Мифологические поэмы

Если достойна похвал и наград общепринятых доблесть,

если заслуги живут после подвига, слава хранится[709]

вечно, о чем возвещает надпись на камне надгробном,

с нашей мольбой согласись, — за храброго просим другого

5 храброго: и во враге ценит доблесть величие духа,

зависть возвышенный ум отвергает, и славить умеет

подвиги громкие он, с ликованием их превозносит.

Доблесть пример подает благородным и стыд навлекает

на малодушных, которых к земле пригибает их слабость[710].

10 Храбрый Ахилл, для чего погребенью мешаешь, как будто

Гектор, лишенный гробницы, ничем тебе не угрожает?[711]

Смерть если чувствам конец[712], то сожженье зачем отвергаешь?

Если ж осталась душа[713], насколько разумнее думать,

что не покой ей костер, а страданье: огонь причиняет

15 страшные муки усопшим, пронзает их боль в каждом члене.

Впрочем, что чувствам конец, лишь взоры покроются тьмою, —

лживый рассказ для детей и для тех, кому лень поразмыслить.

У благородных людей их души[714], покинувши тело,

доблестью пламенной ввысь вздымаются к звездам и в круге

20 солнечном[715] жизнь продолжают, с луной избегая общенья[716];

мир с высоты озирают, планеты и видят в созвездье

Льва[717], что нам август несет и что обещают другие

неба красоты. И души такие смеются, коль видят

члены в могиле свои, как бренному телу пристало,

25 будто бы страждет душа, лишившись свободы, и в теле

мертвом живет, в заточенье томится, как в тесной темнице[718].

Душам таким безразличны могилы и урны для праха,

их не заботит, бедны ль, богаты ль, похожи ль надгробья,

урною служат для них небесные своды, где Солнце

30 их заключило, подвесив к оси эфирной навеки.

Будешь, Ахилл, среди них, коль в теле воинственном душу

чистой, святой сохранишь, коль к врагу ты не будешь жестоким,

если он смертью сражен, коль ты после битвы суровость

не одолеешь и мертвым по воле своей не возьмешься

35 ты приговор выносить, пощадишь тени, коим мученья,

как говорят, назначает твой дед в судебной палате[719].

Просит не Гектор тебя, но родители жалкие в Трое,

стонет вдова Андромаха, к груди прижимая младенца

Астианакта[721], и горькими воплями мир наполняет;

40 дева вопит Поликсена[722], слезами свой лик орошая,

в скорби терзая лицо, безжалостно руки ломая,

косы в тоске не убрав, небрежно одетая, молит,

чтоб, ничего не сказав, ты кивком головы согласился[723]

Гектора тело[724] бескровное выдать им для погребенья.

45 Ты же, разгневанный, держишь доселе его; над сестрою

сжалься, пойми: брат ее остался б в живых, если б деву

греки увидели раньше; на Трою накликала беды

женщина, женщина беды от Трои одна б отклонила[725].

Людям прощенье даруй. Ведь многого стоит, что Гектор

50 был за триумфы наказан, — довольно тебе, что с триумфом[726]

ты победил победителя. Горе смени ликованьем,

как ты заставил сменить ликованье печалью фригийцев[727].

Стонут троянцы не меньше, чем Ахиллес, восстающий,

чтоб за убитого друга отмстить[728], чью потерю оплакал.

55 Ты все бушуешь, Пелид? Но за Гектора мстителя нету.

Или прикажет Судьба Парису? Власы умастивши[729],

рад, что средь девушек скрыт он[730], занятых пряжею в доме;

подвиг почтенная мать не прикажет свершить ради славы;

так и живет[731], женолюбец, для битвы пригодный лишь в спальне,

60 с бабьей душою своей заводящий сраженья Венеры[732],

чтоб уклониться от Марсовых дел и губительных молний[733]

в поле избегнуть, покоясь на ложе с преступной Спартанкой,

Трое в приданое кровь принесшей и грекам — убийство[734].

Кто после Гектора смерти станет стеной Дарданидам[735]?

65 Кто защитит Пергам истощенный от полчищ данайских?

Кто к арголидским судам направит фригийское пламя[736]?

Кто Теламонова сына[737], щита его звонкого натиск

выдержит, Тевкровых стрел в битве неравной избегнет[738]?

Выступит кто Диомеду противником, турма какая

70 выдержит буйство его?[739] Когда, на свой щит опираясь,

мечет копье из рядов боевых, то кого он не ранит

или на смерть не пошлет, и, дрожащие вытянув члены,

тот отойдет? Возвращался в строй, налетел на Тидида

мощный Эней — и ушел побежденным. И Марсу достались

75 раны. Цитере ж кудрявой удар нанести вовсе любо.

После того как влачил ты Гектора тело[740], в Пергаме

нет для Пелида достойных врагов, ждет его лишь добыча[741].

Если ты хочешь, чтоб Гектора труп растерзали собаки,

тем опозорив его, то узнай: у мидийцев почетным

80 это считается[743], и, коль умершего члены растащат

птицы, — для персов почет. Для костей не используют урны,

а среди многих могил[744] разделяют разъятые члены:

пламя костра поедает тела, но собаки и птицы

делают то же, их плоть пожирая и нам оставляя

85 кости одни. И костер до костей добирается. Гектор

разве того избежит, чтоб в сочащихся жижею тленья

членах его не засох костный мозг? Происходит такое

вечно в могиле любой, только скрытые мраком, в гробнице

кости гниют, а когда на свету оставляют, сочатся,

90 видом своим каждый день оскверняя взоры[745] живущих.

Соорудит Андромаха надгробье пустое[746], причиной

будет оно для слез, в которых Ахилл отказал ей, —

ты ж, благородный Пелид, истребитель троянцев, навеки

славу заслужишь себе святотатца, покрывшего скверной

95 члены, еще не остывшие. Портится воздух от трупов,

ими лишенный дыханья живительных ветров; затмится

день, чистоту потеряв, и созвездья ночные не станут

в небе сверкать непорочно, и месяца лик восходящий

мраком покроется, ночь везде загрязнит свод небесный.

100 Феб не нашлет на данайцев болезнь, не погубит их Троя,

жрец Аполлона молить не станет средь лагеря греков

о возвращении дочери[747], — здесь, здесь таится погибель

храбрым, здесь скоро начнется со Смертью кровавой сраженье.

Гектор при жизни жесток был к врагам[748], но вредит еще больше,

105 с жизнью расставшись. Конечно, чуму отвращать от болящих

сам исцелитель-Хирон[749] научил тебя, трогая плектром

струны у лиры, когда ожидались сраженья и битвы;

после уроков войны[750] обучал он игре на кифаре,

знаньем своим усмирив мальчишеский твой неуемный

110 дух после битвы приречной с кентаврами; много добычи

взял ты тогда[751]. Но не знаешь, что запах тлетворный от трупа

отягощает нам воздух, землю, дыхание, ветры?

Люди поэтому мрут, и птицы, и скот, без различья.

Смерть, если ей пренебречь, губит равно живущих и мира

115 благополучие; рушатся вечные связи всевышних

с теми, кто смерти подвластен; межой разделила[752] два мира

матерь природа[753], богов и умерших; не сходятся вместе

трупы людей и эфир, покойник лучей избегает[754]

солнца, в убежище мрака подземного ищет укрытья.

120 Верь мне, увидишь во сне грозный призрак цензора[755]-деда, —

так среди ночи Эак появится в лагере вашем,

голос и жесты его полны будут гнева, жестокой

бранью осыплет тебя, обвинит справедливою речью:

"Разве достойны тебя, небес и моря потомок[756],

125 отпрыск богов, моего Эреба славная поросль[757],

храбрый Ахилл, такие деянья? В костре и в могиле

мертвым отказывать? Прав убитых лишать на сожженье,

на погребенье почетное, их к Ахеронтовым[758] водам

не подпускать? Справедливая жизнь мне открыла дорогу

130 к урне[759], людскую вину, их заслуги испытывать строго, —

ты ж, хоть любимый мой внук, спасенья никак не обрящешь,

к урне приблизившись: маны прощенье дарить не умеют[760],

как не умею я сам, ни царь Минос, ни богом рожденный

кносский судья Радамант, с кем мы в пропасти[761] судим подземной.

135 Имя научат твое ненавидеть, чрез реки пронесши[762],

маны-ты прав их лишаешь[763] на тех, кто уж смертью похищен[764];

держат Патрокла они[765], мешая в Харонову лодку

сесть, чтобы раньше успел пересечь Гектор воды Аида.

Так не пускаем и мы никого перейти через волны,

140 жребий свой там обрести, если не погребен по обряду".

Но укроти, славный вождь, свирепые духа порывы,

гнев отложи, умоляю: уже не почувствует Гектор,

как над врагом ты яришься, чье тело ты выдать не хочешь;

Гектора казнь не настигнет, кара настигнет пеласгов[767]

145 в лагере вашем, пока ты убитого злобно караешь.

Возненавидит тебя Эак, и Патроклу придется

муки принять на себя за бесчинство твое в наказанье.

Трупа хотя б половину Приаму, Ахилл благородный,

выдай: от скверны следы и часть сохраняет. Не хочешь

150 тело вернуть и кровавые члены, презрев благочестье,

с тестем к тебе Андромаха придет, через поле шагая,

с Астианактом младенцем, в печали вдовства очевидной;

станет, увы! собирать супруга разъятые члены

и, средь терновых кустов обнимая кровавую глыбу,

155 ей поцелуи дарить, величая ее своим мужем, —

глыбу, покрытую кровью, супруга злосчастная будет

звать своим Гектором, сыну внушая песка не касаться,

может быть, крови впитавшего. Так в ожидании свекра[768]

время проходит, но делом вдова занята: выжимает

160 сок из краснеющих трав и им окропляет ланиты

сына, чтоб ликом отцу был подобен[769]; и в горе безумном

кажется ей, будто Гектора видит в Астианакте.

Станет Приаму она показывать Гектора кости,

кои лежат там и сям, колесом раздробленные; с плачем

165 Гектора милого прах целуют. Ребенку прикажут,

чтоб окровавленным ртом останки отцовского тела

поцеловал. "Здесь ты видишь, — Приам скажет внуку, — повсюду

члены лежат на земле, — то отец твой растерзанный". Если

нравам твоим не внушит благочестия эта картина[770],

170 то посмотри, что с женой творится, с Приамом, с Гекубой,

с сыном, стыдливой сестрой: отец, на земле распростертый,

ноги целует твои, для царя не считая позором,

что повелела судьба несчастному; дочь Поликсена

за руку держит младенца Астианакта и учит

175 Гектора тело обнять, чтоб оплакать его, но стремится

мальчик в испуге уйти, в убитом отца не признавши.

Все ж было телом, увы! что мать и супруга в объятьях

держат растерзанным; ищут копьем нанесенные раны

средь благородного сына и мужа растерзанных членов.

180 Спину, однако, зачем его трогают? Храброму мужу

это обидно[771]; вы тело переверните и рану,

мощным ударом сразившую Гектора, сразу найдете

прямо в груди у царя[772], его труп руками ощупав.

Ногти дадут вам понять, как глубоко вонзилося в тело

185 древко копья, что за силу имеет изделье Вулкана[773].

Если же есть на спине увечья, они происходят

от колесницы Ахилла, влачившего тело по скалам[774]:

это они опозорили труп нанесенным увечьем.

Гектором восхищены, мы тем более славим Ахилла:

190 им побежденный уж мертв; назначь же, великий, печали

должный предел; отомстив, окажи снисхождение — кару

Гектор, убитый, понес. Успокойся, взгляни: пред собою

Астианакта ты зришь; ужель не встает пред очами

образ любимого сына, и старость Приама почтенный

195 облик и речи отца[775] твоего не рождает в сознанье?

Ведь и тебя хочет встретить родитель, Пелид твой счастливым

после войны; Ликомед[776], супруги отец престарелый,

в радостных видит мечтах, как он внука тебе представляет[777].

Ты с Деидамией нежной рядом поставь Андромаху

200 с плачем ее сиротливым, — и та, день и ночь хитроумно[778]

взоры напрягши и ум, трепещет: лишь только увидит

в темных волнах паруса, бежит, как безумная, в воду[779],

чтобы узнать, не разрушена ль Троя, не пал еще Гектор, —

страх ее сердце томит. Тебя она хочет увидеть

205 с плектром в руках, ударяющим снова по ласковым струнам

юною дланью своей, чтоб тебя похвалами осыпать;

хочет обвить твою шею, лобзанья даря слаще меда.

С жалобным воплем седины осыпала прахом Гекуба —

в сердце сыновнем своем представь себе в море Фетиду:

210 хоть и сама она смертных судьбе не подвержена, все же

храбрый Ахилл, родила тебя смертным[780], и это печалит

душу ее. Поразмысли и щедро даруй снисхожденье,

вождь величайший. Но если все это тебе безразлично,

цену назначь, победив, продай благородное тело.

215 Выдай за выкуп его немалый, как будто живого[781],

выдай за сумму, в какую ты Гектора сам оценил бы.

Принято тело ценить благородного мужа высоко,

коль отличался в войне; ты всем вдохнешь мужество в душу,

тело, не дешево выдав сраженного в битве жестокой,

220 кто, не жалея себя, сограждан любил и свой город[782].

Пусть Дарданид перечтет богатства, даст много талантов[783],

пусть в нищете и нужде[784] пребывает он с Астианактом,

также и все, кто Пергам населяют; останется карой

Лаомедонта потомкам[785], что друг твой, безмерно любимый,

225 будет почтен в погребении златом, за Гектора данным[786],

лишь бы был отдых дарован покойникам и избавленье

ныне живущим — от смерти[787], и пусть наслаждаются мирно

воздухом чистым и небо, и Тартар, и море, и суша,

род свой откуда ведешь[788]. Хоть земля для мертвых — могила,

230 знаменьем будет, что Троя свой выкуп заплатит и подать

всю предоставят данайцам троянцев поверженных трупы[789].