Мир книги. С древнейших времен до начала XX века

Часть вторая, повествующая
об изобретении книгопечатания, а также о том, как типографский станок проник во все страны Европы

Книгопечатание - одно из величайших изобретений человечества. Покути дела, это - несколько изобретений, объединить которые сумел великий немецкий новатор Иоганн Гутенберг. Напечатанную им 42-строчную «Библию» вы видите в верхней части страницы. А ниже - реконструкция ручного типографского станка Иоганна Гутенберга, впрочем, далеко не достоверная. Такое вот нехитрое приспособление позволило человечеству революционизировать изготовление книг, перейти от рукописания к книгопечатанию.

В 1608 г. в Вильне, стародавней столице Великого княжества Литовского, вышла в свет книга «Об изобретателях вещей, или Короткое описание того, кто что изобрел и передал людям для использования». Автором книги был виленский городской судья Ян Протасович. В немудреных виршах он попытался рассказать о первооткрывателях и обо всем том, что окружало человека на рубеже XVI и XVII столетий.

Правда у Протасовича перемешана с вымыслом, исторические факты - с легендами.

Первым художником, по его словам, был грек Аполлодор, живший в V в. до н. э. Собирать мед людей научил Аристей, царь Аркадии. О чем только не рассказывается в книге. Даже о том, где и когда люди впервые начали целоваться.

Немало внимания Протасович уделил книге. 12-строчную строфу он посвятил созданию письма. Достаточно подробно рассказывает он об Александрийской библиотеке, созданной царем Птолемеем. Идет речь и о первой публичной библиотеке в мире, основанной римским книголюбом Гаем Азинием Поллио (76 - 4 до н. э.).

А вот строки, которые особенно заинтересуют нас:

Книги печатать немец Кунтенбергнский

Вымыслил в Майнце, за что человек всякий

Должен имя его вспоминать, читая;

Всегда под руками книг так много имея…

Так впервые в книге, вышедшей на территории нашей страны, было, хотя и в искаженном виде, названо имя, известное ныне каждому культурному человеку: Иоганн Гутенберг из немецкого города Майнца.

Туристам, приезжающим в Майнц, обязательно показывают памятник Гутенбергу, изваянный знаменитым датским скульптором Бертелем Торвальдсеном (1770 - 1844). Бородатый человек в длиннополом средневековом одеянии прижимает к груди толстый, переплетенный в кожу том. Если присмотреться внимательнее, можно заметить, что двумя пальцами правой руки человек держит крохотную типографскую литеру.

Памятники Иоганну Гутенбергу воздвигнуты и в других городах, например в Страсбурге и во Франкфурте-на-Майне. На них укреплены бронзовые доски с надписью «Изобретатель книгопечатания».

В Европе можно встретить еще немало памятников создателю книгопечатания. Только имена на них другие.

В нидерландском городе Гарлеме это имя читается так: Лауренс Янсзон Костер.

А жители небольшого североитальянского городка Фельтре поставили памятник своему земляку, поэту и доктору права Памфилио Кастальди и также написали на нем: «Изобретатель книгопечатания».

Список людей, придумавших типографский станок, не ограничивается тремя именами. Во Франции родиной книгопечатания считают древний прованский город Авиньон. В местном архиве были обнаружены документы, доказывающие, что еще до Гутенберга здесь печатал золотых дел мастер из Праги Прокоп Вальдфогель.

А в Бельгии самым первым типографом называют человека по имени Жан Брито.

Кто же все-таки изобрел книгопечатание? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно прежде всего четко определить, что такое книгопечатание. Мы уже знаем, что первые книги появились задолго до того, как Иоганн Гутенберг свершил дело, обессмертившее его имя. Задолго до этого человечеству был известен и принцип, положенный в основу печатного процесса.

Скарабей - это навозный жук. Какое он имеет отношение к интересующему нас предмету? Оказывается, самое непосредственное. Несколько тысячелетий назад, в древнем Египте, скарабей считался священным. Египтяне высекали изображения жуков из камня. Считалось, что каменные скарабеи приносят людям успех и счастье.

Давным-давно пески пустыни поглотили прах древнеегипетских камнерезов. Но сделанные ими жуки и сегодня хранятся в музеях. Чтобы увидеть их, можно побывать в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве. В египетском зале между колоннами, каждая из которых представляет в сильно увеличенном виде связку нильского тростника, на невысоком постаменте водружен гигантский гранитный скарабей. Таких каменных жуков фараоны жертвовали в храмы.

Рядом, в витрине, - скарабеи меньших размеров. Некоторые из них перевернуты на спинку. Между ножками жуков высечены иероглифы. Иногда это запись о каком-нибудь событии, памятном для владельца скарабея, а чаще - молитва, заклинание… Фараон Аменхотеп III, например, приказывал высекать из камня священных жуков, отмечая свое бракосочетание, рождение сына, а порой и по случаю удачной охоты.

Бывает, что надпись на каменном скарабее содержит лишь имя его хозяина. Надпись рельефна. Если брюшко жука прижать к мягкой глине, надпись оттиснется на ней.

В одном из зарубежных музеев хранится высокий каменный сосуд, использовавшийся египтянами для хранения зерна. Глиняная пробка плотно закупоривает горловину. На поверхности пробки - иероглифическая надпись. Повторяется она трижды, причем начертания знаков и их взаимное расположение совпадают. От руки начертать столь похожие надписи трудно. Как же сделали их? Ответ может быть один - отпечатали, а вернее, оттиснули.

Прошло много столетий неустанных поисков и трудов, прежде чем человек придумал первую печатку-штамп. Как и когда это случилось, мы не знаем. Но можно предположить следующее…

Для приготовления и хранения пищи люди издавна пользовались посудой из обожженной глины. Изготовляли посуду женщины. Процесс был несложный, но трудоемкий. Плетеную корзину обмазывали изнутри глиной и ставили на костер. Прутья выгорали и получался глиняный горшок; он был украшен узором, повторявшим рисунок плетения. Форма горшка была неправильной, а стенки - толстыми и неровными; о красоте наши предки думали мало.

Со временем придумали новые, более совершенные способы изготовления посуды. Был изобретен гончарный круг - простое, но остроумное приспособление. Установленный горизонтально деревянный диск, вращавшийся вокруг оси, помог человеку освоить производство горшков, кувшинов, тарелок и чашек, которые имели правильную геометрическую форму. Изготовлением посуды стали заниматься специалисты-гончары.

На донышке глиняного горшка гончар выдавливал палочкой какой-нибудь значок - квадратик, звездочку, букву… Это как бы фирменная марка, подобная тем товарным знакам, по которым мы ныне отличаем продукцию одного предприятия от другого.

Затем гончары додумались выдавливать значок в мягкой глине с помощью заранее сделанной печатки-штампа, что проще и быстрее. Печатку прикрепляли к гончарному кругу. Стоило лишь положить ком глины на круг, как значок гончара отпечатывался на донышке будущего сосуда.

Все знаки, где бы их не оттискивали, были одинаковыми. И если штамп от старости портился и какой-нибудь штришок стирался, то все оттиски выходили уже без этой линии. Гончарам было все равно, выйдут ли значки одинаковыми или немножко разными. Но со временем эта особенность печаток-штампов сослужила человечеству немалую службу.

Проходили столетия… Каждый год приносил с собой что-то новое. Человек становился сильнее, умнее, опыт его - богаче. Он уже хорошо говорил и даже писал. По вот слов «я» и «мое» ни в одном языке не было. Возникли они лишь с появлением классов, когда человек столкнулся с проблемой - научиться как-то различать «свое» и «чужое».

Раньше весь скот принадлежал общине. Теперь в стаде были животные, имевшие разных хозяев. Чтобы различать своих коров от чужих, чтобы узнать животное, если кто-нибудь украдет его, скот стали клеймить. Раскаленную печатку - клеймо - прикладывали к спине животного, и на ней оставался нестираемый оттиск.

Так печатка стала знаком собственности.

Для этой цели использовались и древнеегипетские скарабеи. Вспомните сосуд с зерном, запечатанный пробкой с рисунком-надписью. Оттиск сделан печаткой-штампом. Чтобы достать из сосуда зерно, нужно сломать пробку. Казалось бы, чего проще! Отсыпать зерно, а затем вылепить из глины такую же пробку и закрыть сосуд. Но сделать это нельзя. Если сломаешь пробку, нарушишь оттиск. Пробку можно сделать. А оттиск? Штамп ведь находится у хозяина. Если сделать изображение от руки, хозяин сличит его с печаткой и тотчас обнаружит подделку. Ибо все оттиски одного штампа одинаковы!

Одинаковость или, как говорят, идентичность оттисков - замечательное свойство штампов.

Кроме египтян, печатки-штампы применяли и другие народы древности. 15 20-х гг. нынешнего столетия большая коллекция плоских штампов была найдена в долине реки Инд вблизи поселка Мохенджо-Даро. Раскопки установили, что в третьем-втором тысячелетиях до н. э. здесь жил народ, обладавший высокой и самобытной культурой. Печатки сделаны с большим вкусом. На них изображены различные животные - слоны, носороги, быки. На каждой - иероглифическая надпись. К сожалению, мы не знаем, о чем толкуют эти надписи, ибо иероглифы Мохенджо-Даро до сих пор не расшифрованы.

Шумеры, жившие в долине рек Тигр и Евфрат, придали печаткам-штампам форму цилиндрика. Чтобы оттиснуть узор или надпись, цилиндр нужно было прокатить по размягченной глине. Древнейшие из таких штампов сделаны примерно в 3500 г. до н. э.

А теперь - о печатных пряниках, в которых мы неожиданно находим сходство с египетскими скарабеями. Вспомните, как старик из пушкинской сказки попросил золотую рыбку сделать его старуху вольной царицей. Воротился домой - и…

Что ж? пред ним царские палаты,

В палатах видит он свою старуху.

За столом сидит она царицей.

Служат ей бояре и дворяне,

Наливают ей заморские вина;

Заедает она пряником печатным.

Искусство «пряников печатных» издавна бытовало на Руси. Зайдите в кондитерскую и купите тульских, вяземских… Пряники вкусны, но на этот раз, прежде чем есть, хорошенько рассмотрите их. Они покрыты замысловатым орнаментом, посредине которого - надпись. Можно взять пять, десять, сто пряников - рисунок всюду одинаков. Теперь мы уже знаем почему! Перед тем как- посадить кусочки мягкого теста в печь, их отштамповали. Печатные пряники - детское лакомство. И совсем не нужно, чтобы рисунок их был строго одинаков. Однако можно назвать немало случаев, когда это попросту необходимо.

К мим - а их в нашей сегодняшней жизни тысячи - прямая дорога от египетских скарабеев или шумерских цилиндриков-печаток.

Прежде всего, следует вспомнить о деньгах.

Когда-то, на заре человеческого общества, роль денег играли различные предметы. У древних греков эквивалентом стоимости служил скот: быки, коровы, овцы… На островах Тихого океана в качестве мерила ценности использовали раковины моллюска каури. Со временем многие народы приняли за знаки стоимости слитки драгоценных металлов. Чем слиток больше, тем он дороже. Прежде чем обменять слиток на нужную вещь, его взвешивали. Купцы и покупатели всюду носили за собой весы. Было это неудобно.

Крупные купцы начали ставить клейма, удостоверяющие вес слитков. Впоследствии это стало делать государство. Появилась чеканка монеты. Тут уже идентичность отдельных оттисков совершенно необходима. Если рисунок одноименных монет различен, их ничего не стоит подделать.

Монеты передают из рук в руки, трут в кошельках и карманах. Если через год после выпуска взвесить монету, можно убедиться, что она стала легче. Однако идет она все по той же цене. Это было замечено и использовано государством. Постепенно от выпуска денег из драгоценных металлов отказались. Монеты стали чеканить из меди, бронзы, никеля. А крупные денежные купюры сейчас печатают на бумаге. Деньги потеряли реальную стоимость и стали символом.

Для нас с вами это удобнее. Вместо того, чтобы носить с собой в мешке золота или серебра, к примеру, на 200 рублей, мы укладываем в кошелек несколько почти ничего не весящих бумажек. А золото лежит в подвалах Государственного банка, надежно гарантируя стоимость бумажных денег и разменной монеты.

Требования к идентичности монет значительно возросли. Поэтому чеканка сосредоточена в руках одной лишь организации - Монетного двора. Вот почему все пятаки, которые выходят отсюда, похожи один на другой.

Заглянем в толковый словарь русского языка и отыщем слово «печать». Среди многих его значений есть и такое: «Прибор с нарезными знаками для оттискивания их на чем-нибудь». Мы уже знаем, что первые печати были штампами. В древнем Египте им придавали форму скарабеев, в древнем Шумере - цилиндриков. С глубокой древности печатки-штам-пы бытовали и в нашей стране. О них упоминается в договоре князя Игоря с греками, заключенном в 945 г. Князь Святослав в 971 г. завершает свою грамоту к византийскому императору Иоанну Цимисхию следующими словами: «Се же имейте во истину, яко же сотворихом ныне и вам написахом на харатье сей и своими печатьми запечатахом».

При дворах русских князей была должность «печатника» - человека, ведавшего печатью и хранившего ее.

Неизвестно, кто первый решил покрыть штамп краской и отпечатать с него текст и изображение. Человек этот сделал, пожалуй, самый большой в истории шаг на пути от древнеегипетских скарабеев к современному книгопечатанию. Лишь после того, как этот шаг был сделан, слово «печатать» стало употребляться в том значении, в каком мы его понимаем сегодня. А теперь - о резчике печатей Кузьме.

В 1245 г. римский папа Иннокентий IV направил послов к монгольскому хану Гуюку, внуку грозного Чингисхана. Возглавлял посольство умный и наблюдательный монах Джиованни дель Плано Карпини. Путь послав пролегал из Лиона через Польшу, Киев, южнорусские степи. Переправившись через Волгу, путешественники с великими трудностями добрались до северных берегов Аральского моря, поднялись вверх по течению Сырдарьи и через Хорезм, Семиречье и Тарбагатай направились к отрогам Алтайских гор. На стоянках, сидя у костра, Карпини записывал все, что ему приходилось видеть и слышать за день. Вернувшись на родину, он обработал записки. Получилась толстая книга. Карпини любил читать ее вслух гостям, неизменно любопытствовавшим, что видел он у татар и в иных местах. Даже сегодня записки Карпини читаются как увлекательный роман.

Рассказывает Карпини и о том, как хан, разгневавшись на послов, приказал не давать им ни есть, ни пить. «И если бы господь не предуготовал нам некоего русского, - повествует путешественник, - по имени Кузьма, бывшего золотых дел мастером у императора и очень им любимого, который оказал нам кой в чем поддержку, мы, как полагаем, умерли бы». Рискуя потерять благоволение хана, Кузьма тайком передавал послам еду и питье. А впоследствии, когда Гуюк сменил гнев на милость, Кузьма сопровождал Карпини в его прогулках, показывая путешественнику достопримечательности ханской ставки.

В одном из покоев дворца на небольшом возвышении стоял блистающий драгоценностями трон Гуюк-хана. «Человек, изготовивший эту изумительную вещь, должен быть великим мастером», - воскликнул Карпини. Кузьма в смущении потупил глаза: он изготовил трон еще в ту пору, когда Гуюк только собирался взойти на ханский престол.

Карпини так описывает мастерство русского резчика: «Трон же был из слоновой кости, изумительно вырезанный; было там также золото, дорогие камни, если мы хорошо помним, и перлы; и на трон, который сзади был круглым, взбирались по ступеням».

Кузьма показал путешественнику большую печать, гравированную по золоту, и неревел надпись, начертанную замысловатым монгольским письмом: «Бог на небе и Гуюк-хан над землею храбрость божья. Печать императора всех людей».

Это уже не штамп, а печать в современном понимании этого слова. Ее намазывали краской и прикладывали к бумаге. Так получался оттиск.

Вернувшись на родину, Карпини привез римскому папе грамоту Гуюка, на которой оттиснута печать, выгравированная Кузьмой. Грамота и сегодня хранится в Ватиканском архиве. В 1920 г. ее разыскал здесь один польский ученый. Текст написан по-персидски на длинном бумажном свитке, склеенном из двух листов. В конце грамоты - четкие оттиски печати, сделанные красной краской.

Оттиски печати русского мастера Кузьмы сохранились на бумажном свитке. Однако ни бумага, ни пергамен, ни папирус не были первым печатным материалом. Значит, известны более древние отпечатки, чем те, которые сделаны на грамотах! Это действительно так.

Зайдите в магазин, где продают ткани, и присмотритесь к лежащим на полках и прилавках материалам. Какое обилие красок! Глазастые синие цветы с нежным сиреневым отливом по краям. Ярко-красная крапинка ситцев. Радующая взор нарядность штапеля.

Печатание, или, как обычно говорят, набойка ткани, известно с глубокой древности.

В начале нынешнего столетия археолог Д. Я. Самоквасов, раскапывая могилы славян-северян на берегу речки Бабиничи у села Левинки Черниговской губернии, нашел лоскуты набивных тканей X - XI вв.

Археологу считают, что искусство набойки существует в Европе не менее тысячи лет. А на Востоке - в Египте, Индии, Китае, Японии - печатали по ткани и в более древние времена.

Видимо, ткань и была первым печатным материалом.

В том же самом кургане, в котором Самоквасов раскопал древнейшие русские ткани, нашлась и искусно вырезанная из дерева причудливая птица с длинной шеей и орлиным клювом. Рядом лежал деревянный шарик. Резчики по дереву, вероятно, и изобрели набойку тканей. Печатали на них с деревянных досок, покрытых замысловатым рельефным узором. Чтобы вырезать узор, нужно было превосходно владеть техникой резьбы - гравюрой.

Несколько гравированных досок, предназначенных для печати по ткани и сделанных древнерусскими мастерами, сохранились до наших дней. Их можно видеть в Историческом музее в Москве, в Рязанском краеведческом музее…

Прошло немало десятилетий, прежде чем человек попробовал вырезать на доске буквы, составляющие отдельные слоги, слова, фразы… Гравировать их приходилось зеркально - так, как видятся печатные знаки, если поглядеть на газету или журнал в зеркало. Только в этом случае отпечаток с деревянной доски получается правильным и его можно прочитать.

Текстовые печатные формы использовали и для набойки тканей.

…На востоке Франции, недалеко от швейцарской границы, среди дубовых и буковых лесов Бургундии, тесно лежат города и села департамента Соны и Луары.

Устремленная к кебу готика соборов, толпящиеся вдоль узких улиц дома, сооруженные в стародавние времена Арелатского королевства. В 1898 г. муниципалитет небольшого местечка Сеннеки решил разобрать старинный, грозивший обвалиться дом. Рабочие баграми растаскивали черепичную крышу, сбрасывали прогнившие балки перекрытий, рушили стены. Тут-то и была сделана находка, прославившая дотоле никому не известный городок. Небрежно поддетая ломом ступенька полуобвалившейся лестницы показалась рабочему не совсем обычной. Он нагнулся и соскоблил ножом приставшую к дереву грязь. Тысячи ног на протяжении многих столетий ступали по доске. К счастью, они не стерли тонкого и замысловатою узора, выступившего из-под грязи.

Ступенька оказалась гравированной. Ученые установили, что доска была предназначена для печати по ткани. Неизвестный нам но имени гравер вырезал ее в 70-х гг. XIV в. На гравюре изображены люди в рыцарском одеянии с оружием. Но что самое интересное - гравер вырезал и текст: четкими латинскими буквами бежит он но изогнутой ленте. Гравюру назвали доской Прота - по имени коллекционера-типографа, который приобрел ее.

Дерево - очень удобный материал для гравирования. Однако самые первые печатные формы, как это ни странно, были каменными.

В 1675 г. в Китае побывало русское посольство. Во главе его стоял умный и наблюдательный человек, один из наиболее образованных людей своего времени, молдавский ученый Николай Гаврилович Спафарий (1636 - 1708). О китайцах в те годы почти ничего не знали. Послы ожидали встретить полудикий народ и были поражены, убедившись, что это не так.

«Нет на свете государства иного, - с восхищением писал в своем путевом дневнике Спафарий, - которое бы любило паче писание и обучение, какоже китайцы. Ни одного человека нет, который бы до 15-летнего возраста своего грамоте не обучен был… Тот у них благороднейший есть, который обученнейший».

Спафарий был человеком эмоциональным, легко увлекающимся. Многое он преувеличил. Но о многом рассказал правильно. Говоря о культурных достижениях восточного народа, Спафарий отметил: «И книги печатати у китайцев во Европе научились». Проходит несколько дней, и Спафарий снова записывает в дневнике: «Они нашли прежде европейцев искусство пушки лить, порох делать и книги печатать».

О прямом заимствовании говорить не приходится; здесь Спафарий ошибается. Но он прав, утверждая, что печатать тексты в Китае, да и в соседних с ним странах, начали раньше, чем в Европе. Ныне мы можем подробно рассказать, как развивалась на Дальнем Востоке техника изготовления печатных книг.

Почти две с половиной тысячи лет назад, в 551 - 479 гг. до н. э., жил в Китае знаменитый мыслитель и государственный деятель Кун-цзы (европейцы впоследствии назвали его Конфуцием). Труды философа, его семидесяти двух учеников и трех тысяч последователей были популярны в древнем Китае. Многие поколения читали и перечитывали четыре канонические книги конфуцианцев.

В 175 - 183 гг. по приказу императора Лин-ди наиболее важные тексты из этих книг были высечены на высоких стелах - вертикально стоящих каменных плитах. Тысячи людей со всего Китая стекались в город Лоян, в котором стояли эти каменные книги. Вот тут-то конфуцианцы и придумали размножать тексты с каменных стел. На рельефную надпись накладывали несколько листов увлажненной бумаги и постукиванием деревянного молотка вдавливали отдельные участки ее в углубления иероглифов. Затем по листу прокатывали валиком, смоченным черной тушью. Краска покрывала лист, оставляя свободные места, которые находились над углубленными знаками.

Это было совсем не то, что мы ныне называем печатанием. Копии страниц каменных книг оттискивались рельефно, а затем уже фон раскрашивался.

Вскоре китайцы научились печатать тексты по-настоящему - как издавна набивали ткани. Делали они это следующим образом. Прежде всего подбирали ровную дощечку из упругого и податливого грушевого дерева. Поверхность ее гладко выстругивали и покрывали густым и клейким рисовым отваром. Текст, который нужно было отпечатать, писали тушью на тонкой бумаге и, написав, сразу же прикладывали к дощечке. Рисовый отвар впитывал не успевшую высох-нуть тушь, на деревянной поверхности появлялась зеркальная копия надписи. Острым ножом осторожно удаляли места, на которых не было туши. Зеркальная надпись как бы выступала над общим фоном. Рельефные знаки смазывали краской и накладывали поверх чистый лист бумаги. Чтобы краска перешла на лист, его сверху простукивали мягкой щеткой.

Это уже был почти настоящий печатный процесс. Не случайно слово «шуа» - «щетка» по сей день входит в состав терминов «шуа инь» и «кань шуа», которыми китайцы обозначают процесс печатания.

На северо-западе Китая, у границ с Монголией, лежит провинция Ганьсу. Климат здесь сухой. Если пески Ганьсу погребут в своих недрах что-либо - будь то насекомое, деревянная статуэтка или книга, - они надежно сохранят свою добычу в течение многих столетий. Среди достопримечательностей провинции - древний город Дуньхуан. В окрестностях его высится отвесная скала - один из отрогов Наныпань. В стародавние времена буддийские монахи устроили здесь монастырь Цяньфодун, вырубив в скале около 480 пещер. Надпись, выбитая на каменной стеле, сообщает, что подземный город основан в 353 - 366 гг. Монастырь называют «пещерами тысячи Будд», так как в каждой из пещер есть одна, а то и несколько статуэток основателя буддизма. Две из них поражают колоссальными размерами - их высота 27 м. В конце прошлого столетия трудолюбивый дуньхуанский монах задумал реставрировать древние фрески в «пещерах тысячи Будд». Несколько лет он ходил по городам Китая и собирал деньги, в 1900 г. вернулся в Дуньхуан и приступил к работе. Отбивая штукатурку в одной из пещер, он неожиданно наткнулся на заложенную кирпичной стенкой дверь. Взломав ее, монах попал в сводчатую комнату, до потолка заваленную древними манускриптами.

В пещере была спрятана целая библиотека. Замуровали ее буддийские монахи, по-видимому, еще в XI в. Здесь хранились тысячи рукописей на китайском, тибетском, санскритском, древнееврейском, согдианском языках. В 1907 г. в Дуньхуане побывал английский ученый Аверел Стейн. Он разобрал рукописи и часть из них увез в Англию.

Самой интересной находкой в «пещерах тысячи Будд» была древнейшая печатная книга «Цзинь ган цзин». Это индийское сочинение «Праджня пара-мита» - буддийская священная книга «сутра», переведенная на китайский язык. изготовлена она в виде свитка, склеенного из 7 листов. На шести из них - текст, на одном - изображение сидящего Будды. И текст и изображение отпечатаны с гравированной по дереву формы.

Надпись в конце свитка говорит о том, что напечатал его 11 мая 868 г. мастер Ван Цзе «для дарового всеобщего распределения с целью в глубоком почтении увековечить намять своих родителей». Больше мы ничего не знаем об этом мастере, имя которого впервые можно связать с печатной книгой.

Впоследствии были найдены и более древние оттиски, на которых, правда, не указано имя изготовившего их мастера.

В одной из японских хроник нашли рассказ о том, что «в день Цути-но-э Ума четвертого месяца года Дзинго кэйун», а по нашему летосчислению - в 770 г., императрица Сётоку повелела изготовить миллион миниатюрных пагод высотой в 13 см и вложить в них «дхарани» - заклинания, отпечатанные на полосках бумаги с гравированных по дереву форм. Пагоды по сей день можно встретить в буддийских храмах Японии. Сохранились и печатные «дхарани».

В 1944 г. неподалеку от города Чэнду в юго-западном Китае археологи раскопали могилу молодой женщины, жившей в эпоху династии Тан (618 - 907). Среди многочисленных украшений, найденных в могиле, был и серебряный браслет, в котором спрятан отпечатанный на бумаге амулет. Датирован он 757 г.

Дату начала печатания с деревянных досок удалось еще раз отодвинуть вглубь веков в октябре 1966 г. Новую находку сделали в Корее в буддийской «ступе» - так называют древние сокровищницы для хранения всевозможных реликвий. Это была печатная «сутра» на бумажном свитке, прикрепленном к бамбуковой палочке. Текст ее напечатан, как установили ученые, в период между 704 и 751 гг. Мы можем отныне утверждать, что в VIII в. народы Дальнего Востока уже умели печатать тексты и изображения с деревянных досок. Способ впоследствии был назван ксилографией - от греческого слова «ксилон», что означает «срубленное дерево».

Технику ксилографического книгопечатания заимствовали у китайцев их западные соседи - киданьские племена, уйгуры, чжурчжэни. В XI в. этот способ начал применяться в государстве тангутов. Большая библиотека тангутских книг найдена в мертвом городе Хара-хото, который в 1908. г. открыт экспедицией известного русского путешественника П. К. Козлова (1863 - 1935). Она хранится ныне в Институте востоковедения Академии наук СССР. Нашли в Хара-хото и 6 досок, с которых когда-то печатали.

В XIV в. ксилография стала известна в Европе. Завезли ее сюда арабы - скорее всего, вместе с игральными картами. В 70-х гг. XIV в. эта азартная игра, словно эпидемия, распространилась в немецких землях, в Швейцарии, во Франции. Однако упоминания о ней встречаются еще раньше. Карты делали от руки, с помощью картонных трафаретов, но чаще печатали с деревянных досок.

Аналогичным образом, как мы уже знаем, печатали но ткани.

Значительный шаг вперед был сделан, когда ксилографию стали использовать для воспроизведения листов, которыми украшали стены комнат. Чаще всего это - изображения святых с небольшим сопроводительным текстом. Древнейшая гравюра, на которой стояла дата - 1423 г., найдена в монастыре Буксгайм неподалеку от немецкого города Меммингена. Впоследствии она попала в собрание известного коллекционера лорда Спенсера, а затем - в Райландскую библиотеку Манчестера. Изображен на ней святой Христофор, который, как рассказывает легенда, перенес на плечах младенца Христа через реку. Сюжет был очень популярен в средневековом искусстве. Художник древнейшей гравюры трактует религиозную тему реалистически. На первом плане мы видим водяную мельницу и рядом с ней женщину на осле. По дороге от мельницы идет крестьянин с мешком муки.

В конце XIV - начале XV в. в Германии и Голландии начали выпускать книжки-картинки с текстом и иллюстрациями, воспроизведенными с гравированных деревянных досок. Это - небольшие брошюры объемом в 20 - 50 страниц. Чаще других встречается так называемая «Библия бедных» - сюжеты из Ветхого и Нового заветов, поясненные наивными картинками. Старейшая из них отпечатана в Германии около 1430 - 1440 гг., единственный сохранившийся экземпляр книги находится в Университетской библиотеке в Гейдельберге.

К «Библии» восходят и другие ксилографические книги: «Апокалипсис», «Зерцало человеческого спасения», «Книга королей, или Жизнеописание Давида», «Жизнь и муки Иисуса Христа». Не менее чем тридцатью изданиями вышла в свет книжка «Искусство умирать», сочиненная епископом и кардиналом Матвеем Краковским. Ее выпускали на латинском, немецком, фламандском, французском, английском языках.

Были среди ксилографических книг различные календари, «Книга планет» - своеобразное руководство для «предсказателей судьбы», «Искусство хиромантии», учебник латинской грамматики, сочиненный около 350 г. Элием Донатом…

Книги эти печатали с одной стороны бумажных листов, которые затем склеивали пустыми сторонками. Изготовленные таким способом издания называются анопистографическими. Позднее научились печатать с обеих сторон листа. Для этого пришлось изобрести специальный станок.

Для каждой страницы гравер изготовлял отдельную доску. А это - не меньше месяца утомительной работы. Если бы и сегодня книги печатали таким способом, то, например, только для одного тома Большой Советской Энциклопедии пришлось бы выгравировать около 600 досок. А после выпуска тома в свет доски пришлось бы выбросить или же хранить на специальном складе, пока не потребуется новое издание.

Поэтому книги сейчас печатают иначе.

Корней Иванович Чуковский как-то заметил, что каждый из нас в детстве на короткое время становится гениальным филологом. Двухлетний карапуз с непостижимой легкостью усваивает сокровеннейшие законы языка, угадывает тончайшие оттенки грамматических форм. А несколько лет спустя ребенок, играя, незаметно для себя, постигает тайны алфавита, на создание которого человечество потратило много столетий. Ему на помощь приходят детские кубики.

На веселой картинке изображен арбуз, зеленый и полосатый, весь пронизанный солнечным светом. Рядом с ним значок, напоминающий шалашик с перекладиной.

Ребенку объясняют, что это - буква «А», изображающая звук, которым начинается слово «арбуз».

На каждом из детских кубиков изображена лишь одна буква. Но из них ребенок может составить любое слово. Необъятный мир со всеми существующими в нем предметами и явлениями укладывается в небольшую картонную коробку. А вот если бы на кубике было изображено и написано слово, а не буква, что тогда? Это бессмыслица, скажете вы! В коробку влезет тридцать, от силы - сорок i слов, и ребенок никогда не научится грамоте.

Детские кубики с буквами - стародавнее изобретение. В IV в. один из ранних христианских писателей Иероним (ок. 347-420) написал книгу «О воспитании отроковицы». На одной из страниц находим совет, как обучать девочку грамоте: «Нужно сделать ей буквы либо буковые, либо из слоновой кости и назвать их ей. Пусть играет с ними и, играючи, обучается, и пусть она запоминает не только порядок букв и не только но памяти напевает их названия, но пусть ей неоднократно путают и самый порядок, перемешивая средние буквы с последними, начальные со средними, дабы она знала их не только по звуку, но и по виду».

Написано это 1600 лет назад. Но есть и более древние упоминания о детских кубиках.

В I в. до н. э. римский оратор Марк Туллий Цицерон вел полемику с философами, говорившими о случайности и бессмысленности создания вселенной. Сам Цицерон во всем на земле видел волю бессмертных богов. Пытаясь опровергнуть доводы противников, оратор прибег к остроумной, но далеко не убедительной аналогии:

«Кто верит, что это (то есть случайность в создании вселенной. - Е. Я.) возможно, - почему ему не вообразить, что, если бы бросили на землю известное количество знаков, сделанных из золота или из другого материала и представляющих двадцать одну букву, - они могли бы упасть, приняв такой порядок, что образовали бы при чтении «Анналы» Энния? Сомневаюсь, чтобы случай дал возможность прочесть хоть один стих».

Поясним, что Квинт Энний (239 - 169 до н. э.) был известным римским поэтом.

Цицерон говорил о детских кубиках, применявшихся для обучения грамоте. Однако некоторые историки приняли его слова за доказательство существования в древнем Риме… книгопечатания.

Это произошло потому, что в основе как детских кубиков, так и современного книгопечатания лежит общий принцип - принцип набора.

Сегодня не так просто найти типографию, в которой бы наборный процесс осуществлялся по старинке - вручную. В такой типографии рядами стоят высокие столы с наклонно расположенными верхними досками. На столах - деревянные ящики, разделенные перегородками. Это наборные кассы. В каждой из них - 95 небольших отделений-гнезд.

В отделениях кассы находятся литеры - металлические брусочки, отлитые из гарта - сплава свинца, олова и сурьмы. На торце литеры - рельефное зеркальное изображение буквы. Как и в детских кубиках, каждая литера несет изображение лишь одной буквы. Литеры с одинаковыми знаками хранятся в одном отделении кассы. Но в русском алфавите лишь 32 буквы. Для чего же тогда 95 гнезд? 32 строчные буквы, но мы забыли про прописные, а ведь и им нужно найти место в кассе. Кроме того, специальные отделения предназначены для цифр, для знаков препинания, а также для металлических брусочков, не имеющих знаков, шпаций, которые при наборе вставляют между словами. Все эти литеры в совокупности называются шрифтом. Человек, стоящий перед кассой, - наборщик - держит в левой руке большой металлический ящичек с тремя стенками, одна из которых сделана подвижной. Это - верстатка. Работу наборщика можно уподобить действиям ребенка, составляющего слова из детских кубиков. По одной литере вынимает он из кассы и устанавливает в верстатку. Так образуются слоги, слова, фразы… Подвижную стенку верстатки предварительно закрепляют таким образом, чтобы все строки получались одинаковой, заранее определенной длины. До нужной длины строки доводят, устанавливая в пробелы между словами шпации различной ширины. Этот процесс называется выключкой.

Составленные из отдельных литер строки вынимают из верстатки и устанавливают в специальной раме. Так постепенно складывается печатная форма - зеркальное и рельефное изображение одной или нескольких страниц книги, журнала, газеты… Остается лишь нанести на форму краску, наложить сверху лист бумаги и плотно прижать его к поверхности набора. Снимем лист - оттиск готов.

Форма, с которой печатали ксилографические книги, была цельной. Та же, с которой мы познакомились сейчас, составлена из отдельных элементов - литер.

Далеко не всякое новшество можно оправдать. К набору и цельной печатной форме это не относится. Здесь четко можно привести многие «за» и почти ни одного «против». «За» и «против», проверенные пятисотлетней практикой. Пересказывать все доводы мы не будем. История давно подвела баланс и решила спор в пользу наборной формы. Забегая вперед, скажем, что решение это оказалось справедливым лишь на ранних этапах развития книгопечатания; в XIX в. оно было пересмотрено. Появились машины, которые изготавливали печатные формы, составленные из цельных строк.

Так вот, из многих «за» приведем лишь два - главнейших.

Процесс изготовления рельефной печатной формы весьма трудоемок. Зеркальную копию будущей страницы гравер ксилографической книги получал в результате нескольких месяцев напряженной работы. Изготовление книги затягивалось на долгие годы.

Можно было бы ускорить процесс, если бы удалось предварительно заготовить элементы печатной формы. Если форма цельная - это невозможно. Но если она составлена из отдельных литер, вопрос решается просто. Заранее сделанные литеры хранятся в типографии. При необходимости из них, как из детских кубиков, составляют печатные формы. Наносят на них краску, печатают листы книги, а затем снова разбирают литеры по отделениям кассы. Теперь свинцовыми буквами можно набирать новые тексты, печатать другие книги.

Одни и те же литеры в различных комбинациях участвуют в изготовлении многих книг.

Процесс изготовления печатной формы отныне сводится к набору. Гравировать знаки на металле или дереве не приходится. А значит, форма может быть изготовлена быстро, в течение сравнительно короткого промежутка времени. В этом великое преимущество наборной формы по сравнению с цельной, ксилографической.

В процессе однообразной и утомительной работы, когда от мелких значков рябит в глазах и голова становится свинцовой от усталости, граверу, режущему цельную форму, легко напутать. А это значит, что многие недели пропали даром и всю работу нужно начинать сначала.

Наборщик тоже ошибается. На страницу надает с добрый десяток неправильно поставленных литер. Но исправить ошибку легко. Нужно лишь взять шило, поддеть случайно попавшую в форму литеру и заменить ее верной. Исправление, или, как говорят полиграфисты, корректура, наборной формы производится быстро. В этом второе великое преимущество набора.

Принцип набора отдельных шрифтовых знаков лежит в основе современного книгопечатания. Мы уже знаем, что существовал он задолго до того, как книгопечатание было изобретено.

Детские кубики, по которым мы учились читать, были известны еще в древнем Риме. В древности же принцип набора использовался для воспроизведения и размножения текстов.

В восточной части Средиземного моря лежит остров Крит - страна древнейшей культуры. Раскопанные на Крите памятники - колоссальный дворец в Кноссе, здания с фресками, предметы повседневного быта - свидетельствуют, что остров был колыбелью европейской цивилизации. Если верить легенде, именно на Крит приплыл Зевс, похитивший в образе прекрасного быка Европу, сестру Кадма, изобретателя алфавита. Здесь Европа родила ему трех сыновей. Старший из них Минос стал могучим правителем; ему приписывают постройку Кносского дворца с Лабиринтом, в котором жил чудовищный бык Минотавр, пожиравший юношей и девушек. Убил его бесстрашный герой Тесей, сумевший выбраться из Лабиринта с помощью клубка ниток, который дала ему Ариадна, дочь Миноса.

С конца прошлого столетия на Крите работают археологические экспедиции. Среди многих находок, сделанных ими, наше внимание привлечет одна. Вечером 3 июля 1908 г. итальянец Луиджи Пернье, раскапывая царский дворец в древнем городе Фесте, нашел небольшой глиняный диск, стороны которого были покрыты изображениями. Пернье насчитал 241 рисунок; большинство из них повторялось. Неповторяющихся рисунков было всего 45. Среди них человеческая голова, украшенная перьями, идущий человек, птица с распущенными крыльями, похожая на осетра рыба…

Рисунки сгруппированы; каждая из 61 группы их заключена в рамку. Пернье догадался, что перед ним - еще не известное науке письмо.

Впоследствии многие ученые пытались расшифровать надпись, сделанную, как полагают, во втором тысячелетии до п. э. О решающих успехах пока говорить не приходится. Но сделано немало. В самые последние годы секрет диска из Феста пытался разгадать советский историк А. А. Молчанов.

Для нас с вами диск интересен тем, что это - первый в истории случай воспроизведения текста с помощью отдельных штампов. Штампы-печатки прикладывали к мягкой глине и получали рельефный оттиск. В 1970 г. на Крите раскопали глиняную табличку, на которой был оттиснут всего один знак. Точно такой же знак есть и на диске из Феста.

Стоило изготовить штампики в нескольких экземплярах, разместить их в определенном порядке, намазать краской, наложить сверху чистый лист бумаги -и книгопечатание бы родилось. Казалось бы, чего проще. Но прежде чем человек додумался до этого, прошло не одно столетие. Первая известная нам европейская надпись, оттиснутая отдельными штамп и-ками, сделана в 1119 г. Находится она в церкви св. Георгия в монастыре Прюфенинг около немецкого города Регенсбурга.

Отдельными буквенными штампами издавна пользовались и переплетчики, I когда хотели оттиснуть надпись на пергамене или коже.

Итак, и печатание красками, и принцип набора были известны человечеству задолго до того, как было изобретено книгопечатание. Это одно из величайших событий в истории мировой культуры произошло тогда, когда текст впервые был отпечатан краской с наборной формы.

Древнейшая русская летопись «Повесть временных лет» рассказывает, как киевский князь Владимир, охладев к язычеству, разослал по свету десять мудрейших мужей для «испытания вер» различных народов. Имена послов «Повесть» не сообщает.

Но вот в 1564 г. в монастыре близ города Самбора дьякон Андрей Колодын-ский разыскал послание одного из мужей князю Владимиру. Посол этот, русский лекарь Иван Смерд Половец, рассказывает о тяготах далекого путешествия. Он побывал в Болгарии, на Балканском полуострове, оттуда перебрался в Малую Азию и с великими трудностями дошел до Иерусалима. Погостив некоторое время в «святом городе», Иван Смерд продолжил путешествие и наконец попал в Египет. Здесь он принял христианство.

В остальной части послания Иван Смерд подробно описывает религиозные обычаи и нравы египетских христиан. Историки, исследовавшие письмо, установили, что аналогичные обычаи в те годы бытовали в среде коптов - потомков древних египтян.

Первым на это указал великий русский ученый М. В. Ломоносов.

Другие исследователи, напротив, утверждали, что обычаи эти вымышлены. Да и само послание не настоящее - его сфабриковали в XVI столетии.

Разбираться во всех доводах «за» и «против» подлинности письма мы сейчас не будем. Обратим внимание на фразу, которой заканчивается послание: «Писал я это железными буквами на двенадцати медных досках».

Основываясь на этих словах, русский полиграфист А. А. Филиппов опубликовал в 1895 г. статью «Кто был действительным родоначальником книгопечатания на Руси?», в которой утверждал, что Иван Смерд первым в мире изобрел книгопечатание.

Статья не содержала сколько-нибудь серьезных аргументов. И мы бы не вспомнили о ней, если бы не находка, сделанная за 15 лет пред тем в небольшом египетском селении Эль-Фаюме. Филиппов не знал об этой находке; между тем она могла серьезно подкрепить его более чем сомнительные доводы.

В Эль-Фаюме был найден древнейший архив арабских и коптских документов. Среди них - около 50 обрывков бумаги и пергамена, текст которых был не написан, а напечатан. Оттиски ныне находятся в Вене. Древнейший из них относится к X в., то есть именно к тому времени, когда в Египте побывал Иван Смерд Половец. Русский лекарь мог воспользоваться печатной техникой, бытовавшей в те годы в коптской среде, и с ее помощью воспроизвести письмо к князю Владимиру Святославичу.

Напечатано ли было это письмо с наборной формы или же с цельной, подобной тем, с которых издавна печатали китайцы? Советский писатель Л. II. Теплов, изучавший вопрос об Иване Смерде в 50-х гг. нынешнего столетия, утверждал, что слова Смерда о «железных буквах на медных досках» с определенностью говорят о наборе.

В древних источниках упоминания о «письме медными и железными буквами» нередки. О таких способах говорится и в «Библии». Сохранились сведения о книге, напечатанной в Китае в годы правления императора Тянь Фу (936 - 946) с помощью «медных досок». Ни книга, ни «доски» не сохранились. Историки до сих пор спорят о том, что они могли собой представлять.

Недавно были найдены тексты, воспроизведенные на медных досках. Но они не напечатаны, а выгравированы. Два свитка из тончайших медных листов были обнаружены в пещере на побережье Мертвого моря вместе с теми древнейшими рукописями, о которых рассказывалось выше. В 1955 - 1956 гг. их с великими предосторожностями перевезли в Англию и здесь, в одной из лабораторий Манчестерского университета, развернули. Профессор Джон Марко Аллегро прочитал текст, написанный на древнееврейском языке. Это оказался перечень сундуков, кувшинов и цистерн, заполненных золотом и серебром и зарытых в различных местах.

Начиная с 1959 г. было организовано несколько экспедиций, пытавшихся найти баснословные сокровища. Но попытки оказались тщетны.

Мы установили, что изобретателем книгопечатания нужно считать не того, кто впервые стал печатать вообще, а того, кто начал печатать с наборной формы.

Многие великие изобретения сделаны людьми труда. Не только в лаборатории ученого рождались они, не только в отгороженном от мира тихом кабинете, а и в мастерской ремесленника, в кузнице, на литейном дворе. Изобретатель паровоза Джордж Стефенсон работал кочегаром на шахте, изобретатель парохода Роберт Фультон был механиком, великий русский самоучка Иван Кулибин - часовщиком.

Китайский кузнец Би Шэн, живший в середине XI в., впервые в истории человечества применил для печатания подвижной шрифт. Он брал мягкую глину и лепил из нее прямоугольные брусочки. На верхнем торце брусочка Ви Шэн заостренной палочкой выдавливал зеркальное изображение иероглифа. Рассказывают, что черточки знака получались при этом тонкими, как края монеты. Готовые литеры Ви Шэн обжигал на огне, и они становились твердыми и очень прочными. Вместо верстатки кузнец употреблял железную рамку, разделенную перегородками. Рамку ставили на металлическую пластину и затем наливали в каждое из отделений немного расплавленной смолы. Пока смола не успевала застыть, отделения заполняли литерами. Через некоторое время смола затвердевала и плотно скрепляла шрифт.

С такой печатной формы, составленной из отдельных элементов-литер, Би Шэн печатал сотни и тысячи оттисков. Когда печатание было окончено, он нагревал металлическую пластину над огнем. Смола расплавлялась, и литеры сами выпадали из формы.

106 изобретении Би Шэна рассказал китайский писатель и ученый Шэнь Ко в энциклопедическом сочинении, написанном в 80-х гг. XI в. По его словам, изобретение было сделано в годы правления Цин Ли, то есть между 1041 и 1048 гг. Шэнь Ко называет Ви Шэна «человеком в бумажной одежде». Это значит «человек из народа», простолюдин.

Каждую литеру Пи Шэн изготовлял заново. Это - очень трудоемкий процесс. Кроме того, литеры с одинаковыми знаками были лишь похожи одна на другую, но не идентичны. Китайские мастера вскоре устранили этот недостаток. Они предложили делать для каждого знака одну формочку и с ее помощью отливать столько одинаковых литер, сколько необходимо. Литеры при этом стали изготовлять Из олова.

В начале XIV в. китайский писатель Ван Чжэн написал большой труд «Пум шу», посвященный в основном вопросам сельского хозяйства, но содержавший и текст «Книгопечатание подвижным шрифтом». Ван Чжэн рассказывает об изобретении Ви Шэна, не называя, впрочем, его имени. Далее он повествует, как от глиняных литер китайцы перешли к деревянным, а затем и к оловянным. Приводит Ван Чжэн и рисунок, изображающий китайскую наборную кассу. Это - круглый стол, который может вращаться вокруг вертикальной оси. На крышке стола - большое количество ячеек, в которых размещены литеры.

Зачем китайцам понадобились такие большие вращающиеся кассы? Дело в том, что китайская письменность является идеографической. Для каждого понятия, слова здесь существует особый, отличный от других знак-иероглиф. Сколько слов в языке - столько и иероглифов. Утверждают, что в китайском письме не менее 50 тысяч знаков. Но чтобы читать современную литературу, достаточно знать 5 - 7 тысяч иероглифов.

Значит, в китайской наборной кассе должно быть не 95 отделений, как в рус- ской. а во много раз больше. Поэтому приходится делать колоссальные кассы, иногда занимающие целую комнату, нумеровать отделения и искать нужную литеру не но наименованию иероглифа, а по номеру, который ему присвоен.

Идеографический характер китайской письменности стал серьезным препятствием на пути изобретения Ни Шэна. Печать с наборной формы получила более широкое распространение не на своей родине, а у соседей, которые пользовались фонетическим письмом. Напомним, что в этой системе письма буквами обозначают звуки. Л значит и знаков в таких системах значительно меньше.

Важную роль в истории книгопечатания сыграла Корея. С давних времен здесь бытовали ксилографические книги. А около 1234 г. корейцы начали печатать с форм, составленных из металлического шрифта. Писатель Сонг Хйон, живший в XV в., подробно описал процесс изготовления литер. Изображение буквы вырезали на деревянном брусочке. Оттиск с него делали в мягкой глине, которая застывая, служила формой для отливки металлических литер.

Из Кореи изобретение Ни Шэна проникло в Японию. Освоили новую технику и западные соседи китайцев - уйгуры.

В 1525 г. в Италии побывал Дмитрий Герасимов, дипломат и переводчик, посол московского великого князя Насилия III. Человек он был книжный, знал несколько языков. Дмитрий подружился с Паоло Джовио, епископом города Комо. Они проводили долгие вечера вместе, беседовали. Джовио написал «Книгу о посольстве, отправленном Василием Иоанновичем, великим князем московским к папе Клименту VII». Издана она была в том же 1525 г. в Риме и впоследствии неоднократно переиздавалась в разных странах Европы. В ней были описаны Москва и другие города Русского государства, рассказывалось об обычаях московитов.

Идет в книге речь и о книгопечатании, которое в ту пору совершало победное шествие по Европе. Джовио вспоминал о том, как римский пана Лев X однажды позвал его к себе и показал китайские книги, отпечатанные ксилографическим способом. Книги подарил папе король Португалии. А к королю они попали от капитана корабля, который купил их в Кантоне.

В Московском государстве в ту пору книгопечатания еще не было. Но Дмитрий Герасимов знал о достижениях печатного станка, видел и читал печатные книги. Едва ли не с его слов Паоло Джовио записал, что китайские книги, еще до изобретения книгопечатания в Европе, попадали сюда «через посредство скифов или московитов».

О китайских истоках европейского книгопечатания говорил и уже известный нам Николай Сиафарий: «Когда калмыки и татары взяли Китай и с ними пришли в Китай патер Одерик и Антон-армянин и Марко Павел - венецианец, и подлинно они в Европу из Китая те художества принесли: пушки лить и книги печатать».

И все же у нас нет прямых доказательств того, что европейцы заимствовали идею печати с наборных форм непосредственно у китайцев.

Идея изобретения, можно сказать, носилась в воздухе; первые печатные книги появились в XV столетии в разных странах Европы.

В 1588 г. в голландском городе Лейдене вышла в свет книга под названием «Патавин». Написал ее врач и писатель Адриан де Йонге, которого чаще именуют Адрианом Юниусом. Книга посвящена истории Голландии. С 1559 по 1572 г. Юниус был ректором Латинской школы в Гарлеме. Старожилы этого голландского города рассказали ему любопытную историю, которую он и поведал миру на страницах «Батавии».

В первой половине XV в., рассказывает Юниус, в Гарлеме, в богатом доме, стоявшем на рыночной площади напротив королевского замка, жил всеми уважаемый горожанин Лауренс Янсзон Костер. Среди многих почетных должностей, доставшихся ему но наследству, одна особенно радовала его сердце: Лауренс был причетником в местной кирхе. Обязанности он отправлял настолько усердно, что в памяти гарлемцев за ним утвердилось прозвище «постер», что в переводе с голландского означает «пономарь» или «причетник».

Свободное время Лауренс проводил с племянниками и племянницами - детьми любимой сестры. Однажды он новел их за город, в буковую рощу. Дети бегали между деревьями, играли, а Костер прилег отдохнуть. Неподалеку он заметил большой кусок высохшей, плотной коры. Костер поднял его и машинально, чтобы провести время, стал вырезать какие-то фигурки; небольшой ножик всегда лежал у него в кармане. А затем попробовал вырезать для детей комплект букв - своеобразные детские кубики.

Одна за другой ложились на влажный после недавно прошедшего дождя песок вырезанные Лауренсом буквы. Занятие увлекло Костера. Он даже вскрикнул от неожиданности, когда маленькая племянница, спасаясь от расшалившегося брата, бросилась к нему на колени. Детский башмачок втоптал несколько деревянных букв в песок. Поднимая их, Костер обратил внимание на оттиск, оставшийся в мягком грунте.

Юниус повествует, что, придя домой, Костер намазал деревянные буквы краской и попробовал печатать ими. Изображения букв на оттиске получились обратными, как в зеркале. Тогда Лауренс вырезал новые знаки, на этот раз уже с зеркальным изображением букв.

Впоследствии гарлемский причетник отлил в песке оловянные литеры и начал печатать книги.

У Костера был слуга Иоганн Фауст. В рождественскую ночь 1440 г. он похитил шрифт и бежал сначала в Амстердам, а затем - в Майнц, где вскоре и основал типографию. Ему и стали впоследствии приписывать изобретение книгопечатания.

Первой книгой, которую отпечатал Костер, было, по словам Юниуса, «Зерцало человеческого спасения». Такая книга действительно существует. Есть и другие примитивно отпечатанные издания, о которых современные историки говорят, что они были изготовлены в Голландии. Но когда и кем - неизвестно.

Тем не менее в 1823 г. голландцы торжественно отпраздновали 400-летие изобретения книгопечатания. Тогда-то в Гарлеме и соорудили памятник Лауренсу Янсзону Костеру, который и сегодня стоит на одной из главных площадей города.

Таков один из европейских претендентов на звание изобретателя книгопечатания. Как мы уже знаем, далеко не единственный. Познакомимся и с другими…

Бельгийский порт Брюгге возник около VII в. К XV столетию, когда происходили интересующие нас события, он был известен как центр ремесла и торговли.

…В Парижской Национальной библиотеке хранится небольшой, аккуратно переплетенный томик под названием «Правила и доктрины для всех христиан». Это сборник поучений, сочиненных профессором Парижского университета Жаном Герсоном. Томик небольшой, в нем всего 32 страницы. На последней из них читаем: «Взгляни, как красиво настоящее сочинение; сравни это произведение с каким-либо другим; сопоставь эту книгу со всякой другой; посмотри, как чисто, красиво и отчетливо напечатал ее Жан Брито, горожанин Брюгге, который без всяких учителей изобрел достойное удивления искусство и не менее удивительные орудия для его осуществления».

«Без всяких учителей!» Значит, мы имеем дело еще с одним изобретателем книгопечатания.

Но вот беда! Даты под послесловием нет. А в реестрах Парижской библиотеки «Правила и доктрины» значатся под 1480 г. К этому времени типографский станок работал во многих странах Европы.

Архивариус из Брюгге Луи Жиллио ван Северен решил во что бы то ни стало разыскать сведения о своем земляке. Его воодушевляла мысль о том, что, если утверждение послесловия «Правил и доктрин» оправдается, Брюгге станет всемирно известным.

В 1897 г. в Врюгге вышел труд ван Северена, посвященный Брито; в нем 514 страниц. Среди многих отысканных архивариусом документов был дневник аббата Жана ле Робера, в котором нашлась и такая запись: «За напечатанный «Доктринал», который я с помощью Марке, писца из Валансьена выписал из Брюгге для Жака в 1445 г., - 20 сольди».

Ван Северен посчитал, что «Доктринал» - это «Правила и доктрины для всех христиан», экземпляр которых хранится в Парижской библиотеке. Современные ученые считают, что это не так. «Доктринал» - это учебник латинской грамматики, написанный стихами - гекзаметром. Сочинил его Александр де Вильдье, живший в XII - XIII вв. Историки книги разыскали «Доктринал», отпечатанный примитивно и неряшливо. Считается, что он отпечатан в Голландии тем же самым мастером, который выпустил «Зерцало человеческого спасения», издавна приписываемое усердному причетнику из города Гарлема - Лауренсу Янсзону Костеру.

Так что у пас вроде бы нет оснований приписывать Жану Брито изобретение книгопечатания.

А теперь перенесемся из Бельгии в Италию. В небольшом североитальянском городке Фельтре стоит памятник Памфилио Кастальди, поэту, врачу и доктору права. В истории итальянской литературы имя Кастальди занимает весьма скромное место. За какие же заслуги, за какие успехи и достижения ему поставили памятник?

Оказывается, в одной из итальянских хроник, сочиненной в XVII в. францисканским монахом Антонио Камбруцци, говорится о том, что именно Кастальди впервые изобрел книгопечатание. Слуга поэта, немец по имени Фауст Комесбург узнал секрет изобретения, бежал в Майнц и основал там первую в мире типографию.

Читатель помнит, что аналогичную историю рассказывали и о Костере.

Итальянские архивариусы затратили немало лет на поиски материалов о Кастальди. Им удалось установить, что будущий поэт родился в Фельтре в 1398 году, был врачом в Кападострии, а позднее - в Венеции, где и умер в 1479 году. В конце 60-х гг. он действительно печатал книги в Милане. В это время типографии плодотворно и продуктивно работали уже в нескольких итальянских городах.

Значит, у нас нет оснований считать Памфилио Кастальди изобретателем книгопечатания. Тем не менее в 1868 г. ему соорудили величественный памятник в Фельтре.

Более серьезные аргументы выдвигают сторонники другого претендента на честь считаться изобретателем книгопечатания.

В конце прошлого века аббат Анри Реквен отыскал в архиве древнего французского города Авиньона несколько нотариальных актов, написанных по-латыни и датированных 1444 - 1446 гг. В документах рассказывалось, что серебряных дел мастер Прокоп Вальдфогель, переселившийся в Авиньон из Праги, занимался здесь печатанием по ткани, а также каким то методом «искусственного письма». Что это за метод - мы не знаем. Но в документах упоминаются два шрифта, изготовленных из стали, а также 48 оловянных форм. В 1446 г. Вальдфогель изготовил из железа 27 еврейских букв, «принадлежащих к науке и практике письма».

Речь как будто бы идет о книгопечатании. Но напечатал ли что-либо Вальдфогель? Ответа на этот вопрос у нас пока нет. Но можно утверждать, что во Франции в середине XV столетия проводились какие-то, пускай примитивные, опыты печатания текстов с наборной формы. Такие же опыты ставились и в Нидерландах.

Идея книгопечатания в это время носилась в воздухе. Многие пытались осуществить ее, размышляли, создавали нехитрые приспособления, критиковали стародавний рукописный способ. Но лишь один из них одержал победу

Имя великого сына немецкого народа Иоганна Гутенберга знакомо каждому культурному человеку. Гутенберг облек в реальные технические формы идеи, которые высказывались многими до него, он нашел наилучшее конкретное решение проблемы, поставленной перед человечеством всем ходом многовековой мировой истории.

В 1840 г., когда праздновалось 400-летие изобретения книгопечатания, в Германии был издан «Гутенберговский альбом». На его страницах мы находим - в испанском оригинале и в немецком переводе - оду Мануэля Хозе де Кинтаны (1772 - 1857) «На изобретение книгопечатания». В конце указано имя переводчика: Фридрих Энгельс.

Воспевая достижения человеческого разума, Кинтана ставит имя Гутенберга рядом с прославленными именами Коперника, Галилея, Ньютона. Об изобретателе книгопечатания он пишет:

А ты не бог ли, кто века назад

В живую плоть облек и мысль и слово.

Что, раз возникши, улетело б снова,

В печатном знаке не найдя преград?

Речь идет о регистрации и распространении информации. Смысл и значение книгопечатания превосходно уловлены Кинтаной. Ода заканчивается вдохновенным гимном в честь Гутенберга:

Хвала тому, кто темной силы чванство

Повергнул в прах, кто торжество ума

Пронес сквозь бесконечные пространства;

Кого в триумфе Истина сама.

Осыпавши дарами, вознесла!

Борцу за благо - гимны без числа!

Позднее Ф. Энгельс определит место книгопечатания в ряду причин, вызвавших «с чудесной быстротой» возрождение и развитие наук «после темной ночи средневековья».

Точной даты рождения Иоганна Гутенберга мы не знаем. Косвенные данные позволяют утверждать, что будущий изобретатель появился на свет между 1394 и 1399 гг. Был он сыном богатого горожанина из Майнца. Недавно выдвинули гипотезу о том, что в 1418 - 1420 гг. Гутенберг учился в Эрфуртском университете, где приобрел основательные знания латинского языка. Человек, овладевший языком Цицерона, в своих глазах и в мнении окружающих становился как бы на голову выше остальных сограждан, не обременявших себя излишней и, казалось бы, непрактичной ученостью.

В начале 30-х гг. XV в. мы встречаем Иоганна Гутенберга в Страсбурге. В этом старинном эльзасском городе и были, по-видимому, предприняты первые опыты книгопечатания. В местном архиве историки отыскали сведения о соглашении, заключенном Гутенбергом с Андреа Дритценом и другими страсбуржцами. Шла речь об использовании какого-то изобретения, которое сохранялось в глубокой тайне. Дритцен вскоре умер. Братья покойного потребовали, чтобы Гутенберг открыл им секрет. Но изобретатель предпочел выплатить денежную компенсацию.

Золотых дел мастер Ганс Дюнне. который выступал свидетелем при разбирательстве дела в Страсбургском совете, показал, что он заработал у Гутенберга сто гульденов на том, что «относится к печатанию».

Что именно печатал Иоганн Гутенберг в это время, мы не знаем. Скорее всего, небольшие брошюры и листовки. Старейшей из них считают средневековую «Сивиллину книгу», которая была написана около 1360 г. и рассказывала о страшном суде. В 1892 г. в переплете старого фолианта был найден фрагмент «Сивил-линой книги», напечатанной примитивным шрифтом. Это был клочок бумаги размером 95X125 мм; на нем поместилось всего И строк. При первом взгляде на оттиск видно, что типограф еще не опытен, он только-только осваивает искусство. Историки считают, что книгу эту Гутенберг напечатал примерно в 1445 г. Она содержала около 27 страниц.

Вскоре Гутенберг переезжает в Майнц; архивные документы регистрируют его пребывание здесь в октябре 1448 г. На первых порах он печатает небольшие издания. Среди них - латинская грамматика Элия Доната, пользовавшаяся колоссальной популярностью в средние века. Гутенберг издавал этот учебник не менее 24 раз.

Выпускал он и небольшие календари-листовки: «Астрономический календарь» на 1448 г., «Турецкий календарь» на 1455 г., «Кровопускательный и слабительный календарь» на 1457 г. В последнем из них указаны дни, когда, но мнению средневековых медиков, можно было делать кровопускание и принимать слабительные средства.

Печатал Иоганн Гутенберг и индульгенции - свидетельства, которые церковники выдавали в знак отпущения грехов.

Надо сказать, что ни на одном из этих изданий нет ни имени Гутенберга, ни сведений, относительно места и времени печатания. Датировка их приблизительна, причем разные ученые придерживаются на этот счет различных мнений. Некоторые вообще приписывают их не Гутенбергу, а какому-то работавшему с ним одновременно мастеру.

Но изобретатель книгопечатания, конечно же, должен был начинать со сравнительно небольших изданий, на которых оттачивалось мастерство, совершенствовалась техника.

Почти все эти издания дошли до нас в небольших фрагментах. Они быстро зачитывались, попавшие в макулатуру листки пергамена использовались переплетчиками для подклейки корешков и переплетных крышек. Вот уже в течение двух столетий извлекают историки из старых переплетов фрагменты первых печатных книг.

Немало находок сделано советскими книговедами. В 1935 г. киевский библиотекарь Борис Иванович Зданевич обнаружил в переплете латинской «Библии» 1557 г. 8 листков из неведомого ранее издания «Провинциале Романум» - списка епископств католической церкви. К великому сожалению, листки пропали при не выясненных до конца обстоятельствах. Но перед самой войной В. И. Зданевич успел выпустить факсимильное воспроизведение издания, которое он датировал 1445-1456 гг.

Наступил день, когда Иоганн Гутенберг почувствовал, что ему по плечу издание большой книги. Однако для такой работы нужны немалые деньги, а их-то как раз у изобретателя не хватало.

Богатый майнцский бюргер Иоганн Фуст в 1450 г. одолжил Гутенбергу 800 гульденов. Изобретатель купил бумагу, металл для отливки шрифтов, нанял рабочих. В течение нескольких лет он, не покладая рук, трудился над колоссальным изданием - первой латинской «Библией». Работа оказалась труднее, чем Гутенберг предполагал. Денег не хватило, и изобретатель одолжил у Фуста еще 800 гульденов.

Вскоре срок договора истек, и Фуст потребовал, чтобы Гутенберг возвратил долг, который с процентами составил 2020 гульденов. Это очень большие деньги. Бык, откормленный на убой, стоил в ту пору 7 - 8 гульденов, дом в пригороде со всеми хозяйственными постройками - 10 гульденов, большой дом в городе -80 - 100 гульденов.

Таких денег у Гутенберга не было. Тогда Фуст обратился в суд. Постановление суда не сохранилось. Можно предположить, что у Гутенберга отобрали часть его типографского имущества и весь тираж уже напечатанной крупноформатной «Библии».

Так получилось, что и на этой книге - по количеству строк на полосе ее называют 42-строчной «Библией» - не обозначены ни имя типографа, ни дата выпуска в свет. На одном экземпляре, который находится сейчас в Национальной библиотеке в Париже, есть запись переплетчика Генриха Кремера, закончившего работу в августе 1456 г. Считается поэтому, что книга была окончена не позднее этого срока, а печаталась примерно в 1450 - 1455 гг.

В полном экземпляре «Библии» - 1282 страницы. Ее обычно переплетают в два тома - довольно-таки внушительных размеров, примерно 40X30 см. Титульного листа в книге нет. Полиграфическим способом воспроизведен лишь текст, набранный в две колонки. Все элементы художественного убранства - киноварная рубрикация, инициалы, орнаментика на полях - воспроизведены вручную искусными художниками. В каждом экземпляре они разные.

Ученые считают, что Гутенберг отпечатал 150 экземпляров 42-строчной «Библии» на бумаге и 35 - на пергамене. Сохранилось 47 экземпляров (12 из них - пергаменных). Кроме того, известно 167 небольших фрагментов знаменитой книги.

42-строчная «Библия» - самая дорогая книга в мире. В 1926 г. полный пергаменный экземпляр был продан за 800 000 марок. Шесть экземпляров по сей день находятся в частных библиотеках.

В 1458 - 1460 гг., по-видимому, в городе Бамберге и, возможно, самим Гутенбергом была напечатана другая «Библия», в которой использован шрифт первых «Донатов». По числу строк на полосе ее называют 36-строчной. В книге 1768 страниц. Это издание еще более редко: известно всего 13 экземпляров. Среди книговедов как сенсация было воспринято сообщение о том, что в 1947 году в Государственной Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде был найден пергаменный фрагмент этого редчайшего издания. Историк книги В. С. Люблинский тщательно изучил его и подробно описал на страницах выходящих в Берлине «Докладов по инкунабуловедению».

В неустанных трудах и заботах прошла жизнь Иоганна Гутенберга. Лишь под старость он получил возможность жить, не заботясь о хлебе насущном. Архиепископ Адольф Пассауский пожаловал Гутенбергу придворный чин и пожизненную пенсию. Изобретателю выдали парадный костюм, двадцать мешков муки и две бочки вина.

3 февраля 1468 г. Гутенберг скончался.

На этот вопрос отвечают по-разному. Раньше исследователи считали, что Гутенберг изобрел печатный станок, теперь главным его изобретением называют устройство для отливки литер. В обоих этих утверждениях есть доля истины. На одной из узких улочек старого Майнца -сейчас она называется Францисканергассе - стоит двухэтажный дом с покатой крышей и большой полукруглой аркой. В доме этом - он назывался «Цум Юн-тен» - вернувшийся из Страсбурга изобретатель устроил свою первую типографию.

Потомки своеобразно отметили память великого изобретателя: надпись над воротами зазывала прохожих в пивную «У Гутенберга». В середине прошлого века это заведение переустраивали. 22 марта 1856 г., в 4 часа пополудни, содержатель пивной по имени Борзпер обнаружил в подвале, на глубине примерно 5 метров от поверхности земли, три деревянных, скрепленных между собой бруска. Когда отскребли грязь, на одном из них прочитали надпись:

I MCDXLI G

Первая и последняя буквы - инициалы Иоганна Гутенберга. Средняя часть надписи - обозначение года «1441» римскими цифрами.

Коллекционер и библиофил Густав Клемм купил эти бруски и положил их в основу реконструированного им печатного станка изобретателя книгопечатания. Биографы Гутенберга с этим не согласились, ибо, по их мнению, в 1441 г. изобретатель еще находился в Страсбурге; в Майнц он приехал позднее. Бруски объявили подделкой.

Проверить сейчас, так это или нет, мы не можем. Коллекция Клемма легла в основу Немецкого музея книги и шрифта в Лейпциге. Здесь станок погиб в годы второй мировой войны.

Так или иначе, но печатный станок у Гутенберга был.

Мастера, изготовлявшие ксилографические книги, обходились без станка. Они попросту пристукивали бумажный лист к намазанной краской печатной форме. Пристукивали и притирали гладким камнем, обтянутым кожей, щеткой или просто ладонью.

Гутенберг впервые механизировал печатный процесс. Помещенную в специальной рамке форму, составленную из отдельных литер, он устанавливал на гладком и ровном столе. Находился стол между двух массивных столбов, остатки которых, возможно, и были найдены в Майнце. В перекладине между столбами ходил винт, на конце которого изобретатель подвижно установил гладкую доску - пиан. Чтобы опустить доску, нужно резко дернуть за рукоятку - куку. При этом поворачивался винт и опускал пиан, который плотно прижимал бумажный лист к намазанной краской форме. Затем Гутенберг отводил куку обратно. Пиан поднимался и освобождал лист. Оставалось лишь снять готовый оттиск с формы, нанести на нее краску и положить сверху новый чистый лист бумаги.

Гак можно было напечатать достаточно большое количество совершенно одинаковых оттисков.

В истории техники немало примеров тому, как техническая идея, существовавшая на протяжении многих столетий в одной отрасли, вдруг перекочевывает в другую и здесь переживает период бурного развития. Нечто подобное произошло с типографским станком. Близкие по конструкции приспособления были известны давно. Применялись они, однако, для отжимки винограда, для прессования только что отлитых листов бумаги. Гений Гутенберга заставил это устройство служить другой цели, и оно справилось с задачей.

Другим нововведением, внесенным немецким изобретателем в книжное дело, была словолитная форма. Би Шэн изготовлял каждую литеру отдельно, формуя ее из глины. Костер, как говорят, отливал литеры в песке. Гутенберг предложил удобный и практичный способ изготовления типографских литер, который, с небольшими изменениями, применялся вплоть до XX столетия. Прежде всего он брал прямоугольный железный брусок и на верхнем торце гравировал рельефное зеркальное изображение буквы. Получался штамп, который впоследствии назвали пуансоном. Его приставляли к медному брусочку и ударяли сверху молотком. При этом верхний край пуансона вдавливался в мягкую медь. На брусочке возникало углубленное прямое изображение буквы. Такой брусочек - его называют матрицей - Гутенберг использовал в качестве формочки для отливки литер. Он вставлял матрицу в несложный, состоящий из двух половинок прибор - словолитную форму. Когда форму закрывали, внутри нее образовывалось полое пространство с прямоугольным сечением и коническим раструбом сверху. Снизу пространство ограничивалось матрицей, а точнее - той ее частью, на которой был выштампован буквенный знак.

Затем Гутенберг расплавлял мягкий металл - на первых порах это, видимо, было олово - и вливал его в коническое отверстие формы. Когда металл застывал, изобретатель открывал форму и из нее выпадала металлическая литера с рельефным зеркальным изображением буквы - очком. Оставалось обрезать конический хвост - литник, и литера полностью готова; ее можно пускать в набор.

Печатный станок - детище эпохи Возрождения, когда в недрах феодального общества зарождались новые, капиталистические отношения. «Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, - писал Фридрих Энгельс, - эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености».

Одним из этих титанов и был Иоганн Гутенберг.

Его великое изобретение - книгопечатание - Карл Маркс считал «…самым мощным рычагом для создания предпосылок необходимого духовного развития».

Книга стала дешевле, легче в изготовлении, а следовательно - доступнее. Печатный станок создал условия для массового распространения произведений науки, литературы, искусства. Книга начала играть значительно более активную роль в истории общества, превратилась в мощное политическое и идеологическое оружие. Ее воздействие отныне можно проследить в самых различных сферах человеческой деятельности.

Ранее произведение науки или литературы распространялось в списках, которые подчас заметно отличались один от другого. Каждый писец с неизбежностью вносил в книгу что-то свое. Бывало, что авторская мысль выхолащивалась, произведение теряло остроту и своеобычность, становилось весьма далеким от оригинала.

Теперь одна и та же книга выпускалась в сотнях, а то и тысячах совершенно одинаковых экземпляров. Это способствовало возникновению канонических, освященных традицией редакций произведений литературы. Печатный станок содействовал унификации орфографии и графических форм письма, закрепленных в типографском шрифте. Возникали единые литературные национальные языки. Развивалась и с каждым годом расширяла воздействие на умы литература на этих языках.

Шествие печатного станка по Европе, которое началось еще при жизни Иоганна Гутенберга, было поистине победным. В 1465 г, появляется первая типография в Италии, около 1468 г. - в Швейцарии, в 1470 г. - во Франции, в 1473 г. - в Бельгии и Венгрии, примерно тогда же - в Польше. В 1476 г. печатный станок утвердился в Чехословакии и Англии, в 1482 г. - в Австрии и Дании, год спустя - в Швеции, в 1487 г. - в Португалии. Первоначально печатная книга разговаривала лишь на латыни - классическом языке античности, но постепенно она изучила все языки Европы.

Примерно за 40 лет в 260 городах континента возникло не менее 1100 типографий, которые выпустили в свет около 40 000 изданий общим тиражом в 10 -12 миллионов экземпляров. Эти первые книги, изданные в Европе но 31 декабря 1500 г., называют инкунабулами. В основе термина лежит латинское слово, обозначающее «колыбель». Инкунабулы - это книги колыбельного периода книгопечатания.

Их тщательно собирают и хранят в библиотеках мира. В 1925 г. начата подготовка «Сводного каталога инкунабулов»; этой работой сейчас руководит Государственная библиотека ГДР.

Что издавали в XV в.?

Культура в ту пору во многом имела религиозную окраску. Среди инкунабулов немало «Виблий». Гутенберг напечатал эту знаменитую книгу на латинском языке. В 1466 г. в Страсбурге его ученик Иоганн Ментелин выпустил первое немецкое издание. В дальнейшем появились чешские, голландские, французские, итальянские переводы. Издание «Библии» на национальных языках способствовало самоутверждению народов Европы, подготовило почву для борьбы с латинизмом католической экспансии.

Популярны были богословские труды Аврелия Августина (354 - 430). Среди них - «О граде божьем», напечатанный впервые в Италии в 1467 г. и впоследствии неоднократно переиздававшийся. Около 1470 г. Иоганн Ментелин издал «Исповедь» Августина - первое в истории европейской культуры автобиографическое произведение.

Охотно читали в XV в. Фому Аквинского (ок. 1225 - 1274), одного из крупнейших философов средневековья. Его монументальный труд «Сумма теологии» выпущен в Базеле в 1485 г.

Примерно половина изданий инкунабульного периода - произведения светского характера. В эпоху Возрождения мечтали о возврате - конечно, на новой основе - к античной культуре. Классиков древнегреческой и римской литературы выпускали в оригинале и в переводе на новые европейские языки. Часто издавали Вергилия и Гомера, Теренция и Эзопа. Особенно популярен был Аристотель. Самым распространенным учебником стал курс латинской грамматики Элия Доната; в XV в. он выдержал 365 изданий.

Не была забыта литература средневековья. Читатели «колыбельных книг» могли познакомиться с произведениями автора прославленного «Декамерона» Джованни Воккаччо, великого итальянца Данте Алигьери, английского поэта XIV в. Джефри Чосера…

Пробудился интерес к естественным и техническим наукам. В 1472 г. в Венеции увидела свет «Естественная история в XXXVII книгах» Плиния Старшего (ок. 24 - 79) - колоссальная энциклопедия античной образованности. «Канон врачебной науки» Авиценны, или Ибн Сины (ок. 980 - 1037), прославленного среднеазиатского ученого, изданный в 1473 г. в Милане, познакомил европейцев с основами восточной медицины. На страницах труда Иоанна де Кетама, выпущенного в Венеции в 1495 г., впервые помещены иллюстрации, изображающие вскрытие трупа человека.

Типографы печатали труды по архитектуре и военному делу, по географии и теории музыки, по ботанике и лингвистике… В 1477 г. в Венеции увидел свет первый двуязычный - немецко-итальянский - словарь.

Век инкунабулов был веком великих географических открытий. В 1492 г. Христофор Колумб пересек Атлантический океан и достиг берегов Америки. В апреле 1493 г. его «отчет» о путешествии напечатали в Барселоне.

История инкунабульного периода книгопечатания богата событиями, именами и датами. Перелистаем некоторые из ее страниц.

Напомним читателю, что ни в одной из книг, вышедших из типографии Иоганна Гутенберга, нет сведений о том, где, когда и кто их печатал. Текст, содержащий такие сведения, - его называют колофоном - впервые появляется в «Псалтыри», увидевшей свет в Майнце в 1457 г. Текст этот, давно уже ставший знаменитым, гласит:

«Настоящий кодекс псалмов, украшенный красивыми заглавными буквами и в достаточной мере разделенный рубриками, выполнен с помощью искусного изобретения печати и изготовления литер, без помощи пера. К прославлению бога трудолюбиво закончен Иоганном Фустом, горожанином Майнца, и Петером Шеффером из Гернсгейма - в лето господне 1457, накануне Успения» (то есть 14 августа).

О Фусте речь шла выше. Этот богатый купец финансировал первые опыты Гутенберга и, когда изобретатель не смог заплатить долги, отобрал у него типографию. Что же касается Петера Шеффера, то он был выдающимся каллиграфом, мастером рукописных книг. Сначала он работал в Париже, а затем, приехав в Майнц, стал учеником Гутенберга. На судебном процессе 1455 г., который Фуст вел против Гутенберга, занял сторону Фуста. Шеффер женился на его дочери и сделался полноправным хозяином типографии.

Есть историки, которые утверждают, что «Псалтырь» 1457 г. начинал печатать еще Гутенберг. Говоря об этой книге, часто употребляют слово «впервые». Не избежать этого и нам.

Кроме колофона, который мы привели, в «Псалтыри» впервые встречается типографская марка. Отпечатана она с гравированной на дереве формы. Это первый пример совместного использования набора и ксилографии.

Жемчужина «Псалтыри» 1457 г. - ее великолепные инициалы, которые, также впервые, не нарисованы, а напечатаны, причем не в один, а в два цвета - красный и синий. Шеффер умело вводит цвет в книгу. Печатались инициалы не одновременно с текстом, а после того, как он был уже оттиснут. Печатал их Шеффер с составных металлических форм, нанося на отдельные части краску своего цвета.

Ученик Гутенберга впервые применил способ, который мы сейчас называем «печатанием враскат». Смысл его состоит в том, что один цвет изображения или текста постепенно переходит в другой. Инициал, который мы видим на фрагменте майнцской «Псалтыри», хранящемся в Научной библиотеке Московского государственного университета, напечатан наполовину розовой краской, а наполовину - голубой.

Петеру Шефферу приписывают и другие изобретения. Утверждают, что он усовершенствовал словолитную форму, улучшил состав сплава, из которого отливались литеры. Он ввел в употребление много прекрасных шрифтов.

Шефферу была отпущена долгая жизнь. Он работал в Майнце до 1502 г. и выпустил около 285 книг.

Вторым после Майнца городом Европы, где появилось книгопечатание, был Бамберг. Возможно, начинал печатать здесь сам Гутенберг. Шрифт его 36-строчной «Библии» попал к Альбрехту Пфистеру. Мастер этот оставил заметный след в истории книги. Он впервые ввел в издание, отпечатанное с наборной формы, гравированную на дереве иллюстрацию. Известно 9 книг, вышедших из его типографии. Восемь из них иллюстрированы.

В библиотеке города Вольфенбюттеля (ФРГ) хранится единственный экземпляр небольшой книжки «Вогемский землепашец, или Разговор вдовца со смертью» - она была издана около 1460 г. Иллюстраций в книге нет. Но исследователи считают, что раньше они здесь были - кто-то в стародавние времена вырвал их. Во втором издании «Вогемского землепашца», вышедшем в 1463 г., - пять гравюр.

Дважды - в 1461 и около 1464 г. - Пфистер напечатал сборник басен «Драгоценный камень», составленный в XIV в. швейцарцем Ульрихом Бонером. На 88 листах книги - 101 иллюстрация.

В первых изданиях бамбергский мастер сначала печатал текст, а затем, вторично пропуская листы через типографский станок, оттискивал гравюры. Приходилось так делать потому, что литеры и гравированные доски имели разную высоту. Вскоре Пфистер уравнял их. В 1464 г., во втором издании «Драгоценного камня», гравюры и текст отпечатаны одновременно в один прогон. Это - важный этап в истории книгопечатания.

Иллюстрация обогатила книгу, сделала ее более наглядной и убедительной. По-латыни «иллюстрацио» - это «освещение», «пояснение», «наглядное изображение». Картинки в книге поясняют текст, способствуют его быстрому, лучшему усвоению. И вместе с тем делают печатное издание волнующим произведением искусства.

Впрочем, иллюстрации бамбергских изданий - пока еще грубы и примитивны. Они передают лишь контуры предметов. Воспроизводить объемы с помощью штриховки Пфистер не умел. Иллюстрации он предназначал для ручной раскраски. Их и раскрашивали так, как это сегодня делают дети, учась держать в руке цветной карандаш или кисточку.

Важно было начать. По пути Шеффера и Пфистера пошли многие типографы. Гравюра уверенно входит в книгу, становясь с каждым новым изданием все более совершенной и прекрасной.

«Голодная лисица увидела виноградную лозу со свисающими гроздьями и хотела до них добраться, да не смогла; и, уходя прочь, сказала сама себе: «Они еще зеленые!»

Так и у людей: иные не могут добиться успеха по причине того, что сил нет, а винят в этом обстоятельства».

Сюжет хорошо знаком по басне И. А. Крылова. Французы знают его в стихотворном пересказе Жана Лафонтена. Бытует он и в фольклоре многих народов. Источник у этих произведений один - басня древнегреческого раба, шутника и мудреца Эзопа, жившего в далеком VI в. до н. э.

Среди басен, приписываемых Эзопу, мы найдем и другие известные сюжеты - «Ворона и лисица», «Волк и ягненок», «Волк и журавль»…

Первое печатное издание басен Эзопа вышло в свет в 147В г. в немецком городе Ульме. Выпустил его типограф Иоганн Цайнер, сыгравший важную роль в истории иллюстрированной книги. Картинки в его изданиях жизненны и естественны. Том открывается большим - во весь рост - портретом Эзопа, которого окружают одушевленные и неодушевленные герои басен. Всего же в тексте 193 гравюры.

Художник басен 1476 г. смело нарушает традицию, отказываясь от обычных в рукописных книгах и в ранних инкунабулах прямоугольных рамок, которые ограничивали изображение. Его иллюстрации вторгаются в текст и как бы сливаются с ним. Персонажи басен живут и действуют в немецкой деревне XV в. Художник хорошо знает окружающую его жизнь и талантливо рассказывает о ней. Гравюры народны в самом точном смысле этого слова.

Вот перед нами петух, нашедший жемчужное зерно; он расхаживает на фоне крестьянского двора с хозяйственными постройками. За невысоким забором и крытыми воротами открываются поросшие деревьями холмы.

Люди разных профессий проходят перед нами - рыбаки, дровосеки, землепашцы, гончары, виноградари… Точно нарисованы животные, птицы, насекомые. Впрочем, не всегда. Тех животных, которых не знал, он изобразил условно. Лев у него выглядит геральдическим, сошедшим со средневекового герба.

Басни Эзопа пользовались в XV столетии большой популярностью; общее число изданий достигло внушительной цифры - 130. Около 20 из них иллюстрированы. Гравюры большей частью отпечатаны с тех же досок, что у Иоганна Цайнера. Когда доски изнашивались, их начинали копировать. Повторяли их и за пределами Германии - в Нидерландах, Франции, Испании, Чехии…

Имя художника, работавшего у Цайнера, неизвестно. Кроме басен Эзопа он иллюстрировал и другие ульмские инкунабулы 70-х гг. Среди них - книга великого итальянского новеллиста Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах», которую Иоганн Цайнер напечатал в 1473 г. На страницах ее изображены сцены из жизни героинь древнегреческой мифологии - Афродиты, Елены Прекрасной, Кассандры, Пенелопы…

Переводил новеллы на немецкий язык врач, гуманист Генрих Штайнхо-фель (1412 - 1482). Он же готовил к изданию басни Эзопа. Гуманисты превосходно понимали значение иллюстрации в книгах, предназначенных для народного чтения. Возможно, не без личного участия Штайнхофеля и появились те замечательные гравюры, которые по сей день привлекают внимание искусствоведов.

В ночь с 28 на 29 октября 1462 г. солдаты графа Адольфа Нассауского, незаметно сняв стражу у городских ворот, ворвались в Майнц. Тревогу подняли слишком поздно, собрать городское ополчение не удалось. Ландскнехты убивали выбегавших из домов полусонных горожан. В эту ночь погибло свыше 400 человек, почти десятая часть населения Майнца.

Погром в городе длился несколько дней. Адольф Нассауский изгнал из Майнца многих бюргеров - сторонников его свергнутого врага Дитера Изенбургского.

Разгромили, по-видимому, и типографии Гутенберга и Шеффера. Впрочем, сам изобретатель книгопечатания несколько лет спустя был великодушно «прощен» и получил пенсию. Подмастерья изобретателя разбрелись но городам Германии. Двое из них - Конрад Свейигейм и Арнольд Паннартц из Праги - перебрались через Альпы и нашли приют в бенедиктинском монастыре святой Схоластики в городке Субиако - в глухом ущелье Апеннинских гор неподалеку от Рима.

Аббатом монастыря был просвещенный, гуманистически настроенный Иоанн Туррекремата. Он давно слышал об изобретении Гутенберга и мечтал завести типографскую мастерскую в Италии. Ныне такой случай представился. Обосновавшись в монастыре и оборудовав печатню, Свейнгейм и Паннартц начали здесь свою деятельность с учебника грамматики «Донат для детей». Ни одного экземпляра этой первой итальянской печатной книги не сохранилось - мы знаем о ней по поздним упоминаниям.

В 1875 г. итальянский библиофил Карло Фумагалли отыскал старое издание прославленного труда Марка Туллия Цицерона «Об ораторском искусстве». Ни дата выпуска, ни место издания в нем обозначены не были. Текст книги во многих местах исправлен от руки. А на одной из страниц нашлась помета о том, что исправления сделаны 30 сентября 1465 г. Книга, очевидно, была напечатана ранее этой даты. Но где?

В коллекции Фумагалли была еще одна книга, напечатанная тем же шрифтом, - труд Люция Лактанация «О божественном учении». Книга имела колофон, сообщавший, что печатание ее закончено 29 октября 1465 г. в монастыре Субиако.

Фумагалли сделал единственно возможный вывод: первой из сохранившихся до наших дней итальянских печатных книг нужно признать «Об ораторском искусстве» Цицерона, а второй - «О божественном учении» Лактанация.

В Субиако была выпущена еще одна книга - «О граде божием» Аврелия Августина. Полный экземпляр ее есть в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина. В конце - колофон с датой: 12 июня 1467 г. Здесь же - загадочная монограмма, в которой некоторые библиографы видят прославление бога, а другие - зашифрованное имя Ганса Лауденбаха, помощника Свейнгейма и Паннартца.

Ни в одной из этих книг не сказано, кто их печатал. О том, почему историки приписывают их Свейнгейму и Паннартцу, читатель узнает ниже.

В 1467 г. типографы приняли приглашение богатых патрициев братьев Пьетро и Франческо Массимо и перебрались в Рим. Вскоре во дворце Массимо заработала типография. Первенцем ее были «Письма друзьям» Цицерона, на последней странице которых уже указаны имена Свейнгейма и Паннартца.

В течение нескольких лет печатники выпускали произведения римских классиков - Апулея, Вергилия, Овидия, Тита Ливия, Плиния… В 1472 г. вышел в свет пятитомный комментарий к «Библии» богослова Николауса де Лира. Это колоссальное и трудоемкое издание стоило много денег - типографы остались без средств. Чтобы как-то спасти положение и продолжить издательскую деятельность, они решили обратиться за помощью к папе Сиксту IV. Прошение было напечатано и приложено к одному из томов труда де Лира. Текст заслуживает нашего внимания, ибо в нем приведены названия всех выпущенных Свейнгеймом и Паннартцем книг - как в Субиако, так и в Риме. Отсюда мы и знаем, что именно они напечатали первые итальянские книги, о которых рассказывалось выше.

С 1465 по март 1472 г. Свейнгейм и Паннартц выпустили 46 изданий общим тиражом в 12 475 экземпляров. Средний тираж каждого изданий составлял таким образом 275 - 300 экземпляров.

Сикст IV не помог типографам. Конрад Свейнгейм взялся за другую работу. В течение пяти лет он гравировал на медных досках географические карты. Около 1477 г. он умер. Арнольд Паннартц некоторое время еще печатал книги. Последнее подписанное им издание датировано 28 марта 1476 г. Умер он, по-видимому, в том же году, что и его друг и компаньон.

Художественный облик первых итальянских печатных книг однотипен. Ни гравированной орнаментики, ни иллюстраций здесь нет. Полиграфическим способом воспроизведен лишь текст. Типографы оставляли для инициалов свободное место и затем рисовали их от руки.

Интересен шрифт изданий Свейнгейма и Паннартца. Немецкие книги того времени печатали готической текстурой. В итальянских рукописных мастерских XV в. бытовал четкий и красивый почерк - гуманистический минускул. Шрифт книг, напечатанных в Субиако и Риме, восходил к этому почерку, однако сохранял черты готического письма. Исследователи называют этот шрифт «готической антиквой».

Антиква читается легче, чем текстура. Здесь меньше изгибов, завитушек, почти нет утолщений. Своеобразное отличие шрифта - треугольные отсечки на концах вертикальных штрихов.

Еще одним итальянским первотинографом стал другой ученик Гутенберга - Ульрих Ган из Инголыптадта. Его пригласил в Рим уже знакомый нам Иоанн Туррекремата, ставший к тому времени кардиналом. В 1467 г. Ган напечатал «Размышления» Туррекрематы - первую иллюстрированную итальянскую печатную книгу. В ней - 31 гравюра. Иллюстрации, изображающие события из жизни Христа, копируют фрески церкви св. Марии, патроном которой был Туррекремата.

Вскоре типографии возникают во многих городах Италии. К концу XV столетия их было уже около двухсот.

Среди рукописей Парижской национальной библиотеки найден ордонанс - указ короля Карла VII от 4 октября 1458 г. Королю стало известно о том, что «мессир Иоганн Гутенберг, рыцарь, постоянно живущий в Майнце в Германии, изобрел искусство печатания пуансонами и литерами». Чтобы познакомиться с этим искусством, король послал в Майнц чеканщика монеты Никола Жансона.

Однако стать первым французским типографом Жансону не было суждено. В Париж он не вернулся. В 1470 г. мы встречаем его в Венеции.

Этот прославленный североитальянский город, лежащий на 118 островах, стал подлинной Меккой для печатников. Впервые типографский станок сюда привезли в 1469 г. братья Иоганн и Венделин из Шпейера, ученики Гутенберга. Венецианский сенат выдал им пятилетнюю привилегию, что не помешало, однако, Жансону основать здесь свою типографию. Французский мастер работал в Венеции до самой кончины, последовавшей в 1480 г., и выпустил около 150 изданий. Человеком он был талантливым, хорошо знал античную и средневековую словесность. Он издал «Жизнеописания императоров» римского историка Корнелия Непота, «Естественную историю» Плиния Старшего, собрания сочинений поэта Вергилия, автора прославленной «Энеиды», «Письма друзьям» Цицерона, «Сравнительные жизнеописания» древнегреческого писателя Плутарха…

Эпоха Возрождения как бы заново открыла для человечества произведения античной философии, науки, литературы. Их жадно читали, тщательно изучали, надеясь найти ответы на жгучие проблемы современности.

И внешним обликом книга тех лет тянулась к древним образцам. «Антиква» - так назван шрифт, в окончательном виде созданный Никола Жансоном. В полиграфическом отношении издания его безукоризненны.

Инкунабулы большей частью - крупноформатные книги. Листы бумаги в ту пору имели в среднем размер 70X50 см. На одной стороне чаще всего печатали две текстовых полосы. При брошюровке лист сгибали пополам. Из четырех листов формировали 16-страничную тетрадь с размером страницы 50X35 см. Такой формат назывался «ин фолио» - «в лист». Отсюда и наше слово «фолиант», обозначающее книгу большого размера.

На одной стороне листа можно разместить и четыре полосы. В этом случае фальцевать надо в два сгиба. При этом получался формат «ин кварто», или «в четвертую долю листа».

Еще один сгиб давал формат «ин октаво», или «в восьмую долю листа».

В 1474 г. Никола Жансон напечатал «Молитву пресвятой Вогородицы», впервые применив формат «в 16-ю долю листа». Получилась маленькая, изящная книжица, предтеча современных миниатюрных изданий.

Жансон издал много произведений классиков античной литературы. Но он выпускал и труды средневековых мыслителей, например Фомы Аквинского. А в 1470 г. напечатал «Сонеты» великого итальянского поэта Франческо Петрарки (1304 - 1374). Это - первое точно датированное издание на итальянском языке. Год спустя, в 1471 г., другой венецианский типограф - Кристоф Вальдарфер выпускает первое издание одной из самых прославленных книг - «Декамерона» Джованни Воккаччо (1313 - 1375). Книга эта, которая распространялась в многочисленных оттисках, впоследствии была переведена чуть ли не на все языки мира. Она живет и сегодня.

Именно в 70-х гг. печатники познакомили читателей со многими произведениями замечательного писателя, который создавал и романы, и поэмы, и трактаты на латинском языке. В 1472 г. Венделин из Шпейера напечатал в Венеции трактат «Генеалогия богов» - Воккаччо работал над ним более 20 лет. В 1473 г. вышла в свет книга «О знаменитых женщинах», о которой речь уже шла выше. В 1472 г. читатель получил возможность познакомиться с романом Воккаччо «Филоколо», в 1475 г. - с его поэмой «Тесеида», в 1477 г. - с поэмой «Фьезолан-ские нимфы», в 1478 г. - с пасторалью «Амето»…

Книги Джованни Воккаччо издавались в XV в. в Ульме, Милане, Страсбурге… Но чаще всего его труды выпускались в Венеции. Этот город к концу столетия стал международным центром книгопечатания. Здесь, всего за 31 год, было основано свыше 150 типографий.

Выло это лет тридцать назад. Историк древнерусской рукописной книги Е. В. Зацепина просматривала в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина «Слова Григория Вогослова». Книга написана неизвестным московским мастером в 80 - 90-х гг. XV в. Она примечательна собственноручной записью князя Дмитрия Михайловича Пожарского - знаменитого полководца, собравшего вместе с Кузьмой Мининым народное ополчение и освободившего Москву от польских захватчиков.

Превосходна и орнаментика - узорные заставки, нарядные инициалы. Поле одной из страниц украшено исходящим из причудливой вазы стволом, обрамленным листьями и веточками с ягодами. Узор показался Зацепиной знакомым. Она навела справки и установила, что древнерусский художник, украшая «Слова

Григория Богослова», держал в руках «Календарь» немецкого астронома и математика Иоганна Мюллера-Региомонтана (1436 - 1476) в венецианском издании 1476 г.

Открытие это впоследствии позволило историкам утверждать, что москвичи познакомились с западноевропейской печатной книгой вскоре же после изобретения Иоганна Гутенберга.

«Календарь», о котором шла речь, вышел из типографии Эрхарда Ратдольта. Этот прославленный мастер родился в Аугсбурге около 1447 г. 15 лет от роду он отправился искать счастье в далекую Венецию. В 1476 г. вместе с земляками Бернардом Пиктором (то есть - «художником») и Петером Лозляйном Ратдольт основал здесь новую типографию. Одним из первых ее изданий был тот самый «Календарь», экземпляр которого неведомыми путями попал в заснеженную Московию. Это - знаменитая книга, в которой впервые напечатаны астрономические таблицы. Их держали в руках Васко да Гама, Колумб и другие мореплаватели, бороздившие океаны в поисках новых географических открытий.

Отныне имя Ратдольта не сходит со страниц истории книгопечатания. В Венеции он работал около 10 лет, и за это время успел выпустить несколько десятков изданий, блещущих выдумкой и мастерством художественно-полиграфического исполнения.

В 1486 г. Ратдольт вернулся на родину - в Аугсбург. Его типография работала здесь на рубеже XV и XVI столетий. Умер мастер около 1528 г.

Эрхард Ратдольт оставил заметный след в истории искусства книги. Пожалуй, именно он впервые начал воспринимать страницу печатного издания как нечто целостное и единое в художественном отношении. Следуя традициям итальянской рукописной книги, он ввел в произведения, сходившие с его печатного станка, широкие орнаментальные рамки. В книгах Иоганна из Шпейера и Никола Жан сона такие рамки рисовали от руки, в каждом экземпляре отдельно. Ратдольт начал печатать их методом гравюры на дереве.

Кроваво-красной киноварью напечатана такая рамка в «Истории Рима» Аппиана, которую Ратдольт выпустил в 1477 г. На одной полосе с ней - большой, хорошо гармонирующий с рамкой инициал «А». Своеобразный тип декоративных буквиц, созданный мастером, впоследствии был широко распространен в Венеции. Такие инициалы называли «литтере флорентес», что означает «буквица из цветов».

В 1480 г. Ратдольт выпустил в свет «Связь времен» - историческую хронику, написанную Вернером Ролевинком (1427 - 1502). В ней мы находим и известие об изобретении книгопечатания. Это - первая венецианская книга с большим количеством иллюстраций. На одной из них изображены площадь св. Марка, Дворец дожей и каналы со снующими по ним гондолами.

Среди изданий Ратдольта много трудов по астрономии и математике. В них впервые появляются иллюстрации прикладного характера - чертежи, схемы… В 1482 г. мастер напечатал «Поэтическую астрономию» Кая Юлия Гигина; в книге - 47 гравюр, изображающих небесные созвездия и их символы. В том же году вышли «Начала» - старейший в мире учебник геометрии, созданный в 111 в. до н. э. работавшим в Александрии математиком Евклидом. Ратдольт отпечатал книгу в большом формате и снабдил многочисленными чертежами, которые вынесены на ноля. Один из экземпляров типограф преподнес венецианскому дожу Джиованни Мочениго. Посвящение напечатал золотом. Этот экземпляр ныне хранится в Британской библиотеке в Лондоне.

Эрхард Ратдольт вообще был типографом-экспериментатором. Он смело вводил в книгу необычные элементы, применял новые, им самим изобретенные полиграфические приемы. Еще в первом «Календаре» 1476 г. он поместил подвижные диаграммы, иллюстрирующие движение небесных светил. В астрономическом сочинении Иоанна де Сакро Боско «Сфера мунди», выпущенном в 1482 г., отдельные части подвижных диаграмм выполнены из тонкой листовой меди. 40 схем раскрашены от руки. В 1485 г., готовя новое издание книги, Ратдольт увеличил число диаграмм до 61 и, вместо ручной раскраски, впервые в истории типографского дела применил четырехкрасочную печать.

В 1485 г. мастер выпустил новое издание «Календаря» Мюллера-Региомонтана. Здесь, непосредственно в книге, помещены различные геодезические и астрономические инструменты. Текст на них напечатан. А всевозможные стрелочки и указатели сделаны из металла и прикреплены к таблицам.

Новые приемы оформления, созданные Эрхардом Ратдольтом, обогатили типографское дело, прочно вошли в богатый арсенал средств книгопечатного искусства.

Слава о итальянских ювелирах обошла мир еще во времена средневековья. Возвращаясь через Италию после неудачных походов ко «гробу господню», рыцари-крестоносцы приобретали для своих возлюбленных изящные шкатулки, ожерелья, кольца. Большой популярностью пользовались ниелли. Делались они так. Мастер покрывал изделие из золота или серебра тонкой, причудливо переплетающейся резьбой. Углубленные штрихи заполняли специальным чернёвым сплавом. Затем изделие нагревали и полировали. На поверхности выступал черный или темно-серый узор.

В середине XV в. во Флоренции жил известный ювелир-ниеллист Мазо ди Финигуерра. Как-то в жаркий день он работал на улице, возле своего дома. Один за другим ложились на металл запутанные штрихи рисунка. Наконец, работа была закончена. Финигуерра закатал пластину чернёвым сплавом, положил на стол для просушки, а сам отправился перекусить.

В это время соседка ювелира вышла во двор с ворохом только что выстиранного белья. Она навалила простыни на стол поверх еще не высохшей ниелли и стала натягивать веревки. Мастер увидел это из окна и выбежал на улицу. Он приподнял белье и заметил, что черный узор перешел с ниелли на лежавшую снизу мокрую простыню.

Финигуерра принялся ругать соседку - она испортила работу. Но постепенно гнев его остыл. Он с удивлением рассматривал узор, отпечатавшийся на ткани. Ему пришла в голову мысль, что этим способом можно воспроизводить рисунки.

Так была «изобретена» углубленная гравюра на металле.

Рассказ о Финигуерре можно прочитать в «Жизнеописаниях наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», сочиненных итальянским художником и историком искусства Джорджо Вазари (1511 - 1574). Историки считают это сообщение сказкой. Они полагают, что углубленная гравюра появилась в Голландии в начале XV в. Древнейшие из сохранившихся гравюр на медных пластинах относят к 30-м гг. XV столетия и приписывают голландскому художнику. Имя его неизвестно. Историки искусства именуют этого гравера по названию его главнейшего произведения - мастером «Смерти Марии».

Гравюра на металле, как и гравюра на дереве, предшествовала книгопечатанию. Первоначально она бытовала самостоятельно, вне книги.

Чтобы сделать гравюру, предварительно наносили рисунок на медную доску. Затем гравер брал л руки штихель - стальной инструмент со срезанным острым концом - и прорезал линии рисунка на поверхности пластины. Углубленный рисунок закатывали краской. Затем осторожно снимали краску с фона рисунка. Чтобы получить оттиск, брали лист бумаги и плотно прижимали к доске. При этом краска переходила на бумагу - так же, как чернёвый сплав с ниелли Финигуерры перешел на мокрую простыню.

Легко заметить разницу между ксилографией и гравюрой на металле. В ксилографии и в наборной форме участки, на которые наносят краску, лежат выше участков, которые краску не принимают. Первые из них называют печатающими, вторые - пробельными. В углубленной гравюре все наоборот. Здесь краска лежит в углублениях, а пробельные участки - возвышаются.

Воспроизведение изображений ксилографическим путем и текста - с наборной формы, составленной из литер, полиграфисты относят к так называемой высокой печати. А гравюра на металле знакомит нас с новым способом - глубокой печатью.

Чтобы извлечь краску из углубленных штришков и заставить ее перейти на бумагу, нужно очень плотно прижать лист к форме. На обычном типографском станке этого сделать нельзя. Гравюры печатают с помощью специального устройства, древнейшее изображение которого сохранилось в записках механика и архитектора Витторио Цонка, жившего во второй половине XVI в. (ланок глубокой печати состоит из двух тяжелых валов, к одному из которых приделана четырехконечная рукоятка. Вращая ее, пропускают между валами гравированную доску с наложенным поверх нее листом бумаги. Перед тем как нанести краску на доску, ее подогревали над жаровней. Вумагу же увлажняли.

Печатать на одном станке одновременно текст с наборной формы и углубленную гравюру на металле нельзя. Это долго отпугивало книгоиздателей. На первых порах гравюра бытовала отдельно от книги - в виде листов.

Рассказ о Мазо ди Финигуерра, с которым только что познакомился читатель, не более чем легенда. Но есть в ней крупица правды. Первые граверы по металлу действительно были ювелирами. Один из таких ювелиров - имени его мы не знаем - жил в середине XV в. в небольшом немецком городке Мекенгейме, близ Бонна. Между заказами, которых у него было не густо, ювелир резал гравюры. В этом деле он достиг высокого мастерства.

У ювелира был сын Израэль, родившийся около 1450 г. Мальчик хорошо рисовал, и отец решил, что он должен унаследовать его мастерскую. Учить собственного сына трудно; мастер отдал Израэля в науку знакомому граверу, который жил на границе с Швейцарией и славился умением составлять удивительно декоративные орнаменты. Имя его также неизвестно - по монограмме на гравюрах его называют «Мастером Е. S.».

Освоив ремесло, юноша уже с 1470 г. работает самостоятельно. Он перебрался в городок Вохольт, купил дом на центральной площади. Учеба пошла впрок. Израэль стал превосходным мастером. На некоторых гравюрах он подписывался полным именем, прибавляя к нему название родного городка. Под таким именем -Израэль ван Мекенем - он и вошел в историю изобразительного искусства.

У «Мастера Е. S.» ван Мекенем научился составлять орнаменты и вскоре превзошел своего учителя. Большой популярностью в конце XV столетия пользовались гравированные на меди алфавиты ван Мекенема, составленные из превосходно орнаментированных буквиц. По стволам - штамбам - литер гравер пустил вьюнок из широколопастных листьев растения, именовавшегося акант. Между штамбами поместил причудливые шишки, бутоны, головки мака, цветы гвоздики.

Книгопечатникам понравился алфавит Мекенема. В различных уголках Европы - в Нюрнберге, Антверпене, Лиссабоне, Мадриде - типографы изготовляли Ксилографические копии его буквиц и украшали ими книги.

В конце XV в., какими путями - неизвестно, листы первых немецких граверов по металлу попали в Московское государство. И здесь они понравились. Книгопечатания в те годы на Руси не существовало. Но было немало мастерских, в которых изготовляли рукописные книги. Одной из мастерских руководил Феодосии Изограф - сын известного живописца Дионисия. Об украшенных им книгах мы кратко рассказывали выше.

Листы немецких граверов своеобразно использовали в Москве. Основным элементом художественного убранства западноевропейской книги был инициал. Русские мастера, напротив, больше внимания уделяли заставкам. Они внесли орнаментику инициалов ван Мекенема в заставку, используя буквицу в качестве круглого или прямоугольного «клейма». Пригодился и орнаментальный мотив в виде ветви, перевитой акантовыми листьями.

В первой половине XVI в. из мастерской Феодосия Изографа выходит немало замечательных рукописных книг. Перелистывая их сегодня, мы восхищаемся художественным тактом Изографа, его умением. Прошло 450 лет с тех пор, как положены эти краски, а кажется - только вчера страниц книги касалась осторожная кисть.

Феодосии превосходно знал зарубежную книгу и листовую гравюру. Создавая новый стиль орнаментики, он использовал мотивы ван Мекенема, декоративное убранство венецианских инкунабулов Эрхарда Ратдольта, обогащая всем этим многовековой опыт русских художников книги.

Этот стиль в наши дни получил название старопечатного, ибо он положен в основу оформления первых московских печатных книг. Раньше искусствоведы считали, что он возник после появления в Москве типографии. Лишь недавно было установлено, что старопечатные заставки и инициалы встречаются в рукописях еще в первой половине XVI в.

Рассматривая листы немецких граверов по металлу, Феодосии Изограф решил попробовать самостоятельно вырезать и отпечатать гравюру. Надо сказать, что гравирование по металлу издавна существовало на Руси. Мастера-ювелиры украшали гравированной резьбой кубки, подносы, драгоценные оклады икон и церковных книг…

Но никто и никогда не пробовал забить резьбу краской и приложить сверху чистый лист бумаги, чтобы получить оттиск.

Первым сделал это Феодосии Изограф. Он выгравировал и отпечатал не-сколько заставок и декоративных цветков, а затем вырезал их и наклеил на страницы рукописной книги. В 1961 г. автор этих строк нашел одну из гравированных Феодосием заставок и три цветка в старой рукописной книге, хранившейся в Государственном Историческом музее. На заставке резец мастера начертал подпись: «Феодосие Изограф». Находка позволила установить, что глубокая гравюра в нашей стране появилась на сто пятьдесят лет ранее, чем это считалось.

А теперь вернемся в Западную Европу, в век инкунабулов, чтобы познакомиться с тем, какими путями гравюра проникла в книгу.

14 сентября 1321 г. в Равенне скончался Данте Алигьери - по словам Ф. Энгельса «…последний поэт средневековья и вместе с тем первый поэт нового времени». Незадолго перед смертью он завершил главный труд - поэму «Комедия», которую лет сорок спустя другой великий итальянец - Джованни Боккаччо назвал «Божественной». Шесть с половиной столетий «Божественная комедия» волнует читателей, и каждое новое поколение открывает в ней что-то свое - близкое и дорогое.

Поэма дошла до нас в большом количестве списков - при жизни Данте Европа еще не знала книгопечатания. Впервые напечатал «Божественную комедию» ученик Гутенберга Иоганн Нумайстер в 1472 г. в небольшом итальянском городке Фолиньо. Нумайстер был странный, непоседливый человек. Ни в одном городе, ни в одной стране он долго не задерживался. Начав типографскую деятельность в Италии, он вскоре перебрался в Майнц, где в 1479 г. напечатал «Размышления» уже знакомого нам кардинала Туррекремата. Год спустя мы встречаем его во французском городке Альби, затем - в Лионе…

Так трудами странствующих типографов распространялось книгопечатание.

Вскоре выходят новые издания «Божественной комедии». Их печатают Федерико де Комитибус в итальянском городе Ези и Георг и Павел Тевтоны -в Мантуе. Венделин из Шпейера издает в 1477 г. в Венеции прославленную поэму Данте с обстоятельными комментариями Якопо делла Лана из Болоньи. Другим знаменитым комментатором «Божественной комедии» был Кристофор Лаудино. Его толкование впервые увидело свет на страницах «Божественной комедии», вышедшей во Флоренции 30 августа 1481 г.

Хорошо сохранился экземпляр книги в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина. Нам интересно познакомиться с ним. Это - первое иллюстрированное издание великой поэмы. На начальной полосе после предисловия мы видим большой инициал, вертикальные штамбы которого служат рамкой для миниатюры, изображающей Данте. И инициал и портрет исполнены краской от руки на специально оставленном в отпечатанном тексте месте. А вот прямоугольная, удлиненная по горизонтали иллюстрация, занимающая нижнее поле страницы, отпечатана. Но совсем не так, как это делалось ранее в инкунабулах.

Удивительно тонкий и четкий штрих, нежные полутона, приглушенный свет свидетельствуют, что перед нами не ксилография, а гравюра на меди.

Типографы XV в. предпочитали ксилографию по той причине, что ее можно печатать вместе с текстом на обычном станке. Для гравюры на металле нужен специальный станок. Англичанин Вильям Кэкстон, выпустивший в 1475 г. в голландском городе Брюгге «Историю Трои», выгравировал на металле титульный лист и наклеил его на первую страницу книги. Год спустя в том же Брюгге вышла в свет книга с 10 гравированными на меди, а затем наклеенными на страницы иллюстрациями.

Точно так же позднее поступал и Феодосии Изограф.

В 1477 г. типограф из Флоренции Никколо ди Лоренцо выпускает книгу епископа Антонио Беттини «Святая гора», иллюстрированную тремя цельностра-ничными углубленными гравюрами. А в 1481 г. он же издает «Божественную комедию» Данте. На страницах этой книги мы впервые встречаем текст, отпечатанный с наборной формы, и гравированные на меди иллюстрации. Ди Лоренцо на обычном типографском станке печатал текст. А затем переносил тот же лист на другой станок и печатал иллюстрацию.

Иллюстрации были исполнены прославленным итальянским живописцем и графиком Сандро Боттичелли (ок. 1445 - 1510). На язык гравюры их перевел Баччо Бальдини (ок. 1436 - после 1480). Но он успел изготовить лишь 19 досок.

Полный комплект рисунков Боттичелли хранится в Берлине и в Ватиканской библиотеке. В 1960 г. берлинское издательство «Рюттен унд Лёнинг» выпустило в свет «Божественную комедию» с этими замечательными иллюстрациями.

Никколо ди Лоренцо предполагал дать гравюру к каждой из песен бессмертного произведения Данте. Полиграфические трудности заставили его отказаться от этого намерения. В большинстве из сохранившихся экземпляров воспроизведено лишь 2 - 3 гравюры. Экземпляр с наибольшим количеством оттисков (23 -некоторые гравюры повторяются) находится в библиотеке Риккарди во Флоренции. В московском экземпляре - 3 гравюры. Жемчужина экземпляра - рисованные инициалы. Об одном из них - с портретом Данте - шла речь выше. Инициал, открывающий «Чистилище», изображает Данте и Вергилия, переплывающих на ладье Стикс - реку загробного мира. В третий инициал вписан портрет Беатриче - рано умершей возлюбленной Данте.

Первое иллюстрированное издание «Божественной комедии» заставляет усиленно биться сердца библиофилов. В 1927 г. экземпляр с 3 гравюрами был продан на аукционе за 6000 марок, а с 19 гравюрами - за 3950 фунтов стерлингов.

Трудности репродуцирования и печатания заставили Пикколо ди Лоренцо, да и других типографов, отказаться от попыток иллюстрировать книги гравюрами на меди. В XV в. вышло еще 5 иллюстрированных изданий «Божественной комедии» - четыре из них в Венеции. Рисунки воспроизведены в технике ксилографии. Гравюра на меди временно остается в тени. Понадобились труды нескольких поколений замечательных графиков, чтобы отточить и выявить заложенные в этом методе возможности. Пройдет всего одно столетие, и углубленная гравюра вытеснит ксилографию из книги. Впрочем, последняя, в несколько измененном обличий, возьмет реванш в XIX в. Один из ее триумфов опять-таки будет связан с «Божественной комедией» Данте Алигьери. Мы говорим о замечательных иллюстрациях французского художника Гюстава Доре, о которых, конечно, нужно рассказывать отдельно и подробно.

«Рассказывают, что неподалеку от Майнца некто Иоганн, называемый Гутенбергом, первым среди всех придумал искусство книгопечатания, чтобы книги писать не с помощью писчей трубки (как в древности) и не с помощью пера (как это делается сейчас), но металлическими буквами и притом очень быстро и очень красиво…»

Так писал Гильом Фише, ректор Парижского университета - прославленной Сорбонны - своему бывшему ученику, а ныне профессору риторики Роберу Гогену. Письмо датировано 1 января 1471 г.

В том же 1471 г. письмо было напечатано в Париже.

Фише и сменивший его на посту ректора Жан Гейнлен были инициаторами создания первой типографии во Франции. Они пригласили в Сорбонну немецких мастеров Ульриха Геринга, Михаэля Фрибургера и Мартина Крантца. В 1470 г. типографы напечатали здесь «Послания» профессора Гаспарино Барцицци.

В следующем 1471 г. в Сорбонне было напечатано четыре книги - «Об орфографии» Г. Барцицци, «Риторика» Ж. Фише, «О дифтонгах» Гуарима из Вероны и «Об искусстве диалога» Жана де ля Пьерра, а также упомянутое выше письмо Фише. Все издания напечатаны на латинском языке своеобразным шрифтом-антиквой, сохранявшим черты готического письма. Иллюстраций в книгах не было, а инициалы воспроизводились от руки.

Вторым французским городом, узнавшим книгопечатание, стал Лион. Типография открылась здесь в 1473 г.

В 1477 г. сын книготорговца Паскье Бонхомм выпустил в свет первую печатную книгу на французском языке - «Большие французские хроники».

Иллюстрировать книги гравюрами на дереве начал во Франции Мартин Гусе, переселившийся в Лион из Базеля. Гравюры не были оригинальными - Гусе печатал их со старых досок, уже использовавшихся в Базеле. Поэтому первой французской иллюстрированной книгой считают «Миссал» 1481 г. парижского мастера Жана дю Пре. Впоследствии из его типографии выходит немало иллюстрированных изданий и среди них «О несчастьях знаменитых людей» Джованни Боккаччо и «Золотая легенда» Якопо да Вараджо. Наиболее известен богословский трактат Аврелия Августина «О граде божием», который дю Пре напечатал в Аббевиле в 1486 - 1487 гг. В многочисленных иллюстрациях книги религиозных мотивов почти нет. Гравер приглашает нас на рыцарский турнир, и мы видим, как за невысокой загородкой под трубные звуки фанфар сражаются закованные в доспехи воины. Рисунок насыщен бытовыми подробностями - вплоть до собачонки, проникшей за ограду и с изумлением взирающей на рыцарей. На другой гравюре - нарядно одетые юноши, гуляющие по усеянной цветами лужайке за крепостными стенами средневекового города. Их сопровождает шут, играющий на кларнете и бьющий в барабан.

Иллюстрированные книги печатал и Бонхомм. Наиболее известна из них «История разрушения великой Трои» 1484 г.

Крупнейшим лионским типографом был Иоганн Трехсель - высокообразованный человек, закончивший курс в Эрфуртском университете. Корректором у него служил известный гуманист Иодокус Бадиус Асцензий (1462 - 1535), женившийся на дочери Трехселя. В 1493 г. здесь было напечатано собрание комедий Теренция, иллюстрированное 159 гравюрами. После смерти Иоганна типографию унаследовали его сыновья Мельхиор и Каспар. Они прославились Библией с иллюстрациями знаменитого немецкого художника Ганса Гольбейна (ок. 1497 - 1543). В 1538 г. братья Трехсель выпустили в свет ксилографическую серию Гольбейна «Пляска смерти». Этот популярный со времен средневековья сюжет художник использовал, чтобы поднять голос против царящей в мире несправедливости. Он обличает и жестокого императора, и римского папу, престол которого сторожат Смерть и Черт.

Аналогичный сюжет трактует изданная в 1499 г. в Лионе книга «Большая пляска смерти людей». На одной из гравюр книги впервые появляется изображение типографии и книготорговой лавки. На полках лежат тяжелые, переплетенные в кожу фолианты. 8а невысоким прилавком сидит продавец. Покупателей нет, и он, чтобы скоротать время, раскрыл книгу и углубился в чтение. В соседней комнате-типографии наборщик, сидя перед наборной кассой, вынимает из отделений литеры и ставит их в верстатку. Двое рабочих заняты около печатного станка. Художник тщательно изображает детали станка, костюмы рабочих, незамысловатую утварь мастерской. Картина сугубо реалистическая, если бы не изображения… скелетов, бегающих по книжной лавке и типографии, хватающих за руки наборщика и печатников.

«Пляска смерти» - сюжет широко известный в средневековой книжности.

Где только не отплясывали скелеты - в королевских покоях, в лавке ростовщика, в спальне женщины легкого поведения. Но никогда еще они не забредали в типографию, ибо типографий раньше не было.

Асцензий после смерти Иоганна Трехселя перебрался в Париж и завел собственную типографию, из которой вышло около 700 изданий. На многих из них - издательская марка с изображением печатного станка.

Среди французских изданий конца XV - начала XVI в. библиофилы особенно ценят изящные, прекрасно иллюстрированные и обычно раскрашенные от руки «Часовники». Первый из них вышел в 1485 г. В «Часовниках» найден своеобразный тип оформления, в дальнейшем присущий французской книге: небольшой формат, обильно орнаментированные полосы, с ювелирной четкостью гравированные иллюстрации. Каждую страницу художник помещал в декоративную рамку, в орнаментику которой включены изображения людей, животных, птиц.

Крупнейшим издателем «Часовников» был Антуан Верар, парижский каллиграф и миниатюрист. Он выпускал также иллюстрированные рыцарские хроники, печатая их на пергамене в небольшом количестве экземпляров. Один из них, который был преподнесен в 1493 г. королю Карлу VIII, Верар украсил 951 миниатюрой.

Самым известным художником книги начала XVI в. был Жоффруа Тори (ок. 1480 - 1533). Он долго жил в Италии; влияние итальянских мастеров чувствуется в его рисунках и гравюрах. Гори работал для разных печатников, иллюстрировал «Часовники», а затем завел собственную типографию. В 1529 г. в Париже вышел в свет трактат Ж, Тори «Шампфлери», что значит «Цветущий луг». На его страницах изложена теория построения знаков латинского алфавита. Тори считал, что пропорции литер должны соответствовать пропорциям человеческого тела. Н изображения знаков он искусно вписывал мужские и женские фигуры. По такому же пути пошел великий немецкий мастер Альбрехт Дюрер. Прежде чем рассказать о нем, познакомимся с печатником, в типографии которого он осваивал азы ремесла.

Человека, который в 1493 г. выпустил эту книгу, называли «королем типографов». Он жил и работал в Нюрнберге в конце XV - начале XVI в. Его имя - Антон Кобергер.

С портрета на нас смотрит пожилой человек с жидкой бородкой и удлиненным носом. Одет он почему-то в шубу с шалевым воротником и высокую - на московский манер - меховую шапку. Внешность ничем не примечательна. Но именно этот человек был наиболее известным и продуктивным немецким издателем, работавшим в пору, когда кончался век инкунабулов.

Титул «короля типографов» Антон Кобергер заслужил. В его мастерской, подобной которой тогда в Европе не было, стояло 24 печатных стана и работало около 100 человек.

Первую книгу Кобергер напечатал в 1472 г. Это был любопытный трактат Альбрехта фон Эйба «Книжка о супружестве, или О том, должен ли мужчина сочетаться браком с женщиной или нет».

Издательская деятельность Кобергера продолжалась 40 лет - он умер в 1513 г. За это время он выпустил свыше 220 изданий. Среди них 19 полных «Библий».

Задумав издать сочинение францисканского монаха Стефана Фридолина «Сокровищница, или Собрание подлинных богатств спасения и вечного блаженства», Кобергер пригласил иллюстрировать его нюрнбергского художника Михаэля Вольгемута (1434 - 1519), который вырезал на дереве 96 гравюр. Содружество типографа и художника продолжалось. Плодом их совместной работы стала книга, название которой вынесено в заглавие.

Написал «Книгу хроник» нюрнбергский физик Гартман Шедель (1440 - 1514) - высокообразованный человек, библиофил, собравший громадную по тем временам библиотеку, в которой было свыше 300 рукописей и печатных книг. Полюбившиеся ему сочинения Шедель собственноручно переписывал. Среди его рукописей, хранящихся ныне в Баварской государственной библиотеке в Мюнхене, - одно из сочинений украинского ученого Юрия Дрогобыча. Скажем попутно, что Дрогобыч - первый отечественный автор, книга которого была напечатана. Небольшая брошюра «Прогностичная оценка 1483 года магистра Юрия Дрогобыча с Руси, доктора философии и медицины Болонского университета» увидела свет в Риме 7 февраля 1483 г.

Работая над «Книгой хроник», Гартман Шедель пользовался трудами как античных авторов, так и итальянских писателей эпохи Возрождения - Энея Сильвио Пикколомини, Баптисты Платины, Якоио из Бергамо… О многих современных ему событиях он рассказывал со слов очевидцев. Шедель знакомил читателей с изобретением книгопечатания, с успехами ученых Краковского университета в изучении астрономии, с путешествием адмирала Диего вдоль западного берега Африки, сообщал о небывалом метеоритном дожде 1492 г.

Историки типографского дела считают труд Шеделя самой богато иллюстрированной книгой XV в. В издании - 1809 гравюр. Многие из них повторяются. Это, прежде всего, портреты. Ждать от них сходства с историческими персонажами не приходится, ибо один и тот же рисунок изображал и библейского героя, и арабского алхимика, и прославленного военачальника. Читателя инкунабулов это не смущало. Для 198 портретов римских пап Кобергер использовал всего 28 гравированных досок, а для портретов 224 королей - 44 ксилографии.

И все же оформлявшие книгу художники выполнили колоссальную работу - вырезали 645 гравюр. Свершить этот труд в одиночку и в достаточно короткий срок Михаэль Вольгемут не мог. Ему помогал пасынок Вильгельм Плейденвурф. Имена этих двух граверов названы в послесловии рядом с именем типографа - это первый случай в истории книги.

С Вольгемутом и Плейденвурфом работали многочисленные ученики, среди которых был Альбрехт Дюрер; его резцу искусствоведы приписывают превосходную гравюру «Танец смерти», помещенную на одной из страниц «Книги хроник».

Лучше всего граверам удались изображения городов Европы. Если портреты, помещенные в книге, не документальны, то городские пейзажи достоверны; многие из них рисовались с натуры. Гравюры большей частью помещены на разворотах. Типограф заверстывает их в текст, применяя сложный способ набора «в оборку». Мы видим устремленный к небу шпиль Страсбургского собора, Вавельский королевский замок в Кракове, небольшую бумажную мельницу, приютившуюся у крепостных стен Нюрнберга… Эта мельница снабжала бумагой и типографию Антона Кобергера.

«Книга хроник» Гартмана Шеделя пользовалась большой популярностью. Кобергер выпустил два издания - немецкое и латинское. Несколько лет спустя печатник из Аугсбурга Иоганн Шонспергер переиздал книгу в уменьшенном формате, для которого, естественно, пришлось резать новые гравюры. Выходил новый вариант трижды - как на немецком, так и на латинском языках.

Тираж «Книги хроник» 1493 г. был достаточно большим. Экземпляры издания по сей день встречаются в букинистических магазинах.

21 мая 1471 г. золотых дел мастер Альбрехт Дюрер старший, переселившийся в Нюрнберг из Венгрии, записал в дневнике: «…в шестом часу в день св. Нруденция во вторник на неделе св. Креста родила мне моя жена Варбара второго сына, коему крестным отцом был Антон Кобергер и назвал его в честь меня Альбрехтом». Запись примечательна.

С «королем типографов» Антоном Кобергером мы знакомы. Что же касается его крестника, то он был из тех, по словам Фридриха Энгельса, «титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености», которых породила эпоха Возрождения. Во введении к «Диалектике природы» Энгельс упоминает о нем вслед за гениальным Леонардо да Винчи: «Альбрехт Дюрер был живописцем, гравером, скульптором, архитектором и, кроме того, изобрел систему фортификации…»

Современники называли Дюрера «Апеллесом наших дней». Древнегреческий живописец Апеллес, живший в Македонии в IV в. до н.э., прославился умением так передавать животных, растения, предметы, что они выглядели как настоящие. Рассказывают, что лошади призывно ржали, завидев нарисованного художником коня Александра Македонского - Буцефала. А на картину, изображавшую виноград, со всех сторон слетались птицы.

«…В распоряжении Апеллеса были краски… - писал знаменитый гуманист Эразм Роттердамский, - Дюреру же можно удивляться еще и в другом отношении, ибо чего только не может он выразить в одном цвете - черными штрихами».

Искусству гравюры Дюрер учился у Михаэля Вольгемута. Трехлетний срок ученичества кончился весной 1490 г. 11 апреля молодой мастер покинул отчий дом и отправился в путешествие по немецким землям. Точный маршрут поездки неизвестен. На первых порах, по-видимому, Альбрехт обосновался в Базеле. Здесь в это время выходят книги, иллюстрации которых по стилю и технике исполнения отличаются от ксилографии ранних базельских инкунабулов. Гравюры не подписаны. Старые искусствоведы называли художника «мастером типографии Вергмана» - по имени одного из печатников. Ныне общепризнано, что мастером этим был молодой Дюрер. Мнение окончательно утвердилось после того, как нашли гравированную доску, на обороте которой, скорее всего самим художником, написано его имя. Оттиск с доски служит титульным листом «Писем св. Иеронима», напечатанных в Вазеле в августе 1492 г.

Сюжет гравюры традиционен - Иероним вынимает занозу из лапы льва. Но Дюрер переносит действие из пустыни в кабинет средневекового ученого и делает центром композиции пюпитры с раскрытыми книгами, напечатанными и написанными на разных языках.

В том же 1492 г. другой базельский типограф - Иоганн Амербах готовил к изданию комедии древнеримского драматурга Теренция. Книга почему-то не вышла. Но сохранились иллюстрации к ней, исполненные пером на подготовленных к гравированию деревянных досках. Всего таких досок - 131. Двенадцать из них мастер, в котором видят молодого Дюрера, успел превратить в гравюры.

Год спустя Альбрехт исполнил 45 иллюстраций к книге «Турнский рыцарь», напечатанной типографом Михаэлем Фуртером.

Самой значительной работой Дюрера в годы странствий была серия иллюстраций к одной из знаменитейших книг немецкого Возрождения - «Кораблю дураков» писателя-гуманиста Себастьяна Бранта (ок. 1458 - 1521). Книга эта - правдивое изображение нравов XV в., сатира на власть имущих. Гравюры, появившиеся в издании 1494 г., живут и сегодня. Мы можем видеть их и в русских переводах сатир Вранта, выпущенных издательством «Художественная литература».

В мае 1494 г. Дюрер возвращается в Нюрнберг, а затем уезжает в Италию, где проводит около полутора лет.

Примерно в 1495 - 1496 гг. художник начинает работать в технике гравюры на меди. Не забывает он и о книге. В конце XV в. Дюрер делает иллюстрации к нескольким изданиям Антона Кобергера. Среди них выпущенная в 1498 г. книга из 15 цельностраничных ксилографии с текстом на обороте - прославленная серия «Апокалипсис», сделавшая имя 27-летнего мастера всемирно известным.

«Апокалипсис» - один из величайших триумфов обрезной гравюры на дереве. Оставаясь контрастной и четкой, она максимально приближается здесь к тоновому изображению. Контурные линии художник стремится заменить штрихом, которым пользуется умело и точно. Фантастические картины «конца мира», порожденные буйной фантазией художника, волнуют и наших современников. Во втором издании «Апокалипсиса», вышедшем в 1511 г., Дюрер дополнил серию титульным листом с гравюрой, изображающей легендарного автора книги - апостола Иоанна.

В начале XVI в. Альбрехт Дюрер делает гравюры для Антона Кобергера, Иеронима Гольцеля, Ульриха Пиндара и других нюрнбергских издателей. 21 сентября 1500 г. Кобергер выпускает в свет «Страсти св. Вригитты», для которых художник нарезал 30 досок. Семь страниц заняты большими цельно-полосными гравюрами. Остальные иллюстрации вместе с текстом поместились на 11 страницах. Типограф и художник, работая в тесном содружестве, применяют сложную верстку, не забывая, впрочем, об общей композиции полосы. Гравюра здесь становится составной частью цельного организма книги.

В эти годы Дюрер сблизился с кружком гуманистов, которым руководил поэт Конрад Цельтис (1459 - 1508). Вместе со своими учениками художник в 1501 г. иллюстрировал составленный Цельтисом сборник комедий и стихов, который традиция приписывала Средневековой монахине Росвите. Год спустя Дюрер гравирует иллюстрации к «Четырем книгам о любви» Цельтиса.

Осваивает художник и новый для него вид графики - книжный знак, или экслибрис.

С давних времен человек, заводивший библиотеку, стремился оставить на книгах памятный знак. Сначала это была владельческая запись, иногда весьма многословная. Делали ее на полях страниц или на чистых листах. Князья, графы и бароны украшали переплеты книг гербами. Иногда же владельцы этих книг выводили на страницах какой-либо рисунок или условный знак. Простейшая владельческая запись выглядела так: Ex libris и далее - имя владельца библиотеки. В переводе с латинского это означает: «Из книг». Отсюда слово «экслибрис».

Печатный книжный знак появился в те годы, когда маленький Альбрехт Дюрер впервые взял в руки свинцовый карандаш. Один из старейших экслибрисов сделан между 1470 и 1480 гг. для монаха Ганса Кнабенсберга, по прозвищу Иглер. «Игель» по-немецки «еж». Знак, выполненный в технике гравюры на дереве и раскрашенный от руки, - пример незамысловатой символики: изображен еж, бегущий по траве и откусывающий головки цветов. Чтобы не было никаких сомнений, сюжет пояснен надписью: «Ганс Иглер, чтоб тебя поцеловал еж». В чувстве юмора художнику, имени которого мы не знаем, не откажешь.

В дальнейшем сюжетами экслибрисов служили главным образом геральдические композиции. Старейший датированный книжный знак принадлежал Гансу Разу из Кестера; на нем сохранилась рукописная помета «1491». На экслибрисе базельского епископа Теламония Лимбергера, выполненном в 1498 г., впервые отпечатана дата. На знаке изображен не только герб, но и сам владелец - на коленях перед своим святым патроном. Это, таким образом, и первый известный нам портретный экслибрис.

Альбрехт Дюрер заинтересовался книжным знаком в начале XVI в., когда был уже признанным мастером. Первый экслибрис он сделал для своего ближайшего друга Вилибальда Пиркгеймера (1470 - 1530). Выходец из богатой патрицианской семьи, бургомистр Нюрнберга, талантливый литератор - Пиркгеймер сочувствовал Реформации, был близок со многими гуманистами. Он собрал крупнейшую для своего времени библиотеку. Не случайно библиофильское общество Германской Демократической Республики называется Пиркгеймеров-ским, а издания этого общества - например, популярный и в нашей стране журнал «Маргиналией» - украшает медальон с профильным портретом прославленного книголюба и гуманиста.

Заметим в скобках, что судьба библиотеки Пиркгеймера печальна. В 1636 г. ее купил английский лорд Томас Говард, приближенный короля Карла I. В годы революции он бежал в Италию. Часть собрания Говард сумел вывезти, но после его смерти книги были расхищены. Лишь некоторые из них сохранились; они находятся в Британской библиотеке.

Первый экслибрис Дюрера, сделанный для Пиркгеймера, тиражирован не был; он остался в проекте, который хранится в библиотеке Варшавского университета. Более известен геральдический знак, выполненный в технике ксилографии. Надпись по нижнему краю гравюры гласит: «Книга Вилибальда Пиркгеймера». По верхнему краю листа на трех языках - древнееврейском, греческом и латинском - воспроизведена сентенция: «Страх божий - начало мудрости». А на центральном поле - надпись: «Себе и друзьям». Этот девиз впоследствии был заимствован многими прославленными библиофилами.

Искусствоведы отыскали 7 проектов и 13 тиражированных книжных знаков Альбрехта Дюрера. Дюрер сделал экслибрисы также для нюрнбергского юриста Кристофа Шейрля, архитектора и военного инженера Иоганна Черте, для австрийских дворян Вильгельма и Вольфганга Рогендорфов… Выгравировал он книжный знак и для себя. Это геральдическая композиция, в центре которой изображена дверь. Сверху - голова негра и орлиные перья. Лист венчает монограмма художника с датой «1523». Сюжет необходимо пояснить. Поможет нам семейная хроника Альбрехта Дюрера старшего, впоследствии переписанная его знаменитым сыном. Отец художника повествует, что родился он «в королевстве Венгрия, неподалеку от маленького городка, называемого Юла, что в восьми милях ниже Вардейна, в близлежащей деревеньке под названием Эйтас». «Айто» по-венгерски - «дверь». По-немецки то же слово звучит «Тюр». Отсюда фамилия

«Тюрер» или «Дюрер», отсюда и изображение двери на гербе знаменитого художника.

Прекрасные гравюры Альбрехта Дюрера способствовали тому, что обычай клеить книжные знаки на форзаце стал чуть ли не повсеместным. Обычай символизирует любовь к книге. Об этом хорошо сказал в свое время известный советский книговед Алексей Алексеевич Сидоров: Волнуется невнятной благодатью Библиофила трепетная кровь - Тогда экслибрис высшею печатью Запечатлеет книжную любовь!

Библиофильское общество ГДР носит имя В. Пирк-геймера, а библиофильское общество ФРГ - имя Максимилиана I. Этот император любил книгу и всячески покровительствовал писателям, художникам и типографам. С его именем связано несколько библиофильских начинаний, в которых участвовал всемирно прославленный Альбрехт Дюрер.

Осенью 1512 г. аугсбургский типограф Иоганн Шонспергер старший по приказу императора начал печатать на листах большого формата «Молитвенник». Книге старались придать вид рукописной. Для этого в уже отпечатанных листах разлиновали строки красным карандашом. Каллиграф Иост де Негкер дополнил отдельные буквы затейливыми готическими завитушками. Отпечатали книгу всего в 10 экземплярах; из них сохранилось шесть. Самый полный сейчас находится в Лондоне; в нем 157 листов. Нас, однако, интересует не он.

Страницы «Молитвенника» имеют очень большие поля. Это не случайно, ибо Максимилиан решил украсить книгу рисунками и пригласил для этого крупнейших художников - Альбрехта Дюрера, Лукаса Кранаха, Альбрехта Альтдорфера, Ганса Бальдунга Грина, Ганса Бургкмайера, Иорга Брё. Дюрер оформил 50 страниц. Сюжеты его рисунков не имеют прямого отношения к тексту. Так, на листе с молитвой «Отче наш» он изобразил сценку из популярной средневековой басни: лиса, желая полакомиться курятиной, привлекает кур игрой на кларнете. Художник рисует животных и птиц: аиста с лягушкой в клюве, оленя, быка, обезьяну, верблюда… Интересны батальные сцены. Некоторые рисунки Дюрера кажутся неуместными в «Молитвеннике». Изображен, например, обнаженный Бахус, сидящий на бочке с вином; рядом с ним - играющий на свирели козлоногий сатир.

После смерти Максимилиана - он скончался в 1519 г. - экземпляр «Молитвенника» с рисунками пропал. Нашли книгу лишь в конце XVI в. в Испании. Ныне листы из нее хранятся в нескольких библиотеках Европы.

В 1513 - 1515 гг. Альбрехт Дюрер изготовил для Максимилиана самую большую ксилографию в мире - изображение колоссальной триумфальной арки. Размеры гравюры: 3 Х 3,5 м, отпечатана она со ста девяноста двух досок. По замыслу императора к арке должна была приближаться процессия. Дюрер успел выгравировать лишь величественную триумфальную колесницу, также поражающую своими размерами.

С именем Максимилиана связаны две прекрасные книги. Одна называется «Опасные приключения достопочтенного, воинственного и знаменитого героя и рыцаря Тойерданка». Герой повествования - сам император. Жанр произведения - аллегорическая поэма. Повествует она о рыцарских подвигах Максимилиана и его романтическом сватовстве к Марии Бургундской. Напечатал книгу в 1517 г. Иоганн Шонспергер. В ней много прекрасных иллюстраций, сделанных по рисункам Ганса Леонгарда Шойффелина гравером Иостом фон Негкером. Прекрасен и своеобразен шрифт, созданный главным секретарем императора

Винцентом Рокнером. Впоследствии рисунок был положен в основу готического шрифта, известного под названием «фрактура».

Продолжением «Тойерданка» должен был стать «Вайскуниг» («Мудрый король»). Книга не была закончена. Но для нее успели подготовить 236 ксилографии. Доски долго пребывали в неизвестности. Их нашли лишь в XVIII в. Тогда же, в 1775 г., «Вайскуниг» впервые увидел свет.

«О милости и благодеяниях», оказанных ему «славной памяти сиятельнейшим и всемогущим императором Максимилианом», Альбрехт Дюрер вспомнил в посвящении к трактату «Наставление к укреплению городов». Великий художник интересовался теоретическими аспектами изобразительного искусства и архитектуры. Он задумал капитальную «Книгу о живописи», которую, однако, окончить не успел. Но он выпустил в свет три трактата; они могли стать отдельными частями общего труда.

Первый вышел в свет в Нюрнберге в 1525 г. под названием «Руководство к измерению с помощью циркуля и линейки в линиях, плоскостях и целых телах». Один из разделов посвящен теории построения шрифтовых знаков. Дюрер строит литеру, вписывая ее в квадрат. «Когда ты рисуешь в квадрате букву, - советует художник, - сделай ширину ее толстой ножки равной одной десятой части стороны квадрата, тонкий же штрих буквы сделай равным третьей части толстого».

Дюрер подробно описывает правила построения знаков латинского шрифта-антиквы, а затем переходит к готической текстуре.

Трактат «Некоторые наставления к укреплению городов, замков и местностей» вышел в 1527 г. Художник сопроводил его большими гравюрами, изображающими осаду крепостей.

Наиболее известен третий трактат - «Четыре книги о пропорциях человеческого тела, найденных и описанных Альбрехтом Дюрером из Нюрнберга на пользу всем, любящим таковую науку». Труд увидел свет в 1528 г.

Теоретические работы Дюрера заложили основу современных построений в области изобразительного искусства. Особенное значение имеет его теория перспективы.

Умер Альбрехт Дюрер в апреле 1528 г. Говоря о его графическом наследии, кроме великого множества рисунков, упоминают 224 гравюры на меди, 102 гравюры на дереве и несколько офортов. Иллюстрации к трактатам в подсчет не входят. Всей своей жизнью, всей деятельностью великий немецкий художник доказал, что гравюра обладает не меньшими изобразительными возможностями, чем живопись.

Так был окончательно решен спор между миниатюрой и полиграфическими способами иллюстрирования и украшения книги.

Говоря о наследии Дюрера, мы упомянули и офорты. Что это такое?

Гравирование по металлу - процесс утомительный и долгий. В течение многих недель сидит гравер со штихелем в руке и упорно режет неподатливую пластину. Дрогнет рука - косой и грубый штрих пересечет рисунок. Работа безнадежно испорчена. Все нужно делать наново.

В самом начале XVI столетия на помощь граверу пришла азотная кислота. Медную доску теперь покрывали лаком, затем копотью, после чего процарапывали линии рисунка иглой, обнажая металл. Делать это было значительно легче, чем резать углубленные штрихи штихелем. Если гравер ошибался, можно было вторично покрыть участок доски лаком и наново процарапать рисунок. Затем по краям пластины лепили бортик из воска. Получалось корытце, в которое наливали азотную кислоту. Едкая жидкость протравливала штрихи там, где игла соскребала с металла лак.

Так изготовляли углубленную печатную форму. Ее закатывали краской, очищали пробельные места, накладывали сверху бумажный лист и пропускали между тяжелыми валами станка. Валы плотно прижимали бумагу к форме. Краска переходила на лист, получался оттиск.

Азотная кислота по-французски называется «о форт», что в буквальном переводе означает «крепкая вода». Кислота успешно заменила инструмент гравера. Именно в этом современники видели основной смысл процесса. Поэтому новый способ и назвали офортом. Изобразительные возможности его велики. Русский художник В. А. Серов говорил, что офорт это «нечто схожее с гравюрой, но в тысячу раз живописней, художественней».

Кто изобрел офорт, мы не знаем. В самом начале XVI в. в этой технике успешно работал гравер из Аугсбурга Даниель Хоифер. Старейший, исполненный им офорт датируют временем между 1501 и 1507 гг. Точная дата - 1513 г. - впервые появляется на листе швейцарского мастера Урса Графа. Альбрехт Дюрер делал офорты в 1515 - 1518 гг. Среди них особенно известен лист «Большая пушка».

Блестящим офортистом был Харменс ван Рейн Рембрандт (1606 - 1669). Есть у него и книжные иллюстрации, исполненные в этой технике. Великий живописец активно работал и в области станковой графики, которая оказала заметное воздействие на искусство книги.

Князь Василий Михайлович Тучков, человек образованный и книжный, увидел на последней странице итальянской печатной книги непонятный рисунок: якорь и вокруг него, словно змея, невиданная рыба с гребнем плавников, нависших над умными глазами. За разъяснением князь обратился к ученому монаху Максиму Греку, которого Василий III, отец Ивана Грозного, долго томил в различных монастырях, не отпуская на родину - в Грецию.

Максим не замедлил с ответом. «Велел еси мне, князь, государь мой Василий Михайлович, - писал он, - сказати тебе, что есть толк знамению, его же видел еси в книзе печатной. Слыши же внятно: в Виниции был некий философ добре хитр, имя ему Альдус, а прозвище Мануциуе, родом фрязин, отчеством римлянин, ветхого Рима отрасль, грамоте и по-римски и по-гречески добре горазд».

Максим Грек хорошо знал Альда и «к нему часто хаживал книжным делом», когда жил в Венеции и был «еще молод, в мирском платье». Максим разъяснил Тучкову смысл рисунка в книгах Альда. Якорь, по его мнению, означает «утверждение и крепость веры», а невиданная рыба - дельфин - «душу человеческую».

Альд Мануций (ок. 1450 - 1515) был крупнейшим венецианским типографом конца XV - начала XVI в., который прославил свое имя превосходно отредактированными и текстологически выверенными изданиями греческих и латинских классиков. Он родился в небольшом городке Бассиано. Хорошее, хотя и не вполне систематическое образование Альд получил в Риме. В конце 80-х гг. мы встречаем его в Венеции. Здесь в 1494 г. вышла в свет первая напечатанная им книга - греческая «Грамматика» Константина Ласкариса.

С 1495 г. Альд Мануций начинает работать над изданием, которое прославило его. Это - пятитомное собрание сочинений философа и ученого древности Аристотеля; общий объем собрания - 3648 страниц.

Таково было начало. Вслед за сочинениями Аристотеля печатные станки Альда познакомили читателей с трудами Аристофана, Геродота, Демосфена,

Еврипнза, Ксенофонта, Платона, Плутарха, Софокла, Фукидида, других классиков. Книги готовил к печати тесный круг друзей типографа, который он называл «Новой Академией». Шрифты для изданий гравировал мастер Франческо Гриффо. Среди них - превосходно читаемая антиква, которая впервые была испробована в трактате кардинала Пьетро Бембо «Об Этне», вышедшем в 1495 г. Шрифт так и назвали «бембо».

В июле 1501 г. Изабелла д'Эсте, герцогиня Мантуанская, получила в подарок от Альда маленький изящный томик произведений Вергилия. Напечатанный на пергамене экземпляр поныне хранится в Британской библиотеке. Книга набрана необычным шрифтом с наклонным начертанием знаков - казалось, что она написана от руки. Такой шрифт впоследствии получил название курсива. Существует легенда, что, работая над ним, Франческо Гриффо взял за образец почерк поэта Петрарки. Быть может, легенда возникла потому, что в том же 1501 г. Альд напечатал курсивом «Сонеты и канцоны» Петрарки.

Курсив - очень емкий шрифт. Он позволил Альду Мануцию уменьшить формат изданий. Текст, который при одинаковом объеме ранее требовал формата «ин кварто» - «в четверку», теперь свободно помещался в формате «ин октаво» - «в восьмую долю листа». Уменьшение формата позволило удешевить книгу. Да и читать ее стало удобнее.

13 ноября 1502 г. Венецианский сенат выдал Альду Мануцию десятилетнюю привилегию на монопольное использование курсива; впоследствии привилегию подтвердили папы Александр VI, Юлий II и Лев X. Однако права издателя неоднократно нарушали как в Италии, так и за ее пределами. Изящные томики с произведениями великих писателей древности пользовались популярностью, и другие типографы пытались имитировать их. Подделками изданий Альда прославились печатники французского города Лиона, что очень огорчало венецианского печатника.

Чтобы выделить свои издания, Альд ставил на них издательскую марку - тот самый рисунок, который толковал Максим Грек в письме к Василию Тучкову. Значение знака объясняли по-разному. Говорили, например, что он символизирует девиз «поспешай медленно».

Вот как сам Альд описывал отличительные признаки своих изданий в обращении к читателям, датированном 16 марта 1503 г.: «…печатают в настоящее время, насколько я знаю, в Лионе шрифтами, очень похожими на наши, сочинения Вергилия, Горация, Ювенала, Персия, Марциала, Лукиана, Катулла, Тибулла и Проперция, Теренция, - все эти издания без имени печатника, без обозначения места и года, когда они закончены. Напротив, на наших экземплярах читатели найдут вот что: «В Венеции, дом Альда» и год издания. Кроме того, на тех книгах нет никакого особого знака; на наших же стоит дельфин, обвивающий якорь… Бумага на тех худшая и, я не знаю почему, с зловонным запахом, а шрифт имеет… какой-то галльский тип. Заглавные буквы совсем безобразные».

Издания Альда Мануция оформлены скромно. Лишь одно из них - вышедшая в 1499 г. «Гипнэротомахия Полифила» - обильно иллюстрировано. Книга во многом загадочна. Имя автора в ней не указано. Издание считают самой красивой иллюстрированной книгой эпохи Возрождения, но кто выполнил 158 прекрасных гравюр, мы не знаем. Называют много имен, и среди них известного итальянского художника Джованни Беллини.

Каждая глава книги, а их - тридцать восемь, начинается красивым инициалом. Если прочитать инициалы один за другим, получается фраза: «Полии, брат Франческо Колонна, с большой любовью». Сложилась версия, что книга автобиографична и что автор ее, доминиканский монах Франческо из богатого рода Колонна, описал свою любовь к Полии - племяннице епископа Тревизского.

Название книги - «Гипнэротомахия Полифила» - переводят как «Борьба сна и любви Полифила». Герой книги Полифил, думая о своей возлюбленной Полии, засыпает. Ему снится, что он оказался в дремучем лесу, из которого нет выхода. Долго блуждает Полифил, пока, наконец, не выходит к развалинам древнего города. Для автора это повод, чтобы посвятить несколько вдохновенных страниц античному искусству. А иллюстратор, следуя за причудливыми сновидениями Полифила, изображает строения и памятники города.

Полифил встречает пять прекрасных нимф, которые отводят его во дворец к королеве Элевтеримиде. Дворец окружен садами, в которых растут причудливые растения. Автор описывает сады. С растениями же читателя знакомят гравюры.

Герой книги снова в пути. Навстречу ему торжественно выступают триумфальные процессии. Шестерка играющих на медных трубах кентавров везет повозку, на которой возлежит превратившийся в быка Зевс; на спине его - похищенная сластолюбивым богом красавица Европа.

Во вторую повозку запряжена восьмерка львов, которых сопровождает процессия женщин, несущих стяги, разукрашенные листьями и цветами. На повозке предаются любви Леда и явившийся ей в образе лебедя Зевс.

Третью повозку с другой возлюбленной Зевса, Данаей, везут слоны.

Триумфальные процессии символизируют чувственное восприятие жизни, прославление любви, свойственное писателям-гуманистам. Прекрасные гравюры, изображающие процессии, развернуты по горизонтали и занимают верхнюю часть соседних страниц. Изображения заключены в прямоугольные рамки и, по сути дела, самостоятельны. Но действие, начатое на одной из гравюр, переходит на другую, не прерываясь. Единство гравюр подчеркивается одинаковыми для (обеих полос приемами набора и верстки. Книга кончается тем, что Полифил встречает наконец-то свою возлюбленную и вместе с нею отправляется на прекрасный остров Киферу. «Гипнэротомахия Полифила» - один из замечательнейших памятников искусства книгопечатания всех времен и народов. Пожалуй, никогда еще все элементы художественного убранства не были столь тесно и органично взаимосвязаны. Четкий шрифт-антиква, освобожденный от графических излишеств готической текстуры, прекрасно гармонирует с очерковой гравюрой, где совсем нет черных пятен, а штриховка сведена до минимума. Орнаментика представлена обилием виньеток, трактующих античные сюжеты, а также украшенными затейливой плетенкой инициалами.

Последнее десятилетие жизни Альда Мануция омрачено финансовыми трудностями, их причина - свирепствовавшие в ту пору в Италии войны. В 1506 г. издатель потерял почти все состояние и вынужден был покинуть Венецию. Однако друзья помогли ему встать на ноги; вскоре небольшие книжечки с прославленной типографской маркой снова появились в продаже.

Умер Альд Мануций 6 февраля 1515 г. Его дело продолжили сын Паоло (1512-1574) и внук Альд младший (1547-1597).

Альд Мануций выпустил в свет более 130 книг. Его наследники увеличили число «альдин» до 1150. Эта династия венецианских типографов издала произведения 780 авторов. Немало «альдин» хранится в советских собраниях - в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина и Государственной Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Есть они и в личных коллекциях библиофилов.

«Шестнадцатый век окончательно сокрушает единство церкви. До книгопечатания Реформация была бы лишь расколом; книгопечатание превратило ее в революцию. Уничтожьте печатный станок - и ересь обессилена. По предопределению ли свыше, или по воле рока, но Гутенберг является предтечей Лютера». Это написано Б. Гюго. Одну из глав «Собора Парижской богоматери» он посвятил Иоганну Гутенбергу. Поводом послужила сцена, в которой Клод, приемный отец Квазимодо, испытывает ужас перед печатной книгой, хотя книга эта - не более чем толкование посланий апостола Павла. По словам Гюго, «это был страх духовного лица перед новой силой - книгопечатанием. Это был ужас и изумление служителя алтаря перед излучающим свет печатным станком Гутенберга».

По мнению французского писателя, изобретатель книгопечатания стал предтечей Лютера. Мартин Лютер, сын рудокопа, родившийся 10 ноября 1483 г. в Эйслебене, сыграл значительную роль в истории культуры, истории общественно-политической мысли. Он превосходно понимал силу печатного слова и сделал его оружием в борьбе, которую вел против католической церкви. Начало Реформации датируют 31 октября 1517 г., когда Лютер, бывший в ту пору профессором университета в Виттенберге, прибил к дверям местной замковой церкви 95 тезисов, направленных против торговли индульгенциями - свидетельствами об отпущении грехов. Ф. Энгельс уподобил действие этих тезисов удару молнии в бочку пороха. Они вызвали цепную реакцию недовольства и возмущения во всех слоях общества, что со временем привело к Крестьянской войне 1524 - 1526 гг. - к первому акту европейской буржуазной революции.

Манифестом Реформации стала небольшая книжка Лютера «К христианскому дворянству немецкой нации об улучшении христианского состояния». Виттенбергский типограф Мельхиор Лоттер напечатал ее тиражом в 4000 экземпляров - количество для того времени очень большое. Однако все они разошлись в течение нескольких дней. Неделю спустя понадобилось второе издание; за ним в скором времени последовали еще пятнадцать.

В истории немецкой культуры большую роль сыграл перевод «Библии» на немецкий язык, над которым Лютер работал 20 лет. Издавал он его частями. Первым - в сентябре 1522 г. - был напечатан «Новый завет». Иллюстрировал книгу Лукас Кранах (1472 - 1553), один из крупнейших художников эпохи Возрождения. Он был близким другом Мартина Лютера, исполнил несколько портретов великого реформатора.

За 12 лет, с 1522 по 1534 г., вышло в свет 85 изданий «Нового завета». Лютер переложил священное писание на народный язык, которому, как он сам писал, он учился «у матери в доме, у детей на улице, у простолюдина на рынке». Он, по словам Ф. Энгельса, «вычистил авгиевы конюшни не только церкви, но и немецкого языка, создал современную немецкую прозу».

Лукас Кранах пропагандировал учение Лютера средствами книжной графики. В 1521 г. он иллюстрирует сочинение соратника Лютера Филиппа Меланхто-на «Страсти Христа и антихриста». Параллельные ксилографии Кранаха размещены на разворотах; гравюра на левой странице знакомит читателей с одним из эпизодов жизни Христа, гравюра на правой странице противопоставляет этому эпизоду неблаговидные деяния римского папы. Христос, например, изгоняет торгующих из храма, а папа вместе со своими кардиналами подсчитывает денежки, извлеченные из карманов верующих.

В 1523 г. Кранах приобрел типографию и стал печатать в ней сочинения Лютера и его сторонников. Большой популярностью в это время пользуются пропагандистские листовки; они расходятся во многих тысячах экземпляров. Родился новый тип литературы, а вместе с ним - и новый тип печатных изданий.

Листовкам свойственна массовость; они обращены к народу. Типографский станок сделал слово пропагандиста летучим и неистребимым. Слово обличало несправедливость, призывало к сопротивлению.

«Изобретение книгопечатания, - говорил Виктор Гюго, - это величайшее историческое событие. В нем зародыш всех революций. Оно является совершенно новым средством выражения человеческой мысли; мышление облекается в новую форму, отбросив старую… В виде печатного слова мысль стала долговечной, как никогда: она крылата, неуловима, неистребима. Она сливается с воздухом». Порожденную Реформацией Крестьянскую войну потопили в крови. Да и сам Лютер был напуган движением народных масс и перешел на сторону феодалов. Их победа закрепила раздробленность страны. Германия, по словам Ф.Энгельса, «на 200 лет была вычеркнута из списка политически активных наций Квропы». Центр книгопечатного мастерства переместился в другие страны континента во Францию, в Бельгию и Голландию.

В XVI столетии увидели свет более 240 000 изданий.

В начале века типографы знакомили читателей преимущественно с достижениями человеческой мысли прошедших времен - античности и средневековья. Писатели древности и не помышляли о той всемирной известности, которую принесла им эпоха Возрождения. Кладовая рукописной книжности казалась неисчерпаемой. Печатники извлекали из небытия сочинения, написанные много столетий назад, и делали их достоянием тысяч читателей.

Но уже в ту пору на титульных листах появились имена современников. Многие из них сразу сделались знаменитыми. Их мысль, неукротимый творческий дух выхватывали из потока повседневности проблемы, решения которых ждало все человечество.

Книга первоначально была памятником, мемориалом. Но с каждым годом она становилась все более актуальной и злободневной.

В 1511 г. в Париже впервые напечатали «Похвалу Глупости» великого гуманиста Эразма Роттердамского (1469 - 1536). Эта сатира на сильных мира сего была переведена на многие языки. Ее читали в разные времена и в разных странах. Столетие спустя английский поэт Джон Мильтон писал, что в Кембридже видел эту книгу чуть ли не в каждом доме. Остается она актуальной и сегодня. На закате дней своих Альбрехт Дюрер выгравировал на меди портрет Эразма. В его представлении это - человек с книгой. Таким он и был. И вместе с тем человек, создающий книги. Лишь эпистолярное наследие Эразма, изданное в 1906 - 1958 гг. в Оксфорде, занимает 12 томов.

«Похвалу Глупости» Эразм написал в Англии, когда гостил у Томаса Мора (1478 - 1535). Человек острого ума, Мор безжалостно бичевал пороки современного ему общества. Мысль его проникала в грядущие столетия. В 1516 г. в бельгийском городе Лувене увидела свет сочиненная Мором «Золотая книжечка о наилучшем устройстве государства, или О новом острове Утопия». Труд на острове был всеобщей обязанностью, частной собственности не существовало. Название острова стало нарицательным. Родился жанр утопического романа. Заботу о всеобщем благоденствии прокламировал и Никколо Макиавелли (1469 - 1527), автор трактата «Государь», напечатанного в Риме в 1532 г. Но бла-годенствие мыслилось ему как результат деятельности сильного владыки, который во имя великой цели мог совершать любые преступления. Политика «макиавеллизма» надолго пережила ее создателя.

Мыслители спорили о грядущем и постигали вселенную. В 1543 г. в Нюрнберге вышел в свет знаменитый труд Николая Коперника (1473 - 1543) «Об обращениях небесных сфер». Польский ученый создал так называемую гелиоцентрическую систему мира. Мысль о том, что Земля не центр мироздания, а лишь одна из планет, вращающихся вокруг Солнца, расшатывала устои, казавшиеся незыблемыми. Церковь тут же объявила ее еретической. За ее пропаганду итальянский философ Джордано Вруно (1548 - 1600) был сожжен на костре.

Подобная участь постигла и некоторых типографов. Книга становилась оружием, и в борьбе против нее мракобесы не брезговали никакими средствами. Книги стали жечь, уничтожать, а стародавняя истина гласит, что там, где жгут книги, вскоре начинают жечь людей. В 1527 г. в Лейпциге казнили нюрнбергского печатника Ганса Хергота, которого обвинили в выпуске революционных листовок. В 1524 г. в Париже сожгли Беркеня, переводившего на французский язык произведения Эразма Роттердамского. Сожгли вместе с книгами. А в 1546 г. та же участь постигла лионского типографа Этьенна Доле, который издавал и Эразма и Франсуа Рабле.

Сама книга, впрочем, бесстрастна. Все зависит от идей, вложенных в нее. Бывает, что она пропагандирует человеконенавистнические мысли, выступает против всего прогрессивного. Изданный в 1548 г. в Риме труд Игнатия Лойолы (ок. 1491 - 1556) стал библией монашеского ордена иезуитов, возглавившего борьбу против Реформации. Одиннадцать лет спустя, в 1559 г., церковь породила книгу, направленную против печатного слова: в Риме вышел в свет «Индекс запрещенных книг».

Слово «цензура» происходит от латинского «цензео» - «оцениваю», «высказываю мнение». Но мнение это сразу же стало беспрекословным, непререкаемым. В «Индекс запрещенных книг» были внесены произведения Эразма Роттердамского и Джордано Бруно, Николая Коперника и Томмазо Кампанеллы, Джованни Боккаччо и Франсуа Рабле… «Индекс» дополнялся и переиздавался вплоть до 1948 г.

Но прогресс остановить нельзя. А значит, нельзя запретить и книгу. Ее сжигали, уничтожали, но она возрождалась из пепла, словно волшебная птица феникс.

В XVI в. были заложены основы современной науки. В 1543 г. в Базеле вышел труд Андреаса Везалия (1514 - 1564) «О строении человеческого тела», иллюстрированный замечательными гравюрами. Пути в неведомое, оказалось, лежат не только в необозримых просторах океанов. Человек начинал постигать самого себя, а затем и своих братьев меньших. В 1551 - 1587 гг. в Цюрихе увидела свет пятитомная «История животных», положившая начало современной зоологии. Автором этого энциклопедического труда был швейцарский естествоиспытатель Конрад Геснер (1516 - 1565).

То же имя можно прочитать на титульном, листе книги, изданной в 1545 г. Название ее, по обычаю того времени, многословно: «Всеобщая библиотека, или Полнейший каталог всех писателей на трех языках: латинском, греческом и еврейском, сохранившихся и не сохранившихся, старых и новейших вплоть до настоящего дня, ученых и не ученых, открытых для всех и таящихся в библиотеках; новый труд, необходимый не только для устроения общественных и частных библиотек, но и крайне полезный для всех, радеющих о лучшем изучении любого искусства или науки». Это была первая универсальная библиография.

Книг становилось много; печатные станки без устали работали почти во всех странах Европы. Необходимо было создать инструмент для поиска интересующих читателя изданий. Так возникла библиография, которая вскоре стала важной отраслью книжного дела.

И еще одно базельское издание: «О горном деле» Георга Агриколы (1494 - 1555). Вышло оно в свет в 1556 г. и заложило основы современной геологии и металлургии. Как все великие произведения, оно живет и сегодня. В 1912 г. книгу перевели на английский язык. Переводчик - Герберт Гувер - впоследствии стал президентом США.

Исследования в области естественных наук требовали математического обоснования. Нуждалась в этом и только что народившаяся и бурно развивавшаяся теория навигации. XVI столетие и в этой области сказало свое слово. Был сделан значительный шаг вперед от построений Евклида и других античных ученых.

Крупнейший из математиков XVI в. Никколо Тарталья (ок. 1499 - 1557) предложил способ решения кубических уравнений, работал в области геометрии и механики. В 1537 г. на страницах изданной в Венеции книги «Новая наука» он заложил основы теории баллистики. Франсуа Виет (1540 - 1603) попробовал заменить конкретные математические обозначения буквами латинского алфавита и тем самым сделал важный шаг вперед в фундаментализации научного знания, показал важность абстрактного мышления. В 1579 г. в Париже была издана его книга «Математический канон», в которой сформулированы положения элемен-тарной алгебры. Шесть лет спустя в Лейдене вышел в свет труд Симона Стевина (1548 - 1620), посвященный десятичным дробям и содержащий теоретическое обоснование десятичной системы счисления. Впоследствии, в годы Французской буржуазной революции, построения Стевина были положены в основу метрической системы мер.

На рубеже XVII столетия, в 1600 г., в Лондоне увидела свет книга «О магните». Автор ее, лейб-медик королевы Елизаветы Уильям Гильберт (1544 - 1603) впервые ввел в научный оборот слово «электричество» и описал изобретенный им прибор для измерения этой таинственной силы.

Нужно сказать и об успехах гуманитарного мышления. Итальянец Джорджо Вазари (1511 - 1574), автор изданных в 1550 - 1568 гг. во Флоренции «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», стал родоначальником современной истории искусства. Широкую известность получил трактат Андреа Палладио (1508 - 1580) «Четыре книги об архитектуре», напечатанный в 1570 г. в Венеции. Современники зачитывались «Опытами» Мишеля де Монтеня (1533 - 1592), опубликованными в Бордо в 1580 г. Книга положила начало жанру эссеистики. «Эссе» - так звучало по-французски название сочи-нения.

Поэт и критик Жюль Сезар Скалигер (1484 - 1558) сформулировал закон о трех единствах драматургического действа, впоследствии положенный в основу теории классицизма. А его сын Жозеф Жюст Скалигер в трактате «Исправление хронологии», напечатанном в Лейдене в 1598 г., обосновал необходимость этой важной вспомогательной исторической дисциплины.

Успехи лингвистики и лексикографии XVI столетия во многом связаны с деятельностью издательского дома Этьеннов.

Древние греки рассказывали, что богиня мудрости Афина научила их выращивать оливковые деревья; это, утверждали они, самый ценный дар богов человечеству.

Французские типографы Этьенны изобразили оливу на своем издательском знаке. Под деревом, ветви которого сгибаются от тяжести плодов, стоит босой человек. Здесь же латинское изречение «Noli altum sapere, sed time» - «He заносись высоко, но живи в страхе».

Основал издательский дом Анри Этьенн (ок. 1460 - 1520). Он работал в Париже и выпустил 137 книг, в основном религиозно-нравственного содержания. У него было три сына, и все они стали типографами и книготорговцами.

Наиболее прославился Робер Этьенн (1503 - 1559). Он получил превосходное образование, знал латинский и греческий языки. Двадцати лет от роду Робер выпустил в свет латинское издание «Нового завета». Внесенные им в текст исправления вызвали неудовольствие богословов. С их схоластической премудростью издатель воевал всю жизнь, что по тем временам было небезопасно.

Современным лингвистам хорошо знакомо слово «тезаурус», так называют одноязычные - толковые или тематические - словари. Используется термин и в информатике. В буквальном переводе с латинского он означает «сокровищница».

«Тезаурус лингве латине», или «Сокровищница латинского языка» - так назвал Робер Этьенн изданный им в 1531 г. в Париже толковый словарь. Выпуск его ознаменовал начало современной лексикографии. Это была книга, в основе которой лежала титаническая работа и великолепная эрудиция. Предназначался он для ученых. А людям, только-только осваивавшим богатства латыни, Этьенн адресовал «Латино-французский словарь». Этот первый двуязычный словарь в мире был издан в 1538 г. По его подобию впоследствии создавались латино-немецкий, латино-английский и латино-голландский словари.

В 1539 г. Робер Этьенн предпринял капитальное издание «Библии» на древнееврейском языке. Это привлекло внимание короля Франциска I, который даровал издателю почетное звание «королевского типографа латинских, греческих и еврейских сочинений».

Франциск всячески покровительствовал печатнику. Он и сестра его Маргарита Наваррская (1492-1549), автор прославленного сборника новелл «Гепта-мерон», часто посещали типографию. Рассказывают, что однажды король пришел в тот момент, когда Этьенн правил корректуру, и, не желая отвлекать издателя от работы, прождал около часа.

Шрифты для Этьенна изготовлял знаменитый в ту пору мастер Клод Гарамон (1499 - 1561), ученик Жоффруа Тори. Рисунки его шрифтов живут и сегодня.

В 1547 г. король Франциск I умер, и над типографом стали сгущаться тучи. Богословы из Сорбонны вспомнили его «прегрешения». «Новый завет», выпущенный Этьенном в 1550 г., был признан еретическим. Началось расследование, результатов которого Робер решил не ждать; он мог поплатиться головой. Типограф уезжает из Парижа в Женеву и здесь продолжает издательскую деятельность. Ему удалось увезти с собой шрифты Гарамона. В XVII в. эти шрифты были куплены французским правительством у внука Робера за 3 тысячи ливров и возвращены в Париж.

Типографию в столице Франции унаследовал сын Робера, носивший имя отца. А печатня в Женеве активно использовалась сторонниками Жана Кальвина (1509 - 1564), убежденного противника католической церкви.

Умер Робер Этьенн 7 сентября 1559 г. За свою жизнь он издал более 600 книг.

В Женеве продолжал работать старший сын Робера, которого по деду назвали Анри (1528 - 1598). Среди его изданий наиболее прославлен шеститомный толковый словарь «Сокровищница греческого языка». Анри много путешествовал, побывал в Италии, Англии, во Фландрии. Он интересовался историей книгопечатания и в 1569 г. выпустил в Париже поэму на латинском и греческом языках, в которой рассказывал о выдающихся печатниках - Альде Мануции, Иодокусе Бадии, о своем отце Робере Этьенне.

Кристоф Плантен. Так звали крупнейшего и знаменитейшего типографа XVI в., который родился в 1514 г. неподалеку от французского города Тура. Он был гугенотом и оставил Францию вследствие религиозных гонений. Приют нашел в Антверпене. Около 1550 г. Плантен снял небольшую лавчонку, в которой сам торговал книгами, а его жена - тканями.

Дела шли хорошо. Вскоре к лавке была присоединена переплетная мастерская. В 1555 г. Плантен купил дом на Рыночной площади, в центре города, и организовал типографию. В 1555 и 1556 гг. он выпустил по четыре книги, в 1557-м - 8, в 1558-м - 14. В середине 60-х гг. из его мастерской ежегодно выходит не менее 40 изданий.

С первых же лет Плантен старался поставить дело солидно. Он заказал шрифты Гильому Ле Бэ - парижскому словолитчику, ученику Клода Гарамона.

А затем Ле Бэ, по его поручению, скупил пуансоны и матрицы лучших шрифтов Гарамона и переслал их в Антверпен.

«Дом Плантена» рос год от года. Появились отделения фирмы в Париже и Лейдене. Лейденский университет поручил Плантену печатать все свои издания.

За 34 года Плантен выпустил около 1600 книг - произведения классиков античной литературы, труды по анатомии, географии, математике, мореплаванию.

Лишь немногие издания иллюстрированы, но все они - образцы типографского искусства.

Среди наиболее изящных книг первого периода деятельности Плантена - «Эмблемата» Адриана Юниуса, выпущенная в 1565 г. Имя автора нам знакомо. Вспомните рассказ Юниуса об изобретении книгопечатания Лауренсом Костером. «Эмблемата» принадлежала к числу изданий, чрезвычайно популярных в XVI -XVII вв. На их страницах изображались всевозможные символы или эмблемы, сопровождаемые стихотворными строками. В книге Юниуса 58 небольших гравюр на дереве. Рассказывают, что книга была заказана автором Плантену как новогодний подарок друзьям. Полиграфическое исполнение ее выше всяких похвал.

Год спустя Плантен выпускает большим форматом труд Хуана де Валь-верде де Гамуско «Живые изображения частей человеческого тела». Это - работа но анатомии, иллюстрированная 42 прекрасными гравюрами на меди. Гравирован и титульный лист.

Изящные титулы и фронтисписы, сюжет которых большей частью аллегоричен, и составили впоследствии славу изданий Кристофа Плантена.

Среди более скромных, рассчитанных на широкий сбыт, иллюстрированных изданий антверпенского типографа - серия «Гербарии» - книги с описанием различных растений. Каждое описание сопровождено небольшой ксилографией.

Первую книгу такого рода «Цветы и венки» Ремберта Додоенса Плантен выпустил в 1568 - 1569 гг. в двух томах небольшого формата.

В конце жизни Плантен решил собрать гравюры из всех изданных им ботанических сочинений. Получился внушительный том - он вышел в свет в 1581 г. - с 2181 иллюстрацией.

Делом жизни типографа стала многоязычная «Библия», которая печаталась с 1568 по 1572 г. Средства для издания дал испанский король Филипп II. Один итог же текст печатался на развороте на четырех языках: еврейском, арамейском, греческом и латинском. «Новый завет» был напечатан и на пятом языке - сирийском. Все издание заняло 8 толстых томов. Печатались они тиражом 1212 экземпляров. 12 экземпляров были предназначены для короля - их печатали на пергамене. Шрифты для издания изготовил Гильом Ле Вэ. Первый том открывался гравированным па металле титулом и двумя большими цельностраничными гравюрами.

И еще одно замечательное иллюстрированное издание Плантена - атлас «Зеркало мореплавания», составленный Лукой Янсом Вагенаером и выпущенный в 1584 г. Все карты атласа гравированы на меди.

На книгах, вышедших из типографии Плантена, помещена издательская марка. На ней изображена рука с циркулем и девиз «Трудом и постоянством». Умер Кристоф Плантен 1 июля 1589 г. 75 лет от роду. Типографии наследовали его зятья. Главную из них - в Антверпене - получил Йохан Моретюс. Это был способный мастер, выпускавший превосходные книги. Ему, в свою очередь, наследовали сыновья Бальтазар и Йохан.

В XVII в. с фирмой «Плантен-Моретюс» тесно сотрудничал великий фламандский живописец и график Питер Пауэл Рубенс (1577 - 1640). Он гравировал для книг многофигурные титульные композиции, превосходные фронтиспис и иллюстрации. В 1613 г. «Дом Плантена» напечатал «Шесть книг об оптике» Ф. Агвилония с иллюстрациями Рубенса.

Гравюра на металле начинает вытеснять из книги ксилографию. Это.удорожает издания, но делает их более нарядными и привлекательными.

Техника глубокой печати совершенствуется. Возникают новые приемы и методы. Среди граверов по металлу - прекрасные мастера: Гендрик Гольциус - в Голландии, Жак Калло и Абраам Босс - во Франции. Иллюстрации в технике офорта делал великий Рембрандт.

Кроме офорта и стародавней резцовой гравюры мастера работают и в других техниках. Прежде всего это способ, именуемый «сухая игла». Художник гравирует не штихелем, а твердой и острой иглой или кусочком алмаза. Иглы выдавливают заусеницы-«барбы» по краям штриха. В резцовой гравюре заусеницы удаляют, выглаживая пластину специальным шабером. А здесь оставляют. «Барбы» задерживают краску и при печатании дают на оттисках своеобразный эффект. Появляются бархатистые следы по краям штрихов, которые оживляют рисунок, делают его мягче.

Способ «сухой иглы» появился в начале XVI в., но кто его изобрел, мы не знаем. Известны три таких гравюры, исполненные в 1512 г. Альбрехтом Дюрером.

Свои разновидности есть и в офорте, например, способ «мягкий лак», который был создан, как иногда считают, швейцарским живописцем и гравером Дитрихом Мейером (1572 - 1658). Сущность способа остается прежней, но изменяется метод переноса изображения на металлическую пластину. Грунт, покрывающий ее, смешивают с салом. Он становится мягким и легко отстает от медной доски. Рисунок теперь можно не процарапывать офортными иглами, а наносить твердым карандашом на лист бумаги, наложенный поверх грунта. В местах, по которым прошел карандаш, лак прилипает к оборотной стороне листа. Когда бумагу снимают, он остается на ней. А доска - готова к травлению.

Новые методы значительно расширили изобразительные возможности гравюры на металле. Способ стал еще более привлекательным для художников, когда появились такие процессы, как меццо-тинто и акватинта. Но об этом - в следующих частях книги.