Мир книги. С древнейших времен до начала XX века

Часть третья,
в которой пойдет речь о начале книгопечатания у славян и о том, как типографский станок утвердился в России

В 1491 г. были напечатаны первые книги славянского кирилловского шрифта. А в середине XVI и типографский станок появился в Москве. Для возникновения книгопечатания у восточнославянских народов исключительно много сделал великий русский просветитель Иван Федоров (около 1510 - 1583).

На этой странице вы видите часть заголовка первой точно датированной русской печатной книги - «Апостола» 1564 г. А ниже изображен древнейший отечественный типографский станок. Это - изготовленная в XVII в. модель, по образцу которой делали большие станы.

В 70-х гг. XV в. в Краков из немецкой земли Франконии приехал молодой человек. Был он до чрезвычайности общительным и новым знакомым рассказывал, что зовут его Швайпольт Фиоль и что родился он в Нойштадте. Этот город стоял на небольшой речушке Айше, впадавшей в Регниц. Если плыть из Нойштадта по реке на северо-восток, нетрудно добраться до Вамберга, второго - после Майнца - германского города, узнавшего искусство книгопечатания. А верстах в 60 от Нойштадта - Нюрнберг, крупнейший центр раннего немецкого книжного дела. Видимо, здесь и освоил Швайпольт Фиоль основы типографского искусства.

В Кракове его знаниям на первых порах применения не нашли. Около 1473 г. здесь возникла типография, выпустившая четыре издания на латинском языке. Кто работал в типографии, мы не знаем.

Что же касается молодого и общительного немца, то его имя вначале встречается в архивной документации в связи с делами, к книгопечатанию никакого отношения не имеющими. Фиоля называют золотошвеем. Это - довольно редкая профессия, объединявшая мастеров, которые вышивали золотом и серебром по ткани, изготовляли торжественные одеяния для церковных служб, праздничные покрывала, скатерти.

Затем Фиоль осваивает новое ремесло. В марте 1489 г. польский король Казимир выдает ему привилегию на изобретенную им машину для откачки воды из шахт. Неподалеку от Кракова издавна добывали полезные ископаемые. Шахты часто затопляло. Над тем, как откачивать воду из них, думали многие мастера. Десятки различных приспособлений использовали для этой цели. Это, надо сказать, было очень прибыльным занятием.

Так судьба свела Швайиольта Фиоля с богатым горнопромышленником Яном Турзо, который вкладывал деньги в самые различные предприятия. Он владел медными и серебряными рудниками, занимался металлургическим делом, торговал медью. Ему, видно, и принадлежала идея организовать печатание богослужебных книг кирилловского шрифта, которые можно было продавать в Московской Руси, на землях южных славян, но главным образом украинцам и белорусам, населявшим восточные земли Польско-Литовского государства.

Так случилось, что коммерция послужила делу просвещения восточнославянских народов. Швайпольт Фиоль и был таким человеком, который мог организовать новое предприятие, обещавшее большие выгоды. Кирилловским шрифтом в ту пору никто и нигде не печатал. Л потребность в книгах была большая.

Торговые агенты Турзо привезли из далекой Московии рукописи богослужебных книг. Студенту Рудольфу Ворсдорфу, учившемуся в Краковском университете и хорошо знакомому с литейным делом, поручили отлить шрифт. В университете занималось немало украинцев и белорусов. Они-то и стали редакторами, наборщиками и корректорами в первой славянской типографии.

В 1491 г. вышли в свет две первые книги - «Октоих» и «Часослов». На последних страницах помещены краткие послесловия. В них говорится о том, что издания напечатаны «в великом граде Кракове… мещанином краковским Швайпольтом Фиолем…». Указан и год выхода книг в свет.

«Октоих» открывался гравированным на дереве фронтисписом, изображавшим распятие.

Издания пользовались успехом. Агенты Турзо развезли книги по славянским странам, где их охотно покупали. Вскоре, однако, типографией заинтересовалась краковская инквизиция. Фиоля арестовали и посадили в тюрьму. Просидел он в ней, правда, недолго. Его покровитель Турзо имел связи в высших церковных кругах. Он добился того, что печатника выпустили до суда под залог в 1000 венгерских золотых. Суд состоялся в марте 1492 г. Он признал Швайиольта Фиоля «правоверным и преданным католиком».

Месяца за два до этого Турзо обратился к краковскому архиепископу с просьбой разрешить ему распространять «русские печатные книги» - те, которые уже напечатаны и которые будут напечатаны впредь. Ответ был мягок, но недвусмыслен: архиепископ решил «убедить Турзо» и удержать его от печатания и распространения помянутых книг.

Между тем в типографии лежали уже напечатанные листы двух других изданий - «Триоди постной» и «Триоди цветной». Турзо и Фиоль решили I рискнуть и выпустить их в свет анонимно, без выходных сведений. «Триодь цвет-ная» начиналась изображением распятия, отпечатанного с той же доски, что и в «Октоихе». Так как формат «Триоди» был больше, Фиоль дополнил изображение ленточкой, на которой написано его имя. Но избежание неприятностей страницу эту решили вырвать.

До последнего времени было известно 25 экземпляров «Триоди цветной». Ни в одном из них гравюры нет. По один экземпляр с гравюрой все же уцелел. Он был найден в 1972 г. в румынском городе Врашове.

Всего ученые обнаружили 91 экземпляр четырех изданий Швайпольта Фиоля. На многих есть записи, сделанные в Московском государстве в XVI в. Да и большинство экземпляров - 64 сохранилось в библиотеках и музеях нашей страны. Это позволило выдвинуть гипотезу о том, что издания свои Фиоль печатал если и не но прямому заказу из Москвы, то, ко крайней мере, рассчитывая па распространение книг преимущественно в Московском государстве.

После 1492 г. мы еще не раз встретим упоминания о Швайпольте Фиоле. Одна ко типографской деятельностью он больше не занимается. Фиоль живет к Силезии, а затем - в Венгрии, управляет тахтами. Документы называют его берггофмей-стером.

В последние годы жизни мастер вернулся в Краков. Мы знаем об этом из его завещания, составленного 7 мая 1525 г. Вскоре Швайпольт Фиоль умер. Начатое им дело не забылось. Отныне славянское книгопечатание с каждым годом завоевывало все новые и новые позиции. Подчас гонимое, оно находит прибежище в укрепленном замке черногорского феодала, в многоязычной Венеции, при дворе валашских господарей, в укромных кельях сербских горных монастырей, в древней Праге, в торговых кварталах Вильны и, наконец, с середины XVI столетия окончательно утверждается в Москве.

Орлиный нос, умные глаза, длинная седая борода… На голове - черный монашеский клобук. Так изображают художники второго славянского типографа, который подписывал свои книги «священ ник мних Макарие из Черные горы». Портрет плод фантазии художника, ибо о жизни и деятельности Макария.мы почти ничего не знаем.

Первая его книга - «Октоих» вышла в свет 4 января 1494 г. В послесловии сказано, что напечатано издание повелением черногорского властителя Гюрга Црноевича. Ученые предполагают, что типография помещалась в Цетинье, в древнем монастыре, здание которого возвышалось на неприступном скалистом утесе.

«Октоих» -прекрасно напечатанная книга. В ней много красного цвета, которым типограф иногда воспроизводит целые строки. Оттиснули «Октоих» очень большим тиражом. Об этом мы можем судить но тому, что и сегодня книга не редка - сохранилось не менее 70 экземпляров.

А вот второе издание Макария - «Октоих пятигласник» - известно лишь в небольших фрагментах. Ни одного полного экземпляра не уцелело. Книгу типограф иллюстрировал прекрасными гравюрами, помещенными в узорных, заполненных растительным орнаментом рамках.

22 сентября 1495 г. Макарий напечатал «Псалтырь с восследованием». В предисловии уже точно названо место, где находилась типография, - «на Цетиню».

И еще одно издание, вышедшее из той же мастерской, - «Молитвенник». Фрагменты книги сохранились в Государственной Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

Вскоре Черногорию захватили турки. Гюрг Црноевич с семьей перебрался в Венецию. Возможно, что туда же была вывезена и типография.

Несколько лет спустя, в 1508 г., во Влахии, на территории нынешней Румынии, был издан «Служебник». В послесловии книги сказано, что трудился над ней «смиренный мних и священник Макарие». Некоторые историки утверждают, что это тот самый типограф, который ранее работал в Цетинье. Так ли это? Чтобы ответить, нужно познакомиться с процессом, который полиграфисты называют выключкой.

Раскройте какую-нибудь книгу и присмотритесь, как она напечатана. Четкие белые поля обрамляют полосу набора. Почти все строчки - одинаковой длины. Если соединить начала и концы строк, получатся две параллельные линии.

Теперь возьмите в руки лист, напечатанный на пишущей машинке. Здесь строчки также начинаются на одинаковом расстоянии от края листа. Однако кончаются - на разном. Все строчки имеют разную длину. Иначе, кажется, и быть не может. Ведь в каждой строчке - разные слова. Одно из них короче, другое - длиннее. Одно составлено из двух букв, другое - из двадцати. Да и сами буквы разнятся по величине: «м» или «ш» - широкие, а, например, «н» и «о» - поуже.

Оборвать строку в определенном месте нельзя, ибо существуют строгие правила переноса, подчиняться которым необходимо. Как же добиться, чтобы строки в книге имели одинаковую длину?

Вспомним, как работает наборщик. Прежде всего он устанавливает подвижную стенку верстатки на строго определенный формат строки. Набирая, он старается приблизительно заполнить этот формат. Лучше всего, чтобы строка состояла из целого числа слов. Если это невозможно, наборщик делает правильный перенос последнего слова. При этом остается незаполненное место. Чтобы довести длину строки до формата полосы, наборщик вставляет в промежутки между словами пустые литеры - шпации; ширина пробелов в каждой строке должна быть примерно одинаковой.

Процесс придания строкам одинаковой длины полиграфисты и называют выключкой.

Черногорский Макарий превосходно осуществлял выключку, а его румынский тезка этого делать не умел. Скорее всего, это - разные люди. Впрочем, возможно и другое: в Румынии Макарий сознательно не делал выключки, чтобы его книги были похожи на рукописные.

Румынский Макарий выпустил еще две книги - «Октоих» 1510 г. и «Четвероевангелие» 1512 г.

Пять лет спустя вышла в свет первая книга белорусского просветителя Франциска Скорины.

Человек, о котором пойдет речь, родился в Полоцке в конце XV в. Отец его, богатый купец, дал сыну превосходное образование. Юноша изучал философию в Краковском университете и получил здесь ученую степень бакалавра. Постиг он и премудрости семи «свободных» наук - грамматики, риторики, логики, музыки, арифметики, геометрии и астрономии. Звали молодого белоруса Франциск Скорина.

Из Кракова путь лежит в далекую Италию - средоточие тогдашней учености. В 1512 г. мы встречаем его в Падуе. Документы рассказывают, что Скорина был стеснен в средствах (отец к тому времени умер) и просил дать ему возможность без особой платы держать в местном университете экзамен на степень доктора медицины. Экзамен состоялся 9 ноября 1512 г.; Франциск успешно выдержал его.

Впоследствии он очень дорожил званием «в лекарских науках доктора». Но прославить имя ему суждено было совсем в другой области.

В Кракове, а затем в Италии Скорина познакомился с типографским искусством. Сила и слава печатного слова открылась перед ним во всем своем величии. Тогда-то он и решил познакомить с книгопечатанием соотечественников.

Но первую типографию Скорина основал не на родине, а в древней Праге. Замечательные книгопечатники Ян Камп, Павел Северин, Микулаш Конач, работавшие здесь в те годы, радушно приняли молодого белоруса, познакомили его с тайнами своего искусства.

6 августа 1517 г. вышла в свет славянская «Псалтырь», в предисловии которой сказано: «…я, Францишек Скоринин сын с Полоцка, в лекарских науках доктор, повелел семи Псалтырю тиснути русскими словами». По «Псалтыри» учились грамоте, а научившись, не раз перечитывали ее. Книга эта, по словам Скорины, «старым потеха и песня, женам - набожная молитва и покраса, детям малым - начало всякой доброй науки, взрослым - помножение в науке».

«Псалтырь» Ф. Скорины - редчайшая книга; ученым она стала известна лишь в 60-х гг. прошлого века, когда библиофил А. И. Хлудов случайно купил хорошо сохранившийся экземпляр на Нижегородской ярмарке. В 1904 г. нашелся еще один экземпляр, который был приобретен Петербургской Публичной библиотекой.

Средневековая Европа воспринимала мир через призму религиозного мировоззрения. В эпоху Возрождения ученые-гуманисты стали прославлять ум и способности человека, говорить о его поистине неограниченных возможностях. С религиозных догматов совлекли одежды «божественности». Пока еще робко, но уже заговорили о том, что и священная книга иудеев и христиан - «Библия» - дело рук человеческих. Чтобы приблизить «Библию» к повседневной действительности, ее надо было перевести на живые языки европейских народов.

Франциск Скорина решил перевести «Библию» на язык, на котором в ту пору говорили белорусы и украинцы. Переводы он выпускал отдельными книжками; в настоящее время их известно 19.

Скорина видел в «Библии» не только памятник древней литературы, но и средство для «научения седми наук». Он рекомендовал читать свои переводы тем, кто хочет «умети грамматику или по-русски говорячи, грамоту, еже добре чести и мовити (читать и говорить. - Е. Н.) учит». Поможет она и тем, кто хочет учиться музыке, а также риторике, или умению красиво говорить. Отдельные книги «Библии», писал Скорина, полезны для изучающих «арифметику», «науку геометрию, по-русски сказуется землемерие». В ней можно найти сведения по «астрономии, или звездочети». А люди военные отыщут здесь рассказы «о военных и о богатырских делах».

«Библия» Франциска Скорины превосходно иллюстрирована. Издатель хорошо понимал значение иллюстраций и говорил, что он поместил в книге гравюры для того, «абы братия моя Русь, люди посполитые, чтучи, могли ясней разумети».

В типографском деле Скорина был новатором, не боялся ломать установившиеся каноны. Он ввел в книгу титульный лист, который ни раньше, ни много лет спустя в русской, белорусской и украинской книжности не применялся. Впервые в славянской книге Скорина применил фолиацию, или последовательную нумерацию листов. Фиоль и Макарий нумеровали лишь отдельные тетради; такая нумерация называется сигнатурой.

«Звери, ходящие в пустыни, знают ямы свои, - писал Скорина в предисловии к одной из библейских книг. - Птицы, летающие по воздуху, ведают гнезда свои.

Рыбы, плавующие по морю и в реках, чуют виры (гнезда. - Е. Н.) своя. Пчелы и тым подобная боронят ульев своих. Також и люди, игде зародилися и ускормле-ны суть… к тому месту великую ласку имають».

Эта «великая ласка», стремление быть поближе к «своей братии Руси», для просвещения которой он трудился, побуждают Скорину перенести типографию на родину. Он поселился в Вильне, столице Великого княжества Литовского. Здесь в доме «почтивого мужа Якуба Бабича, наистаршего бурмистра славного и великого места Виленского», была устроена первая на территории нашей страны типография.

В ней Франциск Скорина начал печатать отдельными выпусками «Малую подорожную книжку». Известен 21 выпуск этого издания. Небольшие книжечки не датированы. Определить время вып›ека их в свет помогла находка, сделанная в 1957 г. в Копенгагене. Здесь в Королевской библиотеке нашлась приготовленная для «Малой подорожной книжки» пасхалия. Пасха, как известно, подвижной праздник, каждый год он приходится на другое время. Пасхалия и предназначена, чтобы это время определить. Печатать ее для прошедших лет бессмысленно. В найденном в Копенгагене экземпляре пасхалия начиналась с 1523 г. Л значит, у нас появляются основания утверждать, что первое в нашей стране печатное издание увидело спет в 1522 г.

В марте 1525 г. Скорина напечатал в Вильне «Апостол» - изящное карман ное издание, набранное убористым, но исключительно четким шрифтом.

Других изданий Франциска Скорины мы не знаем. Документы, сохранившие ся в литовских, польских и чешских архивах, свидетельствуют о том, что в конце 20-х - начале 30-х гг. XVI в. издатель жил в Вильне, служил секретарем и личным врачом у епископа Иоанна. Вскоре он женился на Маргарите, вдове члена виленского магистрата Юрия Одверниковича. На короткое время Скорина поступил на службу к прусскому герцогу Альбрехту, но вскоре уехал из Кенигсберга.

Много неприятностей доставили Скорине кредиторы его брата Ивана, умершего в Познани в июле 1529 г. Они требовали, чтобы Франциск уплатил долги брата, а когда издатель отказался, его арестовали. Он просидел 10 недель в тюрьме и был освобожден оттуда декретом польского короля Сигизмунда. Отмечая заслуги ученого и издателя, король освободил его «на веки вечные от власти обыкновенного суда, воевод и старост».

Последние годы жизни Франциск Скорина провел в Праге на службе у короля Фердинанда в должности личного врача и садовника Ботанического сада. Умер просветитель в начале 40-х гг. XVI в.

Скорина, писавший о себе - «аз… нароженый в русском языку», одним из первых на Руси понял общественную значимость книгопечатания, его роль в политической и культурной жизни.

Великий культурно-исторический подвиг Франциска Скорины, его обще ственно-политическое, научное, литературно-публицистическое, художественное наследие неотрывно от жизни народа.

В 1974 г. на родине Скорины - в Полоцке - открыт памятник великому просветителю.

А теперь - еще об одном памятнике.

Он воздвигнут в 1909 г. скульптором С. М. Волнухиным.

Монумент и сегодня стоит в самом центре Москвы.

У подножия его, не замолкая ни на секунду, шумит народная река. Вниз по проспекту бегут автомобили. Кажется странным видеть здесь - напротив «Детского мира» и в ближайшем соседстве с ГУМом - фигуру в старинной долгополой одежде…

Ha постаменте надпись: «Николы чудотворца Гостунского дьякон Иван Федоров». Люди, проходящие внизу, не знают, кто такой Никола Гостунский. Лишь один из ста, пожалуй, без ошибки расскажет об обязанностях дьякона. Но имя Ивана Федорова - человека, подарившего нашей стране книгопечатание, - известно каждому!

Это имя можно прочитать на страницах старой печатной книги «Апостол». В послесловии рассказывается о том, как царь Иван Васильевич Грозный начал «помышлнти, како бы изложити печатные книги». Он повелел «устроити дом от своей царской казны, иде же печатному делу строиться, и нещадно давал от своих царских сокровищ делателям - Николы чудотворца Гостунского дьякону Ивану Федорову, да Петру Тимофееву Мстиславцу на составление печатному делу».

Эти мастера и напечатали к 1 (по новому стилю - к 10) марта 1564 г. книгу «Апостол».

«Апостол» в течение долгого времени считали первым московским печатным изданием. Мнение бытовало вплоть до середины нынешнего столетия, хотя еще в августе 1874 г. на Третьем археологическом съезде в Киеве историк и библиограф А. Е. Викторов задал вопрос: «Не было ли в Москве опытов книгопечатания прежде первопечатного «Апостола»?» Библиографам издавна были известны старопечатные книги (и среди них три «Четвероевангелия»), не имевшие ни предисловий, ни послесловий. Их называли «безвыходными» или «анонимными» изданиями. Считалось, что они напечатаны до «Апостола», и не в Москве, а где-нибудь в Сербии или Черногории.

Опровергнуть это мнение помогла случайная находка.

В 40-х гг. прошлого столетия историк М. П. Погодин приобрел но случаю древнее «Евангелие», напечатанное, как о том говорилось в предисловии, «не доктором, не священником, но простым человеком» Василием Тяпицским. Точной даты и на этой книге не было, но по записям в сборнике, в который она была вплетена, ученые установили, что издание выпущено в Белоруссии в 70-х гг. XVI в. На полях книги Тяпинский не раз ссылался на московское «Евангелие», недавно «друкованное» (напечатанное. - Е. Н.).

Ссылки привели в замешательство историков книги. Самым древним «Четвероевангелием», напечатанным в Москве, они считали издание 1(506 г., о котором у нас еще пойдет разговор ниже.

«На какое «Евангелие» эти ссылки?» - спрашивал библиограф И. И. Каратаев, автор «Описания славяно-русских книг». И отвечал: «Вероятно на то, которое до настоящего времени не отыскано». Рассказывая же в своей книге о «безвыходных изданиях», он, следуя традиции, указал, что печатаны они «в южных типографиях».

А. Е. Викторов сличил текст безвыходных «Четвероевангелий» с выписками Василия Тяпинского и убедился в том, что они полностью соответствуют друг другу. Так было доказано тождество «Евангелия», на которое ссылался Тяпинский, с одним из «анонимных изданий».

Впоследствии А. Е. Викторов проанализировал текст, состав, язык, приемы оформления первопечатных книг, не имевших послесловий, и бесспорно установил их московское происхождение.

Но, может быть, «безвыходные издании» напечатаны после «Апостола» 1564 г.? Может быть, они не имеют права считаться первопечатными?

Датировать книги помогла филигранология - вспомогательная дисциплина, позволяющая узнавать, когда была написана рукопись или напечатана книга, по водяным знакам бумаги.

А. Е. Викторов, а впоследствии советские ученые А. А. Гераклитов, А. С. Зернова, Т. И. Протасьева, изучив бумагу, на которой напечатаны «безвыходные издания», пришли к выводу, что они вышли в свет в 50-х - начале 60-х гг. XVI в.

Вывод подкрепила находка сотрудницы Государственного Исторического музея М. В. Щепкиной. На одном из «безвыходных изданий» она отыскала запись: «В лето 7067 положил сию книгу Евангелье в Пречисту на Каменке Иван Клементьев сын Нехорошево». 7067 г. «от сотворения мира» в переводе на современное летосчисление означает 1559 г. Следовательно, в этом году, за пять лет до общепризнанной в науке даты начала московского книгопечатания, Иван Нехорошево держал в руках печатную книгу.

Кто печатал «безвыходные издания»? Ответ на этот вопрос подсказала одна находка. В 1840 г. из Новгородского губернского правления в Петербург были доставлены две переплетенные в кожу рукописи XVI в., содержавшие различные приказные бумаги. Знакомясь с собранными в книгах документами, сотрудник Археографической комиссии Я. И. Бередников обнаружил грамоты, посланные Иваном Грозным 9 февраля и 22 марта 1556 г. в Новгород. В них идет речь о церковном строительстве. Но походя упоминается имя «мастера печатных книг» Маруши Нефедьева. Докладывая в Академии наук о своей находке, Бередников недоумевал: «Если в 1556 году были печатники в России, то что же останавливало книгопечатание до 1563 года?»

Впоследствии, когда А. Е. Викторов доказал, что книгопечатание началось в Москве в 50-х гг. XVI в., исследователи предположили, что Маруша Нефедьев работал в первой типографии вместе с Иваном Федоровым, Петром Мстиславцем и другими мастерами. Возникновение этой типографии связали с деятельностью «Избранной рады» - правительственного кружка при молодом царе Иване IV. Считается, что типография находилась в доме одного из руководителей кружка - священника Благовещенского собора Сильвестра, автора известного «Домостроя», свода житейских правил и наставлений.

Замена рукописания книгопечатанием - важный этап в истории русской культуры, одна из реформ 50-х гг. XVI в., конечной целью которых было укрепление Русского централизованного государства.

Известно семь «безвыходных изданий» - три «Четвероевангелия», две «Псалтыри», «Триодь постная» и «Триодь цветная». В каком порядке они напечатаны? И какое издание считать первой московской печатной книгой?

Наши старые книги оттиснуты в две краски. Отдельные слова, строки, а иногда и группы строк выделены красным. Делалось это для того, чтобы помочь читателю разобраться в тексте, подчеркнуть наиболее важные слова и фразы.

Обычно двухкрасочные изображения печатают с разных форм. Сначала оттискивают черное, затем - красное. Русские первопечатники делали иначе. Они набивали всю полосу набора черной краской, затем осторожно вытирали тряпочкой краску на отдельных литерах и строках и кисточкой наносили красную краску. Это - чрезвычайно трудоемкий, но вполне оригинальный процесс. Свидетельствует он, в частности, о том, что первые московские типографы осваивали печатную технику сами, без заезжих учителей.

Так напечатаны два «Четвероевангелия» и одна «Псалтырь». По характеру шрифта ученые называют их узкошрифтными и среднешрифтными. А вот широко-шрифтные «Четвероевангелие» и «Псалтырь» напечатаны уже так, как печатали во всех западноевропейских типографиях. Значит, издания эти среди всех «безвыходных книг» - позднейшие.

А теперь познакомимся с книжкой «Разговор между чужестранным человеком и российским об ортографии старинной и новой и о всем, что принадлежит к сей материи». Издана она в 1748 г. в Петербурге. Написал ее умный и образованный литератор Василий Кириллович Тредиаковский (1703 - 1769).

Изложение построено в форме диалога между чужестранцем и русским. Чужестранец настроен скептически. Русское правописание ему не нравится. Он не понимает и не хочет понять правила нашей орфографии. «Российский человек», не без остроумия парирует доводы иностранца. Но тот ничего не хочет слушать.

«Уф! - говорит он. - В пот меня кинуло слушаючи. Впрочем, доношу вам сгорестию, мне никогда не выучиться хорошенько читать книги старой вашей печати. Сии титлы, словотитлы и еще не помню какие дикие имена мне теперь страшнее всякого медведя кажутся, и для того, где не попадутся мне сии звери, я их везде обегать буду».

Что это за «титлы», которые для насмешливого чужестранца «страшнее всякого медведя»?

Переписчики древних рукописей пытались скрыть от «непосвященных» слова, которым придавалось особое значение. Их сокращали, выбрасывая из них гласные. Обычай привился и стал общепринятым. Над сокращенным словом ставили специальный значок - «титло». Вскоре писцы стали выносить над строками и некоторые согласные. Появились значки «глаголь-титло», «слово-титло»…

Кроме титлов старые переписчики применяли и другие надстрочные знаки, обозначавшие ударения и «придыхания».

При переписке все эти знаки особых затруднений не вызывали. Иное дело, когда книги стали печатать.

Первым западноевропейским печатникам также пришлось столкнуться с различными надстрочными знаками. Они решили проблему просто. - отливали надстрочный знак вместе с буквой, к которой этот знак относился. По этому пути пошли и первые славянские типографы - Швайпольт Фиоль, Макарий, Франциск Скорина. В их изданиях каждая строчка четко отделена от другой.

Русские первопечатники вначале пытались последовать их примеру. В одном из «безвыходных изданий» - в так называемом узкошрифтном «Четвероевангелии», строчки хорошо отделены одна от другой. Это издание и было первой московской печатной книгой. Оно вышло в свет, как считают современные исследователи, около 1553 г. Книгу очень легко было отличить от рукописи, что не понравилось духовенству. От первопечатников потребовали, чтобы печатные издания во всем были сходны с рукописными.

Тогда-то наши типографы разработали своеобразнейшую технику набора. Она позволяла печатать книги так, что элементы букв одной строки, как и в рукописях, вторгались в другую. Подобные приемы набора до того времени нигде не применялись.

Одинаковая наборная техника объединяет большинство «безвыходных изданий» с книгами Ивана Федорова. Это говорит о том, что он работал в первой московской типографии. В конце 50-х гг. владельца типографии Сильвестра постигла опала; царь сослал его в далекий монастырь. Иван IV решил основать большую государственную печатную мастерскую. Во главе ее поставили Ивана Федорова - самого способного и талантливого мастера первой типографии.

Старые русские историки считали Ивана Федорова не более чем ремесленником, послушным исполнителем воли «просвещенных людей» - царя Ивана IV, митрополита Макария, задумавших приобщить Россию к печатному слову. Мог ли ремесленник отобрать в рукописной книжности наилучшие тексты, мог ли сравнить их с греческими и латинскими оригиналами, мог ли отредактировать их? Сумел бы такой человек освоить сложный комплекс производственных процессов, необходимых для создания типографии? Ответ может быть только отрицательным.

Историки установили, что мастера, стоявшие у истоков книгопечатания, знакомившие с типографским делом разные страны и народы, были высокообразованными людьми, зачастую имевшими университетское образование.

Иоганн Гутенберг учился в Эрфуртском университете, Франциск Скорина - в Краковском.

Сохранилась кита Краковского университета, в которой записывали имена лиц, удостоенных ученых степеней. Здесь можно найти имя «Ивана сына Федора Москвитина», который в 1532 г. получил степень бакалавра. Не исключено, что это - будущий московский первопечатник.

Молодые люди, желавшие вкусить от древа науки, записывались в университет 15 - 18 лет от роду. Чтобы получить степень бакалавра, требовалось 2 - 3 года. Если учившийся в Кракове человек - наш Иван Федоров, то мы можем предположить, что родился он около 1510 г.

Следующее упоминание о нем нам встретится только в 1564 г. - на страницах нерпой точно датированной московской печатной книги «Апостол». Тридцать два года жизни первопечатника скрыты непроницаемой пеленой столетий. Где и как провел Иван Федоров эти годы? Чем занимался? Можно с уверенностью сказать, что время не прошло для него даром. Это были годы учебы, годы напряженного труда.

В ту пору и освоил он основы типографского искусства. А с начала 50-х гг. работал в первой московской типографии Сильвестра. В 60-х гг. стал руководителем государственной типографии, которая 1 (10) марта 1564 г. выпустила «Апостол».

Это во многих отношениях замечательная книга. Ее пропорции близки к классическому «золотому сечению». Прекрасно читается шрифт, рисунок которого восходит к московским полууставным почеркам первой половины XVI в. Основному тексту предпослан гравированный фронтиспис, на котором изображен один из легендарных героев и авторов книги - апостол Лука. Книга богато и со вкусом орнаментирована. Думая над тем, как украсить книгу, Иван Федоров использовал опыт рукописной мастерской Феодосия Изографа, с которой читатель уже знаком.

Судя по всему, «Апостол» 1564 г. был напечатан большим по тем временам тиражом - порядка 2000 экземпляров. Из них до наших дней дошло свыше 60. Все они тщательно описаны и изучены.

Второй московской книгой Ивана Федорова стал «Часовник». по которому наши предки учились грамоте. Спрос на «Часовник» был велик, и мастер дважды издавал его. Книга очень редка. Единственный экземпляр первого издания, оконченного 29 сентября 1565 г., сохранился в Королевской библиотеке Врюсселя. Второе издание, увидевшее свет месяц спустя, известно в пяти экземплярах.

Вскоре Иван Федоров и Петр Тимофеев Мстиславец покинули Москву. Что заставило их сделать это? В послесловии книги, изданной Иваном Федоровым в 1574 г. во Львове, говорится, что в Москве нашлись люди, которые «зависти ради многие ереси умышляли, хотячи благое во зло превратити». Обвинение в ереси по тем временам грозило многими бедами. Типографы решили переселиться в Великое княжество Литовское, восточные земли которого населяли украинцы и белорусы, исповедовавшие православие и говорившие на языке, который сами называли «русским». Этот язык был государственным в Великом княжестве. Печатники рассчитывали найти здесь приложение своим знаниям, своему ремеслу - и не ошиблись.

Один из богатых и влиятельных вельмож, гетман Григорий Александрович Ходкевич пригласил мастеров в свое имение Заблудов. Здесь 17 марта 1569 г. вышло в свет «Учительное Евангелие» - сборник «бесед» с толкованиями евангельских текстов. Среди них «Слово на Вознесение» Кирилла Туровского, древнерусского писателя и проповедника XII в. - первое произведение русского автора, преданное печатному станку.

Второе заблудовское издание - «Псалтырь с Часословцем» - Иван Федоров печатал один. Его друг и помощник Петр Тимофеев Мстиславец ушел в Вильну и основал здесь собственную типографию. Работу над «Псалтырью» Иван Федоров завершил 23 марта 1570 г. Сохранилось лишь три экземпляра книги. Самый полный из них был найден в 1968 г. английским историком Джоном Симмонсом на полках библиотеки кентерберийских епископов в Англии.

«Псалтырь» использовали для богослужения. Но, как и «Часовник», книга имела другое назначение. Это была, пожалуй, наиболее читаемая книга на Руси.

По ней обучали грамоте. Максим Горький, вспоминая о том, как он постигал книжную премудрость, писал в автобиографической повести «Детство»: «Вскоре я уже читал по складам «Псалтырь»; обыкновенно этим занимались после вечернего чая. и каждый раз я должен был прочитать псалом».

И опять пришлось первопечатнику собираться в дорогу. Г. А. Ходкевич постарел, финансовые дела его расстроились, и он решил прекратить издательскую деятельность. Чтобы вознаградить Ивана Федорова за нелегкий труд, гетман подарил ему деревню, предложил заняться земледелием. Но типограф не согласился.

«Не пристало мне в пахании и в сеянии семян жизнь свою коротать, - ответил он гетману. - Вместо сохи у меня ремесло художественное, вместо семян житных - духовные семена надлежит мне по вселенной рассеивать».

Со времен Ивана Федорова русские типографы и издатели были подвижниками. Общественное благо они ставили выше частных интересов.

Иван Федоров направил стоны свои в «преименитый град» Львов и здесь основал первую на украинской земле типографию. 15(25) февраля 1574 г. вышел в свет «Апостол». Книга во многом повторяла московское издание 1564 г. Главное отличие - послесловие, взволнованный рассказ первопечатника о его трудах и днях, превосходный памятник древнерусской мемуарной литературы, первые в нашей стране воспоминания, которые были напечатаны.

Одновременно Иван Федоров работал во Львове над книгой, сыгравшей колоссальную роль в истории отечественной культуры. Это «Азбука», первый восточнославянский учебник, в котором помещены упражнения для чтения и письма, примеры склонения существительных и спряжения глаголов, хрестоматийные тексты для закрепления учащимися навыков грамоты.

Первая книга в жизни каждого человека памятна так же, как первая любовь.

Чаще всего это - азбука, букварь. И совсем не случайно ныне, когда учебник служит нескольким поколениям, букварь оставляют первоклашкам. Оставляют на намять.

Ну, а первая азбука в жизни народа?! Человек, создавший ее, достоин бессмертия. Он стоит у истоков робкого, неширокого ручейка просвещения, которому суждено было превратиться в могучую реку великой культуры.

Судьба «Азбуки» 1574 г. необычна; до последнего времени был известен лишь один экземпляр ее. И XVI в. заморский путешественник вывез его за границу. Книга переходила из рук в руки, переменила десятки хозяев и наконец очутилась на прилавке у римского букиниста. Здесь ее в 1927 г. отыскал искусствовед и антрепренер С. П. Дягилев. После его смерти через руки нескольких новых владельцев «Азбука» попала в США, в библиотеку Гарвардского университета. В научный оборот ее ввел в 1955 г. известный языковед и литературовед Г. О. Якобсон (1896 - 1982). Второй экземпляр «Азбуки» 1574 г. был совсем недавно - в 1982 г. - найден в Англии. Сейчас он хранится в Британской библиотеке в Лондоне.

В начале 1575 г. Ивана Федорова пригласил на службу один из богатейших магнатов Польско-Литовского государства князь Константин Константинович Острожский. В своей резиденции - Остроге князь устроил «детищное училигце».

Для этой школы Иван Федоров в июне 1578 г. напечатал новую «Азбуку».

Открывалась она параллельными греко-славянскими текстами. К разделам, повторявшим издание 1574 г., была прибавлена тетрадь из 9 листов, в которой типограф поместил «Сказание» древнеболгарского писателя Черноризца Храбра о создании славянского письма великими просветителями Кириллом и Мефодием. Острожская «Азбука» сохранилась лишь в двух экземплярах, которые были найдены в ГДР и Дании.

Пусть не удивляет читателя то, что с первыми нашими учебниками грамоты можно познакомиться лишь в зарубежных библиотеках. На родине эти маленькие книжки активно читали, по ним учились до тех пор, пока они не становились совершенно ветхими. Небольшие по размеру томики легко было вывезти за границу любопытствующему путешественнику. Здесь книги по основному их назначению не использовали, и они превосходно сохранились. Жаль лишь, что в небольшом количестве экземпляров!

Трудно переоценить роль, сыгранную в истории отечественного просвещения учебниками, составленными Иваном Федоровым. Его «Азбуки» послужили образцом для многих букварей, которые издавались в России, на Украине и в Белоруссии в XVI XVII вв.

Князь К. К. Острожский поставил перед Иваном Федоровым задачу - отпечатать первую полную славянскую «Библию». Перевод этой книги на национальные языки стал одним из завоеваний эпохи Возрождения, победой гуманизма над многовековой традицией - средневековая клерикальная премудрость утверждала, что священное писание может бытовать лишь на трех языках - древнееврейском, греческом и латинском.

На старославянский язык «Библию» впервые перевели в 1499 г. в Новгороде по велению архиепископа Геннадия. Список перевода удалось получить в Москве из библиотеки Ивана Грозного и привезти в Острог. Здесь его сравнивали с латинскими и греческими списками, с польскими и чешскими изданиями. Искали списки и в южнославянских монастырях. Есть сведения о том, что в эти годы Иван Федоров побывал в Болгарии и Сербии, находившихся под турецким владычеством.

«Библию» Иван Федоров решил иллюстрировать гравюрами на меди и с этой целью вступил в переговоры с мастером из Вроцлава Блазиусом Эбишем. Соглашение, однако, не состоялось - скорее всего из-за трудностей технического характера, ибо гравюры на меди нельзя печатать одновременно с типографским набором.

Пока шла подготовка к изданию «Библии», Иван Федоров выпустил в свет две книги в небольшом изящном формате: «Псалтырь и Новый завет» и «Книжку собрание вещей нужнейших». Вышли они в 1580 г. «Книжка» - первый в истории отечественной библиографии алфавитно-предметный указатель и одновременно первый в истории нашей словесности сборник афоризмов.

И еще об одном острожском издании нужно упомянуть - о листовке «Которого месяца што за старых веков диело короткое описание». Датирована она 5 мая 1581 г. Это - календарь с последовательным перечнем месяцев и двустрочными виршами, сочиненными белорусским поэтом Андреем Рымшей.

Лебединой песней Ивана Федорова стала «Острожская Библия» - колоссальный том объемом в 125В страниц. По подсчетам современных исследователей в книге не менее 3 240 000 печатных знаков. Поражающим по тем временам был и тираж; мы судим о нем но большому количеству экземпляров, сохранившихся до наших дней, - их не менее 300.

Библейские сюжеты питали литературу и искусство эпохи Возрождения. Издание Ивана Федорова приобщило восточных славян к общекультурному развитию эпохи. «Острожская Библия» способствовала упрочению позиций родного языка в его борьбе с латинизмом католической реакции, она содействовала развитию естественнонаучных представлений на Руси.

Князь К. К. Острожский заигрывал с Ватиканом. В 1583 г. он предложил Ивану Федорову поехать в Рим, чтобы помочь организовать там славянскую типографию для выпуска изданий, пропагандирующих католицизм. Первопечатник не мог согласиться с этим. Он решил порвать с князем и уехать во Львов, чтобы открыть там новую типографию.

Для этого нужны были деньги. Чтобы заработать их, первопечатник обратился к литейному ремеслу, с которым познакомился еще в Москве. В январе 1583 г. Иван Федоров побывал в Кракове и получил там заказ на отливку малой войсковой пушки. А летом отправился в Вену и там демонстрировал императору Рудольфу II свое изобретение - многоствольную мортиру со взаимозаменяемыми частями.

Осенью 1583 г. типограф вернулся во Львов, заболел и 5(15) декабря умер. Было ему в ту пору семьдесят с лишним лет.

Похоронили первопечатника в Онуфриевском монастыре и над могилой положили плиту с надписью «Друкарь книг, пред тем не виданных». В зданиях бывшего монастыря в 1977 г. открыт Музей Ивана Федорова.

Типографии, созданные великим просветителем, продолжали работать. Шрифты и инструменты Ивана Федорова, оставшиеся в Москве, перешли к мастеру Андронику Тимофееву Невеже, который в 1568 г., вместе с Никифором Тарасиевым, возобновил книгопечатание в столице Русского государства. В 1577 г. Невежа основал первую в России провинциальную типографию - в Александровской слободе, куда переехал со своим двором царь Иван Васильевич Грозный.

Затем его имя встречается на «Триоди постной», увидевшей свет в Москве в ноябре 1589 г. Отныне типография Невежи работает непрерывно до 1602 г. и выпускает немало превосходных книг. После смерти мастера типография переходит к его сыну - Ивану Андроникову Невежину, печатавшему в Москве с 1603 по 1610 г.

Соратник Ивана Федорова Петр Тимофеев Мстиславец основал друкарню в Вильне и положил здесь начало прочной печатной традиции.

Во львовской и острожской типографиях Ивана Федорова научились мастерству первые печатники-украинцы. Печатный станок и наборные материалы Ивана Федорова использовались в известной львовской типографии Ставроиигийского братства, которая на протяжении нескольких столетий снабжала Украину печатным словом. Один из украинских учеников Ивана Федорова пришел в Москву.

В 1775 г. всесильный фаворит императрицы Екатерины II князь Г. А. Потемкин-Таврический приказал навести порядок в древних зданиях Мастерской и Оружейной палат Московского Кремля. В одну из комнат снесли старые книги. Здесь-то и разыскал литератор Василий Григорьевич Рубан переписанный четкой скорописью «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки».

Книга поразила Рубана энциклопедичностью. О чем только не говорилось в ней! О сооружении крепостей, об изготовлении осветительных и зажигательных «огненных ядер», о «земномерном обычае»… «Устав» содержал сведения по физике и химии, знакомил читателей с понятием удельного веса.

Практические советы, во множестве рассеянные по страницам «Устава», свидетельствовали, что автор - мудрый и опытный человек.

Имя названо в рукописи: «Написал сию Воинскую книгу к царскому величеству его государский холоп, многогрешный Онисим Михайлов в великом и царствующем граде Москве в лето 7129 сентября в 26 день» (то есть 6 октября 1620 г.).

В 1777 - 1781 гг. В. Г. Рубан напечатал «Устав» в двух томах. В предисловии книги он хотел рассказать о ее авторе, но, к сожалению, не смог сделать этого. Об Анисиме Михайлове ничего известно не было.

На протяжении многих десятилетий ученые пытались отыскать в архивах какие-либо упоминания об этом человеке. Историк Т. Райнов, выпустивший в 1940 г. труд «Наука в России XI - XVII веков» и посвятивший один из разделов «Уставу», рассказал об устюжском подьячем Онисиме Михайлове, убитом в 1648 г. за взяточничество. Но как-то не верилось, чтобы проворовавшийся подьячий мог быть автором большой и талантливой книги.

Здесь нам надо отвлечься и познакомиться с человеком, который на первый взгляд не имеет отношения к Онисиму Михайлову. Звали его Анисим Михайлов Радишевский, и был он печатным мастером. Известны две книги, выпущенные им в начале XVII в. В НИШ г. он напечатал нарядное «Четвероевангелие» с превосходными гравюрами, в обрамлении которых впервые на Руси появляются элементы стиля барокко, широко распространенного в европейском искусстве с конца XVI столетия. Чувствуется, что мастер был знаком с архитектурными формами эпохи Возрождения. Изображая фигуры евангелистов, Радишевский добивается удивительных эффектов, используя параллельную и перекрестную штриховку. Его ксилографии - один из шедевров древнерусской книжной гравюры.

Со второй книгой Анисиму Радишевскому не повезло. Это был большой церковный «Устав» «Око церковное» - правила монашеского общежития. Книга потребовала немалых трудов - в ней 2532 страницы. Составлял «Устав» монах Троице-Сергиевого монастыря Логин.

Несколько лет спустя после выхода книги в свет, а случилось это 25 апреля 1610 г., - церковные власти нашли в ней еретические мысли. По всей стране был разослан указ патриарха Филарета, повелевавший «собрав те книги, сжечь», так как сочинял их «вор, бражник Логин без благословения патриарха».

После этого Анисим Радишевский уже ничего не печатал.

А не один ли и тот же человек Аиисим Михайлов Радишевский и Онисим Михайлов, сочинивший в 1620 г. «Устав ратных, пушечных и других дел»?

Утверждать это с определенностью было нельзя, ибо и о Радищевском ученые ничего не знали.

Лишь в 1!)2(i г. саратовский историк А. А. Гераклитов опубликовал любопытную челобитную, обнаруженную им в одном из московских архивов. Написана она в 1588 г. Царю Федору Иоанновичу бил челом «выезжий из Литвы печатных книг переплетный мастер Анисимец Михайлов».

«Вышел я, холоп твой, пишет он, - из Литвы на твою царскую милость в 94 году и твое царское дело делаю у печатных дел».

«94-й» или, точнее, 6094 год «от сотворения мира» - это период от 1 сентября 1585 г. по 31 августа 1586 г.

«А дворишка, государь, у меня нет, - жалуется Анисимец, - маюся на печатном дворе. Царь, государь, пожалуй меня дворишком в Ругодивской слободе… чтоб меж дворы не волочился».

19 сентября 1588 г. «по государеву указу бояре приговорили тот… двор дати печатных книг переплетному мастеру Онисиму Михайлову».

В послесловии к «Четвероевангелию» 1606 г. Анисим Радишевский называет себя «волынцем». Волынь в те годы принадлежала Польско-Литовскому государству. По-видимому, тот Онисим Михайлов, который в 1585 - 1586 гг. «вышел из Литвы», и был мастером, напечатавшим «Четвероевангелие» 1606 г. и «Око церковное» 1610 г.

На Волыни до 1585 г. существовала единственная типография - в Остроге - и работал в пей Иван Федоров. Значит, Аиисим Радишевский был учеником великого первопечатника, воспитанником Острожской школы.

В челобитной речь идет об «Анисимце Михайлове». Так звали и автора «Устава ратных, пушечных и других дел». Но первый из них был переплетчиком и печатником, а второй военным «розмыслом», инженером. Вот если бы найти документ, в котором бы имя Радищевского связывалось с воинскими делами!

Такие документы вскоре были найдены!

В одном из них шла речь о награде «пушкарских дел мастеру Анисиму Радишевскому» за «колодезное и тайничное дело» в городе Путивле. Впоследствии историки установили, что тот же мастер в 1623 г. делал пруды в подмосковной царской усадьбе Рубцове, а в 1(525 г. выкопал глубочайший в мире колодец в калужском Кремле.

Так выяснилось, что ученик Ивана Федорова книгопечатник Анисим Михай лов Радишевский был одновременно пушкарских дел мастером, гидротехником, инженером-строителем. Разносторонность его знаний, большой практический опыт помогли ему написать первую русскую техническую книгу.

В 40-х гг. XVII в. на Московском Печатном дворе написали первую историю русского книгопечатания - «Сказание известно о воображении книг печатного дела». Сохранилось сказание в единственном списке в составе «Сборника», который принадлежал Никифору Семенову Ярославну, «справщику», а по-нашему - редактору и корректору Печатного двора. Это был высокообразованный человек, составивший неплохую библиотеку. Возможно именно он и сочинил «Сказание известно». Ему приписывают иногда и один из первых библиографических трудов в России - «Оглавление книг, кто их сложил». Впрочем, большинство ученых считает, что этот труд написал другой книжник XVII в. - Сильвестр Медведев.

И «Сказании» рассказывается о бедах, постигших русское книгопечатание во времена польско-шведской интервенции 1611 г., когда «злые супостаты литва и поляки со изменники русскими хотеша всею Русскою землею обладати». Тогда-то «печатный дом и вся штамба того печатного дела от тех врагов и супостат разорися и огнем пожжена бысть и погибе до конца».

После ухода Анисима Радищевского на Пушкарский двор самым способным печатником в Москве был Никита Федоров Фофанов. Он вывез «печатную избу» в Нижний Новгород, где Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский формировали народное ополчение для борьбы с захватчиками. В октябре 1612 г. ополчение освобо-дило Москву. Вернулся в столицу и Фофанов. Вскоре типографское ремесло освоили мастера - Осип Кириллов Неврюев, Никон Дмитриев и Кондрат Пианов. Работали в одной из палат Кремлевского дворца. К 1620 г. отстроили Печатный двор на старом месте - на Никольской улице в Китай-городе, где когда-то находилась типография Ивана Федорова.

В эту пору происходит событие, важность которого переоценить трудно. Возникает типографская мануфактура. «Под мануфактурой, писал В. И. Ле-нии, -разумеется, как известно, кооперация, основанная на разделении труда». Иван Федоров, Анисим Радишевский, Никита Фофанов были мастерами-универсалами. Они сами резали пуансоны, штамповали матрицы, лили шрифты, гравировали доски для иллюстраций и орнаментики, сами набирали текст, сами тискали его, а подчас и сами переплетали готовые книги.

В начале XVII в. на Печатном дворе появляются узкие специалисты. Теперь ужо на каждый типографский стан кроме мастера полагалось 11 рабочих 2 наборщика, 4 печатника-тередорщика и 5 батыйщиков, единственной обязанностью которых было наносить краску на форму и снимать с нее готовый оттиск. Выделяются специальности гравера и словолитчика, которые обслуживали весь Печатный двор и не были «прикреплены» к станам.

Некоторое время спустя одного из батыйщиков поставили разбирать по кас-сам использованный набор; родилась новая специальность - разборщик. Этот рабочий получал большее жалованье, что не нравилось батыйщикам, которые 22 декабря 1628 г. подали челобитье царю: «…прежде сего при мастерах было их батыйщиков у стану по пяти человек. И государевым жалованьем поверстаны они были все ровно и работали они ровно же. И слова (литеры. - Е. Н.) разбирали они очередно, а разборщиков де особно не бывало. А ныне де от них пятый человек отведен в разборщики. И их де разборщиков работа перед ними батыйщики легче. А государевым де жалованьем они разборщики поверстаны их больше».

Разделение труда проникло в мельчайшие капилляры производства, и возврата к старому не было. В ответ на челобитье царь приказал «разборщикам быть в отводе от батыйщиков», однако сравнял им жалованье.

Последним мастером-универсалом был Кондрат Иванов, умерший в 1628 г. Так ремесленная мастерская уступила место типографской мануфактуре.

В 30-х гг. XVII в. в архивных документах Московского Печатного двора встречаются многочисленные упоминания о «книжного печатного дела мастере» Василии Федоровиче Бурцове-Протопопове. Его называют «подъячим азбучного дела». Отношения у него с казной и с рабочими совсем не те, что были у старых московских типографских мастеров.

Деньги на обзаведение Бурцову дали по указу московского патриарха. В общей сложности он получил больше 1000 рублей. Это была своеобразная ссуда, которую Бурцов возвращал деньгами и книгами.

Для своих станов Бурцов сам «прибирал» рабочих; всего их у него было 25. Часть трудилась по найму. Можно, следовательно, говорить о проникновении капиталистических отношений в русское книжное дело.

Василий Бурцов работал на Московском Печатном дворе с 1633 по 1642 г. и за это время напечатал не менее 17 книг. Наиболее известна из них «Азбука». Составляя ее, Бурцов взял за основу учебник Ивана Федорова, но несколько дополнил его.

Первая московская «Азбука» вышла в свет 20 августа 1634 г. Вскоре понадобилось второе издание. Вурцов завершил его 8 февраля 1637 г. Здесь напечатана первая в России вполне светского характера иллюстрация. Изображено училище. Ученики сидят за длинным столом с книгами в руках. Композиционный центр гравюры - фигура бородатого учителя, перед которым стоит на коленях с приспущенными штанами провинившийся ученик. А в руках у учителя - розги.

Порка лентяя - необходимейший элемент средневековой педагогики. Неудивительно, что сценку часто можно встретить в иллюстрациях как западноевропейских, так и русских букварей.

На страницах «Азбуки» Василия Бурцова есть и стихи:

Сия зримая малая книжица

По реченному алфавитица

Напечатана бысть по царскому велению

Вам младым детям к научению.

Ты же благоумное отроча сему внимай

И от нижняя ступени на вышнюю вступай.

И нелепосте и не нерадиве всегда учися

И дидаскала своего во всем добрем наказании блюдися.

В 1641 г. Бурцов выпускает в свет «Канонник», в котором, впервые в московской печатной книге, появляется заключенный в узорную, гравированную на дереве рамку титульный лист.

Все книги, о которых мы рассказывали, иллюстрированы методом гравюры на дереве. Но вспомним, что в России умели гравировать и по металлу. Со времен Феодосия Изографа так украшали рукописные книги. Иван Федоров пытался иллюстрировать гравюрами на металле прославленную «Острожскую Библию», но этому замыслу не дано было осуществиться.

Русская печатная книга с гравюрами на металле увидела свет лишь в 1649 г. Издание, о котором пойдет речь, примечательно и тем, что это первый в России перевод светского сочинения. А точнее, первое печатное воспроизведение перевода, ибо иноземные сочинения в рукописях распространялись в Московском государстве давно, еще в XV в.

Книга, с которой нам предстоит познакомиться, написана датским капитаном Иоганном Якоби фон Вальхаузеном. Называлась она «Воинское искусство» и впервые была напечатана в 1615 г. Иллюстрировал ее Иоганн Теодор де Бри (1561 - 1623) - представитель большой и плодовитой семьи граверов и типографов, которые в конце XVI в. стали широко использовать гравюру на меди для иллюстрирования книг.

Русский перевод озаглавили «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей». Печать закончили 26 августа 1647 г. Выпускать книгу без иллюстраций, изображавших, например, различные построения войск или приемы владения мушкетом, не имело никакого смысла. Так родилась идея заказать оттиски с обновленных досок Иоганна Теодора де Бри, которые были изготовлены для голландского Издания 1630 г.

Методом гравюры на металле решили оттиснуть и нарядный титульный лист, который нарисовал «золотописец» Григорий Благушин, работавший в Посольском приказе. Сохранился документ, рассказывающий о том, что в январе 1648 г. Благушин «писал фряской образцовый лист, а в листу написано полное государево имянование, но полям травы фряские, а вверху листа того орел двоеглавый».

«Фряжскими» (то есть - итальянскими) листами в ту пору на Руси называли гравюры на меди.

«И тот образцовый лист, - рассказывает далее документ, - отдан немчину, а немчин с того листа велел напечатать тысячу двести листов в книги строя ратного учения».

За работу Григорий Благушин получил большой «гонорар» - «пол 2 рубля».

Титульный лист и 35 гравюр напечатали в Голландии, а затем привезли в Москву и вклеили в готовые экземпляры книги. На все это ушло два года. Издание вышло в свет лишь в 1649 г.

На Руси в то время, видимо, не было еще станков глубокой печати. Гравюры для украшения рукописных книг оттискивали вручную, прижимая лист ребром ладони к медной доске.

Первый известный нам стан глубокой печати изготовили в Москве в 70-х гг. XVII в.

Во второй половине XVII столетия в Московской Оружейной палате трудился замечательный мастер Симон Матвеевич Гутовский. Слава о его делах докатилась до Персии. Персидский шах снарядил послов в Москву, просил изготовить для него диковинный музыкальный инструмент - орган. Мастер принялся за работу. К маю 1662 г. инструмент был готов. Современ-ики восторженно описывали его: «Органы большие в дереве черном, с резью, В трех голосах, четвертый голос заводной, самоигральный… Напереди органов по сторонам два крыла резные вызолочены; под органами две девки стоячие деревян-ые резные…»

Для отправки органа в Персию, или, как тогда говорили, в Кизылбаши, было снаряжено специальное посольство, и, конечно, Гутовский вошел в его состав.

Поездка длилась долго. Семье мастера, которая оставалась в Москве, государево жалованье платили нерегулярно. Жена Гутовского Марьица в 1664 г. обратилась к царю Алексею Михайловичу с челобитной: «…помираем голодной смертию».

Царь смилостивился, приказал выдать ей денежный и хлебный оклад.

Орган так понравился шаху, что он попросил Алексея Михайловича подарить ему еще один инструмент, побольше. Царь приказал Гутовскому «сделать для посылки в Персидскую землю органы большие самые, как не мочно тех больше быть». Новый орган также получился на славу. Гутовскому дали за него большую награду.

Гутовский был мастер на все руки. В 1671 г. он изготовил для царя часы, а в январе 1673 г. смастерил «два стулыда деревянных потешных… в хоромы ко государю царевичу и великому князю Петру Алексеевичу». Петру, будущему преобразователю России, в ту пору еще не исполнилось и года. Мастерил Гутовский ванну для престарелого царя, а в хоромы его молодой супруги Натальи Кирилловны «два киота небольших».

Для нашей темы особый интерес представляют документы от 22 ноября 1677 г. и 13 марта 1678 г. Они свидетельствуют, что в это время Симон Матвеевич Гутовский «делал к великому государю в хоромы станок деревянной печатной печатать фряские листы». Для чего понадобился станок в царском дворце?

Как раз в ту пору наставник царских детей, писатель и просветитель Симеон Полоцкий, а в миру - Самуил Гаврилович Петровский-Ситнианович (1629 - 1680) задумал создать типографию. Оборудовали ее в верхних покоях царского дворца, почему она и получила название «Верхней».

В типографии напечатали, по крайней мере, 6 книг. В четырех из них помещены гравюры на меди, выполненные Афанасием Трухменским но рисункам замечательного русского художника Симона Ушакова (1626 - 1686). Печатали их на станке (шмона Гутовского.

На титульном листе «Истории о Варлааме и Поасафе», вышедшей в 1680 г., Ушаков изобразил фигуры девушки и юноши-воина. Первая олицетворяет «мир», вторая - «брань», войну. Гравированный на меди фронтиспис вводит нас в повествование в тот момент, когда Варлаам показывает царевичу Иоасафу излучающий сияние «камень веры».

В Верхней типографии печатались и учебники. В 1679 г. здесь оттиснули «Вукварь языка славенска», составленный Симеоном Полоцким для малолетнего Петра, а в 1682 г. - уже после смерти Полоцкого - «Считание удобно». Это -первая в нашей стране таблица умножения. В предисловии ее сказано, что таблица «надобна человеку, для скорого всякие вещи цены обретения, которую кто купити или продати хочет».

Симеон Полоцкий превосходно понимал силу и мощь печатного станка. Он сочинил панегирик печатному слову, в котором есть и такие строки:

…Россия славу расширяет

Не мечом токмо, но и скоротечным

Типом, чрез книги

сущим многовечным…