Мир приключений, 1925 № 06

ЛОВЕЦ ЖЕМЧУГА

Рассказ К. К. Серебрякова

— Нет, это какая то злая ирония судьбы толкает меня изучать горячо любимые естественные науки и убеждаться с каждым днем, что я живу среди самой убогой природы Севера, что все богатства животного и растительного мира — где то там, далеко, далеко, в сказочных и недосягаемых странах тропического юга.

Студент Андрей Зубков со злобой захлопнул лежавший перед ним толстый том сочинения Келлера «Жизнь моря» и задумался.

Ему живо представились описанные на страницах книги картины лазурных берегов тропических морей, изумрудно-зеленые пучины океана, таящие бесчисленные сокровища морского дна. Леса гигантских водорослей, причудливые формы медуз, кораллов и полураскрытые створки морских раковин, полные жемчужин.

— Изучать все это, — думал он, — и жить среди серых и унылых мхов и лишайников родного края!

Насколько счастливее нас, естественников — горняки, находящие величайшие богатства руд, нефти и золота здесь же, у себя на родине.

— Подумаю, да перейду, кажется, в Горный Институт, — бормотал он, раздеваясь и укладываясь спать.

Но сон не приносил ему отдыха и успокоения. Его до утра мучили сны и видения — одно невероятней другого.

Ему снился знойный простор Индийского океана и сверкающие белым раскаленным песком берега Цейлона, голубые волны и белая пена, шум и брызги прибоя и залитый отвесными палящими лучами берег.

Он идет берегом моря и видит высовывающиеся из раскаленного песка белые от солнца кости людей. Это — кости ловцов жемчуга, которых жадность к богатству привела к гибели в волнах голубого залива Арино.

Вот он входит в живописный поселок шатров и шалашей, наскоро построенных из бамбуковых свай, накрытых пальмовыми листьями, рисовой соломой и пестрыми тканями. Это — временное становище ловцов жемчуга, собирающихся здесь ежегодно в сезон смены муссонов.

Он видит здесь купцов, всевозможных искателей приключений и просто воров. Кругом идет оживленная спекуляция на жемчужины, на чистое золото и в кредит. Акробаты, танцовщицы и фокусники увеселяют толпу.

Вот он в самом центре базара перед кучкой туземцев, нанимавшихся ловцами: у него щупают мускулы рук и груди, заставляя глубоко дышать. Годится! Вместе с партией темнокожих ловцов жемчуга он идет к лодкам на берегу моря. Их окружает толпа бонз, жрецов, заклинателей акул и просто зевак. Жрецы кричат свои заклинания и молитвы, бьют в барабаны из кожи акул, чтобы испугать в море этих чудовищ, представляющих главную опасность для ловцов жемчуга.

В лодках они отплывают далеко, далеко от берега, который им кажется с моря маленькой сверкающей на солнце белой полоской.

Здесь малайцы начинают налаживать свое примитивное приспособление для опускания ловцов на дно моря.

Они берут большой тяжелый камень, обвязанный длинным канатом и опускают его за борт лодки.

Голый малаец хватается за веревку, становится ногами на камень и вместе с ним опускается на дно моря. Там он цепляется за водоросли, карабкается по песчаному дну и собирает раковины. Но как только он отпускает из рук крепкие водоросли, его, подобно пробке, силой давления воды, выбрасывает на поверхность.

Подходит очередь Андрея. Он сбрасывает с себя платье и становится голыми ногами на холодный только что вернувшийся из пучин моря грузильный камень. Несколько секунд быстрого захватывающего дух падения среди зеленовато-мутной воды, и он слышит удар камня о дно моря. Он видит перед собой целые сокровища ярких и пестрых раковин-жемчужниц, лежащих на песчаном дне то с плотно сомкнутыми, то со слегка раскрытыми створками. Вот, вот там, в зеленом полумраке, около какой то темной неподвижной массы он видит лежащую на морском дне крупную уродливой формы раковину, а в ней громадную, отливающую лунным светом прекрасную жемчужину.

Андрей бросается к ней и в этот момент замечает, что темная масса шевелится, движется к нему и расправляет громадные щупальцы, превращаясь в отвратительного гигантских размеров спрута-осминога. Он различает его большие, отливающие тусклым светом глаза, хочет податься назад, но уже поздно. Скользкие щупальцы обвивают его тело и сдавливают ему горло…

Андрей вскрикивает… и просыпается. В окно он видит, что на дворе уже светло, и он, наверное, опоздал на лекции. Целый день беготни сначала по корридорам: и лабораториям университета, затем по урокам, наконец, поздно вечером — счастливая возможность вернуться домой.

Андрей, с полузакрытыми от усталости глазами, влезает на Васильевском острове в битком набитый трамвай.

— Получите билетик, гражданин, диссонансом врывается в его сознание окрик кондуктора. Он автоматически лезет в карман и достает последний гривенник, оставшийся от вчерашней покупки театральных билетов и сегодняшнего скромного обеда в «столовке».

— Вечерняя газета! — кричат над самым ухом.

— Получите билетики, — слышится опять приближающийся к нему голос кондуктора.

Не поднимая тяжелой головы, он протягивает вперед руку, чтобы заплатить за проезд и чувствует у себя в руке вместо трамвайного билета номер вечерней газеты. Юркий газетчик бесследно исчез в толпе пассажиров, унеся с собой и гривенник, и последнюю надежду на право добраться до дому на трамвае.

Делать нечего! Приходится выходить и пешком идти через мост на Неве и через весь город.

Андрей сердито запихивает газету в карман и, придя домой, удивленно останавливается на заголовке одной из заметок.

— Как, жемчуг, драгоценный жемчуг?! и так близко! — Не может быть, это просто газетная утка, — проносится в мозгу Андрея. — Надо навести справки в научной литературе.

В Публичной Библиотеке он берет всю нужную литературу. Вот томы Зоологии Гартвига и Холодковского, Брэма. Под рукой оказывается и специально конхиологическая монография Гесслинга.

Андрей нервно перелистывает страницы и читает:

«Жемчуг представляет собою отложение в раковине моллюска перламутрового вещества вокруг каких-либо случайно попавших посторонних источников раздражения для тела моллюска.

Причиной образования жемчуга может служить песчинка, обломок раковины или мелкий водный паразит (напр. клещик); одним словом, какая либо живая или мертвая частица, попавшая между мантией и раковиной моллюска.

Жемчужина состоит из концентрических слоев органического вещества, пропитанного минеральными солями (главным образом, углекислой известью). Игра цветов жемчуга обусловливается явлением интерференции света от волнистой поверхности перламутровых слоев».

В другой книге он читает: «Кроме морских жемчужин, водящихся в водах теплых тропических морей, жемчуг производится и некоторыми пресноводными ракушками, водящимися в наших северных реках.

Главную добычу пресноводного речного жемчуга дает перловица жемчужная, носящая латинское название «Маргаритана Маргаритифера».

— У нас, читал он далее, перловица водится, главным образом, в реках Архангельской и Олонецкой губерний и реках Мурманского края; изредка она встречается и в реках северных губерний.

В середине прошлого столетия вывоз жемчуга из России оценивался в 181.520 руб.

— Так значит, это правда! Я в своей родной стране могу добыть для нее же сокровища жемчуга. Скорее, скорее туда, на далекий север!

Это была вторая бессонная ночь, но уже ночь счастливых грез и надежд.

На следующее утро, едва пробило 10, Андрей уже поднимался по лестнице многоэтажного дома на Лиговке, над подъездом которого красовалась надпись: «Колонизационный Отдел М-ской жел. дор.». Там ему сообщили, что в середине лета на север организуется экспедиция во главе с проф. В. Рекомендовали устроиться в эту экспедицию, но Андрей и слышать не хотел об отсрочке. Получив нужные ему сведения о районе промышленного лова жемчуга, он решил выехать на север немедленно. Через неделю, раздобыв небольшие средства, Андрей уже уезжал.

— Жемчуга, жемчуга, жемчуга! — стучал колесами двинувшийся поезд, и Андрей чувствовал, как слова эти с силой отдаются у него в висках и туманят сознание.

— Жемчуга, жемчуга, — повторял он, входя в вагон и толкаясь между пассажирами.

— Не иначе, как пьяный, — сказал про него какой то купеческого вида человек, сидевший у окошка.

В окне вагона мелькали и проносились нежные, прозрачные., как бы написанные акварелью картины северной весны. Молодые белоствольные березовые перелески и рощицы казались еще тоньше и ажурнее на фоне темной зелени хвойных лесов.

Затем все чаще и чаще встречались на пути громадные светлые пространства, покрытые глубоким и мягким серым ковром торфяного мха с редкими соснами и кустарниками, увешанными длинными бородатыми лишайниками.

Наконец, замелькала зеркальная поверхность Великих Северных озер, а еще сутки спустя Андрей увидел на далеком горизонте и свинцово-серую пелену Белого моря. Вслед за этим картина переменилась, появились гранитные складки отрогов Финских и Скандинавских гор. Громадные валуны и скалы вставали на каждом шагу.

Ручьи и реки, встречая на своем пути каменные преграды, бурлили, пенились и с шумом неслись дальше. На станции Кемь Андрей вышел из поезда. Небольшой, но живописный городок Кемь, раскинувшийся на прибрежных скалах Белого моря, поразил Андрея шумом и плеском бушующей на порогах реки.

Полным контрастом бурной реке была тихая затворническая жизнь горожан. Среди них несколько старообрядческих семейств до сих пор «ревнуют о древнем благочестии» и неохотно принимают под свой кров пришельца с поганой привычкой к курению табаку. Поэтому Андрей искренно обрадовался, когда ему удалось найти приют у старого пьяницы матроса, работавшего в порту. Двух-трех часов было достаточно, чтобы осмотреть город и его достопримечательности. Особое внимание Андрея обратил на себя герб города, который он увидел на каком то прежнем казенном здании. Это был полинявший щит, в нижней половине которого на голубом фоне красовался венок из жемчуга.

— Вот оно, попал в самое сердце жемчужного промысла! — подумал Андрей.

Адреса промышленников, полученные им в правлении дороги, принесли мало пользы. Все эти промышленники оказались просто скупщиками жемчуга, твердо знающими свое дело и очень неохотно развязывавшими язык перед приезжим. Почти ничего не мог добиться от них Андрей о месте и приемах лова жемчужных раковин. Случай, однако, помог ему познакомиться с настоящим ловцом.

Дело сладилось через хозяина квартиры. Старый матрос, узнав о желании гостя увидеть настоящего ловца, на следующий же день привел к себе в дом молодого парня Ивана Чура. Чур на время прибыл в город по делам сплава и на-днях собирался к себе домой на пороги.

Матрос и молодой парень были, по-видимому, старыми знакомыми.

— Отец его, покойник Чур, был первым ловцом жемчуга в округе, — пояснил матрос. — Да и теперь лучше Ивана навряд кто знает места, где водится ракушка.

Молодые люди быстро сговорились: Иван через несколько дней кончает свои дела, и они вместе отправляются к нему вверх по реке на порог «Белый», там остановятся у Ивана в доме и будут «исполу» ловить жемчуг. Андрей был в восторге от такого предложения.

С котомками за плечами вышли они несколько дней спустя и шли то лесными дорогами и тропинками, то берегом реки; переправлялись несколько раз через реку и ее притоки на лодках знакомых корелов, ночевали в корельских хижинах и вели между собой бесконечные разговоры о ловле жемчуга.

— Ракушка не везде водится, — пояснял Иван, — только где река в гранитных берегах бежит, по чистому песку, искать ее надо. Илистого или там мшистого дна или ржавой воды она страсть не любит. И не во всех речках ее найдешь, только куда семга заходит, там и ракушка водится. Понять невозможно, почему между ними такая связь имеется.

— Прежде то, старики говорят, прибыльнее лов был, оттого будто, что жизнь была праведнее, а жемчужина де только человеку чистой жизни дается. Брешут, конечно, а все-таки правда, что в старину больше ловили!

Дорогой часто он вспоминал про своих отца и деда, знаменитых в свое время ловцов в крае.

— Тебе матрос набрехал, что мы староверы и чужими людьми брезгуем, — наша семья совсем не такая. Правда, что отцы старой веры держались, а только дед и отец в Норвегу ходили, лес сплавляли, рыбой и жемчугом с норвегами торговали и много от чужих людей ума набрались. И к нам норвеги приезжали и у нас останавливались.

— Дед мой с норвежским купцом, по прозвищу Багге, дела вел — жемчуг ему сдавал. Так вот этот самый купец научил деда, как искусственно жемчуг разводить.

Сказывают, один очень ученый швед тому купцу этот секрет за 500 червонцев продал.

Тут Андрею припомнились упоминаемые в научной литературе сведения о том, что известный шведский натуралист Карл Линней в 1761 году предлагал шведскому правительству приобрести у него секрет искусственно вызывать у ракушек образование жемчуга; за отказом правительства Линней продал потом этот секрет за 500 червонцев купцу Багге. Эти коротенькие указания в литературе, как помнил Андрей, всегда заканчивались словами, что после смерти Линнея его секрет остался неизвестным.

Можно представить себе, как Андрей заинтересовался теперь рассказом своего спутника. Он буквально закидал его вопросами о том, что делал покойный дед с ракушками, какие операции производил над ними, но Иван не мог ему сообщить ничего положительного.

— Не знаю, мал был и не интересовался я тогда этим делом, помню только, что дед своих ракушек отсаживал в особую заводь посередь реки над самым порогом, куда праздному человеку добраться трудно. Говорили тогда, что много лет надо ждать, чтобы крупный жемчуг получился.

Невелик, но страшен порог Белый на реке Кеми. Река в этом месте съуживается в своих гранитных берегах и с громадной быстротой течения набрасывается на четыре ряда каменных зубцов гранитных скал и камней, пересекающих ее русло.

Только узкая и неправильная полоса свободного течения остается под самой гранитной стеной берега. Много усилий и ловкости нужно иметь, чтобы провести здесь лодку или сплав леса — малейшее упущение или неловкое движение, и лодка, ударившись в гранитный берег или в один из торчащих камней, неминуемо превратится в щепы.

Гул и рев воды чуть ли не за версту предупреждает путника о приближении к порогу, а шапка белой пены и брызг всегда отмечает это самое страшное место на реке.

В нескольких десятках саженей ниже по течению стоит старая, но еще крепкая постройка Иванова двора.

Наших путников встретила сестра Ивана. Она оказалась высокой и стройной девушкой, по раскольничьему обычаю, скромно одетой во все черное. Из-под туго повязанного белого платка, закрывавшего большую часть лба, смотрели глубокие и чуть чуть печальные глаза девушки.

Появление «чужака» было, повидимому, событием в их доме, и во время ужина и в последующие дни Андрей не раз чувствовал на себе пристальный взгляд темных глаз, скромно потуплявшихся, как только он поворачивал голову.

На следующий день стали обсуждать вопрос о начале лова.

Немедленно приступили к постройке плота, выбрав для этого удобное место повыше порога.

Через несколько дней плот был закончен и оборудован всеми приспособлениями для лова. Плот был небольшой, с расчетом на то, чтобы он мог свободно выдержать тяжесть двух человек и некоторые припасы.

На одном конце плота выдолбили четырехугольное окошко и рядом с ним круглую дыру, в которую вставили берестяную трубку. В эту трубку ловец, лежа брюхом на плоту, должен был разглядывать ракушек на речном дне, а через четырехугольное отверстие доставать их сачком или вилкой, представляющей собою палку, расщепленную на конце.

На другом, кормовом конце плота устроили упор, в который вставляется длинное весло для управления плотом. К этому упору иногда привязывается якорь или просто тяжелый камень, чтобы в нужных местах задерживать движение плота.

Когда все было готово, Андрей словно обезумел от нетерпения. Он уговорил, наконец, Ивана спустить плот на воду и, если еще рано начинать правильный лов из-за высоты воды, то хотя попытаться пробраться на середину реки и осмотреть таинственный затор у камней, где дед делал свои опыты искусственного получения жемчуга.

— Свернем себе шею на таком течении, — ответил Иван, — ну, да ладно, попытаемся, — и ловцы, захватив берестяную корзину, двинулись в опасное плавание… Миновать стремнину берегового весеннего течения было подвигом даже для искусного Ивана. Остановить быстро несущийся по течению плот у камней затора удалось только при нечеловеческих усилиях обоих ловцов.

Наконец, плот был крепко привязан к камням над самым затором посредине реки, и Андрей с жадностью прильнул глазом к берестяной трубке, чтобы высмотреть заветные сокровища речного дна.

Дно в этом месте было как бы огорожено барьером камней, представлявших подобие неправильной формы ящика с песчаным дном и каменными стенками. На песке Андрей ясно различал крупные раковины перловиц. Длинной вилкой он нацеливался через квадратное окно на плоту в наиболее крупные, неправильные и уродливые раковины, помня, что уродливость — признак сильного разростания внутри моллюска жемчужных образований.

Расщепленная палка в неопытных руках студента никак не могла захватить ракушку, и Андрей вскочил на ноги, чтобы принести с другого конца плота более удобный для него сачок.

В этот момент сильный удар потряс привязанный плот, сбил студента с ног и опрокинул в реку. Оказалось, что увлекшись началом лова, молодые люди не заметили несшегося на них с громадной силой тяжелого соснового кряжа, с размаха ударившего плот.

Мгновение — и студент скрылся под водой, затем снова появился на поверхности и, ударившись о встречный камень, на секунду задержался у него, сразу потеряв сознание.

Этой секундной задержкой воспользовался Иван: он багром зацепил за платье товарища и притянул его к плоту.

Опоздай Иван на одно мгновение, и порог Беглый, бушевавший рядом, получил бы свою жертву.

— Домой? — спросил, придя в себя., Андрей.

— Да! Не след было и пытаться в это время, — хмуро ответил Иван, и оба ловца, напрягая усилия и борясь шестами с течением, поведи плот к берегу.

После этого случая Андрей надолго слег в постель от тяжелой простуды и нервного потрясения. Он лежал в жару и в забытье метался и бредил о жемчуге. Весь уход за больным приняла на себя сестра Ивана, занятого целыми днями починкой лодок и сетей для предстоящего летнего лова рыбы. Она целый день проводила у постели бредившего юноши, меняла у него на горячей голове мокрое полотенце и поила теплыми отварами. Андрей бредил о жемчужинах и чувствовал чье то ласковое прикосновение, чей то ласковый голос. И большие, переливающиеся радужными цветами, призраки жемчужин вдруг бледнели и принимали в его горячем мозгу облик женщины. Темные глубокие глаза сестры Ивана смотрели на него, как через стекло, сквозь тонкий перламутровый слой каждой жемчужины.

Очнувшись впервые, он был настолько слаб, что не мог открыть глаз, а только издал тяжелый стон. В ту же минуту он почувствовал прикосновение к своему лицу женских рук и поцелуй губ на горячем лбу.

Девушка считала его все еще лежащим без сознания, она тоскливо прошептала над ним: — Опять бредит и все об одних только жемчужинах!..

Андрей открыл глаза, привлек к себе девушку и сказал ей: — Я нашел тебя, моя драгоценная жемчужина, и здесь, около тебя я полюбил скромно скрытые и никому неизвестные богатства моей Великой Северной Страны.