Можешь мне присниться? (ЛП)

Пласа д’Эспанья. Могло бы быть и дальше, или этот музыкант мог бы вообще ничего не знать. Валерия снова идет на платформу. Через три минуты подойдет поезд в сторону Пуэрта дель Сур.

Он уснул, и ему снова приснился конкурс. На этот раз победительницей объявили Венди. Все было очень странно. Когда девушка вышла на сцену, чтобы получить награду, она превратилась в Марка Понса, который рассказал всем, что Рауль обманщик, что фильм был не его, и сценарий написал другой человек. Парня разбудил стук в дверь. Рауль встает с кровати и тащится к двери. Открыв дверь, он видит перед собой совсем другую Венди. Она собрала волосы в тугой узел и надела шикарное длинное вечернее платье персикового цвета и туфли на каблуках, а также подкрасила губы красной помадой. Венди выглядит потрясающе, она просто очаровашка!

— Вау!

— Тебе нравится?

— Ты сногсшибательно красива! Похоже, что тебе вручат “Оскар”!

— Брось, не преувеличивай.

Но Рауль не преувеличивает. Эта девушка с апельсинно-рыжими волосами выглядит совсем другой. Она заметно нервничает, проявляя нетерпение. Рауль счастлив видеть ее такой красивой, когда она выйдет получать награду. Она, несомненно, заслужила ее, и победа поможет ей поднять самооценку.

— Проходи, – Рауль приглашает девушку войти в номер. Несколько смутившись, Венди принимает приглашение. – Я заснул, и даже душ еще не принял, не оделся.

— У тебя куча времени. За нами придут в половине восьмого. Ты не боишься?

— По правде говоря, не очень. Я довольно спокойный человек.

Рауль знает, что не получит премию, потому он и спокоен. Вот если бы не знал, тогда, возможно, он волновался бы сильнее.

— А у меня с каждой пройденной секундой... все сильнее щекочет в животе.

— Это нормально. Не каждый день ты добираешься до финала конкурса.

— У тебя все наоборот. Глядя на тебя, любой сказал бы, что ничего не происходит. Как тебе удается настолько владеть ситуацией?

— Я же тебе уже сказал, что я спокойный парень, – повторяет Рауль, идя в ванную. – Подождешь меня? Я сейчас быстро приму душ и приду.

Рауль так быстро закрыл за собой дверь, что девушка даже ответить не успела. Венди беспокойно бродит по номеру. Она волнуется не только из-за предстоящего вечернего шоу... Всего в нескольких метрах от нее находится такой красивый парень, он абсолютно голый, и их отделяет друг от друга только дверь!

Венди слышит шум льющейся воды. Она пожертвовала бы всеми премиями в мире, лишь бы быть там, вместе с ним. А... почему бы нет?

Венди шаловливо покусывает указательный палец, глядя на дверь. Может, решиться?

Заманчивая ситуация. У нее никогда не будет лучшей возможности, чтобы сделать реальностью подобные мечты.

Венди позволяет платью медленно соскользнуть на красный ковер спальни. Она, не спеша расстегивает лифчик и скидывает туфли. Напоследок она избавляется от трусиков, и оставляет их на кровати, аккуратно сложив пополам.

Раздевшись догола, Венди поворачивает ручку двери ванной комнаты. Ванная комната окутана густым паром, полностью затуманившим зеркало. Шагнув в плотный туман, девушка идет к душевой кабинке, на стенках которой просвечивает мужской силуэт.

О, боже! Что она делает? Еще можно повернуть назад, но… она не делает этого. Венди

Миннесота, девушка, у которой все выходит наперекосяк, и которую никто не уважает, находится в шаге от того, чтобы совершить самое большое безумство в своей жизни.

Неслышно, на цыпочках, она прокрадывается в душ, до смерти напугав парня.

— Что ты здесь делаешь? – растерянно кричит Рауль, помимо воли глядя на грудь девушки. Кожа

Венди, несмотря на свою белизну, оказывается очень красивой.

— Сама не знаю! Мне холодно, я замерзла!

Парень кладет лейку душа на голову Венди, и горячая вода струится по всему телу девушки,

наполняя его теплом. Венди снимает с волос заколку, и та падает на пол кабинки за ее спиной. Девушка восхитительно прекрасна.

— Ты должна уйти отсюда. Если моя девушка узнает об этом, она меня убьет.

— Но мы же ничего не делаем.

— Мы вместе принимаем душ!

— Только и всего. Почему бы тебе не поцеловать меня? Так мы дадим ей настоящий повод

сердиться.

Рауль нервно усмехается, но тут же обнаруживает губы Венди на своей шее, а потом на ухе, и в

довершение всего – на губах. Девушка вырывает у Рауля шланг душа и вешает его на них обоих, чтобы во время поцелуя на них лилась вода.

— Пи-и-и! Пи-и-и! Пи-и-и!

Рауль подскакивает на месте. Где он? Он оглядывается по сторонам и видит ловушку снов, которая

висит в изголовье его кровати и мирно покачивается. Парень вытягивает руку, нащупывает телефон и отключает будильник. Без пяти восемь. Он так крепко уснул. Хорошо еще, что будильник включил.

Раулю кажется, что ему что-то снилось, но он не помнит, что. Вроде бы появилась Венди в

шикарном платье, а потом… ничего. Он ничего не помнит. А-а, какая разница, сейчас у него нет времени думать об этом, вспоминать. Нужно быстро принять душ, одеться и, прежде чем идти на шоу, позвонить Валерии и сказать ей самое главное – что он ее любит и скучает по ней.

Правда ли то, что говорят о ловушках снов? Если правда, то сегодня вечером Рауль не победит на

фестивале, как она ему предсказала. Когда она дарила ему ловушку, у нее были совсем другие намерения. Ей хотелось, чтобы Раулю приснилось, как он стал победителем.

“ А могу я увидеть во сне… тебя?” Какой милый вопрос. Рауль снился Валерии много-много раз. Во сне они целуются, любят друг друга, спорят, путешествуют… Они всегда вместе, всегда пара. А сейчас, наоборот, она отчаянно ищет другого парня, потому что хочет встретиться с ним. Зачем? Затем, что мама посоветовала поступать сообразно чувствам. Вот она и повинуется порыву.

Наконец-то, поезд подъезжает к Пласа д’Эспанья. Валерия выходит из вагона и идет по платформе в надежде, что он где-то здесь. Она видит его практически сразу. Он находится в глубине перехода, за турникетами, рядом с лестницей. Он один сидит на ступеньке и играет на гитаре песню Пабло Альборана. Небольшая группка девчонок наблюдает за ним. Как всегда, его чуть хриплый, надтреснутый голос проникает в душу: “Я скучал по тебе все это время. Я думал о твоей улыбке, о твоей походке.” Тут Сесар тоже замечает Валерию, но продолжает петь, ласково перебирая струны гитары, хотя его глаза смотрят теперь только на Вал. “Я скучал по тебе. Я мечтал о том, когда увижу тебя здесь, рядом с собой, позволяя вести меня за собой…” [прим: здесь упоминается песня Пабло Альборана Te He Echado De Menos с альбома En acústico (2011)]

Окружающие Сесара девчонки аплодируют ему, бросая несколько сентимо. Сесар вежливо

благодарит их и встает со ступеньки.

— Тебе нужно участвовать в каком-нибудь телевизионном конкурсе.

— Слава мне не к лицу, – отвечает он, целуя Вал в щеку. На этот раз девушка не противится. – Она

мне ни к чему. Однако тебе следует признаться, что это ты преследуешь меня.

— То, что ты оказался здесь, – простое совпадение, – лжет Вал, хотя ее ложь сильно заметна.

— Тогда я снова возблагодарю судьбу за то, что привела тебя ко мне.

— А где Нейт?

— Ему пришлось уйти. Марсела приказала.

— Марсела это его девушка, да?

— Да. Обалденная девчонка. Красивая, но с таким характером! Иногда она напоминает мне тебя.

— Так же краснеет, как и я?

— Брось… Марсела негритянка.

Смутившись, Валерия опускает голову и закрывает заметно покрасневшие щеки руками. Сесар

хохочет и кладет руки ей на плечи.

— Обожаю, когда ты так делаешь.

— Ты кретин, – закипает Валерия, отстраняясь.

— Верно, но я тебе нравлюсь. Я ничего не придумал, ты сама призналась, а?

— После того, как ты выставил меня на смех перед всей школой, я уже в этом сомневаюсь.

— Тебе не понравились розы?

— Розы чудесные, но музыкальный спектакль, который ты устроил…

— Четверо классных ребят. Иногда они играют в метро и зарабатывают этим кучу денег.

— Ты им заплатил?

— Да что ты, в самом деле. Они были в долгу передо мной, – отвечает Сесар с ироничной улыбкой,

– но хватит говорить о них, остановимся на самом главном. Ты уже влюбилась в меня?

Глава 50

Они посмотрели книги на третьем и четвертом этажах торгового центра, а потом прошли по улице дель Кармен до площади Соль. Сейчас они идут по улице Сан-Херонимо, а потом пойдут по улице Севилья, чтобы добраться до улицы Алкала.

Эстер и Феликс говорят о многих, самых разных вещах. Каждый из них видит мир по-своему, и у каждого свои перспективы на будущее. Они абсолютно разные, но, вроде, неплохо понимают друг друга, несмотря на то, что в разговоре Эстер избегает некоторых тем.

— А что чувствует человек, будучи таким умным?

— Не знаю, я никогда не задумывался над этим. Я считаю, что человек не может сам осознать подобные вещи, – отвечает Феликс, почесывая нос. – А что чувствует такая красавица?

— Ну... не думаю... чтобы я была настолько красива.

— Зато я думаю, что ты красивая. Значит, ты не знаешь, что чувствует красивая девушка? Так вот, с мозгами и умом происходит то же самое.

Еще одна из его теорий. Всякий раз как Феликс становится похожим на учителя, у Эстер появляется желание расхохотаться. Иной раз ей удается сдержать смех, иной раз – нет. Феликс тоже воспринимает ее смешки по-разному – в одних случаях он продолжает игру, в других не понимает, над чем Эстер смеется.

— Полагаю, нам пора вернуться к математике.

— Я тоже так считаю. Куда ты хочешь пойти?

Девушка бросает взгляд по сторонам. Поблизости находится ресторанчик “Випс”. Эстер спрашивает Феликса, подойдет ли он для занятий математикой, и парень отвечает согласием. Пара заходит в ресторанчик и располагается в глубине зала, там, где тише и спокойней. Девушка заказывает кока-колу, а Феликс на этот раз ограничивается бутылкой воды из-за проблем с кофеином. Ребята быстро достают конспекты, ручки, карандаши и калькуляторы и приступают к занятиям. Они занимаются почти час, не прерываясь ни на минуту и не говоря ни о чем, кроме математики. Решив правильно очень трудную задачку, Эстер не может продолжать занятия.

— Стоп! – командует она, тяжело отдуваясь. – Я уже вижу, как эти цифры и буквы пляшут в кубиках льда.

— Должно быть, они замерзли.

— Серьезно, Феликс, давай остановимся. У меня мозги не как у тебя.

— Верно, у твоих внешность красивее.

Девушке трудно понять, что таким своеобразным способом ее называют красивой. Она улыбается и допивает оставшуюся в бокале колу.

— Ну так что, тормознем?

— Ладно, но учти, что у нас еще остается много работы, а экзамен уже на следующей неделе.

— И не напоминай, сама знаю. Я не очень-то уверена, что все сдам, – с сомнением говорит Эстер. – В прошлом году я готовилась к экзаменам вместе с друзьями, и не было никаких проблем, потому что каждый из нас специализировался на каком-то предмете. А в этом году мы собирались гораздо реже, и это дает о себе знать.

— Вы все делали вместе?

— Да, каждый из нас готовил досконально один предмет, а потом помогал всем остальным. Мы тратили меньше сил, избавляя себя от множества работы.

— Надо же, работа в коллективе, но ведь учеба это нечто индивидуальное. Разве совместная учеба продуктивна?

— Это давало свои результаты. А в этом году по разным причинам нам не удалось полностью сосредоточиться на учебе, и почти все наши оценки стали ниже. Но я пока не теряю надежды сдать все экзамены.

Феликс берет свой стакан и задумчиво пьет воду. Он никогда не стал бы всерьез учиться вместе с окружающими его людьми. Он вообще не понимает, как может столь глупый метод приносить свои плоды.

— Я предпочитаю закрыться в своей комнате и учить всё в одиночестве, пока не выучу хорошенько.

— Люди тебе не слишком по нраву, правда?

— М-м-м... Ты мне нравишься, и ты человек, так что, должен сказать, что твое утверждение не верно.

Эстер улыбается. Философ Нахера снова заставил ее улыбнуться. Очевидно, что этот парень – одиночка, и предпочитает со всем справляться сам, а не с другими людьми. Но с каждым разом он все больше нравится Эстер. Это все равно, что проходить курс обучения по предмету о нем, и сейчас она учится на втором или третьем курсе Феликса Нахеры. Но если она хочет изучить этот предмет досконально, придется выяснить кое-что, весь вечер не дающее ей покоя.

— Если я спрошу тебя кое о чем, ты ответишь мне честно?

— Не знаю. Тебе известно, что я думаю о лжи.

— Брось, Феликс, пообещай, что скажешь правду.

— Я не могу обещать того, что не знаю. Может, мне придется молчать или скрывать правду.

— Если ты пообещаешь мне не врать, я подарю тебе кое-что, что очень тебе понравится.

— А что это?

— Я не могу тебе сказать.

— Такая игра мне не по душе.

— Эй, парень, давай, рискни. Перестань держать под контролем все, что происходит вокруг. Расслабься. Если ты будешь честным со мной, то получишь премиленькую награду, гарантирую.

Феликс делает еще один глоток воды. Происходящее напоминает ему глупую подростковую игру в “бутылочку”, в которую он никогда не играл. Ему больше нравилось учиться и совершенствовать тактику дебютов и защиты на шахматной доске, нежели играть в дурацкие детские игры, вызванные взлетом уровня гормонов до заоблачных высот. Но в данном случае парень сгорает от любопытства. Он всегда сможет соврать, если представится возможность. Для него это не проблема.

— Ладно, спрашивай.

— Ты скажешь правду?

— Да.

— И не соврешь?

— Нет.

Эстер колеблется, чувствуя беспокойство, но ей необходимо знать ответ на очень важный для нее вопрос.

— Что ты думаешь о Бруно Коррадини?

Услышав вопрос, Феликс кривит губы и хмурит лоб. Он не знает точно, к чему все это приведет.

— Мы не общаемся, нас с ним ничто не связывает.

— Но он тебе не нравится? Ты его за что-то ненавидишь?

— Ты имеешь в виду ту шахматную партию?

— Значит, ты это помнишь?

— Естественно. Как я мог забыть такое. Он смухлевал, поменял местами коня и слона в тот момент, когда я отвернулся, чтобы откашляться. Когда я снова посмотрел на доску, то поверить не мог, что он такое сделал.

— Ты все еще злишься на него из-за этого?

— Если честно, да.

— И тебя задело, что он получил более высокую оценку на итоговом экзамене за второй триместр?

— Его высокая отметка мне по барабану.

Эстер смотрит Феликсу в глаза. Парень необычайно серьезен. Затронуть эту тему было, пожалуй, не лучшей идеей, но уж, коль скоро, она начала допрос, нужно довести его до конца.

— И тебя это ничуточки не взволновало?

— Меня больше взбесил его тогдашний мухлеж. Это была большая подлянка с его стороны, – признается Феликс, не моргнув глазом. – А что касается оценок... Не скажу, что мне не нравится быть лучшим, и я много тружусь, чтобы добиться этого. Не знаю, что со мной тогда случилось, что я не получил наивысшую оценку, но я был разочарован.

Девушка понимает, что в душе Феликса постепенно начинает нарастать и проявляться наружу доселе сдерживаемый гнев. Почва уже подготовлена; самое время задать парню основной вопрос и посмотреть на его реакцию.

— Ты знаешь, что в Твиттере Бруно присылают анонимки?

— Какого рода?

— С угрозами. Кто-то создает липовые профили и шлет ему сообщения. Бруно уже несколько недель на взводе.

— И ты думаешь, что это я посылал ему сообщения?

Глаза Феликса излучают такой же ледяной холод, как и его слова, но тут же на его губах появляется всегдашняя полуулыбочка. Это успокаивает Эстер, которая думала, что Феликс вот-вот испепелит ее взглядом. Девушка решается спросить парня в лоб:

— Это ты?

—Хм, нет. Я не стал бы терять время на подобные вещи.

— Ты не обманываешь меня?

И снова эта характерная улыбочка. Как раньше. Эстер старается прочитать ответ по глазам парня; она знает, что он играет с ней, что это не входило в планы свидания, и что она действительно рискует, продолжая расспросы.

— Я говорю правду.

Поверить? Она должна это сделать. Она должна доверять Феликсу, иначе ей нужно уйти отсюда и больше никогда не встречаться с ним.

— Отлично, Ваша милость, у меня больше нет к Вам вопросов.

— Ты мне веришь?

— Да, верю.

— Ну тогда… я хочу свою награду.

Напряжение последних минут испарилось. Кажется, даже Феликс расслабился. Он допивает воду и

облизывает губы. Эстер придвигается к нему поближе и улыбается. Этот парень какой-то особенный, и она на самом деле верит ему. Он не похож на того, кто станет заниматься подобной ерундой. Если бы он хотел насолить Бруно, то придумал бы что-нибудь позаковыристей простых интернетных анонимок под липовыми никами.

— Хорошо. Ты победил и заслуживаешь награды.

Эстер наклоняется к парню и целует его в губы, все еще влажные от только что выпитой воды.

Феликс с одобрением получает свою награду. Кажется, он ничуть не удивлен, почувствовав губы девушки на своих. Парень кладет свои руки на спину Эстер, наслаждаясь триумфом.

Именно об этом он давно уже мечтал, и, наконец, этот миг настал. День Е. Месть – это блюдо,

которое надо подавать холодным, и нет мести лучше, чем целоваться с девушкой, которую когда-то любил этот придурок Бруно Коррадини. [прим: день Е – день испанского языка, отмечается всеми людьми, для кого испанский язык родной]

Глава 51

Всю обратную дорогу Мери и Палома сидели в машине, смущенно обнявшись. Прямо перед ними сидели рыжулькины родители, и девушки немного стеснялись. Не будь родителей, и за эти последние полчаса девчонки, целуясь, уже съели бы друг друга.

И вот они уже у Мери дома. Мария живет здесь со своей матерью и сестрой. Гадеа тоже вернулась домой из Барселоны, когда Эрнесто и Мара соединили свои жизни в Мадриде. Все четверо уселись в гостиной, чтобы решить, что теперь делать.

— Я не хочу возвращаться обратно к родителям, – выражает свой протест Палома, протягивая Мери руку. – Я хочу остаться здесь, с вами. Если нужно, я посплю на диванчике.

Пас находит эту светловолосую девчонку очаровательной; она очень понравилась ей с самой первой минуты. Поначалу Пас было очень странно видеть, как девушки целуются в губы, но она знает, что быстро привыкла бы к этому.

— Мне тоже хотелось бы, чтобы ты осталась со мной и девочками, но твои родители будут сильно волноваться, разыскивая тебя.

— А мне все равно. Я не хочу ехать в Лондон.

— Мы должны позвонить им и сказать, что с тобой все в порядке, – замечает Эрнесто.

— Если вы сообщите им, они примчатся за мной и снова увезут меня подальше от Мери, а я не хочу!

Взявшись за руки, девушки понимающе смотрят друг на друга. Марию тоже беспокоит сложившаяся ситуация, но она все равно рада. Мери думала, что больше никогда не увидит Палому, а вот теперь они сидят рядом и крепко держатся за руки. Это самое большее, чего она могла желать в последние часы.

— Я понимаю, что ты не хочешь, но мы не можем поступить иначе. Ты несовершеннолетняя, а они твои родители. Они могут привлечь нас к суду за похищение.

— Эрнесто прав, нужно звонить твоим родителям, – убеждает Палому Пас. – Мы могли бы попытаться поговорить с ними и постараться все уладить.

— Мои родители не станут ничего улаживать. Их дочь лесбиянка. Это вызывает у них отвращение, и это единственное, что имеет для них значение.

Никто из присутствующих не понимает образа мыслей этой супружеской четы. Неужели сексуальная ориентация важнее счастья собственной дочери?

— Нужно попробовать, нам не остается ничего другого.

Мария соглашается с родителями, и Палома без сил ложится на диван и кладет голову ей на колени. Она знает, что потом произойдет, и не желает этого. Ей хочется остаться здесь, с людьми, которые уважают ее и так заботятся о ней!

Пас встает и, шагая из стороны в сторону, набирает номер телефона матери Паломы. Ей отвечают почти незамедлительно, и трех секунд не проходит.

— Алло.

— Ньевес? Это Пас, мама Марии.

Женщина на другом конце телефонной трубки громко окликает мужа. Слышно, как мужчина тут же подбегает к жене. Разговор возобновляется.

— Я слушаю Вас, говорите.

— Ваша дочь у нас.

— Что? Ну слава богу! Я так и знала! – кричит в трубку Ньевес. – А почему Вы не отдаете нам нашу дочь обратно? Чего Вы ждете?

— Она не хочет возвращаться домой.

— Она сама не знает, чего хочет! – снова раздается гневный вопль. – Скажите Ваш адрес. Мы приедем и заберем ее.

— Понимаете, сеньора... мы должны поговорить на эту тему. Наши дочери встречаются... и у меня сложилось впечатление, что они очень любят друг друга.

— Это ваша дочь заставила мою поверить в эту чушь. Это она вбила ей в голову!

Ньевес так повысила голос, что Пас даже не пришлость включать громкую связь, чтобы все слышали ее слова.

— Нет ничего плохого в том, что вашей дочери нравятся девушки.

— Что нравится или не нравится моей дочери, это наше семейное дело, а не посторонних.

— Это также и мое дело, потому что Ваша дочь встречается с моей.

— Вы ошибаетесь. Все, что связано с нашей дочерью, исключительно наше семейное дело, а Вы не принадлежите к нашей родне, и не будете.

— Вы не хотите, чтобы Палома была счастлива?

— Со всем моим уважением, я заявляю Вам, сеньора, – не лезьте в нашу жизнь. Мы желаем ей самого лучшего, а, уж ни в коем случае, не Вашу дочь.

— Моя дочь – славная девушка. Она исключительная личность и пример для всех своих сверстников. Вам следовало бы узнать ее получше, прежде чем говорить такое.

Ньевес не отвечает. В трубке слышится невнятное бормотание, пока глубокий мужской голос не произносит:

— Сеньора, это Базилио, отец Паломы. Добрый вечер.

— Добрый вечер, здравствуйте.

— Я хочу узнать только одно: Вы сами привезете мою дочь, или нам приехать за ней? Я больше не собираюсь говорить на эту тему.

Слова мужчины, произнесенные угрожающим тоном, огорчают Пас, которая знаками спрашивает бывшего мужа, что ей ответить. Эрнесто лишь пожимает плечами.

— Базилио, а нельзя ли нам прояснить ситуацию? Почему бы нам не поговорить о наших дочерях спокойно?

— Послушайте, кто из нас едет, вы или мы? Я не собираюсь повторять. Могу предложить вам на выбор еще одно решение – обвинение в похищении, которое не замедлят подготовить в моей адвокатской конторе в течение пяти минут, а через десять минут вы его получите. Выбирайте.

Вздохнув, Пас сдается. Она не хочет еще больше проблем, достаточно тех, что имеются. Она понимает, что для девушек это ужасно, но этот мужчина опасен, и если родители Паломы не хотят поговорить об этом, то следует уважать их решение, как бы ни было больно.

— Не беспокойтесь, мы привезем Палому. Через несколько минут она будет у вас.

— Очень хорошо. Мы ждем. Всего доброго, – прощается Базилио Видаль, прежде чем повесить трубку.

Это огромный моральный удар для всех. Пас смотрит на горестно всхлипывающую Палому, судорожно вцепившуюся в руку Марии. Мери пытается утешить ее, хотя в душе и сама разбита. Ничего не остается – им придется расстаться.

— Вот если бы мои родители были такими же как вы.

— Не говори так, Палома. Твои родители ошибаются, но я уверена, что они тебя очень любят, – расстроенно отвечает девушке Пас. – Нет на свете родителей, которые не любили бы своих детей.

— Если бы они меня любили... то не поступали бы так со мной.

Пас подходит к Паломе и протягивает ей руку, чтобы помочь подняться. Она чувствует себя так, словно собственноручно лишает эту бедняжку свободы. Мери тоже встает. Она не хочет, чтобы Палома уходила, но понимает своих родителей. Мария тоже сильно страдает, и к тому же девушка вымотана до предела.

— Вы готовы? – спрашивает Пас, беря ключи от машины.

Ни одна, ни другая не отвечают. Обе молчат, потому что это конец, ненадолго отсроченный, но все же конец. Нет никаких шансов, что родители Паломы войдут в их положение и уступят. Для них существует только одно средство – увезти дочь подальше от Марии, и тогда с ней все будет в порядке.

Все четверо спускаются в гараж и садятся в машину. Женщина трогается с места, и они выезжают на улицу.

— Я буду любить тебя, что бы ни случилось, – говорит Марии Палома со слезами на глазах. – Помни, и никогда не забывай, что я тебя люблю, Рыжулька.

Рыжулька улыбается, но это смех сквозь слезы, текущие по ее лицу. Мери тоже обещает любить Палому. Она снова и снова повторяет, как сильно она ее любит. Будь между ними хоть сотни верст, они всегда будут любить друг друга.

Глава 52

— Ты уже влюбилась в меня?

— Какой же ты приставучий.

— Этим ты хочешь сказать мне “да”?

— Ничего я не хочу сказать, абсолютно ничего. Оставь меня. Ты похож на журналиста – мастера сердечных дел.

— Почему ты отказываешься отвечать? Не говори, что все уже прошло. У меня получилось? И это при том, что оставалось еще три дня, чтобы добиться своей нелегкой цели.

— Нет! Я в тебя не влюбилась! – вопит Валерия, красная как переспелая хурма. – Доволен?

— Чудненько. Не верю я во все это, ну да ладно. Признай, по крайней мере, что хотела встретиться со мной.

— Почему бы тебе не довольствоваться тем, что я здесь, и не задавать больше вопросов?

— Туше. Ты права, малышка, – признает Сесар, легонько щелкая указательным пальцем Валерию по носу.

— Тебе очень нравится бесить меня, да? С самого первого дня.

Шагая по мадридской Гран Виа, оба вспоминают, что произошло тем ноябрьским вечером на дискотеке. С тех пор минуло почти семь месяцев, а кажется, что это было вчера. Но в то же время складывается ощущение, что они знакомы уже несколько веков.

— Тогда ты первой захотела меня надуть, выдавая себя за студентку.

— Если бы я этого не сделала, мне не разрешили бы туда войти. Я редко хожу на дискотеки, но я должна была быть там.

— Эх, нужно мне было окрестить тебя, ведь я мог это сделать.

— Если бы ты окунул меня в “сангрию”, я бы с тобой никогда больше не разговаривала.

— Да куда бы ты делась, – с добродушной усмешкой возражает парень. – Я понравился тебе с первого раза, просто тебе больше нравился другой. В то время.

Сесар прав. Рауль был на тот момент ее платонической любовью. Она долгое время любила его тайно. Ей казалось, что этот парень для нее недосягаем, но, тем не менее, он выбрал ее, а не Элизабет. И вот они уже почти семь месяцев вместе. Валерия считает, что тот день изменил ее жизнь. В тот же самый день она познакомилась и с нахальным типом, который теперь идет рядом с ней.

— Он мне нравился тогда и нравится сейчас, – строго произносит Валерия, чеканя каждое слово. – И не говори о нем в прошедшем времени, будто ты не знаешь, что я по-прежнему его люблю.

— Но меня ты тоже любишь.

— Ты мой друг, и я люблю тебя как друга, не больше.

— С друзьями не целуются в губы.

— Ну, конечно! Сейчас так принято, и это нормально! Даже девчонки целуются так между собой!

Сесар задорно хохочет, и они продолжают свой оживленный разговор. Ребята то и дело подшучивают друг над другом, говоря о событиях, произошедших с ними за время их знакомства, пока на свет не выплывает один секрет, и Сесар не решает его раскрыть.

— Должен признаться, что один раз в Бристоле ты приснилась мне в эротическом сне.

— Больше не продолжай, иначе плохо будет, – предупреждает Валерия, покраснев как рак.

— А что такого? Мы же только друзья, так? А друзья всегда рассказывают о таких вещах.

— Не знаю, какого рода твои друзья, но я ни с кем не говорю о своих эротических снах. Даже с Раулем.

— Значит, тебе тоже снятся эротические сны? И часто? А я когда-нибудь снился тебе?

— Отстань от меня, кретин! Забудь обо мне!

Девушка пытается стукнуть его, но ей не удается. С досады Вал ускоряет шаг, но Сесар тут же

догоняет ее. Впрочем, едва поравнявшись с Валерией, парень решает пропустить ее вперед, а сам идет чуть позади, глядя на девушку сзади.

— Во сне, – продолжает Сесар, – мы с тобой предстали в эпохальных нарядах, как в сцене из “Гранд

Отеля”. [прим:“ Гранд Отель” – испанский телесериал, действие которого происходит в 1905г]

— Замолчи! Я твой сон и знать не желаю!

— А сон был довольно забавный. Несмотря на то, что на тебе было платье той эпохи, нижнее белье

казалось очень современным. Думаю, во сне ты носила небесно-голубые танги с оленятами.

Надув алеющие как две большие сочные клубничины щеки, Валерия внезапно останавливается и

очень серьезно смотрит на Сесара, только что перешедшего все границы. Это уже ни в какие ворота не лезет! Вал поднимает и скрещивает перед собой руки, жестом давая парню понять, что разговор окончен. Сесар не спорит с девушкой, и дальше они опять идут рядом, болтая уже на другие, менее щекотливые, темы.

— Это не твой мобильник звонит? – спрашивает Сесар, когда они подходят к площади Кальяо.

— Сейчас посмотрим…

Точно, мобильник, а она даже не слышала. Звонит Рауль. Девушка и рада, и не рада возможности

поговорить с ним. Валерия надеется, что Рауль не поймет, что она не одна, а в компании его злейшего, заклятого врага под номером один.

— Привет, милый! – отвечает она с притворной живостью в голосе. – Ты уже на шоу в театре?

— Нет, все еще в гостинице. За нами вот-вот приедут.

— Волнуешься?

— Не очень, – совершенно спокойно отвечает Рауль.

— Я бы на твоем месте все ногти сгрызла бы.

— У меня слишком короткие ногти, чтобы их сгрызть – с улыбкой отвечает парень.

— Серьезно, любимый. Как это ты не переживаешь? Это же такой важный фестиваль, и награда –

три тысячи евро! Скоро ты можешь заиметь на своем счету три тысячи евро! Подумать только – целых три тысячи!

Громкие крики Валерии, разносящиеся по площади Кальяо, вызывают смех не только у Рауля, но и

у Сесара, который звонит кому-то со своего мобильника.

— Ты похожа на мальчишку из рекламы, вопящего: “Палка! Палка!”[прим: речь идет о рекламе

лимонного напиткаLimón y Nada, в которой мальчик разворачивает подарок и находит только палку]

— Дурачок.

— Ты где? Я слышу какой-то громкий шум.

— Я… я гуляю. На площади Кальяо. Я весь вечер готовилась к экзаменам, сидела, зубрила, и мне

нужно было ненадолго отвлечься, проветриться.

— Отлично. Ты одна?

Валерия смотрит на Сесара, вот уже пару минут болтающего по телефону. Ну вот, приходится

врать. Ничего, завтра она объяснит Раулю все обстоятельно, а сейчас она не может рассказать ему, что произошло в Мадриде за те два дня, что он находился в Валенсии. Она не испортит Раулю его грандиозный вечер. У нее нет на это права.

— Да, одна.

— Будь осторожна, и не возвращайся домой очень поздно.

— Не волнуйся.

— Знаешь, я очень по тебе скучаю.

Валерии стыдно отвечать Раулю, что она тоже скучает по нему, после того, как она едва не

поцеловалась с другим. Но, если она не ответит, это сильно удивит парня, и девушка тихо говорит:

— Я тоже скучаю.

— Ничего, завтра я возвращаюсь, и мы наверстаем потерянное время. Я так хочу видеть тебя.

— Приезжай с тремя тысячами евро в кармане, слышишь?

— Сделаю все, что смогу, – спокойно отвечает Рауль, уже зная окончательный результат. – Я должен

идти. Вечером я позвоню или напишу тебе, в зависимости от того, когда все закончится.

— Ладно. Желаю удачи!

— Спасибо.

Ребята прощаются, всячески подбадривая друг друга и посылая воздушные поцелуи, и вот Валерия

снова возвращается в реальность текущего момента. Сесар тоже уже закончил свой разговор по телефону.

— Как там твой паренек? Уже выиграл премию?

Вал не понимает, иронизирует Сесар или говорит серьезно, и потому уклоняется от ответа.

Девушке не по себе от того, что она делает. Ее не устраивает, что она поддалась своим чувствам.

— Я иду домой, Сесар, – вдруг выпаливает Вал. – Мне нужно много чего учить.

— Ты не можешь уйти сейчас.

— Но я хочу уйти, правда, хочу.

— Из-за своего парня?

— Не знаю из-за чего, но…

— Ш-ш-ш… Ничего не говори, – обрывает ее парень, прижимая указательный палец к губам Вал. –

Ты не можешь уйти, потому что я хочу, чтобы ты познакомилась с Марселой, девчонкой Нейта. Я только что разговаривал с ними, мы встречаемся через десять минут.

— Как-нибудь в другой день…

— Это ненадолго, правда. Ты очень понравилась Нейту, и он хочет познакомить тебя со своей

подружкой.

Девушка вздыхает. Она хочет пойти домой, но уйти вот так некрасиво, даже просто ужасно.

Правда, договаривалась о встрече не она, а Сесар; ребята с ней даже не поговорили. Но, быть может, таким образом она отвлечется от забот, и не станет о них думать.

— Хорошо. Куда идем?

— В одно местечко, тут, неподалеку.

— Но не как вчера, а ненадолго.

— Это ненадолго, честное слово. Ты просто познакомишься с Марселой, мы что-нибудь выпьем

вместе с ребятами, и я лично провожу тебя домой.

Сесар и Валерия спускаются по улице Сан Мартин в направлении улицы Майор, переходят через

Ареналь и поднимаются по Бордадорес. Они огибают Пласа Майор и идут к маленькому бару на улице Постас. На террасе бара есть свободный столик, за который ребята и садятся. На улице начинает смеркаться, но до наступления темноты еще остается час с хвостиком. В столице пока еще царствует чудесный весенний денек.

— Мы сделали какой-то идиотский крюк, чтобы прийти сюда? – недоуменно спрашивает Вал.

— Видишь ли, на Пресьядос в пятницу вечером вечно полно народу, и мне не хотелось, чтобы

поклонники останавливали меня на улице.

Вот дурачок. Хотя, по правде говоря, задайся Сесар такой целью, и он стал бы одним из кумиров

масс, а девчонки таскали бы его фото в папках. У него большой талант, он классно играет на гитаре, у него особенный голос, и он красив собой. Все сходили бы по нему с ума.

— Закажем что-нибудь?

— Не лучше ли подождать, когда придет Нейт со своей девушкой?

— Какая разница. Они сами закажут, когда придут.

Сесар подзывает официанта и заказывает себе пиво, а Валерии – колу-лайт. Официант быстро

приносит заказ.

Здесь так хорошо – прямо перед ними Пласа Майор, можно смотреть на проходящих мимо людей

и ощущать прохладный вечерний ветерок. Не хочется думать ни об экзаменах, ни о том, что она делает. Через несколько минут Вал перестает думать обо всем и даже внимательно слушает, что рассказывает ей друг. Она закрывает глаза, и первый раз за много дней спокойно дышит.

Если бы только в эту секунду она могла представить, что ее ждет.

Глава 53

— Ты – Валерия Молина?

Девушка открывает глаза и видит перед собой кудрявую блондинку. Валерия ее совсем не знает, но, судя по всему, блондинка ее знает.

— Да.

— Поздравляю тебя.

— Поздравляешь? С чем? – удивленно спрашивает Вал.

— С днем рождения.

Лицо Вал выражает полную растерянность. Она недоверчиво смотрит на Сесара, который разводит в ответ руками.

— Думаю, ты что-то перепутала, мой день рождения не сегодня.

— Он был 13 февраля, верно?

— Точно, – не переставая удивляться, подтверждает Валерия. – Ты кто? И откуда ты знаешь, когда у меня день рождения?

Но белокурая девушка больше ничего не говорит. Она целует Валерию в обе щеки и протягивает ей маленький пакетик, завернутый в подарочную бумагу. Затем девушка прощается с ребятами и теряется в суетливой толпе на Пласа Майор.

— Это самое странное, что было в моей жизни, – говорит девушка, обращаясь к Сесару.

— Да ладно? Это значит, что ты не пережила более удивительных вещей. Когда-нибудь я устрою тебе прогулку по метро. А пока – с днем рождения! – поздравляет девушку Сесар и, наклонившись к ней, дружески целует.

— Мой день рождения был больше трех месяцев назад.

— Да, но тогда я был в Бристоле и не мог поздравить тебя. Я бы никогда себе этого не простил.

— Ну не глупи. Мой день рождения не такое грандиозное событие.

— А я считаю, что это очень важный день. Он бывает только раз в триста шестьдесят пять дней.

Девушка прищелкивает языком и разглядывает пакетик, подаренный ей кучерявой блондинкой. А вдруг это шутка?

— И что мне с ним делать? Развернуть?

— А что ты меня спрашиваешь? Это твой подарок.

— Даже не знаю. А вдруг там что-то плохое?..

— По виду на бомбу, вроде, не похоже.

— Сесар, не говори так даже в шутку!

Валерия подозрительно вертит коробочку в руках, но, в конце концов, решается развязать бант. Когда девушка развернула маленький сверток, перед ней, откуда ни возьмись, появляется высоченный молодой негр с растаманскими косичками.

— Привет, – здоровается он с заметным африканским акцентом, выдающим, что парень живет в Мадриде уже много лет. – Ты – Валерия Молина, не так ли?

— Д-да, это я.

— С днем рождения, подружка. Надеюсь, это будет для тебя прекрасный день.

Поздравив Валерию, африканец протягивает ей коробочку, похожую на ту, что несколько минут назад подарила девушка. Больше ничего не говоря, парень широко улыбается, поворачивается и уходит.

— Что это означает? – с легкой улыбкой спрашивает Сесара Вал. – Это всё твои проделки?

Сесар не отвечает, молча показывая на девочку семи-восьми лет, которая идет за руку со старшим братом и останавливается прямо перед их столом. В руках малышка держит подарок, завернутый в разноцветную бумагу, как и прежние подарки.

— Валерия?

— Да. Говори, солнышко.

— С днем рождения! – радостно кричит малышка. – Бери, это для тебя.

— Большое тебе спасибо.

— Не за что.

Таща брата за руку, девчушка вприпрыжку уносится с террасы, а Сесар и Вал остаются сидеть за столом.

— Невероятно, что ты подготовил нечто такое. Ты хуже, чем я думала!

Вал не успевает продолжить свою отповедь, потому что к ней идет, опираясь на палку, некая пожилая сеньора и задает все тот же вопрос.

— Ты – Валерия Молина?

— Мне кажется, да.

— Поздравляю с днем рождения и желаю тебе огромного счастья. – Женщина протягивает Валерии пакет, похожий на остальные, полученные ею.

В течение часа Валерию поздравляют в общей сложности шестнадцать человек, даря один и тот же подарок. В числе прочих велосипедист, юная пара, джазмен, молоденький китаец... но вот наступает время последнего поздравления. Подарок собственноручно вручает Нейт Робинсон.

— С прошедшим днем рождения! Надеюсь, ты не очень рассердилась на этого чувака. Я говорил тебе, что Сесар с приветом, но он очень хороший человек.

— Поверить не могу, что вы организовали все это, – потрясенно лепечет Валерия, сжимая подарок в руке.

— Осталось самое главное. Смотри!

Сесар достает из-под стола свою гитару и играет “с днем рождения тебя”. Валерия хочет провалиться сквозь землю, увидев еще около тридцати слаженно поющих и танцующих вокруг нее человек. Ребята организовали флешмоб, посвященный ей!

Танцуют люди самых разных возрастов. Они дружно, как по команде, движутся то в одну, то в другую сторону. Один из них даже ставит перед Валерией торт с зажженной свечой, и девушка задувает ее. Феноменально! Это самый оригинальный подарок, полученный ею на день рождения, да и не только на день рождения.

Закончив скандировать “С днем рож-де-нья! С днем рож-де-нья!”, люди начинают аплодировать ей. Проходящие мимо останавливаются и с интересом глазеют, что же здесь происходит, а потом тоже хлопают в ладоши.

— Дважды в один день, – шипит Валерия. – Я тебя убью!

Участники флешмоба расходятся. Расходятся и остальные зеваки, невольно собравшиеся на импровизированном праздновании дня рождения.

— Не убивай меня, подожди немного. Тебе еще осталось развернуть подарки, но здесь мало места. Идем!

Парень подставляет руки, чтобы донести до нужного места все эти пакетики. Ребята направляются к центральному фонарю на Пласа Майор, и только там Валерия начинает о чем-то смутно догадываться.

— Сесар, я...

— Разверни пакеты, пожалуйста.

— Может, не нужно?

— Ну же, Вал, я целый месяц готовился к этому, – с улыбкой уговаривает Сесар. – Тебе понравится.

Они оба садятся посреди площади прямо на мощеную каменистую землю. Валерия один за другим сосредоточенно разворачивает пакеты. Каждый пакет содержит в себе один из кусочков некоего паззла. Когда все шестнадцать кусочков были собраны воедино, стало возможным прочитать на красном фоне:

Судьба нас соединила, я люблю тебя и хочу всегда быть с тобой. Ты уже влюбилась в меня?

— Я не буду ждать шестидесятого дня, Вал. Мое счастливое число – пятьдесят семь, – шутит парень.

— Сесар...

— Я не хотел, чтобы ты целовала меня до того, как увидишь мой заключительный трюк. Это был бы не настоящий поцелуй. Мне хотелось, чтобы ты влюбилась в меня.

— Ты очень долго готовил все это. Правда?

— Даже не представляешь, как.

Задумка едва не сорвалась, пришлось начать раньше намеченного. Сесар собирался всё подготовить, а потом идти искать Валерию, чтобы показать ей этот спектакль под светом луны и звезд. Парень удивился, когда Валерия пришла на станцию метро, чтобы встретиться с ним, и ему пришлось срочно менять планы и импровизировать. Хорошо еще, что Нейт успел всех предупредить, пока он вел девушку сюда.

— Ты хочешь, чтобы я дала окончательный ответ на твое предложение, правда?

— Да. Если ты ответишь “нет”, я навсегда оставлю тебя в покое. Ты заслуживаешь счастья, и если я, несмотря на все свои попытки, не тот человек, которого ты любишь, я не стану больше мучить тебя.

Девушка бросает взгляд по сторонам, а потом смотрит на Сесара. Он такой красивый, такой талантливый, яркий и романтичный. Его губы так соблазнительны...

— Ты поставил меня в сложное положение.

— Не думаю. Мне кажется, ты знаешь, кого любишь.

— Это заметно по глазам?

— Несколько минут назад это ясно читалось на твоем лице.

— Я рада, что все было так очевидно.

Оба улыбаются. Сесар опускается перед девушкой на колено и отводит прядь волос с ее лица. В эту минуту Вал прекрасна, она красива как никогда.

— Вал, ты разрешишь мне поцеловать тебя?

Глава 54

Они паркуют машину на улице, что находится за той, где живет Палома. Девушки, крепко обнявшись, сидят на заднем сиденье. Каждый раз, взглянув на них в зеркало заднего вида, Пас тяжело вздыхает. Они – чудесная пара и любят друг друга, а жизнь, порой, бывает так жестока. Она постоянно дает тебе что-то и отнимает без всякого предупреждения. Эти девочки нашли в своей жизни то, что мало кто находит – человека, который полностью тебя понимает и по-настоящему любит. Какая, к черту, разница, что им еще нет восемнадцати. В любом случае, это они должны были решать, как долго они будут вместе. Их прекрасная история юношеской любви не должна была иметь такой финал.

Со своей стороны, они больше ничего не могут сделать. Если бы это касалось только ее или Эрнесто, они тут же повернули бы обратно, но, любой неверный шаг тут же приведет к немалым проблемам. С родней Паломы шутки плохи.

— Девочки, мы приехали, – говорит Эрнесто, не ожидавший такого беспокойного и хлопотного дня.

— Хотите, пойдем все вместе? Или вы предпочитаете идти вдвоем?..

— Все вместе, – быстро отвечает Палома.

— Отлично, тогда идем.

— Могу я попрощаться с Паломой наедине? – спрашивает у родителей Мери. – Это будет всего пара минут, – просит она.

— Само собой разумеется, доченька.

Пас и Эрнето выходят из машины и отходят на почтительное расстояние. Теперь на девушек никто не смотрит, и они крепко обнимаются и целуются, а потом, соприкоснувшись головами, несколько секунд раскачиваются из стороны в сторону.

— Ты умеешь водить машину? Мы могли бы удрать на ней.

— Я, наверно, и через два года не научусь, – с сожалением констатирует Мери и остервенело трет глаза, нестерпимо зудящие от линз вот уже несколько часов.

— Жалко, я тоже не умею. На самом деле я вообще ничего не знаю и не умею. Меня с треском вышибут из Англии за тупость. Я даже их языка не знаю.

— Не говори так. Ты очень многое знаешь и умеешь. И у тебя будет много свободного времени, чтобы выучить английский.

Палома ласково проводит рукой сначала по лицу Мери, а потом по волосам. Ей всегда нравились густые рыжие волосы подруги. Мери тоже гладит Палому по голове. Обе девушки измучены и опустошены. Они безмерно устали от этого безумного дня.

— Знаешь, где бы я хотела сейчас оказаться?

— Где?

— В одной из комнат крика, – отвечает Палома, вспоминая их первые свидания. – Я громко заорала бы во весь голос, чтобы мне дали спокойно жить, что я хочу быть с тобой, и никуда не хочу уезжать.

— Когда-нибудь мы снова вернемся туда.

— Полагаю, это будет нелегко, Рыжулька. Я буду в Лондоне, и не думаю, что там есть комнаты крика. Я знаю только, что там пьют много чая, а я ненавижу чай.

— Я постараюсь прилететь в Лондон, чтобы повидаться с тобой.

— Мои родители не разрешат нам больше встречаться.

Эти слова звучат финальным прощанием. Начиная с этой минуты, любое общение с Мери станет невозможным. Палома абсолютно уверена в том, что в Англии с нее не спустят глаз. Она надеется, что ей, по крайней мере, позволят пользоваться интернетом, и тогда она время от времени сможет связываться с Рыжулькой.

— Я не хочу, чтобы все закончилось.

— Я тоже не хочу, Мери, но ты должна продолжать жить, – отвечает Палома, вытирая слезы. – Я никогда не забуду тебя, и всегда буду любить.

Опять эта фраза. Она тоже всегда будет любить ее, хотя начинает осознавать, что с этого момента все будет по-другому. Вещи не могут оставаться прежними, ведь их с Паломой разлучат, и они будут очень далеко друг от друга. Только представишь, и даже дышать трудно.

Мери и Палома снова целуются и обнимаются в последний раз. Мария открывает дверцу и выходит из машины. Понимая, что история их любви подходит к концу, девушки не торопятся и замедляют шаг.

— Как вы? – спрашивает Пас, едва завидя их, но не получает ответа.

Девушки ограничиваются лишь слабой улыбкой, продолжая брести к дому, где живет Палома. Это огромное здание расположено в одном из престижных районов столицы. К двери девушки подходят, держась за руки. Та, что пониже ростом, нажимает на кнопку звонка. Она смотрит на подружку и страстно целует ее.

В этот момент распахивается дверь, и Ньевес с Базилио лицезреют представшую перед ними сцену. Оба испытывают отвращение, и на их лицах отчетливо написаны брезгливость и неприязнь.

— Ах вы, бесстыжие! – сердито кричит женщина, даже не поздоровавшись с родителями Марии. – Ну да мы за это возьмемся, так не оставим. У нас живо все изменится. А ну, пошли!

Нимало не церемонясь, Ньевес крепко хватает дочь за руку и чуть ли не волоком втаскивает в дом. Палома ни на секунду не отрывает взгляда от Мери, пока та не теряется из виду. Обе девушки, дрожа всем телом, горько плачут.

— Я благодарен Вам за то, что привезли обратно мою дочь, – сухо роняет Базилио. Мужчина уже избавился от галстука и пиджака, позволив себе такую роскошь.

— Все это должно было бы иметь иное решение, – замечает Пас. – Быть может, мы сядем и все обсудим?

— Мне не о чем разговаривать с Вами, сеньора.

— Вот именно, что есть. Наши дочери...

— Наши дочери совершенно разные, – спокойно заявляет адвокат. – Свою воспитывайте, как хотите, а для нашей мы сами постараемся сделать как можно лучше.

Произнося свою речь, Базилио Видаль отбрасывает волосы назад и улыбается. Он уже добился, чего хотел, и больше не желает тратить свои нервы.

— Палома и Мери хотят быть вместе. Ну что за проблема в том, что они любят друг друга?

— Это противоестественно.

— Уж поверьте мне, я в жизни не видела более естественных отношений, – зло настаивает на своем Пас.

— Думайте, что хотите, и делайте, что хотите, но подальше от моей дочери.

— Как Вы можете быть таким бездушным и бесчеловечным? Таким...

— Дамы и господа, мне больше не о чем с Вами говорить. Доброй ночи, и еще раз благодарю Вас. – Мужчина закрывает дверь.

Мери с родителями еще несколько секунд стоят перед дверьми великолепного жилища. Бессердечность этого мужчины выбила их из колеи. Все трое разворачиваются и, молча, идут обратно к машине.

— Думаю, у Паломы даже мобильник отберут, – лепечет Мери, завязывая пояс.

— Будем надеяться, они когда-нибудь поймут, что в отношении этой девочки совершили ошибку.

— Они вот такие, мама, и не изменятся.

— Мне очень жаль, доченька, что тебе пришлось пережить этакое. Ты даже не знаешь, как жаль.

Эрнесто вытягивает руку назад, чтобы дочь могла взяться за нее. Мария берет протянутую ей

ладонь и кладет голову на переднее сиденье. У нее уже ни на что нет сил, и ужасно хочется спать. Сломленная усталостью, девушка закрывает глаза. Мери уже почти уснула, когда у нее звонит телефон. Этот номер не записан в памяти ее смартфона.

Мария отвечает на звонок и слышит родной голос:

— Рыжулька! Я люблю тебя! Люблю! Я люблю тебя! Никогда не забывай, что я буду любить тебя

всегда, отныне и навечно!

В конце отчаянные крики Паломы перемешиваются с криками ее матери, которая требует отдать ей

отцовский телефон. Похоже, что за этот самый телефон у матери с дочерью идет борьба.

— Я тоже тебя люблю! – выкрикивает Мери за секунду до того, как прерывается звонок. – И всегда

буду любить!

Глава 55

- Как тебе идея снова встретиться завтра?

- Чтобы позаниматься?

- Конечно.

- Если хочешь, мы могли бы вместе позавтракать.

- С большим удовольствием.

- Хочешь прийти ко мне домой? Там нам будет спокойнее, чем в любом кафе.

- Хорошо. В десять нормально?

- В десять.

- Ну тогда до завтра, до десяти утра.

- До завтра.

Таково было окончание телефонной переписки между Эстер и Феликсом. Парень пригласил ее к себе домой позавтракать перед тем, как заняться математикой, и она с радостью согласилась.

Вечер был необыкновенным, таким же необычным, как и парень, к которому она почувствовала нежность, и которого захотела поцеловать. Она поцеловала его один-единственный раз, подарив поцелуй как обещанную награду, но ей ничего не стоило бы повторить это еще несколько раз. Эстер смотрит на этого маленького гения, которого только что поцеловала, и улыбается. Парень на самом деле ей нравится, но она не хочет торопить события. Больше она не допустит в любви неверный шаг. Эстер запретила себе влюбляться до тех пор, пока полностью не разберется в своих чувствах.

Девушка включает компьютер, чтобы проверить свою электронную почту и сообщения в твиттере. К тому же нужно распечатать кое-какие конспекты, присланные другом.

Заглянув в скайп, Эстер видит, что Феликса в контакте нет. Он предупредил, что сегодня его не будет в интернете, потому что нужно много чего учить. Феликса нет, зато в списке контактов появляется Бруно. Девушка думает, что он тоже сильно занят предстоящими на следующей неделе экзаменами, и ничего ему не пишет.

А, может, следовало бы?

Существовавшая между ними раньше особенная химия, давно исчезла. И все из-за того злосчастного дня. Ну и ладно, она рада за Бруно, зная, что ему хорошо с Альбой. Если бы она тогда встала между ними, то кто его знает, был бы теперь счастлив хоть один из них троих? Не факт. И она не дала бы шанс Феликсу.

Эстер распечатывает конспекты и снова заглядывает в скайп. Бруно все еще там. Нужно ли рассказывать ему о том, что произошло вечером? Они с Феликсом – друзья, а что было между ними, то и было. Если Бруно узнает об этом как-то иначе, он может разозлиться на нее за то, что она ничего ему не рассказала. Это было бы все равно, что путаться с другим у него за спиной, тем более что этот другой – Феликс Нахера...

— Привет, Бруно, – наконец решается написать Эстер. – Ты можешь разговаривать?

Несколько секунд написанное Эстер сообщение лежит безответным в диалоговом окошке, но только несколько секунд.

— Привет, Эстер, могу. Я грыз гранит науки. Как твои дела?

— Хорошо. Жду, когда мама позовет ужинать, – отстукивает девушка, попутно причесывая и поправляя свою прямую челку. – Хочешь, включим камеры? Разговаривать удобнее, чем писать.

— Давай, хотя я уже в пижаме.

— Ну и что такого? Мы же свои люди, разве не так? – призывает к видеоконтакту Эстер. Бруно соглашается, и менее чем через полминуты ребята видят друг друга в квадратных окошечках на мониторах своих компьютеров. Эстер едва сдерживает смех, когда Бруно предстает перед ней в непомерно большой пепельного цвета пижаме, с длинными рукавами, которая слишком ему велика.

— Тебе уже весело, как я погляжу.

— Нет-нет, что ты, извини.

Укоризненно покачав головой, Бруно берет мобильник и показывает девушке последний, полученный несколько минут назад, твит от некоего “АнгелаИстребителя”.

Я вижу у тебя слезы проигравшего, Бруно Коррадини. Ты – самый жалкий из живущих на земле,

лилипутишка-мошенник.

— Очень поэтично, – говорит Эстер, читая.

— Я по-прежнему думаю, что это Нахера.

— Уверяю тебя, это не он.

Но может ли она в действительности быть уверенной в этом на сто процентов? На все сто не

может, но на девяносто – да. Эстер не верит, что парень, с которым она недавно целовалась, настолько бесчувственный, чтобы хладнокровно врать ей после того, что было между ними сегодняшним вечером. К тому же она продолжает придерживаться мнения, что человек склада Феликса не способен вытворять подобное.

— Ты продолжаешь защищать его. Я этого не понимаю.

— Я защищаю Феликса, потому что ты в нем ошибаешься. Это не он посылает тебе эти дурацкие

сообщения.

— Насколько я понимаю, этот Нахера тебе очень нравится. Да?

— Да… нравится, но я не знаю, насколько сильно. Я хочу дать ему шанс.

— Как все просто.

— Что значит – как все просто?

— Ничего, это мое дело.

Этот ответ не очень нравится Эстер. На что он намекает?

— Объясни мне, – обеспокоенно просит она.

— Ладно. Когда я был влюблен в тебя, и ты знала, что нравишься мне, то не дала мне шанс. Даже

тогда, когда сама призналась, что я тебе нравлюсь. Меня ты отвергла, а этому чокнутому вдруг дала шанс.

— Мы с тобой друзья, и я не хотела рисковать нашей дружбой, не хотела потерять ее.

— Но именно это и происходит, Эстер.

— Я понимаю, у нас сейчас не все так гладко, но…

— Альба рассказала, что вы с ней говорили обо мне два раза в тот день, когда ты призналась мне в

своих чувствах, и мы поцеловались. Ты соврала ей, сказав, что не хочешь быть со мной. Ты сделала это, чтобы не вставать между нами, или я ошибаюсь?

— Я… все не так просто.

— Давно зная, что я влюблен в тебя, ты приходишь просить меня, чтобы мы стали парой именно в

тот день, когда другая девчонка говорит тебе, что я ей нравлюсь. Я не знаю, что ты тогда подумала, но, вероятно, не хотела предавать ее. Ни ее, ни меня. Тебе было плохо, оттого, что ты стояла между нами. Ведь это так, правда?

Бруно отлично расшифровал ее чувства в тот день. У нее не было права подрывать возможность

отношений между ним и Альбой, поскольку ей казалось, что ребята испытывали симпатию друг к другу и составляли отличную пару. У нее было время, а она его упустила. Теперь пришла очередь ее подруги.

— Прошло больше двух месяцев, Бруно; вы – дружная, сложившаяся пара, и какая разница, что там

было.

— Ты так считаешь?

— Я же вижу – вы с Альбой созданы друг для друга.

— Но я не люблю Альбу.

Это категоричное заявление парня приводит Эстер в замешательство. Она-то думала, что Бруно не

просто любит Альбу, а любит сильнее, чем любил когда-то ее.

— Бруно, у меня нет слов. Бедная Альба. Тогда почему вы по-прежнему вместе?

— Потому что она мне нравится. Альба – потрясающая девушка… и я хотел забыть тебя, забыть

свои чувства.

Чем дальше в лес, тем больше дров; чем больше признаний, тем больше сюрпризов. По правде

говоря, с Феликсом Нахера у нее то же самое. Она дает ему шанс и начинает с ним встречаться не только потому, что ее тянет к нему, а еще и для того, чтобы раз и навсегда оставить позади свои чувства к другу.

— А те чувства… они еще остались?

— Я не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. Это несправедливо. Сначала ты дала мне

надежду, а потом оттолкнула меня.

— Мне очень жаль, Бруно. Я не хотела тебя обидеть.

Она слишком часто ошибается, особенно с Бруно. С тех пор, как они познакомились, она

совершила кучу ошибок, и все они заканчивались одним – причиняли парню боль. Эстер не понимает, что происходит у нее с Бруно, и почему именно с ним у нее всё всегда не как у людей.

— Я хочу влюбиться в Альбу. Она любит меня, и старается сделать все возможное, чтобы я был

счастлив. Альба заслуживает того, чтобы я полюбил ее, и все у нас сложилось, но… я не знаю, получится ли у меня.

— У тебя все получится, Бруно, вот увидишь. Альба – невероятная девчонка, и, дай бог, чтобы вы

были счастливы вместе, и чтобы ты любил ее так же, как она любит тебя.

Это желание Эстер совершенно искреннее. Девушка любит их обоих и надеется, что в будущем все

у них будет хорошо.

— Жаль, что я не могу сказать то же самое о тебе и Нахера.

— Не будь таким злым.

— Я тут вспомнил кое-что давнишнее, и это заставляет меня еще больше увериться в мысли о том,

что именно Нахера присылал мне анонимки.

— И что же это?

— Мы ходили к одному и тому же школьному психологу. У меня были определенные комплексы, и

мне не хватало уверенности в себе, вот он и помогал.

— Феликс ходил к психологу?

— Ну да. Тогда же к нему ходили и Валерия с Эли, но в чем была проблема Нахера, я понятия не

имею. Мы случайно встретились с ним пару раз в приемной, и даже не разговаривали.

— То, что вы ходили к одному психологу, еще ни о чем не говорит.

— Это говорит о том, что у него какая-то проблема с головой. Тебе этого недостаточно?

— Это доказательство такое же малоубедительное, как и другие, Бруно.

— Думай, что хочешь, но парень, с которым ты встречаешься, ненавидит меня. Не доверяй ему.

Эстер несколько встревоженно дует на челку. Она понимает, что в прошлом у Бруно были

несколько неординарные отношения с Феликсом, и теперь парень, будучи сам на взводе, предупреждает ее, чтобы она была начеку. Но она, должна ли она бояться Феликса? Нет, не должна. Писк телефона прерывает разговор. Эстер тянется за мобильником.

— Подожди минуточку, я отвечу.

— Это Нахера? – спрашивает Бруно, глядя, как подружка отвечает на послание.

— Нет, это Эли.

— О, еще одна такая же. Что ей нужно?

— Узнать, в котором часу приезжает из Валенсии Рауль. Она хочет пойти на вокзал, чтобы

поговорить с ним и Валерией и постараться уладить все проблемы.

— И ты ей сказала?

— А почему нет? – отвечает Эстер, кладя мобильник. – Чем мы сплоченнее, тем лучше. Я думаю,

чтобы полностью поправиться, Эли нужно решить с ребятами проблемы, возникшие в прошлом. Ты так не считаешь?

Бруно не согласен с Эстер, но не спорит с ней. А сама Эстер даже не представляет, каким путем

Элизабет решила уладить конфликт со своими давними лучшими друзьями.

Глава 56

Рауль уже несколько минут ждет Венди в холле гостиницы. Теперь на нем надет элегантный черный костюм, такие же черные ботинки и белая рубашка, словом, он выглядит безупречно, но чувствует себя как на иголках.

За ними вот-вот должны прийти, а Венди все еще не спустилась из номера. Несмотря на то, что Венди была не похожа на большинство знакомых ему девчонок, она следует общеизвестному, давно избитому, постулату: женщина всегда заставит себя ждать, наряжаясь к выходу.

Марк Понс приходит первым. Он отведет их в театр Талия. Марк с серьезным видом пожимает Раулю руку и ждет вместе с ним появления победительницы фестиваля.

— Я тут поразмыслил, – произносит Понс, постукивая пальцами по стойке администратора, – и считаю, что ты отказался от участия не из-за денег.

— Снова-здорово, ты все о том же?

— Мне кажется странным, чтобы такой парень, как ты, сделал это из-за бабла.

— Я не хочу говорить на эту тему.

— Мне кажется, что все гораздо проще, и я был глупцом, не поняв это раньше.

Рауль не понимает, к чему клонит Марк. Да ему это и не очень важно. Парню хочется, чтобы всё побыстрее закончилось, и он вернулся в Мадрид к своей девушке и семье. Без трех тысяч евро, без кинематографических курсов и без награды, но счастливым.

— В котором часу мы должны быть в театре?

— Успокойся, у нас еще много времени, – отвечает Марк, глядя на часы. – Ты ведь романтик по жизни, верно? И твой фильм это показал.

— Марк, говори сразу, что хочешь мне сказать, и закрой эту тему. Венди – победительница по справедливости. Она будет счастлива, вы будете счастливы, и все мы будем жить-поживать, тут и делу конец.

— Ты делаешь это из-за нее, правда? Ты влюбился в эту девушку.

— Что ты плетешь? Ты это серьезно?

— Больше не старайся скрыть от меня, что Венди тебе нравится, вот ты и хочешь, чтобы она победила. Но ты никому ничего не можешь сказать, потому что у тебя есть девушка, а этим ты, вроде как, наставляешь ей рога.

Теория Марка настолько нелепа, что Рауль даже не возражает. Пусть себе думает, что угодно, а он больше не станет говорить на эту тему. К тому же, только что из лифта вышла Венди. Девушка из Миннесоты надела длинное, облегающее, ярко-красное платье, а поверх него коротенький черный жакетик, прикрывающий плечи, и туфли на высоких каблуках. Она также сделала себе прическу, собрав волосы в пучок и оставив две прядки, которые теперь свободно свисали по обе стороны лица. Венди была сногсшибательно красива.

— Сеньорита Смит! – воскликнул Марк Понс, прежде чем звучно расцеловать ее. – Вы великолепны и, вне всякого сомнения, будете самой красивой на фестивале.

— Брось, не обманывай. Я продолжаю оставаться той же самой обычной уодинской девчонкой.

— Венди, он говорит правду. Ты потрясающе красива.

Девушка заливается краской. Она никогда не чувствовала себя красавицей, потому что она не красавица, и эти комплименты оказались возможными, только благодаря платью и нанесенному макияжу. Спасибо за комплименты, теперь она, по крайней мере, пойдет на шоу более радостной, хотя и знает, что ей не победить.

Все трое садятся в поджидающую их машину и направляются к театру Талия. В машине они почти не разговаривают, потому что жутко волнуются. Кроме того, Марк продолжает беспокоиться из-за того, как развивались события. Ему предстоит объявлять липового победителя, и это может запятнать его безупречную биографию.

Когда они подъезжают к театру, у двери их уже ждут около двух десятков человек. Рауль может отличить среди них членов жюри, в том числе, и Висенте Себриана. Исполнительный директор подходит к прибывшим.

— Добро пожаловать, молодые люди, – радушно приветствует он, пока журналисты фотографируют их и запечатлевают этот момент на видеокамеру. – Вы – финалисты двенадцатого валенсийского фестиваля короткометражных фильмов для молодых режиссеров. Надеюсь, вы замечательно проведете этот торжественный вечер, и... пусть победит лучший.

Какое-то время Венди и Рауль позируют перед фотокамерами журналистов местных средств информации, которые пришли на эту встречу.

— Это какое-то маленькое сумасшествие, – сквозь зубы шипит девушка, улыбаясь в камеры. – Надеюсь, что я хоть выгляжу прилично.

— Ты выглядишь замечательно, просто красавица.

— Это ты очень красивый, – непроизвольно вырывается у Венди, но это не новость. Рауль – самый красивый из парней, которых она знала.

— Это заслуга мамы и сестренок, которые заставили меня вырядиться пингвином. Я, лично, предпочел бы что-нибудь менее классическое, и поярче.

Фотовспышки заканчиваются, и ребята в сопровождении Марка Понса и Висенте Себриана входят в театр. Пока они шагают по красной ковровой дорожке, директор фестиваля напоминает им, как будут развиваться события. Пройдет много времени, прежде чем объявят победителя. Сначала будут выступления музыкантов, потом произнесут речи, затем покажут оба фильма, чтобы присутствующие на шоу зрители посмотрели их, прежде чем жюри вынесет свой вердикт.

Рауля и Венди усаживают рядышком в первом ряду.

— Вот теперь я, и правда, психую.

— Успокойся и не бойся, – улыбаясь, шепчет Рауль.

— Ну почему они не называют победителя и не дают нам вернуться в гостиницу и поспать?

— Потому что тогда они просто прислали бы нам прямо по электронке решение жюри, избавили бы себя от всей этой предвариловки и сэкономили бы деньги, затраченные на организацию всего этого.

Пока ребята тихо перешептываются о том, что происходит вокруг, зрители постепенно рассаживаются по своим местам. Через несколько минут театральный зал уже заполнен.

Марк Понс садится рядом с Раулем, а директор – рядом с Венди. Неожиданно в зале гасят все огни, и Висенте Себриан поднимается на сцену.

— Добрый вечер всем. Спасибо за то, что вы еще раз заполнили зал этого чудесного театра Талия, и

мне очень приятно видеть вас здесь. Сегодня, после нескольких месяцев напряженной работы, после просмотра ста пятнадцати короткометражных лент, мы празднуем окончание двенадцатого валенсийского фестиваля короткометражных фильмов для молодых режиссеров. Я могу с полной уверенностью заявить, что в этом году значительно повысился уровень присланных на конкурс картин, и было зарегистрировано наибольшее количество участников. Все это означает, что наш конкурс процветает и укрепляет свои позиции. Это свидетельствует также о том, что в нашей стране живет много талантливой молодежи, таких юношей и девушек как Рауль Бесада и Венди Смит, которые являются финалистами этого года. Попрошу вас от всей души поприветствовать их аплодисментами.

Люди с жаром принимаются хлопать в ладоши, следуя обращению директора фестиваля. Марк

указывает сначала на Рауля, который поднимается со своего места и, в свою очередь, указывает на Венди. Когда ребята встают, овации становятся еще громче.

— Венди, Рауль, спасибо вам за вашу самоотдачу, ваш талант и блестящую постановку фильмов, –

продолжает Висенте Себриан, когда аплодисменты заканчиваются. – Я не хочу затягивать свое выступление и только надеюсь, что все присутствующие насладятся прекрасным вечером, и по окончании нашего шоу все мы пойдем по домам или на праздничный ужин, который мы подготовили, и на который вы все с огромной радостью приглашены. Итак, шоу начинается!

Занавес открывается, и на сцене появляется валенсийская певица Ноэлия Санон, которая

исполняет свою песню “Роза ветров”.

— Как ты себя чувствуешь? – спрашивает у Венди Рауль, когда звучат первые аккорды песни.

— Очень плохо. Мне хочется пойти в туалет.

— Да-а… сделать это будет непросто.

— Сама знаю.

У девушки непрерывно подрагивает правое колено, и Рауль замечает это. Ему хотелось бы

успокоить Венди, сказать, что награда будет ее, но он этого не сделает. Он всегда будет хранить этот секрет, хотя не уверен, что все будут думать, как он.

Глава 57

Эстер – клевая девчонка, одна из немногих, кого сейчас можно считать подругой. Она сказала ей

все, что хотелось узнать. Поезд Рауля отправляется из Валенсии завтра, в двенадцать, и прибывает в Мадрид около двух.

— Как сегодня в школе? – спрашивает мать, пока они смотрят новости по Антенне 3. Элизабет

ужинала вместе с родителями. Они почти не разговаривали, к тому же сейчас голова у Эли занята другими вещами.

— Нормально.

— А экзамены? Ты успешно их сдашь? – не отстает от Эли Сусана, стараясь разговорить дочь.

— Откуда я знаю, пока не сдам.

— Это счастье, что директор Альмеда разрешил тебе вернуться в школу, чтобы не потерять год.

Потом ты его поблагодаришь, а пока ты должна постараться.

— Вообще-то, мы его шантажировали, папа, но все равно нам повезло.

Идея принадлежала Эли, но без родительской помощи она не смогла бы вернуться в школу в этом

году. Все вышло так, как она ожидала, за исключением Рауля и Валерии. Эти двое продолжают упорно отмалчиваться и не разговаривают с ней. Сегодня она попыталась поговорить с Валерией, но та за весь день не захотела даже слова сказать. А когда закончились занятия, она подождала, когда мать заберет ее у входа, и до той поры не выходила из школы, чтобы не встретиться с ней ненароком. В голову Эли приходит множество определений для своей бывшей подруги, но ни одного хорошего.

— Хочешь чего-нибудь на десерт?

— У нас есть виноград?

— Да, я купила сегодня. На вид он очень вкусный, – отвечает мать, вставая из-за стола и идя на

кухню.

Вскоре она возвращается, неся большую гроздь винограда в хрустальной вазе. Она протягивает

дочери виноград, и та принимается есть его с невероятной скоростью. Виноград, и в самом деле, очень вкусный.

— Элизабет, ты очень торопишься. Осторожнее, а не то поперхнешься.

— Я не маленькая девочка, папа.

Эли устала от того, что родители обращаются с ней, как с ребенком. Раньше они так не

волновались за нее, и давали ей больше свободы. А сейчас дошло до того, что они дают ей советы, как есть виноград.

— Ах, ах, бедненькая, она подавится виноградом!

Эли смотрит налево и видит Алисию. Та тоже ест виноград. В одной руке она сжимает

виноградную гроздь, а другой рукой отрывает от нее виноградины и отправляет в рот.

Находясь прямо под носом у родителей, Эли не может даже шевельнуться, или сделать

какой-нибудь необычный жест, который выдал бы присутствие здесь несуществующей девчонки. Она закрывает глаза и медленно открывает их. Эта девчонка все еще здесь?

— Я зде-е-е-сь, – напевает девушка, вальсируя, как ей заблагорассудится, по гостиной с гроздью

винограда в руке. – Э-эй, в чем дело? Ты не будешь разговаривать со мной, потому что здесь твои старики? Давай, скажи им, что поднимешься в свою комнату, а уж там мы с тобой поболтаем по-дружески вдали от посторонних ушей, но Элизабет даже глазом не моргнула. Она продолжает торопливо глотать виноградины, пока не съедает последнюю.

— Ик... ик.

Вот черт, опять эта проклятая икота. Такое с ней иногда случается, особенно, если она сильно нервничает. Правда, в данном случае непонятно, отчего напала икота – то ли из-за нервов, то ли она слишком быстро ела виноград.

— Ты хорошо себя чувствуешь, доченька?

— Это всего лишь икота, мама.

— Попей воды, и увидишь, что икота пройдет.

Эли послушно, без возражений, отпила из стакана немного воды, но икота не прошла. Девушка в отчаянии пьет еще, но безрезультатно.

— Ты нервничаешь из-за меня? Это нормально, ведь если твои родители узнают, что ты снова меня видишь, тебя опять упекут в психушку. А это означает... прощай, школа, прощай, экзамены, прощайте, “непонятые”... и прощай, Анхелито.

— Я поднимусь к себе в комнату и буду заниматься, – говорит Эли, стараясь не обращать внимания на Алисию.

— Хорошо, доченька. Икота уже прошла?

— Ик... пока еще нет.

Элизабет поднимается по лестнице в спальню, закрывает дверь и включает компьютер. Эта противная икота.

— У-у-у! Ну что, напугала? – спрашивает Алисия, внезапно появляясь прямо перед глазами Эли.

Ну уж нет! Она не станет отвечать. Она хочет, чтобы Алисия ушла навсегда. Хоть бы она оставила ее в покое! Ну, пожалуйста.

— Вот видишь? Мне удалось избавить тебя от икоты, а ты все еще сомневаешься в моем существовании...

— Ты не существуешь. Не существуешь. Ты... это только я вижу тебя, – отвечает Эли, ища в ютубе песню, которую она часто слушала в грустные дни одиночества. Это песня валенсийской группы “Нечего сказать” под названием “Еще одно воспоминание”. Эли включает видео. [прим: речь идет о группе Nada que Decir и их песне Un Recuerdo Más с альбома Billete De Ida (2011г)]

— О-о-о, опять этот отстой? Ты не можешь послушать что-нибудь получше, а не эту фигню?

Но Эли уже целиком отдалась песне. Музыка звучит на полную громкость, и она поет песню, громко выкрикивая слова.

И вот ты мне сказала, что мой голос исчез,

и в этот раз все по-другому,

что у нас уже не будет

таких близких, теплых встреч.

А я говорю, что хочу знать,

что же заставило тебя думать,

что нашим отношениям пришел конец,

что со мной покончено.

А ты смотришь на меня и уходишь

так далеко, что забудешь меня,

уходишь, думая, что я стану

еще одним воспоминанием.

Вчера я искал причины

прийти в себя и поговорить.

Я не должен плакать,

думая, что ты все еще здесь.

Больно вспоминать

последний поцелуй, когда я, не глядя на тебя,

последний раз сжал твою руку

и не отпускал ее.

И вот ты смотришь на меня и уходишь...

Ничто не выражает чувства лучше музыки. Эли плачет, стоя в своей комнате у стола, и напевая припев песни. В последние месяцы эта сцена повторялась очень часто... Когда песня заканчивается, Эли включает ее снова, а потом и в третий, и в четвертый раз...

К тому времени Алисия уже испарилась, вот только кто знает, надолго ли – может, на ночь, может, всего на несколько часов, а может, она не вернется до следующей недели. Кто ее знает, она неуправляема. Эли не может контролировать ее приходы и уходы; она уверена только в одном – всегда, когда она думает о Валерии, откуда ни возьмись, появляется Алисия. Вот она, тут как тут, эта белобрысая девчонка с хвостиками, делающая невыносимой ее жизнь. А может, это Валерия делает ее жизнь невыносимой?

Какая, к черту, разница. Они обе виноваты во всем плохом, что было в жизни.

Эли утирает слезы, садится на крышку стола и смотрит в окно. Какая темная ночь. Она ненавидит их обеих. И ту, что есть, и другую, о которой говорят, что она не существует. Было бы здорово, если бы она могла сейчас гулять с... Анхелем!

Анхель? Эли открывает створку и выглядывает в окно, чтобы убедиться в этом. Точно! Это он! Анхель призывно машет ей рукой, прося спуститься, но она не может выйти сейчас, ей не разрешат. И тут в голове Эли созревает план, хотя этим она выиграет всего пару минут.

Девушка быстро сбегает по лестнице и входит в кухню. Она берет пакет с мусором, завязывает его и несет к двери.

— Я сейчас приду, только мусор выброшу, – говорит она родителям, показывая им довольно тяжелый пакет. – Не бойтесь, я не собираюсь сбегать из дома в пижаме, просто хочу немного подышать свежим воздухом.

Родители переглядываются между собой, но не возражают, ведь Эли нужно пробежать всего-то метров пятьдесят до угла.

Эли быстро идет к двери и выходит на улицу. Холодный ночной ветерок пробуждает в ней дрожь, но вот девушка видит Анхеля, и ее тут же бросает в жар. Они обнимаются.

— Пойдем к мусорному контейнеру, вдруг мама за мной следит. Если она нас застукает, я скажу, что мы встретились случайно.

У ребят есть три минуты, чтобы побыть вместе. Они даже поцеловаться нормально не могут, так, два поцелуя в щечку, около губ, и все равно эти три минуты невероятные. Эли так мало нужно для счастья, даже этого достаточно.

— Когда я снова тебя увижу? – с тревогой тоскливо спрашивает Элизабет при расставании.

— Не знаю. Вероятно, завтра...

Анхель прав. Они снова встретятся завтра, в субботу, которая навсегда определит их жизни и судьбы.

Глава 58

Показ “Ирисок” заканчивается, и все присутствующие в театральном зале люди больше минуты громко аплодируют. Чуть раньше они точно так же хлопали “Непонятой”. Никто из них не мог бы с уверенностью сказать, какой фильм из двух больше претендует на победу. И тем не менее, на душе у Венди опять тяжело, в ней снова растет безграничное беспокойство. Ей по-прежнему кажется, что фильм Рауля гораздо лучше ее, и сведущие в кинематографе люди сразу это поймут. В этом она убеждена.

Марк Понс, ведущий шоу, возвращается к сценарию и представляет последнюю на сегодняшний вечер группу, которая выступит перед тем, как будет объявлен победитель конкурса. Девять ребят занимают на сцене все пространство своими различного рода барабанами и литаврами.

— Думаю, меня хватит инфаркт, – шепчет на ухо Раулю Венди.

— Успокойся, нам остается только узнать победителя.

— Нет, серьезно. Кажется, я задыхаюсь, мне плохо и не хватает воздуха.

Парень сразу становится серьезным и говорит об этом Марку Понсу, который уже вернулся на свое место. Тот смотрит на Венди и обмахивает ее руками, но девушке с каждой секундой становится все хуже.

— Мы сейчас придем, выйдем немного воздухом подышать, – говорит Рауль, беря девушку за руку и помогая ей подняться.

О, че-е-ерт! Вы не можете уйти сейчас, ведь следом за выступлением группы жюри вынесет свой окончательный вердикт, – еле слышно в отчаянии шипит Марк. – Я целый год готовился к этому моменту, и вы мне его не испортите.

— Очень жаль, но Венди нужно выйти. Она того и гляди потеряет сознание.

— Это невозможно. Пусть потерпит немного.

— Дай им выйти. Если Венди потеряет сознание, мы вообще останемся без финалистки. Идите, только быстро. Мне нужно, чтобы вы вернулись через десять минут, – приказывает ребятам Висенте Себриан, препираясь с Марком Понсом. – Мы постараемся немного задержать выборы победителя.

Рауль и Венди покидают партер, идя по боковому проходу под взглядом многочисленных зрителей, думающих, что все это задумано по сценарию.

— Для Венди Миннесота это в порядке вещей, – досадливо бормочет девушка, вытирая рукой вспотевший лоб, – вечно одна морока, не одно так другое.

— Ты очень сильно нервничаешь, и это давит на тебя, вот и все.

— Я дура. Накручиваю себя всякий раз, когда к чему-то стремлюсь.

Ребята выходят на улицу и садятся на скамейку прямо перед входом. Рауль как веером обмахивает девушку программкой, которую им дали при входе и дует ей в лицо.

— Ну что, тебе лучше?

— Не очень.

— Тебе нужно расслабиться.

— Как, по-твоему, я расслаблюсь в такой момент?

— Ну, давай во что-нибудь поиграем.

Девушка смотрит на Рауля так, будто он брякнул какую-то несусветную чушь, причем не просто чушь, а ту, что позволительна лишь детям, да немного перебравшим хмельного.

— Сейчас не время для игр. Мне плохо.

— Слушай, это очень просто. Я помогу тебе отвлечься.

— Ладно, там поглядим... Так в чем заключается твоя игра?

— Все очень легко. Ты должна внимательно смотреть на проходящих мимо нас людей и решить, кто из них по виду знаменитость, и чем он мог бы заниматься. Так ты однозначно расслабишься, и тебе станет лучше.

Венди вздыхает, возводя взгляд к небу. Ну и нелепица, первостатейный бред! Затем она видит улыбку Рауля, и улыбается в ответ. Ну что тут поделаешь – девушка соглашается поиграть минут этак пять в эту странную игру, прежде чем узнать, победила она в конкурсе или нет.

Рауль и Венди изучают прохожих, но ни один из них не тянет на знаменитость, пока не появляется некий парень, более или менее похожий на звезду.

— О, вот этот, в черном пальто и красной бейсболке козырьком назад. Он мог бы быть... одной из звезд ютуба, которые нынче так популярны. Ты так не считаешь?

— Ну если ты так говоришь...

— По-моему, все ясно. Этот парень похож на звезду. 1:0.

— А я не знала, что мы и тут соревнуемся.

— Да, я не сказал тебе, потому что... я это только что придумал, чтобы придать живости.

Еще одна улыбка на его губах. Счет на табло заставляет Венди сосредоточиться на проходящих мимо людях. Она указывает на двух разодетых и накрашенных девиц, которые могли бы сойти за моделей, но Рауль тут же спорит с Венди и не присуждает ей очко.

— А ты у нас еще и судья?

— Конечно, это ведь я придумал игру, и никто не знает ее правила лучше меня.

— Твоя следующая короткометражка должна быть об игре. Я так ясно вижу: “Марафон о знаменитостях”. [прим: “Марафон” – настольные игры-викторины на разные темы]

— Ну мне это не представляется таким ясным, тем более у меня уже есть идея для следующего фильма.

— Да? И о чем будет фильм?

— О… Еще одна знаменитость! – неожиданно кричит Рауль. – Вон та девушка в розовом, с длинными светлыми волосами. Она могла бы быть звездой диснеевского канала как Ана Мена, Лусия Хиль или Паула Дальи.

— Вот уж не думала, что ты увлекаешься сериалом “Музыкальные каникулы”.

— Ты многого обо мне не знаешь, – загадочным голосом отвечает Рауль. – 2:0.

— Жулик.

Еще несколько минут Рауль и Венди развлекаются, играя в знаменитостей. Окончательный

результат – 3:3. Надо признать, что ничья – довольно сомнительный результат для окончания соревнования, но единственной целью игры было расслабиться, и это сработало.

— Пора идти, иначе инфаркт хватит Марка Понса. Ты готова?

— Более-менее.

— Тогда пошли. Удачи, Венди.

— Тебе тоже… и большое спасибо.

Парочка входит в театр и направляется к своим местам по тому же самому боковому проходу, по

которому они выходили. Марк уже стоит на сцене с конвертом в руке. Он уже несколько минут тянет время, пространно объясняя, что означает эта премия для него, и как его победа три года назад в корне изменила жизнь. Увидев, как Венди и Рауль снова занимают свои места, Марк с облегчением выдыхает и, глубоко вдохнув, вскрывает конверт с именем победителя.

— Итак, победителем двенадцатого валенсийского фестиваля короткометражных фильмов для

молодых режиссеров становится… Венди Смит со своим фильмом “Непонятая”! Награду победителю вручает исполнительный директор фестиваля Висенте Себриан.

Венди не слышит ничего вокруг себя – ни бурные аплодисменты, ни поздравления Рауля, ни

комментарии людей, сидящих в партере. Ни-че-го. Она чувствует себя, как в той серии телесериала “Остаться в живых”, когда взрывается бомба, и от взрывной волны главные герои глохнут на несколько минут, не слыша ничего, кроме стука собственных сердец. Венди машинально встает и идет к ступенькам, ведущим на сцену. Висенте Себриан вручает ей бронзовую статуэтку крылатого коня и чек на предъявителя на три тысячи евро.

— Поздравляю, Венди, – говорит он и спускается со сцены, оставив девушку в одиночестве перед

микрофоном с бронзовым Пегасом в одной руке и чеком – в другой.

Венди все еще не может прийти в себя, пребывая в напряжении и являя собой сплошной клубок

нервов. Она победила! Венди Миннесота в чем-то там победила! Она смотрит на Рауля, сидящего в первом ряду. Тот кивает ей головой и поднимает вверх большой палец. Внезапно Венди понимает, что же произошло несколько секунд назад. Девушка, не спеша, подходит к микрофону, и аплодисменты в зале стихают.

— Вау! Большое спасибо! Я не могу поверить, правда. Большое спасибо! – начинает говорить она,

сдерживая слезы. – Я не из тех, кто великолепно чувствует себя перед микрофоном, находясь перед таким большим количеством людей и под прицелом камер и ваших мобильных телефонов. Мое место позади камеры. Мое дело – писать сценарий, руководить, как могу, съемкой, монтировать фильм. Да, мое – именно это, но сегодня мне выпала честь находиться здесь, на сцене… говорить… волноваться… стараясь осознать этот миг счастья. Я от всей души благодарю членов жюри, организаторов этого чудесного фестиваля и моего товарища по финалу – Рауля Бесаду… А также всех вас, сделавших этот день особенным в моей жизни. Огромное Вам спасибо!

Публика снова разражается овациями, когда Венди покидает сцену и идет к своему месту, где

крепко-крепко обнимает Рауля. Ей хотелось бы поцеловать парня прямо в губы, очень хотелось бы, но девушка сдерживает свой адреналин, и просто снова благодарит его за то, что он до последней минуты помогал ей.

Директор фестиваля, в свою очередь, благодарит обоих участников, членов жюри и всех

присутствующих в зале. Все встают, и в зале театра Талия гасят свет. У двенадцатого валенсийского кинофестиваля есть теперь уже официальный победитель, названный несколько минут тому назад.

Глава 59

— Позравляю, Венди. У тебя потрясающий фильм.

— Большое спасибо.

— Венди, фильм грандиозный.

— Спасибо. Тысяча благодарностей, правда, спасибо.

— Мои поздравления, Венди!

— Спасибо!

Венди уже потеряла счет поздравившим ее людям. Она и представить не могла, чтобы какая бы то ни было победа была настолько изнурительной. Девушка обменивается приветствиями с еще одним журналистом кастельянской газеты, ведущим рубрику культурных событий, и теперь старается найти тихое местечко, где можно было укрыться ото всех, но не тут-то было. Висенте Себриан тут же замечает Венди и напрвляется к ней в сопровождении представителя местного органа самоуправления и кинопродюсера. Себриан представляет всех друг другу, и между ними четырьмя завязывается разговор.

— На ее месте мог бы быть ты, – говорит Раулю Марк Понс, держа в руках бокал игристого вина. – Завидуешь? Хочешь быть там?

— Нет, не завидую, и уж тем более не хочу быть на ее месте, поверь.

— Ты прав. Это нудная сторона славы. Когда ты побеждаешь, все хотят сфотографироваться с тобой, рассказать о себе, о том, что они делают, фальшиво улыбаются тебе и впихивают свои визитки, как раздатчики бесплатных газет у дверей метро. Словом, дерьмо.

— Ты тоже прошел через это?

— Да, все было замечательно, хотя по мне самой лучшей была церемония.

— У тебя остались прекрасные воспоминания о том вечере.

— Отлично помню, что я в тот день напился вдрызг и переспал с одной куколкой, которая оказалась девчонкой здешнего политикана. Хорошо еще, что он ничего не узнал, и это не выплыло на свет.

— Ну ты и лоханулся.

— Как видишь, почти так же, как и ты, – с трудом выговаривает Понс, на которого уже начинает действовать выпитое вино. – Знаешь, ты козел. Я никогда не смогу забыть, что ты сделал.

— Ты все еще злишься на меня?

— И всегда буду злиться. Не понимаю, что ты здесь строишь из себя, после того, что натворил.

— Я праздную вместе с Венди, отмечаю ее заслуженную награду. Я единственный, кто сегодня вечером будет искренним и честным с ней.

Марк свысока поглядывает на Рауля и издает язвительный смешок.

— Честным? Ты? Не заливай! Если бы ты был честным, то признался бы, что втрескался в нее, и поэтому отказался от награды.

— Я не втрескался в Венди. У меня есть девушка, и я ее люблю.

Девушка, которая сегодняшним вечером полностью приуныла. Как только закончилось шоу, Рауль позвонил ей по телефону, чтобы сообщить окончательный результат.

— Это жюри ничего не смыслит в фильмах.

— Фильм Венди был очень хороший. Выиграть мог любой из нас.

— Не думаю, чтобы ее фильм был лучше “Ирисок”.

— Как говорится, милая, на вкус и цвет, ты же знаешь.

Валерия продолжает на чем свет стоит ругать жюри, протестуя против облома с наградой.

— Сейчас вы идете на праздник, да?

— Ага. Организаторы арендовали зал неподалеку. Сначала будет праздничный ужин, а потом дискотека с музыкой, выпивкой и диджеем... Короче, скука.

— Ты останешься там до конца вечера?

— Нет, не хочу. Так, ненадолго, чтобы поддержать Венди, и чтобы она не подумала, будто я разозлился из-за решения жюри.

— Ладно, веселись.

Рауль замечает что-то странное в голосе девушки. Он хорошо знает Вал и уверен, что с ней что-то случилось.

— Что с тобой, милая, – без обиняков спрашивает он.

— Ничего, просто очень устала. Пойду спать. Хочу встать завтра с утра пораньше и засесть за учебу.

— Это только усталость, и все?

— Эти дни выдались тяжелыми. Завтра, когда вернешься, я тебе расскажу.

— Но у тебя все в порядке, а?

— Да, думаю, да. Завтра поговорим.

— Ладно. Придешь встречать меня на вокзал?

— Конечно. Буду ждать тебя там без четверти два.

Несмотря на уверения Вал, Рауль убежден – что-то случилось, и она это скрывает, но ему не хочется давить на нее. Он тоже устал, и не стоит затевать разборки прямо сейчас. Завтра они спокойно обо всем поговорят.

Постепенно праздничный вечер доходит до непредсказуемой точки, когда не существует ни границ, ни рангов. Сигнал к началу неформального праздненства дал сам Висенте Себриан, сдернув с шеи галстук и повязав его себе на лоб, словно воинствующий самурай.

Бокалы игристой кавы быстро исчезают, подается двойной джин-тоник, и многие из присутствующих собираются вокруг стола с бесплатной выпивкой.

Из-за барной стойки Рауль с кока-колой в руках наблюдает, как Венди вовсю отмечает свой знаменательный вечер. Абсолютно раскованная и сексуальная, она танцует то с одним, то с другим, чокаясь с приглашенными под приветственные тосты всякий раз, как бокал игристого вина оказывается в ее руке. Марк Понс тоже избавился от сдерживающих его цепей и оков – на танцплощадке ему нет равных. Он подходит к Венди, встает у нее за спиной, и они оба покачиваются, танцуя в ритме диджея Тьесто. Рауль посмеивается. Надо бы, пожалуй, сфотографировать их – пусть посмотрят на себя завтра утром.

Чувственные покачивания Венди пленяют многих парней, желающих оказаться рядом с ней, но Марк решил, что победительница конкурса только его. Он берет девушку за руку и ведет к диванчикам, стоящим в самом дальнем углу зала. Рауль провожает их взглядом, наблюдая, как они смеются, о чем-то перешептываясь. Они садятся так близко друг к другу, что их головы практически соприкасаются. То ли по умыслу, то ли случайно, Марк кладет руку на ногу Венди, но, кажется, что она этого даже не замечает. Раулю не нравится все это, но должен ли он вмешиваться?

—Эй, парень! Мои поздравления, господин финалист! – громко произносит голос за его спиной.

Рауль оборачивается и видит разудало улыбающегося Висенте Себриана. Хотя Себриан уже стащил со своей головы галстук, но внешний вид – растрепанные волосы и вылезшая из брюк рубашка – не оставляет никаких сомнений, что исполнительный директор хлебнул лишнего. Он крепко обнимает Рауля и пьяно чмокает его в щеку. Парень всячески пытается высвободиться, но не тут-то было – Себриан снова притягивает его к себе.

— Думаю, пора уходить, – неловко замечает Рауль. – Завтра нужно рано вставать, чтобы успеть на

мадридский поезд.

— Уходить? Ни за что! Ты останешься здесь. Как достойный претендент на победу, каким ты был –

с пьяной решимостью заявляет утративший над собой всяческий контроль Себриан, дыхнув на него перегаром.

— Нет, правда, Висенте, я устал и хочу вернуться в гостиницу и лечь спать.

— Нет, нет и нет, – упрямо спорит мужчина, не выпуская руку Рауля. – Хочешь, я открою тебе один

секрет?

— Послушай, о чем ты… Какой секрет?

— Ты не победил бы… даже если бы не отказался от награды. Жюри больше понравился фильм

Смит.

Эта новость и радует, и огорчает Рауля. С одной стороны, ему неприятно, что он в любом случае

проиграл бы, но, с другой стороны, он рад, что его решение отказаться от премии не повлияло на окончательный результат, и Венди заслуженно победила.

— Ну и что такого? В другой раз.

— Другой раз? Ты шутишь, парень? Дорога сюда закрыта для тебя на веки вечные, тебя не захотят

здесь больше видеть. Отказаться от такой премии… Тьфу! – со злостью сплевывает на пол Висенте, едва не свалившись с ног, а Рауль пользуется этим моментом, чтобы по-тихому дать деру. Ускользнув от Себриана, парень бросает взгляд в сторону дивана, на котором продолжают сидеть Марк и Венди. Понс не терял времени даром. Его ладонь лежит на груди Венди, а сам он целует девушку в шею, подбираясь к ее рту.

Пусть это и не его дело, но Раулю не нравится, что сей развязный малый пользуется тем, что Венди

переборщила с кавой. Так что же делать?

В конце концов Рауль решает все-таки вмешаться. Подойдя к парочке, он втискивается между

ними, едва не спихнув Марка с дивана.

— Эй, парень, какого черта? Что ты делаешь?

— Нам с Венди пора уходить.

— Почему? – рассеянно спрашивает девушка. – Я хочу остаться и побыть здесь еще немного.

— Потому что завтра утром мы садимся на “птичку” до Мадрида.

— Брось, пусть она остается. Потом я провожу ее до гостиницы.

— Сейчас ты не в том состоянии.

Взгляды Рауля и Марка Понса скрещиваются.

— Ну гляди, сосунок. Ты достал меня сегодня. Позволь девушке делать то, что ей хочется.

— Венди идет со мной.

— Даже если она тебе нравится, ты ей не отец и не жених.

Рауль не хочет вестись на провокации Марка. Он встает, крепко берет девушку за руку и пытается

поднять ее с дивана. С грехом пополам Раулю удается поставить Венди на ноги.

— Рауль, что ты делаешь? Куда мы идем? – слабо сопротивляется она.

— В гостиницу, отдыхать.

Однако другой тоже не намерен так легко сдаваться. Вскочив с дивана, Марк быстро догоняет

ребят и, загораживая им дорогу, встает перед ними, вызывающе глядя на Рауля.

— Дай нам пройти, пожалуйста.

— Да кем ты себя возомнил, парнишка? По-твоему, все должны валяться у твоих ног? Я ничего не

смог сделать, чтобы помешать тебе укокошить конкурс, но здесь ты мне не указчик. Если она хочет поразвлечься со мной, то кто ты такой, чтобы мешать ей?

— Венди слишком много выпила, а ты используешь ее.

— Она совершеннолетняя, и может делать, что пожелает. И я тоже.

— Я не оставлю ее с тобой. Отойди, Марк. Мы идем в гостиницу.

Венди, присутствующая при стычке между Раулем и Марком, с некоторой растерянностью

смотрит то на одного, то на другого, не слишком вникая в суть спора, пока не осознает кое-что из услышанного.

— А для чего ты проводишь ее в гостиницу? Чтобы попользоваться самому? А может, для того,

чтобы рассказать ей, как ты отказался от премии, чтобы победила она?

— Замолчи и больше ничего не говори.

— И почему же? Ты боишься, что она узнает правду? Что она победила в конкурсе, потому что ты

отступил?

Венди словно пробудилась ото сна. Несмотря на тошноту и выпитые бокалы кавы, девушка гордо

выпрямляется, как свеча, и смотрит на Рауля.

— Это правда, то, что он говорит?

— Понимаешь… в любом случае ты…

— Конечно, правда! Это ты выиграл в конкурсе, фигляр несчастный! – торжествующе восклицает

Марк Понс, победно вскидывая руки вверх.

— Это так?

Рауль не отвечает. На краткий миг он наклоняет голову, а потом снова смотрит на девушку. Глаза

Венди наполняются слезами.

— Ты победила...

— Кретин! Больше никогда в жизни не разговаривай со мной, придурок!

Девушка, пошатываясь, выбегает из зала, налетев по пути на официанта, несущего в руках поднос,

полностью заставленный бокалами с вином. Рауль пытается побежать за ней, но Марк Понс ставит ему подножку, и он с размаху вниз лицом падает на пол рядом с разбитыми хрустальными бокалами. При падении парень больно ушиб правое колено, и теперь не может быстро подняться.

Понс наклоняется к Раулю и мстительно смеется прямо ему в лицо:

— Пусть это послужит тебе уроком, щенок, чтобы ты научился ценить вещи и не пренебрегать ими. Нет никого выше, чем дух этого фестиваля. Нет и не будет.

Глава 60

Уже больше четырех утра, но, несмотря на усталость и желание спать, она так и не сомкнула глаз. Она готовилась к экзаменам, читала, слушала песни... но делала все это вяло, без желания, ни о чем не мечтая и ничего не ожидая. Мери полностью подавлена, и ей очень грустно. Она не замечает и не понимает ничего, кроме того, что случилось сегодня. Она уже скучает по Паломе и не может не думать о ней. О девушке, которую любит, и которую, по всей вероятности, очень долго не увидит.

Ведь она даже не знает, когда Палома уезжает в Лондон. Мери надеется, что у родителей Паломы найдется хоть капля здравого смысла, и они не будут очень строги с ней, разрешив, по крайней мере, иногда пользоваться мобильником и интернетом. Впрочем, это сомнительно. Паломы по-прежнему нет в контакте, и она ничего не написала. Она совсем одинока в этом мире, и ни с кем не может поговорить. Это ли не самое натуральное похищение?

Мери выходит из комнаты выпить воды и размять ноги, которые жутко болят, ведь она так находилась и набегалась за сегодняшний день. В кухне горит свет. Это ее сестра Гадеа не спит и варит себе кофе. В университете – пора экзаменационной сессии.

— Мария, чего ты встала?

— Не могу уснуть.

— Да, мама сказала мне, что случилось. Так жалко, – говорит Гадеа, гладя сестру по руке. – Хочешь кофе?

— Да. Спасибо.

Девушки садятся за кухонный стол с чашкой горячего кофе с молоком в руках.

— Мы не разговаривали на эту тему, но ты не хочешь мне что-нибудь рассказать?

— О чем? О том, что я лесбиянка?

— О чем хочешь, – улыбается Гадеа. – Я провожу так много времени за учебой, что мне некогда даже вздохнуть, но знай – дверь моей комнаты всегда открыта, если я тебе нужна.

— Я говорю тебе то же самое.

— Спасибо.

Гадеа осторожно отпивает горячий кофе. Глядя сейчас на сестру, она понимает, как сильно та изменилась за столь короткий срок. Мария кажется совсем другим человеком. Она уже не такой ребенок, как раньше... она похорошела и повзрослела. Ей очень к лицу линзы. Жаль, что сестренке приходится проходить через переживания, но этот опыт пригодится ей в будущем. В конце концов, столь тяжкие удары судьбы закаляют тебя, делая сильнее. Она сама пережила такое, когда ее парень несколько месяцев обманывал ее с другой. Тогда казалось, что жизнь на этом закончилась... Но, тем не менее, она все преодолела, и теперь счастлива.

— Я буду скучать по Паломе, – удрученно признается сестре вконец расстроенная Мери. – Я вообще не знаю, как смогу жить без нее.

— Тяжело расставаться с человеком, которого любишь, и уж тем более так, как разлучили вас. Это неправильно и несправедливо. У ее родителей совсем нет мозгов. Но ты постепенно оживешь, вот увидишь, и у тебя останутся только хорошие воспоминания. Ты будешь вспоминать эту девушку с улыбкой.

— Не уверена, что когда-нибудь я снова смогу улыбаться.

— Улыбнешься, еще как улыбнешься! А сейчас тебе кажется, что твоя жизнь не имеет смысла, правда?

— Да, именно так я и думаю.

— Через какое-то время твоя жизнь снова обретет смысл, – убеждает сестру Гадеа, – а пока давай выход своим чувствам, делай, что тебе необходимо: кричи, плачь, топай ногами... Если нужно, говори со мной или с друзьями, но не замыкайся в себе, не забивайся в угол, сетуя на то, что случилось. Тебе будет гораздо больнее, если станешь держать все в себе.

Мария не отвечает старшей сестре и, молча, пьет кофе. Она не верит, что все будет так легко, как говорит Гадеа. Палома была самым лучшим событием в жизни, а ее потеря означает для Мери самую большую в жизни беду. Девушке хочется плакать, излить свою душу, но говорить ей ни с кем не хочется. Из-за тоски, царящей в ее душе, Мери трудно произносить какие бы то ни было слова, но она знает, где можно выплеснуть свои чувства. Рыжулька благодарит сестру за совет и поднимается со стула. Она возвращается в свою комнату и закрывает дверь. Взяв ноутбук, она кладет его на кровать, включает и ложится рядом с ним. Когда компьютер загрузился. Мери стала искать в интернете свой блог. Теперь у нее другой секрет, но блог продолжает служить ей холстом для эмоций.

УБЕЖАТЬ К БЕСКОНЕЧНОСТИ

Я осознаю свои чувства, и знаю, кто я. С некоторых пор я была счастлива и жила, как во сне, но сегодня меня разбудили, грубо растолкав. Нетерпимость, несправедливость и глупость распахнули дверь, не постучавшись, и унесли мои мечты и сон.

Не знаю, удастся ли мне снова уснуть и видеть сны. Не знаю, смогу ли я снова мечтать. Не знаю, а вдруг, это был удар прямо под дых моим мечтам, нанесенный действительностью.

Мне необходимо знать, что она рядом, чувствовать ее близость, ее запах, касаться подушечек ее пальцев и искать себя в ее зрачках. Но я знаю, что могу приблизиться к ней только в своих воспоминаниях. Бесплотные воспоминания о ней на расстоянии – единственный способ сблизиться, единственная реальность, оставшаяся у нас.

В эти мгновения я хочу только одного – убежать в бесконечность, поймать ее на пути и умчать за собой далеко-далеко к самому горизонту.

Сбежать вместе с ней от всего и от всех, представив себя единственными пережившими ураган решений.

Но я одна. Она уехала, скованная по рукам и ногам цепями произвола тех, кто должен защищать ее.

Я защитила бы ее своими поцелуями и ласками, но не могу преодолеть эти барьеры.

Грустя о ней, я найду свой платок и с улыбкой утру себе слезы.

У меня нет иного выхода, кроме как терпеть, чтобы время вылечило мою грусть.

Мария дважды перечитывает текст и нажимает кнопку “ввод”. Сообщение добавлено.

Мария писала это сообщение, не переставая плакать. Все так тяжело; трудно понять то, что с ней произошло. Ты любишь человека, который любит тебя, но не можешь быть с ним, потому что кому-то это не нравится. И ты ничего не можешь с этим поделать. Ничто не помогает – ни борьба, ни уговоры... Нет другого выбора. Только так, все кончено.

Мария выключает компьютер и оставляет его на полу, потом снимает линзы и снова ложится на кровать. Быть может, теперь она сможет уснуть.

Но как же она ошибалась. Мери закрыла глаза, но через пять минут зазвонил мобильник. Номер городской, мадридский. Девушка отвечает, обеспокоенная неожиданным звонком.

— Да? Кто это?

— Ры... жулька... Это я.

— Палома! Откуда ты звонишь?

— По городскому... Мне больно... Очень... очень больно.

Сердце Марии вот-вот лопнет. Мери вскакивает с постели и судорожно трет лицо, почти царапая его.

— Что с тобой? Палома, что с тобой случилось?

— Голова... болит... мне больно...

— Ради бога, Палома! У тебя очень сильно болит голова? Ты обо что-то ударилась? А родители? Где твои родители?

— Жаль... мне так жаль... Я... люблю... тебя.

На том конце телефона больше ничего не слышно. Несколько минут Мери впустую выкрикивает имя девушки. Но все напрасно – ответом ей служит тишина.

Сегодняшний день и так был слишком тяжелым для Марии, но этот миг неопределенности и отчаяния – самый худший за всю ее шестнадцатилетнюю жизнь.

Суббота

Глава 61

Эстер была пунктуальна, как нравится Феликсу, и пришла к нему домой ровно в десять. За

исключением Бруно и Родриго, она никогда не приходила домой ни к одному из парней, кто не являлся ее родственником. Девушка звонит в дверь и ждет, когда ей откроют. Феликс открывает почти сразу же после звонка. В черной рубашке и голубых джинсах он выглядит очень нарядным.

— Как хорошо, что ты уже здесь, – говорит Феликс, поправляя очки. – Проходи, пожалуйста.

Ребята обмениваются дружескими поцелуями, и Эстер входит в квартиру. Квартира довольно

просторная, не слишком заставленная и очень светлая. Парочка идет по длинному освещенному флуоресцентными лампами коридору к гостиной.

— Ты один?

— Вроде как. Отец ушел гулять в Ретиро, а мама в магазин, но они скоро придут, так что наш

интимный завтрак продлится недолго.

— Ничего страшного, мне хочется отведать его.

— Ты не знаешь, что говоришь… – Феликс лучится улыбкой, стоя у двери гостиной, где уже

подготовлен завтрак.

— Что все это?!

— Я не знал точно, что ты любишь, так что положил всего понемногу.

— Ой, мамочки!

Стол в гостиной превратился в шведский стол наподобие тех, что накрывают в пятизвездочных

отелях: хлебцы, фрукты, круассаны, тосты, пирожные, колбаса и даже яичница и сосиски.

— Что желаете – кофе, чай или кола-као? Могу приготовить также горячий шоколад.

— Нет-нет, не стоит, достаточно кола-као.

— Отлично, сейчас приду.

Девушка присаживается на диван и ждет, когда вернется Феликс. Старания парня приготовить

завтрак достойны восхищения. На столе даже слишком много еды, она не рассчитывала и на половину всего.

Вскоре возвращается Феликс, неся в руках поднос с двумя чашками горячего молока, чайными

ложками и банкой кола-као. Он водружает поднос на стол и садится рядом с Эстер.

— Большое спасибо. Я даже не знаю, с чего начать.

— Тебе есть из чего выбирать.

Эстер готовит себе кола-као и макает в него круассан. Феликс берет другой круассан и тоже

макает его в чашку. Парень поясняет, что круассаны такие вкусные, потому что их только что испекли. До прихода Эстер Феликс зашел в кондитерскую напротив дома и купил полдюжины круассанов. Потом каждый из ребят съел тост с маслом, а закончилось пиршество тем, что они съели яблоко, разделив его на двоих.

— Я больше не могу, – сказала Эстер, откинувшись назад.

— А яичница с сосисками?

Из груди Эстер вырывается смешок. Она наклоняется к Феликсу и гладит его по лицу, а потом

целует в губы. Когда они заканчивают целоваться, Феликс растерянно смотрит на нее.

— Это мой способ выразить тебе свою благодарность за тот грандиозный завтрак, что ты

приготовил, и извиниться за то, что не съела сосиски с яичницей. Но если я съем еще что-нибудь, я просто лопну.

— Ладно, тогда я сам все съем.

Теперь уже Эстер пребывает в полнейшей растерянности – меньше чем за пять минут парень умял

четыре сваренные им сосиски и расправился с яичницей.

— Ты всегда столько ешь?

— Чтобы поддерживать мозг в форме, нужно много протеина. К тому же завтрак – основная еда на

весь день.

— И как в тебя влезает столько еды?

— Хочешь короткий, шутливый ответ, или длинный, со всеми подробностями?

— Лучше совсем не отвечай.

Еще где-то с четверть часа ребята продолжают болтать, попутно переваривая только что

съеденный завтрак. Им очень хорошо вдвоем, но нужно приступать к занятиям, иначе они потеряют слишком много времени. Ребята поднимаются с дивана и идут в комнату Феликса. Эстер удивляет царящий в комнате порядок: ни тебе пылинки, ни соринки, ни разбросанной повсюду одежды – все аккуратно разложено по местам.

— У тебя всегда так чисто, или ты убрался к моему приходу?

— Я – аккуратист, и люблю во всем порядок. Если я не нахожу вещь сразу, то мне не доставляет

удовольствия разыскивать ее. Когда вещи лежат на своих местах, ты теряешь мало времени. Это сугубо деловой подход.

— Ты так хорошо за всем следишь, у тебя все под контролем.

— Если я могу держать все под контролем, то почему бы и не держать?

— Но ведь этим ты не даешь пути импровизации.

— Если нужна импровизация, я импровизирую, но при этом люблю иметь план А или В, а иногда и

С.

А ведь Феликсу только семнадцать. Каким же он будет, став отцом и главой семейства, имея свое

дело или руководя предприятием? Эстер живо представляет себе такую картину, хотя, возможно, с годами Феликс чуточку расслабится. Возможно, он поймет, что в жизни не стоит на всё строить планы. Если они с Феликсом начнут всерьез встречаться, то она возьмет на себя заботу о развлечениях, чтобы он получал от жизни больше удовольствия. А сейчас она всего лишь ученица и хорошая подруга.

Ребята садятся за стол, за которым Феликс обычно делает уроки, и парень объясняет Эстер, что

представляют собой функции. Эстер плохо понимает, как выглядят вертикальные и горизонтальные асимпоты. Она предпочла бы пойти на улицу и погулять вместе с Феликсом, продолжая и дальше узнавать его, но отлично понимает, что ей придется усердно заниматься учебой, пока не закончатся годовые экзамены.

— Ну как, понимаешь, что такое наклонная асимптота?

— Какая? Наклонная?

— Я же тебе только что объяснил.

— А я не поняла.

Парень встает и тяжело вздыхает. Он идет к компьютеру и ищет какую-то страничку в гугле.

Найдя желаемое, он открывает страницу и зовет Эстер.

— Вот, смотри. Здесь объясняется более понятно: “Рациональная функция имеет наклонные

асимптоты, когда степень числителя на единицу больше степени знаменателя”. Понимаешь?

Эстер в некотором смущении стыдливо мотает головой. Она видит, что парень постепенно

приходит в отчаяние, но ее выручает “школьный звонок”. На этот раз звонком оказывается мать Феликса, которая только что пришла из магазина и зовет сына, чтобы он подошел к ней.

— Подожди минутку, я помогу матери убрать покупки. Посмотри эти примеры, пока я не приду.

Они легкие.

— А я не могу пойти с тобой? Я хочу познакомиться с твоей мамой.

— Нет, у нас туго со временем. Я познакомлю тебя с ней потом.

Больше ничего не говоря, Феликс выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Как он одержим руководить всеми. А если она ни черта не понимает в этих асимптотах и мечтает

познакомиться с его матерью? И тем не менее, Эстер принимается за дело и смотрит примеры, иначе Феликс разозлится. Она два раза перечитывает примеры, но так ничего и не понимает. Ох уж эти идиотские наклонные асимптоты! Нужно подождать, когда Феликс поможет матери и вернется. Тогда он еще раз объяснит ей все получше. А пока у нее будет время полазить по интернету. Эстер заходит сначала в твиттер и видит там нечто, что ни за что в жизни не хотела бы увидеть. Она открыла страничку Феликса “АнгелИстребитель”. Это последний пользователь, угрожавший Бруно. Ее друг был прав.

Кто эта новенькая девушка в красной шапочке? Она красавица! Он никогда не видел такой замечательной девушки. Ему нравятся ее зеленые глаза, аккуратненькая, свисающая на лоб челка, нравится, как она морщит нос, когда улыбается. Ему хочется подойти и заговорить с ней, но она с этим придурком, с Бруно Коррадини. Два года назад этот кретин подложил ему свинью, смошенничал на шахматном турнире. Это из-за него он не занял первое место.

Незаметно парень подкрадывается к ним и подслушивает их разговор, спрятавшись за столбом.

— Привет, меня зовут Эстер. Рада с тобой познакомиться.

— Привет, я… Коррадини. Бруно Коррадини.

— Коррадини? Это…

— Да, как фамилия Ченоа. Но мы не родственники.

— Да, но я не это хотела сказать. Я и не знала, что Ченоа так зовут. Я собиралась спросить про

твоего отца. Он итальянец?

Она необычайно красива. Да, она сказала, что ее зовут Эстер. Он ее любит. Как пить дать, он ее любит. Ему не нужно много времени, чтобы понять это, но он-то не для нее – очкарик, ботаник, отвергнутый всеми. Кто станет с таким встречаться? А такая девушка, как она, уж точно не станет.

А хуже всего то, что она стала дружить с Коррадини. Ему этого не понять. Такая чудесная девушка не может ходить с этим карликом. Ну ничего, когда-нибудь она поймет, что этот заморыш самый худший из парней. Черт, как он его ненавидит!

Почти за два с половиной прошедших года Феликс не смог забыть Эстер. Она даже снилась ему, хотя обычно все его сны заканчиваются кошмарами. Он ее любит, очень любит, но, тем не менее, ему никогда не удавалось привлечь к себе ее внимание, даже отличными оценками. Решится ли он когда-нибудь поговорить с ней?

Видно, судьбе было угодно, чтобы тем воскресным мартовским днем он встретил ее на улице... Кажется, она нервничает. Вот она, такая красивая, быстро идет по улице. Интересно, куда?

Парень решает незаметно идти за ней. Эстер подходит к дому и звонит в домофон. Она с кем-то разговаривает, но ничего не слышно. Почему она вдруг подносит руки к лицу и грызет ногти?

Не может быть. Дверь подъезда открывает Коррадини!

Парень осторожно приближается к парочке и наблюдает за ними вблизи, встав на колени и укрывшись за деревом. Так ему лучше слышно, о чем говорят Бруно и Эстер.

— У тебя все хорошо?

— Не очень. Дело в том… Есть кое-что, что я не… Я весь вечер крутилась, вертелась… Знаешь… я

не должна была бы, понимаю, что не должна…

— Послушай, я ничего не понимаю из того, что ты говоришь.

— Это нормально, я и сама себя не понимаю.

— Рассказывай.

— Ты мне нравишься, Бруно, хочешь быть моим парнем?

Нет! Эстер – девушка этого кретина, нет! Феликс прикусывает себе язык, чтобы не заорать, и еле сдерживает себя, чтобы не выскочить из укрытия и не навалять ему тумаков прямо здесь, потому что единственное, что он хочет в этот момент, это разделаться с Бруно. Коррадини, вечно этот Коррадини. Кто-то послал этого недомерка на Землю, чтобы портить ему жизнь. Если, порой, ему не удавалось получить высокие отметки, то их всегда получал Коррадини. И единственный проигранный им школьный шахматный турнир, был проигран тоже только по его вине. Черт, у них даже психолог был один и тот же!