Могилы героев. Книга вторая

3. Нина.

Особенной красотой она не отличалась, но всегда притягивала внимание мужчин. Время в ее обществе проходило незаметно. Хотя дело конечно же не в этом. Просто иногда невозможно объяснить, почему одних любят, а других нет. Она была довольно высокого роста, статная и стройная женщина. В отличие от чеканной красоты безупречных красавиц у Нины было вполне земное лицо, выдававшее в ней и ум и чувственную натуру. У нее были темно-русые волосы тяжелые и густые и темные выразительные глаза.

В жизни ей все удавалось очень легко: учеба, любовь, дети. Но только до тех пор, пока ее счастливая звезда не закатилась.

Нине было лет семь-восемь, когда ее еще незрелый ум был очарован опереточным блеском телевизионных фильмов и спектаклей. Она представляла себя актрисой и портила родительский гардероб. Влетало ей за это по первое число, за порванные шторы, изрезанные сорочки, испорченную косметику. Отец с матерью мучились с ней как с трудным, совершенно неуправляемым ребенком. Так прошло два года. И к десяти годам на нее подействовал наконец метод кнута и пряника. Своими мечтами она не делилась больше ни с кем и собою становилась только наедине. За два года она превратилась в хитрую, сообразительную, не внушающую какого-либо доверия бестию. Но, видно, только так и выковывается настоящий характер. До шестого класса она училась из рук вон плохо, только что по два года в одном классе не задерживалась. Родители ее совсем было отчаялись, даже они в то время не смогли разглядеть в этом гадком утенке своеобразного, во многом замечательного человека. Хотя как и многие родители не были лишены по большей части беспочвенных иллюзий насчет своего чада.

Но совершенно неожиданно для окружающих в лето на тринадцатом году жизни Нина изменилась на глазах. Из начавшей прыщаветь девочки-подростка она вдруг превратилась в длинноногую, целеустремленную девушку. Она всерьез взялась за учебу, и вскоре оценки ниже четверки стали такой редкостью, что и сами четверки бросались в глаза. Незаметно Нина выдвинулась в число первых учеников и очень скоро появилась у нее общественная нагрузка и начали складываться личные отношения с людьми старше и опытней нее.

Очень медленно, день за днем, время гранило человека отличного от массового типа эпохи развитого социализма. Человека не скрывавшего от окружающих своих меркантильных интересов за развесистой "клюквой" идейной убежденности. Женщины не мещанского или скрытного характера, не бросающей вызов морали и бытовавшим нравам, но свободной в своих поступках и не зависевшей от скороспелого мнения окружающих. Едва поступив в университет, она решила полностью избавиться от родительской опеки и вышла замуж.

Произошло это в конце февраля восемьдесят четвертого года, спустя месяц после ее восемнадцатилетия. Ее суженым стал веселый, симпатичный паренек, факультетский фарцовщик Боря Лапин, Лапушка, как называли его друзья. Науки и наука-биология в частности как будущая его специальность, Борю интересовали мало, интересовали только в виде отметок в зачетке, которых он добивался только ему известными способами. В основном же Боря мотался по стране от портов Приморья до портов Прибалтики. На татской "толкучке" он вел дела с торговыми людьми из Средней Азии. А среди студенческой братии приторговывал дорогими видеокассетами с американскими боевиками и американским же шмотьем. Это был хозяйственный, хлопотливый денежный мешок, уже попавший под наблюдение компетентных органов.

Разумеется, родители Нины, узнав о бурной деятельности будущего зятя, воспротивились браку единственной дочери со спекулянтом. Но она все-таки вышла за него. Жили молодые в двухкомнатной кооперативной квартире. В конце первого курса Лапушка всеми правдами и неправдами перевелся в институт народного хозяйства, и публика в их квартире стала разнообразней. Появились среди гостей серьезные молодые люди – будущие директора и управляющие, будущие руководители предприятий и министры. На пикниках и в турпоходах, отдыхая в крымских пансионатах, на заре перемен, на заре восемьдесят пятого года, они строили планы и перекраивали географические карты, как это принято у молодых людей всех времен и народов, еще не догадываясь, что большинству их фантазий доведется воплотиться в реальность.

Между тем жизнь шла своим чередом. К восемьдесят седьмому году Нина уже нянчилась с малышами-погодками, Аней и Павликом. Сначала она взяла академический отпуск, но через год уже восстановилась на заочном отделении, справедливо полагая, что ближе к тридцати будет не до учебы. Лапушка тоже изменил отношение к высшему образованию. Прилежно посещал лекции, успешно сдавал сессии, стал серьезным и рассудительным, говорил неторопливо и обыкновенно говорил очень умные вещи. Через Нину он сошелся с комсомольскими функционерами из городской администрации, а эти люди имели уже реальную власть и право слова в сферах ему недоступных. Вскоре под эгидой молодежного сектора областного комитета ВЛКСМ он и сотоварищи открыли кафетерий на правах кооператива. Еще через полгода через тот же молодежный сектор приобрели видеомагнитофоны, цветные телевизоры и игровые автоматы. Дело расширялось.

К восемьдесят восьмому году на Лапушку обратили внимание люди наделенные властью с одной стороны и силой с практически неограниченными возможностями с другой. И тем и другим он был понятен, молодой, талантливый коммерсант, который с трибуны ли, с экрана ли телевизора страстно ратовал за хозрасчет, самоокупаемость и демократические перемены в обществе. Отличный образец "перевертышей", говоривших на одном языке с партийными боссами и уголовными авторитетами, с хозяйственниками и коммерсантами. Предсказуемый парень, делающий большие деньги.

Это тоже талант – превращать в золото все что попадает в твои руки. Лапин скупал партии краденых продуктов из воинских частей и снабжал ими сеть кафетериев по всей области. На ликероводочном заводе купил технологическую линию, замененную линией по производству фруктового сока. По смехотворной цене арендовал складские помещения в одном из совхозов под Татском и свозил туда бесхозное брошенное оборудование, в котором, собственно говоря, не нуждался. К девяностому году, переломному в истории России он уже стал дипломированным специалистом, вконец заворовавшимся делягой, потерявшим остатки совести. Ради денег он был готов на все.

К тому времени Нина тоже получила диплом. Но в отличие от супруга она безнадежно отстала от жизни. А Россия бурлила, Россия вновь помолодела на тысячу лет. И государство вновь пожирало своих детей.

Отгремел август девяносто первого года, распался Союз советских республик, и деньги хлынули в руки тех, кто успел заранее поделить жирный пирог. Деньги хлынули в их руки как жидкое дерьмо. Не было им числа, и началась давка за место под солнцем. Те, кто замешкался, кому не полагалось по чину, столпились у высокого крыльца с крепко сжатыми кулаками. Они знали за что бились, и им бросили еще одну кость – приватизацию.

К этому времени Лапушку уже тошнило от денег. И он убедил себя в том, что работал чересчур много и теперь имеет полное право как следует отдохнуть. На семье невинное желание уставшего мужчины средних лет отразилось пагубно. Чем приятней ему отдыхалось с водкой и девками, тем стремительней разваливались отношения с супругой. Любовь детей он покупал сладостями и побрякушками. А с женой сначала дошло до побоев, а позже и до развода.

Стройный красавчик-фарца незаметно превратился в обрюзгшего неопрятного мужчину, внешности которого уже не помогали ни стильная одежда, ни дорогая косметика.

Развод прошел тихо. Лапина Нина Викторовна как субъект, не имеющий постоянной работы и возможности обеспечить двух иждивенцев, была лишена на детей каких либо прав и притязаний. Лапушка даже не пытался разрешить дело полюбовно. В него, словно, бес вселился.

После развода Нина переехала к матери, отец к этому времени уже умер. Она устроилась на работу в среднюю школу учителем биологии и впала в ступор. В високосный девяносто второй год, когда Нине исполнилось двадцать шесть лет, Лапушка не детей ее лишил, он из нее душу вынул.

Вскоре Лапин женился во второй раз. Его новая жена бледная, невысокая блондинка в дела мужа не совалась, не перечила ему, ублажала. С приемными детьми была ласкова и не теряла надежду завести своих. После оказалось, что совместная жизнь с Лапушкой ее не испортила. Она так и осталась тихим и добрым человеком. А вот дети распустились, воспитание на них совершенно не действовало. Это были хитрые, сообразительные, зажравшиеся бестии, которые не давали жизни воспитателям, учителям и охранникам. Мать они не видели годами и наверняка забыли бы ее вовсе, если бы не скоротечные предутренние сновидения. Жизнь у многих крадет счастье с раннего детства, оставив вместо души маленький колючий осколок, в котором тесно и тому малому, что называется – "я".

Между тем Нина медленно, но верно теряла себя. От молодой, насмешливой и чувственной женщины осталась стареющая неопрятная баба со всеми признаками депрессивного синдрома и раннего маразма. Она то оживлялась и впадала в суетливую деловитость, то превращалась в злобного загнанного в угол зверя.

Спустя два года из школы ее уволили за прогулы. Она еще работала уборщицей, работала токарем на заводе, работала посудомойщицей. Единственного несчастья избежала она в своем положении – не опустилась до пьянства, лишающего человека последнего достоинства. Дошло бы и до этого – по наклонной она катилась стремительно. Но в марте девяносто шестого года, когда она работала уборщицей во дворце культуры, Нина познакомилась с Ивлевым.

В то время в Татске проходила конференция одной из столичных политических партий, устроить которую решили поближе к краю земли русской. Делегаты подобрались один к одному энергичные и велеречивые. В малом зале три дня подряд устраивали банкеты. Где ни попадя курили и выпивали.

Нина равнодушно смотрела на заезжих господ, ее раздражало только одно – фантастическая неряшливость. В последний день конференции, убираясь в кабинетах на третьем этаже, она в буквальном смысле столкнулась с Ивлевым. Ведро с водой едва не опрокинулось, а из рук мужчины выпала папка с бумагами и документы рассыпались по полу.

- Ох, мать моя!- Воскликнул хорошо одетый человек и улыбнулся Нине.

- Осторожней надо,- угрюмо сказала она и присела, чтобы собрать бумаги.

Из полутемной ниши, словно тень, вышагнул невысокий светловолосый парень в спортивном костюме. От неожиданности Нина вздрогнула и испуганно посмотрела на незнакомцев. Именно в этот момент между ней и Ивлевым пробежала искра. От сердца к сердцу.

- Не пугайся, маленькая,- сказал он и взял ее за руку.

И еще она заметила, что левая рука у него висит как плеть, и дышит он с затруднением.

- Вы уж меня извините,- улыбнулась Нина.

- Не стоит извинений. Все равно это мусор… Как тебя зовут?

Был ясный мартовский вечер. Пронзительный весенний вечер, когда тепло накатывает волнами с площадей и улиц, и пламенеют небеса на закате.

Чудом казалось ей обрести хотя бы часть того что было потеряно. Но за эти годы Нина изменилась так сильно, что прошли долгие месяцы, прежде чем неуверенность, забывчивость и переменчивое настроение уступили место легкому веселому нраву, а угрюмость сменилась спокойствием уважающего себя человека.

- Почему я?- Иногда спрашивала она мужа.- Неужели мы встречались раньше?

- Конечно,- привычно лгал он в ответ. Потому что не было в тот роковой день искрометного чувства любви. Он, искалеченный молниеносным мятежом собственной судьбы, опознал в замордованной неприкаянной замухрышке еще одну жертву и пожалел ее.

Вскоре она вышла за него замуж. Торжества провели без особой помпы в узком кругу. Тихо плакала от счастья мама, голова у нее стала совсем белой.

Незаметно, незатейливо закончился девяносто шестой год, и наступил хмельной, веселый год девяносто седьмой. И с первых же чисел января Нина почувствовала, что в их жизни что-то неуловимо изменилось. Сергей, словно, ушел в себя. А в конце месяца стреляли в его невесть откуда появившегося двойника. Эта история оказалась уже такой запутанной, что вскоре Нина бросила попытки разобраться в ней, приняв все как должное.

Но был еще один знак до появления в их доме Федора. И много позже Нина соотнесла его с чередой странных событий того года. Числа девятого января после обеда в их дверь позвонили. Ян несколько мгновений разглядывал гостя на мониторе видеонаблюдения, потом ушел в кабинет. Нина услышала его бесцветный голос:

- Сергей Алексеевич, к вам ГОСТЬ…

- Впусти ЕГО, Ян,- после короткой паузы отозвался Сергей.

Нина приоткрыла дверь шире, чтобы видеть коридор. В этот момент куранты гулко ударили, пробили два раза. От неожиданности Нина вздрогнула и увидела гостя. Им оказался невысокий полный мужчина лет пятидесяти пяти. Он скользнул по обстановке спокойным взглядом, заметил Нину, доброжелательно улыбнулся ей и кивнул в знак приветствия.

Сергей ждал его возле кабинета, через мгновение послышался его радушный возглас:

- Здравствуйте, Ефим Павлович!

- Здравствуйте, рад видеть вас в добром здравии.

- Не смешите меня, Ефим Павлович, какое уж тут здоровье?!

Спустя мгновение их голоса стихли. Еще через минуту Нина выглянула из гостиной, увидела возле кабинета Яна и вернулась к чтению журнала. Еще через час с небольшим двери кабинета стремительно распахнулись, и послышался громкий голос Сережи:

- Ради бога, оставьте свои поганые методы убеждения! Самохин – дело личное! Ефим Павлович, ведь мы с вами не раз обсуждали эту тему! Я выполнил все, что обещал. Но Самохин...

- Знаете… То, что вы называете личным делом, давно уже перестало быть таковым,- послышался спокойный голос посетителя.- Вы прекрасно понимаете, что вам не позволят довести акцию до конца.

- Вы мне угрожаете?!

- Упаси меня бог угрожать кому-нибудь,- усмехнулся гость.- Но вы затеяли очень опасную игру…

- Ефим Павлович, это не игра. Это жизнь! И вы это знаете не хуже меня!

- Что ж, в этом вопросе к пониманию мы вновь не пришли. В остальном же придерживайтесь обговоренного плана действий. До свидания!

- До скорой встречи, Ефим Павлович. Ян, проводи дорогого гостя.

Нина видела, как Ефим Павлович покачал головой и проследовал за провожатым. А Сережа стоял в напряженной позе, словно все еще спорил с собеседником. Потом он заметил Нину и улыбнулся ей ободряюще, как улыбался очень редко, как улыбался в их первую встречу.