Мы, монстры. Книга 3: Зверь

Глава 38. Люди — остаются

Йен не дал Нивену ничего сказать.

Это было просто — пока Нивен соберется говорить, пока поймет, что именно говорить, можно подняться на Гъярнору и спуститься обратно. Еще и Рэй нахмурился — заметил, наконец, что Нивен выглядит как-то не так. И Нивен, возможно, сейчас попытался бы еще объяснить, какой он теперь настоящий человек…

Или эльф…

Он так быстро меняет маски, что за ним не уследишь — вылитый Лаэф.

В любом случае, лучше было не ждать. Не дать сказать ни слова. Ушастый, если заговорит, может, как ни странно, переубедить любого. С Тейрином когда-то сработало. Рэй естественно его сразу же послушает. Но больше всего Йен опасался, что Нивен сможет переубедить его самого.

Он стоял почти спиной, смотрел на Рэя, и движение Йена было таким стремительным, что он вряд ли даже заметил: полшага, чтобы зайти за спину, и короткий рубящий удар ребром ладони чуть ниже затылка — Нивен сам когда-то показал эту точку.

Йен отшвырнул его, уже оседающего прямо в руки, с дороги, подальше.

Теперь — Рэй.

Рэй так и не поднял меч. Даже, кажется, не попытался.

“Черт с тобой!” — подумал Йен и сделал выпад — в плечо.

Ранение не смертельное, но вкупе со сломанными чуть раньше ребрами должно дать результат.

Рэй пошатнулся, в последний момент вскинул меч. Но было поздно.

Йен широким легким разворотом ушел от слабого ответного выпада, оказался за спиной. И тяжело ударил локтем в спину.

Рэй упал.

Удержался на колене, пришлось бить еще раз, ногой — чтоб откатился, чтобы больше не находился между Йеном и тем самым выступом на Гъярнору.

“Наверное, — подумал Йен, — это место заколдованное — с него так и хочется пострелять из лука. С чего бы иначе и Сорэн когда-то, и Риирдал сейчас выбрали одну и ту же позицию?”

Рэй откатился.

Но не упал — уперся рукой в землю, чтобы подняться.

С другой стороны уже встал на колено Нивен.

“Вот упрямые!” — мысленно фыкрнул Йен и шагнул спиной назад к самому краю.

Пока их не добьешь — будут подниматься. Но сейчас на то, чтобы подняться, им нужно немного больше времени, чем обычно. На один вдох больше. На один миг больше.

Этого мига Риирдалу должно хватить.

***

Риирдал ждал этого давно. Зверь постоянно крутился, мелькал, прятался. А теперь наконец — замер. Рэй упал, Зверь развернулся прямо к горе, Далу даже показалось, что уставился прямо на него.

Рассмотрел?

Ну, смотри.

— Я стреляю, — шепнул он и отпустил тетиву, обращаясь не к Зверю, конечно же — к Рэю. — Ты следи за небом.

Никто не увидит стрелу в небе.

Слишком быстро мелькнет.

Главное теперь — чтобы Рэй поднялся.

Дал выхватил вторую стрелу.

***

Стрела свистнула оглушительно.

И будто бы не ударила — толкнула в грудь. Было почти не больно: шатнуло назад и обожгло немного, и Йен подумал, что яда там, должно быть, полно. Риирдал по жизни ядовитый, в его колчане даже обычные стрелы хочешь не хочешь, а пропитаются какой-нибудь дрянью…

Меч выскользнул из руки — глухо ударился о камень. Долгий тягучий звук. Гул камня. Звон металла.

Все очень хорошо слышно в пустоте. Пустота была позади, тянулась, чтобы подхватить, и Йен падал в нее.

Так же долго, как гудел камень под ногой, соскальзывающей в пропасть.

Утес уходил из-под ног, бездна тянула к себе, но падение было невозможно медленным.

Йен не чувствовал, что падает. Знал, что падает, но не чувствовал. Ни страха больше, ни боли, ни злости. Снова наконец пусто.

И всё — будто со стороны. Как когда-то раньше. Ничего не важно, ничего не больно, ничего не страшно, потому что всё — со стороны.

Он так и не понял, как Рэй вскочил и оказался на краю так быстро — как успел перехватить запястье.

Он увидел, как Нивен, тоже резко поднявшись, крутанулся вокруг себя и отбил ладонью вторую стрелу.

“Ушастый-то тебе что сделал, змей? — подумал Йен. — Просишь вас, просишь: хватит убивать эльфа… Но нет…”

Мысли текли странно. Невесомо и словно бы мимо — звучали отголосками где-то вдали.

Но Йену пришлось рывком вернуться из безмолвия, из пустоты на еще один миг: чтобы шевельнуть пальцами свободной руки — бросить последние силы на то, чтобы поднять между ними и Гъярнору, откуда стрелял Риирдал, стену метели. И подумать, что, кажется, слишком много сил в это вложил. И почему-то это плохо, но он уже не знает, не помнит, почему.

Он — уходит.

Только Рэй все еще держит.

“Да отстань уже от меня!” — хотелось закричать на него. Или не кричать. Сказать что-то красивое и важное напоследок.

Сказать хоть что-то важное, потому что всю жизнь только тем и занимался, что нес чушь.

Но на губах был вкус крови и яда, губы не хотели шевелиться. Он не мог больше шевелиться.

А Затхэ отчаянно выл глубоко внутри — Затхэ хотел жить. Снова прыгнуть, вырваться, удержаться за скалу. Выбраться. Жить.

“Так давай, — подумал Йен. — Давай!”

Затхэ рванулся, и Йен смог вдохнуть еще раз, выбросить руку — и всю силу умирающего монстра вложить в удар: все той же свободной рукой — Рэю в грудь, в ту же точку, куда бил ногой.

Чтобы наконец отпустил.

Рэя швырнуло назад. Запястье выскользнуло из железной хватки.

Воздух подхватил.

Падал Йен тоже медленно.

Подумал, что, может, это развернулись за спиной крылья, и поэтому он видит белые перья вокруг. Но вспомнил, что перья должны быть алыми.

Как росчерк на флаге Даара.

А белое — это просто снег.

“Просто снег…” — последнее, что подумал Йен прежде, чем рухнуть в темную воду.

***

Алеста, все еще лежащая без сил после выматывающих полетов с химерами, страшно, хрипло закричала в полусне.

***

Тейрин, сидевший над бумагами, поднял голову — дворец донес до него эхо крика колдуньи.

Мгновение он смотрел перед собой, потом вновь опустил взгляд. У него были дела поважнее.

К тому же ему совершенно не хотелось выяснять, что случилось. Он знал, что этого не хочет этого знать.

Впервые в жизни Тейрин не хотел чего-то знать.

***

Хозяйка, ведущая зогра из стойла на выпас, вдруг встала, как вкопанная. Так резко замерла, что зогр чуть не врезался в нее, а Хоак, шедший следом, — в зогра. Она подняла взгляд — будто хотела увидеть горы за верхушками деревьев. Будто что-то там было ей очень важно, в этих горах.

Хоак в общем-то догадывался, что именно.

Просто раньше она так не делала: не замирала внезапно посреди дороги и не вздыхала так трудно, прерывисто, будто вдруг закончился воздух.

— Все в порядке? — спросил он, подошел и попытался заглянуть ей в глаза.

— Да, — ответила она. — Пойдем.

Отвернулась, так и не встретившись с ним взглядом. Потащила зогра дальше.

А еще она раньше никогда так явно ему не врала.

***

— Давай! — крикнул Дал Мирту, стоило подняться снежной стене.

Мирт сорвался со скалы мгновенно. Черной молнией врезался в белую пелену.

Дал выхватил третью стрелу. Выстрелил. Потянулся за четвертой.

Оборотни внизу бросились туда же — к утесу.

И все, о чем теперь жалел Дал, — это о том, что стрел у него меньше, чем тварей внизу.

Ну и немного о том, что не сможет больше вернуться в Даар.

Скорее всего, не сможет.

***

Оборотни рванули к утесу за мгновение до того, как перед ними поднялась снежная пелена. Дэшон не увидел, чем все закончилось, но увидел достаточно. Появление третьего человека на утесе внушило надежду — трудно было не догадаться, кто это. Трудно было не догадаться, что он появится.

“Давай, — подумал Дэшон. — Ты умный мальчик, ты вправишь им мозги…”

Но потом что-то произошло, все оказались слишком близко к краю — и надежда покрылась коркой льда, пошла трещинами.

Молчаливый рывок оборотней и снежная пелена — добили ее, разнесли ее в пух и прах.

— Вперед! — рявкнул Дэшон.

Виверны охотников сорвались с холма.

— Луки! — крикнул Дэшон.

Но прежде, чем начали бой они, увидел, как полетели стрелы с Гъярнору. Одна за другой, будто не один Риирдал оттуда стрелял — целый отряд. И каждая — в цель.

Впрочем, удивляться нечему.

Дал всегда был отличным лучником.

Дэшон тоже выхватил лук. Выстрелил раз, другой, проносясь над головами оборотней.

Те были совсем не зверьми — людьми. Бессильными сейчас против охотников. Это была не битва и даже не охота — бойня.

— Пятерка справа! — прокричал Дэшон. — За мной!

И рванул к белой пелене.

Но долететь не успел: из пелены навстречу им вынырнули белоснежные виверны. Который никто никогда не видел, которых не могло и не должно было быть. Такие же, как те гигантские волки, на которых охотился Даарен. Еще одни призраки гор.

И тут же — совсем рядом с Дэшоном — навстречу белым промчалась черная, и лишь через мгновение он понял: Мирт.

Одну из них Мирт попытался рвануть зубами за шею, но та рассыпалась снегом, вторую ударил хвостом — и та не успела отлетела, зарычала, бросилась следом за ним, скрывшимся в пелене.

Остальные — помчались навстречу Дэшону и его людям.

“С пятеркой — это я погорячился, — подумал Дэшон. — Виверн-то — с десяток…”

— Прямые выстрелы! — прокричал он. — Потом вниз!

Стрелы засвистели рядом. Одна из них — попала в глаз белой виверне, и та с воем рухнула вниз. Остальные прошли сквозь снежные завихрения — места, где мгновение назад были виверны. А через мгновение те появились вновь, совсем рядом.

— Вниз! — повторил Дэшон. — Мечи! Ближний бой!

Виверны не успеют среагировать, если бойцы будут близко. Они слишком крупные, эти белые твари, слишком размашисто движутся, и сейчас, чтобы победить, нужно использовать скорость мелких домашних животных. И быть ближе, как можно ближе.

Чтоб не объяснять это бойцам — времени на объяснения не было — Дэшон нырнул под брюхо противника первым, выхватил меч, ткнул им вверх и помчался вперед. Несколько капель крови попало на руку, остальное — пролилось за спиной. Белая рухнула вниз, не издав ни звука.

Дэшон немного удивился, что кровь теплая, но лишь немного — не до того было.

Он ушел в сторону от второй белой и нырнул под третью.

Ему не нужно было оборачиваться, чтоб увидеть: охотники идут следом. И делают все правильно.

Скоро белых монстров в небе не останется.

А те, что на земле… То и не монстры вовсе.

Тут, с призраками, Дэшону было куда проще воевать.

“И согрелся заодно“, — подбодрил он себя, стараясь не думать о том, что же происходит там, за белой пеленой.

***

К ним мчались огромные белые волки, и Нивен уже сейчас, издали видел, чувствовал, знал: они не живые. Не из его мира. Не из тех существ, которых можно остановить касанием и шепотом.

Сейчас его “я — эльф“ не поможет никак.

Значит, все-таки придется браться за кинжалы.

Что смогут кинжалы против снега?

“Посмотрим”, — подумал Нивен. И почувствовал, что ухмыляется — криво и недобро.

Сейчас, ему казалось, он сможет многое. Снег или не снег — он убьет. Всех.

Впервые за долгое время он действительно хотел убить. И убивать, пока руки вновь не станут по локоть в крови. Да, он не получит от этого прежнего удовольствия, но, возможно, ему ненадолго станет легче. Он сможет выдохнуть, выбросить из себя стоящий внутри ком, выпустить с чужой кровью.

“Ты еще не знаешь, мальчик с косичками, что будет дальше” — говорил Ух’эр когда-то с неуместной жалостью.

Об этом? Он говорил об этом?

“Твой мир, Нивен из Нат-Када, идет трещинами и кровоточит. Вскоре он будет разрушен, ты будешь разрушен”.

Ух’эр был прав.

А волки были все ближе.

Нивен покосился через плечо.

Рэй так и сидел у края, в том же месте, куда его толкнул рыжий дурак. Сидел и глядел в бездну.

— Каарэй! — крикнул Нивен.

Рэй не шелохнулся.

— Идиот… — бросил Нивен и двинулся вперед.

Волков надо перехватить пораньше. Чтоб не добежали до него.

“Идиот, идиот… — бессмысленно крутилось в голове. — Второй по счету. Это у них семейное…”

Первый героически свалился в пропасть, чтобы каким-то ненормальным образом помочь второму, а второй, кажется, сам вот-вот прыгнет следом.

При этом первый как-то не подумал для начала перебить своих колдовских тварей, а второй даже не пошевелится, чтобы их победить.

“Опять всех спасать, — с тоской подумал Нивен. — Впрочем, нет. Всех — уже не спасу. Не спас”.

Он не умеет спасать, никогда не умел.

Он, скорее, наоборот…

Первый волк прыгнул — Нивен метнул кинжал. Кувыркнулся ко второму, ударил вторым кинжалом в шею, швырнул оседающую тушу на третьего, с разворотом на колене ударил четвертого. Кинжалов мало, волков много, потому нужно не разбрасывать оружие — держать в руке.

Йен бы обязательно придумал, что сказать в связи с этим. Что-нибудь о том, что нужно помереть, чтобы эльф перестал терять свое оружие.

Кровь была теплой, горячей, струилась по рукам, брызгами летела в лицо. И больше не жглась.

“Это оно, Ух’эр? — подумал Нивен. — Все в крови… Так мир кровоточит?”

Удар, вырвать кинжал из раны, уйти от зубов и когтей, развернуться в стае мерцающих снежинок, резануть наискось, упасть на спину — под прыжок. Вспороть брюхо…

Нивен пропустил удар: лапой — по лицу, всеми когтями сразу.

Резанул по глотке. Сдохни, тварь!

А что пропустил — Мертвые с ним.

Даже не больно. Просто останется еще один шрам.

Двое волков все-таки прорвались мимо него, к краю. Пришлось откатиться назад и швырнуть кинжал, и еще раз рявкнуть:

— Рэй, чтоб тебя!

Рэй наконец развернулся.

Сразу с ударом — отсек прыгнувшему было волку голову. Поднялся.

Нивен слишком отвлекся на него, потому от следующего прыгнувшего волка пришлось откатываться — тоже к краю, чтобы подхватить меч Йена.

“И кто из нас еще разбрасывает оружие?“ — со злостью подумал он.

Вскочил, покосился на Рэя.

Тот стоял прямо, оружие держал твердо. Кажется, прыгать за Йеном не собирался — и ладно. Нивену было совершенно плевать, даже если бы прыгнул. Сейчас — плевать.

Плохой из него эльф выходит, судя по всему… Но опять же — плевать.

Если бы не тот факт, что Йен сделал слишком многое ради этого придурка. Ради всего мира, конечно, но и ради этого конкретного — в частности. И дать ему сейчас помереть — обесценить поступок Йена. Тогда тот станет мало того, что идиотским, так еще и бессмысленным.

Вся его жизнь, все их жизни — бессмысленными.

Теперь на них бросились разом.

И вместе с Рэем они ударили.

Рэй рубанул сверху вниз и ушел — наконец-то! — круговым движением от края. Нивен — привычно упал на колено, чтобы и горло, и брюхо, все под рукой.

Рядом заревели — Нивен увидел проносящуюся мимо черную виверну.

Крикнул:

— Твоя жаба?!

Рэй не ответил. Рэй рубил твердо, быстро, слишком сосредоточенно, чтоб отвлекаться: и на разговоры, и на жабу.

“Ну вот же она, у утеса! — подумал Нивен рассержено. — Прыгни! Просто прыгни, он же зовет!”

Мирт заревел снова.

Рэй снова даже не обернулся.

— Рэй! — крикнул Нивен. Почему-то казалось очень важным докричаться до него.

Хотя бы до этого.

А в следующее мгновение на Мирта, возникнув рядом с ним из ниоткуда, бросилась еще одна виверна, белоснежная. Такая же пустая и неживая, как волки, но такая же опасная. И гораздо больше. Вцепилась в Мирта, зубами, лапами, рванула вниз, и снизу, с утеса, на них, сцепившихся в черно-белый клубок, прыгнули волки.

Вместе рухнули за край, в пропасть.

“А, — подумал Нивен, — ну если так… Молодец, что не слышишь меня, Рэй”.

Успел увернуться от броска. Разворачиваясь, резанул сразу нескольких, ближайших, сначала — мечом, потом, пропарывая, — кинжалом.

Это он всегда умел.

Просто представить, что в руках мечи.

Просто представить, что Тьма все еще внутри… А что у него сейчас внутри, если не тьма?

И — разворот, разворот, еще разворот. Меч и кинжал — сплошной круг. Свист, хруст, кровь.

Он — неуловим. Их когти, их зубы, их лапы — все удары вскользь, едва касаясь, они не успевают. Он — убивает.

Кровь теплая и сладкая. Немного скользит рукоять меча в руке и в то же время — липнет.

Он знает это чувство.

Он помнит это чувство.

Волки сменили тактику — стали чаще рассыпаться под ударами. Появляться совсем рядом — и опять рассыпаться.

Когда очередной соткался из снега прямо перед ним уже в прыжке, заваливая на спину, Нивен успел ткнуть ему кинжалом в сердце. Успел увидеть, как такой же, соткавшийся, прыгает к Рэю, а еще один — хватает зубами Рэя за запястье. И меч выскальзывает из бессильно упавшей на серый камень руки.

Нивен ударил ногой своего, швырнул кинжал в того, что впился Рэю в руку.

Рэй же здоровой рукой уперся в глотку еще одному, попытавшемуся добраться до его шеи.

“Идиот, — в который раз подумал Нивен, — ты остановился! Упал и остановился! Это — конец. Никогда нельзя останавливаться…”

Еще и эта рука не снегу. Что-то важное повредила убитая Нивеном тварь, и Рэй теперь, кажется, не мог пошевелить рукой.

Его очень просто повредить. Его просто убить. Он — человек.

Нивен знал: он сам очень долго время пытался быть человеком.

Один укус какой-нибудь шавки — и рука обездвижена. Второй, скорее всего, принесет смерть…

Рэй ударил ногой, перебросил волка через себя, и тот, взлетев над пропастью, рассыпался снежинками.

Рэй поднялся на колено, подхватил меч левой рукой.

И еще двое оказалось рядом. И еще одному своему Нивен, почти не глядя, резанул по шее, второго — попытался ударить ногой под брюхо, но и тот стал снегом.

Всё вокруг рассыпалось.

Снегом, пылью, брызгами крови.

Разлетался на куски мир.

“Да, — подумал Нивен. — Мир разрушен”.

Бросил взгляд на Рэя.

Мир разрушен — но пока еще стоял Рэй. И даже успевал проткнуть одного противника. Второго — не успевал.

“Ладно, Шаайенн. Сделаем по-твоему. Монстры погибают — люди остаются”.

В конце концов, разве не к этому всё шло?

В конце концов, разве был у кого-нибудь из них выбор?

При очередном развороте Нивен прижал ладонь на мгновение к лицу, потом — отшвырнул в сторону меч, упал, откатился и впечатал сразу две руки в землю.

Выдохнул:

— Ух’эр!

На руках много крови. Своей и чужой. Ему должно хватить.

Конечно, так делать было нельзя — нельзя было замирать, падать, терять равновесие, упираться в землю. Нельзя было останавливаться. К нему неслись еще несколько тварей, и он никак не успел бы подняться, развернуться, отбиться.

Но кинжалы у него закончились. Проигрывать он отказывался.

Значит, нужно использовать другое оружие.

***

— Эйра! — крикнул Ух’эр, глядя в чернильное небо, протекающее огромными липкими каплями.

Рыжая мотнула головой, пытаясь отбросить с глаз челку, и звонко хлопнула в ладоши.

С широкой улыбкой сказала:

— Поторопитесь только, бабы базарные. Долго не удержу.

Лаэф положил руку ему на плечо, сжал. Все та же холодная цепкая хватка.

Шепнул:

— Давай я?

— Он тебя ненавидит! — фыркнул Ух’эр.

— А тебя? — выгнул бровь Лаэф.

— А мне он должен, — ухмыльнулся Ух’эр.

— Значит, тоже ненавидит, — хмыкнул Лаэф.

— Я что только что сказала? — возмутилась Эйра.

Ух’эр подмигнул Лаэфу и растворился серым зловонным туманом.

Соткался напротив Нивена. Присел. В воздухе висели белые волки-призраки. Замерла капля крови, летящая в сторону после удара ладонями в серый камень. И было тихо.

Нивен медленно оторвал одну ладонь от земли. Потом — вторую. Поднялся на колени. Поднял взгляд.

— А я говорил, — заулыбался ему Ух’эр. Заинтересованно огляделся. Кивнул на Нивена. Потом — широко взмахнул головой, будто пытаясь очертить подбородком круг в воздухе. — А я говорил, мальчик с косичками! Вот он, твой мир. Вот ты — обращаешься ко мне, как положено. С кровью и молитвой. И смотри! Даже на колени встал!

— Это я не для тебя, — сообщил Нивен. И сделал то, чего Ух’эр ожидал сейчас меньше всего — ухмыльнулся в ответ. — Упал. Случайно. Тут скользко.

Ухмыльнулся холодно, злобно, так, как умел Лаэф. И в то же время — по-своему, по-эльфийски.

Его словно подменили.

Словно Лаэф уже пробрался внутрь, уже вывернул там все наизнанку, выжег и выжрал. Впрочем, он разве не чем-то подобным занимался первые двадцать лет жизни этого существа?

Так стоит ли удивляться теперь, что при первой же потере, ощутив первую в жизни настоящую боль и горечь, оно тут же соскользнуло во тьму?

— Вот мог бы и промолчать! — обиженно надулся Ух’эр. — Сделал бы мне приятно, я бы, глядишь, тебе помог бы, чем смог…

— Ты можешь его вернуть? — спросил Нивен.

— Кого? — удивился Ух’эр.

— Йена! — процедил Нивен. Кажется, его рассердило такое удивление. Кажется, его сейчас все сердило. Бедный глупый эльфенок…

— Этого не могу, — помотал головой Ух’эр и придержал ее, чтоб не отвалилась. Тут у эльфенка трагический момент, нехорошо будет начать за головой гоняться. — Он не у меня. Его вообще теперь нигде нет, — и повторил, словно пытался распробовать, распознать вкус слов. — Затхэ больше нет…

— Я ч-что только что с-сказала?! — прошипела издали Эйра.

— Давай уже, — Нивен то ли тоже услышал ее, то ли просто решился.

Медленно поднялся. Прокрутил в руке окровавленный меч. Глянул еще раз на застывшего рядом человека в черном. На замерших в прыжке волков. На висящие в воздухе мелкие сверкающие снежинки.

— Давать чего? — прищурился Ух’эр.

Нивен усмехнулся — теперь уже не ему, теперь себе.

Задумчиво ткнул пальцем в снежинку. И по-эльфийски ровно сказал:

— Зови старшего поиграть.

— Тут какое дело… — начал Ух’эр.

Нивен глянул на него, поднял бровь, демонстрируя, что слушает. Не слишком заинтересован, но слушает.

— Я всех позову, — осторожно сообщил Ух’эр.

Нивен хмыкнул, безразлично дернул плечом.

— Зови всех, — потрогал еще одну снежинку, перевел на Ух’эра темный и мертвый взгляд. — Так даже веселее.

И Ух’эр решил, что совершенно не расстроен, что он в этой затее участвовать не будет.

Ну его, этого мальчика с косичками…

***

Нивен помнил: он затолкал их всех в подземный мир. Надо будет — затолкает еще раз.

В конце концов, он — Кеарен такхирис. Убийца богов.

Не человек. Не эльф.

Немного жаль, он очень хотел быть кем-нибудь из них.

Но он — Нивен.

Так что ему сейчас несколько снежных шавок?

“Всё правильно, — решил он. — Люди — остаются”.

А он… Он будет делать то, что умеет лучше всего.