На пажити Богоматери. Монахиня Алипия

Вспоминает Валентина С. Е.

Я ходила в церковь на Демиевку. От своей знакомой узнала, что эту же церковь посещает матушка Алипия, прозорливая старица, которая живет где-то в Голосеевском лесу. Собрались мы втроем однажды посетить матушку.

Долго бродили мы по лесу, не зная куда идти. Спустились в довольно глубокий овраг, перешли через ручей, поднялись по крутому склону и вышли к избушке. На пороге стояла женщина, она сказала, что матушка больна и никого не принимает. Это нас опечалило, но мы были довольны тем, что отыскали ее жилище. Дверь была приоткрыта и матушка, услышав наш разговор на пороге, позвала:

«Пусти ее!» Мы вошли. В маленькой келии, заставленной старой мебелью, места едва хватало пройти. В углу большой стол с банками, видимо, со святой водой, просфоры, в вазочках травы, которые обычно святят в церкви. Над столом много икон, простые, выцветшие, но от них веяло таким теплом, что я, глядя на святой угол, не сразу обратила свой взор на кровать, сплошь заложенную узелками и мешочками. На самом краю кровати, свободном от узелков, полусогнувшись, полулежала лицом к стене матушка. Приподнявшись, матушка медленно повернулась к нам. Я растерялась, не зная, что говорить, а только попросила:

«Матушка, благословите». «Бог тебя благословит», – взяла меня за руку и поцеловала ее. Я смутилась от неожиданности: «Матушка, да недостойна я, чтобы вы мне руку целовали!» «Достойна, – тихо ответила матушка и добавила, – приходи!» Стала я приходить к матушке, помогать по дому и привела к ней своих детей и мужа.

Кто-то угостил меня литровой банкой варенья из клубники. А я собиралась к матушке. Взяла это варенье, подаренное мне и баночку грибов собственного приготовления. У матушки поставила баночки на стол. Матушка взяла баночку с вареньем и говорит: «Не свое». А баночку грибов погладила по крышке и говорит: «Свой!»

Однажды пришла я к матушке совсем больная, болело все тело, внутренности, позвоночник, все суставы. Женщине, которая была у нее, матушка сказала: «Сними с нее манатки». Та подняла всю мою одежду, обнажив спину до плеч. Матушка стала молиться и крестить мне спину, плечи, голову. Погладила меня по голове, провела рукой по спине, не оставляя молитвы. Вдруг мне стало плохо настолько, что я не могла удержаться и выбежала из домика. Матушка вслед мне крикнула: «Беги подальше в овраг». У меня открылась горько-жгучая рвота и понос, думалось, и печенка из меня вылетит, так у меня внутри все выворачивалось. Придя в себя и успокоившись, я вернулась в келию. Матушка с улыбкой посмотрела на меня и говорит: «Врагов в доме много».

Как-то прихожу к матушке, а она кричит: «Пожар! Пожар!» Я ничего не поняла, какой пожар, где и что горит. Пришла домой и случайно заглянула в тумбочку письменного стола под иконами и ахнула. Все в середине выгорело от свечки, но пожара не случилось, матушкиными молитвами пламя не разгорелось.

На работе в мое дежурство рабочие повредили электрокабель, и большой промышленный район остался без света. Аварию ликвидировали, а меня на другой день вызвали в кабинет на разбирательство. Захожу в кабинет. Собралось все начальство, сидят молча, на меня смотрят. Я остановилась и не знаю, как с ними поздороваться первой, раз все молчат, да и говорю: «Благословите». Все как-то ниже опустились на своих стульях, головы в плечи втянули и молчат. Я думаю, чего они все молчат, не спрашивают, не ругают, и я стою молча. Наконец, задали какой-то вопрос, я ответила, еще что-то спросили, тоже ответила. Говорят: «Идите». Вышла я и не знаю, куда мне идти. Уволят меня или будут судить. Мне уже как-то все безразлично стало, столько я за эту ночь пережила. И пошла я к матушке, все ей рассказала. Она внимательно меня выслушала и говорит: «Не сказал бы ты, благословите, был бы тебе тюрьма на 5 лет». Слава силе Твоей, Господи!

При мне пришла к матушке женщина очень приятная на вид. Сидели в саду за домиком, разговаривали. Был ветреный день. Сильными порывами ветра гнуло деревья, лес гудел и стонал, раскачиваясь и кланяясь. Женщина спросила: «Матушка, а где мои родители?» Матушка стояла молча, устремив свой взор куда-то вверх. Порывы ветра ослабели, деревья выпрямились, и в лесу как-то сразу наступила полная тишина. Матушка продолжала стоять со взором, устремленным в небо, а я подумала: «Какая же сила в ее молитвах, если умолила Творца запретить ветру, чтобы успокоить и ободрить одну христианскую душу». Женщина поняла, где ее родители, там, где тишина и спокойствие. Низко поклонившись матушке, приняв благо- словение, спокойная, величественная, духовно красивая, она медленно направилась к калитке.

Понимала матушка язык птиц, кур, котов. Сидело нас несколько человек в саду, а на деревьях и на крыше собралось много птиц. Они щебетали, свистели и чирикали. Матушка разговаривала с ними на непонятном мне мордовском языке. По поведению птиц было видно, что они понимали слова матушки. Рядом сидел, кот Охрим. Матушка по-русски обратилась к птицам: «Вот он сидит, а я не отвечаю, если ты попадешь ему в лапы, улетай». Птицы поднялись и улетели.

Попросила матушка меня убрать в курятнике. Курочки уже уселись на насест. Залезла я в курятник, стала чистить, а петух беспокоится, кричит, норовит меня клюнуть. Матушка, обращаясь к петуху, говорит ему: «Отойди, стань в сторону, не мешай». Петух покорно повиновался, перешел в угол и сидел спокойно, пока я наводила в его доме порядок.

47 лет матушка не ела мяса.

В летнем саду в присутствии нескольких человек матушка рассказывала, что когда она сидела в тюрьме в общей камере, то все время молилась. Неожиданно совершенно беззвучно открылась дверь камеры, и вошел апостол Петр, и сказал ей: «Иди за мной». Так же бесшумно двери закрылись. На глазах у всей охраны беглецы подошли к воротам, так же бесшумно ворота открылись, а когда вышли, сами закрылись. Закрываясь, щелкнул затвор. От этого щелчка матушка как бы очнулась от сна, пришла в себя и увидела, что она на свободе. Апостол Петр сказал ей: «Беги!» И матушка побежала. Бежала долго, почти всю ночь. Добежала до виноградника, упала под куст и уснула на свободе, прямо на земле.

Но наиболее тепло и благодарно вспоминаю я матушку за спасение моего сына Сергея. Матушка сказала как-то: «До двадцати лет не возьмут в армию». Мы с мужем уже и думать об армии забыли. 11-го мая отпраздновали двадцатилетие сына, а 12-го пришли из военкомата и его забрали. Отправили служить на Дальний Восток. Прошел год его службы. Были мы с мужем у отца Трифиллия, а он и говорит: «Или гроб, или калека». Пошли мы к матушке, а она кричит: «Едь к солдату, а то останется без ног». А у меня и денег нет, и на работе надо отпрашиваться, да и где искать эту часть, где сын служит, не знаю. Я только руками развожу, растерялась, за что хвататься не знаю. Снова иду к матушке. «Едь к сыну, я тебе помогу!» Дала баночку мази какой-то, благословила на дорогу. Я как в тумане, ничего не соображаю: с одной стороны тревога за сына, а с другой, – как и куда ехать?

Где-то одолжили денег, кто-то помог взять билет на самолет. В таком тяжелом состоянии села в самолет и через 9, 5 часов оказалась на другом конце нашей планеты. Можно много рассказывать о добрых людях, встретившихся на моем пути. Один военный помог мне взять билет на поезд, довез меня почти до самого городка, где располагалась часть. Другой военный встретил меня приветливо, сказал, что Сергея увезли в госпиталь, где ему будут удалять ногу, дал машину, чтобы мне быстрее доехать до госпиталя. Наверное, каждый поймет мое состояние.

В госпитале меня пропустили к сыну. Он был в ужасном состоянии. Голову пробили табуреткой, на ноге сквозная рана, загноилась кость. Вся нога черная, воспаленная, опухшая. Но свет не без добрых людей. Опекала сына жена полковника, а сам полковник в госпитале сказал: «Чтобы этот солдат мне был здоров и с ногами!» Матушкиной мазью намазала я сыну раны, завязала, и, как матушка велела, три дня не перевязывала и не открывала раны. Сын уснул и спал двое суток. Мазь при себе держать было нельзя, и я спрятала ее под кустом. На четвертый день стали делать перевязку, нога стала светлой, рана затянулась. Я хотела еще раз намазать матушкиной мазью ногу, но баночка оказалась пуста, какой-то зверь вылизал, а может быть, просто не было уже необходимости ее применять, нога была спасена!

Отслужив положенный срок, сын возвратился домой. Мазь матушка готовила специально для определенного человека и от определенной болезни. У меня было желание помочь и другим больным, но чтобы я этого не сделала, Господь попустил съесть мазь зверю.

Сильно я повредила ногу, не повернуть, не наступить невозможно – боль невыносимая. Привезли меня в неотложку, а аппарат снимка не делает. Как его не настраивали, – не делает. Все работает, а снимка нет. Отправили меня домой ни с чем. На другой день с величайшим трудом добралась до матушки. Она взяла мою ногу и стала крутить во все стороны. Я кричу от боли, а она мне гово- рит: «Вставай и ходи». Да как ходить, когда я не могу наступить на ногу! Матушка дала мне палочку и говорит:

«Иди!» Я осторожно попробовала сначала поставить ногу, потом наступила на нее, уперлась на палочку и пошла и боли никакой не чувствовала. Так и стала ходить. Палочку эту до сих пор храню у себя.

Сварила матушка борщ. Пришли люди, я сидела с краю. Матушка говорит мне: «Наливай борщ». Я налила 11 тарелок. Пришли еще 4 человека, матушка снова мне говорит: «Наливай борщ». А я про себя думала: «Хватит ли борща?» Посмотрела в чугунок, а там половина чу- гунка борща. Я подумала, что я не заметила, как матушка встала и долила борщ. Налила я 4 тарелки и думаю, если еще придут люди, то уже не хватит борща. Снова пришли люди втроем, снова матушка ко мне обращается: «Наливай борщ». На этот раз я уже точно видела, что матушка со своего места не вставала и борщ не доливала. Подхожу наливать, открываю казанок, а там ровно половина борща, как будто я и не наливала из него – все половина. Потом поняла, Благодатью Божией пища у матушки умножалась.

Спросила я как-то у нее: «Как спастись?» Она ответила:

«Господи, помилуй!»