На предельной высоте

Глава III. ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ СТАЛИНА

Сама тема ликвидации Троцкого советской разведкой была секретна в Советском Союзе на протяжении почти половины столетия. За рубежом издавалось немало литературы на эту тему, — причём особенно много её стало, когда в начале 1980-х годов были рассекречены архивы Троцкого.

Берия и Судоплатов получили от Сталина задание ликвидировать Троцкого. Выполнять его в Мексике должен был Эйтингон.

Необходимо напомнить, что Л.Д. Троцкий — руководитель и идеолог мелкобуржуазного антикоммунистического течения, враждебного ленинизму, которому характерны резкие колебания от ультра-революционности к капитулянтству перед буржуазией, являлся ярым врагом Советской России.

Достаточно вспомнить деятельность Троцкого, когда он был одним из первых лиц в созданном Лениным государстве задолго до того, как его возглавил Сталин.

Под руководством Троцкого был залит кровью мятеж лишённых хлеба и практически заключённых в казематы моря-ков-кронштадтцев (военной операцией командовал под началом Троцкого Тухачевский), причём тысячи участников выступления были по указанию Троцкого казнены. Сохранились приказы Троцкого времён Гражданской войны, в которых он приказывал казнить без проволочек больных и раненых белогвардейских офицеров, захваченных в ходе наступательных операций Красной Армии.

По приказу Троцкого взрывались церкви и изымалось продовольствие с местных складов в районах, где и так уже царил голод. По его решению создавались «трудовые части» — на рабский труд собирались жители сёл и уездных городков (отказ грозил расстрелом всей семьи).

Это было время переплетения интересов, разнобоя мнений, противостояния множества сил. Они питались идеями и надеждами на крушение СССР, и для того, чтобы по достоинству оценить всю разрушительную энергию, исходящую от Троцкого, нужно было иметь ум, знания и опыт, которыми обладали немногие — например, Наум Эйтингон.

Плакаты, которые заказывал Троцкий, для пропаганды своего образа «великого коммунистического воителя»

Троцкий в форме красногвардейца, защищающего Советскую Россию

Троцкий в виде Св. Георгия, поражающего «гидру контрреволюции»

С момента покушения на Троцкого на Западе не прекращались нападки на Сталина за то, что он, дескать, «решал политическую проблему террористическим путём».

Разве можно сравнивать ликвидацию главного вдохновителя террора в 30-х годах в СССР с действительным решением политических проблем методами террора Англией и Америкой?

Широко известны, например, атомные бомбардировки США Хиросимы и Нагасаки в конце Второй мировой войны, когда её исход был предрешён и никакой необходимости в убийстве сотен тысяч безвинных людей не было.

Германские офицеры встречают Троцкого в Брест-Литовске, где он подписал крайне выгодный для немцев мирный договор

А как, если не терроризмом, назвать распыление американцами над Северным Вьетнамом 57 000 тонн «оранжевой смеси» — диоксина — одного из самых сильных и коварных ядов? Даже спустя десятилетия после применения он даёт о себе знать нарушениями генетического аппарата людей, врождёнными пороками у потомства, раковыми и опухолевыми заболеваниями, лейкозами и другими болезнями.

Десятилетия спустя после устранения Троцкого, ЦРУ США готовило убийц для ликвидации 58(!) политических деятелей Гватемалы; заметим — страны, отнюдь не несущей прямую угрозу для безопасности США. В 1960 году два сотрудника ЦРУ получили задание убить конголезского лидера Патриса Лумум-бу; их, правда, обошли в расторопности бельгийцы. В 1961 году США организовали ликвидацию доминиканского диктатора Рафаэля Трухильо. В 1963 году то же ЦРУ организовало переворот в Южном Вьетнаме, в ходе которого был убит президент Нго Динь Дьем. Печально известна американская операция «Мангуста», разработанная для покушения на Фиделя Кастро.

В конце тридцатых годов, когда страна готовилась к войне, Троцкий стал проповедником пораженчества и утверждал, что в случае вражеской агрессии Сталин и большевики предадут свой народ, что разгром Советского Союза в войне с фашизмом неминуем. «В одном я убеждён, — писал он, — политический режим не переживёт войну». Слова Троцкого о том, что «кремлёвская клика деморализовала армию страны и её население» с удовольствием читали в Берлине. По существу, Троцкий поощрял немцев на нападение, убеждая их в слабости советского строя, в слабости самого Сталина, в хрупкости российской военной машины.

«Кровавое перо Троцкого» Карикатура Рени

Да и в самом Советском Союзе слова Троцкого сеяли страшные семена: подрывали доверие к руководству страны. Люди недалёкие или не принимающие сталинский режим, обиженные или обездоленные в результате классовой борьбы, утверждались в мысли, что победа фашизма над СССР обеспечена, раз у страны некомпетентное и трусливое руководство, раз общество прогнило, а кремлёвская клика страну предаст. Сотни тысяч пленных, захваченных немцами в первые месяцы войны, — это был не только результат некомпетентности командиров и начальников, но и пропаганды Троцкого, его пораженческих идей.

Более того, Троцкий открыто призывал граждан советской страны к неповиновению, к свержению Сталина и его окружения — и всё это накануне самой войны, когда столкновение между СССР и фашистской Германией было неизбежным. Все, что писал и делал в этот период Троцкий, было смертельно опасным для страны, причём опыт войны показал это со всей очевидностью. Если бы Троцкий мог продолжать вести свою пропаганду, то ущерб, нанесённый ею, мог быть стократ хуже и намного губительнее.

В Кремле это знали. Докладывая Сталину о деятельности закордонной разведки в 1939 году, Лаврентий Берия сообщил ему, что левое движение в странах Запада находится в состоянии разброда из-за попыток троцкистов подчинить его себе, лишить СССР позиции лидера мирового коммунистического и рабочего движения.

Сталин, как свидетельствует Судоплатов, сделал следующий вывод: «Троцкий, или как вы его именуете в ваших делах «Старик», должен быть устранён в течение года, прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну.»

Конечно, сегодня, спустя более 60 лет после ликвидации Троцкого, кое-что видится в ином свете, чем до Второй мировой войны, и множество деталей операции в Мексике уже никогда на станут достоянием гласности. Но главное о ней известно и цепь основных событий восстановить нетрудно.

В 1929 году Лев Троцкий был выдворен из СССР и в 1932 году указом ЦИ К лишён советского гражданства за контрреволюционную деятельность.

Оказавшись за пределами страны, он вскоре стал символом противостояния между ним и его сторонниками, с одной стороны, и сталинизма и советского строя, с другой.

Словами деятельность троцкистов не ограничивалась.

Наиболее наглядный и трагический пример — соучастие троцкистов в путче 1937 года в Барселоне, направленный против правительства Народного Фронта. Как же нужно было Троцкому ненавидеть СССР, чтобы натравить своих сторонников на их братьев по оружию — только потому, что Народному Фронту помогали советские советники и военные специалисты! Подавление этого мятежа стоило больших потерь обеим сторонам.

Среди сторонников Троцкого в России были, по его собственному признанию, видные советские деятели. Например, одним из таких был Яков Блюмкин, бывший эсер, убивший в Москве германского посла Мирбаха, но впоследствии прощённый Дзержинским и работавший в системе НКВД до 1929 года, пока не был уличён в связях с Троцким и расстрелян. Размах троцкистского движения, ставшего по сути подрывной антисоветской деятельностью, заставил Кремль сделать работу внутри этого движения одним из участков разведывательной работы.

Судить об этой работе, так же, как и о самой операции в Мексике, сегодня трудно ещё и потому, что, по признанию экспертов, работавших с архивами разведки, значительная часть документов оказалась странным образом уничтожена, причём произошло это много позднее, уже во времена Хрущёва. Найдены только отдельные документы, относящиеся к периоду между августом 1940 г. и концом 1941 г. К тому же выяснилось, что и сохранившиеся документы остались целы только потому, что были включены в разные досье, непосредственно не относящиеся к данной операции.

Полковник А.-М. де лас Эрас Африка

Распоряжение Сталина о ликвидации Троцкого историки датируют сейчас мартом 1939 года. Во исполнение этого приказа, 9 июля 1939 года в разведке был составлен план агентурнооперативных мероприятий по делу «Утка», который был доложен Сталину и который, как теперь известно, был им одобрен не позднее начала августа 1939 года. Однако разведывательные мероприятия, связанные с окружением Троцкого, начались задолго до того, какой обосновался в Мексике.

В своё время, когда он ещё жил в Норвегии, в его секретариат была внедрена Мария де Лас Эрас Африка. Эта женщина была агентом НКВД, её кодовое имя было «Патрия». Эйтингон был знаком с ней также со времён гражданской войны в Испании. Однако она была известна и перебежчику Орлову, и опальному Шпигельглазу, с делом которого так толком и не разобрались. Поэтому использовать «Патрию» было нельзя. Судоплатов и Эйтингон сочли невозможным рисковать и агентом, и всей операцией в целом, и её поэтому вывели из игры.

Отъезд «Патрии» означал, что в окружение Троцкого надо было вводить каких-то новых людей. Причём эти люди должны были быть совершенно неизвестны ни Троцкому, ни кому-либо из его окружения.

Как писал П.А. Судоплатов: «К ликвидации Троцкого наряду с группой «Мать» Эйтингон привлёк проверенные кадры нашей агентуры из Испании, эмигрировавшей в Мексику. Там же в изгнании находилось республиканское правительство. Именно Эйтингон с большим риском для жизни провёл операцию по выводу руководства испанских республиканцев и компартии весной 1939 во Францию. При этом в дополнение к вывезенному в 1936 году испанскому золоту удалось эвакуировать из Барселоны значительные средства в валюте и драгоценностях. Они затем были использованы для поддержки испанской эмиграции и для создания конспиративного аппарата во Франции, Мексике и ряде стран Латинской Америки».

Эйтингон знал большинство агентов НКВД и в США, и в Западной Европе, и поэтому, естественно, мог судить, на кого из них можно было безусловно положиться. Первоначально Судоплатов предложил план, в соответствии с которым должны были быть использоваться троцкисты, завербованные Эйтингоном в Европе, в особенности — в Испании. Немаловажную роль могли сыграть здесь братья Руаны, его давние агенты. Но Эйтингон настаивал на том, чтобы в операции по ликвидации Троцкого участвовали как можно меньше известные Троцкому люди, и к тому же те, кто никогда ранее не участвовал в каких-либо операциях против его сторонников.

Особое значение он придавал созданию группы «Мать», главную роль в которой должны были сыграть Каридад Мерка-дер и её сын Рамон. Так как Рамон не был известен среди троцкистов, Эйтингон начал операцию с того, что послал Рамона в Париж под видом молодого бизнесмена. Образ, который он ему создал, был таким: искатель приключений, прожигатель жизни, плейбой, который, в силу своей эксцентричности, враждебного отношения к любым властям и показного радикализма время от времени материально поддерживает политических экстремистов.

По свидетельству Судоплатова, Эйтингон считал, что в ходе выполнения данной операции его агенты должны действовать совершенно независимо от местных резидентур в США и Мексике.

Дальше операция развивалась по тщательно разработанному сценарию. Берия распорядился, чтобы вместе с Эйтингоном в Париж для оценки группы, направляемой в Мексику, отправился Павел Судоплатов.

В июне 1939 года Георг Миллер, австрийский эмигрант, занимавший пост начальника отделения «паспортной техники», снабдил их фальшивыми документами.

Рамон Меркадер в Париже

Они отправились в Одессу, а оттуда морем в Афины, где сменили документы и на другом судне отплыли в Марсель. До Парижа добрались поездом. В Париже Судоплатов и Эйтингон встречались с членами каждой из двух групп отдельно: ни те, ни другие не знали о существовании ещё одной группы, готовящей покушение.

Тем временем семена, посеянные Эйтингоном, дали первые всходы. Первые сведения ему дали, судя по всему, те же братья Руаны, которых он завербовал в Испании. Эйтингону стало известно, что летом в Париж приедет из Нью-Йорка на тайное собрание, связанное с троцкистским IV Интернационалом, молодая женщина по имени Сильвия Аджелофф.

Сильвия, гражданка США, психолог по профессии, дружила с семьёй Троцкого. Она была убеждённой сторонницей троцкизма. Её старшая сестра Рут порой исполняла обязанности секретаря при Троцком, а Сильвия иногда помогала ей в этом. Она также принимала участие в подготовке материалов учредительной конференции создаваемого Троцким 4-го Интернационала, выполняя обязанности переводчика. НКВД удалось устроить так, что Сильвия отправилась в Париж в сопровождении агента по имени Уэйл.

В сентябре 1938 года Рамон познакомился с Сильвией Аджелофф через ещё одного агента НКВД — женщину по имени Гертруда. Меркадера ей представили как Жака Морнара, состоятельного молодого человека, сына бельгийского дипломата, в то время якобы работавшего спортивным фотокорреспондентом одного из бельгийских информационных агентств и учившегося на факультете журналистики в Сорбонне.

В феврале 1939 года Сильвия отправилась домой в Нью-Йорк, оставив возлюбленного в Париже. Меркадер объявил ей, что не может жить без неё, и согласился стать корреспондентом какой-то бельгийской газетёнки в США. Он обещал, что скоро соединится с любимой, но попал в Нью-Йорк только в сентябре. Приехал он под именем Фрэнка Джексона. Он объяснил любимой, что не хотел и не собирался участвовать в европейской войне, и поэтому по сути дела дезертировал — купил за 3 тысячи долларов канадский паспорт и покинул европейский континент.

Спустя месяц он объявил ей, что нашёл выгодную работу в Мексике и станет заниматься британским импортом в эту страну. Компания, о которой шла речь, была, естественно, фирмой Эйтингона. Меркадер дал Сильвии довольно крупную сумму денег, чтобы она бросила работу и ехала с ним в Мехико. Сильвия, которую друзья давно звали в Мексику, согласилась.

В Мехико Рамон прибыл в октябре 1939 года, поселился в туристическом центре и стал ожидать инструкций от начальства. Вскоре ему сообщили, что Каридад Меркадер и Эйтингон в ближайшее время к нему присоединятся. Рамон купил подержанный «бьюик» и чтобы не вызывать подозрений для прикрытия начал заниматься бизнесом.

В то время, как Рамон совещался с Эйтингоном и с матерью, Сильвия начала посещать виллу Троцкого в Койоакане. «Джексона» она с собой не брала, но не потому, что не доверяла ему: по её собственному признанию, она просто не хотела его компрометировать. Он был «вне политики».

Правда, в Мексике у него «стал просыпаться вкус к политической деятельности». Он стал интересоваться троцкизмом, и Сильвию это обрадовало. Она, по сути дела, стала вновь одной из секретарш Троцкого.

Напомним: на этом этапе Эйтингон не планировал использовать Меркадера в качестве исполнителя покушения, ему важнее была информация о Троцком и о самой вилле.

Эйтингон попал в Америку только в октябре 1939 года. Обстоятельства неожиданно сложились не в его пользу. Дело в том, что, стремясь исключить любую возможность провала, Су-доплатов поручил Эйтингону провести в Париже месяц с Кари-дад и Рамоном, обучая их искусству обнаружения слежки, изменению внешности и прочим тонкостям ремесла. Задержка эта, по признанию Павла Судоплатова, привела к тому, что, когда Судоплатов уже вернулся в Москву, а Меркадеры отплыли в США, началось фашистское вторжение в Польшу, а у Эй-тингона был польский паспорт. По закону его должны были ли-60 мобилизовать во французскую армию как польского беженца, либо интернировать. Эйтингону пришлось скрываться, в то время как его начальство прилагало лихорадочные усилия, чтобы исправить положение.

Рамон по-прежнему играл роль баловня судьбы, симпатизирующего Троцкому. Меркадер был способным человеком, и с помощью Эйтингона и его коллег смог достаточно быстро убедить Троцкого, что он не просто поддерживает движение троцкистов материально, но когда-нибудь сможет ему пригодиться как автор политических эссе и начинающий публицист. Заметим, что смертельный удар Рамон нанес Троцкому в тот момент, когда тот просматривал статью Меркадера, предложенную на высокий суд мэтра.

Нам трудно проникнуть в замыслы Эйтингона, когда он ещё только готовил операцию; он не делился ими ни тогда, ни спустя многие годы. Но, оценивая то, что он говорил и делал, почти невозможно избавиться от мысли, что он заставил себя согласиться с планом нападения на виллу в Койакане группой «Конь», предложенным Сикейросом, несмотря на то, что, будучи профессионалом, прекрасно сознавал, что успех такого предприятия чрезвычайно сомнителен. Тем не менее, он сделал всё, что было в его силах, чтобы обеспечить успех операции. Были наняты портные, которые сшили для нападающих полицейскую форму. Все они были оснащены автоматическим оружием, зажигательными бомбами и даже динамитными шашками, а также верёвками с якорем-кошкой и электропилой. Накануне налёта был организован банкет для местного отделения полиции, чтобы число полицейских в патрулях было как можно меньше. Из соображений конспирации Эйтингон в налёте на виллу участия не принимал.

Несмотря на то, что боевиков Сикейроса подстраховывал опытный Григулевич, попытка покушения окончилась полным провалом. Из 300 пуль, выпущенных нападавшими, 75 попало в кровать, под которой с началом атаки спрятались Троцкий и его жена. Оба они не пострадали. Расстреляв боезапас, Сикейрос и его люди, как мы уже знаем, скрылись, не удостоверившись в исходе атаки.

Такой финал акции был закономерен, если учесть, что нала-дение осуществляли простые крестьяне и шахтёры, хоть и имевшие какой-то военный опыт, но вовсе не подготовленные для специальной операции такого рода. Группа «Конь» задачу не выполнила.

Шум, который поднялся на Западе после нападения на виллу Троцкого, был оглушительным. Больше всего надрывалась печать нацистской Германии. Ей вторили газеты США и Англии, а также все националистические и эмигрантские круги. Но это было не главное, что вызвало гнев и Сталина, и Берии. Главной причиной была собственно неудача акции Сикейроса и его боевиков. Сталин потребовал отчета у Берии, тот — у своих сотрудников.

Через несколько дней после нападения свой отчёт прислал Эйтингон.

4 июня в Нью-Йорк возвратился курьер с письмом Тома. В июне за подписью Берии направляется спецсообщение в адрес Сталина и Молотова: «24 мая 1940 произведено нападение на дом Троцкого в Мехико. Наиболее полно обстоятельства освещает американская газета «Уорлд телеграф», приводим выдержки (далее следует описание, схожее с приведённым выше). По существу происшедшего нами получено из Америки донесение нашего человека.

Копия донесения прилагается:

«а) О нашем несчастье Вы знаете из газет подробно. Отчёт Вам следует, когда я или «Филипе» выберемся из страны

б) пока все люди целы, и часть уехала из страны

в) если не будет особых осложнений, через 2–3 недели приступим к исправлению ошибки, т. к. не все резервы исчерпаны

г) для окончания дела мне нужны ещё 15–20 тысяч (долларов) которые нужно срочно прислать

д) принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по первому Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания.

30 мая. Том».

И Сталин принял решение. В беседе с Судоплатовым и Берией в Кремле он, выслушав доклад разведчиков, сказал:

— Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И нам не надо будет тратить деньги на то, чтобы бороться с ними и их попытками подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом. Приступите к выполнению альтернативного плана, несмотря на провал Сикейроса, и пошлите телеграмму Эйтингону с выражением нашего полного доверия.

Наступил последний, заключительный этап операции, проводимой группой «Мать». Решение, принимаемое Рамоном и Каридад, было непростым. Рамон должен был совершить деяние, за которое почти неизбежно должен был поплатиться долгим тюремным заключением; кроме того, нельзя было исключить и то, что кто-либо из охранников или сподвижников Троцкого, окажись он на вилле, мог убить Рамона на месте.

Эйтингон пытался продумать такой сценарий, при котором Рамону удалось бы уйти, воспользовавшись всеобщим замешательством и паникой вокруг убитого. Но шансов на это, как он сознавал, было на самом деле не так уж много.

Впервые Рамон встретился с Троцким лицом к лицу только в мае, уже после нападения на виллу боевиков Сикейроса. Насмерть напуганные нападением на виллу гости Троцкого супруги Розмеры спешно покинули её 28 мая 1940 года и направились в Вера-Круц, откуда они должны были пароходом отплыть в США. От Койоаканадо Вера-Круц — добрых 450 километров, и «Джексон» (Меркадер), само собой разумеется, предложил их туда доставить на своей машине. Когда он приехал на виллу, Троцкий был на балконе. «Джексон» представился, и не упустил случая передать в подарок внуку Троцкого игрушечный планер.

В благодарность он был приглашён на чай. Наталья Седова, жена Троцкого, решила проводить друзей до парохода, и это дало Рамону возможность о многом с ней побеседовать на обратном пути. Он, кстати, отлично говорил на нескольких языках. Услужливый, обаятельный молодой человек, жених Сильвии, который лишь недавно стал интересоваться политикой, понравился Троцким. С тех пор Меркадер стал регулярно бывать на вилле в Койоакане.

Вилла Троцкого в Койоакане

В августе Рамон во время чаепития на вилле попросил Троцкого об услуге: просмотреть написанную им статью. Троцкий согласился. Найдя ее «примитивной», он вернул её автору, и Рамон обещал её переделать. Встреча была назначена на 20 августа. Развязка приближалась.

Эйтингон все же надеялся выручить и увезти Рамона после покушения. Один из предложенных им вариантов был таким: как только Рамон войдет в комнаты Троцкого, сам Эйтингон, Каридад и еще несколько агентов Эйтингона устроят шумную отвлекающую операцию: они начнут перестрелку с охранниками, симулируя новое нападение на Койоакан, и это даст возможность Меркадеру беспрепятственно совершить задуманное и даже покинуть виллу. Но от этого плана его отговорил сам Рамон. Охранников было так много, что отвлекающая операция могла привести к гибели и Каридад, и Эйтингона, и к тому же они были бы окружены несколькими десятками полицейских.

Библиотека на вилле в Койоакане, в которой был ранен Троцкий. В настоящее время здесь находится музей

Рамон Меркадер решил, что ему самому, без всякой помощи и поддержки, придется привести в исполнение смертный приговор Троцкому. Он должен был идти на виллу один.

Оставалось выбрать орудие убийства. Обсуждение этого вопроса состоялось буквально накануне акции, и в нём, кроме Рамона и Эйтингона, принимала участие и Каридад. Выбор у Рамона был небольшой. На выстрел наверняка сбежались бы охранники, да к тому же пистолет не так уж просто было пронести на виллу. Сошлись на том, что нужно воспользоваться бесшумным оружием, и выбор пал на ледоруб с острием. Рамон был мастером-альпинистом, он не раз пользовался ледорубом. Кроме того, ледоруб был невелик, и его легко было спрятать под одеждой. Рамон должен был пронести его на виллу, спрятав под перекинутым через руку плащом.

Мы говорим здесь об этом так подробно потому, что на Западе в разное время вышло несколько кинофильмов, в которых картина убийства Троцкого — или, как говорил Рамон Мерка-дер, «совершения приговора», — выглядит совершенно иначе. В них показано, что Меркадер в состоянии аффекта (или же временного помешательства) воспользовался первым же попавшимся ему на глаза предметом, а именно — садовой киркой. Это, конечно, вольные импровизации авторов. Но, кроме того, были и фильмы, в которых Рамон предстаёт просто ревнивцем, который убил Троцкого за то, что тот расточал знаки внимания его возлюбленной.

Эту последнюю трактовку событий нужно пояснить. Готовя Рамона к акции, Эйтингон и его коллеги тщательно разработали легенду, включавшую в себя бытовой мотив убийства: Рамон, баловень судьбы и плейбой, якобы отомстил Троцкому за то, что тот ухаживал за Сильвией Аджелофф, да вдобавок отговаривал от замужества, о котором её давно просил Меркадер. Кроме того, как свидетельствует генерал Судоплатов, в случае ареста Рамон должен был заявить, что и помимо истории с Сильвией, у него накопилось немало злости на Троцкого и его помощников, которые, дескать, транжирили деньги, которые он им давал на нужды движения, готовили теракты и убеждали его самого вступить в террористическую организацию, целью деятельности которой было убийство руководителей СССР.

В день покушения Рамон, одетый по последней моде и тщательно выбритый, направился на виллу в Койоакане. Эйтингон и Каридад, как было условлено, ждали его неподалеку: каждый из них сидел в своей машине с работающим двигателем. Поскольку охрана знала Рамона и беспрепятственно пропускала его, он мог так же спокойно уйти, бесшумно покончив с Троцким.

Троцкий в больнице. Он умер на следующий день после покушения

Этого, однако, не произошло. В тот момент, когда Рамон замахнулся ледорубом, Троцкий повернул голову. В результате сила удара оказалась слабее, чем Рамон ожидал, и Троцкий был только ранен. Он громко завопил, зовя на помощь. Охранники, ворвавшиеся в комнату, сбили Рамона с ног и начали избивать рукоятками пистолетов и прикладами винтовок. В доме царил переполох, к зданию начали прибывать подразделения полиции.

Поняв, что Рамону уйти не удастся, Эйтингон и Каридад быстро уехали.

Теперь им надлежало спасаться бегством.

Троцкий умер на следующий день. В Москве об этом узнали день спустя. Между тем члены группы Эйтинго-на спешно покидали место действия. Эйтингон и Каридад отплыли на Кубу. Там им пришлось пробыть почти шесть месяцев, и они могли следить за ходом процесса над Рамоном, после чего Эйтингон вместе с Каридад вернулись в Нью-Йорк. Добыв себе новые паспорта, они направились в Калифорнию. Из Сан-Франциско они отплыли в феврале 1941 года в Китай, и вернулись в Москву поездом только в мае, всего за месяц до начала Великой Отечественной войны. На выполнение операции «Утка» у них ушло два года.

В Москве Эйтингон устно доложил начальству о проведённой операции. Никаких отчётов он не писал. Но в них и не было необходимости. Все газеты мира подробно сообщили о происшедшем в Койоакане. Сталин высоко оценил заслуги всех участников операции по ликвидации Троцкого и поддержал Берию, обратившемуся к нему с предложением наградить орденами СССР 6 человек, принимавших участие в «выполнении специального задания». Так как было принято решение наградить их «без публикации», награждение было осуществлено закрытым указом Верховного Совета. Каридад Меркадер и Эйтингон получили Ордена Ленина.

А Рамон Меркадер остался в мексиканской тюрьме и провёл в ней 20 лет. Кремль не жалел средств, чтобы вытащить его из тюрьмы. Адвокаты, нанятые по указанию Берии, пытались убедить мексиканские власти, что убийство — результат внутренней свары в троцкистской среде. Но усилия их были безуспешны. Сам же Рамон продолжал утверждать, что убил Троцкого из-за принципиального несогласия с его практическими шагами. Тем временем особая группа осуществляла поддержку заключённого, снабжала его дополнительным питанием, деньгами, забота-лась о том, чтобы в отношении Рамона в тюрьме не было никаких актов жестокости и насилия со стороны уголовников. И так продолжалось все двадцать лет. При аресте у Рамона было найдено письмо, датированное 20 августа 1940 г. Из письма следовало, что он был бельгийцем по имени Жак Морнар, хорошо знакомым со многими видными троцкистами. В письме подробно излагались мотивы, толкнувшие его на убийство.

Следствие по делу Рамона вел некий полковник Салазар, который обратился к бельгийскому посланнику и получил от него всемерную помощь. Бельгийские власти, само собой разумеется, открестились от Рамона, заявив, что вся история с Жаком Морнаром — сплошная выдумка. Аналогичным образом поступили и канадцы, сразу же объявив паспорт Фрэнка Джексона фальшивкой. Правды, однако, у Рамона не могли выбить ни побоями, ни карцерами.

Наконец, за Меркадера взялся известный психолог Альфой-со Кироз Куарон. Считая, что дело «Джексона» предоставляет ему уникальную возможность для исследования, он предложил Рамону поучаствовать в «эксперименте». Пол года длился эксперимент, и за это время доктор Кироз Куарон сделал вывод, что перед ним — один из уникальнейших людей на Земле. Ему показывали, например, как собирается японская игрушка-ребус, после чего оставляли ее разобранной в полной темноте. Каждый раз Меркадер собирал ее за несколько минут.

Утверждают, что он мог собрать и разобрать в полной темноте пистолет «маузер» менее чем за 4 минуты. В ходе другого опыта ему показывали кодированные сообщения, и он часто был способен их расшифровать. У него была феноменальная память, редкое чувство координации и ощущение времени. По многим параметрам, как сделал заключение доктор, заключённый обладает «сверхъестественными качествами». Но ни один из экспериментов так и не дал тюремщикам возможности выяснить, на кого работал «Джексон».

Его личность так и оставалась невыясненной, пока Кари-дад, которая во время войны была эвакуирована в Ташкент, не проговорилась знакомому, что Троцкого убил её сын. Она была убеждена, что разговаривает с надёжным человеком, но Кари-дад ошиблась. Её собеседник выдал секрет, которым она с ним поделилась.

Просочившаяся на Запад информация позволила мексиканцам затребовать из Испании личное дело Рамона Меркаде-ра. В полицейском досье были фотографии Рамона, так что отпираться стало бесполезно: личность его была установлена.

«Перед лицом неопровержимых улик Фрэнк Джексон признал, что на самом деле является Рамоном Меркадером и происходит из богатой испанской семьи, — писал в своих воспоминаниях генерал Судоплатов. — Но он так и не признался, что убил Троцкого по приказу советской разведки…»

Первая довольно обстоятельная статья об устранении Троцкого появилась только в январе 1989 года в «Литературной газете». В ней было достаточно много домыслов и предположений, хотя в целом цепь событий была прослежена точно.

Мы убеждены, что после начала перестройки в СССР публикация такого рода не была неожиданностью для нашей матери. Помним, она показала нам статью, занимавшую целую страницу. Мама сразу обратила внимание на несколько пассажей, которые делали почти невозможным их обсуждение с ней.

В статье говорилось, что Каридад Меркадер была любовницей нашего отца, и это он вынудил её привлечь Рамона к убийству Троцкого.

В статье было мало аргументов и ссылок, но написана она была, конечно, эффектно, да и по тем временам должна была быть настоящим откровением для миллионов наших сограждан. Мы не могли не обратить внимание на то, что мать была сильно опечалена, и решили, что такие чувства вызвали именно строки, связанные с отцом и Каридад.

Мы стали успокаивать её: «Послушай, ведь всё это было ещё до войны, задолго до того, как ты познакомилась с отцом».

На наш вопрос, знала ли она обо всём, что описано в статье, мать ответила с улыбкой: «Всё может знать только Господь Бог…»

Надпись на «Литературной газете» рукой Музы Малиновской