На златом престоле

Глава 12

Князь Владимирко, довольный собой, возбуждённо прохаживался по палате, потирал руки, усмехался лукаво, говорил сидящему в молчании на лавке Ярославу:

– Обманул я Изяслава и Гезу. Пущай топерича думают, что отдам я им городки на Горыни и Бужск. Не на такого напали!

– Ты же клялся, отче! – В карих глазах княжича на мгновение полыхнул страх. – Клялся на кресте, в коем частица Животворящего Креста Господня заключена. Это крест святого короля Стефана.

– То всё глупости, сыне! – морщась, отмахнулся Владимирко. – Принудили меня силой к сей клятве. Все об этом знают.

– Кощунствуешь ты, отче! Нельзя через крест преступать! – воскликнул Ярослав.

– Замолчь! – прикрикнул на него Владимирко. – Молод ещё мне указывать! Не отдам я Изяславу ни пяди земли своей. Домажирича Ивана послал уже в Шумск с наказом. Гнать в шею посадников и тиунов киевских повелел.

– Изяслав, отче, гневом воспылает! Тотчас новую рать на Галич поведёт. И король угорский, помнишь, что сказал. Мстить, говорит, буду.

– Мстить? – Владимирко, уперев руки в бока, громко расхохотался. – Ты, сыне, словам велеречивым не верь особо. Мало ли, чего он тамо болтал. Ты шире на мир гляди. На то и князь будущий.

– Как так, отче? Поясни, – Ярослав поднял голову и искоса воззрился на отца.

– Ты на Запад глянь. Уразумей, сейчас главное противоборство у них – между папой и германским императором. Те, кто сторону папы держат – гвельфы, а супротивники их – гибеллины. И все государи в сию борьбу втянуты. Скажем чешский Владислав – на стороне императора, а угорский Геза, наоборот, за папу стоит. Так вот, да будет тебе ведомо, Ярославе, германский император Конрад ныне с Мануилом Комнином союзится. Свояченица Конрада, Берта Зульцбахская – жена Мануила. И оба императора Гезе войной угрожают. Да и не просто угрожают – Мануил вон в открытую на Дунае флот сильный держит, Сербию у угров оттягать хочет. Потому, сыне, Геза к нам на Галичину в ближайшие лета более не сунется. Не стоит его опасаться. Да и бароны у него и епископы – люди продажные. Еже что… – Владимирко не договорил. – И ещё. Показать тебе хочу.

Он полез в маленький медный ларец и достал оттуда грамоту на багряного цвета пергаменте, с золотой печатью базилевса Ромеи.

– Се – договор мой с Мануилом. Думашь, болгары с сербами просто так на помощь нам приходили? Нет, за ними – базилевс.

Ярослав развернул грамоту, стал читать. Греческий язык знал он хорошо, учителя были добрые. Споткнулся он на слове «hypospondos». Посмотрел изумлённо на отца, спросил с недоумением:

– Это что же получается? Базилевс Мануил вассалом тебя объявляет! Как же так, отец?! Всю жизнь боролся ты за самостоятельность Руси Червонной, отбивал наскоки ляхов и угров, ратился со Всеволодом Ольговичем и с Мстиславичами, а теперь! Получается, всё это ради того, чтоб перед ромеями на колени пасть?!

Ярослав с возмущением отодвинул от себя грамотицу.

– Базилевс далеко, а Киев – близко, сыне. Пускай думает Мануил, что его здесь, на Днестре и в Подунавье, власть. А на самом деле всё инако.

– Отец! Мануил – наш союзник. Это я могу понять. Но зачем он на Галич посягает? Зачем сувереном твоим себя именует?

– Иначе, сын, не было бы у меня с ним никоего соуза. Из двух зол меньшее выбирать надо, – поучительно изрёк Владимирко.

Он сел напротив Ярослава и пристально глянул ему в лицо.

– Это так. Только не думаю я, что Мануил лучше Изяслава будет. Одно хорошо – далеко он покуда. А если угров победит – рядом окажется, и тогда верности вассальной, клятв и дани от тебя потребует. И грамотку вот эту вспомнит.

– И что ты мне предлагаешь? – неодобрительно прищурил глаза Владимирко.

– С Изяславом мириться. Отдай ему эти чёртовы городки. Не стоят они крови пролитой. Был недавно в Бужске. Деревня деревней, разве стеной обведена. А Гнойница и вовсе – на болоте каком-то стоит.

Владимирко со злостью грохнул кулаком по столу.

– Вот оно! За спиной моей с ворогами мириться задумал! Знаю, сказали уже, что ты городки сии отдать хотел! Дак вот те, на, выкуси! – Он поднёс к лицу Ярослава кукиш. – Не получит Мстиславич сих городков. Ни Бужска, ни Гнойницы, ни которого!

«Млава с Ляхом донесли», – понял Ярослав, скрипнув зубами.

– Я Землю от ратей оберечь хотел, – сказал он отцу, выпрямившись и встав с лавки. – Не в чем тебе меня упрекать. А что насчёт ромеев и базилевса Мануила с тобой не согласен, так знай: ничьим холопом быть не хочу! Сам меня так учил.

– Учил. Выучил, на свою голову! Вот что, Ярославе. Поди вон! И не смей, слышишь, не смей мне перечить! Мальчишка! – Владимирко неожиданно сорвался на крик.

Ярослав спокойно вышел. У самой двери он обернулся и, презрительно усмехнувшись, спросил:

– Что, опять на князя Юрия надеешься? Да не придёт он из своего медвежьего Суздаля! А если придёт, так опоздает опять, с перепою! Брось ты за него держаться. Брось, отец, пока не поздно!

– Пошёл вон! Сказано тебе! – Владимирко снова бухнул кулаком по столу.

Когда Ярослав покорно ушёл, вдруг подумал галицкий князь, что касательно Юрия сын, наверное, прав.

Но городки он отдавать не хотел и в скором времени снарядил в Суздаль гонца.