Начала материалистической диалектики на материале ранней греческой философии

Досократовскую философию исторически следует делить на доэлейскую и послеэлейскую. Парменид обозначил противоречия раннегреческого монизма. Философия не могла развиваться далее в этих рамках. Оказавшись в тупике, в результате она сделала шаг назад. Это не означает, конечно, абсолютного регресса. Прогресс наук, в том числе и философии, не есть прямая линия, многие достижения часто сопровождаются утратами, сдачей завоёванных ранее позиций. Учения Эмпедокла, Анаксагора и Демокрита в той или иной степени являются ответом на философию Парменида, ответом на поставленные им вопросы. Эти вопросы определят дальнейший ход развития греческой философии. Несмотря на историческое величие учений и самих фигур Эмпедокла, Анаксагора и Демокрита, они идут по пути отказа от монизма и отходу от важных достижений предшествующего философского развития — и в первую очередь именно от достижений диалектики. Они становятся на точку зрения рассудочного мышления и механицизма. Тем не менее, скорее стихийно, чем сознательно эти мыслители пытаются нащупать новые пути в усложнении философии, они видят, что границы ранней примитивной ещё греческой мысли мешают движению вперёд.

По Пармениду истинно сущее бытие неизменно, не может развиваться, рождаться и погибать. Элейцы с формальной стороны пришли к абсурду с этим положением. Это означало, что необходимо возвратиться к гераклитовским принципам и к идее становления, но на более развитой основе, опирающейся на продвинутый аппарат категорий диалектической логики. Но философии ещё придётся пройти длинный путь развития, чтобы прийти к этому уже только у Гегеля, да и то в мистифицированной форме. По существу, адекватное решение этой задачи будет осуществлено лишь марксизмом.

Что касается поздних досократиков, то они пошли другим путём — придали этот характер неизменности бытия определённым материальным элементам, а реальные изменения в мире были объяснены механическим перемещением, разделением и т. п. этих элементов. Так была осуществлена попытка согласовать путь доксы и путь истины.

Учение Платона тоже было в какой-то степени ответом на эту ситуацию, но гораздо более плодотворным. Правда, и тут не обошлось без существенного регресса. Платон порвал с материалистической традицией ранней греческой философии и стал основоположником последовательного идеализма. Философия Платона была, по сути, новой эпохой в развитии античной диалектики. Платон стал разрабатывать новую онтологию, включавшую и этический аспект. Платон уже далёк от восприятия единства мира ранних материалистов. Но, жертвуя монизмом и материализмом, он прокладывает новые пути развития диалектики, обращаясь к вопросу о сущности вещей и вопросу о понятии. Аристотель, наконец, попытался подытожить всё развитие греческой мысли. Он, так или иначе, пытается дать ответы на большинство вопросов, встававших в ходе этого развития, но вышло так, что он скорее проблематизировал эти вопросы и поставил множество новых.

Качественно новый этап в развитии философии в рамках монизма и в рамках диалектической традиции в целом начнётся уже со Спинозы и продолжится Гегелем и Марксом. Античная философия не могла сделать больше, чем она сделала. Для этого нужны были обогащение социально-исторического опыта человечества и более высокий уровень развития естественных наук. Для более глубокого понимания поставленного элейцами вопроса о противоречии между разумом и чувственным опытом необходимо было понимание диалектики субъекта и объекта. Лукач показывает в «Молодом Гегеле», какую большую роль сыграли изучение Гегелем Великой Французской Революции и английской политэкономии в становлении гегелевской диалектики и в первую очередь философии субъекта и объекта в «Феноменологии духа».

Эмпедокл

Эмпедокл объявляет материальные элементы как archai. Тут почти нет ничего нового по сравнению с милетцами, но Эмпедокл отказывается от монистической традиции предшествующей философии, т. к. archai у него — это четыре элемента, а не один. Эти элементы — четыре «стихии»: огонь, воздух, земля и вода. Кроме того, движущим началом мира у него выступают не сами эти стихии, а две «силы» — Любовь и Ненависть.

Учение Эмпедокла о Любви и Ненависти как онтологических элементах представляет, на мой взгляд, больший интерес, чем собственно «физическая» часть его учения об устройстве мира. Моральные факторы выступают как нечто объективное и непосредственно связанное с физической основой мира. В этой мысли Эмпедокла есть рациональное зерно. Тема эта будет развита впоследствии Платоном, но уже в сугубо идеалистическом ключе. Следует отметить, что онтологизация и «объективизация» этических категорий у Эмпедокла идёт в разрез с тенденциями в философии этого периода. И речь не только о софистах. Например, Архелай, ученик Анаксагора и учитель Сократа, стоял на той позиции, что справедливое и безобразное — это предмет соглашения, который не имеет объективной природы.[45]

У. К. Ч. Гатри пишет:

Делить греческих философов на материалистов и идеалистов — это проблема не только ранней, но и всей античной философии, ввиду того, что сами материальное и идеальное плохо дифференцированы. Чаще это говорит в пользу материализма, но в любом случае этот момент каждый раз требует отдельного анализа.

Из того, что у Эмпедокла представляет интерес с точки зрения развития диалектики, можно также отметить его попытку поставить вопрос о сущности вещи. Определением вещи является конкретная пропорция элементов (т. е. четырёх стихий) в составе смеси в ней. С абстрактно-логической стороны это близко к пифагоризму, но подход Эмпедокла рационалистичен и уже не содержит никакой надуманной мистики. Эмпедокл решает этот вопрос с позиции материализма.

Но, несмотря на ряд диалектических подходов и постановок отдельных вопросов, в основе философии Эмпедокла лежит всё же механицизм. Вместо превращения, смерти одного и рождения другого, у Эмпедокла механистическая смесь одних и тех же элементов:

Это колоссальный шаг назад. И у Анаксагора он ещё более отчётлив — это путь от диалектики к механистической метафизике.

Анаксагор

«Ничто не рождается и не гибнет, но соединяется из вещей, которые уже есть»,— Анаксагор под вещами, «которые уже есть», подразумевает все существующие субстанции из мельчайших частиц, из которых и состоит мир. Количество видов этих субстанций бесконечно. Мы не будем даже в самых общих чертах пересказывать философскую систему Анаксагора. Она довольно подробно разработана, но её вклад в диалектику очень невелик. В интересующем нас контексте взгляды Анаксагора приближаются к взглядам атомистов.

Отметим лишь один вопрос, в развитии которого Анаксагор сыграл историческую роль в греческой философии.

Анаксагор смутно делает шаг вперёд в понимании материального и идеального. Отделяя Ум от материи (нус у него не смешан ни с чем материальным, но при этом бесконечен и присутствует везде), он вынужден придавать ему совсем другую природу, и это близко к тому, что мы сейчас зовём идеальным. Что касается роли самого Ума, то тут взгляды Анаксагора носят идеалистический характер.

Как отмечено выше, ранних греческих философов порой очень трудно разделить на идеалистов и материалистов, т. к. сами понятия идеального и материального у них довольно смазаны.

Но, например, атомистов мы уже можем чётко определять как последовательных материалистов.