Нарский Шакал (Нарский Шакал - 1)

Магия! Это слово ударило Бьяджио словно кувалда. Именно это стояло за всем происходящим: вторжением, нетерпением Аркуса - всем! И услышать, что Ричиусу Вентрану действительно магическим способом явился какой-то триец... Ошеломленный Бьяджио взял свой стакан и отпил небольшой глоток вина, не ощущая его букета. Ему придется немедленно сообщить Аркусу об этом. Но он находится во многих днях пути от Нара. Вентран наверняка успеет добраться до дролского чародея намного раньше. И невозможно предугадать, что они скажут друг другу. Если Вентран поведает чародею о вторжении...

Нет, это было бы немыслимо! В нем поднялся неудержимый гнев. Они как последние глупцы доверились этому щенку, позволили ему остаться на троне своего отца-предателя - и все ради мира в стране. И теперь их бескорыстный поступок грозит погубить все надежды на захват Люсел-Лора! Бьяджио медленно провел рукой по бедру до того места, где у него в ножнах прятался кинжал. Ножны открылись от легкого прикосновения одного пальца.

- Вы правильно сделали, что сообщили мне об этом, сэр Джоджастин, сказал Бьяджио с натянутой улыбкой. - Мне только жаль, что вы не сделали этого раньше.

- Я нелегко пришел к такому решению, граф, - ответил Джоджастин. - Я люблю этого паренька. Я пытался его остановить, но он не пожелал меня слушать. Я знал, что рано или поздно вы узнаете о случившемся. - Он помолчал, подавшись вперед для вящей убедительности. - Я поступил так ради блага Арамура, и только.

Бьяджио кивнул:

- Совершенно разумно.

- Пожалуйста, поймите меня правильно, граф. Поступок Ричиуса - это не предательство, а просто глупость. Но Арамур должен идти в ногу со временем, а это значит признавать правление Нара.

- А вы преданны Нару, не так ли, сэр?

Риторический вопрос Бьяджио несколько умиротворил старика, и он расслабился.

- Конечно! Иного и быть не может. Почему-то Дариус Вентран оказался на это не способен. А теперь и его сын тоже. Дариус отказывался видеть, какой ущерб он наносит своей стране. Я не хочу, чтобы подобное повторилось. Джоджастин опустил глаза. - Больше Вентранов не осталось. После Ричиуса придется выбрать нового главу.

- Как он похож на своего отца! - печально вздохнул Бьяджио. - Нам повезло, что здесь есть вы, не правда ли? В конце концов, если б не вы, нам и сейчас пришлось бы иметь дело с Дариусом Вентраном.

Джоджастин поднял голову, и их взгляды встретились. Взаимопонимание оказалось неожиданным. Бьяджио мрачно улыбнулся.

- Да, вы меня поняли, не правда ли?

Управляющий быстро посмотрел на застывших в ожидании Ангелов Теней.

- Не беспокойтесь на их счет, - сказал Бьяджио. - Они ничего не предпринимают без моего приказа, а зачем мне это? Вы избавили Нар от предателя, сделали нечто такое, что нам самим делать не хотелось. Почему вы так встревожены, сэр? Вы же не могли не знать, что Рошанн повсюду. И мы никогда не думали, будто убийство совершил триец. Неужели вы не догадывались, что сразу же попали под подозрение?

Старик ничего не ответил.

- И вот теперь вы себя обнаружили, - продолжал Бьяджио. - Успокойтесь: это в конце концов не лежит на вашей совести.

Джоджастин повернулся боком к двери и, уверившись в том, что за нею никого нет, отчаянно прошептал:

- Думаете, это было легко? Я не убийца, что бы вы обо мне ни думали.

- Никто вас ни в чем не обвиняет, - ответил Бьяджио. - Скорее вы герой.

Джоджастин возмущенно фыркнул.

- Я сделал то, что обязан был сделать, вот и все. Дариус губил Арамур. Он был готов навлечь на нас гнев Нара, и его это даже не волновало. Я пытался переубедить его, но он был полон благородной чуши - точь-в-точь как его сын. Кто-то должен был его остановить!

- Пожалуйста, никаких оправданий, - прервал его Бьяджио. - Как я уже говорил, вы оказали нам услугу. И вам это сошло с рук, ну не удивительно ли? Сомневаюсь, чтобы кто-то в замке вас заподозрил. Даже Ричиус ни о чем не догадался. Наверное, король вас по-настоящему любил, раз ничего не увидел.

Лицо управляющего исказила жалкая гримаса.

- И что будет теперь?

- С вами? Ничего, - жизнерадостно обронил Бьяджио.

- Не со мной! - прорычал старик. - Что будет с Арамуром?

- О, ну, это вопрос сложный. Даже если юный Ричиус вернется, мы не сможем оставить его королем. Нет, нам нужен кто-то другой. Я над этим уже задумывался, знаете ли. Ведь в конце концов никто из нас, в Наре, не был полностью уверен в преданности Ричиуса. Нам нужен человек надежный, который понимал бы Арамур.

Бьяджио встал и подошел к подлокотнику кресла Джоджастина, опустившись рядом с ним на одно колено.

- У меня есть на примете нужный человек, - маняще прошептал он. - И Аркус уже дал мне полномочия поступить так, буде понадобится. Похоже, это время пришло, правда?

Джоджастин покачал головой.

- Я поступал так не для того, чтобы стать королем, - заявил он решительно. - Я сделал это ради блага Арамура.

- Королем? - прошипел граф, бесшумно вытащив кинжал из ножен. Кажется, вы неправильно меня поняли, сэр.

Одним молниеносным движением Бьяджио сгреб серебряные волосы Джоджастина, запрокинул его голову и вмиг провел лезвием по горлу. На коже выступила полоса, из которой хлынула алая струя. Расширенные глаза Джоджастина наполнились изумлением и ужасом. Он обхватил шею руками, встал с кресла, шатаясь, и попытался закрыть рану пальцами. Булькая что-то, он протянул к Бьяджио окровавленную руку. Граф брезгливо ее оттолкнул.

- Ты убил одного из королей Нара, - тихо произнес Бьяджио. - Это всегда смерть.

Казалось, Джоджастин его не услышал. Он упал на колени, страшно хрипя перерезанной глоткой, и продолжал пронзительно смотреть на своего убийцу. Бьяджио изумленно наблюдал за стариком, не сдавшимся даже в момент смерти. Арамур растил сильных людей.

А потом Джоджастин упал, и на полу образовалась лужа крови. Бьяджио вытер клинок о жилет управляющего. Его телохранители невозмутимо наблюдали за ним. Граф слишком поздно услышал шаги в коридоре.

- Джоджастин? - прозвучал молодой голос. Дверь открылась, и в комнату просунулось виноватое лицо. - Извините, что я вас побеспокоил, но...

Бьяджио выпрямился, не пряча окровавленный кинжал, и улыбнулся светловолосому пришельцу.

- Ах-ах! Вы поймали меня с поличным!

Молодой человек стал белым как полотно. Он с ужасом воззрился на Бьяджио. Граф пожал плечами, словно маленькая девочка.

- Мне очень жаль, - сказал он. - Я тут напачкал с вашим управляющим. У вас найдутся полотенца?

Ошеломленный юноша стоял в дверях, не в силах сдвинуться с места. Бьяджио шагнул к нему, осторожно обойдя труп.

- Вы - Петвин, правильно? Друг Ричиуса? Будьте так любезны, сообщите леди Сабрине, что мне хотелось бы с ней поговорить, хорошо?

- О Боже! - воскликнул Петвин.

Его взгляд стремительно метнулся от графа к Джоджастину и обратно. Он начал было о чем-то спрашивать, но тут же выбежал из комнаты, истерично крикнув:

- Сабрина!

С громким проклятием Бьяджио поспешил следом - он успел увидеть, как молодой человек поднялся вверх по лестнице, и знаком приказал Ангелам Теней ступать за ним. Черная пара обнажила мечи и бросилась вслед за Петвином. Бьяджио шел за ними по пятам.

- Ну же, Петвин, не надо усугублять положение! - кричал он, поднимаясь по лестнице. - Мне крайне неприятно, что тут все идет не так!

Когда лестница была преодолена, они услышали звук захлопывающейся двери в дальнем конце коридора. Ангелы Теней подошли к ней и остановились, ожидая приказа своего господина. Снизу доносились крики прислуги, а потом раздался пронзительный визг Дженны, обнаружившей убитого Джоджастина. Испытывая сильную досаду, Бьяджио подошел к двери и резко постучал. Из комнаты долетел истошный женский крик и настойчивые призывы Петвина к спокойствию.

- Леди Сабрина? - позвал Бьяджио. - Приветствую! Послушайте, вы не выйдете на минутку? Мне очень нужно с вами поговорить.

Что-то во всей этой ситуации показалось графу удивительно смешным, и, отдавая приказ высадить дверь, он захихикал. Один из Ангелов Теней так ударил сапогом по замку, что дверь раскололась. Леди Сабрина испуганно вскрикнула: убийцы ворвались в ее комнату. Петвин стоял без оружия, со сжатыми кулаками, глядя на сверкающие клинки Ангелов. За его спиной пряталась перепуганная Сабрина из Горкнея. Перед тем, как войти в комнату, Бьяджио подождал секунду, а потом воздел руки, как бы шутливо признавая свое поражение.

- Хорошо, а теперь все успокойтесь. Петвин, будьте добры, позвольте мне поговорить с этой леди, а?

- Черта с два! - вызывающе отрезал Петвин.

- Что вам нужно? - вскрикнула Сабрина. - Что вы сделали с Джоджастином?

Бьяджио нахмурил брови.

- Ах, ну конечно, я очень некрасиво выгляжу, правда? Простите за невежливость, но я его убил. И я бы предпочел не делать того же с вами. Миледи, вы мне нужны. Это касается вашего мужа, видите ли.

- Убирайтесь! - вспыхнула Сабрина. - Оставьте нас в покое!

- Увы, не могу, - печально произнес Бьяджио. - Петвин, отойдите, пожалуйста.

- Нет!

Бьяджио закатил глаза.

- Боже правый! - вздохнул он.

Повинуясь щелчку изящных пальцев, Ангелы Теней двинулись вперед. Резкий взмах мечей - и Петвин оказался оттесненным к стене. Один Ангел заграбастал королеву, второй обхватил горло молодого человека затянутой в боевую перчатку рукой и сунул ему в рот кончик меча. Петвин испуганно застонал: лезвие прошло между губами и вонзилось в язык. Он поднял руки, прося пощады.

- Ну, вы только на него посмотрите! - глумливо взмахнул руками граф. Глупый мальчишка. Дурень. Как и твой король.

- Отпустите его! - закричала Сабрина.

Воин, схвативший ее, вложил меч в ножны. Его сильные руки сжимали ее так, что она не могла дышать. Она попыталась вырваться, но Ангел только стиснул ее еще крепче, и у нее вырвался мучительный вопль.

- Полегче, друг мой, - попросил Бьяджио своего слугу. - Она - нежный цветочек. Давай пока не будем обрывать ее лепестки. - Протянув руку, граф провел своими ледяными пальцами по ее щеке. Кожа девушки оказалась идеально гладкой и теплой. Бьяджио позавидовал ей. - Миледи, вы мне нужны. Вам придется передать вашему мужу мое послание.

- Ничего я не буду передавать, - с трудом выговорила Сабрина. Подонок!

- Ах, мои уши! - засмеялся граф. - И это говорит такая благородная сучка! Знаете, я постоянно удивляюсь, скольких мне приходится убеждать в том, что я не шучу! Может, все дело в моей непринужденной манере держаться? Ну так смотрите внимательно, миледи. А потом решайте.

Граф снова обратился к Петвину:

- Молодой человек, я искренне сожалею. Сегодня у вас несчастливый день.

И подал знак слуге. Ангел Теней нажал на меч и всадил его Петвину в рот, расколов череп.

Леди Сабрина отчаянно закричала. Столь оглушительного вопля Бьяджио еще никогда в жизни не слышал.

Замок Гейлов стоял на возвышении, поросшем чахлыми полевыми цветами. Это было ничем не примечательное здание, не слишком большое и не слишком роскошно убранное, от него веяло одиночеством и каком-то мрачным предчувствием. Окружавший его мутный ров напомнил Бьяджио о знаменитой паранойе Гейлов. Под возвышением распростерся утоптанный плац - огромное пространство, на котором проходили обучение и смотр талистанских всадников; позади замка находилась гигантская конюшня, вмещавшая несметное количество лошадей ополчения Гейлов, - неуклюжее строение из неровных досок, откуда в жаркие летние дни исходила отвратительная вонь. В замок Гейлов вел двадцатифутовый подъемный мост, по которому через ров можно было попасть на пыльный внутренний двор. На дворе челядь занималась хозяйственными работами, а на стенах замка во множестве расхаживали часовые в зеленых с золотом мундирах, и под их тяжелыми сапогами жалобно скрипели прочные деревянные настилы. Даже глубокой ночью раздавался в замке этот скрип от бесконечного топанья в ожидании налета, коему скорее всего не суждено произойти

Бьяджио любил этот воинственный дом. В течение многих лет он периодически приезжал сюда, всякий раз останавливаясь в одних и тех же покоях, которые талистанский король специально возвел для приема имперских гостей вроде него. Когда у Бьяджио были дела в этой части империи, он мог рассчитывать на гостеприимство Гейлов - те всегда окружали его вниманием. И подозрительностью, разумеется, тоже - но такова уж природа политики, и Бьяджио никогда на них за это не обижался. Гейлы были по большей части людьми, верными нарским идеалам. До недавнего времени они входили в число самых близких союзников Аркуса.

Барон Блэквуд Гейл демонстративно откинулся на спинку кресла, оторвав его передние ножки от пола. Он задумчиво смотрел в окно. Солнечный луч падал на его полумаску, от чего она ослепительно блестела. Слуги поспешно принесли графин вина и закуску, когда приехал граф. Бьяджио, у которого утренние события неожиданно возбудили аппетит, положил кусок мяса между ломтями хлеба и стал молча есть, с интересом наблюдая за бароном. Желание Гейла разыграть спектакль было вполне предсказуемым, и теперь он терпеливо дожидался его окончания. Стоявшие позади него Ангелы Теней смотрели на Гейла сквозь прорези напоминавших черепа масок.

- Это такая неожиданность! - заявил Гейл. Он весьма неубедительно разыгрывал обиду, но Бьяджио ему не мешал. - Честно говоря, мы с отцом подумали, что вы о нас забыли. А теперь оказывается, мы снова вам нужны. Ну... - Гейл шумно вздохнул. - Что я могу сказать?

Бьяджио пожал плечами и налил в свой кубок вина. Он медленно пил, вынуждая Гейла ждать, потом еще медленнее подбавил себе вина. Несмотря на теплую погоду, в замке было прохладно, а граф терпеть не мог холода. Гейл это знал - и специально открыл окно, чтобы в комнату залетал летний ветерок.

- Вы должны понимать, император не хотел вас обидеть, барон, промолвил наконец Бьяджио. - Но только Арамур имеет доступ к дороге Сакцен. И вполне естественно, что выбор исходного пункта для вторжения пал именно на Арамур.

- Ха! - с презрением ответил Гейл. - А по-моему, Аркус просто влюбился в этого мальчишку. Я видел, какую коронацию он ему устроил! С Вентранами всегда так. У них есть харизма, и люди не замечают их предательства. Надеюсь, теперь Аркус все видит.

- Это весьма прискорбно, - согласился Бьяджио.

Он пересказал Блэквуду Гейлу то немногое, что сам узнал, и при известии о предательстве юного Вентрана барон возликовал. Но подобно своему хворому, старому отцу, этот Гейл был настоящей гадюкой: теперь он не желал подчиниться указаниям Нара, не получив взамен чего-нибудь ценного. Люди не ошибались, утверждая, что сундуки в доме Гейла наполнены сплошь награбленным золотом.

- Прискорбно? - Гейл повернул кресло так, чтобы оказаться лицом к графу. - И это все, что вы можете сказать? Мое семейство уже много лет хранит верность вам и Аркусу. Мы были оскорблены, граф, скажу вам прямо. Я отправился в Нар с чистыми помыслами - не только для того, чтобы присутствовать на коронации этого жалкого щенка, но и чтобы просить руки леди Сабрины. А вместо этого Аркус отдал ее ему!

С каждой секундой Гейл распалялся все сильнее. Его голос громом разносился по комнате. Бьяджио подумал, что, возможно, барон действительно считает себя обиженным. Его вспышка могла навлечь на себя гнев Ангелов Теней, а это означало верную смерть. Однако граф одним своим молчанием сдержал телохранителей, одарив Гейла злобной улыбкой.

- Барон, - напевно молвил он, - успокойтесь.

- Да, конечно, - кротко сказал Гейл, опомнясь. - Но поймите, что я хочу сказать, граф. Вам следовало обратиться к нам в первую очередь. Если б вы потрудились спросить меня, я сказал бы вам, что Вентрану доверять нельзя. Господи, удивляюсь, как Аркус не понял этого после Люсел-Лора!

- Да-да, все это очень интересно, барон. Но у нас с вами есть проблема.

- У вас, может, и есть. Но не у меня.

"Ты, похоже, расхрабрился, а?" - подумал Бьяджио, устремив на барона ледяной взгляд.

- Может, забудем прошлое, друг мой? - пустил он в ход свое обаяние. Сейчас у нас с вами есть важное дело. Аркус очень, стар. Мне больно говорить об этом, но я не знаю, сколько времени ему еще осталось. Ричиус Вентран должен был отправиться в Люсел-Лор, чтобы найти магию этой страны. Он должен был принести сюда ее тайну, чтобы спасти императора. А теперь это должны сделать вы, Блэквуд Гейл.

Барон презрительно фыркнул.

- Вы говорите так, словно оказываете мне большую честь. Возможно, это было бы так, будь я избран первым. Я дал бы Нару и императору повод гордиться мною. Я показал бы вам, на что способен настоящий мужчина, а не проклятый мальчишка.

- И теперь вы получили возможность это сделать. - Бьяджио знал, что мрачный барон охотнее всего откликнется на лесть. - Право, мой друг, мы все знали, что вы прекрасно справились бы с заданием. Выбор императора обязательно пал бы на вас первого, не имей Арамур выхода на дорогу Сакцен. А арамурцы никогда не позволили бы вашим войскам войти на их территорию даже для того, чтобы пропустить их на горную дорогу. Ведь это же политика!

- Политика! - сплюнул барон. - А что будет, если император умрет, хотел бы я знать? Что вы тогда предпримете? У вас будет полным-полно забот, и Талистан может остаться без союзников в Наре.

- Император не умрет, барон. Вы позаботитесь о том, чтобы этого не случилось. И в конце концов, я ведь приехал сюда с подарком. С сегодняшнего дня Арамур возвращается Талистану. Я думал, вас это порадует.

- Если б император умер, Арамур все равно стал бы нашим, - парировал Гейл. - Только он один и не давал нам захватить его силой. - Из-под серебряной маски злобно блеснул глаз. - Отвечайте на мой вопрос, граф: что, если император умрет? Какие действия вы предпримете, чтобы справиться с Эрритом и другими членами Железного Круга?

Бьяджио бесстрастно улыбнулся.

- Я не привык подвергаться допросам. И должен сказать, мне это не нравится. Совсем не нравится. Я сам допрашиваю.

Блэквуд Гейл улыбнулся.

- Вам стоило бы подумать над этим вопросом. Никто не вечен. Даже император. Я знаю, Аркус вам очень дорог, но вам следует обдумать все варианты. Не только ради меня, но и ради вас самого. В конце концов, Эррит вам не друг. Если вы заявите свои права на трон, он станет вам мешать.

- Епископ меня не тревожит, барон. Меня тревожит Аркус. Вы позаботитесь о том, чтобы он не умер. Вы отправитесь в Люсел-Лор и найдете чары, которые могут его спасти. А если вы найдете Ричиуса Вентрана, то привезете его обратно. Живым.

- И что я получу за этот великий подвиг, граф? Я уже потерял немало воинов, сражаясь с трийцами по воле Аркуса. Зачем мне делать это еще раз?

Именно этого вопроса и дожидался Бьяджио. Он неспешно насадил на крючок наживку.

- Вам мало Арамура?

- Как я уже сказал, Арамур все равно со временем отошел бы к Талистану. А я очень терпелив.

- Ну, тогда, наверное, мне следует сделать наш договор более привлекательным, - произнес Бьяджио.

Он сделал быстрый взмах в сторону телохранителей, отправив одного из Ангелов прочь. Блэквуд Гейл проводил воина любопытным взглядом и снова посмотрел на графа. Бьяджио молча сложил руки лодочкой под подбородком и ухмыльнулся.

- Куда он пошел? - спросил Гейл.

- У меня в карете есть еще один подарок для вас. Покажите мне хотя бы долю своего хваленого терпения.

Проглотив оскорбление, Гейл встал и прошел к двери, чтобы выглянуть в коридор. Там, в проеме, он и дожидался возвращения Ангела Теней. Позабавленный недоумением Гейла, Бьяджио рассмеялся и попросил его вернуться в комнату.

- Сядьте, пожалуйста, барон. На это уйдет несколько минут.

Блэквуд Гейл послушался и больше не пытался расспрашивать графа. Он ждал возвращения солдата, нетерпеливо барабаня пальцами по крышке стола. Наконец Ангел Теней вернулся - с женщиной на руках. Блэквуд Гейл затаил дыхание. Несмотря на то что руки и ноги у нее были связаны, а рот заткнут кляпом, он сразу же узнал ее. Граф Бьяджио едва справился с ехидным смехом при виде ошеломленного лица Гейла. Они оба встали - и Ангел Теней бросил вырывающуюся женщину к ногам барона.

- Блэквуд Гейл, - объявил Бьяджио, - я дарю вам леди Сабрину из Горкнея, бывшую королеву Арамура.

- О Боже! - простонал Гейл.

Он уставился на испуганную пленницу, онемев от изумления и похоти. Увидев его, Сабрина заплакала.

- Назовем это исправлением прошлых ошибок, - заметил граф. - Это меняет ваше отношение, друг мой?

Не в силах оторвать взгляд от девушки, Гейл спросил:

- Вы хотите сказать, что она - моя?

- На какое-то время. Видите ли, эта леди должна будет доставить мое послание своему дорогому мужу. Но до той поры - да, она ваша. Если вы согласны сделать то, о чем я вас просил.

- Как это - "до той поры"? Пусть ваше чертово послание доставит кто-то другой. Если она будет моей...

- Ну-ну, - прервал его Бьяджио, - не надо так жадничать, Блэквуд Гейл. Эта леди - единственная, кого Ричиус Вентран будет слушать. Но мне нет нужды отправлять мое послание сегодня или даже завтра. Пока берите ее. Она ваша. Договорились?

На лице Гейла появилась нечеловечески мерзкая улыбка.

- Договорились.

- Превосходно. - Граф Бьяджио подошел к великану и положил свою ледяную руку ему на плечо. Приблизив губы к самому его уху, он зашептал: А теперь слушайте меня. Если Аркус умрет, умрете и вы. Если вы не сможете найти магию, вы умрете. Если Ричиус Вентран от вас уйдет, вы умрете. Освободив барона от своих холодных объятий, он нежно добавил: - И если я буду хоть в чем-то вами недоволен, Блэквуд Гейл, вы умрете. Вы меня хорошо поняли?

Огромный талистанец кивнул.

- Прекрасно, - улыбнулся Бьяджио. - Я - Рошанн, Блэквуд Гейл. Больше никогда не забывайте о том, какова моя власть.

25

Вдоль границы Таттерака простирались бесконечные холмистые степи. Таттерак был уродливой частью Люсел-Лора: здесь, на самой неумолимой земле, жила большая часть трийцев. Человек мог навсегда затеряться в ее пустынных морщинах, так и не узнав, сколь близко он находился от моря и других живых существ. В отличие от долины Дринг Таттерак представлял собою скалистую бесцветную страну, где зимой толстым слоем лежал снег, а летнее солнце могло прожечь даже шкуру саламандры. Здесь простирались соляные пустоши северных берегов Люсел-Лора, забеленные тысячелетним прибоем. Это была страна снежных барсов - ненасытных любителей человечины, выбиравшихся на охоту из своих горных логовищ в такое время, когда у прочих зверей хватало ума впасть в спячку. Ночью Таттерак был краем бесконечных звездных просторов и жестоких зверей с горящими глазами, где воины редко отходили ко сну, не положив рядом с собой острый кинжал. И далеко на океанском берегу стоял Фалиндар, который захватил и сделал своим домом Тарн: родина Люсилера, тюрьма Дьяны.

Ричиус устало вздохнул, осматривая представшую перед ним неприветливую землю. Он больше трех недель добирался до этих мест вдоль узких потоков тающего льда, исходивших с ледников Таттерака. Он так изнемог он бесконечной езды и вида безграничных пустошей, что его захлестнула волна отчаяния. Он тихо выругался и остановил коня. Люсилер сделал то же самое.

- Таттерак! - объявил он.

В его голосе слышались радостные нотки, словно этот унылый пейзаж действительно ободрил его.

- Таттерак, - кисло повторил за ним Ричиус.

Даже название звучало отвратительно. Во время войны сотни людей приезжали в эти заброшенные места, сражаясь рядом с военачальником Кронином. Именно здесь шли самые кровопролитные бои, унесшие жизни тысяч арамурцев.

И теперь Ричиус наблюдал, как степь пытается воспрянуть к весне, и вспоминал слова Люсилера о том, что в Люсел-Лоре наступил мир.

- Мне нужно отдохнуть, - сказал он. - Я устал, и у меня болит спина. Давай ненадолго остановимся.

Люсилер мрачно взглянул в затянутое дымкой небо. Солнце еще не достигло зенита. Впереди у них были долгие часы езды.

- Ты не мог бы проехать еще немного? Теперь, когда мы достигли границы, до Дандазара осталось совсем ничего. Мы переночуем там, и ты сможешь как следует отдохнуть.

- Лошади тоже устали, Люсилер.

- Мы едем всего несколько часов. Я знаю, ты способен на большее. У тебя неспокойно на душе. Почему?

Ричиус невесело улыбнулся.

- Дурные воспоминания. Я много передумал с тех пор, как мы уехали из Экл-Ная. Странно, что я нахожусь в Люсел-Лоре. Уезжая домой, я дал клятву больше никогда не возвращаться. У меня нет желания видеть что-то еще. - Он помолчал, охваченный приливом грусти. - Эти места напоминают мне об Эдгарде.

- Мне очень жаль, - ответил Люсилер. - Но нам надо ехать в Дандазар. У нас кончаются припасы, а он - единственный город в этих местах. Если мы не сделаем там остановку, то умрем от голода, не добравшись до Фалиндара.

Ричиус кивнул. Он уже давно съел всю провизию, которую собрал для него Петвин, и совместными усилиями они почти прикончили запасы Люсилера. Это тоже напоминало ему прежние времена в Люсел-Лоре - голодные и тяжелые.

- А сколько останется после Дандазара? - поинтересовался Ричиус. Примерно неделя, да?

- Примерно. Но неделя - это слишком много. Припасы нам нужны прямо сейчас. И ты прав насчет лошадей. Они не смогут продолжать путь, не получив настоящего отдыха.

- Я и сам вот-вот упаду, - признался Ричиус. - Ну ладно, едем в Дандазар. Но только на один день. Я не хочу рисковать.

Он надел широкий плащ, купленный ему Люсилером в Экл-Нае, надвинул капюшон на лицо. В этом одеянии он напоминал одного из городских прокаженных, но зато нельзя было разглядеть его лицо.

- Я тоже не хочу рисковать, - засмеялся Люсилер. После отъезда из города нищих жуткий наряд Ричиуса постоянно смешил трийца. Однако он являлся необходимостью: Люсилер объяснил, что трийцы теперь с большим подозрением относятся к нарцам и вполне могут счесть Ричиуса врагом. Теперь не снимай капюшон, - добавил он. - В этих местах нам могут попасться какие-нибудь всадники.

Ричиус уже обматывал лицо грязным шарфом, так что сквозь рваную серую ткань сверкали только глаза. Его должны будут сторониться как прокаженного или еще какого-то ущербного больного изгоя. Ему ничто не угрожает, если все переговоры будет вести Люсилер.

- Боже, до чего же под ним жарко! - воскликнул он. - Постарайся найти нам отдельную комнату. Я не намерен всю ночь провести в этом тряпье.

- Я сделаю что смогу. И больше не говори "Боже", Ричиус. Трийцы знают это слово. Оно может тебя выдать.

- Не беспокойся, - досадливо проворчал Ричиус. - Я не буду открывать рта. А уж если мне придется что-нибудь говорить, я буду кричать "Лумис и Прис", как это всегда делаешь ты.

Люсилер тряхнул белыми волосами и расхохотался.

- Лоррис и Прис, - поправил он его. - И вообще это - боги дролов.

- Боги дролов, боги трийцев... Все едино. Может, вам следует немного упростить свою религию. У вас, трийцев, богов больше, чем блох на собаке.

- Их действительно много, - согласился Люсилер. - Но важных относительно мало.

- А Лоррис и Прис - важные?

Люсилер всегда предпочитал молчать насчет трийских обычаев, а Ричиуса так и подмывало раззадорить своего спутника. Он наблюдал, как морщится лицо Люсилера.

- Для дролов - важные, - отрывисто бросил триец.

- Только для дролов?

- Больше им вроде никто не поклоняется. В основном только дролы.

- А почему? - не унимался Ричиус. - В чем различие?

Люсилер сердито посмотрел на него.

- К чему столько вопросов? В долине тебя эти вещи не интересовали.

Ричиус пожал плечами.

- Мы были там слишком заняты. А мне просто хочется как можно больше узнать про Тарна. Ты не очень-то охотно о нем рассказываешь. Что значит быть дролом? Как получилось, что они поклоняются Лоррису и Прис?

Люсилер вздохнул.

- Я не ученый, Ричиус. Можешь сам спросить Тарна, когда с ним встретишься.

- Это исключено, - возразил Ричиус. - Я хочу узнать обо всем этом прежде, чем с ним встречусь. Расскажи мне о Лоррисе и Прис.

- Если я тебе расскажу, ты поедешь дальше?

Ричиус кивнул.

- Тогда едем.

Они тряхнули поводья и тронулись. Люсилер говорил, словно отец, успокаивающий капризного ребенка. Ричиус внимательно слушал, сразу же забыв о грубой ткани, натиравшей ему лицо.

- Много тысяч лет назад, - театрально начал свой рассказ триец, - в одном далеком городе на юге Люсел-Лора родились Лоррис и Прис.

- В каком именно городе?

- Чатти. Его больше не существует. Они были близнецами: Лоррис мальчик, а Прис - его красавица сестра. Говорят, она была прекрасна словно богиня. Дети рано осиротели, и им пришлось самим о себе заботиться. Они помогали друг другу, любили и лелеяли друг друга, как никто на свете.

- А что случилось с их родителями? - спросил Ричиус.

Люсилер бросил на него сердитый взгляд.

- Ты так и будешь все время меня прерывать? Позволь мне рассказать эту историю, как я считаю нужным. Итак, они много лет жили самостоятельно, в согласии и любви, пока не стали взрослыми. Предание гласит: великий бог Викрин сжалился над ними и оберегал их от всяких бед и напастей.

- О Викрине я слышал, - заметил Ричиус.

- Он - верховный бог, - кивнул Люсилер. - Бог, которому поклоняются большинство трийцев. Говорят, он добрый и любвеобильный. Потому он и покровительствовал сиротам. В конце концов он похлопотал о том, чтобы Лорриса сделали королем на его родине, в Чатти.

Лоррис и Прис вместе правили Чатти в течение трех лет. Лоррис был королем, а Прис - обожаемой принцессой. Люди любили обоих - ведь Лоррис защищал их, а Прис заботилась о них и помогала им. Вот почему они считаются богами войны и мира. Дролы верят, что дух обоих живет во всех людях. Лоррис дает мужчинам силу, говорят дролы, а Прис учит людей любить. А иногда они наделяют своих последователей особыми способностями.

- Дар Небес, так?

- Правильно. У Тарна есть дар Небес. Лоррис избрал его, чтобы освободить Люсел-Лор. Но дар очень редок. Лоррис обычно дарует силу, а его сестра - любовь.

- Готов спорить, что большинство дролов предпочитают Лорриса, съехидничал Ричиус. - Не припомню, чтобы Форис испытывал к кому-то любовь.

- Дролские воины действительно отдают предпочтение Лоррису, подтвердил Люсилер. - Мужчины, такие, как Форис, молятся ему, чтобы он даровал им силу и отвагу. Из легенды известно, что Лоррис был великим воином - возможно, величайшим в мире, - и все воины-дролы стараются походить на него. А их женам положено брать пример с Прис. Они должны быть любящими и заботливыми, потому что Прис заботилась о своем брате. И они должны хранить верность не только своим мужьям, но и своим деревням и городам.

- Большинство триек именно такие, - сказал Ричиус. - Продолжай. Что было дальше?

- Как я уже говорил, они мирно правили Чатти в течение трех лет, но другой город пошел на них войной. Этот город назывался Тууром, и его жители были приверженцами Праду, повелителя мертвых. А теперь ты должен понять: Праду и Викрин испокон веков были врагами. Один - творец, другой - убийца. Говорят, Праду ненавидел Лорриса и Прис, потому что им покровительствовал его противник, Викрин. Но всякий раз, как только Праду пытался уничтожить этих двоих или разлучить их, Викрин вмешивался и не давал ему это сделать.

- И Праду начал войну между Тууром и Чатти, - с отвращением промолвил Ричиус.

Это было очень похоже на то, что собирался предпринять Аркус.

- Так говорят дролы, - продолжал свой рассказ Люсилер. - Помни: для Праду война означала возможность пополнить свои сундуки новыми душами. Его не смущало, что иные из погибших жили в городе, который ему поклонялся. Но войска Туура не смогли победить город Лорриса. Однако и Лоррис не смог избавить мир от туурцев. В течение пяти лет шла кровопролитная война, которая никому не приносила победы.

Люсилер неожиданно умолк, хмуро глядя на Ричиуса.

- Ну, говори же, - подстегнул его Ричиус. - Что было потом?

- Спустя три года Чатти и Туур понесли огромные людские потери, и Лоррису и Прис отчаянно хотелось прекратить войну. Но они ничего не могли сделать. Жители Туура были столь же порочными, как их покровитель Праду. Они отвергали все предложения Чатти о мире. И вот однажды, когда Лоррис охотился в лесу, ему явился зверь. Этим зверем был шакал.

Ричиус поморщился.

- Шакал. Слышу что-то знакомое.

- Да. Но это был необычный шакал. Это был бог Праду, и он сказал Лоррису, что на самом деле он - Викрин и что у него есть для Лорриса прекрасный дар, который позволит ему закончить войну с Тууром. Это было волшебное заклинание, которое могло уничтожить всех жителей Туура. Достаточно было произнести его город Туур навсегда исчезнет.

- И Лоррис произнес это заклинание?

- Конечно, произнес. Он считал, что этот зверь - Викрин, и он ему доверял. - Лицо Люсилера потемнело, а слова исторгались с пронзительным свистом. - Он произнес это заклинание, и в Тууре вспыхнул огромный пожар, который разрушил город; жители его разбежались кто куда.

- Заклинание подействовало? - изумился Ричиус. - Не понимаю. Ты же сказал, что шакалом был Праду, а не Викрин. Что же случилось?

- Это был Праду. Повелитель мертвых не солгал Лоррису насчет этого заклинания. Оно подействовало. Оно разрушило Туур. Но Праду было известно нечто такое, чего не знал Лоррис. Утром того дня шпионы Туура взяли в плен Прис и увели с собой в город, чтобы запросить за нее выкуп.

Ричиус тихо присвистнул.

- И заклинание ее убило.

- Она погибла. Узнав о ее смерти, потрясенный и безутешный Лоррис покончил с собой. Легенда гласит, что он жил в высокой башне и в тот же день бросился оттуда вниз. Оставшийся без правителей, Чатти был поглощен хаосом, и захватчики из других городов без труда овладели им и сожгли дотла. Так Праду достиг своей цели: он убил любимцев своего врага, Викрина, и принес гибель тысячам людей.

- И поэтому в долине Дринг меня называли Шакалом, - мрачно добавил Ричиус. - Потому что дролы ненавидят это животное. Почему ты никогда мне об этом не говорил?

- А это что-нибудь изменило бы? - вопросил Люсилер. - Все равно это просто легенда. Но на этом она не заканчивается. Дальше в предании говорится, что после смерти Лоррис и Прис вознеслись на небеса, чтобы жить с богами, и что Викрин по-прежнему о них заботится. Сегодня дролы поклоняются им как богам войны и мира.

Ричиус удовлетворенно улыбнулся. Пусть это всего лишь предание, но история прекрасная.

- Однако все это очень грустно, - подумал он вслух. - Они ведь действительно должны были очень любить друг друга. - И мысли его сразу же обратились к Дьяне.

- Да, эта легенда очень печальная, - согласился Люсилер. - Но о них помнят. Каждый год дролы празднуют казада - свой самый главный свято чтимый день. Это - время воспоминаний о жизни и смерти священных - близнецов. Устраивают пиры, играет музыка, а искусники рассказывают истории о Лоррисе и Прис, чтобы маленькие дети росли, понимая их веру.

- Искусники? Кто это?

- Праведники дролов, - объяснил Люсилер. - Как священники в Наре. Тарн - искусник, высший искусник секты дролов. И скоро будет первая казада с того момента, как он пришел к власти. До нее всего неделя. Может быть, мы даже успеем к ней в Фалиндар.

- У тебя в голосе слышится радость, - изобличил его Ричиус. - Ты ведь, кажется, говорил, что ты - не дрол.

- Это - праздник, Ричиус. Время встречи весны. Ей радуются не только дролы.

Ричиус презрительно фыркнул. Он не рассчитывал приехать в священный для дролов день.

- Ну, лично я не огорчусь, если пропущу это ваше празднество. Не будем забывать, что меня ведет в Фалиндар. Я еду только за Дьяной.

Гневно сверкнув глазами, Люсилер повернулся к Ричиусу.

- Это ведь ты стал расспрашивать меня о дролах, или ты забыл?

- Не забыл. Но я не хочу, чтобы Тарн окунулся в эту казада. У меня с ним дела. Мне надо, чтобы он занимался мною.

- Он будет заниматься тобой, - заверил его Люсилер. - Поверь, тобой пренебрегать не станут. Сам Кронин, наверное, захочет с тобой встретиться. После окончания войны он живет в цитадели вместе с Тарном. Ему известно, что я уехал из Фалиндара, чтобы переговорить с тобой.

- А как насчет него? Он теперь поклоняется Лоррису и Прис?

- Кронин не дрол, - ответил Люсилер. - В этом нет необходимости. Теперь он - сторонник Тарна, как и я, но он следует своим верованиям. Это все - часть мира, Ричиус. Тарн не предъявляет военачальникам никаких требований. Вот почему он позволил Кронину сохранить за собой Таттерак, вместо того чтобы передать его Форису из долины Дринг. Говорю тебе: он умеет прощать, как никто другой. Кронину сохранили жизнь, так же как мне и всем, кто сражался против Тарна. Даже Форис принял Кронина.

Ричиус широко раскрыл глаза: это известие произвело сильное впечатление. Военачальники долины Дринг и Таттерака являлись злейшими врагами с незапамятных времен. Это не было секретом даже для нарцев. И то, что Тарну удалось примирить этих двоих, было поистине удивительно. Однако это еще предстояло увидеть. Хотя с каждым днем Ричиус чуть больше доверял своему спутнику-трийцу, утверждения Люсилера по-прежнему оставались голословными, а Ричиус не собирался поддаваться ни магии надежды, ни старой дружбе. Он поверит в это примирение лишь в тот день, когда увидит рядом Кронина и Фориса.

- Я все еще не могу поверить, что Кронин остался в живых после того, что происходило в Таттераке. Сам Блэквуд Гейл был вынужден бежать, и почти все его люди погибли. Как Кронин мог выжить? Эти бури...

Он замолчал, увидев, как Люсилер сжал губы. Триец стал оглядываться, делая вид, будто невыразительный пейзаж вызывает у него глубочайший интерес. Ричиус застонал. Все стало до тошноты ясно.

- Он никогда не направлял свою магию против воинов Кронина, так? возмущенно осведомился Ричиус. - Он пользовался ею только против нарцев!

Молчание Люсилера было красноречивым ответом.

- Бог мой, каким я был дурнем! Конечно, Кронин остался в живых! Почему ему было не жить? Тарн никогда не направил бы свою магию против своего народа. Как же - это было бы немыслимо! Он ведь дрол, верно? Но вот убить сколь угодно варваров из Нара - это пожалуйста!

Люсилер упреждающе поднял руку.

- Дело не в этом, - сказал он, тщательно подбирая слова, - Тарн хотел только избавить Люсел-Лор от влияния Нара. Не забывай: именно ради этого и началась его революция.

- И он взял и сжег всех, кроме трийцев, которые воевали против него. Тебе это кажется нормальным?

- Конечно, нет! - огрызнулся Люсилер. - Но в конце концов это принесло ему победу и показало всем военачальникам, что ему нужен мир. Да, он пощадил тех военачальников, которые были на стороне дэгога...

- Прекрати! - рявкнул во гневе Ричиус. - Меня ты не убедишь.

Люсилер пожал плечами.

- Посмотрим.

Больше часа они ехали в полном молчании. Едва сдерживая клокочущую ярость, Ричиус смотрел, как меняется местность по мере того, как они проникают в самое сердце Таттерака. Каменистые равнины оставались позади, уступая место скалистым холмам. Высоко в небе сияло ярко-оранжевое светило, окрашивая землю в странные цвета. По обеим сторонам неровной дороги в зарослях причудливо переплетенного кустарника жужжали пчелы. Внезапно Ричиус почувствовал, как сердцем его завладела тоска. Эти места ознаменованы таким кровавым прошлым! Четыре года назад Тарн только-только захватил Фалиндар, свергнув дэгога с трона, и Кронин с его воинами отчаянно пытались остановить поток дролов. И хотя Ричиус вместе с соотечественниками действовали по приказу Аркуса, они искренне стремились помочь императору в борьбе с восставшими, в которых видели угрозу не только Люсел-Лору, но и в конечном счете самому Нару. Сколько людей здесь погибло, с грустью думал Ричиус. Как и в долине Дринг, военная кампания в Таттераке была жестокой и кровавой. Множество сражений порушило мирную жизнь трийцев. Но теперь от этого бурного прошлого не осталось и следа. Среди бесконечных холмов шло неудержимое наступление весны, и существовали деревни, полные крепких людей, которым как-то удалось пережить все трагические события гражданской войны. Ричиусу вдруг очень захотелось узнать, сколь благодатно им теперь живется.

К тому времени как они добрались до окраин Дандазара, друзья снова могли вступать в разговоры. Люсилер обратил внимание Ричиуса на ясные признаки городских строений из дерева и глины: на фоне холмов их очертания были слишком правильными и ровными. Дандазар скорее являлся большим поселком, чем городом, но все равно это было единственное крупное поселение в округе - потрепанный ветрами маяк, манивший к себе усталых путников. Подобно Экл-Наю, Дандазар занимал ключевую позицию для сил Арамура и Талистана - здесь солдаты могли купить продукты и другие необходимые припасы, без которых никак не выжить в этих неприветливых краях. Здесь не было сложных строений, не было каменных монолитов, которые напоминали бы о Черном Городе. Архитектура была исключительно трийской, простой и практичной. Даже с большого расстояния Ричиус мог видеть побеленные крыши и простую кладку из песчаника. Ветер приносил запахи домашних животных и кухонных очагов. Казалось, здесь остановился какой-то цыганский табор и развернул ярмарочную торговлю: Дандазар был известен по всему Таттераку, и в оживленную местность отовсюду стекались приезжие, чтобы продать свои товары или обменять их на что-нибудь нужное

Вскоре замелькали белые шевелюры трийцев, и Ричиус сильнее надвинул капюшон на лицо.

- Помни, - снова предостерег его Люсилер, - ни слова. Если кто-нибудь с тобой заговорит, ничего не отвечай. И не двигайся слишком быстро. Ты же как будто болен. - Он придирчиво осмотрел Ричиуса. - Сгорбься в седле, велел он и принялся учить друга устало сутулиться. - Вот так.

Ричиус понурил голову, сгорбил спину и стал похож на умирающего.

- Годится?

- Прекрасно. А теперь давай действовать быстро. Прежде всего нам нужна комната на ночь и стойла для лошадей. Как только ты окажешься под крышей, я смогу отправиться за припасами.

- Найди хорошую комнату, - напомнил ему Ричиус. - Без посторонних.

- Сделаю все что смогу. - Люсилер снова бросил на друга суровый взгляд. - Найти комнату будет не так просто. Если тебя примут за прокаженного...

- Прекрасно! - съязвил Ричиус, с возмущением воздевая руки. - Давай просто сделаем то, ради чего приехали, и уедем. Если понадобится, то переночевать мы сможем и под открытым небом, среди холмов.

Люсилер тоже поднял руку, призывая спутника к молчанию. Они находились на узкой дороге, ведущей в город, и вокруг уже было немало людей с острым слухом. Ричиус снова понурился в седле, и опустил глаза, дабы не встречаться взглядом со встречными. Повсюду слышалась трийская речь: она присутствовала в звонких звуках, срывающихся с губ старухи, которая отчаянно торговалась с недовольным продавцом; в криках возбужденных ребятишек, сновавших по заполненным людьми переходам между палатками и лавками. Тут были животные - как привычные, так и незнакомые: козы и свиньи, громко кудахчущие в клетках куры, какие-то экзотические птицы с шафранным оперением и полосатыми клювами. Тут были пресмыкающиеся и собаки, пушистые кролики и многорукие обезьяны - одни сидели в деревянных ящиках, другие свободно бродили по улицам или сидели на плечах хозяев. И повсюду были кошки с поджарыми телами, идеально натренированными охотой за мышатиной, - они бросались под столики или блаженно нежились на солнцепеке. Все это было удивительно похоже на любую рыночную площадь в базарный день, если не считать полного отсутствия нарцев. Здесь обретались одни только трийцы - море белой кожи, молочных волос и бледных глаз. Насколько Ричиус мог судить по ограниченному капюшоном обзору, он был единственным нарцем в городе. Рядом раздался ровный голос Люсилера:

- Спокойно. Просто следуй за мной.

Ричиус внял его словам и направил Огня через рыночную площадь за конем Люсилера, стараясь оставаться незамеченным. Очень немногие покупатели бросали на них беглый взгляд, не прерывая своих дел, и, похоже, ни у кого они не вызвали особого интереса. Ричиус едва справился с приступом дрожи. Недоверие к Нару являлось краеугольным камнем революции Тарна. Можно было лишь догадываться, сколько ненависти к его стране воспитали в этих людях дролы.

Они добрались до центра ярмарки, где особо рьяный торговец выкрикивал что-то, поднимая вверх безголового цыпленка. Рядом с его лавкой было привязано несколько лошадей, и почти все пространство занимали мешки с зерном и кормом для животных. Народу вокруг толклось не так много, поэтому Люсилер рискнул спешиться и подошел к торговцу, Ричиус остался в седле, наблюдая за ним из-под капюшона. Коротко переговорив с продавцом, Люсилер не спеша вернулся к Ричиусу и знаком велел ему спешиться. Тот медленно слез со спины Огня, притворяясь крайне слабым, и передал поводья своему спутнику, который отвел обоих животных к торговцу. Затем Люсилер достал из кармана куртки несколько мелких монет, тотчас жадно схваченных торговцем. Снова обменявшись с ним несколькими лаконичными фразами, Люсилер вернулся к дожидавшемуся его Ричиусу.

- Он присмотрит за лошадьми и поставит их на ночь в конюшню, прошептал Люсилер. - Он назвал мне постоялый двор в конце рыночной площади, где для нас могут найтись постели. Пойдем.

Триец взял Ричиуса под руку, словно дряхлого старика, и медленно повел его через заполненную народом площадь. Ричиус послушно шел, прихрамывая, как это делали голодные нищие в Наре, и горбя спину. Без Огня он чувствовал себя уязвимым. А Люсилер все время молчал и не поднимал взгляд от земли. Время от времени толчея вокруг них возрастала, и они ненадолго приостанавливались среди людей и животных, чтобы пропустить наиболее резвых покупателей. Мимо пробегали трийские дети, между ног шныряли кошки - шум базара постепенно обволакивал их. Вскоре они казались обыкновенными усталыми и грязными путниками. Как и Люсилер, Ричиус смотрел вниз, поднимая голову ровно настолько, чтобы видеть на несколько шагов вперед. Он сильнее надвинул капюшон на голову, а когда кто-нибудь оказывался совсем близко, придерживал ткань рукой.

Когда они добрались до края площади, Люсилер остановился и осмотрелся, а потом отвел Ричиуса в укромный угол. Там стояли дома, и шум базара немного утих, так что произносимые Люсилером слова стали отчетливее.

- Мне нужно найти дом человека по имени Кафул, - пояснил он. Торговец сказал, что он должен быть где-то здесь и что этот человек может предоставить нам комнату, если плата его устроит. Я скажу ему, что ты болен, но твоя болезнь для окружающих не опасна. А потом дам ему вот это.

Он извлек из-под своих одежд еще одну монету - она сверкала золотом и оказалась во много раз крупнее, чем прежние монетки, которыми он расплатился с торговцем на рынке. Ричиус подумал, что этого хватило бы здоровому человеку, дабы арендовать комнату на целый месяц. Возможно, сия монета купит одну ночь уединения даже прокаженному. Люсилер осматривал маленькие домики, выискивая какой-то опознавательный знак, и все больше хмурил брови.

- Мне придется спросить, где этот Кафул, - сказал он наконец. - Жди меня здесь. Будет гораздо быстрее, если я пойду один.

Ричиус энергично затряс головой.

- Я ненадолго, - пообещал триец. - Уверен, этот дом где-то здесь. Ни с кем не разговаривай.

- Проклятие, Люсилер! - прошипел Ричиус, но друг уже исчез, оставив его у стены одного из десятка домишек, растянувшихся вдоль улицы.

Ричиуса мгновенно захлестнуло ощущение сиротства, и он прошаркал в тень, надеясь, что никто не обратит на него внимания или, что еще хуже, не попытается затеять с ним разговор. Но прохожие, занятые своими делами, игнорировали его, словно его присутствие было чем-то совершенно естественным. Из окон над его головой раздавалась негромкая трийская речь, до него долетали экзотические запахи готовящейся обеденной трапезы. Женщины окликали своих детей, старики пили вино и играли в кости на тротуарах, смеясь над какими-то шутками. И спустя несколько минут Ричиус устыдился своих страхов. Он вдруг понял, что окружающие не только не замечают его, но и не являются источником опасности. Среди них не было воинов-дролов, размахивающих жиктарами, не было орд трийских священнослужителей, распевающих молитвы. Здесь царил тот самый мир, который описывал Люсилер, спокойствие и порядок, словно война никогда не затрагивала этих мест.

Ричиус вышел из тени на улицу и неожиданно заключил, что прежде никогда здесь не был. Да, он приезжал в этот городок, стоял на его окраинах с отрядом Окайла, но его не интересовала жизнь в Дандазаре, и он не пытался разгадать его обитателей. А сейчас, когда вокруг него кипела деятельность, он почувствовал глубокое любопытство. Сам факт, что Люсилер не лгал ему, был похож на долгожданный ветерок душным днем.

Вскоре Ричиус уже осмелился пройти по улице - по-прежнему опустив глаза, но отказываясь испуганно жаться к стенам. Он шел мимо прилавков и лотков с товарами, произведенными незнакомой ему культурой. Он старался не уходить далеко, но рынок манил его за собой. Время от времени он поглядывал туда, где его должен был ожидать Люсилер, но, не видя друга, снова углублялся в толпу, пока не очутился в окружении горожан, и отовсюду слышал их гортанную речь. Впервые после отъезда из Арамура он чувствовал себя счастливым и двигался все дальше, словно под покровом невидимости. Он уже не старался хромать, или горбиться, или притворяться больным. Это притворство вдруг показалось ему нелепым. Никто не знал, кто он такой. Все были слишком поглощены своими делами, чтобы обращать на него внимание. Однако он избегал прикасаться к вещам, выставленным на продажу, какими бы интересными они ему ни казались: цвет кожи обязательно выдал бы его происхождение. И он удовлетворялся только наблюдениями, поражаясь разнообразию товаров. На прилавке в самом конце улицы была выставлена поразительная коллекция шелков и шерсти. Радужная гамма тканей всевозможной текстуры и переплетений превращалась в длинные одеяния и прочие наряды. Ричиус подошел к окружавшей прилавок толпе и рассматривал прекрасные товары. Он даже ахнул от потрясения.

Позади торговца висело платье - алое с серебром, столь прекрасное, что захватывало дух. Ричиус широко улыбнулся. До крепости в Фалиндаре оставалась всего неделя пути, так что скорее всего это их последняя остановка. До сей минуты ему не приходило в голову, что он мог бы привезти Дьяне подарок; увидев это платье, он сразу же вспомнил ее. Этот наряд стал бы для нее чудесным подарком! Он посмотрел на торговца - тот как раз заканчивал переговоры с очередным покупателем. Ричиус отвел взгляд, лихорадочно соображая, что следует делать. Ему придется вернуться сюда с Люсилером. Надо полагать, у них хватит денег на это платье. Да, решил он в конце концов, они вернутся сюда позже и...

Пронзительный вопль прервал сладостные размышления Ричиуса. Он обернулся. Все вокруг него вдруг пришло в смятение. Море людей, заполнявшее площадь, отхлынуло - и в самом центре толпы Ричиус увидел нечто невообразимое. Он отшатнулся, пораженный представшей перед ним картиной, и чуть не сшиб прилавок с тканями. В центре улицы какой-то зверь - похоже, гигантский барс, - терзал человека. Тварь, вдвое превосходящая ростом боевого коня, нависла над истошно вопящей жертвой, обнажив острые кинжалы клыков и потрясая вставшей дыбом гривой. Желтые глаза зверя сверкали на массивной морде, остриженный хвост метался из стороны в сторону с твердой решимостью. Огромные лапы прижимали мужчину к земле. Зверь щетинился и шипел на охваченных ужасом зрителей, вызывая в памяти Ричиуса чудовищ из страшных сказок своего народа. Крик жертвы вмещал в себя безграничный ужас и боль: несчастный пытался сбросить мощные лапы, бессильно колотя по ним кулаками. Его одежда была изодрана и обагрена кровью.

Ричиус оцепенел в поисках верного решения. Гигантская кошка без труда могла бы справиться и с двумя десятками воинов - однако ему невыносимо было слышать вопли трийца, пойманного чудовищем. Он быстро сунул руку под плащ и нащупал рукоять Джессикейна. Тяжелый меч впервые показался ему жалкой игрушкой. Только в этот миг он заметил, что зверь в упряжи и под седлом. Он смотрел на разъяренное животное, в шоке от мысли, что кто-то способен ездить на нем верхом. Он вспомнил огромный череп, висевший в комнате Аркуса, - выбеленные временем кости, которые император назвал останками боевого льва трийцев. Он знал об этих существах только из сказок - и вот одно из них оказалось перед ним, готовое распороть грудь беззащитному человеку. Он дико озирался в поисках хозяина кошки - но видел только испуганные лица таких же созерцателей, как он сам. Спасти беднягу некому меньше чем через минуту он погибнет.

Более никаких доводов Ричиусу не нужно было.

Джессикейн серебряной молнией вырвался из-под плаща. Ричиус устремился вперед, высоко подняв меч над головой. Из горла его вырвался боевой клич. Кошка сразу же заметила его. Она опустила голову и вперила в него яростный взгляд, издав оглушительное рычание. Ричиус остановился в пяти шагах от оскалившегося льва, размахивая перед собой Джессикейном.

- Назад, зверь! - приказал он. - Назад!

Лев взмахнул огромной лапой. Удар предназначался Ричиусу, но зверь промахнулся на несколько дюймов. Ричиус сделал небольшой шаг вперед и взмахнул мечом, едва задев песочную шкуру чудовища. Разъяренный лев снова вытянул лапу и отбил меч, но Ричиус не отступил, выкрикивая все мыслимые проклятия в надежде заставить чудовище бросить свою умирающую жертву. Потрясенные зрители громко ахнули. Ричиус наседал на льва. Сердце его бешено колотилось. Куда подевался всадник проклятого зверя? Если лев на него обрушится, убежать будет невозможно, а защищаться - бесполезно. Это не боевой волк размером с пса. Боевой лев - настоящая махина. И все же Ричиус продолжал тыкать в него мечом, пытаясь отогнать от скорчившегося на земле человека. Тот как мог содействовал своему спасению: кричал, лягался, царапал львиную лапу ногтями... Но кошка стояла над ним, не желая отпустить добычу. Наконец Ричиус в порыве отчаяния был готов напасть на зверя. Он поднял Джессикейн, сжав рукоять обеими руками.

- Каджийя!

Ричиус замер на месте.

Какой-то триец подбежал к нему, схватил за плащ и сбил с ног. Ричиус смотрел на обидчика, ошарашенный внезапным нападением. Тот совершенно не походил на трийцев, которых Ричиус видел прежде. Длинные поношенные одежды свободно висели на его грязном теле, а от природы белая кожа загорела под солнцем до непривычно бронзового оттенка. Незнакомец был высокий, с худым и суровым лицом, а его яростные, злые глаза горели, словно огненные рубины. Одарив Ричиуса гневным взглядом, он направился к зверю. Только теперь Ричиус увидел у него на спине жиктар.

При виде незнакомца лев успокоился. Он опустил голову и спрятал когти, а глаза его зажглись примитивным узнаванием. Мужчина бесстрашно подошел к гигантской кошке и провел обеими руками по темной гриве, заговорив негромким, ласковым голосом. Казалось, он не замечает человека, лежащего под лапами зверя. Мольбы жертвы превратились в едва слышное бормотание, кровь залила всю одежду и окрасила землю, на которой он лежал. Ричиус с трудом поднялся на ноги и встал перед хозяином льва, указывая на умирающего.

- Ты с ума сошел? - прорычал он. - Неужели не видишь, что этот человек умирает? Отпусти его!

Триец отпрянул от неистового напора, вновь смерил Ричиуса жарким взглядом, а затем посмотрел на скорчившуюся фигуру и сплюнул. Наконец он проворковал что-то гигантской кошке, и животное убрало лапу с груди жертвы. Улучив момент, Ричиус бросился к лежащему и отволок его от зверя. Хозяин равнодушно наблюдал за ним. Ричиус бросил на него возмущенный взгляд. Раненый едва дышал.

- Ты своего добился, - прошипел Ричиус. - Он умирает.

Теперь окружающие осмелились подойти ближе. Трийские женщины обступили упавшего, они отодвигали обрывки одежды и ахали при виде растерзанной плоти. Ричиус выпрямился и обернулся к львиному всаднику. Гигантская кошка совершенно успокоилась, но лицо ее хозяина все еще было искажено яростью. При приближении Ричиуса он расправил плечи и скрестил руки на груди.

- Что ты за человек? - рявкнул Ричиус. - Ты мог его спасти!

Он знал, что триец не понимает его слов, но надеялся, что гнев не нуждается в переводе. Всадник только заворчал.

- Даула ун диата, - молвил он на своем непонятном языке.

Потом, заведя руку за спину, вытащил жиктар, взял оружие с двойным клинком в обе руки и вызывающе расставил ноги. Ричиус только покачал головой.

- Ты и правда сумасшедший, - с отвращением сказал он. Толпа окружила их со всех сторон: зевак привлекала перспектива поединка. - Я не буду с тобой биться.

Хозяин льва шагнул вперед в сопровождении своей послушной кошки и ударил смельчака по лицу. Ричиус отлетел назад. Из разбитой губы хлынула кровь. Он немедля схватился за меч.

- Ах ты, сукин сын! - зарычал он. - Хочешь драки, да? Ну так ты ее добился!

- Нет!

Обернувшись, Ричиус увидел стремительно несущегося к нему Люсилера. На лице трийца читалась паника. Прыгнув между, противниками, он оттолкнул друга.

- Не бейся с ним, Ричиус! - предостерег его Люсилер и повернулся к львиному всаднику.

Ухмыльнувшись еще шире, великан замахнулся на Люсилера жиктаром. Триец свирепо оттолкнул оружие, и оба начали говорить на непонятном Ричиусу наречии. Спустя несколько мгновений всадник опустил свой жиктар. Люсилер осторожно отступил.

- Что случилось? - спросил он Ричиуса, почти не оборачиваясь к нему.

- А почему ты меня спрашиваешь? - с сердцем ответил Ричиус. Он ткнул пальцем в умирающего, лежавшего на земле. - Я только хотел помочь этому бедняге. Тогда-то сей грязный бродяга и появился. Почему бы тебе не спросить у него, что случилось?

- Я спросил. - Люсилер по-прежнему не спускал глаз с хозяина льва. Он говорит, что ты напал на его льва. Это правда?

- Правда. А что еще мне оставалось делать? Его зверь рвал того человека!

Люсилер снова заговорил со странным трийцем, причем на удивление вежливо. Львиный всадник вновь ему ответил. Ричиус внимательно вслушивался в их разговор, пытаясь хоть что-то понять из непривычных слов. Львиный всадник немного успокоился, и Ричиус не без облегчения увидел, как он возвращает жиктар в заплечные ножны.

- Что он говорит? - спросил он Люсилера.

Тот поднял руку, призывая его к молчанию, и продолжал разговор с незнакомцем. Наконец Люсилер снова взглянул на Ричиуса.

- Теперь нам надо уходить, - просто сказал он.

- Уходить? И все? Почему? Что он тебе сказал?

Триец взял Ричиуса за локоть и потащил прочь, быстро продвигаясь сквозь плотную толпу. Когда они оказались достаточно далеко, чтобы львиный всадник мог их увидеть, Ричиус резко высвободился.

- Стой! - крикнул он. - Объясни, что он сказал.

- Это был львиный всадник из Чандаккара, - ответил триец. - Ты понимаешь, что это значит?

- А я должен это понимать?

- Тебе угрожала страшная опасность, Ричиус. Лоррис и Прис, о чем ты только думал? Я ведь сказал тебе ждать около тех домов!

- Его лев убивал человека, Люсилер! Что я должен был при этом делать?

- Эти львы никогда не нападают на людей без причины, Ричиус. Именно это он мне и объяснил. Видимо, тот человек пытался нанести вред льву или даже его украсть.

- Так вот что он тебе сказал? - Ричиус едва не засмеялся. - И ты ему поверил?

- Ты ничего не знаешь о львиных всадниках. То, что он мне сказал, правда. И как же ты собирался справиться с этим зверем?

- Я только хотел спасти того человека, вот и все. Он сам начал бой.

- Потому что ты - чужак и показался ему опасным. Он решил, что ты вместе с тем человеком намеревался причинить зло его льву. - Люсилер с досадой отвел взгляд. - Ты мог погибнуть!

- Я бы с ним справился, - негодующе фыркнул Ричиус. Но Люсилера такая бравада лишь развеселила.

- Ни за что! Но даже если б ты одолел его в бою, тот лев живьем разорвал бы тебя на мелкие кусочки. Они всегда защищают своих всадников. Связь между львами и их хозяевами - это нечто легендарное.

- Хорошо, - согласился Ричиус, - я не понимал, что делаю. Но даже если тот человек пытался украсть или ранить льва, разве так его следовало наказать? Никто даже не пытался ему помочь, Люсилер. Я просто не мог стоять и смотреть, как он умирает.

Жесткое лицо Люсилера смягчилось. Он положил руку Ричиусу на плечо.

- Ты прав, - уже спокойно сказал он. - Я не должен был на тебя сердиться. Но теперь нам грозит опасность. Все поняли, кто ты.

- Тогда пошли домой, - предложил Ричиус. - Ты его нашел?

Триец кивнул.

- Да, но теперь нам нельзя там оставаться. Придется на ночь отправиться в холмы. Завтра я вернусь и куплю необходимые нам припасы.

Ричиус устало вздохнул, и они быстро вернулись к тому торговцу, у которого оставили своих коней. В ответ на слова Люсилера торговец затряс жирными волосами: ему не хотелось возвращать полученные монеты. Но время поджимало, и Люсилеру было не до бесконечных споров. Они увели коней с базарной площади, на окраине города снова оседлали их и взяли курс на север, к холмам, где они найдут пристанище на ночь. Ричиус протестовал, убеждая друга, что не видит особой угрозы со стороны трийцев из Дандазара, но Люсилер твердил, что им следует уйти из города, особенно после стычки с львиным всадником.

- Они могут показаться добродушными, - сказал он, когда они выехали из города, - но у них нет доверия к нарцам, можешь в этом не сомневаться. Тот тип, Кафул, ни за что не пустил бы тебя на ночь.

- А львиный всадник? Как насчет него? Мне казалось, они - изгои. Неужели ему доверяют больше, чем мне?

- Он - триец. Даже так далеко от Чандаккара ему рады больше, чем нарцу.

Ричиус пожал плечами. У него по-прежнему не укладывалась в голове история с огромной ручной кошкой.

- Я никогда не думал, что мне доведется увидеть льва, - сказал он. - И так далеко на севере! Зачем ему понадобилось ехать в такую даль?

Люсилер бросил на спутника озорной взгляд. На его губах заиграла легкая улыбка.

- Я ведь говорил тебе, друг мой: наступил мир. Это не тот Люсел-Лор, который ты помнишь.

- Мне начинает казаться, что здесь ты прав, - ответил Ричиус. - И, кстати, раз уж ты собираешься завтра вернуться в город, я на рынке увидел одно платье...

26

Динадин Лоттс протиснул свое большое тело сквозь толпу у плаката, прикрепленного к забору, который окружал рынок, и в ужасе застыл. Он буквально влетел на главную площадь Арамура: невнятные известия о странных событиях докатились до их дома - рассказывали нечто невероятное. И вот теперь, запыхавшийся, стиснутый сотнями кричащих людей, он читал бесхитростные слова, начертанные на плакате. Там просто было сказано, что Ричиус Вентран - человек вне закона. Размытая чернильная подпись графа Ренато Бьяджио шла по низу плаката. Динадин отшатнулся назад, в толпу. Вокруг раздавались грозные обвинения фермеров и горькие вопли женщин. Слово "предатель" срывалось даже с губ детей, слишком маленьких, чтобы понимать его смысл.

- Предатель! - прошептал Динадин.

На плакате сообщалось, что Ричиус уехал из Арамура в Люсел-Лор, дабы вести переговоры с дьяволом Тарном. Братья Динадина впервые услышали об этом по дороге из Иннсвика. И хотя Динадин едва мог поверить этому, он все же оказался в городе - и теперь смотрел на плакат, объявлявший его друга и короля преступником.

- Боже, - простонал он, - Ричиус, что ты наделал!

- Он предал нас! - ответила стоявшая рядом с ним старуха. Заливаясь слезами, она ткнула в Динадина клюкой. - Он ведет переговоры, чтобы отдать нас трийцам, вот что он делает.

- Нет, - зарычал Динадин, отталкивая палку, уткнувшуюся ему в ребра, это неправда! Это какая-то уловка!

- Уловка? Значит, ты один из тех дурней, его друзей? Нас предали, парень! И это правда.

Динадин покачал головой.

- Я в это не верю. Не могу поверить!

Он скользнул взглядом по толпе в надежде увидеть знакомое лицо. Как это ни удивительно, но он его нашел. На Джильяме был черный мундир арамурского гвардейца, как бы бросающий вызов домотканым крестьянским одеждам. Хотя Динадин не виделся с боевым товарищем со времени возвращения домой, он бросился к нему как к старому другу.

- Джильям! - кричал он, проталкиваясь сквозь запрудившую площадь толпу. - Эй, я здесь!

Джильям повернулся к нему, и лицо его просветлело.

- Динадин! - Двое гвардейцев крепко пожали друг другу руки. - Слава Богу, что ты пришел! Ты слышал?

- Не все, - ответил Динадин. - Почему ты в мундире? Что происходит?

Джильям схватил Динадина за отворот куртки и презрительно его дернул.

- То есть как это - "почему"? А ты что это на себя напялил? Почему не надел мундир?

- С чего мне его надевать? - рассердился Динадин. - Что, черт возьми, случилось?

Джильям секунду молча смотрел на него.

- Значит, ты не слышал, да?

- Чего я не слышал? Проклятие, Джильям, да говори же!

- Император провозгласил Блэквуда Гейла правителем Арамура. Его войска уже в замке.

- Боже! - воскликнул Динадин. - Значит, насчет Ричиуса - это правда?

Джильям кивнул.

- Да, но не вся правда. Талистанцы утверждают, будто он предал нас, но я уверен: если он отправился в Люсел-Лор, то у него были для этого веские основания.

- Нам надо идти в замок, - торопливо молвил Динадин, - помочь Петвину и Джоджастину.

- Слишком поздно, - мрачно объявил Джильям. - Они уже мертвы. Петвин погиб, защищая леди Сабрину. А Джоджастин... - У гвардейца перехватило горло, и он закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. - Я слышал, его казнил Бьяджио. Что стало с леди Сабриной, я не знаю.

- Петвин погиб? - переспросил Динадин, чувствуя, как вся его решимость исчезает. Ведь он совсем недавно разговаривал со своим добросердечным товарищем.

- Он отказался изменить клятве, данной Ричиусу, - сказал Джильям. Именно этого требуют Гейл и его псы. Все, кто сохранит верность дому Вентранов, должны быть убиты. - Он вытащил меч и поцеловал его серебристый клинок. - Видит Бог, сегодня им придется убить многих!

- Они двигаются сюда?

- Так говорят. И, похоже, мы с тобой единственные, кто сможет встать у них на пути. У Динадина вспыхнуло лицо.

- Не сходи с ума, Джильям. Нам надо уходить сию же минуту, пока еще есть возможность собрать отряд...

- Никакого отряда нам не собрать, Динадин. Большинство погибли в замке. Остальные готовятся защищать свои дома. Только мы и остались, чтобы сражаться за этих людей, что собрались здесь. Мы по-прежнему гвардейцы Арамура. У нас есть долг.

Динадин кивнул, но ничего не сказал. Каков бы ни был долг, их всего двое - и им явно не устоять перед отрядами Блэквуда Гейла. Если талистанцы направляются сюда, они сразу же заметят Джильяма в его броском мундире - а это значит, предстоит драться. Динадин с трудом подавил стон. Все происходит слишком стремительно! Ричиус исчез - это он усвоил, но правление Талистана вызывало не меньшее удивление. Дом Вентранов правил Арамуром со дня его основания, и немало людей были бы готовы умереть ради его сохранения. Они следовали за Вентранами до могилы - как Петвин и Джильям. Это было весьма примечательным фактом жизни в Арамуре, который последнее время казался Динадину все более странным. Он помрачнел еще сильнее. Сегодня прольется кровь - целые реки крови. Он ухватил яблоко с тележки торговца и яростно в него вгрызся, пытаясь сообразить, что происходит. Похоже, зеленщик не заметил кражи - а может, ему просто не было до нее дела. Их всех волновали гораздо более важные вопросы, и торговля на площади прекратилась. Джильям разговорился с молодым парнем со светлыми волосами, жадно прижимавшим к груди буханку хлеба. Вокруг Джильяма столпились люди и начади забрасывать его бесконечными вопросами, на которые гвардейцу трудно было ответить. Но несмотря на разноголосицу, все вопросы в конечном счете сводились к одному: что же теперь с нами будет?

"Действительно, что?" - подумал Динадин.

Ему прикажут отречься от верности Ричиусу - и его отцу, и братьям тоже придется это сделать. Род Лоттсов сегодня не пощадят. У семьи Динадина была долгая история вражды с Талистаном, и Гейлам они знакомы не меньше, чем Вентраны. Чтобы выйти из этого положения, придется поработать головой. Динадин съел яблоко до середины и бросил огрызок через плечо. Джильям по-прежнему отвечал на вопросы и пытался собрать вокруг себя группу мужчин, которые были бы готовы сражаться вместе с ним - но у него ничего не выходило. В людях ощущалась подлинная враждебность и горечь, какая обычно бывает результатом предательства. Здесь присутствовали в большинстве своем фермеры, а не солдаты, и, похоже, они оставались глухи к объяснениям Джильяма.

- Он нас не бросил! - восклицал Джильям. - Он вернется. Клянусь!

Одни ему верили. Другие - нет. И пока они спорили, Динадин начал медленно отступать. Без твердого предводительства Вентранов арамурцы превратились в скопище оборванных трудяг. Армии практически не существовало - она была уничтожена в Люсел-Лоре, а те солдаты, что остались в живых, сейчас будут пересматривать свой долг. Подобно Дариусу Вентрану, Ричиус отвернулся от них - и осознание этого поступка наполняло Динадина яростью.

- Почему, Ричиус? - еле слышно прошептал он.

Еще один необъяснимый шаг его друга.

В этот момент на площади раздался топот копыт. Около десятка всадников в зеленых с золотом мундирах Талистана и масках демонов резко осадили коней перед разномастной толпой. Рука Динадина опустилась на рукоять меча. Несколько солдат спешились по приказу своего командира. Это был худой мужчина без шлема - зато в странной широкополой шляпе, украшенной пером, похожим на хвост.

- Народ Арамура, - загремел звучный голос командира, - я - Ардоз Троск, полковник зеленой бригады. Вы все уже слышали о предательстве вашего короля. По приказу Нара его земли конфискованы. Отныне Арамура больше не существует. Теперь вы - провинция Талистана и подчиняетесь законам и приказам вашего нового правителя, барона Блэквуда Гейла!

Раздались вполне предсказуемые возгласы изумления. Дождавшись тишины, полковник продолжал:

- Будьте послушны, подчиняйтесь нам - и вам не причинят вреда. - По взмаху его руки всадники разом обнажили сабли. - Вздумаете нам сопротивляться - будете наказаны.

- Я не признаю вас! - раздался полный ненависти крик. Джильям вышел из толпы, сжимая крепкими руками меч. - Я не откажусь от своего короля, жалкий пес! И то же сделают многие другие!

На полковника Троска это не произвело впечатления. Его губы изобразили нечто похожее на скучающий зевок.

- Все обязаны отречься от верности крови Вентранов. Такова воля Аркуса, солдат. Опусти свой меч. Тебе больше не дозволено его носить.

- Так иди и попробуй отнять! - бросил ему вызов Джильям.

Он сделал еще один шаг к кругу воинов в позолоченных нагрудниках, угрожая им гигантским мечом. У Динадина перехватило дыхание - и он отпустил рукоять своего меча. Никто не шел на помощь этому отважному глупцу.

- Ты провоцируешь нас на демонстрацию, - предостерег его Троск. Положи меч. Сейчас же!

- Ни за что! - прорычал Джильям и метнулся к ближайшему талистанцу.

Солдат мгновенно занял оборонительную позицию, но удар Джильяма, нанесенный со всего размаху, оказался столь мощным, что защита была подавлена - огромный клинок резко упал, отсекая руку солдата. Толпа исторгла изумленный крик, а Джильям стремительно обернулся, встречая бросившихся на него талистанцев. Его меч описал полукруг, развалив еще одному нападавшему живот и пробив позолоченный нагрудник с точностью скальпеля. Несколько коротких секунд казалось, что Джильям одержит победу...

Но, конечно, это было невозможно. Остальные солдаты сразу же бросились на него и окружили кольцом острой стали. Великан уже начал задыхаться, хотя продолжал кружиться, поворачивая голову и отбивая мечи, которые дразнили и кололи его. Талистанцы наседали на него, наносили удары в спину и ноги, как это делает стая волков, так что вскоре сотни разрезов на мундире арамурца окрасились алой кровью. Джильям упал на колени, выкрикивая проклятия и насмехаясь над врагами. Он не замечал мужчин, которые не таясь плакали о нем, женщин, которые закрывали лица детей юбками.

- Динадин! - отчаянно закричал Джильям, чувствуя, как вокруг него сжимается кольцо солдат. - Где ты? Ты мне нужен, парень! Помоги мне!

Динадин стоял неподвижно, окаменев от ужаса. Снова и снова Джильям звал его - и его крики уже больше походили на рыдания. Наконец стихли и они. Лоб Динадина покрылся холодным потом. Его била неукротимая дрожь, он стучал зубами, словно от пронзительного зимнего ветра. Толпа вокруг Джильяма отхлынула. Талистанские солдаты вложили мечи в ножны. В центре их круга бесформенной массой лежало тело Джильяма.

- Ну вот, - сказал Троск, вглядываясь в толпу. - Кто этот Динадин?

Динадин мысленно произнес молитву. В толпе есть люди, которые его знают, и, если полковник будет настаивать, они на него укажут. Он собрался с мужеством и шагнул вперед.

- Я Динадин из рода Лоттсов, - объявил он с напускной уверенностью.

Голова полковника взметнулась вверх: это имя было ему знакомо.

- Лоттс? Чудесно! Тогда ты станешь первым, парень. - Троск вытащил свой меч и опустил его вниз. - Подойди ближе.

Динадин опасливо приблизился к всаднику. У самой морды храпящего боевого коня он остановился.

- Делай свое дело, - резко заявил он. - Только не медли.

Троск насмешливо улыбнулся.

- Теперь тебе известен закон, Лоттс. Ты будешь ему подчиняться?

Вопрос повис в воздухе - тяжелый словно наковальня. Все замерли. Обнаженный меч свободно висел у конского бока в ожидании ответа. Одно движение руки - и он окажется у его горла. Динадин молчал.

- Ты отказываешься от верности дому Вентранов? - нетерпеливо спросил Троск. - Клянешься в своей верности Нару?

Горячие слезы текли по его щекам. Смутившись, Динадин вытер их, закрывая лицо рукавом. Глаза толпы сверлили ему спину: все ждали, гадая, что произойдет дальше. В этот момент все мысли Динадина были обращены к Ричиусу. Ричиусу - его милому другу и предателю. Все было слишком давно, решил он в эту минуту. Возможно, если б он не сторонился короля, все сложилось бы иначе.

Он медленно приподнял руку и прикоснулся к клинку. На секунду ему захотелось провести запястьем по остро отточенному лезвию. Но какой в этом был смысл? Ради какой достойной цели погиб Джильям? Они все имели глупость любить семью предателей. Возможно, платой за эту глупость станет суверенитет нации.

Терзаемый горечью и мукой, он наклонился и поцеловал меч из Талистана.

27

Накануне казада - главного священного дня дролов - Ричиус с Люсилером приехали в крепость Фалиндар. Им удалось добраться до северных границ Таттерака, где холодное море билось о скалистые берега, а высокие горы были полны тайн. На одной из таких гор стояла твердыня, опасно застывшая у отвесного обрыва, выбеленного мощным прибоем, бьющимся далеко внизу. В крепость вел только один путь - хорошо вымощенная дорога, достаточно широкая для того, чтобы пропустить королевские процессии, которые так любил бывший господин Фалиндара. По всей длине утопленная в скалах дорога была усеяна каменными факелами, так что круглые сутки она оставалась освещенной - и полной неверных теней. Подобно поразительным зданиям Нара, крепость Фалиндар разрезала горизонт. Ее стройные шпили были одновременно мрачными и прекрасными. Свет полумесяца окрашивал их в призрачный розоватый цвет.

Когда Люсилер остановил коня, ветер полнился печальными стонами. На его усталом лице появилась печальная улыбка.

- Мы добрались! - торжественно объявил он. Вдали в лунных лучах призраками парили морские птицы. Огонь факелов капризно метался на ветру.

- Добро пожаловать домой, - сказал Ричиус.

Он с благоговением взирал на крепость: ее неестественная красота произвела на него сильное впечатление. С момента своего первого приезда в Люсел-Лор он постоянно слышал рассказы о Фалиндаре. Крепость была родиной революции, и для всех, кто сражался рядом с ним, ее название было связано с неким позором. Он заметил, как блестят глаза у Люсилера, и думал, не выглядел ли сам так же, когда снова увидел Арамур.

- Разве я не говорил тебе, как прекрасен Фалиндар?

- Он оказался еще прекраснее, чем я себе представлял, - ответил Ричиус. - Неудивительно, что Тарн оставил его себе.

- Нет, Ричиус, прошу тебя! - взмолился Люсилер. - Давай не будем снова спорить об этом. Только не сейчас!

Ричиуса пронзило чувство стыда. Фалиндар пал в первый же день революции - при попытке дролов освободить своего предводителя из крепостной тюрьмы. Их атака привела к изгнанию дэгога и ввергла Люсилера и других, кто сохранил верность главе трийцев, в состояние хаоса, рассеяв их по всему Люсел-Лору. Ричиус не мог понять, каким образом Люсилер сумел забыть все пережитое. Но вот он снова посмотрел на крепость - и понял. Эта цитадель драгоценным бриллиантом поблескивала в ночи. Возможно, Фалиндар был самым прекрасным творением рук человеческих, какого Ричиусу еще не доводилось видеть. Его святость превосходила Храм Мучеников в Наре. Несмотря на мощную науку и сверхструктуру Черного Города, он никак не мог соперничать с красотой Фалиндара.

- Я тебе завидую, - тихо признался он. - Ну, давай поспешим. Чем скорее я завершу здесь мои дела, тем скорее смогу вернуться домой.

- Сейчас уже поздно, Ричиус. Сомневаюсь, что ты увидишь Тарна сегодня же.

- Поздно? Я три недели ехал, чтобы попасть сюда. Я уверен, твой господин может пожертвовать несколькими минутами сна - невелика неприятность.

Люсилер собрался было что-то ответить, но вдруг заприметил направлявшегося к ним всадника и тотчас замолчал. Всадник неожиданно возник из темноты, и его доспехи были определенно трийскими. Однако волосы его не сверкали белизной, а оказались окрашенными в огуречно-зеленый цвет, к тому же половина дикого лица под странной шевелюрой тоже была зеленая благодаря масляной краске. Куртка цвета индиго, перетянутая золотым кушаком, спускалась до колен. Вокруг головы была повязана узкая полоска шкуры какого-то зверя, а сапоги из оленьей кожи с длинной шнуровкой достигали середины икр. Стремительно проносясь сквозь ночь, он являл собой неукротимую стихию; свободное одеяние развевалось у него за спиной, словно хвост кометы.

- Кто-то из кронинских, - заметил Ричиус. Ему уже случалось видеть таких воинов. - Гонец?

- Глашатай, - ответил Люсилер. - Нас заметили.

Всадник гнал своего коня во весь опор вниз по извилистой дороге. За спиной у него сверкал неизменный жиктар. Поравнявшись с путниками, он натянул поводья, резко осадив взмыленного коня, и тот возмущенно захрапел. Взгляд дикаря упал на Ричиуса, и его раскрашенное лицо расплылось в широкой улыбке. Ричиус непонимающе уставился на него.

- Джоала акка, Лусилр, - сказал воин, уважительно кивая трийцу.

Люсилер ответил на его приветствие таким же кивком.

- Джоала акка, Хакан.

Затем воин обратился к Ричиусу, и на этот раз его поклон был низким и медленным. Он не поднял глаз, а устремил взгляд на темную землю и произнес длинное непонятное приветствие. Когда он наконец умолк, голова его по-прежнему оставалась опущенной. Ричиус вопросительно посмотрел на Люсилера.

- Это Хакан, - молвил Люсилер. - Один из воинов Кронина. Он приветствует тебя в Фалиндаре и говорит, что рад познакомиться с тобой... великий король.

Ричиус сразу почувствовал симпатию к глашатаю.

- Как мне ему ответить?

- Можешь просто его поблагодарить. Скажи "шэй cap".

- Шэй cap, Хакан. - Ричиус старался как можно правильнее выговорить незнакомые слова.

Хакан поднял голову. На его лице читалось пугающее благоговение, словно он ожидал чего-то еще. Ричиус невольно отвел глаза.

- Почему он на меня так смотрит? Я произнес все, что надо?

- Я предупреждал тебя, друг мой, - негромко засмеялся Люсилер. - Ты здесь вызываешь у всех любопытство. И - да, ты произнес все правильно. Хакану просто интересно на тебя смотреть.

Люсилер обратился к воину еще с несколькими словами. Хакан в ответ кивнул и засмеялся.

- Я сказал ему, что ты рад оказаться здесь, - объяснил Люсилер, - и что его дом произвел на тебя сильное впечатление.

- Его дом? А мне казалось, теперь это дом Тарна. Разве все воины Кронина живут здесь?

- Ты сможешь убедиться, что цитадель служит домом очень многим людям. Кронин теперь защитник Тарна, и все его воины тоже. Когда в конце войны замок Кронина на горе Годон был разрушен, его перевезли сюда жить и продолжать управление Таттераком.

Хакан решительно закивал, словно понимая, о чем идет речь.

- Куайоа акей эйнюб, Кэлак.

У Ричиуса оборвалось сердце. Кэлак? Он обернулся к Люсилеру и увидел, что тот побледнел еще больше.

- Он назвал меня "Кэлак"?

- Он не понимает. - Люсилер поспешил разразиться длинной фразой, адресованной изумленному воину.

Хакан снова наклонил голову, тихо и виновато бормоча что-то непонятное.

- Он просит у тебя прощения, - перевел Люсилер. - Ему непонятно, почему ты обиделся. Он не хотел тебя оскорбить.

- Видимо, так, - ответил Ричиус, смущенный извинениями воина. - Хакан, - громко сказал он, - перестань. Люсилер, как мне сказать ему, чтобы он прекратил?

Триец отдал какой-то приказ, и Хакан в конце концов выпрямился, адресуясь на этот раз исключительно к Люсилеру. Потом воин снова поклонился обоим по очереди и умчался обратно по длинной темной дороге.

- Он сообщит другим, что мы едем, - сказал Люсилер.

- Кэлак! - с отвращением вымолвил Ричиус. - Неужели мне никогда не избавиться от этого гнусного прозвища?

- Тебя здесь все знают под этим именем, Ричиус, но это не оскорбление. Не забудь: Кронин и его люди ненавидят Фориса так же сильно, как и ты. Может, даже сильнее. Вот почему о тебе здесь так много говорят. Они не дролы. Когда они называют тебя Шакалом, для них это гордое имя. Ты - враг их врага.

- Ты, кажется, говорил мне, что Кронин и Форис теперь не воюют друг с другом.

- И это правда. Но это вовсе не означает, что они друг другу нравятся. Они соблюдают мир ради Тарна, и только.

- Твой Тарн должен быть поистине каким-то необыкновенным, раз за ним следует столько людей, - ехидно заметил Ричиус. - Возможно, он более могущественный чародей, чем ты подозреваешь.

Люсилер не ответил на этот выпад.

- Ты очень скоро сможешь судить об этом сам.

- Безусловно. Но я отказываюсь встречаться с ним в подобном наряде. Ричиус стал освобождаться от вонючих одежд, под которыми прятался с тех пор, как уехал из Экл-Ная.

Пуговицы на плаще одна за другой расстегивались, пока наконец в лунном свете не засверкала кожа мундира. Он снял с головы капюшон, а потом сбросил плащ с рук и спины, словно змея кожу при линьке. Ему приятно было вновь оказаться в своих доспехах из темной кожи с гордым ярко-синим драконом на левой стороне груди. Тарну будет на что посмотреть, решил он. Пусть это напомнит ему об убитом боевом герцоге.

- Ну вот, - выдохнул он, швырнув маскарадный костюм на землю. - Так гораздо лучше.

Люсилер снял со спины жиктар, поддел плащ изогнутым клинком и поднял с земли.

- Что ты делаешь? - возмутился Ричиус. - Я его больше не надену, Люсилер!

- Это не тебе, - холодно ответил триец. - Найдется немало желающих получить такую одежду. Ни к чему ей пропадать.

- Пропадать? Да это же лохмотья!

Люсилер молча спрятал грязный плащ в седельную сумку. Это натолкнуло Ричиуса на мысль заглянуть в одну из своих сумок. Из-под его собственной одежды высунулся край алого шелкового платья. С детской улыбкой он потрогал нежную ткань. Почему-то он был уверен, что Дьяна придет от этого платья в восторг.

- Ты готов? - нетерпеливо спросил он.

Триец подтвердил это кивком, и они направились по мощеной дороге к крепости. По мере подъема воздух становился все холоднее, наполняя ноздри солоноватым запахом моря. Было слышно, как далеко внизу волны бьются о скалы, доносились до них и слабые крики чаек, летавших в темноте. Им потребовалось довольно много времени, чтобы подняться на вершину горы, и там, рядом с величественным сооружением, Ричиус ощутил себя карликом. Две громадные створки ворот занимали чуть ли не весь фасад. По обеим сторонам от них высились два серебряных шпиля, исчезавшие в темной вышине. Все стены и террасы были увиты цветущими лозами. На крепостной стене отсутствовали зубцы - выступали только превращенные в сады балконы, где в лунном свете мерцали тонкие силуэты, напоминавшие влюбленных. Бледный свет факелов заливал крепость оранжевым сиянием и отбрасывал длинные тени на серебристый камень. Даже камни цитадели казались полными жизни и новыми, словно их отполировали до блеска.

- Ты не преувеличивал, - ахнул Ричиус, запрокинув голову и пытаясь найти конец бесконечных шпилей. - У меня нет слов.

Ворота крепости широко распахнулись перед ними. Ричиус направил Огня вперед, не дожидаясь товарища. Из огромного внутреннего двора под крышей до него доносились голоса - и все они говорили на таинственном языке Люсел-Лора. Где-то за этими стенами находилась Дьяна. Ждет ли она его? Он осматривал двор, и в фокусе его внимания оказывались лица, возникавшие одно за другим. Когда Ричиус въехал на середину двора, воцарилось молчание.

Он ожидал увидеть здесь аристократов - или тех, кого Тарн сделал своими прислужниками. А вместо этого его взору предстало ошеломляющее разнообразие нищих. Казалось, будто сюда привели весь Экл-Най.

- Люсилер! - крикнул он, оборачиваясь. - Что это?

Они уже подходили к нему, широко раскрыв по-детски изумленные глаза. Старики и женщины, дети с грязными мордашками, оборванцы, хромые, калеки... И это - Фалиндар? Ричиус взглянул поверх грязных голов на высокие стены - и сразу же увидел, что они пусты. Остались только темные пятна там, где прежде красовались всевозможные ценности. Не было ни картин, ни статуй, ни люстр или канделябров, ни расшитых золотом занавесей. Не было ковров, гобеленов, свисающих с высоких сводов до пола, ни золота, ни серебра. Изумленный Ричиус снова посмотрел на толпу, собравшуюся вокруг него. Люди улыбались ему. Те же приветливые улыбки, что и у глашатая. Среди толпы можно было различить воинов: их синие одеяния выделялись среди скучно-серых и коричневых домотканых одежд простого люда. Никто не говорил, все лишь смотрели, зачарованные нарским аристократом.

- Что это, Люсилер? - снова спросил Ричиус. - Кто эти люди?

- Они - пропащие Таттерака, - ответил Люсилер. - Те, кого война лишила всего.

Он запустил руку в седельную сумку и, вытащив оттуда потрепанный плащ, бросил его в толпу. Шустрый коротышка в лохмотьях сразу же схватил его.

- И все эти люди живут здесь?

- Не все. Многие обитают среди холмов, пытаются вести хозяйство. Но там мало что осталось. Люди Гейла были не так добры, как твой Эдгард, Ричиус. В последние дни войны они уничтожали все что могли, сжигали деревни и даже леса, чтобы люди не могли построить новые дома. Большинству просто некуда деться. Вот почему они здесь: чтобы иметь крышу над головой и еду. По указу Тарна здесь теперь прибежище для народа.

- Но прошел уже почти год! Разве они не могли за это время отстроиться?

Люсилер грустно покачал головой.

- Они пытаются, но строить стало не из чего. Таттерак в основном каменистый. Так что теперь крепость открыта для всех: тут можно жить или просто поесть. Еды немного, но ее делят, и все получают хотя бы чуть-чуть.

- Боже правый! - прошептал Ричиус. - Я понятия не имел, что здесь так плохо! Почему ты ничего мне не сказал, Люсилер?

- Я не хотел, чтобы ты тревожился за женщину, и решил, что тебе самому надо все увидеть. Ты не поверил мне, когда я сказал, что Тарн - человек мирный. Но вот тебе доказательство. Здесь было собрано все ценное, и его передали нуждающимся, дабы они могли выменивать это на необходимые им вещи. Вся местность разорена, но Тарн пытается ее восстановить.

- Однако в Дандазаре живут не так бедно, - напомнил ему Ричиус. - Что же случилось здесь?

- Дандазар находился далеко от военных действий. Все земли отсюда до горы Годон были разорены. Кажется, здесь повсюду шли бои. Все сожжено. Все пропало.

Ричиус вскинул руки.

- Я этого совершенно не понимаю! - с горечью вымолвил он. - Война началась из-за Тарна. Неужели об этом забыли? Это он виноват во всех бедах - тем не менее люди идут за ним. Это совершенно непостижимо!

- Тарн объединил их, - терпеливо пояснил Люсилер. - Его одарили Небеса.

- Чепуха! Посмотри на это безобразие. Ничего этого не произошло бы, если б не он. Ты говоришь, он принес в Люсел-Лор мир, но я вижу только разрушения, вызванные войной. Он освободил Люсел-Лор от Нара только для того, чтобы его погубить. - Ричиус покачал головой. - Где Дьяна? Она живет здесь, с этими беженцами?

- Не тревожься. За женщиной хорошо присматривают. Она живет в верхних помещениях крепости, в отдельной комнате. Тарн о ней заботится.

"Не сомневаюсь, - гневно подумал Ричиус. - Так же, как он заботится обо всех остальных".

- Я хочу ее видеть, - требовательно заявил он. - Сейчас же!

- Сначала ты должен встретиться с Тарном, - возразил Люсилер. - В конце концов, Дьяна его жена.

- Ладно. Главное, чтобы все было поскорее.

Они начали спешиваться, когда из толпы отделился какой-то человек. Люди расступались, давая ему дорогу. Ричиус сразу понял, что это воин, и не просто воин. Он был выше остальных трийцев, но такой же худой, с гибким, как у кошки, телом. Некоторые пряди его волос были светло-зеленые, а сверкающие глаза стального цвета смотрели через зеленый пояс краски, который охватывал его лицо, словно повязка на глазах. На нем ловко сидела синяя таттеракская куртка, но стягивал ее не кушак, а широкая пятнистая шкура снежного барса. Такая же шкура была наброшена на плечи наподобие длинного, до земли, плаща. Здесь, среди оборванцев, этот человек выглядел поистине величественно, и Ричиус сразу же догадался, кто перед ним.

- Кронин!

Военачальник Таттерака и заклятый враг Фориса Волка двигался сквозь толпу с непринужденной грацией. Высоко и решительно подняв голову, он смотрел прямо в глаза Ричиусу. Две золотые цепи, застегнутые вокруг голенищ его сапог, позвякивали при каждом шаге, так же как браслеты и длинные серьги. В следующую секунду Кронин уже стоял перед ними. А потом военачальник Таттерака упал перед Ричиусом на одно колено и склонил голову к самой земле. Он взял Ричиуса за руку и бережно поднес к губам, запечатлев на его пальцах нежнейший поцелуй. В немалом изумлении Ричиус посмотрел на Люсилера, надеясь получить какие-то объяснения, но оказалось, что триец поражен не меньше его самого. Подобное приветствие можно было бы ожидать в Наре, а не от одного из военачальников Люсел-Лора. Ричиус был ошеломлен уже тем, что Кронину вообще известно о таком обычае.

- Джоала акка, - мягко проговорил военачальник. - Тью бэнни Тоттерак джин джоаннэй.

Он поднялся на ноги, не дожидаясь ответа, и смиренно посмотрел на Ричиуса.

- Кронин приветствует тебя, Ричиус, - перевел Люсилер. - Он говорит, что для него большая честь встретиться с тобой и что тебе в Таттераке всегда рады.

Ричиус искренне улыбнулся.

- Пожалуйста, скажи ему, что для меня это тоже большая честь. Скажи ему, что я много о нем слышал и что в Арамуре о нем говорят как о самом храбром из всех военачальников Люсел-Лора.

Кронин выслушал перевод Люсилера с явным удовольствием и вновь обратился непосредственно к Ричиусу.

- Он говорит, вы преувеличиваете его достоинства, - продолжал переводить Люсилер. - Он жалеет, что его не было с вами в долине и что тебе не удалось убить Фориса.

Ричиус рассмеялся, не зная, что ответить. Несмотря на заключение мира, Кронин казался воинственно настроенным по отношению к своему врагу-дролу. Звонкий хохот Кронина странно контрастировал с его худобой. А потом военачальник Таттерака заправил большие пальцы обеих рук за пояс и вздохнул.

- Иидгод, - печально произнес он.

Ричиус непонимающе пожал плечами, и Кронин повторил это странное слово, однако теперь указал на дракона, изображенного на груди у Ричиуса.

- Иидгод.

- Эдгард! - догадался Ричиус. - Да. Люсилер, скажи ему, что мы состояли в одном отряде.

Выслушав перевод Люсилера, Кронин кивнул, а затем разразился длинной речью, то воздевая и роняя руки, то прижимая ладонь к груди.

- Эдгард был великим человеком, - сказал Люсилер. - Военачальник говорит, что был глубоко потрясен известием о его смерти.

Ричиус безрадостно улыбнулся Кронину.

- Я понимаю. Спасибо вам, Кронин. Шэй cap.

Услышав из уст Ричиуса родные слова, Кронин издал по-мальчишески радостный крик.

- Трин? - спросил он.

Люсилер покачал головой.

- Эйа, - ответил он военачальнику и, обратившись к Ричиусу, пояснил: Кронин спросил, говоришь ли ты на нашем языке.

Военачальник указал пальцем на себя, на Люсилера, а потом на Ричиуса. При этом он говорил очень медленно, словно давал нарцу время, чтобы понять услышанное.

- Что он говорит, Люсилер?

- Он говорит, что тоже будет рядом с тобой. Если тебе что-нибудь понадобится - обращайся к нему. А еще он приглашает тебя во время завтрашнего пира сидеть рядом с ним.

- Пира? Какого пира?

- В честь казада. Тарн пригласил весь Таттерак на празднование. Фалиндар будет открыт для всех, и в честь праздника устроят банкет. Кронин хотел бы провести банкет в твоем обществе.

Ричиус скептически указал на бедняков, заполнявших огромное помещение внутреннего двора.

- Как Тарн может позволить себе пир? Судя по виду этих людей, они голодают.

- Они оставляли самое лучшее на казада, - ответил Люсилер. - Всех, у кого есть еда, просят принести ее, чтобы разделить с другими.

Кронин кивнул, делая вид, что понимает их разговор. Он ждал ответа.

- Что мне ему сказать, Ричиус?

- Ответь, что я почту за честь пировать с ним завтра, но, возможно, мне придется уехать рано. Я буду счастлив находиться в его обществе, пока остаюсь здесь. А еще спроси его, готов ли он ответить на один мой вопрос.

Люсилер перевел его слова, и Кронин кивнул.

- Спроси его, пожалуйста, могу ли я увидеться с Тарном сегодня. Скажи ему, что мне многое надо обсудить с его господином.

Люсилер поколебался, но все-таки перевел вопрос Ричиуса. Кронин погасил улыбку. Он повернулся к Люсилеру и что-то сказал ему - тихо и встревоженно. Люсилер обменялся еще несколькими фразами с воином, а затем посмотрел на Ричиуса.

- Извини, Ричиус, - запинаясь, молвил он. - Кронин говорит, что сегодня ты не сможешь встретиться с Тарном.

- Но почему? Разве он не знает о моем приезде?

- Ему доложили. Но Кронин говорит, что он... занят.

Ричиус едва справился с негодованием.

- Занят? Как это понимать? Пожалуйста, задай ему этот вопрос еще раз.

Люсилер покачал головой.

- Не стану. Он уже все мне объяснил. Это невозможно.

- А тогда как насчет Дьяны? Могу я увидеть ее?

Люсилер странно поморщился.

- Это тоже невозможно.

Ричиус переводил взгляд с одного трийца на другого. Он мысленно сопоставлял обрывки услышанного.

- Он с ней, да?

- Тарн с женой, - ответил Люсилер. - Мне очень жаль, Ричиус. Но послушай меня: все не так, как ты думаешь.

Ричиус горько рассмеялся:

- Ах да! Конечно, ты прав. И чем, по-твоему, они заняты? В карты играют?

- Полегче, - предостерег его Люсилер. Кронин пристально смотрел на Ричиуса, явно озадаченный его вспышкой. - Ты должен мне верить. То, что ты себе представил, не соответствует действительности.

- Я - взрослый мужчина, Люсилер. Можешь меня не щадить. Скажи Кронину, что я принимаю его слова и что мы увидимся с ним завтра.

- Ричиус, позволь мне тебе объяснить...

- Просто передай ему это, Люсилер. Пожалуйста.

Люсилер выполнил его просьбу. Кронин вежливо выслушал перевод, а когда разговор закончился, поклонился обоим и исчез в толпе. Ричиус тяжело вздохнул.

- Я очень устал, Люсилер. Ты не найдешь для меня какую-нибудь комнату?

- Да, тебе следует отдохнуть. Пойдем, я отведу тебя в северную башню.

Люсилер провел друга через двор туда, где можно было оставить лошадей, и поговорил с человеком, которому велел за ними присматривать. Ричиус забрал с собой все свои вещи, сняв с Огня обе седельные сумки и арбалет. А потом они прошли по лабиринту коридоров, лишенных украшений так же, как огромный внутренний двор, и стали подниматься по бесконечной винтовой лестнице, на стенах которой горели масляные светильники, пока не оказались в новом запутанном клубке коридоров.

- Здесь находятся самые лучшие комнаты, - сказал Люсилер. - Я тоже живу наверху.

Ричиус осмотрелся, не испытывая никакого восторга. Эти покои были такими же голыми, как и остальные помещения крепости. Однако умиротворяла тишина, отрадно было думать, что вскоре он заснет за одной из дверей, расположенных вдоль коридора. А потом ему в голову пришла новая мысль, гораздо более интересная.

- А покои Тарна тоже здесь?

- Нет. Они в другом крыле башни. Пойдем, я отведу тебя в мою спальню. Сегодня ты сможешь переночевать там. А завтра я найду для тебя отдельную комнату.

Они подошли к узкой двери с закругленным верхом в самом конце главного коридора. Здесь Ричиус увидел бра, в котором была укреплена маленькая, наполовину сгоревшая свеча. Свеча не горела. Люсилер взял ее и поднес к ближайшему масляному светильнику; фитиль зажегся. Когда он открыл дверь своей спальни, крошечный огонек окрасил комнату тусклым оранжевым светом.

- Входи, - негромко молвил Люсилер, жестом приглашая Ричиуса в спальню.

Если б не свет от прихваченной им свечи и пробивавшееся в окно серебристое сияние луны, в комнате было бы темно. Она оказалась не больше тех комнат, какие обычно бывают на постоялых дворах, а обставлена даже беднее. Деревянная кровать с ватным матрасом, тазик и кувшин для мытья вот и все. На полу валялись всевозможные вещи, главным образом предметы одежды, но обнаружилось там и несколько книг в переплетах, какие делали в империи. Стул в углу тоже был завален кучей вещей, неразличимых в темноте. Ричиус невольно стал гадать, кому из них придется провести ночь на стуле. Он тоже внес свой вклад в беспорядок, бросив на пол у двери седельные сумки и арбалет.

- Тут довольно тесно, - извиняющимся тоном сказал Люсилер.

Он аккуратно закрепил свечу в серебряном подсвечнике у кровати. Это была единственная ценная вещь в комнате.

- Ничего, - оптимистично ответил Ричиус. - После всех передряг, в которых мы побывали, я готов спать даже на полу.

- В этом нет надобности. Ложись на кровать. Я этой ночью сюда не вернусь.

- Вот как? - Ричиус пытался скрыть свою радость. Он сел на кровать и чуть подпрыгнул, как бы испытывая, удобна ли она. Кровать оказалась просто превосходная. - А почему?

Люсилер мгновение колебался, прежде чем сказать:

- Мне нужно кое о чем позаботиться... Дать знать, что я вернулся.

Ричиус уже снимал сапоги. Они со стуком упали на голый пол.

- Ты собираешься встретиться с Тарном, да?

Триец смущенно поморщился.

- Не только с Тарном. Мне надо поговорить и с другими людьми, с друзьями, которых я давно не видел. Есть хочешь? Я могу что-нибудь тебе принести.

- Но с Тарном ты встретишься.

Люсилер вздохнул.

- Если смогу. Да. Если он не занят.

- Занят, - повторил Ричиус. Опять этот отвратительный эвфемизм! Когда ты его увидишь, передай, что мне надо встретиться с ним завтра, как можно раньше. Конечно, если он не занят.

- Ты совершенно напрасно тревожишь себя, мой друг. Тарн не занят с Дьяной тем, о чем ты думаешь.

- Ты все время это повторяешь, Люсилер, но ничего не объясняешь. Я уже несколько недель спрашиваю тебя о Тарне. - Ричиус улегся на матрас. - Ты готов мне что-то сказать?

Он услышал, как его друг устало зашаркал к двери.

- Завтра Тарн будет на пиру. Я мог бы тебе все объяснить, но будет лучше, если ты все увидишь сам. Поверь мне сегодня и не тревожься о Дьяне. Тебе будет спаться спокойнее, если ты мне поверишь.

- Я слишком устал, чтобы спорить, - мрачно буркнул Ричиус.

Он повернулся и задул свечу, после чего едва смог разглядеть в дверях бледное лицо Люсилера.

- Спи спокойно. Увидимся завтра утром, - как можно мягче произнес триец и бесшумно закрыл дверь.

Ричиус прислушался к его удаляющимся тяжелым шагам. Потом наступила тишина, колеблемая лишь далеким криком ветра и его собственным ровным дыханием. Он закрыл глаза, стараясь не думать о Дьяне. И все же он был полон ею. Этой ночью он будет лежать без сна и терзаться мыслью, что она сейчас в объятиях его врага.

Большой пир в честь казада должен был состояться в огромном банкетном зале на первом этаже крепости, неподалеку от кухонь и превращенного в приют крытого двора. Весь день Ричиус наблюдал за преображением твердыни, дивясь на женщин, сновавших по коридорам с подносами странных яств, и на мужчин, входивших в главные ворота, сгибаясь под тяжестью туш только что забитых животных. У всех под ногами крутились дети, возбужденные звуками и запахами готовящегося празднества. Жители Таттерака стекались к цитадели, нагруженные корзинами со своими лучшими припасами. Музыканты играли на необычных свирелях и пели незнакомые Ричиусу завораживающие песни. Праведники ходили среди собравшихся, рассказывая притчи и вознося жаркие молитвы Лоррису и Прис, памяти которых был посвящен этот день. И все готовились к тому же событию, которого дожидался и Ричиус, - к появлению Тарна.

Утро выдалось тихое. Дролы получили в подарок чудесный день. Небо было голубым и безоблачным, теплое весеннее солнце заливало ярким светом холмы и море. Люсилер показал Ричиусу достопримечательности Фалиндара, старательно избегая разговоров о Дьяне и совершенно не упоминая о Тарне. Они поднялись до самого верха цитадели и постояли в удивительном саду на крыше; их взгляд простирался на много миль. С вершины горной крепости просматривались бескрайние равнины Таттерака, раскинувшиеся во все стороны; единственной их границей был океан, волны его бились о скалу, на которой когда-то воздвигли Фалиндар. Друзья смотрели на нескончаемую процессию - целые семьи приходили пешком, путешественники издалека ехали на лошадях. К полудню вся дорога заполнилась народом, а местность вокруг замка - счастливым шумом празднующих. Экзотические запахи незнакомых трав и пряностей плыли по многочисленным залам дворца, а во дворах трийские подростки вели потешные бои с воинами Кронина, стараясь поразить сверстниц юношеским обаянием. Все было превосходно, как и обещал Люсилер, - за одним исключением.

Дьяны нигде не было видно.

Не то чтобы Ричиус рассчитывал ее увидеть. По уклончивым ответам Люсилера он догадался, что не увидит ее, пока не поговорит с Тарном, а этого не произойдет до окончания пира. Он твердил себе, что надо потерпеть до вечера, и пытался настроиться на праздничный лад. Когда наконец ближе к закату пир все-таки начался, Ричиус устал и проголодался после целого дня знакомства с Фалиндаром. Внутренний двор крепости был наводнен людьми - все смотрели, как солнце заходит за вершины гор. Люсилер объяснил, что это и послужит сигналом для начала казада. Толпа собравшихся затихла: все ожидали появления своего повелителя.

- Теперь мы можем пройти в зал, - сказал Люсилер. - За столами места хватит только для некоторых из нас. Остальные будут пировать здесь.

- А где будет Тарн? - спросил Ричиус. - Я хочу увидеть его как можно скорее.

- Он обратится к народу после пира. Пойдем, Кронин будет нас ждать.

Ричиус последовал за Люсилером в крепость, минуя забитые народом коридоры. На него глядели без особого любопытства. Банкетный зал располагался в той части цитадели, что была обращена к океану. Это было довольно далеко, даже если бы коридоры пустовали, а теперь им приходилось пробираться через лабиринт колен и локтей. Когда они наконец достигли банкетного зала, он тоже оказался до такой степени заполненным, что огромные окна почти скрылись за стеной белокожих трийцев. Ричиус почувствовал мимолетное беспокойство. В зале доминировали шафранные одеяния - характерный наряд касты дролов. Лишь кое-где синели куртки воинов Кронина. И у всех мужчин были длинные белые волосы, как у Люсилера, и серьезные лица. Немногие присутствовавшие в зале женщины в скромных платьях являлись служанками; они плавно скользили по залу с блюдами, источавшими ароматный пар.

Неужели все эти серьезные люди - священнослужители дролов? Ричиус не ожидал, что их окажется так много. Он с опаской протиснулся в зал в надежде остаться незамеченным, пока не отыщет Кронина. Высокий военачальник стоял на противоположной стороне зала и о чем-то громко разговаривал с тремя своими воинами. Как только один из них заметил Ричиуса, все присутствующие повернулись к нему. Разговоры стихли до невнятного шепота.

- Не тревожься, - уверенно сказал Люсилер. - Сегодня ты - гость Тарна.

Ричиус натянул на лицо непроницаемую маску. Они пошли через толпу к Кронину. Рядом с военачальником два места оставались незанятыми. Возле стула Кронина стоял еще один, более внушительный, - несомненно, он предназначался для Тарна.

- Ты говорил с ним вчера вечером? - спросил Ричиус.

- Да. И теперь ты поймешь, почему у меня были от тебя секреты.

Ричиус ничего не ответил, удовлетворившись обещанием получить хоть какой-то ответ. Разговоры в зале возобновились. Когда они с Люсилером подошли к Кронину, военачальник с громким приветствием протянул ему обе руки.

- Гайе хоо, авакк! - провозгласил он, вызывающе глядя на присутствующих.

Он потянул Ричиуса вперед и неожиданно поцеловал в щеку.

- Кронин приветствует своего дражайшего друга, - объяснил Люсилер с негромким смешком. - И он хочет, чтобы все это знали.

- Шэй cap, Кронин, - сказал Ричиус, деликатно отнимая у него руку.

Воины, с коими разговаривал Кронин, распрощались, церемонно кланяясь. Кронин пригласил друзей садиться и сел сам. Его украшения звенели, словно колокольчики. Ричиус устроился рядом с правителем Таттерака, чувствуя облегчение от того, что в этом зале, полном дролов, у него есть хотя бы один союзник. Наклонившись к Люсилеру, он шепотом спросил:

- Все эти мужчины - дролские искусники?

Триец кивнул.

- Они пришли, чтобы отпраздновать этот день со своим главой. Ты должен понимать, какая честь тебе оказана, Ричиус.

- Наверное, - вымолвил тот.

Как это ни странно, он действительно чувствовал себя польщенным. Фориса здесь не было, как не было и других военачальников, которое во время войны стояли на стороне Тарна. Кроме искусников, в зале присутствовали только Люсилер, Кронин и он сам - трое мужчин, некогда прилагавших все силы к тому, чтобы уничтожить Тарна. А теперь Кронин и Люсилер встречали бывшего мятежника улыбками, и ему предстояло вот-вот разгадать тайну этого преображения. Вскоре он увидит человека, который украл его любовь и убил его дядю.

"Пусть он приходит, - мрачно думал Ричиус. - Я готов".

Десятки священнослужителей-дролов расселись за столами. Голоса смолкли. За стенами банкетного зала среди столпившихся в коридорах трийцев поднялся возбужденный шепот, постепенно переходящий в фанатичные выкрики.

Ричиус понял: его роковой противник приближается.

Он старался умерить сердцебиение, сделав несколько медленных вдохов, но напряженность момента наэлектризовала его. Крики за дверями зала нарастали и не стихали в течение долгих, томительных минут: Тарн шел через толпу к дожидающимся его искусникам. Восторженные, полные надежд голоса возносили хвалу человеку, который принес им войну, вдовство и сиротство. Ричиусу это ликование было непонятно. Никогда прежде он не встречал такой преданности предводителю, даже в лучшие дни правления своего отца.

А потом крики вдруг стихли, словно Тарн дирижировал толпой. Взгляды собравшихся в зале устремились к дверям в коридор, и искусники молча встали с мест. Кронин и его воины сделали то же самое.

- Встань, - прошептал Люсилер, поднимаясь со стула.

Ричиус поднялся, ожидая, что в зал войдет гигант. Но то, что он увидел, повергло его в изумление.

В дверях появилась сгорбленная фигура. Иссохшая рука сжимала палку, дрожавшую под весом немощного тела. С плеч его свисала шафранная одежда дролского праведника, а лицо было полускрыто капюшоном. Он с явным усилием двигался по гладкому полу, и суковатая палка едва выдерживала тщедушную плоть и парализованную ногу, которую сей человек приволакивал. Его лицо являло собой жуткую маску шрамов и язв, скальп наполовину обнажился: спутанные волосы выпадали клочьями. Под капюшоном горели два темных глаза, а губы, лежащие на искривленной челюсти, были покрыты желтыми пузырями. Левая рука бессильно свисала вниз, пальцы - искалечены. Подобно прокаженным и раненным воинам, коих он принял в своей цитадели, тело его было искорежено, превратившись в изломанную, трясущуюся массу кривых костей и растрескавшейся кожи. Когда он шел, его боль ощущалась всеми, кто наблюдал за этими мучительными движениями. Казалось, будто старость вывалила все свои самые страшные болезни на одного молодого человека, навсегда погубив красоту, дарованную ему природой. Назвать его карикатурой на человека было бы комплиментом.

Ричиус с трудом заставил себя смотреть, как Тарн влачится по банкетному залу. Как это изуродованное создание могло вдохновить дролов на победу? Это казалось немыслимым. И во всех рассказах, которые ему приходилось слышать о Тарне, ни разу не упоминалось о такой ущербности. Столь болезненный человек должен был иметь какие-то прозвища, помимо Творца Бури. Тарн Отвратительный казалось бы более подходящим. Не верилось даже, что этот человек способен налить чашку воды, не то что сотворить бурю. И Ричиус вдруг понял, на что намекал Люсилер: Тарн не в состоянии делить ложе с женщиной! Ему и ходить-то почти не по силам.

Когда вождь прошел половину зала, Кронин шагнул вперед и помог ему преодолеть остальную часть пути до стола. Убедившись, что его господин стоит надежно, военачальник вернулся к своему месту, но не сел, а остановился у стула. Все присутствующие склонили головы, как только Тарн поднял здоровую руку и заговорил.

Ричиус догадался, что это молитва. Люсилер склонил голову вместе со всеми, но Ричиус головы не опустил. Он слушал слабый голос Тарна, напоминавший аккорды расстроенной арфы, и его прерывистое звучание вызывало в нем нездоровое любопытство. Казалось, даже речь дается этому калеке с трудом. Он не был стар, но голос был старческим и иногда полностью заглушался хрипами и сипением. Однако Тарн не замолкал, а продолжал молитву, и лишь закончив, с облегчением опустился в свое кресло. Затем он пригласил садиться остальных. Кронин хлопнул в ладоши, и служанки в углах снова ожили. Из коридора явились еще несколько женщин с музыкальными инструментами причудливой формы, характерной для трийской культуры. Возобновились прерванные разговоры. Кронин занял свое место, улыбаясь во весь рот. Он дружелюбно хлопнул Ричиуса по плечу - с такой силой, что тот ударился коленями о стол. Военачальник и Люсилер захохотали. Ричиус тоже засмеялся, но несколько нервно, и перевел взгляд на ту часть зала, где женщины готовили свои инструменты.

"Как это типично для трийцев! - злорадно подумал он. - Богиня Прис ничего не сделала, чтобы улучшить положение представительниц своего пола".