ПОСТРОЕНИЕ СОЦИАЛИЗМА В ОДНОЙ СТРАНЕ
В истории отношений и разделения католической и православной церкви огромную роль сыграла прибавка "filioque", сделанная римскими папами к символу веры, установленному вселенскими соборами. Не впадая в шутливый тон, а говоря серьезно, можно сказать, что в идеологической истории коммунистической партии СССР роль, подобную "filioque", имела фраза в статье, продиктованной Лениным 4 и 6 января 1923 г. Базируясь, главным образом, на этой фразе и создалась теория, которая для одной части коммунистической партии имела "особое значение"1, как "неоспоримая истина"2, возвещающая возможность построения полного социалистического общества в России без помощи извне, а в глазах другой части партии -- представляющая искажение "азбучных истин марксизма", приводящее, по убеждению Троцкого, к "курсу на самодовлеющее национальное развитие" и к "реакционной теории марксизма в отдельной стране"3. История появления этой фразы Ленина, а вместе с нею новой доктрины, имевшей, не побоимся сказать, мировую важность и последствия, представляет исключительный интерес, и естественно, что к этому вопросу, на наш взгляд, мало исследованному, нужно подойти с макси
Коммунистам, партия Советского Союза в резолюциях т. 2,
стр. 169.
См. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11-е, 1952, стр. 143.
Троцкий. Моя жизнь, т. 2, стр. 262.
мальной внимательностью. Его начало таково. Ленин был убежден, что возглавленная им октябрьская революция лишь прелюдия к революции мировой, охватывающей прежде всего передовые страны Европы. "От победы октябрьской революции до побед международной социалистической революции не может быть грани". Такие заявления Ленина находятся во многих его статьях и речах и по датам этих речей и статей можно проследить течение его мысли, ее уверенность, удивительные прыжки и отступления.
21 февраля 1918 г. "Международная социалистическая
революция в Европе зреет с каждым месяцем".
7 марта 1918 г. "Мы подходим и мучительному периоду начала международной социалистической революции. Может быть, она победит через несколько недель, даже несколько дней".
28 августа 1918 г. "Австрия и Италия переживают ка
нун революции. Крах капиталистического строя неизбежен".
3 октября 1918 г. "Кризис в Германии начался. Он кончится неизбежным переходом политической власти в руки германского пролетариата".
22 октября 1918 г. "Теперь для всех становится ясным,
что революция во всех воюющих странах неизбежна. Она на
зревает не по дням, а по часам. Никогда мы не были так близ
ки к мировой революции, никогда не было так очевидно, что
русский пролетариат установил свое могущество и за нами
пойдут миллионы и десятки миллионов мирового пролетари
ата. Германская революция разразится с такой силой и орга
низованностью, что разрешит сотню международных вопро
сов".
Революции в Европе происходят, но не те, о которых мечтал Ленин. Нет ни перехода власти к пролетариату, ни крушения капитализма. Хилиазм Ленина временно приглушается, но в 1919 г. снова вспыхивает с огромной, почти безумной силою.
23 марта 1919 г. "Семя, посеянное русской революцией,
всходит в Европе. Издыхаюций зверь международного импе
риализма погибнет".
29 марта 1919 г. "Революция близится. На днях она
победила в Венгрии. В ней установлена Советская власть. К
этому неминуемо придут все народы".
11 апреля 1919 г. "Мы обещали, что начинаем революцию, которая станет мировой, и она началась. Международное положение наше блестяще. Теперь только несколько месяцев отделяют нас от победы над капитализмом во всем мире".
16 июля 1919 г. "С уверенностью говорим, что этот
июль последний тяжелый июль, а следующий июль мы встре
тим победой международной Советской республики".
17 июля 1919. "Россия со своею Советской властью вна
чале была в одиночестве, впоследствии к ней присоединилась
Советская Венгрия, а теперь дело идет к передаче власти
Советам в Германии. Недалек день, когда вся Европа сое
динится в единую Советскую республику".
22 ноября 1919 г. "Социальная революция зреет в Западной Европе не по дням, а по часам. То же происходит и в Америке, и в Англии. Версальский мир является только внешней победой торжествующих империалистов, а на деле означает крах всего империалистического мира".
События упрямо не идут по схеме Ленина, и в 1920 г. ему уже приходится вносить в нее изменения и смягчения. Он начинает указывать на замедление хода мировой революции. Он говорит об этом 6 марта 1920 г.
"В первое время у многих была надежда, что в Западной Европе начнется социальная революция с момента окончания войны. Развитие революции пошло путем более медленным. Европа идет к революции не так, как мы пришли, но по существу проделывает то же".
6 ноября 1920 г. он уже признает, что "дело международной революции за это время потерпело ряд поражений в маленьких странах, в которых задавить движение помогли гигантские хищники".
Уверенность в скором приходе мировой революции настолько у Ленина исчезает, что в марте 1921 г. на съезде партии он говорит, что "мы просто были бы сумасшедшими", если бы верили, делали предположения, что из Европы " в короткий срок помощь придет в виде прочной пролетарской революции"4. А через четыре месяца, 5 июля, Ленину
4. Ленин. Сочинения, т. 32, стр. 156.
приходится констатировать, что в "капиталистических странах после заключения мира, как бы плох он ни был, вызвать революцию не удалось".
В страстном желании Ленина видеть ее приход и всеми способами содействовать ее осуществлению, конечно, нет ничего неожиданного и непонятного. Мысль о крушении капиталистической системы в результате мировой революции стала, со времени появления "Коммунистического манифеста" Маркса и Энгельса (т.е. с 1848 г.), основным пунктом ортодоксального марксистского мировоззрения в том его виде, который не изменялся происходившими с 90-х годов громадными поправками, вносимыми в марксизм "ревизионизмом", т.е. развивающейся при учете новых фактов критической исследовательской марксистской мыслью. Но в вере и призыве к мировой революции, выражаемых в речах и статьях Ленина, есть две переплетающиеся стороны, и крайне важно их не смешивать и отделить одну от другой. У Ленина было ясное сознание, что передовые капиталистические страны в военном отношении настолько сильнее Советской России, что при желании сделать решительный натиск могут опрокинуть Советскую власть. Отсюда желание гибели этих капиталистических государств, так как, по его мнению, только гибель этих государств даст прочную гарантию самого существования Советского государства и не прерываемого в нем внешней силой социалистического строительства. В этом смысле Ленин говорил, что конечная победа советской революции не может иметь места, если она останется одинокой. Тот же смысл и в формуле, постоянно употребляемой Лениным: "Когда мы ставим вопрос о задачах и условиях победы пролетарской революции в России, мы говорим, что прочной не может быть эта победа, если только ее не поддержит пролетарская революция на Западе. Правильная оценка нашей революции возможна только с точки зрения международной. Чтобы победить прочно, мы должны добиться победы пролетарской революции во всех, или, по крайней мере, в нескольких главных капиталистических странах".
В помыслах Ленина о мировой революции была и другая, как уже сказано, сторона. Несмотря на бросаемые безответственные, агитационные, его самого разжигающие слова, вроде заявления в 1918 г., что "от социализма
неустроенного, декретированного, мы переходим к истинному социализму"5, Ленин считал, что ряд очень важных внутренних причин и условий делает невозможным построение социализма в одной стране --в России, несмотря на то, что она первая начала социалистическую революцию. Для преодоления внутренних препятствий, мешающих окончательному построению социализма в России, необходима помощь переходящих к социализму передовых капиталистических стран. Снова прибегая к указанию дат, полезно установить, что и когда Ленин говорил и писал по этому поводу.
22 марта 1917г. "Россия -- крестьянская страна, одна из
самых отсталых европейских стран. Русский пролетариат не
может одними своими силами победоносно завершить социа
листическую революцию, но он может придать русской ре
волюции такой размах, который облегчит обстановку для
вступления в решительные битвы своего главного, самого
верного, самого надежного сотрудника -- европейского и
американского социалистического пролетариата".
11 января 1918 г. "Мы никогда не обольщали себя надеждой, что можем окончить переход от капитализма к социализму без помощи международного пролетариата. Окончательная победа социализма в одной нашей стране невозможна. Мы теперь ясно видим, как пойдет развитие революции -- русский начал, немец, француз, англичанин доделает и социализм победит".
7 марта 1918 г. "Конечная победа нашей революции, если бы она осталась одинокой, была бы безнадежной. Наше спасение от всех трудностей во всеевропейской революции".
23 апреля 1918 г. "Наша отсталость двинула нас вперед,
и мы погибнем, если не сумеем удержаться до тех пор, пока
не встретим мощную поддержку со стороны восставших ра
бочих других стран".
26 мая 1918 г. "Социалистической революции в одной стране, если бы она была даже менее отсталой, чем Россия, всецело не выполнить".
5. Заявление на заседании ВЦИК 22 октября 1918 г., см. Ленин. Сочинения, т. 28, стр. 105.
17 апреля 1919 г. "Победить полностью, окончательно, нельзя в одной России".
6 февраля 1921 г. "Капитал по самой сущности дела победить одной стране до конца нельзя. Это сила международная, и чтобы победить до конца, нужны совместные действия рабочих тоже в международном масштабе".
Ленин указывал, что, будучи после октябрьской революции "по политической власти рабочих впереди любой Англии и любой Германии", Россия вместе с тем "позади самого отсталого из западно-европейских государств по организации добропорядочного государственного капитализма, по высоте культуры, по степени подготовки к материально-производственному "введению социализма"6.
При победе социалистической революции хотя бы в одной из передовых капиталистических стран сразу обнаружится, что, в сравнении с этой страной, Россия "в советском и социалистическом смысле отсталая страна"7. Чтобы Россия могла итти к социализму, социалистическому пролетариату передовых стран придется ее взять, так сказать, на буксир. Ленин не определял подробно, какого рода помощь должен принести России пролетариат передовых стран, переходящих к социализму. Из его отдельных, отрывистых замечаний можно заключить, что эта помощь выразится в принесении политического и организационного опыта, технических знаний, культурных учреждений и порядков, доставке недостающих России материальных ресурсов, умения пользоваться, разрабатывать имеющиеся в ней естественные богатства. Подобного рода помощь извне и должна оформлять, укреплять, по выражению Ленина, "доделывать" строящийся в России социализм. Без нее, оставаясь одинокой, предоставленной собственным силам, она достроить социализм, построить его по-настоящему не в состоянии. Это положение с особой отчетливостью Ленин сформулировал в статье ' 'Заметки публициста". Вот что он тогда писал:
"Мы создали советский тип государства, начали этим новую всемирно-историческую эпоху, эпоху политического
Слова Ленина в апреле 1921 г. (см. Ленин. Сочинения, том. 32,
стр. 318).
Там же, г. 31, стр. 5.
господства пролетариата. Этого назад взять уже нельзя, хотя "доделать" советский тип государства удастся лишь практическим опытом рабочего класса нескольких стран. Мы "не доделали "даже фундамента социалистической экономики. Надо отчетливо сознать и открыто признать это, ибо нет ничего опаснее иллюзий. Нет решительно ничего "страшного", ничего дающего законный повод к малейшему унынию в признании этой горькой истины, ибо мы всегда исповедывали и повторяли ту азбучную истину марксизма, что для победы социализма нужны совместные усилия рабочих нескольких передовых стран"8.
Со ссылкой на азбучную истину марксизма такого рода "исповедывание" высказано в статье, написанной Лениным в феврале 1922 г. Однако в печать она не поступила. Она была напечатана в "Правде" лишь 16 апреля 1924 г., после смерти Ленина. Что мешало Ленину ее напечатать? Конечно, не включенные в нее ругательные окрики по адресу немца Леви и итальянца Серрати, отошедших от директив Коминтерна. И не слова, что меньшевики, будучи "агентами буржуазии", в отдельных случаях бывали правы против большевиков. Было другое, что заставляло Ленина колебаться и написанную статью отложить. Дело в том, что создававшиеся в последнее время у Ленина новые взгляды входили в растущее, обостряющееся противоречие с насаждавшимся им самим мировоззрением военного коммунизма 1918-1919 гг. Крайне характерна его фраза на XI съезде партии: "Годы 1918-1919 были великие годы, но если бы смотреть назад на эти годы и не видеть, какая теперь задача впереди, то это была бы гибель, несомненная, абсолютная гибель"9. Читая речи и статьи Ленина с середины 1920 г., видно, как чрез жесткую оболочку старых взглядов вылезают, проступают новые взгляды, правда в форме дробящейся, противоречивой, с постоянными оговорками. Ново, например, уже то, что он совсем перестал верить в мистическое действие приходящей из Европы мировой революции. Он даже насмехается над теми, кто слово "революция" пишет с большой буквы, возво-дит "революцию в нечто почти божественное" и думает,
Ленин. Сочинения, т. 33, стр. 180.
Речь 27 марта 1921 г. (см. там же, стр. 262).
будто "великая, победоносная, мировая революция обязательно все и всякие задачи может решить по-революционному"10. Неосуществившаяся в Европе социальная революция не опрокинула капиталистическую систему, но и капиталистические державы не опрокинули Советскую Республику. Прежде, пишет Ленин, казалось "просто немыслимым, чтобы социалистическая республика могла существовать в капиталистическом окружении" -- "а это уже доказано, это уже факт"11. Это действительно ново, неожиданно и со старыми взглядами никак не согласуется. Прежде Ленин считал, что помочь России "доделывать" переход от капитализма к социализму может лишь ставший у власти социалистический пролетариат. Теперь Ленин находит, что в этом деле может играть большую роль и "буржуазный капитал". Поэтому уже с конца 1920 г. он с большой страстностью пропагандирует политику концессий этому капиталу. "Союз с государственными трестами передовых стран, убеждает Ленин, необходим для нас. Своими силами восстановить хозяйство без оборудования и технической помощи из-за границы мы не можем". "Промышленность капиталистических стран уже оказывает нам помощь, несмотря на то, что все они руководятся капиталистами, от всей души ненавидящими нас"12. В Германии заказано оборудование, --"содружество (обратите внимание на термин) с этой передовой капиталистической страной началось"13. Советская Россия, указывает Ленин, потихоньку "обрастает целым рядом постоянных торговых сношений, представительств, договоров" с капиталистическими странами Европы. Значит, при умелой политике, переходя от военных отношений к мирным, торговым, экономическим отношениям с капитализмом -- "единственная в мире Социалистическая Советская Республика" может существовать и "в одиночку" пробовать строить социализм. Обнаружилось и другое явление, имеющее в глазах Ленина столь же важное значение. Коммунизм всегда проповедовал
См. статью "О значении золота" в "Правде" 6 и 7 ноября
1921 г.
Речь 23 дек. 1921 г., см. Ленин. Сочинения, т. 32, стр. 126.
Там же, т. 33. стр. 127.
Там же, стр. 44.
"теснейший союз и слияние " с деревенской беднотой, а на остальную подавляющую часть крестьянского населения -- на середняка -- смотрел с недоверием, как на мелкобуржуазную враждебную стихию. Ее нужно как-нибудь сдерживать, "нейтрализовать", но это дело нелегкое. "Крестьянин столетиями воспитывался, что хлеб его и он волен его продавать". "Как продавец хлеба он тянет к буржуазии. Обстановка товарного хозяйства (а ее нужно уничтожить без остатка) делает крестьянина торгашом. Крестьяне собственники, и с ними приходится бороться. Крестьянин -- мелкий хозяйчик -- по природе своей склонен к свободной торговле, а мы считаем это дело преступлением"14. "Той фазы отношений, которые установились у нас с крестьянством, оно не хочет. Воля его выразилась определенно". Политики "нейтрализации" недостаточно, нужно заменить ее политикой соглашения". "Только соглашение с крестьянством может спасти социалистическую революцию в России", иначе крестьянство "нас скинет", "пошлет к черту". Но соглашение с средним крестьянством требует материальных уступок, а у нас, -- откровенно сказал Ленин 19 марта 1919 г. на съезде партии -- "нет таких благ, которые мы могли бы дать среднему крестьянину, а он материалист"15. Положение было бы безнадежным, если бы не была по порциям введена новая экономическая политика, отвергающая режим военного коммунизма, вводящая товарообмен, свободу торговли и прочие важные изменения. Эта политика в значительной доле удовлетворила желание крестьян и крестьянские восстания, бывшие до 1921 г., по словам Ленина, "общим явлением в России", прекратились. При новой политике появилась возможность не только пойти на какое-то с ним соглашение, а по мысли Ленина, осуществить нечто большее --"экономический союз между рабочим классом и крестьянством". Такой союз --"альфа и омега Советской власти, необходимое и достаточное условие ее прочности". Идя на него, нужно "сомкнуться с крестьянской массой и начать двигаться вперед неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы
См. там же, т. 29, стр. 330, 336; т. 30, стр. 477; т. 31, стр. 103,
428.
Там же, т. 29, стр. 139.
мечтали, но зато так, что действительно будет двигаться вся масса с нами. Тогда наше дело будет абсолютно непобедимо и никакие силы в мире нас не победят"16.
Мы, конечно, не исчерпали все то новое, что, сталкиваясь со старыми взглядами, кусками входило в мысли Ленина. Все-таки даже из того, что очень кратко мы отметили, видно, куда, то колеблясь, то отклоняясь в сторону, стала направляться его мысль. От идеи о невозможности построить социализм в одной России без торжества мировой социалистической революции, Ленин шел к идее о возможности для России строить социализм "в одиночку" даже при существовании капиталистического окружения. И к этой идее он уже вплотную подошел в статье "О кооперации", продиктованной им 4 и 6 января 1923 г., после того как он несколько пришел в себя от ударившего его 16 декабря 1922 г. приступа паралича. Заголовок статьи слишком узок для ее содержания, а изложение в ней, и еще более в других его статьях 1923 г., спотыкающееся. При парализованной правой руке Ленин не мог писать, а только диктовать, а это ему никогда не удавалось, этого он всегда избегал. Врачи ему позволили диктовать сначала не более 5-10 минут, лишь позднее эта порция была доведена до 30 минут в день. Желая в позволенный ему малый срок возможно больше продиктовать возможно больше сказать, и очень стесняясь, что стенографистке приходится долго ждать его слов, он спешил и в спешке не находил достаточно отчетливых формулировок своей мысли. Кроме того, Ленин был, конечно, болен. Были острые головные боли, при которых с компрессом на голове Ленин все-таки диктовал: этот человек отличался почти патологической страстью писать, заносить на бумагу свои мысли, безустанно направлять партию на верный путь, непременно давать ей "директивы", составлять поучения. При недостаточно удачном оформлении, мысли в статье "О кооперации" все же совершенно ясны. Допуская, что капиталистические державы дадут России "передышку", он ставит вопрос, сможет ли она строить и достроить социализм? Какие основные, самые важные, условия для этого требуются и существуют? Ленин их перечисляет:
16. Там же, т. 33, стр. 243. Речь 27 марта 1922 г.
Первое условие: государственная власть в России находится в руках рабочего класса, или, говоря правдивым языком, в руках всемогущей коммунистической партии, ни с кем власть не разделяющей.
Второе условие: земля и подавляющая часть важнейших средств производства социализирована, принадлежит рабочему государству, а это значит, что государственные предприятия являются предприятиями "последовательно-социалистического типа".
Третье условие: в России оказался осуществленным союз пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян и в этом союзе пролетариату "обеспечена" роль руководителя крестьян.
Четвертое условие: -- строительство кооперации. Но это условие требует некоторых объяснений.
Октябрьская революция, уничтожив частную торговую сеть, заменила ее "принудительной организацией всего населения в потребительские общества". После всяких неудачных экспериментов в этой области правительство стало восстанавливать существовавшие до войны свободные кооперативы, изгоняя из них до тла действительно кооперативный дух, приспособляя их к режиму военного коммунизма, делая из них чисто государственную организацию, работающую с прежним докооперативным персоналом. "Положение кооперативов, --объяснял Ленин в марте 1918 г., -- в корне, принципиально меняется с момента приступа пролетарской государственной власти к систематическому созданию социалистических порядков. Кооператив в капиталистическом обществе -- есть лавочка. Но кооператив, если он охватывает все общество, в котором социализирована земля и национализированы фабрики и заводы -- есть социализм. Задача Советской власти, после того как буржуазия экспроприирована политически и экономически, состоит в том, чтобы распространить кооперативные организации на все общество, превратить всех граждан данной страны поголовно в членов одного общенационального, или вернее, общегосударственного кооператива"17.
17. Там же, т. 27, стр. 189.
С введением НЭПа положение кооперации, существовавшее в годы военного коммунизма, должно было измениться. Раз допущена свободная торговля и частная торговля, кооперация уже не могла быть единственной, монопольной товары-проводящей и распределительной государственной организацией. В 1921 г. Ленину еще не ясно, как при НЭПе должна быть организована торговля и каковы будут отношения между частной торговлей и кооперацией. На съезде партии в марте 1921 г. он говорил:
"Каким образом будут развиваться отношения свободного хозяйственного оборота в смысле его фонда -- через кооперацию или путем воссоздания мелкой частной торговли -- мы едва ли можем сейчас окончательно установить. В этом отношении нам предстоит внимательно присмотреться к местному опыту. Я думаю, однако, что известное преимущество кооперации останется"18. Через месяц в брошюре "О продовольственном налоге" Ленин уже категорически высказывается за преимущество кооперации. В частности, он указывает, что в деревне кооперация с полученной при НЭПе некоторой свободой, неизбежно "порождает мелкобуржуазные, капиталистические отношения", но этот "кооперативный капитализм" нам не страшен, а выгоден: облегчает государству учет, контроль, надзор, договорные отношения". "Кооперация как форма торговли выгоднее и полезнее, чем частная торговля не только по указанным причинам, но и потому, что она облегчает объединение, организацию миллионов населения, затем всего населения поголовно, а это есть гигантский плюс с точки зрения перехода от капитализма к социализму"19. После приведенных слов не должно казаться слишком уж неожиданным то, что Ленин продиктовал в 1923 г, в статье "О кооперации". В ней кооперация объявлена самой существенной частью строящегося в России социализма. Исключительную важность приобретает, так сказать, заключительный аккорд, которым Ленин завершает свою статью. Он говорит:
"Мы перегнули палку, переходя к НЭПу, в том отношении, что забыли думать о кооперации, начали забывать
Там же, т. 32, стр. 206.
Там же, т. 32, стр. 327.
гигантское значение кооперации. Не все товарищи дают себе отчет о том, какое теперь значение приобретает для нас кооперирование России. Кооперация дает возможность перехода к новым порядкам путем простым, легким и доступным для крестьянства. Одно дело фантазировать насчет всяких рабочих объединений для построения социализма, другое дело научиться практически строить этот социализм так, чтобы всякий мелкий крестьянин мог участвовать в этом построении. Общественный строй, который мы должны поддерживать, есть строй кооперативный, но под этой поддержкой надо понимать поддержку такого кооперативного оборота, при котором действительно участвуют действительные массы населения. Нам нужно заставить всех поголовно участвовать, и не пассивно, а активно, в кооперативных операциях. Чтобы достигнуть через НЭП участия в кооперации поголовно всего населения -- требуется целая историческая эпоха. Мы можем пройти на хороший конец эту эпоху в одно-два десятилетия. При условии полного кооперирования мы бы уже стояли обеими ногами на социалистической почве. Мы вправе сказать, что простой рост кооперации для нас тождествен с ростом социализма, и вместе с этим мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм. Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т.п. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную работу".
Соединяя вышеуказанные четыре условия осуществления социализма в России, т.е. власть пролетариата, власть государства на землю и крупные средства производства, союз пролетариата и крестьянства при руководстве его пролетариатом, развитие кооперации -- Ленин счел возможным заявить, что этот комплекс условий представляет "все необходимое для построения полного социалистического общества. Это еще не построение социалистического общества, но это все необходимое для этого построения".
Так, в кратчайшей форме, в рамках одной только фразы из нескольких слов выражена совершенно новая теория построения социализма. Сакраментальные слова о "социализме в одной стране" в ней не сказаны, но они на губах. Это,
конечно, новый взгляд на социализм, резко расходящийся с той "азбучной истиной марксизма", на которую Ленин ссылался в своих "Заметках публициста" "Азбучную истину марксисма" Ф. Энгельс установил еще в 1847 г., говоря, что в одной какой-нибудь стране не может произойти революция пролетариата. "Коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдет во всех цивилизованных странах, по крайней мере в Англии, Америке, Франции, Германии. В каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее, в зависимости от того, в какой из этих стран более развита промышленность, более накоплено богатств и имеется более значительное количество производительных сил. Она окажет значительное влияние на остальные страны мира, и совершенно изменит и чрезвычайно ускорит их прежний ход развития. Она есть всемирная революция и поэтому будет иметь всемирную арену".
Развитие революции Энгельс ставил в прямую связь с такими ее предпосылками, как подготовка промышленности, накопление богатств, количество производительных сил. В ленинской формуле на это нет указаний. В статье "О нашей революции", составленной в то же время, что и статья "О кооперации" он даже высмеивает "разных ученых" господ (кавычки Ленина), доказывающих, что мы не доросли до социализма, ибо "у нас объективных экономических предпосылок для социализма нет". Но если отсутствие объективных экономических предпосылок не является препятствием для строительства социализма, тогда его можно осуществлять во всякой самой отсталой стране -- будь то Болгария или Корея, Эфиопия или Ливия. Для этого лишь необходимо захватить власть, объявить государственным имуществом все средства производства, национализировать землю, подчинить крестьянство революционной партии, загнать поголовно все население в "кооперацию", или колхозы. "Чтобы быть культурными, нужна известная материальная база". Но вот, оказывается, что чтобы приступить к строительству социализма, можно не иметь ни этой материальной базы, ни быть культурными. По мысли Ленина это не должно обязательно предшествовать захвату власти партией, именующей себя коммунистической, а должно последовать за этим захватом. В статье "О кооперации" ничего не говорится о мировой
революции. Строительство "социализма в одной стране" мыслится почти вне связи с нею. В других, следующих статьях, продиктованных им в 1923 г., мировая революция мельком упоминаетая, однако в образе новом, необычном. Вместо ссылки на социалистическую революцию в передовых капиталистических странах Ленин выдвигает революцию в таких отсталых восточных странах, как Индия, Китай. "Исход борьбы, -- писал Ленин в статье "Лучше меньше, да лучше", -- зависит, в конечном счете, от того, что Россия, Индия, Китай и т.п. (так и напечатано "и т.п.") составляют гигантское большинство населения (мира). Это большинство втягивается в борьбу за свое освобождение, и в этом смысле не может быть ни тени сомнения в том, каково будет окончательное решение мировой борьбы. В этом смысле окончательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена".
Сравнивая с тем, что раньше писал и говорил Ленин о мировой революции, можно определить, сколь велика переделка, которой подверглась у него эта идея. Взор от Запада начал поворачиваться к Востоку...
* * *
Статьи, продиктованные Лениным в 1923 г., сначала не имели успеха у руководителей партии. В течение почти двух лет, ко конца 1924 г., они не привлекали к себе внимания. Пятаков объяснял это тем, что в глазах "многих, в том числе членов Политбюро, эти статьи были неудачными, написаны под давлением обескураживающей Ленина болезни"20. Как мы уже сообщали, статья Ленина о реорганизации ЦКК и Рабкрина была принята в Политбюро столь непочтительно, что ее даже не хотели печатать. Исключительная по важности статья о кооперации, оконченная 6 января, напечатана в "Правде"лишь 26 и 27 мая21. С опубликованием ее не спешили. Содержание статьи, устанавливающей новый взгляд
Н. Валентинов. Суть большевизма в изображении Ю. Пятакова.
Новый журнал (Нью-Йорк), 1958, кн. 52, стр. 149.
Другая со многих отношениях крайне важная статья "О нашей
революции", продиктованная Лениным 17 января, с некоторыми поправ
ками к ней, сделанными до 9 февраля, напечатана в "Правде" лишь
30 мая.
на строительство социализма в России, было уже известно членам Политбюро, однако резолюция XII съезда, происходившего в апреле 1923 г., с этим взглядом не считается. В соответствии с прежними, старыми взглядами она определяет темп и ресурсы социалистической революции в России в зависимости от хода развития социалистической революции "за пределами России". XIII съезд партии, заседавший в мае 1924 г., в своей резолюции о деревне упоминает о статье Ленина и даже приводит из нее важнейшую часть, но отношение к ней чисто поверхностное. Резолюция скользит по ней. Ни в этой, ни в других резолюциях съезда нет ни малейшего свидетельства о принятии им теории или лозунгов о строительстве социализма в одной стране. Это вне его сознания. В статье Ленина съезд видит лишь "программу развития кооперирования сельского населения" и настаивает на внимании к торговле и кооперации. Убедительным доказательством, что самое главное в статье Ленина в то время в мозг партии еще не вошло, служит следующий факт. В апреле 1924 г. Сталин читал в Свердловском университете лекции "Об основах ленинизма", опубликованные к съезду в мае в виде брошюры. Не имея собственных мыслей и языка, Сталин нанизывал цитаты и фразы из сочинений Ленина, их пересказывал, давая в то же время понять, что выступает как самый верный, самый точный передатчик его мыслей. Замечательно, что генеральный секретарь партии игнорирует, явно не придает значения статье Ленина о кооперации. Более того: фактически он выступает против Ленина, категорически заявляя, что построить социализм в одной стране невозможно. Несколько месяцев позднее, ужаснувшись своего антиленинизма, впадения в ересь, особенно тяжкую в его положении генерального секретаря партии, хранителя "заветов Ленина", Сталин бросился заминать свою ошибку. В последующем издании его брошюры "Об основах ленинизма", вошедшей в сборник "Вопросы ленинизма", антиленинские слова уже выкинуты, еретические фразы фальсифицированы разными вставками, позволяющими думать, что Сталин от мыслей Ленина никогда не отклонялся. Что же такое он сначала написал? Брошюра "Об основах ленинизма" в ее первом издании представляет библиографическую редкость. Сталин, пользуясь своею властью как генерального секре
таря, по-видимому дал указание изъять ее под благовидным предлогом из обращения в партии. Но пользуясь клочками из его прежних заявлений, которые он сам позднее приводил, пытаясь оправдать сделанные им "исправления", мы в состоянии восстановить все то, что утверждал Сталин в апреле 1924 г. Помощником в этом деле является следующий документ. Немедленно после появления его брошюры, до фальсифицирующих ее исправлений, она была переведена на французский язык и издана в Париже коммунистической партией: см. J. Staline. Le Leninisme. Librairie de e'Humanite, 1924 г. Текст на стр. 35 дает право заявить, что интересующее нас заявление Сталина мы передаем совершенно точно. Оно гласит:
"Свергнуть власть буржуазии и поставить власть пролетариата в одной стране еще не значит обеспечить полную победу социализма. Главная задача социализма -- организация социалистического производства -- остается еще впереди. Можно ли разрешить эту задачу, можно ли добиться окончательной победы социализма в одной стране, без совместных усилий пролетариата нескольких передовых стран? Нет, невозможно. Для свержения буржуазии достаточно усилий одной страны -- об этом говорит нам история нашей революции. Для окончательной победы социализма, для организации социалистического производства, усилий одной страны, особенно такой крестьянской, как Россия, уже недостаточно, для этого необходимы усилия пролетариев нескольких передовых стран. Поэтому развитие и поддержка революции в других странах является существенной задачей победившей революции. Поэтому революция победившей страны должна рассматривать себя не как самодовлеющую величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата в других странах".
Убеждение Сталина здесь выражено с полнейшей ясностью. Он утверждает, что победа социализма в одной стране, а тем более такой крестьянской, как Россия, невозможна. На долю России, страны, свергнувшей власть буржуазии, выпадает роль только "подспорья", "средства" для разжигания мировой революции, ибо лишь победа и помощь "пролетариата" нескольких передовых стран даст России возможность построить социализм. Как раз в апреле, когда
Сталин читал лекции, в "Правде" появились взятые из архива Ленина "Заметки публициста" с напоминанием "азбучной истины марксизма", что "для победы социализма нужны совместные усилия рабочих нескольких передовых стран". Сталин повторяет слова Ленина, но ему невдомек, почему эту статью, написанную в феврале 1922 г., Ленин не сдал в печать. Что же такое случилось, заставив Сталина, как и других членов Политбюро, изменить свое убеждение? На это их толкнул ряд обстоятельств, и в том числе борьба с Троцким. Напомним, что поздней осенью того же 1924 г. появилось произведение Троцкого "Уроки Октября", вызвавшее припадки бешенства у всех остальных членов Политбюро и в качестве наказания снятие Троцкого с поста Председателя Революционного Военного Совета, шефа вооруженных сил СССР. В этом произведении доказывалось, что в октябре 1917 г. трусливые верхи партии пошли на восстание под кнутом Ленина, тогда как он, Троцкий, давно вооруженный теорией перманентой революции, сыграл в октябре руководящую, истинно революционную, доминирующую роль. Опровергая Троцкого, нужно было разрушить его теорию перманентной революции, иначе, защищенный ею как броней, он неуязвим. В брошюре "Октябрьская революция и тактика русских коммунистов", датированной 17 декабря 1924 г., Сталин и занялся рассмотрением и критикой "троцкистской" теории. Рассматривая по годам главные выражения этой теории, Сталин цитировал следующие слова Троцкого:
"Пролетариат, взявши в руки власть, не сможет ограничить себя буржуазными рамками в революции. Для обеспечения своей победы пролетарскому авангарду придется на первых же порах своего господства совершать глубочайшее вторжение не только в феодальную, но и в буржуазную собственность. При этом он придет во враждебные столкновения не только со всеми группировками буржуазии, которые поддерживали его на первых порах его революционной борьбы, но и с широкими массами крестьянства, при содействии которых он пришел к власти. Противоречия в положении рабочего правительства в отсталой стране, с подавляющим большинством крестьянского населения, смогут найти свое разрешение только в международном масштабе, на арене
мировой революции пролетариата". (Предисловие к книге "1905 год", написанное в 1922 г.)
"Тот факт, что рабочее государство (СССР) удержалось против всего мира в одной стране, и притом отсталой, свидетельствует о колоссальной мощи пролетариата, которая в других, более передовых, более цивилизованных странах способна будет совершить поистине чудеса. Но, отстояв себя в политическом и военном смысле, как государство, мы к созданию социалистического общества не пришли и даже не подошли. Подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы". (Послесловие к новому изданию брошюры "Программа мира", написанное в 1922 г.)
"Ни одна страна не должна "дожидаться" других в своей борьбе -- это элементарная мысль, которую полезно и необходимо повторять, дабы идея параллельного интернационального действия не подменялась идеей выжидательного интернационального бездействия. Не дожидаясь других, мы начинаем и продолжаем борьбу на национальной почве в полной уверенности, что наша инициатива даст толчок борьбе в других странах. Если бы этого не произошло, то безнадежно думать -- так свидетельствует опыт и теоретические соображения -- что, например, революционная Россия могла бы устоять пред лицом консервативной Европы или социалистическая Германия могла бы остаться изолированной в капиталистическом мире".
В приводимых цитатах из сочинений Троцкого нет противоречия с тем, что раньше писал Ленин. Ведь писал же он, что "крестьянин, мелкий хозяйчик, после победы демократической революции неизбежно повернет против пролетариата". И тот же Ленин утверждал, что "поражение российского пролетариата было бы неизбежно, если бы на помощь ему не пришел европейский социалистический пролетариат". Никакого противоречия нет между Троцким и Сталиным. В апреле 1924 г. Сталин просто повторял слова Троцкого, написанные в 1922 г.: построение социализма в одной стране "невозможно". И если Троцкий указывал, что проблема социализма может найти разрешение "только на арене мировой революции пролетариата", ту же мысль, высказанную в другой и более грубой форме, защищал Сталин,
говоря, что российская революция не более как "подспорье" к мировой революции. При таком согласии с ненавистным Троцким можно ли было разрушать его теорию о перманентной революции? К счастью для Сталина и других произошел, по словам Сталина, "тщательный анализ трудов Ленина"22 и в статье Ленина, написанной в августе 1915 г., найдены следующие фразы:
"Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих, или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране".
Позднее (в 1916 г.) Ленин к этому прибавил:
"Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах".
Открытый Лениным закон "неравномерного развития", во-первых, совершенно подобен "закону", делающему "непреложный вывод", что, например, люди отличаются друг от друга своим ростом, внешним видом, умственным развитием и прочими чертами. Для этого вывода не нужно изучать экономические науки. Нужно только глядеть. Во-вторых, непонятно, почему неравномерность экономического развития объявляется "безусловным" законом именно капитализма. Разве такой "неравномерности" не существовало в докапиталистическое время? В третьих, объяснять неравномерность развития "товарным производством" уже просто нелепо. Различие экономического уровня стран объясняется их историей, климатом, географическим положением, естественными богатствами. В приведенных цитатах Ленин имел в виду передовые, экономически развитые капиталистические страны, и когда он говорит, что в одной из этих стран социализм может установиться раньше, чем в других, -- такое положение, вообще говоря, особого возражения не вызывает. В 1915 и 1916 гг. он еще не делал вывода, что так как неравномерность экономического развития есть безусловный
22. См. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 9-е, 1933, стр. 194.
закон, то социализм может быть введен и в одной, притом очень отсталой, экономически неразвитой стране. Сей бьющий по голове странный вывод был им сделан позднее, притом в форме самой твердой, в статье о кооперации. И вот за эту-то статью, которой ни он, ни другие особого значения не придавали, и ухватился Сталин. Она явилась для него озарением, откровением, содержащим "неоспоримую истину"23. Эта "неоспоримая истина" составляет, по мнению Сталина, таран, навзничь опрокидывающий всю троцкистскую теорию перманентной революции. Однако для этого Сталину предварительно нужно было "очиститься" от того, что несколько месяцев до этого, впадая в ересь, он писал о невозможности построения социализма в одной стране. Пускаясь в эту операцию, он стал доказывать, что никогда не отрицал возможности "построения полного социалистического общества силами нашей страны, без помощи извне", а лишь утверждал, что гарантировать социалистическое общество СССР от всяких опасностей извне, интервенции капиталистических стран, может лишь революция пролетариата в этих странах. Некоторый небольшой недостаток своей формулировки Сталин видит лишь в том, что "она связывает в один вопрос два разных: вопрос о возможности построения социализма силами одной страны, на что должен быть дан положительный ответ, и вопрос о том, может ли страна с диктатурой пролетариата считать себя вполне гарантированной от интервенции, и, стало быть, от реставрации старых порядков без победоносной революции в ряде других стран, на что должен быть дан отрицательный ответ"24.
Попытка Сталина замазать, перекрасить свою прежнюю позицию весьма неудачна. Он совсем не смешивал эти вопросы, а категорически заявлял, что во всех случаях построение социализма в одной стране, да еще такой крестьянской, как Россия, невозможно.
Мгновенно усвоив новый взгляд на построение социализма, Сталин уже без колебаний пустился в поучение:
"Универсальная теория одновременной победы революции в основных странах Европы, теория невозможности
Сталин. Вопросы ленинизма, 1952, стр. 193.
Там же, стр. 143.
победы социализма в одной стране, оказалась искусственной, нежизненной теорией. Семилетняя история пролетарской революции в России (Сталин это пишет в декабре 1924 г.) говорит не за, а против этой теории. Она противоречит очевидным фактам. Она еще более неприемлема как лозунг, ибо связывает, а не развязывает инициативу отдельных стран, получивших возможность в силу известных исторических условий, к самостоятельному прорыву фронта капитала. Она дает не стимул к активному натиску на капитал со стороны отдельных стран, а к пассивному выжиданию момента всеобщей развязки".
С высот нового взгляда на социализм в одной стране Сталину уже легко указать "пропасть", отделяющую ленинскую теорию от теории Троцкого о перманентной революции.
"Ленин, -- декларирует Сталин, -- говорит о союзе пролетариата и трудящихся слоев крестьянства", у Троцкого же получаются "враждебные столкновения" "пролетарского авангарда с широкими массами крестьянства". Ленин говорит о руководстве трудящимися массами со стороны пролетариата. У Троцкого же получаются "противоречия в положении рабочего правительства в отсталой стране с подавляющим большинством крестьянского населения". По Ленину, революция черпает силы прежде всего среди рабочих и крестьян самой России. У Троцкого же получается, что необходимые силы она может черпать "лишь на арене мировой революции пролетариата". А как быть, если международной революции суждено придти с опозданием? Есть ли какой-нибудь просвет для нашей революции? Троцкий не дает никакого ответа, ибо "противоречия в положении рабочего правительства смогут найти свое разрешение только на арене мировой революции пролетариата". Как ни вертись, а "подлинного подъема социалистического хозяйства" не получишь, пока не победит пролетариат "в важнейших странах Европы". Ну, а так как победы нет еще на Западе, то остается для революции в России "выбор": либо сгнить на корню, либо переродиться в буржуазное государство. Недаром Троцкий говорит вот уже два года о "перерождении нашей партии".
Так, с помощью "неоспоримой истины", обретенной в статье "О кооперации", Сталин стремился загнать Троц
кого в тупик. И уже смело выводил: "Кто отрицает возможность построения социализма в одной стране -- тот должен обязательно отрицать и правомерность Октябрьской революции". .
Полемикой, вызванной "Уроками Октября" Троцкого, занимался не один Сталин и не один он ставил вопрос о перспективах строительства социализма в России. Партия вступила в эпоху НЭПа, по горло занятая не теоретическими, а конкретными практическими вопросами, выдвигаемыми применением к жизни новой экономической политики, и партия выслушивала поучения Ленина, (22 ноября 1922 г.), что НЭП -- главный, очередной, все исчерпывающий лозунг сегодняшнего дня, а в общих своих перспективах на дальнейшее время продолжала теоретически стоять на том, что настоящее строительство социализма в России начнется лишь после победы пролетарской революции в Европе. Мысль партии отставала от хода мыслей Ленина, и не случайно статья о кооперации в месяц ее появления была прочитана с таким малым вниманием. Но в 1924 г. всем уже стало ясно, что в ближайшее время нужно оставить надежду на социалистическую революцию в Европе. После краха в 1923 г. революции в Германии и полного провала направляемой из Коминтерна революции в Болгарии, упрочения фашизма в Италии, не было уже нигде признаков подымающейся революции. Пришлось говорить о "замедлении" прихода революции, о "стабилизации капитализма", отсутствии "непосредственно-революционной ситуации в Европе". Естественно, что у многих руководителей партии в связи со всем этим вопрос встал и вне отношения к Троцкому и к его теории: если продолжать мыслить, что строительство социализма в одной нашей стране без мировой революции невозможно и безнадежно, а этой революции нет, и неизвестно, когда она придет, то в этой обстановке каково наше положение, наши задачи? Каково значение того, что мы строили и можно ли уверенно строить, не имея твердого, ясного представления, куда идем? Произведенный в это время "тщательный анализ", в сущности, пересмотр под новым углом зрения, статей Ленина 1923 года, и особенно его статьи о кооперации, имел огромное значение. Произошла "психологическая встряска": указания Ленина устраняли
неопределенность, неизвестность, колебания. Они убеждали, что можно строить социализм и без помощи социалистического пролетариата Европы. Насколько нам известно, первым, кто начал указывать на это, был Рыков, поддержанный Бухариным, а не Сталин. Обсуждение этого вопроса началось еще в октябре 1924 г., до статьи Сталина. За исключением нескольких туманных отголосков -- об этом нет ничего существенного ни в партийной печати, ни в отчетах о Пленумах ЦК. Но решение уже намечалось и официальное признание нового взгляда на строительство социализма "в одной стране" впервые выражено в резолюции, принятой XIV конференцией партии, происходившей 27-29 апреля 1925 г. Позднее эта резолюция была объявлена "одним из важнейших документов в истории нашей партии", а тезисы, высказанные в ней, "законом, обязательным для всех членов партии". Вот что говорит о принятой новой теории "История всесоюзной коммунистической партии", изданная в 1938 г. (хотя она написана Митиным и несколькими другими лицами, Сталин повелел считать "Историю" его произведением) :
"Изучая доимпериалистический капитализм, Энгельс и Маркс пришли к выводу, что социалистическая революция не может победить в одной, отдельно взятой стране, что она может победить лишь при одновременном ударе во всех или в большинстве цивилизованных стран. Это было в середине XIX столетия. Этот вывод стал потом руководящим положением для всех марксистов. Однако к началу XX столетия капитализм доимпериалистический перерос в капитализм империалистический, капитализм восходящий в капитализм умирающий. На основании изучения империалистического капитализма Ленин, исходя из марксистской теории, пришел к выводу, что старая формула Энгельса и Маркса уже не соответствует новой исторической обстановке, что социалистическая революция вполне может победить в одной, отдельно взятой стране. Оппортунисты всех стран стали цепляться за старую формулу Энгельса и Маркса, обвиняя Ленина в отходе от марксизма. Но настоящим марксистом, овладевшим теорией марксизма, был, конечно, Ленин, а не оппортунисты, ибо Ленин двигал вперед марксистскую теорию, обогащая ее новым опытом, а оппортунисты тянули ее
назад, превращая ее в мумию. Что было бы с нашей партией, с нашей революцией, с марксизмом, если бы Ленин спасовал перед буквой марксизма, если бы у него не хватило мужества откинуть один из старых выводов марксизма, заменив его новым выводом о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой стране, соответствующим новой исторической обстановке? Партия блуждала бы в потемках, пролетарская революция лишилась бы руководства, марксистская теория начала бы хиреть. Проиграл бы пролетариат, выиграли бы враги пролетариата"25.
Признавая, что кроме всенаправляющего и всеопределяю-щего мозга Ленина, устанавливающего абсолютные истины, его партия своего мозга не имела, приведенные слова вместе с тем правильно аттестуют исключительную важность в истории партии (прибавим -- и в истории мира) принятой теории о строительстве социализма в одной стране -- именно в России. Нельзя не заметить, что принятие партией новой "абсолютной истины" произошло в несколько странной, необычайной обстановке. Сначала от имени ЦК были составлены тезисы о задачах и тактике Коминтерна в эпоху "замедления международной революции и стабилизации капитализма". И в эти тезисы, составленные главным образом Зиновьевым, вставлены статьи о троцкизме, цитаты из статьи Ленина о кооперации и из его же статьи "О нашей революции". После того как эти тезисы ЦК были приняты 6 апреля на расширенном пленуме Исполнительного Комитета Коминтерна, они, сопровожденные большой речью того же Зиновьева, были им доложены 29 апреля 1925 г. на XIV конференции партии и ею одобрены. Важнейший тезис о строительстве социализма в одной стране, можно сказать, прошел фуксом, косвенно через тезисы ЦК о задачах Коминтерна, а не в форме обычного, прямого обращения к партии. Основной пункт принятой резолюции таков:
"СССР -- страна рабочей диктатуры, являющаяся основной базой международной революции, должна рассматривать себя, как ее могущественный рычаг и подспорье. С другой стороны, господствующая в ней партия пролетариата должна
25. История всесоюзной коммунистической партии, 1950, стр 341
прилагать все усилия к тому, чтобы строить социалистическое общество в уверенности, что строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации".
Резолюция имеет несомненно компромиссный характер. Можно догадаться, что вносил в нее Сталин и что вносил Зиновьев. Полтора года спустя Троцкий на XV конференции партии (26 октября -- 3 ноября 1926 г.), продолжая считать, что "победа (социализма) в нашей стране обеспечена только совместно с победоносной революцией европейского пролетариата", спрашивал:
"Почему требуется теоретическое признание построения социализма в одной из стран? Откуда взялась эта перспектива? Почему до 1925 г. никто этого вопроса не выдвигал?"26
Мы полагаем, что вопрос как и откуда появилась эта перспектива, достаточно выяснен на предыдущих страницах...
Часть партии в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Радека, Раковского, Евдокимова, Залуцкого, Лашевича, Смилги и многих прочих тезис о построении социализма в одной стране не приняла, его отвергла, то открыто, то прикрыто. Для нее это была ересь. Так как наиболее ярким выразителем этого течения был Троцкий, оно получило наименование троцкизма, хотя до 1917 г. под троцкизмом понималась "концепция, согласно которой буржуазная революция в России не сможет разрешить свои задачи, иначе как поставив у власти пролетариат"27. В 1927 г. люди, принадлежащие к троцкизму и так называемой "новой оппозиции", были изгнаны из партии. Многие из них, сделавшись покорными, были в нее возвращены, но во время кровавых чисток 1936-38 гг. все без остатка были Сталиным истреблены.
Подавляющая часть остальных верхов партии приняла тезисы о построении социализма в одной стране и эта идея, воплощаемая в жизнь в царствование Сталина, привела к величайшим страданиям и бедствиям страны, к голоду, террору, каторжному труду рабочих, истреблению крестьян,
Пятнадцатая конференция ВКП(б). Москва, Госполитиздат, 1950,
стр. 533.
Л. Троцкий. Моя жизнь, т. 2, стр. 470.
концентрационным лагерям, кровавым чисткам, создав на базе миллионов трупов огромное развитие техники, тяжелой и военной индустрии. Но до установления абсолютной диктатуры Сталина, идею о построении социализма в одной стране, при свойственном им понимании этой идеи, проводили те кадры партии, которых их противники пренебрежительно или с ненавистью называли "правым уклоном", а мы будем называть правым коммунизмом.
В 1928 г. правые коммунисты, пред их уничтожением в 1936-38 гг. Сталиным, уже затаптывались, но в 1925 г., максимально развивая НЭП, особенно в деревне, правый коммунизм оказывал огромное руководящее влияние на всю жизнь страны. Этот год и отчасти следующее время, будучи своеобразным и самым интересным периодом в истории коммунистической партии СССР, интересен еще и тем, что политику именно в духе правого коммунизма пытался проводить (до запрещения ее Москвой) Гомулка в Польше и Венгрия после восстания и накануне кровавого подавления ее наследниками Сталина в 1956 году. В чем же основные черты советского правого коммунизма, среди кадров которого особенно выделялись Рыков и Бухарин?
ДОКТРИНА ПРАВОГО КОММУНИЗМА
В истории Советского государства есть особый, крайне интересный период, которому посвящено очень мало внимания в огромной, почти безбрежной литературе, относящейся к СССР. Начало этого периода -- в 1924 г., конец или начало его конца -- в середине 1926 г., а апогей расцвета -- 1925 г. Это время явно и крепко отмечено влиянием "доктрины" правого коммунизма и первенствующей ролью правых коммунистов в правящей государством группе. Напрасны поиски какого-то сочинения, в котором в одном с исчерпывающей* полнотой было бы изложено то, что мы называем и имеем право назвать "доктриной правого коммунизма". В систематизированном виде она не существовала, и отдельные части ее нужно искать в ряде постановлений партии (например, решениях Пленума ЦК, решениях XIV конференции в апреле 1925 г., в газетных статьях, различных сборниках, речах руководителей партии). Нужно к этому прибавить, что доктрине правых коммунистов и их влиянию сопутствовала особая общественная психология. Без знания ее самая эта доктрина не может быть достаточно понята. Можно даже сказать, что эта доктрина не могла бы и пробовать слагаться, если бы в качестве предпосылки у правящей части коммунистической партии не зародилась бы указанная психология. С какими событиями связано появление этой психологии? В гармонии с общим взглядом на социалистическую революцию руководители компартии всегда считали, что основным условием успешности социалистического строительства в России яв
ляется помощь международной революции, и, конечно, в первую очередь пролетарской революции в Европе. Но в 1924 г., после поражения германской революции 1923 г., с полной уже ясностью обнаружилось, что на победу пролетарской революции в Европе в ближайшие годы никакой надежды нет. Вместе с этим как будто исчезла и возможность построения социализма в России. А такой вывод создавал в партии растерянность и неуверенность: какую же политику она должна вести, какое будущее стоит перед нею? Из этого положения партию вывела статья Ленина о кооперации. Она была написана еще 4 и 6 января 1923 г., но на нее сначала главари компартии не обратили почти никакого внимания, что подтверждается, в частности, и тем, что ее не спешили публиковать. Она помещена в газете "Правда" лишь 26 и 27 мая, после третьего удара паралича, поразившего Ленина. Не придавали ей значения ни в 1923, ни в начале 1924 г., и за нее обеими руками ухватились во второй половине 1924 г. именно потому, что полностью исчезли надежды на пролетарскую революцию в Европе. Статья Ленина внесла огромное теоретическое успокоение в смятенную голову правящей верхушки. В явном противоречии с тем, что до сих пор принималось за непоколебимую истину, Ленин объявил, что в СССР есть "все необходимое и достаточное для построения полного социалистического общества. Есть диктатура пролетариата, есть социализация средств производства, есть союз с крестьянством и руководство им пролетариатом, не хватает только кооперирования, вовлечения в кооперацию всего населения, но "на хороший конец" достигнуть участия в кооперации всего населения можно "в одно-два десятилетия". При такой перспективе вопрос о пролетарской революции в Европе как условии успешности строительства социализма в СССР терял свою остроту. Раз есть все необходимое для построения социализма -- будем его строить в одной нашей стране, не считаясь с тем, что его нет еще в других странах и может быть скоро и не будет. Резолюция в этом смысле принята XIV конференцией партии, происходившей 27-29 апреля 1925 г., и признана "одним из важнейших документов партии". Но принята она не прямым решением конференции, а одобрением тезисов ЦК, предложенных Исполнительному комитету Коммунистического Интернационала, в кото
рых с полемикой против Троцкого и ссылкой на Ленина декларируется, что в СССР возможно построение социализма без революции в Европе и без "государственной помощи" стран с пролетариатом во главе. Принимая "теорию построения социализма в одной стране", правые коммунисты трактовали эту проблему с большим реализмом. У Ленина она была поставлена догматично и метафизически. Говоря, что в СССР есть все необходимое для построения социализма, он прошел мимо нужных для этого объективных предпосылок, без всякого анализа естественных богатств, высоты экономического развития и техники. В заметках "О нашей революции", написанных 17 января 1923 г., и тоже, как и статья о кооперации, с большим опозданием помещенных в "Правде" лишь 30 мая, Ленин иронически говорит о тех "ученых господах", которые во власти старых шаблонов указывают на необходимость "объективных экономических предпосылок для построения социализма". В противоположность Ленину считая, что его фраза, по словам Рыкова, написана "больше всего для утешения партии", правые коммунисты при постановке вопроса о построении социализма в одной стране находили, что нужно особенно считаться с наличностью в стране объективных экономических предпосылок. Подсчет этих экономических и технических предпосылок, будучи предметом обсуждений многих заседаний Политбюро уже в конце 1924 г. и начале 1925 г. дал, как и нужно было ожидать, очень неблагоприятную картину. Поэтому Зиновьев и Каменев высказали убеждение, что в СССР при ее огромной технической отсталости нельзя без помощи международного пролетариата и мировой революции построить социализма. Иную позицию заняли правые коммунисты в Политбюро. Признавая, что отсутствие экономических и технических предпосылок делает построение социализма до крайности трудным, они устами Бухарина заявили, что ничего кроме социализма коммунисты все равно строить не могут и его будут строить, хотя для этого придется "плестись черепашьими шагами". Происходившие в это время споры и разговоры в Политбюро нигде не опубликованы, однако представление о них дает речь Бухарина на XIV съезде.
"Мы, -- говорил он, -- не погибнем из-за нашей технической отсталости, мы будем строить социализм даже на
нашей нищенской базе, мы будем плестись черепашьим шагом, а все-таки социализм построим. По этому поводу у нас и разгорелся спор на одном заседании Политбюро примерно ко времени XIV партийной конференции. Каменев и Зиновьев защищали ту позицию, что мы не сможем построить до конца социализм из-за нашей отсталости. Мы оспаривали со всей страстностью, что должны погибнуть из-за этой отсталости"1.
На это позднее Троцкий и его единомышленники (среди которых стали Зиновьев и Каменев) отвечали, что социализм в СССР, идя черепашьими шагами, никогда построить нельзя, так как пока не свергнут капитализм в Европе, он теми или иными способами, в особенности своим контролем мирового рынка, от которого всецело зависит СССР, в нем задушит и разложит социализм. Отрицая возможность без мировой революции построения социализма в одной стране, троцкисты (Пятаков, Преображенский) уже в 1925 г. начали изменять свою концепцию исключительно важным дополнением: если допустить, говорили они, что возможно построение социализма в одной стране, то для этого нужны не черепашьи шаги, нужно итти с максимальной быстротой, форсируя темпы строительства, напрягая все силы страны, стремясь "в минимальный срок нагнать, а затем и превзойти уровень индустриального развития передовых капиталистических стран". Так гласит решение XV конференции, происходившей 26 октября -- 3 ноября 1926 г. Оно сделано уже под прямым влиянием троцкистской идеологии и могло быть принято потому, что доктрина правого коммунизма уже теряла влияние.
Правые коммунисты в 1925 г. относились не только с недоверием, но с явной враждебностью к "форсированию темпов", так как, по их мнению, этот метод, уже примененный во время военного коммунизма, привел страну к катастрофическому положению, из которого пришлось выходить с помощью НЭПа. Отрицание правыми коммунистами болезненных для страны "ускоренных темпов", приемов строительства революционными методами свидетельствовало о
1. Четырнадцатый съезд, стр. 135-136.
том, что в их психологии произошла очень большая перемена. Они пропитались "реформизмом". Правые коммунисты все время напоминали, что нужно следовать за последним заветом Ленина -- "двигаться вперед неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы мечтали"2, "перестать нервничать, кричать, суетиться"3, твердо усвоить, что теперь нужны не "революционные приемы", а "действия реформистские" и "реформистский подход" к вопросу о строительстве социализма4.
Кого мы имеем в виду, говоря о правых коммунистах как создателях доктрины правого коммунизма? Конечно, это Бухарин. Из его заявления на XIV съезде мы знаем, что ему принадлежат важнейшие части решений XIV конференции, свидетельствующей о торжестве идей правых коммунистов. Для всех, кто встал под троцкистское, а позднее под сталинское знамя, Бухарин --одиозная фигура. На XIV съезде партии Зиновьев говорил:
"Бухарин хочет навязать партии свою точку зрения. Долг всех нас сказать -- нет. Вокруг Бухарина теперь создается целая школа, пытающаяся затушевать действительность и отступить от классовой точки зрения"5.
О том, что около Бухарина создалась особая "школа" (мы называем эту "школу" доктриной правого коммунизма), на том же XIV съезде говорил и Каменев:
"Складывающаяся в партии теория, школа, линия Бухарина, не находившая до сих пор и не находящая теперь достаточно отпора -- гибельна для партии. Молодежь, которая оформляется в школе Бухарина, представляла бы для нас величину мало интересную, если бы эта молодежь не получила фактически монополию на политически-литературное представительство партии, если бы фактически в руках этой школы не находилась вся наша печать и все политико-просветительные работы"6.
Ленина. Сочинения т. 34, стр. 243.
Там же, стр. 255.
Там же, стр. 86 и 87.
Четырнадцатый съезд, стр 109.
Там же, стр 254.
Каменев был прав: около Бухарина, проникаясь доктриною правого коммунизма, тогда сложилась целая группа молодых "красных профессоров": это Марецкий, Стэн, Стецкий, Слепков, Астров, Гольденберг, Зайцев. Статьи и брошюры некоторых из них, особенно Марецкого, весьма удачно разъясняли и пропагандировали идеи правого коммунизма.
Рыков -- другая виднейшая фигура среди правых коммунистов. Частичку их доктрины он ясно представил в своем докладе о кооперации на XIV конференции. Он несомненно преуменьшал свое значение, заявив, что "моя роль в кооперативной комиссии заключалась в том, чтобы собрать опыт мест и провести практические директивы в соответствии с общей политикой партии". Рыков был не только простым собирателем этого опыта. В освещение его он вносил и нечто свое, и оно было ценно, ум этого человека был трезвый, и у него было большое практическое знание экономических вопросов, приобретенное им сначала в качестве помощника Ленина на посту председателя Совета Народных Комиссаров, и после ухода Ленина заменившего его на этом посту. Есть основание утверждать, что идею построения социализма в одной стране он воспринял раньше других и раньше Бухарина, но оба быстро сошлись в том, что строить социализм в России будет очень трудно и в этом направлении быть может долго придется идти "черепашьим шагом". Своим знакомым Рыков часто говорил, что после поражения Германской революции он отчетливо понял, что вера в революционный фейерверк в Европе должна быть оставлена, и что более, чем когда-либо, нужно проникнуться и руководствоваться следующими указаниями Ленина:
"Нужно перестать писать "революцию" с большой буквы, возводить революцию в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым хладнокровным, самым трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь перейти к действию реформистскому".
Эти слова находятся в статье Ленина "О значении золота", написанной им еще в ноябре 1921 г. В важности это
го указания Бухарин полностью сходился с Рыковым. На XIV съезде партии, назвав приведенную цитату "великолепной", Бухарин, опираясь на нее, обосновывал переход с революционного метода на "мирно-организованный характер работы"7. Третьей выдающейся фигурою правого коммунизма был Ф. Дзержинский, хотя отнесение его в эту рубрику должно казаться огромной несообразностью очень многим, видящим в Дзержинском лишь грозного шефа ГПУ. Но Дзержинский с февраля 1924 г. по июнь 1926 г. был председателем ВСНХ и на этом посту сказался руководителем индустрии, осуществляющим ее развитие с самым трезвым отношением к имеющимся в стране ресурсам, с бережным и внимательным отношением к нуждам сельского хозяйства, врагом "форсированных темпов" и всяких тяжелых обложений населения. О Дзержинском придется говорить еще в дальнейшем, сейчас только напомним, что он умер от разрыва сердца в июне 1926 г. после речи, произнесенной им на пленуме ЦК против троцкиста Пятакова, своего помощника в ВСНХ, и против Каменева, уже перешедшего на точку зрения левой троцкистской оппозиции. Полезно указать, что исчезновение Дзержинского и замену его Куйбышевым немедленно почувствовали все кадры, составляющие ВСНХ. Со смертью Дзержинского доктрина правого коммунизма оказывалась уже не ко двору, и стала замещаться другой, пропитанной иным духом.
К трем только что указанным, всем известным, главным фигурам правого коммунизма нужно отнести еще четвертую. В большой истории коммунизма на нее не обращено никакого внимания, хотя тем, кто жил в СССР в то время и прикасался к происходящему за кулисами, известна большая роль этого лица в выработке доктрины правого коммунизма именно в области его отношения к крестьянству и сельскому хозяйству. Мы имеем в виду народного комиссара земледелия А. П. Смирнова. Его не следует смешивать с троцкистом
И. Н. Смирновым, ни с представителем группы демократического централизма В. М. Смирновым, занимавшим одно время пост наркома земледелия. Вечно на всех злобствую
7. Четырнадцатый съезд, стр. 150-151.
щий Ю. Ларин с насмешкой говорил, что А. П. Смирнов создал свою ложную "теорию о зажиточном крестьянстве, чуждом эксплуататорских моментов". Смирнов действительно приложил много усилий, пытаясь укрепить в партии правильный взгляд на зажиточного трудового крестьянина. По его убеждению, только такой вид зажиточного мелкого буржуа и может принять при развитии сельского хозяйства "середняк", крестьянин, объявленный Лениным "центральной фигурой" сельского хозяйства. Мысли, развиваемые Смирновым еще в 1924 г., предвосхищали многое из того, что потом говорили Бухарин и Рыков. Его вклад в доктрину правого коммунизма нужно признать бесспорным8. В число сторонников этой доктрины, но с значительно меньшим значением в ее разработке нужно отнести члена Политбюро Томского, Цурюпу, большого помощника Ленина при проведении политики НЭПа, и Калинина, бывшего, особенно в первую половину 1925 г., под влиянием Рыкова, Бухарина и Смирнова, очень ревностным защитником идей правого коммунизма. Было бы упущением, если бы мы не указали, что весь 1925 г. в хвосте правых коммунистов (это мы покажем на следующих страницах) шел генеральный секретарь партии Сталин и всегда, как тень, за ним идущий его помощник -- Молотов (с декабря 1926 г. ставший членом Политбюро). Доктрина правого коммунизма, признанная партией на XIV конференции, была тогда действительно господствующей. Ни Сталин, ни Молотов никаких своих конструктивных взглядов и предложений не имели, а лишь с вариациями, чаще всего неудачными, повторяли то, что говорили Бухарин и Рыков. Каменев был близок к истине, когда заявил, что "тов. Сталин целиком попал в плен той неправильной политической линии, творцом и подлинным представителем которой является Бухарин"9.
Крайне любопытна защита Калининым Смирнова от нападок на
последнего в статье в "Правде" от 8 апреля 1925 г. Калинин это сделал в
речи на московском губернском съезде Советов (см. Известия, 15 апреля
1925 г.).
Четырнадцатый съезд, стр. 254.
* * *
Правые коммунисты пробовали дать и давали ответ на целый ряд крайне важных вопросов. Сумма таких ответов, как уже сказано, далеко не систематизирована, и все-таки ясно определяет, в какую сторону направлялись их взгляды, слагая то, что мы называем доктриной правого коммунизма. Но для определения ее нужна обязательно откинуть обволакивающий ее густой туман ходовых, вечно находящихся на языке партии коммунистических формул. Доктрина правого коммунизма вроде ореха. Чтобы дойти до ее ядра, нужно скинуть с нее скорлупу.
Построение социализма в одной стране вызывало необходимость не только восстановить разрушенное хозяйство, но и значительно его расширить, так как прежняя довоенная хозяйственная база была узка и слаба и на ней нельзя было воздвигнуть здание социализма. Если восстановление хозяйства требует средств, капитальных вложений, его расширение требует их еще больше. Откуда взять эти средства, зная, что нельзя рассчитывать на их получение из-за границы? Правый коммунизм отвечает на это: необходимые средства должны и могут быть привнесены процессом накопления, созданием прибавочной ценности (прибавочного продукта) внутри хозяйства СССР. Термин накопление, как увидим дальше, постоянный элемент в речах и статьях правых коммунистов. Партия целиком его усваивает, но -- это можно легко проследить -- характер искомого накопления изменяется в зависимости от изменения политической атмосферы и постепенного падения влияния правых коммунистов. О процессе накопления Ленин и его эпигоны знали из первого тома "Капитала" Маркса, знали лишь то, что накопляющийся капитал создается всякого рода эксплуатацией рабочего. И можно почти с уверенностью сказать, что всякий раз, когда у марксиста вставал вопрос о накоплении, немедленно вставала в памяти знаменитая картина жестокого первоначального капиталистического накопления, изображенная Марксом в главе двадцать четвертой тома I его "Капитала". Эта картина до такой степени заполнила мозг иных коммунистов, приобретая для них характер универсального во все времена действующего закона, что Е. Преображенский в
статье, появившейся в 1923 г. в восьмой книге "Вестника коммунистической академии" стал доказывать, будто накопление, необходимое для строительства хозяйственной базы социализма в СССР, может и должно быть создано лишь методом первоначального капиталистического накопления. Преображенский различал два рода могущих быть в СССР накоплений. Одно -- это "социалистическое накопление, присоединяющее к функционирующим средствам прибавочный продукт, создаваемый внутри социалистического хозяйства". Другой род накопления, который он называет "первоначальным социалистическим накоплением", черпает свои средства "вне комплекса государственного хозяйства", выгребая их разными способами из деревни. Именно этот вид накопления с явной эксплуатацией мелких производителей Преображенский и считает необходимым для начального построения социализма10. Что такова его мысль -- в том нет сомнения. Вот что он пишет:
"Такие страны, как СССР, должны пройти период первоначального накопления, очень щедро черпая из источников досоциалистических форм хозяйства. Задачи социалистического государства не в том, чтобы брать с мелкобуржуазных производителей меньше, чем брал капитализм, а в том, чтобы брать еще больше... Чем более экономически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства, чем менее то наследство, которое получает в фонд своего социалистического накопления пролетариат данной страны в момент социальной революции, тем относительно больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на части прибавочного продукта досоциалистических форм хозяйства. Мысль, что социалистическое хозяйство может развиваться само, не трогая ресурсов мелкобуржуазного, в том числе крестьянского хозяйства, является несомненно реакционной мелкобуржуазной утопией".
10. Статья Преображенского, написанная в 1923 г., была позднее дополнена статьей "Закон ценности в советском хозяйстве" и составляла книгу "Новая экономика", изданную в 1926 г. "Коммунистической академией". Возмущение, вызванное его теорией, привело его к некоторому смягчению термина "эксплуатация".
Теория Преображенского, немедленно подхваченная Пятаковым и некоторыми другими троцкистами, вне этого небольшого круга ни в 1923, ни в 1924 г. внимания к себе не привлекала. Но когда в 1925 г. в связи с построением социализма в одной стране был поставлен вопрос о необходимости для этого накопления -- теория Преображенского, с циничной ясностью указывающая, как и откуда оно может быть получено, не могла не стать предметом обсуждения. Правые коммунисты -- это делает им честь -- отнеслись к взглядам Преображенского с негодованием.
"Эта теория, -- говорил Рыков, -- возмутительна. Преображенский нас убеждает, что социализм должен строиться методами первоначального капиталистического накопления. Можно ли придумать большее, чтобы смертельно скомпрометировать социализм? Нам трудно установить эквивалентность обмена между городом и деревней, индустрией и сельским хозяйством. К нарушению этой эквивалентности, к изъятиям доходов деревни нам неизбежно приходится прибегать, но это не должно быть высасыванием до последней кровинки из крестьянства, это не должно быть "пожиранием" деревни, о чем с такой настойчивостью говорит Преображенский. У него деревня только дойная корова для индустрии".
Очень резкую критику этой теории дал Бухарин в вышедшей в 1925 г. брошюре "Новое откровение о советской экономике, или как можно погубить рабочекрестьянский блок". Взгляды Преображенского Бухарин называл "чудовищными", правильно указывая, что весь анализ Преображенского "построен по аналогии с периодом первоначального накопления капитала". Чего хочет Преображенский? -- спрашивает Бухарин и отвечает: он хочет, чтобы, делаясь эксплуататором, "рабочий класс сидел верхом на мелких производителях". Подобную критику теории Преображенского дали и молодые профессора из "школы Бухарина" и с этой же теорией боролся в ВСНХ Дзержинский, выступая против своего помощника Пятакова, в согласии с Преображенским желавшего получить накопление с помощью самых невыгодных для крестьянства высоких цен промышленности. Необходимо сказать, что в 1925 г. Сталин тоже отвергал теорию Преображенского, заявляя, что она "не имеет ничего
общего с взглядами партии". Через четыре года теория Преображенского была полностью и в еще более чудовищном виде усвоена Сталиным и сделана основным законом генеральной линии партии. Накопление капитала, строительство социализма в одной стране с помощью пятилетних планов Сталин базировал на "дани" (это его слова), взимаемой жесточайшими мерами с крестьянства. На это 9 февраля 1929 г. Бухарин, Рыков и Томский в декларации, обращенной к Центральному Комитету, заявили, что провозглашенная Сталиным линия "есть политика военно-феодальной эксплуатации крестьянства" и категорически ими отвергается"11. Мы видим, что правые коммунисты последовательно придерживались позиции, на которую они встали в 1925 г., негодованием отбросив теорию Преображенского. Они прекрасно знали, что без накоплений, без инвестиций капитала, без капитальных затрат нельзя двинуть развитие хозяйства, но они желали, чтобы накопление капитала не носило характер беспощадной эксплуатации крестьянства и мелких производителей и не приводило к тяжелому понижению уровня потребления всего населения. Взгляды правых коммунистов в этой области, неоднократно излагаемые на протяжении 1925 г., в частности представлены в статье Марецкого в номере 18 журнала "Большевик" (1926). Критикуя троцкистскую оппозицию, Марецкий писал:
"Линия, которой придерживается в своей промышленной политике партия, состоит в том, чтобы планомерно и систематически развертывать и тяжелую, и легкую промышленность, растущую долю средств обращать на производство капитальных затрат, нужных для ускорения темпа индустриализации, но так, чтобы при этом происходило необходимое расширение производства предметов потребления.
И. О декларации Бухарина, Рыкова, Томского, направленной в ЦК, в печати известно из речи Сталина о "Правом уклоне в ВКП" на пленуме ЦК в апреле 1929 г. В отчете о ней, напечатанном в 1929 г., в газетах нет указания правых коммунистов, что политика Сталина есть "военно-феодальная эксплуатация крестьянства". Нет ее и в отчете об этой речи, напечатанном в 1932 г. в IX издании "Вопросов ленинизма" Сталина. Она появилась много позднее, когда в речи Сталина было восстановлено более 30 страниц текста, которые не были в свое время опубликованы в печати. В этом полном виде речь Сталина приведена в одиннадцатом издании "Вопросов ленинизма", вышедших в 1952 году.
Расширять капитальное строительство за счет снижения производства предметов потребления мы не можем. Это означало бы ускорение темпа индустриализации ценою снижения жизненного уровня трудящихся масс". Не нужно забывать, напоминает Марецкий, "чем выше нормы накопления, тем ниже нормы потребления".
Накопление, необходимое для развития хозяйства, требуя роста производства, должно, по мнению правых коммунистов, сопровождаться тем, что они называли "развязыванием товарооборота". В резолюции XIV конференции, написанной Бухариным, есть следующее место:
"Необходимо развязывать хозяйственный оборот во всех отраслях хозяйства, в том числе и деревни. В результате более быстрого товарооборота будет расти и темп накопления во всем народном хозяйстве, и все больший абсолютный и относительный рост социалистических элементов хозяйства"12.
Бухарин и его единомышленники указывали, что огромным, вреднейшим препятствием "развязывания" товарооборота являются все еще неизжитые в стране взгляды, пережитки, методы военного коммунизма. Крайне резкое, враждебное отношение к военному коммунизму является одной из самых существенных черт правого коммунизма. У Бухарина, бывшего в начале революции виднейшим "левым" коммунистом, апологетом и теоретиком военного коммунизма, вражда к нему, видимо, больше, чем у других, и носит страстный характер. Сталин позднее говорил, что от чрезвычайных мер военного коммунизма Бухарин "убегает как черт от ладана"13. В речи 17 апреля 1925 г. Бухарин требовал "искоренить", вырвать все корни военного коммунизма:
"Настоящую хозяйственную политику победоносный пролетариат может вести только при условии развернутого хозяйственного оборота. Но развитие товарооборота возможно лишь при искоренении остатков военного коммунизма в административно-политической работе".
Коммунистическая партия Советского Союза, т. 2, стр. 132.
И. Сталин. Вопросы ленинизма", 1952, стр. 262.
Проводя взгляды правых коммунистов, резолюции Пленума ЦК в апреле 1925 г., XIV конференции и XIV съезда в декабре 1925 г. требуют искоренить, покончить с приемами, с духом военного коммунизма:
"Необходимо решительное устранение пережитков военного коммунизма в деревне, прекращение борьбы административными мерами против частной торговли кулачества, противоречащих допускаемому в условиях НЭПа развитию рыночных отношений в стране".
"Необходимо действительное устранение всяких административных препятствий, тормозящих рост и укрепление крестьянских хозяйств, в том числе и зажиточных их слоев".
"Развитие крестьянского хозяйства и растущая культурно-политическая активность крестьянства приходят в противоречие с остатками военного коммунизма". "Необходим смелый и решительный переход на линию революционной законности и искоренения остатков военного коммунизма в административно-политической работе".
"Одобряя решения ЦК о материальной помощи бедноте (в деревне) и организации групп бедноты, XIV съезд подчеркивает, что здесь не может быть и речи ни о возврате к комитетам бедноты, ни о возврате к системе нажима периода военного коммунизма и практике раскулачивания. Съезд еще раз подчеркивает, что нельзя в настоящих условиях укреплять диктатуру пролетариата методами военного коммунизма и административного нажима"14.
Может показаться, что в этих призывах правых коммунистов нет ничего нового, что они только простое продолжение мероприятий, которые Ленин вводил, переходя к НЭПу, и недостаточно энергично и последовательно проведенные, они оставили в стране, особенно в деревне, "пережитки" военного коммунизма. В действительности идейная позиция правых коммунистов гораздо сложнее. Из-за того, что их психология, под влиянием ряда причин, стала более "реформистской", у правых коммунистов отрицание насильственной политики военного коммунизма сильнее, чем у Ленина, что не мешает им, как и всем другим, постоянно на
14. Там же, стр. 117, 118, 131, 199.
него ссылаться. Рекомендуемый Лениным "реформистский" метод внедрился в сознание правых коммунистов, и ими усвоен, конечно, более глубоко, чем этого желал бы Ленин. Часть своей прежней революционности они несомненно потеряли, и Сталин в 1928-29 г., указывая на это, был прав, называя их оппортунистами, покинувшими непримиримо-насильственную политику диктатуры пролетариата. С точки зрения Сталина реформизм правых коммунистов -- величайшее, достойное смертной казни преступление. Но Россия не испытала бы многих постигших ее ужасных несчастий, если бы ее повели правые коммунисты, а не Сталин.
У правых коммунистов есть и другое важное расхождение с Лениным. Будучи несомненным, оно все-таки не высказано ими в достаточно законченной и отчетливой форме. Нужно напомнить, что из системы военного коммунизма Ленин уходил поневоле, по принуждению, ибо для выхода из экономической катастрофы не было другого пути, кроме НЭПа. Это отнюдь не означало его отрицания системы военного коммунизма. На IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 г. опыт военного коммунизма он назвал "великолепным, высоким, величественным, имевшим всемирное значение"15. С внешней, формальной стороны в этом опыте было все, что соответствовало господствующим среди марксистов-коммунистов понятиям о социалистическом строе. Он вел к устранению денежной системы, прекращению купли и продажи, к уничтожению товарного обращения и введению централизованного государственного распределения продуктов. Когда правые коммунисты, настаивая на развязывании товарооборота, считали это "настоящей политикой победоносного пролетариата" и в сжатии, в препятствиях, уничтожении товарооборота видели самую неприемлемую, вредную сторону военного коммунизма, -- они впадали в противоречие с обычным у Ленина, у всех других и раньше у них самих представлением о социализме. Государственному распределению товарной продукции они противопоставляли развязанный товарооборот, а в области потребления это означало свободу потребления, возможность выбора предметов потре
15. Ленин, Сочинения, т. 33, стр. 133.
бления, а не назначения их потребителю согласно государственным планам и нарядам. Для Ленина введение купли и продажи, обращения товаров, уход от системы военного коммунизма был вынужденным, но явным отступлением от идеала. Переход от распределения к торговле для него был уходом от социализма к капитализму. НЭП в его глазах есть "отступление", которому он стремился придать возможно меньший размер. Иная точка зрения у правых коммунистов. По убеждению Бухарина, "НЭП вовсе не есть сплошное отступление; развитие НЭПа вовсе не есть попятный ход красного пролетарского рока. Мы можем сказать наоборот, что мы наступаем на рельсах новой экономической политики"16. Такого же взгляда придерживался Рыков и его же проводила вся "школа" Бухарина. "НЭП, -- писал Гольден-берг, -- не есть отступление. Новая экономическая политика нас не отдалила от социализма, а приблизила к нему. Если бы мы в 1921 г. перехода к НЭПу не совершили, рабоче-крестьянский союз был бы взорван и могла бы погибнуть пролетарская диктатура. Проведение НЭПа было не только необходимостью, но шагом вперед к социализму".
Так, под навесом и прикрытием общих грозных слов о диктатуре пролетариата, происходила весьма серьезная ревизия прежних надуманных, идущих чуть не со времен Т. Моора представлений о социализме. Но ревизия не была достаточно осознанной, ибо будь она до конца осознана, стало бы ясно, что "искоренение" методов духа военного коммунизма с одновременным "развязыванием товарооборота" как политики "торжествующего пролетариата" приводило к новой концепции, новому представлению об экономической основе социализма. Нам уже приходилось говорить в другом месте, что Политбюро не хотело печатать статью Ленина "Как нам реорганизовать Рабкрин", написанную им 23 января 1923 г. Однако два года спустя один из тезисов этой статьи в виде несколько измененном и дополненном стал весьма важной частью доктрины правого коммунизма. Ленин писал:
16. Бухарин, Три речи. ГИЗ, Москва - Ленинград, 1926, стр. 30-34.
"В нашей Советской Республике социальный строй основан на сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому теперь допущены на известных условиях и "нэпманы", т.е. буржуазия"17.
Подхватывая указание Ленина, Бухарин дал ему следующее оформление:
"По отношению к белогвардейцам, буржуазнопоме-щичьим слоям и их остаткам функция диктатуры состоит в подавлении и только в подавлении. Иным является отношение пролетариата и его государственной власти к новой буржуазии, которая при данном соотношении общественных сил является общественно необходимым слоем, выполняющим в известной мере, в известных пределах, в известном отрезке времени общественно полезную работу. Частный капитал не отрубается механически одним взмахом революционного меча, он преодолевается в процессе хозяйственной борьбы на основе роста наших государственных учреждений"18.
Мысль Бухарина представляется более ясной, если взять то, что он говорил 17 апреля 1925 г. на московской губернской конференции:
"Развитие мелкобуржуазных хозяйственных стимулов надо поставить в такие условия, чтобы они нам помогали и мы им помогали и чтобы в то же время укреплялось наше хозяйство. Мелкая буржуазия сейчас может быть вдвинута в такие рамки, что вместе с нами будет участвовать в социалистическом строительстве".
Брошюра "Путь к социализму" дополняет только что сказанное:
"Основная сеть наших кооперативных крестьянских организаций будет состоять из ячеек, врастающих в систему наших общегосударственных органов и становящихся звеньями единой цепи социалистического хозяйства".
Из приведенного видно, что главнейший теоретик правых коммунистов Бухарин полагал, что мелкая буржуазия при известных условиях может участвовать в социалистичес
Ленин. Сочинения, т. 33, стр. 444.
Об экономической платформе оппозиции. Сборник статей. ГИЗ,
1926, стр. 38,39.
ком строительстве. В томах, представляющих "Коммунистическую партию в резолюциях съездов, конференций и пленумов ЦК", в седьмом издании, появившемся в 1954 г., т.е. много лет спустя после казни Бухарина, можно найти (часть II, стр. 130) следующие слова:
"XIV партконференция дала отпор попыткам бухаринцев противопоставить установке партии свою "теорию" мирного врастания буржуазии в социализм".
Большая Советская Энциклопедия (1946 г., т. 53, стр. 324) тоже сообщает, что XIV конференция "дала решительный отпор капитулянтским теориям бухаринцев, начавших противопоставлять линии партии свою теорию мирного врастания буржуазии в социализм".
Все это ложь и фальсификация, бессмысленно рассчитанная на то, что никто не будет знакомиться с решениями XIV конференции. Конференция никакого отпора бухаринцам не дала, наоборот, все их предложения и соображения одобрила. Пленум ЦК, заседавший за два дня до конференции, принял следующую резолюцию, внушенную Бухариным, Рыковым и Дзержинским. Она напечатана на стр. 123 второй части той самой книги (КПСС в решениях съездов, конференций и т.д.), которая измышляет о якобы "отпоре бухаринцам":
"Облегчение существующего налогового обложения и устранение административных препятствий для частной торговли в деревне, чтобы правильными и исключительно экономическими мерами включить ее работу в общую товаро-проводящую цепь советской торговли".
В форме, несколько отличающейся от приведенных выше цитат, здесь проводится все та же мысль, что мелкая буржуазия может оказывать пользу, быть не врагом, а спутником, даже участником социалистического строительства. Для этого нужно, чтобы мелкая торговая буржуазия работала не вне сети советской торговли, а была разными способами в нее включена. Такое отношение к мелкой буржуазии не могло бы иметь места, если бы у правых коммунистов не создалась психология, о которой мы выше говорили, вызывавшая расположение к реформистским методам социалистического строительства, а вместе с их приятием толкавшая на все большее смягчение основного священного принципа всей
коммунистической идеологии, т.е. классовой борьбы. В самом деле, если мелкая буржуазия несет или может нести общественно полезную работу, если она даже может быть включена в социалистическое строительство, если совершенно должны быть оставлены, "искоренены" из практики насильственные методы военного коммунизма, тогда, очевидно, не может быть и речи о ведении какой-либо обостренной классовой борьбы. Бухарин, разумеется, не отрицает классовую борьбу, но он настаивает, что при изменившейся обстановке "обострение" классовой борьбы не должно иметь места, тем более в "форме вышибания зубов", которую, по словам Бухарина, проповедует Ю. Ларин. С Лариным полемизировал и Рыков на XIV конференции. "Частный капитал, который работает легально, преступным ни в коем случае не является"19. Он может быть "пособником социализма". Призывы Ларина вести против него обостренную классовую борьбу, по мнению Рыкова, являются лишь повторением речей, "которые в революционных кружках говорили в дореволюционное время". Позиция Бухарина в этом вопросе становится особенно ясной из его речи на XIV съезде. Критикуя книгу Зиновьева о ленинизме, Бухарин указывал, что "напрасно стали бы в ней искать такое принципиально важное место, как перемена лозунга гражданской войны на лозунг гражданского мира. А это важнейшая вещь для понимания всей тактики нашей партии. Меня поносили за эту ленинскую мысль и только тогда успокоились, когда я привел цитату". Зиновьев, продолжал Бухарин, приводит слова Ленина, призывающие к обострению борьбы с кулаками как кровопийцами и вампирами. "Тов. Зиновьев думает, что он на волостном сходе". Ведь приводимые им слова Ленин писал в 1918 г., а с тех пор все изменилось. Зиновьеву цитата о "кровопийцах и вампирах" нужна с целью внушить, что таким языком мы должны будем разговаривать не раз. А если мы должны будем так разговаривать не раз, то значит, должны будем организовывать крестовые походы в военно-коммунистическом духе. Между тем основная линия нашей партии заключается в том, что мы уничтожаем остатки военного коммунизма"20.
Известия, 3 мая 1925 г.
Четырнадцатый съезд, стр. 150-151.
Появление лозунга о гражданском мире говорит больше, чем что-либо другое, о политическом воздухе 1925 г. Поэтому мы и имеем право говорить о нем как о периоде, занимающем в истории СССР особое место. Для 1925 г. чрезвычайно интересен и характерен следующий факт. В 1927 г. Сталин стал призывать к обостренному наступлению на "капиталистические элементы". В 1928 г. он считал нужным извлекать хлеб из деревни. В 1929 г. он слагал теорию о "дани" с крестьянства и "феодально-военной" его эксплуатации, одновременно доказывая (ссылками, конечно, на того же Ленина), что чем ближе будет страна подходить к социализму, тем беспощаднее, тем "ожесточеннее" в ней должна вестись классовая борьба. Со свойственной ему грубостью, с презрением говоря о Бухарине как теоретике, Сталин требует "расколотить" бухаринскую теорию о "потухании классовой борьбы", о "врастании кулаков в социализм", "глупую", "антимарксистскую" теорию, ставшую "знаменем правого уклона нашей партии".
Но в 1925 г. теория этого "правого уклона" была знаменем партии. Пока Сталин не проникся идеями троцкистской оппозиции, он ничего не мог противопоставить доктрине правого коммунизма. Он плелся в хвосте Бухарина и самым вульгарным образом, как попугай, повторял его слова о недопустимости и ненужности "обострения классовой борьбы". Эту идею он считал тогда "гибельной" и взятой из "меньшевистской энциклопедии". 9 мая 1925 г. он сделал доклад о решениях XIV конференции активу московской организации. В нудном и сером докладе, опять и опять повторяющем, что если международный капитализм не помешает, то СССР построит социалистическое общество, можно найти весьма любопытные фразы. По его словам, "изменение международной обстановки", "отлив революции в Европе", "временная стабилизация там капитализма" диктуют в СССР "выбор наименее болезненных, хотя бы длительных путей для приобщения крестьянства к социалистическому строительству". Отсюда можно заключить, что если бы международное положение изменилось и в Европе началась бы пролетарская революция, следовало бы "приобщать крестьянство к социалистическому строительству не "длительными" мерами, а в ускоренном порядке, не избегая "болезненных"
(для крестьянства) путей. В связи с. этими фактами, спрашивает Сталин, в чем теперь заключается основная задача партии в деревне? Вот как он на это отвечает:
"Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни,приходят к выводу, что основная задача партии -- это разжечь классовую борьбу в деревне. Это, товарищи, неверно. Это -- пустая болтовня. Не в этом теперь наша главная задача. Это перепевы старых меньшевистских песен из старой меньшевистской энциклопедии. Главное теперь вовсе не в том, чтобы разжечь классовую борьбу в деревне. Главное теперь состоит в том, чтобы сомкнуться с основной массой крестьянства, поднять ее материальный и культурный уровень и двинуться вместе с этой массой по пути к социализму. Надо добиться того, чтобы крестьянское хозяйство было включено в общую систему советского хозяйственного развития. Но как включить крестьянское хозяйство в систему хозяйственного строительства? Через кооперацию кредитную, кооперацию сельскохозяйственную, кооперацию потребительскую, кооперацию промысловую. Сообразно с этим должен измениться и метод партийного руководства в деревне. У нас есть люди в партии, утверждающие, что коль скоро имеется НЭП, а капитализм начинает временно стабилизироваться, то наша задача состоит в том, чтобы провести политику максимального зажима как в партии, так и в государст-венном аппарате так, чтобы все скрипело кругом. Я должен сказать, что эта политика является неправильной и гибельной. Нам нужен теперь не максимальный зажим, а максимальная гибкость как в политическом, так и в организационном руководстве. Без этого нам не удержать руля при настоящих сложных условиях. Необходимо, чтобы коммунисты в деревне отказались от уродливых форм администрирования. Нельзя выезжать на одних лишь распоряжениях в отношениях к крестьянству. Чтобы руководить ныне, надо уметь хозяйничать, надо знать, понимать хозяйство. На одной лишь трескотне о "мировой политике", о Чемберлене и Макдональде теперь далеко не уедешь. У нас пошла полоса хозяйственного строительства. По-старому руководить нынче нельзя, ибо поднялась хозяйственная активность деревни. Руководит тот, кто насаждает в деревне кооперативную общественность".
Отчет о его докладе был включен в его книгу "Вопросы ленинизма" и приведенные только что цитаты взяты из страниц 127-130 девятого издания этой книги. В следующих после 1933 г. изданиях книги этого доклада уже нет. Сталин прятал то, что он писал и печатал раньше, когда, по правильному замечанию Каменева, находился "целиком в плену" бухаринской политики. В защиту теории смягчения, потухания классовой борьбы Сталин выступил и в речи 9 июня, отвечая на вопросы студентов Свердловского университета. Он говорил, что есть в деревне три "фронта", где может происходить, но не должна иметь места классовая борьба:
"Первый фронт таков: крестьянство в целом, покупая изделия промышленности и сбывая продукты своего хозяйства в города рабочим, предпочитает получать фабричные изделия по возможно дешевым ценам, а сбывать свои продукты по возможно дорогим ценам. Равным образом крестьянство хотело бы, чтобы не было вовсе сельскохозяйственного налога, или чтобы он был доведен до минимума. Здесь, несомненно, противоречие между желанием крестьянства и интересами пролетариата и пролетарского государства. Следовательно, здесь почва для возникновения между ними классовой борьбы. Но следует ли из этого, что мы должны разжечь на этом фронте классовую борьбу? Нет, не следует. Наоборот. Из этого следует лишь то, что мы должны всячески умерять борьбу на этом фронте, регулируя ее в порядке согласований и взаимных уступок, ни в коем случае не доводя ее до резких форм, до столкновений. На втором фронте выступает пролетариат (в лице советского государства), и кулачество. Государство, желая придать сельскохозяйственному налогу резко выраженный подоходный характер, перекладывает главную тяжесть его на плечи кулачества. В ответ кулачество старается извернуться всеми правдами и неправдами и использует свою силу и влияние в деревне, чтобы переложить тяжесть налога на плечи середняков и бедноты. Кулачество, кроме того, закупает продукты у бедноты и середняков, собирает большие запасы, держит их у себя в амбарах и не выпускает их на рынок, для того чтобы искусственно взвинтить цены на продукты и довести их до уровня спекулятивных цен. Может показаться, что лозунг разжигания классовой борьбы (против кулачества) вполне
применим к условиям борьбы на этом фронте. Но это неверно, совершенно неверно. Мы здесь также не заинтересованы в разжигании классовой борьбы, ибо мы вполне можем и должны обойтись здесь без разжигания борьбы и связанных с ним осложнений. Мы можем и должны держать в распоряжении государства достаточные продовольственные запасы, необходимые для того, чтобы давить на продовольственный рынок, когда это необходимо, поддерживать цены на приемлемом для трудящихся уровне и срывать таким образом спекулятивные махинации кулачества. Вполне возможно, что в некоторых случаях кулачество само начнет разжигать классовую борьбу, попытается довести ее до точки кипения, попытается придать ей форму бандитских или повстанческих выступлений. Но тогда лозунг разжигания борьбы будет уже не нашим лозунгом, а лозунгом кулачества, стало быть, лозунгом контрреволюционным. Возьмем третий фронт -- действующими лицами здесь две силы -- беднота и прежде всего батраки, с одной стороны, и кулаки, с другой стороны. Дело здесь идет об эксплуатации наемных и полунаемных со стороны кулака-предпринимателя, и мы не можем здесь заниматься политикой смягчения и умерения борьбы. Наша задача здесь состоит в том, чтобы организовать борьбу бедноты и руководить этой борьбой против кулачества. "Но значит ли, что мы тем самым беремся разжигать классовую борьбу? Нет, не значит. Разжигание борьбы означает искусственное взвинчивание и намеренное раздувание классовой борьбы. Есть ли необходимость в этих искусственных мерах теперь, когда мы имеем диктатуру пролетариата и когда партийные и профессиональные организации действуют у нас совершенно свободно? Конечно нет".
Приведенные цитаты взяты из 156-160 страниц девятого издания "Вопросов ленинизма" Сталина. В изданиях после 1933 г. его доклад в Свердловском университете тоже исчезает. Он, вероятно, содрогался от стыда, что, находясь в плену у Бухарина, проповедовал в 1925 г. "гражданский мир". Но то, что он его проповедовал, показывает, какова была политическая атмосфера в то время.
* * *
Интересную, и нужно сказать, ценную часть право-коммунистической доктрины составляет ее "аграрная часть" -- программа мероприятий в деревне. Как и многое другое, важное в доктрине правого коммунизма, эта программа находится в неоднократно нами цитируемых решениях Пленума ЦК и XIV конференции в апреле 1925 г. Но составляющие эту программу мероприятия даны не в упорядоченном виде, а сопровождаются заслоном из вороха обычных, затасканных коммунистических слов, призывов, формул и аграрную программу из них нужно извлечь. Приступим к этому занятию.
"Основными экономическими задачами партии и советской власти в деревне в настоящий период являются подъем и восстановление всей массы крестьянских хозяйств на основе дальнейшего развертывания товарного оборота страны. Нашей задачей является всемерное содействие дальнейшему росту сельского хозяйства всей крестьянской массы и особенно внимательное отношение к еще очень значительной бедняцкой части деревни21.
Дважды на одной странице повторенные слова о "всей массе крестьянства" указывают, что правый коммунизм, говоря о содействии росту крестьянства, имел в виду не одни бедняцкие и середняцкие слои деревни, а также слои зажиточные, из которых неизбежно "вырастает новая крестьянская буржуазия", "кулачество". И в этом уже было нечто новое.
Но что такое "кулачество"? Вопрос о кулаке был всегда темным в коммунистической теории. Богатый крестьянин, практикующий ростовщичество, или, при наличности в его распоряжении большой земельной площади, ее обрабатывающий с помощью плохо оплачиваемых и изнуренных работой наемных батраков, может быть законно отнесен к кулакам. Но можно ли считать кулаком зажиточного крестьянина, с помощью членов своей семьи, не прибегая к наемному труду, обрабатывающему свыше 16 десятин земли? (По Ларину, это кулак). Можно ли кулаком считать зажиточного крестьяни
21. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях, т. 2,
стр. 117.
на, имеющего, опять-таки без наемного труда, предприятие, перерабатывающее сельскохозяйственные продукты или купившего такие сельскохозяйственные машины, которых нет ни у одного из его соседей в деревне? Такой крестьянин выделяется своим "богатством". Где грань между ним и кулаком?
От этого вопроса легко (и правильно!) ушел "всероссийский староста" М. Калинин в статье, помещенной 22 марта 1925 г. в "Известиях":
"Говорить о кулаке как об общественном слое сейчас можно только в том случае, если считать, что всякий сельскохозяйственный предприниматель есть кулак, если по инерции военного коммунизма всякого исправного крестьянина считать кулаком. Кулак -- это тип дореволюционной России. Кулак это жупел, это призрак старого мира. Во всяком случае, это не общественный слой, даже не группа, даже не кучка. Это вымирающие уже единицы".
В конце 1925 г. такого рода заявления уже никто не осмелился бы сделать. Он был бы немедленно объявлен адвокатом кулаков и покровителем эксплуататоров бедноты. В марте 1925 г. слова Калинина, и это характерно для того времени, никакой бури в партийных кругах не произвели. Однако Пленум ЦК и XIV конференция без всякой полемики с Калининым в своих резолюциях оперировали с понятием о кулаке не как с "призраком старого мира", а как с существующей в действительности социальной единицей. При признании этого факта отношение к этому слою далеко не укладывалось в избитую старую формулу об очищении советской деревни от "кровопийцев и вампиров". Чтобы показать, как по-новому определялось отношение к кулакам, приведем три речи лиц с наибольшим политическим весом и авторитетом в партии. Начнем с председателя Совета Народных Комиссаров -- Рыкова:
"Хотя по вопросу о кулаке теперь диспутируют, кажется, решительно все, начиная с сельского схода и кончая губернскими комитетами и ЦК, для многих он остается неясным. Так, мне кажется совершенно неправильной попытка противопоставить зажиточного крестьянина кулаку. Вести дискуссию в таком разрезе значит заниматься схоластикой. Точной грани между ними провести невозможно. Наше отно
шение к кулаку должно строиться по аналогии к частному капиталу в городе, в торговой и промышленной сфере. Административными мерами мы не должны бороться с частным капиталом. Взаимодействие между государством и частным капиталом складывается на почве экономического соревнования, конкуренции. По этому же типу отношений должно складываться и наше отношение к буржуазному слою в деревне. Необходимо прекратить зажим этого слоя. Ограничение, закрывающее совершенно двери в кооперацию этого слоя, должно быть отменено, но нужно принять меры, гарантирующие партию от перехода командных пунктов кооперации в руки буржуазного слоя деревни. При предоставлении условий для свободного накопления в кулацких хозяйствах увеличивается темп накопления во всем хозяйстве, быстрее возрастает общенациональный доход, увеличиваются материальные возможности реальной хозяйственной поддержки малоимущих бедняцких хозяйств, расширяются возможности уменьшения избыточного населения, того населения в деревне, которое не находит себе работы".
Во второй речи, произнесенной Рыковым на XIV конференции, он опять говорил, что "хозяйственному подъему деревни препятствуют практикующиеся отношения к растущей сельской буржуазии". Нужно "устранить административные препоны к накоплению". "Нам не опасно развитие буржуазных отношений в деревне, мы сумеем использовать средства, отлагающиеся в растущем слое новой буржуазии", и направить их на поддержку бедняцких слоев деревни, а "о бедняках мы больше говорим, чем им помогаем". Настаивая на том, что деревня чрез кооперацию должна войти в общую систему советского хозяйства, Рыков еще раз указал, что от участия в кооперации не должны быть отстранены и кулаки, но в правлении кустарно-промышленной кооперации не может находиться крестьянин-скупщик ее изделий и продуктов; в потребительской кооперации нет места крестьянину-лавочнику; в кредитной кооперации -- крестьянину, занимающемуся ссудой денег"22.
22. Речи Рыкова напечатаны в "Правде" 30 апреля и 3 мая 1925 г.
А вот речь на ту же тему Молотова, главного помощника Сталина в секретариате Политбюро:
"Нам не столько нужно гоняться за определением "кулака", сколько за тем, чтобы дать правильное определение, кого из крестьян ни в коем случае не должно относить к кулакам. Нужно обратить внимание на недопустимость причисления к кулакам середняка и старательного культурного крестьянина, по отношению к которому партия ведет линию поддержки их хозяйственного развития. Но при теперешнем развитии, при теперешней нашей политике на допущение рыночных отношений мы будем в известной мере допускать даже кулака. Мы допускаем развитие крепкого хозяйства, допускаем, по крайней мере на ближайший период, укрепление капиталистических элементов, т.е. кулачества. Борьба с кулацкой экономикой будет вестись не раскулачиванием, не арестами, не штрафами, а соответствующими мерами налоговой политики, политикой землеустройства, работою кооперации, которая в этом деле сыграет грандиозную роль".
Два года спустя "сталинец" Молотов будет клещами вырывать из своей памяти слова об "укреплении капиталистических элементов, т.е. кулачества". В 1925 г., как и Сталин, он шел за правыми коммунистами, был во власти их доктрины, стремившейся не способами военного коммунизма, а реформистской системой мероприятий создать "накопление" в сельском хозяйстве и тем самым способствовать увеличению общего накопления и росту национального дохода. В речи Молотова есть еще и другие фразы, которые позднее он хотел бы считать непроизнесенными -- резкий выпад против "бедняцкой точки зрения":
"Среди коммунистов есть люди, стоящие на точке зрения, которая уклоняется от правильной партийной линии. Они переходят на бедняцкую точку зрения, заменяя ею нашу партийную позицию. Это находит себе выражение в неправильном определении задач сельскохозяйственной коллективизации, якобы могущей в наших условиях дать полное восстановление бедняцкой массы. Такая точка зрения насквозь пропитана бедняцкими иллюзиями и фактически не соответствует тому экономическому развитию, которое теперь идет и приводит основные массы середняков к кооперации. Нельзя скатываться к бедняцким иллюзиям о коллекти
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги