Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса

Глава IV Рядовой

Это стало началом больших перемен. В воздухе повеяло холодом. На Императора навалились служебные обязанности в таком количестве, что у него не оставалось свободного времени. Он мог позволить себе лишь прогулки в парке, но даже они зачастую сокращались. У всех вдруг стало намного больше дел.

Обсуждая предвоенный период, Г. Дж. Брюс, глава канцелярии Британского посольства, супруг балерины Карсавиной, говорил: «Насколько мы знаем, Император никогда не приезжал в Петербург, кроме как на Крещение Господне, чтобы присутствовать на освящении воды. Императрицу я никогда лично не встречал. Нам довелось увидеть Императора вблизи один единственный раз. Это произошло на Новый год, когда члены дипломатического корпуса направлялись в Царское Село. Как человек Николай Александрович производил очаровательное впечатление. Ему было суждено единолично править страной в очень трудное время. Кроме того, из-за своего добросердечия он не замечал, какое дурное и пагубное влияния оказывают на него приближенные, а из-за своего слабоволия не принимал против этого должных мер. Все это явилось […] главной трагедией его жизни» (Брюс Г. Д. Непринужденные беседы. Лондон, 1946).

Вступление России в войну положило конец уединенной жизни Императорской Семьи. С началом военных действий Император большую часть времени проводил в штабе. Императрица отдала себя работе в Красном Кресте47. Александра Федоровна, Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна получили квалификацию сестер милосердия48. Они носили форму медицинских сестер и принимали участие в зачастую мучительной работе военных госпиталей. Цесаревич больше не ходил в матросской форме, теперь он был одет как рядовой солдат и носил миниатюрное ружье, подходящее ему по размеру. Только Великие Княжны Мария и Анастасия одевались в обычную и простую одежду. По мнению Гиббса этого было достаточно, чтобы им также уделяли должное внимание. Тем более, что они, как и старшие сестры, неустанно трудились в лазарете49. Уроки проводились в свободное время, когда это было возможно. Цесаревич, к удовольствию Гиббса, мог заниматься более интенсивно. И так продолжалось вплоть до наступления совершенно нежданных перемен.

Несмотря на то что Император доверил командование армией Великому князю Николаю Николаевичу, самому доблестному и опытному военному исполинского роста, сам он постоянно находился в штабе верховного главнокомандующего – Ставке. Ставка была расположена между фронтами, в лесу, неподалеку от железнодорожного узла Барановичи. В течение 1915 года российские войска, разгромившие австрийцев, столкнулись с мощной атакой немцев и были отброшены назад, понеся огромные потери50. По всей стране ненависть ко всему немецкому стала прогрессировать51. Всеобщий патриотизм прошлого лета сменился гневом и разочарованием. Императрица подвергалась нападкам за свое немецкое происхождение, равно как и за доверие Распутину (ему приписывалось все самое скверное), который считался сторонником мира с Германией. В период наиболее тяжелых испытаний для русской армии Николай II в конце лета 1915 года говорил:

«Возложенное на Меня свыше бремя Царского служения Родине повелевает Мне ныне, когда враг углубился в пределы Империи, принять на Себя Верховное Командование действующими войсками и разделить боевую страду Моей армии и вместе с нею отстоять от покушений врага Русскую Землю.

Пути Промысла Божьего неисповедимы, но Мой долг и желание Мое укрепляют Меня в этом решении из соображений пользы Государственной».

Государь издал:

«Приказ Армии и Флоту 23-го августа 1915 года

Сего числа Я принял на СЕБЯ предводительствование всеми сухопутными и морскими силами, находившимися на театре военных действий.

С твердою верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской. НИКОЛАЙ».

Осенью 1915 года, когда в ожесточившемся обществе уже произошел раскол, Николай II, выполняя то, что он считал «священным долгом Российского Царя», решил принять на себя верховное командование. Это решение привело в смятение правительство, но обрадовало Императрицу, которой не нравилось, что Великий Князь пользуется слишком большим влиянием, также оно обрадовало и Распутина, который открыто ненавидел Великого Князя52.

Вскоре Император, чувствовавший себя одиноко вдали от семьи, с которой он до этого редко разлучался, взял в Ставку Цесаревича. Позже он решил, что Цесаревичу следует постоянно находиться при нем. И хотя Императрица очень беспокоилась, она вынуждена была согласиться, поскольку, как она сказала Гиббсу, «Император отказался возвращаться в Ставку без Алексея». Кроме того, Император полагал, что пребывание наследника исключительно среди мужчин будет очень полезно для него как для будущего правителя России. Кроме того, и это было, безусловно, справедливо, присутствие наследника должно было укрепить боевой дух верной и преданной армии. Ставка к тому моменту была перенесена в провинциальный центр Могилев53, находившийся приблизительно в 500 милях от Петрограда. Здесь, в бывшем доме губернатора, Алексей Николаевич спал по ночам в спальне Его Величества, каждый день занимался с Пьером Жильяром, встречал всех, кто посещал Императора и играл в бесчисленные игры с тем, кто в тот момент составлял ему компанию. Однажды Император взял Цесаревича, одетого в форму рядового солдата, в долгую поездку по всей линии боевого фронта. Даже если часть Польши, принадлежавшая России, и нижние балтийские земли были бы потеряны, линия фронта не изменилась бы до конца войны.

Иногда Императрица сама приезжала в Ставку вместе с Великими Княжнами и своей подругой Анной Александровной Вырубовой54 и жила по нескольку дней в императорском поезде, где у нее была большая спальня и лилово-серая гостиная. Тем не менее она, как правило, оставалась дома в Царском Селе, читая регулярно поступавшие от Императора письма, в которых он сообщал ей, как обстоят дела у Алексея Николаевича. Вести приходили разные. Любое, даже небольшое, повреждение могло оказаться чрезвычайно болезненным. Зимой 1915 года после серьезного катара и приступов чихания у Алексея Николаевича началось сильное кровотечение из носа, и его необходимо было срочно отвезти обратно в Царское Село. Император поехал с ним. Дважды в течение поездки на поезде он падал в обморок и по приезде в Царское Село был очень слаб. Никаким способом невозможно было остановить кровотечение, пока докторам не удалось прижечь рубец на месте разрыва небольшого кровеносного сосуда. Императрица же считала, что ей следует благодарить за это Распутина. Он осенил крестным знамением кровать, пристально посмотрел на находившегося без сознания ребенка и воскликнул: «Не тревожьтесь, ничего не случится» – и уехал55. Цесаревич выздоровел, но должен был оставаться в Царском Селе до начала лета. После его возвращения в Могилев Император присвоил ему звание ефрейтора.