Настенька

3

Все в школе начали замечать, что с Настей стало происходить что-то необычное, чего раньше с ней никогда не происходило. Она всегда была самой примерной ученицей, а теперь стала опаздывать в школу. Она была всегда самая аккуратная во всем, а теперь стала приходить в школу непричёсанная и на перерывах между уроками приводила в порядок свою причёску. А один раз на большой перемене она успела куда-то сбегать и принесла в школу полную сумку чего-то и положила это в парту вместе со своими книгами. Это случилось дня через четыре после того, когда Серж с белобрысым Мишкой преградили шнуром вход в дом, где жил пожилой высокий человек. В один из этих дней, утром, Серж попросил у отца пять рублей. Отец собирался идти на работу и в спешке пересматривал какие-то документы и складывал их в портфель.

— Зачем тебе пять рублей? — пробормотал себе под нос отец, занятый своими делами.

— Нужно.

— Не нужно тебе так много.

— А, нужно! — закричал Серж таким пронзительным, пискливым и разбалованным голосом, что отец закрыл руками уши, после вытащил из кармана пять рублей и бросил Сержу, а сам снова погрузился в свои документы.

Обрадованный успехом, Серж снова сказал:

— Я сегодня хочу поехать в школу на машине.

— Не своевольничай, иди как все дети, — пробормотал себе под нос отец.

— А! На машине! — тявкнул Серж ещё громче, чем в первый раз, и с радостью увидел, что отец снова закрыл уши.

— А, ехать на машине! — запищал он ещё раз и ещё с большей радостью увидел, что отец подхватился со своего места и выбежал в другую комнату, где ожидал шофер, чтобы вскоре отвезти отца Сержа на работу.

— Отвезите его в школу, он мне жить не дает, этот чертёнок, — сказал отец шоферу и побежал к своим документам.

Подмигнув куда-то в тёмный угол коридора, Серж пошёл садиться в машину. С очень важным видом он подкатил на машине к школе и вышел из неё. Он аж млел от счастья, видя, как машину толпой окружили его одноклассники. Так, как делают большие начальники (он это несколько раз видел), он махнул водителю рукой, хоть водитель и без этого уже разворачивал машину.

До начала занятий было ещё минут десять. Серж зашёл в буфет и потребовал у буфетчицы яблок, конфет и пряников на все пять рублей.

— Зачем тебе так много? — спросила буфетчица, выбирая из корзины яблоки.

— Сколько хочу, столько и покупаю! — крикнул Серж, с орлиной гордостью смотря и на буфетчицу, и на детей.

— Ты чего кричишь? — отозвалась обиженная буфетчица. — Я старая женщина. Видишь, какой герой нашёлся. Сам коту по пяту, а распоряжается.

— Если захочу, так могу весь этот твой буфет купить сразу! — рявкнул Серж, рассовывая по карманам лакомства.

В таких случаях всегда может найтись какой-нибудь подхалим, самый настоящий подлиза. Тут подскочил белобрысый Мишка, и половина купленных Сержем конфет оказалась в его карманах. По дороге в класс Серж увидел Настю. С какой беспредельной гордостью посмотрел он на неё, на эту какую-то там Настеньку, которая очень редко что-нибудь покупает в буфете, а чаще приносит себе из дому хлеб и колбасу или что-нибудь подобное.

Раздался звонок, и Серж гордо вошёл в класс, с усмешкой посматривая на всех. Сержу стало казаться, что он много сделал уже для того, что бы обновить то, что было за последние дни потеряно; чтобы на него стали смотреть как на героя, который никого и ничего не боится, который лучше всех и самый выдающийся. Ему стало спокойней на душе, но всё большая злоба к Насте мучила его. Он же ей ничего такого до сих пор не сделал, чтобы она чувствовала его силу и преимущество. Она же до сих пор может думать, что он ничего не сто́ит: что в арифметических примерах он очень слаб, что на нём осталась та печать, которую поставила на него учительница словом «хулиган», что он никакой не герой, что он не самый выдающийся и что он и остался таким ничтожеством, каким был тогда, когда его пожилой человек тряс на улице за плечо. Так прошли первые уроки.

Серж видел, что Настя на большой перемене что-то положила в парту. Когда она куда-то вышла, он развязал положенную в парту Настей сумку и заглянул в неё. Сумка была полная гороха. Серж сумку не завязал, а поставил её так, чтобы горох не высыпался и к сумке привязал нитку, а конец нитки протянул к парте белобрысого Мишки (сам он сидел на первой парте — всякую его шалость могла легко заметить учительница). Когда начался урок, Мишка потянул за нитку, и весь горох рассыпался по всему классу.

— Что это? — крикнула учительница.

— Это Настя Закревская целыми сумками горох в класс носит! — выкрикнул Серж.

— Настя, зачем ты носишь горох в класс? — спросила учительница.

— Это я купила, чтобы суп варить.

— Тебе мама сказала купить?

— Я сама. Моя мама живет в Москве.

— Ты всегда так делаешь?

— Нет, раньше дедушка всё покупал, а теперь он лежит больной. Мне нужно и купить, и суп сварить, и в аптеку сходить, и за ним присматривать. А как я могу после занятий купить, если мне сразу нужно домой бежать, — может, ему, больному, что-нибудь нужно, — он же и так столько времени, пока я здесь, один лежит.

— А больше у тебя никого здесь нет?

— Никого нет.

Разговор с учительницей закончился, но на перемене начался разговор с детьми. Все спрашивали Настю:

— А почему твоя мама живет не с вами, а в Москве?

— Она там доучивается.

— Как это доучивается?

— Потому что она училась дома, сама, заочно в институте, а на всю эту осень и на начало зимы она уехала сдавать последние экзамены и работать над дипломной работой. А когда она все это закончит, то тогда приедет к нам и или будем жить здесь, или поедем с мамой туда, куда её пошлют.

— А где твой папа?

— Мой папа умер, когда я была ещё совсем маленькой, и я его не помню.

— А откуда вы сюда приехали?

— Мы приехали из района, там моя мама была учительницей в начальной школе.

— А там было хорошо?

— О, мне туда снова хочется. Там такой лес и такая речка! Мы с мамой так любим лес. А осенью какой лес красивый! На поле мокро, пусто, ветер бродит, а в лесу сосны густо стоят; зелено, укромно, свежо и только по верхушкам сосен ветер — ш-ш-ш… И можжевельник — зелёный стоит под каким-нибудь деревом. А на крушиновом или ореховом кусте останется иногда один жёлтый листочек, и так на него славно смотреть. Ого, я люблю то место, где мы жили. Моя мама говорила, что, когда закончит обучение, будет просить, чтобы её направили на работу в деревню. Она сказала, что любит так сельскую местность потому, что родилась и выросла в деревне. И я так же родилась и жила в деревне.

— А кем был твой папа?

— Мой папа был сельским учителем, а мама была родом из того самого села, куда приехал работать мой папа. Мама моя едва умела читать и писать, а папа её научил большему, и мама поехала на учительские курсы. Так и она стала учительницей. Позже родилась я, а папа мой умер, и мама поступила учиться заочно в институт. Она всегда сама училась и книги читала и теперь мне всё пишет из Москвы, чтобы и я училась и книги читала. А мой дед — это папин отец, он родом из этого самого города. Мама моя в прошлом году долго болела, у неё было воспаление лёгких, она простудилась и весь конец прошлогодней зимы не работала в школе, а потом поехала в Москву, а дед привёз меня сюда, он любит этот город, а в деревне там, он говорит, ему нечем было заняться.

— А чем он здесь занимается?

— За мной присматривает. Он и суп варит, и печь топит, и на рынок ходит.

— А как он деньги зарабатывает?

— Он старый. Он пенсию получает. Ой, девочки! Он такой больной, у него воспаление лёгких. Он мне сказал, что один хулиган из нашей школы (он его знает) сбросил его на улице в лужу, и он от этого простудился. Ой, девочки, я теперь встаю очень рано, ещё за два часа до того, как идти в школу. Я завариваю чай и кормлю дедульку, а после бегу в школу, а на большой перемене в магазин бегу, а после школы бегу быстрее домой затопить печь и сварить суп и дедушку покормить. Ой, девочки!

— А кто это из нашей школы его в воду сбросил?

— Он знает; он, когда поправится, придёт в школу и скажет.

— Но кто это?

— Он мне не сказал кто, он сказал, что мне нужно учиться, а не заниматься такими делами.

— Пусть он тебе скажет, а ты скажи учительнице.

— Ой, девочки, он не хочет говорить.

— А мы скажем сами учительнице, что в нашей школе есть такой хулиган. И пусть тогда сама учительница у него спросит.

— Пусть он сначала поправиться, нельзя его беспокоить, так и доктор сказал.

Однако ж девочки весь свой разговор с Настей пересказали учительнице. Учительница, для начала, сказала девочкам сходить к Насте, узнать и посмотреть как она живет.

В тот самый день с Настей случилось неприятное приключение. Идя утром в школу, она взяла с собой трёхлитровый бидон, чтоб, возвращаясь со школы, купить керосина. Бидон она спрятала в раздевалке в самый тёмный угол. Но Серж подсмотрел это. На большой перемене, он вынес бидон во двор, спрятался за скирду дров, взял гвоздь и камень и долго пробивал гвоздём дырку во дне бидона. Пробил дырку и поставил тайком посудину на прежнее место. После уроков он похвастался своим поступком белобрысому Мишке, и они, держась на некотором расстоянии, пошли следом за Настей. Следя за ней издали, они видели, как Настя стояла в очереди в магазине, как купила два литра керосина и как понесла керосин домой. Они всё шли следом за ней, а она не замечала, что из посудины тоненькой струйкой выливается керосин. Она прошла железнодорожный переезд и тогда почувствовала, что посуда стала слишком легкой. Она проверила посуду, увидела что происходит и, что керосин почти весь вылился, и вскрикнула:

— Ой, девочки!

И сильно заплакала и побежала как можно быстрее домой. Из-за железнодорожной будки на переезде она услышала смех и, оглянувшись, увидела высунутые из-за стены головы Сержа и Мишки. Прибежав домой, она пожаловалась деду, дед попросил бумагу и карандаш и, лёжа в постели, начал писать записку директору школы.

Настя одолжила у соседей керосина и сварила на примусе суп. С дедом они пообедали. Настя взяла новую посуду и, оглядываясь, чтобы не встретить Сержа, принесла из магазина керосин, после сделала свои уроки и пила с дедом чай. Дед сказал, что ему стало лучше, болезнь, должно быть, проходит, и тихим голосом рассказал Насте, что за несколько дней до болезни он встретил на улице своего знакомого.

— Это даже больше чем знакомый. Лет двадцать тому назад мы жили вместе; тогда он был ещё совсем молодым парнем. Он был тогда, как родной мне. Он тогда был комсомольцем, я его очень любил, он был как сын мне. Мы с ним вместе работали. Мне тогда было пятьдесят лет. Когда Красная Армия прогнала отсюда поляков, мы с ним на богатых кулацких хуторах и усадьбах искали излишки хлеба, чтобы забрать его для Красной Армии. Однажды мы ехали через лес, и на нас напали бандиты. Мне пришлось его спасать, и меня ранили в ногу, с того времени я слегка хромаю.

— Так вот от чего ты хромаешь, — пропела Настя.

— Я тебе, как поправлюсь, расскажу про это.

— Расскажи сейчас.

— Мне сейчас, Настенька, тяжело много говорить. Раньше этот человек мне часто писал письма, а в последние годы как-то так получилось, что мы не знали ничего друг о друге. А теперь я его встретил. Мы так были рады снова встретить друг друга. Он работает в этом городе. Он тут занят на большой работе. Я дал ему адрес, и он должен, на днях, зайти к нам… Ну, мне уже совсем лучше стало… Сегодня десятый день, как пришло последнее письмо от мамы. Должно уже быть новое письмо.

На следующий день Настя отнесла в школу дедову записку. Там было написано, что хулигана зовут Серж, — так и Настя сказала деду, и он сам помнил это имя с того времени, как защитил на улице троих девчонок.

Серж уже выместил свою злость. И некоторое время прошло уже, и всё пережитое им притупилось и уже всё стало надоедать. Он ощущал себя так, будто уже рассчитался со всеми своими неприятелями. Он уже начал заниматься новыми делами, как на его голову свалились новые неприятности.