Настенька

2

Как раз около того времени, когда на улицах стали замечать высокого пожилого человека, в двадцатой школе появилась новая ученица Настя Закревская. Шёл ей тринадцатый год, и училась она в пятом классе. Раньше в этой школе она никогда не училась, и когда пришла с начала осени записаться в пятый класс, то сказала, что только недавно переехала жить в этот город.

Настя, или как после все в школе её начали называть, Настенька, была бойкая и подвижная девочка, белолицая, с густыми волосами, которые ровно лежали на её голове под гребешком. До самых холодов она приходила в школу в шерстяной кофточке, серой, в коричневые полоски, а когда похолодало, — стала одевать поверх кофточки чёрное ватное пальто с простым бобриковым воротником и узеньким суконным пояском.

Она не выделялась чем-нибудь от остальных детей. Так же, как и все, любила бегать по улице на большой перемене, любила слушать рассказы, играла во все игры, в какие только играли дети, и всегда вносила в эти игры весёлость: она любила посмеяться. Её звонкий голос и смех слышались всегда, — или в коридоре, или на улице. У неё была привычка часто повторять: «ой, девочки!» Иногда, бегая, споткнется и упадёт, и тогда закричит:

— Ой, девочки, я так ударила колено.

Училась она очень хорошо. Она старалась учиться. Приблизительно дня через два после происшествия на улице между Сержем и пожилым человеком, в пятом классе ученики решали арифметические примеры. Один пример оказался особенно трудным пожалуй для всего класса. Настя Закревская стояла около школьной доски, сжимая пальцами мел, смотрела на столбик написанных ею на доске цифр и думала. Что-то у неё тут не сходилось. Дети смотрели в свои тетради. Учительница обратилась ко всему классу:

— Кто решил пример?

— Я, — отозвались сразу несколько голосов. Отозвался так же и Серж.

— Правильно решает пример Настя? — спросила учительница.

— Правильно, — послышался голос.

— Нет, неправильно, — крикнул Серж.

— Один говорит: «правильно», а другой — «неправильно», — сказала учительница. — А ты, Настя, продолжай решать до конца так, как начала.

— Она неправильно решает! — закричал Серж. — Я уже решил и знаю. Я выйду и решу за неё, она не решит.

— Тебя не вызывали к доске, ты и сиди, — обиделась Настя. — Я сама без тебя решу.

— Ты не решишь! — аж подскочил Серж.

— Дети, тихо! — громко сказала учительница.

— Она только время потратит и не решит, а я сделаю! — уже всем крикнул Серж.

Униженная Настя гневно посмотрела на Сержа и покраснела. Серж насмешливо смотрел на неё с гордым видом что он больше знает, чем Настя.

— Сиди, Серж, на месте и молчи. Ты мешаешь Насте и всем, — сказала учительница.

У Сержа была такая натура, что он привык считать себя лучше и умнее всех на свете. Он с таким презрением посмотрел на учительницу и после на Настю, что учительница почувствовала в душе досаду. Во взгляде Сержа было что-то уже не детское. Казалось, что на учительницу смотрит взрослый человек, но по-детски разбалованный и своевольный. Учительница на этот раз промолчала и перевела глаза на Настю, которая в это время быстро писала на доске цифры. В знак протеста против того, что ему больше не уделяют внимания, Серж скомкал кусочек бумаги, пожевал её и запустил пальцами эту слюнявую жвачку в окно. Учительница встала со своего места и подошла к Сержу. Она грозно сказала ему:

— Если ты не перестанешь хулиганить, я тебе сейчас прикажу выйти из класса.

— Что, разве я хулиганю? — спросил Серж и сделал глаза невинного ягненка. — Я решил пример.

— Если решил, так зачем своевольничать?

— Я решила, — сказала Настя.

Учительница посмотрела на доску и спросила у класса:

— Правильно она решила?

— Правильно, — ответили голоса.

— Неправильно, — ответили другие голоса.

— Серж, правильно она решила? — спросила учительница.

— Нет, — самоуверенно ответил Серж.

— Иди и реши правильно.

С важным видом Серж вышел к доске и начал писать цифры по-своему. Но вскоре он запутался, подбежал к своему месту и взял тетрадь.

— А ты теперь заново реши, — сказала учительница.

— Я уже решил, зачем мне ещё раз решать?

И он переписал на доску то, что было в его тетради. Учительница задала несколько вопросов, дети на них ответили и вдруг всё поняли. Настя до этого момента стояла около доски смущенная, думая, что, может, это у неё неправильно, а у Сержа правильно. А теперь она радостно посмотрела на Сержа.

— У Насти правильно, — кричал весь класс.

В это время прозвенел звонок, но учительница ещё успела сказать Сержу:

— Ты не привык трудиться, а думаешь, что ты знаешь больше и лучше, чем все. Ты неправильно решил, а Настя правильно. А ты самоуверенно унижал её. А когда я сказала тебе, чтобы ты сидел тихо, ты и меня начал унижать и весь класс своим хулиганством.

Учительница вышла, и Серж, чтобы показать перед всеми, что он все-таки прав, отпустил ей в след протяжный свист. Прошёл ещё один урок, а Серж всё это время сидел злой и надутый. Ему было неприятно, что вышло не так, как он ожидал, что весь класс поддерживает Настю, а не его, что Настя держится весело и радостно, что она со счастливым и гордым блеском в глазах несколько раз посмотрела на него. И в добавок ещё учительница назвала его поступок с жёванной бумагой хулиганством.

Занятия в школе закончились. Дети разошлись по домам. Серж подкараулил Настю на тротуаре и залепил ей грязью лицо. На следующий день Настя пожаловалась учительнице, и перед всем классом учительница отчитала Сержа. И сразу после этого Настя начала замечать, что Серж стал её врагом. Он старался, чтобы она хорошенько прочувствовала его месть. Он не желал спокойно пропустить её около себя. Он давал ей щелбаны, щипал за шею, бил кулаками в спину. Было так, что Настя боялась выходить со школы после занятий: она знала, что где-то за углом её поджидает Серж. И перед тем, как идти домой, она стала выглядывать с коридора, ожидая, чтобы кто-нибудь из взрослых был по близости, чтобы было у кого попросить защиты. Так прошло около четырех дней.

На четвёртый день, перед самым вечером, Серж стоял на улице, раздумывая куда бы ему пойти. Вдруг он увидел Настю. Может, на этот раз он и не задел бы её, если бы не вид Насти. Слишком уж она была в этот момент весёлая, смелая и самоуверенная. Ещё из далека она заметила Сержа, и глаза её заблестели. За последние дни Серж привык к тому, что она при каждой встрече испуганно пряталась или убегала от него, а сейчас, она так смело шла. Яростное настроение снова овладело Сержем. Этот момент в его душе стал подобным тому моменту, когда несколько дней тому назад высокий пожилой человек схватил его за плечо, защищая от него троих девчат. И хуже всего было то, что сейчас на тротуаре Настя смело и рьяно погрозила ему пальцем. Это все очень выразительно говорило Сержу, что Настя таким образом хочет сказать ему: «Я тебя не боюсь, я лучше и умнее тебя, а ты хулиган, и таким тебя не только я, но и все считают. И я тебя не боюсь». И столько было в Настиных глазах презрения к нему, что он не стерпел. Как это, какая-то там Настя, может так унижать его? Достаточно уже того, что в школе она одержала победу над ним, что поддержка всего класса была на её стороне, и она будто каким-то героем была в ту минуту, когда шла от доски на своё место после решения математического примера. А сверх этого, ещё и учительница отчитала его. Все эти обиды всплыли вдруг на поверхность его души и стали управлять его действиями.

Серж грозно подбежал к Насте и преградил ей дорогу. Он уже приготовил кулак, чтобы стукнуть Настю в бок, и в Настином лице произошла моментальная перемена. Страх и боязнь показались в её глазах. Она быстро отступила на шаг от Сержа и беспомощно оглянулась. Но, должно быть, оглянувшись, она увидела какую-то свою защиту, потому что снова смело посмотрела на Сержа и даже крикнула ему:

— Отпусти, хулиган!

Серж не сводил с Насти глаз и ничего вокруг себя не замечал. Он поднял кулак над Настей, и в тот же момент сильная рука, точно, как несколько дней тому назад, схватила его за плечо. Он мгновенно поднял глаза к верху и ужаснулся: Над ним стоял тот самый старик.

— Так получается, что ты каждый день на охоте бываешь?! Ах, гад проклятый, — сказал старый человек и сердито оттолкнул от себя Сержа.

Серж отлетел в сторону и заскочил во двор большого дома. В тот момент, когда человек держал его за плечо, он видел, как Настя стояла перед ним уверенная в себе, весёлая и смелая. Выглянув теперь из-за угла, Серж видел, что Настя была уже далеко. Старик шёл за ней, а не рядом, и трудно было догадаться, или это они вместе идут, или они просто случайно встретились на улице и даже не знают друг друга.

Какие неудачи и какой позор постигли Сержа за последний час! А к этому он не привык.

Ему всегда всё удавалось, и всегда он добивался того, чего только захочет. Отец его был довольно крупным работником в городе, и многие люди его знали. Он был всегда очень занят работой, можно сказать, что он работал от темна до темна. Даже в выходные дни он часто бывал занят. А когда выпадало ему свободное время, он садился в машину, брал с собой своего единственного сына Сержа и выезжал за город отдохнуть на природе. Больше своего Сержа он пожалуй и не видел. Он приходил с работы поздно, когда Серж уже спал, а просыпался тогда, когда Серж уже был в школе. Летом же Серж со своей матерью жил в деревне, а отец оставался один в городе.

Мать воспитывала Сержа, старалась не потворствовать всем его капризам, но бывало так, что отец одним каким-нибудь поступком в один момент рушил всё то, чего добивалась мать. Сержу временами вздумается те двести шагов, которые отделяли его квартиру от школы, не пройти пешком так, как все дети, а проехать на отцовской машине. Мать скажет, что этого делать не нужно, что никто из детей в школу не ездит на машине. Но Серж начинает плакать и кричать. Тогда отец, чтобы отвязаться, скажет шоферу отвезти его. А Серж потом говорит, что отец лучше, чем мать, что отец добрый, а мать злая, и с видом гордого начальника над всеми людьми выходит из машины возле школы, тогда, когда все дети стоят вокруг и смотрят на него. И Серж думает, что он лучше всех, умнее всех и имеет право иметь преимущество во всем и над всеми. Так понемногу в нём укоренилась уверенность, что он какая-то выдающаяся личность, а все остальные перед ним ничего нестоящие. И когда временами у него случалась какая-нибудь неудача, он злился и старался выместить эту злость на ком-нибудь, вместо того, чтобы самому, своими силами, исправить положение.

Он хотел, чтобы каждое его слово было законом для всех, а когда кто-то возражал ему, он аж закипал от злости и угрожал, что пожалуется своему отцу. А его отец, как он думал, имеет право и должен сделать всё, что ему, Сержу, заблагорассудится. Серж долго стоял за углом, рассуждая о своей несчастной особе. Всякие смелые планы вырисовывались в его голове. Он обязан показать себя перед всеми ими. А все они это были: Настя но, в первую очередь, тот неизвестный высокий старый человек, который, как призрак, всегда появляется пред ним на улице и вмешивается в его дела. Прилив ненависти к этому старику охватил Сержа. И кто такая эта Настя?! Чего она сто́ит перед ним, перед Сержем? Какая-то мелочь. Чем она такая выдающаяся? Вот так героиня! Он хотел не так перед ней, как перед всем классом, показать себя, а вышло так, что будто это не он умнее и важнее всех, а она. Она спокойно и выдержанно работала возле доски и одержала победу над им, а он своим криком и самоуверенностью дошел до того, что его осмеяли. Он им всем покажет — и старику, и Насте, и учительнице, — что они ничего не сто́ят перед ним, а он имеет право распоряжаться всем миром.

Вот от этого всего и страдал Серж, стоя за углом. Свет ему был не мил. Приближался вечер, а он всё стоял. Выйдя после на улицу, он увидел на тротуаре своего одноклассника — белобрысого Мишку. Этот Мишка очень обрадовался, когда оказался возле Сержа. Широко растянув от улыбки лицо, он сказал:

— Я подумал, что ты убежал домой, а ты был тут. Что ты здесь так долго делал?

— А ты меня видел раньше?

— Удивительно, что видел. Я вот там шёл, когда этот старик тряс тебя за плечо.

И Мишка стегнул себя по голени толстым жгутом телефонного кабеля.

— Где ты взял этот шнур? — хриплым голосом поинтересовался Серж, лишь бы перевести разговор на другую тему. Это очень плохо, что его унижение видели на улице люди.

— Этот старик снова бродит здесь, — не оставлял своих разговоров белобрысый Мишка. — Только что в том переулке он в магазине покупал яблоки…

— Отрежь мне половину этого шнура.

— Хитренький. А что ты мне за это дашь?

Сержу никакой шнур не нужен был. Ему лишь бы что говорить. Они медленно шли по тротуару. Мишка с усмешкой и хитро посматривал на Сержа, и это было хуже всего. Он знал, что завтра Мишка на всю школу разнесёт новость, что его на улице трясли за плечо. Да если бы только трясли. Это было бы ещё ничего. Но Мишка не тот парень, чтобы рассказать так, как было на самом деле. Он в десять раз от себя добавит то, чего совсем и не было. Он будет рассказывать, что этот старик крутил ему уши, таскал за волосы. И рассказывать будет со страшным смехом, а глядя на него, и все будут смеяться. Такого позора и бесславия Серж не может вынести.

Они уже дошли до самого железнодорожного переезда.

— Вон он! — крикнул белобрысый Мишка.

Серж оглянулся. Шагов за триста от себя, в свете уличного фонаря он увидел высокого деда. Тот медленно шёл себе и ел яблоко.

— Идём быстрее, чтобы он нас не догнал, — проговорил Серж.

— Так сойди в сторону, если ты его боишься, — сказал Мишка и рассмеялся.

Сержа как окатили кипятком. Он дёрнул Мишку за руку и прошептал ему:

— Я знаю, где он живет. Идем, ты только дашь мне кусок этого шнура.

Серж уже знал, что он сделает. Мишка завтра будет рассказывать про него, как про героя, как про смельчака, а не как про труса, которого трясли за плечо. Белобрысый Мишка хоть и жалел шнура, хоть и не знал, что намеревался сделать Серж, но очень охотно пошёл со своим сподвижником, чувствуя, что здесь может быть что-то для него интересное.

— Что ты будешь делать? — спросил Мишка.

— Я натяну шнур около дверей, чтобы он упал, — разъяснил Серж. — Ты оторвёшь мне кусок шнура.

Когда они подошли к известному Сержу дому, Мишка сам взялся налаживать дело. Из трухлявой доски в заборе он вырвал гвоздь и вбил его в косяк всегда открытых коридорных дверей. После ржавой жестянкой перепиливал шнур. Серж вырвал кусок шнура из Мишкиных рук: ему хотелось действовать самому, а то это же будет Мишкино геройство, а не его. Он привязал шнур одним концом к гвоздю, а другой конец уже сам Мишка протянул за угол дома. Вместе они спрятались там. Шнур лежал на земле, и кто заходил в коридор или выходил из него, или наступал на него, или перешагивал. Чаще шнур переступали, потому что при входе в коридор стояла вода от дождей. Лужа была неглубокая, но каждый старался обойти её боком, вдоль стены. Минут десять Серж с белобрысым Мишкой ожидали за углом, прижавшись, как щенки, и, наконец, увидели, как старый человек возвращался со своей прогулки. Он подошёл к открытым коридорным дверям, посмотрел на темное окно в стене рядом с дверью и пробубнил сам себе под нос:

— В окне темно, малая где-то заигралась. Что же такое, что она ещё не пришла?

И шагнул через лужу в коридор, но в тот же момент Серж с Мишкой натянули шнур. Человек всем размахом ноги воткнулся в него и упал возле самых дверей. Ноги его поехали назад во двор, и его ноги и живот оказались в воде. Пока он поднялся, прошло, может, минуты две, в этот момент Серж не мог больше сдерживать своей радости и громко засмеялся за углом. Старик поднялся на ноги, а Серж, забывши обо всем, не переставал смеяться и после, вслед за Мишкой, пустился наутек. Но в этот момент из-за угла улицы в переулок повернул автомобиль и осветил двух хулиганов светом фар. В ярком свете Серж перебегал улицу, а пожилой человек смотрел на него и узнал его. После этого человек со стоном приходя в себя вошел в коридор, достал из кармана ключ и долго бряцал им, пока отомкнул дверь в свою комнату. Он зажёг над столом электрическую лампочку и начал снимать с себя мокрое пальто. И всё бубнил сам себе под нос:

— Где же это малая так заигралась, где же она до сих пор?

Пока он переодевался в сухую одежду, пока ставил чайник, чтобы горячим чаем согреться после холодной воды, в которую он упал из за Сержа, пожилой человек почувствовал холод во всем теле. Прислонившись плечом к печи, он старался согреться. Его стала склонять дремота, кости сало ломать, он прилег на постель и натянул на голову одеяло. Через несколько минут он спал, не дождавшись чая.

Чайник закипал. Звенящий шум шел от него. Лампочка горела над столом и освещала эту небольшую комнатку. Тут было уютно, и уют этот увеличивало домашнее шипение чайника. Стол был застелен клеёнкой, четыре кресла стояли вокруг стола. Около стены, напротив дверей стоял диванчик, и на нём лежала подушка, а на подушке сложенное одеяло и простыня, — можно догадаться, что на ночь диванчик превращается в постель и на нем спят. А возле печи, в темнейшем углу, стояла постель, и на ней сейчас спал пожилой хозяин этой комнаты. Возле постели была узенькая дверь, теперь открытая, и лампочка бросала туда свет. Это была небольшая кухонька: высвечивался угол плиты и столик с тарелками и другой посудой. Лежала там ещё на полу охапка дров. А здесь, на столе, лежали книги и тетради, два карандаша, лист бумаги с незаконченным рисунком. Была ещё и этажерка с будильником и так же с книгами.

В коридоре быстро распахнулись двери, и в комнату вошла Настя Закревская.

— Ой, девочки, — закричала она, хоть никаких девочек тут не было, — чайник кипит и заливает пол. Ой, девочки, полчайника вылилось на пол.

И она за ручку схватила чайник.