Не искушай меня

Глава 15

Обри

Макс опоздал на встречу группы поддержки. Я ощутила на себе его взгляд, когда он занял свое место, но не стала смотреть в его сторону. Всякий раз, когда вспоминаю о нем, все что я вижу, это прошлые выходные в «Мании». Как он продавал наркотики, как позволял какой-то развязной девчонке тереться об него. Почему мне это кажется жутким предательством? Я такая глупая.

Он — нехороший человек. Я мысленно повторила эту мантру, наверное, тысячу раз с тех пор, как сделала свое неудачное открытие. Изо всех сил я старалась не зацикливаться на том, как легко поверила в ложь, которую он мне преподнес. Хотя клялась, что не поддамся его чарам, именно это я и сделала.

Не знаю, что разочаровало меня больше: Макс и его неспособность быть честным и откровенным или моя наивная вера в то, что каким-то образом я являюсь именно той счастливицей, которой удалось разглядеть сломленного парня под суровой внешностью. Я зла и мне обидно, и я не знаю, как справиться с этими чувствами. Человека, очень долгое время сдерживающего свои эмоции, выбивают из колеи столь сильные ощущения.

Образ того, как он заглатывает наркотики, тесно переплелся с воспоминанием о том, как я целовалась с ним, как прикасалась к нему, делилась с ним своими секретами, которые обычно храню глубоко в душе и ни с кем не делюсь.

Черт его побери!

На встречах группы, я почти не разговариваю, придерживаясь соглашения, которое заключила с доктором Лоуэлл. Тем не менее, это не мешает остальным членам группы смотреть на меня так, будто я снова собираюсь выйти из себя в любую минуту. Большинство из них, кажется, даже взволнованы подобной перспективой.

Я делала записи и изо всех сил старалась сохранять профессиональное серьезное выражение лица. Слушая, как они рассказывают, кивала, как будто их односложные ответы являются самыми мудрыми высказываниями, которые я когда-либо слышала.

Я не обращала на Макса внимание, хотя понимала, что он жаждал его. Он как обычно был харизматичен и поглощал энергию окружающих. Но ни в коем случае я не позволю себе ответить ему, даже если он сделает какое-нибудь довольно критичное замечание, предназначенное мне одной.

— У кого-нибудь произошло что-нибудь положительное за эту неделю, чем бы он хотел поделиться с нами? — спросила Кристи, чтобы хоть как-то разговорить ребят. Конечно, желающих не нашлось. Какой сюрприз.

И, конечно, именно Макс вызвался ответить первым.

— Я бы хотел кое-чем поделиться. — Глубокий голос Макса, казалось, прозвучал прямо у меня в ушах. Я упрямо смотрела в тетрадь и рисовала маленькие закорючки, стараясь игнорировать его.

— Великолепно, Макс, — подбодрила его Кристи, ее голос прозвучал взволнованно, как всегда, когда Макс брал дело в свои руки. А он именно это и делает. Контролирует направление обсуждения. Меняет все так, чтобы это соответствовало его целям.

Я заметила его эгоцентричную себялюбивую манеру поведения, и полагала, что мне представится шанс обнаружить что-нибудь под его нарциссической оболочкой. Но это было до того, как я узнала, кто он на самом деле.

— На прошлых выходных у меня было свидание с самой потрясающей и красивой девушкой, которую я когда-либо встречал, — начал Макс, и я почувствовала, что краснею. Черт, черт, черт! Если кто-то узнает, кто была та девушка, то я не отделаюсь простым предупреждением. Меня вышвырнут из программы поддержки быстрее, чем я произнесу свои жалкие оправдания.

— Правда? Звучит отлично, — с энтузиазмом сказала Кристи. Твила, девушка из женского сообщества, которая сидела рядом со мной, злобно проворчала что-то себе под нос.

Ее подруга Лиза, наклонилась вперед и прошептала:

— Ты ждала слишком долго, Ти, — поддразнила она. Я бросила взгляд на девушек, которые, судя по всему, не очень рады новостям о фантастическом свидании Макса.

— Еще посмотрим, — прошептала Твила в ответ и улыбнулась. Я с трудом подавила желание надрать ей задницу. Слова он — мой, вертелись на кончике языка, и мне пришлось плотно сжать губы, чтобы не выпалить их, повинуясь животному инстинкту заявить свои права.

Права, которых у меня нет, и которые я не хочу иметь.

Я просто буду повторять эти слова себе снова и снова, и затем, однажды, я, может быть, поверю в них.

— Да, мы ходили смотреть кино. Знаю, глупо, но есть что-то в этой девушке… между нами есть притяжение, которого я никогда не ощущал раньше, — тихо объяснил он.

Я отказалась посмотреть на него, хотя знаю, что он хочет, чтобы я это сделала. Сердце в груди сжалось, и, хотя я и была готова затанцевать от счастья, в тоже время мне хотелось накричать на него.

Его слова — пустой звон, и смешливую девчонку во мне переполняет праведный гнев.

Я сжала зубы и еще яростнее начала рисовать в тетради.

— Звучит очень многообещающе, Макс. Я счастлива, что у тебя был такой положительный опыт, — восторженно похвалила Кристи.

Я рискнула посмотреть на него. Он не смотрел на меня, впервые за весь вечер. Его внимание сосредоточилось на Кристи, а все остальные смотрели на него. Поэтому у меня было время, чтобы изучить его; я пыталась найти неискренность, которая уверена, должна там быть.

Но его лицо казалось таким открытым и искренним, каким я еще ни разу его не видела. У меня в горле застрял комок, и я почувствовала, как защипало глаза. Откуда он узнал, что эти слова могут значить для меня, как сильно я хочу, чтобы они оказались правдой?

Я отвернулась, прежде чем он смог поймать меня за подглядыванием. Прошла остальная часть встречи, но я едва замечала кого-либо вокруг. Я не попалась на удочку Эвана, когда тот сделал неприятный комментарий о «лезущих не в свое дело, самодовольных» людях. И я глазом не моргнула, когда Макс неизменно противоречил ему.

Я слишком зациклилась на своей внутренней борьбе с чертовым Максом Демело. Кто он? Тот парень, который смотрел на меня с надеждой в глазах или тот, который господствовал в ночном клубе, пока распространял яд? Оба варианта одинаково пугают меня.

После того как встреча группы поддержки подошла к концу, я помогла Кристи прибраться и сложить стулья. Очевидно, моя безучастность во время встречи не осталась незамеченной. Как только мы остались одни, Кристи прояснила это.

— Обри, я не хочу, чтобы ты боялась говорить в группе. Ты мой помощник; мне нужно, чтобы ты участвовала. Просто между тобой и ними должна быть граница. Ты должна выучить, что можно говорить, а о чем стоит промолчать. Это процесс. Вот почему ты здесь, — сказала Кристи, повторив слова доктора Лоуэлл, пока мы собирали пластиковые стаканчики и убирали их обратно в полиэтиленовые пакеты.

— Думаю, мне просто нужно найти эту золотую середину, — признала я, не совсем уверенная, что именно она хотела, чтобы я сказала.

— Знаешь, это не каждому дано, — сказала Кристи после паузы. Я шокировано посмотрела на нее, ее слова задели меня за живое. Стало донельзя очевидно, что она не в восторге от меня. Знаю, что она ставит под сомнение мотивы, по которым я решила стать консультантом. Очевидно, она теперь считает, что у меня отсутствует врожденный профессионализм, с помощью которого я бы могла управлять собственными чувствами и не вмешивать их во все это.

Но чем больше проходило времени, чем теснее я общалась с Максом, тем отчетливее понимала в глубине души, что страхи Кристи вполне обоснованы. Я переступила черту. Не подхожу. Мои чувства к Максу ставят все под удар.

Но это не означает, что я готова все бросить. Я изо всех сил буду бороться за ту жизнь, которую хочу — даже если для этого потребуется практически все трижды отрицать.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я хрипло, стараясь сохранить нейтральную интонацию в голосе, но эмоции захлестнули меня — нижняя губа задрожала, пока я пыталась сдержать набежавшие на глаза слезы.

Кристи положила руку мне на плечо, и этот ее жест показался мне очень снисходительным.

— Я просто имею в виду, что это сложная задача. Не каждый может справиться с ней, — объяснила она и улыбнулась. Ее улыбка показалась мне слишком успокаивающей, чтобы быть искренней.

Я считала Кристи милым и компетентным консультантом. Может она и компетентна, но она слишком строго судит других. И меня, очевидно, она осуждает строже прочих.

Я не стала отвечать. Схватила свои вещи, надела пальто, и, пробормотав прощание, ушла.

— Эй. — Я испугалась, услышав звук мужского голоса. Макс стоял, прислонившись к стене, засунув руки в карманы, на голове у него надета серая шапочка. Увидев его, желудок сжался, но мозг так легко не поддался на его внешность.

Я кивнула ему и продолжила идти по коридору, мои ботинки громко стучали по плитке.

— Обри, погоди, — позвал Макс, но я даже не приостановилась. Макс — бомба, готовая взорваться в любую минуту. Он уничтожил ту часть меня, которая планировала, пусть и недолго, забыть о всякой осторожности. Он лжец. Фальшивка. И единственный человек, который может разрушить мою жизнь.

— Мне надо идти. Поговорим позже, — бросила я через плечо и ускорила шаг. Я услышала, что он тоже пошел быстрее, а затем он схватил меня за руку, вынуждая остановиться.

Он увлек меня в тупик темного коридора и телом заблокировал мне выход. Увидев его в тени, я снова ощутила себя идиоткой, так как не раскусила его раньше.

— Почему ты не хочешь поговорить со мной? — потребовал он ответа, его голос прозвучал так, будто мой отказ разговаривать с ним причинил ему боль. Этот парень профи. Он умеет так изобразить чувства, словно они настоящие. Плохо то, что я понятия не имею, искренен ли он сейчас.

— А что тут можно сказать? — спросила я устало, пытаясь пройти мимо него. Макс сместился в сторону, по-прежнему сжимая мое предплечье, его грудь коснулась моей. Макс значительно выше меня и было бы так легко обнять его, прижаться, спрятав голову под его подбородком.

Мое тело слишком хорошо помнит, каково это, касаться его. Оно кричало, требуя прекратить упрямиться и сдаться. Но я не стала слушать его — не теперь, когда знаю правду.

— Я думаю, мы многое должны сказать друг другу. Я хочу провести с тобой больше времени, Обри. Пожалуйста, — умолял и уговаривал он низким голосом. Его голос действует, как успокаивающее. Так легко было бы согласиться на его предложение.

Я покачала головой и попыталась отстраниться, но Макс крепко удерживал меня, не позволяя двигаться.

— Отпусти меня, Макс, — уверенно потребовала я, борясь с его хваткой.

— Почему ты так себя ведешь? Я думал, прошлая суббота что-то значила. Для меня так и было, — пробормотал он, ослабив хватку, а затем и вовсе убрал руки. Он опустил голову, и, черт побери, прекрасно сыграл убитого горем.

Я фыркнула, и он с удивлением посмотрел на меня. Я закатила глаза и ухмыльнулась, хотя мое сердце болезненно пульсировало в груди.

— Ты хорош, надо отдать тебе должное, — выговорила я холодно.

Что-то в глазах Макса надломилось, затем исчезло, и он отвернулся, будто не в состоянии смотреть на меня.

— Вау, это больно, — сказал он тихо, снимая шапочку и проводя руками по волосам.

— Если бы я считала, что хоть что-то из того, что ты говоришь, правда, тогда я, может быть, поверила бы тебе, — парировала я.

Макс поднял голову и нахмурился.

— Что это должно означать? — спросил он и в его голосе прорезались нотки раздражения.

Я снова закатила глаза и попыталась отстраниться, но Макс не позволил. Он снова схватил меня.

— Перестань отстраняться от меня. Я думал, между нами что-то начинается. Что изменилось? Это потому, что я бросил тебя у кинотеатра? Я уже понял, что поступил как мудак. Мне просто надо было кое-где быть…

— Например, в «Мании»? — спросила я, прерывая его. Лицо Макса мгновенно стало непроницаемым.

Это было настолько нейтральное выражение, что если бы тогда в клубе я не видела его своими собственными глазами, я бы поверила, что он ни в чем не виноват, когда он спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Я наклонилась к нему и понизила голос до шепота, хотя в темном коридоре кроме нас никого не было.

— Я видела тебя там. После того как ты бросил меня у кинотеатра. Ты был в «Мании», но вовсе не для того, чтобы продавать печенье, — прошипела я ему, приподняв брови и чувствуя, как во мне снова поднимается гнев.

На этот раз Макс сам отступил назад. Он убрал руки, как будто прикосновения ко мне обжигали его. Засунул шапочку в карман, а затем запустил руки в волосы и потянул их назад.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — отрицал он, хотя мое заявление, совершенно очевидно, заставило его запаниковать.

Что мы за парочка — оба все отрицаем, даже когда сталкиваемся лицом к лицу с правдой.

Я горько рассмеялась.

— Я была там, Макс. Видела, как ты продавал эти крошечные таблетки, которых людям всегда мало. Видела, как ты сам принимал эти самые таблетки, и уверена, что это был не Тайленол, — обвинила его я, скрестив руки на груди. — Я следила за тобой какое-то время и все видела, — призналась я, и наблюдала, как на его лице одна за другой сменяют друг друга эмоции.

Удивление. Гнев. Возмущение. А потом в нем что-то словно сломалось. Он закрыл лицо руками и опустился на пол.

У меня рот приоткрылся от удивления, и я не знала, что делать. Такой реакции я не ожидала. Предвкушала отрицание, остроумные возражения, что я все неправильно поняла, возможно, даже высокомерное признание. Пожалуй, я ожидала даже извинений. Но я совершенно не рассчитывала, что Макс сломается.

Я ужаснулась, что довела его до такого состояния. Куда пропала моя деликатность? Где женщина, которая хочет помогать людям? И разве Макс, который сидит здесь и выглядит таким потерянным не тот, кому нужна моя поддержка?

Я вела себя как глумящаяся девушка, а не консультант, на которого учусь. Зависимость Макса оказывает на него очень сильное влияние, это совершенно очевидно. Но меня беспокоит, не то, что он принимает наркотики, хотя это тоже очень плохо.

Меня волнует продажа. Распространение этого отвратительного дерьма среди людей. Конечно, он не стоит на углу улицы и не распространяет их, завернутыми в обертку от жевательной резинки, среди школьников, но мне кажется, что он пользуется уязвимостью людей, таких, как например, моя сестра.

Вот от чего мне плохо.

Я злюсь в основном, потому что начала видеть мужчину под этой его маской. И в этом парне скрыто гораздо больше, он ведь намного лучше того парня, который распространяет наркотики в толпе озабоченных студентов. Я сделала шаг к нему, затем еще один, пока не оказалась рядом, возвышаясь над ним. Он не взглянул на меня. Не знаю из-за чувства вины или стыда, или ему просто не хотелось, чтобы я видела, какой он на самом деле. Но я уже видела.

Я опустилась перед ним на колени.

— Ты приходишь в группу поддержки каждую неделю, рассказываешь одну и ту же грустную историю. Ты ищешь спасение, — сурово сказала я, потеряв контроль над своими мыслями, эмоции взяли верх надо мной. — Кого ты пытаешься обмануть? Кристи? Других членов группы? Меня? — пытала его я. — Или, может быть, себя. Потому что тебе не может нравиться человек, которого ты видишь в зеркале. Ты не можешь наслаждаться продажей наркотиков ради пагубного пристрастия, которое, в конечном счете, убьет тебя. Очнись, Макс! — призывала я, мой голос зазвучал громче.

Голова Макса дернулась.

— Ты не знаешь меня, Обри! Понятия не имеешь, черт возьми! — его лицо раскраснелось, в глазах пылал огонь. Я никогда не видела Макса таким взвинченным, и мне стало страшно.

Но я не пошла на попятную.

— О, перестань. Думаешь, раз тебе тяжело, это дает тебе право продавать это дерьмо? Тянусь всех за собой на дно? Ты врешь каждый раз, когда приходишь сюда! Ты не пытаешься стать лучше! Ты не стараешься избавиться от своей привычки! Просто будь честен с собой и со всеми остальными, — выпалила я.

Макс наклонился вперед, приблизив свое лицо к моему, пока между нами не осталось пары сантиметров.

— Если ты и правда, так думаешь, если веришь, что я такой, то почему ты, черт подери, все еще здесь? — требовал он ответа с потемневшим лицом.

Я сглотнула и встала, пытаясь отойти от него, но теперь уже Макс перешел в наступление.

— Ты так чертовски наивна, Обри. Так эгоцентрична. Думаешь, можешь стоять здесь и выдвигать свои дерьмовые обвинения. Я знаю, что ты не понимаешь. Что чувствуешь себя преданной, — прошипел он. — Но чего ты не понимаешь, так это того, что, по крайней мере, когда я, по крайней мере, пытаюсь быть кем-то другим, когда становлюсь пристрастившимся к наркотикам парнем из клуба, тогда мне нет нужды быть собой! — рявкнул Макс.

— А чем плохо быть Максом Демело? — поинтересовалась я, желая, чтобы он хотя бы раз ответил честно. Я ждала этого переломного момента, чтобы он смог показать, что является причиной всего этого.

— Потому что я чертов неудачник! — выкрикнул он. Он потер руками лицо, и затем сжал руку в кулак и въехал им в стену с такой силой, что я не удержалась и вскрикнула.

По его щекам потекли слезы, и он снова ударил кулаком в стену. Закрыв руками лицо, он заорал, но свитер приглушил его крик. Я почувствовала, что мое отношение к нему смягчилось; угрызения совести, которые только он умеет вызывать во мне, медленно сменили злость. Я посмотрела по сторонам, и с облегчением поняла, что мы все еще одни.

Макс опустил руки и посмотрел на меня взглядом, в котором были только испуг и растерянность.

— Я неудачник, — прошептал он. — И всех, кто ожидает, что я буду другим, ждет разочарование. — Он внимательно посмотрел на меня, и мне стал очевиден смысл его слов.

Не жди от меня чего-то большего.

— Приятно чувствовать себя желанным. Люди нуждаются во мне и в том, что я могу им дать. Мне нравится осознавать, что я могу принять таблетку, и все перестанет иметь значение. Я перестану испытывать вину. На меня не будут давить все мои неудачи, — прорычал Макс, собирая рубашку на груди в кулак.

Он прищурился.

— Так что не говори мне о том, что, по-твоему, я должен или не должен делать. Потому что ты ни черта обо мне не знаешь.

У меня пропал дар речи. Я стояла там уже не как будущий консультант Обри, а как юная девочка, которая пытается спасти своего печального парня, о котором, не смотря на все мои убеждения, следует позаботиться.

— Я не могу спасти себя, Обри. Точно знаю, что я пропащая душа. — Он был так зол. Он двинулся ко мне, обхватил мое лицо своими руками, и я замерла под силой его взгляда. Не могу понять, он злится на меня или на себя. Вероятно, оба моих предположения верны.

Он поразил меня, прижавшись к моему рту с такой сокрушительной силой, что я почувствовала привкус крови. Отстранился он так же внезапно, как и начал целовать меня. Его поведение дикое, неконтролируемое. Он действовал импульсивно, с непроницаемым выражением лица. Даже предположить не могу, что он сделает в следующую минуту.

Его руки крепко удерживали мое лицо.

— Я хочу тебя, Обри, — сказал он, четко и уверенно выговаривая слова. Его пальцы впились мне в кожу, и я старалась не морщиться.

Макс крепко держал меня, будто боялся, что я убегу. Противоречивая, разумная часть меня, по-прежнему обдумывала эту возможность. Понимаю, что лучше не связываться с Максом, кем бы он ни был. К нему лучше вообще не приближаться. Но ничто из этого не отменяет то, что рядом с ним я чувствую мощный прилив энергии — или то, как разрушающий все вокруг, сломленный мужчина взывает к женщине, которая больше всего на свете хочет помочь ему, спасти его, сделать его жизнь лучше.

— Не бросай меня, — прошептал он, и от его слов я задрожала.

Я положила ладони поверх его рук, которые обхватывали мое лицо, и посмотрела ему в глаза, которые умоляли меня остаться.

— Ты пугаешь меня, — честно призналась ему я.

Наклонившись, он прижался своим лбом к моему. Он глубоко и хрипло дышал.

— Я пугаю даже себя, — сообщил он. Я потянулась и обняла его руками за шею, а он опустил руки мне на бедра. Закрыв глаза, мы дышали друг на друга, позволив правде наших слов повиснуть между нами.

— Ты должен остановиться, Макс. Ты на испытательном сроке. Если тебя поймают, то отправят в тюрьму, — урезонивала я. Макс кивнул и потерся своим носом об мой.

— Знаю. Я больше не могу быть тем парнем. Но от него трудно избавиться. Не уверен, что справлюсь сам.

— Ты уничтожаешь себя. Наркотики убили мою сестру. Тебя тоже убьют, — продолжала я. Он не отрицал ничего из того, что я говорила. Не оборонялся. Не сказал мне не лезть не в свое дело.

Он просто кивал.

— Ты нужна мне, — произнес он так тихо, что я едва расслышала.

И вот так просто он изменил мое решение. У него это вышло так легко. Но он нуждается во мне. Я живу, чтобы во мне кто-нибудь нуждался. Эта такая же сильная зависимость, как и его. Ее потенциал столь же разрушителен. Я просто еще не знаю, насколько разрушителен.

— Я должен поцеловать тебя снова. Пожалуйста, — умолял он. Меня удивило то, что он спрашивал моего разрешения, принимая во внимание его атаку на мои губы всего пару минут назад. Но он, казалось, хотел моего согласия. Как будто давал мне понять, что если я соглашусь, то в этот раз все будет иначе. Наши отношения изменятся, и пути назад уже не будет.

Макс открыл глаза, их голубизна молча призывала меня сдаться. Я бессильна против него. Я попыталась вспомнить причины, почему мне следует держаться от него подальше, но он так близко, так грустно и отчаянно умоляет меня, что мне не остается ничего иного, как согласиться.

Я притянула его поближе и приподнялась на носочки, чтобы дотянуться до него. Наши губы слились, и он обнял меня, тесно прижимая к себе. Он подтолкнул меня к стене, пока его рот поглощал мой. Наши языки переплелись, и я вцепилась в его волосы, дернув достаточно сильно, чтобы причинить боль.

Он застонал мне в рот, и мы будто обезумели. Макс приподнял меня, поддерживая за задницу, а я обернула ноги вокруг его талии. Он качнул бедрами, и под слоями нашей одежды, я почувствовала, какой он твердый.

Макс оторвался от моего рта, и начал покрывать поцелуями мою шею. Я выгнулась от его прикосновений, желая получить все, что он готов дать мне. Он переместил одну руку с моей задницы мне на грудь. Дернул молнию куртки, расстегивая ее. Затем, стремясь добраться до обнаженной кожи, потянул вниз мой свитер, растягивая материал на шее.

Как и в прошлый раз, я позволила себе насладиться безумными ощущениями, которые Макс вызывает во мне, ощущениями, которые способен вызвать лишь он один.

Он обхватил пальцами мою грудь, массируя и потирая. Мой громкий стон эхом раздался в пустом коридоре, заводя его только сильнее. Он сдвинул лифчик с моей зудящей плоти, и я почувствовала первое чувственное прикосновение его пальцев. Его движения казались неуверенными, но чем сильнее я извивалась в его руках, тем увереннее они становились. Он зажал сосок между большим и указательным пальцами и начал потирать его достаточно сильно, чтобы внизу живота у меня вспыхнул пожар. Я ощутила пульсацию между ног и начала ритмично потираться об него, пытаясь найти облегчение.

— Так прекрасна, — пробормотал он, а затем опустил голову и обхватил сосок губами.

— Боже, — выдохнула я. Откинув голову назад, я ударилась о бетонную стену позади меня. Его зубы царапали мою горячую кожу, покусывая и пробуя на вкус. Язык кружил вокруг моего соска, а другая рука тем временем переместилась к застежке моих джинсов. Теперь, когда он больше не поддерживал мой вес, я опустила ноги на пол и поняла, что едва могу стоять, так сильно дрожат коленки.

Я даже не задумывалась, где мы сейчас находимся, и может ли нас кто-нибудь увидеть. Мой охваченный похотью мозг оказался способен зафиксировать лишь то, как его рука скользнула в мои уже расстёгнутые джинсы и прошлась по краю моих влажных трусиков.

Макс еще раз поцеловал мою грудь и отстранился, чтобы посмотреть на меня. Наши взгляды пересеклись, и его рука медленно проникла под мое нижнее белье, коснувшись пульсирующего центра. Меня всю трясло. Моя все еще обнаженная грудь быстро поднималась и опадала, пока я пыталась выровнять дыхание.

Губы болели и распухли. Мне хотелось, чтобы он снова поцеловал меня, но он не сделала этого. Он продолжил наблюдать за выражением моего лица, пока его пальцы медленно и целеустремленно потирали меня. Дразня меня, он прижал кончик пальца к самому входу, а затем поднялся выше и надавил на клитор.

— О, Боже мой, — простонала я, когда его палец, наконец, медленно скользнул внутрь, будто смакуя меня. Я закрыла глаза от обилия ощущений, так как не могла справиться с ними. Другую руку Макс погрузил мне в волосы, обхватив затылок, и удерживал в таком положении, в то время как его палец начал входить и выходить из меня. Сначала его движения были медленными и вялыми, но затем ритм изменился, и он толкался так глубоко, как только я могла принять его.

— Смотри на меня, Обри, — потребовал он, и его хриплый голос надломился, когда он скользнул в меня уже двумя пальцами.

Я распахнула глаза, чтобы посмотреть на него, и почти сразу закрыла их, увидев неприкрытое желание на его лице. Оно было настолько сильным, что было больно смотреть на него.

Большим пальцем он потирал мой клитор, а два других пальца согнулись внутри меня и коснулись точки, от чего я сразу же кончила. Я прикусила губу, сдерживая рвущийся из меня крик.

А затем я услышала, как в конце коридора хлопнула дверь, и мне показалось, что мое сердце остановилось. Я оттолкнула от себя Макса, и он отшатнулся в недоумении.

— Обри, — позвал он хриплым голосом, но я подняла руку, призывая его замолчать, и яростно покачала головой, чертовски сильно надеясь, что он замолчит. Я попыталась застегнуть молнию на джинсах, но ее, кажется, заело. Спешно запахнув куртку, я попыталась натянуть ее пониже, чтобы скрыть доказательства того, чем мы только что занимались.

Волосы Макса выглядели так, будто я проводила по ним пальцами. Его губы покраснели и припухли, а голубые глаза потемнели от желания. Он выглядел чертовски сексуально, и я хотела его так сильно, что у меня появился соблазн отбросить здравый смысл прочь, швырнуть его на пол и закончить начатое.

К счастью, здравый смысл победил, и я повернулась к нему спиной, пытаясь отстраниться физически и эмоционально. Но все равно я заметила боль на его лице от моего очевидного отказа.

Я понимала, как он воспримет мои действия, но он не думает о последствиях того, если нас поймают вот так. Чем это обернется для него и его испытательного срока или для меня и моей будущей карьеры. Все погибнет. Я позволила своему желанию затуманить мои решения… снова. Но даже теперь, безумно нервничая, пока мой страх быть обнаруженными витает в воздухе, я не могу прекратить хотеть его.

И я не уверена, что когда-либо смогу.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони и потянулась вниз за сумкой, желая успокоить сердцебиение, когда по коридору прямо на нас шла Кристи.

Она не видела, что мы с Максом стояли там, пока не дошла прямо до нас. Она удивленно замерла, обнаружив нас, в темном углу коридора. Остановившись, она нахмурилась и перевела взгляд с Макса на меня. У меня вспотели руки, я очень сильно надеялась, что не выгляжу такой же виноватой, какой ощущаю себя.

— Все в порядке? — обратилась она к Максу, но смотрела при этом на меня. Неужели она что-то подозревает? Ощущает ли сексуальное напряжение в воздухе так же сильно, как и я?

Макс прочистил горло.

— Сегодня на встрече мне было тяжело, Кристи. Обри занималась со мной, прежде чем я пойду домой, — легко соврал он. Он прозвучал очень убедительно.

Лицо Кристи расслабилось.

— Это великолепно. Я рада видеть, что ты используешь свои навыки, чтобы справиться с трудностями, Макс, — с энтузиазмом похвалила она, похлопывая его по плечу.

Слова застряли у меня в горле. Некоторые из нас не наделены даром умело обманывать других, полагаю. Взгляд Макса встретился с моим, и я увидела, что все признаки уязвимости, которые я видела там раньше, исчезли. Равно как и страсть. Будто их никогда и не было.

И я снова задалась вопросом, было ли все это по-настоящему.

— Я лучше пойду, уже поздно, — попрощалась я, когда, наконец, дар речи вернулся ко мне. Кристи все еще беседовала с Максом о ресурсах группы, которые он может использовать, если ему это нужно. Она совершенно не обращала внимания на сексуальную энергию, излучаемую нами.

Лицо Макса было бесстрастным, он прикрыл свои потемневшие глаза. Сердце и тело молили не бросать его, но разум велел бежать.

Пока не поздно.