Не называя фамилий

Н а з а р В ы р в и д у б, он же — В а к у л а.

М а р т а — его сестра.

Г е н я, он же Г р и ц ь, — ее сын.

С о л о п и й Ч е р е в и к.

Х и в р я — его жена.

О к с а н а — их дочь.

К у м Ц ы б у л я.

П а л а ж к а — его жена.

Б а с а в р ю к.

Б о г д а н.

А л и.

С л а в а В а с и л ь е в н а.

А р с е н П а в л о в и ч.

И к с.

И г р е к.

К о р р е с п о н д е н т.

П а р у б к и и д и в ч а т а, р а б о ч а я м о л о д е ж ь.

Место действия: Киев и хутор Вытребеньки на Полтавщине. Время действия: наши дни и немного в старину.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Небольшая уютная комната, во всем чувствуется заботливая женская рука. Двери: входная и в соседнюю комнату. Прямо — широко открытое окно, за которым сияет вечерний Киев. Посреди комнаты стоит Г е н я.

Г е н я (вдохновенно декламирует). Я поэт, сын народа… Нет, лучше будет так:

Вот так и начну завтра на комсомольском собрании. (Становится за спинкой стула, говорит словно с трибуны.) Товарищи комсомольцы! Так… Я пишу вирши, славлю ими наш великий народ. А меня за это назвали в «Окнах сатиры» ленивым романтиком. А что же в этом плохого? Романтиками были и Лермонтов, и Васко да Гама, и даже Чапаев… Да, я романтик, люблю все красивое, необычное, оригинальное. А меня назвали стилягой. А какой же я стиляга? Вот поглядите на мои подошвы. (Поднимает ногу.) Нормальные. Поглядите на мои брюки и пиджак. Тоже нормальные. А что чуб… Так и Джордж Байрон носил такой чуб…

Из соседней комнаты на цыпочках входит М а р т а. Садится у швейной машины в углу комнаты.

М а р т а. Я тебе не помешаю, Геня?

Г е н я. Полностью называйте мое имя. Имя и фамилию.

М а р т а. Не понимаю, сынок… Гений Шпонька.

Г е н я (саркастически). Премного благодарен за такое великолепное сочетание: Гений Шпонька! А теперь все издеваются надо мной. Гений — и провалился на экзаменах в университет. Гений — и нигде не работает два года… О чем вы думали, давая такое имя?

М а р т а (виновато). Не я называла. Отец.

Г е н я. Отец!.. (Обращаясь словно к собранию.) Товарищи комсомольцы! Многие из вас думают — мой батько академик или, может, генерал. А на самом деле у меня нет отца. Мой папаша — негодяй! Он назвал меня Гением и бросил на произвол судьбы: «Расти сам, Гений! Будь счастлив, Гений!» (Матери.) Не называйте меня больше этим дурацким именем!

М а р т а. Хорошо, сыночек, буду называть Геннадием.

Г е н я. Не желаю. Такое же противное имя, как и Гений. Называйте Иваном, Василием… нет, Грицьком.

М а р т а. Хорошо, мой Гриць.

Г е н я (словно к собранию). Товарищи! Мой папенька сбежал, и мать работает сейчас на швейной фабрике, мастерит для вас рубашки, блузки, юбки. А вы прозвали меня стилягой. За что?.. Приглядитесь к моему костюму. Он из дешевого материала. Мать помогла, и я его перешил. Сам перешил! Я чищу его, утюжу, чтоб хорошо сидел на мне, потому что люблю красоту, что же в этом плохого?..

Слышится стук в дверь.

М а р т а. Пожалуйста, войдите…

Входит А р с е н П а в л о в и ч. Ему свыше сорока.

А р с е н. Добрый вечер, Марта Тарасовна!.. Здравствуй, Гений!

Г е н я (грубо). Здравствуйте и до свидания! (Демонстративно уходит в соседнюю комнату.)

А р с е н. Вот те и на! Какая муха его укусила?

М а р т а. Догадывается…

А р с е н. И пусть догадывается. Ты же не монашка, а я — не католический поп. Люблю тебя и хочу жениться!

М а р т а. Ай, Арсен… Не сейчас, потом!

А р с е н. А почему потом? Доколе ж будем в жмурки играть?

М а р т а. Арсений, дорогой, повремени. Может, он сам разберется…

А р с е н. Зови его, дело неотложное есть… Я был в техникуме.

М а р т а (обрадованно). Правда? Спасибо, хороший мой, век не забуду. (Зовет.) Геня!.. Ой, запамятовала. Гриць, пойди на минутку!

Входит Г е н я.

Г е н я. Вы дадите мне покой? И вообще… Как вам не стыдно? Оба старые, труха сыплется, а вы…

М а р т а. Гриць, что ты говоришь?

А р с е н. Не кипятись, не свататься пришел. Послушай.

Г е н я. Не хочу слушать.

А р с е н. Я сейчас из техникума. Директор говорит: пожалуйста!

Г е н я. Что — пожалуйста?

А р с е н. Можешь поступить. Завтра подавай заявление и документы.

Г е н я. Техникум?! А какой?

А р с е н. Лучшего не может быть. Швейный техникум!

Г е н я. Что такое?! Да вы издеваетесь надо мной. Вы бы еще парикмахерский, нет, маникюрный мне предложили!

А р с е н. Техникум, а потом институт…

Г е н я. Тряпичный институт… Премного благодарен! Адью! (Уходит.)

А р с е н. Сумасшедший какой-то… Что он хочет?

М а р т а. А я знаю?..

А р с е н. Двадцать лет, а он — ни пуговица к штанам, ни к шинели хлястик. Э, не я ему отец!

М а р т а. Ради бога, тише!.. Услышит.

А р с е н. Пусть слышит. И пусть знает: стану его отцом! (Обнимает Марту.) Поняла?

М а р т а. Уходи… Умоляю!

А р с е н. Иду, иду, глупая мамка. Будь здорова! (Уходит.)

Появляется Г е н я.

Г е н я. Ушел советчик?.. Какого черта ему нужно от нас?

М а р т а. Добра тебе желает, сынок.

Г е н я. Мастера иголки хочет из меня сделать? По образу своему и подобию? Не выйдет!

М а р т а. Мастером красоты его называют на фабрике.

Г е н я (с издевкой). Очень романтично: закройщик — мастер красоты! Модистка в штанах!

М а р т а. Чего ты хочешь, в конце концов?

Г е н я (горячо). Вперед хочу! (Декламирует.)

Слышится стук в дверь и голос: «Можно, сестрица?»

М а р т а (радостно). Назар?!. (Открывает дверь.) Заходи, заходи, братец родной!

Входит Н а з а р, мужчина лет тридцати. Бодрый, всегда веселый.

Н а з а р. Здравствуй, Марта!.. (Целуются.) Здорово, Гений!

М а р т а. Не Гений он теперь… а Гриша, Гриць.

Н а з а р. Вот как!.. Ну что ж, здорово, Гриць!.. (Здороваются.) Ой, как ты вытянулся!

М а р т а. В нашу породу пошел — вырвидубовский… Присаживайся, братец… Каким ветром занесло? В отпуск или как?

Н а з а р. Совсем распрощался с солнечным Азербайджаном. Потянуло на родную Украину… Клады приехал искать.

Г е н я. Какие клады, дядя?

Н а з а р. Не все сразу… Сестра, где руки помыть?

М а р т а. Пойдем… (Ведет Назара в соседнюю комнату и быстро возвращается.) Геня… Гриць! Дядю угостить нужно, а дома — ни копейки. Смотайся к дворнику, займи…

Г е н я. Какой дядя Назар молодой!

М а р т а. Род у нас такой моложавый!.. Беги.

Геня уходит. Вытирая полотенцем руки, входит Н а з а р.

Н а з а р. А где же Гриць?

М а р т а. Сейчас прибежит, сейчас…

Н а з а р. Славный парубок! Здоровый, красивый!

М а р т а. Такой хороший, умный такой. Романтик.

Н а з а р. Интересно. Романы пишет или как?

М а р т а. Стихи, поэмы… Про солнце, звезды…

Н а з а р. А почему похудела?.. Хвораешь, что ли?

М а р т а. Старею, вот и похудела…

Н а з а р. Ой, не бреши, сестрица. По глазам вижу, не то… Была у меня соседка. В Баку. Сама не ела, не пила, а все для сыночка…

М а р т а. Я же писала тебе…

Н а з а р. Порола?

М а р т а. Что ты…

Н а з а р. Забыла разве, как нас мать учила: веником, мокрой тряпкой, чем придется.

М а р т а. Один он у меня. Единственная радость и утешение.

Н а з а р. Учится где?

М а р т а. Подавал в университет, провалился…

Н а з а р. А где работает?

М а р т а (вдруг расплакалась). Ой, братик родной! Может, ты ею надоумишь, наставишь на путь. Будь ему отцом.

Н а з а р. А почему нового отца не заведешь? Ты ж у нас еще совсем молодая.

М а р т а. Чтоб укорял сыном?.. Не хочу. Помоги, братик, поставь его на ноги.

Возвращается Г е н я.

Г е н я. Все в порядке, мама. (Отдает деньги.)

М а р т а (надевая жакет). Побеседуйте здесь вдвоем, а я в гастроном сбегаю.

Н а з а р. Отставить, сестра!.. Я приехал с собственным гастрономом. (Достает из чемодана и кладет на стол жареную курицу, колбасу.)

М а р т а. Ой, братец! Да что ты, разве мы бедные…

Н а з а р. Сегодня мое, а завтра — видно будет. (Ставит на стол бутылку.) Подай, сестрица, подходящую посудину.

М а р т а. Пожалуйста, пожалуйста! (Ставит на стол тарелки, рюмки.)

Н а з а р. Чарочки отставить! Гулять так гулять! Стаканы подавай. Чтоб было как в песне. (Поет.)

М а р т а. Да ты ж раньше не пил.

Н а з а р. Раньше был некультурный, а сейчас пью, стаканами глушу проклятую! (Пьет.)

М а р т а. Ой, и не поморщился.

Н а з а р. А чего мне морщиться? Налить и тебе, племяш?

Г е н я. Что вы, дядя Назар. Это же страшный яд!

Н а з а р. Да ну? Тогда заткну проклятую, чтобы и дух не шел.

Все едят.

Г е н я. Какая вкусная колбаса! На стихи просится. (Импровизирует.)

Н а з а р. Украинская — не совсем точно. Вытребеньковская! Слышал про такой хутор — Вытребеньки?

Г е н я (улыбнувшись). Впервые слышу.

Н а з а р. Жаль, очень славный хутор. Лежит на шляху Полтава — Сорочинцы, близ Диканьки. Славится на всю Полтавщину. А какие там звезды сияют!

Г е н я. Какие звезды?..

Н а з а р. Очень романтичные. Яркие, крупные, куда поэтичнее твоих киевских.

М а р т а. Братец… Не надо об этом.

Н а з а р. Нет, надо, сестра! Пусть скажет!

Г е н я (настороженно). О чем, дядя Назар?

Н а з а р. О солнце и звездах, о романтике, от которой твоя мать уже на себя не похожа.

Г е н я. Я не позволю надо мной издеваться!

М а р т а. Сынок… Братец!..

Г е н я. Дядя пьян, мама!.. (Назару.) Как вы смеете!

Н а з а р. Извини, племяш, я думал… Извини и давай выпьем мировую. (Наливает.) Будь здоров!

М а р т а. Выпей, сынок.

Г е н я. Ни за что! Не люблю… презираю и водку и пьяниц!

Н а з а р. А если я прошу… На мировую!.. Мы же с тобой родные. Прости, если что не так сказал.

М а р т а. Гриць, дорогой!

Г е н я (берет рюмку). Ну, тогда и меня извините… За ваше здоровье, дядя! (Пьет и морщится.) Да это же обыкновенная вода!

Н а з а р. Не обыкновенная, а романтичная. Ее недавно открыли на Полтавщине. Назвали «гоголевской». А у меня еще в Баку с желудком что-то стряслось. Приехал в Вытребеньки, доктор прописал гоголевскую. Так и я ее цистернами теперь глушу, проклятую!

Г е н я (наливает еще, пьет). Чудесная вода!

Н а з а р. То-то же! Не уступит боржому или нарзану, а ты говоришь — дядя пьян.

Г е н я (виновато). Извините, погорячился…

Н а з а р. Так вот, Гриць, давай-ка без шуток, поговорим. Про Вытребеньки и вообще… Стоит себе хутор над чистым прудом. И Крещатика нет там, и троллейбусы не бегают. А какие романтики живут! Какая слава их ожидает завтра!.. В Вытребеньках богатый клад найден!

Г е н я. Какой клад, дядя?

Н а з а р. А тот самый, за которым спокон веку охотились в ночь под Ивана Купала… Ты читал «Вечера на хуторе близ Диканьки»?

Г е н я. Вы меня обижаете, дядя Назар. Как живых представляю Солопия Черевика и Хиврю, кума Цыбулю и Басаврюка…

Н а з а р. А Вакулу?

Г е н я. И кузнеца Вакулу, который на черте летал за черевичками для своей красавицы Оксаны.

Н а з а р. Хочешь их узнать, познакомиться с ними?

Г е н я. Как — познакомиться?

Н а з а р. Приезжай в Вытребеньки, и будем все вместе клад копать.

Г е н я. С ними?.. Да вы шутите… И какой, наконец, клад?

Н а з а р. Настоящий, драгоценнейший, романтичный!.. (Глянул на часы.) Ой, засиделся! Пора мне.

М а р т а. Куда, родной?

Н а з а р. На поезд. Через час отходит.

М а р т а. Очень уж скоро! И не насиделись, и не наговорились.

Н а з а р. Вот разверну работу, приеду опять — и наговоримся, сестрица. (Гене.) Так приедешь, племяш?

Г е н я. С радостью, дядя, но… дайте подумать, поразмыслить…

Н а з а р. Думай, соображай — все взвесь и приезжай. А пока будь здоров и красив! (Подает руку.)

М а р т а. Дай хоть провожу тебя, братец родной.

Марта и Назар уходят.

Г е н я. Как интересно, как интересно!.. (Достает книжку, садится у стола, читает вслух.) «Николай Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки».

Свет постепенно гаснет. Потом в комнате медленно начинает светлеть. Задняя стена исчезла. Геня спит. Вся последующая сцена — это сон Гени. Зеленая лужайка, пруд, ивы, склонившиеся над ним. Слышится широкое степное: «Э-ге-гей, круторогие!» Появляется О к с а н а, молоденькая девушка, одетая как во времена Гоголя.

О к с а н а (радостно). Наши! С ярмарки возвращаются!..

Чинно шагает С о л о п и й Черевик, сзади, на возу, восседает Х и в р я. Появляется т о л п а п а р у б к о в. Среди них Н а з а р в образе кузнеца Вакулы. Оксана, завидя его, исчезает.

В а к у л а. Да это ж не Оксана… Дьявол на возу сидит!

Солопий Черевик уходит.

Х и в р я. Кто дьявол? А, чтоб ты подавился, негодный бурлак! Чтоб твоего отца горшком в голову стукнуло!.. Я не видала твоей матери, но знаю, что дрянь! И отец дрянь, и тетка дрянь. Чего хохочешь? (Слезает с воза.) Да я тебе, чертов сын, ноги переломаю! (Хватает палку, бросает.)

Парубки и Вакула с хохотом разбегаются, а палка попадает в к у м а Ц ы б у л ю, который появляется вместе с П а л а ж к о й.

Ц ы б у л я. Ой, куда же вы кидаете, кума?

Х и в р я. Извините, кум, я не в вас.

Ц ы б у л я. Благодарение богу, что на коленке глаз нет.

П а л а ж к а. С Купалой, будьте здоровы, кума!.. Как ярмарковали?

Х и в р я. Ой, не спрашивайте, кума! Разогнала ярмарку чертова свитка.

Ц ы б у л я. Свят, свят, свят! Опять красная свитка!

Х и в р я (зовет). Солопий!.. Где ты там у черта запропастился? Кум и кума пришли.

С о л о п и й Ч е р е в и к входит.

С о л о п и й. Да не дери горло, слышу.

Издали доносится девичья купальская песня:

Ц ы б у л я. С Купалой, будьте здоровы, кум! Ярмаркуете, а тут, на хуторе, такое делается, такое делается!

С о л о п и й. Неужели и тут красная свитка?!

П а л а ж к а. Что свитка! Страшнее!

Ц ы б у л я. Помолчи, жинка, я скажу.

П а л а ж к а. Нет, я.

Ц ы б у л я. Нет, я.

П а л а ж к а. Да ты же с перепугу и слова не вымолвишь.

Х и в р я. Ой, не терзайте душу, говорите скорее.

Ц ы б у л я и П а л а ж к а (вместе). Басаврюк объявился!

Х и в р я. Свят, свят, свят!

С о л о п и й. Бей его, сила божья!

Х и в р я. Тот… Тот, в ком сам черт сидит?

Ц ы б у л я. Тот самый, рогатый, косматый… Огнем изо рта и очей пышет!

П а л а ж к а. Ходит по хутору, и напарника ищет клад копать.

Х и в р я. Ой, страх какой!

С о л о п и й. То-то мне рогатая свинья всю ночь снилась…

Из-за кустов появляется Б а с а в р ю к, кудлатый, заросший буйной щетиной, с пылающими глазами. В руках у него длинный щуп.

Б а с а в р ю к (громко, словно в трубу). Э-ге-ге-ге… Что, и тут живут трусы?

Ц ы б у л я (в ужасе). Он, Басаврюк!.. Караул!

П а л а ж к а. Спасите, люди добрые!

Палажка и кум Цыбуля убегают.

С о л о п и й (прячась за Хиврю). Спасай, жинка!

Х и в р я (падает через него). Господи! Царица небесная!

С о л о п и й. Свят, свят, свят! Побей тебя сила божья!

Х и в р я. Тьфу, сгинь, сатана!

Б а с а в р ю к. А вот и не сгину… Видите, солнце зашло. Вот-вот зацветет папоротник в лесу. Срывай цвет и копай клад, загребай золото!

Х и в р я. Золото? Ты слышишь, Солопий?

С о л о п и й. Слышу, жинка…

Б а с а в р ю к. А коли слышишь, бери лопату и идем в лес.

С о л о п и й. Зови лучше ее… жинку…

Х и в р я. Что такое!.. Ах ты, таракан трусливый! Да я тебе сей… (Хватает лопату.)

С о л о п и й (поднимает руку). Сдаюсь… Не дерись только.

Х и в р я. На́ лопату!

С о л о п и й. Давай.

Б а с а в р ю к. Айда, Солопий! (Идет к ивняку.)

С о л о п и й. Прощай, жинка!

Х и в р я. Прощай, муженек! (Вытирает слезы.) Прощай, Солопийчик!

С о л о п и й. Если не вернусь, продай кобылу, да свечку не забудь поставить в церкви.

Х и в р я. Что ты, Солопий: вернешься с кладом, так не то что продавать, еще пять кобыл купим.

С о л о п и й (расхрабрившись). Что пять? Девяносто девять кобыл купим. Да своя одна. Чтобы сто было! И сало с салом есть будем, и сапоги каждый день чистым дегтем мазать!

Б а с а в р ю к. Э-ге-ге-ге, Солопий!

С о л о п и й. Иду!.. О-го-го, иду!.. (Уходит за Басаврюком.)

Появляется О к с а н а.

О к с а н а. Мамо, мамочко! Купили плахту и красные сапожки?

Х и в р я. На какого черта? Ломаного гроша не выторговали на ярмарке.

О к с а н а. Дивчата на Купала собираются. Богачихи в красные и зеленые сапожки нарядятся, а я?..

Х и в р я. Потерпи малость, завтра-послезавтра всех богачеек переплюнешь. Как панночка будешь ходить.

О к с а н а. А деньги откуда?

Х и в р я. Деньги будут. (Таинственно.) Отец пошел с Басаврюком клад копать!

О к с а н а. Ой, страшно как!

Х и в р я. Чего испугалась? Отец у нас ерой над ероями!

Возвращается С о л о п и й Ч е р е в и к.

С о л о п и й. Караул, жинка! Караул, дочка!.. Там… Там…

Х и в р я. Что там?

С о л о п и й. Черти… Рогатые, косматые! Спасайте!

Х и в р я (хватает палку). Вот я тебе сейчас… Стой здесь, и ни с места!

С о л о п и й. Стою, жинка… Не шевелюсь.

Х и в р я (Оксане). Садись отцу на шею. Не продал кобылу, пускай где хочет берет деньги на плахту и сапожки! Кричи, ругайся, вопи!

О к с а н а. Не умею, мама.

Х и в р я. Ой, боже, ругаться не умеет! Да кто же на тебя, этакую святую, глянет! Кто тебя, такую оборванку, замуж возьмет?

Словно из-под земли появляется В а к у л а.

В а к у л а. Я возьму, тетка Хивря!

Х и в р я. Ты?! А кто ты такой будешь?

В а к у л а. Кузнец Вакула. Сын Голопупенко.

Х и в р я (с презрением). Сама знаю, что Голопупенко. (Передразнивая.) «Я возьму»! Что ж ты будешь с ней делать, коль возьмешь? Нищих плодить?

О к с а н а. Ой, мама! (Прячется за отца.)

С о л о п и й. Жинка, угомонись.

Х и в р я. А ты чего? Заткни глотку!.. (Вакуле.) Чего стоишь и зенки пялишь? Убирайся вон, беспортошный!

В а к у л а. Дядя Солопий, тетка Хивря, дозвольте слово молвить!

Х и в р я. Прочь с глаз моих! (Хватает палку.)

В а к у л а. Я уйду, тетка Хивря. Но знайте: не отдадите Оксану добром — украду! Чтоб моя кувалда треснула пополам, украду. (Уходит.)

О к с а н а. Мама!

Х и в р я. Чего мамкаешь? Пусть клад найдет, тогда и будешь мамкать! А ты, чоловиче, айда с ним.

Солопий Черевик незаметно ушел.

Где же наш отец?.. (Кричит.) Солопий!.. Солопий!.. Не уйдешь, чертов страхополох! Да я из тебя душу вымотаю, а пошлю в лес. (Убегает.)

Входят д е в у ш к и, они несут «купалу» — небольшое зеленое деревцо. Оксана идет навстречу дивчатам, присоединяется к ним.

Д е в у ш к и (сажают деревцо в землю, украшают его цветами, поют).

Входят В а к у л а и п а р у б к и.

В а к у л а. Добрый вечер, дивчаточки, малеваны утяточки!

Д е в у ш к а. Добрый вечер, парубки, малеваны голубки!

В а к у л а. Вы, часом, не видели нашего посланца — кудрявого Сидорца?

Д е в у ш к а. А как же, видели: задрал хвост и залез под мост.

В а к у л а (зовет). А гей, Сидор!.. Куда запропастился?

Голос в ответ: «Караул! Спасите!»

Вбегает п а р у б о к с охапкой хвороста.

Что случилось, Сидор?

П а р у б о к. Ой, дайте отдышаться… За мной гнался волк.

В а к у л а. Плохо.

П а р у б о к. Плохо, да не совсем. Я того волка убил.

В а к у л а. Так это ж добре!

П а р у б о к. Добре, да не очень. Пан шкуру с волка забрал.

В а к у л а. Это плохо.

П а р у б о к. Плохо, да не совсем. Пан вот хвороста за шкуру дал.

В а к у л а. Так это же здорово! (Раскладывает хворост для костра.)

П а р у б о к. Здорово, да не очень. А чем огонь высечь? (Ищет по карманам.) Дивчата огниво украли.

В а к у л а. Хлопцы, а ну, обыскать дивчат!

Девушки с шумом и криком разбегаются, парубки их ловят.

Оксана, серденько мое! Наилучшая во всем свете.

О к с а н а. Может, и наилучшая, да не твоя… Пусти!

В а к у л а. Не пущу… На вот цветок — в панском саду для тебя сорвал!

О к с а н а (с вызовом). Нашел чем хвастаться. Ты мне сорви тот цветок, что в лесу на папоротнике цветет! (Убегает.)

Запылал костер. Девушки, взявшись за руки, ведут хоровод, поют.

Д е в у ш к и.

П а р у б к и (отвечают девушкам).

О к с а н а. И совсем не смешно. А ну, дивчата, за мною! (Поет.)

П е р в а я д е в у ш к а.

В т о р а я д е в у ш к а.

П е р в а я д е в у ш к а.

О к с а н а.

В а к у л а. Как ты сказала?

О к с а н а. А ты разве глухой?.. (Прыгает через костер.)

В а к у л а. Не убежишь! (Прыгает за ней.)

Прыжки через костер постепенно переходят в шумный, веселый танец.

Появляется Б а с а в р ю к.

Б а с а в р ю к. Эге-ге-ге!

Д е в у ш к и (испуганно). Ой, Басаврюк!

Танец прекращается.

Б а с а в р ю к. Купалу празднуете! А там папоротник зацвел, земля просит: копай меня, добывай клад!

О к с а н а (Вакуле). Слышишь, трусишка? (Бросает подаренный им цветок.) Разве такие цветы дарят дивчине в ночь под Ивана Купалу?

В а к у л а. Кто трус?

Б а с а в р ю к. Ты, Вакула, такой здоровенный, подковы в руках гнешь, а гол как бубен!

В а к у л а. Я трус?.. Да еще не родился тот, кого бы я испугался!.. Айда, Басаврюк!

Д е в у ш к и. Ой, глядите!

В а к у л а. Слышишь, Оксана? Я иду! Жди меня с цветком папоротника!

Вакула и Басаврюк уходят.

Г е н я (сквозь сон). Молодец, Вакула! Герой! (Просыпается.)

Снова комната.

(Тянется, протирает глаза.) А дальше!.. Что же дальше?

Тот же самый почти патриархальный пейзаж, который мы видели в сцене «сна», но на горизонте появились контуры колхозных новостроек. На переднем плане старое крестьянское подворье: хата, плетень с перелазом и кувшинами на кольях, ворота. В противоположной стороне на лужайке лежит еще не установленная палатка, которой пользуются геологи в экспедициях. Здесь живут Солопий Черевик и Хивря с дочерью Оксаной. С улицы идет к у м Ц ы б у л я. Он немного выпил, напевает «Катюшу». Из-за хаты появляется С о л о п и й Ч е р е в и к с охапкой дров. Как и все участники «сна», Солопий и Цыбуля не состарились, остались такими же, но одеты в современные костюмы.

С о л о п и й. Чего это вы так веселы, кум?

Ц ы б у л я. От радости. Вот новенький картуз сын прислал. (Сбивает набекрень новую авиационную фуражку.)

С о л о п и й. Это тот, который в летчиках служит?

Ц ы б у л я. Тот, тот… Пишет, что уже полковника дали! (Достает бутылку.) Может, и вы, кум, хлебнете немного за полковника?

С о л о п и й. Э, нет-нет. И не просите.

Ц ы б у л я. Жинки боитесь?

С о л о п и й. Жинка на базар покатила в Диканьку.

Ц ы б у л я. А моя в Полтаву. Пока не вернулись, и давайте того… Не хотите пить за картуз, есть другая радость: премию получил!

С о л о п и й. Премию?!

Ц ы б у л я. Вызвал меня председатель колхоза. А у него знаете кто сидел?.. Сам секретарь райкома. Хлопнули меня по руке и говорят: «Молодец вы, товарищ Цыбуля! Четыре и две десятых кеге шерсти настригли!»

С о л о п и й. Э, что ваши килограммы! Меня за моих быков на выставку посылают!.. Вот!

Ц ы б у л я. На выставку? За быков?.. Да за это и сама кума Хивря выпьет.

С о л о п и й. Нет-нет, ни за какие деньги. Слыхали, какое постановление вышло?

Ц ы б у л я. Так это же для партийных. А мы с вами даже не пионеры. (Протягивает бутылку.) Одолжайтесь, кум!

С о л о п и й. Разве только капельку…

Ц ы б у л я. Да тут капелька и осталась. Допивайте.

С о л о п и й. Искуситель вы мой… Ну, за полковника! (Пьет.)

Слышится голос: «Эге-ге-ге!»

Ц ы б у л я (испуганно). Басаврюк!

С о л о п и й. Ну и что же?

Ц ы б у л я. Да говорят же, что в нем сам черт сидит.

С о л о п и й (осуждающе). До сих пор верите?.. А еще в ликбез ходили, сына-полковника имеете. Черта выдумали жинки, а вы же мужчина!

Ц ы б у л я (храбрится). Эге, с малых лет мужчина!

Входит, словно шальной, Б а с а в р ю к со щупом в руке.

Б а с а в р ю к. Где они? Где?

С о л о п и й. Кто?

Б а с а в р ю к. Да эти самые, которые клад ищут. Копачи.

С о л о п и й. Жить будут здесь, вон палатку будут натягивать. А ищут там. (Показывает.)

Б а с а в р ю к. Был там, никого нет.

С о л о п и й. Тогда, значит, там. (Показывает в противоположную сторону.)

Б а с а в р ю к. В чистом поле! А почему не в лесу?

С о л о п и й. А я откуда знаю. Спрашивай их.

Б а с а в р ю к. И спрошу. Я такой, все разузнаю!.. (Уходит.)

С о л о п и й. Вот, а вы испугались, кум.

Ц ы б у л я. Не испугался, а пережиток зашевелился в душе…

В воротах появляется Г е н я с чемоданом.

Г е н я. Извините, пожалуйста… Здесь живет Назар Тарасович Вырвидуб?

С о л о п и й. Тот, что клады ищет?

Г е н я. Да-да… Геолог. Доброе утро!

С о л о п и й. Здравствуй, здравствуй, козаче. Заходи во двор.

Г е н я (подходит ближе и секунду стоит в недоумении, смотрит то на одного, то на другого). Простите… Я думал, дядя шутил, а вы и вправду… Вы — Солопий Черевик?

С о л о п и й. Солопий Черевик. Не удивляйся, мил человек. Вот так все глаза таращат, когда нас впервой увидят.

Г е н я. А вы — кум Цыбуля?

Ц ы б у л я. Кум Цыбуля. (Вздыхает.)

Г е н я. Те самые, которые из «Сорочинской ярмарки»?

С о л о п и й. Те самые.

Г е н я. Но как же так?.. Гоголь жил еще в прошлом столетии, и вдруг…

С о л о п и й (философски). Ничего нет чудного, хлопец. Гоголь обессмертил нас. Мы с кумом теперь бессмертные.

Ц ы б у л я (вздыхая). Ох, что правда, то правда. Бессмертные!

Г е н я. А плачете чего? Это же очень здорово — бессмертные!

Ц ы б у л я. Так-то оно так, да не совсем. Мы с кумом согласны и миллион лет жить. (Вздыхает.) А вот зачем Палажка моя живет?

С о л о п и й. Довольно вам, кум, довольно. И моя Хивря живет. (Философски.) Так оно все в мире придумано: белое — черное, добро — зло, муж — жена…

Слышится голос: «А чтоб вам ноги повыворачивало! А чтоб вам дыхалки позакладывало!»

Ц ы б у л я. Хивря!.. Я пойду.

С о л о п и й (задерживает его). Кум, помогите хоть первую атаку отбить!

На велосипеде, обвешанном корзинами, въезжает Х и в р я.

Х и в р я. Лодыри, лежебоки, бюрократы паршивые!

Ц ы б у л я. Доброе утречко, кума!

Х и в р я. Чтоб вас еще до выборов автобусом переехало, окаянных!

С о л о п и й. Тише, жинка, не вопи на всю улицу…

Х и в р я. А чего тише? Какого черта тише?

С о л о п и й. Человек вот приезжий. Хоть поздоровайся.

Х и в р я (увидев Геню). Здравствуйте. Из Полтавы будете?

Г е н я. Нет-нет… Из Киева.

Х и в р я. Еще лучше. Вот и скажите, пожалуйста, что это за порядки такие? Ехала из Диканьки, словно пава плыла. По асфальту. А въехала в наши Вытребеньки — сразу на землю шлепнулась. Почему наш сельсовет ям не позасыпает на улице?

Г е н я. Не знаю… Не знаю.

Х и в р я. А почему воблы нигде нет? Ни в Диканьке, ни в Полтаве. Вот видите… (Показывает на пустые корзины.) Всю свою крестьянскую продукцию продала, целую торбу грошей наторговала, а купила — черта лысого. Куда вобла подевалась? Море, что ли, высохло? Почему угля нет? Бегаю каждое утро язык высунув, пока кизяков насобираю. (Солопию.) Дров нарубил?

С о л о п и й (указывает на охапку). Вот, не видишь, что ли?

Х и в р я. Ой, бедная моя головушка! Да разве на этих хворостинах пироги испечешь? Да на них и галушек не сваришь. (Наступает на мужа.) Где хочешь, а доставай дров!

С о л о п и й. Добре, добре. Старую грушу срублю.

Х и в р я. Выдумал! Груша еще родит.

С о л о п и й. Ну, тогда кривую яблоню…

Х и в р я. Я тебе дам яблоню!.. (Вдруг потянула носом.) Погоди-погоди, человече! Что это от тебя, как от пивной бочки, несет?

С о л о п и й. Что ты, жинка!.. Какой бочки?

Х и в р я. А пройди-ка вот так, по дорожке. Прямо!

С о л о п и й. Можно и прямо… (Идет, пошатнулся.)

Х и в р я. Так я и знала! Не успела из дому отлучиться, а он уже нализался. (Наступает.) Отвечай, где нализался?

Ц ы б у л я (загораживает кума). Не наша вина, кумушка!

Х и в р я. А кто ж виноват?

Ц ы б у л я. Чайная.

Х и в р я. Какая чайная?

Ц ы б у л я. Наша, хуторская… Зашел я чинно, мирно. Налейте, говорю, чаю стакан, а они мне (показывает бутылку) вот эту нагрузку…

Х и в р я (Гене). Вы слышите?.. Почему в наших чайных никогда чаю нет? Почему они чайными называются, если там одна нагрузка?

Вбегает П а л а ж к а.

П а л а ж к а. Кум!.. Кумушка! Новость слыхали?

Х и в р я. Про нового спутника?.. Еще вчера.

П а л а ж к а. Да нет, какой там спутник… Наливация!

Х и в р я. Какая наливация?

П а л а ж к а. Завтра деньги будут меняться.

Х и в р я. Ой, мать родная! А я ж сейчас целую торбу наторговала!

П а л а ж к а (Цыбуле). Идем! Быстро!

Ц ы б у л я. Куда это идем?

П а л а ж к а. В сельмаг. Покупать, деньги тратить! (Тянет Цыбулю.)

Х и в р я (Солопию). А ты чего стоишь, глазами хлопаешь? Давай мешки на соль. Давай посуду под керосин!

С о л о п и й. А может, кума паникует? Отсталый лимент. А ты же передовичка в бригаде.

Х и в р я. Так что же, по-твоему: пускай отсталые все раскупят, а нам, передовикам, — кукиш с маслом? Хочу во всем быть передовичкой! Неси мешки, давай посуду!

Солопий Черевик бежит в хату.

Г е н я (он с интересом наблюдал за происходящим). Извините, тетя… По всем признакам вы будете Хивря?

Х и в р я. Для кого Хивря, а для таких молокососов, как вы, — Хаврония Никифоровна!

Возвращается С о л о п и й Ч е р е в и к.

С о л о п и й. Вот мешки… А вот бутылки.

Х и в р я. Ой, телепень! Ты бы еще пузырьки для лекарства взял. Бидоны давай!

С о л о п и й. Бидоны ж с молоком.

Х и в р я. Сливай молоко в кадушку. Быстро!

Солопий Черевик уходит.

Г е н я. Простите, Хаврония Никифоровна!.. Может быть, кума и в самом деле панику сеет? Дядя Солопий имеет рацию.

Х и в р я. Какую рацию?.. Что имеет? И что вы записываете?

Г е н я. Для себя… Беру кое-что на заметку.

Х и в р я. На какую такую заметку? Кто вы такой? И чего тут шатаетесь?

Г е н я. Я не шатаюсь… Я приехал…

Х и в р я. И езжайте своей дорогой… Ворота видите?

Г е н я. Вижу.

Х и в р я. Может, вам их открыть?

Г е н я. Нет-нет… Я сам… (Забирает чемодан, уходит на улицу.)

С о л о п и й Ч е р е в и к выносит из хаты бидоны.

С о л о п и й. Опорожнил… Что еще?

Х и в р я. Он еще спрашивает. Там кума небось уже весь сельмаг раскупила!.. (Хватает мешки, корзины.) Айда за мной! (Уходит с Солопием.)

Г е н я возвращается во двор, садится, что-то быстро записывает.

Г е н я. Интересно! Не я буду, если не напишу повесть. Да что повесть — роман!.. А назову его: «После Сорочинской ярмарки». Или еще лучше: «На хуторе Вытребеньки».

Слышится тихая девичья песня.

Какая романтика!.. Пруд словно огромное зеркало! Столетние ивы над ним. Льется тихая девичья песня!..

Входит О к с а н а с книжкой в руке, направляется к хате.

О к с а н а. Мамо!.. Вы дома?

Г е н я. Она!.. Оксана!

О к с а н а (зовет). Батя! И его нет. (Садится, читает вслух.) «Геология — наука об истории развития Земли… Геология изучает состав, строение и историю Земли…»

Г е н я (подходит к Оксане). Здравствуй!.. Извини, пожалуйста. Я не спрашиваю, кто ты. Я знаю — ты Оксана!

О к с а н а. Извините… А я, не спрашивая, знаю вас. Вы — нахал!

Г е н я (смущенно). Я?! Как это понимать?

О к с а н а. Очень просто. Почему вы мне тыкаете?

Г е н я. Тысячу раз извините… Я думал, что здесь, на хуторе…

О к с а н а. Живут мужики, которым все безразлично?

Г е н я. О нет… Я знаю село по литературе. Понимаете?.. Я сам из Киева.

О к с а н а (заинтересованно). Из Киева?.. Вы, может быть, племянник нашего Назара Тарасовича?

Г е н я. Да… Он говорил обо мне?

О к с а н а. Уже три дня ждет. Говорил, что вы очень начитанны. Можете мне помочь?

Г е н я. С радостью!

О к с а н а. Вот читаю и наткнулась… Кто такой Уистон?

Г е н я. Уинстон Черчилль. Бывший премьер-министр Англии.

О к с а н а. Да не Уинстон, а Уистон. Без буквы «н».

Г е н я. Без «н»?.. О таком не слышал.

О к с а н а. А что такое каротаж?

Г е н я. Каротаж?! Одно «т» или два?

О к с а н а (посмотрела в книжку). По-французски — два.

Г е н я. Извините… Спросите лучше что-либо по литературе. Ручаюсь, отвечу на все вопросы!

О к с а н а (быстро). Как фамилия Акакия Акакиевича? Из «Шинели» Гоголя.

Г е н я. Акакий Акакиевич Башмачкин. Гоголя знаю как свои пять пальцев. Но… вот с вами немного непонятно. У Солопия Черевика в «Сорочинской ярмарке» была дочка Парася, а вы — Оксана.

О к с а н а (улыбнувшись). Так то ж и в «Сорочинской ярмарке».

Г е н я. И во сне видел вас Оксаной.

О к с а н а. Вы видели меня во сне?!

Г е н я. Какая вы были славная, милая! Я… я просто влюбился.

О к с а н а. Не выдумывайте… Как вам не стыдно!

Г е н я. Совсем не стыдно. Вы были в корсетке и плахте. На голове веночек.

О к с а н а. В корсетку и плахту влюбились?

Г е н я. Да нет же… Это платье вам тоже идет, но… Кто его вам шил? Зачем летом такие длинные рукава?

О к с а н а. Не все ли равно…

Г е н я. Посмотрите на природу. Каждое растение, каждый цветок тянутся к солнцу, — оно источник жизни. А вы прячетесь от солнца… И потом: у вас голубые глаза и платье голубое…

О к с а н а. Это уж чересчур… Какое вам дело до моих глаз?

Г е н я (добродушно). Да я не о глазах, а о цвете вашего платья. Смуглым голубой цвет не идет.

О к с а н а. Ей-право, рассержусь… Замолчите!

Г е н я. Я привык говорить правду в глаза… Впрочем, я и в самом деле говорю черт знает о чем… Можно узнать, что читает студентка Оксана?

О к с а н а. Заочная студентка.

Г е н я (берет книжку). О, геология! Дядя рассказывал, и я сам уже кое-что читал… На Полтавщине, патриархальной украинской земле, найдена нефть! Ехал сюда и мечтал, мечтал и видел: буровые вышки в Вытребеньках, возле Сорочинец и Сагайдака, в местах, воспетых Гоголем… Вы тоже видите их?

О к с а н а. Представляю… Назар Тарасович говорит: будешь, Оксана, оператором!

Г е н я. А потом станем мастерами, инженерами!.. Эх и жизнь настанет, Оксана! Не эти ли чудесные дни имел в виду Гоголь, когда писал (декламирует): «Эх, тройка! птица-тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета…»

О к с а н а. «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?..» «Русь, куда ж несешься ты? дай ответ!..»

Г е н я (тихо). «Чудным звоном заливается колокольчик… летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

Где-то близко отозвался баян и разлился мажорной мелодией.

О к с а н а. Ой, наши! (Быстро уходит в хату.)

Входят Н а з а р, Б о г д а н, здоровый, красивый парень в лихо наброшенном на плечи гуцульском кептарике[1] и с баяном, и А л и, он носит тюбетейку.

Г е н я. Дядя Назар!.. Здравствуйте!

Н а з а р. А-а, Гриць!.. (Обнимает.) Здравствуй, племяш, и знакомься, дорогой. Моя правая рука — уста Али.

Г е н я. Очень приятно!.. Уста Али. А что такое уста?

А л и. Уста — мастер. Ясна? Мастер.

Г е н я. Ясно. Но… чего мастер?

А л и. Мастер бура… Добывай из земли черная кровь. Ясна?.. Черная золото.

Г е н я. Понимаю. Вы из Азербайджана? Того самого романтичного Азербайджана?

А л и. Того самого. Читал Маяковский?.. Тот самый Азербайджан, о котором…

Н а з а р. А это Богдан. Сын Карпатских гор.

Г е н я. Тех самых, что из «Борислав смеется»? Ивана Франко.

Б о г д а н. А теперь не только Борислав, а все Карпаты смеются. Дашава, Нововолынск, Долина… Слышали? Наш карпатский газ дошел до самого Ленинграда!

Г е н я. Очень приятно! (Вскрикивает от рукопожатия Богдана.) Ай!

Б о г д а н. Извините… Я же легко…

А л и (иронически). Хорошо «легко». Ты буйвол!

Б о г д а н. Что, что?..

А л и. Не, не… Сен, мен — гардашых!

Г е н я. А это что значит?

А л и. Ты, я — братья!

Г е н я. Замечательно! (Записывает.) Вы научите меня по-азербайджански?

А л и. Язык — не знаю, а песня — можно. Вот Богдан уже научился.

Б о г д а н. Что я. Вот Али уже «Гуцулку Ксеню» поет. Слушайте.

Богдан и Али вместе поют.

Из хаты выходит О к с а н а.

О к с а н а. О, да здесь настоящий концерт!

Н а з а р. Оксана, на минутку…

Назар отводит Оксану в сторону, дает конверт, который она мигом прячет.

Г е н я (заметив). Письмо Оксане… Что это значит?

Идут С о л о п и й Ч е р е в и к и Х и в р я, тащат тяжелые бидоны. На шее Солопия хомут, Хивря несет цветной абажур.

Х и в р я. Чего стал?.. Тащи в сени!

С о л о п и й. Дай отдышаться…

Х и в р я. Ночью отдышишься. Тащи… Или пусть стоят тут, черт их не возьмет. Беги и становись в очередь за солью.

Солопий Черевик бежит.

Да куда ж ты в хомуте? Вот бог мужа послал!..

Солопий Черевик снимает хомут. Геня что-то шепнул Назару.

Н а з а р. Хозяюшка, а что это у вас в бидонах?

Х и в р я. Молоко… На трудодни получили и… моя добавочная оплата.

Н а з а р. Так много?

Х и в р я. А чего удивляетесь? Сами видели меня на Доске почета: первая доярка в бригаде!

Н а з а р. Понятно… А хомут и абажур — тоже на трудодни получили?

Х и в р я. А это, извиняюсь, не ваше дело!.. За свои деньги купила.

Н а з а р. Да я ничего… Знакомьтесь, хозяюшка: мой племянник приехал.

Х и в р я. Тот самый?.. А я думаю: что это за оболтус по хутору болтается? Здравствуй, голубчик, здравствуй, соколик! (Здоровается с Геней.)

Входит Б а с а в р ю к.

Б а с а в р ю к. Э-ге-ге, добрые люди!.. Кто тут будет самый главный копач?

Н а з а р. А хоть бы я. Что скажете?

Б а с а в р ю к (разочарованно). Вы?.. Такой безусый?

Н а з а р. Кот с усами, а что толку?

Б а с а в р ю к. Хе, на язык шустрый. (Подает руку.) Я Басаврюк!.. Слыхали?

Н а з а р. Тот самый, в ком черт сидит, а родная тетка — ведьма?

Б а с а в р ю к. Хе-хе… Это Гоголь взвел на меня поклеп. Я тоже копач. Вот! (Поднимает вверх свой щуп.)

Н а з а р (оглядывает щуп). Слабосильная техника. На десять метров можно в землю залезть?

Б а с а в р ю к. Можно и на тридцать.

Н а з а р. А до нашего клада два километра.

Б а с а в р ю к. Все равно. Я и на пять согласен. Принимайте в компанию!

Х и в р я. Не принимайте, люди добрые. Всю жизнь клады роет, а выкопал шиш с маслом.

Н а з а р. А с нами выкопает. Богдан, туш новому геологу!

Богдан играет туш.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Тот же хутор. В глубине, на фоне зеленых полей, появилась буровая вышка. Во дворе установлена палатка. Утро. Слышатся позывные украинского радио: «Реве та стогне Дніпр широкий…», они переходят в музыку утренней физзарядки. Б о г д а н и А л и без рубашек маршируют.

А л и. Раз-два-три!.. За мной… Раз-два-три!.. Дыши не рот, а нос.

Б о г д а н. Можно и нос.

А л и. Раз-два!.. Стой!

Богдан с ходу налетает на Али.

Кел, буйвол!.. Сен не физкультура, а дубы ломать.

Б о г д а н (виновато). Извини, товарищ… Не рассчитал.

А л и. А теперь шаг на месте… Раз-два! Раз-два!

Б о г д а н (маршируя). Слома — сяно! Слома — сяно!

А л и. Что такое?

Б о г д а н. Так когда-то маршировали в польской армии. Слома — сяно! Слома — сяно!

А л и. Якши-добре! Якши-добре!.. Стой!.. А теперь ноги так… Оба рука вперед… Хлопай ты меня, я тебя… Раз-два, раз-два!.. Джигит! Молодец!.. Раз-два!..

Богдан перестарался и так хлопнул, что Али присел на корточки.

Буйвол!.. Разбойник!

От пруда с полотенцем на плече идет Н а з а р.

Н а з а р. Опять не поладили?

Б о г д а н. Кто?.. Мы?..

А л и. Я больше не хочу!

Б о г д а н. Захочешь. (Чмокает Али в ухо.) Прости, йолдаш!

Н а з а р (заглянул в палатку, откинул край ее). А этот спит… Богдан, поставь ему радио под самое ухо, — может, проснется.

Б о г д а н. А я вот без радио его разбужу! (Поет.)

Геня вскакивает. Протирает глаза, выходит из палатки.

А л и. Ну, сяно — слома!.. На пруд!

Богдан и Али уходят.

Н а з а р. Как спалось, племяш?

Г е н я (угрюмо). Плохо.

Н а з а р. Опять плохо? Что с тобой, Гриць? Был такой веселый, бодрый, и вдруг… Почему так долго валяешься в постели?

Г е н я. Всю ночь не спал. Рука ныла. (Поддерживает перевязанную руку.)

Н а з а р. Значит, и сегодня на работу не пойдешь?

Г е н я. Если болит, ноет… (Берет полотенце, хочет идти.)

Н а з а р. А кровать кто за тебя заправит?.. И одной рукой можно.

Г е н я. Извините… (Заправляет кровать.)

Входит О к с а н а.

О к с а н а. Доброе утро!.. Была я сейчас на нашей вышке, Назар Тарасович.

Н а з а р. Ну?

О к с а н а. Молчит… Слушала-слушала… Только кузнечики в траве трещат.

Н а з а р. Заговорит!.. Заставим заговорить!

Геня идет на улицу. Прячется за кустом и подозрительно следит за Назаром и Оксаной. Они не обращают друг на друга никакого внимания. Каждый, напевая, делает свое: Назар рассматривает какие-то бумаги, Оксана убирает возле хаты. Геня уходит. Входят С о л о п и й Ч е р е в и к и к у м Ц ы б у л я. Оксана скрывается в хате.

Ц ы б у л я. Гля, кум… Как быстро солнце того… подскочило. Уже выше хат.

С о л о п и й (философски). Это вам чудится, кум. Не солнце того, а хаты того… (Показывает рукой вниз.)

Ц ы б у л я. Да что я — слепой, что ли?

С о л о п и й. То-то и есть, слепой. На лекции надо ходить. Вчера учительница рассказывала… Вот и забыл, о чем мы гутарили…

Ц ы б у л я. Да про это самое… Солнце и так далее…

С о л о п и й. Так вот учительница и говорила вчера на лекции. Земля вертится, спутники вертятся, и все на свете вертится, а солнце стоит на месте…

Н а з а р (подойдя ближе). Доброе утро! Как на посту?

С о л о п и й (по-солдатски). Можно сказать, что никаких чепе не произошло. Быки — скотина смирная.

Ц ы б у л я. А у меня произошло… Смехота! (Смеется.)

Н а з а р. Интересно.

Ц ы б у л я. Комиссия приехала. Один маленький и толстый, как арбуз. А другой высокий и тонкий, как… Ну вот такой, как эта жердина, что радио ловит… Один все балакает, а другой все хахакает. Смехота!

Н а з а р. Почему смехота?

Ц ы б у л я. Толстый спрашивает: «Скажите, пожалуйста, вода, которую вы пьете, не пахнет?» А тонкий как захахакает… Я чуть не лопнул со смеху. (Долго и громко смеется.)

Приближается песня, ее поют хором.

С о л о п и й (Назару, показывая на кума). Ну, теперь на полчаса залился. Не знаю, как вам, а мне недосуг. (Уходит.)

Н а з а р. Тоже некогда, Солопий Оверкович… (Идет к палатке.)

Цыбуля, насмеявшись вволю, также уходит. С песней входят р а б о ч и е и р а б о т н и ц ы, с ними Б о г д а н и А л и. Из хаты появляется О к с а н а, немного погодя возвращается Г е н я.

Б о г д а н. Бригада в сборе, Назар Тарасович! Какой будет приказ?

Н а з а р. А Басаврюк?.. Почему не вижу его?

Р а б о ч и й. Басаврюк уже там.

Р а б о т н и ц а. Хочет первым выкопать клад!

Смех.

Н а з а р. Сегодня начинаем новую скважину. Командуешь ты, Али.

А л и. Ясна… Бригада, песня!

Рабочие и работницы с песней уходят.

Н а з а р. Ты, Богдан, со мной на старую вышку. А ты, племяш, поедешь на станцию. Там прибыли для нас грузы…

Геня прижимает перевязанную руку к груди.

Забыл, у тебя ж рука. Извини… На станцию поедешь ты, Оксана. Возьми накладную. (Богдану.) Пошли!

Назар и Богдан уходят.

О к с а н а (сочувственно). Очень болит рука?

Г е н я. Сейчас не очень… Может, вдвоем поедем на станцию?

О к с а н а. Нет… Руку натрудишь.

Г е н я. Не на руке поеду.

О к с а н а. Нехорошо вдвоем… Заметят.

Г е н я. Ну и что ж? Зачем нам прятаться?

О к с а н а. Встретимся лучше вечером, а сейчас… садись за геологию… (Уходит.)

Г е н я (садится, читает). «Каротаж — один из способов разведки полезных ископаемых… Каротаж — очень эффективный прогрессивный способ…»

Из хаты выходит С о л о п и й Ч е р е в и к, трет колено.

С о л о п и й. А, чтоб вас черт с квасом съел!

Г е н я. Чего ругаетесь, Солопий Оверкиевич?

С о л о п и й. Да как же не ругаться, коли… бидоны с керосином стоят в сенях. Скоро все коленки распухнут…

Г е н я (продолжает читать). «Каротаж применяется при бурении скважин, в частности в нефтяной и газовой промышленности…»

С о л о п и й. Что ты сказал?

Г е н я. Изучаю разные методы. Как добывать полезные ископаемые.

С о л о п и й. Что добывать?

Г е н я. Руду, уголь, нефть и прочее такое.

С о л о п и й. А в книжке не написано, как добывать дрова? Все жинка попалила… (Оглядывается.) Разве за тын взяться? (Выдергивает из плетня кол.) Жаль, но что поделаешь.

Входит Х и в р я. Она в белом халате.

Х и в р я (всплеснув руками). Я так и знала: уже тын рубит!

С о л о п и й. А что же, хату начинать, что ли?

Х и в р я. Что хошь руби. Ты хозяин, ты всему голова.

С о л о п и й. Ноги я, а не голова… Чего кричишь? Какая муха опять укусила?

Х и в р я. А вот какая! (Вынимает разрисованный лист бумаги.) На, читай!

С о л о п и й (читает). «Похвальная грамота».

Х и в р я. Громче читай. Чтобы все Вытребеньки слыхали!

С о л о п и й (читает громче). «Выдана доярке Хавроний Никифоровне Черевик за первенство в социалистическом соревновании. За пять месяцев сего года она надоила по две тысячи литров молока от каждой коровы…» Так это же здорово, жинка! Ура!

Х и в р я. Ура на мою голову! А куда девать заработанное молоко?

С о л о п и й. Продавай.

Х и в р я. Десять копеек за литр?.. А бутылка ситра стоит пятнадцать. Вода дороже, чем молоко!.. Разве это порядок?.. Не хочу продавать. Езжай в Полтаву и доставай бидоны. Буду сама масло делать.

С о л о п и й. «Доставай бидоны»… Надо было этих не занимать керосином. (Трет колено.) А деньги не меняются.

Х и в р я. Так поменяются. В Полтаве, говорят, опять в магазинах все расхватали.

С о л о п и й. Зачем же тогда масло делать?

Х и в р я. Чтоб денег было больше.

С о л о п и й. Да их же будут менять.

Х и в р я. Тьфу на твою голову! (Уходит в хату.)

С о л о п и й. Ну и жинка… Не жинка, а пережиток! (Уходит за хату.)

Г е н я (продолжает читать). «Особенно большие заслуги в этой области принадлежат академику Губкину. Благодаря его теоретическим предположениям обнаружены новые нефтеносные источники…» Какая скука! (Перелистывает несколько страниц.) И здесь то же: литология… тектоника… (Бросает книжку.) К черту! (Идет в палатку, достает из чемодана яркую модную рубашку, надевает ее и направляется к воротам.)

Навстречу Гене идет С л а в а, красивая девушка лет двадцати трех.

С л а в а. Добрый день!.. Вы — Гриць?

Г е н я. Здравствуйте… А почему вы догадались? Вы же меня не знаете.

С л а в а. По одежде. Мне говорила Оксана. У вас очень хороший вкус!

Г е н я. В таком случае и я догадался. Вы — Слава Васильевна. Учительница.

С л а в а. Тоже Оксана говорила?

Г е н я. Узнаю по одежде…

С л а в а. Меня по одежде?.. Интересно.

Г е н я. Извините… Вы окончили университет, изучали эстетику… Что такое эстетика?

С л а в а (улыбнувшись). Наука о красоте… Еще что?

Г е н я. И вот вы в школе преподаете эту эстетику, прививаете детям любовь к красоте. А как они у вас одеты?

С л а в а. По форме, утвержденной Министерством просвещения.

Г е н я. На министра бы надеть эту форму! Вчера я проходил мимо вашей школы и видел. Бегают такие милые, красивые дети, а одеты в неуклюжие буро-малиновые мешки. Ведь одежда и красота — неотделимы. Об этом говорил еще Платон.

С л а в а. О, да вы философ!

Г е н я. Какой там философ, я просто констатирую факт… Вы оглянитесь вокруг. Все переливается красками. Вся природа — сплошная радуга! А ваши ученики ходят в мешках. Да и вы, их учительница…

С л а в а. Говорите, говорите…

Г е н я. Может быть, на Марсе, где мало солнца, такой темный костюм, как у вас, и в моде. А вы живете на солнечной Полтавщине… Или это тоже форма?

С л а в а (смеясь). Не утвержденная министром, узаконенная. Народная учительница, говорят, должна быть образцом скромности…

Входит О к с а н а. Она в новом рабочем комбинезоне, большом и нескладном.

О к с а н а. Слава Васильевна! Как я рада!

С л а в а. Здравствуй, Оксаночка!.. Как ты хорошо выглядишь в этом комбинезоне.

Г е н я. Да где же хорошо?.. Вы читали «Тараса Бульбу»? Помните, как старый Тарас встречал сыновей?.. (Оксане.) А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой. Что это на тебе за поповский подрясник?..

О к с а н а. Ты получишь такой же подрясник. Привезла со станции целый ящик.

Г е н я. Не надену! Это торба, а не комбинезон! Это… (Славе.) Вот видите, какая у нас эстетика, какая чарующая красота!

С л а в а. Вижу, Гриць, и завтра специально приду поговорить на эту тему… Оксанка, можно по секрету? (Отводит ее в сторону, что-то тихо говорит и, незаметно для Гени, вручает ей конверт.) Так до вечера, Оксанка! (Гене.) До свидания, философ! (Уходит.)

Г е н я. Снимай сейчас же этот подрясник!

О к с а н а. Зачем? (Прячет письмо в карман комбинезона.)

Г е н я. Зачем в торбе ходить, я тебе перешью.

О к с а н а. Если хочешь, перешивай. (Вынимает из кармана конверт, потом убирает обратно.) Но почему сейчас? Лучше потом.

Г е н я. А почему потом? И почему вдруг смутилась?.. Что за письмо? Покажи.

О к с а н а. Письмо как письмо… Тебе что?

Г е н я. Знаю, догадываюсь: это письмо от него!.. Что смеешься?

О к с а н а. Потому что смешно. К родному дяде приревновал.

Г е н я. Он молодой, красивый.

О к с а н а. Ой, умру!.. Молодой. Да ему уже тридцать.

Г е н я. Бывает, что восемнадцатилетние и сорокалетних любят. Я знаю таких. Покажи письмо. Что пишет?

О к с а н а. Черным по белому, а что именно — не скажу! Может он кому-нибудь написать?

Г е н я. Кому-нибудь?.. Почему же прячешь?

О к с а н а. Значит, секрет… (Хочет уйти.)

Г е н я (останавливает ее). Прости, милая!.. Я дурак… Я люблю тебя, а любовь и ревность — родные сестры… Я так люблю тебя, так люблю… Больше всех на свете! Иль, может, ты этому не веришь?

О к с а н а. Ну, верю…

Г е н я. А почему «ну»? Разве нельзя без «ну»? Как твоя геология? Может, вдвоем почитаем?

О к с а н а. С удовольствием!..

Г е н я. Садись… (Слегка обнимает ее.) Ну, читай.

О к с а н а (снимает его руку). Но и ты давай без «ну»!

Тихо читают. Появляется С о л о п и й Ч е р е в и к. Увидев молодую пару, жестами зовет Хиврю, о н а выходит.

С о л о п и й. Ты видишь, жинка?.. Как мы с тобой когда-то!

Х и в р я (ему в тон). Ой, вижу, Солопийчик!.. Словно голубки!

С о л о п и й. Обними и ты меня, как раньше.

Х и в р я (отскакивает). С ума спятил!.. (Кричит.) Оксана! Какая мать тебя учила?

О к с а н а. Я… Мы… читаем.

Х и в р я. Я тебе дам — читаем! Марш сейчас в хату!.. (Увидела комбинезон.) Ой, мать родная! В штаны нарядилась! Да ты в уме?

О к с а н а. Выдали на работе, мама.

Х и в р я. Снимай сейчас же! Чтоб глаза мои не видели такой срамоты!

Оксана уходит в хату.

С о л о п и й. А для моих глаз… очень хорошо!

Х и в р я. Что хорошо?

С о л о п и й. Нашей Оксане в штанах.

Х и в р я. Вот наряжу тебя в юбку, увидишь, как будет хорошо!

С о л о п и й (скосив глаза в сторону Гени). Тише… Услышит.

Х и в р я. И пускай слышит.

С о л о п и й. А может, он суженый нашей Оксаны? Видела, как ворковали?

Х и в р я. Нехай раньше нос вытрет!

С о л о п и й. Как это — нос?..

Х и в р я. Наша Оксана студентка! А он?..

С о л о п и й. А он, возможно, в полковники выскочит. Как сын кума Цыбули.

Х и в р я. Не хочу военного! Хочу для Оксаны только анжинера! (Уходит в хату.)

Входят И к с и И г р е к.

И к с (умиленно). Какая красота!.. Почему я не художник? Каждый уголок этой благословенной земли так и просится на полотно!

И г р е к. Ха-ха-ха!

И к с (увидев Солопия). Простите, пожалуйста!.. Вы хозяин?

С о л о п и й. Я хозяин.

И к с. Очень приятно!.. Здравствуйте! (Подает руку.) С кем имею честь?

С о л о п и й. Как-как?

И к с. Ну… Кто вы будете?

С о л о п и й. Я?.. Солопий Черевик.

И к с. Слыхал, слыхал… Тот самый, что из «Мертвых душ»?

С о л о п и й (обиженно). Может быть, вы и из «Мертвых душ», а я — из «Сорочинской ярмарки».

И г р е к. Ха-ха-ха!

И к с (зло метнув глазами). Не понимаю, при чем здесь ха-ха? Ну, немного ошибся. Я не литератор… (Солопию.) Извините, вы здешний?

С о л о п и й. С деда-прадеда.

И к с. Очень хорошо!.. Скажите, пожалуйста: вода, которую вы пьете, не пахнет?

С о л о п и й. Вот те и на! Зачем ей пахнуть?

И к с (удовлетворенно). Понятно!.. И в пруду? Не замечали, чтоб на воде были пятна?

С о л о п и й. Пятна бывают.

И к с. Хм… А какие именно?.. На цвет и запах?

С о л о п и й. Обыкновенные… Зайдут в пруд коровы и… Корова — скотина несознательная, ну и плавает после нее.

И г р е к. Ха-ха-ха!

И к с. Да я не о том. Я про жирные пятна, вроде керосина.

С о л о п и й. Керосина?.. Какой же дурак, извиняюсь, его туда нальет?..

И г р е к. Ха-ха-ха!

Входит Н а з а р.

Н а з а р. Добрый день, товарищи! Комиссия?

И к с (важно). Да-да. Комиссия!

Н а з а р. Из министерства?

И к с. Берите выше.

Н а з а р. Из Госплана?

И к с. Еще выше.

Н а з а р. Тогда, значит, из Совета Министров?

И к с. Немного ниже, но не в этом дело… Вы будете (заглянул в блокнот) товарищ Вырвидуб?

Н а з а р. Я вас слушаю.

И к с. Хотим вас послушать. (Показывает на вышку.) Торчит даром вышка? Нефти как таковой нет?

Н а з а р. Нефть как таковая есть!

И к с. Теоретически нефть есть и на Марсе.

Н а з а р. При чем здесь Марс?

И к с. А при том, что Марс и Полтава — одно и то же. До Марса очень далеко, а полтавская нефть — очень глубоко. Я… мы подсчитали: дешевле возить нефтепродукты сюда из-за Волги. Тонна башкирской нефти стоит полтора рубля. Понимаете? Полтора!

Н а з а р. А мы за дешевую нефть здесь, на Украине. Весь этот край — Сорочинцы, Сагайдак, Санжары — золотое дно!

И к с. Прошу не агитировать, мы тоже читали Гоголя. (Декламирует.) «Богат и славен Кочубей, его поля необозримы!»

Н а з а р. По-нашему, это не Гоголь, а Пушкин.

И г р е к. Ха-ха-ха!

И к с (раздраженно). В Полтавщину влюблены все поэты мира. Но мы с вами не поэты, а люди науки и дела. Я вот разговаривал с местным населением. (Солопию.) Вы что говорили?

Появились Х и в р я и О к с а н а, слушают.

С о л о п и й. Вроде как ничего не говорил…

И к с. Как — ничего? А про керосин?

Х и в р я (набросилась на Солопия). Что ты говорил про керосин? В печенках у тебя он сидит, что ли?

С о л о п и й. Я говорил про коровьи лепешки.

Х и в р я. Не выкручивайся!

И к с. Простите, мадам… Он засвидетельствовал, что никаких признаков присутствия здесь керосина не имеется. Нету.

Х и в р я. И нету…

И к с (Назару). Вы слышите?.. Вот вам народ свидетельствует! Сам народ!

Х и в р я. А хотя бы и был, какое кому дело? За свои деньги купила.

И г р е к. Ха-ха-ха!

Х и в р я. Почему смеетесь? (Наступает.) А?

С о л о п и й. Жинка, цыц!.. Уймись!

О к с а н а. Мамо! (Отводит ее в сторону.)

И к с. На основании вышеизложенного я предлагаю сейчас же прекратить бесполезную затею! Сейчас же!

Н а з а р. А я предлагаю сейчас же оставить нас и не мешать работать!

И к с. Как вы смеете! Нет, мы так просто вас не оставим!

Н а з а р. В таком случае я вас оставлю. Сидите на здоровье! (Уходит.)

И к с. Что это такое? (Игреку.) Ты видел, слышал?

И г р е к. Ха-ха-ха!

И к с. Смеешься? Смеется тот, кто смеется последним! (Уходит.)

И г р е к. Ха-ха-ха! (Следует за Иксом.)

Х и в р я. Малахольные!.. (Солопию.) Где твои дрова?

С о л о п и й. Сейчас будут…

Хивря и Солопий уходят.

Г е н я. Что это такое?.. Марс и Полтава — одно и то же. (Оксане.) Ты слыхала, что сказала комиссия?

О к с а н а. Ничего не понимаю…

Г е н я. А я начинаю понимать… Что такое нефть? Продукт гор. А здесь? Полтавская равнина… Мы зарылись в землю на два километра, и ничего нет. На два километра, понимаешь?

О к с а н а. Что ты на меня кричишь?

Г е н я. Я на себя кричу. Так надеялся, так мечтал — и вдруг… Что же дальше? Какая у нас теперь перспектива?

О к с а н а. Работать и учиться.

Г е н я. Работать?.. Лезть еще на два километра вглубь?.. Почему мы не можем раньше получить образование, приобрести специальность, а потом уж работать, рыться в земле?.. Почему ты учишься заочно?

О к с а н а. Сам знаешь. Не прошла по конкурсу.

Г е н я. А разве это нормально, что при социализме существуют конкурсы? Все должны учиться в институтах и университетах! Все молодое поколение должно иметь высшее образование. В Советской Конституции золотыми буквами написано: «Каждый гражданин СССР имеет право на образование».

Пришел Н а з а р, заинтересовался разговором.

Н а з а р. А дальше, дальше, племяш? Продолжай.

Г е н я. Что дальше?

Н а з а р. Про Советскую Конституцию.

Г е н я. Я все сказал.

Н а з а р. А по-моему, не все. В Советской Конституции золотыми буквами записаны не только права граждан, но и обязанности. А ты хочешь пользоваться только правами… Какой основной принцип социализма?

Г е н я (раздраженно). Это каждый школьник знает.

Н а з а р. Я не школьника, а тебя спрашиваю: какой основной принцип социализма?

Г е н я. Дядя… Ну зачем такой лобовой вопрос?

Н а з а р. Лобовой? А таких, как ты, и нужно бить прямо в лоб, каждую минуту вдалбливать в голову: кто не работает, тот не ест! Чтобы знали.

Мимо проходит Х и в р я.

Х и в р я. Э… Наш зоотехник по три дня в коровник глаз не кажет, а жрет и горилку хлещет за десятерых. (Уходит.)

Н а з а р (кивнув в сторону хаты). Оксана!

Оксана поняла его, уходит.

Г е н я (вспыхнув). Что это значит?.. Это оскорбительно!

Н а з а р. Ты что расшумелся?

Г е н я. Вы позорите меня в глазах девушки. Это слишком!

Н а з а р. Ты сам себя позоришь… О Конституции вдруг заговорил. Свое безделье оправдать хочешь?.. Покажи руку.

Г е н я (протягивает). Пожалуйста.

Н а з а р. Развяжи, сними бинт.

Г е н я (показывает руку). Смотрите, волдырь!

Н а з а р. Такими волдырями люди гордятся. (Обнимает Геню.) Я добра тебе желаю. Геологом будешь, нефтяником!

Г е н я (уклоняясь). Не хочу! Слыхали, что комиссия сказала? Нефти здесь нет. Фантазия!

Н а з а р. А если комиссия скажет, что у меня вместо головы — тыква на плечах? Тоже поверишь?

Г е н я. Комиссия такой глупости не скажет. Она рассуждает диалектически, а вы…

Н а з а р. Что — я?

Г е н я. Сами только что говорили: кто не работает, тот не ест. А зачем зря работать, если нефти нет? Я вам не робот! (Хочет идти.)

Н а з а р. Почему ж бежишь? Философствуй дальше.

Г е н я. Я свое сказал и… Завтра уеду отсюда.

Н а з а р. Куда? Матери на шею?

Г е н я. А это не ваше дело! (Уходит.)

Слышатся голоса. К палатке бегут И к с и И г р е к. За ними гонится Б а с а в р ю к.

И к с. Спасите, товарищ Вырвидуб!

Б а с а в р ю к. Я вам сейчас покажу — спасите!

И к с (прячется за Назара). Вы видите, слышите? Разбойник!

Н а з а р. Что случилось?

Б а с а в р ю к. Отойдите в сторону, Назар Тарасович. Я ему задам!

Н а з а р. За что?

Б а с а в р ю к. Ходит возле нашей вышки и землю нюхает. Клада, говорит, нет. Как это — нет?

Н а з а р. Тише, Басаврюк! Успокойтесь!

Б а с а в р ю к (Иксу). Зачем нюхаешь? Хочешь заколдовать наш клад?.. Да я тебя… (Замахивается.)

Н а з а р (останавливает Басаврюка). Наш клад никаким колдунам не заворожить!

Тот же хутор. Палатка открыта, в ней никого нет. Возле хаты накрытый для завтрака стол. Из хаты выходит Х и в р я.

Х и в р я (трет колено, бранится). А чтоб тебя ставило и переставило! А чтоб тебя черти покупали!

Из-за хаты появляется С о л о п и й Ч е р е в и к.

С о л о п и й (хихикая). А-а, и у тебя коленки заболели?

Х и в р я. Сейчас же вынеси этот проклятый керосин. Вся хата провоняла.

С о л о п и й. Видели глаза, что покупали, нюхайте теперь на здоровье!

Входит Б о г д а н.

Б о г д а н. Доброе утро!

Х и в р я. Почему это сегодня никто не завтракал? (Показывает на стол.) Не угодила, что ли?

Б о г д а н. Сегодня не до завтрака. (Зовет.) Гриць!

С о л о п и й. Ушел куда-то… Что слышно на вашей вышке? Скоро ли землю насквозь просверлите?

Б о г д а н. Пришел за вашей помощью, дядя Солопий. Идемте к нам работать.

Х и в р я (заинтересовалась). На работу? А плата какая?

Б о г д а н. От выработки. Басаврюк, бывает, и по десятке в день зашибает.

Х и в р я. Мало. В колхозе больше получаем.

Б о г д а н. Больше дать не можем.

Х и в р я. В таком разе и мы не можем.

Б о г д а н. Дело ваше, поищем других…

Идет к воротам, встречает к у м а Ц ы б у л ю.

Вот хорошо, на ловца и зверь бежит…

Богдан и Цыбуля тихо разговаривают.

Х и в р я. Подумаешь, десять рублей!.. Да я за свое молоко больше имею.

С о л о п и й. Так это ведь ты. Ты — молочная королева? А я?

Х и в р я. И королева! А кто тебе мешает быть королем?

С о л о п и й. Да я же за быками ухаживаю, а быки не доятся.

Ц ы б у л я (хлопает по руке Богдана). Согласен! Давай!

Х и в р я. Что?.. А я не согласна!.. Вы что это, кум, нам дорогу переходите? Какой вы, к черту, после этого кум?

Ц ы б у л я. Да я что… Я ничего…

Х и в р я. Как ничего? Выхватываете у нас кусок изо рта, и «ничего»? Стыда у вас нет. Сами видите: копачи у нас живут, раз. Я им еду готовлю, два.

Ц ы б у л я. Вижу…

Х и в р я. Какого же черта вы суете нос в чужое просо?

Б о г д а н (смеясь). Хватит вам. Так и быть — обоих кумовьев берем на работу.

Х и в р я. Обоих?.. Так бы сразу. (Дружелюбно.) Извините, кум! Доброе вам утро!

Ц ы б у л я. И вам, кумушка.

Х и в р я. Как спалось? Как поживает кума Палажка?

С о л о п и й. Хватит, жинка, хватит, кум. На работу так на работу! Марш вперед, кум!

Б о г д а н (останавливает их). Раньше марш в колхоз. Нужно получить разрешение. А тогда — пожалуйста! (Уходит.)

С о л о п и й. Слыхали, кум?

Ц ы б у л я. Слыхал и видал.

С о л о п и й. Не мы будем, если не докопаемся до клада! Айда в колхоз!

Солопий Черевик и кум Цыбуля уходят. Входит Г е н я. Он в майке и трусах, с полотенцем на плече. Что-то ищет в палатке.

Г е н я (Хивре). Тетя, вы… вы взяли мои штаны и рубашку?

Х и в р я. Еще что выдумай… Зачем мне их брать?

Г е н я (ищет под кроватью). И чемодана нет… Знаю, догадываюсь: вы сговорились с дядей Назаром.

Х и в р я. О чем?

Г е н я. Спрятали мой чемодан… Но я все равно уеду!

Х и в р я. Куда ты уедешь?

Г е н я. Знаю куда… Отдайте чемодан!

Х и в р я. Моя хата с краю, я ничего не знаю… (Хочет уйти.)

Г е н я (догоняет ее). Отдайте, говорю!

Х и в р я (только теперь заметила). Без штанов!.. Постыдись хоть старой женщины! Что без штанов скачешь?

Г е н я. Отдайте чемодан — не буду скакать.

Х и в р я. Вот висит твое рабочее… (Показывает на спецовку.) Оденься, не то и говорить с тобой не стану.

Г е н я (набрасывает на плечи куртку). Ну, оделся…

Х и в р я. А теперь марш на работу! Богдан прибегал за тобой.

Г е н я. Пускай хоть и сам дядя прибежит, не пойду!.. (Идет в палатку, ложится на кровать.)

Х и в р я. Ой, парень! Не видал ты паленого волка!

Возвращаются С о л о п и й Ч е р е в и к и к у м Ц ы б у л я.

С о л о п и й. Жинка, Хивря… Кричи «ура»!

Ц ы б у л я. Председатель разрешил! Встретился на улице.

С о л о п и й. А ну, становись, кум, по-солдатски!

Ц ы б у л я. Можно и по-солдатски.

С о л о п и й. А теперь песню, и марш!.. Ать-два! Ать-два!

Солопий и Цыбуля, маршируя на месте, поют.

Уходят. Прибегает П а л а ж к а.

П а л а ж к а. Видели, кума? Будто помолодели наши старики!

Х и в р я. Еще бы. На такую работу позвали!

П а л а ж к а. Ой, а выкопают ли?.. Слыхали о комиссии? Говорят, телеграмму в Киев послала. Чтоб запретить копать.

Х и в р я. Слыхала.

П а л а ж к а. На всякий случай давайте кинем на карты, кумушка.

Х и в р я. Не верю я картам, да на всякий случай… давайте.

П а л а ж к а. (раскладывая карты). Ой, сразу пиковый король выпал!

Х и в р я. А что пиковый?

П а л а ж к а. Плохо… Наверное, комиссия.

Г е н я (из палатки). Тетя Хивря, скоро будет завтрак?

Х и в р я. Подожди, не мешай, Гриць!.. (Палажке.) Что еще-то легло?

П а л а ж к а. Бубновая десятка — это деньги.

Х и в р я. Так это же хорошо!

П а л а ж к а. И червонная десятка!.. Большая радость, значит… Вот сейчас проверим… Ой, кумушка! Пиковый король отошел!

Х и в р я. Так ей и нужно, проклятой комиссии!

С улицы слышен голос: «Мама! Поросенок в погреб упал!»

П а л а ж к а. Ой, люди добрые!.. (Быстро уходит.)

Х и в р я. И деньги выпали, и радость!.. Выкопают клад!.. (Гене.) Ты что-то хотел сказать, Гриць?

Г е н я. Завтрак скоро?.. Есть хочется.

Х и в р я. Неужто хочется?.. А ты заработал?

Г е н я. Как это — заработал?

Х и в р я. Слыхал, что твой дядя говорил?.. Кто не работает, тот не ест!

Г е н я (ошеломленный). Что?!

Х и в р я. Вот тебе и что… (Хозяйничает у стола.)

Г е н я. Черт знает что!.. И она уже меня учит. (Идет к хате.)

Х и в р я. Куда ты?

Г е н я. Воды попью… Или, может, и воды не дадите?

Х и в р я. И не дам. Ты ее носил?

Г е н я. Сейчас принесу. (Берет пустое ведро.)

Х и в р я. Поставь ведро!.. Ты его делал?

Г е н я. Так и вы не делали. Его рабочие сделали.

Х и в р я. А я его купила, своим колхозным трудом оплатила… Что глаза вытаращил? Думаешь, если я Хивря, то и дура? Да я еще в ликбезе учила: «Рабочий крестьянину косу, а крестьянин ему колбасу». Слыхал?

Г е н я. Не морочьте мне голову… Отдайте чемодан!

Х и в р я. Ой, не скачи, парень, послушай меня, пожилую. (Мягко.) Я и твой дядько добра тебе желаем. Ты же хороший хлопец. Здоровый, разумный, начитанный… На вот сметанки, перекуси, пока варенички сварю.

Г е н я. Не хочу вашей сметаны, ничего не хочу. Отдайте чемодан или… все равно убегу!

Х и в р я. Вот так, в трусах? Беги на здоровье.

Г е н я. Голый убегу из этого пекла! (Уходит в палатку, включает радио.)

Звучит сумбурная музыка. Геня резко переключает приемник на другую станцию, доносится еще более неприятная какофония. Входит О к с а н а, она в хорошо перешитом комбинезоне.

О к с а н а. Вам помочь, мама? Сейчас все придут завтракать.

Х и в р я. Ты лучше ему помоги… (Показывает на Геню.) С ума сходит.

О к с а н а. Чем помочь? Не хочу… Чудной он.

Х и в р я. А ты лаской к нему. Мы, полтавцы, люди ласковые… Иди. (Уходит.)

О к с а н а (немного поколебавшись, идет к палатке). Гриць!

Г е н я (угрюмо). Ты? (Выходит из палатки.)

О к с а н а. Я… (Ерошит Гене волосы.) Какие у тебя мягкие волосы! Как лен.

Г е н я. Слыхал уже…

О к с а н а. Мягкие, и ты… мягкий. А серчаешь. На кого?

Г е н я. На весь белый свет. А главное — на себя.

О к с а н а. Да почему?

Г е н я. Потому, что не найду дороги в жизни. Все иду не туда, куда надо… Увлекся было геологией, вот, думаю, где мой настоящий клад! Добуду — и придет счастье…

О к с а н а. Ты его найдешь. Я верю.

Г е н я. Богдан найдет, ты найдешь… Потому что вы живете вышками, каротажем, нефтью, газом, а я… Не могу! В голову не лезет мне этот проклятый каротаж. Не мил он мне.

О к с а н а. Это сначала так. Потом полюбится.

Г е н я. Нет! Я себя знаю… Чужда мне геология. А я хочу найти такой клад, такую специальность, чтобы была родной, любимой. Я хочу гореть на работе, а не дымить. Понимаешь?.. Чтоб работа давала радость и мне и людям.

На велосипеде подъезжает С л а в а. Она в светлом цветастом платье.

Учительница!.. (Вспомнив, что он в трусах, прячется в палатке.)

О к с а н а (идет к воротам). Заходите, Слава Васильевна!.. Здравствуйте!

С л а в а. А ну, покажись!.. (Любуется.) Чудесно! Где он, твой талант? Почему вдруг спрятался?

О к с а н а. Сама не знаю…

С л а в а. Гриць, у меня к вам срочное дело.

Г е н я (из палатки). Говорите, я отсюда услышу.

С л а в а. А мне хочется, чтоб вы и увидели. Нужна авторитетная рецензия на мое платье.

Г е н я. Прошу без оскорблений. Какой я авторитет?

С л а в а. Серьезно, Гриць.

Г е н я. И я серьезно. Прошу не издеваться.

С л а в а (Оксане). Что с ним?

Оксана развела руками.

Тогда прошу тебя, Оксана. Передай ему, что при школе создан кружок кройки и шитья. Все просят Гришу пожаловать. Ведь он мастер! Честное слово. Так и скажи.

О к с а н а. Обязательно.

С л а в а (дает журнал). А вот обещанная «Освобожденная царевна». Очень интересная поэма! До свидания! (Уезжает.)

О к с а н а (вернувшись к палатке). Как тебе не стыдно, Гриша! Ты же ее обидел.

Г е н я. А она меня оскорбила. «Талант», «авторитет», «мастер»! Я слышал, что она говорила.

О к с а н а. А может быть, она права. Может быть…

Г е н я. К черту «может быть»!

О к с а н а. Не кричи. Я тоже могу кричать… Не кричи и слушай. Ты вот говорил, что хочешь приносить людям радость. И сделал радость — перешил мне комбинезон. Может быть, ты ищешь клад и не замечаешь, что уже нашел.

Г е н я. Ты понимаешь, что говоришь?! Модистку хочешь из меня сделать?

О к с а н а. А что ж плохого?.. У нас каждая профессия почетна.

Г е н я. На словах. А на деле?.. Назови мне хоть один роман, чтобы героем в нем был закройщик. Назови хоть одну постановку в театре или фильм.

О к с а н а. Есть. Сейчас припомню…

Г е н я. В комедиях. Если нужно над кем посмеяться, обязательно берут портного, сапожника или парикмахера. Благодарю за такую почетную профессию!

О к с а н а (улыбнувшись). Я и не настаиваю!.. Я хочу, чтобы ты стал геологом. А о геологах знаешь как пишут! Вот целая поэма. (Показывает в журнале.) «Освобожденная царевна»!

Г е н я. Догадываюсь, какая там царевна. Нефть.

О к с а н а. Слава Васильевна очень хвалит. Давай почитаем.

Г е н я. Давай, но только не про эту царевну… (Листает журнал.) Вот. «Сердца рвутся в полет!» Слышишь, Оксана?

О к с а н а. Читай.

Г е н я (увлеченно читает). «Первым побывал на Луне Жюль Верн. Но это была фантазия. А сейчас эта фантазия накануне своего осуществления. Недалеко уже время, когда радио оповестит весь мир: человек полетел на Луну!»

Входят Н а з а р, С о л о п и й Ч е р е в и к, Б о г д а н, А л и. Солопий уже в спецовке.

С о л о п и й. Хаврония Никифоровна!.. Встречай геологов!

Оксана быстро уходит в сад. Из хаты выходит Х и в р я.

Х и в р я. Ишь нарядился!.. А где твой пиджак и штаны?

С о л о п и й (прячет их за спиной, притворяется пьяным). А зачем мне штаны, зачем пиджак?.. Пропил по дороге… (Поет.)

Х и в р я. Не дери горло натощак… Мойте руки и садитесь к столу. (Уходит в хату.)

Б о г д а н (хлопнув Али по плечу). Есть идея, уста Али!

А л и. Я знаю твою идею: кто больше вареников скушает?

Б о г д а н. Эх, никакой у тебя фантазии!.. Слыхал, как дядько Солопий поет?.. Да ты, да я! Давайте организуем хор. Разгонит нас комиссия — будем песнями хлеб зарабатывать.

С о л о п и й. О-го-го, я когда-то на клиросе разве так пел! Вот, подтягивайте. (Затягивает церковное песнопение.)

Б о г д а н. Отставить, не знаю, а он (показал на Али) Магомет… Давайте вот эту. (Запевает.)

Все поют народную песню. Оксана проходит в хату, дает Назару письмо, Геня наблюдает за ними.

Г е н я. Опять письмо?! Вот какая ты!.. Обманщица!

Богдан, Али и Солопий моют руки. Назар, пробежав письмо, идет к палатке.

Н а з а р. Ну как дела, племяш?.. Все дуешься?.. Что молчишь?..

Г е н я. Сейчас закричу. На весь хутор закричу… Отдайте чемодан!

Н а з а р. Какой чемодан?

Г е н я. Сами знаете какой. Отдайте, я уеду!

Н а з а р. Опять двадцать пять… Не отпущу, пока не скажешь толком: куда и зачем едешь?

Г е н я. В Москву еду. В центр мировой науки. (Увлекаясь.) Туда, где решается самая большая мечта человечества!

Н а з а р. А конкретнее?

Г е н я (дает ему журнал). Вот, читайте. Готовятся полеты в межпланетное пространство. Я молод и здоров. Такие, как я, там нужны. Я готов хоть сегодня лететь на Луну, Марс, куда пошлет меня Родина!

Н а з а р. А что ты знаешь, что умеешь?

Г е н я. Специалистами не рождаются, а делаются!

Н а з а р. Извини, я упустил из виду — ты же Гений.

Г е н я. Прошу не оскорблять и не издеваться! Какое вы имеете право?.. Вообразили себя нефтяным богом, а вы не бог, а обыкновенный крот, который роется в земле. Молчит ваша вышка?.. И будет молчать до скончания века. Нефти здесь нет, газа нет, ничего нет.

Н а з а р. Все?

Г е н я (разошелся еще больше). Вы убиваете мои мечты, подрезаете крылья. Навязались мне в отцы, а какой вы отец? Отцы желают счастья своим детям, а вы украли у меня самое сокровенное — любовь.

Н а з а р. Какую любовь?!

Г е н я. Не прикидывайтесь, пожалуйста… Вам уже тридцать, а вы… Всякими любовными письмами занимаетесь. Думаете, не вижу? Вы старый донжуан, соблазнитель девичьих душе.

Н а з а р. Что такое?! Ты понимаешь, что болтаешь?

Г е н я. Не маленький, понимаю. Я все понимаю. Отдайте чемодан и… будьте счастливы!

Тем временем Хивря и Оксана приготовили завтрак.

Х и в р я. Назар Тарасович, Гриць!.. Вареники стынут.

Г е н я. Пускай хоть окоченеют. (Бросается к Хивре.) Где мой чемодан? Сейчас же отдайте!

О к с а н а. Гриша. Успокойся!

Г е н я. А ты молчи… Изменница!

А л и. Меджнун!

Б о г д а н. Что с тобой?

Г е н я. Пошли вы все к черту! (Бежит в хату.)

Х и в р я (Назару). Видели?.. Что ж теперь будет?

Н а з а р. Отдайте ему чемодан. Пускай делает что хочет…

Хивря бежит в хату, навстречу ей — Г е н я с чемоданом в руках, вбегает в палатку, закрывается в ней.

С о л о п и й. Ну и характер!

Х и в р я. Ешь и молчи, вареником подавишься!..

Входит Б а с а в р ю к.

Б а с а в р ю к. Комиссия!

Н а з а р. Что комиссия?

Б а с а в р ю к. Пришла… кричит.

Н а з а р. Сядьте, Басаврюк!.. Сядьте, вам говорят!

Х и в р я. Покушайте вареничков, Басаврюк!

Из палатки выходит Г е н я в костюме, с чемоданом.

Г е н я. Прощайте, дядя!.. Прощайте все!

Н а з а р. Почему ж — прощайте?.. Разве не думаешь с Луны вернуться?

Г е н я. Сам знаю, что мне думать…

Н а з а р. А я говорю не прощай, а до свидания!.. Давай лапу!.. Не желаешь? Тогда возьми деньги.

Г е н я. Не хочу я ваших денег.

Н а з а р. Не свои даю, а твои заработанные. (Кладет Гене в карман.) На билет до Луны хватит, а обратно — хоть зайцем возвращайся, всегда примем.

Г е н я. Плоско, не остроумно. Над Циолковским тоже смеялись. (Оксане.) И над кузнецом Вакулой. А он достал царицыны черевички. (Быстро уходит.)

Х и в р я. Ушел!.. Оксана, догони. Дай хоть хлеба и сала на дорогу. (Готовит сверток.)

О к с а н а. Это я виновата, я!..

Х и в р я. Беги, Оксана. (Дает сверток.) Догоняй!

Оксана убегает. Входят И к с, И г р е к, р а б о ч и е.

И к с. Мы требуем! Мы приказываем!.. Вот телеграмма!

Б а с а в р ю к (вскакивает с места). Вы слышите?

Н а з а р. Сядьте, Басаврюк! (Иксу.) Что приказываете?

И к с. Вот. (Читает телеграмму.) «Начальнику экспедиции Вырвидубу. Течека. Бугаенко». Слышите? Сам Бугаенко подписал телеграмму!

Н а з а р (рабочим). Чего народ хочет?

Р а б о ч и й. Чтобы вы выслушали комиссию. Надоела!

Р а б о т н и ц а. В печенках сидит!

Н а з а р (Иксу). Слушаю, уважаемая комиссия!

И к с. На основании наших научных прогнозов и ваших (повторяет с ударением), ваших практических результатов предлагаем немедленно прекратить ненужные работы! Нефти как таковой здесь не было и быть не может! Фантазия!

В этот момент нефтяная вышка вдруг ожила — ударил фонтан. Весь горизонт окутался темной тучей, раздался оглушительный рев.

Б о г д а н (радостно). Фонтан!

А л и. Нефть бьет.

Н а з а р. За мной! Все за мной! (Бежит в сторону вышки.)

Богдан, Али, Басаврюк, Икс, Игрек, рабочие устремляются за ним. Возвращается О к с а н а.

О к с а н а. Фонтан!.. Неужели фонтан!.. (Бежит.) Гриша! Гриць!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Та же комната, что и в первой картине первого действия. Тот же вечерний Киев сияет за окном. Из раскрытых дверей соседней комнаты доносится свадебная песня и веселый гомон, выделяются слова: «Горько! Горько!» Потом появляются виновники торжества — М а р т а и А р с е н П а в л о в и ч, закрывают за собой дверь. Марта похорошела, на ней новое нарядное платье.

М а р т а (счастливо). Ой, умру от стыда!.. Свадебные песни… Горько!..

А р с е н. И чудесно! Ведь мы молодожены!

Раскрываются двери, вбегают м о л о д и ц ы, входят Н а з а р и С л а в а.

М о л о д и ц а. Не спрячетесь от нас… Горько! Все. Горько! Горько!

М а р т а. Ой, люди добрые, сжальтесь!..

М о л о д и ц а. Коли любишь, так целуй!

А р с е н. Ну, Марта Тарасовна, где наше не пропадало!

Марта чмокает Арсена в ухо.

Почему в ухо?

Марта убегает.

(Догоняет ее.) О нет, так дешево не откупишься! (Целует.)

М а р т а. Полно, довольно!.. Прошу к столу, дорогие гости!

Все идут в соседнюю комнату.

Н а з а р (задерживает Славу). На одну минутку, Слава. (Обнимает Славу.)

С л а в а (уклонившись). Увидят.

Н а з а р. И пусть видят. Разве наша любовь ворованная? Довольно того, что в Вытребеньках прятались. (Обнимает и целует.)

Входит М а р т а.

М а р т а. Ай!

С л а в а (стыдливо). Это не вам, а нам нужно айкать…

М а р т а. Извините… Может, вы чем недовольны?

С л а в а. Что вы, что вы, Марта Тарасовна. Очень довольны!

Н а з а р. Признаемся, сестрица: мы в твоего Арсена Павловича просто влюблены!

С л а в а. Очень славный!

М а р т а. Ой, а сын…

Н а з а р. А что там сын?

М а р т а. И сама не знаю… Чувствую себя как-то… Спасибо тебе, братец, за сына! Ты так много сделал для него.

Н а з а р. Очень рад.

М а р т а. Легче стало. Теперь я спокойна за него… Как он там? Не похудел, не скучает?

Н а з а р. А чего ему скучать?.. Герой!

Из комнаты доносится музыка.

М а р т а. Идемте… Слышите, как там весело?

Н а з а р. Сейчас, сестра.

Марта уходит.

С л а в а (укоряет Назара). Зачем ты ее обманываешь? Она уверена, что Гений в Вытребеньках!

Н а з а р. А как по-твоему — выболтать всю правду и испортить свадьбу, нарушить ее счастье? Видишь, какая она праздничная?

С л а в а. Но она в конце концов узнает.

Н а з а р. Это когда-то, а сегодня пусть будет счастлива!

Слава и Назар вальсируют. Открывается входная дверь, входит Г е н я. Он в стареньком плаще-дождевике, без фуражки.

Г е н я. Вы?! Почему вы здесь?

Н а з а р. А почему нам здесь не быть? (Подает руку.) С приездом, племяш!

Г е н я (возмущенно). Как у вас рука подымается? Вы… вы враг мой! Вы украли мое счастье. Вы разбили сердце одной, а теперь другой… (Славе.) Бегите от него. Он… он…

С л а в а. Что — он? Ваш дядя — мой муж!

Г е н я. Муж?! Какой муж?.. А Оксана?

С л а в а. Она — моя подруга… Просила передать вам привет. (Уходит.)

Г е н я. Дурак!.. Какой же я дурак!

В открытые двери на секунду врываются музыка и веселый шум. Что там?

Н а з а р. Радуются, веселятся люди… Раздевайся.

Г е н я (запахивает плащ). Нет-нет… Я лучше уйду.

Н а з а р. Никуда ты не уйдешь. Садись и рассказывай… Иль, может, и сейчас не хочешь разговаривать с дядей?

Г е н я. Почему же… Говорите.

Н а з а р. А не будешь прыгать как карась на сковородке?

Г е н я. Говорите… Можете даже побить.

Н а з а р. Пусть тебя совесть мучает… Где скитался эти две недели — расспрашивать не буду. Понятно и так: до Луны не долетел. Непонятно другое: почему ты вернулся сюда, а не в Вытребеньки?

Г е н я. На посмешище?

Н а з а р. А сюда — на несчастье родной матери? Она уверена, что ты в Вытребеньках. Она… Ты спрашиваешь, что там? У твоей матери свадьба!

Г е н я. Свадьба?! Мама выходит замуж?

Н а з а р. А чего ж… Ты думаешь, мамы созданы лишь для того, чтобы всю жизнь пеленки детям стирать? Ну, раздевайся и пойдем выпьем по чарке.

Г е н я. Нет!.. Я и в самом деле приехал на ее несчастье. (Бьет себя в грудь.) Я ее мука, вечное беспокойство!

Н а з а р (улыбнувшись). Легче, Гриць, грудь разобьешь.

Г е н я. А если болит!.. Два года я плохие вирши писал о счастье и звездах, а она… Негодяй я, дядя!

Н а з а р. Это хорошо, что заболело. И хорошо, что на Луну слетал. Теперь скорее найдешь место на Земле.

Г е н я. Найду, дядя! Клянусь!

Н а з а р. Верю, племяш. Раздевайся, пойдем. Доставь радость матери.

Г е н я. Радость?.. (Снимает плащ, остается в выцветшей майке.) Видите, какая я радость!

Н а з а р. Здорово долетался!.. Но ничего, бывает и хуже. Одевайся и… (Вынимает деньги, дает.) Марш в магазин, купи рубашку.

Г е н я. Не возьму, не заслужил…

Н а з а р. Не шуми, услышат…

Входит А р с е н П а в л о в и ч.

А р с е н. Геня? Ты?

Г е н я. Я, Арсен Павлович. Здравствуйте… (Назару.) Вот при нем скажу… Раньше я смеялся над его профессией. Даже стыдился… Вот летчик, архитектор, капитан дальнего плавания — это да! Вот под нами живет киноартист. А напротив — футболист. Забил пять голов и отхватил мастера спорта, золотую медаль. А он? (Показывает на Арсена Павловича.) Обидно, Арсен Павлович. За вас обидно. Ведь вы настоящий мастер. Мастер красоты, как вас называют! Одели в чудесные костюмы и платья тысячи людей, а что заслужили?

А р с е н. За мастера красоты — спасибо! А что ничего не заслужил — не так уж и важно.

Г е н я (горячо). Нет, важно, очень важно. Вот я, например. Я, может, тоже хочу быть мастером красоты. Но хочу, чтобы эту прекрасную профессию приравняли к летчицкой, капитанской, артистической. Хочу, чтобы настоящим мастерам — будь он портной, сапожник, парикмахер — был почет!

А р с е н (расчувствовавшись). Благодарю, Гриць! (Обнимает его.) Дорогой мой!

Н а з а р. Постой-постой, племяш… А как же хутор близ Диканьки?

Г е н я. А кто сказал, что мастера красоты нужны лишь в Москве и Киеве? Они нужны везде!

Н а з а р. Так и сказать ей? (Тише.) Оксане?

Г е н я. Так и скажите, дядя. Я найду наконец свой клад!

Стук в дверь.

Н а з а р (придерживая дверь). Одну минуточку!

М а р т а (сквозь дверь). Сколько же можно, Назар?

Н а з а р. Сейчас-сейчас, сестра. (Дает Гене деньги.) Марш в магазин!

Г е н я. Ой, дядя!

Н а з а р. Кругом! Шагом марш!

Геня уходит. Появляются М а р т а, С л а в а, г о с т и.

М а р т а. Кем ты тут командовал, братец?

Н а з а р. Секрет, сестра… Музыка! Хочу танцевать!

Музыка. Танец.

Старый хутор Вытребеньки свое отжил. Над знакомым прудом возник новый социалистический городок. На переднем плане, слева, аккуратный домик. Здесь живут его хозяева — Солопий Черевик и кум Цыбуля. Справа — новый дом с большим окном-витриной. Витрина закрыта полотняной шторой. Дальше по улице — парикмахерская. А на горизонте, сколько глазом окинуть, — вышки и вышки, они рельефно вырисовываются на фоне золота пшеницы, зеленых полей кукурузы. Возле своего дома хлопочут Х и в р я и П а л а ж к а. Появляется к о р р е с п о н д е н т, он фотографирует на ходу.

К о р р е с п о н д е н т. Добрый день, тетеньки. С новосельем вас!

Х и в р я. Спасибо, милый…

К о р р е с п о н д е н т (вынимает блокнот). Разрешите интервью!

Х и в р я. Что такое?

К о р р е с п о н д е н т. Я из редакции.

Х и в р я. Так бы и говорили. Сегодня вы уже третий… Слушайте и записывайте. (Торжественно.) На этом самом месте был хутор. Вытребеньки. А теперь — видите? (Широкий жест.)

К о р р е с п о н д е н т. Новое Баку близ Диканьки!

Х и в р я. А тут живем мы: Солопий Черевик и кум Цыбуля!.. В рабочий класс перешли!..

П а л а ж к а. Как паны теперь живем! Так и напечатайте в газете. (Показывает на свой дом.) Полы дощатые, электричество сияет, радио поет.

Х и в р я. И газ на кухне! Газ!.. Такого счастья и в раю, наверно, нет! То, бывало, мотается мой Солопий как угорелый — дрова ищет. А теперь повернешь краник — и горит!

П а л а ж к а. Да еще как горит! Поставишь на плиту — и сразу кипит.

Появляются С о л о п и й Ч е р е в и к и к у м Ц ы б у л я, тащат бидоны.

С о л о п и й. Гражданочки супружницы!.. Что с этим керосином делать?

Х и в р я. Да ну вас с вашим керосином! Носитесь с ним как дурни с писаной торбой.

С о л о п и й. Но ведь добро стоит на улице. Не пропадать же ему.

Х и в р я. А что ж, по-вашему, в новый дом его тащить? Везите куда-нибудь и продавайте.

Пришел Н а з а р, молча слушает.

С о л о п и й. Эге, везите. Никакой дурак его не покупает.

Ц ы б у л я. Всюду нефть, везде газ и электричество.

Х и в р я. Не морочьте нам головы! Несите его отсюда куда хотите. (Уходит в дом.)

Н а з а р (смеется). Не было печали, черти накачали.

Ц ы б у л я. Хоть в пруд выливай.

П а л а ж к а. Я тебе дам — в пруд! Чтобы рыба подохла… (Уходит.)

Н а з а р. Не в службу, а в дружбу, товарищи. Возле конторы стоит ящик. Принесите его, пожалуйста.

С о л о п и й. Можно и в дружбу!

Солопий Черевик и кум Цыбуля уходят.

К о р р е с п о н д е н т (подходит к Назару). Страна хочет знать о ваших героях! Расскажите, товарищ Вырвидуб.

Входит Б а с а в р ю к.

Б а с а в р ю к. Звали, Назар Тарасович?

Н а з а р. Видите, Басаврюк? (Показывает.)

Б а с а в р ю к. Вижу… Парикмахерская.

Н а з а р. Шагом марш!

Б а с а в р ю к. Но… почему я первый? А Солопий Черевик? А кум Цыбуля?

Н а з а р. До них тоже очередь дойдет. Покажите пример.

Б а с а в р ю к. Пример?.. Эх, двум смертям не бывать, а одной не миновать! (Уходит в парикмахерскую.)

К о р р е с п о н д е н т. Какой интересный тип! Он, может, тоже герой?

Н а з а р. Не «может», а в самом деле герой! Но раньше пусть омолодится. Сегодня ведь праздник. А вас прошу в этот дом. Хочу познакомить с организатором нашего торжества!

Назар и корреспондент уходят в дом с витриной. Возвращаются С о л о п и й Ч е р е в и к и к у м Ц ы б у л я, несут большой ящик.

Ц ы б у л я. Что в нем такое тяжелое?.. Давайте хоть одним глазом взглянем… (Заглядывает в ящик и отскакивает в испуге.) Мама родная!

С о л о п и й. Чего испугались, кум?

Ц ы б у л я. Голова!.. Там… голова!

С о л о п и й. Какая голова?

Ц ы б у л я. Человечья…

С о л о п и й (открывает ящик, вынимает голову манекена). Тю на вас, кум! Она же не настоящая.

Ц ы б у л я. Вот смех!.. (Надевает на манекен свой картуз.) Знаете, кум, давайте напугаем наших жинок.

С о л о п и й. Моя Хивря не вы. Она, когда была в Москве на выставке, не такие головы видела.

Ц ы б у л я. Ой, правда, кум. Теперь такие жинки, что уже ничем их не испугаешь.

С о л о п и й (кладет манекен в ящик). О, да тут много всяких голов. (Вынимает карнавальную маску свиньи.) Смотрите!

Ц ы б у л я. Ишь… какая приятная свинья!

Из дома выходят Н а з а р и к о р р е с п о н д е н т.

Н а з а р. Товарищи, вас ведь ждут, давайте поскорей.

С о л о п и й. Можно и поскорей.

Солопий Черевик и кум Цыбуля вносят ящик в дом.

Н а з а р (корреспонденту). Пошли к другим нашим героям.

Корреспондент и Назар уходят. Появляется Х и в р я, подходит к витрине, заглядывает. Входит П а л а ж к а.

П а л а ж к а. Ну, что там?

Х и в р я. Ой, кумушка… Такое делают, такое делают!

П а л а ж к а. Хотя бы вечерело скорее!

Из парикмахерской выходит Б а с а в р ю к. Постриженный и побритый, он стал вдвое моложе.

Б а с а в р ю к (поет).

П а л а ж к а. Кто это такой веселый?

Х и в р я. Да еще какой красавец!

Б а с а в р ю к. Узнаете, молодицы?

Х и в р я. Басаврюк! Да ты не рехнулся на старости лет?

Б а с а в р ю к. Какой же я старик? А ну, выходи сюда, станцуем! (Поет, приплясывая.)

Х и в р я. Эх, танцуй, душа, без кунтуша[2], люби пана без жупана!

Хивря и Басаврюк пляшут. Входят С о л о п и й Ч е р е в и к и к у м Ц ы б у л я.

Ц ы б у л я. Глянь, кум!.. Ваша жинка танцует!

С о л о п и й. Окаянная!.. С кем это она? (Хватает Хиврю за руку.) Бесстыдница!

Х и в р я. А-а, это ты, Солопий? А ну, айда туда! (Тащит его в парикмахерскую.)

С о л о п и й. Спасайте, кум!

П а л а ж к а (тянет Цыбулю). Вот мы вам покажем! Айда омолаживаться!

Неожиданно из окон дома повалил дым.

Б а с а в р ю к. Горит!.. Пожар!

Х и в р я. Ой, люди!

П а л а ж к а. Ой, мамонька!

Хивря и Палажка бегут в дом.

Б а с а в р ю к (командует). Кум Цыбуля, — пожарную команду! Кум Солопий, — за мной!

Кум Цыбуля бежит вдоль улицы, Басаврюк и Солопий — к дому. Навстречу им выбегает Х и в р я, отмахиваясь от дыма передником.

Х и в р я. Куда вы, шальные?

Б а с а в р ю к. Да тушить.

Х и в р я. Сама потушила… Пускай дым выйдет.

С о л о п и й. Что горело-то?

Х и в р я. Молоко сбежало… (Машет передником.)

Б а с а в р ю к. Тю на вас!.. Кум Цыбуля, не надо пожарной команды!.. (Убегает.)

Возвращается к у м Ц ы б у л я.

Х и в р я (бранится). Проклятие, а не газ! Не успеешь из кухни выйти, а уже все горит, все трещит и шипит… Пекло!

С о л о п и й. Вот те и на. Пекло! Да ты сегодня хвалила рай!

Х и в р я. Тебя бы посадить в этот рай. Нельзя и с кумой побалакать… Ой, там пирожки в духовке! (Убегает.)

С о л о п и й. Видали, кум, слыхали?

Ц ы б у л я. Ой, видал и слыхал, кум.

С о л о п и й. Раньше бранилась — керосиновая лампа плохо светит. Раньше ругалась — кизяки не горят в печи. А теперь ругается, что газ того… Тьфу!

Ц ы б у л я. Ой, не говорите, кум. И моя Палажка такая…

С о л о п и й. До каких же пор это будет? Неужели наши жинки такими и в коммунизм войдут?

Возвращается Х и в р я.

Х и в р я (мягко, почти нежно). Пирожки подрумянились… Нате вот по одному, попробуйте. (Дает пирожки.) А что ругалась, извините. Это старое из меня выходит. (Уходит.)

С о л о п и й. Видали, слыхали, кум?

Ц ы б у л я. Слыхал и видал.

С о л о п и й (удовлетворенно). Скажу правду, кум. Моя Хивря понемножку стряхивает с себя пережитки.

Ц ы б у л я. Если говорить по правде, то и моя Палажка не отстает. Летят с нее те пережитки, как груши.

С о л о п и й. Может быть, кум, и в самом деле уважим своих жинок? (Подкручивает ус.) Немного того…

Ц ы б у л я. Уважим, кум! Марш омолаживаться!

Кум Цыбуля и Солопий Черевик идут в парикмахерскую. Постепенно наступает вечер. В городке вспыхнули электрические огни. Слышится песня. Из дома с витриной выходит Г е н я.

Г е н я (радостно). Арсен Павлович, мама! Идут!

Появляются А р с е н П а в л о в и ч и М а р т а.

М а р т а. Но при чем здесь мы, Гриша?

А р с е н П а в л о в и ч. Ты сегодня герой дня, ты и командуй!

Появляются Х и в р я и П а л а ж к а.

Х и в р я. Что, уже начинается?

Г е н я. Сейчас, Хаврония Никифоровна!..

С песней входят п а р н и и д е в у ш к и — рабочая молодежь. С ними С л а в а и О к с а н а.

А р с е н П а в л о в и ч. Давай, Гриць!

Геня подходит к витрине, поднимает штору. Открывается витрина с манекенами, в нарядных женских и мужских костюмах.

Д е в у ш к и (восхищенно). Ой, как хорошо!

С л а в а. Ателье мод в Вытребеньках!.. Чудесно, Гриць!

Х и в р я. Ей-ей, как в Москве или Киеве!.. Слышишь, Гриць: чтоб и мне такое платье пошил!

Г е н я. Добро пожаловать, дорогие товарищи!

Д е в у ш к а. Я первая! (Становится возле Гени.)

П а р е н ь. Я второй!

Х и в р я. Что такое?.. Да мы с кумой еще вчера очередь заняли! (Первая заходит в ателье.)

Все спешат за ней. Остались только Оксана и Геня.

О к с а н а. Гриць!.. Вот ты и нашел свой клад! О тебе говорит весь промысел.

Г е н я. Эх, тройка, птица-тройка!.. Кажется, с этого началась наша любовь?

О к с а н а. С моих длинных рукавов…

Г е н я. И твоих голубых глаз. Погляди на меня… Такие же, как были тогда. Нет, еще глубже, как бездонные кринички — так и хочется утонуть в них!.. Операторка моя!

О к с а н а. Мой мастер красоты! Художник!

Входят И к с и И г р е к.

И к с. Какая красота!.. Вот она — новая Полтавщина!

И г р е к. Ха-ха-ха!

О к с а н а. Комиссия!

Г е н я. И всегда она нам помешает!

Геня и Оксана уходят. Появляются Н а з а р и Б о г д а н.

Н а з а р. Кого я вижу?.. С приездом, товарищи комиссия!

И к с (патетически). Привет вам, товарищ…

Н а з а р. Вырвидуб. Тот самый Вырвидуб.

И к с. Нет. Мы теперь перекрестили вас — Вырви-нефть! (Широкий жест.) Новое Баку выросло близ Диканьки!

Н а з а р. Чересчур гиперболично.

И к с. Нет, нет и нет! Мы не фантазеры, а люди науки и практики. Вот! (Вручает Назару роскошную папку с золотым тиснением.) План развития вашего нефтегазового промысла! Пожалуйста!

Н а з а р. Интересно!.. (Рассматривает.) Сколько лет вы над ним трудились?

И к с. Ровно два года. Днем и ночью.

Н а з а р. Очень жаль… При всем нашем желании выполнить ваш перспективный план не сможем.

И к с. Как это — не сможем?..

Н а з а р. А очень просто. Пока вы разрабатывали этот план, мы его уже выполнили. За два года!

И г р е к. Ха-ха-ха!

Входит С л а в а.

С л а в а. Все готово, Назар Тарасович!

Н а з а р. Чудесно! (Иксу.) Извините, я вынужден оставить вас… Кстати, вы слыхали про праздник Ивана Купалы?

И к с. Не понимаю… При чем здесь церковный праздник?

Н а з а р. Не церковный, а глубоко народный. Когда-то на Купалу счастье-клады искали. А у нас в этот день забил первый нефтяной фонтан. (Улыбнувшись.) Помните, тот самый, что с Марса… И вот мы решили праздновать этот день. Назвали его Новый Купала, или праздник Первого фонтана. Каково ваше мнение?

И к с. Это дело серьезное, нужно подумать. Мы сейчас запишем, созовем специальное совещание, все обсудим и сообщим.

Б о г д а н. Недель через пять?

И к с. Почему через пять?.. Может, и раньше.

Б о г д а н. Спасибо за заботу! А мы празднуем Нового Купалу сегодня!

С л а в а. Добро пожаловать, будьте нашими гостями!

Все идут в дом. Остаются Икс и Игрек.

Н а з а р (возвратившись). Извините, пожалуйста! Вот ваш план с золотым тиснением! (Отдает папку и уходит.)

И г р е к. Ха-ха-ха!

И к с. Что ж это такое? Да они издеваются, смеются над нами.

И г р е к. И правильно делают.

И к с. О, заговорил наконец!

И г р е к. Заговорил, чтобы поставить некоторые точки над «i». Скажи, пожалуйста, какого черта ты сюда приперся?

И к с. Как это — зачем?.. И что за выражение — «приперся»!.. Так лишь базарные бабы разговаривают.

И г р е к. С тобой еще не так нужно разговаривать. Ведь ты палка, которую вставляют в колеса. Ты чирей, который вскакивает на чистом теле. Ты исчадие старого мира, которому бог не дает смерти.

И к с. Я палка?.. Я чирей?.. Я исчадие старого мира?.. А кто же тогда ты?

И г р е к. Я — твой антипод!

И к с. Какой антипод?

И г р е к. Сейчас разжую и в рот тебе положу… Гоголь когда-то говорил, что роль положительного героя в комедии играет смех. Тот самый благородный, светлый смех, который подавляет и разит все темное, злое, гнилое. Тот самый убийственный смех, которого боятся даже те, кто уже ничего в мире не боится. А некоторые критики с этим не согласны. Они везде и всюду требуют противопоставления.

И к с. Какого противопоставления? Против кого?

И г р е к. Черному — белого. Отрицательному — положительного.

И к с. Но ведь в комедии «На хуторе близ Диканьки» действуют все положительные. Даже Хаврония Никифоровна.

И г р е к. Нет, не все. А ты?

И к с. Что я?

И г р е к. Пройдись по Вытребенькам и спроси. Даже кум Цыбуля, увидя тебя, недвусмысленно изрек: «Гля… Опять этот телепень появился!» А ты же представитель науки. Так?

И к с. Ну, так…

И г р е к. И вот Василь Минко, дабы критика не цеплялась к нему, послал вместе с тобой и меня. Для этого самого противопоставления! Чтобы, не дай бог, кто не подумал, что в науке сидят все такие телепни, как вот ты!

И к с. Как ты смеешь?.. Это поклеп, личное оскорбление! Я жаловаться буду!

Входят Б а с а в р ю к и А л и, появляются С о л о п и й Ч е р е в и к, к у м Ц ы б у л я, Н а з а р, Б о г д а н, С л а в а.

Б а с а в р ю к. Что тут за шум?

И к с. Я еду сейчас в Киев! В самую Москву поеду! (Уходит.)

И г р е к. Скатертью дорога!

С о л о п и й. Вот чудо-юдо!.. Заговорил!

А л и. Да вы настоящий артист!

И г р е к. И артист! А какую роль заставил играть меня автор? Разрешите показать себя хоть на вашем празднике!

В с е. Просим! Просим!

Игрек берет у Богдана аккордеон, играет. Из ателье выходят Х и в р я и П а л а ж к а.

Х и в р я. Ой, какой ты стал красивый, Солопий мой! (Бросается к Солопию.)

П а л а ж к а (бросается к своему благоверному). Цыбулька моя!..

И г р е к (запевает).

Тем временем из ателье в карнавальных костюмах и масках выходят п а р н и и д е в у ш к и, А р с е н П а в л о в и ч, М а р т а, Г е н я, О к с а н а. Песня продолжается.

На темном вечернем горизонте появляется светлое изображение нефтяной вышки, бьют цветистые, как радуга, фонтаны.

Н а з а р. С праздником Первого фонтана, дорогие товарищи!

В с е (поют).

Играет оркестр. Праздничное гулянье.

З а н а в е с.

1957

Перевод автора.