Некромантия. Задачи и упражнения

Цирк с конями

Конь первый, правый

Эфарель, уже почти восстановившийся, но еще не рискующий снимать маску, притащился во время завтрака, щенячьими глазами заглядывал в мои, отчего кусок в горло не лез. Я велела убрать со стола и подать чай, убежала переодеться, а когда вернулась, застала дивного с чашкой в руке.

– Прелесть моя, – потягивая напиток пел Альвине, – брось этого мрачного типа в его мрачном отделении, полном мрачных сотрудников и мрачных скучных дел, давай поедем в Сир-Ирен, поваляемся на солнышке, отдохнешь, восстановишь душевное равновесие и цвет лица…

– Если вы сейчас же не прекратите, Эфарель, – раздался у входа в столовую голос, от которого моя кожа мгновенно покрылась пупырышками, – я тоже в вас чем-нибудь брошу, с летальным исходом, и ваш цвет лица уже ничего не исправит.

– Не будьте снобом, Холин, я просто как друг приглашаю свою бывшую невесту в приятное место.

Уверена, что Альвине прекрасно слышал, что Мар пришел и специально все это говорил, чтоб его позлить.

– Готова? Опаздываем.

Я закатила глаза и сделала несколько глотков из своей чашки, заботливо наполненной эльфом. Кухарка заварила тот самый чай, как делала всегда, когда я оставалась ночевать в доме. Я планировала перебраться сюда окончательно, но пока что в маленькой квартирке мне… нам было куда удобнее. Просто от представительства конгрегации, где меня вчера почти до ночи всячески измеряли, пытались квалифицировать и вписать мое потенциально двуликое возрождающееся “я” в имеющиеся в настоящий момент рамки и критерии, до дома было ближе. Вот я и осталась ночевать здесь, поленившись тащится в Восточный.

Эфарель приканчивал вторую чашку.

– Невероятно вкусный чай. Так… бодрит! Что это за травы? – сказал он, восторженно сияя глазами и прочим всяким. И “сияя” – это не метафора. Вокруг зрачков наливался золотом ободок, волосы сверкали, за рукой подносящей чашку ко рту тянулся опалесцирующий, тающий в воздухе след, как пыльца за пролетающей светлой феей.

Я принялась перечислять по памяти и на слове “лимонник” Альвине чуточку побледнел и попросил рвотное, но кажется, было поздно.

– Меня от лимонника тааак плющит! – заявил он и показал как, распластавшись на столе лицом в скатерть и свесив руки по краям. И продолжал что-то говорить, сверкая радугой во всю голову, но что – было непонятно.

Мы с Маром переглянулись и хором сказали:

– Целителя?

– Будет быстрее самим его туда отвезти, – скривился Холин, понимая, что теперь нужно как-то уговорить это невменяемое нечто встать и дойти до магмобиля.

– Давай ты, – почему-то шепотом предложил некромант. – Он за тобой куда угодно пойдет, хоть в бездну, хоть к целителю.

– Э… Альвине?

– Да, моя радость! – тут же прервал свой монолог эльф, вскочил, опрокинул стул, запутался в ногах и ножках, ухватился за стол, скатерть поползла, чашка опрокинулась, он бросился ее ловить, поймал, вылил на себя остатки чая, сказал: “Ой!”, замер и уставился сведенными к переносице глазами непонятно куда, потом вдруг резво развернулся и бросился к открытому окну, возле которого с жужжанием зависла стрекоза.

– Лови! – выкрикнула я и успела повиснуть у него на плечах.

Вы пробовали когда-нибудь остановить набравшего разгон ящерка? Поверьте, это куда проще, чем остановить невменяемого эльфа.

В результате мытарств, уговоров и ухищрений (мы боялись магичить, не зная, к чему это приведет) Эфареля удалось запихать в магмобиль и отвезти в Дом исцелений. Феечка в регистратуре всплеснула руками и быстренько организовала нам прием вне очереди. Мы в шесть рук – две целительские и четыре наши с Холином – запихали эльфа в медскан. Помощница целителя велела ждать в коридоре. Мы ждали, пока Марек вдруг не вспомнил, что ему нужно в Центральное..

– Набери, как выпустят, или сама едь в отделение, если он будет в адеквате.

И свалил. Я ждала. Потом на минуточку отлучилась в туалет, а когда вернулась, застала в коридоре помощницу целителя с растерянным видом.

– Нну? – вопросила я, уже не ожидая ничего хорошего.

– Я вернулась за рецептом, попросила его здесь посидеть…

Я ломанулась ко входу в медцентр через грань, наплевав на приличия и магические ограничения для общественных мест, но там, конечно же, никого похожего на Альвине не было.

Позвонила Холину, покаялась, быстренько отключилась, чтоб не слышать, как он матерится, и отправилась в отделение.

Эфареля искала куча народа, а нашел Кас На следующее утро, когда вернулся домой с ночного дежурства. Сладко спящим в постели своей сестры и с ней же в обнимку.

Конь второй, левый

Рано утром истошный женский вопль потряс 1-ое Восточное так, что вздрогнули все стекла во всех окнах без исключения. И что странно, вопль не был моим. Я вздернула голову со столешницы, на которой спокойно досыпала последние часы ночной смены, как дверь распахнулась, шваркнув по стене с такой силой, что стеллаж за мной дернулся и поехал. Перехватить его я уже не успевала, поэтому лишь обреченно вздохнула, слушая как там, за спиной, хрустит, сыплется и раскатывается все то, что на нем лежало. Передо мной стояла всклокоченная, с безумным взглядом Лисия. Ее вновь взяли к нам на работу возится с бумажками, потому что Мар почти все время пропадал в Центральном, оправдывая вечную неуловимость и эфемерность комиссаров нашего отделения.

– Что? – спокойно поинтересовалась я, потому что где-то прочитала, что с неврастениками, невменяемыми и сумасшедшими надо говорить уверенно, спокойно и, желательно, соблюдая социальную дистанцию в полтора метра..

С дистанцей не сложилось. Лисия уперлась в столешницу и дрожащей рукой показала мне тест на беременность с малиновым индикатором. Вот интересно, мне тайком на дверь приколотили табличку: “Скорая психологическая помощь для секретарей”?

– Кто? – снизошла я.

Она закусила губу, сделавшись совсем несчастной, и пожала плечами.

– Сколько?

Она покосилась на тест и проблеяла:

– Две недели.

– Ведьмы в роду были? – усиленно, но безуспешно пытаясь удержать рот от расползания к ушам, спросила я.

– Мама, – пискнула Лисия, – и бабушка.

– Поздравляю, теперь еще и эльфы будут. – И не выдержав, заржала, падая в кресло. Вот умора! Представляю вытянувшуюся физиономию главы дома Эфар, когда он узнает, что дома Эфар в скором времени станет чуточку больше.

Конь центральный, главный

Цирк с конями начался, как всякий абсурд, внезапно и именно что с коней. Я выглянула из окна, чтобы посмотреть на прибывшую свадебную упряжку с “настоящими эльфийскими”, как значилось прайсе агентства, лошадьми и отвесила челюсть. Кони, конечно, были, но какие! В элегантную, воздушную и довольно вместительную открытую коляску, украшенную лентами и цветами, были впряжены уже однажды виденные мною зомбокони в кроваво-алых лентах и цветах. Поизящнее, конечно, но это единственное, что хоть как-то указывало на причастность к эльфам. На месте возницы, чрезвычайно гордый оказанным доверием, восседал Видь, принаряженный по случаю в зеленые штаны и ярко-лимонную рубашку. “Ну, хотя бы без цветочков”, – подумала я, щурясь от бликующей на солнце лысой макушки эльфира. В принципе, я ничего не имела против трех жутковатых монстр в упряжке, сама не пойми во что превращаюсь, но как на это отреагируют магсканы и дежурные сотрудники надзора, патрулирующие улицу, по которой эта красота покатит к магистрату? И не ждать ли в ближайшее время потока штрафов, потому что сюда оно тоже как-то ехало?

Вернулась к размышлениям. Платье уже было на мне, осталось выбрать туфли, красивые и удобные, чтоб не только у зеркала постоять. У меня как раз такие и были. Три пары: одни красивые, одни удобные и одни, чтоб у зеркала постоять. И ботинки. От мук выбора меня отвлек скандал в коридоре. Дан сцепился с Лисией за право быть моей подружкой, раз уж место свидетеля нагло занял Эфарель. Мар, наверное, чисто от удивления согласился. Но, кажется, ни один вампир не в состоянии переспорить упрямую беременную полуведьму. Либо это природная настырность, либо харизма будущего отпрыска дома Эфар уже начала влиять на мамочкин организм. Судя по звукам, Лисия уверенно побеждала, а значит…

Презрев правила хорошего тона (впрочем, он всегда плевать на них хотел) Лодвейн ввалился ко мне в комнату. Душераздирающе вздохнув, он откупорил баночку “ред-булька” и глотнул из нее так, словно напиток был отравлен, а он совершает показательный уход, чтоб всем стало стыдно за свое поведение.

– Ну скажи ей! – взвыл он и бросился ко мне, видимо, силой вытрясать слова в свою защиту, но споткнулся о выстроенные на полу туфли.

Вапирские пальцы сжались, жестянка с “ред-бульком” тоже, струя артериального цвета ударила в потолок, осев на золотисто-бежевом лифе моего платья живописной россыпью. Будто я кого-то убивала об стену не надев фартучек.

– Глядь, Лодвейн, скотина, что натворил! – рявкнула я, и температура воздуха в комнате резко подскочила..

– Извини, – бормотнул Дан и, решив реабилитироваться, мазнул лапкой по выпуклостям, на которые попало больше всего.

Я взвыла. Куда там гарпии! Рубиновые капли, которые можно было бы принять за аппликацию, превратились в полосы. Дан еще и за подол успел хватануть другой рукой, той в которой свою банку держал. Теперь, кажется, я не только кого-то убила, но еще и на части разделала, и тоже без фартука.

– Придумал! – воскликнул Дан и вымелся прочь.

Я как раз подумывала надеть одно из своих трех платьев, спрятав несчастное свадебное в угол потемнее, как дверь снова открылась, явив плюющегося ядом некроманта в когда-то, возможно, не так давно, шикарном и чистом костюме. Мар матерно бормотал очищающее заклинание и отчаянно оттирал платком плечо.

– Что стряслось? – спросила я, наполовину скрытая дверцей шкафа.

– Голубь, чтоб его гули драли, – ответил он и продолжил, но это де… декоративное украшение было на диво устойчиво к любым очищающим заклинаниям. Потом посмотрел на меня внимательнее. Смазанная кровавая пятерня на подоле вопияла.

– А с тобой что?

– Лодвейн, чтоб его тоже гули… того.

– Тьма… времени почти нет. А, ладно, пиджак сниму, – и повернулся ко мне спиной.

Я сползла по дверце на пол, рыдая.

– Ихииии… Хоооо… Хоолиин, у тебя вся спина белая… Ихииии… И зад.

– Вот де… демоны, – буркнул некромант все-таки сдирая облагороженный пиджак. – Я сначала в лужу наступил, потом эта тварь сверху. Психанул, шваркнул по ней, не помню чем, и на лавку сел подышать, успокоится...

– Успокоился? – хихикала я в испачканный подол.

– Угу, хоть закапывай. А что за страхи под окнами?

– А это, дорогой, наш кортеж, – жеманным голоском пропищала я, поднимаясь с пола, и попала прямиком в цепкие руки темного. Мар мгновенно прижал к себе, страстно припав к моим губам и размазывая с таким тщанием нанесенную помаду.

– Ужасно… Ты ужасно красивая сейчас в этом окровавленном платье… К демонам… магистрат, давай быстренько прямо здесь… поженимся, гранью смотаемся в Холин-мар к камню, и гранью же свалим на побережье, а эти придурки… Это ты Арен-Тана приглашала? Нет? И не я… Да и бездна с ним… Пусть сами перед гостями оправдываются.

– Мар! – пискнула я, вспоминая, что “ред-бульк”, в отличие от настоящей крови, не сворачивается.

– Км… – выдал Холин.

Видимо, этого кого-то мы вместе убивали, а потом вместе же разделали и сожрали. Моя помада, одинаково неравномерно распределившаяся что по моим губам, что по губам Мара, удивительно совпала по цвету с гемоглобиновым вампирским питьем.

– О, прыкрасная невеста! Не найду сибе я места! – не слишком музыкально, но громко и старательно завыли под окном, отрабатывая заявленный в проспекте романс.

У Холина дернулась щека, и линии привратного знака зловеще зашевелились.

– Да, точно, – тут же согласилась я, – давай никуда не пойдем. – И пятясь задом к окну и путаясь в подоле (туфли не выбрала, а платье шилось с расчетом на каблуки) жалобно проныла: – Что-то я уже не хочу.

– В бездну, – рявкнул Холин, схватил меня за руку и с решимостью обреченнного поволок наружу. На ходу оттирая рукавом рубашки помаду с лица, оцарапал губу запонкой. Теперь кровь была хотя бы настоящей.

Внизу в холле мы наткнулись на наших свидетелей, Лисию и... Дана. Вот жук! Невозмутимого Эфареля, уступившего роль дружки жениха, идеально-прекрасного в традиционных эльфийских парадных шмотках и с проявленным венцом на лбу. И Арен-Тана и без того выглядящего странно без бордовой мантии, а с длинной черной, похожей на гроб коробкой, перевязанной бантом, и того страннее. На торце коробки я разглядела клеймо гномьей мастерской “СуперШанц”. Четыре таких же, только с лентами другого цвета уже лежали в углу для подарков.

Правильно интерпретировав выражение лица Холина все мгновенно вымелись наружу, молча погрузились в зомбиповозку, оставив возражения и подношения там же, в холле.

Видь впечатлился нашим блистательным видом, мгновенно заткнулся и так пришпорил “лошадков”, что мы добрались до магистрата меньше чем за пять минут.

Опытная и видавшая всякое регистрирующая браки ведьма даже монобровью не повела, когда в положенное для следующей регистрации время узрела перед столом парочку упырей. А вот упыриные свидетели заставили сердце в обильной груди дрогнуть. По обе стороны от брачующихся стояли свидетель(ница) вампир и слегка беременная свидетель(ница) человек, оба в брючных костюмах. Один с жуткими накладными ресницами и заколкой бантом на неровно выкрашенных в розовое патлах, другая в белобрысом короткостриженом парике и с рыжими вислыми усами. За ними – отстраненно прекрасный и невозмутимый, как парковая статуя, эльф в короне. И инквизиторского вида субъект с алой розой в петлице.

– Дорогхиии… – тренированный голос дал петуха, у эльфа дернулось ухо, у вампира отклеились ресницы и печально и медленно, как последние осенние листья, опали на мраморный пол. Невеста дернулась к выходу, но жених крепко держал ее за руку, еще и на длинноватый подол ногой стал, чтоб не сбежала.

– Дорогие жених и невеста! – совладав с голосом, речитативом, как заупокойную, начала ведьма. – Сегодня самое незабываемое событие в вашей жизни.

– Не забудем, – подтвердил жених. – Ближе к те… делу, уважаемая.

Ведьма дрогнула под пронзительным взглядом черных глаз и поспешно пробормотала:

– Распишитесь, где галочка.

Жених подтолкнул невесту к столу с журналом и зафиксировал, уперев руки в столешницу по обе стороны от невестиных боков, подождал, пока она выведет дрожащей рукой подпись, снова перехватил за запястье, быстро и размашисто расписался сам и кивнул свидетелям. Те сработали оперативно, как давно притершаяся команда. Эльф так и стоял, иногда покашливая в широкий рукав и странно кривясь, будто у него зубы болели и аллергия на цветочный ароматизатор.

– Совет вам… – собиралась напутствовать новоиспеченных мужа и жену ведьма.

– Не надо, – заявил темный и повлек уже не пытающуюся сбежать молодую жену прочь. Сопровождающие, кашляя, будто аллергия мгновенно началась у всех, потянулись следом.

Ведьма опустилась на стул, отчаянно радуясь, что эта регистрация на сегодня последняя.

– Кисло! Ой-вэй! – взорвалась криками площадь перед магистратом, битком набитая разнокалиберными горожанами. Вверх взлетели магические шутихи и фейерверки, цветы, шляпы и одна недовольно вякнувшая кошка.

Холин обозрел собрание, гадко ухмыльнулся, подгреб меня к себе, впился в губы и шагнул за грань.

Мы вышли в его комнате в Холин-мар не размыкая объятий. Примерно в шаге от кровати Марек почти избавил меня от заляпанного платья, а я его от рубашки.

– А как же родовой камень?

– Потом! – прорычал он, опрокидывая меня на мягкое покрывало. Но едва только я добралась до ремня, как где-то рядом с моими руками загудело и завибрировало.

– Комиссар Холин, – шепотом сказала я, – у вас там что-то шевелится, – и потянулась это шевелящееся добыть.

– Это не карман, – выдал Мар, – но направление мне нравится.

Я тем не менее извлекла мешающий магфон и оторопела. Судя по надписи на экране, звонила я. Поставила на громкую.

– Эм… – неуверенно сказал басовитый женский голос, – это ХЭ?

Я прикусила губу, чтоб не хихикать.

– Допустим, – ответил Мар.

– Мы тут с утреца вышли морковок покопать, а он в ботве лежит. Давно, почти разрядился и от удара попортился, только один номер остался. Магфон-то дорогой и чехольчик девчачий, стало быть, барышня обронила. Не ваша подружка?

– А вы где, уважаемая?

– Село Соритир, от Аргенти пару часов.

– Оставьте себе, – сказало мое чудовище и отшвырнуло магфон куда-то за пределы смыкающегося вокруг нас купола тьмы с синими искрами.

Пальцы прошлись по голой коже кипятком. Он замер, любуясь на мою прикушенную в мурашечном ожидании нижнюю губу, осторожно коснулся верхней. Сил ждать больше не было. Я судорожно вздохнула и потянулась к его волосам.

– Э, нет, мастер Холин, – азартно прошептал… муж, – верните руки туда, где они были, и помогите вашему комиссару избавиться от штанов.

– Вы же… вы же самостоятельный, – постанывая и растекаясь карамельной патокой от настойчивых ласк, проговорила я.

– Очень… только у меня все руки уже заняты вашим жутким платьем и тем, что под ним.

Потом пришла тишина и между нами не осталось ничего кроме теплой тьмы с синими искрами и дыхания.

– Впусти, – так же как и я, дрожа от невозможной нежности, прошептал он, и мы стали целыми.

Мика…

—------- Колючее, теплое, мое. Я люблю тебя.

Мар…