Ненавижу тебя, сосед

28. Ярослава

Вечером мы, собрав нехитрые пожитки, перебираемся в наш новый дом, в который невозможно было не влюбиться с первого взгляда: его атмосферу, уют, даже запах. Не было шанса не выбрать его. Ни единого.

— Красота! — радуется Ивашкина и, раскинув руки, падает на широкий диван. Он под ней пружинит, Оля подпрыгивает и весело хихикает.

Даша возится на кухне, инспектирует шкафчики и комментирует каждый шаг:

— Ого, сколько кастрюль. И сковородки! Моя мамуля была бы в восторге.

Мама у Дашки — повар в маленьком пансионате семейного типа, и, если верить рассказам, это не просто профессия, а главная страсть и призвание.

Мама… только от одного этого слова больно. Всего четыре буквы, а как много значат.

— Эй, Яська, ты чего? — Ивашкина садится рядом, обнимает за плечи. — Что-то стряслось? Тебя Демид, что ли, обидел? Вы ж ездили куда-то…

Ивашкина тарахтит, закидывает меня вопросами, но я головой качаю.

— Нет, Оль, Демид не обижал меня.

— Тогда что? — Оля гладит меня по плечу, и это внезапно успокаивает.

Я не привыкла загружать других людей своими проблемами, но сейчас я в таком шатком состоянии, настолько разбита, что не могу держать всё в себе. Должна выплеснуть хотя бы часть, а иначе лопну от перенапряжения.

— Родители приезжали. Мы… поссорились. Сильно.

Ивашкина молчит, но в тишине этой мне слышится поддержка. Тонкие пальцы чуть сильнее сжимают плечо, и наконец Оля говорит:

— Ох уж эти родители, да? Вечно знают, как лучше. Постоянно вмешиваются и раздают советы.

— Это точно, — невесело улыбаюсь, а Оля продолжает:

— У меня отец очень трудный человек. Когда-то пил очень много, а после всё-таки взял себя в руки, уже восемь лет в завязке. Но, знаешь, я грешным делом иногда думаю, что пьяным он мне нравился больше.

Всегда весёлая и беззаботная Ивашкина открывается с новой стороны, и на месте романтической барышни, у которой на уме по большей части шмотки и романы о любви, появляется печальная девочка с грустными глазами.

Мне хочется обнять её в ответ, и я делаю это. К чему держать в себе порывы?

Так и сидим с минуту, обнявшись, но я всё-таки не могу удержаться от вопроса:

— Да ты что? Разве так бывает?

Оля вздыхает и нервным жестом переносицу трёт. Слова подбирает.

— Бывает, если человек был добрым и весёлым, а стал нервным и злым, — в голосе Ивашкиной грусть, а длинные ресницы подрагивают. — Не знаю, почему мать с ним до сих пор не развелась. Почему терпит придирки и моральное насилие? Зато, знаешь, какая она умная, если дело моей жизни касается?

С её губ срывается короткий смешок, и снова между нами тишина, и только Дашкины комментарии из кухни вносят оживление.

— Но он мой отец, и я всё равно люблю его, — разводит руками, мол, ничего с этим не поделаешь. — И он тоже, просто разучился это выражать. Ясь, я не знаю, что именно между вами произошло, да и не хочу лезть, но, может быть, они тоже любят тебя, только выражают это как-то неправильно?

— Когда-то мне казалось, что они у меня самые замечательные, — в носу щиплет, но я не даю волю слезам, не хочу страданий. Понять хочу, как дальше быть, а плакать не хочу. — А потом… потом что-то случилось, и они превратились в одержимых контролем манипуляторов. А может, всегда такими и были, просто я не замечала. Не знаю, Оль, это очень трудно.

— Ты справишься, — Ивашкина оставляет звонкий поцелуй на моей щеке и тихонько из стороны в сторону меня раскачивает, утешая. — Ты сильная малышка. А если нужна помощь, то мы-то с Дашкой рядом!

— Не знаю, о чём вы, но Дашка точно рядом, — Даша садится с другой стороны и тоже закидывает руку мне на плечо, и я оказываюсь зажатой между этих бесконечно милых дурочек.

— Знаете, что? — Ивашкина снова становится привычной, будто не готова была только что расплакаться. — Мне кажется, нам надо купить по ведру мороженого, напялить пижамы и до утра валяться на диване и смотреть дурацкие мелодрамы. А? Как вам идея? По мне это будет лучшее новоселье в истории!

— Ага, только у нас никаких пижам нет, — напоминаю, и Ивашкина мрачнеет, но тут же её глаза зажигаются хитростью и азартом.

— Который там час?

— Семь часов вечера, — сообщаю, глянув на экран мобильного.

Чёрт, опять от Никиты сообщение… нет, надо что-то с ним решать. Он же надеется! Это некрасиво с моей стороны, но со всеми этими проблемами и суетой меньше всего хочется ещё и с ним объяснений.

Прячу телефон в карман, а Ивашкина вскакивает с места и оживлённо руками размахивает.

— Значит так. Сейчас в одном крутом магазине распродажа. Скидки — бешеные! Потому берём ноги в руки и за обновками.

— Удивительное дело, но даже мне эта идея нравится, — ворчит Даша, но тут же расцветает улыбкой и яркими веснушками. — Айда в магазин! Нам нужны положительные эмоции.

Никогда в жизни я ещё так быстро не собиралась. Впрочем, что мне возиться, если из одежды только то, что Дашка захватила из нашей комнаты.

В торговом центре мы долго петляем по этажам, потому что Ивашкина напрочь забыла, где именно находится тот самый магазин с бешеными скидками, а в других одеваться не по карману. Но где-то через полчаса блужданий уже тащим охапки вешалок к примерочным.

Я выбираю новые джинсы, несколько рубашек, красивый шарф и трикотажное платье. Цены и правда смешные, а моих сбережений пока ещё достаточно на обновление гардероба. Я же молодец, я ведь копила.

О том, что нужно найти работу думаю всё настойчивее. Ставлю мысленную зарубку завтра же заняться этим вопросом, а пока мы, обвешанные пакетами, несёмся в супермаркет за вожделенным мороженым.

— Шоколадное хочу! — облизывается Ивашкина и тычет пальцем в одно из ведёрок под стеклом холодильного ларя.

Мы с Дашей выбираем карамельное, и уже через пять минут стоим на кассе, а я впервые за этот день улыбаюсь широко и искренне. Вся эта девчоночья чепуха, оказывается, очень бодрит, а ещё лишает всяких дурных мыслей. Хотя бы на время. Как укол хорошего успокоительного.

— Теперь быстро домой, пока мороженое не растаяло! — командует Даша, и мы, смеясь и перебивая друг друга, почти бежим обратно, только, не дойдя несколько десятков метров, замираем столбами.

— Это чего такое? — ошарашенно спрашивает Ивашкина и дёргает подбородком в сторону ворот, будто кто-то из нас мог проглядеть. — Мне же не мерещится?

— Это похоже на… даже не знаю, на что это похоже, — отзывается Даша и ставит пакеты на землю.

— На воздушные шарики это похоже, — говорю, приглядываясь.

Это что-то невероятное! Десятки воздушных шаров парят в воздухе над воротами, привязанные за кованые столбики ниточками. Разноцветные и нарядные, плавно покачиваются, и на каждом яркая надпись: «С новосельем!»

Вот это да…