Ненавижу тебя, сосед

53. Ярослава

Мне о многом хочется у Никиты спросить, но разве он ответит честно?

Например, а не он ли приходил в наш дом? А если он, то как попал внутрь? И если всё-таки его зажигалка валялась на полу, то как так вышло? И, самое главное — зачем?

От меня ускользают детали общей мозаики — никак не получается сложить картину полностью. Это жутко бесит.

— Ты куришь? — спрашиваю и сбрасываю рюкзак с плеча. Там, внутри, лежит точно такая же зажигалка — очень похожая на ту, что сейчас вертит в руках Никита.

Порыв ветра ерошит волосы, срывает с кончика сигареты яркие искры, разносит их в разные стороны.

— Бросил, недавно опять начал, — он смотрит куда-то в сторону, мимо меня. Или в себя заглядывает? — Нервы…

— Ага, — киваю чему-то, а в голове туман. Из него выступают неясные контуры правды, и я пытаюсь ухватиться за её краешек, вытащить наружу, но безбожно туплю.

У меня нет ни единого доказательства причастности Никиты. Зажигалка? Да это смешно! Такие в любом ларьке продаются за копейки. На той, что лежит в моём рюкзаке ни герба, ни дарственной надписи, ни приметных вензелей. Обычный кусок пластмассы, но я чувствую, что это не просто совпадение.

— Ясь, ты не слышишь меня? — Никита осторожно за плечо меня трогает, заботливо в глаза смотрит, а меня душит смесь запахов, от него исходящая: туалетной воды и табачного дыма. Тошнит. — Тебе неприятно? Я брошу, хочешь?

— Ради меня, что ли? — во мне снова просыпается злость, отравляет меня. А ещё мешает рационально мыслить — этот день был слишком долгий, я истратила последние нервные клетки и сейчас могу снова свалиться в глупую истерику. Только не сейчас, не при Никите.

— Ради тебя я согласен на всё, — он снова не врёт, а я думаю, что нет ничего хуже, чем чужая любовь, которая тебе ни к чему.

— Даже на предательство? — вопрос вылетает раньше, чем успеваю сообразить, но слова обратно в горло не запихнёшь.

— О чём ты? — он снова пытается подойти ближе, вторгнуться в личное пространство, но вовремя останавливается, только смотрит как-то очень странно. Словно решает, как со мной поступить.

От этого взгляда жутко, но я пытаюсь казаться смелой и даже беззаботной. Только жалею, что не прихватила с собой из дома какой-нибудь ножик. Пусть даже самый маленький, но с ним мне было бы спокойно.

Похоже, я окончательно тронулась от всех этих переживаний, если всерьёз размышляю об оружии.

Ночь становится темнее, звуки вокруг стихают. Мимо едут редкие автомобили, мы стоим на открытой местности и вряд ли Никита что-то мне сделает. Не решится, он же трус, но всё равно опасаюсь какой-нибудь подлости и жалею, что не сбежала сразу.

Мне так много хочется ему сказать, но я не хочу провоцировать — слишком взгляд у Никиты сейчас странный. Я не героиня, лезть в горнило и нарываться на конфликт, когда у меня нет по сути ни единого доказательства его причастности не буду.

— Прости, Никита, я домой пойду. Не надо было тебе за мной ездить, искать.

— Я очень за тебя испугался, — улыбается немного печально и снова тянется за сигаретами, но не решается закурить. — Давай я тебя домой отвезу? Просто сделаю для тебя хоть что-то. Не хочу, чтобы ты одна оставалась. Поехали? Ты вон, замёрзла, нос красный.

Он взмахивает рукой в сторону стоящей на обочине машины, но я мотаю головой. Да ну, только ночами в подозрительные машины я не садилась.

— Нет, мне пройтись надо.

— Не нагулялась ещё? Ночь на дворе.

Он будто бы действительно тревожится о моей безопасности, но мне не нужны его заботы. Пусть проваливает к чёрту, думаю я, а на словах просто благодарю за участие и, сломя голову, бегу в обратную сторону.

— Яся, куда ты? Постой!

Ага, держи карман шире.

Только домой я не пойду. Нет уж, мне только надо скрыться от него.

Я бегу, а всё кажется, что за спиной будут шаги, шорох шин — любое напоминание, что Никита рядом. Но на моё счастье лишь тихонько шумит ветер, путаясь в голых ветках уснувших деревьев, да мяукает кошка, сидящая на заборе.

Не задумываясь о том, что делаю, боясь передумать, я вбегаю в огромный круглосуточный супермаркет и останавливаюсь только, когда в поле зрения попадает хмурый охранник. Наверное, что-то во мне заставляет его оживиться, сосредоточиться на моей скромной персоне.

— Девушка, с вами всё хорошо? — голос безразличный, но лицо приятное, круглое, а на чёрном костюме ни единой складки.

— Да-да, всё отлично. Но я тут постою, можно? Мне позвонить надо.

— Ночами таким прелестным девушкам лучше не гулять. Ещё и в одиночку! — улыбается, и я отвечаю тем же.

Этот незнакомый человек точно не видел со мной никаких роликов, потому в его присутствии можно расслабиться. Да и рядом с ним действительно спокойнее.

Я достаю телефон, нахожу в контактах номер Обухова. Мы с ним не то чтобы друзья, но от него я не жду подлости — Илья неплохой парень, пусть и шалопай. А ещё, кажется, всерьёз втрескался в Дашку, хоть сам этого ещё не понимает, ворчит больше. Но я же видела его глаза, когда он смотрит на неё!

Когда кажется, что Илья не ответит, в трубке раздаётся сонный голос.

— Совсем сдурела ночами звонить? — снова ворчит, но беззлобно, а я выдыхаю комок напряжение, теснивший грудь.

— Илья, прости, пожалуйста! Я тебя разбудила? Я не хотела, просто мне помощь твоя нужна.

— Вот какой я бесценный и замечательный, — хмыкает в трубку. — Что такое? С контрольной помочь?

Я готова рыдать от благодарности. Наверняка, Илья тоже видел тот ролик, но он ни словом, ни намёком не позволяет себе коснуться темы. Всё-таки и правда замечательный.

— Илья, ты знаешь, где база Демида?

Тишина в трубке оглушительная, и только сердце моё стучит в висках.

— Ясь, я…

— Ты мне просто адрес скажи, хорошо? Я поеду туда, мне надо. Мне срочно надо! Я должна с ним поговорить.

Что я делаю? Но именно так кажется правильно.

— Ты уверена? Демид… — замолкает, но вдруг более эмоционально продолжает: — Я не верю, что он мог с тобой так поступить. Не верю, слышишь? Демид не такой, он бы не стал. Тем более ты… тебя же он любит!

Закрываю глаза, втягиваю носом воздух, и слёзы отступают.

— Обухов, просто скажи мне адрес!

— Ты где? Ну, где ты сейчас находишься?

Вопрос выбивает меня из колеи, я пару раз удивлённо моргаю, а охранник только косится на меня, чему-то посмеиваясь.

Вот только тебя мне, друг, не хватало. Отвернись!

— Ясень-Ясень, я Сосна! Приём!

— Ой, прости. Я в супермаркете «Аврора» на Речной. А зачем тебе?

— Вот там и стой, я скоро буду.

— Что?.. Зачем?

— Затем, что по пути на базу с тобой может случиться всякая хрень. Нет уж, мама учила девочек беречь, — в трубке звучит короткий смешок, и Илья вешает трубку.

Надеюсь, я не совершаю глупость. Впрочем, жалеть некогда, надо действовать, иначе сойду с ума. Не могу оставаться в городе, не хочу сидеть сложа руки.

В ожидании Илья я опираюсь на ячейки, ключ больно впивается в лопатку, но это неважно. Внутри мне намного больнее.

Когда на стоянке «Авроры» паркуется автомобиль Демида, я на мгновение позволяю себе верить, что всё, что случилось, мне привиделось. Это просто дурной злой сон, но из машины выглядывает Обухов, и унылая реальность вновь наваливается на меня тяжёлым пыльным ковром.

— Не надо на меня так смотреть, мне Демид разрешает тачку брать, — отметает Илья любые вопросы одной фразой.

— Нет, я не поэтому смотрю… забудь, — сажусь рядом, пристёгиваюсь, а сама будто в мутной жиже плаваю. Движения заторможенные, мысли спутаны, и есть лишь одно желание — увидеть Демида и во всём разобраться.

— Хорошо, что ты мне позвонила, — улыбается Илья, заводя мотор, и вскоре здание супермаркета остаётся лишь маленькой точкой на карте.

Мы молчим, но в этой тишине слышится тысяча вопросов, задать которые Илья не решается, а я не тороплюсь заводить разговор, боясь, что он так или иначе приведёт к роликам и всему, что из-за этого случилось.

Илья водит аккуратно, дорога под колёсами стелется шёлковой гладкой лентой, и размеренное движение убаюкивает. Прикрываю глаза всего на минуточку, а открываю через пару часов.

— Выспалась? — улыбается Илья, а я осматриваюсь по сторонам.

Мы стоим на переезде, слева выезжает поезд и приходится ждать, пока он проедет.

— Мы уже близко, — угадывает ход моих мыслей Илья. — Не волнуйся, минут через пятнадцать на месте будем.

— Хорошо, — растираю лицо ладонями, внутри вибрирует из-за волнения и грохота поезда, сигналы семафора сменяют друг друга и вскоре мы всё-таки трогаемся с места.

Дорога стелется вдоль лесополосы — база футболистов находится в живописном месте, но мне не до красоты окружающих пейзажей. Светает, и небо окрашивается нежно-розовым, и любой другой момент я бы любовалась рассветной дымкой, но не сейчас.

— Ты правда веришь, что это не Демид? — решаюсь задать вопрос, который волнует по-настоящему.

Ни секунды не думая, Илья кивает и столько уверенности в этом простом жесте, столько осознания собственной правоты.

— Ясь, я не знаю, что было между вами в прошлом, но знаю, что есть сейчас. Он тебя любит, — Илья лишь на миг поворачивается ко мне, но этого достаточно, чтобы меня согрела его улыбка. Хороший он всё-таки. — А такое вытворить может только какой-нибудь закомплексованный злобный гоблин. У Демида нет комплексов и ему нет нужды выпячивать свои заслуги и позорить девушку. Это одна из причин, но пока хватит и этого.

Он так спокойно об этом говорит, приводит разумные доводы, что я решаю поделиться тем, что бродит в голове неясными смутными образами. Может быть, если озвучу вслух, всё станет чётче и реальнее?

Я лезу в рюкзак, перебираю сваленные кучей вещи. Илья не мешает, только бросает искоса пытливые взгляды.

— Да где же она? Вот, нашла. Смотри.

Я кладу на приборную панель злосчастную зажигалку, смотрю на неё. Илья тоже смотрит, не забывая за дорогой следить, и молчит. Ждёт, когда сама расскажу?

— Видишь?

— Ага, у меня зрение аж целая единица, я каждый год проверяюсь.

— Ох уж твой язык без костей, — вздыхаю, но с Ильёй так просто общаться, так легко с ним говорить. — Эту зажигалку я нашла в нашем доме. Некоторое время назад.

— Забыл, может, кто-то? — плечами пожимает, а тонкие пальцы барабанят по рулевому колесу. — Мало ли, кто мог приходить.

— Дело в том, что никто не приходил, — сообщаю то, что узнала от девочек и в чём не сомневаюсь. — Это кто-то чужой оставил, она под столом валялась.

— Хм… хозяин, может быть? Заходил счётчики проверить, да обронил?

— Я ему звонила, он не курит. Да и не приезжал, незачем было. Мы накануне обо всём пообщались, нужды не было втайне приезжать.

— Шерлок, — смеётся, а я неопределённо хмыкаю. — Но, может, хозяин соврал? Вдруг решил что-то посмотреть, так сказать, осмотреться без лишних глаз, не украли ли вы чего-то и не прячете ли в одной из комнат голых стриптизёров?

— Ой, да ну тебя. Мне показалось, он мужик адекватный, а мы не похожи на владельцев подобных развлечений.

— Так-то да, ботанички ещё те, — Илья смотрит на меня с сочувствием, но смех прорывается.

— Я потом кинула эту зажигалку, не до того было, да и забыла. А сегодня нашла, когда к побегу готовилась и вещи собирала.

— Бегунья, — качает головой. — Что, правда решила сбежать?

— Хотела, — мне неловко признаваться в этом, но Илье можно. Он поймёт, я уверена.

— Ну, хорошо, что не в петлю. Знаешь ли, из всех зол нужно выбирать меньшее.

— И то верно… В общем, слушай. Получается, кто-то приходил в наш дом, пока там никого не было, да?

— Получается кто-то приходил, — закусывает нижнюю губу, размышляя. Снижает скорость до допустимого минимума, и мы едва ползём по дороге. А после выдыхает и говорит, старательно отводя взгляд. — Ты прости, Ясь, но я парень.

— С каких пор ты подменяешь Капитана Очевидность?

— Да не к тому я! Просто я… ну, посмотрел тот ролик.

Краска заливает щёки, я закрываю лицо руками. Стыдно-то как.

— Не ты один…

— Да неважно это! Забудется. Завтра новую сплетню найдут.

— Ты говоришь, как Даша, — эта мысль заставляет меня улыбаться.

— Обязательно об этой язве было вспоминать? Всё настроение мне испортила! — злится, да только глаза смеются. — Короче, слушай и внимай моей мудрости, не перебивай! Я к чему завёл разговор о роликах.

— К тому, что ты озабоченный дурачок?

— Вот ещё, — фыркает. — Голая задница моего друга не самое возбуждающее зрелище. Да и ты, извини, не в моём вкусе.

— Я боюсь, что не переживу этой правды, — корчу смешную рожицу, но надолго веселиться меня не хватает. — Тогда зачем ты смотрел это видео? Наверняка на порносайтах много тех, кто в твоём вкусе.

— Я искал на видео что-то подозрительное. Что-то, что выдаст настоящего организатора… Понимаешь, я уверен, что Демид этого не делал не только потому, что по одной простой причине — у него нет с собой телефона. Что так смотришь на меня? Не знала, что ли? Да ну, как так?

— В каком это смысле нет с собой телефона?

— В самом прямом. Он где сейчас? На базе. Тренируется, да? А ты в курсе, что тренер у него — тот ещё говнюк со своими принципами? Делает всё, чтобы никто не отвлекался от подготовки к игре. У него нет с собой телефона, ноута или ещё чего-то подобного. Правда не знала?

Илья искренне удивлён, а я перевариваю услышанную информацию.

— Но тогда… тогда как?

— А вот фиг его.

— Есть ещё кое-что, — выкладываю вторую часть пазла. Не вдаваясь в лишние детали я рассказываю, что сегодня видела такую же точно зажигалку у Никиты.

Илья слушает внимательно и вдруг лупит со всей дури по рулю, а я взвизгиваю, опасаясь, что машина потеряет управление, и мы вывалимся в какой-нибудь кювет.

— Ты чего? — кричу, а Илья останавливает машину недалеко от спуска, за которым виднеется большое здание. База?

Илья поворачивается ко мне и крепко берёт за руку. Глаза огромные, бешеные, а лицо каменеет от злости.

— Я всё понял, слышишь меня? Ты же тоже догадалась?

— Ты меня пугаешь, — сообщаю, а Обухов переводит взгляд на свои пальцы, крепко удерживающие меня за руку.

— Я сам себя пугаю, — сообщает доверительным шёпотом. — Но каков козёл, а? Гад. Сволочь!

Он снова заводит мотор, машина плавно съезжает вниз и останавливается у ворот.

— Он говорил, что отомстит, он орал это, когда однажды они сцепились, а я пытался его после утихомирить. Говорил, что ты всё равно его будешь, а Демида он уничтожит. Но я не поверил. Решил, что это очередной трёп, что просто со зла болтает. Ну что я за дебил?

Илья молчит, тяжело дышит, а я пытаюсь отодвинуть шарф и дышать чуть-чуть свободнее. Теперь, когда я так много поняла, тошнит. Ну зачем, зачем такое делать? Он же… он же почти уничтожил меня, он всю мою жизнь наизнанку вывернул.

— Не знаю почему, но у меня есть дикое желание тебя обнять. Можно?

Я киваю, отстёгиваю ремень безопасности, и Илья заключает меня в медвежьи объятия.

— Ничего, не волнуйся. Будет ему возмездие, будет ему кара.

— Ладно, Обухов, пусти, а то задохнусь сейчас.

Он отстраняется и треплет меня по голове, грустно улыбаясь.

— Какой ты роковухой, Яська, оказалась. Надо же…

— Господи, ты когда-нибудь молчишь?

— Не-а, даже ночью болтаю, а ещё храплю.

Вот дурачок.

— Кстати, — сообщает промежду прочим. — Посещения базы запрещены. Но не кисни, Ясень, прорвёмся.

— Как ты меня назвал? — возмущаюсь, даже стукнуть его хочу, но Илья от греха подальше выскакивает из машины первым и кому-то звонит.

— Главное, что ты очень вовремя сообщил о запрете посещения базы, — кутаюсь в шарф, прыгаю на одной ноге рядом с машиной, пытаюсь согреться.

Надо было зимний пуховик надеть, думаю про себя, а после вспоминаю, что он благополучно сгорел в пожаре.

Что за жизнь у меня насыщенная, да? Сплошные приключения, начиная с дня заселения в общагу. Несколько месяцев прошло, а ощущение, что целая жизнь, почти сломавшая меня.

— Да, тренер, ага. Приехал. Можно, да? Ой, тренер, вы самый крутой мужик. Мог бы, ориентацию сменил только ради вас!

Ну не придурок? Он даже руку на сердце себе кладёт, будто бы клянётся, а трубка отзывается громким бубнежом. Кажется, тренер совсем не рад такой перспективе.

— Ты сейчас доболтаешься, — одними губами обещаю Илье, а он отмахивается и сбрасывает вызов.

— Не переживай, Яся, тренер — мировой мужик, хоть и с дурницой.

Приходится верить на слово, тем более, что времени на размышления не остаётся — ворота щёлкают и медленно разъезжаются. Нас впускают внутрь, а я оглядываю огромную территорию уснувшего на зиму двора.

Высокий мужчина с бычьей шеей встречает нас на пороге здания, засунув в карманы брюк мощные ручищи. Он больше похож на борца или тяжелоатлета, чем на футбольного тренера.

Несмотря на холод, на нём нет верхней одежды, а рукава рубашки закатаны до локтей.

— Вот умеешь ты, Обухов, время для визитов выбирать, — тренер говорит тяжело, будто вместо слов камни ворочает. — Вот вообще не до тебя.

— Но, тренер! — дурачится Обухов. — Что я, зря в такую даль тащился, чтобы на пороге умереть?

Тренер закатывает глаза, тяжело вздыхает и будто бы только что меня замечает. Мажет по лицу рассеянным взглядом, а после смотрит уже пристальнее, изучает.

Он меня что, узнал? Неосознанно отступаю назад, за спину Обухова. Мне неловко и стыдно.

— На минутку? — он дёргает подбородком в сторону, отзывая меня.

Кошусь на Обухова, а тот руками разводит.

Тренер заводит меня в небольшую комнату, закрывает дверь и начинает без предисловий.

— Ты та девушка с видео? Не волнуйся, это не самое страшное в жизни. Я только сказать хотел, что Демид этого не делал.

Молчу, тереблю лямку рюкзака, смотрю куда угодно, только не на тренера. Стыдно.

— Ты же к нему приехала?

Киваю, а сердце клокочет, норовя из груди выскочить.

— Это хорошо, что ты приехала. Может быть, у тебя получится его угомонить. Я… сделал глупость, усомнился в Демиде. На минутку поверил, пригрозил из команды выгнать. Мне стыдно.

Мне тоже, тренер, мне тоже.

Тренер ещё что-то сказать хочет, но в коридоре какой-то шум, грохот и громкие голоса.

— Я убью тебя, сволочь, — этот голос я узнаю из миллионов похожих.

Демид!

— Да это просто шутка была, розыгрыш, — кричит кто-то в ответ и следом снова раздаётся грохот.

— Ох уж эти мальчишки, — сокрушается тренер. — Оставишь на пять минут, а они уже дерутся.

Я бегу вперёд первее тренера, оказываюсь в коридоре, а там Демид… и одна мысль в голове: «Хорошо, что его держит Обухов, хорошо, что он поехал со мной».

— Да отойди ты, девочка, — тренер мягко отпихивает меня в сторону, спешит встать между парнями, но Демид в такой ярости, что тренеру приходится туго.

Почему Демид набросился на этого парня? Кирилл его зовут, кажется. Я видела его на тренировке, шустрый такой, по полю летает, хотя Демид, конечно, играет лучше.

— Ты урод, — Демид брызжет злостью, ничего вокруг, кроме своего соперника, не замечает. А тот снова пытается рассказать о каком-то розыгрыше, пранке, а я ничего не понимаю.

— Да денег он Никите должен, — другой парень выходит из-за угла и презрительно смотрит на Кирилла. — Что, Иуда, предал за тридцать монет?

— А ну, успокоились все! Мигом! — рявкает тренер, а я громко ойкаю и подпрыгиваю на месте. Ох уж этот тренер, поджилки от его крика трясутся.

Демид замирает и наконец медленно поворачивается в мою сторону. Глаза расширяются, становятся огромными, в них радость узнавания, сожаление, тоска… так много всего.

— Ты…

— Лавр…

Обухов хмыкает, отпускает Демида, а тренер утаскивает за собой Кирилла и второго парня, схватив их за шкирки, словно маленьких котят. Илья хватает Демида за плечи и, встряхнув, замыкает взгляд на себе.

— Послушай, Лавр, послушай меня! Мы прижмём этого козла законно. Вспомни, кто мой отец, вспомни, кто твой. Если ты будешь со всеми драться, бить морды даже ради благого дела, ты попадёшь в тюрягу.

Илья прислоняется лбом ко лбу Демида и говорит тихо: «Я сразу знал, что это не ты. Сразу. Ты не предатель».

Меня переполняют эмоции, и я сбегаю. Но на этот раз не на улицу, а в ту комнату, в которой мы разговаривали с тренером. Отворачиваюсь к стене, лбом к прохладной штукатурке прислоняюсь, жду чего-то.

— Яся… — Демид подходит ко мне со спины неожиданно, кладёт руки на плечи, крепко сжимает. Подбородком в затылок упирается, держит, чтобы не сбежала никуда. — Яся… все мозги отшибло, когда видео тренер показал. Молчи, пожалуйста, не перебивай меня. Мне будто что-то в грудь воткнули, больно так стало, обидно. А когда понял, что это Никита, ещё хуже сделалось. Он…

— Прости меня, Демид, — говорю и всхлипываю.

— Дурочка, — разворачивает к себе, подбородок поддевает, заставляет в глаза смотреть. — У меня-то за что прощения просишь? Ты в чём виновата? Не смей плакать!

Нос вытираю, улыбнуться пытаюсь, но в глаза Демиду смотреть не могу и с риском окосеть отвожу взгляд.

— Я вдруг поверила, что ты научился быть подлым… я усомнилась в тебе, обиделась. Только о себе думала, а ведь ты тоже пострадал. И даже намного больше меня.

— О чём ты?

— Потому что у тебя был друг, а появилась я и всё испортила. И тренер на тебя злился, ты чуть из команды не вылетел.

— Я сам готов был уйти, — говорит, брови хмурит, а на переносице глубокая складка. — Сегодня же хотел, готов был просрать игру, бросить команду. Я готов был их предать.

— Почему?

— Потому что я снова выбрал тебя. Всегда я выбираю только тебя, Синеглазка.

Я молчу поражённая его словами. Он действительно готов был бросить любимый футбол из-за меня?

— Когда мне тренер видео это показал, у меня одна мысль была: ты осталась наедине с этим дерьмом, а я ничего не могу поделать. Чуть фляга от этого не потекла. Но ты не волнуйся, — наклоняется ниже, носом щеки моей касается, шумно дышит, — я со всем разберусь. Моя страница взломана, но через знакомых парней всё восстановлено и удалено. С сайта универа тоже всё удалили, сервак почистили. Знаешь, есть бонусы в том, чтобы быть сыном вузовского спонсора, отличником и звездой команды — это авторитет. Меня уважают, некоторые побаиваются. Не станут о тебе сплетни распускать, не рискнут.

— А преподаватели?

— Не парься, травить тебя никто не станет. Ты же тоже будущая гордость, да? Не всякий студент способен все республиканские предметки «взять» и так гореть учёбой, как ты. Они же не дураки.

— Почему вы сцепились с этим…

Демид становится мрачнее тучи и со злостью слова выталкивает:

— Потому что он пробрался в кабинет тренера и пошаманил с моим списком контактов. Его сдал Юрка, нападающий.

— Я звонила тебе…

— Ну вот потому я его и готов был грохнуть. Я даже себе никогда не позволял твой номер в чёрный список заносить, — невесело шутит, а я утыкаюсь носом в его широкую грудь.

— Что это за люди, а? Почему каждый считает, что имеет право рушить нашу с тобой жизнь? Почему опять всё повторилось?

— Везунчики мы с тобой, — слышу в его голосе усмешку, только очень горькую. — Зато мы уже не дети, должны были поумнеть. Поумнели же?

Смеюсь и плачу одновременно, выливаю из себя всю тоску, цепляюсь за порванную футболку. Демид тихонько качает меня из стороны в сторону и поёт ту самую колыбельную, которая успокаивала меня в детстве.

Я не знаю, что будет с Никитой за его поступок. Уверена, что готовил он это долго и тщательно. Когда он говорил мне, что Демид меня не простил, пытался уже тогда посеять зёрна сомнений, подготавливал почву. Пытался заставить меня усомниться в Лавре уже тогда. Только я верю ему больше, чем себе — так исторически сложилось. В его ненависть верила, а потом в любовь. Наверное, именно поэтому пришлось применить тяжёлую артиллерию, только ни один план не бывает без изъянов.

Но отдать ему должное, я повелась. Только ничего бы ему это всё равно не дало, с ним бы я не стала строить отношения даже запри он меня в подвале.

В дальнейшей суете мы узнаем важные подробности. Тренер собирает команду, разрешая мне, как пострадавшей стороне, тихонечко присутствовать в комнате. Предусмотрительно Обухов садится рядом с Демидом, отсекая того от поникшего Кирилла.

Кирилл оправдывается и рассказывает, почему пошёл на это.

— Я… — отводит взгляд, ковыряет носком кроссовок шов на плитке. И чуть ли не криком заканчивает мысль: — Я в тотализатор проиграл. Поставил на Манчестер, а они вылетели. Продулся начисто, все бабки спустил.

— И Никита тебе занял?

— Да, — уже тише. Поднимает взгляд на тренера, смотрит на него с надеждой. — Пожалуйста, не выгоняйте меня из команды. Дайте шанс.

— Один раз проиграл?

— Да он постоянно ставки делает! — кричит, подскакивая с места, тот самый парень из коридора. — Скоро мать родную продаст.

— Значит, игроман? Вычёркиваем.

— Но тренер! Не надо, тренер! Я завяжу.

Тренер мрачно смотрит на него, крутит в руках карандаш. а он в мощной ладони кажется совсем тоненьким, как ивовый прутик.

Я сижу, слушаю всё это и вздохнуть боюсь, чтобы не пропустить ни единого слова.

Нет, я передумала. Никита — не трус. Он паук, который раскидывает свои сети, вплетая туда всё больше и больше людей, опутывает, не гнушается никакими методами. Это даже восхитительно — моей маме такой зять очень бы понравился. Из них бы получилась отличная команда лжецов и лицемеров.

Разбирательство длится ещё долго, и всё это время я думаю о самых разных вещах. Вспоминаю прошлое, глядя на напряжённую спину Демида, думаю о будущем. Не знаю, каким оно будет, но я очень хочу, чтобы парень этот с невыносимо мудрыми глазами, проживший, кажется, тысячу жизней, всегда был рядом.