Несносная Херктерент - 3 [СИ]

Глава 27

Бассейны расположены террасами на разных уровнях. Из верхнего в нижний можно попасть либо по водяным горкам, либо просто спрыгивая. Перепады высот довольно значительны.

Эта часть виллы строилась для матери Херенокта. Юная императрица не боялась ни высот, ни глубин. Обожала скорость и пьянящее чувство опасности.

Строительство завершилось после её гибели. Она видела только проекты. Сама вносила изменения.

Софи с лёгкостью может узнать, какие именно, но не хочет. Пусть останется загадка. Знает, архитектор, работавший здесь впоследствии выстроил «Сказку».

С момента завершения работ на вилле прошло не так много лет. Теоретически, императрица могла быть и сейчас жива. Правда, тогда бы самой Софи никогда не существовало. Но мечты, на то и мечты. Чаще всего ― о недостижимом.

Единственный человек из недавнего прошлого, с кем хотела бы познакомиться Софи. Идеал женщины и человека, слишком рано ушедшая.

Софи нравится плыть из бассейна в бассейн, прыгая с вышек или высоких стенок. Сначала хотела скатиться с горки, помня младшая, вроде прыгать в воду нормально не умеет.

Марина доплывает, влезает на бортик и прыгает. Довольно неплохо. Софи удивлена. И когда только научиться успела?

Лениво лежат в самом нижнем бассейне с морской водой. Тут солёность повышенная, захочешь ― не утонешь. Это место Эрида облюбовала, но сейчас её тут нет.

— Красиво здесь…

— Марин, от тебя ли я это слышу?

— Никого больше тут, вроде, нет.

— Миррены говорят, так должен земной рай выглядеть. Тепло, всё в зелени, плоды сами в руки падают.

— Угу. Или на голову. Из них в этом раю бывал кто-нибудь?

— Если Сордару верить, с его помощью туда около десяти тысяч отправилось. Так что, его самого туда точно не пустят.

— Нет, его не пустят за то же самое, что и нас ― мы в их бога не верим.

— Ага. Только земным раем владеем.

— Точно! Перед Великой войной какой-то их поэт знаменитый здесь побывал, потом поэму написал. «Райские острова захвачены выходцами из ада». Война только через пару лет началась, а визы его лишили пожизненно.

— Представляешь, его у нас и сейчас издают. И даже в школе на «Иностранной литературе» изучают.

— Чего не изучать-то? Как к поэту, к нему претензий нет. Нас он любить не обязан. Некоторые его фразы успели мирренскими поговорками стать, а без их знания хорошего разведчика или диверсанта не получится. Тем более, он хотя и редкостный мудак был, с двенадцатилетней родственницей жил, но и по собственно мирренским проблемам проходился зверски. Не щадил никого. Говорят, даже известный анекдот про Тима IV он сочинил.

— Это какой?

— Проходит театральный конкурс на самое глупое лицо. Первую премию присуждают Тиму. Он отказывается принимать. «Я же даже не играл».

Этого поэта столько раз запрещали за оскорбление всего и вся. Тим, как ни странно, его ценил. Даже как-то раз сказал. «Все новые произведения присылайте не в цензурный комитет, а в мою канцелярию. Я и только я отныне буду решать, разрешать ли издание».

Софи хмыкает с интонацией Марины.

— В основном, произведения запрещали не за политику, а за аморальность. В том числе, и за воспевание красоты и любовных утех с этой самой родственницей.

— Ну и как?

— Коатликуэ ему бы точно понравилась, да и Динку бы одобрил.

Марина хрюкает от смеха.

— Хорошо, что он уже помер. Даже мирренки достойны кого-нибудь получше. От чего он загнулся? Наркота, алкоголь или половые болезни?

— От комбинации всего перечисленного. Хотя, есть версия, он ещё и вены вскрыл.

— И чего миррены так самоубийц не любят? Даже на кладбищах не хоронят.

— Его и так не похоронили. От церкви задолго до смерти отлучили. Он просто говорил, в бога верит, но к церквям не принадлежит.

— Чего ты так в изучение его творчества ударилась? Свербит в одном месте?

Софи оскорбление игнорирует. Шутит Марина так ― некоторых выташнивает, но она привыкла.

— Книжку одну недавно раздобыла. Цензура у них за пару лет до Мировой пропустила иллюстрированное полное собрание его любовной лирики, правда с условием распространения только через рассылку. Издание шикарнейшее, гравюры препохабнейшие, но крайне интересные техникой исполнения. За этим-то мне книжка и понадобилась. Некоторые девочки с картинок на самом деле на Коаэ и Динку похожи. Ну, а стихи пришли в нагрузку. Хочешь, могу дать посмотреть.

Марина хитренько с оттенком гадливости, усмехается.

— Что-то мне подсказывает, тебя там не только техника исполнения заинтересовала.

— Разумеется, не только, художника даже пытались за растление привлечь, но доказали, он никого не трогал, а только за больную фантазию даже миррены не судят. И фантазия там… Больная, но богатейшая. У меня у самой нескромных мыслей полно, но там та-а-акое…

Кой-что со временем точно попробую.

— И кто тут извращенец?

— Извращенцы они разные бывают. Да и понятия о норме сильно различные. У мирренов, к примеру тебе с мужчиной можно только снизу быть, а ты сверху ― даже не извращение, а с церковной точки зрения, вообще особо тяжкое преступление, как там оно зовётся? Вспомнила, смертный грех.

Правда, это раньше было. Сейчас нравы изменились.

Самое смешное, о том, чего женщине можно и чего нельзя с мужчиной рассуждают те, кому с женщинами вообще нельзя ― попы да монахи всякие. Приходится им, бедным, друг дружкой довольствоваться.

— Больная.

Ловко перевернувшись в воде, Софи плывёт к дальней стене бассейна. Взобравшись на борт, раскидывает руки в стороны, вытянувшись в полный рост на кончиках пальцев.

— Как же здесь хорошо! И-и-и! — вертится, мотая головой, летят брызги с волос, — Ещё немного и взлетишь! И-и-и!

— Ага, — у бортика, в воде, положив голову на руки, устраивается Марина, — Взлетай и падай. Там внизу сетки натянуты.

Софи подбежав, присев на корточки, щёлкает сестру по носу.

— Маленькая, чего же ты у меня такая приземлённая?

— Ещё скажи, сестрёнка любимая.

— Да и скажу, сестрёнка любимая. И в лобик поцелую.

Марина отстраняться не стала. Самой сейчас хорошо и светло. Весело непонятно отчего.

Софи лежит на животе почти нос к носу с сестрой. Та так вылезти и не соизволила.

— Не знаю, почему так хорошо? Целый день, наверное, тут пролежу.

— Задница обгорит, или вся перегреешься.

— Если что-то понадобится, вон тут кнопка связи.

В очередной раз слона не приметила, в прямом смысле, под носом.

— Зачем её тут сделали?

— Встань и посмотри. Отсюда такой вид. Наверное, лучший на острове. Архитектор знал. Здесь будут часто отдыхать, и всё предусмотрел. Вот только та, для кого всё это строили, так здесь никогда и не побывала.

— Если бы таких, как ты было две, я бы этого не пережила.

— А я бы не отказалась от второй тебя. Вдвойне было бы веселее.

Марина брызгается. Софи только смеётся в ответ.

— Всё хорошо. Почему так не может быть всегда?

— Как так?

— Как сейчас. Тепло, солнышко светит, тихо, просто хорошо, словно мы одни в целом мире.

— Хорошо для одних ― плохо для других. Вот тебе там на краю стоять хорошо, а мне ― страшно.

— Так ты не пробовала, просто встать, птицей себя ощутишь.

— Я змея, ползаю, в крайнем случае, плаваю, но не летаю.

— Ты не отговорки придумывай, а пробуй.

Марина неохотно выбирается из воды. Стоит, с пяток на носки покачиваясь.

— Не бойся, иди, — Софи приподнимается, — Помочь?

— Не надо, обсохнуть дай.

Софи по кнопке хлопает.

— Принесите на «Стену мечты» полотенца, лёгких закусок и чего-нибудь попить.

— «Стена мечты». Надо же.

— Она так на самом деле называется. Никогда не бывавшая в построенном дворце, хозяйка, так придумала.

— Твоя нынешняя любимица. Интересная у неё жизнь была.

— Не то слово.

Две девушки из обслуживающего персонала приносят заказанное. Марина знает их имена и должности. Как и всех, в тех местах, где жила хоть недолго. Запоминает по знаменитому высказыванию Чёрной Змеи Дины «Следует знать по именам всех, с кем идёшь в бой».

Весёлые болтушки без особых претензий и без иллюзий. Хорошо знающие, с обитателями вилл лучше не связываться. Верх ― это верх, а низ ― это низ.

Вот высоты они побаиваются, идя по самому краю бассейна. Софи машет рукой.

— Привет! Вон там поставьте.

— Да, Софи.

Хм. Материнской спеси не досталось. Как и Марина, требует, чтобы к ней обращались только по имени, безо всяких титулов.

Неторопливо поднявшись, Софи плавной походкой направляется к подносам. Для девушек, кажется, спектакль, да и для Марины тоже. Так двигаться многие учатся, ей же от природы дано. Тело словно расцветающая роза, не до конца распустившаяся, но совершенство уже заметно.

Девушки смотрят завороженно. Самая белая зависть во взгляде.

Софи с двумя бокалами возвращается к сестре. Протягивает.

— Глотни для храбрости.

Марина не торопится брать. Смотрит прищурившись. Старые подозрения времён Дворца Грёз воскресли, только нацелены на другой объект.

— Смерти моей хочешь? Думаешь, я выпью и сорвусь, хотя и медленно пьянею.

Беззлобный смех Софи просто звенит. Ничего, кроме искреннего веселья в светло-карих глазах не играет.

— Тут нет алкоголя, сестрёнка. Ни грамма. Я пьянею от ощущения опасности и игры с ней. Попробуй, может, и тебе понравится.

Марина осторожно отпивает немного через соломку. Действительно, необычное сочетание фруктов, немного мяты и больше ничего.

Подозрительность начинает играть с Младшей Херктерент уж больно злые шутки.

— Не думала, что они зовут тебя Софи.

— Разве меня меня звать как-то по другому?

— Вообще-то да, Лиза.

— Я тебя поняла. Ты же тоже велела им обращаться к тебе Марина. Мне тоже нравится слышать своё имя, а не титул или пресмыкательство вроде «высокородная сиятельная госпожа».

— Ладно, — протягивает сестре бокал, — подержи пока.

Марина делает несколько микроскопических шажков. Слегка нагибается.

Высота завораживает.

Несколько сантиметров камня между пальцами ног и краем рукотворной скалы особого доверия не внушают.

Внизу всё такое маленькое. Эти сантиметры. Их не пройти.

Вдруг, скала обвалится?

Страшно!

— Марина, — негромкий голос сестры бьёт по ушам.

От неожиданности Младшая Херктерент резко отпрыгивает назад. Поскальзывается, но всё-таки удерживает равновесие.

— Сдурела?

Софи сидит на самом краю, свесив ноги вниз, с бокалом в руке. Второй стоит рядом. Совершенно высоты не боится или сумасшедшая?

— Марин, ты чего? Испугалась? — ни следа насмешки в голосе.

Марина молчит. Ждёт, пока немного уймётся бешено колотящееся сердце.

— Испугалась? — переспрашивает Софи. Испуг в голосе, или кажется?

Подойдя к сестре, Марина садится на корточки. Взяв бокал, залпом опустошает. Действительно, ни грамма спиртного нет.

— Я боюсь большой высоты.

— Я знаю. Всегда знала.

— Ты не думала отсюда на дельтаплане спрыгнуть?

— Нет.

— Страшно?

— Нет. На Острове частные дельтапланы и планеры запрещены. Сама понимаешь, военная база, легко сесть не туда, а то и вовсе в открытое море залететь. Ищи дурака потом.

— Акулы быстрее найдут.

— В этих водах опасных очень мало. Но с этой скалы улететь в море очень легко. И знаешь, когда всё кончится, то я обязательно слетаю. Свободно парить ― тоже здорово, совсем птицей себя ощущаешь.

— И об землю ― шмяк! Даже я знаю ― планеристы часто бьются.

— Хочешь, вниз на сеть спрыгну?

— Хм. А зачем? Нет, будь я мальчишкой было бы понятно…

Стоп! — Марина резко щёлкает пальцами, — Только сейчас сообразила! Остальные-то где? Хейс ведь поплавать любит, а Эр ― в воде поваляться. Да и Динку стоит в поле зрения держать.

— Они все собирались съездить древний город посмотреть.

— И Димка с Рэдой?

— Димка решил по твоим стопам пойти.

На удивлённый взгляд ― многозначительная пауза и ответ под смех глаз.

— Попросил береговые батареи показать. При мне договаривались. Видела бы, какую он рожу скорчил, когда «молодым господином» назвали. Тоже этого слова не любит, попросил по имени звать.

— Ожидаемо. А Рэда?

— Она со всеми поедет.

— Хм. Значит, они на самом деле, не вместе?

— Тебя это волнует?

— Если честно, то нет. Право собственности на человека у нас семьсот лет как запрещено.

— Они оба переживают, общаясь друг с другом словно тебя обманывают. Рэдрия даже поплакаться ко мне приходила. Знаешь же, насколько она честная.

Марина пожимает плечами.

— Как по мне, они оба пока ― глупые дети. Никто никого не бросал, и не обманывал, ибо никто ни с кем никогда не был во всех смыслах слова. Я ― не его, а он ― не мой. Может завязывать какие угодно отношения с кем хочет.

— Ты это ему скажи. А то ходит, как по голове стукнутый.

— Как только придёт ― скажу. Может, и вправду чем-нибудь тяжёлым добавлю для вразумления. Как только ты со всеми своими ухитряешься разбираться?

— Просто надо уметь позволять ему считать, желаемое является действительностью, придерживаясь прямо противоположного мнения.

— Знаешь, я так с людьми просто не хочу.

— По-другому не бывает, мир ложью просто переполнен.

— Сказала главная из известных мне лгуний.

— Тебе я часто врала?

Марина ненадолго задумывается.

— Вроде бы никогда, но всё ещё может измениться.

— Что же ты у меня такая недоверчивая?

— В раннем детстве меня хотели свести с ума.

— Виновные были изобличены и понесли наказание.

— Кто-то хотел меня убить в доме моей матери.

— Не факт, что именно тебя, да и твоё не самое умное поведение сыграло свою роль.

— Я тебя за твое излишне умное поведение уже благодарила. Кого-нибудь за ту историю привлекли?

— Вроде бы, там дела ушли в такие сферы больших игр, куда нам нет доступа.

— Пока нет доступа.

— Марин. Ты слишком напряжена, словно невзначай касается ноги сестры. Та дёргается, как от удара током.

— Вот. Видишь. Ты страшно боишься простого человеческого прикосновения. Подружки часто ходят, взявшись за руку, обнимают, иногда целуют друг друга. Ты этого не делаешь никогда. Меня и то и боишься. К своим волосам ты даже Эр не позволяешь прикасаться.

— И что? Тело моё, волосы ― тоже. Сюсюкаться я не люблю. Для закрепления дружеских чувств телесный контакт совсем не обязателен.

— Это смотря с кем, — от напускной загадочности Софи почти противно.

— Ты поняла, о чём я.

— Всё о том же. Ты уже человеческих прикосновений, неважно чьих, боишься. Дальше только больше будет. А жизнь штука длинная. Хочешь попробовать, как приятно, когда твоего тела касаются?

— Ты о чём? — почти с испугом спрашивает Марина, прикидывая куда ещё могли свернуть и так набекрененные мозги художницы-сестрёнки, и насколько это может быть опасно. Ладно, пока выслушаем, а к кнопке Младшая Херктерент и так ближе сидит.

— Тут массажистки есть. Очень хорошие. Как новенькой себя чувствуешь. Тело своё не мешает знать, а ты сосредоточена на чём-то вовне тебя. Возраст же требует сосредоточиться на другом.

— Вот ты и сосредоточивайся, — угрюмо бурчит Марина.

— Марин, — Софи снова касается ноги сестры. С трудом удаётся не дёрнуться.

— Марин, — повторяет Старшая Херктерент, — ты же девушка, как и я. Научись хотя бы немного своё тело любить. Никто и никогда не полюбит то, чего не любишь ты сама.

— Это так важно?

— Выражаясь любимым тобой языком, речь идёт об оружии, каким ты совершенно пользоваться не умеешь. Вот я и пытаюсь научить мою маленькую сестрёнку и этим видом оружия в совершенстве владеть.

— Ладно, зови их, а пока идут, можешь мне сказать, что с тобой вообще творится? Наркотик какой новый изобрели?

Софи кладёт руку на плечо Марины.

— Хорошо мне просто, маленькая. Хочется, чтобы и другим стало лучше. В первую очередь, тем, кто мне по-настоящему дорог, сестрёнка.

— Понятно. Потребность о ком-то заботиться появилась. Что-то рано у тебя инстинкт материнский включился. Но ты уже однажды сделала для меня очень ценную вещь. Ценнее всего на свете оказаться в нужный момент и в нужном месте. Ты — сумела.

— Ладно, пойдём, ярусом выше почти столичный массажный салон есть. Оттуда и позовём.

— Ну как? — интересуется Софи. Куда уж можно счастливее быть, но она умудряется. Лежит на животе, чуть пригубив очередной бокал с причудливо украшенным напитком.

— Здорово! — честно отвечает Марина, — Не думала, что это может быть так приятно. Понятно, почему ма в подобных местах сутками торчала.

— Ей всё время надо было поддерживать и улучшать то, что у нас в этом не нуждается.

Софи, опершись на ладони, выгибается, откинув голову назад.

— Хорошо-то как!

Марина в ответ делает стойку на руках.

— Думаешь, я так не могу? — мурлыкает Софи, не меняя позы.

Резко оказавшись на ногах, Марина, смеясь колотит себя по бёдрам.

— Смотри, кошечка, хвостик с ушками вырастут.

— Мур-мур. Только у меня змеиное, а не кошачье, изящество.

Прыжком взвившись, Софи вдруг оказывается нос к носу с сестрой.

— Знаешь, мне танцевать хочется.

Марина только плечами пожимает.

— Тут музыки нет. Или есть? Или оркестр позвать можно?

Софи окидывает взглядом сестру, потом, насколько возможно, себя.

— Думаю, оркестр звать не стоит. Тут штатных музыкантов нет, отец же их нигде не держит. А со стороны звать…

— Можно и одеться к тому времени, как приедут.

— Нет, не хочется пока. Люблю ощущение такого ветерка на коже.

Подняв бокал, идёт слегка извиваясь всем телом, словно змея, слегка двигает бёдрами, стараясь ставить ноги след в след.

— Ты куда?

— За музыкой. Не видишь музыкальную машину с приёмником?

Точно, у стены стоит агрегат раза в два больше и роскошнее бывшего у Марины во «Дворце Грёз».

Даже внимания не обратила, можно было и пластинки проигрывать. Тут ещё и бобины с магнитными лентами можно проигрывать. Интересно, телевизионный приёмник тут спрятан где-нибудь?

Софи уверенно крутит ручки настройки.

— Я сюда велела переставить. Есть тут местная радиостанция. Только всякую весёлую и танцевальную музыку крутят. Причём, наша, мирренская или ещё чья ― без разницы. Даже сводки только один раз в день передают. Ага, вот!

Звучит что-то смутно знакомое. Софи, смеясь начинает двигаться, ускоряясь с каждым мгновением. Марина тоже так может. Вот только на сестрёнку глядя, вспоминаешь не, что сама змея, а про змеиную глухоту и оттоптанные медведем уши.

Резко остановившись Софи неожиданно протягивает руку. Когда она бокал поставить успела?

— Давай вместе, так веселее!

Не признаваться же, давно не танцевала, да и в прошлые разы больше дурака валяла? Как и сейчас, вот только такого простого ощущения веселья в прошлом не было. Никому ничего доказывать не надо, обманывать тоже.

Просто помнить о возрасте, и веселиться. Хотя бы на какое-то время забыть о гремящих где-то там грозах.

Сёстры кружатся в танце.

— Даже не думала, что ничего не делать так приятно.

— Только этим не надо злоупотреблять, — Софи поднимает бокал с чем-то синего цвета. Чёкается с Мариной, — а то знаю про твои проблемы с чувством меры.

— Кто бы говорил.

— А я не бездельничала. Они меня немного учили массажу. Могу на тебе показать.

— Зачем тебе это?

— Иногда может пригодиться.

— В моём исполнении такого точно никто не дождётся.

— Это ты сейчас так говоришь.

— Применяла уже на ком-нибудь свежеприобретённый талант?

— На ком, не подскажешь? Мы сюда вместе приехали. Не знаю, зачем приехала ты, а я ― отдохнуть от всех друзей мужского пола. Надоели! Устала от них! В самой себе разобраться надо, нужен ли мне кто из них. Или это я сама так самоутверждаюсь? Не разобраться, чего хочу.

— Головка хорошенькая. Сама разбирайся, чего туда напихала.

— Пока поняла ― если кого и люблю, то только мою маленькую сестрёнку. Говорила уже, ты мне врёшь меньше всех известных мне людей.

— Софи, ты точно сегодня или вчера чего-нибудь этакого не употребляла? Сама же видела, насколько это может быть опасно.

— Можно хоть сегодня про это забыть?

— Стараюсь, но ты каждые пять минут даёшь новый повод.

— Не допускаешь, мне просто надоело носить маски, всё время притворяться. Просто хочется побыть собой.

— Угу. Или подурачиться немного.

— И этого тоже, Марина. Мне куда больше тебя приходится взрослой притворяться, а так иногда хочется снова маленькой девочкой побыть.

— Хм. Я думала, в детство впадают в несколько более старшем возрасте.

— А, какая разница! — Софи со злым весельем машет рукой, — Живём один раз! Яроорт писал, из тех, кто был в старших классах, когда он поступал, несколько человек уже погибли или тяжело искалечены.

— Наверняка, все по происхождению как Хейс, а не как Ярик?

— Нет. Самые разные. И из Великих Домов, и со скотного двора. Всех война уровняла.

— Сам-то Ярик как? — Марина хитро щурится, — В гости на лето не звал?

— Куда и когда? Отпуска в военных учебных заведениях всех рангов до конца войны отменены. Программу ужали. Его официальный выпуск ― шестого двенадцатого.

— Пожениться седьмого не предлагал? Как раз полностью совершеннолетней станешь.

— Марина, ты не забыла? Между Великими Домами действуют старые законы. По ним я уже взрослая, да и ты тоже. Так что, если чего захочешь ― можешь себе позволить.

— Нет, ничего такого я пока не хочу, но я не верю, что тебя никто не приглашал.

— Приглашали, разумеется, но я же не ты. Круг общения куда шире.

— Это уж точно, — недовольно бурчит Марина. Сестра констатирует факт. Все сверстники, с кем общается, сейчас на Острове.

— Звали, кто из вежливости, кто с определёнными намерениями. «Канцелярия» послала отказы всем, кроме отца Яроорта.

— Понятно, ему ты ход навстречу сделала.

— Он единственный, чьи мотивы мне понятны.

— Просто хотел поближе познакомиться с потенциальной родственницей, — откровенно дурачится Марина.

Софи прыскает от смеха.

— Они нам вообще-то и так родственники. Еггты и их Дома восемь раз заключали брачные союзы. Во всех случаях рождались здоровые дети.

— По Динке особенно видно, что мы родня.

— И не говори!

— Странно, тебе с материка ни одного письма не было.

— И не будет. Сказала же, отдохнуть от всех хочу. Никто не знает, где я собираюсь лето проводить. Пусть школу и Загородный письмами заваливают. Осенью отвечу, если настроение будет.

— И Ярику не сказала?

— И ему, но там, думаю сёстры уже донесли, а он сам решил поиграть.

— Угу. Уже весь Остров, наверное, знает, кто тут гостит. На материке, думаю, уже все твои нынешние и бывшие обсуждают, как и с кем ты тут развлекаешься.

— Марина, — такая знакомая по школе интонация.

— Чего? — на всякий случай отодвигается подальше, тяжелого в поле зрения ничего нет.

— Насчёт писем и всего остального, — многозначительная пауза.

— Так что надо?

Софи смеётся.

— Завидуй молча, вот чего.

— Был бы повод стоящий…

— Какая же ты, в сущности, маленькая…

— Чему завидовать? — злится Марина, — У меня статус даже выше твоего. Младшие братья твоих нынешних друзей, хотя бы из врождённой подлости скоро начнут увиваться за мной. Всё повторяется.

— Но сейчас ― это сейчас, а завтра будет завтра. И мне пока достаточно только твоего общества. Гарде! — разбежавшись, Софи прыгает в бассейн.

Марина спокойно подходит и садится, свесив ноги в воду.

— Теперь мне кажется, ты просто перегрелась.

— Давай сюда! Водичка ― прелесть.

— Мне, знаешь ли, надоело за прирождённой торпедой гоняться. Да и ноги у меня банально короче.

— Вполне нормальной у тебя длины, можешь мне поверить. К тому же ― ты ещё вытянешься.

— Я даже тебя по росту не догоню никогда.

— Ну, а мне Хейс не перегнать, или Кэрдин с Пантерой, но я же не переживаю.

— Любой другой не поверила бы, будто она о внешности не волнуется. Но тебе верю.

Софи встаёт вертикально в воде.

— Спасибо, Марина, умеешь ты сделать человеку приятное.

— Ты хвалишь или издеваешься?

— Будущему политику следует научиться различать такие тонкости.

— Кто-то говорил, не будем сегодня о серьёзном.

— Да я не против, само как-то всё получается.

— Ещё что-нибудь хорошее про меня скажешь? А то ты столько за сегодня недостатков своей внешности выискала, сколько я сама не знала.

Софи ненадолго задумывается.

— О главном-то знаешь, наверное. Ты очень сильная, и как следствие ― развитие мускулатуры. Для девушки оно у тебя вскоре окажется на грани, за которой уродство.

— Спасибо, умеешь ты поддерживать!

Софи делает вид, будто раскланивается.

— Сама просила. Я ведь ни слова неправды не сказала.

И ведь не поспоришь. Лом ― не лом, как Сордар, а вот гвоздь недавно завязать узлом получилось. В детстве была бы счастлива страшно. Сейчас о этом умении предпочитает помалкивать. Софи, может, и вообще не знает, если Рэда не разболтала. Она только чуть погнуть способна оказалась.

Умение, ставшее вдруг помехой чему-то важному. Хорт всегда силе Марины завидовала, глупенькая. К тому же, прекрасно знает ― Херктерент бьёт сильнее всех, с кем ей драться приходилось.

— Не политика дело, демонстрировать тело.

Софи поднимает руку в знак одобрения.

— Ну да, тут тоже не поспоришь. У тебя классическая Еггтовская внешность. Хоть сейчас Дину II с тебя пиши.

— Она любимый тобой лёгкий жанр не одобряла.

— Но и не запрещала.

— Знаешь, я не люблю, когда людей классической эпохи изображают непохожими на людей.

— Это ты про кого говоришь? Я анатомию отлично знаю.

— Ага. На пособие по ней годишься. Хоть сейчас на занятие по вскрытию. У тебя ведь и внутри всё настолько же идеально, как и снаружи.

— Зато, ты свои внутренности несколько раз чуть не испортила.

— Не будем о грустном. Тем более, среди твоих красок хватает ядовитых, да и авиационный бензин прекрасно горит.

Софи стремительно плывёт к другому берегу. И там тоже есть кнопки вызова. Что там говорила, Марине не слышно, да и неохота прислушиваться.

Интересно, что ещё сестрёнка задумала. Обстановка совсем не располагает мозги напрягать.

— Марина.

Так. Чего там принесли? Ну, точно, мозги набекрень. Про бензин скажешь ― закурить решит. Причём, ни абы что, а самые роскошные из имеющихся сигар.

— Угощайся, — кивает на стоящий на столике ящик полированного красного дерева с золотыми накладками.

Марина идёт вразвалочку.

— Вообще-то, это всё такое же моё, как и твоё.

— А ты не знала, где это взять?

Ловко отхватив кончик сигары гильотиной, Младшая Херктерент закуривает от настольной зажигалки.

— Догадываюсь, где ты это распробовать успела.

— К Херенокту обращайся. Он и с тобой туда с радостью прогуляется.

— Обойдётся. Я сама туда точно никогда не пойду. Хотя позовут официально скоро. Впрочем, вру ― пару раз схожу ― несчастные случаи должны произойти.

— С кем?

— Сама знаешь. Я, хотя и современный человек, достаточно злопамятна.

— Человек ― это вообще, скотина, и при первой возможности, эта самая скотина, рыча, лезет из него наружу.

— Ну, вот! Сама всё прекрасно и объяснила. Задумавший мерзость ― пусть не удивляется, получив мерзость в ответ.

— Не опускайся до найма насильников, как хотели по отношению ко мне поступить. Скатишься до такого ― ты мне не сестра. Я не шучу.

— Верю. Не опущусь, ибо за ту историю и без меня неплохо отомстили.

— Дурацкие в таком случае у тебя шуточки.

Софи только смеётся в ответ.

— Давай, всех сюда позовём! Пусть не только нам хорошо будет.

— Дашь Эриде вволю на себя полюбоваться? — хмыкает Марина.

— А хотя бы! — от горделивой осанки Софи старинные статуи удавились бы, если умели.

Остаётся только обрызгать её.

Софи всем позвонила, видимо о чём-то предупредила. Эор и Динка пришли только в наброшенных полотенцах. Рэда и Коаэ полотенцами бёдра замотали. Наряд Хейс из одних очков состоит. Только на Эр распахнутый халатик из прозрачной материи, почти сразу же и сброшенный.

— Ну, просто мечта озабоченного живописца, — хмыкает Марина.

— Ой, а я фотоаппарат не взяла! — дергается Эрида.

Неожиданно ловко перехвачена Хейс и Эорен. Непонимающе переводит взгляд с одной на другую.

— Обойдёшься сегодня! — отвечает за них Софи.

Динка, словно позабыв зачем пришла, толкает в воду Коаэ и тут же бросается за ней. Марина успевает заметить секундный испуг во взгляде Эорен. Ох уж этот комплекс старшей! К хорошему, или плохому, но от этого внимания Динка в ближайшее время будет избавлена.

— Дети, — небрежно замечает Софи.

— Как быштро пришодит штарошть, — согнувшись шамкает Марина.

— Вы так и не переменились! — довольно улыбается Хейс.

— И вряд ли изменимся!

— Ты-то уж точно, — пожимает плечами Софи, — уже со всех сторон видно, полная Еггта.

Марина, дурачась, пытается рассмотреть себя сзади.

Эрида прыскает в кулачок, хотя уже слёзы от смеха текут.

— Ты смотри, не вздумай нас такими написать! — грозит ей пальцем Марина.

— Я подумаю! — выдаёт разноглазая, прячась за спину Хейс.

— Поколочу! — грозится Марина.

— «Духа лесного ручья» вспомни! — высовывается Эр.

— Это ещё что такое? — недоумевает Хейс, выставлявшиеся работы Софи она знает неплохо.

— Могу показать репродукцию, — усмехается Софи, — извини, оригинал у меня в Загородном. И до Победы выставлен не будет.

Марина показывает сестре кулак.

— Или до твоей смерти, если она раньше Победы будет, этого никто не увидит.

— Ну, или так, — равнодушно Софи соглашается, — все умрём когда-нибудь. Молодой и в бою погибнуть— не самый худший вариант.

— Может, хватит о смерти? — тон Эр всё чаще и чаще напоминает отцовский. Для Хейс непривычно, — Здесь только о том, как жизнь прекрасна стоит думать.

— Действительно, хватит, — сама себя одёргивает Марина, что она, что разноглазая какое-то время уже бывали мертвы.

— Вот и чудненько! — совсем прежняя Эр из-за спины появляется. Вот только у Младшей Херктерент всё чаще и чаще приходит на ум ассоциация, у куколки насекомого лопнула спинка, и наружу лезет совсем не то, что было раньше. Почему-то окружающие ничего не замечают. Просто, многие не знают, что с Эридой происходило в начале учебного года? Или какая-то другая причина?

— Рэда, а ты чего молчишь всё время? — как-то уж слишком напоказ оживляется разноглазая.

— А чего говорить-то? В этот раз я как-то ухитрилась не обгореть, хотя солнышко тут жаркое.

— Кажется, я поняла, что значит «дежурная фраза».

Хорт отвечает пришедшим из другого мира жестом с поднятыми разведёнными средним и указательным пальцами, означающим «победа».

Марина, на всякий случай, отмечает, ножен на Рэдрии нигде нет. Кидаться ножами, впрочем, не в кого. Но не надо забывать, став менее раздражительной и резкой, старая противница Марины осталась сама-собой.

Эорен, словно только заметив, направляется к столику, берёт бокал, где что-то прозрачное сверху, голубое снизу и кубики льда.

Прикладывается к трубочке.

— Смотри, «Глубина» очень крепкая, — замечает Софи.

Неожиданно второй бокал оказывается в руках у Хейс. На недоуменные взгляды и не заданный вопрос тут же следует ответ.

— Могу же я воспользоваться преимуществами своего возраста?

Цапнув третий бокал и презирая извращения в виде трубочек, Марина залпом отпивает половину.

— Тенёк тут близко, вслух рассуждает Софи, — телефон ещё ближе… Думаю, в случае чего, тебя откачать успеют.

Энергичный непристойный жест в ответ.

Держась за горло, Марина спрашивает.

— Хейс, а ты теперь решила, как это быть плохой девочкой?

С усмешкой продемонстрирован бокал, где содержимого куда больше, чем в Маринином.

— Сначала хотелось бы услышать твоё определение, — отпивает через трубочку, — этой самой хорошей девочки. Расхождение в терминах, знаешь ли, довольно опасная вещь. Требует серьёзного согласования.

— А ещё говорила, будто я зануда.

— Марина, только не говори мне, будто развлекаться не умеешь. Сама знаешь, как называется самая большая деревня в нашей стране.

— Это в смысле все всё про всех знают?

Хейс поднимает бокал.

Марина отвечает сжатым кулаком.

— Вы сейчас подерётесь или потом? — от края бассейна доносится голос Динки.

— Мы вообще драться не будем, — поворачивается к ней Хейс.

— Жа-алко! — протягивает девочка, — Всегда хотела посмотреть, за что тебя Страх-И-Ужас называют.

— Совсем не за умение драться.

— Но ты ведь сильная, я же вижу.

— По-моему, — упирает руки в бока Софи, — ты над сестрой посмеяться решила.

Сейчас особенно заметно, насколько Эорен не смотрится на фоне сверстниц. Рядом стоит красавица Хейс. Впрочем, рядом с ней кто угодно будет смотреться так себе.

Эор переживает из-за недостатков внешности. Кто напомнил в очередной раз? Конечно, главный провокатор Софи. И всё из самых лучших побуждений.

— И ни над кем я не смеюсь, — пыхтит Динка.

— Меня этим не заденешь, — Эор откидывается на шезлонге, — столько всякого в свой адрес наслушалась, что Дина так… Пёрышком щекочет.

— Плохо от выпитого не будет?

— Сама же сказала, тень тут рядом. Последнее лето одного этапа жизни. Или первое в другом. Год назад даже представить не могла, что всё когда-то вот так будет.

— Нечего в прошлом копаться! Впереди ещё столько всего!

— Предпочитаю не заглядывать никуда, дальше сегодняшнего дня. Устала чего-то ждать. Сейчас хорошо, а что потом будет — там и глянем.

— Скучная ты! — сообщает Динка — Ой! Не щекотись!

Коаэ из под воды оттаскивает её от берега. Девочка-Змея словно вновь решила вспомнить, сколько ей лет. Пожалуй, даже несколько меньше, чем по пергаменам.

Плещутся, брызги, визги.

— Детишки, — хмыкает Рэдрия, хотя одного возраста с Коаэ.

— Старость — не радость? Правда, Хорт? — скалится Марина.

— Я ещё в твой костёр дров покидаю! — беззлобно огрызается Рэдрия.

— Закройте эту тему, наконец! — пытающаяся быть грозной упершая в бока руки Эр выглядит просто забавно.

— Яволь! — дразнится Марина.

— Я вообще-то, знаю немецкий, — не остаётся в долгу разноглазая, ответив на этом языке.

— Может, не будем… Языками мериться? — щурится Софи.

— Предлагаешь чем другим помериться? — Марина выразительно показывает глазами на Рэду.

Та зачем-то закрывается рукой.

— Нет, никто ничем мериться сегодня не будет! — машет руками Эрида.

Софи присаживается у ног Эорен. Сгибается от смеха.

— Ну, не могу! Полный дом умалишённых.

Марина вертит головой по сторонам, что-то высматривая.

— Ты что ищешь?

— Да вот, понять пытаюсь, где ты веселящего газа надышаться успела? Вот, пытаюсь понять, где тут установки.

— Представляешь, я на аэродроме тоже сегодня не была.

Марина только глаза в ответ закатывает.

Поглядывает по сторонам. Без макияжа, украшений и одежды всё совсем не радостно для Младшей Херктерент становится. Слабоватое утешение — с первого места по привлекательности Сонька, безусловно, съезжает.

Там прочно обосновывается Хейс. Совершенные формы плюс отменный рост. Просто убойное сочетание, даже если про всё остальное не знать. Красота неописуемая да ещё отменное здоровье. Её и без шуток да пошлых намёков принцессой звать можно. Хорошо, хоть своим главным оружием пользуется куда реже, чем могла бы.

Хе. Настоящей принцессе даже второго места не видать. Ибо там, хотя и не слишком высокая, но весьма и весьма фигуристая Рэда. Со своей грудью уже плавно приблизилась к статусу школьной знаменитости. Причём, сама ничего не делала, даже скрывала как могла. Но выросла радость слишком для многих глаз. Насчёт рук Марина не уверена, как-никак, расшвыривающая ножи Рэдрия тоже весьма и весьма запоминающееся зрелище.

Вот только потом — Сонька. Она почти всё время на каблуках, и её настоящий рост не все помнят. Тут каблуков нет, и видно чуть-чуть повыше ей бы быть совсем не помешало. Да и до Рэдрии в районе груди ещё расти и расти, хотя младшая как раз Хорт.

Эрида даже чуть выше ростом, Сонька превосходит главным образом, общим здоровьем, фигурки-то у них двоих почти одинаковые. В прошлом именно болезненная Эрида как раз считалась бы привлекательнее Софи. Лёгкий налёт болезни придавала нежности и очарования образу.

Но мы не воздушными созданиями из книг восторгаемся. Время тоже на месте не стоит, так что энергичные поджарые хищницы у дев воздуха откровенно выигрывают соревнование за умы и сердца.

Только потом Марина ставит себя. Всё вроде при ней, но кроме части тела, служащей для поиска приключений и содержащей неизвлекаемое шило, ничего особо выдающегося в её внешности нет. Цвет глаз необычный, этого не отнять, но та же Софи говорила, сильно не все помнят, какого у неё глаза цвета, хотя всматривались старательно. Хотя, в школе многие успели выучить про зелёноглазость Марины. Только вот не все знают, глаза зелёные на самом деле, это не мирренское оскорбление. Почему-то таких женщин наши заклятые боялись до такой степени, что давным-давно перебили всех. Только ругательство осталось. Ещё они рыжих не любят, но это не к Марине.

Про Эорен и говорить нечего, прозвище из прежней школы недалеко от истины. Выезжать ей исключительно на статусе.

Про Динку и Коатликуэ толком ничего и не скажешь ещё. Фигуры, считай, детские. Только у Змеедевочки что-то появляется уже в нужных местах. Да и характер возрасту не соответствует. Но сейчас о другом речь.

Самой себе врать сложновато. С внешностью не очень. Для кого-то трагедия мирового масштаба. Повод себя мучить диетами, а то и операциями, благо медицина уже много чего может за ваши деньги.

В школе ещё живое издевательство в виде Софи имеется. Сколько народу над собой издевалось, пытаясь с сестрёнкой фигурой сравниться. Ещё и сама Марина руку приложила влёт придумывая множество диет, когда о сестре расспрашивать начинали. Врала и про операции про удаление рёбер, откачку жира и даже пересадку кожи.

Некоторые даже что-то пытались применять на себе. Другим родня не дала денег на операции.

Это насчёт себя Марина решила, ей уже ничего не поможет. При наличии такой сестрёнки, как Софи даже Пантера может помочь с огромным трудом. Да и то, Софи тоже с Младшей Ягр дружит.

У кого другого при подобном смотре настроение способно рухнуть до нулевой отметки. Но мало внимания внешности уделять иногда оказывается полезно. Всё равно с недостижимым идеалом не сравнишься.

Тут-то в оценке фигур зависти минимум, но не то, чтобы её совсем не было. Кажется, только Эрида всем довольна, но у неё последнее время постоянно подобное состояние. Откровенно любуется подругами. Кажется, даже глаза влажно блестят. Запомнить старается.

Хейс возлежит, словно персонаж старинной картины. Идеально всё, захочешь — придраться не получится.

— В такие моменты особенно остро ощущаешь — не зря я в своё время из дому сбежала. Осталась — имелся бы мелкий, может и не один, да муж на фронте. Никакой тебе императорской резиденции да принцесс в качестве собеседниц.

Даже Софи от смеха прыскает.

— Такие побеги не всегда хорошо заканчиваются.

— Но мне-то повезло! Самое нелогичное событие в моей жизни.

— Жизнь часто нашей воле не подчиняется.

— Это так. Но не будем о грустном.

— Грусть у нас у всех общая.

— Только не надо о ней!

— Даже отсюда корабли видны.

— Марина, ты даже на солнце одни пятна видишь.

— А ты всё время через розовые очки смотришь!

— У меня такие есть, но я их почти не ношу.

И не поймёшь, серьёзна Эрида или нет. Хотя и самой Марине серьёзной быть совсем не хочется. У разноглазой интерес к жизни полностью восстановился, вряд ли она крейсер забыла, Херктерент с детства знает, по-настоящему дочь соправителя ничего не забывает.

Но связанное со смертью больше не занимает её.

Даже непонятно, кем она больше любуется. Динка и Коаэ слишком уж в воде расшалились.

Эр в их сторону смотрит, даже шею вытягивает. Потом откровенно лежащую Хейс разглядывает.

На Софи с Мариной уже насмотреться успела, а у Эор смотреть не на что. Рэда в прошлом за подобные взгляды могла бы и в глаз заехать.

Впрочем, у Эр немало есть и рисунков с Динкиной сестрой. Правда, лица почти нигде нет. Вот сзади в полный рост — полно. В отношении Эор у разноглазой любимый ракурс. Тем более, лицо по подвижности примерно, как у статуи.

Скоро опять приставать начнёт, чтобы ей позировали. Ещё никому отбиться не удалось. Сколько же рисунков она отсюда привезёт? Плюс, ещё огромное количество плёнок. Впечатлений Эрида и так уже набралась больше всех, можно не сомневаться. Хотя Марина по возвращении обязательно соправителю намекнёт, о содержимом одной хорошенькой головки следует позаботиться, больно уж много там неправильных мыслей стало бродить.

Проблема только в том, что единственный врач, кому соправитель верил всегда и во всём, давно умерла. Остальным он доверяет крайне выборочно. Его мнение о врачах некоторых специальностей, как раз тех, кто может потребоваться в данном случае, не пропустит никакая цензура.

— Хейс, попросить тебя можно? — судя по тону, разноглазой совсем что-то эдакое в голову взбрело. Причём, эдакое настолько, робеет и стесняется, когда спрашивает.

Та только приподнимает очки. Кроме них, здесь никого нет, так что совсем уж сильно фантазия не разгуляется.

— Я… Потанцевать с тобой хочу. По-настоящему, как на балу.

Очки вовсе сняты. Эрида себе верна, но ни о чём таком она не просит. На прошлых праздниках некоторые девушки танцевали друг с другом. Только танцевали, в хитросплетениях внутришкольных отношений Хейс разбиралась немногим хуже Софи.

— Костюмы у нас несколько неподходящие. Да и музыки нет.

— Есть здесь музыка. Пойдём, покажу, где включать.

— Ну, ты и вредина, Сонька! — озвучивает не только своё мнение Марина.

— А, показывай! — смеётся Хейс.

— Танцовщиц бы наняла. Тут есть такие, что хоть в каком виде танцуют и не только.

— Они везде вообще-то есть. В столице как бы не больше, чем здесь, — проявляет неожиданную осведомлённость Эр, — я именно с тобой, Хейс, потанцевать хочу.

Марина и Рэда переглядываются, Эорен делает вид, её тут вообще нет.

— Больная! — бросает Эриде вдогонку.

Никакой реакции.

Софи ведёт пальцем по списку.

— Что поставить? Или по радио что поищем?

— Ту, с которой танцы на Новогоднем начинаются. Всё время забываю, как она называется.

Марина смотрит угрюмо. Хватила уже половину второй «Глубины». Опять всё как-то неправильно, и ничего не сделать. Сама здесь затем, чтобы подурачиться. Некоторых излишне заносит. У других и так мозги с рождения набекрень, да ещё наложились на слишком бурные возрастные изменения.

Это для Хейс происходящее — странноватая игра. Насчёт Эриды никакой уверенности нет.

Хотя, Хейс должна бы разбираться в происходящем. Может, и разбирается. К собственной выгоде. Сказывается привычка сперва думать о всех плохо, и только потом выяснять истинные мотивы.

Вместо знакомой мелодии раздаётся другая. Известнейший местный танец, отличающийся огненной страстностью. Одно время считался неприличным. Даже пытались запретить. Танец порождён бушующим блеском первого десятилетия после Великой войны. Смерти уступили место яркой и безумной, блещущей всеми красками, жизни.

— Ой! Я кажется что-то не то включила! — угу, Сонька с самого раннего возраста мастерски врёт с честнейшими глазами. Вредина, что с неё взять.

Вот только осуждать кого не очень-то и получится. Марина танец знает, более того танцевала его весьма запоминающе. Честно признать, как партнёр лётчик был хорош! Сказывался больший опыт. Наложившийся на неуёмную энергию Марины. И как тогда, так и в этот раз делается что-то совсем неверное. Только в прошлый раз Херктерент была участником и инициатором, а сейчас зрителем. Остаётся только смотреть.

Танец и так для излишне смелых. У мирренов официально был запрещён, но в то жизнелюбивое время на запреты плевали даже самые законопослушные. Запрет крайне недолго продержался. Рассуждения о непристойности остались. А уж то, что сейчас происходит. Зрелище сильно не для любых глаз.

Хейс из тех, кто ничего не умеют делать плохо.

Марина смотрит. Странное зрелище. Две девушки только в браслетах танцующие друг с другом. Рослая Хейс, особенно на фоне хрупкой Эриды, играет роль партнёра. Ведёт, как и полагается в этом танце. Движения наполнены излишней страстью.

Марина вспоминает сама себя. Вытворяла почти тоже самое. Только вот с партнёром другого пола и в одежде. Но со стороны смотрелось… Тогда можно было только просчитывать, как именно. Она и просчитала.

Здесь смотрится намного более завораживающе. Сейчас день, нет полумрака и колеблющегося освещения. Но всё равно. Нагие потрясающе гибкие тела. Какое-то непонятное чувство овладевает. Тогда было по-другому. Но она участвовала, не смотрела. Совершенно другие, но всё равно, сильнейшие ощущения, пробуждающие изначальные инстинкты. Сложно оторваться от зрелища, сложно контролировать себя.

Захватило уже всех. Оторваться не может никто. Динка вытянулась, словно стремясь прикоснуться к чему-то завораживающему, запретному и сладко-притягательному.

Коатликуэ невозмутима, только взгляд и положение руки говорит о многом. Эорен отбросила всякое стеснение. Полулежит, раскинув ноги словно морская звезда.

Хорт накинула на бёдра полотенце, смотрит не отрываясь.

Только Софи на ногах держится, всего лишь пожирая танцующих глазами.

Эрида ниже, слабее. Хейс с лёгкостью может демонстрировать превосходство, но почти не делает этого. Страстная, чувственная игра идёт на равных. Между ними нет ничего, только язык тел.

Марину после такого танца со змеёй сравнивали, Эрида значительно более гибкая. Может обвиться, или ногу закинуть так, как Херктерент и не додуматься. Хейс вертит её вокруг себя. Один раз даже над головой на вытянутых руках поднимает.

Рэдрия просто стонет, но остальным дела нет. У Софи и то ноги подгибаются, прислоняется к колонне тяжело дыша.

Музыка смолкает, Хейс и Эрида на несколько секунд застывают в прощальном салюте.

Спустя секунды из разноглазой словно воздух выпускают. Устало наклоняет голову, положив руку на плечо Хейс.

— Уф-ф-ф! Здорово было… Не знала, так хорошо будет, — рёбра ходуном ходят, капельки пота поблёскивают.

Хейс держится намного лучше, но видно, утомилась и она.

— Эр, с тобой всё в порядке? — глаза полуприкрыты, плеча так и не отпустила, всё ещё тяжело дышит.

— Что? А нет… Хорошо всё… Отдышаться только надо…

— Смотри, может тебе полежать лучше?

Резко выпрямляется. Дыхание ещё не совсем контролирует, но осанка снова тот случай, когда Софи от зависти удавиться готова.

— Точно всё в порядке? — теперь уже Хейс дочку соправителя пристально рассматривает. Будто прикосновений и стука сердца совсем рядом недавно было недостаточно. Какими-либо упражнениями Эр занималась исключительно для своего удовольствия, по сегодняшний день оставаясь освобождённой от всех школьных занятий. Хейс же в прошлом имела только «отлично» как и по всему остальному.

— Ладно! Я тогда сполоснусь. Остужу голову и другие части тела, — выразительно смотрит почему-то именно на Рэдрию, хотя та была от них дальше всех.

Хейс прыгает в воду несколько раз перевернувшись в воздухе.

Выныривает с воплем.

— И-я-я-я!!!

Марина только моргает удивлённо. Не знала о наличии ещё и таких талантов. Впрочем, в тот год Херктерент больше всего интересовало, что может она, а не кто-то другой.

Хорт в воду спускается подозрительно медленно. Даже Эрида её опережает.

Динка и Коаэ о чём-то шепчутся, поглядывая то на Эр, то на Хейс.

Эорен идёт пошатываясь Софи осторожно придерживает её за руку.

— Звёздочка, лучше тоже посиди пока на берегу немного.

Та не вполне осознано, кивает. Слишком уж взгляд затуманенный.

На краю бассейна только Софи и Марина сидят. Все остальные довольно далеко плавают. Эрида просто лежит, свесив ноги в воду. Выражения лица не видно, но Марина не сомневается, сейчас на губах чуть глуповатая улыбка и обращённый в бесконечность, взгляд.

— Что это мы совсем недавно видели? — Софи выразительно показывает взглядом. Хейс, совсем, как маленькая брызжется в Эорен.

Марина демонстративно, даже рот прикрывая рукой, зевает.

— По-моему, это называется просто вариант полового акта без полного проникновения.

— Грубиянка! По мне так это было почти изнасилование.

— Кого кем?

— Совместное.

— По-моему, хотя это и не совсем правильно, но когда обе стороны явно получили удовольствие, это каким-то другим словом называется.

— Эти слова звучат как «Марина, ты зануда!»

— Ага! Ещё какая. Тебе, вроде, «Основы права» давали уже, а одной из важнейших вещей ты так и не запомнила.

— Это какой же?

— А такой. Никого из нас в принципе нельзя обвинить в изнасиловании. По такой статье мы можем быть только пострадавшими или свидетелями. А обвиняемый всегда мужского пола.

— Что же тогда мы недавно видели?

— То, что происходит добровольно между лицами одного пола, вообще не рассматривается. Недобровольное — совсем другие статьи. Но где ты их тут видела?

Хейс, перевернувшись на спину, плывёт к ним.

— Я так думаю, накопились некоторые вопросы?

— Аж целая куча! — отвечают сёстры одновременно.

— Готова на все ответить, чтобы не порождать ещё большего непонимания.

— Так и начинай с самого начала.

— Так вы и так прекрасно знаете, насколько Эр в творчестве и вообще сдвинулась на определённых вопросах.

Переглянувшись, сёстры кивают.

— Я вот не понимаю, в школе красивые парни кончились? Неужели никто на себя не смог её внимание обратить, и она на девушек переключилась?

— Процент красавчиков каким был, таким и остался, но искать кого-то со столь же причудливыми мозгами, как у неё — замучаешься на самом деле.

— Хорошо хоть не влюбилась ещё ни в кого, но интерес к своему и особенно, чужому телу уже превосходит свойственные данному возрасту.

— Во завернула! — усмехается Марина, — Прямо как сама я!

— Тут смешного мало, — Софи совершенно серьёзна, — Марина, а вот скажи. К тебе её интерес не начал переходить, скажем так, разумные пределы.

— Софи, ты совсем? — Марина выразительно стучит по лбу, — Мы уже обе ей почти, как сёстры, чтобы до такого додуматься совсем уже двинутой надо быть.

— Или Эридой, — пожимает плечами Софи, — ты не забывай, она помешана на Великой эпохе, а тогда не то что при дворе, даже среди Еггтов хватало довольно странных взаимоотношений. Она любит многое из прошлого на себя примерять. Про кровосмешение с той поры преизрядно историй осталось. Хотя, то что является этим по законам одного времени и одной страны может быть вполне законным в другом времени и стране другой.

— Что-то совсем уж ситуация в родных стенах нездоровой стала.

Софи хитро щурится.

— Не допускаешь возможности, твои познания в некоторых вопросах уступали познаниям сверстниц, потому и не замечала определённых вещей по причине неизвестности?

— Вполне возможно. Особой общительностью не страдала.

— По ситуации с «Пантерой» особенно заметно было, — хмыкает Софи, — впрочем, ты в определённых делах оказалась куда осведомлённее, чем я думала. Степень твоих успехов в танцевальном искусстве серьёзно недооценивала.

— Сами говорить любите, насколько вредно думать за других. Разве обо мне можно сказать, будто танцевать не умею? Выпускной вспомни.

— Это да! Яроорт потом по шее получил, ибо признался, чуть не попытался предложить тебе сбежать с ним. Не решился исключительно из чувства долга перед ЕИВ.

Марина хрюкает от смеха. Занятная история, если только Сонька не прямо сейчас её придумала.

— Некоторые посмелее принца были. Прямо предлагали кто сбежать, а кто и замуж выйти. Все пропадали, стоило сказать: «Я на всё согласна, но сходим сначала составить брачный договор».

Сёстры посмеиваются «любовь без брачного договора» — поговорка, известная любой девочке лет с пяти, означающая несерьёзность намерений и скоротечность чувств.

— Ну, а в столице, — улыбка Хейс становится недоброй, — кому, как ни кронпринцессе во всяких необычных танцах разбираться. Ну там у шеста да вокруг него, или ещё каких.

— Как Эрида узнала, что неплохо танцуешь именно этот танец?

— Университетские балы одни из немногих, что ещё проводятся. Фотографии публикуются. Там Эр меня и увидела. Мне, если честно, понравилось на злые глаза девиц смотреть. Не могут, как я, вот и сходят с ума. Думали оскорбить называя кронпринцессой, а выходит похвала. Прозвищу надо соответствовать.

Вот Эр с самого начала и стала ко мне липнуть с разными просьбами. Начиная от обычного попозировать в её любимом виде… Я, кстати, впервые в жизни увидела, как моё тело смотрится на цветном фотоснимке. Это очень высокий уровень Эриды, как фотографа.

— Знаю. У самой такие снимки найдутся.

— Часто о танцах разговоры заводила, движения разные просила показать. Поняла, что может дальше последовать.

Иногда проще один раз сделать, что ей хочется — и она отстанет, чем придумывать десятки способов противодействия бесконечным попыткам этого же от тебя добиться, при условии требуемое не слишком расходится с моими взглядами на жизнь. Сами знаете, отсутствием изобретательности она не страдает. С привлекательностью у нас обеих полный порядок.

— Уже у нас? — настораживается Софи.

— Просто фигура речи. Может, у меня какой-то сдвиг, но мне вообще никто не интересен.

— Пробовать можно со всеми, значит?

— С теми, кто хоть немного нравится и сам не против? Почему бы и нет!

— Широта столичных взглядов! — ворчит Софи.

— Куда шире моих собственных, можешь поверить.

— Хочешь сказать, и со мной бы могла так станцевать? — не поймёшь, какого ответа Софи хочет на самом деле.

— Конечно! Что ты, что я — молоды и безумны мы один раз.

Протягивает руку.

— Давай!

— Воздержусь пока. Что делать будешь, если Эр будет настаивать на дальнейшем развитии сегодняшнего?

— Если просто захочет повторить — я не откажусь.

— Ты сама понимаешь, о чём я.

— Вот если заговорит, тогда и буду думать. Но, насколько я в людях разбираюсь, ей сегодняшнего ещё надолго хватит. Всяких предложений интересных вовсе не мне стоит опасаться.

— Эрида умеет быть очень настойчивой. Плюс отец всегда потакал любым её выходкам.

— Софи повторяю — в её отношении у меня абсолютно никаких планов нет. Я настоящей кронпринцессой становиться не собираюсь. Хотя, не спорю вокруг вас немало таких, кто бы не отказался.

— Ты всего лишь сказала, не собираешься проявлять инициативу. Но это может быть сделано не только с твоей стороны.

— Будет сделано — тогда и буду реагировать. Не больше. Но и не меньше.

Марина криво ухмыляется.

— Тем более, повторюсь, такие отношения с точки зрения закона не запрещаются. Мы не миррены какие-нибудь.

— Иногда даже они пишут умные вещи.

— А такой статьи сейчас и у них в законодательстве нет. Тебе ли не знать, у скольких известных мирренских художниц и писательниц нового времени были излишне близкие подруги?

— Маришка, замолчи. Я о серьёзных вещах говорить пытаюсь. Миррены в прошлом за такое даже казнить могли.

— Они бывало, женщин сжигали только за то, что писать и читать умеют, — хмыкает Марина, — тоже скажешь умные вещи писали?

— Тебя бы они сожгли даже в наше время!

Марина, вскочив в полный рост, показывает язык.

— Бе-е-е! Не сожгли бы. У них такой род смертной казни даже для колдунов и богопротивников признан бесчеловечным и жестоким три Тима назад.

— Всё, как раньше! — смеётся Хейс, — Всё так же препираетесь. Только поводы всё менее детскими становятся.

— Ты и в столице вытворяла тоже самое, что и совсем недавно?

— В общих чертах. Отличие, главным образом, в наличии костюма.

— Проблем не было?

— Я не любительница посещать места, где они могут быть, — бросает взгляд на Марину.

Та не слишком успешно пытается сделать вид, будто не понимает, о чём речь, — с излишне назойливым вниманием — да сталкивалась. Не всегда получалось так весело, как тебе рассказывала, но ничего из нежелаемого со мной не произошло. Статус это серьёзнейшая броня. Защищает получше любого оружия.

Плюс, я достаточно разумна, чтобы не рваться в места, куда многие просто жаждят попасть, не понимая, что их просто используют. Если мозгов нет, человек про «свежее мясо» понять не способен.

— Это куда же все рвутся? — щурится Марина.

— В том числе и туда, где ты столь запоминающе побывала. Кстати, термин этот «свежее мясо» как раз, оттуда.

— И часто братец его пробовал? — Софи словно оса укусила, Маринкина привычка говорить гадости может быть заразной.

— Знаю только слухи, он — никогда. Бывал только с теми, кто знали куда идут и что в итоге может быть.

— Если уложили, расслабиться и получать удовольствие, — хмыкает Марина, — некоторые только про это и мечтают, а ещё больше, что через это смогут получить. Товаром всё является, всё продаётся и покупается.

— Сама тоже рассчитываешь что-то с выгодой продать?

— Жизнь такова. Ты сама чуть подобным товаром не выступила, причём даже сейчас, твоё мнение учитывалось бы в последнюю очередь.

— Сама сказала, жизнь такова. В великие чувства никто тут похоже, не верит?

— Я верю только в холодный расчёт. Да и то он не всегда срабатывает.

— А я и сейчас могу рассчитать свою примерную ценность, как невесты в пахотных единицах, головах скота, отдельно крупного и мелкого, постройках, технике или тупо в деньгах.

— В каком веке мы живём! — с притворным осуждением качает головой Марина.

— И не говори! — тяжело вздыхает Софи.

— Смотри!

Эрида стоит, держа Рэдрию за обе руки, что-то говорит. Софи встаёт в полный рост. Заговорщически подмигивает.

— Пойду, к ним сплаваю. Чего-чего, а такие парочки мне расстраивать ещё не доводилось!

— Тебе ещё кого-то ссорить придётся, — бросает ей вслед Марина.

Ну и что с того, Коаэ и Динка просто рядом у балюстрады стоят? Со спины выражения лиц не видно. Глаза тут у всех есть, а округлости этих двоих уже весьма приятны на взгляд. Перегнулись вниз ещё, виды совсем уже интересные. Сейчас в любых позах и словах какой-то подтекст просматривается.

Но встревать пока не хочется. Занятно будет, если Сонька там третьей не лишней окажется. Или там вовсе пятой. Бывает такое, и не то, чтобы очень уж редко, картинки видеть доводилось.

Хейс залезает в воду.

— Хочешь к ним присоединиться? В известном смысле? — Херктерент проводит языком по губам.

— Марина. Ты далеко не настолько пошлая, какой хочешь казаться. Ничего предосудительного они там не делают.

Остаётся только плыть следом за ней.

Динка и Коаэ просто заинтересовались видами с высоты. Всё остальное привиделось от жары и недавних воспоминаний. Хотя, кто там знает, что там в будущем получится? Марине уже не слишком нравится, какими глазками Яроортовская сестрица нет-нет, да и посмотрит на неё.

Пока их не было, кто-то попросил принести прохладительного. Хотя, запотевшие бокалы с «Глубиной» и тому подобным тоже присутствуют.

Эрида просто лежит на животе. Даже украдкой ни на кого не смотрит.

Непотопляемые матрасы с пробкой тут есть изначально. Рэда лежит на нём недалеко от берега. Красный с чёрным и белым «Коралловый риф» через трубочку попивает.

Ну-ну, успехов. Напиток тяжёлым считается, сам Сордар его весьма уважает. Сколько там Рэд по весу надо взять, чтобы один ненаследный принц получился? Три или четыре, пожалуй, точно. Может, даже пять или шесть?

Никак не вспомнить, после скольких бокалов начиналась тяга к приключениям? Впрочем, у Рэды в любом случае, первый. Ну и получит удар об риф Рэда не в голову, а по ногам. Во всяком случае, хочется на это надеяться.

Эорен сидит на балюстраде спиной наружу. Бесстрашие демонстрирует? Ну, так на этот счёт сомнений нет, во всяком случае у Марины. Если над пропастью прогуляться, за ней последует?

Софи рядом сидит, вполне ожидаемо свесив ноги в другую сторону.

Хейс снова на шезлонге разлеглась. Кажется проснулась школьная особенность — когда делать нечего, предпочитает лежать, если есть возможность — то спать. Если не врёт, лучший результат — двое суток подряд. Обстановка тут расслабляющая. Временами даже слишком.

Раз ничего не произошло, можно и отдохнуть. Вот она и отдыхает, тем более никакой ответственности ни за чьи жизни сейчас на ней нет. Хотя, если кто шею свернёт, всё равно имеются шансы крайней оказаться.

Волосы Софи развеваются от ветра.

— Здорово здесь! Не думала, что вообще такие бывают на самом деле. Не на картинках.

Ещё одна зарубка к нехорошему. Живописные резиденции родственников Эорен есть, вот только она мало где бывала, хотя отец немало по стране разъезжал, притом не только по делам. Да и мать не домоседка.

Кэретта официальные посещения регионов не игнорировала, в этом она была принципиальна. Софи с отцом и матерью много где побывала.

— Хочется почаще видеть это всё. Небо, море, скалы. Даже ветер этот по спине ощущать.

— У него какое-то местное название есть… Или слово это только моряками употребляется.

— Скорее, второе. Местные и моряки — это же одно и тоже.

— Официально так считается, — осторожно замечает Софи.

Эорен не Марина, подтекст читать совершенно не умеет.

— Познакомиться с ними поближе хочу. Привыкла жить в искусственных мирах. Надо взглянуть на что-то настоящее. Тут место уж очень хорошее.

— Преступность только в столице ниже, — соглашается Софи, — хотя тут с регистрацией правонарушений свои сложности.

— Я совсем о другом. Поняла наконец, на меня действуют только установленные действующим законодательством запреты. Значит, всё не запрещённое мне разрешено. Все эти старые нормы, обязанности и правила на меня больше не действуют. Буду жить как хочу и где хочу. И плевала я на это древнее право. Жизнь чуть наперекосяк из-за него не пошла. Хватит, — рукой воздух рубанула словно клинком, проламывающим доспехи.

— Посмотрим, надолго ли тебя хватит, если прекратят выплачивать содержание, причём, заметь, в полном соответствии с действующим законодательством.

— Я именно это и имела в виду. Проживу я без этих денег, даже без счетов, если надо, проживу. Мне надоело зависеть, надоело быть обязанной, причём зачастую чему-то абстрактному, в настоящей жизни не существующему уже.

— Что делать собираешься?

— Словечко скажу, от кого некоторых вытошнит. Работать пойду или в то же береговое командование на службу поступлю.

— В столице тебя запросто возьмут в любое министерство. Особенно, после звонка из МИДв. Зимой закрыли глаза в том числе и на твою выходку. Мы можем и впредь оказать тебе содействие.

— Благодарю, — церемониально прижимает кулак к груди, хотя ни в каких кодексах не прописано, как принято отвечать, когда одни волосы на тебе, — Но у меня и собственный статус неплох, да и умею я не так уж и мало. Две военные специальности, делопроизводство, машинопись, языки уровня переводчика дивизионного уровня. Я официально военнообязанная. Это у мирренов позор для любого нашего уровня работать по найму. Да и у нас многие под их влиянием так думают.

— Правильнее сказать, некоторые пребывают в праздности, и подводят под это разнообразные теории.

— И это тоже, я только недавно поняла.

— У тебя сколько видов оружия в «Военном» записана? — Софи стремится перевести разговор на что-то другое. Слишком понятно, в чьи владения камушки закинуты.

— Десять. Как у многих. Интересно, сколько будет у Марины?

— Ненамного больше, чем у тебя. Снятое с вооружения не записывается, трофейное всё пишут одним пунктом.

— Я знаю, у меня есть этот пункт.

— Думаю, он тебе никогда не понадобится.

— Как знать. Я ни в чём уже не уверена. Мне ведь в спину не миррены стреляли. Их живых видела только во «Фронтовой хронике», их технику — только битой на выставках. Взрывы бомб слышала издалека. Они опасны, но опасностей и здесь хватает. Устала бояться всех и вся.

— Тебя о чём-то предупреждали?

— У меня собственного опыта достаточно.

— У нас его не может особо много быть. Самоуверенности вот только немерено.

Обе смеются.

Софи встаёт в полный рост. Немного поколебавшись, Эорен присоединяется.

— Так видно ещё лучше. Такое ощущение красоты и опасности!

— Мне ещё там говорили, ты немного сумасшедшая. Только сейчас поняла — тот редкий случай, когда сказали правду.

— Я и не обижаюсь. Тут высоко. Думаю, как-нибудь прыгну с парашютом. Или на планере полечу. Ветер тут подходящий, буксировщик не нужен.

— Вот уж точно на такое не осмелюсь. У тебя точно, Еггтовское безумие, то самое, заставившее когда-то идти навстречу солнцу.

— Я знаю. Земли пройдены уже все. Остались только небеса, а там нет предела. Мы сами — лишь крошечная песчинка в бесконечной вселенной. Жалею, никогда не увижу звёзд, никогда не стану на другую планету.

— Техника развивается очень быстро. Сложно представить, что появится лет через двадцать-двадцать пять.

— Мой организм утратит возможность выдерживать чрезмерные нагрузки. А без них далеко от Земли не улетишь.

— Медицина тоже на месте не стоит.

Видно, насколько бесконечен океан. Бесконечно небо. Хрупким всё остальное кажется. Только люди уже учатся повелевать стихиями. Это море исхожено уже вдоль и поперёк. Когда-то оно поглотило огромный Архипелаг. С людьми не смогло справится. Они ушли. Чтобы вернуться. Вновь земли из глубин не поднять. Пока не поднять. Но люди рано или поздно с этим справятся. Сил уже достаточно, чтобы ровнять с землёй самые крупные города, создавшиеся столетиями.

Ветер не стихает. Но даже эти лёгкие фигурки стихия не в силах сбросить.

Жизнь даётся один раз. И она прекрасна.

Марина даже переживает, не слышит, о чём эти две ненормальные говорят. Если не знать, можно подумать, внизу продолжение резиденции. А там пропасть. Стоят, словно так и надо. Даже смеются над чем-то.

Причём, обе уже успели со смертью поиграть. И не надоело забавляться? Обе по возрасту Марины, а вот ведут себя — как Марина в прошлом. Хотя, Херктерент и так знает, в житейских вопросах Эорен даже до собственной маленькой сестрицы далеко.

Однако, у той хватило ума над пропастью не стоять.

Запас безумия у самой Марины был гораздо выше. Не стоит сестрёнке показывать, насколько она высоты побаивается. Шутить Сонька не разучилась, в том числе и лупя по больным местам.

Но сейчас откуда-то опять пробудилась совершенно детская зависть. Могла бы стоять с ними рядом, доказывая, ничуть не хуже их. Теперь остаётся только сидеть и сквозь бокал «Кораллового рифа» на мечту скульптора и насмешку над ним же, любоваться. Но если вспомнить, насколько современные скульпторы не любят изображать совершенные тела, предпочитая словно из полена скульптуры вырубать, то такому, может, и угловатая худощавая Эорен понравится.

Марина так для себя и не решила, издевается Софи над Эорен или как, называя откровенно некрасивую девушку «Звёздочкой». Динка не говорила, будто такое обращение сестре как-то не нравится. Эорен скрытная, но и Сонька — тоже, и что ещё хуже, умная.

Злословие Кэретты, Бестии и, в меньшей степени Императора, в одном флаконе, да ещё на собственных мозгах, настоянное. Получилось нечто, настолько крепкое, на фоне чего даже «Коралловый риф» детским лимонадиком покажется.

У Марины не намного хуже, плюс ещё голос значительно громче. Но у Марины плохо получается миленькой быть, да и глазками хлопать так и не научилась.

Насчёт безобидности, доброты и ласки сестрёнкиного облика обманулись уже многие и ещё большему количеству это только предстоит.

В какую категорию входит Эорен? Слёз по причине словно бы невзначай разбросанных разбросанных сестрёнкой словесных шпилек, видеть приходилось немало. Софи никогда не насмехалась только над Эридой. Марина делала тоже самое. Ни у кого другого стопроцентной защиты не было.

Сейчас уже и Эр из-за своих странностей вот-вот на колкость напросится.

С Эор Сонька только в прошлом году по-настоящему познакомилась. Что для Звёздочки скорее, плохо. Очень многого не замечает. И Динка тут плохая помощница.

Марине в общем-то, всё равно, но вот несправедливости не допустит, неважно кто и в чей адрес замышляет.

С Сонькой ухо надо держать востро, тут даже её умение ушами шевелить не знаешь, как может тебе навредить.

Разговор продолжается мирно. Даже странно. Не задумала же Сонька Звезду падающей сделать, что бы потом какую-нибудь красивую историю про самоубийство сочинить? Про любую скалистую местность таких историй немало.

Вдохновение себе простимулировать? Ведь художников бывало обвиняли в пытках ради правдоподобного изображения ран, мучений и смерти?

Или это у самой Марины по причине смеси в мозгах крепких напитков с жарким солнцем начинает всплывать что-то совсем уже ненормальное. Не зря ведь о временном помешательстве говорят иногда «на солнышке перегрелся».

Продолжает посматривать на Софи с Эорен. Подойти и присоединиться уже не хочется. Вообще, вставать не хочется. Хорошо всё слишком.

Даже подозрительно. Так! А мелкие там где?

Находятся сразу. Подражая старшим взявшись за руки стоят на другой балюстраде. Марина хихикает. Под старшими — пропасть, под младшими бассейн на такой высоте, куда даже Эрида прыгать не боится. Правда, когда она прыгала, там плавало несколько надувных матрасов и Марина.

Судя по всему, что-то смешное друг-дружке рассказывают.

Обеим вопросы восприятия окружающих в голову лезут. Обеих воспринимает как детей, хотя Марина одного возраста с Коатликуэ. Но возраст такая штука — как правило, не слишком хорошо соотносится с записями в документах. Некоторым людям их возраст напоминать — может быть вредно для здоровья. Особенно старательно стараются скрывать года те, у кого они на роже и других частях тела самыми крупными знаками написаны.

Стоит признать, у некоторых даже получается до какой-то степени.

Хорошо, им всем пока рановато это искусство осваивать. Сонька, правда, чем-то таким занимается, но она скорее добавляет лицу несколько лет, чем убавляет.

Эрида на животе лежит, ноги в коленях согнула, как девочка на картинке из солдатского журнала или фюзеляжа бомбардировщика. Шляпкой и солнечными очками попугаистой расцветки обзавелась. Через трубочку попивает из высокого бокала «Голубую лагуну». Хм. Зачем ей ещё шесть соломинок разных цветов? «Лагуну» слоями не пьют. И крепость совсем небольшая, Эриде бы продали, не спросив о возрасте.

При заказе «Атолла» или «Глубины» о возрасте спросили бы точно. Именно Эриду, лицо по-прежнему наводит на определённые мысли. Самой Марине на берегу продавали всё, что угодно. Выглядеть старше своих лет иногда полезно, хотя и не всегда приятно.

Эриду саму, как она сейчас лежит, снимать можно и в любой журнал посылать. Лица не видно, а всё, что на виду не хуже, чем те картинки да фото.

Играет сейчас она, девочку из журнала изображая. Сама пробовала в подобном стиле рисунки делать. Даже с Мариной в раздельном купальнике по мотивам формы танкистов на башне рисунки есть. Стилистика соблюдена полностью, но на виденном многими рисунке лицо и цвет глаз изменены. Только у Марины и другой вариант рисунка есть. В журнал отправлять любой можно. Напечатают и попросят ещё.

Она и других успела в подобном виде изобразить. Причём все там были как на подбор из разряда не столько красивых, сколько бесстрашных, отчаянных и смелых. Тех, с кем у Марины плоховато складывались отношения. Рэдрия в подборочке тоже присутствует. На бомбе сидит вперёд нагнувшись и из под руки глядя. Весёлая. Светлая. Только бомба между ног. Округлость обтекателя бомбы, равно как и округлости самой Рэды очень уж старательно выделены.

Возможно, она и посылала уже. Марине по-прежнему доверяет абсолютно, но о художественных делах речь заводит всё реже. Замечает, кому что не особо интересно, Марина вполне умеет на определённые темы разговор поддержать, но Эр достаточно проницательна.

Да и знает прекрасно, её собственный уровень уже многократно превзошёл способности Марины, а та крайне не любит быть второй.

Эр приподнимает очки жестом, позаимствованным с картинки. Марина почти ощущает, относительно окружающих, включая её саму у разноглазой сейчас самые нескромные фантазии.

Взгляд такой на Марину — у самой желания появляются. Вот только фантазии Марины известны только ей самой.

В гляделки Эрида проигрывала всегда, хотя в этот раз раз продержалась куда дольше прошлого. Или это Херктерент из-за новых ноток в глазах так показалось.

Переводит взгляд на Рэдрию. Марина с трудом удерживается от желания чем-нибудь в лоб запустить разноглазой.

Рэда слишком уж откровенно лежит, но как смотрит Эр, не замечает. Похоже, просто получила удар об «Риф», вон как увлечённо остатки на просвет изучает.

Динка снова в бассейн спрыгнула, Софи и Эор надоело скульптурную группу изображать.

Змеедевочка словно подражая Марине, прогуливается по перилам. Неужели ночью за ними подглядывала? С неё станется, хотя в темноте, вроде, не видит.

Стоит там же, где Софи недавно. Марина поглядывает, тем более, Эр в ту же сторону очень уж странно смотрит. Тоненькая фигурка неожиданно напрягается.

— Там корабль горит, — Коаэ показывает вдаль.

Расшевелило всех. Кто к телефону, кто к биноклю. На мгновенье задумавшись, Марина упускает и то, и другое. Ближайший телефон оккупирован Софи. Стоя на одном колене, номер набирает. В первую десятку после приезда приказала устроить учебную воздушную тревогу. Выполнили. Как оказалось, подобные учения здесь обычные явления. Но настоящую тревогу успевают объявить далеко не всегда.

Бинокль оказывается в руках Эорен, но к глазам поднести забывает.

Эрида зачем-то протискивается между Рэдой и Динкой, хотя места вокруг полно.

Херктерент вглядывается, хотя расстояние и огромно. На глаза пока жаловаться не приходилось. Сирены вроде, нигде не воют. Пока?

От сердца отлегло. Кому-как, а Марине сразу понятно, пожара нет, корабль ставит дымовую завесу.

Тут и Софи от телефона отрывается.

— Ничего страшного. Плановые учения сил береговой обороны, — испугаться она всё-таки успела.

— То есть, опасности нет? Десанта не будет? — неужели и невозмутимая змеедевочка струсила? Совсем на Коаэ не похоже.

— Нас тут только с воздуха достать можно, — хмыкает Марина.

Все, даже Софи, как по команде задирают головы вверх. Но там только небо и облака. Где-то патрули истребителей должны быть, но они слишком высоко и их не разглядеть. У часто кружащих над островом огромных летающих лодках сегодня где-то в другом месте дела.

— Ну, вы и трусихи! — откровенно разочарована Марина, — Высадка воздушного десанта на самый мощный район ПВО страны. Они, что психи?

Софи с вызовом, уперев руки в бока выходит вперёд. Да как у неё получается в каком угодно виде Настоящей Принцессой выглядеть?

— А если да? Что делать будешь? При выполненной задаче такого уровня за чрезмерные потери спрашивать не будут.

Теперь и Марина наверх посмотрела. Там всё чисто, но как-то неуютно становится.

Хорошее опять кончилось.

Эр осторожно подбирает свой халатик. Насколько возможно, заматывается в него. Смотрит безо всего, сегодня виденного. Просто совсем испуганно. Да и с лица что-то пропало.

— Знаете. Хорошо конечно, было. Но устала я. И жарко очень. Пойду-ка я к себе, — смотрит, словно спрашивая, кто с ней пойдёт, а то страшно ей.

Динка выглядывает из-за спины сестры. Марина не помнит, чтобы видела Кошмар испуганным.

Хейс стоит рядом с Коаэ. Мастерство не пропьёшь, в любом месте, где собрались больше трёх сразу оказывается либо рядом с самым буйным, и может, даже попытается его скрутить, либо, наоборот, рядом с самым слабым и маленьким, в наибольшей степени нуждающемся в защите.

Марина, Софи и Рэда из тех, кто сами за себя постоять могут.

— Эр, пойдём с нами, — зовёт Софи.

Так и расходятся.