Невесомость (СИ)

— Да, ну максимум, около часа.

— Хорошо. Тёть Надь, а давайте диск какой-нибудь поставим? Там в бардачке есть что-нибудь?

— Обижаешь, — ответил за маму дядя Паша. — У меня там целая коллекция.

— И сразу же мне в руки попал альбом "Scorpions", — подмигнула нам мама, приоткрыв бардачок, откуда рисовалась целая стопка самых различных дисков. — Есть "Metallica", "Roxette", "Radiohead".

— Давайте "Radiohead"! — вмешалась я, услышав название группы, которая была мне очень близка, и через несколько минут заиграла Creep.

Я любила думать под музыку, а под песни этой группы думать было одним удовольствием. Их музыка не являлась для меня совершенным роком, но было в ней что-то до боли родное, то, что пробуждало самые глубинные чувства. Музыка — это вообще волшебная вещь, которая не имеет срока годности. Она вечна, она не может быть устаревшей или же новой. Она просто есть. Меня всегда удивляло, как тысячи звуков способны подействовать на сердце человека! Это ведь настоящее чудо, которое не описать словами!

Несмотря на то, что моя деятельность была связана с созерцательной сферой, а не с музыкой, я точно знала, что ни живопись, ни скульптура, ни архитектура не способны настолько сильно повлиять на чувства, как музыка. Конечно же, у нас на глазах могут выступить слезы при виде потрясающей картины, трогающей сердце, конечно, мы можем восхищаться, часами глядя на великолепные произведения искусства, но отличие музыки состоит в том, что она всеобъемлема. Она не просто дает слушателю возможность оценить мастерство её автора, она, подобно мурашкам по коже, дает возможность ощутить самого себя. Услышать свою душу. Свои чувства, которые просыпаются от её звуков. И что самое удивительное, так это то, что сердце каждого человека имеет свои особенные, неповторимые дверцы, которые могут впустить определенную песню в свою душу, а могут не впустить. И я считаю, задача музыканта состоит в том, чтобы подобрать ключи к этим дверцам. Открыть свою душу в музыке настолько, чтобы не впустить и не прочувствовать её было просто невозможно.

Именно поэтому "Radiohead" была одной из любимых мною групп. Их песни я чувствовала.

Когда мы приближались к трассе, закрывающей границы города, заиграла Street spirit. У меня эта песня ассоциировалась с нескончаемой болью, с внутренним криком, отчаянием. Она проникала в самые темные дебри сердца. Туда, где хранился архив с воспоминаниями, переживаниями, страхами и болью. У каждого человека в душе имеется такой уголок. Но тем майским днем у меня было настолько светлое настроение, что кроме наслаждения, я более ничего не испытывала от знакомых аккордов и голоса вокалиста.

Я смотрела в окно и любовалась весной. Зеленью, покрывшей деревья и цветы, наличием ярких, насыщенных красок, предвещающих наступление лета и новой жизни. Взрослой жизни. Ведь она уже стояла на пороге и только ждала, когда ей дадут возможность ступить, сделать первые шаги. Отныне я окончательно для себя решила, что поступать в Питер — это единственное верное решение. Конечно же, мне будет тяжело без Карины, без Кости, без Вики, к которой я успела привязаться и проникнуться всем сердцем, но в Питере меня ждало большее. Денис. Может быть, я делала слишком поспешные выводы, но этот человек стал для меня гораздо большим, чем я могла себе представить. Мы не говорили о своих чувствах, но разве в сердечных делах слова так важны? Глаза говорят всё без слов. Одним лишь молчанием.

После той встречи в ночь моего совершеннолетия, меня стало тянуть к Денису с невероятной силой. И это было не просто желание видеть его, говорить с ним, это было желание чего-то большего. Желание его прохладных губ, вкус которых я ощущала во сне, желание его объятий, тепла его нежных, мужественных рук на своей шее. Желание ощущать его каждой клеточкой своего тела. Со мной никогда прежде такого не было. Я впервые узнала, что такое желать близости человека, и от этого чувствовала перед собой огромное смущение и неловкость. Тем более, что за несколько недель до начала экзаменов моя голова должна была быть занята совершенно другим. Но…чувства, увы, не подчиняются голосу разума.

И больше всего меня тревожило то, что я даже ни с кем не могла поговорить об этом. Мама после той ночи не стала задавать мне никаких вопросов, ожидая, вероятно, что если я посчитаю нужным, то сама всё расскажу. Но я не могла сказать. Что-то держало изнутри. Карина? Моё доверие к ней было таким же глубоким, как и по отношению к маме, но признаться относительно Дениса я не могла. Я ведь даже не сказала ей, что он приходил меня поздравить и подарил билет на концерт, не сказала и того, что мне до безумия хотелось крепко обнять его, не хотелось прощаться. Всё, что связывало нас с этим парнем, было очень хрупким, очень дорогим мне. Я по-прежнему боялась, что открывшись кому-то, пусть даже самым родным людям, хрусталь может треснуть, и в этих осколках я потеряю Дениса. Наверное, я всё ждала чего-то. Какого-то случая. Ситуации. Или ждала того, что всё решится само собой. Да и потом? О чём мне было рассказывать? Ведь мы с Денисом даже не встречались, а все мои предположения насчет этого могли оказаться ложными.

— Анжел, — обратилась ко мне Карина оживленно. — Прогуляемся ближе к вечеру по окрестностям поселка?

— Да, конечно, — кивнула я, стараясь вернуться в реальность. — Перед баней?

— Ага, как раз подождем, пока все напарятся, чтоб подольше посидеть там. Пап, вы ведь шашлыки до бани будете жарить?

— Да, дочь, а баня ближе к ночи будет, — ответил дядя Паша, свернув за дядей Колей на дороге, а на фонe нашего разговора солист "Radiohead" продолжал пронзительно петь: "I can feel death, can see its beady eyes…".

Когда мы, наконец, въехали на территорию деревни, то я поразилась пейзажам, которые предстали перед нашим взором. Местность была до невероятности красивой, воодушевляющей одним своим видом. В первую очередь, конечно, удивило то, что мы оказались не на какой-то застроенной коттеджами с высокими воротами территории, как я почему-то думала, а в самом обыкновенном поселке, где проживали простые крестьянские жители, занимавшиеся сельским хозяйством. Практически все дома были старого типа: деревянные, с резными маленькими окошками, с аккуратными крылечками перед входом, забором из прямоугольных брусьев, откуда простирался вид на огород. Меня очень воодушевила такая картина, потому что я никогда не бывала внутри деревни, лишь видела её очертания, проезжая мимо. По правую сторону от жилой территории протекала наша Ока, при взгляде на которую сложно не подивиться. В городе она имела совсем другой характер, нежели здесь, где природа, казалось, существовала сама по себе.

Я мечтала когда-нибудь снова оказаться в этих местах, но не просто с целью отдыха и эстетического удовольствия. Меня очень вдохновляли виды этой простой, но гармоничной и умиротворенной жизни, поэтому хотелось сделать небольшие зарисовки и этюды, сохранив впечатления на бумаге.

— Как же тут красиво! — ликовала Карина в эмоциях. — Я даже и не знала, что в нашей области сохранились такие поселки. Сейчас ведь всё или застроенное, или полуразваленное. А тут царит настоящий дух Руси.

— Но жизнь тут очень бедная, — произнес дядя Паша, глядя в окно на стоявшие, как на картинке, дома. — Работы нет, до города местным жителям неудобно добираться, поэтому живут без всяких излишеств. Да и остались тут в основном старые люди, вся молодежь перебралась на постоянное проживание в город. Тут даже школу закрыли, хотя лет двадцать назад сюда ученики приезжали из соседних деревень.

— А сколько у нас таких вот опустелых деревень в России, — добавила мама с долей грусти в голосе. — Колхозы умерли, люди уезжают из поселков в поисках работы, а те, кто остаются, ничего в жизни не видят.

— Поэтому сельский народ и спивается поголовно от бездействия, — произнес дядя Паша. — Но тут с этим ещё не так страшно.

— А какой-то степени эти люди счастливые, — сказала я свою точку зрения. — Я имею в виду то, что они оторваны от той бешеной, суетливой жизни. Существуют в гармонии с природой.

— С этой стороны, да, но есть в этом какая-то несправедливость, — вмешалась Карина. — У этих людей нет возможности увидеть мир, расширить своё представление о нём. Они как будто остались в прошлом. Я бы с радостью пожила в подобном месте какое-то время, но остаться навсегда не решилась.

— Потому что у вас другое представление о жизни. Вы другого поколения, — улыбнулся дядя Паша. — Всё, чего бы хотели исконные деревенские жители, — это иметь способ заработка. Только вот государство не станет выделять деньги на новые фермы, на засеивание полей, ну и в целом на сельское хозяйство. Хотя все понимают, что от этого была бы большая выгода, нежели закупать продукты за границей. Так, — сменив тон на более легкий, произнес он, — мы подъезжаем.

— Это вон тот кирпичный дом на конце улицы? — поинтересовалась мама.

— Да, дому всего пять лет, представляете? Какой-то молодой здешний парень строил его для своей семьи, а потом решил всё бросить и, взяв жену и ребенка, переехал в город. Это единственный кирпичный дом в этом поселке.

— Выглядит очень богато на фоне остальных домов, — заметила мама, присмотревшись.

— Ну, что есть, то есть, — согласился папа Карины.

Припарковавшись возле одноэтажного, но довольно масштабного дома с милым садиком, мы вышли из машины. В воздухе витал аромат зелени, цветов и особенной свежести, свойственной только для таких мест. Мне хотелось вдохнуть его как можно глубже, полностью насладиться этой легкостью.

— Ну что, как вам? — первым же делом спросил дядя Коля, открывая калитку милых сетчатых ворот. — Ничего для дачи?

— Это не просто ничего, это шикарно, — призналась мама, любуясь засаженными возле дома васильками. — Роскошное место, роскошный дом.

— И что самое удивительное, он не слишком дорого нам обошелся.

— Дядя Коль, а у вас с внутренней стороны дома веранда, да? — поинтересовалась Карина, доставая из багажника свою дорожную сумку.

— Да не то, чтобы веранда, просто небольшой дворик, — ответил он. — Ну что, дамы, вы пока проходите, располагайтесь, а мы с Пашей сумки перенесем.

— Да, девчат, пойдемте в дом, — вмешалась Жанна. Выглядела она тем днем не так пафосно, как обычно. На ней были светлые кроссовки и салатового цвета спортивный костюм "Nike", в чем до того момента я не могла себе её представить после дорогих дизайнерских платьев. — Надь, идем.

— Да-да-да, иду, — улыбнулась мама, взяв из машины свою сумку — Жанн, цветы у вас потрясающие!

— Да, мне тоже нравятся. Это ещё прежние хозяева сажали, а я хочу в этом году кусты с розами посадить. Не знаю, правда, пойдут — не пойдут.

— Мне кажется, — негромко произнесла Карина, — или в неформальной обстановке Жанна перестаёт выпендриваться?

— Я тоже об этом подумала, — призналась я, идя за мамой и хозяйкой дома по тропинке, ведущей к крыльцу.

Интерьер дачного дома был таким же приятным и гармоничным, как и вид снаружи. Просторные комнаты, красиво отделанные расписные стены, мебель из темного дерева, широкие диваны, картины импрессионистов на стенах, светильники ручной работы — эта обстановка больше напоминала не дом, для временного отдыха, а дом для постоянного проживания.

— Девочки, вы пока располагайтесь в этой спальне, — произнесла Жанна, заводя нас в очень уютную комнату для гостей. — Вещи можете в шкаф выложить, а вот диван, правда, только один, поэтому, придется вам сегодня потесниться.

— Да ладно, мы ведь не чужие, — тактично произнесла Карина, расстегивая сумку со своими принадлежностями.

— Ага, ну хорошо, — улыбнулась она, и я окончательно осознала, что Жанна мне нравится. — Надь, а мы с тобой идем дальше.

— Я в шоке, — призналась Карина, как только мама и жена Николая заговорили на кухне. — Тут так здорово! Посмотри, какой дворик, Анжел, — добавила она, глядя в окно, выходящее на внутреннюю сторону дома.

— Я бы не отказалась пожить здесь недельку, — произнесла я восхищенно. — Спокойный поселок, природа кругом…ещё и такой шикарный дом. Есть что-то в этих местах волшебное. Умиротворение.

— Что-то мне не хочется уже завтра уезжать отсюда, — рассмеялась Карина. — Ты, кстати, будешь переодеваться, Анжел?

— Я прямо в джинсах и футболке останусь, всё равно мы потом гулять пойдем.

— Ну я тоже тогда не буду. Слушай, мне уже не терпится увидеть кухню, судя по возгласам тёти Нади.

— Большая кухня — это мамина мечта, — рассмеялась я, слыша мамино: "Ну роскошно, конечно! А какой вид на сад!". — Ну что, пойдем посмотрим?

— Да, пойдем, — кивнула Карина в смехе, и мы стремительно направились на женские голоса.

На обоснование дома и разгрузку ушло около часа, а затем началось усиленное приготовление к праздничному ужину.

Дядя Паша с дядей Колей разжигали угли в мангале, мама с Жанной чистили картошку для запекания, а мы с Кариной занялись нарезкой салатов, удобно устроившись за кухонным столом.

— Надь, а как вы с Пашей познакомились? — как бы невзначай поинтересовалась Жанна за разговором. — Коля говорил, у вас очень запутанная история.

При этом вопросе мы с Кариной переглянулись.

— Не то, чтобы запутанная, скорее непростая, — ответила мама с улыбкой. — Мы вместе учились в школе, а потом жизнь на много лет раскидала нас в разные стороны. Ничего друг о друге не знали, не виделись, пока случайно не встретились прошлым летом.

— Значит, Паша — твоя первая любовь? Девочки, — посмотрела она на нас. — Ничего, что я при вас спрашиваю?

— Да нет, мы очень хорошо знаем эти обстоятельства, — ответила Карина, аккуратно управляясь с маринованными шампиньонами. — И папа действительно первая любовь тёти Нади.

— Именно так, — тепло рассмеялась мама, посмотрев в нашу сторону. — Хотя я думаю в жизни любовь бывает только одна.

— А я не согласна, — запротестовала Жанна. — Коля — моя вторая любовь. И последняя. В школе я тоже встречалась со своим одноклассником, даже чуть замуж за него не вышла, а потом он уехал поступать в Питер, и на этом всё закончилось. Мы каждый год видимся на вечерах встреч выпускников, общаемся, как просто бывшие одноклассники, и я ничего к нему не чувствую. Девочки, — с улыбкой посмотрела она на нас, — а у вас тоже, наверняка, есть мальчики?

— Нет, — рассмеялась Карина. — У нас есть только мальчики-друзья.

— А вот это правильно: ранние отношения ни к чему. Сначала закончите школу, а уж там всё само придет. И вообще, я вам от чистого сердца завидую!

— Тому, что у нас нет мальчиков? — удивилась Карина.

— И этому тоже, — подмигнула она нам. — Но в первую очередь вашей юности. Вы себе сейчас даже не представляете, какая светлая в вашей жизни пора. Это время безумств, время принятия решений, время ошибок, любви, порой, может быть, безответной, но всё же. Сейчас вам, наверное, хочется скорее взрослой жизни. Свободы. А пройдет несколько лет, и вы с такими теплыми чувствами будете вспоминать свои школьные годы.

— С этим полностью согласна, — вмешалась мама, кивая. — Семнадцать — восемнадцать лет — это самая незабываемая, самая яркая пора в жизни.

— Да нам и сейчас не хочется, чтобы это время заканчивалось, — призналась я, подумав о том, что совсем скоро придется прощаться со своим классом. С ребятами, ставшими для меня настоящими друзьями. — Всегда грустно, когда что-то хорошее подходит к концу.

— Поэтому я вам желаю как можно более полно сохранить в памяти это время. Оно всегда будет согревать в трудные минуты.

— Девушки, — внезапно раздался в дверном проеме голос дяди Паши, — я за мясом. Начинаем жарить.

— Вы быстро сегодня разожгли, — произнесла мама, чмокнув его в губы, подав кастрюлю с маринадом.

— Я думаю, много жарить сейчас не будем? Просто перекусить, а остальную часть на вечер, хорошо? Коля предлагает к реке чуть позже съездить, пофотографироваться там, погулять по берегу.

— Да, отличная мысль! — обрадовалась мама. — Девчонки как раз хотели прогуляться, пофоткать места.

— Ну всё, тогда решили, — улыбнулся дядя Паша. — Минут через двадцать у нас всё будет готово.

— Мы сейчас к вам тоже выйдем картошку печь, — заметила Жанна.

Спустя полчаса, обе наши семьи уже сидели за небольшим столом во дворе дома и наслаждались божественным вкусом шашлыка. Я не была огромной любительницей мясных блюд, но шашлык — это слабость практически каждого русского человека. Сложно в наше время представить отдых на природе без этого традиционного блюда. К тому же, запеченная картошка с золотистой корочкой и несколько салатов, приготовленных Кариной и мною, получились такими, что пальчики оближешь! Или же просто на природе всегда всё кажется вкуснее? Как бы то ни было, обед получился потрясающим.

А после него мы, как и планировали, взяв фотоаппарат, бинокль дяди Коли, ракетки для бадминтона, широкое цветастое покрывало, несколько салатов в разноцветных контейнерах, коробку апельсинового сока, одноразовую посуду и, конечно же, удочки, поехали к реке. Дорога заняла не более десяти минут, и, как я и предполагала, просторное побережье с небесно чистым песком, оказалось полностью безлюдным. Это было место уток, которые целым семейством грелись на солнышке, наслаждаясь его теплыми лучами. Они посвящены природе. Её дети. Её часть. От этой невероятно трогающей сердце картины было невозможно оторвать глаз.

И всё то время, что мы пребывали возле реки, эти уточки ни на метр не сдвинулись с приглядевшегося им места.

Папа Карины с дядей Колей полностью сосредоточились на рыбалке, удобно устроившись на складных стульчиках в метре от водяной глади, а мы женским батальоном, чтобы не спугнуть улов, расположились чуть поодаль. Карина достала фотоаппарат, и началась фотосессия, в которой никто не остался не задействованным, даже я, хотя не любила фотографироваться. Но самыми интересными оказались снимки мужской половины! "Каменные лица в ожидании боя", — как мы их назвали. Вдоволь нафотографировавшись во всех ракурсах и позах, Жанна предложила сыграть в бадминтон два на два, что все поддержали.

Время текло незаметно. И также незаметно подкрадывался вечер, готовя голубизну неба к закату солнца. Дядя Паша с дядей Колей так ничего и не поймали, поскольку большую часть этого времени проговорили, но никто этому не огорчился. Мы с Кариной, напротив, даже обрадовались, так как было жаль видеть мучавшуюся рыбу. А так она к тому же ещё и оказалась покормленной.

Всё складывалось самым наилучшим образом, и к шести часам вечера мы в веселом расположении духа вернулись на дачу, занявшись подготовкой к ужину и бане.

— Анжел, мне Ярослава сейчас написала, что завтра репетируем вальс, — произнесла Карина, когда мы расставляли посуду за обеденным столом во дворе. — Пишет, чтобы были все, кто сможет прийти.

Мысль о том, что я уже завтра смогу увидеть Дениса, подействовала подобно тому, как если бы обезвоженному путнику дали стакан воды. От услышанных слов настроение взлетело до неведомых пространств радости.

— Жалко как, — добавила с тоской в голосе моя сестра. — А Жанна предложила нам до субботы остаться.

— Но ведь дяде Паше тоже завтра уже нужно быть в городе, — заметила я, не разделяя Карининой реакции.

— Просто теперь точно придется уезжать.

— Это ведь не в последний раз, — улыбнулась я, вставляя ложки в свежезаправленные салаты. — И думаю, что нам и сегодняшних ощущений ещё надолго хватит.

— Ну, что есть, то есть, — вздохнула Карина с улыбкой. — Да, значит, пойдем на репетицию.

— Девчонки, — обратилась к нам Жанна, — у нас тут есть музыкальный центр, я хочу вынести колонки на улицу. А с вас диски.

— Ага, хорошо, — кивнула Карина, обрадовавшись. — Они в машине, я пойду принесу.

— Всё! — довольно заявил дядя Паша. — Последняя порция пожарилась! Девчат, принесите блюдо.

— Уже несу, — пропела мама, направляясь в сторону своего любимого человека. — С ума сойти! Три блюда с мясом получилось.

— Нам тут всем и без рыбы два дня в объедение пойдут, да ведь?

— Ну, я бы так не сказала, — рассмеялась мама. — У нас вся ночь впереди ещё.

— Банька готова, ребят, — выйдя из предбанника, заявил счастливо дядя Коля. — Давайте садиться за стол потихоньку. Вы вино не вынесли?

— Оно возле входа, милый, — раздался голос Жанны из открытого окна кухни. — Возьми у меня колонки.

Через несколько минут на весь двор раздались громкие басы известнойпопсовой музыки. Буфер тут был что надо.

— Из всех дисков одобрили только "Горячие хиты 2013", — смеясь, подалась в объяснения Карина, выйдя со стороны внутреннего двора, накидывая при этом на плечи свой зеленоватый свитер тонкой вязки. — Ну ничего, по-моему, попса как раз очень подходит для подобной обстановки.

— Особенно, Нюша, да? — рассмеялась я, услышав начало популярной песни.

— О Боже, только не она! — прислушиваясь, завопила Карина. — Беру свои слова обратно.

— Девчонки, хватит стесняться, — приобняв нас, по-отцовски ласково произнес дядя Коля. — Занимайте места, а то стоят смущаются.

— Дядя Коль, мы просто ждем, с какой стороны будет стоять шашлык, — рассмеялась Карина. — Стеснение здесь ни при чем.

— А, вон как! Ну стойте-стойте! — похлопал он её по плечу. Этот человек знал Карину с самого рождения. Она приходилась ему крестной дочерью, и потому их общение было таким лёгким. Я же в свою очередь очень неловко себя чувствовала рядом с этим человеком, хотя он и вызывал у меня только симпатию.

К окончанию песни все уже удобно расположились за столом, готовясь попробовать приготовленные блюда.

Природа была окутана сумеречным светом, даря предвкушение волшебной майской ночи. В свежем воздухе чувствовалась легкая прохлада, но от этого находиться в его объятиях, глубоко вдыхать его, не в силах насытиться, было ещё приятнее.

— Дорогие наши гости, — поднявшись со стула с фужером вина в руке, торжественно начал хозяин дома. — Сегодня праздник, и я хочу сделать этот тост за Великий День победы. Но! Главная причина, по которой мы вас здесь собрали, — это сообщить наше радостное известие. У нас с Жанной будет ребенок!

— Ну ничего себе! — воскликнула мама, осознав сказанное. — И столько времени молчали!

— И это ещё друг называется?! — в радостных эмоциях проговорил дядя Паша. — Мы с тобой сегодня три часа разговаривали, а ты только сейчас говоришь об этом!

— Это наш договор. Просто мы хотели официально объявить об этом, — призналась Жанна, светясь от счастья. — Вы рады за нас?

— Ещё спрашивают?! — подивился дядя Паша, поднимая фужер красного вина. — Мой друг, наконец, познает отцовство. Мы от всей души поздравляем вас, ребят!

— Ребёнок — это самое большое счастье! — вмешалась мама. — Пусть ваша жизнь будет наполнена этим светом!

— Выпьем за это! — снова проговорил дядя Паша, и все начали чокаться. Мы же с Кариной с ослепительными улыбками на лицах чокались стаканами с соком, так же, как и Жанна. Новость была по-настоящему ошеломляющей. Ещё какое-то время назад эта девушка говорила, что не хочет в ближайшее время никаких детей, потому что с ними много проблем и забот, которыми ей пока не хотелось себя обременять. Выходит, в её сознании произошли действительно огромные изменения, и это были не просто наши с Кариной предположения.

— Жанн, а вы уже знаете, кто это будет: мальчик или девочка? — поинтересовалась Карина после минут восторга.

— Девочка. Мы уже даже придумали, как назовем её, — радостно ответила будущая мама.

— Решили остановиться на Александре, — добавил дядя Коля. — В честь моей мамы.

— Мне очень нравится это имя, — призналась я с улыбкой. — Саша.

— Да, красивое имя, — поддержала меня мама. — Я Анжелу тоже изначально хотела так назвать.

— На самом деле это Коля так хочет, а мне нравится Ксения.

— По-моему все Ксении очень стервозны, — заметила Карина. — Ну, это я по своему опыту.

— А вам не нравится Виктория? — предложил свою версию дядя Паша. — Тоже очень красивое.

— Мою сестру так зовут, поэтому не вариант, — призналась Жанна, сделав глоток сока. — Послушайте, ребят, а вы сами не думали об ещё одном ребенке?

Мы мгновенно вчетвером переглянулись.

— Нет, уже слишком поздно, — махнув рукой, ответила мама, управляясь с крабовым салатом. — Нам больше сорока лет, да и девочки взрослые.

— Тёть Надь, мы ведь скоро уедем, — вмешалась Карина. — И в мире множество случаев, когда женщины и в пятьдесят лет рожают.

— Надь, я тоже поздний ребёнок, — проговорила Жанна. — Разве тебе не хочется иметь малыша от любимого человека? Паш, ты ведь бы не был против?

— Мы, честно говоря, даже ни разу не разговаривали об этом, — признался дядя Паша смущенно. — И Надя права, девчонки взрослые, их на ноги ставить нужно, а не личной жизнью заниматься.

— Пап, в том-то и дело, что мы уже взрослые, — сделав акцент на последнем слове, сказала Карина.

— Мам, дядя Паш, — начала я. — Если вы думаете, что мы не поймем вашего желания иметь ещё одного ребенка, то очень ошибаетесь. Я, например, была бы счастлива, будь у меня младший братик или сестренка.

— И я полностью поддерживаю Анжелу. Поэтому подумайте об этом, тёть Надь. Мы всегда будем с вами.

— Просто представьте себе, когда нам будет семьдесят, ему будет только около тридцати, — произнесла мама, задумавшись.

— И что? Не очень веский аргумент, — проговорила Жанна. — Коль, а ты чего молчишь?

— Ну, это личное дело Нади и Паши, поэтому я считаю, нам не надо в это вмешиваться, — дипломатично дал он свой ответ. — Хотя…я знаю, что Паша ещё с молодости мечтал иметь двух детей — сына и дочь.

— Вспомнил, — улыбнулся дядя Паша. — С тех пор столько воды утекло.

— Пап, но разве бы ты не хотел, чтобы у вас с тётей Надей был сын?

— Так, — рассмеялся дядя Паша. — Мы сегодня собрались тут по другому поводу, поэтому давайте вернемся к нему.

— Вы уже решили, кто будут крестными родителями? — поинтересовалась мама, ласково дотронувшись своей рукой до руки дяди Паши. В этом жесте было так мало, но так много.

— А вот в с этим пока проблематично. Мы бы, конечно, выбрали крестными вас, но говорят, что мужу и жене нельзя крестить одного ребенка, — призналась Жанна, пробуя наш салат из оливок.

— Ну, в таком случае, пусть крестным папой будет Паша, — ответила мама, улыбнувшись. — Они с Колей уже больше двадцати лет, словно братья, поэтому будет как-то неправильно искать другого крестного. Тем более, что Коля крестил Карину.

— Я никогда не забуду день Карининых крестин! — в радостных ностальгических эмоциях проговорил дядя Коля. — Тогда весь день лил дождь, я по дороге к церкви лишился прав за нарушение и, как потом выяснилось, перепутал время!

— Зато на всю жизнь запомнилось, — рассмеялся дядя Паша, и два друга принялись рассказывать о том значительном дне.

Ближе к десяти часам мы стали потихоньку перебираться в дом и уже на кухне продолжить наш праздничный ужин, подключив к этому караоке по настоятельной просьбе мамы и Жанны. И пока родители вспоминали свою молодость за популярными хитами восьмидесятых — девяностых годов, мы с Кариной решили сходить в баню.

— Только вы немного поддайте, хорошо? — предупредил нас дядя Коля перед выходом. — И венички из предбанника занесите.

— Дядя Коль, — улыбнулась Карина с полотенцем в руках. — Мы разберемся, не переживайте. Это вы тут без присмотра, много не поддавайте, смотрите!

— Я прослежу, — рассмеялась Жанна, подмигнув нам.

Долгожданная, обещанная баня оказалась, на удивление, большой! И более точно её было бы называть сауной, поскольку она имела несколько раздельных участков: парилку, помывочную зону и предбанник, в котором находился небольшой диван, стол и миниатюрный кухонный гарнитур, состоявший из шкафов и холодильника для напитков. Честно признаться, я несколько по-другому представляла себе эту баню, поэтому была жутко удивлена увиденным. Но, разумеется, такое удобство и комфорт не могли не понравиться. Участок дяди Коли был новым, и потому всё внутреннее помещение бани до сих пор сохраняло в себе аромат свежести леса, молодых сосен и березок. Никакой дополнительной навороченной отделки в интерьере не было. В нём присутствовал только дух природы.

— С ума сойти, как тут жарко! — воскликнула я, заходя в основное помещение бани с нашим шампунем и гелем для душа в руках. — Карин, может, не будем поддавать?

— Я тоже так думаю, — кивнула Карина за моей спиной. — Давай скорее обольемся прохладной водой и в парилку.

— Ты хочешь попариться?

— Я была бы не против, а как ты?

— Пока не готова, хочется просто полежать, погреться, — улыбнулась я, плеснув холодной воды в голубой пластмассовый таз. — Лишь бы не уснуть, а то тут так размаривает.

— Я как-то уснула в детстве, — рассмеялась Карина. — Испугала тогда всех до такой степени, что мама с бабушкой вместе прибежали проверить, всё ли у меня хорошо, а потом долго отчитывали меня, грозясь не пустить больше в баню. Ну что, идем?

— Да, пойдем!

— Анжел, — спустя несколько минут, сидя на деревянной скамье, начала моя сестра. — У меня до сих пор небольшой шок от Жанны. Как же её изменила беременность! Вчера, когда они приходили на ужин, я как-то не особо это заметила, но сегодня просто не перестаю удивляться.

— Это взаимно! Они с дядей Колей выглядят такими счастливыми. Знаешь, — улыбнулась я, задумавшись. — А ведь мама тоже хочет ребёнка. Я это сразу поняла по её реакции. Она просто боится, что мы её и дядю Пашу не поймем.

— Ну, надеюсь после нашего сегодняшнего разговора они задумаются об этом. Мы скоро уедем, они останутся совсем одни.

— Хотя, в какой-то степени, быть может, им нужно пожить совсем одним? Они столько лет были в разлуке, что, мне кажется, уединение было бы для них не менее приятно.

— Тоже верно, — улыбнулась Карина. — Время покажет. Как бы там ни было, наши родители примут такое решение, какое им покажется наиболее разумным.

— Я всю жизнь мечтала о брате, — призналась я воодушевленно, откинувшись к стене и обхватив колени руками. — Мне казалось, что у брата и сестры есть какая-то связь. Что-то недоступное словам.

— Как у нас с Костей?

Я в смятении подняла глаза.

— Карин, что бы ты мне ни говорила, я не могу поверить в ваши с Костей братско-сестринские отношения. Разве ты никогда не задумывалась о Косте больше, чем просто о друге?

— Анжел, мы с Костей знаем друг друга с малых лет, никаких романтических чувств здесь быть просто не может, — улыбнулась Карина, расслабленно глядя на меня. — Понимаешь, я помню, как он рассказывал мне о девочках, которые ему нравились, потом же, став старше, — о своих отношениях. Причем, затрагивая очень личностные стороны, спрашивал у меня советов, как у друга. Конечно, если бы мы с Костей из друзей превратились в пару, это было бы замечательно! Нет ни одного парня, который бы был мне ближе, чем он, но…когда знаешь о человеке слишком много, пропадает загадка. А что такое влюбленность? — продолжала Карина. — Это как раз та загадка, что привлекает нас в человеке. Скажу честно, я ни один раз задумывалась о нас с Костей, иногда мне даже нестерпимо хотелось поцеловать его, но я не вижу нас вместе, Анжел.

Было очень грустно это слышать.

— А как же твоя реакция на Настю? Разве ты не ревновала Костю в те минуты?

— Ревновала, — согласно кивнула Карина, — но это из чувства собственничества. Вот представь: у тебя есть лучшая подруга, вы с ней всё свободное время проводите вместе, делитесь всеми секретами, а потом вдруг появляется кто-то, и твоя подруга начинает уделять тебе меньше внимания. Это приблизительно то же.

— Я думаю, это не одно и то же, — проговорила я с нескрываемым сожалением. — Карин, а Костя такого же мнения?

— Мы с ним не говорили на эту тему. Анжел, ну ты чего?

— Просто мне кажется, что это говорит не твоё сердце, а разум, Карин. На концертах, исполняя свои песни, вы так смотрите друг на друга, что…никакие слова больше не нужны. Это совсем не дружеские взгляды. Вы как будто разговариваете на только вам понятном языке, который больше не доступен ни одному человеку, а сейчас ты так говоришь.

— Анжел, — немного помедлив, неуверенно заговорила Карина со вздохом, — хорошо, чтобы ты мне поверила, я кое-что скажу тебе. На самом деле давно нужно было это сказать, — она говорила очень осторожно, что было совсем ей не свойственно. Меня это слегка насторожило. — Мне ещё с осени нравится другой человек. Вероятность того, что мы когда-нибудь будем вместе, очень мала, но я ничего не могу с собой поделать.

В то мгновение я впервые увидела Карину с другой стороны. Не той улыбающейся девушкой, излучающей свет и уверенность. Девушкой, которая никогда не впадала в отчаяние и слезы, девушкой, которая была лишена всех страхов и прямо следовала к своим мечтам, не делая остановок. Это была Карина, до сих пор мне не знакомая. В те секунды она выглядела маленькой девочкой, спрятавшейся ото всех в глубине своих обид и страхов. Этот маленький, уязвленный, запуганный ребенок жил в ней всегда, но она никогда не позволяла ему прорываться наружу, закрывая на самые крепкие замки, чтобы он никогда не давал о себе знать. Эта мысль подействовала на меня подобно кипятку, который разом на тебя обрушился, обжигая до боли, до слез каждую частичку тела, каждую частичку души. Карина…она слушала проблемы других, утешала близких, но никогда не говорила о своих тревогах, заглушая их глубоко в себе, в одиночку их переживая.

— Хочешь узнать, кто это? — добавила моя сестра с неподдельным отчаянием в голосе.

— Конечно, — кивнула я против своего желания подойти и крепко обнять Карину, чтобы она ощутила мою близость. Чтобы она почувствовала меня.

— Это Денис.

За считанные доли секунды весь мир в моей голове перевернулся с ног на голову, а мечты разбились на мелкие кусочки, подобно тому, как на глазах рассыпаются до безумия красивые, любимые бусы, теряя одну бусинку за другой, оставляя в результате лишь порванную нить. Конечно, я знала, что на море бывает шторм, что счастье не вечно, и рано или поздно моя жизнь, как лодка, затерянная в этом море, даст трещину и медленно пойдет ко дну. Но я старалась отгонять от себя подобные мысли, наслаждаясь настоящим. А в самый разгар праздника это настоящее стало тонуть. Я всем сердцем любила Карину. Любила нашу семью. Любила Дениса. И в одно мгновение всё это перемешалось.

Вот он случай, которого я так ждала.

— Анжел, — после небольшой паузы вымолвила Карина. — Я удивила тебя? Или у вас с Денисом что-то есть?

Могу представить, каким было моё выражение лица в те секунды. Однако я резко собралась и твердо заверила себя, что во что бы то ни стало Карина не должна узнать о моих чувствах.

— Конечно, нет, — абсолютно нагло врала я, но ничего другого мне не оставалось. — Я просто не ожидала этого. Денис…вы с ним…очень разные, поэтому мне тяжело осознать.

— Я тоже была такого мнения, когда впервые увидела его. Высокомерный, заносчивый, холодный, — говорила Карина, — с первого взгляда он производит именно такое впечатление. Я, также как и весь наш класс, считала, что он просто выпендривается. Ну, как это обычно бывает: мажористый мальчик из большого города знает себе цену. Общается только с избранными, остальные — низший сорт. Именно так я его себе представляла.

— А потом что-то изменилось?

— Я как-то шла вечером от Вики, смотрю Денис в парке сидит. Хотела пройти мимо, но он поздоровался, предложил присесть. Я только потом заметила, что он был пьян.

Пьяный Денис…всё это никак не укладывалось в голове.

— Мы стали разговаривать на какие-то поверхностные темы, — продолжала Карина, во все глаза глядя на меня, — а потом он заплакал представляешь… Я никогда не видела мужских слёз, и в то мгновение во мне словно всё надорвалось. Я плакала вместе с ним.

С каждым произнесенным Кариной словом мне становилось всё труднее и труднее дышать.

— В тот вечер Денис рассказал мне об очень страшных вещах, которые с ним случились накануне окончания десятого класса, именно поэтому ему и пришлось уехать из Питера. Этот город и всё, что с ним было связано, остались для него воспоминаниями. Просто до крика, до изнеможения болезненными воспоминаниями.

— А что же там произошло? — одними губами произнесла я, представляя овраг, над которым, пытаясь хотя бы за что-то ухватиться, я лечу в пропасть.

— Это не моя тайна, Анжел, — ответила Карина с болью в глазах. — Я не могу сказать этого.

— Да, я понимаю.

— А вы ведь тоже с Денисом неплохо общаетесь? До того, пока ты не пришла в наш класс, Анжел, я никогда не видела его улыбающимся.

— У нас просто нашлись общие интересы, — ответила я, пытаясь улыбнуться, но, должно быть, это получилось очень криво и неестественно. — Ничего личного.

— Я очень рада, что вы нашли общий язык, — Карина говорила совершенно искренне, ни капли не кривя душой, в отличие от меня. — Денис действительно очень изменился рядом с тобой.

— На моём месте мог быть любой другой человек, Карин, раньше ведь его ни с кем не сажали.

— Да, но всё же. Мне безумно приятно, что этим человеком оказалась ты. И надёжно.

— Надёжно? — переспросила я, пытаясь понять.

— Да, к тебе ведь я не могу его ревновать. Мне просто очень спокойно. Знаешь, мы ведь после той встречи с ним ни разу не разговаривали. Он скорее всего пожалел, что открылся мне. Да и я не стала напоминать о нашем разговоре, чтобы не ставить в его неловкое положение. Мы не общаемся, но я ничего не могу поделать со своими чувствами. Когда мы разъедемся, перестанем видеться, конечно, это всё забудется, но не сейчас.

— Карин, спасибо, что ты открылась мне, — с чувствами прошептала я, еле сдерживая подступившие на глаза слезы. — Спасибо, что позволила увидеть свою душу.

Я абсолютно не испытывала к Карине озлобленных, ненавистных чувств, которые девушка может питать по отношению к своей конкурентке. Ведь мы с ней не были соперницами, мы были сёстрами. И в том, что всё так обернулось, не было и доли Карининой вины. Скорее наоборот, виновата была я. Это я гуляла с Денисом, обменивалась с ним неоднозначными взглядами, мечтала о его объятиях, планировала поехать с ним на концерт в то время, пока Карина молча, ни о чём не догадываясь, думала, что этот парень для меня просто одноклассник. Я не смогла ей признаться. Потом, конечно же, сотни раз об этом жалела, желала переиграть нашу сцену в бане, представляла, как всё могло обернуться, сказав я ей сразу всю правду, но, как говорится, что сделано, то сделано. После драки кулаками не машут.

— Девчат, с лёгким паром! — встретил нас с Кариной на пороге радостный, легкий голос мамы из кухни.

— Спасибо! — произнесли мы дуэтом, снимая обувь.

— Как банька?! — поинтересовался дядя Коля. — Понравилось?

— Ещё как! — восторженно пропела Карина. — Только мы не стали поддавать, дядя Коль. Там и без этого жарко было.

— И нам, — рассмеялся он. — Ни одного фужера больше не выпили, зато энергии хоть отбавляй!

— Девочки, чайник поставить? — спросила Жанна по-матерински заботливо. — У меня есть потрясающий чай с листами мелисы.

— Да, чай — это как раз то, что нужно, — ответила с энтузиазмом Карина, проходя к своему месту на кухне.

— Вы извините, — чувствуя жуткую неловкость, начала я, — но у меня что-то такая слабость, я пока что прилягу.

— Дочь, ты не перегрелась? Голова не кружится? — обеспокоенно спросила мама, с волнением.

— Нет, всё хорошо, это с непривычки просто, мам, — улыбнулась я, ощущая пелену тумана перед глазами и сильнейшие удары в висках, отчего как можно скорее хотелось закрыть глаза. Но, разумеется, причина была не только в этом. — Вы не волнуйтесь за меня. А чай я потом обязательно с вами попью.

Той ночью я больше не вставала. Очнулась только в районе десяти утра с намотанным на голове полотенцем, в чистых шортах, футболке и олимпийке, которые надела после бани. Голова была готова расколоться на части, всё тело испытывало сумасшедший жар, а кости ломило от слабости. "Ещё один подарок от судьбы", — подумала я, не в силах собрать растерянные части самой себя.

16 глава

С чистого листа

(Анжела)

13 мая

— Дочур, ну что, как ты себя чувствуешь? — присев на край кровати, ласково произнесла мама, прикоснувшись своей теплой ладонью к моему лицу. — Сегодня получше?

— Да, мамуль, я пойду в школу, — как можно более непринужденно ответила я, боясь даже представить, как мне теперь смотреть на Дениса. — Осталось учиться всего две недели, поэтому каждый день до экзаменов на счету.

— Может, будет лучше, если ты отлежишься сегодня? Не дай Бог потом эта простуда даст осложнение!

— Мамуль, — улыбнулась я, приподнявшись, — я правда хорошо себя чувствую. Как будто и не болела вовсе.

— Ну смотри, дочь…если станет плохо, отпросись домой, ладно?

— Конечно! Но всё будет хорошо, поверь мне.

— Но если ты так говоришь, то верю, — улыбнулась мама в ответ, чмокнув меня в щечку. — Тогда собирайтесь потихоньку и приходите с Кариной завтракать. Я омлет приготовила.

— О! Я как чувствовала! Всё, встаю!

— Я жду вас на кухне.

Как бы это ни было странно, но моё недомогание очень мне помогло — не нужно было все эти три дня до понедельника притворяться, делая вид, что у меня всё отлично, что ничего не болело, потому что болело на самом деле всё. Как физически, так и духовно. Но видя мой озноб, ни у кого из нашей семьи не появилось никаких вопросов относительно моего отчаянного настроения, поскольку при температуре тридцать девять вряд ли можно чувствовать себя лучше. Однако…боль в душе была куда серьёзнее и страшнее, чем этот жар и головная боль, которые при привыкании абсолютно перестаешь ощущать. Мне казалось, что всё моё тело было наполнено темной жидкостью, которая ежесекундно просачивалась наружу. Слёзы застилали всю душу, обливая сердце изнутри солеными, разъедающими потоками, но выходить на волю я им позволяла только глубокими ночами, когда точно была уверена, что никто не увидит их следов. Хотя, следы конечно же оставались в виде красных глаз по утрам, но при болезни этим никого не удивишь, поэтому ночь была единственным временем, когда я могла дать свободу своим чувствам.

На репетицию, которую устраивали ребята десятого мая я, конечно, не пошла, чему была искренне рада. Увидеть Дениса на тот момент я ещё совсем не была готова. Мне не хотелось делать ему больно, но как быть дальше, как вести себя, я не знала. В этой истории в любом случае будет кому-то больно. Это было ясно, как день. Как бы пафосно ни звучало, но в сложившейся ситуации не было иного расклада событий. И мой выбор состоял вовсе не между Кариной и Денисом, а между нашей семьёй и моими первыми, настоящими чувствами, которых мне никогда прежде не доводилось познать.

Все три ночи после возвращения домой я не могла спать. Слёзы были нескончаемыми, а мысли плавали в них, тонули и снова всплывали на поверхность. Я вспоминала Дениса. Мне до изнеможения не хватало его голоса, его глубоких, родных глаз, его присутствия, тепла, исходившего от него. Не верилось, что совсем недавно я ликовала от возможности увидеть этого парня на репетиции, ведь теперь боялась себе это даже представить. Как мне стоило поступить? Как сделать так, чтобы никто не пострадал? Эти вопросы не давали покоя, поглощая во тьму всё больше и больше. Один раз во мне промелькнула мысль признаться во всём Карине, рассказать, что Денис очень мне дорог, но подумав о том, какие могут быть последствия, эта идея тут же перегорала, подобно свече, обжигая воском руки. Конечно, Карина могла бы меня понять, но если уж признаваться, то нужно было это делать ещё в бане. Тогда, когда моя сестра открылась мне. Сказала о том, чего никому никогда не говорила. А я пренебрегла её доверием, побоялась сказать правду, побоялась обидеть. Именно страх потерять её доверие навсегда останавливал меня в этом позднем признании, потому что доверие — это маленький зверек, которого, испугав однажды, никогда не вернешь назад. А даже если вернешь, то он всегда будет ждать повторного испуга.

Второй вариант, который у меня был, — это никому ничего не говорить и оставить всё так, как есть. С одной стороны, такая перспектива была не слишком уж плохой. Мы с Денисом не были парой, о его чувствах ко мне я могла только строить догадки, напрямую он никогда мне ничего не говорил. Но смогу ли я смотреть в глаза Карине, если буду за её спиной мечтать о Денисе? И как далеко зайдут наши с ним отношения? Рано или поздно всё равно пришлось бы это распутывать, поэтому такое решение я принять не могла.

Оставалось только одно. Забыть этого парня, выбросить воспоминания о нем, всё, что было с ним связано, и жить так, словно его не было в моём мире.

— Анжел, ты точно хорошо себя чувствуешь? — поинтересовалась обеспокоенно мама за завтраком. — Ты какая-то потерянная.

— Да, я тоже это заметила, — поддержала её Карина, озадаченно глядя на меня. — Обычно ты не такая.

— Я просто всё ещё никак не приду в себя, — призналась я, что было чистой правдой. — А где дядя Паша? Он уже уехал?

— Да, случилось что-то срочное, он быстро собрался, толком ничего не объяснив, — кивнула мама, — сказал, что позже позвонит.

— А вы не знаете, тёть Надь, как у него идут дела? Он ничего не рассказывает, а скоро ведь суд…я волнуюсь.

— Кариночка, он и мне мало что рассказывает касательно работы, поэтому я тоже мало что об этом знаю.

— Просто он какой-то расстроенный был в эти дни, я боюсь, что что-то там не так, — проговорила Карина, сделав глоток чая. — Но будем надеяться, что я ошибаюсь.

— Это дело очень важно для него. Он всей душой за него болеет, поэтому сделает всё возможное, я думаю. Будем верить, — улыбнулась мама, но было невооруженным взглядом видно, что за этой улыбкой таилось неприкрытое волнение.

Съев по тарелке горячего омлета, мы с Кариной начали собираться к выходу.

Погода в тот майский день выдалась по-настоящему летней, вопреки моему далеко не радужному настроению. И ощущая на себе теплые лучи горячего солнца, вдыхая аромат распустившейся сирени, я на какое-то время полностью забыла обо всем, что так тревожило. И всё-таки природа обладает какой-то волшебной, целительной силой. Она не может изменить ситуацию, но вполне может изменить отношение человека к ней, что со мной и произошло.

Обсуждая с Кариной то, как ярко и незабываемо провести летние каникулы, я вдруг подумала: "А ведь не всё так плохо. У меня самая лучшая на свете семья, сестра, которую я ни за что ни на кого не променяю, и разве мне нужно что- то ещё для счастья? А любовь…говорят, от неё не убежишь. А если пытаешь за ней гнаться, значит, это уже что-то другое. Значит, Денис не тот человек, который предначертан мне небесами, раз всё так складывается".

Однако…говорить себе это — одно, а заставить сердце перестать биться от одного только вида Дениса — другое.

— Привет! — радостно произнес он, когда я оказалась рядом с нашей партой. Пересаживаться на другое место было исключено, потому что это привлекло бы к себе огромное внимание, в том числе и Карины. И всё, что мне оставалось — полностью себя блокировать. — С выздоровлением тебя!

— Привет, — промямлила я, приземлившись на свой стул и даже не взглянув в его сторону. Это было жестоко с моей стороны. Я проклинала себя за то, что делала ему больно, но по-другому не могла.

— Или ты всё ещё болеешь? — добавил он, явно в недоумении от моей реакции. — Хотя, выглядишь очень даже хорошо!

Я была готова лезть от боли на стену.

— А я повидался с родителями в эти дни, — не сдавался Денис. — Они приезжали на праздники.

Я продолжала его игнорировать, несмотря на то, что мне до безумия хотелось порадоваться за него, расспросить, как всё прошло, как он танцевал без меня в ту пятницу, как в целом провел эти четыре дня.

— Анжел, я тебя чем-то обидел?

— С чего ты взял? — равнодушно спросила я, принявшись записывать в тетради по биологии число и тему урока, потому что знала, что если не отвлекусь на что-то, то расплачусь прямо на его плече.

— Ты, кажется, не хочешь разговаривать со мной.

— Просто уже урок начался, а ты отвлекаешь, — ответила я, и даже не видя выражение лица Дениса, почувствовала, как оно исказилось от боли. Больше он не стал ничего говорить, и до конца урока мы не вымолвили ни слова. Я лишь смотрела на его руки, которых мне так хотелось коснуться, и сходила с ума от ненависти к себе.

В такой напряженной обстановке мы просидели все последующие четыре урока. На переменах я старалась пересаживаться к Карине с Викой (да, и нужно сказать, что Вика с Кириллом всё же помирились и официально стали парой), но поддерживать с ними беседу не получалось.

— Анжел, ты тут? — только и спрашивали они, видя, что я их совершенно не слушала. Я кивала, но подключиться к их разговору казалось невозможным, когда в нескольких метрах от меня сидел Денис, одев наушники и полностью погрузившись в телефон. Именно так, как в первый день нашего знакомства. Боль, которую я испытывала в те секунды, была в сотни раз хуже всех моих проплаканных ночей. А впереди нас ещё ждала репетиция вальса.

— Прости, если обидела тебя, — не выдержав, прошептала я, слегка дотронувшись до руки Дениса в конце последнего урока. — Я не хотела.

— Я и не обижался, — ответил он, с нежностью во взгляде. — Скорее испугался.

Я снова начала тонуть в его бездонных глазах, и потому, чтобы вновь не попасть в этот плен, резко отвернулась и убрала руку.

— Анжел, что происходит?

Но именно в это мгновение прозвенел звонок, избавив меня от всяких объяснений, поскольку все начали громко складываться, и разговаривать в такой обстановке было сложно.

— Народ! — проговорила громко Ярослава. — Не забывайте: у нас репетиция!

— А как же обед? Мы с парнями в магазин собирались добежать, окей? — произнес Андрей, складывая свои учебники в портфель.

— Только при условии, — начала говорить Саша. — Что вы и всем девчонкам чего-нибудь купите.

— Без проблем, — растянулся Андрей в только ему свойственной улыбке. — Чай, кофе, потанцуем?

— Потанцуем, — пихнула его в бок Саша, рассмеявшись. — Но сначала чего-нибудь съедобного.

— Всё-всё-всё, поняли! Пацаны, кто в магазин, собираемся у входа!

— Анжел, ты ведь знаешь, с кем Денис танцевал, когда тебя не было? — озорно проговорила Вика, пока мы с девчонками в ожидании мальчиков сидели на школьном крыльце и слушали музыку. При упоминании этого имени внутри меня всё упало.

— Не знаю, а с кем? — как можно более непринужденно спросила я.

— Я думала, он сказал тебе. С Оксаной!

— Серьёзно?! — неподдельно удивилась я. — И что, у них получалось?

— Ну, — рассмеялась она, — как тебе сказать…он намучился с ней по полной программе, потому что Оксана о-очень медленно соображает.

Карина, казалось, нас не слушала.

— Да ладно, я ведь и сама не лучше танцую, — пожала я плечами, вспомнив свой позор на первой репетиции.

— Поверь мне, гораздо лучше! О, а вот и парни!

— Вик, у вас с Кириллом всё хорошо? — спросила я с участием. История этих ребят очень меня трогала, и я болела за них всем сердцем.

— Не хочу сглазить, но, кажется, да. Мне никогда в жизни не было так хорошо, как с ним.

— Я очень счастлива за вас! — искренне произнесла я, хотя бы немного оживившись. — Ты заслужила это.

— Если бы не тот разговор после твоего дня рождения, то ещё неизвестно, как бы всё сложилось, Анжел, поэтому мне просто повезло, я думаю. В любом случае, — она улыбнулась, — спасибо тебе.

— Нет, нет, не нужно меня благодарить, я здесь ни при чем.

— Ещё как причем!

— Девчонки! — громко объявил Андрей. — Разбираем гамбургеры! На диете, надеюсь, никого нет?

Все дружно взглянули на Оксану, и она, недолго колебавшись, сдалась.

— А была не была!

После небольшого подкрепления, устроенного нашими одноклассниками, наступило время репетиции, которое я так желала оттянуть. Ведь одно дело не разговаривать с Денисом, сидя на уроках, и совсем другое — продолжать игнорировать его, намеренно причинять ему боль, когда нас не будет разделять никакое расстояние. Когда его рука будет лежать на моей спине, когда я буду вдыхать душистый аромат его волос, чувствовать его тепло… Мне было страшно.

— Ребят! Танцуем сначала и до того момента, на котором в пятницу закончили учить, окей? — переключая песни в поисках нашей Little Suise, сказала Ярослава, пока все медленно подтягивались к своим местам выхода. — Оксан, так как ты сегодня снова без партнера, то тебе, конечно, тяжеловато будет сориентироваться, но ничего. Анжела с Денисом, а вы танцуйте до туда, до куда учили вместе, хорошо? Но только после нашей общей репетиции вам желательно остаться и выучить ту часть, которую Анжела не знает.

Всё оборачивалось против меня. Остаться с Денисом наедине было последним, чего мне в тот момент хотелось. С одной стороны. А с другой…я до боли желала этого. У меня появилось ощущение, будто во мне поселились два человека — один действовал, а другой ему сопротивлялся, умоляя остановиться. И от этого раздвоения я сходила с ума. По жизни я всегда руководствовалась чувствами, для меня на первом плане было сердце, а не разум, но получалось, что я предавала его. Также, как предавала Дениса и саму себя.

— Ну так что, останетесь, окей? — снова спросила Ярослава. — Иначе и вам, и нам будет очень тяжело на дальнейших репетициях.

— Если нужно, то да, конечно, — кивнула я, гадая, к чему это могло привести.

— Ну всё, отлично, тогда начинаем!

Через несколько минут заиграла наша песня. Денис, стоя позади меня, в нерешительности взял меня за левую руку, и от его прикосновения я готова была закричать от раздирающей изнутри боли.

Всё время, что мы танцевали я старалась не смотреть на него. Не выдержала бы этого взгляда, в котором застыл безмолвный вопрос: "Почему?". И вместо того, чтобы противиться ко мне прикоснуться, этот парень, напротив, держал меня так бережно, так ласково и крепко, словно боялся, что я в любой момент могу всё бросить и уйти. Это трогало до слез, но я не имела права плакать. Кто виноват, что всё так вышло? Только я сама. Виновата, что допустила такому случиться, и теперь должна выглядеть в глазах Дениса самой настоящей змеёй. Моральной уродиной, какой сама себя ощущала.

Во время танца я допустила множество ошибок, постоянно сбивалась с ритма, путая при этом Дениса, забывала движения и абсолютно не слышала музыку, за что злилась на себя ещё больше.

— Анжел, всё нормально? — поинтересовался Денис во время перерыва.

— Да, — бросила я в ответ без каких-либо эмоций, но, наконец, подняв на него глаза. — Прости, что из-за меня мы выбиваемся из рисунка.

Хотя на самом деле мне хотелось попросить прощения за совершенно другое.

— Да ничего, я тоже местами сбиваюсь, тем более мы с тобой почти неделю не танцевали в паре. Анжел… — спустя паузу произнес Денис чуть тише. — Что у тебя произошло?

— Ничего. Извини, мне нужно отойти, — ответила я и стремительно помчалась в школу, чтобы сделать глоток воды и не дать себе слабину, поскольку слёзы так и рвались наружу.

Затем началась вторая часть нашей репетиции с изучением новых движений, которые давались мне так же плохо, как повторение уже выученных, но Денис уже не делал попыток разговорить меня. Я даже сама с собой не желала разговаривать, что уж говорить про человека, которому я только и делала, что вставляла в спину ножи. И в таком гробовом молчании и напряжении мы танцевали до окончания репетиции.

— Ну всё! Ребят, теперь только отрабатывать и отрабатывать! — радостно проговорила Ярослава, выключая музыку. — Наконец, довели до конца.

— Девчонки, вы ведь не на каблуках будете танцевать на последнем звонке? — решил заранее спросить Никита. — Это я спрашиваю, чтобы подготовиться.

— Как это не на каблуках?! — изумленно протянула Алина. — А в чем? В балетках или кедах что ли?

— Ну, не знаю, сандалии там какие-нибудь, — предложил Никита, открывая бутылку минеральной воды. — А вообще и в кедах было бы круто.

— И что? Мы будем в платье и кедах? — вмешалась в диалог Рита. — Никит, мы уже давно решили насчет туфель.

— Ну ни фига себе! — отчаянно взвыл Андрей, отчего весь школьный двор разразился истерическим смехом. — Хотя, стойте. Саш, — обратился он к своей подруге. — Ты ведь говорила, что в жизни не встанешь на каблуки.

— Заставляют, — пожала она плечами, ища в сумке телефон.

— Девчат, я совсем забыла про каблуки, — протянула Ярослава. — Давайте тогда в следующий раз уже танцевать в туфлях, чтоб потом на последнем звонке не получилось нелепой ситуации…

— А вот тут я за себя не ручаюсь, — заметила Вика. — Я вообще даже стоять на них толком не умею.

— Ну, вот как раз и потренируешься, — улыбнулся Кирилл, заслужив от Вики легкий поцелую в щечку.

Через несколько минут все стали расходиться.

— Ребят, только когда колонки занесете, не забудьте ключ от кабинета охраннику отдать, хорошо? — бросила напоследок Ярослава.

— Конечно, — одновременно кивнули мы с Денисом, не решаясь подняться со ступенек крыльца.

— Тогда до завтра!

В это мгновение внезапно раздались первые аккорды Lion "Hollywood Undead", песня, стоявшая у Дениса на звонке, и, достав из кармана телефон, он отошел на несколько шагов от крыльца. Я смотрела на этого парня, и всё моё существо рвалось броситься ему на шею. Мне до боли хотелось сказать: "Денис, прости меня! Я поступаю подло, жестоко, но у меня нет другого выхода. Только так я могу сохранить мир в нашей семье, о которой так долго мечтала. Ты для стал мне очень дорогим человеком, и причиняя боль тебе, я и себе делаю больно. За это ты должен меня ненавидеть, я понимаю. Но если сможешь, пожалуйста, прости. При других обстоятельствах я ни за что бы не стала поступать с тобой так, как теперь поступаю, потому что…".

— Анжел, ну что, не будем терять времени и начнем? — вдруг неожиданно произнес он, вернув меня из своих мыслей.

— Да, давай, — согласно проговорила я, пытаясь не выдать дрожи в голосе, и направилась к своему партнеру.

Какое-то время он объяснял и показывал мне движения, которых я не знала, и мало помалу мы начали разговаривать, но только исключительно по делу.

— Смотри, а после восьми поворотов ты прогибаешься назад, — говорил он, прокручивая в голове танец. — Помнишь, как это делали девчонки?

— Да, но сомневаюсь, что у меня это получится.

— Получится, — улыбнулся он, словно между нами ничего не произошло. — Попробуй!

Я сделала всё, как он сказал.

— Ну вот видишь! Всё получается. Может, под музыку с самого начала?

Мне ничего не оставалось, только как согласится, хотя я совсем не была уверена, что готова.

— Ты главное делай всё более расслабленно, иначе когда боишься ошибиться, именно это и происходит, — аккуратно взяв мою руку, тепло произнес Денис перед выходом.

— Хорошо, — пообещала я, чувствуя, как его тепло проникало в каждую частичку моего существа.

А потом заиграл голос Майкла Джексона, и мы принялись танцевать.

Я делала так, как он говорил, расслабилась и абсолютно не думала о танце, о движениях, а делала всё по инерции. Моё тело словно отделилось от души и перестало принадлежать мне. А душа…она находилась совершенно в другом месте.

Я вспомнила, как впервые увидела Дениса, как смущалась заговорить с ним. Мне хотелось рассыпаться на миллионы частиц, чтобы не было так больно. В памяти всплыла сцена нашей прогулки по набережной, когда Денис купил мороженое, отказавшись взять у меня денег. Разговор о мечте. Он открывался мне. Открывался с первых дней нашего знакомства, он доверял мне. Как же мучительно было осознавать, что я собственными руками душила это доверие. Убивала его, бросая в костер, который ничего после себя не оставляет.

— Давай ты сначала распакуешь подарок, а потом скажешь, нужно было или нет.

— Я уже догадываюсь, что там что-то очень оригинальное и классное. Но можно я прямо сейчас посмотрю?

— Конечно! Спрашивает ещё! Я только этого и жду.

— Не может быть! Неужели…?!

— Ты рада?

— Боже! Это моя мечта! Я не верю! Денис, спасибо тебе большое! Это лучший подарок в моей жизни!

— Анжел, но это ещё не всё…я хочу предложить тебе поехать вместе.

Та встреча в ночь моего совершеннолетия никак не уходила из головы. Я тогда до утра не могла уснуть, представляя нашу с Денисом поездку, но теперь… Конечно, совершенно ясно, что никуда мы уже не поедем. Но эти воспоминания перегрызали горло, не давая дышать. Денис от всего сердца хотел сделать мне приятно, подарить незабываемые эмоции, чувства, подарить мечту. А хитрая судьба растоптала это за какие-то считанные часы.

— Помнишь, как мы с тобой месяц назад встретились в трамвае? А потом вместе шли от остановки до этого двора?

— Да-да-да…даже не верится, что всего лишь прошёл месяц с того вечера. Бывает, что в жизни годами ничего не происходит, а потом за один миг всё так резко переворачивается…что ты уже не можешь дать оценку времени. Оно словно само по себе.

— Значит, с тех пор в твоей жизни многое изменилось? Тебе необязательно отвечать на этот вопрос.

— Почему же? Мы ведь теперь не чужие. Что изменилось? В первую очередь, я сам. Моё отношение к жизни, к людям. К себе.

Это было последней каплей!

Что-то внутри меня надорвалось, и невообразимо болезненные чувства вырвались наружу, смывая всё на своём пути. Голос разума, самообладания, терпения. Я слышала только свое сердце, которое кричало, молилось и обливалось кровью.

— Анжел, стоп-стоп-стоп! Ты что, плачешь? — остановившись, с волнением проговорил Денис, стараясь разглядеть моё лицо, но, должно быть, ему и так всё было понятно. — Ну-у…ты чего? Не нужно, пожалуйста! — и вопреки моей воле, крепко прижал к своей груди. Я знала, что это неправильно, знала, что не должна было допустить этого, но не могла ничего поделать с собой. Слёзы текли, не переставая, а от нежности и теплых рук Дениса хотелось плакать навзрыд.

"И почему всё так вышло?! Боже, Почему?! Почему я должна делать больно человеку, которого люблю?!" — спрашивала я себе и не находила ответа. Весь мой мир обернулся против меня, и не хотелось смотреть на это. Не хотелось видеть, как возможное счастье разбивалось на сотни осколков, которые впивались в кожу.

— Анжел, ну что же произошло? Скажи мне, я помогу тебе, — говорил Денис, ни на мгновение не отпуская меня. — Пожалуйста.

Всё, этому нельзя было продолжаться.

— Денис, — произнесла я, с огромным трудом оттолкнув его от себя. — Не нужно. Я хочу сказать… — я пыталась подобрать слова, но ничего не получалось. — Общение с тобой мне слишком больно обходится.

Несколько секунд он молчал. И в это время, показавшееся мне вечностью, я желала одного — уснуть и никогда больше не проснуться.

— Что это значит? — не открывая от меня полных смятение, удивления и боли глаз, произнес Денис.

— Это значит то, что нам с тобой лучше больше не общаться. Пусть всё будет так, как было раньше. До того момента, как я пришла в эту школу. Так и тебе, и мне будет лучше. Мы сделали большую ошибку, открывшись друг другу.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что хочу, чтобы ты ушёл из моей жизни.

— Вот как… — говорил он, глядя в пустоту. — А я уже было поверил…хотя это уже неважно.

С этими словами он резко отвернулся и пошёл в сторону школьного крыльца, а я как стояла, так и осталась стоять. Только слёзы не желали останавливаться.

Денис ушёл, не попрощавшись. Он без всяких слов выключил музыку, занес в школу магнитофон и прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону. Я ощущала себя полным ничтожеством. Стояла посреди школьного двора, вся красная, с опухшими глазами, стояла и была не в силах что-либо сделать. "Вот всё и закончилось, — только и вертелось в моих мыслях, — не успев даже начаться". Денис был умным парнем и всё понял без лишних объяснений, но…только что именно он понял? Какой я отныне стала в его глазах? Знать ответы на эти вопросы мне не хотелось, потому что ничего хорошего они не могли в себе нести. Одно было ясно — теперь я для него стала пустым местом.

Я вытерла слёзы, взяла сумку и, не думая куда, направилась в другую сторону от школы. Домой идти совсем не хотелось: там Карина, мама. Если они увидят меня такой, то уже не выкрутиться. Придется всё рассказать, а этого допустить нельзя было ни в коем случае.

Середина мая обволакивала своим теплом. Погода на улице стояла по-настоящему летней, но внутри меня царили метели, ураганы и лютая зима. Я шла, погрузившись в музыку, лившуюся из наушников, и впервые за последние дни ни о чем не думала. Казалось, будто внутри меня не осталось ничего, кроме пустоты. Я сама себя выжила. Всё сама.

17 глава

Правда

(Анжела)

В книге замечательного писателя Пауло Коэльо есть фраза: "Один день погоды не делает", однако отныне я была убеждена в обратном. Один день — это тысяча четыреста сорок минут, за которые человек может в корне изменить свою жизнь. Для того, чтобы сказать близкому человеку: "Ты мне больше не нужен" не понадобится больше трех секунд, а для того, чтобы исправить сказанное, порой, не хватит целой жизни. А мы…как мы любим бросаться словами.

Только вот мне не о чем было жалеть. Я сделала Денису очень больно, оттолкнула, ничего при этом не объяснив. Жалкий поступок жалкого человека. Поэтому я ничуть не удивилась, когда придя на следующий день в школу, Денис сделал вид, будто не заметил, как я опустилась рядом с ним за парту. Конечно же, этого и следовало ожидать. Разве не об этом я сама его попросила? После тех слов, что я сказала ему, вряд ли он вообще имел желание сидеть со мной за одним столом. Видеть меня. Ведь я даже самой себе стала противна. Обманывала Карину, обманывала маму, прикладывая огромные усилия для того, чтобы ни в коем случае не выдать своего истинного состояния. Это, должно быть, и есть настоящее лицемерие — прятаться за ложными, искусственными улыбками в то время, когда на деле хочется кричать от боли. Но что я могла сделать? Ничего не оставалось, как смириться. Смириться, выбросить из головы всё лишнее и жить дальше. Сказать легко, но как же это сложно — смириться с тем, с чем не согласно сердце. А моё сердце продолжало кровоточить, испуская всё новые потоки на уже запекшиеся резцы.

Я запретила себе все мысли о Денисе, все мгновения, что остались в памяти, но возможно ли это было, находясь в нескольких от него сантиметрах? Ощущая его близость, ставший мне родным аромат его тела, видя его и испытывая непреодолимое желание прикоснуться.

В тот день у нашего одиннадцатого "А" была запланирована съемка для школьного альбома (фотографом единогласно выбрали Карину), и весь учебный день проходил на фоне фотосессий, смеха, взрыва эмоций и постоянного женского: "Я получилось уродом! Давайте ещё раз!". Не без этого. Нужно сказать, что девчонки очень подготовились к этому небольшому событию: сделали красивые прически, многие пришли в довольно приличных платьях и на каблуках, даже Карина всё утро накручивала локоны, уговаривая меня ради такого случая надеть белое, подаренное её бабушкой и дедом платье. Быть может, при других обстоятельствах я именно так и поступила, но теперь… Я была совсем не в том настроении, чтобы наряжаться, крутиться у зеркала и любоваться своим видом. К тому же, то платье напоминало мне о Денисе. Ведь именно в нем я была, когда он пришел поздравлять меня. Именно в нем Денис сделал мне комплемент.

Нет, нет, этот вариант можно было даже не рассматривать.

И вопреки Карининым наставлениям, я надела простые черные джинсы, джинсовую рубашку поверх белой футболки и кеды. Самый обычный вид для самого обычного школьного дня.

Я никогда не была поклонницей фотосессий. Многим девушкам нравится позировать, быть в центре внимания, но для меня это всегда являлось настоящей пыткой. Объектив камеры не вызывал во мне ничего, кроме паники и какого-то странного, необъяснимого страха, похожего на боязнь сцены. Поэтому фотографироваться я не любила с детства. Но несмотря на это, в нашем семейном альбоме было больше сотни моих детских снимков в разных ракурсах и позах. Очень живых, эмоциональных и… ценных для меня. Когда-то, когда мой отец ещё жил с нами, он занимался фотографиями, а мы с мамой были его главными музами и моделями. Свои снимки, сделанные в тот период жизни, мама хранила в небольшой коробке вместе с моими первыми рисунками и поделками, не выставляя их на всеобщее обозрение, но и не выбрасывая. Как бы то ни было, фотографии — это память, а память — это, конечно же, жизнь. И уничтожение фотографий не способно стереть вместе с ними воспоминания.

Детские воспоминания — это всё, что осталось у меня от папы. Больше не существовало ничего.

Было очень больно представлять, что через много лет я точно также буду вспоминать о Денисе, смотреть наш школьный альбом и осознавать, что воспоминания — это всё, что осталось у меня от этого человека, который мог бы стать для меня чем-то большим. Кем-то большим.

Ребята не скупились на фотографии, получая от этого огромное удовольствие. Особенно парни. Они дурачились, поднимали друг друга на руки, "стряпали губки в бантик", как часто делают девушки на "селфи", строили гримасы, глядя на которые сложно было не смеяться вместе с ними. Сама того не ожидая, я ощущала, как внутри меня начинало что-то просветляться, и напряжение понемногу спадало. Мы фотографировались и в школьных коридорах, и на школьном крыльце, и на разноцветных каруселях, успев при этом прокатиться, и на свежей весенней травке, которая так манила в лето. Одним словом, в этой знаменательной фотосессии была задействована вся территория школы. И вся палитра чувств.

Фотографировались абсолютно все и далеко не по одному разу, стараясь запечатлеться на снимке со всеми из одноклассников, чтобы каждый человек, как часть большой семьи, навсегда остался в памяти. И было неважно, близко ли ты общаешься с этим человеком или вовсе не разговариваешь. Важно было то, что до окончания школы оставались считанные дни, последние дни, когда мы всё ещё одноклассники. Всё ещё рядом. А как дальше сложатся наши судьбы, куда всех разбросает жизнь — никто этого не знал. Поэтому всё, что мы могли и должны были делать — это довольствоваться настоящим. Заполнить каждую минуту этой школьной жизни, этой дружбы яркими красками, переполненными эмоциями, смехом, дурачеством, безумием, отголосками детства — всем, что всё ещё в нас жило. Воспоминания о школьной жизни должны оставаться именно такими.

И я была бесконечно благодарна Богу за то, что у меня оставались такие воспоминания. Я была благодарна Карине за то, что та уговорила меня перейти в этот класс. Я была благодарна ребятам за то, что так тепло меня приняли в свой коллектив, за то, что подарили такую дружбу, о которой я когда-то могла лишь мечтать.

Денис не замечал меня, но с остальными одноклассниками вёл себя довольно открыто и фотографировался не меньше других. И как мне ни было больно от его холода, я искренне была рада такому раскладу. Моё самое страшное опасение о том, что он мог снова уйти в себя, закрыться, не оправдалось. И только это имело значение. За весь день мы перефотографировались со всеми, кроме друг друга. "Но, — думала я, — это и к лучшему. Не за чем бередить раны". Я вообще старалась не смотреть на него, не видеть тех моментов, когда он фотографировался с девчонками, улыбаясь в камеру, не видеть эти родные руки, с закатанными до локтей рукавами белой рубашки, которые прикасались к другим телам. Это было очень больно, но не смотря на это, мой взгляд постоянно оказывался устремленным на Дениса. Вряд ли он мог это заметить, поскольку ни разу не взглянул в мою сторону, словно я просто перестала существовать. Я стала для него никем и вполне это заслуживала.

Пугало то, что впереди нас ждала репетиция вальса, и чего от неё ждать я не представляла.

"Анжел, идем после вальса распечатывать фотографии, а потом к Вике оформлять альбомы, хорошо?" — прислала мне сообщение Карина на последнем уроке.

Изначально было решено, что альбомами займутся девушки, поделив все альбомы между собой, но так как все оказались очень занятыми, мы с Кариной и Викой решили целиком взять это дело на себя, тем более, что подобное творческое занятие обещало быть очень даже увлекательным. Ещё на прошлой неделе мы всем классом сложились и заранее закупили двадцать немаленьких альбомов с очень стильной обложкой, отделанной самой настоящей джинсовой тканью с кожаными вставками по бокам. Ничего сверхъестественного в этом не было, но такое оформление излучало ту энергетику рока и юности, которая была присуща нашему возрасту. Фотограф и дизайнер постарались от всей души, потому что, глядя на такую атмосферную обложку, нельзя было остаться равнодушным.

"Да, конечно, как договаривались", — отправила я в ответ Карине, считая минуты до окончания урока.

Интуиция подсказывала мне, что Денис откажется от вальса, избавив и меня, и себя от неловкости и напряженного общения, но если мы уйдем с танца, то подставим весь класс. "Нет, этому точно нельзя случиться", — рассуждала я, разглядывая из окна площадку перед школой, пока Никита решал у доски ненавистную мне часть С3 из примерных тестов ЕГЭ. Думать о логарифмах и степенях в те минуты я бы не смогла в любом случае. А Денис…он казался невозмутимым. Пока Никита сокращал степени логарифмов в огромной цепочке решений, он уже давно довел пример до конца и, написав ответ, что-то рисовал гелиевой черной ручкой на полях тетради. Я смотрела на крепкую шею, на благородный, точенный подбородок этого парня, и всё моё существо словно ударялось об огромный, ледяной каменный валун от невозможности преодолеть расстояние. За один день Денис превратился для меня в закрытую дверь, в замок, от которого я потеряла ключи. Он стал недосягаем. Находиться рядом и не иметь возможности коснуться руки человека — это очень страшно.

Однако вопреки моим ожиданиям, после уроков Денис вместе со всеми направился на школьный двор, продолжая при этом упорно меня игнорировать. Было обидно, хотя я не имела никаких прав держать на него эту обиду. Он поступал так, как я сама ему велела.

— О-о, значит, туфли, — протянул Андрей, глядя на то, как женская часть нашего класса выпорхнула из школьных стен, цокая каблуками. В этом списке исключением была только я. Во-первых, у меня не было хороших туфель, в которых можно было бы танцевать, а во-вторых, я абсолютно не умела ходить на каблуках, и перспектива навернуться на крыльце школы не очень воодушевляла. Карина обещала за те две недели, что у нас оставались, поставить меня на каблуки, но мне с трудом верилось, что ей это удастся. — Мне кажется, или ты меня просто надувала, говоря, что никогда не стояла на каблуках?! — пораженно добавил Андрей, глядя на подошедшую к нему Сашу. Сменив кеды на десятисантиметровые шпильки, она действительно держалась довольно уверенно и привычно. И что было неожиданностью для всего класса, черные босоножки сидели на нашей самой неординарной девушке класса словно влитые. Они до безумия шли ей, чего раньше я даже в мыслях не могла вообразить.

— Это всё женское перевоплощение, — загадочно улыбнулась она в ответ, пожав плечами. — Но в вальсе я за себя не ручаюсь.

— Я чувствую, сегодня или девушки сломают каблуки, или мы сломаем ноги, — хмыкнул Никита, вызвав массовый смех. — Репетиция обещает быть экстремальной.

— Посмотрим-посмотрим, — заметила Карина, взяв своего партнера под руку. — Хорошо, что ты такой высокий, Никит.

— Да уж, я сейчас некоторым не завидую, — подмигнул он парням, чьи партнерши мгновенно перегнали их в росте.

— Анжел, ты устроила массовый протест или пощадила Дениса? — поинтересовался Андрей, пока Ярослава готовила музыку на выход.

— Я пощадила весь класс, — улыбнулась я, собирая волосы в хвост. — Иначе запарю танец уже на вступлении.

— Ребят, вот кстати о вступлении, давайте начнем, — заявила Ярослава. — А то у всех репетиторы, дела. Раньше начнем, раньше закончим.

— Ну если что, то вообще-то все ждали только вас, — протянул Артем, вставая со ступенек. — Ярослав, я один танцую сегодня, Юли не будет.

— Да, я уже знаю, она меня ещё вчера предупредила. Ну, если Оксанин партнер не придет, то танцуйте вместе.

— А ну всё, тогда хорошо, — кивнул он.

Но партнер Оксаны всё же пришёл, и мы начали танцевать.

Всё моё тело пылало огнем, когда Денис подошел и без всяких слов взял меня за руку. Я ожидала совсем другого. Мне казалось, что холод, который нас разделял, просочится и в эту сферу. Я ждала, что его прикосновения будут ледяными, отстраненными, похожими на то, как если хождение босиком по только что выпавшему снегу, ощущая, как с каждой секундой холод обволакивает всё новую и новую частичку тела, пока в конце концов не овладевает им настолько, что ты не чувствуешь себя, но…я оказалась не права. От руки Дениса, как и прежде, исходило тепло, то волшебное тепло, в котором растворяешься и которое не хочется отпускать. Его прикосновения были сродни весне. Нежной, ласковой, солнечной весне. Я привыкла к этому теплу. К этим рукам. К этому парню. Как же невыносимо мучительно было напоминать себе, что я собственноручно оттолкнула его от себя, и наш вальс — это последнее, что нас связывало.

Стараясь не смотреть на Дениса в процессе танца, я выполняла выученные движения, но чувствовала, что и он избегает встречаться со мной глазами. Создавалось впечатление, что мы танцевали с абсолютно разными людьми, не видя друг друга. Не чувствуя друг друга. Конечно же, при таком раскладе ничего хорошего в танце выйти не могло, и не успев дойти и до середины, мы начали сбиваться, путаться в ногах, в шагах, в движениях.

— Стоп! Стоп! Стоп! — восклицала Ярослава, устремившись выключать музыку. — Ребят, ну вы чего?! — обратилась она к нашей паре. — Мы уже третий раз останавливаемся. Вам что-то непонятно?

— Всё понятно, — ответила я, восстанавливая дыхание. — Может, нам не стоит пока танцевать?

— Пока? В смысле, ты хочешь отработать движения, Анжел? Но вы ведь хорошо знаете эту часть.

— Что-то пошло не так, — пожала я плечами, не находя других слов.

— В общем, показываю ещё раз, — произнесла Ярослава озадаченно. Она то и дело поглядывала на часы, вероятно, боясь опоздать куда-то, а мы с Денисом из-за своего конфликта задерживали и её, и весь наш класс. — Вставайте в позу.

Но Денис её не слышал. Он без всяких слов невозмутимо подошел к крыльцу, взял свою сумку, толстовку и направился в сторону выхода со школьного двора.

— Денис, ты уходишь?! — в недоумении проговорила Ярослава, явно не ожидая такой реакции, как и все остальные ребята. Хотя я ждала нечто подобного. — Ты нас сейчас всех подставляешь!

Но он даже не взглянул в её сторону.

— И как это называется?! — обратилась она ко всему классу. — Нормально так: собрался и ушёл по-английски.

— По-моему, это неудивительно, от него следовало такого ожидать, — усмехнулась Оксана, вызвав во мне вспышки антипатии. — Это же Денис.

— А может, просто не надо было так наезжать на ребят? — вмешался Андрей, в упор глядя на нашего хореографа, против которого я ничего не имела. Дело было не в ней, и я это знала. — Ты то и дело придираешься к ним.

— Просто остается всего ничего, а мы топчемся на одном месте. И придираюсь я ко всем, не только к Анжеле и Денису.

— Андрей, она права, — произнесла я, глядя куда-то в пустоту. — Не нужно сейчас ругаться, мы с Денисом сами виноваты.

— В общем, я не знаю, о чём он думает, — вздохнула Ярослава, — но если хочешь, Анжел, вставай пока в пару к Артему.

Я взглянула на Артема, стоявшего в нескольких шагах от меня, и судя по выражению его лица, он совсем не был против.

— Хорошо, — согласно кивнула я, готовая провалиться сквозь землю от того, что наша ссора с Денисом вышла за рамки.

— Ну всё, отлично, тогда заново.

— Не расстраивайся, — с участием подбодрил меня Артем перед выходом. — Сейчас все на нервах. На репетициях и не такое бывает.

— Все, наверное, злятся на нас, — произнесла я, не боясь открыться перед ним. — Подставляем весь класс.

— Да ладно, все понимают, — улыбнулся он, протягивая руку. — Если буду наступать на ноги, говори, окей?

— Окей, — ответила я, взяв его за руку. Я была бесконечно благодарна этому парню за то, что пусть столь простыми, немногочисленными, но искренними словами он не дал мне с головой окунуться в мои нерадужные мысли и поддержал, когда хотелось рассыпаться на части. И как это ни странно, но с Артемом у нас всё получалось с первого раза. В некоторых местах, конечно, были небольшие недочеты, где-то я делала ошибки, где-то мы сбивались с ритма, но в целом придерживались и рисунка, и счета. Артем являлся такого же роста, что и Денис, и мои глаза как раз приходились на его плечо. Это было не то плечо, к которому я привыкла. Не тот запах, не те ощущения, не тот человек. Тогда, танцуя с Артемом, я поняла, что никакой другой парень, не сможет пробудить во мне такие чувства. Никто другой мне не был нужен. Но…это "но" не собиралось оставлять моё сознание, преследуя его, подобно тени, то и дело напоминая о себе.

— Ну что, сейчас в фотоцентр? — весело пропела Вика, переобуваясь в нашем кабинете из темно-зеленых босоножек на широком высоком каблуке в черные кеды. Вика была счастлива и всем своим видом показывала своё внутреннее свечение, потому что спрятать свет, рвущийся наружу, довольно непросто. Смотреть на неё и Кирилла было одним удовольствием. Ребята нашли в себе силы переступить через все обиды, недомолвки и признаться друг другу в своих чувствах, за что и получили в награду это забвение. Я всегда была такого мнения, что начало романтических отношений — это самое чистое, самое нежное и светлое время в жизни любящих людей. Первый поцелуй, теплые объятия, долгие прогулки, несмелые прикосновения и бушующие внутри чувства — всё это та самая весна в сердцах влюбленных, которой посвящено немалое количество книг, песен и фильмов.

— Да, и нужно не забыть забежать в одно место, — ответила Карина, подарив нам с Кариной многозначительный взгляд. — Как вы смотрите на то, чтобы заказать пиццу, а к ней ещё купить молочный коктейль?

— Читаешь мои мысли! — воскликнула Вика, ища глазами Кирилла среди наших одноклассников, сновавших по классу.

— Он, кажется, выходил, — поняв её без слов, заметила Карина. — Так, Виктория Олеговна, пообещайте, что на сегодняшний вечер вы полностью будете принадлежать нам! Конечно, думать о Кирилле разрешается, но говорить с ним по скайпу, переписываться в контакте исключается.

— Как будто когда-нибудь такое было, — рассмеялась Вика. — Мы с Кириллом вообще не общаемся виртуально: ни ему, ни мне такое общение не нравится, да и тем более он допоздна сегодня работает. И в любом случае наши девичники я бы не стала мешать с Кириллом.

— Прости, Вик, — мягко улыбнулась Карина. — Я всё это знаю, просто вы с Кириллом такие милые. Глядя на вас, кажется, что даже минута друг без друга для вас является вечностью, и это так о многом говорит.

— Карин, вводишь меня в краску, — улыбнулась Вика смущенно, укладывая обувь в шершавый пакет. — Но мы ведь не показываем открыто свои чувства?

— В том-то и дело, что нет. Между вами абсолютно нет пошлости, приторности и чего-то такого, что часто замечаешь в парах. Вы просто светитесь изнутри.

— Это приятно слышать.

— И приятно видеть, — призналась я от чистого сердца. — Вы очень романтичные, Вик.

— Так, ну всё, давайте донесем эти темы до дома, — смущенно проговорила Вика, поднимаясь со стула. — Ну что, вы собрались?

— Уже давно, — кивнула я, держа наготове сумку и пакет с различными принадлежностями для оформления альбомов.

— Тогда идем?

И попрощавшись со всеми, мы вышли из школы.

В общей сумме фотографий вышло около трех тысяч, и потому печататься такому количеству было суждено не менее часа. Всё то время ожидания и даже чуть больше мы с девчонками решили провести в торговом комплексе, гуляя по бутикам. "Может быть, кто-то себе что-то присмотрим к выпускному", — воодушевленно говорила Карина, заходя в огромнейшее здание магазина, выстроенного по самым современным и недешевым технологиям. О выпускном я предпочитала вовсе не думать, потому что до него, казалось, целая жизнь. Впереди последний звонок, потом экзамены, и лишь после всего этого наступит тот знаменательный день. Даже подумать о нём было страшно, не говоря уже о том, чтобы представлять себе свой внешний вид. Хотя, Ярослава, Рита и Алина частенько на переменах обсуждали фасоны платьев, прически, макияжи и все то, что свойственно девушкам. Это было здорово и абсолютно нормально, что их так вдохновляла идея выпускного вечера. Так и должно было быть, но я так не могла.

Однако тот день стал исключением. Мне хотелось отвлечься от своих мыслей, от волнений и внутренних проблем, что походить по бутикам — это было то, что доктор прописал. До этого момента я даже не задумывалась, какой длины, какого цвета и фасона я бы хотела своё выпускное платье, но теперь же имела пусть небольшое, но уже образное представление. Это платье обязательно должно быть в пол, с длинными рукавами и из легкой, струящейся ткани голубовато-мятного оттенка, думала я. Сама не знаю, что на меня так повлияло: может быть, многочисленные наряды, висевшие на манекенах, может быть, атмосферная музыка инди-рока, распространявшаяся на всё заведение, может быть, моё настроение, но в воображении впервые появилась мечта о платье. Карина же, в свою очередь, уже давно решила, какой ей хочется наряд, и планировала заказать его в ателье, где мама когда-то заказывала себе бежевый удлиненный пиджак, получившийся до безумия оригинальным и стильным. И это было очень разумно.

— Слушайте, а давайте заглянем в обувной отдел, — произнесла Карина, уже направляясь к бутику с ярким логотипом "Fashion of city". — Анжеле нужно срочно купить туфли.

— Ой, а может, не сегодня? — завопила я, представив себя на каблуках. — У меня и денег с собой нет.

— Это не проблема, — улыбнулась Карина, дав мне отпор. — Я побоялась, что нам не хватит на распечатку фотографий и захватила с собой ещё немного.

— Воевать с Кариной бесполезно, — рассмеялась Вика, которая также купила свои босоножки по наставлению этой солнечной девушки. — Нужно просто выбрать то, к чему потянется душа.

— В таком случае, нам придется купить ещё одни кеды, — заметила я с улыбкой.

— Исключено! — воскликнула Карина, осматриваясь в огромном отделе. — Так, для начала хочу выслушать твои пожелания: ты хочешь лодочки или же босоножки, Анжел?

— А что из этого удобнее?

— Ну, это уже зависит от каблука и подъема. А что скажешь насчет цвета?

— Думаю, нужно что-то темное, — ответила я в раздумье.

— Тогда идем мерить! — радостно проговорила Карина. — Самое главное — это примерка, Анжел, потому что обувь на первый взгляд обманчива.

— Хорошо, — протянула я, чувствуя себя неловко.

Так, пробуя себя в самых-самых разных, непохожих друг на друга туфлях, я решила остановить свой выбор на черных босоножках с широким, но довольно не низким каблуком. Смотрелись они очень скромно, в меру женственно, и что самое удивительно — в них действительно было удобно. Никогда прежде я не думала, что в обуви на каблуках можно ощущать себя настолько легкой. Конечно, я старалась не думать о том, получится ли у меня танцевать в них вальс или нет, но ходить в этих босоножках было вполне комфортно, хотя со стороны так и не скажешь.

— А я что тебе говорила?! — довольно улыбалась Карина, выходя из торгового комплекса. — Нужно мерить. Ты ведь ни за что не взяла бы с полки такие босоножки?

— На витрине они казались чересчур высокими, — говорила я в свое оправдание, искренне радуясь нашей покупке. — Я даже не ожидала, что они окажутся куда удобнее тех белых лодочек, потому что чуть ли не в два раза выше.

— Вика тоже с такими эмоциями забирала свои первые туфли. Сначала протестовала, зато теперь любит их всей душой.

— Но к кедам я питаю большую страсть. В них чувствую себя собой.

— Это взаимно, — улыбнулась я, подмигнув нашей подруге.

Забрав несколько пухлых конвертов с фотографиями, мы устремились прямиком в пиццерию за пиццей, затем забежали в продуктовый магазин и, никуда более не сворачивая, направились в сторону района, где жила Вика.

Идея с альбомами пришла в голову мне и Карине. Сейчас принято покупать готовые альбомы с напечатанными полями для личной фотографии, фотографии всего класса, фотографии классного руководителя и так далее. Но нам показалось это всё очень неинтересным и банальным. Нет ничего проще, чем просто вклеить фотографии в нужные прямоугольнички с уже написанными пожеланиями и словами чужих людей, и мы решили сделать эти альбомы в стиле прошлого столетия с разнообразными надписями, журнальными вырезками и рисунками. В работе, сделанной своими руками, гораздо больше тепла и душевности. И было ни сколько не обидно, что остальные девчонки не захотели принять в этом участие. Напротив, творческая работа, какой бы она ни являлась, доставляла мне одно лишь удовольствие. А сделать приятное нашим одноклассникам, подарить им вечную память о классе в виде такого необычного альбома — разве это занятие могло быть в тягость? Я искренне полюбила наш класс и была счастлива, что имела возможность оставить для него хотя бы какую-то частичку своей души.

— Девчат, вы проходите, располагайтесь, — говорила Вика на пороге квартиры. — Дома никого нет, так что не стесняемся, хорошо? Карин, а коктейль можно пока в холодильник.

— Да, я уже чувствую, что он сварился, — произнесла Карина, расстегивая замочек на своих коричневых ботильонах со шнуровкой. — А Оксаны не будет дома?

— У неё какие-то дела, — ответила Вика равнодушно, занося все наши с Кариной пакеты в свою комнату. — Но даже если она придет раньше времени, то вряд ли ей будет интересна наша компания.

— Вик, можно мне водички? — я испытывала неимоверную жажду и больше не могла сдерживаться.

— Да, конечно, — крикнула она из комнаты. — Даже не спрашивай, Анжел, чувствуй себя, как дома.

Я кивнула и, взяв коробку с пиццей, несмело прошла в чужую кухню. Там было очень уютно, чувствовалось домашнее тепло, аромат выпечки и распустившихся комнатных цветов, украшавших окно, из которого был потрясающий вид на небольшой парк. На стенах висели картины в белых рамках, на полочках красовалось множество ярких баночек, вазочек и всего того, что составляло очень тонкий, домашний уют. Кухня — это самое волшебное, самое потрясающее место дома, как мне всегда казалось. Ведь именно там домочадцы собираются всей семьей, кушают, разговаривают, делятся своими чувствами. И что меня приятно удивило ещё в первый визит в гости к Вике — то, что в их кухне тоже не было телевизора. В наше время это большая редкость. Ведь телевизор — это машина, которая заполняет пустоту и тишину, когда людям нечего сказать друг другу.

— Этот коктейль превратился в молочный суп, — смеялась Карина, зайдя следом за мной на кухню, пока я наливала в стакан холодную воду из-под крана. — Анжел, как там наша пицца?

— Кажется, не пострадала, — улыбнулась я, заглянув в коробку, от которой манило соблазняющим ароматом. — Я уже не могу на неё спокойно смотреть, так проголодалась.

— Как я тебя понимаю! Сама уже еле-еле терплю.

— И не надо терпеть, — вмешалась Вика, показавшись в проеме кухни. — Давайте уже обедать. Если никто не против, то пока что можно заменить молочный коктейль мятным чаем.

— Конечно, — закивала Карина. Мятный чай являлся её слабостью. — Я тогда нарезаю?

— Ага! А я ставлю чайник.

Пицца оказалась просто великолепной! На голодный желудок мы уплели по целых два куска, хотя обычно второй для меня уже бывал лишним. А про коктейль никто даже и не вспомнил, наслаждаясь вкусом ароматного горячего чая с лимоном.

Закончив с обедом, мы вымыли посуду, убрали со стола и, вернув кухне её первозданный вид, расположились в Викиной комнате, до безумия мне нравившейся.

— И так, сначала предлагаю рассортировать фотографии для каждого человека, как вы на это смотрите? — заявила Карина, удобно устроившись на мягком диване и приготовившись смотреть напечатанные фотографии. — И ещё нужно написать список!

— Список всего класса? — поинтересовалась Вика, взяв с письменного стола синюю шариковую ручку и несколько разноцветных стикеров. — Будем ставить плюсики?

— Да хоть цветочки, — улыбнулась Карина. — В общем, садитесь скорее, мне уже не терпится посмотреть наши снимки.

И не слова не говоря, мы с Викой стремительно подсели с двух сторон к Карине, которая уже начала распаковывать первый голубой конверт с толстой пачкой фотографий.

— О Боже! — воскликнула Вика, увидев себя на фото, сделанном Кариной случайно, где наша подруга от всей души над чем-то смеялась. — Что это за кошмарище? Карин, только не говори, что собираешься клеить это в мой альбом!

— Не в твой, а в свой! — довольно заявила она под прицелом удивленного взгляда. — Для меня ты всегда была именно такой светлой, смеющейся девушкой. Анжел, тебе нравится?

— Безумно! — призналась я не в силах отвести взгляда от того, что видела. Блики солнца играли всеми оттенками, мягко ложась на короткие волосы, на лицо нежно персикового оттенка, придавая всему фото какую-то мега позитивную, светлую атмосферу. Вика являлась очень красивой девушкой, но Карине удалось передать не только её внешнюю красоту, но и внутреннюю. Глядя на этот снимок, создавалось впечатление, будто ты слышишь искренний, заразительный смех, чувствуешь теплое дыхание изображенной на нём девушки, всматриваешься в полный света и сердечности взгляд. Фотография действительно завораживала. — У меня даже слов не находится, чтоб описать, насколько сильно мне это нравится!

— Всё, давайте следующую! — запротестовала Вика, убирая фотографию в сторону.

Теперь перед нами предстала картина под названием "Детский сад на выезде". Тут уже было невозможно сдерживаться, и мы с девчонками одновременно впали в истерический смех. Этот снимок был сделан в тот момент, когда Рита, Настя и Ярослава фотографировались на старой, но довольно приличной и милой карусели, но пришли парни и начали их раскатывать. Всё закончилось тем, что девчонки спрыгнули, а вот Андрей, Никита, Егор, Артем и Дима продолжили раскачивать карусель до тех пор, пока она просто не рухнула на землю. Именно то мгновение, когда у наших одноклассников перекосились от удивления и шока лица, и был заснят. Смотреть на эту фотографию без смеха было просто невозможно! Именно поэтому Карина, зная, какую реакцию она вызовет, заказала несколько копий этого снимка, чтобы вклеить его в каждый альбом.

— Божечки, я не представляю, как буду без этих детишек, — смеялась Вика, вытирая слёзы. — Нет, ну надо же было додуматься до такого!

— Жаль, что вы не видели этой сцены в реальности, — заливалась Карина в эмоциях. — Вот уж это зрелище было ещё то!

— Поверь, Карин, это фото полностью во всех красках восстанавливает секунды того падения, — смеялась я, держась за живот, поскольку мышцы настолько напряглись от смеха, что начали болеть.

— Я чувствую, парни нас казнят, когда узнают, что этот снимок есть в каждом альбоме, но оно того стоит! — отдышавшись, чуть спокойнее проговорила Вика. — Мы, наверное, на несколько часов продлили себе жизни.

— Так, ну всё, зарядились эндорфинами, теперь поехали дальше! — проговорила Карина, настроившись на следующую фотографию.

На самом деле каждое фото стоило того, чтобы в подробностях обсуждать и детально просматривать его. Что мне в них нравилось, так это то, что они не были наигранными. Всё было сделано случайно, быстро и естественно. В этих снимках теплилась жизнь. В них чувствовалась дружба. В них чувствовался юмор, смех, энергия, эмоции. Именно это отличало все фотоработы, сделанные Кариной.

— А это уже из серии "Детки выросли", — комментировала Карина фото, на котором были запечатлены все парни нашего класса. Они непринужденно, в самых обычных расслабленных позах сидели на ступеньках крыльца и в полуулыбках смотрели в камеру. Этот снимок заставлял задержать на себе внимание, потому что от него так и веяло безмятежностью, мужественностью, той настоящей зрелостью, которая однажды просыпается в парнях, делая их мужчинами. Я догадывалась, что мы с Кариной рассматривали одного человека, но не смотреть на него я не могла. То, чего мне так хотелось в школе, только теперь можно было восполнить. Вика же в полной мере любовалась Кириллом.

— Обалденное фото, — проговорила она заворожено. — Столько красоты на одном снимке.

— Мне тоже очень нравится, — призналась я, оторвав взгляд от Дениса. — Но в нём есть и доля грусти.

— В этом согласна, — кивнула Карина. — Столько воспоминаний всплывает от этой фотографии. Помню этих парней совсем маленькими мальчиками, которые встречали нас после уроков снежками, обсуждали компьютерные игры, катались с горок на своих портфелях, а теперь это уже не просто мальчики.

— Карин, а помнишь, как в пятом классе вы подрались с Андреем из-за лыжных палок?

— Ой, это не забыть, — рассмеялась моя сестра. — Было бы из-за чего драться! Зато теперь я бы ни на какого другого одноклассника не променяла Андрея. Он очень хороший человек и безумно классный друг.

— Вот насчет этого. Помнишь нашу игру "тайный друг", — продолжала ностальгировать Вика. — Помнишь все эти записочки, Карин? Признания в любви?

— О да! Анжел, в это сложно поверить, но моим тайным другом был Рома.

— Да ладно?! — проговорила я, не скрывая своего удивление. — Ты ему нравилась?

— Как тогда выяснилось, да, представляешь? — улыбалась она смущенно. — Сложно сейчас себе это даже представить.

— А ты его разочаровала?

— Можно сказать, что так, — кивнула она. — Он был слишком маленьким для меня, слишком нежным что — ли. Не знаю, как объяснить.

— Он просто тебе не нравился, — произнесла Вика, пихнув подругу в сторону. — Зато нравился мне.

— Ты шутишь?! — воскликнула я от неожиданности.

— Вовсе нет, самой сейчас смешно становится от этих воспоминаний.

— Карин, а ты знала об этом? Или вы тогда с Викой ещё не дружили так близко?

— Конечно, знала, — ответила она, бросив на подругу виноватый взгляд. — Когда Вика узнала, что Рома пишет мне записки, то перестала со мной общаться. И около месяца всячески избегала меня.

— Боже, эти первые чувства, — умиленно произнесла я, с нежностью глядя на Вику.

— Мне стыдно от этих воспоминаний, — проговорила она с улыбкой, качая головой. — Такими были глупыми.

— Подожди, а с какого же тогда времени тебе нравится Кирилл?

— С класса восьмого. Мы целый год сидели за одной партой и успели здорово подружиться, хотя до того момента мало общались.

— Как жалко, что я с вами так недавно, — тепло произнесла я, представляя, сколько хороших мгновений, воспоминаний могло бы у меня быть, учась я в этом классе одиннадцать лет, а не только два месяца. — Но это судьба, ничего не поделаешь. Только успела так всех полюбить, как уже нужно думать о расставании.

— Но мы ведь продолжим общаться и дальше! Ты чего, Анжел?! Так что впереди нас ждет ещё более яркая, более незабываемая жизнь.

— Это так, — кивнула я, почувствовав, как в груди что-то больно кольнуло.

— Девчат, ну что, может, приступим к альбомам? — оживленно произнесла Карина, поднимаясь с дивана. — Вик, можно включить музыку?

— Конечно, только давай что-нибудь из "Placebo", хорошо?

— Окей, я совсем не против "Placebo", Анжела тоже их обожает, — добавила она, взглянув в мою сторону, пока я доставала из принесенных из дома пакетов старые журналы, фломастеры, гелиевые ручки и трафареты, раскладывая всё это на диване. — А кто кому возьмется делать первый альбом? Ну, с Викой всё ясно, а ты, Анжел?

Об этом я совсем не думала.

— Может, Денису? — видя моё недоумение, предложила Вика, введя меня из недоумения в ступор. — Вы ведь с ним сидите за одной партой, танцуете вместе, ты его знаешь лучше, чем кто-то другой из нашего класса.

Я мигом взглянула на Карину, но она, казалось, совершенно спокойно восприняла сказанное. Или же просто не хотела выдать того, что испытывала на самом деле?

— Дениса? — переспросила я, продолжая смотреть на неё.

— Да, Вика права, — ответила Карина с теплом в голосе. — Тем более, Денис художник, и мы вряд ли сможем сделать ему альбом, который он оценит на пять.

— Ну, если так, то хорошо, — согласилась я, продолжая спрашивать себя, действительно ли это было такой хорошей идеей.

— А я тогда сделаю Саше, — произнесла Карина, ища на компьютере нужную песню.

— Мы ведь будем дарить эти альбомы на выпускном? — поинтересовалась Вика. — У нас пока хватает времени, да ведь?

— На все вопросы "да", — улыбнулась Карина, включив "Space monkey". — Но всё же лучше не оттягивать до последнего.

— Как мы обычно любим? Согласна, — пропела Вика, доставая из шкафа несколько стопок альбомов в джинсовом переплете.

С чего начать делать Денису альбом, я не представляла. У меня была целая пачка фотографий, журналы, начиная от "Все звезды" и заканчивая "Oops", предметы для рисования, для полета фантазии, но как всё это использовать? Девчонки начали с оформления заглавной страницы, вписывая туда красивым крупным шрифтом имя того человека, которому предназначался альбом, и я решила последовать их примеру. А так, как Денис был ярым фанатом рока, то в моей голове зародилась идея написать "Денис Стартов" готическим, мощным шрифтом, который можно было применить во всём альбоме. Эта задумка показалась довольно неплохой: во-первых, из неё родилась мысль всего стиля, в котором будет наиболее выгодно и беспроигрышно выглядеть альбом, а во-вторых, думалось мне, Денис ни за что никогда не узнает, что его автором являюсь я. Не хотелось, чтобы узнав мой почерк, он закрыл его уже на первой странице.

Вика остановилась на морской тематике, используя в основном синий, голубой, белый и золотистый цвета, а Карина, как и я, оттолкнулась от музыки, тем более, что у неё и Саши были одинаковые в этом плане вкусы. И так за оживленным общением, листая яркие, пестрящие жизнью, журналы, от которых исходил сладковатый аромат краски и бумаги, мы вырезали различные небольшие картинки, которые, казалось, как нельзя лучше подойдут для альбомов, вклеивали их вместе с фотографиями, где они наиболее уместно смотрелись, делали надписи, маленькие зарисовочки гелиевыми ручками и настолько увлеклись и вдохновились этим процессом, что абсолютно не обратили внимания на то, как хлопнула входная дверь в квартиру. Лишь услышав знакомый голос, так похожий на Викин, отвлеклись от своего занятия и разговоров.

— Надеюсь, она не станет заходить к нам, — взмолилась Вика, аккуратно приклеив на чистый лист снимок Кирилла с несколькими нашими одноклассниками. — Я думала, она гораздо позже вернется.

Но ожидания Вики не оправдались.

— О, снова привет! — воскликнула своим приторно нежным голосом Оксана, открыв дверь в комнату своей сестры. — Чем это вы занимаетесь? — добавила она, с интересом наблюдая за тем, что происходило на диване.

— Делаем альбомы, — пожала плечами Карина. — Точнее, только начали.

— Вау! Вы уже и фотки, значит, распечатали?! А можно посмотреть, что получается?

— Конечно, — добавила моя сестра, получив от Вики не очень доброжелательный взгляд.

— Офигеть! — протянула Оксана, спустя несколько секунд. — А фотографий сколько, с ума сойти! Я и не думала, что это окажется настолько классным!

— Наверное, ты именно поэтому отказалась принять в этом участие? — вежливо произнесла наша подруга, но в этом голосе так и сквозила ненадежно скрытая ирония.

— Я готова это исправить, — улыбнулась она в ответ. — Если никто не против, то я присоединюсь к вам, окей?

— Как хочешь, — пожала плечами Вика, явно не обрадованная перспективе провести время в компании своей сестры, с которой они были далеки до невозможности.

— Тогда пойду переоденусь и вернусь. И кстати, если вам нужны будут ещё журналы, обращайтесь: у меня уже шкаф от них ломится.

— Вик, может быть, вам нужны такие совместные занятия? — аккуратно предложила Карина, когда Оксана скрылась за дверью. — Ну, всё-таки делая что-то вместе, вы хоть немного сблизитесь.

— Карин, в своё время мы пытались, но ничего не вышло. Поэтому уже не вижу смысла.

— Ну, тогда давайте просто попытаемся не испортить ни себе, ни ей этот вечер, идет? Как ни крути, но совсем скоро мы и с ней будем редко видеться, а она часть нашего класса, нашей семьи.

Мы с Викой согласно кивнули, хотя я, если признаться, относилась к этой девушке скорее нейтрально, чем неприязненно.

Вернулась Оксана через несколько минут с собранными в узел на затылке волосами, одетая в черные лосины и серую, нескромно демонстрировавшую её фигуру и зону декольте, майку. Мы с Кариной убрали часть альбомов и журналов на пол, освободив место для ещё одного человека, но Вика ничем не выдала своего желания потесниться.

— Без разницы, какому человеку делать альбом? — спросила Оксана, усаживаясь справа от меня. — Или вы по какому-то принципу разделили?

— Да нет, можно с любого человека начинать, это уже от твоего усмотрения, — тактично объяснила Карина, продолжив вырезать по контуру фото "System of a down".

— Ну, я тогда Рому возьму, ничего?

— Конечно, — кивнула Карина, и после этих слов между нами во всей своей красоте воцарилось молчание. Совсем не то молчание, о котором можно выразиться как "разговор без слов", это было другое. Я всеми клеточками своего тела ощущала веявшее в воздухе напряжение, и приятного в этом было очень мало.

— Вы ещё не купили платья на выпускной? — спросила Оксана, нарушив эту тишину.

— Пока нет, — произнесла я совершенно спокойно. — Как-то ещё было не до этого. А ты?

— Я заказала в интернет-магазине, так что со дня на день должно прийти, — довольно призналась она. — Оно офигительное! Примерно чуть выше колен, — пустилась в описания Оксана. — Такого лимонного оттенка, на пояске, с открытыми плечами. Я влюбилась в него, как увидела. И ещё хочу босоножки такого же цвета посмотреть.

— Но, мне кажется, тон в тон будет не очень хорошо смотреться, — нерешительно предположила я. — Лучше подобрать туфли под цвет пояса.

— Думаешь? Ну, в принципе да, ты права, — улыбнулась она, оторвавшись от просмотра фотографий. — Спасибо за совет.

— Хотя тебе виднее, наверно.

— Кстати, у меня есть очень хороший знакомый мастер по макияжу и прическам, так что если вдруг что, обращайтесь.

— Спасибо, — тепло ответила Карина. — Раньше ты не проявляла к нам такой любезности.

— Но согласись, что и вы тоже, — многозначительно посмотрела она.

— Согласна, — кивнула моя сестра. — Странно, что за столько лет школьной жизни мы не нашли общий язык.

— Это нормально, в школе все дружат по интересам. Я всё равно рада, что мы одиннадцать лет проучились вместе.

Оксана начинала открываться нам с абсолютно другой стороны.

— Кстати, — продолжала она, глядя на меня. — Как тебе учиться в нашем классе, Анжел? Не пожалела, что поменяла школу?

— Ни сколько, — призналась я, ни чуть не кривя душой. — О таком классе можно только мечтать. Мне очень нравится.

— Слушай, я давно хочу спросить у тебя, — начала она, как-то хитро улыбнувшись, и эта полуулыбка сразу же убила всю мою к ней пробудившуюся симпатию. — А что у вас с Денисом? Мне кажется, или вы начали…"мутить"?

В то мгновение меня словно неожиданно бросили в ледяной океан, лишив возможности дышать, говорить и просто понимать происходящее. Это был вопрос, которого я ждала меньше всего, и вместо того, что искать подходящие слова, просто ощущала, как с каждой тяжелой волной меня всё глубже и глубже уносило на дно.

— По-моему, это не твое дело, Оксан! — вспыхнула от возмущения Вика. — Ты вроде пришла делать альбом, поэтому давай не будешь совать свой нос туда, куда не просят!

— Да ладно, чего так кипятиться? Я же просто спросила, — улыбалась Оксана, не отрывая от меня прицел своего заинтересованного, проницательного взгляда, который словно хотел проникнуть за закрытые двери. Это заставило меня выйти из состояния помутнения.

— Мы просто неплохо общаемся, — ответила я без эмоций, посмотрев на Карину, чьи глаза были полны удивления и ступора. Она ждала продолжения. — Ничего между нами нет и быть не может.

— А он не рассказывал тебе, почему вдруг накануне окончания школы уехал из Питера в нашу деревню? — самодовольно спросила Оксана. Меня очень пугал и настораживал её тон. Что ей было известно? — У меня просто подруга вот уже шесть лет как живет в Питере, она училась там с Денисом в одном классе и поведала много чего интересного о нём.

Я почувствовала резкую, предательскую дрожь в руках. Девчонки словно под гипнозом в недоумении смотрели на нашу собеседницу. На губах Карины застыли невысказанные слова, однако она не произнесла ни звука. Чего можно было ждать от Оксаны, не знал никто, какого рассказа, но я поняла одно — ни в коем случае нельзя было позволить себе поверить ей, что бы она ни говорила.

— На самом деле это абсолютно жуткая история. У Дениса была девушка, они очень долго встречались, причем там были далеко не детские отношения, и в конце десятого класса она залетела. Понятное дело, что амбициозному мальчику из благополучной семьи ребенок в семнадцать лет как птице клетка, и, узнав о ребенке, он решил смотать удочки. Некрасиво, правда ведь? А через какое-то время выясняется, что его девушка покончила с собой, — с каждым сказанным словом я чувствовала, как морская пучина уносила меня всё глубже и глубже. Не хватало воздуха. Не хватало света. Я задыхалась, но поделать с собой ничего не могла. Как ни пыталась давать себе установку, что слова Оксаны — это пепел, который развеется с порывом ветра, то, что она говорила, проникало под кожу, вонзалось острыми зубами в шею, в грудь, в сердце, в сознание, и остановить это было невозможно. — А в большом городе информация расходится ещё быстрее, поэтому тут сразу же начались разборки, в классе он, понятное дело, стал изгоем, и чтобы как-то сгладить эту ситуацию, родители, которым всё этонанесло огромный урон по репутации, на год отправили его пожить к бабушки. Вот так вот.

— Ты ничего не знаешь! — в ярости воскликнула Карина. В её глазах стояли слёзы, но она не давала им воли. — Какая-то там левая девушка по слухам рассказала тебе свою версию произошедшего, а ты сидишь сейчас и, как базарная баба, пускаешь сплетни! Я, конечно, знала, что ты та ещё стерва, но чтобы такое! Какое имеешь право вообще судить человека, с которым ни разу даже не разговаривала?!