Нездешние

Глава 4

Дата: 20 октября 2020 года.

Статус: турнир активен.

Количество участников: 35.

Напоминаем о том, что Фирма проводит набор желающих на обучение по профессии идентификатора осколков и артефактора.

Вас ждут стабильная заработная плата и стипендия на время обучения.

По всем вопросам обращаться к дежурному администратора. Участники текущего турнира могут заключить договор только после прекращения участия.

За окном серое осеннее утро. Дождя нет, но тучи висят над городом грязным ватным покрывалом. Из просторного кабинета с панорамным окном любуется крышами старинных особняков высокий человек лет пятидесяти с седыми висками в синем костюме со строгим галстуком. За его спиной висит огромная, во всю стену, карта Москвы и окрестностей с воткнутыми в нее булавками: несколько зеленых, но намного больше красных. Похоже, хозяин кабинета современным технологиям немного не доверяет, предпочитая размышлять и выстраивать стратегию в старинном стиле. В руках он вертит ручку с золотым пером, о чем-то раздумывая.

Его размышления прерывает звонкий стук в дверь. Странно, дверь в кабинете железная. Обычно так не делают, с чего вдруг в офисном кабинете ставить дверь от сейфа?

— Войдите, — бросает хозяин кабинета и возвращается к своему столу красного дерева с двумя телефонами и статуэткой черного ворона, расправившего крылья.

— Вызывали, Экселенц? — спрашивает вошедший. Это тот самый капитан Коновалов, и даже водолазка на нем та же самая.

— Да, садись, капитан-командор, — хозяин протягивает визитеру руку и кивает на стул, приставленный к другому столу, попроще, который, вероятно, используется для проведения в кабинете небольших совещаний. — Что у тебя там с похищениями детей в Ясенево?

— Там, в принципе, дело довольно понятное, — начинает капитан. — У меня сейчас на выходе справка по этому вопросу…

— Ладно-ладно, я тебя не по этому поводу позвал, — произносит начальник. — Я тут прочитал твой доклад: ну, который по поводу наследственного турнира. Мне понравилась мысль, что кого-то из них можно попробовать завербовать. Это было бы разумно сейчас, когда мы потеряли последних трех агентов среди нездешних.

Капитан кивает.

— Перед турниром всегда так, — поясняет он. — В прошлый раз они тоже начали резать друг друга без разбора, и под раздачу попали наши агенты. Зато в этот период появляются новые нездешние, которые до этого жили обычной жизнью. Кого-то из них можно постараться перетянуть на свою сторону. В случае успеха мы можем получить стабильный канал поставки сведений. Возможно, даже из самого Тир-На-Ног: вот это уже была бы уникальная удача.

— Ну, на такое бы я не рассчитывал, — холодно замечает начальник. — Но в целом, мысль интересная. Ситуация сейчас нестандартная кто знает, какая ниточка окажется полезной.

— Мне кажется, что при определенном сценарии мы можем добиться вступления одного из них в Орден, — произносит Коновалов.

— С ума сошел, что ли? — дергается вдруг доселе невозмутимый начальник. — Вот еще кого нам в Ордене не хватало.

— Но может быть, нам и в самом деле не хватало одного из них? — парирует Коновалов. — Вы сами сказали, что ситуация сейчас нестандартная. Она требует и нестандартных решений. Я уже поговорил с тремя наиболее перспективными ребятами, будем приглядывать за ними.

Несколько секунд начальник барабанит пальцами по столешнице, размышляя.

— Ладно, это все пока что воздушные замки. Главное, нам нужен там свой человек. Ну, в смысле, не человек, а… ну, ты понял. Одним словом, операцию по внедрению я тебе утверждаю.

— Разрешите идти? — спрашивает капитан с немного подчеркнутым перебором.

— Да, добро, — бросает начальник.

Железная дверь за капитаном закрывается с громким лязгом.

— Хоть бы смазали ее, что ли, — морщится начальник.

От метро я иду минут пятнадцать, причем большую часть пути — мимо лесопарка, который в эту вечернюю пору не выглядит безопасным местом. К ночи заметно похолодало, и под деревьями начинает клубиться едва заметная туманная дымка, от которой становится совсем не по себе. Людей в этой части парка почти нет: здесь даже дорожки не вымощены и фонари горят не все.

Тропинка ведет меня вдоль проржавевшей ограды из железных прутьев с облупившейся краской, за которой темнеют силуэты каких-то низких домов с выбитыми стеклами. Я никогда не задумывался над тем, что здесь раньше было, хотя видел это место не раз. Меня не тянуло лазить по заброшкам. Теперь, видимо, придется.

Четырехэтажное промышленное здание, куда приводит меня навигатор в телефоне, выглядит так, словно его не то бомбили, не то обстреливали из артиллерии: одна стена рухнула, половина крыши обвалилась, засыпав обломками верхний этаж. Лезть туда совершенно не хочется — того и гляди завалится то, что еще осталось. Впрочем, может быть, оно прочнее, чем кажется? Стоит же оно тут уже какое-то время.

Оглядевшись по сторонам, я протискиваюсь между разогнутыми прутьями ограды и быстро перебегаю в тень козырька над низеньким крыльцом. «Еще не поздно уйти,» — настойчиво твердит внутренний голос, возможно принадлежавший моему ангелу-хранителю. С его точки зрения для человека, которого только что пытались убить, идти на ночь глядя в заброшку по приглашению незнакомца — так себе идея. Да чего уж там — идея, достойная номинации на премию Дарвина. В принципе, я с ангелом согласен, но есть одно важное обстоятельство: те, кто хочет меня убить, найдут меня и так. Уже нашли, собственно. Здесь же у меня есть хоть какой-то шанс понять, что происходит. А значит и спастись.

Левой рукой я машинально легонько сжимаю в кармане куртки камень (мне показалось, или он немного потеплел?), а правую кладу на рукоять ножа и вхожу в дверь — она не заперта и едва держится на полуотвалившихся петлях.

Он стоит, повернувшись ко входу спиной. Парень чуть пониже меня ростом, в черной куртке с капюшоном, надетым на голову, и джинсах. Я бы, наверное, не заметил его, если бы он не стоял на фоне окна.

Под моей ногой издает тихий хруст битый кирпич. Парень вздрагивает и оборачивается.

— Привет, — произносит он высоким, чуть дрогнувшим голосом. Немного постарше меня — лет двадцать, наверное. Под капюшоном светлые прямые волосы почти по плечи, нос с горбинкой, глубоко посаженные настороженные глаза. Мы останавливаемся, разделенные несколькими метрами замусоренного пространства, изучая друг друга.

— Я был почти уверен, что ты не придешь, — продолжает он. — Я бы и сам не пришел, наверное. На твоем месте.

Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга — я обдумываю услышанное. Может, и в самом деле не стоило приходить?

— Только не надо меня готовить и щадить мои нервы, ладно? — я решаю перейти, наконец, к делу. — Ты хотел мне рассказать, что тут происходит — давай, жги! После сегодняшнего меня уже ничто не удивит. Инопланетяне? Вампиры? Секретные эксперименты КГБ?

— Все мимо, — он легонько улыбается. — Хотя близко. В каком-то смысле действительно инопланетяне. А в каком-то и вампиры. Насчет секретных экспериментов ничего не знаю — на то они и секретные. Но, наверняка, и они есть.

— А попроще можно?

— В общем, парень, ты попал в поле зрения тирнов. А такое может быть только в одном случае — если ты сам тирн. Частично, конечно же.

— Вот сейчас намного понятнее стало, спасибо.

— Прости, я просто даже не понимаю, с чего начинать-то, — он разводит руками.

— Давай начнем с начала. Кто такие тирны?

— Хороший вопрос. Вот только сомневаюсь, что кто-либо на Земле даст тебе на него полный ответ, если вкратце — тирны это высшие существа. В каком-то смысле — боги. «Люди из стекла и тумана» — так про них говорят, но правда это или просто красивая фраза, я не знаю. Еще говорят, что они не могут прикасаться к железу — не знаю уж, почему. Они живут в некоем параллельном мире — или на другой планете, черт его знает. Но иногда являются сюда. И иногда у них бывают дети и внуки. Такие, как мы с тобой.

— Что за бред? Я могу прикасаться к железу. И мои родители никакие не тирны.

— А бабушки и дедушки? Ты всех их знаешь?

— Э… нет. Моя бабушка по отцу умерла, когда я был маленьким. А дедушка…

— А про дедушку ты ничего не знаешь, так? И даже твой отец ничего о нем не знает, он рос без отца? Верно?

— Подожди, но ведь это же ничего не значит! Полстраны так росло!

— Вот только полстраны не становятся претендентами на наследственном турнире!

— Так, слишком много всего. Что за турнир?

— Тирны живут очень долго, — начинает он, делая маленький шаг ко мне. Ему явно нравится говорить загадками и нагнетать. — Может быть, даже вечно. В смысле, не умирают от старости. Но иногда кто-то из них погибает, не оставив наследника. Тогда они призывают в наследники кого-то из нас. Потомков умершего тирна, живущих на Земле. Обычно это несколько десятков молодых парней и девушек.

— Ну, допустим, — я прислоняюсь к шершавой кирпичной стене, не сводя с него глаз, и стараясь внимательно слушать, что происходит на лестнице. Меня не покидает подозрение, что все это ловушка. — Но турнир-то здесь причем?

— А при том, что наследник должен быть только один. Смекаешь?

Я в самом деле смекаю. Пустой дом на отшибе. Ночь. Наследник должен быть только один. Быстро, как только возможно, я выхватываю из кармана нож и выставляю его перед собой.

— Не подходи! — кричу я. Выходит немного жалко и истерично, но тут уж не до эффектов. Парень делает шаг назад и поднимает руки вверх.

— Эй, ты чего! Ты не понял! — голос у него дрожит. — Я в этом турнире не участвую. Мне незачем тебя убивать.

— Тогда зачем ты меня сюда притащил?

— Чтобы поговорить. Ты мой единственный шанс. А я — твой.

— Поясни. Для начала почему я твой единственный шанс.

— Я проиграл свой турнир, — он усаживается на подоконник, достает зажигалку и закуривает. — Два года назад. Теперь я никогда не стану тирном. Я могу быть только…

— Подожди, — перебиваю я. — Ты только что сказал, что всех проигравших убивают.

— Я этого не говорил, — он пожимает плечами, выпуская изо рта струю дыма. — Я сказал, что наследник должен быть только один. Это значит, что все остальные должны его таковым признать. Или погибнуть. Либо до турнира, либо во время него.

— И если признаешь, тебя оставляют в живых, так?

— Так. И победитель может взять признавших его право в свои вассалы. Будет делиться с ними теми осколками, что сможет добыть в Тир-На-Ног. Не за просто так, конечно.

— То есть, ты один из таких вассалов?

— Нет, — он отводит глаза в сторону и с яростью сминает сигарету об подоконник. — Меня в вассалы не взяли. Человек, которому я присягнул… в общем, он обманул меня. Оставил меня без покровительства. Поэтому мне взять осколок негде, а значит я должен быть простым человеком. Ты не представляешь, какое это мучение!

— Почему же, мучение? — я пожимаю плечами. — Еще вчера я был обычными человеком. Ничего особенного.

— Ты не понял! Одно дело не знать, что где-то рядом есть волшебный мир, в котором возможно… вообще все! Не знать об этом и просто жить обычной жизнью. И совсем другое — знать, но все равно жить обычной жизнью. Это как… ну, вот у тебя, к примеру, нет миллиона долларов, и тебя это не особо беспокоит. А представь, что тебе подарили этот миллион, дали подержать в руках, а потом отобрали назад. Понимаешь?

— Теперь немного понимаю. Но, все равно, как тебе это мешает? Мне не очень мешает отсутствие миллиона.

— Ну, вот смотри. У меня была девушка. Она сама квартеронка, дочь известного бизнесмена, полукровки. Он вассал тирнского герцога, даже отправлял дочь в Тир-На-Ног учиться. Я бы мог поехать с ней, хотя бы в качестве слуги, и мы бы были вместе. Но для этого мне нужно было иметь хоть какую-то магическую силу, хоть несколько осколков, чтобы хватило сил на переход. Или чтобы продать один из них полукровке-перевозчику. Но у меня ничего такого не было, и она отправилась в Тир-На-Ног одна, а когда вернулась оттуда через год… В общем, вернулась она уже совсем другой. Какие-то другие интересы, которых я уже не понимаю. Ей было скучно со мной. Может быть, у нее кто-то был там… Не знаю. Даже если не было, тот мир изменил ее настолько, что я перестал для нее представлять всякий интерес. Да и не только для нее — для любого, кто имеет доступ к настоящей магии. А мне не интересны те, кто его не имеет. Понимаешь? Иногда мне просто хочется влезть в петлю.

— Нда, жиза, — вздыхаю я. — Ну, а я-то тут причем? Зачем я тебе понадобился?

— Так ведь если ты выиграешь, то сможешь сделать меня своим вассалом! Самому мне уже никогда не стать полноценным тирном: у меня не будет своего хрустального дворца в Тир-На-Ног, магических источников и всего такого. Но ты можешь стать таким. И уж наверное, не забудешь того, кто тебе в этом помог. Оставишь мне хотя бы пару осколков, мне этого хватит на первое время.

— Погоди, всего очень много. Например, что за осколки?

— Тоже сложный вопрос. Это такие вещи, которые несут в себе магию. Осколками их называют потому, что большинство из них и правда похоже на осколки стекла: прозрачные, бесформенные, часто с острыми краями. Если ты квартерон, то без них не сможешь колдовать.

— Кварте… Кто?

— Квартерон. Ну, если кто-то из твоих родителей — тирн, то ты — метис, полукровка. А если бабка или дед — то в тебе четверть тирнской крови. Значит, ты — квартерон. Вот мы с тобой как раз такие и есть.

— А есть разница?

— Огромная. Метис может творить магию сам по себе. Правда, обычно что-то одно, специфическое. А квартерон — только пользоваться осколками. А без них он — обычный человек. Вот поэтому у меня все так.

— А эта девушка, которая на меня напала?

— Она называет себя Сирена. Дурацкий ник, как по мне, но она действительно опасная. Вот она как раз метис — то, что она сделала с тобой, она умеет без всяких осколков. На нее самые большие ставки в этом турнире.

— Ставки? А кто ставит?

— Разные богатые люди. Ну, то есть, не совсем люди, конечно. Такие же метисы и квартероны. Кто ставит деньги, кто — осколки.

— А на меня кто-то ставил?

— Нет, разумеется. Кто ж на тебя будет ставить? Только вот я поставил немножко. Коэффициент-то огромный, вот я и подумал…

— Понятно. А ты не думал, что я ведь могу и отказаться участвовать во всем этом? Что ты тогда со мной сделаешь?

— Я с тобой сделаю?! — парень вдруг начинает смеяться продолжительно и как-то слегка наигранно. — Ну, ты остряк! Что я сделаю? Да ты сам все себе сделаешь. Хочешь, расскажу тебе, что будет, если ты откажешься? Вот представь, что я Ванга. В общем, слушай. Закончишь ты свою школу, без троек, на выпускном тебя училки хвалить будут. Пойдешь в универ. На юриста, как тебя, небось, родители норовят запихнуть. Окончишь его. С красным дипломом даже, может быть. Дальше работать будешь — младший юрист, старший юрист, все дела. На работе будешь до ночи сидеть — ну, чтобы заметили, оценили. Где-то между делом женишься на какой-нибудь обычнотян. Квартиру с ней возьмете в ипотеку. Однокомнатную. В Марьино. Родит она тебе ребенка, назовете его каким-нибудь дурацким именем — ну, чтобы богатый внутренний мир продемонстрировать. Как же без этого? Первый год вообще ад будет — забудешь, как люди спят. А потом ничего, полегче. Между делом начнешь жене изменять — дело житейское. Она об этом будет знать, будет тебя ненавидеть, но разводиться не будет — ребенок, ипотека, да и привыкла уже. А ты тоже привык, никуда уже уходить не захочешь. К сорока годам благодаря ударному труду с девяти до девяти заработаешь на новую квартиру побольше. Ну, а заодно — лысину и гипертонию. А там уже и до пенсии недалеко. Только ты до нее не доживешь — найдут у тебя лет в пятьдесят с небольшим рак поджелудочной железы, и сразу на четвертой стадии, потому что мы, мужики, ведь как — пока совсем невмоготу не станет, к врачу не идем. Будешь все на гастрит списывать, а когда станет ясно, что не гастрит, уже поздно будет. Помучаешься на химиотерапии несколько месяцев, и привет семье. Короче, я прямо даже и не знаю, как тебя от такого счастья отговаривать…Я молчу, придавленный этой тирадой к полу. До сих пор я как-то не слишком задумывался над тем, как собираюсь провести жизнь. И перспектива, очерченная этим парнем вдруг вгоняет меня в страх, почти такой же, какой я испытывал сегодня днем, занося ногу над перилами балкона. Если честно, я уже сдался.

— А альтернатива-то какая? — спрашиваю я, понизив голос. — Я, все-таки, не совсем понял.

— Альтернатива — овладеть магией, — говорит парень, мечтательно прикрывая глаза. — Причем, в таких масштабах, которые не снились даже твоей новой знакомой с седыми волосами. Такие, как она, будут смотреть на тебя снизу вверх. Ты сможешь путешествовать из мира в мир, у тебя будет свой хрустальный дворец и прочие владения. А уж что со всем этим делать — от тебя зависит. Можно просто жить в свое удовольствие, можно совершенствоваться в магии, можно помогать людям. В конце концов, ты просто будешь жить если не вечно, то очень-очень долго. Плохо, что ли?

Я вновь молчу, потирая лоб и переваривая услышанное. Если честно, собеседник кажется мне слегка тронутым. Я бы ни за что не поверил в весь этот горячечный бред, если бы не сегодняшние события и не фантастически технологии отправки смс.

— Откуда ты вообще узнал, что я этот самый квартерон? — спрашиваю я, понизив голос. — Откуда вы все об этом знаете?

— Хах! — усмехается мой визави, зажигая новую сигарету. — Так твое ж лицо и имя в «Хрустальном дворце» на большом экране светится. А прочее в сети узнать нетрудно. Так что все, кому надо, прекрасно знают, кто ты и что ты. Я, похоже, просто первый успел — а так на тебя кто-нибудь бы да вышел в скором времени. Возможно, предложил бы альянс, но скорее — просто убить для верности. Пока не началось. А еще тебя без личного согласия нельзя на турнир запихать, надо, чтобы ты в здравом уме согласился.

— Погоди, в каком еще дворце? — переспрашиваю я.

— Завтра покажу тебе. Если захочешь.

— Ты знаешь, — говорю я, — мне всегда было интересно, как на самом деле выглядит сделка с дьяволом. Ну, ведь нет же на самом деле этой глупой бутафории с договором и кровавой подписью. Теперь, кажется, я знаю.

— Это ты меня, что ли, дьяволом считаешь? — он улыбается. — Где мне. Я, можно сказать, всего лишь мелкий бес. Кстати, можешь меня так и звать. Кличка у меня такая, еще из времен, когда я был обычным человеком — Бес.

— Почему?

— Да просто фамилия у меня — Бессонов. Вот так и прицепилось, еще с начальной школы. А потом я ее в Фирме зарегистрировал, так что теперь меня фактически так зовут. Ладно, пойдем отсюда. Нечего тут мерзнуть. Если ты согласен, встретимся завтра возле метро и поедем в центр.

— Зачем?

— Будем тебя регистрировать на турнир. Заодно посмотришь, как у них там все делается. Приложеньку тебе установят, чтобы за турниром следить и с внешним миром общаться. Очень полезно может быть.

— Ладно, — киваю я. После сумбурного рассказа Беса я надеюсь, что в таинственной Фирме мне все объяснят лучше.

— Ну, тогда пока! — он гасит очередную сигарету, и прямо через окно выпрыгивает наружу, растворяясь в темноте за окном. По пустой заброшке проходит дуновение холодного осеннего ветерка. Мне становится не по себе, и я стараюсь выйти наружу как можно скорее.