Новгородская феодальная вотчина

Яков Александр Матфей

Онкиф Федор

Коль скоро составление рядной вызвано смертью Федора Максимовича («опосля Федорова живота»), но одним из объектов рядной оказывается и наследство его сына Дмитрия Федоровича («Дмитриевщина»), то надо

полагать, что Федор Максимович пережил своего сына Дмитрия и «Дмитриевщина» вернулась в отчину. Заметим также, что к моменту составления документа уже не было в живых и еще одного сына Федора Максимовича — Ивана, поскольку договор заключается не с ним, а с Матфеем Ивановичем.

Смерть Федора Максимовича поставила вопрос о судьбе его отчины (как и о судьбе «Дмитриевщины»). Из этого наследства Матфею Ивановичу причитается шестая часть («опрочи Защижья и Хомутка»). Рядная и выделяет эту часть, назначая Матфею «Фенютиньское село и Кеиковьское село». За Огруфеной и Федором Он-кифовичем остаются большой Хохульский двор и малые сельца, а также большой двор в Деревской земле и малые сельца там же.

Попытаемся прежде всего локализовать владения, перешедшие к Матфею Ивановичу. Переписная оброчная книга Деревской пятины, составленная около 1495 г., знает в Сытинском погосте, на восточном берегу Ильменя, своеземца Матюка Иванова, владевшего следующими деревнями:

«Д. Кийков: дв. Степанко Нестерков, дв. Ивашко Онаньин, сын его Ивашко ж, сеют ржы пол-б коробьи, а сена косят пол-40 копен, 2 обжы. Д. Паниио: дв. Грид-ка Парфенов, дв. Фомка Михалев, сеют ржы 4 коробьи, а сена косят 20 копен, пол-2 обжы.

А в вопчей деревне в Заполье, на Матюкове четверти: дв. сам Матюк, сеет ржы 7 коробей, а сена косит 100 копен, 2 обжы; а тринатцать жеребьев в той деревне великого князя, что была владычня. Д. Ушаково пуста; писана была обжею, а земли под нею на пол-обжы. Д. Фенютино пуста; писана была 2 обжами, а земли под нею на обжу.

А по старому писму четыре деревни; а дворов в них и с теми, что в вопчей деревне, семь; а людей десять человек, а обеж семь. И убыло два двора, а людей четыре человеки.

А по новому писму четыре деревни и с пустыми две-ма деревнями; а дворов в них и с тем, что в вопчей деревне, пять; а людей в них шесть человек, а обеж семь, а сохи две с третью» 2.

Как видим, обе определенные рядной Матфею Ивановичу (Матюку Иванову) деревни — Кийков и Фенютино — действительно перешли к нему, но, кроме них,

Матфей владеет здесь же и другими деревнями. В Кий кове и Фенютине старое письмо числит за Матфеем 4 обжи, тогда как всего у Матфея имеется 7 обеж. Учитывая отраженный писцовой книгой процесс запустения этих владений, надо полагать, что остальные земли Матфея не приобретены им после составления рядной, а в более раннее время унаследованы от отца — Ивана Федоровича (в состав его отчины входят, таким образом, деревни Панино, Ушаково и четверть Заполья). Само по себе наличие в этом массиве уже существовавших ранее владений Матфея, по-видимому, и было причиной выделения ему доли в рассматриваемой рядной именно в указанном массиве. Поскольку Матфей по рядной получает 4 обжи, а его доля составляет шестую часть наследства, общий объем последнего, распределяемого рядной, следует исчислять в 24 обжи (остальные 20 обеж — за Огруфеной с мужем).

Следующий далее текст рядной определяет границы выделенных Матфею владений:

«А обод той земле Матфеевы от Микитиных детей земле межи по Велткасьи реки вниз до Клементиевых детей межи до Босоволковых, и з Велткасьи реки по березовую границю от Овинцева села, от Федорове земле, и з березовой границы на каменую границю, с каменои граници в грановитую и березовую границю, и з березовой граници (на березовую границю, з березовой граници) 3 на вязовую границю, с вязовой граници на орелеи дуб межи бортей и вязовой граници, с вязовой граници к двеимя бортемь, а две борте в Федорову половину, а ото дву бортей въ еловую границю, изь еловой граници в каменую границю, с каменои граници да в улицю межи поль церез лющик на осиновую границю, с осиновои граници на березовую границю, на дубовую границю, з дубовой граници на осиновую границю, с осиновои граници на еловую границю, с еловой граници на березовую границю, с березовой граници дрянь к мостку, а от мостку дрянь к Микитина сына межи, по делнои грамоте по Федорове и по Митине, в клен с клена по брод, от броду вверх по Хохули реки до Микитиных детей межи…»

Описание межи Матфеевых владений называет некоторых соседей Матфея, среди которых упомянут сам Федор Онкифович («от Овинцева села, от Федорове земле», «а две борте в Федорову половину»), по также Клементьевы дети Босоволковы, Микитины дети и отдельно Микитин сын; с отцом последнего (Митин=Микитин) Федор Максимович в свое время составлял дельную грамоту. Уже цитированная переписная книга называет среди своеземцев Сытинского погоста Олешку и Кузем-ку Микитиных. Среди Олешкиных владений были дворы в «вопчей» деревне Хохол на реке Хохули 4, где рядная обозначает межу Микитиных детей. Что касается Клементьевых детей Босоволковых, то писцовая книга знает в Сытинском погосте владения сведенных детей Климентия Босоволкова — Кирилки (деревня Радол), Митрофана (деревня Радол) и Июдки (деревня Грива) 5.

Продолжим цитирование рядной:

«А на болотах в пожнях даше Федор Матфею и его жена Огруфена в Максимове жару треть; а в иныи болота и в пожне Матфею не вступатся в Федорове и в Огруфенины note 88 их детей, и Федору и Огруфены note 89 их детем в Максимов жар не вступатся. А перевесища и котцища, а то им вопци. А ведати Матфею своя шестая часть, володети Матфею Ивановичю тою шестою частью, тыми селы Фенютины и Кеиковы, тых сел полевыми земли и лешими, и хмелищами, и ловищами, и бортища-ми в том ободе, по Дметрееву рукописанью, и по Максимову рукописанью, и по Онкифорову рукописанью, и по старым грамотам, и по рядным, и по делным. А дал Федор Матфею в Максимове жару треть пожен в болоте, володети Матфею по деда своего володенью и по Федорову…»

Здесь требует обсуждения вопрос, почему на болотах в пожнях Матфею выделена не шестая часть, а треть. Матфей является юридическим наследником только своего дяди Дмитрия; единственной прямой наследницей Федора Максимовича была его дочь Огруфена. «Дмитриевщина», вернувшаяся после смерти Дмитрия Федоровича в отчину, как это очевидно, составляла треть отчины, из нее половина (т. е. именно шестая часть отчины) полагалась Огруфене, другая же половина — Матфею. Между тем трехкратное упоминание «Максимова жара» (а не «Дмитриева жара») можно толковать лишь однозначно: Дмитриев жар полностью перешел к Огруфене и Федору Онкифовичу, а Матфей компенсировался повышенной долей из Максимова жара. Другое трудное место — «Онкифорово рукописанье». Решительно не допускаю, что здесь подразумевается отец Федора Онки-фовича (Иакинфовича), который, естественно, не мог иметь никакого отношения к распределяемому наследству родственников своей невестки. «Онкифор» (Онцифор, Онисифор) — еще один родственник Матфея Ивановича. Вернемся к нему ниже.

16!

«А еще даше Федор и его жена Огруфена и дети Матфею Ивановичю на Вешере село Навещалци свои две части, и пожне, и лес того села, и котел ппвнои, да двое платья — за Федоров живот и за Еремеев; что ни есть Федорова живота и Еремеева, а то Федору и его жене и его детемь Якову и Олександру все без вывета…»

Как видим, в составе распределяемого наследства была также доля некоего Еремея, еще одного родственника Матфея Ивановича, владения этого Еремея в свое время перешли к Федору Максимовичу, оставаясь юридически обособленными. Огруфена с Федором Онкифо-вичем после смерти Федора Максимовича унаследовали в Навещалцах на Вешере две части — Федорову и Еремееву, но передают их Матфею Ивановичу, оставляя за собой все остальное наследство Федора и Еремея. Равенство Федоровой и Еремеевой частей может свидетельствовать о том, что они были родными братьями, или о том, что Еремей был дедом Огруфены по матери, т. е. тестем Федора Максимовича.

Ё подробном исчислении унаследованной от Федора Максимовича доли Огруфены и Федора Онкифовича названы два земельных массива, расположенных в разных, далеко отстоящих один от другого районах Деревской пятины.

Первый массив находится в Сытинском погосте, на восточном берегу Ильменя. Писцовая книга знает здесь ряд деревень Федора Онкифова (которые все после новгородского «вывода» были отданы Иваном III в поместье Гавриле Салареву) и прежде всего деревню Хохол, в которой в конце XV в. находился двор самого Гаврилы Саларева, «а в нем дворник его Филка». Вряд ли возможно сомневаться, что это и есть бывший «большой двор на Хохули» Федора Онкифовича. В Хохле Федору Онкифовичу принадлежала половина деревни, другая ее половина была владением Федора Фатьяновича Дере-вяжкина.

Кроме Хохла, писцовая книга здесь же перечисляет другие деревни Федора Онкифовича: Лодыгино, Ушако-во, Овинцево, Студенец, Фомкино, Падишино, Новинка, Пепелниково. Поскольку среди деревень Сытинского погоста нет ни Заречья, ни села «за Хохулей», то полагаю, что эти термины в рядной служат гидронимически-ми членениями земельного массива, а не обозначением населенных пунктов. Любопытно, что деревни Падишино, Новинка и Пепелниково имеют в писцовой книге пояснение: «дохода нет, село ново», что отражено и в общем итоге: «и прибыло две деревни да починок» 7. Как видим, рядная была составлена после старого письма, коль скоро «новые села» Падишино и Пепелниково уже фигурируют в ней. По старому письму объем владений Федора Онкифовича в Сытинском погосте исчисляется в семь деревень, «а дворов в них одиннадцать, а людей в них одиннадцать, а обеж десять». Сравним список рядной со списком писцовой книги:

Рядная

Писцовая книга

Хохуль

Хохол — 2 двора, 2 человека, 2 обжи

Лодыгино

Лодыгино — 2 двора, 2 человека, 2 обжи

Березнек

Овинцево — 2 двора, 2 человека, 2 обжи Студенец — 1 двор, I человек, 1 обжа

Овинчево

Студеньски

Фомкино

Фомкино — 2 двора, 2 человека, 1 обжа

Пепелниково

Пепелниково — «село ново»

Падишино

Падишино — «село ново»

Половина Тылова

Ушаково

Ушаково — 1 двор, 2 человека, 1 обжа

163

б*

Сложение цифр второго столбца дает следующий результат: 6 деревень, 10 дворов, 11 человек, 9 обеж. Очевидно, что в писцовой книге пропущена одна деревня с одним двором, и одной обжой. Такой деревней не мог быть Березнек, который и по старому, и по новому письму включал два двора, двух человек и две обжи, но по писцовой книге числится за своеземцем Алексейкой Въюковым, поповым сыном 8. Эта деревня, следовательно, еще до «вывода» ушла из владений Федора Онкифо-вича. Полагаю, что речь может идти о вообще пропущенной в писцовой книге половине деревни Тылова. Если это так, то первоначальный объем владений, полученных Огруфеной и Федором Онкифовичем в Сытинском погосте (учитывая и деревню Березнек), равен 12 обжам.

Выше я предположил, что общий объем распределяемого по рядной наследства равен 24 обжам и что из них ла долю Огруфены с мужем досталось 20 обеж. Следовательно, во втором массиве им должно принадлежать по той же рядной еще 8 обеж. Проверим это предположение. Рядная называет следующие деревни «в Деревах на Ксоци», т. е. в Оксочском погосте Деревской пятины, на реке Волме: «на Ксоци болшеи двор, а околныи села в Залядиньи, и на Руке, и на Горке, и на Но-венке, где ни есть в Ксочском погосте». Писцовая книга все эти пункты знает и числит именно за Федором Онкифовичем; после «вывода» они стали принадлежать Михаилу Дмитриевичу Корсакову. Первым в ней называется «сельцо Заскочье: а в нем дв. Михалев, а в нем сам живет» (1 обжа). Очевидно, что это и есть бывший «большой двор на Ксоци». Затем следуют Залядинье (3 обжи), Лука (2 обжи), Горушка (1 обжа), Новинка (1 обжа) 9. Сложив эти цифры, мы действительно получаем 8 обеж.

Однако перечисленными пунктами не исчерпываются владения Федора Онкифовича в Оксочском погосте. Кроме показанных в рядной, писцовая книга называет еще следующие деревни: Городище, Городище ж, Лука ж, Заполие, Зачерение, Новина, Туромчи, Горушка ж. Сверх того в самом Оксочском погосте на Федоровом жеребье был непахотный двор, в котором жил церковный сторож. Помимо исчисленных 8 обеж эти деревни оцениваются по старому письму еще в 13 обеж10.

Очевидно, что мы имеем дело в этом случае со старым земельным владением Федора Онкифовича, которое могло быть его собственной отчиной или перейти к нему по брачному контракту как приданое за Огруфе-ной. При выяснении этого обстоятельства имеются определенные сложности, суть которых состоит в следующем.

Федор Онкифович, кроме перечисленных земель в Оксочском погосте, владел еще землями в соседнем Усть-Волмском погосте. В соответствующем описании он называется Федором Онкифовичем Немым. Поскольку это прозвище отсутствует в текстах писцовых описаний по Сытинскому и Усть-Волмскому погостам, можно было бы сомневаться в идентификации Федора Онкифовича Немого с уже известным нам Федором Онкифовичем. Однако писцовые книги знают и сына Федора Немого — Якова Немогоа это дает совпадение уже в трех поколениях, делая идентификацию 'несомненной.

В Усть-Волмском погосте Федору Онкифовичу принадлежат бездоходная деревня Городок и три жеребья в «вопчей» деревне Усть-Волме (3 обжи) 12. Четвертым жеребьем в ней владел Васюк Ондреянович Онкифов, который, кроме того, был владельцем деревень Савино и Олхово в Усть-Волмском погосте и деревни Сухлово в Оксочском погосте 13. Писцовые книги знают и братьев Васюка Ондреяновича — Исака, Петрушу, Костю, Сте-панка и Елизарца. Сам Васюк и Исак были сведены Иваном III, остальные братья сохранили свои небольшие владения и числятся в писцовой книге своеземцами 14. Плотное соседство Федора Онкифовича с сыновьями Ондреяна Онкифовича и даже наличие жеребьев и того, и других в «вопчей» деревне, казалось бы, говорит о том, что Федор и Ондреян Онкифовичи были родными братьями, а те деревни Оксочского и Усть-Волмского погостов, которыми Федор Онкифович владел еще до смерти Федора Максимовича, составляли его собственную отчину. Однако «Онкифорово рукописанье» фигурирует в числе документов, регулирующих и права Матфея Ивановича, к чему отец Федора Онкифовича не мог иметь никакого отношения. Полагаю по этой причине, что указанные деревни как принадлежащие Федору Максимовичу и его роду были получены Федором Онкифовичем в качестве приданого за Огруфеной, а до того они были разделены между Федором Максимовичем и Онкифом по дельным грамотам, что и отразилось в рядной. В таком Случае загадочный Онкиф (отец Ондрея-на) мог быть дядей Федора Максимовича.

«А что двор на Рогатицы Яколь, а той двор Матфею по Федорову рукописанью…»

В цитированной фразе рядной появляется новое имя — некоего Якова. Этот Яков жил в Новгороде на улице Рогатице, двором его затем владел Федор Максимович, завещавший указанную усадьбу не Огруфене, а Матфею Ивановичу. Мы уже убедились в том, что рассматриваемая здесь рядная была составлена после старого письма, и поэтому должны искать Якова среди жителей Рогатицы середины или первой половины XV в. В этой связи несомненный интерес представляет купчая грамота Никольского Островского монастыря у Карпа Васильева на двор с хоромами на Рогатице, датируемая серединой XV в.15 В этом документе, в частности, упоминается «Марья Окинфова жена», но важнее для нас сейчас упоминание среди послухов — жителей «великои улици Рогатици» — некоего Максима Яковля. Если Федор Максимович владел двором Якова, не был ли Максим Яковль отцом Федора, а Яков — его дедом?

«А стояти им за тыи земле за Федоровщину и за Дметреевщину кунами и людми с одинаго, Матфею кла-сти своя шестая часть кун. А потом не вступатся Матфею в Федорову землю и в двор в городи въ Еремеев, ни в землю, ни в живот въ Еремеев, ни на Шолони в болшеи двор, ни в малый селца, ни в Ублаз, ни на Со-лоници, ни на Мелници, ни на Грохотове, ни на Крупци, ни на Подубровьи, ни в Дорогоспици, ни на Короцини, ни на Пшаги в большем дворе, ни в Васильевых седеньи, ни на Прудищах, по купным грамотам по Федоровым, что купил Федор у Кузме и у Матфея, и по даным, за Русой на Полесте, и двор на Рогатици Еремеев, где ни есть Еремееве земле и пожни; а в то Матфею не вступатся, ни в ыное ни во что же, ни иного ничего же не надобе Матфею до Федора, ни до его жене Огруфене, ни их детем не надобе до Матфея вступатся в Матфееву шестую часть, что дали Фенютино село и Кеиково село, не надобе им вступатся за межю, ни в ыное ни во что ж. А Матфею не надобе вступатся на тыи межи в тых земле, ни в села в Федоровы, ни в Огруфенины, ни их детей въ Якови и в Олександровы, который села в сеи рядной грамоте имены лежать, а в то ся Матфею не вступатся…»

Рассматриваемая часть рядной грамоты снова называет Еремея и подробно описывает массив его владений, перешедший в руки Федора Онкифовича и Огру-фены. Отметим прежде всего несколько важных обстоятельств. Поскольку по смерти Федора Максимовича остались лишь два городских двора (оба на Рогати-це) — Яковлев и Еремеев, но Яковлев, принадлежавший, по высказанному выше предположению, деду, затем отцу и, наконец, самому Федору Максимовичу, завещан не дочери, а внуку Федора Максимовича, т. е. единственному наследнику по мужской линии, можно догадываться, что унаследованный Федором Онкифовичем и Огру-феной Еремеев городской двор был частью имущества жены Федора Максимовича, т. е. матери Огруфены. Выше уже высказано предположение о том, что Еремей был тестем Федора Максимовича. На юридическую обособленность «Еремеевых владений» указывает тот факт, что Матфею Ивановичу не принадлежит в них никакой доли. Его шестая часть исчисляется только от отчины самого Федора Максимовича, расположенной в Сытинском и Оксочском погостах. И в то^же время какие-то — пусть эфемерные — права на часть еремеева наследства Матфей может заявить, коль скоро рядная специально оговаривает отсутствие этих прав и даже определяет размер символического откупного («село Навещалци свои две части, и пожне, и лес того села, и котел пивнои, да двое платья — за Федоров живот и за Еремеев»). Так могло случиться только при условии, что еремеево имущество, перешедшее к его дочери (не известной нам по имени жене Федора Максимовича) как приданое, в таком же качестве наследуется дочерью Федора Максимовича. Не исключено, что братья Огруфены были рождены Федором Максимовичем в другом браке.

Как видно из описания еремеевых земель, они расположены в Шелонской пятине, на самой Шелони, в том числе в ее низовьях (река Пшага — левый приток Шелони в ее нижнем течении). Именно здесь писцовые книги знают и земли Федора Онкифовича Немого, которые на Шелони группируются в два массива. Первый — в Илеменском погосте, где деревни Корчьман, Дорогостицы (ср. Дорогоспицы рядной с Дорогостица-ми современной карты) и Заклинец оценивались в 7 обеж 16. Другой массив — в Струпинском погосте, описание которого практически не сохранилось, но Перечневая книга числит здесь за Федором Немым 15 обеж". Замечу, что к Струпинскому погосту относилась Пша-га, а в пределах его территории современные карты знают деревню Солоницко (ср. с Солоницей рядной). Можно не сомневаться, что основное число деревень, обозначенных в рядной как «Еремеевы земли», локализуется в указанном районе, достаточно обширном. Писцовая книга знает также деревню Загорье, принадлежавшую Якову Федоровичу Немому в Порховском окологородье 18, т. е. на той же Шелони.

Добавлю к этому, что река Вешера (не путать с известной Вишерой!) протекает на территории Илеменско-го погоста 19, а ведь именно на Вешере находилась деревня Навещалци, в которой Федор Онкифович выделял жеребьи Матфею Ивановичу.

Не вполне ясно, какого Федора (и применительно к каким пунктам) купчие грамоты имеются в виду в рядной. Не исключено, что земли по купчим приобретал здесь Федор Максимович. В таком случае находит объяснение и та компенсация «за Федоров живот и за Еремеев», которая выплачивается Матфею Ивановичу на Шелони. Что касается земли, полученной по данным грамотам за Русой на Полисти, то писцовая книга именно на Полисти, в Околорусье, знает деревню Коровино (2 обжи), принадлежавшую Федору Онкифовичу Немому 20.

«А сеи рядной грамоте Матфею на помоць своей братьи не положить Кузме и Грегорью…»

Вряд ли существуют основания предполагать в Кузме и Григории родных братьев Матфея Ивановича или каких-то его ближайших родственников, иначе они имели бы и соответствующую долю в разделе наследуемого имущества. Поскольку речь здесь идет о возможном покровительстве, думаю, что подразумеваются влиятельные должностные лица.

«А что была приговорная грамота Матфею с дедом с Федором и з зятем Федором, а тую грамоту подраша…»

Очевидно, что новая рядная отменяет прежний документ, составленный еще при жизни Федора Максимовича и содержавший принципиальную договоренность о долях раздела имущества после смерти Федора Максимовича.

«А что отоиму на болоте у Матфея в Максимове жару в Матфееве трети, ино Федору наплатить по своим йятым чаСтеМ тЫм же болотом; а отоиму у Федоре в болоте в Максимовых полосах, ино Матфею наплатити по своей шестой части тым же жаром…»

Смысл приведенного места достаточно ясен. Слово «жар» в употребленном здесь значении отсутствует в словарях, как древнего, так и живого языка, но оно может означать только пожню на болоте. В том же значении оно употреблено еще в одной грамоте конца XIV в.21 В. И. Даль приводит синоним слова «клюква» — «жаровика», «жеревика», очевидно, производного от «жар» 22. Поэтому неправ Л. А. Дмитриев, переводящий это слово как «пашня под паром» 23, равно как неправомерно предложенное в «Словаре русского языка XI–XVII вв.» толкование: «участок леса, выжженный под пашню» 2 \ Слово «отоим» также неизвестно, но Даль дает иную форму того же понятия: «отъемок» — отрезанная рекой часть берега, отмыв, отмой, оторва 25. Выделение болотных пожен, площадь которых зависит от степени влажности почвы, разной в дождливые и засушливые годы, должно было всякий раз корректироваться в зависимости от конкретных погодных условий.

«А на то рядци: с Федорове половине тысячскои нов-городчкои Павел Лукиничь, да Василеи Ондреяновичь, Олексе Лукиничь, Борис Микифоровичь; а с Матфееве половине Иван Олександровичь, Лутьян Левонтиевичь. А хто сеи ряд поруши, и он дасть князю и владыци грев-ну золота, а виноватый правому другую гревну золота».

Состав свидетелей может служить для социальной характеристики участников рядной. Они не принадлежат к боярству, поскольку список свидетелей возглавлен не посадничьим именем, а именем тысяцкого, представлявшего в системе новгородского управления интересы житьих, купечества и черных людей в целом. Тысяцкий Павел Лукинич известен в других источниках как Павел Телятев. В рассказе Московского свода конца XV в. и Воскресенской летописи о Шелонском взятии 1471 г. он ошибочно назван посадником 26. В 1475 г. как тысяцкий он участвует во встрече Ивана III во врейя его «мирного похода» на Новгород27. Тысяцким был и его брат Федор Лукинич Телятев, также принимавший участие во встрече 1475 г.28 К моменту «вывода» Павел Телятев умер, поскольку в писцовых книгах фигурирует уже не он, а его сын Матфей Павлович Телятев. Показательно, что ни одйн из рядцов, кроме Павла Лукинича, бывшего боярином, во встрече 1475 г. не участвовал, что само по себе подтверждает их небоярское состояние.

Выше 'было замечено, что рядная Федора Онкифовича несколько моложе старого письма. В то же время она, несомненно, относится еще ко времени новгородской независимости, поскольку в ней упомянут новгородский тысяцкий, а гарантом сделки названы князь и владыка в полном соответствии с порядком оформления земельных актов XV в. до инкорпорации Новгорода в состав Московского государства. Из этого— наблюдения можно было бы сделать вывод о— составлении старого письма еще в республиканское время. Однако хорошо известно-, что старое письм-о во многих случаях уже не фиксирует не доживших до «вывода» вотчинников, числя их земли за их нас ледниками, хотя — сами эти вотчинники в 1478 г. еще были живы. По-видимому, старое письмо— следует характеризовать как комплекс кадастровых документов, основу которого составляли фискальные списки еще республиканского времени. Этот комплекс не был результатом единовременной, переписи, а находился в движении, корректируясь изменением обстоятельств, связанных с состоянием вотчин и их владельцев. На протяжении всех 80-х годов и части 90-х годов XV в. в Новгороде производятся многократные конфискации, «вывод» был многоступенчатым, как и раздача в поместье конфискованных земель, что исключало саму возможность единовременной переписи, которая была впервые проведена в середине— второй половине 90-х годов, когда была достигнута определенная стабильность.

Летописи, по-видимому, знают еще — одного— человека из числа свидетелей рассматриваемой рядной. В рассказе о «мирном походе» Ивана III в 1475 г. на участке движения великого князя ib районе Во-лмы — описываются следующие его стоянки. 14 ноября Иван III был в Оже-гахна Хор иве (Софийская II летопись да-ет разночтение: «на Хирове»). Деревня Ожегово числится в Неретцком погосте, земли которого— 'располагались у северного— берега Валдай-ског-о o-з-ера 2Э. 15 ноября Иван III был встречен новгородцами на Волме. Река В-олма, левый приток Меты, впадающий в — ее среднем течении, протекает в 50 верстах о-т Неретцкого— п-огоста. 16 ноября великий внязь был «в Васильеве селе Волмановского», 17 ноября — «на Усть Волны во Влуком». Очевидно, что, если конеч-ньш пунктом движения по Волме было ее устье, остановки 15 и 16 ноября (сделаны в каких-то пунктах ее, по крайней мере среднего и нижнего' течения.

Из вотчинников Василиев, связанных землевладением 1С Волмой, только один может быть идентифицирован с летописным Василием Волмаяоеским. Для такого отождествления он должен отвечать одному условию: владеть участками в самом центре погоста Усть-Волме, что и определяет его прозвище, и на средней Волме. Только Василий Ондреянович (Васюк Ондреянович Онкифов писцовых книг) владеет одновременно жеребьем в Усть-Волме и деревней Сухлово в Оксочском погосте на средней Волме. Но он не принадлежит к боярству, поскольку не участвует в официальных встречах с великим князем.

Подводя итог рассмотренным фактам, мы можем расширить приведенную выше генеалогическую таблицу (схема 30).

СХЕМА 30

Яков

I>

Мы не рассмотрели, однако, еще одно обстоятельство. В (разделе оставшегося после смерти Федора Максимовича имущества исчисление доли Матфея Ивановича ведется по всему комплексу отчины Федора Максимовича, «опрочи Защижья и Хомутка». Земли в Защижье и в Хомутке не фигурируют и ib той доле, которая остается за Огруфеной и Федором Онкифовичем. Почему не упомянуты эти земли?

Местность Защижье находится на крайнем востоке Помостья, в Бежецкой пятине, на реке Сорогоже, левом притоке Мологи. Там же известен и починок Хомутни-ца 30. Среди землевладельцев этой территории действительно нет ни Матфея Ивановича, ни Федора Онкифовича. Однако в целом состав тамошних землевладельцев в высшей степени любопытен. Прежде (всего мы обнаруживаем здесь своеземцев Олешку, Куземку и Ивашку М'итиных детей. С Олешкой и Куземной Микитиными мы уже знакомы как с соседям» Федора Онкифовича и Матфея Ивановича по Сытинскому погосту. Здесь они называются «Митиными», однако такое же разночтение известно нам и по рядной («а от мостку дрянь к Мики-тина сына межи, по делнои грамоте по Федорове и по Митине»). Никаких других владений этих лиц, кроме описанных в Сытинском погосте и <в Защижье, писцовые юниги не отмечают. И это их двойное соприкосновение перестает удивлять, когда в писцовой книге Бежецкой пятины мы прочтем: «В Сорогошине ж в Защижье в Покровском погосте деревни Олешковы да Куземкины да Ив анисов ы Митиных детей Максимова своеземцев»

Таким образом восстанавливается еще одно звено потомков Максима Яковлевича. У Максима было два сына — Федор и Микита, а у детей Федора Максимовича — двоюродные братья, сыновья Микиты Максимовича: О. леке ей, Кузма' и Иван. Зная размер их владений, мы можем 'реконструировать историю земельного наследования отчины Максима. В Сытинском погосте Мики-тины владели в общей сложности 11 обжами, а в Защижье — 11,5 обжи. Следовательно, их отцу Миките принадлежали 22,5 обжи. К потомкам Федора Максимовича перешли следующие наделы. По рядной в Сытинском и Оксо'чском погостах Огруфетта и ее муж Федор Онки-фович получают 20 обеж, а Матфей Иванович — 4 обжи. Кроме того, Федором Онкифовичем в Оксочском и Уеть-Во'лмеком погостах получено было ранее в приданое 16 обеж, а Матфей Иванович унаследовал от отца 3 обжи, что в сумме составит 43 обжи. Сложение итоговых цифр определяет размер отчины Максима в 65,5 обжи. Иными словами, одному из сыновей (несомненно1, старшему) Максим завещал две трети своей отчины, а другому — только треть. Некоторая неточность исчисления третей и была, по-видимому, причиной передачи какого-то участка земли в Защижье и в Хомутке в. более позднее время детям Микиты.

Однако этим выводом не исчерпываются наблюдения над составом землевладельцев Защижья. Среди них обнаруживаются еще две семьи, демонстрирующие точно такое же соприкосновение с семьей Федора Максимовича. Первая из них — Босоволковы.

Писцовая книга Бежецкой пятины знает в Защижье деревни Кирилла и Июды Клементьевых детей Босовол-ковых, общий объем землевладения которых исчисляется здесь в 38 обеж 32. Но Босоволковы оказываются владельцами деревень еще в двух погостах Новгородской земли: в Сытинском, где им принадлежит 4 —обжи 33, и в Оксочском, где они владеют 4 обжами 34. В Сытинском погосте совладельцем Кирилла был еще один его— брат— Митрофан. Никаких других владений Босоволковых писцовые книги не знают, и отмеченный факт соприкосновения этой семьи с семьей Федора Максимовича тем более показателен, что в Новгородской земле на территории ее пятин существовало 358 погостов 35, однако во-лостки и той, и другой семьи расположены всякий раз бок о бок в трех далеко друг от друга находящихся погостах. Сложение приведенных цифр реконструирует объем владения Клементия, выражающийся в 46 обжах.

Эту цифру хочется сравнить с объемом владений Ондреяна Онкифовича, постоянного1 соседа Федора Максимовича по Оксочскому и УстыВолмскому погостам. Напомню, что в Ондреяне Онкифовиче я предположил двоюродного брата Федора Максимовича. У детей Ондреяна Онкифовича числилось: за Исаком — 2 обжи (,в Оксочском погосте), у Василия — 3 обжи (1 в Оксочском, 2 в Усть-Волмском погостах), у Петруши—1 обжа (в Оксочском погосте), у Кости — 4 обжи (2 в Оксочском, 2 в Усть-Волмском погостах), у Степанка—6 обеж (4 в Оксочском, 2 в Усть-Волмском погостах), у Елизарца '— 4 обжи (2 в Оксочском, 2 в Усть-Волмском погостах) 36; всего — 20 обеж, что и составляет их отчину. Если объем владений Клементия равен 46 обжам, а объем владений Ондреяна 20 обжам, то эти цифры выстраиваются в ту же пропорцию, что и цифры, характеризующие владения родных братьев Федора и Микиты Максимовичей (2: 1). Отсюда я делаю предположение, что Клементий Боеоволков (или Босоволк?) был братом Ондреяна Онкифовича, получившим две трети отчины, тогда как Он-дреяном была унаследована одна треть. Реконструируя по этим данным объем отчины самого Онкифа, мы получим 66 обеж — цифру, абсолютно равную владению Максима (65,5 обжи). Думается, что тем самым подтверждено и высказанное выше предположение о том, что Максим и Онкиф были родными братьями и что Босоволко-вы также принадлежали к рассматриваемой семье.

Вторая семья, владевшая землями в Сытинском, Ок-сочеком погостах и в Защижье (и только^ в этих местах), — Опарины. Состояние их владений в Защижье лучше всего характеризуется писцовой записью 1551 г.: «Да в Сорогошине ж царевы великого князя пустоши, отписные, что их отписали прежние писцы в Покровском погосте в Сурогошине же в волости дву Иванцов Онцы-форовых детей Опарина пустоши, а осталися за делом у Олеши да у О фон и у Корниловых: пустошь Горка, 2 вобжи; пуст. Горяижно, пол-4 обжи; пуст. Нива, обжа, в Бору у Лужи, у прудов, Токи словут; а ныне ти пустоши стоят пусты же, а запустели лет с 30, и не пашет их ни хто, а лесом поросли великим, а бывали те пустоши за Степаном за Нечяевым. И гаоех пустошей 3, а обеж в них пол-7, а сошного писма 2 сохи с полутретью» 37. Особый наш интерес к этой семье определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, плотным ее соседством с землями Федора Максимовича. Вонвторых, тем, что. среди документов, регулирующих наследственные права потомков Федора Максимовича, фигурирует некое «Онкифо-рово рукописанье», а Опарины, как только что выяснилось, были Онцифоро в ича; ми.

Мы уже зиаем, что в Защижье Опарины владели 6,5 обжи. Объем их земель в Оксочском погосте равен 32 обжам (15 обеж у Ивашки Ояцифорова Меншого и 17 обеж у Ивашки Онцифорова Болшего Клыкова) 38. В Сытинском погосте им принадлежала 31 обжа (21 у Меншого, 10 у Болшего) 39. Общий объем их отчины, т. е. владений их отца Онцифора, достигает, таким образом, 69,5 обжи, что дает принципиальное совпадение с цифрами, характеризующими владения Максима (65,5 об —

жи) и Онкифа (66 обеж). Поэтому мы приходим К логическому предположению не только о том, что родными братьями были Максим и Онкиф, но и отец Опариных— Онцифор. Отчина их отца Якова определяется сложением всех трех массивов и выражается в цифре 202 обжи.

Общий итог наблюдений, изложенных в этой главе, может быть выражен в генеалогической таблице (схема 31).

Если изложенные выше наблюдения правильны, то мы оказываемся свидетелями динамического' процесса движения земельной собственности на протяжении трех-четырех поколений одной семьи новгородских житьих людей в середине — третьей четверти XV ib. Поначалу Яков владеет обширными волоетками в Сытинском, Оксочском, Усть-Волмском погостах и в Защижье общим объемом в 202 обжи. Это владение наследуется ло третям его сыновьями Максимом, Онцифором и Онкифом. В.следующем поколении возникает реальная опасность резкого измельчания наследуемых долей, которая в известной степени преодолевается пропорциональным делением наследства в соответствии со старшинством наследников. Старший сын Максима Федор получает две трети отчины, младший Микита только треть. На следующей ступени наследования процесс измельчания владений практически необратим. На долю большинства представителей этого нового1 поколения приходится минимум земель, превращающий их владельцев в своеземцев, еще остающихся феодалами, но уже собственноручно обрабатывающих заметную часть своих владений. Городские дворы сохраняются лишь в руках старших

братьев, тогда как младшие оседают в деревенских дворах на своей запашке.

Вместе с тем в незначительной степени наблюдается и процесс некоторого укрупнения владений, их дальнейшей концентрации, примером чему может служить возникновение достаточно заметного, землевладения Федора Онкифовича Немого. Федор Онкифович не имел собственной земли до женитьбы на дочери Федора Максимовича — Огруфене. Женитьба приносит ему в качестве приданого 16 обеж в Оксочском и Усть-Волмском погостах и еще 22 обжи на Шелони, унаследованные Олру-феной от матери и деда по матери — Еремея. Смерть шурина, а затем тестя приносит Федору Онкифовичу еще 20 обеж в Сытинском и Оксочском погостах, что. в общей сложности образует владение (В 58 обеж. Легко заметить, что образование этото сравнительно крупного— владения происходит путем отторжения >в другой род заметной доли наследственного имущества потомков Максима Яковлевича, оставляя ib мужской линии этой семьи жалкие 7 обеж, которыми владеет внук Федора Максимовича — Матфей Иванович, ставший своеземцем Матюком Ивановым.

2. Наследники Моисея берестяных грамот № 519—521

Весьма любопытную картину открывает сравнение с материалами писцовых книг найденного в 1974 г. в Новгороде при строительных работах берестяного черновика завещания некоего Моисея (берестяные грамоты № 519–521) 40. На двух листах бересты (грамоты № 519, 520) содержится текст самого, завещания:

«Се аз раб божии Мосии пишю рукописание при своем животе. А лриказывае живот свои детемь своимь, Со-еенескую землю и Засосенскую землю, по деловой грамоте, и Зашелонекую землю, где Матфею и Тарасииним детем, а ту мне трьть, и во Вшашекои земле. И Кромис-ки земли свою треть, и на Вышкове свою трьть. А выш-ковекии г. ра. моте за Юриемь за попъм за Илиинским. А сосенскии грамоте за Тарасииним, и дедми. И Пожа-рискую землю, а грамоти за Лукой за Степановим. А дети свои приказываю Василию Есифовицю и Максиму Васильевицю, и осподе своей, роду племяни своему. Аже нь будьть остатка детей моих, ино мои участок Заше-лонскои земле святому Николе на Струпини. А Сосёнок а я земля Тарасниним детем. А Скутове-ская земля Матфею и его братану Григорию. А Кроме-ская и Выш-кевская земля святей Богородици на Дубровни. А По-жариекая земля тесту моему Костянтину. // А двор мои в городе, а — пожня на Глушици, а другая за Городищемь, а то Данило-вим детем. А не вино-ват есмь никому ницим, развие богу дущою. А на т-o бог послух и отець мои душевней и-гумен Дем-ид — святого Н-иколе и н-о-п Офон-ос святей Богородиц-е».!

На третьем листе (грамота № 521), послужившем оберткой черновику духовной, — несколык-о записей, в. том числе набросок любовного письма, записка об ограблении автора документа, которое произошло «межи Горками и Горками на Бору», и фрагментированный список должников, получивших — от автора зерно; в этом списке упомянута деревня Гусли. Не исключено-, что список должников предназначался для включения в, завещание.

Предварительное изучение этих документов, результаты которого изложены в их публикациях, установило, что принадлежащие М-оисею земли находились в двух п-о-гостах Ш-елонеко-й пятины — Струпинско-м и Дубро-венек-ом, а — о-бщий их объем был мизерным — около 4–5 обеж. Что касает-ся даты комплекса, то она суммарно определяется началом XV в. п-о упоминанию одного— из душеприказчиков Моисея — Василия Есифовича, который в 1405–1416 гг. был новгородским тысяцким, а с 1416 по 1421 г. упоминается как посадник. Мнение о том, что Моисей был жителем По-р-х-ова, высказанное в тех же публикациях, теперь представляется спорны-м. Оно— было — основано— на том, что вблизи Новгорода отсутствует топоним Глушица, который, однако-, зафиксирован вблизи Порхова. Между тем в документе 1617 г. удалось обнаружить упоминание озерка Глушица — около— Никольского Лип-енского монастыря41, т. —е. за Городищем, где была и другая подго-родная п-о-жня Моисея. Комплекс грамот найден около церкви Ильи на Славне, что — соответствует упоминанию в духовной Моисея ильин-ского попа Юрия. Поэтому под «городом» нужно понимать Новгород.

Продолжим далее начатое исследование этих документов. Как — очевидно из текста духо-вно-й, Моисей во всех случаях (кроме Пожариокой земли) владел третью участков. Две остальные трети в, Сосенской, За сосен — ской, Зашелонской и Вшашской землях в Струпинском погосте, а также в Кромиской и Вышковской землях в Дубровенском пошете принадлежали Матфею и Та-расьинььм детям. Пожариская земля целиком находилась во владении Моисея и была, по-видимому, получена им в приданое за женой, поскольку он завещает ее в случае смерти детей своему тестю Костянтину. Упоминаемая в грамоте Скутовская земля, как я предположил, тождественна Засосенской или Вшашской земле.

Существуют еще Даниловы дети, которым в случае смерти собственных детей (Моисей завещает свой городской двор и подгородные пожни. Однако Даниловы дети, принадлежа к числу его ближайших родственников, коль скоро— они наследуют двор, не имеют доли в третном владении Моисея. Скорее всего, городской двор также был получен Моисеем в приданое, а Даниловы дети— племянники его покойной жены (она в завещании не упоминается вовсе).

Следует заметить, что в массиве владений Моисея, Матфея и Тарасьиных детей исходным является владение в Струпинском погосте, поскольку грамоты на него («сосенские грамоты») находятся у Тарасьиных детей. Надо полагать, что это дельные грамоты, определяющие те трети наследства, одной из которых владеет Моисей. Земли в Дубровенском погосте, также разделенные но третям, были некогда частью более значительной воло-стки, другая доля которой принадлежит ильинскому попу Юрию, хранящему и подлинные документы, касающиеся этого раздела. Что касается Пожариской земли в Дубровенском погосте, то она, по-видимому, досталась Моисею в приданое после того, как была поделена между тестем Моисея Костянтином и Лукой Степановым; у последнего' хранится и соответствующая дельная грамота.

Генеалогическое взаимоотношение Моисея с другими лицами, упомянутыми в его завещании, при равенстве владений по третям может быть реконструировано (схема 32).

У нас, вероятно, нет возможности установить имена и судьбу детей Моисея и других его (ближайших потомков, поскольку завещание отделено от писцовых книг промежутком почти в столетие. Однако выяснить судь —

бу его владений к моменту составления старого письма мы можем и должны.

К сожалению, подробное описание Струпинского погоста конца XV в. не сохранилось; из 161 обжи этого погоста в случайно уцелевшем отрывке писцовой книги 1498 г. описано только 13 обеж. Однако из Перечневой книги известен полный состав бывших землевладельцев этого погоста. Описание Дуброеенского' погоста сохранилось полностью.

Полагаю, что мы должны начать со сравнения списков старых землевладельцев обоих погостов, чтобы выделить из их состава тех, которые владели участками в Струпинском и в Дубровенском погостах одновременно. Таких известно несколько человек: 1) земцы Васюк и Ивашко Остафьевы владели в Струпинском погосте 3 обжами и, кроме того, за Васюком были в оброке две тони на Шелони, принадлежавшие ранее Олфе-рию Шимюкому и Гриде Микулину Нагаткину; ib Дубровенском погосте Васюк Осташов «с Шолоны из Струпинского погоста» владел тремя деревнями объемом в 4,5 обжи; 2) Гридя Микулин Нагаткин владел в Струпинском погосте 10,5 обжи; в Дубровенском погосте Мику-ле Нагаткину принадлежали 27 деревень общим объемом)в 38 обе ж; кроме того-, Ми куле Нагаткину принадлежали 1,5 обжи в Ручайском погосте, а Гриде Микули-ну Нагаткину — 2 обжи в Околорусье, 7 обеж в Офре-мовском и 3,5 обжи в Воскресенском погостах; 3) 4 обжами в Струпинском погосте владел Иван Васильевич Кобылкин; в Дубровенском погосте ему принадлежало 5 деревень общим объемом в 6,5 обжи; ему же принадлежали небольшие участки в Паозерье, Коростынском и Сутоцком погостах42.

Обращение к конкретным фактам землевладения сразу же устанавливает, что Васюк Остафьев (Осташов)

являете?/ дальним наследником Моисея берестяных грамот. В Дубровенском погосте ему принадлежит часть деревни Вышково и — что еще важнее — деревни Свинец и Пожарища'. Последняя из них, как мы уже видели, находилась в полном распоряжении Моисея, получившего ее в приданое, и не делилась им с ближайшими родственниками.

Совладельцем Васюка Оеташова в Вышкове оказывается Микула Нагаткин, в числе принадлежавших которому деревень имеется также Кромеко и Гусли в Дубровенском погосте. В Струпинском погосте Гриде Ми-кулину Нагаткину принадлежала часть деревни Сосна на Шелони.

Землевладение Ивана Кобылкина никаких точек соприкосновения с землями Моисея не обнаруживает.

Таким образом, если Васюк и Ивашко Останювы являются прямыми дальними наследниками Моисея, то в Нагаткиных опознаются дальние наследники и потомки Матфея или Тарасьиных детей.

Возможно отметить определенные черты сходства землевладения Моисея и его родственников с землевладением Федора Максимовича и его родственников, хотя объем владений семьи Моисея сравнительно невелик. Землевладение Моисея находится на той же стадии наследственного раздела. Если он и его братья располагают каждый по трети отчины, то и волостки их отца не составляли первоначального массива земельной собственности этой семьи, поскольку она была поделена им с попом Юрием. Первоначальная вотчина стала собственностью семьи при деде Моисея, которого надо квалифицировать как житьего. Точно так же и вотчина житьего Якова, возникшая при нем, ко времени Федора Максимовича подверглась двукратному семейному разделу.

11 Там же. СПб., 1885, т. 4, стб. 216; СПб., 1905, т. 5, с. 66.

12 Там же, т. 2, стб. 326–328.

13 Там же, стб. 284, 326–328.

14 Там же, стб. 283, 322–324, 350, 351.

15 ГВНиП, с. 175–176, № 117. Датировка основывается на упоминании в купчей Никольского игумена Сергия, который по другим документам (там же, с. 173, № 114; с. 178, № 120) был современником посадника Ивана Лукинича. Последний был избран между 1435 и 1438 гг. и владел посадничьим титулом до смерти около 1471 г. {Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962, с. 380). Фигурирующий в той же купчей улицкий староста Климентий Иванович в документе 1466 г. называется купеческим старостой (ГВНиП, с. 127–129, № 76). Если купчая относится к 60-м годам XV в., то время деятельности от да Максима Яковлевича — Якова соответствует середине или первой половине XV в.

18 НПК, т. 5, стб. 175, 181.

17 Там же, стб. 35.

18 Там же, т. 4, стб. 216; т. 5, стб. 66.

19 Там же, т. 5, стб. 172.

20 Там же, стб. 45; СПб., 1910, т. 6, стб. 282.

21 ГВНиП, с. 165, № 108.

22 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955, т. 1, с. 535.

23 Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII–XVII вв. Л., 1973, с. 192.

24 Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1978, вып. 5, с. 75.

25 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка, т. 1, с. 471.

26 ПСРЛ. М.; Л., 1949, т. 25, с. 289; СПб, 1859, т. 8, с. 165–166; ср.: Янин В. Л. Новгородские посадники, с. 298.

27 ПСРЛ. СПб., 1853, т. 6, с. 200–201; т. 25, с. 305.

2<{ Там же. СПб., 1910, т. 23, с. 166 (список новгородских тысяцких, в котором имеются имена Павла и Федора Лукиничей). Заметим, что часть владений Телятевых была в Усть-Волмском погосте.

29 НПК. СПб, 1859, т. 1, стб. 337.

30 Там же, т. 6, стб. 422–438.

31 Там же, стб. 441, 760.

32 Там же, стб. 433, 439, 441, 460, 758–759, 777.

33 Там же, т. 2, стб. 483–484.

34 Там же, стб. 285–286.

35 Исторические разговоры о древностях Великого Новагорода. М., 1808, с. 98.

36 НПК, т. 2, стб. 283–284, 322–324, 326–328, 350–351.

37 Там же, т. 6, стб. 800.

38 Там же, стб. 293–299.

39 Там же, стб. 469–472.

40 Янин В. Л. Комплекс берестяных грамот № 519–521 из Новгорода. — В кн.: Общество и государство феодальной России. М., 1975, с. 30–39; Арциховский А. В., Янин В. JI. Новгородские грамоты на бересте: (из раскопок 1962–1976 гг.). М., 1978, с. 112–122.

41 ЦГАДА, ф. 96, Сношения России со Швецией, on. 1, 1617 г., д. 7, л. 252.

42 Андрияшев А. М. Материалы по исторической географии Новгородской земли, 1. Шелонская пятина: Списки селений. М., 1914, с. 180–181, 424–425, 469, 477–478, 481.

Глава VI ГРАМОТЫ МАРТЕМЬЯНОВЫХ

Ф

Вывод о том, что часть новгородских бояр могла сохранить свои волости и после «вывода», был сделан Н. Н. Покровским в 1956 г. и подробно— обоснован им в книге, опубликованной в 1973 г. Материалом для этого вывода послужила группа двинских актов, связанных с семьей Мартемьяна. «Несомненно, — пишет Покровский, — что история привилегированного боярского землевладения на Двине окончилась с присоединением Двинской земли к Московскому княжеству… В то же время эта история показывает, что конфискация земель новгородских бояр на Двине осуществлялась не сразу; земли некоторых боярских родов (возможно, менее враждебных Москве) продолжали сохраняться за ними еще в 90-х годах XV в., видимо, в качестве своеземче-ских владений— Возможно, что в числе своеземцев были и потомки двинских бояр» \

Поскольку это построение ниже критикуется, приведу основные положения аргументации Покровского. «Федоровы — известный боярский новгородский род, члены которого владели землями в новгородских пятинах и неоднократно — бывали посадниками 2. Издавна известны также — богатые земельные владения этого— рода в Заволочье. В конце XIV — начале XV в. Федоровы совместно с двумя другими крупными новгородскими боярами владели там целым Терпиловым ло-го-стом. Примерно в это время Андрей, дядя Василия Федорова, отдал по— духовной свои Заво-лоцкие земли Опа-со-Хутын-с-кому монастырю, у которого они — были затем куплены посадником Иваном Даниловичем. Позднее эти земли были за 100 руб. выкуплены у Ивана Даниловича Василием Федоровичем и Мартемьяном Александровичем с братьями (владения в Солом-бале, Ижм-е, Л-одм-е, Уне и других местах). Мартемьян с 'братьями п-родолжали расширять свои владения на Двине путем мелких покупок 3.

Дошедшая до нас духовная грамота Мартемьяна ярко рисует хозяйство этого крупного боярина, жившего, в Новгороде на Баркове улице. Духовная перечисляет владения Мартемьяна в новгородских пятинах и на Двине; часть этих владений перешла к нему от отца и деда, часть была куплена им самим 4.

Наконец, не позднее 1478 г. дети Мартемьяна и их дядя Я'кояв Александров сын разделили свои земли в За-волочье с Настасьей (женой Степана Есипова, совладельца Федоровых в Тер лиловом погосте)…

Наибольший интерес для нас представляет тот факт, что земли, упоминаемые в этой деловой, остались за детьми Мартемьяна и после присоединения Двины к Московскому княжеству. До нас дошла датируемая 16 февраля 1491 г. деловая грамота своеземца Амоса Иванова с Семеном и Варфоломеем Мартемьяновыми детьми и пятью братьями Федоровыми (видимо, родственниками Мартемьяновых)… После 1491 г. сведения о земельных владениях Федоровых-Мартемьяновых на Двине обрываются» 5.

Документы времени новгородской независимости, на которые ссылается Покровский, изданы. К их числу относится шесть актов, публиковавшихся на протяжении XIX–XX вв. и фигурирующих все вместе в публикации 1949 г.6

Удобнее всего такой обзор начать со знакомства с рядной Василия Федорова, его детей и братанов с посадником Иваном Даниловичем о выкупе у него Андреева участка за Волоком в Соломбале, Ижме, Лодме и Уне:

«Се срядися Василии Федорове и его дети, и его братане Олександрове дети, Мартемьяне, и Иване, и Он-дреяне, и Якове с посадником с новгороцкым с Ываном с Даниловицомь про участок дяде своего, про. Ондреев, что купил посадник Иван Даниловиць у игумена святаго Спаса и у всех церенцев учясток Ондреев, дяде их, за Волоком в Соломбале Яковцев остров и Карпцев остров, и в Соломбале, что в Соломбале напол, и в Ыжме, что с Федором напол, и в Лодме, что с Федором напол, и в Уне, и в солоных меетех в отцине его четвертая чяеть, и в лесе, и в воде в отцине его— четвертая чясть. И взя посадник Иван Даниловиць на том у Василья и у его братанов, у Олександровых детей, на Ондрееве учястке в

Соломбале, чим Ондреи володеле, сто. рублев, что купйл Ивам Даниловиць у черенцев святаго Спаса. А боле потом не надоби посаднику Ивану Даниловицю, ни черен-цям святаго Спаса въступатись в. Соломбале за Волоком в Ондреев участок. А что рядне и грамоте у Ивана у посадника с Васильем, а те грамоте посадни/к Иван подра-ше. А 'что— грамоту взял посадник Иван бесудную на Олександра с детми. и на Василья, а ту грамоту посадник Иван лодраше. А что пожня Латиперт, а та пожня знати Ивану по своей исправе, а Василью и его братанам, О, леке am дров ым детем, положити свои исправе. А потом не надоби, посаднику Ивану Даниловицю, ни игумену святаго Спаса с Хутина, ни черенцям до Василья, ни до его детей, ни до, его братанов, до Олександровых детей, в том орудьи, в Иванове купле ib посадници, ничто же; ни Василью, ни его детем, ни его братанам, Олександро-вым детем, не надоби до посадника до. Ивана до Дани-ловиця, ни до игумена святаго Спаса с Хутина, /ни до церенцов в том орудыи ничто же. А на то рядце с обе половине: тысядкыи Олександр Игнатьевиць, Яков Дмит-риевиць, Иван Дмитриевиць, Сава Ермолиниць, Иеве Кузмине, Нефедья Парфееве. А у печати стоял в братьи своей место в Мартемьяново и в Ываново и. во. Ондрея-ново брат их Якове, а Ваеильево место у лечяти стоял сын его Остафии. А хто сии ряд поруши, дасть князю и владыце десять гривен золота» 7.

Этот документ сохранился в пергаменном подлиннике. В списке XVII в. известна отпись Ивана— Даниловича Спасо-Хутынскому монастырю о подтверждении прав на его участок, купленный у Хутынского монастыря:

«Се взяша игумен Василеи, и поп, и чернцы, и все ( стадо святаго Спаса отпись у Ивана Даниловича. Что купил Иван Даниловичь у владыки у Иванна, и у архимандрита у Варлама, и у игумена у Василия, и у'всего стада святаго Спаса Ондриев участок за Волоком, села и земли, и лесы, и воду, и ловища, и соляные места, и весь Ондреев участок без вывета, по Андрееву рукописанию и по своей купнои грамоте, а тым владети Ивану и его детем и в веки. А что опричь того в Ондрееве рукопи-саньи вопчей земли и куне, что на Четмаше взял Федор десять тысячь белки или Еме полтысячи по Ондрееву рукописанью, а игумен Василии, и поп, и все чернецы даша Ивану даную новую, с Ондреева рукописания список, за Варламовою печатью; а рукописание Андреево у игумина и у всех чернецов святаго Спаса на полатех. А к сеи от-пнси приложил Иван Даниловиць печать свою» 8.

В последнем издании двинских актов отпись Ивана Даниловича датирована концом XIV — началом XV в. на основании упоминания архиепископа Ивана (1388–1414 гг.) и посадника Ивана Даниловича (назван под 1411 г. в Новгородской I летописи среди воевод новгородских), а рядная Василия Федорова — началом XV в. как документ несколько более поздний, нежели отпись.

Рядная Василия Федорова как документ, уже титулующий Ивана Даниловича посадником, относится ко времени не ранее 1416 г. Ее младшая дата уточняется упоминанием в ней в качестве рядца тысяцкого Александра Игнатьевича. Последний как тысяцкий фигурирует в летописи под 6923 г. 11 августа указанного года, т. е. в 1415 г., он возводил на сени только что избранного владыку Самсона, а 23 февраля, т. е. уже в 1416 г., с

тем же титулом Александр Игнатьевич отправился с Самсоном на поставление к митрополиту 17. К той же дате тяготеет грамота Великого Новгорода магистру Ливонского ордена, в которой Александр Игнатьевич поименован тысяцким 18. Однако имеется документ, суммарно датируемый 1416–1421 гг., в котором Александр Игнатьевич действует уже как посадник 1э. Следовательно, датировка рядной Василия Федорова замыкается в пределах 1416–1421 гг.

Рядная Василия Федорова указывает взаимоотношения упомянутых в ней родственников (схема 33).

СХЕМА 33

N

III

Остафья Мартемьян Иван Ондреян Яков

Сохранившаяся в списке XVII в. купчая Мартемьяна и его братьев у Местилы и его брата Ивана на их вотчину Вежища ничего не дает для расширения этой родословной.

«Се купи Мартемьян и его братья у Местиле и у его братьи у Ивана Вежища, отчину ево, вечно себе одерень и своей братьи. А дасть Мартемьян и его братья рубль. А на то послухи: Григореи Семеновичь да Пантелеи Иванович» 20.

Зато духовная Мартемьяна содержит ряд новых имен:

«Во имя отца и сына и святаго духа. Се аз раб божии Мартемьян пишу сие рукописание при своем животе. Да приказываю живот свои жене своей Пелагеи и детям своим Якову, и Федору, и Андрею, и Семену, и Орфоломею. А животом есми з братиею своею с Ываном, и с Ондрея-ном, и с Яковом в розделе. А что отцина моя, земля и вода, и прикупля отца моего за Волоком и в Волоцкои земле, на Озерцах и на Дятелчах, и то приказываю жене своей Пелагеи и детям своим свою четверть, по отца моего по владенью, и по старым грамотам, и по делним

Андрей Федор

I

I I

Василий Александр

I

грамотам же, тыя земли и воды моя четверть детем шб-им чиста. А что мне дал дед мои Федор на Кег-острове село Н-овошильск-ое и землю Кулагоранскую на том острове, а то село и землю Кулагоранскую приказываю детем своим, по деда своего по даяои грамоте Федорове и по рукописанью, то сел-о. и земли детем моим чисто. А вы, братья моя, в то село и в земли не вступаитеся. А что меня подарил Левонтеи Об а кумов и чь Кдлцыным островком малым одерень, и яз ему дал противо того— островка сорок куиеи. А тот островок Калцын приказываю детем же своим по даные грамоте и по моему владенью, и детем моим чисто. А вы, братья мои, в тот островок не вступаитеся. А двор— свои и огород тот и огород на Бо-р-кеве улице приказываю — по купным грамотам и по дел-ны-е грамоты, что з братом моим сь Яковом по половинам, детем моим чисто. А что— куны деда моего Федора и отца моего Александровы, по деда мо-ево рукописанию по Федорову, и по отца моево— рукописанью по Олексан-др-ову, и п-о деда мо-сго рукописанью по Федорову же, в Волоцкои земли на Телчях на погосте сорок рублев да сто и осмьдесят гривен, а в тех кунах приказываю свою четверть детем своим чисто. А взяти мне у Даниле у Родионова — сына на Дятелицах рубль, а у Федор-а у Борисова сына на Озерцах рубль, у (Михаиле у Михайлова сына у Местилова полтина да пять гривен. А иные куны мои по жеребьем детем моим чисты. А челядь свою пошлою неотхожую приказываю жене своей и детем своим. А не виноват есми никому ничем, развее (богу ду-шею. А на то— послух и — отец мои духовной поп Афонасеи, служитель святаго Архангела Михаила. А хто— сие рукописание п-ере-ступит, сужуея яз с ним цр-ед бог-ом в день страшного суда» 2l.

Подтверждая — родственные связи, известные по— рядной Василия Федорова, духовная Мартемьяна называет имена — его жены Пелагеи и детей — Якова, Федора, Андрея, Семена и Варфоломея (схема 34).

Весьма значительна с генеалогической точки зрения рядная и дельная грамота Якова Александровича— и его братанов Мартемьяновичей с Настасьей Степановой дочерью и ее детьми Иваном и Александром, сохранившаяся в списке 1535 г.22

Согласно этому документу, совершается полюбовный, без суда, раздел между указанными — семьями участков, «что искала Настастья и ее дети, Иване и Олександре,

на Якове на Олександрове и на его братанах, на Федоре и на Семене, и на их братии, на Мартемьяновых детях, Заволощкои земли, и воде и кун, по отца евоеш рукописанью по Степанову». Из текста документа видно, что речь идет о родственном разделе. Участки, закрепляемые за Настасьей, остаются у нее «по Степанову владенью»: «А владети Настасьи и ее детем Ивану и Олександру теми землями, и тонями, и ножнами, и лесами по-Степанову владенью, и по Степанову рукописанию, и по грамотам, и по сеи— по рядной и по делнои грамоте и в веки и их детем». Однако и земли, принадлежащие Якову Александровичу и его 'братанам, дополнительно утверждаются за ними по тому же «Степанову владенью»: «А владети Якову Олександровичю и его братанам Федору и Семену и их братии, Мартемияновым детям, теми землями, и тонями, и пожнями, и лесами по Степанову владению, и но Степанову рукописанию, и по— грамотам, и по сеи рядной и делнои и в веки и их детем». Грамота называет отчество Степана — Есипович: «А что дал Степан Еоиповичь Ондреяну и Якову сорок рублев, а то серебро Ондреяну и Якову и в веки по Степанову рукописанию. А что запись Степанова в том серебре в сороки рублех у Настасьи, а та запись Настасьи подрати».

Я не указываю дат купчей Мартемьяна и его духовной, поскольку эти два документа не 'содержат безусловных датирующих признаков. Что касается рядной Якова Александровича с Настасьей, то для ее датировки возможно опереться на имена рядцов и послухов: «А на то рядцы и поелуеи с обе половины: Офонос Микулин, Олександр Климентьев, Иван Петров, Федор Михайлов, Митрофан Иванов, Мартемьян Федоров, Игнатей Олек-сандров». О фон ос (Микулинич как представитель житьих участвовал в утверждении документов Яжелбицкого мира 1456 г.23 Александр Клементьевич был представителем от житьих при заключении Коростынского' мира 1471 г.24, в 1475 г. участвовал во— встрече Ивана III, а в 1478 г. представлял житьих во время последних переговоров Новгорода с великим князем 25. От Федора Михайловича сохранилась духовная грамота, датируемая именем архиепископа' Ионы 1459–1469 гг.26 На этом основании можно считать, что рядная тяготеет к 60-м или началу 70-х годов XV в.

Как уже говорилось выше, до нас дошла деловая грамота своеземца Амоса Иванова с Семеном и Варфоломеем Мартемьяновыми детьми, датированная 16 февраля 1491 г., публикуемая к Прилож. к настоящей главе 27. Этот документ дает еще один определенный хронологический ориентир для размещения трех более ранних актов между 20-ми и 70-ми годами XV в.

Для того чтобы разобраться во взаимоотношениях участников раздельной грамоты, необходимо привлечь еще один документ, связанный с интересующей нас семьей, — жалованную грамоту новгородского' веча сиротам Терпилова погоста, сохранившуюся в — списке XVII в.:

«Господину посаднику новгородцкому Василью Ми-китиничу, тысяцкому яовгородцкому Овраму Степановичи) и всему господину Великому Новугороду, на веце на Ярославле дворе. Се (били челом Степан Ееиповичь и его братья: Андреян Олександровичь, и Ермола Левонтие-вичь, и Остафеи Васильевич, что они емлют у наших сирот на Терпи лове погосте пор а лье посаднице и тысяцкого не по старине. И посадник, и тысяцкои, и весь господине Великои Новгород даша грамоту жаловалную, на веце на Ярославле дворе, сиротам Терпилова погоста: давати им пор а лье посадницы и тысяцкого по старым грамотам, по сороку бел, да по четыре сева муки, по десяти хлебов. А хто крестьянин Терпилова погоста в Двинскую слободу войдет, ино ему, мирянину, тянути в Двинскую слободу. А который двииянин слободчанин почнет жити на земле Терпилова погоста, а той потянет поту-гом в Терпилов погост. А цем владел Савелеи Григорье-вичь и его братья, землею и водою, и лесы, и полешии месты солоными в Унскои губе, и всякими ловищами, и им тем владети и детям их. А хто сю грамоту переступит, и даст Новугороду сто рублев» 28.

Датировка этого документа, предложенная в его публикации 1949 г. временем около 1411 г., неверна. Она основывается на упоминании Аврама Степановича в источниках под указанным годом без обозначения его должности. Однако Василий Микитинич, титулованный в грамоте посадником, впервые занял этот пост только с 1416 или 1417 г., а совмещение на степени посадника Василия Микитинич а с тысяцким Аврамом Степановичем датируется второй половиной 1422 — началом 1423 г.29 И. М. Людин также называет наиболее возможной датой документа время около 1423 г.30

Грамота сиротам Терпилова погоста называет братьями Ондреяна Александровича и. Остафью Васильевича, что абсолютно соответствует действительности: названные лица, уже хорошо нам известные, были двоюродными братьями, происходя от общего деда — Федора. Однако их же братьями в этом документе называются еще Степан Есипович и Ермола Левонтьевич. Предположить в них двоюродных братьев Ондреяна и Остафьи невозможно: Василий Федорович (отец Остафьи) делит свою землю только с братанами — сыновьями Александра; следовательно, других родных братьев, кроме Александра, у Василия Федоровича не было. Значит, Степан Есипович и Ермола Левонтьевич приходились ему троюродными братьями и были внуками того самого «дяди Андрея», о котором говорится в рядной Василия Федорова, а раздельная Якова Александровича с дочерью Степана Есиповича Настасьей ликвидирует давнее спорное дело, возникшее еще при разделе владений между Андреем и Федором. Изложенные материалы дополняют генеалогическую таблицу (схема 35).

СХЕМА 35

N

Расшифровывается и родоначальник этой семьи — загадочный N. Права братьев на Терпилов погост жалованная грамота возводит к Савелию Григорьевичу, который может соответствовать только отцу Андрея и Федора.

Наконец, еще одно расширение генеалогической таблицы дают материалы деловой грамоты 1491 г. Участниками раздела в ней оказываются следующие лица: «Се розделишась делом Мартемьяновы дети: Семен и Вах-ро'меи; Федоровы дети: Микифор, и Матвеи, и Григореи, и Иван, и Офонасеи — с Амосом с Ивановым землями, и водами, и животы, и коньми, и дворы, и дворища по жеребью», причем принцип раздела состоит в равенстве доли Амоса Иванова с долей всех остальных участников раздела вместе взятых: «в том Семену и Вахромею и Федоровым детем половина, а Омосу другая, и всякие угодья везде, то им по половинам». Этот принцип определяет безусловное место всех перечисленных здесь лиц в генеалогической системе рассматриваемой семьи. Федоровы дети — племянники Семена и Варфоломея Мар-темьяновичей; вся эта группа родственников — потомки и наследники Мартемьяна Александровича. Владельцем паритетной доли оказывается сын родного брата Мартемьяна Ивана Александровича — Амос. Разделение в 1491 г. вотчины Александра Федоровича пополам означает также, что к этому времени уже умерли, не оставив потомков, Ондреян и Яков Александровичи, а также дети Мартемьяна — Яков и Семен. Итог наблюдений может быть представлен генеалогической таблицей (схема 36).

СХЕМА 36

Савелий Григорьевич

Недавно генеалогическая реконструкция интересующей нас семьи была предложена А. И. Копаневьгм, который дополнил ее и более поздними звеньями вплоть до начала XVII в.31 В принципиальной своей части она совпадает с нашей, хотя Копанев не использовал показаний грамоты сиротам Терпилова погоста, в силу чего линии Федора и Есипа представлены им раздельно, т. е. без возведения к общему предку, наличия которого исследователь не отрицает. Возражения вызывают лишь две детали реконструкции Копанева. Федора и Андрея (рядной Василия Федоровича) он считает дядьями Александровых детей, т. е. родными братьями Александра Федоровича, тогда как рядная недвусмысленно утверждает, что Андрей был дядей Василия Федоровича (следовательно, и Александра), а делящий с ним отчину по половинам Федор— отец Василия и Александра. Кроме того, Копанев выводит линию Амосовых от Ивана — сына Настасьи, а не от Ивана Александровича. Аргументом оказывается то обстоятельство, что Иван Александрович якобы жил в первой половине XV в. и между ним и Амосом Ивановичем отсутствует целое поколение. Это неверно. Сам исследователь в генеалогической таблице относит Ивана Александровича к середине XV в., в чем он, безусловно, прав, поскольку родной брат Ивана Яков фиксируется документом третьей четверти XV в. Допустив, что Амос Иванов — внук Настасьи, мы не получим ответа на вопрос, почему же ему тогда достается половина отчины Александра Федоровича (другая половина которой принадлежит Мартемьяновичам).

Вернемся к построению Н. Н. Покровского. Называя рассмотренную семью Федоровыми, он ссылается на С. А. Тараканову, говоря, что члены этого рода «владели землями в новгородских пятинах и неоднократно бывали посадниками». На указанной при этом странице 99 в книге Таракановой упоминается посадник Яков Федоров с перечислением его владений, описанных в писцовых книгах. Но Яков Федорович — посадник 70-х годов XV в. — никакого отношения к семье Мартемьяновых не имеет; его происхождение исследовано выше, в главе IV. Другая ссылка Покровского на страницы 31 и 82 издания «Грамот Великого Новгорода и Пскова» имеет в виду договорную грамоту великого князя Дмитрия Ивановича с Новгородом 1371–1372 гг. и упоминание «грамоты, о которой Новъгород говорит, за Олексеевои владыц-нею педатью и за посадницею Васильевой Федоровича и тысяцького Богъдана Обакуновича» в Нибуровом мире 1392 г.32 В первом из этих документов фигурирует в качестве посла к Дмитрию Ивановичу боярин Василий Федорович. Очевидно, что Покровский идентифицирует посадника Василия Федоровича с Василием Федоровым— дядей Мартемьяна Александровича, коль скоро в издании связанных с ними документов они датированы концом XIV — началом XV в.

Такая идентификация неправомерна. Посадник Василий Федорович впервые с этим высоким титулом упоминается летописью под 1386 г., но он умер еще в 1392 г. и был погребен в монастыре святого Николы33, тогда как Василий Федоров рассматриваемых актов спустя четверть века после его кончины заключал рядную со Спасо-Хутынским монастырем.

Неправомерны и некоторые другие предложенные Покровским определения, касающиеся в первую очередь социальной характеристики интересующей нас семьи. Относительно духовной Мартемьяна указанный автор пишет, что она «перечисляет владения Мартемьяна в новгородских пятинах и на Двине». Между тем ни в этой духовной, ни в других документах, связанных с той же семьей, не упомянуто ни одного участка земли, какой находился бы за пределами весьма локальной двинской вотчины. Способно ввести в заблуждение упоминание Боркевой улицы, под которой и издатели «Грамот Великого Новгорода и Пскова», и вслед за ними Н. Н. Покровский понимают Боркову улицу в Неревском конце Новгорода. «Дошедшая до нас духовная грамота Мартемьяна, — пишет Покровский, — ярко рисует хозяйство этого крупного боярина, жившего в Новгороде на Боркове улице». В духовной Мартемьяна Боркева улица упоминается в следующем контексте: «А двор свои и огород тот и огород на Боркеве улице приказываю по купным грамотам и по делные грамоты, что з братом моим сь Яковом по половинам, детем моим чисто». По смыслу контекста, на Боркеве улице Мартемьян не жил, а имел огород. Однако важнее то, что никаких оснований связывать «Боркеву улицу» с Новгородом нет.

Улица — не только городское понятие. Игумен Николаевского Чухченемского монастыря Василий завещал монастырю в своей Урвановской земле «подли улицю полоса земли Кузнечовьская»34. Кондрат у Степана Прок —

193

7 в. л. Янин шина купил «двор и дворище, горней земли дви полянъки и притереб за улицею»35. В рядной Федора Онкифовича при описании межи его земель в Сытинском погосте называется, в частности, «улица межи поль»36. Особое внимание обратим на купчую Максима Попова Фалелеева, купившего двор, «а межа тому двору от улицы по Петровых детей межю по тын до Борковъскую межю, и по Ко-нанову межю по тын до Борховьскои межи»37. Последний пример особенно наглядно показывает, что «Боркева улица» совсем не обязательно должна идентифицироваться с известной улицей Неревского конца Новгорода.

Окончательнр доказывает местонахождение двора Мартемьяна не в Новгороде, а в его вотчине на Двине деловая грамота 1491 г. По этому документу, все наследство Мартемьяна подвергается новому родственному разделу. Но в ней, как и в духовной Мартемьяна, о тех же двух дворах и огородных местах говорится так: «А на Уне досталося Семену и Вахромею и Федоровым детем двор и дворище у Клемента Великого, и задворье, и огород. А против того двора досталося Омосу двор, и дворище заднее, и огород, где О мое живет, против кострища».

Единственный случай принадлежности возможному члену этой семьи участка, находящегося на территории новгородских пятин, указан Ю. С. Васильевым, который обратил внимание на принадлежность части деревни Заполье (5 обеж) в Покровском Озеретцком погосте Копор-ского уезда Водской пятины своеземцу Омосу Иванову Заволочанинову38. Вполне вероятно, что эта писцовая запись, сделанная около 1500 г., имеет в виду известного нам Амоса Иванова — племянника Мартемьяна Александровича, однако копорское владение Амоса не связано с его отчиной, а является иовоприобретением московского времени.

Таким образом, оказываются неверными основные тезисы существующей в литературе сословной характеристики Мартемьяновичей и их предков. Эта семья не связана родственными узами с новгородскими посадниками, не владеет во времена новгородской независимости землями за пределами двинской волостки, не имеет никаких дворов в Новгороде. Уже этих данных достаточно для утверждения о том, что Мартемьяновичи и их предки никогда не принадлежали к боярству вопреки гипнозу неверной социальной атрибуции 39.

Вместе с тем не вызывает сомнений феодальная сущность землевладения Мартемьяновичей. В начале XV в. двоюродные и троюродные братья Степан Есипович, Ондреян Александрович, Ермола Левонтьевич и Остафья Васильевич — правнуки Савелия Григорьевича, владевшего целым погостом, делят этот погост между собой на правах наследников своего прадеда. Вотчинники Мар-темьяновичи владеют и людьми, о чем говорится в духовной Мар'темьяна: «а челядь свою пошл note 91 ю неотхожую приказываю жене своей и детем своим», а также в вечевой грамоте владельцам Терпилова погоста, регулирующей порядок извлечения государственных доходов — «поралья посадничего и тысяцкого» — с крестьян-сирот, пахавших земли своих вотчинников. Дальнейшее дробление вотчины ведет к естественному измельчанию владельческих участков, превращая их хозяев в своеземцев. Следовательно, мы наблюдаем процесс, аналогичный тому, который продемонстрирован судьбой семейства житьих Яковлевичей, рассмотренной в предыдущей главе. Разница лишь в том, что Мартемьяновичи, не жившие в Новгороде, не попали в число сведенных новгородских вотчинников.

Приложение

Деловая грамота Мартемьяновых и Федоровых детей с Амосом Ивановым, 16 февраля 1491 г.

Б АН, Арханг. собр., № 1192, л. 73–78 об.

Список з делной. Яс доложа великого князя тиуна Василья л 73 Петровича. Се разделишась делом Мартемьяновы дети: Семен и Вахромей; Федоровы дети: Микифор, и Матвей, и Григорей, и Иван, и Офонасей — с Амосом с Ивановым землями, и водами, и животы, и коньми, и дворы, и дворища по жеребью.

И досталося на Острове Семену и Вахромею и Федоровым детем двор и дворище у Климента святаго, и половина задворья до Ефимова двора. А обод той земле от Двинки вверх За-дворного болота ручьем в Дворовую курыо и по курьи вниз от Кальцына островка к той же межи к верховью // Задворне— л 73 во болота. И за рекою на Кегострове деревня орамая а, земля об — и пожни.

А противо того досталось Омосу Иванову сыну по жеребью Есинская деревня и Калининская деревня двор6 и дворища.

а Слово написано над строкой. 6 На поле другим почерком написано: осиноватик.

7*

195

А обод той земли и пожням от той же Двинкй в Задворовое болото, а от Задворново болота ручьем в ту же Дворовую курью и по курьи вниз около Калининского наволока Двиною в Соелахту речку до верховья, сверх Кирелахты реки на ивовой пень, с ивового пня на Манаков куток, на Ефимову пожню, с Манакова кута ж прямо на ручей, которой ручей лежит межу л. 74 Великою пожнею и Есинскою пожнею, // и тем ручьем до озерка, а от озерка прямо в ту ж Двинку, около Двинки до той ж межи. А в Задворье Омосу половина, от Шилова двора и с-Ыс'акиным двором, а промеж дворов межи к Омосову задворью огорода десять сажен.

А на Наволоке земли и пожни, и на Великой пожни земли, и Кирьелахты земли и пожни, и на Петрове островке землишка и пожни, то по делной Семен и Вахромей и Федоровы дети с Омосом с-Ывановым по половинам, и межи поклали по пригожым местам. А поскотина им на Острове вопче. А что д — 74 Семен и Вахромей и Федоровы дети с Омосом // деревни поде-лили по половинам, а досталось Семену и Вахромею и Федоровым детем деревня на Курострове, да на Лявлеострове деревня Онисимовская, да другая Трухновская деревня, а на Лисье-острове деревня Фалилеевская, да другая Окуловская, и в Пох-токурьи земли и пожни, да в Рыболове курья деревня, да в Подракуле деревня Микифоровская. А менною землею и пожнями ровнятца.

А на Ижме Гришинская деревня, да на Лодьме Елизаров-ская деревня, да другая Грихновская деревня, да в Студимен-ском деревня Родивоновская, да в Борковском Денисовская л. 75 деревня, да в Саздокурье // деревня. А Наволодкие земли и Саздокурской земли, а то им ровнятися на лете в по половинам.

А на Долгом острове деревня, и в Ярокурье земля, и половина Бердова кута, и в Кошлахте пожня, и на Каренем земли и пожни, и Биричев кут, то досталося Семену и Вахромею и Федоровым детем. А противо тех деревень досталося по жеребью Омосу Иванову сыну в Чюхченеме деревня, да на Ляв-лестрове деревня Патрушевская, да другая Маныловская деревня, да конец Лисья острова деревня Гришинская, и в Пох-токурье земля и пожни, и в Ширшеме пожни, да на Лисье ж А 75 острове II деревня в Нарьи Марьинская, да в Тоинокурьи де-об. ревня, да в Подракуле деревня Никифоровская. А менною землею и пожнями ровнятца.

Да на Ижме Максимовская деревня, да Захарьинская, да на Лодьме Фофановская деревня, да другая Харшинская деревня, да Бабин наволок, да в Студименском Олферовская деревня, да Бабин наволок, да в Борисовском Артемьевская деревня, да в Чюболе на Наволоке деревня. А в Наволоцкой земли и Саздокурские земли, а то им ровнятца на лете по половинам.

Да в Скрылевском деревня и с опришными пожнями, а те л. 76 деревни достались // Омосу Иванову.

А Веригин островок в Тоинокурской деревни, а половина Бердова кута к Марьинские деревни Климостровской, а в Ма-локуреские пожни есмя розделили: Семену и Вахромею, и Фе —

в Между этой строкой и следующей на полях написано: зри

ДорОвЫм детем половина, а нижняя от Николы; а Омосу дое-талася половина верхняя. А межа тем пожням по ручьем, которой ручей лежит посеред пожен, и по залазам, которые залазы стоят прямо того ручья.

А на Савине наволоке розделили пожни, и досталося Семену и Вахромею и Федоровым детем половина нижняя, от моря; а Омосу досталася половина верхная, от Скрылевского, а межа // тем пожням по залазам, которые залазы стоят посе— л 76 редь пожни. А на Ковши острове досталося Семену и Вахро— об — мею и Федоровым детем Круглая пожня, а на наволоке Малая поженка. А Омосу досталось на Ковше острове Плоская пожня до Кошлахты. А Семену и Вахромею и Федоровым детем досталось за Борковским Круглая пожня, и на усть Черьякоме поженка. А против того Амосу досталося в Пестерех пожни, и Сумские пожни, и Варистьлахты пожни, а Родцкой земли на озерцах земля и пожни, и в Золотице земля и пожни, и на Зимней // стороне пожни, и на Летней стороне тони в Лавкохте, л. 77 и на Двине тони, и на Исакове горе деревня. Во всем в том Семену и Вахромею и Федоровым детем половина, а Омосу другая половина.

Ширшемские пожни, и Кудемские пожни, и в Красном пожни, в том Семену и Вахромею и Федоровым детем половина, а Омосу другая, и всякие угодья везде, то им по половинам.

А в Уне досталося Семену и Вахромею и Федоровым детем двор и дворище у Клемента Великого, и задворье, и огород. А против того двора досталося Омосу двор, и дворище заднее, // и огород, где Омос живет, против кострища. А Семену л. 77 и Вахромею и Федоровым детем досталося место и клеть об. в Верховье, у Большого Колодезя, где Омосов церень варит. А место в Верховьи у Двоих Колодезей, и на погосте место в дымной варнице, и на Новых Местех участок кострища у тех мест, в том Семену и Вахрамею и Федоровым детям половина, а Омосу другая половина.

А в Летовой пожни от реки до Савонимского ручья, и в Уемском пожни, и на Кекусе— пожни, то досталося Семену и Вахромею и Федоровым детем, а против // того досталось л. 78 Омосу в-Ысаинском наволоке пожни от Савонимского ручья да и до Ивового ручья, и на Кошки пожни, то Омосу. А в Бабьи реки пожни, а том Семену и Вахрамею половина, а Омосу Иванову другая половина. А в Уне и в Унской губе пожни, и лесы, и рыбная ловля, и всякие угодья в их участках, и то им все по половинам.

А на то мужи великого князя: Василей Григорьев сын сотцкой, да Дмитрей Афонасьев сын Леонтьев, да Семен Зе-новьев сын, да Микула Матфеев сын Гудке. А подлинную дел-ную грамоту писал Мишюк Яковлев сын Березникова. Лета девят//десять девятого, февраля в шестый на десять день. л. 78

У подлинной делные грамоты в конце печать на черном об. воску.

1 Покровский Н. Н. Актовые источники по истории черносошного землевладения в России XIV — начала XVI в. Новосибирск, 1973, с. 162–164.

2 Тараканова-Белкина С. А. Боярское и монастырское землевладение в новгородских пятинах в домосковское время. М., 1939, с. 99; ГВНиП. М.; Л., 1949, с. 31, 82, № 16, 46.

3 ГВНиП, с. 186–187, № 130–131.

4 Там же, с. 195–196, № 144 (дата неизвестна).

5 Покровский П. Н. Актовые источники по истории черносошного землевладения, с. 163–164.

6 ГВНиП, с. 146, № 89; с. 184–187, № 127, 130, 131; с. 195–196, № 144; с. 244–245, № 221.

7 Там же, с. 186–187, № 130.

8 Там же, с. 184–185, № 127.

9 См. примеч. 14 к гл. I настоящей работы. В той же главе показано, что тысяцкий Александр Игнатьевич, упомянутый как свидетель в рядной Василия Федорова, был также жителем Козмодемьянской улицы.

10 НПЛ. М.; Л., 1950, с. 402. и ~12 Там же, с. 407.

13 Там же, с. 405.

14 Там же, с. 402, 412.

15 Там же, с. 393.

16 Там же, с. 475.

17 Там же, с. 405–406.

18 ГВНиП, с. 91, № 53.

19 Там же, с. 96, № 58. О дате документа см.: Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962, с. 266.

20 ГВНиП, с. 187, № 131.

21 Там же, с. 195–196, № 144.

22 Там же, с. 244–245, № 221.

23 Там же, с. 39–44, № 22–24.

24 Там же, с. 44–48, № 25–27.

25 ПСРЛ. СПб., 1853, т. 6, с. 201, 209, 212; СПб., 1859, т. 8, с. 187, 191; М.; Л, 1949, т. 25, с. 313, 316.

26 ГВНиП, с. 241–242, № 217.

27 БАН, Арханг. собр., № 1192, л. 73–78 об.

28 ГВНиП, с. 146, № 89.

29 Янин В. Л. Новгородские посадники, с. 266–267.

30 Людин И. М. Грамота о сиротах Терпилова погоста как источник по истории московско-новгородских отношений XIV–XV вв. — В кн.: Проблемы источниковедения. М., 1956, сб. 5, с. 285 и след.

31 Копанев А. И. Крестьянство русского Севера в XVI в. Л., 1978, с. 73–91, генеалогическая таблица на с. 74.

32 ГВНиП, с. 31, № 16; с. 82, № 46.

33 ПСРЛ. СПб., 1848, т. 4, с. 91, 99; 140; НПЛ, с. 385. Имеется в виду монастырь Николы Белого в ближайших окрестностях Неревского конца, поскольку Василий Федорович представлял в посадничестве указанный конец.

34 ГВНиП, с. 216, № 176.

35 Там же, с. 257, № 240.

36 Там же, с. 180, № 122.

37 Там же, с. 290, № 289.

38 НПК— СПб, 1868, т. 3, стб. 725; Васильев Ю. С. К вопросу о двинских боярах XIV–XVI вв. — В кн.: Материалы XV сессии Симпозиума по проблемам аграрной истории СССР. Вологда, 1976, вып. 1, с. 14.

39 Покровский Н. Н, Актовые источники по истории черносошного землевладения, с. 163. Ср.: «Грамота устанавливает размер повинностей, идущих с погоста, принадлежащего новгородским боярам, в пользу государства» (Данилова Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV–XV вв. М, 1955, с. 59); «появление грамоты было вызвано жалобой бояр — владельцев погоста» (там же, с. 65; см. также с. 247, 287 и на с. 289 совершенно фантастическую родословную Мартемьянови-чей); «в грамоте челобитчики указаны поименно, их классовая принадлежность не вызывает сомнений — все они бояре» (Лю-дин И. №. Грамота о сиротах Терпилова погоста, с. 286).

Глава VII

становление и развитие вотчинной системы

в новгородской земле ф

Выше рассмотрен ряд землевладельческих родословий, позднейшие звенья которых фиксируются сведениями писцовых книг и другими материалами конца XV в. В одних случаях последние представители семей новгородских вотчинников сведены со своих наследственных владений Иваном III после инкорпорации Новгорода в состав Московского государства, в других эти вотчинники сохраняют свои измельчавшие волостки, оставаясь их владельцами в качестве своеземцев.

Вопреки высказывавшемуся в литературе мнению о том, что после новгородского «вывода» на территории Новгородской земли могла сохраниться в виде мелких землевладельцев, сделавшихся своеземцами, часть бояр, мы, рассматривая именно те материалы, которые послужили основой для такого мнения, не подтвердили его справедливости. Боярские семьи были выведены из Новгорода полностью, будучи замещены московскими помещиками. Возникновение сословной категории своеземцев не связано с судьбами боярских вотчин. Всякий раз, знакомясь с происхождением своеземцев, мы убеждались в том, что основой их возникновения является измельчание в ходе наследственных разделов феодальных вотчин другой группы земельных собственников отнюдь не боярского происхождения.

Однако и в том, и в другом случае, прослеживая историю землевладения в глубь десятилетий, мы обнаруживаем, что еще в XIV в. земельная собственность новго родских феодалов существовала в более концентрированной форме, нежели накануне потери Новгородом независимости. В частности, это касается и небоярского землевладения. Если к последней четверти XV в. землевладение потомков жившего на Рогатице житьего Якова рассредоточено между двумя десятками его потомков, среди которых выделяются совершенно обособившиеся семьи

Опариных, Ондреяновых, Микитиных, Босоволковых, Немых, а объем землевладения отдельных членов этих семей приравнивается обже, т. е. минимальному крестьянскому двору, то Яков был в свое время владельцем значительных массивов общим объемом в 202 обжи, распоряжаясь землями в Сытинском, Усть-Волмском и Оксочском погостах и в Защижье. Если к моменту подчинения Новгорода Москве двинская волостка Мартемьяновых в процессе родственных разделов превратилась в систему самостоятельных небольших владений лиц, находившихся в дальнем родстве между собой, то при общем предке всех этих лиц — Савелии Григорьевиче все эти владения составляли единый владельческий массив, в который пол ностью входил целый Терпилов погост, принадлежность которого одному лицу зафиксирована документально.

Очевидно, что это наблюдение противостоит попыткам видеть в своеземцах другой полюс феодальной системы— черносошных крестьян, вчерашних общинников, сделавшихся мелкими аллодистами в результате распада вну-триобщинных связей. Писцовым книгам мелкая земельная собственность известна исключительно в форме свое-земческих владений. Возражая С. Б. Веселовскому, писавшему, что измельчавшие и обедневшие потомки крупных феодалов составляли самый значительный контингент мелких вотчинников, A. JI. Шапиро отметил: «Такое впечатление может создаться при изучении актового материала потому, что история боярской вотчины отражена в этом материале несравненно лучше, чем история крестьянского землевладения. Превращение же крестьян черной волости в мелких вотчинников по сохранившимся источникам очень трудно проследить. Нельзя забывать, что такое превращение было типично для ранних стадий формирования феодальных отношений и имеет большое значение для понимания генезиса феодализма. Поскольку в XV в. в Новгородской республике черные земли в основном'уже были расхищены, переход черного крестьянства в разряд мелких вотчинников был явлением исключительным. Тем с большим вниманием мы должны присмотреться к соответствующим показаниям источников» \ Примеры, приведенные далее Шапиро, не всегда убеждают в справедливости такого возражения. В качестве одного из них взяты двинские своеземцы Амосовы, происхождение которых, как мы уже убедились, было совершенно иным.

В то же время предположенный Шапиро как исключительный для XV в. процесс (оставляем пока в стороне раннюю стадию формирования феодальных отношений) представляется в какой-то степени обоснованным материалами Ильинского Иломанского погоста Корельского уезда Водской пятины (эти материалы приведены Шапиро), в котором рядом с чернокунцами, бывшими «за владыкою», жили мелкие вотчинники, которые сохранили свои земли и после конфискаций Ивана III, получив наименование своеземцев. В прямую связь с этим наблюдением встает вывод А. М. Гневушева, поддержанный Б. Д. Грековым еще в 1914 г., согласно которому наряду с собственными владычными землями, пожалованными Софийскому дому или купленными им, существовал обширный фонд государственных земель, порученный Софийскому дому и владыке как организаторам государственной казны; земли этой категории и обозначались находящимися «за владыкою» 2; архиепископ был как бы контролером доходов с этих земель.

Коль скоро это так, следует согласиться с тем, что «ко времени инкорпорации Новгородской республики в единое Русское государство в ней сохранились лишь незначительные остатки древнего общинного землевладения»3. Вся территория Новгородской земли за вычетом тех массивов, которые были «за владыкою», к этому моменту представляла собой систему феодальных вотчин, а остатки древнего общинного землевладения возможно искать лишь на территориях, бывших «за владыкою». Никем, к сожалению, не была проделана работа по определению объема собственных владычных земель и кормленческих волостей, бывших «за владыкою». Однако некоторое представление о масштабах распространения вотчинной системы к концу новгородской независимости дает сравнение следующих цифр. По подсчетам авторов коллективной «Аграрной истории Северо-Запада России», общий объем землевладения на территории пятин, как он определяется неполными материалами сохранившихся писцовых книг, равен примерно 46 тыс. обеж, тогда как на долю владыки из этого количества приходится около 8 тыс. обеж, т. е. около 17 %. Если учесть, что немалую часть владычных земель составляли не кормленческие волости, а архиепископские вотчины, объем кормленческих волостей окажется много меньше этой цифры. Думается, что не будет преувеличением сказать о принадлежности к вотчинной системе не менее 90 % земель, освоенных на территории пятин.

Существуют материалы, позволяющие проследить, как во второй половине XIV–XV в. государственные земли, бывшие «за владыкою», переливались в вотчинный фонд. В 1978 г. при раскопках боярского усадебного комплекса на юго-западном углу перекрестка древних Пробойной (Людина конца) и Черницыной улиц в слое рубежа XIV–XV вв. была найдена берестяная грамота № 568, представляющая собой фраг-ментированный лист из записи, которая состояла из нескольких таких листов, поскольку обнаруженный текст, сохранивший и первую, и последнюю строки, не имеет ни начала, ни конца: «…ька. на Острове коробnote 92я соли. У Домана въ Микулин… коробьи соли. У Голеди въ Славnote 93ицахъ коробья соли. У … на Кшетахъ полторы коробьи соли. У старосте на Кшетаnote 94жиною 3 коробьи соли. В Олисея на Кшетахъ полторы note 95и соли. У Кузме у Рядятина полкоробьnote 96 соли. У Родивана с …ъ коробья соли. У Князя в Болъсине селе полторы коробnote 97кыта на Сопшахъ съ зятомъ коробья соли. У Ива-note 98…» Конъектуры даны но расчету отсутствующих букв и общему смыслу текста. После слов «У Родивана с…» могло следовать: «сыномъ», «зятемъ» и т. п.