Глава 20

Хок проснулся в шесть утра, поставил на плиту чайник, чтобы вскипятить воду для растворимого кофе, вставил зубы и пошел в ванную бриться. Девочек он будить не стал, потому что если они сейчас займут ванную, то Хок очень не скоро дождется своей очереди. Кроме того, дочки Хока умудрялись вытираться сразу всеми полотенцами, а также расходовали сумасшедшее количество туалетной бумаги.

Одевшись, Хок наполнил два стакана крепким растворимым кофе и, прихватив их с собой, отправился в гости к Эллите. Поскольку руки у него были заняты, он два раза стукнул в дверь Эллиты коленом. В замочной скважине повернулся ключ, дверь приоткрылась, и на пороге возникла Эллита в розовом халате, накинутом поверх ночнушки. В ушах у нее позвякивали большие серебряные серьги в виде колец. «Наверное, она не снимает их даже ночью», — решил Хок.

— Извини, что разбудил тебя, Эллита, но мне нужно с тобой поговорить.

— Я не спала, Хок. Просто хотела немного поваляться в постели. — Эллита приподняла стакан с кофе, как бы чокаясь с Хоком. — Это как раз то, что мне сейчас нужно. Проходи, Хок, садись.

Хок уселся на стул с прямой спинкой, а Эллита примостилась на краю неприбранной кровати. Она выключила кондиционер, и комната сразу наполнилась терпким запахом «Шалимара» и мускуса. Странно, но Хока он уже не очень раздражал. Наверное, он к нему потихоньку привыкает.

— Я не будут ходить вокруг да около, — сказал Хок, — а сразу перейду к сути. Эллита, у каждого из нас куча проблем, и я предлагаю бороться с ними совместно. Мне мои проблемы до боли знакомы, а вот тебе придется сталкиваться со многими вещами впервые. Через несколько месяцев с тобой начнут происходить странные дела. Тебя будет тошнить по утрам, потом, по мере развития плода, начнутся изменения в твоем организме, ты раздашься во все стороны, у тебя появятся приступы апатии, будут жутко болеть сись... то есть груди. Вплоть до восьмого месяца ты сможешь ходить на работу, но при этом тебе порой будет просто противно хоть чем-либо заниматься. Дважды в месяц тебе придется ходить к врачу. Ты вынуждена будешь отказаться от острой пищи и кофе. Когда родится ребенок, ты должна будешь либо уйти в длительный отпуск без содержания, либо нанять няньку.

— Я все это знаю, Хок. Думаю, мама...

— Конечно, мама будет тебе помогать. Но если твой папаша не сменит гнев на милость, то твоей матери придется помогать тебе украдкой и урывками. Поэтому выслушай меня, пожалуйста, до конца. Вот что я предлагаю: поскольку в Майами проще отыскать дом с тремя спальнями, чем с двумя, то я предлагаю тебе поселиться под одной крышей со мной и девочками.

— Хок, мне ведь придется по-прежнему платить арендную плату за родительский дом, поэтому я...

— Я знаю. Ты уже говорила мне об этом. Но я не думаю, что мои проблемы с деньгами будут продолжаться и впредь. Я ведь теперь буду получать всю свою зарплату. Я хочу разом рассчитаться со всеми своими долгами, потратив на это, допустим, одну месячную зарплату. Через пару месяцев у меня будет вполне устойчивое финансовое положение. Сью Эллен пойдет работать, а от тебя потребуется лишь погашать часть расходов — например, оплачивать счета за электричество, или что-нибудь в этом роде...

— Хок, я скопила довольно солидную сумму денег...

— Нет, я не позволю тебе тратить сбережения.

Эти деньги потом понадобятся твоему ребенку. На работу будем ездить на одной машине, а если вдруг нам одновременно понадобятся днем автомобили, то вторую машину вполне можно заказать из нашего гаража.

— Служебный автомобиль придется ждать час, если не больше...

— Но мы же напарники, Эллита. Поэтому по служебным делам чаще всего будем ездить все-таки вместе. Думаю, второй автомобиль нам будет нужен только в очень редких случаях. Если честно, Эллита, то я нуждаюсь в тебе больше, чем ты во мне. Ты очень нравишься девочкам, и твоя помощь в их воспитании мне бы очень пригодилась. Я знаю, что ты никогда не жила одна. Впрочем, беременную женщину уже нельзя назвать одинокой... Когда родится ребенок, то Сью Эллен и Эйлина будут помогать тебе приглядывать за младенцем. У тебя появится свободное время, а девочкам этот опыт пригодится в будущем.

— Хок, я не хочу становиться обузой для тебя. Мне очень нравятся твои дочки, но...

— Ты им тоже очень нравишься, Эллита. Они во всем стремятся подражать тебе. В следующем месяце у нас будут учебные стрельбы, и мы могли бы взять в тир Сью Эллен и Эйлину, чтобы ты научила их стрелять из пистолета... Самому мне терпения не хватит.

— Хок, я могу научить их стрелять из пистолета, но не хочу садиться вам на шею.

— Эллита, о чем ты говоришь?! Пожалуйста, соглашайся на мое предложение. Мы будем жить дружно и помогать друг другу во всем. Тебе выделим большую спальню, чтобы вам с малышом было просторно, когда он родится...

— Ом? — улыбнулась Эллита.

Хок улыбнулся ей в ответ:

— Он или она — какая разница? Родится девочка — тоже хорошо. Моих девчонок мать, конечно, разбаловала, но они со временем исправятся. Пока что Сью Эллен и Эйлина никак не могут разобраться в окружающей их обстановке, но как только они начнут работать, у них моментально изменятся взгляды на жизнь.

— Они и сейчас очень славные, Хок, — сказала Эллита, допивая кофе. — Я тронута, Хок. Честное слово. Надеюсь, ты заметил, что я отнекивалась от твоего предложения с неохотой? Прошлой ночью я сидела в этой обшарпанной комнате и думала: «Теперь так будет всегда. Одинокие ночи, одинокие выходные...» Ты ведь знаешь, что я натура довольно-таки сильная, но я еще не готова жить одна. И причина вовсе не в том, что я не могу жить в этойобшарпанной комнате. Мне будет трудно одной даже в роскошной квартире. Поэтому я принимаю твое предложение, Хок. — Эллита встала, и Хок осторожно приобнял ее за плечи, поцеловал в щеку, а потом забрал у нее пустой стакан.

— Я очень рад, Эллита. Мы переедем отсюда в ближайшую пятницу. Девочки сегодня останутся в отеле. Я им оставлю деньги на ленч. Одевайся и заходи к нам. Выпьем еще по кофейку. Там еще и булочки остались. — Хок обернулся на пороге:

— Думаю, будет лучше, если ты сама скажешь девочкам о том, что согласна жить с нами. Вот увидишь, они обрадуются не меньше, чем я.

До половины девятого Хок, Билл и Эллита практически не поднимали глаз от папок с «висяками». Потом Хока вызвал к телефону дежурный офицер. Звонили с автобусной станции. На имя Хока пришло шесть картонных коробок.

— Когда у вас заканчивается рабочий день? — поинтересовался Хок.

— В шесть вечера.

Хок знал, что в этих ящиках вещи девчонок, которые Патси выслала из Веро-Бич. Он совсем забыл про то, что Патси обещала выслать девочкам их вещи, но страшно обрадовался звонку с автобусной станции. Теперь у Хока был отличный повод на время отлучиться из управления. Конечно, ему и в прежние дни не надо было ни у кого отпрашиваться, потому что он теперь был сам себе хозяин, — но обычно Хендерсон тут же увязывался за Хоком, куда бы тот ни направлялся. Билл готов был составить Хоку компанию в любую секунду, лишь бы не заниматься чтением этих дурацких «висяков».

Хок вернулся в комнату для допросов. Билл и Эллита оживленно беседовали с детективом Армандо Кеведо. Тот сбрил бороду и облачился в серый костюм, белую рубашку и темно-синий галстук, украшенный изображениями маленьких пистолетиков. Стричься Кеведо не стал, но прилизал свои патлы, вылив на них какую-то лоснящуюся жидкость. В первую секунду Хок даже не узнал его. Кеведо походил сейчас на ведущего конкурс «Мисс Большие груди».

Увидев вошедшего Хока, Кеведо расплылся в улыбке, обнажив белоснежные зубы:

— Мне сегодня надо присутствовать в суде, Хок, поэтому пришлось сменить прикид. Я как раз рассказывал сержанту Хендерсону про свой визит к Ветцелю. Ваша версия о том, что он и есть тот самый «факельщик», который живьем зажаривает бродяг, оказалась неверной. Мы не нашли никаких зацепок. Он был единственным подозреваемым сразу по двум делам — во-первых, считалось, что именно он поджигал бродяг, а во-вторых, имелись предположения, что это Ветцель устроил пожар в отеле «Дескансо». Однако против Ветцеля нет никаких улик. Его арестовали только потому, что вскоре после пожара в «Дескансо» он шел по улице с канистрой керосина. Но ведь это бред — сажать человека за решетку только за то, что он идет по улице с канистрой в руке. Мы пытались расколоть Ветцеля, давили на него, но безрезультатно. Он твердит, что купил керосин, чтобы заправить свою зажигалку «зиппо». У него действительно есть такая зажигалка, так что придраться не к чему. Придется Ветцеля выпускать из тюряги.

— Он живет в «Дескансо»? — спросил Хок.

— Нет, у него более романтичное место жительства: Ветцель ночует в парке под деревом.

— Ну, от поджогов он, допустим, отвертелся, — сказал Хок. — А что он сказал насчет Буфорда?

— Три года назад, когда убили Буфорда, Ветцель тянул срок в Детройте. Мы проверили его показания. Он не лжет, поэтому мы от него отцепились. Правда, перевезли его из нашей тюрьмы в Форт-Лодердейл, что в округе Броуард. Надеюсь, мы достаточно напугали Ветцеля, чтобы он больше не появлялся в округе Дейд.

— А как тебе Рэй Винс? — спросил Хендерсон, растягивая губы в своей чудовищной улыбке.

— Жуткий тип, правда? — сказал Кеведо. — Возможно, этот сукин сын что-нибудь и слышал в сортире, но верить алкашам, которые нажрались бражки, по меньшей мере безответственно. Конечно, в тюрьме стучит каждый второй, но донос Рэя Винса не выдерживает никакой критики.

— А что такое бражка? — спросила Эллита.

— О, это жуткое пойло! — сказал Кеведо. — Эти бомжи собирают картофельные очистки, остатки ананасового сока из банок, потом загружают все это в какую-нибудь посуду и бросают туда же дрожжи. Когда вся эта гадость начинает бродить, то в ней образуется алкоголь. Я бы такое говно... — извини, Эллита, — не стал пить даже за миллион долларов. От него запросто можно ослепнуть.

— Можешь не извиняться, Армандо. Я бы и сама ни за какие деньги не стала пить такое говно.

— Тогда, может, мы с тобой как-нибудь пропустим по стаканчику какого-нибудь более благородного напитка? — предложил Эллите Кеведо.

Эллита отрицательно покачала головой:

— Я пас, Армандо. Мне нельзя набирать лишний вес.

— Ты, кажется, в суд собирался? — довольно бесцеремонно напомнил Кеведо Хок.

— Да-да, — Кеведо взглянул на свои часы. — Мне пора бежать.

Когда Кеведо, наконец, удалился из комнаты для допросов, Хок сообщил Биллу и Эллите, что ему нужно съездить на вокзал за коробками, а потом еще и нанести визит мисс Вестфол, чтобы справиться насчет жилья.

— Давай я помогу тебе с коробками, Хок, — с готовностью предложил Хендерсон, вскакивая со стула.

— Не беспокойся, Билл. Я сам справлюсь. А ты пока побудь здесь за меня. Я бы хотел, чтобы завтра к полудню у нас уже был согласованный список наиболее перспективных «висяков». Нам надо с чего-то начинать, поэтому хотя бы насчет одного дела мы просто обязаны сойтись во мнениях.

— Я готова приступить к чтению папок из стопки Билла, — сказала Эллита.

— Вот и отлично. Билл, добивай свою стопку и меняйся папками с Эллитой. Я сегодня тоже постараюсь дочитать оставшиеся дела.

Хок надел пиджак и вышел из комнаты. Спустившись на лифте в гараж, Хок поехал на ближайшую бензозаправку, которая находилась всего в одном квартале от полицейского управления. Хок все время заправлялся здесь, потому что владелец разрешал ему пользоваться телефоном, пока кто-нибудь из служащих бензоколонки заливал бак и копался под капотом «леманса». Хок зашел в крохотный офис менеджера бензозаправки и позвонил в морг.

Док Эванс, сняв трубку, сразу же поинтересовался у Хока:

— Почему ты решил, что у Хикки был геморрой?

— Мне ребята из лаборатории сказали, что шарики из фольги, найденные в комнате покойного — это обертки от нембутала. Нембутал ведь сильнодействующее средство, док. Как вы считаете, от него можно помереть?

— Если запихать себе в задницу всю упаковку, то можно. Но у Хикки в анальном отверстии обнаружено совсем немного нембутала. Возможно, в его заднице в ночь перед смертью торчали одна или максимум две свечи. Заснуть от такой дозы можно, но помереть никак не получится. Хикки скончался от передозировки героина, Хок.

— А геморрой-то у парня есть все-таки, или нет? — спросил Хок.

— Нет, геморроя у парня не было. Правда, парень страдал дивертикулитом, что довольно странно для его возраста. Но у него это все в очень легкой форме. Практически сорок процентов людей, достигших сорокапятилетнего возраста, болеют дивертикулитом, даже не замечая этого. У меня у самого дивертикулит, но он меня нисколько не беспокоит, потому что я не ем ни помидоров, ни огурцов — в общем, никаких овощей с мелкими семенами. Если в твой организм не попадают маленькие семена, то дивертикулита можно не бояться.

— Но если у Хикки не было геморроя, то зачем же он запихнул себе в задницу нембутал?

Док Эванс рассмеялся:

— Может, он хотел словить кайф во сне. Хок, никто не знает, как работают мозги у наркоманов, но эти придурки готовы испробовать на себе все, что угодно. Как сейчас помню, пару лет назад они вдруг бросились все курить банановую кожуру. Они запекали кожуру в духовке, потом соскребали с нее остатки мякоти и скручивали печеную кожуру в сигары. В банановой кожуре нет никаких наркотических веществ, но наркоши от банановых сигар тащились со страшной силой.

— Я помню, док. Они действительно тогда все словно с ума посходили.

— Если ты хочешь действительно уснуть крепким сном, Хок, то нужно смешать любое болеутоляющее средство с марихуаной. Выкуришь такую смесь, и получишь полный комплект: сначала словишь кайф, а потом будешь спать без задних ног. Это гораздо дешевле, чем комбинация героина с нембуталом. Больше мне тебе сказать нечего, Хок. Тебе результаты вскрытия нужны срочно?

— Да нет.

— Тогда тебе придется подождать три-четыре дня, пока их напечатают. У нас тут куча трупов, просто зашиваемся...

— Все нормально, док. Я подожду.

— Отлично. Слушай, Хок, может, сходим вместе пообедать?

— Только не сегодня, док. Я позвоню тебе, когда в следующий раз намылюсь в ресторанчик. Док, у меня к тебе еще один вопрос. Ортодонтист присобачил к нижним зубам моей дочери полоску из золота, а я никак не могу ее снять. Ты не посоветуешь, каким образом ее можно растворить?

— Господи, Хок! Состав, который способен растворить золото, прожжет насквозь ее десны. Возьми дочку с собой, когда мы пойдем обедать, и я сам удалю эту пластину. Просто заскочим после ресторана в морг, и я это сделаю за пару минут. И чего я двадцать лет торчу в морге? Я бы за это время сделал себе состояние на исправлении ятрогенных ошибок других врачей.

— Каких ошибок?

— Мне сейчас некогда, Хок. Напомнишь мне во время совместного обеда, и я тебе столько про это расскажу — мало не покажется. Исправление последствий ятрогении — мой конек.

— Понятно, док. Спасибо за информацию. Я тебе позвоню.

— Звони скорей, а не то я сам тебе позвоню, — сказал док Эванс и повесил трубку.

Хок поехал на автостанцию, предъявил служащему, который ведал выдачей багажа, свое удостоверение и забрал шесть картонных коробок. Заклеенные серым скотчем коробки оказались тяжелее, чем ожидал Хок. Он разместил коробки на заднем сиденье и поехал в Корал Гейблз.

Шесть коробок свидетельствовали о том, что дочки прибыли к нему на постоянное жительство. С этим фактом надо смириться. Сью Эллен будет находиться при нем по меньшей мере еще два года, а Эйлина — все четыре. Когда дочкам исполнится по восемнадцать лет, у Хока появится законное право отпустить их на все четыре стороны. Но за оставшееся до той дивной минуты время Хок обязан подготовить дочерей к самостоятельной жизни. Он никогда раньше об этом серьезно не задумывался, и внезапно свалившееся на Хока бремя отцовства пугало его до ужаса.

Приехав в Корал Гейблз, он оставил машину на бесплатной стоянке и отправился пешком в банк «Интернешнл». Он показал свой жетон дежурившему у входа седовласому щуплому охраннику, который был вооружен «магнумом», и спросил у старика, кто ведает в банке старыми счетами и ссудами.

— Обратитесь либо к мистеру Уотермену, либо к мистеру Льоса-Гарсии, — сказал старик.

— Я, пожалуй, побеседую с Льоса-Гарсией, — решил Хок. — Как мне его найти?

— Вон он сидит за столом, — показал старый охранник.

— Спасибо, — поблагодарил его Хок. — Если вы поменяете «магнум» на более легкое оружие, то не будете по ночам мучаться почками.

— Я знаю, — рассмеялся старик и похлопал себя по кобуре.

В глубине просторного помещения была устроена стойка из красного дерева, позади которой располагались банковские служащие. Перед столом каждого более или менее значительного начальника располагались еще четыре стола, за которыми трудились их непосредственные подчиненные. За теми четырьмя столами, что располагались перед мистером Льоса-Гарсией, сидели исключительно женщины. Сам Льоса-Гарсия беседовал с кем-то по телефону. Вокруг лысой макушки банковского служащего курчавились седые волосы, а под носом торчала щеточка тонких, тщательно подстриженных черных усиков. У Льоса-Гарсии было одутловатое лицо с изможденными глазами, под которыми темнели лиловые круги. Пиджак Гарсии висел на спинке стула, но когда Льоса увидел приближающегося к нему Хока, он моментально вскочил с кресла и одним натренированным движением облачился в пиджак. Он вежливо пригласил Хока присесть и вновь опустился в кожаное кресло.

— Чем могу служить, сэр? — спросил Льоса-Гарсия.

Хок выложил на стол удостоверение и жетон. Льоса-Гарсия внимательно ознакомился с удостоверением, а затем взял в руки жетон.

— Отдел по расследованию убийств? — удивился Льоса-Гарсия. — Никогда раньше не видел таких жетонов. Они из чистого золота?

— Позолоченные. Может быть, когда унция золота стоила тридцать пять баксов, они и были из чистого золота, но это было давным-давно, — ответил Хок. — Если честно, то в историю этого вопроса я не вникал.

Банкир кивнул.

— Чем могу помочь, сержант Мозли? — Льоса-Гарсия говорил совершенно без акцента, что немного удивило Хока. Очевидно, парень давно уже живет в Штатах.

— У меня к вам довольно необычная просьба. Я хочу получить информацию о финансовом положении одного из ваших клиентов. — Хок раскрыл бумажник, вынул оттуда бланк, который вырвал из чековой книжки Лоретты Хикки, разгладил его и передал Льоса-Гарсии. Тот прочел имя и адрес, напечатанные на бланке, нахмурился и положил листок на стол.

— Боюсь, что я не совсем понимаю...

— А что тут понимать? — удивился Хок. — У миссис Хикки открыт счет в вашем банке. Она является вашей клиенткой несколько лет. Вот меня и интересуют все ее банковские операции за последнюю неделю.

Льоса-Гарсия покачал головой и улыбнулся:

— Мы не даем подобную информацию о наших клиентах.

— Даете, если того требует суд. Я веду расследование убийства, и эта информация может оказаться чрезвычайно важной. А может и не оказаться. Но это будет ясно только после того, как вы мне ее предоставите. Иногда мы «срезаем углы» во время расследования, чтобы сэкономить средства налогоплательщиков. Но все это только во имя торжества правосудия. Вот вы, например, обязаны уведомлять федеральные власти о всех счетах, на которых больше десяти тысяч долларов наличными, не так ли?

Льоса-Гарсия кивнул:

— Да, в большинстве случаев мы обязаны это делать. Но есть такие счета и виды вкладов, о которых мы...

— Но о счетах, на которых лежит девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов, вы сообщать не обязаны, не правда ли? — перебил Льоса-Гарсию Хок.

Льоса-Гарсия засмеялся, откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.

— Кто вам это сказал, сержант? У нас очень солидный банк, сэр. Одним из его учредителей был сам Уильям Дженнингс Брайен. Он в свое время трижды баллотировался на пост президента США.

— И трижды проиграл. Вы знаете, те времена, когда Брайен спекулировал недвижимостью в Корал Гейблз, давно прошли. Я хочу — я должен — знать обо всех банковских операциях миссис Хикки за последнюю неделю. Обязуюсь никому не разглашать информацию, какой бы она ни была. Даже в отдел по борьбе с наркотиками не сообщу. Все это останется между нами.

— А причем здесь отдел по борьбе с наркотиками? — спросил Льоса-Гарсия. — Вы же расследуете убийство.

— Отдел по борьбе с наркотиками абсолютно ни при чем. Но у меня есть один знакомый из этого отдела, который тоже был бы не прочь узнать, что за деньги лежат на счету миссис Хикки. Если бы, конечно, знал про миссис Хикки то, что известно мне. Но он этого не знает. И я обещаю, что ничего ему не скажу. Любая информация, которой вы поделитесь со мной, останется строго между нами. Ваше имя ни при каких обстоятельствах не будет фигурировать в деле. — Хок подтолкнул бланк чековой книжки поближе к Льоса-Гарсии.

Льоса-Гарсия встал, подошел к молодой женщине, которая сидела за ближним к нему столом и что-то шепнул ей на ухо. Та кивнула, встала из-за стола и куда-то ушла. Льоса-Гарсия сел за ее стол, а Хок подошел и встал за его спиной. Банкир одернул свой пиджак и стал нажимать какие-то кнопки на клавиатуре компьютера. Хок вынул было блокнот, но зеленые цифры бежали по экрану монитора с такой скоростью, что записать что-либо было просто невозможно. Льоса-Гарсия выключил компьютер, экран монитора погас, и банкир с Хоком вернулись к столу.

— Я не стану давать вам никаких письменных справок, — сказал Льоса-Гарсия.

— Это понятно, — кивнул Хок.

— На ее счете четыреста восемьдесят два доллара.

— Это я знаю.

— Миссис Хикки должна банку восемнадцать тысяч долларов, и она задерживает две последние выплаты в счет погашения кредита. Это ни о чем не говорит, потому что миссис Хикки и прежде задерживала платежи. — Льоса-Гарсия пожал плечами. — У цветочного бизнеса свои особенности. По праздникам ты при деньгах, а в межсезонье у тебя нет ни гроша. Но миссис Хикки наш давний клиент, поэтому мы не станем лишать ее кредита и впредь. В прошлую среду миссис Хикки арендовала сейф за тридцать долларов в год. Кроме того, на ее имя пришло несколько солидных денежных переводов, но имена отправителей я вам называть не стану. Если хотите знать, что она хранит в сейфе, то приходите с ордером. Нас не интересует, что именно наши клиенты хранят в своих сейфах. Мы туда не заглядываем. Правда, в прошлом году нам пришлось сделать исключение и вскрыть сейф, из которого воняло протухшей рыбой. Так нам решила отомстить недовольная клиентка. Мы с ног сбились, пока разобрались, откуда именно несет вонью.

— Спасибо за сотрудничество, мистер Льоса-Гарсия, — поблагодарил Хок.

— Ты эти свои штучки брось, сукин сын, — вдруг прошипел Гарсия. — Я тебе ни слова не сказал.

— Конечно, конечно. Но у меня такое предчувствие, что миссис Хикки в ближайшие дни внесет просроченные платежи. И может быть, даже вернет все восемнадцать тысяч долга.

— А мне на это наплевать. Моя зарплата не зависит от того, вовремя ли возвращают кредит клиенты, или нет.

— Вы прекрасно говорите по-английски, мистер Льоса-Гарсия.

— Это потому, что я родился не на Кубе, как вы полагаете, а в Эвенстоне, штат Иллинойс. Я не жалуюсь на свою фамилию. Благодаря ей мне удалось получить место в этом банке. Но меня раздражает, когда придурки вроде вас пытаются использовать мое латиноамериканское происхождение, чтобы шантажировать меня. Стоит вам сказать вашему дружку из отдела по борьбе с наркотиками, что вы подозреваете одного латиноса из банка в «отмывании» грязных денег, и он поставит на уши весь банк. Если бы вы стали вешать эту лапшу на уши не мне, а, скажем, моему коллеге Биллу Уотермену, то он просто вызвал бы полицию.

— Не кипятитесь, мистер Льоса-Гарсия, — сказал Хок. — В полицейском управлении тоже есть квота на латиносов.

Хок протянул на прощанье руку, но мистер Льоса-Гарсия проигнорировал этот жест. Он встал, снял пиджак, повесил его на спинку стула, снова уселся за стол и, не поднимая на Хока глаз, принялся разбирать какие-то бумаги. Хок взял со стойки бланк чековой книжки, сунул его в бумажник и вышел из здания банка.

Пройдя буквально десяток шагов по тротуару, Хок зашел в ближайший обувной магазин. Из посетителей в нем находилась лишь пышнотелая кубинка, которая примеряла золотистые туфли на высоком каблуке. Рядом с ней суетился один из продавцов. Судя по десятку коробок, веером расположившихся у ног кубинки, дама была привередливая. Хок подошел к кассиру и предъявил свой жетон.

— Мне нужен телефон, — сказал он без обиняков.

— Пожалуйста. Аппарат на стойке.

Хок сверился с записной книжкой и набрал номер «Букетика». На том конце провода трубку сняла сама Лоретта.

— Это Хок, Лоретта. Я хочу пригласить тебя на обед.

— Да? И это после твоего вчерашнего поступка?

— Ага. Мне нужно поговорить с тобой, а поскольку в твоем магазине нас постоянно будут прерывать покупатели, то я решил пригласить тебя в ресторан. Тебе ведь все равно нужно будет пообедать?

— Не уверена, что хотела бы встречаться с тобой снова.

— А я уверен, что тебе этого очень хочется. Впрочем, это неважно. Важно, что яхочу с тобой повидаться. У тебя есть автомобиль?

— Как же я, по-твоему, добираюсь на работу?

— Значит, у тебя есть автомобиль?

— Конечно.

— Ты знаешь, где находится бар «Капитан Билли»? Это в Коконат Гроув.

— Тот, что на Бейшор-драйв?

— Да, возле самого залива. Приезжай туда ровно к часу. Сам я подъеду немного раньше и закажу столик на открытой веранде.

— О чем ты хочешь поговорить, Хок?

— О себе, о тебе и о Джерри, — сказал Хок и повесил трубку.

Вернув аппарат на стойку, он поблагодарил кассира.

Кассир, слышавший всю телефонную беседу, сказал:

— Не похоже на служебный разговор.

— А это и не служебный разговор, — ответил Хок. — Вы когда последний раз прибирались в туалете? Он же весь грязью зарос.

— С чего вы взяли? Уборщица чистит его каждую пятницу.

— Понятно. Значит, в следующий четверг я пришлю к вам инспектора из санэпиднадзора.

Выходя из магазина, Хок заметил, как кассир метнулся в туалет.

Загрузка...