Обе Бездны

Глава вторая Родственные чувства

— Как красиво и празднично на улицах! — по древнему нашарскому обычаю Герусет, развалившийся в глубоком кресле перед низким лакированным столиком, не здоровался. — Сегодня особенный день. Я правлю Иркаллой уже девятнадцать лет. Но по Нашару скучаю. А ведь я могу его больше никогда не увидеть, если повелитель навов Тескатлипока воплотит свой давний план и отомстит ему. Знаю, что он уже собрал силы, как и я. Он готовится напасть на Нашар, а я — защитить. Только вот… зачем мне это делать? Это же больше не моя страна.

— Если бы тебе не было дела до Нашара, то ты бы нам ничего не говорил, — заметила Нарата со всей свойственной Тёмным прямотой. — Стоять против неприятелей поодиночке сложнее.

— Навы — слепая сила. Мне достаточно подождать, пока они сметут вас, а уже потом я их уничтожу. Две победы по цене одной! — мертвенно-бледный и притом абсолютно безразличный глаз Герусет контрастировал с другим, пылающим золотым. — А первой целью навы изберут вас, как более слабых. Союзников у вас нет. Светлые сами ждут не дождутся, когда вы сгниёте. Ваши покорённые малые народы вроде людей, велнаров и прочих дилов — шушера и обуза, только грузы могут таскать. А у меня союзник есть — тот самый, от которого вы отказались. Главный враг навов — сама Тьма.

— Для навов мы и вправду не представляем серьёзной опасности — но и они для нас тоже, — уставший стоять Торстейн завалился на другое кресло, подальше от владельца дворца. — Воплощение Намира и Кьлеменетот заключили договор, по которому Тьма не суётся в навь лишь до тех пор, пока навы оставляют Нашар в покое. Нашар, а не Иркаллу.

— И разве тебе, Герусет Аменемхат, безразлична моя судьба и судьба остальной твоей семьи? — Зареслава, наоборот, поближе присела к дяде своего отца.

— Рад бы вам помочь — но Нашар давно потерял расположение Тьмы. Ровно тогда же, когда её приобрела Иркалла вместе с моим правлением. Всё равно я знаю, почему вы решили меня навестить, любящие вы мои родственники… — с саркастическим смешком Герусет передвинул к Зареславе бутылку с бокалом. — На поверхности не осталось нормальных Воплощений, а Тёмные осиротели. Варлад глуп и труслив, ему никогда не стать лидером. Намира отлавливает все души, которые не поглотили сами Тёмные, и творит из них мою бравую армию. Арма просто взяла… и ушла. Какая безответственность! Так ли должна поступать матерь во время войны — швыряться своим драконёнком в пасть нава?

— Драконы стали сильнее, — возразила Нарата, пока Зареслава с негодованием разглядывала бутылку. — Теперь у нас есть технологии, которых не было во время прошлых войн с навами. Мы побеждали их раньше, победим и сейчас, тем более, что теперь большая их часть всё равно не станет вмешиваться — они спокойно живут в Вейндале!

— Даже если Кьлеменетот сдержит слово, он навряд ли удержит своих подданных от поедания сочных драконьих тушек, — уже вовсю рассмеялся Герусет. — Навы не обладают умом, потому что у них и мозгов нет. Но они существуют уже бесконечное время, их бесконечное количество и они обладают бесконечной мощью. А бесконечность может обороть только та сила, которая выше неё. Нашар сейчас — далеко не дарканцы из прошлого на момент полного уничтожения. Ни технология вас не спасут, ни культура, ни кобники.

— Моя мама хорошо тебя знала и мне о тебе рассказала, — Нарата выпрямилась гордо, медленно подходя к Герусету. В её глазах переливалась материнская зелень, отсвечивающая отцовским мудрым золотом. — На словах ты и Тьме, и навам был предан, но своих верных варисамов заставлял поклоняться себе самому. Тебе не внушить нам то, во что ты не веришь сам. Если угроза действительно серьёзная — поступи как разумный дракон и не считай себя отдельным от сородичей, когда дело касается выживания. Если это только твоя очередная интрига — ты избрал не тот путь, чтобы занять престол Тьмы. Этот переворот совершают не политики, а кобники. Причём каждый — для себя лично.

— Пророк, — неожиданно услышали юнцы, и в тронный зал вошла драконица с белой шерстью бледноватого оттенка, вооруженная странного вида глефой с зубчатыми лезвиями. — Лодка из Хардола.

— Приветствую. Ты местный гачтарь? — уточнила у вошедшей Нарата, имея ввиду должность самки.

— В этот торжественный день ко мне так и слетаются послы… — заметил Герусет строго и кивнул на дочь Инанны. — Катайла, организуй очередь.

— Сар-дитя, — насмешливо произнесла та Нарате. — Что, мама осмелилась отправить свою неокрылившуюся дочь к нам? Глупое решение.

— Пожалуй, вы такой чести пока недостойны, — пробубнил Торстейн тихо, но отчётливо.

— Почему бы вам не пригласить хардольцев сразу? Я тоже буду рада с ними пообщаться, — Нарата обернулась к Катайле, словно ожидая, что она должна исполнять её приказы, а не Герусета. — Учитывая военное положение и грядущее нападение навов, нам стоит обговорить совместную тактику. На одной планете живём!

Герусет тяжело вздохнул, отбирая у Зареславы бутылку.

— Что же, я сегодня нарасхват! Придётся вам подождать, пока я приму Светлых — они шли ко мне куда дольше вас!

— Что же, мы подождём, — если Герусет пытался вызвать недовольство Нараты и прекратить переговоры, то он просчитался. Драконочка и её спутники отошли к одной из стен тронного зала, где Радина угодливо положила одну за другой три широких не толстых подушки, в то время, как Катайла отправилась встречать гостей.

Зареслава долго сверлила взглядом фиалковых, но сейчас вовсе не нежных глаз эту бывшую деструкторшу. Все правители Иркаллы воспринимались какими-то ушлыми, ненадёжными и лишёнными авторитета. Катайла предала свои идеалы дважды — сначала разозлившись на Тёмных, а потом бросив и почитание навов. Радина совершила то же самое в обратном порядке. Герусет всегда только власти искал — и сам по себе, и под покровительством Кьлеменетота, и под началом Тьмы… но чаще всего совмещал несовместимых начальников, делая вид, что угождает каждому. Поэтому Зара не верила, что после всего за ними могут даже подземники пойти.

Герусет же сидел уже не столь вальяжно — повернувшись так, чтобы послы сразу чувствовали на себе взгляд правителя подземелий, дракон материализовал в лапе внушительных размеров меч. Зареслава поморщилась при виде его рукояти — на ней были изображены фигуры цепляющихся и дерущихся друг с другом драконов, карабкающихся по направлению к клинку. С ним потомок Аменемхата выглядел достаточно зловеще, чтобы смутить вошедшего посла.

— Надо вести себя так, чтобы нас не сочли за его придворных, — не обращая внимание на стоящую над душой Радину, Торстейн отбежал к столику и похватал с него блюдо мясных рулетов и графин с вином явно не подземного происхождения. Даже знающая толк в психологическом давлении самка не ожидала такой наглости и схватилась за свой ободок так же, как сам Торстейн до того за свои амулеты. А трое задвинутых к стенке, словно мешающая громоздкая утварь, посланников Нашара уже уминали еду, предназначавшуюся для декорации и показной роскоши, а не для поглощения… Пускай вкус у неё был бесподобный — самое то для наслаждения предстоящим зрелищем.

Герусет не успел упрекнуть юных и неопытных посланников в невежливости, потому что Катайла уже ввела в комнату для аудиенций драконессу, по одному виду которой сразу было ясно, что она с Хардола. Мордочка ясная и милая, огромные доверчивые зелёные глаза и не только причёсанная, но и будто выглаженная бежевая шерсть с коричневыми пятнышками. Но особенно странным для нашаран чуялся еле заметный запах фруктового ароматического масла, который выдал бы её, если она решит спрятаться, даже драконам, чей нюх, как известно, не силён — да и не нужен в полётах.

— Приветствую тебя, — Герусет переложил меч на колени, воспользовавшись церемониальностью Светлых для того, чтобы выбить себе несколько секунд на размышления. Пока самка прикладывала крыло к сердцу, он уже сообразил выход из сложившейся ситуации. — Присаживайся и откушай вместе с нами. Послы Инанны уже пробуют эти блюда, так что яда можешь не опасаться.

Сделав ударение на слове «яд», Герусет ожидал, что хоть кто-нибудь из послов поперхнётся, но тройка драконов прекратила жевать лишь для того, чтобы поприветствовать Светлую.

— Здравствуй! — она тоже и не думала озираться в опасливости, скромно присаживаясь на кресло, в котором недавно сидел Торстейн. — Меня зовут Дия, я прибыла по поручению демиурга нашего Радвера. Славю Вселенную за то, что мы собрались совместно — хотя я была бы рада посетить и Утгард, слышала, что дороги в Нашаре и Иркалле полны риска. Но благодаря выделенному мне… сопровождению, господин Герусет, мне нечего было бояться, — говоря так, дипломат попустила строго нахмурить брови, показывая, что на деле оставалась против конвоя. Но Герусет уже не смотрел на неё, лишь уши повернул в её сторону:

— Редко я имею счастье лицезреть дорогих гостей из Хардола! Несчастьем было бы потерять твою душу, потому моя совесть требует следить за безопасностью всех посетителей моей страны. К сожалению, мы живём не в самое спокойное время. Из-за постоянного риска нападения навов развитие на наших материках летит в основном по военным потокам…

— Не только навов, но и антиобщественных элементов, прикрывающихся поклонением Тьме, — Дия, напротив, оглядела строго всех присутствующих. — На Хардоле уже давно искоренены такие варварства и пережитки прошлого, как эгоизм, неприязнь, ослушание, мрачность, желание насилия, умножение смерти. Но постепенно их начинают возвращать сторонние силы. Честно сознавшиеся и исправившиеся виновники открыли, что они вносили смуту по указанию Тьмы, потому как философия Светлых слишком их ограничивает — что невозможно, потому что она ограничивает лишь нелюбовь к сородичам, поклонение несуществующим божествам, служение низшим началам и стремление ко смерти.

— Да вы прямо перечислили все догмы, которые внушают нашим драконятам в храмовой школе Тьмы, — прервал её Герусет. — Может, мы тоже Светлые тогда? Так понимаю, проблема не в идеологии, а в том, что власть демиургов шатается, как ваза на пнутом шкафу?

Дия не ответила, начав издалека:

— Вам же известно о существовании Верхнего и Нижнего слоёв. Вам так же известно, что после смерти душа и сознание дракона направляются в один из них в зависимости от веса души — либо всплывают вверх, если она добра и легка, либо тонет вниз, если зла и нечестива. Тьма собирает те души, что оказались внизу, и заставляет их испытывать муки, чтобы они выдавали энергию…

— Какое варварство! — Герусет дёрнул крыльями. — У нас такое уже двадцать лет как не делают, наука ушла вперёд. Души слишком ценны, чтобы их тратить на простые батарейки. Их разум можно поставить на службу куда более сложным задачам.

Нарата с удивлением уставилась на подземного сар-волода — и это говорит тот, кто ссылал своих подданных в пирамиды и выкачивал из них энергию! Да уж, Герусет пытается показать себя лучше, чем являлся на самом деле — чего не сделаешь ради доброго имени! Хотя… Он ведь давно никого не засылал в пирамиды — значит, может этим похвалиться!

— Можно ли уточнить, владеющая Дия, — привстала Зареслава, распахивая одно крыло, — что конкретно делают Тёмные на Хардоле, чем они рушат законы демиургов? Насколько мне известно, конфликтов между нашими странами нет, процветают торговля, обмен знаниями. Моя мама, Маррут, создана Светом, но служит Инанне главным технологом.

— Ваши собратья пытаются принести свои убеждения на нашу землю, — объявила Дия. — А это беспокоит. У нас уже сложилась поговорка: «Свет освещает, Тьма омрачает». Раньше вы принесли беды народу кракалевн, затем начали сражаться друг с другом, внесли войну на земли людей и велнаров. Кто знает, может, вы подневольно внесёте войну и к нам в дом?

— На наших землях всегда рады Светлым, — Нарата ответила, не дав высказаться Герусету. — Философия Хардола в Нашаре распространена повсеместно, и не существует законов, запрещающих дракону думать так, как он хочет — верит ли он в вес души, в происхождение от Тьмы или даже в то, что он — единственное существо во вселенной, а все обьекты и даже другие разумные являются лишь мыслями в его внутреннем мире. Вероятно, прибывшим с нашего материка непривычно, что на Хардоле, как при тиране Семаргле, наказывают не только за дела, но и за убеждения — во всяком случае, так им кажется со стороны. Сар-волод Инанна спокойна, даже если слышит ругань в свой адрес, потому что тот, кто бранит её, понимает, что не удержит власть и допустит куда горшую ошибку, если сам вдруг и внезапно станет саром. Но вот если помимо брани пойдут в ход когти и клинки — другое дело. Это смута и пламя анархии, разрушающее всю страну, как сырая первоматерия. Ваш ли это случай, или на Хардоле пока всё ограничивается лишь существованием другой точки зрения? Пора завязывать с проблемами, которые разбирались в былых эпохах, и переходить к решению новых — к установлению доверительных отношений не только внутри страны, но и между странами. Господин Герусет обладает информацией о готовящемся нападении навов. Он настолько отчаялся, что готов лететь в храм и стоять на чтении Шёпотов, лишь бы победить. Давайте считать, что и Тьма, и Свет — хранители вселенной от разрушения — услышали его молитвы и послали ему надёжных друзей и соратников в предстоящей битве. Даркан проиграл навам, потому что вёл в тот момент войну с Харадолом — прежним Хардолом во власти людей. Сейчас не время страдать от той же болезни. Если враждебные навы увидят нашу единую силу и наше доверие друг к другу, они изберут в своём следующем набеге мир попроще, более уязвимый для завоевания. Проявим благородство, чтобы друзья по ту сторону моря или толщи земли увидели, что и ваша точка зрения истинна, научились её уважать взаимно. Никто не говорит о замене вашей культуры на чужую. Главное — не воспринимать то, что менее привычно, злом — до тех пор, пока это действительно не наносит урон и не вредит соседям. А против тех, кто начнёт творить жестокость и притеснения драконов, природы или правды, мы сразимся вместе, и совместной силой сметём врагов без потерь.

Ошеломлённые речью Нараты посол и правитель подземного царства уставились на драконицу, не в силах произнести хоть слово. Радина и Катайла просто таращили глаза, как и Зареслава с Торстейном. Но первой всё же пришла в себя хардолька.

— Отрадно слышать такие речи от Тёмной, да ещё такой, если позволишь, юной, — важно произнесла Дия и улыбнулась. — И я согласна с тобой. Будем надеяться, что жажда раздоров живёт лишь в безумцах, а нормальные драконы стремятся к объединению.

Внезапно её мордашка помрачнела, и она повернулась к Герусет.

— Так что там с навами?

Чтобы не терять положение, Герусету пришлось продолжать уже не в своём ключе, а в русле, проторенном волей Нараты. И в мать, и в отца пошла. Ум и воля это слишком опасное сочетание.

— Тескатлипока не властвует над всей навью, но среди тех, с кем контактировали нашаране, его владение самое крупное и хуже всего относится к драконам, а их союзники среди этих потусторонних духов слабы: Кьлеменетот вовсе сбежал в явь, Амрафет и Ананта забаррикадировались в Доме со Звёзд и могут лишь обороняться, но не контратаковать. Поэтому надеяться на примирение невозможно. Атаки, что навами совершались раньше — просто проба сил и разведка боем, пока наращивается нужный объём глупого навского мяса. Они хоть и существуют бесконечное число времени, но признают лишь одну тактику — пожирать, ведь для того они и нападают.

— Это большая проблема, и я поговорю с нашими правителями сразу, как вернусь домой, — пообещала посол. — Но двое из здесь присутствующих контактировали с навами. Наверное, есть и другие — неужели вы не можете придумать, как выстоять?

Нарата снова окинула взглядом подземников. Нельзя было порицать Дию за неинформированность, но с навами так или иначе связано всё лаповодство Иркаллы — вопреки вечной вражде. Герусет, несмотря на всю свою жестокость, первым попытался достигнуть мира с пожирателями сгнивших вселенных, именно Герусет Аменемхат вместе со своей племянницей Анепут склонили Кьлеменетота к адекватному восприятию реальности — в прямом и переносном смысле. Радина была верховной жрицей и главной помошницей Баотаса — покровителя деструкторов. Катайла, по слухам, вообще служила инкубатором для его, так сказать, потомка — отросток нава рос прямо в уже зажившей дыре в грудной клетке. Вот поэтому потомка Инанны и настораживало то, что Герусет вдруг решил вернуться во Тьму, заведя подобную речь:

— Не только придумали, но и знаем, как! Воплощение Намира покинула нас, но сейчас она обитает на слое Тени. Именно туда испаряются все отжившие души — на нашем материке, во всяком случае, на Хардоле — вам виднее — они могут всплывать и тонуть во множество мест. Так вот, работа Намиры — собирать эти души и копить войско против навов. Недурное подспорье, но выступить Воплощение готово лишь за тех, за кем присматривает Безначальная Матерь. Наверное, подарки она дарит лишь послушным драконятам.

— Но ведь Храм Тьмы стоит в Утгарде? — хвост Дии стал подметать пол. — Тёмные ещё почитают Тьму, а нам хватит и Света. Зачем же навами нападать, если их атака обречена на провал?

— Мы как раз беседовали о том, почитают ли, — хвостом махнул Герусет на нашаран. — Воплощение Арма оставила пост, а имя преемника вам ещё не известно. Но позвольте мне вам представить его. Воплощение Мрака, которому я обязан обоими своими воскрешениями — Тенерос!

Прямо посреди гостинной в мгновение ока выросла массивная, грузная, но при этом статная фигура дракона. Чёрные чешуя и перепонки отливали багряно-бордовым, а морда белела гладким черепом с мощными клыками.

— История — это череда деградаций, — скорбным басом постановил Тенерос. — Ваши предки владели всей планетой, а потомки и материка не удержат. Быть может, зря я вас защищаю, и вы должны сами научиться обороняться? Тем не менее то, что Тескатлипока не уничтожил Нашар — моя заслуга. Договор Намиры и Кьлеменетота должен соблюдаться несмотря на то, что заключившие его представители — позор своих сторон. Тескатлипока плевал на Намиру, но на меня не посмеет — моя сила выше. Вот потому он и отступил на время, собирая силы и ограничиваясь весьма слабыми по сравнению с его полной мощью нападениями на Нашар и Хардол. Светлые, вы больше не сможете внушать своим благостным добрячкам, что на их страну никто не нападает, а ратники способны противостоять любой опасности!

— Нападает — Тескатлипока, — ответила Дия. — Но разве мы заключали с Темными военный союз? Победа над навами в наших общих интересах…

— Каждого больше заботят шкурные, — вставил Герусет.

— У тебя есть прекрасная возможность прямо сейчас заключить военный союз с Мраком, — обернулся массивный дракон к худой дипломатке, словно крейсер, берущий на таран лодчонку. — Вы прекращаете нападать на Нижние слои, я прекращу нападать на Верхние. А если вы принимаете верховенство Тьмы, то и своими войсками я вам помогу.

Однако та не проявила никакого страха:

— Я не имею права говорить от имени наших правителей. Я прибыла в Нашар для разговора с Герусет, а не с тобой.

— Герусет подчинён мне, — Тенерос без скромности выдал, так что уши у названного дёрнулись. — Он мне обязан жизнью и своим положением. Ему бы всё равно пришлось советоваться со мной…

Герусет неожиданно встал, да так резко, что посуда на столе задрожала. Меч его вонзился в пол, в когте расстояния от хвоста Зареславы. Вскрикнувшая девочка торопливо взяла его в лапы и зло уставилась на Герусет, который в гневе расправил крылья:

— Не путай, Тенерос! Я под твоим покровительством, а не на твоей службе! Надеюсь, ты понимаешь, в чём тут разница⁈

Голова Тенероса с массивными рогами, искривлёнными, как стволы на болоте, повернулась ко вспылившему Пророку плавно, как орудийная башня на бронепаруснике.

— В том, сможешь ли ты распоряжаться моими войсками так свободно, как следовало из произошедшего недавно диалога. По твоим словам, ты связан со мной куда прочнее, чем утверждаешь сейчас. В нём ты клялся, что верно служишь мне. При этом ты знал, что я здесь присутствую, так что и двуличностью это нельзя назвать. Я понимаю, сегодня у тебя праздник, мысли не о том…

— Союз — да, но не подчинение, иначе Тьму от Света не отличить, — всё не мог успокоиться Герусет, и, игнорируя мордочку Дии, повернулся к Нарате. — Ведь иначе не будет воли. Не так ли?

— Верно. Поэтому впредь называй вещи своими именами, чтобы тебя не обвинили в коварстве и лжи, — Тенерос отвернулся от Герусета, считавшегося драконом высоким, но не достающего даже кончиками ушей до макушки Воплощения. Поводив мордой по гостинной для аудиенций, грузный крылатый так и не нашёл сидения себе по размеру, и обернулся ко Светлой. — Не виню Радвера и Дию за то, что они не знали обо всех силах, ныне имеющих влияние на нашем материке. Но рассчитываю, что впредь они будут учитывать и надземную, и подземную, и теневую власти. Я всегда готов к диалогу и примирению, если союз сложится как минимум на равных условиях. Лучший способ показать мне, что вы уважаете Тьму — разрешить её почитание наравне с альтруистической философией Света. Согласитесь, невозможно сражаться в одном отряде с той, кого вы считаете несуществующей, обманом для влияния на Тёмных.

— Я передам ваши слова демиургу, — кивнула самка.

— Твоей волей я отпущу и наших утомившихся первым серьёзным поручением юных гостей, — Герусет полностью вернул себе самоконтроль и теперь обращался к Тенеросу спокойным голосом. Тот ещё не раскрыл пасть, чтобы высказать протест, а разноглазый уже поворотился к Нарате. — Мой союз с твоей матерью скреплён Самой Тьмой. Завтра я лично прибуду к Инанне для обсуждения проблем с некоторыми непримиримыми навами, а пока, в знак того, что наш договор ещё действует… — он повернулся к Радине, тут же подскочившей поближе. — Приведи сюда наш подарок будущему володу всего Нашара.

Даже не кивая, алогривая стремительно бросилась исполнять приказ, выбегая на четверых из гостиной. В непродолжительную паузу Тенерос всё же настойчиво промолвил:

— Поскольку нам всё равно по пути, мои дети, я проследую на поверхность с вами и предстану перед Зоратом ещё сегодня. Конфликт между саром и узурпаторами моего титула не стоит усугублять, все недопонимания следует уладить, а Нашару вернуть своего духовного правителя и неискажённое приступами истеричности учение.

Нарата открыла пасть для ответа, но Герусет снова заговорил:

— Я бы не стал так спешить, — он приподнялся, опираясь на меч. — Ты пришёл ко мне и покидаешь мой дом, так и не удостоив меня личной беседой? Даже по долгу гостеприимства так просто тебя я отпустить не могу.

— Я всегда с вами, мои дети и друзья, верные и неблагонадёжные. Я не ограничен этим телом, — чёрно-бардовый, напротив, присел, развалившись, в жалостливо скрипнувшее под ним кресло, и распластал крылья почти на полу. Сидя, Тенерос был равен в росте стоявшему на задних Герусету, кто явно не считался карликом. — Нарата не останется без защиты Мрака на своём пути домой, а Зорат — без мудрого совета.

Нарата, несмотря на прежнее непроницаемое спокойствие, дрогнула и едва не проявила меч, когда Радина вернулась, волоча на цепи покорную пленницу. Зелёные глаза Торстейна поблекли в стылую голубизну, когда он рассматривал покорную и смирённую перевязанными крыльями белую драконицу с сине-алыми гривой и перьями. Зареслава, позабыв, с кем разговаривает, подпрыгнула в бешенстве и зарычала, но Герусет, примирительно щурясь, распахнул крыло.

— Теперь она ваша, и вы можете делать с ней всё, что угодно вашей прославленной воле. Можете отпустить на выходе из Детинца, или гуманно, как у вас принято, забрать её душу, чтобы не кормить. Можете высечь её или сунуть меч ей в лоно — Инанна любит подобные забавы и наверняка послужила вам достойным примером.

— Ты мерзкий подземный червяк… — зарычала Нарата.

— Совсем не дипломатический тон, но и переговоры уже закончены, — Герусет покосился на Тенероса. — В таком случае, иди за мной. А вас, надземные, Катайла проводит из нашего города.

— Советую вам проверить гостинец на вкус, — на прощание кивая Нарате, одним толчком Тенерос встал из кресла на четыре лапы, но бесшумно, несмотря на видимую грузность. — Он тоже может оказаться червивым.

Зареслава всё ещё дрожала от негодования — на земле уже не было рабства драконов! Да, есть у Темных духи в виде уборщиков и охранников, да, многие драконы в последнее время нанимают в качестве работников бескрылых велнаров, а на строительство разрушенных войной городов в своё время затаскивали людей — особенно тех вояк, кто не погиб и не был убит после войны драконами или обозленным населением. Пусть возмещают вред! Но то работники и слуги, а не рабы! И тем более не рабы-драконы!

Радина бесстрастно передала цепь Нарате и вместе с Катайлой решительно встали между надземными крылатыми и уходившими дальше по анфилиаде Герусетом и Тенеросом, воздух между которых накалялся в озлобленном напряжении. Да, теперь эти двое несомненно надёжных союзника начнут обсуждать нечто друг с другом, и только Тьма знала, будет ли это обмен ядовитыми любезностями или же рычание в голос.

— Мы что, так и уйдем? — прошипела Зареслава. Нарата взглянула на «подарок», поджавший хвост и опустивший взгляд в пол. Лёгкая дрожь крыльев выдавало её волнение, не дававшее самке сказать ни слова.

— Они ушли, нам больше не с кем разговаривать, — объявила Нарата и повернулась.

— С нею, — Торстейн, не дожидаясь, пока Нарата соблаговолит оттаять ледяным сердцем, снял с отданной им самки намордник и цепи, откинул их на лапы прислужницам Пророка, и после, поведя всё столь же безвольную рабыню под плечо, покинул помещение.

— Как тебя зовут? — Зареслава спросила у отпущенного подарка Герусет сразу, как только вышла из помещения на ничуть не более свежий воздух обширной пещеры.

— Жардея, если вам угодно, — самка поклонилась Светлой с поверхности.

— Ты из Нашара, я это вижу по морде, — Нарата покосилась на кривозубых иркальцев, а потом снова на драконессу относительно приятной наружности, которую портили лишь кислотные оттенки купоросного и багряного в гриве, перьях и на полосатом хвосте. — И, возможно, из хаосистов-мутаторов?

— Не из хаосистов. Из Тагирионов, госпожа.

Нарата опешила. Тагирионы были ей известны, и очень хорошо. Сам родоначальник являлся одним из первых свободных драконов Нашара, открыто заявивших о том, что они не желают подчиняться Тьме — но поплатился за это жизнью. Его сыновья, Орниас и Пенеаш, в своё время навредили Инанне, затем вместе с ней участвовали в свержении Герусет, а после вновь предали — так, по крайней мере, утверждалось историей и воспоминаниями самой Инанны. Внук Тагириона, Агнар, создал прототипы энергомагического оружия, используемого ныне повсеместно. Брат Агнара, Нажар, участвовал в освоении Вейндала и погиб в битве с навами. Но дочь Агнара — Артара, вложившая вклад в победу над подземниками, до сих пор жива и здравствует, и живёт с сестрой Агнара, в деревне Ликдул… Но о Жардее Нарата не слышала ничего. Не могла она и представить, каким образом её жизнь протекала в Иркалле и долгое ли время она провела рабыней.

— У тебя есть родственники, лучше тебя передать им, а их — тебе, — заключила Нарата под одобрительные взгляды друзей. — Теперь ты снова вольный дракон, и если ты решишь отомстить Герусету, мы поймём это, но месть следует отложить до того времени, когда она будет полезна и не навредит тебе самой.

— Родственники? — драконица покачала головой. — Этого не может быть. Я слышала, что все мои родственники погибли во время битвы с навами, а Артара Тагирион была убита Воплощениями за неподчинение — она воспрепятствовала строительству башни-темницы. Герусет взял меня к себе ещё совсем маленькой, и меня готовили к службе… У меня не может быть никого в этом мире!

— Какой службе?.. — непонятливо наморщился Торстейн, но Зареслава его прервала, пихнув крылом в бок:

— Если твоя семья мертва, я попрошу свою маму убить Тьму и потратить её энергию на её воскрешение! Точно хватит!

— Не желаешь ли проверить это, дражайшая? — коварно-приторное шипение дракона, что незаметно подобрался к компании, заставил её вздыбить шерсть.

Худощавый чешуйчатый, что приблизился к нашаранам, явно принадлежал к подземному народу, но морда его была не столько уродлива, сколько ушлая — чёрные продольные полосы-разводы, горящие угольками глаза без видимого зрачка и не слезающая с пасти ухмылка до ушей. Своими оттенками этот крылатый напоминал Тенероса, но производил совершенно обратное впечатление. Не мощный, как скала, а худой и вёрткий, как змея. Да ещё и без передних лап — что сразу в глаза бросалось.