Обратный отсчет: Распад

Часть 15 09.12.18–17.03.17. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

09 декабря 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Передатчик мигнул красным светодиодом и протяжно загудел. Гедимин перекатился на бок и схватился за запястье — в сонном мозгу реальность и сон перемешались, и несколько секунд ему мерещилась аварийная сирена, сполохи огня и острый осколок, пригвоздивший правую руку к стене. «Передатчик,» — сообразил он, когда пальцы скользнули по гладкой обшивке, а разбудивший его звук утих. «Письмо…»

На часах было немного — самое время для поздних посланий и вечернего инструктажа; это Гедимин от вынужденного безделья валился спать рано, почти как в тюрьме Кларка. Встряхнувшись, он сел и уже ясным взглядом посмотрел на экран устройства. «Вепуат» — ярко горело в строке отправителя. «Гедимин, ты завтра с нами. Восемь ровно, „Лоривег“, станция, у шлагбаума. Плазму не бери.»

«Вепуат,» — Гедимин, еле слышно хмыкнув, выключил передатчик. «Я снова в отряде. Ну да, всё правильно, — это у пульта ликвидатор не нужен, его дело — дежурить у будущих развалин. Куда нас, интересно, засунут?»

10 декабря 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Грузовой глайдер разворачивался, не доезжая до блокпоста, и Гедимин приподнялся на локте, высматривая чёрные фургоны. Один из них уже стоял у шлагбаума, и наружу выбирались ликвидаторы в полном снаряжении. Гедимин стукнул по кабине глайдера — «ухожу!» — и спрыгнул с контейнера в снег.

— Все в сборе! — объявил, повернувшись на шум, один из ликвидаторов и высоко вскинул руки со сжатыми пальцами. Когда Гедимин подошёл, шестеро сарматов уже прошли за ворота; Скегги, встречающий, подтолкнул его в спину и сам зашёл следом.

— Секунда в секунду! — весело ухмыльнулся Вепуат и ткнул Гедимина кулаком в бок. — Будто нарочно нас караулил. Скегги опасался, что ты застрянешь на выезде.

Единственный дрон-разведчик, вместо рюкзака висящий за спиной Вепуата, был покрыт радиостойкой бронёй, и даже камеры едва виднелись из-под пластин кеззиевого рилкара. Серебристый блеск показался Гедимину знакомым, он придержал дрон, вглядываясь в светлое «стекло», и едва сдержал смешок. «Мой сплав! Всё-таки пустили в производство…»

— Основательное сооружение, — Вепуат вскинул голову, смерил здание главного корпуса оценивающим взглядом и одобрительно кивнул. — А, вот и местные. Уран и торий!

— Уран и торий! — сармат в чёрной броне, вышедший навстречу, вскинул руку в приветственном жесте. — «Вайтрок»?

Отряды ликвидаторов, рассредоточившиеся было по площадке, стягивались к воротам главного корпуса. Скегги привёл с собой семерых; в гетто «Лоривег» нашли ещё три десятка. Гедимин, не пытаясь запоминать лица, скользил взглядом по скафандрам. Настоящей «тяжёлой защиты» было немного, ипроновые щитки массово заменялись генераторами защитного поля, пластины флии укладывали в один слой вместо проектных двух… Сармат поморщился и отвёл взгляд. «На обломках можно и так работать. Главное — под взрыв не влезть.»

— Скучного дня! — пожелал, отходя от ворот, командир местных ликвидаторов.

— И вам скучать подольше, — отозвался Скегги, оглядываясь на блокпост — там в окружении сарматов уже маячили многорукие белые силуэты. — Мартышки на подходе. Мы заступаем на дежурство. Сидеть тихо, ждать сигнала! Всё ясно?

… — А Ренгер где? — шёпотом спросил Гедимин, поравнявшись с Вепуатом. Отряд ликвидаторов, пробирающийся по коридорам станции к машинному залу, будто специально старался шуметь как можно громче — лязгал стальными «сапогами» и снаряжением, хмыкал, фыркал, шушукался…

— В «Сатханге», с другим отрядом, — ответил Вепуат, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Йигис с ними… Тут что, все ходы такие гнутые? Идёшь, как по крысиным потрохам!

Невысокая, но массивная створка загудела, уезжая в паз. Гедимин успел заметить на двери крупный зелёный «трилистник» радиационной опасности и пару значков поменьше — «вращающиеся механизмы» и «высокая температура».

— Здесь, — сказал Скегги, заходя в небольшую комнату с бронированными стенами. Дверь, через которую вошли сарматы, уже закрывалась, ложась на края стены внахлёст; впереди, метрах в трёх, была другая, схожей конструкции, но двойная. Первый вошедший ликвидатор уже отодвинул внутреннюю створку, и Гедимин увидел смотровое окно — пластину кеззиевого «стекла» толщиной с палец и шириной с ладонь. Пока сарматы располагались в тесном отсеке, ремонтник подошёл к «иллюминатору» — на той стороне сквозь дымку защитного поля проступали кольчатые тёмно-зелёные колонны. Одна, ближайшая, была видна хорошо, ещё две, поодаль, частично прятались за ней; за колоннами поблескивала, плавно изгибаясь, серебристая стена — корпус альнкита, а в ней виднелись проёмы, забранные чёрным стеклом. «Сборки, внешний контур,» — Гедимин тронул иллюминатор пальцем и глубоко вдохнул, подавляя нарастающее волнение. «Почти что активная зона. Фон там, снаружи, ненамного меньше…»

— Через полчаса начнётся, — Вепуат, незаметно подойдя, заглянул в иллюминатор, равнодушно пожал плечами и жестом позвал Гедимина в свободный угол. Ликвидаторы оставили сармату немного места, можно было сесть на пол, но он только покачал головой — от смотрового окна уходить не хотелось.

— А когда начнётся, нам посигналят, — продолжал Вепуат. — И ещё час мы будем тут сидеть. Ну, если работы не случится.

Он ткнул пальцем в иллюминатор.

— Если что, бабахнет во-он там, за чёрной дверкой.

— Это концентратор, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Обсидиановая линза.

Зелёные колонны на той стороне плавно вращались, подставляя «бока» под слабое, но непрерывное излучение из коридоров оттока. Энергоблок работал уже неделю, хоть и на долю процента от плановой мощности, — узлы станции притирались друг к другу, а персонал в десятый раз проверял точность их установки. «Точность,» — повторил про себя Гедимин, с досадой покосившись на свои пальцы — ему казалось, что все видят их дрожь, хотя на деле её чувствовал только он сам. «Тут всё решает точность. Каждый луч должен быть перехвачен. От реактора до мачты-передатчика, с кристалла на кристалл, и ни на микрон мимо.»

Он видел сквозь стекло стены машинного зала — серебристые экранирующие пластины, уложенные внахлёст, и полупрозрачное защитное поле поверх них. Едва начнётся запуск реактора, первой же командой его уплотнят до матовой белизны и поставят на непрерывную генерацию — и всё же луч, прошедший мимо сборки, моментально его прожжёт и расплавит стену за ним. «Да нет, чушь,» — успокоил себя Гедимин. «Всё поставлено, куда надо. Проверяли ещё на предзапуске. Мимо ничего не пролетит. Дело за реактором…»

Он опустился на пол, прижал ладонь к серой пластине, — дрожь не ощущалась. Приводы вращения, установленные под залом, работали мягко, не сотрясая здание. Гедимин видел, как их экранируют, чтобы излучение от сборок не изъело металл, знал, как их охлаждают, и откуда подаётся масло. «Самые уязвимые узлы,» — думал он. «Древние-древние. Даже радиофаги из другой Метагалактики не придумали ничего лучше.»

— Волнуешься? — Вепуат легонько толкнул его в плечо.

— При запусках всегда так, — буркнул Гедимин, поднимаясь на ноги; он хотел посмотреть в иллюминатор, но внутренняя, сплошная, створка уже опустилась. — А говорили — к шестому привыкнешь…

Кто-то — но не Вепуат — приглушённо хмыкнул — видимо, сарматы шептались недостаточно тихо. Гедимин недовольно сощурился.

— Ты, наверное, много запускал, — сказал Вепуат, с любопытством глядя на сармата. — Странно всё-таки, что тебя отстранили…

Передатчик на руке Скегги оглушительно лязгнул.

— Макаки на месте, — сказал командир, жестом поднимая отряд с «лежбища». — Через десять минут начнётся. «Ириды» держать наготове!

Ликвидаторы поднялись, послышалось щёлканье сдвигаемых щитков и тихий свист генераторов.

— Макаки из «Вестингауза»? — шёпотом спросил Гедимин, но Скегги всё-таки услышал — и издал короткий смешок.

— Губернатор Канады запускает станцию. Всё гетто в «танках». Ты что, их не заметил?

Гедимин недовольно сощурился. «Танки» — тяжёлые экзоскелеты «мартышечьей» армии — в самом деле ускользнули от его взгляда — сегодня он не видел ни одного. «Губернатор Канады?» — он вспомнил Оркуса, и сразу же — что Оркус давно погиб. «Человека позвали на торжественный запуск? Ну да, традиция… Интересно, твэл в руки давать будут?»

Он и не хотел вспоминать «Полярную Звезду», но какая-то ячейка памяти сама вскрылась, выбрасывая картинки, звуки, ощущения, — будто всё было вчера. Как смеялись над «красной кнопкой», как спорили с Константином, кому запускать турбины, как за преждевременный запуск угодил в карцер… Лязг и зелёный световой сигнал застали сармата врасплох — он, резко выдернутый из воспоминаний, едва не метнул защитное поле в ближайшую стену.

— Пуск, — объявил Скегги, глядя на глухую дверь машинного зала. — Ждать!

Пять минут — а Гедимину показалось, что все пятнадцать — никто не двигался с места. В отсеке стояла тишина. Дозиметры молчали — какой бы фон ни был снаружи, экраны оставались непроницаемыми.

Передатчик Скегги часто запищал, ликвидатор покосился на него и махнул рукой — «отбой!»

— Работает, — он кивнул на запертую дверь и слабо усмехнулся. — Говорят, всё гладко.

Сарматы зашевелились. Кто-то опустился на пол, готовясь к часу ожидания, кто-то облегчённо вздохнул. Гедимин, тронув внутреннюю створку, вопросительно взглянул на Скегги.

— Можно?

Ликвидатор ухмыльнулся.

— Ничего не увидишь, — напомнил он. — Хочешь — смотри.

Подъёмная створка пошла вверх на удивление легко, — Гедимин от волнения опять не рассчитал силы. Он хотел протолкнуть её за блокиратор, но взглянул в смотровое окно — и забыл, что до сих пор удерживает её на вытянутой руке. За окном горел зелёный огонь.

Защитное поле, окружающее машинный зал, уплотнилось до непрозрачности, генератор непрерывно восстанавливал его, но излучение выжигало его изнутри — и вся белесая сфера, от стены до стены, сияла неровной дрожащей зеленью. Лучи от реактора не достигали барьера — «фонили» накопительные сборки, и их вращение заставляло световые блики трепетать. «Сфера, полная огня,» — промелькнуло в голове сармата. «Красиво.»

… — Рука не болит? — вполголоса спросил Вепуат на очередном повороте. Гедимин, уже забывший, о чём речь, удивлённо мигнул.

— Надо было на блокиратор, — пробормотал он, не очень понимая, с чего такое внимание к полному пустяку. — Засмотрелся. Ты видел свет? Приятно смотреть на такие вещи.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Ты так выглядел, — ещё немного, и сам туда полезешь. Я даже посигналил Скегги — одному мне тебя не удержать…

Гедимин смутился — Вепуат как будто влез ему в голову в те секунды, когда за смотровым окном горел зелёный огонь. Хотелось войти внутрь — под защитное поле, к светящимся сборкам, и дальше — по коридору оттока навстречу волне сияния… Он встряхнулся, отгоняя привязчивые галлюцинации, и решил сменить тему.

— Маккензи, наверное, сейчас с макаками. Поеду один в полицию…

— Да ну! — Скегги, на бегу хлопнув его по плечу, насмешливо фыркнул. — Ремонтника одного отпускать нельзя. Сейчас на фургоне доедем. К нам макаки не прицепятся.

… «Всё-таки с этими накопителями и прочими новшествами стало гораздо проще,» — думал Гедимин, рассеянно глядя на «копа», изучающего досье. «Без передаточных звеньев, двух преобразований энергии, без лишних жидкостей и высоких температур. И оборудования меньше, и проблем с ним. Чего одни турбины стоили…»

— Ваше досье от раза к разу всё лучше, мистер Кет, — со сдержанным одобрением сказал «коп». — Никаких нареканий, одни восхваления… Вам даже доверили контроль над атомной стройкой. И при запуске вы присутствовали…

Он повертел в руке карту Гедимина и снова заглянул в досье.

— Большое доверие, мистер Кет. Конечно, ваш опыт… но прочие обстоятельства… — он неодобрительно сдвинул брови. — Если речь о постоянной работе на ядерном объекте — я вынужден это запретить. Недопуск на постоянную должность… пока вы под надзором, по крайней мере. Я пишу замечание для ваших руководителей.

Гедимин постарался удержать каменное лицо — не хотелось показывать, как ему хочется постучать головой «макаки» о ближайшую стену. Скегги, до того молча стоявший за его спиной, положил руку сармату на плечо.

— Мы примем к сведению, — ровным голосом проговорил он. — Теперь Кет свободен?

…Гедимин пожал плечами. Боли уже не было — лишь недоумение и лёгкая досада.

— Достроим станцию — и я вернусь к вам, — пообещал он ликвидаторам. — На севере для меня работы больше нет, а у Маккензи я не останусь.

11 декабря 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Дверная створка с треском вылетела из паза и повисла, дрожа, на двух углах. Гедимин, проснувшийся мгновенно, схватился за генератор защитного поля. Айзек, не успевший выпалить извинения и затолкать дверь обратно, шмыгнул под прикрытие стены и уже оттуда крикнул:

— Heta!

Гедимин, облегчённо вздохнув, отключил генератор и засунул створку обратно в паз. При всей кажущейся хлипкости, она выдержала и резкий пинок, и вылет, — ремонтник не обнаружил ни одной трещины.

— Чего спешил? Авария? — снова вскинулся он, сообразив, что Айзеку, вообще-то, в этом здании делать нечего.

— Всё тихо, атомщик, — замотал головой тот, войдя наконец в комнату. — Извини, что разбудил. Кенен упоминал, что ты спишь сейчас подолгу…

— Работы нет, — недовольно сощурился Гедимин. — И камешки закончились… Как там «Сатханга»? Работает?

Айзек улыбнулся.

— Обе в норме. Восемь энергоблоков у нас в Ураниуме… Вот так-то.

— Всего восемь на континент, — отозвался Гедимин. — Думаешь, хватит на весь Атлантис?

Айзек пожал плечами.

— Будут ещё, атомщик. И у нас, и в других гетто. Сейчас Север достроит африканскую дюжину, остальные присмотрятся — и работа начнётся всерьёз.

Радости в голосе сармата не было — скорее, плохо скрываемая тревога. Гедимин озадаченно мигнул.

— Это вроде бы на пользу сарматам, — неуверенно сказал он. — Ирренций ведь только у нас…

Айзек поморщился.

— Вот и проблема, атомщик. У нас его, считай, нет.

— Что?

Айзек под изумлённым взглядом Гедимина уставился в пол и даже как-то съёжился.

— У нас остались только рудники на Земле, — ответил он. — Маккензи придётся вертеться ужом, чтобы объяснить такой срыв сроков.

Пропустив последнюю фразу мимо ушей, Гедимин несколько секунд переваривал первую. Потом вспомнил жалобы Маккензи в день предзапуска — и придвинулся ближе, на всякий случай перекрывая для Айзека пути отступления. «Как же тут не любят отвечать на прямые вопросы…»

— Что с Равниной? Вам там больше не рады? Радиофаги… узнали, что вы сделали с их реактором?

По лицу Айзека пробежала рябь. Он перестал рассматривать свои сапоги, на секунду взглянул Гедимину в глаза и болезненно сощурился.

— Атомщик… Я же понимаю, как всё это выглядит. Особенно для тебя, учёного… Наш рудник сбежал.

Гедимин мигнул. Айзек не шутил — это было понятно сразу, и от этого становилось ещё страшнее.

— Сбежал? — повторил он, надеясь, что чего-то не расслышал. — Рудник? Ирренциевый рудник? Шахта?

Айзек кивал на каждое слово, и его взгляд становился всё более жалобным.

— Его ищут, но… Там же тысячи световых лет, по этим складкам. Даже направление не определить. Сейчас там пусто. Вообще ничего, ни атома. Вот, смотри.

Он сунул Гедимину под нос передатчик с развёрнутой сигма-картой какого-то участка планетарной коры. Это определённо была не Земля — и даже не Кагет. Никаких пластов, ровных, вздыбленных или разорванных, — только клочья, зубцы, растущие откуда-то фракталы, обломанные в произвольных местах, жидкости, твёрдые участки, сжатый газ, — всё вперемешку, как попало и в непрестанном движении. Отловив взглядом полость, наполненную металлическим водородом, Гедимин встряхнул головой и на секунду зажмурился. Полость никуда не делась; рядом с ней лежал кусок какой-то осадочной породы с высоким содержанием ниобия.

— Планетарная свалка, — поморщился он, отодвигая карту. — У них там везде так?

Айзек вздохнул.

— Там был наш рудник. Я… есть подозрения, что это из-за меня. Не надо было мне убирать пластины…

Он дотронулся до виска. Гедимин, хоть и думал, что устал удивляться, не удержался и снова мигнул.

— Я… хотел выйти на контакт, — смущённо признался Айзек. — Там довольно плотные пласты, и я подумал… если в твэлах эти существа живут, они же там не зарождаются? И я попробовал… И всё.

Он развёл руками.

— Они, конечно, будут искать. Он всё ещё там, на Равнине. Излучение… в конце концов они его найдут. Но никто не знает, когда.

Гедимин с тяжёлым вздохом опустился на жалобно заскрипевшую кровать и с силой приложил ладонь к лицевому щитку.

— Куда вы влезли, мать твоя колба⁈

18 декабря 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— А как они там вообще живут? Вот, например, здания…

Айзек поморщился и попытался снять руку Гедимина со своего плеча — как и в прошлый раз, безуспешно. Сармат не собирался его отпускать и даже замедлил шаг, аккуратно прижимая спутника к бронированной стене.

— Здания у них тоже бегают? Целиком? По одному или массивами? Выйдешь так с утра из барака…

— Атомщик, хватит, — пробормотал Айзек. Гедимин фыркнул.

— Вот, допустим, была шахта. От тебя она сбежала. Снова открылась под каким-нибудь городом. Там у них вообще есть города? Ты что-то такое упоминал… Огонь? Пламя?.. Город, кстати, ещё не сбежал? Можно было бы привязывать к чему-нибудь прочному… а нет, не выйдет. Если рудные пласты бегают…

— Атомщик, ну не надо, — Айзек, завидев впереди закрытую дверь, попытался ускорить шаг, но Гедимин держал его крепко. — Хватит говорить об этом. Я уверен, всё как-нибудь решится…

— Мать твоя пробирка, — прошептал Гедимин, притянув его к себе. — Я не про твой шустрый рудник и его отлов. В месте, где такое происходит, в принципе делать нечего. Ни одному разумному существу. Вы знали, что оно такое, когда туда лезли?

— Атомщик, мы уже у машинного зала, — отозвался Айзек, отцепляя пальцы Гедимина по одному от своего плеча. — Не надо так волноваться из-за пустяков. Сосредоточься. Тут рядом альнкит, активная зона…

Гедимин тяжело вздохнул и нехотя убрал руку.

— Хороши пустяки, мать твоя колба… Ладно, работаем.

Сдвоенная дверь эвакуационной капсулы осталась за спиной; внутренняя створка опустилась сразу же, сейчас задвинулась внешняя, с круглым иллюминатором. В округлой стене, горящей изнутри зелёным огнём, появилась маленькая прореха. Проползали в неё по очереди — вдвоём было не поместиться. Замешкавшемуся Гедимину чуть не прищемило ноги.

— Уран и торий… — прошептал он, поднимаясь с пола. Он уже видел машинный зал — на энергостанции «Налвэн», когда успокаивал хранителя — но вид горящих зелёных колонн впечатлял, как в первый раз. Без тёмного щитка ему давно бы выжгло глаза — омикрон-излучение было разлито повсюду, все накопители, насыщенные энергией, отчаянно «фонили». Большая часть уходила вверх, на передающие сборки, но и того, что оставалось, хватило бы на испепеление обоих сарматов.

— Мощность, — прошептал Гедимин, покосившись на дозиметр. — Всего-то и стоило — убрать передаточные звенья…

Он обогнул колонну и остановился сбоку от коридора оттока. Вторжение сарматов («внеплановая инспекция», как определил его Кенен Маккензи, выдавая Гедимину специальный пропуск) не должно было нарушить работу энергостанции. Массивный пласт накопителя был опущен почти до пола, но в оставленный проём можно было проползти.

— Даже не пробуй, — прошептал Айзек, увидев, что Гедимин берётся за сигма-сканер. — Встречный поток тут чудовищный.

Сармат качнул головой и медленно поднял руки к шлему. «Давай. Лучевым ожогом больше или меньше, — тебе терять уже нечего…»

Секунду спустя пучки из сотен тёплых волокон прижались к его вискам и распустили бахрому по затылку к шее. Гедимин, пролезая в коридор оттока, чувствовал, как они сползают всё ниже, оплетая плечи и грудь. «Ещё и ветвятся…» — он мигнул, но стряхнуть «щупальце» с века не удалось.

— Пластины поднимаются, — услышал он голос Айзека. Тот как раз протискивался под вторым барьером. Накопительные щиты легко ходили в пазах; все экраны сегодня были убраны — энергоблок работал на полную мощность.

— Мы здесь, — сказал Гедимин, выпрямляясь во весь рост и поднимая взгляд на трубчатый столб активной зоны. Пальцы чувствовали жар, но разлитый повсюду зеленоватый свет казался холодным. Здесь можно было не пригибаться — внутри реактора хватало места.

— Мы здесь, — повторил он, разглядывая твэлы. За первым, внешним кольцом просматривалось второе, и при желании можно было просунуть руку и коснуться его. Невидимые, но ощутимые (и довольно горячие) волокнистые нити тянулись со всех сторон, обжигая и щекоча лицо и руки. Гедимин машинально отметил, что они (кроме пары случайных касаний) не дотрагиваются до глаз и горла. Отдёрнув руку, уже потянувшуюся к внутренним твэлам, сармат поднял голову, вглядываясь в очертания управляющих стержней и удерживающего их механизма. «Чутьё» молчало.

— Ну, как тебе? — осторожно спросил Айзек. Гедимин пожал плечами.

— Выглядит рабочим. Следите за «сигмой». Если вдруг рост или пульсация…

Он тронул шлем Айзека.

— Чего не поднял пластины?

Сармат растерянно хмыкнул.

— Я? Думаешь, надо?

— Ты же общался с ним в хранилище, — напомнил Гедимин. — Чего теперь-то прятаться? Оно вроде спокойное.

Что-то померещилось ему в свечении стержней, он взглянул на них и изумлённо мигнул — что-то смотрело ему прямо в глаза. Длилось это долю секунды, не больше, — потом Гедимин, не выдержав, резко опустил голову. Веки жгло, затылок гудел.

Волокнистые щупальца тревожно задёргались, уползая вверх, от шеи к вискам, будто многопалая рука разжималась, оставляя лишь кончики пальцев прижатыми к коже. Скоро точек касания осталось две, и те Гедимин почти не чувствовал. Ощущение взгляда, наоборот, стало острее, — на него таращились со всех сторон, из сборок, из выстилки, даже сверху, из гроздьев управляющих стержней, хотя они-то «фонить» никак не могли…

— Эй, ты как? — Айзек с тревогой заглянул ему в глаза. Пластины на его шлеме оставались на месте. Гедимин досадливо сощурился — теперь, после того, как он едва не грохнулся в обморок прямо в активной зоне, трудно будет уговорить Айзека подставить свой мозг под облучение. «Оно ведь поняло, что перестаралось,» — он посмотрел на сборку, «отрастившую глаза», и старательно улыбнулся.

— Цел, — ответил он Айзеку. — Сам не хочешь с ним пообщаться?

Айзек покачал головой.

— Как-нибудь в другой раз… Так, говоришь, оно тут одно? Те несколько объединились?

— Одно, — отозвался Гедимин, думавший уже о другом. — Одна особь… Айзек, а местные операторы знают о… существе? По-хорошему, им нужен бы инструктаж. Тем, кто будет тут работать. Нужно привести их сюда и… познакомить, что ли.

Он неуверенно усмехнулся — даже здесь, где «существо» таращилось на них всеми глазами и только что не вылезало на свет в зримой форме, такие рассуждения казались бредом. «Бред или не бред,» — одёрнул себя Гедимин, — «а хранитель — здесь. И на реактор влияет. Значит, надо его учитывать.»

— Давай выбираться отсюда, — сказал Айзек. — Тут вроде всё исправно?

Гедимин кивнул. «Очень стабильная штука,» — отметил он про себя, в последний раз оглянувшись на сборки. «Неделя работы без остановок… Мои лучшие реакторы глохли куда чаще. Хотя — до сих пор неясно, за счёт чего так вышло…»

— Надо отвести их туда, — повторил он Айзеку, выбравшись в эвакуационную капсулу. Теперь, когда зелёный свет не бил в глаза, а живой реактор не лез в разговор, можно было обсудить всё спокойно, — так, по крайней мере, казалось Гедимину.

— Всех, кто будет работать. Лучше всего — со мной, чтоб хранителю было спокойнее, — добавил он, немного подумав. — А то выйдет, как с Гварзой… Особенно операторов. Им надо. Может, ремонтников… ну, кто полезет в реактор, если что. Выбрать день и устроить инструктаж. Да хоть сегодня, пока мы оба здесь.

Айзек не перебивал, молча смотрел на Гедимина сквозь тёмный щиток. Несколько секунд ремонтник ждал ответа в полной тишине — и чем дальше, тем отчётливее понимал, что никакого «инструктажа» не будет.

— Мы говорили об этом, — сказал Айзек, и в его голосе слышалось смущение. — С Маккензи и Гварзой. Ещё когда я узнал, что тебя позвали внутрь… Они думают — это слишком опасно. И… в общем-то, не нужно.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что значит — не нужно?

— Никто не полезет в активную зону, пока реактор цел, — качнул головой Айзек. — Огромный риск… для всех. Это только ты можешь. Наши ремонтники… я им даже не предложу. Тем более — операторы. Филки плохо переносят облучение…

Гедимин фыркнул.

— Скафандры на что?

Айзек снова покачал головой.

— Все против, атомщик. Даже из тех, кто в курсе дела. А если вынести на совет, будет ещё хуже.

Гедимин представил, как рассказывает совету о живых реакторах, и невесело усмехнулся.

— Понятно. Будешь у радиофагов — скажи, чтоб забрали зверюшку. Тут за ней следить некому.

24 декабря 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— То есть, никаких неисправностей ты не нашёл?

Гедимин, застигнутый врасплох вопросом Кенена Маккензи, сердито сощурился.

— Ты слушал, о чём я говорю?

Кенен поспешно закивал.

— На слух пока не жалуюсь. Ну так, если не считать твоей навязчивой идеи засунуть всех в реактор… а также западающей кнопки на кодовой панели, просроченного термодатчика, стенной панели, отошедшей на три миллиметра, и криво посаженного уплотнительного кольца, — обе станции в полном порядке?

«Слушал,» — изумлённо отметил про себя Гедимин. «И перечислил всё в точности. Вот мартышка!»

— Пока работают, — сдержанно ответил он. — Уплотнитель и кнопку пусть поправят сами, раз меня не пустили. И датчик надо заменить.

Кенен торжествующе улыбнулся.

— Нам есть с чем себя поздравить, Джед. Если уж ты не нашёл ничего серьёзного…

Гедимин качнул головой.

— Вы их только построили. Они и должны нормально работать, — буркнул он.

Кенен с выразительным хмыканьем потрепал его по плечу.

— Джед! Тебе скоро сорок, а реального мира ты, почитай, не видел. Твой покойный приятель мог бы тебе рассказать про «должны» и «нормально».

Гедимин поморщился.

— Мы же не о макаках говорим. Мы-то строить умеем… — он осёкся, вспомнив, что и ему есть что рассказать о «должны» и «нормально». Кенен хлопнул его по плечу и полез в передатчик.

— Завтра ты у нас свободен? Встань к восьми, транспорт я подгоню. Дигон хотел бы тебя видеть.

— Это ещё зачем? — насторожился Гедимин. На секунду мелькнула надежда, что для него есть работа ремонтника или ликвидатора, но тут же угасла.

— Опять к мартышкам? — он недовольно сощурился. — В «Вайтроке» что, сарматов мало?

Маккензи хихикнул.

— Оставь оружие в гетто, Джед. И проверь карманы, чтоб не вывезти за ворота кусок твэла. Начинается Рождество, теск. Все должны праздновать!

25 декабря 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

К отъезду собрались два десятка сарматов — к удивлению Гедимина, в основном Старшие, только трое филков. Дигон, разглядывая «отряд» с довольной ухмылкой, давал напоследок инструктаж, сводящийся к приказу «никуда не лезть!». Гедимин подумал, что это указание проще всего было бы выполнять, оставшись в гетто, и открыл было рот, чтобы поделиться мыслью, но отвлёкся на тихий силуэт на краю толпы. Айзек — в обычном зимнем комбинезоне, с наполовину открытым лицом под капюшоном — стоял, засунув руки в карманы, и задумчиво улыбался.

— Ты-то чего? — шёпотом спросил его Гедимин, когда сарматы забирались в присланный за ними фургон. Айзек едва заметно повёл плечом.

— Полезно иногда развеяться.

Гедимин хмыкнул.

— Осторожнее на открытой местности. Опять найдёшь себе замёрзший водоём…

Айзек беззлобно усмехнулся.

— Ничего, атомщик. Сканеры нынче непромокаемые, если что — чинить не придётся.

Ещё по дороге сквозь неплотно закрытый люк долетали обрывки знакомых мелодий; когда они стали громче, фургон замедлил ход, а потом и остановился под нестройно напеваемое несколькими «мартышечьими» глотками:

— Бубенцы, бубенцы радостно звенят!

Гедимин, щурясь от режущей глаза белизны, выбрался из фургона на притоптанный снег. По рецепторам хлестнуло снова — цветной иллюминацией, выкрученной на максимальную яркость в светлый день, запахами жжёной органики, спирта и мятой хвои, нестройными голосами со всех сторон и звоном, стуком и гудением в такт песням. На небольших огороженных площадках собрались несколько музыкантов; играли разное, вокруг каждой группы толпились одетые по-зимнему «макаки» с покрасневшими лицами и пытались петь. Мимо сновали «мартышки» помельче, не глядя ни по сторонам, ни друг на друга, то и дело теряли сцепку с поверхностью и зарывались в снег на обочинах.

«Парк Крэнга,» — узнал Гедимин ворота и виднеющийся в отдалении валун с барельефом, и под рёбрами неприятно заныло. «Мутант уничтожен,» — напомнил он себе. «Если сюда нагнали „макак“ — тут давно никого не жрали.»

Экзоскелетчики на входе долго пересчитывали сарматов, с чем-то сверялись, светили в глаза считывателями и вполголоса что-то разъясняли Дигону. Тот спокойно кивал, и через несколько минут отряд всё-таки вошёл в парк, и Гедимин подумал, что зря не выставил защитное поле, — снующие «макаки» сарматов не замечали так же, как и друг друга.

— Тески! — крикнул кто-то, оседлавший надувную фигуру рогатого животного. Фигуры, расставленные на открытом пространстве между четырьмя тропинками, были облеплены мелкими «мартышками» и фотографирующими дронами. На крик оглянулось несколько краснолицых компаний с банками в руках; шум стал немного тише. Дигон, жестом велев сарматам следовать за ним, молча прошёл мимо надувных зверей и валуна с барельефом и свернул направо — там иллюминация была ещё ярче, а запахи — сильнее. Кто-то засвистел за спиной, но свист быстро оборвался.

Впереди были широкие людные тропы, вдоль обочин уставленные длинными столами. Каждый аккуратно прикрывало защитное поле — снег ещё падал и скатывался с куполов, не задевая разложенные предметы. Мимо на самой малой скорости проплывали миниглайды с коробками; за коробки держались, вертя головами по сторонам, ярко одетые разносчики. Останавливали их часто; почти каждый человек что-то пил или жевал на ходу.

— Кому чего надо, можете пройтись, — сказал Дигон, отогнав сарматов на заснеженную обочину. Снега вообще было много — внутрь ограды парка словно свезли осадки со всего города. Поодаль, за натянутыми вдоль дороги цветными гирляндами, вообще лежали целые горы в рост сармата. Вокруг них возились «макаки», пытаясь придать рассыпчатому веществу какую-нибудь форму. Гедимин углядел несколько готовых «снежных скульптур», как эти сооружения назывались на выставленном рядом плакате; одна из них отдалённо напоминала человека, другая — четвероногое животное, но в основном у лепильщиков получались ровные и не очень шары, иногда — поставленные друг на друга. За оградой дежурили два передвижных снегогенератора.

Айзек выбрался из торговых рядов, держа в руках длинное узкое полотнище с красно-белым орнаментом, огляделся и быстро направился к скучающему Гедимину. Тот удивлённо мигнул.

— Шарф, — пояснил Айзек, помахав полотнищем, сложенным вчетверо, и развернул его на вытянутых руках. В ширину оно тоже было сложено, и орнамент повторялся многократно.

— Зачем? — спросил Гедимин. Предмет он опознал — вокруг толпилось немало людей с подобными полотнищами, обмотанными вокруг шеи. Кто-то повязал и голову — видимо, куртки с капюшоном не нашлось. Кто-то, разогретый изнутри этиловым спиртом, вообще ходил с голой головой и в расстёгнутой одежде; одного такого на глазах у Гедимина перехватил экзоскелетчик и отвёл под крышу приводить себя в порядок.

— Для Маккензи, — усмехнулся Айзек, примеряя шарф и сводя концы на груди. — Он, ты знаешь, любит всякое такое. Постой, я на тебе примерю…

Гедимин шарахнулся в сторону, едва не порвав гирлянды ограждения. Айзек хихикнул и огляделся по сторонам, высматривая других сарматов. На месте был только Дигон; остальные незаметно разбрелись. Двоих Гедимин увидел среди «снежных скульптур» — они пытались соорудить из рыхлой массы не то «Ицмитль», не то «Стимфалиду», и носовая часть уже выглядела узнаваемо.

— Тески! — кто-то из пробегающей мимо компании замедлил шаг и едва не выронил фляжку.

— К чёрту тесков! — другой человек, ухватив его за воротник, потащил дальше. — Праздник!

Гедимин, еле слышно хмыкнув, сошёл с обочины на истоптанную тропу. Местами снег на ней утрамбовали в ледяную корку, и к образовавшимся скользким участкам не спешили роботы-уборщики — наоборот, их раскатывали ещё сильнее. Сармат удержал равновесие, но задумался о выпускании когтей.

В восточной части парка деревья стояли чаще, но пространства ещё хватало, чтобы поставить под свисающими гирляндами торговую палатку. На засыпанных снегом склонах катались на ярко раскрашенных досках разной длины и ширины, у временной калитки толпа примеряла доски и надувные тазики. Ещё дальше среди кустов сновали мелкие «мартышки», забрасывая друг друга комками снега. Вдалеке шумела вода — быстрые ручьи в скалистой части парка не замерзали даже зимой. Гедимин пошёл было на звук, но наткнулся на ленту, натянутую на проходе, и прикреплённый к ней запрещающий знак. Сбоку от тропы стоял аккуратно очищенный от снега контейнер с изображением собаки; из прорезей в нём мигали огоньки платёжного терминала. «Приют для бездомных животных» — гласила надпись под ним. «Будем рады любой помощи.»

«Животные,» — Гедимин огляделся по сторонам, вспомнив местных собак — корм для мутанта и крайне своевременную приманку. До сих пор он не видел ни одной. «Вот что. Их собрали и держат под присмотром. Разумно.»

Он двинулся было назад, к торговым рядам, но решил, что лучше будет срезать угол по тропинкам среди деревьев, — какая-то из них должна была свернуть к центру парка. Здесь, на востоке, было малолюдно, и даже не все деревья обмотали гирляндами; Гедимин надеялся на тишину, но лес был слишком редким, чтобы поглотить все долетающие с запада звуки. Там снова что-то пели, с воплями скатывались с временных снежных холмов, и кто-то, похоже, сломал прокатный инвентарь — не то доску, не то тазик.

«Вот здесь и сверну,» — сармат обошёл выставленный на углу валун с приклеенной к нему человекоподобной фигуркой и вдоль редких невысоких кустарников направился к строениям и огням. Здесь, на задворках, ещё остались горки незатоптанного снега, почему-то не вывезенные в центр; несколько некрупных «мартышек» возились среди них и, кажется, пытались закатать друг друга в снежный шар.

— Гедимин, приём! — послышался в наушниках удивлённый голос Айзека. — Где ты там? Выходи к лоткам, Дигон тебя потерял!

— Иду, — отозвался Гедимин, высматривая среди мелких подвижных фигур рослые силуэты сарматов. — Я на западе, у опушки, тут тише.

Тень мелькнула слева в кустах, на краю поля зрения. Гедимин и сам не понял, что заставило его обернуться на слабый шорох, — но, когда он увидел животное, оно уже перешло тропу и бежало длинными прыжками. Это была собака, довольно крупная; она мчалась беззвучно, выбрав какую-то цель. Гедимин успел отследить её траекторию — и бросился наперерез. Он увидел, как животное оскалило зубы перед последним прыжком — на спину одной из мелких «макак» среди сугробов. В ту же секунду кулак сармата, промахнувшись мимо черепа, опустился на загривок животного, и оно с визгом рухнуло набок и покатилось дальше, поднимая снежную пыль и оставляя за собой красный след. Врезавшись в сугроб, собака дёрнулась ещё пару раз и затихла. Гедимин, шагнув к ней, увидел, что её хребет и лопатки раздроблены, а с его кулака на снег капает красное.

Он отступил на шаг, растерянно мигая. «Вытереть,» — мелькнуло в голове. Застывшие на месте «мартышки» молча таращились на него несколько секунд — а потом без единого звука бросились к палаткам.

— Вот ты где! — услышал он за спиной облегчённый вздох Айзека. — Что тут произо… Hasu!

— Животное атаковало, — пробормотал Гедимин, глядя на окровавленную руку. Айзек, вполголоса выругавшись, подобрал пригоршню снега и сунул сармату.

— Быстро вытрись — и мы очень тихо уходим! Дигон, приём, — громко прошептал он в коммутатор, на ходу оттирая рукав Гедимина от чужой крови. — Пора домой. Очень пора.

— Это было животное, — Гедимин замедлил было шаг, но Айзек, вцепившись в него, силой поволок дальше. — Ненужное существо…

— На суде объяснишь, — буркнул Айзек. — Эти детёныши… они видели тебя? Да что я спрашиваю…

— Животное напало на них, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь; он ещё не всё понял, но до него начинало доходить, что он влип. — Надо было пресечь…

Айзек тяжело вздохнул.

— Надо было мне выходить в тяжёлом скафандре. Была бы вероятность, что тебя не опознают. Надеюсь, тебя не выдадут макакам. Из-за дохлой собаки, — будет совсем обидно!

Экзоскелетчики ждали их у ворот — не успели ещё Гедимин и Айзек подойти к опередившей их группе Дигона, как чёрно-зелёные силуэты выдвинулись им навстречу. Ремонтник судорожно вздохнул, прошипел «Айзек, не лезь!» и шагнул вперёд.

— Имя?.. — луч считывателя полоснул по глазам. — Вам придётся пройти с нами. И вам, мистер Марци.

— Возвращайтесь в гетто, — спокойно сказал Дигон сарматам. — Айзек, отвези их и предупреди «Вайтрок».

…Стоять перед турелями экзоскелетов без скафандра было неприятно, и Гедимин то и дело начинал прикидывать, за что хвататься и как уклоняться, если его решат расстрелять прямо тут. Дигон держался спокойнее и время от времени крепко сжимал запястье сармата — «тихо, всё под контролем».

— Я ликвидатор. Я обязан уничтожать агрессивную фауну, — мрачно повторил Гедимин, глядя на глухой нагрудный щит экзоскелета. — Эта фауна проявляла агрессию.

Из экзоскелета донёсся раздражённый вздох. Допросчик отключил смарт и повернулся к Дигону.

— Уже ведь было спорное дело с участием Кета…

— То дело давно закрыто, — отозвался Дигон. — А сейчас у вас есть видеокадры.

— У нас много чего есть, — проворчал допросчик. — С одной стороны, этот пёс — собственность приюта. С другой — он и должен быть в приюте, а не носиться по парку. И это не первый раз, когда его замечают в окрестностях. Приют заверяет, что он безобиден…

— Он целился в шею, — буркнул Гедимин. — Возьми кадры и проследи траекторию. Там всё видно.

Дигон сжал его запястье.

— Спокойно. Полиция разберётся.

Экзоскелетчик снова взялся за смарт. Передатчик в кармане Дигона протяжно пискнул.

— Возвращайтесь в гетто, мистер Марци, — сказал человек. — Кета можете забрать. Запрет на выход за пределы гетто приписки… ну, и так далее, предписание у вас на руках. Можете быть свободны.

Забравшись в скафандр и выйдя на крыльцо, Гедимин окончательно успокоился — что бы ни решили «макаки» после праздников, в ближайшие дни никто не тащил его в тюрьму. «Опять будут пороть?» — он досадливо сощурился — унижение того дня до сих пор не забылось и даже не притупилось. «Или за собаку не будут? Или будут, но меньше?»

— Теперь куда? В карцер? — спросил он у Дигона. Тот стоял на крыльце, высматривая вызванное такси среди трёх ярусов шныряющих глайдеров, флипперов и миниглайдов. Услышав вопрос, он поморщился.

— Сиди в «Налвэне»! В город не лазь, и никто о тебе не вспомнит. Нет, всё-таки ты нарочно, теск. Что угодно, лишь бы не ездить с нами к макакам…

Гедимин смутился.

— Может, мне ещё откроют выезд, — пробормотал он. — К следующему Рождеству.

Дигон махнул рукой.

— Сиди! Я ещё подумаю, нужен мне такой «выездной», или без тебя проще. Нет, ну надо же было на ровном месте найти приключений…

28 декабря 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В фуре, набитой пластами субстрата, места было мало — Гедимин практически расплющился между люком и штабелями паллет, держась широко раскинутыми руками за боковые скобы. Удобнее было бы ехать на крыше, не царапая скафандр и не рискуя опрокинуть машину, но эту идею пришлось отбросить сразу же. «И что тебе в „Налвэне“ не сиделось?» — думал про себя сармат, считая повороты и дожидаясь, когда фура начнёт сбавлять скорость. «Скучно? Можно подумать, в „Сатханге“ сейчас намного веселее…»

Когда ворота гетто плотно закрылись, он выбрался наружу, кивнул удивлённым охранникам, покосился на искусственное деревце полуметровой высоты (большой пучок золотистой хвои, обмотанный светодиодной гирляндой) и пошёл к светящимся над крышами красным огням. Мачты энергостанции просматривались издалека, а с удобного ракурса были видны и яркие купола энергоблоков.

— Гедимин Кет? — охранник на блокпосту посветил на него недавно выданным считывателем и неприязненно сощурился. — Цель посещения?

— Уйди, — мирно попросил Гедимин, подавив желание отобрать считыватель. Пока охранникам не выдали эти штуки, они раздражали его гораздо меньше — и докапывались реже.

Охранник хмыкнул.

— Тебе с января закроют допуск, ты в курсе? Здесь атомная станция, а не дикое поле!

Он гордо ткнул пальцем в новенький нагрудный знак «Ядерная безопасность». Гедимин молча отодвинул шлагбаум (отчего-то это старьё даже на новой станции не заменили барьером из защитного поля) и прошёл за ворота. Оглядываться не хотелось. «С января… Ну ладно,» — он вяло дёрнул плечом. «Я тут больше не нужен. Удачи им всем… и успехов в охоте на беглый рудник.»

Подняв взгляд на ворота главного корпуса, он удивлённо мигнул. По всему их периметру висели хвойные ветки вперемешку с мигающими светодиодами. Так же украсили и торцы ближних ангаров; что там дальше, Гедимин не видел, но подозревал, что веток, шаров и шишек хватило на всех. «Tzaat hasulesh», — брезгливо поморщился он. «На реактор хотя бы ничего не навесили?»

Ворота были закрыты, а при попытке поддеть их пальцем загорелась тревожная лампочка. Гедимин только и успел досадливо сощуриться, когда из распахнувшихся бойниц на него уставились сопла станнеров. «А только что пускали в активную зону… Вот мартышки!»

— Да тихо вы! — услышал он сердитый голос Айзека. Сармат вышел из-за угла и теперь торопливо тыкал пальцем в передатчик. Через секунду сигнализация отключилась, и турели втянулись обратно. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Что, допуск закрыт?

Айзек развёл руками.

— «Сатханга» считает, что… ну, в общем, ты не очень благонадёжный. Тебе благодарны за контроль и всё такое, но…

Он вздохнул.

— Следовало ожидать, — буркнул Гедимин, вспомнив, как «вылетел» с «Полярной Звезды». — Тебя-то ещё не выгнали? Чего ты не на своей станции?

— Выполняю… твои функции, — криво усмехнулся Айзек. — Меня попросили первое время присматривать. В январе станции возьмут полную загрузку. Смены немного волнуются… лучше их проконтролировать.

— Разумно, — сказал Гедимин, с удивлением глядя, как Айзек быстро озирается по сторонам и придвигается вплотную. Его глаза лихорадочно блестели.

— У меня там полный допуск, — прошептал он. — И я всё-таки сделаю то, что ты собирался. Покажу им хранителя.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты ведь правду говорил, — продолжал Айзек. — За существами нужен присмотр. Я попробую установить контакт.

— Скафандры, — напомнил Гедимин. — Самая тяжёлая защита. Не приподнимать больше двух пластин. И… приводи их туда по одному. Так хранителю будет спокойнее.

Айзек быстро закивал.

— Мы всё учтём. Возьмём флоний… Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Мы будем очень осторожны с хранителями.

Он неожиданно усмехнулся.

— Плазменная форма жизни… А оно ведь должно отображаться на сигма-сканах! Если бы не встречный поток в активной зоне… Надо подумать, атомщик. Я прикину, как его отфильтровать. Тогда у нас будут изображения… Может, мы больше поймём, когда эту тварь станет видно.

Гедимин мигнул.

— Эксперименты?.. Осторожнее там, в активной зоне, — сдержанно предупредил он, но сердце забилось чаще. «Давно здесь не было экспериментов. Надеюсь, совет не узнает…»

01 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— С завтрашнего дня тебя велено не пускать, — с плохо скрываемым злорадством сказал Гедимину охранник на проходной. — Последний раз, слышал?

Гедимин только мигнул. Он уже даже не пытался гадать, кто и за что на него взъелся. Вроде бы с этими охранниками столкновений у него не было… или были, но он, как всегда, не заметил?

«На орбиту Седны их всех,» — мрачно думал он, выходя в пустынный коридор. «Я сегодня возвращаюсь в „Вайтрок“. Надеюсь, не придётся приезжать сюда по работе. Не люблю охрану, но заводу лучше не взрываться.»

На полпути к знакомой двери он остановился, озадаченно глядя на новую — утяжелённую экранированную створку с закрытым лючком. «Пункт сбора образцов» — гласила табличка над ним, а чуть ниже, более мелким шрифтом, — «Лаборатория геологической разведки».

— С образцами — на пункт сбора! — не глядя, сердито отмахнулся «главный геолог» Амин, когда Гедимин перешагнул порог. Тот хмыкнул. Амин посмотрел на входящего и поморщился.

— А, опять ты… Хорошо, что в последний раз!

По его кивку филк-лаборант положил на край стола миниатюрный контейнер из чёрного фрила. Несколько секунд, пока смарт скачивал и осваивал новые данные, Гедимин думал, зачем класть съёмный диск в отдельную коробочку, если её материал не защищает ни от ионизирующего излучения, ни от существенных механических воздействий. Потом карта рудников с новыми точками достроилась, и сармат забыл о странностях местной лаборатории.

— Мы обработали образцы из затопленных шахт, — подал голос лаборант. — Теперь они есть на схеме. Некоторые месторождения очень перспективны.

— С водой осторожнее, — отозвался Гедимин, разглядывая скопления точек. Некоторые из жил, уходящих вглубь, уже были выработаны, — в новых образцах практически не было ни ирренция, ни урана, но что-то всё равно настораживало.

— Выработанные жилы, — он развернул карту перед Амином и потыкал пальцем в заинтересовавшие его точки. — Продолжай их отслеживать.

Геолог неприязненно сощурился и отодвинулся.

— Займись своей работой, ликвидатор. Теперь у моей лаборатории другие кураторы. Они скажут, что мне делать.

Гедимин сузил глаза в ответ.

— Кто бы там тобой ни командовал, — угрюмо сказал он, — эти данные — для меня. Делай, как сказано.

Защитное поле между сарматом и столом геологов уплотнилось, но ещё оставалось прозрачным — достаточно, чтобы разглядеть ухмылку Амина.

— Так тебя не предупредили? — спросил он. — Ну, их можно понять… Ты тут больше не при делах, ликвидатор. Совсем. Никаких данных ты не получишь. И давно пора было тебя отсюда убрать. Ликвидатор, мусорщик, лезущий в геологию… Ты хоть общие курсы окончил?

Лаборант схватил Амина за руку, открыл рот, но сказать ничего не успел — Гедимин, в одно движение пальцев распоров защитный купол, оперся ладонью на стол и пристально посмотрел геологу в глаза.

— Отслеживай выработанные жилы, — медленно проговорил он и убрал руку с заскрипевшего стола. «Понабрали „мартышек“!» — добавил он уже про себя, выходя из лаборатории.

…Рождественские украшения с бараков поснимали — единственный венок из хвойных веток остался на дверях офиса, а светодиодами подмигивал только робот-уборщик, выгребающий остатки снега с проезжей части. На тротуаре и крышах ещё немного оставалось, но от реагентов и постоянного утаптывания снег уже не был ни белым, ни сыпучим, — так, ещё один слой покрытия на время холодов и частых осадков.

Гедимин замедлил шаг на подходе к штабу ликвидаторов и несколько секунд прислушивался к топоту, лязгу и треску со стороны полосы препятствий. Над неровными рядами строительных плит то и дело мелькали чьи-то головы, — Скегги выгнал на тренировку все отряды. Гедимин вслушался в треск и шипение разрядов — за полосой, как обычно, упражнялись в стрельбе — и досадливо сощурился. «Опять мощность упала. Надо будет поправить. Давно я здесь не был…»

— Ремонтник! — Вепуат, выронив на стол детали полуразобранного дрона, вскочил на ноги. Ренгер, неодобрительно хмыкнув, придержал его за плечо и приподнял свободную руку в приветственном жесте. Скегги, оказавшийся ближе всех, протянул Гедимину ладонь и широко ухмыльнулся.

— Надолго?

Ремонтник кивнул.

— Там я уже не нужен. Куда положить оружие?

Вепуат сгрёб детали дрона с половины стола, освободив стойку для сфалта.

— Это твоё место, ремонтник, — сказал он. — Никто его не занимал.

Гедимин положил на свободную поверхность контейнер и тубус с чертёжными принадлежностями — все новые вещи, занимающие хоть сколько-то места — и сел на придвинутый стул, медленно переводя взгляд с одного попавшегося на глаза механизма на другой. «Терпимо,» — подытожил он наблюдения несколько минут спустя. «Рабочее оружие у них в порядке. Тренировочным я займусь…»

— Что с дроном? — спросил он, разворачиваясь к Вепуату. Скегги и Ренгер за его спиной дружно хмыкнули.

— Сразу видно, что ремонтник всё тот же, — вполголоса заметил таксидермист. — Ну что, Скегги, дадим ему отдохнуть, или вывалим всё разом?

…Ликвидаторы, вернувшиеся с тренировки, шуршали чем-то в ящике, выставленном у двери. Гедимин и не заметил бы его, если бы не яркая обёртка, полетевшая в урну.

— А там что? — спросил он, на секунду отвернувшись от закреплённой в тисках батареи линз — центральной и наиболее уязвимой детали очередного бластера. Вепуат проследил за его взглядом и хмыкнул.

— Подарки от мартышек. Праздники же, забыл?

Гедимин досадливо сощурился — стоило сосредоточиться на чём-нибудь интересном, и традиции, вроде бы усвоенные, моментально улетучивались из головы или путались между собой, как забытые обрезки проволоки. «Да, верно. „Мартышечья“ еда. Надо же, едят, не скрываясь. На тринадцатом году надоело притворяться?»

— Смотри, — сказал он Вепуату, трогая пинцетом одну из линз в батарее. — Выбита кверху, снизу канал пустой. А вот эта, — тут сверху места не было. Так же выбило, но уйти было некуда. Вот и сколы.

Вепуат цокнул языком.

— Надо сказать, чтобы не швыряли на стойку. Оружие лёгкое, сил у всех много, — чуть задумаются, и вот тебе…

Гедимин подтолкнул смещённую линзу на место и вынул из прорези ту, верхний край которой был надколот.

— Тут надо бы упругие фиксаторы, но места в корпусе нет.

Мимо с контейнером в руке прошёл кто-то из отряда. Вепуат быстро развернулся на бульканье и укоризненно хмыкнул.

— Ну куда⁈ Видишь, тут работают?

— Вы там, а я тут, — отозвался сармат с контейнером, отрывая верхнюю крышку. Гедимин покосился на упаковку. Вроде бы ничего интересного — прозрачный «стакан», запаянный сверху, с наклейками на крышке и по бокам, — но для «мартышечьей» еды упаковка была непривычно блёклой, всего-то в два цвета.

— Что там? — спросил он. Сармат, уже поднёсший контейнер к губам, помахал этикеткой в ответ, и Гедимин прочитал крупные чёрные буквы: «Глинтвейн „Маккензи“ Зимний».

— Ты чего? — удивлённо посмотрел на него Вепуат, увидев, что ремонтник облокотился о стол и мелко трясётся.

— Так, — отозвался Гедимин, подавляя прорвавшийся смех. — Воспоминания… Давно Маккензи начал гнать спирт?

— У нас давно делают спирт, — ответил ему озадаченный Ренгер. — Важное сырьё для многих отраслей.

Гедимин хотел вдаться в разъяснения, но, подумав секунду, развернулся к оставленной детали и взялся за лучевой резак. «Незачем болтать. Это старая история, никому неинтересная.»

Когда он подошёл к ящику, там ещё оставались чёрно-белые «стаканы». Гедимин встряхнул один из них, ожидая увидеть муть, но жидкость была прозрачной. Он отхлебнул — и закашлялся: и язык, и горло обожгло капсаицином и ещё чем-то из сложной органики. «Глинтвейн „Маккензи“,» — беззвучно хмыкнул он, разглядывая початый контейнер. «Состав всё тот же.» Он допил жидкость, потянул за отклеившийся край этикетки и снова хмыкнул. «Это даже не подделка под „мартышечье“. Просто упаковка похожей формы. Для внутреннего употребления, не для торговли. Опять Маккензи экономит…»

02 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— «Жестокое убийство в городском парке: горожане возмущены зверской расправой», — с выражением прочитал Вепуат. — А, вот ещё: «Это возмутительный случай и далеко не первое проявление нечеловеческой сущности так называемых сарматов. Властям выгодно, чтобы эти существа работали на них, — но зачем выпускать их к людям?»

Гедимин слушал его молча, не огрызаясь, — сам попросил поискать «новости про ту собаку», так чего теперь ругаться? Ничего нового в «новостях» не было — только маловнятные слова, от которых в голове начинался неприятный гул.

— Эй, Вепуат! — недовольно окликнул сармата Йигис. — Заняться нечем?

Вепуат только ухмыльнулся поверх экрана.

— Да, Йигис, теперь я — вольный разведчик. А ты несёшь тяготы дежурства. Привыкай!

В штабе было тесно — все собрались в главной комнате, проверяя напоследок снаряжение; двери склада были открыты, на столах лежали дроны, пустые подсумки, снаряды и заряженные аккумуляторы. Огнемётов сегодня не брали — только гранатомёты и «плазму», и с особой тщательностью проверяли наручные сканеры.

— Первый день на юге, — ухмыльнулся Вепуат, подобрав со стола дрон. — Выезжаем на тот берег. Не был там?

Гедимин качнул головой.

— Город расширяется на ту сторону озера? — с вялым удивлением спросил он. Вепуат весело хмыкнул.

— Может быть. Но явно не сейчас. Пока что недостаточно макак.

Он повесил дрон за плечи вместо рюкзака и кивнул Гедимину на батарею пробирок — они рядами стояли на столе Ренгера.

— Хотят, чтобы мы расчистили южный берег. Особенно вокруг битумных станций и замостья. Самое время, пока стоят холода.

Скегги ударил бронированными рукавицами друг о друга, и в штабе стало тихо — только Ренгер в полной тишине поднялся со стула и сложил руки на груди.

— Южный берег, — объявил Скегги, обведя всех сарматов внимательным взглядом и одобрительно хмыкнув. — Битумоносный сектор и зона температурной аномалии. Работать по двое. Норма — двести метров.Только разведка. Зачищать при необходимости, приключений не искать. Все готовы? На выход!

«Зачищать при необходимости,» — повторил про себя Гедимин. «И Скегги знает, что необходимость возникнет. Ладно, посмотрим, что там, на юге…»

Бронированный глайдер долго летел по прямой — по мосту, как шёпотом пояснил Вепуат; Гедимин недовольно щурился на задраенные люки — на такое сооружение хотелось посмотреть. Потом машина плавно свернула направо и заколыхалась на ухабах — дорога кончилась, пошёл «дикий» берег с ямами, замёрзшими заливами и остатками растительности.

— «Битум» — на выход! — отрывисто объявил один из ликвидаторов, когда глайдер, резко развернувшись, замер, и люк начал открываться. Гедимин увидел за проёмом белесое, ярко светящееся небо, чёрный лёд и на кромке между ними — ребристый, глубоко зарывшийся корпус битумной станции. Где-то на глубине приглушённо гудели насосы.

«Может, Иджес тут,» — подумал Гедимин, вспомнив, как вечером пытался выйти с механиком на связь. «Мы на южном берегу. Ты там как?» — отправил он сообщение, направив передатчик на открытый люк. Он ждал ответа, пока крышка не легла плотно, отрезая ликвидаторов от внешнего мира. Глайдер снова развернулся на месте и попрыгал, нехотя набирая высоту, к «зоне температурной аномалии».

Транспорт рухнул вниз так неожиданно, что Гедимин подумал об аварии — и вслушивался в работу двигателя, вцепившись в поручни, пока глайдер полз на брюхе, продираясь сквозь вязкий субстрат. «Ничего не понимаю. Где неисправность?»

— Выходим, — ткнул его в бок Вепуат, когда люк начал открываться. — Наш участок. Иди за мной!

Дрон вылетел из фургона первым и уже несколько секунд висел над «участком» и водил сканером во все стороны, когда Гедимин осторожно ступил на рыхлый грунт. «Песок,» — машинально отметил он. «Мокрый. Льда нет.»

Пришлось расставить все пальцы, чтоб не провалиться, — песок, промоченный насквозь, уплотнился, но не затвердел. «Минус девятнадцать в городе,» — сармат потянулся к анализатору — там же были и встроенные термодатчики. «Жидкая вода⁈»

Глайдер пополз дальше, разбрасывая мокрый песок, с плеском проваливаясь в мелководные заливы и оставляя за собой глубокую борозду. Теперь он не заслонял озеро — и Гедимин увидел дымящуюся чёрную воду. Лёд отступил от берега на пять метров; дальше протянулись узкие, местами подмёрзшие полыньи. Там, где озеро глубже вдавалось в песчаный берег, под несколькими сантиметрами воды виднелся чёрный ил и зелёные волокна живых растений. Под ногами — и везде вокруг, насколько хватало обзора — поднимались песчаные валы. Самый высокий — в два роста Гедимина — протянулся вдоль берега; на его длинном пологом склоне виднелись узкие промоины.

— Плюс два, — сказал Вепуат, глядя на экран смарта — пока Гедимин глазел на озеро, дрон начал передавать информацию. — На кромке — двадцать один градус разницы. По центру, говорят, доходит до тридцати.

Он отступил чуть в сторону, поглядел на глубокий след растопыренной ступни и покачал головой.

— Начнёт затягивать — задраивай шлем и жди. Зыбун… Кое-кого приходилось откапывать.

Гедимин, потянувшийся было за пробирками для образцов, сердито сощурился и взялся за сканер. «Что тут внизу?»

Вязкая область с водяной ловушкой была чуть в стороне — глайдер проехался по ней, оставив чуть более глубокий след, как предупреждение об опасности. Гедимин увеличил глубину сканирования и еле слышно выругался.

— Снизу тепло! — он развернулся к Вепуату, спокойно раскладывающему пробы песка и мёртвой растительности по пробиркам. — Тепло и… видел рябь⁈

— Потише, ладно? — Вепуат слегка поморщился. — Дрон всё запишет. Идём по квадратам на запад. Далеко не отходи.

— Там ловушка, — буркнул Гедимин, указав на цепочку ближайших квадратов. Вепуат, кивнув, движением пальца окрасил их на карте в красный цвет.

— Тогда идём на склон. Двести метров… — Вепуат протяжно вздохнул. — Кто там у них назначает эти нормы⁈

Гедимин мог прикинуть прочность скальной подложки и определить слабые места ледовой толщи; он пытался рассчитать безопасный путь по склону песчаного вала, но через несколько минут сдался и пошёл за Вепуатом. В глазах рябило от постоянно меняющихся параметров. «Генератор наготове,» — он слегка согнул пальцы, чтобы в случае чего не мешкать с нужным сигналом. «Если что — оба в шар, а там — откопаемся.»

Наверху песок был суше и стекал сарматам под ноги от малейшего сотрясения. Гедимин облегчённо вздохнул, когда они взобрались на гребень, поглядел вперёд — и выругался про себя: над шестиметровой дюной, сразу за тёмной от влаги ложбиной, возвышалась ещё одна — десятиметровая. В отдалении от озера её верхушка хорошо обсохла, и каждый порыв ветра приводил её в движение, увеличивая наклон к югу. Там, где стояли сарматы, из-под песка местами высовывались сухие стебли, верхушки обломанных стволов — остатки небольших деревьев, погребённых под дюной; соседний гребень был голым — сквозь такую толщу не могло пробиться ничего. Гедимин огляделся по сторонам — и справа и слева метались в воздухе тёмные пятнышки с мигающими огнями: все отряды выпустили дронов и вели разведку, пробираясь по песчаным гребням. Кто-то — маленькая фигурка на вершине дюны в трёх километрах к востоку — высоко поднял руку, подавая сигнал то ли замеченному в отдалении Гедимину, то ли напарнику на склоне. Сармат на всякий случай помахал в ответ, покосился на Вепуата, собирающего песок и сухую хвою, и, выбрав себе квадрат на сетке, пошёл за пробами. Потревожившая его рябь на экране анализатора — помехи, создаваемые обычно встречным сигма-лучом — незаметно пропала, теперь прибор «видел» только песок, остатки растительности, слои, напитанные водой, и верхнюю кромку материкового щита — местные граниты. Ничего странного… кроме тепла, усиливающегося от поверхности к глубине и снова ослабевающего, едва песок сменяется монолитным камнем.

— Гедимин, а Гедимин, — напомнил о себе Вепуат, незаметно подойдя к ремонтнику с пучком пробирок в каждой руке. — Давай я буду смотреть на сканер… а ты уже начнёшь брать пробы?

— Я проверяю, нет ли угрозы, — отозвался Гедимин, опускаясь на песок и зачёрпывая немного сыпучего вещества. — Тут же рассадник червей-пирофор?

Вепуат бросил быстрый взгляд на экран сканера.

— Водятся, — нехотя признал он. — Но больше на западе. Здесь нападений не отмечено. Дрон следит за температурой, не беспокойся. Если что, не пропустим.

…Гедимин успел наполнить песком, щепками и сухой травой шесть пробирок, когда его передатчик коротко пискнул. «Я? Дежурю, пока всё тихо,» — отозвался наконец Иджес. «Жги червей! Давно пора почистить юг.»

— И все вот знают, что и когда нам делать, — проворчал Вепуат, заглянув в письмо из-под локтя Гедимина. — Куда нам ехать и кого там жечь…

Сармат, выключив передатчик, молча пошёл к центру следующего квадрата. Работа шла небыстро, в основном из-за ненадёжной поверхности под ногами, — ходить по ней быстрее Гедимин опасался. С гребня дюны просматривался заснеженный лес — невысокий, с проплешинами, «выгрызенными» во время налётов гимов и ещё не затянувшимися. В лесу было минус двадцать, как и в оставшемся на северном берегу городе; температурная аномалия прошла узкой полосой ровно по дюнам.

— Странно, — заметил он во время короткой передышки. — Откуда такой нагрев? Тепло идёт снизу, но источника не видно… Тут же нет никакого разлома?

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Нет, атомщик. Материк вы пока не раскололи. Аномалия… Пока не было времени как следует её изучить. На территориях сейчас много странного.

Гедимин кивнул — тут спорить было не о чем.

— Рыхлый грунт, — он пропустил песок сквозь пальцы, наблюдая за вытекающими частичками. — Наверное, удобный для роющих существ. Тех же пирофор…

Вепуат издал негромкий смешок.

— Тридцать километров в длину, семь в поперечнике. Ты представляешь, сколько червяков нужно, чтобы это прогреть?.. Нет, пирофоры на западе. Пьют наш битум… или спят — зима всё-таки.

Он снова фыркнул и покачал головой, сжимая пальцы вокруг невидимого шара.

— Здоровенный огненный клубок. Небось, из космоса разглядели бы… Да нет, ничего подобного. На такую стаю никакого битума не хватило бы.

Вепуат ещё долго ухмылялся, но Гедимин полчаса спустя заметил, как напарник косится на экран смарта и тщательно проверяет распределение температуры. Он так и отслеживал нагрев и движение каждые тридцать минут, пока за разведчиками уже в сумерках не прилетел глайдер. Гедимин украдкой проверял его наблюдения своим сканером, — пока что Вепуат был прав, и гигантским клубком пирофор даже не пахло. «Снизу — ни одного червя, а песок горячий. Что-то другое надо искать,» — он запустил щуп на максимальную глубину, надеясь, что в керне попадётся что-нибудь интересное. «Может, бактерии? Какая-нибудь силикатная форма жизни. Чего только ни налезет из порталов…»

04 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Не, ничего. Никаких силикатных бактерий, — качнул головой Вепуат, высматривая что-то на экране телекомпа. — Лаборатория говорит — ничего такого. Биомасса повышена, десять процентов ксеногенной флоры… Иди сюда, тут про твои станции пишут.

Гедимин настороженно сощурился на экран, но тут же успокоился — про аварии в заголовках ничего не было. «Четыре новых энергоблока комплекса „Ураниум-Сити“ выведены на плановую мощность», — говорилось в небольшой статье. «Наблюдатели из Комитета по ядерной безопасности отмечают высокую скорость работ при сохранении стандартов качества. Решение о возможном расширении комплекса „Ураниум-Сити“ пока откладывается, однако представители сарматских гетто Ураниум-Сити заявляют о готовности к новому строительству. Комитет по взаимодействию счёл нужным поощрить сарматов Ураниум-Сити к дальнейшему мирному сосуществованию; отличившиеся инженеры и рабочие гетто получат вознаграждение.»

— Тебя наградят, — заявил Вепуат, уступая место за телекомпом ликвидатору-новичку, пришедшему сдавать тест. — Ты оттуда полгода не вылезал. Только кто ты — инженер или рабочий?

Гедимин досадливо сощурился.

— Я ликвидатор, — буркнул он. — Наблюдатель от отряда Скегги. За это не награждают.

Скегги, обсуждавший что-то с Ренгером среди его трофеев, обернулся и виновато развёл руками.

— Ремонтник, я бы с радостью. Но у меня нет ни ирренция, ни портала к приятелям Маккензи. Хочешь, переведу вас из песков к битумным станциям?

…Ночью шёл снег; утром крупные хлопья падали, но к полудню исчезли. Верхний слой песка намок, но ветер быстро его высушил, и на гребне длинной дюны песчинки снова сыпались из-под ног.

— Плюс четыре, — дежурно сообщил температуру Вепуат, сверившись с показаниями дрона, и отметил данные на сетке. Гедимин, кивнув, взялся за щуп. Он брал много проб с глубины, рассчитывая рано или поздно наткнуться на причину температурной аномалии. Для них даже взяли из штаба отдельную кассету, благо пробирок у Ренгера было много. «Ищи,» — сказал тот, услышав о «раскопках» Гедимина. «Греет снизу? Ищи внизу. В червяков, и правда, не верится, но и свежий вулкан — это чересчур.»

Вепуат уже спустился в низину и копался в сыром песке, покрытом синевато-зелёными пятнами, — от тепла и сырости пробудились какие-то водоросли. Гедимин прошёл несколько шагов вдоль гребня, выбирая место для спуска. Южный склон был крутым, почти отвесным, в отличие от пологого северного, сглаженного ветром с озера; вспомнив предыдущие попытки удержаться на стекающем песке, сармат решил, что проще будет оттолкнуться и аккуратно скатиться. Он открыл напоследок экран сигма-сканера, направил луч вниз — и резко выдохнул в респиратор: в песчаной толще, метрах в трёх под ногами Вепуата, быстро перемещалась длинная полоса ряби.

— Sata! — крикнул Гедимин, накрывая напарника защитным полем. Вепуат, отрезанный от недособранных водорослей и уронивший пробирку, возмущённо вскинулся. Гедимин его не слышал — он уже оттолкнулся и прыгнул вертикально вниз, и теперь летел, стараясь не задевать склоны. Мокрый песок немного смягчил удар и частично расплескался из-под приземлившегося сармата, забрызгав склоны.

— Что? Где? — Вепуат вместе с защитным полем подполз к Гедимину. Тот молча ткнул в экран. Пока он спускался, полоса ряби почти ушла из области сканирования — только «хвост» виднелся на самом краю. Сармат поднял прибор на вытянутой руке, запоздало пожалел, что спустился с гребня, — через пару секунд полоса исчезла.

— Метр в поперечнике, в длину — от пяти до восьми, — прекратив сканирование, он показал Вепуату короткую запись. — Длина переменная. В головной части интенсивность от двух до десяти милликьюгенов. Чистая «сигма»… ЭСТ-излучение. Пульсирует…

Он замолчал и запустил повтор записи. Вепуат, вскрикнув что-то про дрон, схватился за пульт и быстро полез вверх по склону. Гедимин стоял на прежнем месте, глядя на экран. «Эта пульсация… минимальные отличия от „лучевого крыла“,» — думал он, пересчитывая пики и плато воображаемого графика. «Без „омикрона“, на чистой „сигме“… Найти безопасное место и воспроизвести. Это должно быть как-то связано… с самой возможностью движения. Проверить…»

— Гедимин! — крикнул Вепуат, заглядывая в низину. — Оно ушло на юг! Дрон засёк ещё одно, но оно тоже ушло!

— Пирофоры? — Гедимин судорожно вспоминал справочник ликвидатора. Для обнаружения пирофорных червей там советовали отслеживать температуру и вибрацию земли; про «сигму» даже не упоминалось. «Кто ж на червей ходит с дозиметром?» — криво ухмыльнулся он. «Когда стрельба, не до замеров…»

— Короткие для пиро, — донеслось с гребня дюны. — При такой толщине длина обычно под двадцать метров. Огрызки какие-то…

— Или «светит» не всё тело, — Гедимин снова посмотрел, как извивается на экране полоса ряби, то удлиняясь, то укорачиваясь. Длинное кольчатое тело с небольшими конечностями двигалось бы примерно так же, — так плавали за стеклом экзотариума подлёдные черви Энцелада.

— Отожранные тут пиро, что ещё скажешь, — вздохнул Вепуат. — Гедимин, ты соберёшь пробы со дна? Мне уже лучше не спускаться…

Гедимин периодически поглядывал на сканер всё оставшееся время работы; Вепуат не одёргивал его и сам то и дело сверялся с дроном, висящим над дюнами. Пульсирующее излучение появилось ещё один раз, на востоке, и быстро пропало. «Заметили слежку?» — Гедимин невесело хмыкнул. «Если я их вижу, то и они меня… Да нет, бред какой-то. Мало тебе живого реактора, ещё и разумные червяки…»

…Ренгер и Скегги, переглянувшись, дружно пожали плечами. Вепуат, пристально следивший за ними, пока на экране извивалась полоса пульсирующей ряби, сердито фыркнул.

— А что я могу сказать? — Ренгер снова пожал плечами. — Черви ещё и «фонят»? Тем лучше. Отошлю картинку на битумососы, пусть поставят сканеры и наблюдают, — оборудование будет целее…

— Странно, что раньше этого не замечали, — пробормотал Гедимин, вынырнув на секунду из размышлений о непроведённых экспериментах. — Твои панцири вроде не фонят…

Ренгер снял со стены выскобленный и высушенный головной сегмент пирофора и сунул внутрь дозиметр. Гедимин подавил желание сделать то же самое и просто поднёс «щупы» прибора к панцирю. Никакой «сигмы», ни пульсирующей, ни постоянной, на «чучеле» не было.

— «Сигма» — не «омикрон», местность не заражает, — качнул головой Скегги, с удивлением наблюдавший за экспериментом. — Может, «светят» только живые. Или там, в дюнах, вообще не эти черви. Песок они не жрут, а нефти там нет…

Ренгер пожал плечами.

— Приносите образцы. На станции пока ничего слать не буду. Неагрессивные организмы — не по нашей части.

«Седна с ними, с организмами,» — Гедимин досадливо сощурился. «Эта пульсация… Она должна что-то значить. А мне с ней даже залезть некуда. Хоть в дюнах ставь опыты…»

08 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Червяки, — подытожил Вепуат, глядя на монитор, от края до края заполненный уменьшенными «снимками» сигма-сканера. — Полные дюны откормленных пирофор. Шесть особей за три дня, и все длиннее двенадцати метров. Видимо, не там мы качаем битум, — под дюнами еды в разы больше…

Гедимин молча разглядывал «картинки». Большая их часть была получена его сканером, оставшиеся — дроном-разведчиком; некоторые дублировались, и в числе обнаруженных особей сармат не был уверен. Что было известно наверняка, — это всё-таки пирофоры, и это их головные концы «светятся» в сигма-диапазоне. Просканировать головы, разумеется, не удалось, но из-под «кокона» сигма-квантов торчали десятиметровые хвосты, и их кольчатые панцири и своеобразные выросты по бокам опознали все ликвидаторы. «Десятки пирофор под дюнами… Интересно, что „макаки“ собираются делать с этой территорией? Устроить там червивый заповедник?»

— Вообще говоря, — донеслось вдруг из-за стола Ренгера, — нефтеядные пирофоры — не черви. Даже не насекомые. У них совсем другая мускулатура. И сложнейшая дыхательная система. Возможно, несовершенная… но что вообще можно назвать совершенным?

Гедимин от неожиданности хрюкнул в респиратор — Ренгер вообще не был склонен к таким рассуждениям, особенно — из-за червяков.

— У вас, биологов, вечно путаница, — проворчал Вепуат. — Но тебе виднее. На битумокачку напишешь, или мне написать?

— Отослал уже, — отозвался Ренгер. — У них там есть дозиметры. Обещали проверить старые показания.

— А показания надо чистить, — ненадолго оторвавшись от проверки аккумуляторов, недовольно сказал Скегги. — Хотя бы раз в месяц. Кто-нибудь вообще читает инструкции?.. Надо будет, пока затишье, объявить внеплановый рейд по южному берегу. Расслабились без присмотра…

Гедимин покосился на свой дозиметр, а потом — на анализатор. В последний раз показания обоих приборов обнулились, без его ведома и желания, во время взрыва в Кларке. С тех пор он их не трогал. «Памяти хватит,» — успокоил он себя. «Поставили с запасом. Старую дозиметрию, ладно, перекину в смарт. Инструкции надо соблюдать…»

… — Sata! — коротко вскрикнул Вепуат, выставив вперёд руку. Гедимин остановился в полуметре от спуска, чуть позднее заметив то, что обнаружил разведчик. Склоны дюн у самого дна, с обеих сторон от глубокой ложбины, заметно обсыпались. По дну пролегла метровой ширины полоса рыхлого просушенного песка. По её краям виднелись частые неглубокие впадины.

— Уполз, — сказал Гедимин, посмотрев на экран сканера. Судя по неразвеянной ветром полосе, нефтяной червь прополз тут недавно, но уже успел выбраться за пределы сканирования. Вепуат, сразу после обнаружения свежего следа схватившийся за пульт от дрона, сунул его в карман и покачал головой.

— Надо же. Наверх вылезают. На северной окраине такого не было.

…Пробу из следа Гедимин взял, но что Вепуат надеялся там найти, так и не понял, — бронированные «червяки» не капали ни слюной, ни слизью, а если и были вымазаны битумом, всё давно стёрлось от прохождения сквозь кубометры песка. Сам разведчик возился рядом, высматривая что-то на склоне.

— Мусор не обуглился, — сказал он, сунув под нос Гедимину щепоть сухих растительных остатков. Сармат пожал плечами.

— Значит, не был раскалён. Зачем? Атаковать тут некого, защищаться — тоже…

— Я вообще не понимаю, чего они тут роются, — пробормотал Вепуат, стряхивая сор в пробирку. — На битумокачках их с октября не видели. Думали, в спячке. А тут такое оживление. И ещё у самой поверхности…

Гедимин включил сканер, привычно развернув луч вниз. Червяков в окрестностях не было, ничего интересного тоже, — песок, булыжники, просочившаяся вода, слегка истрескавшийся пласт гранита…

— Где они обычно спят? — спросил он, безуспешно пытаясь вспомнить соответствующий раздел из справочника. Вепуат фыркнул.

— Смеёшься? Знали бы, давно бы зачистили.

Он снова связался с дроном, висящим над дюнами, и удовлетворённо кивнул.

— Пока тихо. Давай наверх. Неспокойно мне с этими тварями… Лучше бы уж напали!

10 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Грузный «коп» — Гедимин так и не запомнил его имени — повертел личную карту сармата в руках и тяжело вздохнул.

— Опять за своё, мистер Кет? Только вы выбиваетесь из полной неблагонадёжности, как обязательно что-то случается. Опять нарушили закон?

— Я работал, — буркнул Гедимин, сердито щурясь. Об убитом псе ему давно не напоминали — он и сам уже почти забыл за подготовкой к эксперименту и изучением температурной аномалии…

— Мистер Ло, — «коп» перевёл взгляд на молчаливого Ренгера. — Вам нарекание за недостаточный инструктаж. Разъясните мистеру Кету разницу между домашними животными и вашими… объектами. Запрет на выезд из гетто, кроме как по работе… продлеваю ещё на три месяца.

«Тем лучше. Дигон не пристанет,» — думал Гедимин, дожидаясь, пока ему отдадут карту. «А вообще — интересно это всё. По работе я выезжаю с оружием. Без работы — с пустыми руками. И что для них опаснее?»

— Завезёшь нас с Вепуатом на дюны? — спросил он Ренгера, выходя из участка. — И так из-за макак полдня потеряли…

Ренгер хмыкнул.

— Странно, как Вепуат привязался к тебе. С другими напарниками он забастовку не объявлял… Завезу, конечно. Нам со Скегги всё равно в ту сторону…

От его довольной, предвкушающей ухмылки Гедимину на секунду стало не по себе, хотя он не имел никакого отношения к «рейду» по битумным станциям. По долетающим отголоскам, проверка проходила бурно. Радостную ухмылку Иджеса он тоже помнил. «Говорил я им, жёваный крот… Вот так зазеваешься — и будем все светиться, как твой реактор. И ничего я не псих!»

…У входа в штаб, чуть поодаль, стояли двое охранников. Гедимин покосился на подземный «полигон» — смена, обычно там дежурящая, была на месте. Он вспомнил об излучателе в «кармане» брони и угрюмо сощурился, но лезть в фургон было поздно — охранники, не обратив внимания на Ренгера, направились прямиком к нему.

— Гедимин Кет?

«И этим выдали считыватели,» — с досадой подумал сармат. «Почему это так раздражает?»

— Смарт у тебя есть? — спросил один из охранников, вынимая из креплений на броне карманный передатчик. — Сейчас примешь сообщение и откроешь его, понятно?

Устройство на запястье Гедимина протяжно пискнуло. Охранник уставился на приоткрытый экран и завистливо вздохнул.

— Нет, ты видел? Хорошо снабжают этих тесков. Бластеры, огнемёты, ещё и это…

«Гедимин Кет, искусственнорождённый, регистрация: гетто „Вайтрок“,» — высветился на экране чёткий шрифт официального документа. «По делу от 25 декабря: присуждается к выплате штрафа в размере 250 койнов 00 центов».

Ренгер, заглянув в письмо через плечо Гедимина, выразительно хмыкнул.

— Быстро присудили… Сейчас свяжусь с советом. Пусть вычитают из зарплаты, без лишней беготни. Ещё с картой к ним ездить, — совсем заняться нечем…

— Подожди, — охранник беспокойно зашевелился. — Не надо ни с кем связываться. Дочитывай, там же всё прописано!

Гедимин, пролистнувший страницу, молча кивнул — письмо из города, естественно, прошло через «Сарму», и оттуда приписали: «вычитается из зарплаты, 85% ежемесячно». Ренгер, дочитав, снова хмыкнул.

— А, новая мода — не оставлять без денег… Мианийцы протолкнули, между прочим. Вот им дело до наших карт…

Гедимин, уже и не помнивший, когда в последний раз что-то покупал, равнодушно пожал плечами.

— Чего сразу на почту не прислали? — спросил он у охранников. Те мрачно переглянулись.

— Приказ — вручать лично, под роспись. Тыкай пальцем вот сюда…

Десять секунд спустя охранники с «росписью» — отпечатком пальца на сенсорной пластине — быстро зашагали к центру гетто. Гедимин озадаченно смотрел им вслед.

— Перчаткой в сенсор — это ты зря, — сказал ему Ренгер; его глаза весело блестели. — Сломается — ещё и за него вычтут.

— Я случайно, — буркнул Гедимин. — Задумался.

— Что, настолько привык к броне? — Ренгер недоверчиво хмыкнул. — Ты вроде и спишь в ней…

— Так безопаснее, — отозвался Гедимин. Вдаваться в разъяснения не хотелось — Ренгер и так знал достаточно. «И лишнего не видно,» — добавил он про себя. «Знали бы эти двое про излучатель, я бы штрафом не отделался.»

…«Плюс шесть. Похолодало,» — отметил Гедимин, в очередной раз сверившись с термодатчиками. В городе было на двадцать три градуса холоднее, но со вчерашнего дня температура упала и в дюнах, — у неизвестного «нагревателя» под песком были свои пределы. Снега не было третий день; вдали от озёрной воды и гребни дюн, и их склоны, и даже глубокие впадины обсохли под ветром, и сармат при каждом шаге глубоко зарывался в рыхлый песок. Перед выездом Вепуат прихватил из штаба пару реактивных ранцев — остальные разобрали ещё с утра. «На случай червей и обвалов,» — сказал Скегги, силой вталкивая аппарат в руки Гедимину. Ранцы были старые, ещё довоенные, с запасом по мощности, — поднять сармата над дюнами механизм мог бы без труда… если бы вообще сработал. Пробираясь низиной, Гедимин прислушивался к свисту ветра и шелесту песка, но рёва взлетающего ранца не слышал — пока обходилось без червей и обвалов.

Нога наткнулась на что-то твёрдое, слегка прогибающееся. Гедимин пошевелил находку — из-под песка показался жёлто-рыжий обломок кольчатого панциря. Сохранилось немного — неполное кольцо, вычищенное изнутри песком, и первый фрагмент конечности. «Металлизированный хитин,» — сармат тронул пальцем ряд коротких выступов на внутренней стороне. Они были прочнее органики, и она разрушалась вокруг них, обнажая ребристый каркас.

— Образец! — напомнил Вепуат, постучав по его плечу, и протянул пустую пробирку. Гедимин досадливо сощурился. Он уже не первую минуту ждал, когда разведчик залезет на гребень и ненадолго потеряет его из виду, но тот ещё даже не начал подъём. «Может, сказать про эксперимент?» — задумался он на секунду. «Ни к чему. Не знает — не проболтается.»

— Думал взять целиком, — сказал он, стряхивая песок с хитиновой «конструкции». — Ренгеру, он их собирает…

— Тоже мысль, — закивал Вепуат, оглядываясь на пологий южный склон. — Только обломок маленький… Ну, зато этот червяк умер в естественной среде. Без нашей помощи. Наверное, это интересно для биолога. Как думаешь, от чего он подох?

Гедимин пожал плечами. Его мысли вертелись вокруг излучателя, настроенного на «пирофорную» пульсацию, — на червяков он не отвлёкся бы, даже если бы хотел.

— Ренгер узнает, — уверенно сказал Вепуат. — Ладно, ты его упакуй, а я — наверх. Нет, кто придумывает нормы⁈ На такой местности их надо вдвое срезать!

Сверху зашуршало, потёк песок. Гедимин проводил взглядом исчезающую макушку Вепуата, облегчённо вздохнул и, выпустив из рук ненужный панцирь, достал из «кармана» излучающую трубку. Настраивал он её поздно вечером в бараке, в три слоя обернув себя и её защитным полем; комендант не прибежал, сирена не взвыла, — подготовка прошла успешно, осталось не «засветиться» за работой.

Он направил трубку излучающим концом вниз и несколько секунд ждал, глядя на песок под ней. Излучатель воспроизвёл пульсацию раз, другой, третий, — ничего не происходило. Гедимин выключил его, сунул «щупы» анализатора в песок и растерянно пожал плечами. «Ничего… Может, поднести ближе?»

Он медленно опустил «фонящую» трубку на песок. Едва она коснулась поверхности, излучатель в пальцах Гедимина резко дёрнулся вбок и вниз — сармат еле успел его выдернуть, прежде чем прибор нырнул в рыхлый грунт. Он перехватил трубку второй рукой, ожидая, что рывки продолжатся, но она больше не шевелилась, хотя излучение продолжало пульсировать, — неожиданная встряска не повредила батарею подвижных линз и не нарушила их порядок.

«Ещё раз…» — Гедимин ткнул излучателем в склон дюны и снова почувствовал рывки — трубка зарывалась всё глубже, дёргаясь из стороны в сторону, сперва в вертикальной, а потом — в горизонтальной плоскости. «Глубина,» — мелькнуло в голове сармата, пока он удерживал вырывающийся прибор и одновременно пытался не раздавить его. «Зарывается вертикально, внизу дёргается вправо-влево. Чем определяет глубину?.. Hasu! Оно что, пытается уползти⁈»

Обдумать, почему трубка так дёргается, и не пора ли привязать к ней длинный кабель и проследить, что будет дальше, Гедимин не успел. Секунду спустя над головой взревели реактивные ранцы.

— Fauw!!! — заорал кто-то, и в склон перед Гедимином, чуть ли не в его запястье, ударил сгусток плазмы. Сармат рухнул в песок, рывком откатываясь в сторону и слыша, как расплавленный кварц шипит на скафандре. « Hasu! Давно обшивку не напылял…»

— Червяк! — заорали с другой стороны. Бабахнуло ещё раз, и Гедимин накрылся защитным полем и уткнулся респиратором в ладонь. Некоторое время было тихо, потом сверху закопошились, и сармат снова увидел свет.

— Червяк наверху, прямо у тебя под носом! — крикнул ему в лицо взволнованный ликвидатор — не Вепуат, кто-то с соседних участков. — Хорошо, дрон его засёк… Ты как? Встать можешь?

— Гедимин! — сверху в вихре песка свалился Вепуат и ухватил едва поднявшегося сармата за плечи. — Прямо под тобой сигнал, из ниоткуда, я даже выстрелить не успел… Где оно?

Ликвидаторы завертели шлемами. Гедимин стоял молча, угрюмо щурясь на дымящуюся стеклянную лужицу. «Трубка. Пульсация. Дроны следили… Чем я думал⁈ Теперь — ни результатов, ни оборудования…»

Он покосился на дозиметр — прибор не чувствовал даже малейшего увеличения фона, и стрелка-указатель направления оставалась неподвижной. Излучатель успел нырнуть в песок, выстрелы его не достали, и теперь он полз куда-то в «теле» дюны. «Уполз,» — Гедимин подавил досадливый вздох. «И где его ловить? Отключить некому, а сам не остановится. Будет ползти… Потом врежется в камень и будет биться, пока не расколется. Или пройдёт насквозь, кто его знает, — я на граните проверить не успел…»

— Ушёл! — один из ликвидаторов недоверчиво покачал головой и неохотно повесил плазмомёт на заспинные крепления. — До чего быстрая тварь — даже не зацепило…

— Ага, ни кусочка, — поддержал его второй. — А ведь ты бил в упор… Ну ладно, хорошо, что все живы, и никто не ранен.

Гедимин провёл когтем по плечу, соскабливая въевшиеся стеклянные брызги. «Ни результатов, ни оборудования, обшивку менять… Но все живы, тут не поспоришь. Даже червяки.»

15 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Плюс четыре, — Вепуат, убрав в рюкзак собранные пробы, привычно сверился с термодатчиками дрона. Тот висел над соседней дюной — оплывшим песчаным гребнем двухметровой высоты. Здесь, в отдалении от озера, выступы и впадины постепенно сглаживались; глубина песчаного пласта нарастала, но отдельные холмы уже не были такими высокими.

— Середина массива, между прочим, — Вепуат, повернувшись к Гедимину, показал одной ладонью на север, а другой — на юг. — К февралю мы тут закончим. Пока озеро не разлилось, эта штука была гораааздо шире!

Гедимин слушал его вполуха, не сводя глаз с экрана сканера. Чем дальше они уходили от берега, тем чаще под ногами проползали черви-пирофоры, а на поверхности попадались свежие следы длинных кольчатых тел. Гедимин украдкой сдвинул респиратор — в воздухе висел странный запах, смесь нефти, нагретого песка и ещё какой-то резко пахнущей органики. «Сероводород? Нет, непохоже. Что-то другое…» Сканер исправно находил все атомы, — органика, вполне земная, никаких неизвестных элементов, но познаний Гедимина в химии не хватало, чтобы прочесть показания. «Червяки,» — думал он. «Найду ещё панцирь — понюхаю. Скорее всего, червяки. Какие-то выделения…»

— Ещё один, — сказал Вепуат, сердито щурясь на экран. Гедимин молча кивнул. Пятиметровая полоса ряби, извиваясь, проползала в паре метров от них; за ней тянулся двенадцатиметровый хвост в кольчатой броне. Гедимин сбросил с плеча сфалт, развернулся к источнику излучения и ждал так, пока Вепуат не объявил отбой тревоги. Это был уже не первый «ложный» сигнал. Этот червь прошёл глубоко; некоторые подбирались так близко, что сармат чувствовал дрожь песка. До стрельбы не дошло ни разу.

— Видно, от нас не пахнет нефтью, — криво ухмыльнулся Вепуат. — Незачем обращать на нас внимание. На битумокачках червяки не такие мирные…

Гедимин зачерпнул немного песка — очередную пробу грунта. За прошедшие две недели он собрал не одну сотню таких, и ни в одной лаборатория не нашла ничего, что могло бы вызвать температурную аномалию. В городе с утра было минус тридцать, к полудню обещали северный ветер и некоторое похолодание; ветер дул уже второй час, постепенно отклоняя гребни дюн к югу, но температура над «пустыней», хоть и понизилась, оставалась устойчиво плюсовой. «Всё время выше нуля,» — думал сармат, собирая в отдельную пробирку незначительные растительные остатки — хвою и клочки коры, занесённые ветром с юга. «Выше точки замерзания воды. Будто кому-то очень важно, чтобы вода не замёрзла… Да нет, бред какой-то.»

— Ещё один, — уже почти без волнения, с лёгким раздражением и усталостью объявил Вепуат, и Гедимин, выронив пробирку, встал в боевую стойку.

— Далеко, — он проследил за рукой Вепуата, направленной к горизонту. — Куда движется?

— Никуда. Стоит на месте, — разведчик глядел на экран с нарастающим удивлением. — Точно, не движется. И какой-то он странный…

Гедимин, перебросив сфалт на плечо, взялся за сканер. Излучающую точку он нашёл мгновенно — с направлением Вепуат не ошибся, вот только это определённо был не червяк.

— Другая пульсация. Сильно проще и… интенсивность на пике выше, — он, уже забыв об оружии, потянулся за дозиметром. — Видишь? Там что-то друго… ты куда?

— Проверить, — бросил, не останавливаясь, Вепуат. — Прикроешь?

«А люди послали бы дрон,» — думал Гедимин, по щиколотку в песке пробираясь по полуразрушенной дюне. Её свалил не ветер, — она была изрыта во всех направлениях, повсюду зияли занесённые песком кратеры. Гедимин увидел длинные борозды с точками углублений по краям и резко выдохнул в респиратор, хватая Вепуата за плечо.

— Да всё,- отозвался тот, шагнув в сторону от свежего следа пирофоры. — Похоже, это здесь.

Приглаженная верхушка песчаного холма была исполосована глубокими следами — будто десяток червей недавно прополз по ней. Борозды часто пересекались, и чаще всего — у широкого, засыпанного, но ещё угадывающегося кратера. Гедимин посмотрел на дозиметр — Вепуат был прав, они пришли куда надо.

— Клубки, — сказал он, глядя на экран сканера. — Это клубки. Тут пятна, а тут слои…Смотанные ленты с большими узлами внутри. Узлы рябят, не рассмотреть.

— Клубки, — повторил Вепуат, недобро щурясь. — Прикрой!

Он одним движением смахнул полметра песка и нырнул в кратер, но через пару секунд высунулся с торжествующим воплем и большим песчаным комом в руках. Затем сухой песок осыпался, и проступил слой сырого — густой смеси песка и тёмной слизи, тянущейся внизу длинными нитями.

— Поле! — скомандовал Вепуат, поднимая ком выше, и весь встряхнулся, когда ком, обёрнутый защитным полем, повис на тяжах, и можно стало отпустить руки. На его перчатках блестела слизь.

— Ренгер, срочно транспорт, — выдохнул он в коммутатор. — Кое-что нашли. Тебе понравится.

…Изображение на маленьком экране было мутным, расплывчатым, без привычных Гедимину сносок о химическом составе каждого отсканированного объекта, — но на нём, в отличие от «снимков» сигма-сканера, вместо ряби «встречного потока» проступала отчётливая структура. Многометровые ленты, склеенные слизью в огромные клубки, состояли из сетчатого вещества и обмотанных им продолговатых предметов — кожистых яиц размером с кулак сармата. Йигис поднёс сканер к одному из них, и на экране проступили слои — защитная оболочка, вязкая масса внутри и неподвижное уплотнение по центру. Ренгер и Скегги переглянулись.

— Кладки, sa hasu! — выдохнул Вепуат, неотрывно глядя на экран. — Вот чего они там…

Гедимин покосился на дозиметр. Кладка, извлечённая из ямы в песке, всё так же «фонила», и её излучение то усиливалось, то ослабевало. Гедимин, обойдя Йигиса и его аппарат, просунул руку в клубок слизи, прижав «щупы» анализатора вплотную к одному из яиц. Вместо картинки сканер выдал рябь, но картинка была и не нужна; «встречный поток» не мешал определить состав, и ирренция там не было.

— Наведённая «сигма», — пробормотал он себе под нос. — Кто бы мне такое рассказал во времена «Полярной Звезды»…

— А? — Вепуат, услышавший звук, но не разобравший слов, посмотрел на него с недоумением. — Нет, ты понял, что нашёл? Место размножения пирофор. Прямо у нас под боком…

— И у самого битумного болота, — закончил за него Скегги, сжимая пальцы в кулак. — Ренгер, что скажешь?

— Вскрываем, — коротко ответил ликвидатор, жестом отгоняя сарматов от стола. — Йигис, это добро можешь забрать.

Йигис, выключив древний сканер, собрал его в охапку и отошёл к соседнему столу, дёрнув головой на попытку Гедимина помочь. Разбирал установку и складывал модули в контейнер он сам, время от времени с ухмылкой оглядываясь на Вепуата. Тот почему-то выглядел смущённым и часто вертелся, отвлекаясь от наблюдения за вскрытием слизистого клубка.

— Ультразвук, теск, — наставительно сказал Йигис, бережно сдвинув контейнер на середину стола. — Применялся до того, как навыдумывали этих ваших излучений. И отлично работал безо всяких там встречных потоков. И проработает ещё двести лет.

Вепуат недовольно сощурился.

— Йигис, я только сказал, что у него узкое поле сканирования. Что ему место на свалке — это уже ты сам придумал.

Гедимин смотрел, как Ренгер разматывает клубок. Он не торопился резать, осторожно счищал песок и разделял слои, проверяя слизь на клейкость. Под слоем грязи лента оказалась ярко-оранжевой, а яйца — тёмными, почти коричневыми. Размотанные витки заняли весь стол.

— Одно и то же вещество, — отрывисто сказал Ренгер, подцепляя нить сетчатого каркаса. — Секрет внутренних желёз. Сетка — после термического воздействия. Разделение на нити и высушивание. Температуру надо уточнить.

— Пирофоры могут дать хороший нагрев, — задумчиво сказал Скегги — ему единственному разрешили стоять вплотную к «разделочному столу». — До деформации стальных балок. Но слизи я у них не видел. На их обычный напалм непохоже…

Ренгер качнул головой, не отвлекаясь от вскрытия, — он уже освободил яйцо из сетки, разложив волокна по направлениям, и теперь пристраивал увеличитель поверх защитного поля.

— Другой состав. Тоже раньше не видел. Возможно, узкоцелевой…

Гедимин судорожно вспоминал, что в справочнике ликвидатора говорилось о размножении пирофор. «Выходит, мы — первые, кто его наблюдает,» — думал он. «До сих пор никто не лазил в такое время в дюны.»

— Тёплое, — сказал Ренгер, взрезая кожистую оболочку, покрытую складками. — Около тридцати градусов.

Яйцо развалилось надвое. В одной из половинок прозрачной дрожащей массы лежал чёрный сгусток размером с фалангу пальца. От него к кожуре тянулись тонкие красноватые тяжи.

— Нет хитина. Металлизированный покров. Сетка… кольца с запасом для роста, — отрывисто сообщал Ренгер, разбирая существо на части. — Нервный узел… периферия… семь пар конечностей, расположены слитно по бокам. Глаза несимметричны…

— Hasu! Там уже и глаза торчат⁈ — Вепуат полез к защитному куполу, но Гедимин успел его перехватить. — Ремонтник, ты видел⁈ Эти твари скоро наружу полезут!

— Эти — не полезут, — бросил Скегги, оглядываясь на сарматов с недобрым прищуром. — Ренгер, тебе много нужно для коллекции?

— Одного экземпляра хватит, — отозвался биолог. — Остальное — в жидкий азот.

При словах «жидкий азот» Гедимину вспомнилась установка, синтезирующая накопитель, отобранная лаборатория, а потом и последний провальный эксперимент, — но, прежде чем он окончательно погрузился в неприятные мысли, его внимание привлёк громкий возглас.

— Что значит — не червяк?

Вепуат, чуть не навалившись грудью на купол, возмущённо смотрел на Ренгера. Тот поморщился.

— Отойди! Генетически — «червяк». Морфологически… Это летающая личинка. Мягкопокровная, с сосущим ротовым аппаратом. Он совмещён с распрыскивателем пироагента. Любопытный организм, — напалмовый комар…

Гедимин мигнул.

— В справочнике они есть? — спросил он, продолжая раскопки в памяти. Ренгер качнул головой.

— Ничего, внесём. До двадцати сантиметров в поперечнике, летающее, пирофорное… Не самая приятная тварь.

— И их там полные холмы, — закончил за него Скегги. Он заметно разволновался, глаза сузились и потемнели.

— Сколько им нужно, чтобы… дозреть? — спросил он, кивнув на остатки яйца. Ренгер уже выбрал образец для коллекции и теперь отделял его от ленты вместе с фрагментом сетки. Оборачиваться он не стал, только шевельнул плечом.

— Неясно. На данной стадии зародыш нежизнеспособен. Скорость развития… надо наблюдать. Гедимин, у тебя образец маркирующего излучения?

— Да. Узнаваемая штука, — ответил ремонтник. — Раздать его всем?

— Скинь мне, Йигис раздаст, — сказал Ренгер. — Хорошо, что узнаваемая.

…Светодиод под экраном мигнул. Вепуат, с присвистом выдохнув сквозь зубы, отметил на карте очередную точку — восьмую за этот день.

— Все пески… вся область ими кишит! — он повернулся к Гедимину, недобро щурясь. — Восемь у нас, к западу и востоку — по пять-шесть на квадрат… Понимаешь, что это было бы⁈ Если бы ты эту дрянь не нашёл…

— Её нашёл ты, — буркнул Гедимин, отодвигаясь в сторону. Волнение Вепуата он понимал, но не одобрял, что обниматься тот кидается со смартом в руке, — прибор мог и не выдержать.

— Всё вычистим, — пообещал Вепуат, быстрым шагом направляясь к ближайшей отмеченной точке. — Ещё один образец, и на базу. Заметил, — в сумерках они будто светятся?

…Дверная створка с треском влетела в паз. Гедимин, растерянно глядя на пришельца, порадовался, что не закрылся на засов — искал бы выломанную скобу по всему коридору…

— Это ты был? — с порога спросил Иджес. Дверная створка, дойдя до упора, с той же силой вылетела обратно и ударила его в плечо, но сармат, хоть и был в комбинезоне, даже не поморщился.

— Что опять? — недовольно спросил Гедимин, поднимаясь с матраса. Теперь он радовался, что не снял скафандр, — с таких вопросов редко начиналось что-то хорошее.

— Червяки, — выдохнул Иджес. — Ты нашёл их гнёзда? И на днях пойдёт зачистка?

Гедимин кивнул. Про зачистку он сказать ничего не мог — Скегги обсуждал что-то с Ренгером, недобро щуря глаза и временами шипя в респиратор, но вслух пока никаких планов не объявлял. Сказать об этом Гедимин, впрочем, не успел — Иджес уже обнял его за плечи и уткнулся лбом в лицевой щиток.

— Давно пора! — он отстранился и широко ухмыльнулся. — Взорвите их всех! Теперь-то, когда вы знаете, откуда они лезут, — теперь мы от них избавимся!

Гедимин мигнул.

— У нас мало взрывчатки, — сказал он. — И она не всегда эффективна. Но почистить холмы надо бы.

Иджес хлопнул его по плечу и ухмыльнулся ещё шире.

— Ты придумаешь что-нибудь, атомщик. В крайнем случае — как тогда, с саранчой… Бомба из гранита, — вот это было настоящее превосходство!

Гедимин мигнул ещё раз.

— Какого гранита? Гранит не взрыва… — начал было он, но заглянул в глаза Иджесу и понял, что разъяснения бесполезны — там горел искрящийся радостный огонь, и не проглядывало ни капли разума.

— Очень надоели, — сказал Иджес, кивнув куда-то за плечо, хотя битумные станции с осаждающими их пирофорами были вовсе не там. — Осточертели. Добейте их. Всех до единого!

17 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин, проваливаясь по щиколотку, взобрался на песчаный гребень и остановился там, глядя на чёрный шар в паре сотен метров от него. Дрон неподвижно висел в воздухе, погасив бортовые огни.

— Чисто, — сказал Вепуат, поднимаясь на холм; он смотрел только на экран смарта, не обращая внимания на песчаные ручьи из-под ног. Гедимин поймал его за локоть, не дав упасть, разведчик рассеянно хмыкнул и снова уткнулся в смарт.

— Чисто, — повторил он, тыкая в клавиши. Дрон медленно отплыл ещё на полсотни метров к югу и снова повис над дюнами, не подавая видимых сигналов.

— Похоже, мы прошли весь массив, — Вепуат, наконец оторвавшись от смарта, поднял задумчивый взгляд на Гедимина. — Последние четыре квадрата — ни одной кладки.

— Я бы ещё поискал, — Гедимин угрюмо сощурился на проступившие вдалеке деревья. Заснеженный лес казался обманчиво близким, на самом деле до него оставалось километров восемь по колено в рыхлом песке. Холм под ногами едва заметно задрожал, сармат привычным движением сбросил с плеча сфалт, направляя на движущийся источник вибрации, но через несколько метров подземное существо ушло в глубину.

— Поищем, — пообещал Вепуат. — Возможно, массив разорван. Не хотелось бы пропустить десяток кладок… Но мне кажется — мы добрались до границы.

Он ткнул в смарт, запрашивая у дрона температуру воздуха и песка. Гедимин покосился на свои приборы, — там, где он стоял, было плюс два, под ногами — немного больше.

— На окраине минус пять, — сообщил Вепуат. — Песок промёрз. Видно, мощности инкубатора не хватило. Я думаю, искать надо там, где тепло. В промёрзшей зоне с личинками разберутся без нас.

Гедимин кивнул. Вчера он за одни сутки увидел (и подержал в руках) больше яиц пирофор, чем за всю жизнь. Ренгер объявил сбор образцов и к вечеру обложился ими со всех сторон. После работы никто не пошёл в барак — все столпились в главной комнате штаба и наблюдали, как биолог уничтожает образцы разнообразными способами. С утра эксперименты продолжились. Гедимин не всё понимал, но одно было ясно — температура ниже точки замерзания воды убивает личинок за считанные минуты, и процесс необратим.

— Что их понесло плодиться в зиму⁈ — вслух подумал он, вспомнив замёрзшее озеро, иней на стенах — там, где были малейшие бреши в термоизоляции — и ярко-синюю надпись на выезде из города: «Осторожно, экстремальное похолодание!»

— Кто их разберёт, — пожал плечами Вепуат. — Ренгер тоже не понимает. Местная фауна зимой сидит тихо. Может, у них тоже что-то в мозгах сдвинулось — от ирренция и всего такого…

Он притронулся к экрану смарта, проводя на ячеистой схеме горизонтальную черту. Выделенная область загорелась красным. Широкая полоса — три километра в поперечнике — прошла по самому центру песчаного массива, и число красных точек возрастало в разы от краёв к середине.

— Три километра. Бомбить не перебомбить…

…Голографический проектор всё же заработал, хотя, увидев его, Гедимин не сразу опознал устройство — это был рассыпающийся ком деталей и обломков корпуса. Откуда Йигис его выкопал, и почему оно в таком виде, он даже спрашивать не стал, только запомнил на будущее, — у Йигиса доступ к каким-то залежам древних механизмов. Проектор заработал, и теперь трёхмерная карта дюн висела посреди комнаты. Вдоль неё ярко горела область, подсвеченная красным, покрытая крупными светящимися точками, и каждый ликвидатор, сбрасывая данные на телекомп, добавлял к их россыпи ещё десяток. Рядом с картой стоял Скегги и угрюмо щурился, перебирая пальцами огоньки на голограмме.

— Ну так сколько времени у нас в запасе? — спросил он. Ренгер, сгружающий остатки распотрошённой кладки в утилизатор, пожал плечами.

— Мало данных. Скорость формирования зародыша может быть нелинейной… От двух до трёх недель, в лучшем случае — месяц.

Скегги еле слышно помянул спаривание «макак». Сдвинувшиеся к нему ликвидаторы, помрачнев, оглянулись на оружейные стойки.

— Неделя, — сказал Скегги. — До двадцать четвёртого надо с этим покончить. Ещё пять дней на прочёсывание и поиск кладок — и перейдём к делу.

Вепуат привстал из-за стола.

— Три на семь километров… У нас есть столько взрывчатки? Шахтный пиркенит — он для бомб не очень…

Скегги смерил его угрюмым взглядом. Ликвидаторы, оживившиеся было после слова «взрывчатка», озадаченно притихли.

— Никаких бомбёжек, — буркнул Скегги. — Извлекать кладки аккуратно, по одной, и вывозить на берег. Через неделю обещают минус сорок, — самое то…

Ликвидаторы зашевелились, переглядываясь, кто-то разочарованно хмыкнул. Даже Гедимину на секунду стало досадно — со взрывчаткой он мог бы помочь, а вот браться руками за слизистые клубки…

— Так мы можем прямо сейчас начать вывоз, — сказал один из сарматов. — Эти штуки прямо у нас под ногами. Выкопать, привязать к дрону, сбросить на лёд…

Скегги резко качнул головой.

— Тихо, тески. Без самодеятельности. Нам нужно будет сделать всё очень быстро. Ренгер, ты готов к общему сбору?

— Хоть завтра, — сармат вынул руки из стерилизатора и подошёл к карте. — Подготовлю образцы для демонстрации… Проси поддержку с воздуха, Скегги. По глайдеру на километр, и облегчить до предела. Возможно, придётся быстро стрелять на лету.

Скегги медленно наклонил голову и недобро ухмыльнулся.

— Соберём флот… А теперь для всех, — он резко развернулся к ликвидаторам, и те, кто успел сесть, снова поднялись на ноги. — Завтра отлёт с поля на два часа раньше. Учения по атакам из-под земли и особенностям пирофор. Возможно, с «Вайтроком» и новыми гетто.

— Большая работа, — еле слышно прошептал Вепуат за спиной Гедимина. — Общий сбор. Давно такого не было…

Сармат промолчал. Ему было не по себе. «Похоже на войну. Не люблю войну…» — он досадливо поморщился. «Ладно. Главное — не лезть за штурвал. А червяков я видел всяких.»

19 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Как стрелять — так все, а как чинить — так обязательно Гедимин! — пронзительный голос возмущённого Вепуата был слышен издалека. Гедимин, плавно перевернув очередную плиту рилкара, позволил ей встать в подготовленный паз и отошёл на шаг, разглядывая верхние кромки. Без фонаря, прикреплённого к руке, он уже ничего не различал — солнце село ещё в полпятого, учения заканчивались в глубокой темноте, а с обломками сармат провозился ещё полтора часа. «Можно бы лучше, но и так сойдёт,» — решил он, пинком выталкивая кучу мелких осколков на видное место — для утренних роботов-уборщиков. «Завтра всё равно разнесут всё в хлам…»

Голос за полосой препятствий неожиданно стих, а через несколько секунд — не успел ещё Гедимин повесить за спину остывающий сфалт — послышались быстрые шаги.

— Ремонтник! Ты где?

Над полосой препятствий замигал бортовыми огнями дрон-разведчик. Сармат помахал ему рукой.

— Я же говорю — никто работать не хочет, — продолжал возмущаться Вепуат, обходя тёмные развалины. — Ничего, мы вдвоём справимся… Ты что, закончил?

— Пусть лежит так, — отозвался Гедимин, только теперь почувствовав, что отсидел ногу, ушибленную ещё на учениях, да и сфалт — не самый удобный инструмент для аккуратной сварки. «Надо же было так возиться из-за пары плит,» — поморщился он, оглянувшись на восстановленный фрагмент полосы. Сварные швы ещё были заметны — остывающий рилкар в темноте светился багровым. «Увлёкся. А завтра опять раздолбают…»

— Любишь ты возиться с поломанными штуками, — проворчал Вепуат. — Я думал, тебя Скегги заставил. А он сам не знал…

Гедимин пожал плечами.

— Кто-то же должен. Само не срастётся.

Ему не хотелось говорить ни о дурацком ремонте того, что завтра же разрушат, ни о завтрашнем вылете в дюны, — он и влез-то в ремонт, чтобы отвлечься от непонятного, но раздражающего чувства тревоги.

— Червяки… почему они не защищают кладки?

Он сам не заметил, как сказал это вслух, но Вепуат услышал и громко фыркнул.

— Ренгер говорит — странно, что не жрут! Это же червяки, откуда там мозг⁈

— И что там всё-таки греет песок, — продолжал Гедимин, не рассчитывая получить ответ. — Кладки горячие, но небольшие. Для прогрева такого объёма им понадобилось бы…

Вепуат постучал по его скафандру, прерывая расчёты.

— Когда не будет червяков, там можно будет рыться сколько угодно. Тогда всё и выясним. У нас разведка, считай, закончилась пятнадцатого. Нам теперь всё это отрабатывать… Ну ничего, оно того стоит. Если, и вправду, удастся червяков проредить — я буду рад.

Гедимин молча кивнул. Ему по-прежнему было не по себе — вспоминались гигантские тела под слоем песка и фотографии искорёженных, порванных на части нефтевозов. «Надеюсь, Скегги знает, что делает. Не хотелось бы, чтобы дошло до жертв…»

20 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Голографическую карту южных дюн вроде бы никто не рассматривал — все разошлись по комнатам и возились со снаряжением, немного пострадавшим на тренировках; Гедимин хотел выключить проектор, но Ренгер, на секунду оторвавшись от препарирования личинки, резко мотнул головой. Карта осталась висеть посреди комнаты, поддерживая в тех, кто её видел, какое-то тревожное оживление.

У окна Вепуат добивался чего-то у Скегги; он говорил тихо и быстро, а командир молча качал головой. Через несколько секунд разведчик, махнув рукой, отошёл и подсел к Гедимину.

— Жаль, что я не в твоём отряде. Скегги говорит — в воздухе я нужнее.

Гедимин пожал плечами.

— Будешь прикрывать меня.

«В воздухе»… На этих словах что-то холодное шевельнулось под рёбрами. Флот воздушного прикрытия уже был собран, практически готов, — Гедимин сам помогал его модицифировать, и именно поэтому ему было не по себе. С глайдеров сняли почти всю броню, оставив под защитой только брюхо; всё остальное, не считая отсека управления, теперь просвечивало насквозь — голые балки со скобами и защитное поле поверх них. «Летучие клетки,» — вспомнил Гедимин и поморщился. «Если выяснится, что черви атакуют сверху…»

— Интересный ротовой аппарат, — заметил в пространство Ренгер, засунув что-то под микроскоп. — Рядом с хоботком уже видны зачатки челюстей. Хочешь посмотреть?

Вепуат зашевелился, поглядывая в дальний угол, и явно собрался отползти подальше. Гедимин поднялся из-за стола — в биологии он понимал немного, но другого случая узнать что-то новое могло и не предоставиться. Ренгер одобрительно кивнул.

— Было бы интересно, — мечтательно проговорил он, глядя в микроскоп, — проследить этот организм в развитии. Метаморфоза из летающей формы в роющую… теперь понятно, откуда полностью развитые глаза.

— А там видно, чем оно излучает? — спросил Гедимин, глядя на непонятный бурый ошмёток на предметном стекле. Ренгер качнул головой.

— Ни на зародыше, ни на взрослом организме я таких органов не нашёл. Возможно, мы плохо понимаем, что искать.

— Ассархаддона было бы не оттащить от этих тварей, — пробормотал Гедимин. Ренгер, впервые оторвавшись от микроскопа, пристально посмотрел на сармата и коротко усмехнулся.

— Звучит так, будто ты жалеешь, что его тут нет.

Гедимин мигнул. «Похоже, опять наболтал лишнего…»

— Ему было бы интересно, — буркнул он, сделав вид, что сосредоточен на ошмётке под микроскопом. — Любил странных тварей.

— В первый раз вижу кого-то, кто говорит об Ассархаддоне с сочувствием, — хмыкнул Ренгер, поворачивая микроскоп к сармату. — Смотри сюда. Центральная часть…

За его спиной загудела, открываясь, дверь, и в комнате внезапно стало тихо. Гедимин, вздрогнув, развернулся к выходу, но тут же досадливо сощурился — на пороге стоял Кенен Маккензи в меховой шубе и шапке.

— Мать моя колба, — пробормотал Ренгер, повернувшись к двери. — Чего тут только ни увидишь…

Кенен растянул губы в улыбке, не уместившейся под респиратором, и медленно, будто смакуя момент, снял шапку.

— Уран и торий! Вижу, мне тут рады…

— Беспредельно, — отозвался Скегги, выходя на середину комнаты и складывая руки на груди. — Что это на тебе? Маскировка под макаку?

Кто-то из ликвидаторов фыркнул, остальные зашевелились, будто выйдя из анабиоза, и из углов снова послышались приглушённые разговоры, стук, скрежет и шарканье. Маккензи улыбнулся шире прежнего. Несколько секунд он шарил взглядом по комнате, удивлённо хмыкая, и наконец уставился на Гедимина.

— А, вот ты где. В компании Ренгера… Заинтересовался биологией?

Гедимин недовольно сощурился.

— На этой неделе он не поедет никуда, — мрачно сказал Скегги. — Все силы нужны здесь, в «Вайтроке».

Маккензи снова улыбнулся и даже на секунду перевёл взгляд на Скегги.

— Я и не собираюсь его увозить. Пользуйся на здоровье. Я лишь пришёл поздравить его с Рождеством. Знаю, поздравления сильно запоздали, — но, Джед, ты понимаешь, какой у меня был месяц. Эти две станции, «Вестингауз», комиссии, совещания…

Он развёл руками.

— Хотел тебя обрадовать, но не сложилось. Сарматам и так неохотно дают сертификаты, но твой случай… проще гору пальцем сдвинуть. Человечество не хочет видеть тебя инженером, Джед. Прости, ничего сделать не смог.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Поэтому пришлось найти подарок попроще, — продолжал Кенен, доставая из кармана плоскую упаковку — в таких обычно продавали чипы, микросхемы и съёмные диски. — Для улучшения связи между Энцеладом и Землёй. Сетевой модуль. Всё законно, не бойся… хотя по засекреченным местам лучше не лазить.

Он шагнул было к Гедимину, но, увидев, что Скегги стоит на дороге и не собирается отходить, положил упаковку на стол. Смотрел он при этом куда-то в левый угол, и Гедимин не сразу понял, что Маккензи изучает лабораторный стол Ренгера.

— Что-то интересное у вас там… и много… — пробормотал он, ещё пытаясь натягивать улыбку, но быстро меняясь в лице, и резко перевёл взгляд на висящую в воздухе голограмму. — Интересная карта. Это, случаем, не… южные дюны?

Скегги презрительно хмыкнул.

— Маккензи, иди работать. У тебя там комиссии, совещания…

Кенен, не отвечая, сделал пару шагов влево; его взгляд не отрывался от образцов на столе Ренгера.

— Это ведь кладки огнистых червей? А отчего вдруг… такой интерес к ним?

Он натянуто улыбнулся, но Ренгер всё равно не смотрел на него и вообще делал вид, что Кенена в комнате нет. «Огнистые,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Ну и слово, откуда только выкопал… Hasu! Откуда он знает, как выглядят кладки⁈»

— Маккензи, давай-ка отсюда, — миролюбиво предложил Скегги. — У нас общий сбор, но без тебя мы обойдёмся.

Кенен, оторвавшись наконец от «коллекции» Ренгера, повернулся к нему. Гедимин с удивлением смотрел, как под лицевым щитком дрожат веки Маккензи, — что-то сильно его встревожило.

— Общий сбор? В связи с чем?

— С полной зачисткой дюн, — медленно, с нажимом, проговорил Скегги и недобро ухмыльнулся. — Повезло найти, где у червяков гнездо. Больше этой проблемы в Канаде не будет.

Кенен судорожно сглотнул, дёрнул головой, пару секунд молча смотрел то на Скегги, то на Ренгера и наконец подал голос:

— Тески, объявляйте отбой. Всех отзывайте назад и ничего там не трогайте!

Гедимин ошеломлённо мигнул. Ликвидаторы, молча наблюдавшие за «переговорами», зашевелились, кто-то издал короткий смешок.

— Вот ещё Маккензи нам не приказывал, — негромко, но чётко проговорил Ренгер, отвернувшись от микроскопа.

Кенен криво ухмыльнулся. Он отступил к самой двери, взгляд заметался, будто сармат выбирал пути отхода; Скегги медленно двинулся к нему, но, к удивлению Гедимина, Кенен остался на месте.

— Умерь свой гонор, Скегги, — тихо сказал он. — Просто сделай, как я сказал. Никаких сборов и зачисток, ничего там не трогать.

Он качнулся назад, надавив спиной на дверь, и мгновенно просочился между створок, стремительно и бесшумно, как утекающая эа-форма. Скегги презрительно фыркнул и отвернулся.

— Ничего не понял, — в наступившей тишине пожаловался Вепуат. — Этот теск просил… не трогать хищных червяков⁈

— Да не черви они, — пробормотал себе под нос Ренгер, но сейчас даже Гедимину было не до тонкостей биологии.

— Совсем мутировал, — подытожил Скегги, тяжело опускаясь на ближайший стул. — Ремонтник, не знаешь, что это с ним? Что он нам тут нёс?

Гедимин недовольно сощурился.

— Я его месяц не видел. Правда, что ли, мутировал…

Он боком выбрался из-под защитного поля и взял со стола оставленную Кененом упаковку. Сетевые модули с тех пор, как он пользовался ими в последний раз, сильно уменьшились и стали похожи на миниатюрные цацки — даже не пришлось сильно возиться, чтобы спрятать под бронёй, хватило немного сдвинуть соседнюю пластину. «Надо же. Маккензи расщедрился,» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив работу в северных гетто. «Даже инженером сделать хотел. Что у него там опять? Ещё одна великая стройка?»

— Всё равно не понимаю, — раздался на фоне общего гама и сдержанных смешков голос Вепуата. — Ну ладно макаки, может, он с ними вправду скрестился. Но червяки! С ними-то у него какое родство⁈ И денег у них, опять же, нет…

Смешки стали громче.

— А я бы и макак зачистил, — тихо, но зло сказал кто-то. — Нечего им делать в Ураниуме. Пусть сидят на своих… землях, пригодных для обитания…

Скегги ударил кулаком о кулак, требуя внимания, и в штабе стало тихо — только броня ещё некоторое время гудела. «Перестарался,» — подумал Гедимин. «Так и пальцы отобьёшь…»

— Вылет двадцать второго. Ровно в восемь, с первым пригодным светом. Завтра — подготовка для всех отрядов. К семи в штаб. Все вылеты, кроме экстренных, отменяются. Вопросы?

…«Граждане Австралии: никаких бомб замедленного действия на нашем континенте! Вопрос о возможном строительстве первой австралийской АЭС на ирренциевом топливе был снят с повестки дня…»

Кто-то постучал по скафандру Гедимина, и сармат нехотя оторвался от недочитанной статьи. От «мартышечьего» стиля он успел отвыкнуть, вникать местами было сложно; ядерные исследования крепко засекретили, но ИЭС продолжали строить, — вот и всё, что он понял.

— Гедимин, а правда — чего он так всполошился? — спросил Вепуат, кивком указав на дверь. — Аж весь затрясся…

Гедимин пожал плечами.

— Кто его разберёт… Вот что он знает, как выглядят кладки, — это действительно странно.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Да, верно. В наших справочниках их нет, а он узнал… Постой. Это же не те твои… радиофаги на «Ку»? Не они там ползают?

Гедимин качнул головой.

— Айзек показывал фото. Они не ползают.

«Скорее бы вылет,» — подумал он с тоской. «Почему никто ничего не объясняет внятно? Голова гудит, как трансформатор…»

21 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Роботы-уборщики отскребли улицы дочиста с последнего снегопада; в свете фонарей на стенах бараков блестела тонкая сетка инея. Под окнами она утолщалась, образуя размытый ореол вокруг источника тепла и влаги. Гедимин, проследив взглядом за белой полосой, недовольно сощурился, — с той зимы никто так и не заделал щели.

Ледяные осколки хрустнули под ногой громко, как разряд бластера. На улице после утренней пересменки было тихо, и воздух не двигался. Гедимин покосился на чёрное небо (Юпитер над южными крышами горел так ярко, что сармат разглядел четыре его спутника), потом на экран смарта, — встроенные термодатчики показывали минус сорок три.

Штаб ликвидаторов он увидел издалека, а ещё раньше — услышал: двери, несмотря на мороз, были открыты настежь, вокруг бродили злые сарматы и рассказывали что-то про спаривание. Почти все они были из других гетто, с цветными повязками для различения; часть уже стягивалась к открытым ангарам, из которых доносился лязг. Гедимин озадаченно мигнул.

— Вылет перенесли? Будет сегодня? — спросил он у ближайшего ликвидатора. Тот сердито фыркнул.

— Ты что, с Энцелада? Накрылся наш вылет!

Он добавил ещё что-то про органы размножения, но Гедимин не стал дослушивать — в комнате мелькнул силуэт Скегги, и сармат направился к нему, по дороге сняв с дверных створок стопор. «У Ренгера там образцы. Попортятся ещё с таким проветриванием…»

В штабе тоже было много сарматов; все разошлись по углам и подавленно молчали. Голографический проектор, не отключаемый ни днём, ни ночью, был погашен. Снаряжение, ещё вчера лежавшее по всем столам, двое ликвидаторов лениво перетаскивали на склад. Вепуат сидел на столе Гедимина и бесцельно вертел в руках выключенный дрон. Делом был занят только Ренгер — он, накрывшись защитным полем, препарировал очередное яйцо.

— А я был прав, — сказал он вместо приветствия, скосив на Гедимина один глаз. — Развитие зародыша ускоряется к последней фазе. До вылупления дней пять…

— Ещё успеваем, — отозвался ремонтник, и его слова прозвучали в полной тишине. Скегги, угрюмо разглядывавший свой отряд, резко развернулся, шумно сглотнул, будто пропустив пару реплик, и покачал головой.

— Вылет отменён. Работы запрещены на три недели. Экстремальное похолодание.

Гедимин растерянно мигнул, но спросить ни о чём не успел — Вепуат, спрыгнув со стола, сунул ему под нос голограмму — документ официального вида. «Экстремально низкие температуры», — прочитал Гедимин, скользнув по тексту взглядом. «За пределы города… запрещено… в течение трёх недель».

— Маккензи! — он недобро сощурился, но Скегги качнул головой.

— Макаки. Пришло из города. Приказ по всем гетто.

— Три недели… — Вепуат тяжело вздохнул и оглянулся на Ренгера. — Выходит, эти твари успеют не только вылупиться, но и разлететься по округе?

— У них будет время на всё, — отозвался Ренгер. — Единственное — возможно, холод их удержит вблизи инкубатора.

— Или они вслед за взрослыми особями доберутся до битумных станций, — мрачно сказал Скегги. — Или… sa hasu!

Он грохнул кулаком о кулак. Гедимин невольно вздрогнул.

— Какого астероида они лезут в наши дела⁈

— Слишком холодно, надо же, — еле слышно пробормотал кто-то сбоку от Гедимина. — А на Марсе было не холодно…

— В том году из-за холода город не закрывали, — вспомнил Гедимин и потянулся за передатчиком. — Эта бумага… вы её проверяли? Маккензи мог сам её сделать, он умеет.

Вепуат громко фыркнул.

— Город подтверждает, ремонтник. Они и своим ограничили выезд. Обычное правило. Теперь распространяется и на нас. Говорят, мианийцы постарались…

Гедимин мигнул.

— Они что, в Ураниуме? — он на секунду вскинул взгляд к потолку, будто надеясь увидеть вместо него небо, а в зените — мианийский звездолёт. Вепуат с усмешкой похлопал его по локтю.

— Нет, вроде бы. А если и будут, то нам не скажут. Садись, ремонтник. Спешить уже некуда.

Скегги тяжёлым шагом прошёлся вдоль столов от дальнего окна до двери и молча повернул обратно. Гедимин настороженно следил за ним. Слова как-то не находились.

— А тебе теперь глайдеры обратно переделывать, — прошептал Вепуат. — Когда это всё взлетит… в общем, лучше, чтобы броня была со всех сторон.

Гедимин промолчал. Он до сих пор пытался понять, какое мианийцам дело до морозов в одном из городов Земли, и как они вообще узнали об этом погодном явлении.

— Общий сбор… — пробормотал Скегги, мрачно ухмыляясь. — Ну, не пропадать же…

Он развернулся к сарматам, хотел ударить кулаком о кулак, но в комнате и так было тихо — даже те, кто секунду назад зашёл с улицы, молча смотрели на командира.

— Пока у нас три свободных недели, — от ухмылки Скегги стало не по себе даже Гедимину, — займёмся подготовкой. Взаимодействие в команде, борьба с летающими целями, вязкие и сыпучие среды… Мой отряд — занят весь, кроме дежурных, остальные — по решению командиров.

Один из молчаливых силуэтов у двери зашевелился, и Гедимин разглядел на руке красно-бурую повязку.

— Одобряю, — сармат наклонил голову. — «Налвэн» присоединяется. Давно не было совместных учений.

— Ядро Сатурна… — еле слышно выдохнул Вепуат; в его глазах читался нескрываемый ужас. — Да лучше бы черви!

…Гедимин нехотя открыл глаза и медленно приподнялся на локте. Не то чтобы он сильно устал — многим досталось больше, но после нагрузки, перегрева и резкого охлаждения под почти ледяной водой хотелось только лежать, распластавшись и максимально расслабив мышцы. Казалось, что матрас едва заметно качается. «Экстремальный холод, надо же…» — медленно проплыла в мозгу ленивая мысль. «В такую погоду хорошо купаться в градирне. Хоть и против техники безопасности…»

Дверь открылась. Вошедший сармат смущённо мигнул, но всё же переступил порог и остановился над распластанным телом.

— Сильно гоняли?.. Я тут слышал…

— Червяков оставят, где были, — отозвался Гедимин, не дожидаясь, пока Иджес подберёт слова. — Слишком холодно для работы. Даже в тяжёлой броне.

— Sa hasu!

Гедимин ждал, что Иджес скажет много слов и по-сарматски, и на языке Севера, но тот просто шумно вздохнул и вышел за дверь. Неловко пожав плечами, сармат сел и потянулся за передатчиком. «Почитаю, что в сети. Вдруг выяснили, что пирофоры безобидны и приручаемы?»

26 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Личный результат у тебя очень неплох, — сдержанно сказал Скегги, рассматривая на экране телекомпа какие-то таблицы. Гедимин мельком взглянул на них и снова склонился над почерневшим изнутри соплом огнемёта. «Возиться с ним, или проще выкинуть?»

— Личный неплох, — повторил Скегги, — а вот командное взаимодействие — очень скверно. С кем тебя ни поставь, каждый раз одно и то же — ты как будто один и в вакууме.

Гедимин удивлённо мигнул. «Где⁈ Я вроде бы выполнял, что скомандовано…»

Сегодня был первый свободный день — Скегги распустил отряд, разрешив не приходить до завтрашнего утра, и никто даже не спорил — четырёх дней непрерывных учений хватило всем. Гедимин всё-таки пришёл — проверить снаряжение и исправить замеченные неполадки; Скегги и Ренгер тоже были на месте — один за телекомпом, второй — с лабораторными заметками.

— И чем больше сарматов в команде, тем всё хуже, — продолжал Скегги; осуждения в его голосе Гедимин не заметил — скорее, глубокую задумчивость. — С подбором напарника тоже пролёт. Ещё посмотрим, но вчера даже Вепуат согласился, — с ним всё так же скверно.

Гедимин снова мигнул. «Что я сделал Вепуату⁈ Нормально же отстрелялись…»

— Ну ладно тебе, — с лёгким раздражением сказал Ренгер. — Мы его взяли не из-за талантов в командной работе. Самое время начать их искать…

Скегги отмахнулся.

— Я говорю, что у нас есть. Ещё подумаю, куда его поставить, но… на учениях ему торчать смысла нет. Его самого мы уже не натаскаем, а в команде… ты сам всё видел, Ренгер. Дронов там летало много.

Гедимин отодвинул сопло («в переработку…») и досадливо сощурился — разговор, на его взгляд, чрезмерно затянулся, а смысла в нём не прибавилось. «Что я не так сделал-то? Хоть бы раз объяснили нормально…»

На краю стола горкой лежали разбитые «панцири» дронов-мишеней. Они пострадали сильнее всего; чинить их было бесполезно, но из нескольких поломанных можно было собрать, как мозаику, один целый. Это Гедимин оставил напоследок. «Пока займусь бластерами. Линзы… всегда сбиваются линзы. Что в старых моделях, что в новых. Какой-то другой уплотнитель надо. Не жёсткий, а упругий. Для стрелков, не соизмеряющих силы. Вот зачем так швырять ствол⁈ Меткость от этого улучшается, что ли?»

— Говоришь, отвод от учений? — услышал он голос Ренгера. Тот прозвучал слишком близко, как будто сармат стоял прямо за плечом Гедимина; обернувшись, ремонтник удивлённо мигнул — так и было. Ренгер стоял рядом, а с другой стороны почти вплотную подошёл Скегги.

— Чего надо? — резко спросил Гедимин, с трудом подавив желание выпрямиться во весь рост. Опасаться ему как будто было нечего, но это нависание… Сармат недовольно сузил глаза. Двое нависших быстро переглянулись.

— Камер тут нет, и слушать некому, — тихо сказал Скегги, протянув руку к плечу Гедимина. — Специально всех разогнал. Что ты говорил тогда об усилении плазмомётов? Почему твоя «пушка» мощнее наших?

Сармат мигнул.

— Удержание потока, — буркнул он, настороженно глядя на Скегги. — Дольше держишь — больше возможностей. Генераторы поля… ваших недостаточно. Нужно вдвое больше. А лучше — втрое. Как в плазморезе.

— Генераторы, — кивнул Скегги, переглядываясь с Ренгером. — Так я и запомнил. Ренгер пытался выбить запас. Дали в обрез…

Ренгер хмыкнул.

— Это даже не «в обрез». Одна запасная «ирида» на год. Хоть на лоб приклеивай…

Гедимин молча смотрел на них, ожидая продолжения. «Он, когда просил „арктусы“, говорил про модификацию плазмомётов? Навряд ли. Тогда и одного не получил бы. Тут не „Геката“…»

— Ты говорил, что можешь сделать «ириды», — Скегги посмотрел Гедимину в глаза. — Называл даже, что надо. Ирренций и… сиверсенит?

Гедимин кивнул.

— Да, кристаллы Сивертсена. Можно сделать самим. Состав несложный, всё есть на твоём складе. Обрезки там, сям… пара электродов, прочная ёмкость и пиркенит. Небольшой заряд… Главное — прочная ёмкость. Внешние стенки должны выдержать взрыв. Только… — он уткнулся взглядом в стол, радуясь, что неспособен покраснеть. — Не выйдет. Ирренция у меня больше нет.

Вспомнив, как именно был потерян весь запас ирренция, Гедимин зажмурился от стыда. Уши и затылок горели огнём. Обругать себя за идиотизм он, впрочем, не успел — Ренгер и Скегги с двух сторон постучали по броне.

— Heta! — едва заметно ухмыльнулся биолог. — Нет — значит, нет. Ирренций обязателен? Заменить нечем?

Гедимин открыл было рот, но запнулся — и в голове тут же прояснилось.

— Нет, — сказал он, забыв об уползшей трубке; дремавший мозг оживился, постепенно просыпаясь, — почти физически сармат ощущал, как шевелятся в голове «шестерёнки». — В «ириде» был ирренций. «Арктусы» работали на гамма-источниках. Радий или стронций. Если удастся достать несколько граммов, хватит на весь отряд. А сивертсенит я сделаю. Только нужна взрывчатка и прочный бак. И тихое место для работы. В полосе препятствий есть…

Скегги опустил тяжёлую ладонь ему на плечо.

— Радий поищем. Прочный бак… Ренгер, у тебя же был сменный бак для утилизатора?

Биолог помедлил с ответом. Гедимин поднял руку, пошевелил пальцами, задумчиво глядя на щитки брони. Мозг разогревался неспешно, но уверенно.

«Бак, электроды… Можно иначе. Полевая ловушка, плазма, нагрев под тонкой струёй… и плазменный „плевок“ для подрыва. Выставить поле слоями… Линзы получатся мелкие, но крупные там и не нужны. Выше чистота без ошмётков бака… Точно, так и сделаю. Схему прикинуть…»

Он потянулся за чистым листком.

— Бак-то у меня есть… — неохотно признал Ренгер. — Но будет ли он потом пригоден для утилизатора? Думается, навряд ли…

«Он прав,» — подумал Гедимин, дочерчивая первый слой полевых ловушек — тот, что будет удерживать нагреваемый расплав и ограждать его от прямого контакта с плазмой. «Бак не лопнет, но деформируется. Растяжение стенок… по высоте не войдёт.»

— Можно и без бака, — сказал он, глядя на незаконченный чертёж. — Но нужно особое место. Где взрыв плазмы ничего не разрушит. Если бы от учений освободили туннель на пару часов…

Ренгер хмыкнул.

— Ремонтник, ты вернулся в начале месяца. Ты что, внизу до сих пор не был?

…Массивные створки разъехались в стороны. Скегги тронул переключатель, и две цепочки светодиодов осветили плавно изгибающийся туннель, уходящий вбок. «Улитка» подземного полигона теперь была двойной — спираль справа, спираль слева, одинаковые бронированные стены и встроенные генераторы защитных полей под обшивкой.

— Таких им не жалко, — проворчал Скегги, проследив за взглядом Гедимина. — Старые, стационарные. В «плазму» не впихнёшь.

«Но можно расковырять на запчасти,» — подумалось Гедимину, но он прикусил язык — помещение, пригодное для экспериментов, было в сто раз важнее щепотки стронция и пары синих кристаллов. «Второй полигон… Надо же, а я и не знал, что его построили…»

За три метра от пустой оружейной стойки в стене темнел высокий, в рост Гедимина, проём. Ренгер, покосившись на Скегги, недовольно сощурился, тот ухмыльнулся и жестом показал нажатие кнопки. Гедимин озадаченно мигнул.

— Это для тебя, — пояснил Скегги. — Обычно оно закрыто наглухо. Снаружи — стена как стена.

В тёмном проёме зажёгся свет — полноценный, не две «мерцалки», настоящие белые лампы, Гедимин даже сощурился с отвычки, но помещение разглядел — и так и остановился, растерянно мигая. Всё, что было в его старой «лабораторной нише», лежало в ящике посреди стола, на столешнице из рилкаровой пластины. Гедимин взглянул на вытяжку, тиски, пару штативов, расставленные вдоль стены тигли и отодвинутый в угол сосуд Дьюара, и недоверчиво усмехнулся.

— Чьё это?

— Будет твоё, — без тени насмешки сказал Скегги. — Весь туннель. Официально — запасной для стрельб. На деле… нам пока и в соседнем не тесно. Если что, тебя предупредим. А пока — работай. Говоришь, стронций… Ренгер, мысли есть?

— Старые хвостохранилища, — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Я там брал раньше. В лесу за рудниками… если ориентиры сохранились, я найду.

Ренгер и Скегги переглянулись.

— Те — скорее всего, не найдёшь. Но мы… посмотрим, — Ренгер едва заметно усмехнулся. — Пиркенит — дам хоть сегодня. Если не претендуешь на мой бак…

Гедимин отмахнулся.

— Пиркенит тоже ни к чему. Возьму кое-что из твоих материалов. При тебе, чтоб ты видел. И… завтра я на учениях нужен?

…При выключенном свете линий на листке было не разглядеть, но Гедимину обрывок бумаги был уже ни к чему — чертёж горел перед глазами сеткой огненных линий. «Снова работа. Своя лаборатория…» — он перекатился с боку на бок, едва не врезавшись в стену узкого спального отсека. «И никакого Маккензи. Вот бы всегда так…»

28 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В штабе не было никого — так сначала показалось Гедимину, ввалившемуся в комнату с разряженным плазморезом в руках. На столе горкой лежали «новые» аккумуляторы — на учениях их не считали, расходовали весь запас склада за считанные часы, и пропажи нескольких штук никто не заметил бы. Гедимин вскрыл корпус сфалта, выдрал «пустые» зарядники и потянулся за «полными». Кто-то громко кашлянул и нарочито шумно поднялся из-за стола. «Ренгер,» — Гедимин досадливо сощурился — не из-за присутствия сармата-биолога, а из-за своей невнимательности. «Так отряд в экзоскелетах не заметишь!»

— Ну и что? — негромко спросил Ренгер, подойдя к нему.

— Работает, — отрывисто ответил Гедимин; пластины корпуса щёлкнули под его пальцами, смыкаясь. — Сейчас — контрольный прогон.

— Zaa taikka, — Ренгер приподнял ладонь в предостерегающем жесте. Гедимин беззвучно усмехнулся. Он давно не чувствовал приятного тепла в крови — может, с самого запуска последних альнкитов.

В раздвоенном туннеле было темно и тихо — Скегги перенёс все стрельбы «на улицу», в тир за полосой препятствий. Дверь закрылась, отрезав Гедимина от раскатистого грохота взрывающейся плазмы, — ликвидаторы на полигоне будто специально старались шуметь погромче. Сармат мельком подумал, что в городе, за стеной, эти учения тоже прекрасно слышны, а временами и видны, но тут же об этом забыл — что бы ни было на уме у Скегги и других командиров, у Гедимина пока хватало своих проблем.

Двери за собой он закрыл — и внешнюю, и ту, что разделяла туннели, и опустил все подъёмные разграничители поперёк изогнутого хода. «Надеюсь, обойдётся без пряток,» — подумал он с ухмылкой, представив, как маскирует последствия взрыва плазмы и прячет раскалённый плазморез за спину. «Стирание памяти — неприятная штука.»

Пройдя мимо закрытой лаборатории, Гедимин остановился у огневого рубежа и притронулся к рубильнику, включая штатную защиту «полигона». Защитные поля выстроились вдоль стен, мгновенно уплотнившись до непрозрачности; довольно кивнув, сармат перевёл их на непрерывную генерацию и начал сворачивать внутреннюю, сложную структуру — нематериальный «тигель» для расплавления шихты. Эту конструкцию он оставил подключённой к наручному генератору — тот, при всей миниатюрности, был в разы мощнее встроенных «полигонных».

Шихта для контрольного прогона умещалась в пакет размером с кулак, — металлическая стружка и цветной «песок» измельчённого фрила вперемешку с синеватой и бурой пылью — реактивами Ренгера. Гедимин осторожно высыпал её в «тигель» и отошёл к огневому рубежу, глядя на цветную «лепёшку», повисшую в мутном воздухе. «Давление пара, нагрев снизу… Времени хватит. Закончить реакцию до расширения…» — он опустил на глаза тёмный щиток и медленно поднял сфалт, целясь в просвет чуть ниже «тигля». «Attahanqa!»

Шихта расплавилась мгновенно. Когда защитное поле за областью реакции начало таять под плазменной струёй, в «тигле» уже вздувались багровые пузыри, и что-то искрило. Гедимин отсчитывал секунды. Расплав уже пожелтел, когда он отключил плазмомёт — и разрядил разом два аккумулятора, за долю секунды выдавив всю плазму сквозь сопло. На мгновение между стенами повис белый шар, и Гедимин, не вглядываясь, упал ничком, прикрывая своим телом сфалт. Пальцы, вцепившиеся в пол, ещё долго чувствовали убывающий жар, когда в туннеле стало темно.

«Ну, стены целы…» — Гедимин медленно приподнялся на локте, потом сел, дожидаясь, пока глаза привыкнут к нормальному освещению после неистового сияния плазмы. В полостях нематериальной «конструкции» что-то поблескивало — капли расплава, разбросанные взрывом, но пойманные защитным полем. «Что-то есть,» — сармат покосился на анализатор, обнаруживший в ловушке искомый состав, и тяжело поднялся на ноги. «Через час проверю. А удобная штука — этот сфалт. Сейчас бы возились со взрывчаткой, с деформацией реактора…»

…Это были светло-синие капли, ещё горячие, но уже полностью затвердевшие, — Гедимин долго наблюдал за ними, прежде чем решился взять в руки. Самая крупная была с четверть ногтя. Сармат проверил сканером каждую, от краёв до центра. «Сивертсенит,» — успокоенно выдохнул он, в последний раз посмотрев на экран. «Получилось. Теперь дело за стронцием…»

…Ренгер долго вертел в пальцах нешлифованную синюю каплю, попробовал ногтем, даже собрался сунуть под микроскоп, но опомнился и вернул «камень» Гедимину.

— Никогда не видел эти штуки отдельно от «ириды». Они уже годятся для работы?

— Надо ещё отшлифовать, — ответил Гедимин. — Полежат пока внизу. Медленная работа. Что слышно про… излучатели?

— Ищем, — коротко ответил Ренгер.

02 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Минус тридцать два,» — Гедимин сверился с термодатчиками и покосился на яркую точку над крышами. Юпитер был виден отчётливо, — ветер с озера ещё не нагнал дымки, обещая потепление, но былого мороза уже не было. «Практически норма. Запрет на выезд должны бы снять…»

«Выездные работы за городом запрещены» — напомнила сармату яркая табличка поперёк двери. Её повесили ещё двадцать первого, и с тех пор она болталась у входа в штаб, напоминая ликвидаторам о сорванных планах. «На кой метеороид Скегги её тут оставил? Только зря расстраивает…» — Гедимин, поморщившись, вошёл в штаб.

— Так и пиши — «нечего там лазать»! — с порога услышал он недовольный голос Скегги. — Кого они там набрали? Диких мартышек⁈ Это вчерашнему клону должно быть понятно! Поведение в активной зоне, мать моя пробирка…

Гедимин мигнул.

— Ну, как видишь, один полез, — угрюмо отозвался Ренгер, устроившийся за телекомпом. — Значит, непонятно. Надо расписывать.

Скегги сердито фыркнул.

— Может, проще этого дебила отправить в уборщики? Куда без мозга на атомную станцию⁈

— Что случилось? — спросил Гедимин. — Авария?

Ренгер повернулся к нему.

— А, ты вовремя. Поможешь советом. Правила поведения в активной зоне альнкита. Скегги, вон, предлагает — «туда не лезть»…

— Кто полез? — перебил его Гедимин. — Откуда узнали?

Ренгер поморщился.

— От совета. Один филк с «Лоривега» поджарил себе мозги. А от нас теперь хотят инструкций. В активной зоне без подобающей защиты… Что там вообще делать, если ты филк — и не ликвидатор⁈

Гедимин беззвучно выругался.

— Он живой? — спросил он, вспоминая, когда в последний раз выходил на связь Айзек. «Его эксперименты. Видимо, неудача… Что там не так? Личная уязвимость к „сигме“? У филков, наверное, иммунитет слабее…»

— Не выяснял, — поморщился Ренгер. — А интересно было бы спросить, что он там забыл… Ну, Скегги, ещё мысли будут?

«А может, не из-за иммунитета,» — Гедимин задумчиво сощурился. «Сначала Гварза, теперь этот филк… Атака хранителя? Если Айзек был там, почему он не пострадал? И почему хранитель напал, если Айзек… Sa hasulesh! Опять тычемся наугад там, где нужны планомерные исследования. Надеюсь, тот филк выживет. Айзек, должно быть, расстроен.»

12 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Первое, что заметил Гедимин, подойдя к штабу ликвидаторов, — на двери не было уже привычной таблички про запрет выездных работ. Он покосился на термодатчики и еле слышно хмыкнул. «Минус двадцать пять. Я уж думал, нас тут продержат до лета…»

До официального времени сбора оставалось минут десять, но весь отряд уже был на месте — проверял оружие и снаряжение, делил аккумуляторы и кассеты с пробирками. Вепуат, присев за стол Гедимина, задумчиво наблюдал за дронами, кружащими под потолком.

— Всё тихо, — сообщил Ренгер, отложив карманный смарт, и пожал плечами с плохо скрываемым недоумением. — На дороге. На побережье. На рудниках. Ниоткуда никаких новостей.

— Будто сквозь землю провалились, — пробормотал Скегги, в задумчивости измеряя шагами комнату. — Несколько тысяч личинок… Может, от холода передохли?

«Иджес тоже говорил, что на битумокачках всё тихо,» — вспомнил Гедимин. После запрета на «зачистку» в дюнах механик несколько дней приходил обсудить червей и их возможное нашествие; в последние дни он уже не появлялся — только присылал короткие сообщения: «Нету. И сегодня нету. На орбиту Седны их и все их яйца!»

— В любом случае, — Скегги развернулся к сарматам, готовящимся к вылету. — Tza tatzqa! Воздух и почву держать под контролем. Глайдер встанет у шоссе, один сигнал — прилетим и вытащим.

Вепуат оглянулся на Гедимина и показал на дроны.

— В этот раз — по два на отряд. И ты следи за излучением. Мало ли что…

…«Минус двадцать семь,» — Гедимин, проверив свои термодатчики, покосился на смарт в руках Вепуата. Два дрона-разведчика были отправлены в небо, едва сарматы высадились в дюнах, и теперь искали признаки жизни в промороженной пустыне. Здесь, за городом, на усиливающемся ветру, было немного холоднее — как и всегда; никаких аномалий и никаких пульсирующих излучений. Дозиметр молчал.

Вепуат, несколько минут понаблюдав за дронами, довольно хмыкнул и показал под ноги — «Пробы!» Гедимин молча кивнул и сел на промёрзший песок. Холод, видимо, пришёл на дюны внезапно — вода, не успевшая испариться из тёплого грунта, кристаллизировалась прямо там и превратила сыпучий песок в твёрдую корку. Она не проламывалась даже под весом Гедимина, — двадцать сантиметров песчаного льда. В неровностях, оставленных ветром и проползающими пирофорами, белела снежная крупа, и темнели растительные остатки, нанесённые с опушки леса. Гедимин собрал немного в пробирку и начал ломать «наст». Затвердевший песок поддавался с трудом.

…Одно и то же было повсюду — и на «холодной» окраине, и в «горячем» когда-то центре аномалии: двадцать сантиметров промёрзшего песка, твёрдого, как гранит, снежная крупа в низинах, следы червей, впечатанные в склоны дюн до ближайшего потепления. Дозиметр молчал. Иногда Гедимин поглядывал по сторонам и даже в небо, словно мог заметить там то, на что не отреагировали два дрона и Вепуат. Ничего живого не было.

— Здесь, — Вепуат, сверившись с картой, указал на пологий склон. Там белел полузасыпанный, припорошенный снегом кратер. Ветер трепал что-то тёмное — какую-то шелуху, одним краем вмёрзшую в лёд. Вепуат оторвал её и показал Гедимину.

— Шкурка, — он криво усмехнулся. — Скорлупа. Помнишь, Ренгер делал вскрытие?

Гедимин огляделся по сторонам. Кожистые «скорлупки» валялись вокруг кратера, перемешанные с песком и кристаллами льда. Сами они, на удивление, не промёрзли — ещё до похолодания что-то высосало из них почти всю жидкость.

Таких обрывков сарматы нашли ещё много — Вепуат, сверяясь со старой картой, шёл от кладки к кладке, и везде было одно и то же — взрытый песок и высушенная скорлупа. Гедимин думал найти хоть одну дохлую личинку или яйцо, из которого никто не вылупился, но даже раскопки в промёрзшем кратере не дали ничего, кроме потерянного времени. Вепуат его не торопил, но и не помогал — топтался рядом, следя за дронами и изредка с вялым любопытством заглядывая в яму. Последние кладки Гедимин уже не раскапывал — только тыкал в них «щупами» сигма-сканера и пожимал плечами, не найдя ничего интересного.

— Керн, — напомнил ему Вепуат, протягивая пустые пробирки. — Ты не спеши. Я послал дронов вперёд, проверить…

— Внизу тихо? — спросил Гедимин — так, на всякий случай: его сканер был не хуже тех, что стояли на дронах, и характерной движущейся ряби он не видел. Вепуат кивнул.

— От берега и досюда — тишина. Я даже под материк заглянул… Похоже, они все ушли. Проверю южную окраину…

На дюнах было тихо — сквозь негромкий свист ветра Гедимин даже различал шум западного шоссе и сбивчивый стук с двух сторон — разведчики из других отрядов тоже ломали песчаный лёд. Вепуат озадаченно разглядывал экран. Минут через восемь он, резко махнув рукой, защёлкал клавишами. Передатчик запищал.

— Везде чисто, — сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — От кромки до кромки. В дюнах ни одного живого червяка.

Гедимин вздрогнул от внезапной неприятной мысли.

— Все ползут к битумокачкам⁈

Вепуат досадливо сощурился.

— Держишь меня за дурака? Там тихо. И так же тихо между ними и нами. С глайдера выслали два дрона, они просветили всё на десять метров под материк. Битумный пласт сейчас проверяют, вернёмся — может, уже будут результаты.

Он посигналил вернувшимся дронам и, сунув пульт под нагрудный щиток, с пробирками в руке полез вниз по склону.

— И ты работай, — донеслось из ложбины между песчаными гребнями. — Так мы в норму не уложимся…

…Ренгер, рассеянно кивавший в такт словам Гедимина, вздрогнул, и его взгляд стал пристальным.

— Ни одной мёртвой особи?

— Рылся, ничего не нашёл, — отозвался Гедимин. — И сканер не видел. Я думал, тебе было бы интересно…

— Вот это — в самом деле интересно, — Ренгер задумчиво сощурился. — Ни яиц, ни мёртвых личинок ни в одной кладке. Или стопроцентная выживаемость, или… кто-то подчистил местность.

Гедимин мигнул.

— Выжили, наверное, — неуверенно предположил он. — Кому надо там чистить⁈ Скорлупа валяется…

Ренгер покачал головой.

— Звучит бредово, но сто процентов выживаемости — бред куда хуже. Так не бывает, ремонтник. Даже клонарии выдают брак. А в дикой природе… — не договорив, он махнул рукой. — Что-то странное с этими существами…

Скегги, молча наблюдавший за их разговором, выразительно хмыкнул.

— Вот так и догадайся, что биолог сочтёт странным! А игры с температурой на огромной площади — это как, нормально? А Маккензи-зоозащитник?.. Может, он забрал себе все личинки? И дохлые тоже, — мало ли, на что они ему…

Он ухмыльнулся, показывая, что пошутил, но Гедимину почему-то не хотелось смеяться.

Передатчики биолога и командира запищали немного вразнобой. Гедимин покосился на свой. Скегги, дочитав сообщение, шумно выдохнул и повернулся к остальным сарматам.

— Битумный массив чист. Термодатчики, ЭСТ-лучи, — всё пусто. Нигде ни единой пирофоры.

— А ведь где-то вылезут… — еле слышно пробормотал Ренгер. — Ладно, будем ждать новостей. Нам в любом случае сообщат.

…Гедимину было не по себе, когда он возвращался в барак, — маловероятно было, что черви атакуют сарматское гетто, построенное на голом граните и не пахнущее нефтью, но исключать такую возможность не стоило. «А ведь Маккензи знал, что так и будет,» — думал он. «Что не будет вылета личинок, атаки на город… Многовато он знает, этот Маккензи. Не нравится мне всё это…»

14 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На столе у двери стояли два открытых ящика с ярко раскрашенными упаковками внутри. Гедимин покосился на ближайшую урну — там уже валялись мятые фантики. Кто-то из ликвидаторов, оглянувшись на звук чужих шагов, едва заметно вздрогнул и скомкал что-то в кулаке.

— «Против вымирания: граждан, прошедших тест Гонда, будут вознаграждать за сдачу биоматериала», — зачитал вслух Вепуат и оглянулся через плечо на Гедимина. — Ремонтник! Макаки-то взялись за клонирование, как по-твоему?

Гедимин мигнул.

— Это навряд ли, — отозвался Ренгер, оторвавшись на секунду от телекомпа и недопечатанного текста. — Полноценный клонарий — маловероятно. Искусственное оплодотворение, как-то так…

— А про размножение сарматов там ничего не пишут? — зашевелился за оружейной стойкой скучающий Скегги. — Нам вымирать можно?

— Нужно, — буркнул Вепуат, выключая передатчик и поднимаясь из-за стола. — Пойду постреляю. Кто со мной?

Он с надеждой посмотрел на Гедимина. Тот, вспомнив о горке недопаянных «арктусов» и плохо отшлифованных линз к ним, покачал головой.

— Три недели стрельб! Тебе мало? — отозвался кто-то из ликвидаторов.

— Ну, как хотите, — Вепуат забрал со стойки огнемёт и ушёл на склад. Гедимин задумчиво посмотрел на закрывающиеся двери. «И мне тут сидеть незачем. Там ещё паять и паять…»

…Когда под потолком загудело, а в коридоре замигали красные светодиоды, Гедимин даже не сразу понял, в чём дело. «Кто-то ошибся туннелем?» — он досадливо сощурился и подобрал упавший проводок.

«Не ошибся,» — убедился он через пару минут, когда сигнализация сработала в третий раз. Лаборатория уже была надёжно закрыта, маскировочная пластина на двери слилась со стеной. Гедимин оценивающе посмотрел на неё и нехотя сдвинул рычаг, убирая из туннеля все перегородки. «Силой не ломятся. Не „макаки“. Кто-то из своих…»

— Ремонтник, — раздался из коммутатора недовольный голос Вепуата. — Тут сармат из «Налвэна», и он рвётся к тебе. Есть пара минут?

Гедимин мигнул.

На пороге стоял смущённый Айзек. Покосившись на сердитого Вепуата, он быстро шагнул в туннель и приподнял руку в приветственном жесте.

— Хороший тайник. Так просто и не найдёшь, — он оглянулся на опускающуюся крышку люка. — Если бы я не потрогал стену, так и прошёл бы мимо. Давно ты сюда… переехал?

Гедимин поморщился.

— Что с тем филком? — прямо спросил он, пытаясь перехватить бегающий взгляд Айзека. Сармат потупился.

— Плохо. На станцию, похоже, не вернётся. Что-то с координацией и кратковременной памятью…

— Ну, хоть выжил, — буркнул Гедимин. На языке вертелось много чего — и про набор «недомерков» в персонал ИЭС, и про «исследования» методом тыка… «Выжил. И я вот… выжил. И нам обоим, может, лучше было бы сдохнуть.»

— Что вы сделали с хранителем? — спросил он. — Что вызвало агрессию? Ты был там. Почему не вмешался?

Айзек, поднявший было взгляд на Гедимина, снова уставился на сапоги. «Ну и чего?» — думал ремонтник, рассматривая его с нарастающим недоумением. «Не хочешь говорить о своих опытах? Зачем тогда пришёл? Мне-то рассказать ничего…»

— Был, — признал Айзек. — И… я даже не уверен, что это была агрессия. Никаких проявлений…

Он прижал пальцы к виску.

— Даже не сразу понял, когда он начал падать… Похоже, что-то с мозгом. Уязвимость к «сигме»… Такое вообще бывает?

Гедимин пожал плечами.

— Спроси у медиков. Я ведь не радиобиолог… А что с остальными? Как реагировал хранитель?

Айзек покачал головой.

— В том-то и дело, атомщик… Никак. Никакой реакции. Вот, посмотри, — данные с дозиметра…

«Пульсаций нет,» — сразу отметил Гедимин. «Вот один реактор, а отсюда — другой. Оба в „критике“, всё в норме. И никаких пульсаций… А это что?»

— Видел? — Гедимин ткнул пальцем в нижний угол экрана. Айзек озадаченно мигнул.

— Стрелка? Этого я не запомнил. Может, и дёрнулась. Хотя — странно. Стояли мы всё время в одном и том же месте… А! Я же кинулся к раненому. Развернулся вместе с прибором, вот стрелка и дёрнулась.

Гедимин качнул головой.

— Вот здесь ты кинулся к раненому. Через полторы секунды. Указатель развернулся, видишь? А тут он уходит вверх. Ты не приседал?

Айзек задумчиво сощурился.

— Точно нет. Тогда… Похоже, это что-то значит… М-да. Думаешь, это и была… реакция?

Он принялся пролистывать записи. Гедимин следил за изображением стрелки-указателя, но без особого интереса — он и так помнил, что дёрнулась она кверху один-единственный раз.

— Филки не испугались? — спросил он, увидев, что Айзек перестал листать. Сармат, вырванный из задумчивости, едва заметно вздрогнул.

— А?.. Нет. Никто ничего не понял. Может, даже нажаловались, не выяснял… Разве что раненый… не знаю. Сейчас он не помнит, что было тогда. И вообще мало что помнит… М-да. Я не знаю, что делать, атомщик. Что всё это должно значить?

Гедимин тяжело вздохнул.

— А я тут при чём? Спроси у Куэннов. Тащить чужие технологии — так тащить целиком, а не кусками…

Айзек сердито фыркнул.

— Как у тебя всё просто… Значит, ты ничего не можешь подсказать?

Гедимин покачал головой.

— Что мог, уже подсказал. Или иди к тем, кто знает наверняка, или дальше «исследуй» на ощупь, — что тут ещё-то сделаешь⁈

Он ждал, что Айзек уйдёт, но тот медлил, разглядывая свои сапоги и задумчиво щурясь. Гедимин уже думал позадавать ему свои вопросы — про «сбежавший» рудник, про любовь Маккензи к червям-пирофорам, — когда сармат поднял на него невесёлый взгляд и притронулся к левому запястью.

— Я тебе кое-что принёс, атомщик. Только смотри, чтобы Гварза не узнал.

Он взял Гедимина за руку и прижал его дозиметр к своему. Сармат мигнул.

— Дозиметрия… ну, та, из Города Каналов. Когда нас туда пустили. Весь инструктаж. И сам альнкит, и накопитель, и всё остальное.

— Те самые инструкции? — Гедимин ошалело глазел на цифры, мелькающие на экране. Айзек, по-видимому, выставил самый широкий диапазон измерений, — рабочие дозиметры ликвидаторов давно бы зашкалило.

— Дозиметрия от них, — поправил его Айзек, выключая трансляцию. — Сами инструкции… Гварза сильно против. Но ты, может, и из этого что-нибудь вытянешь.

— Спасибо, — пробормотал Гедимин, с трудом удерживаясь, чтобы не включить дозиметр снова. — Город Каналов? Так он называется?

— Приблизительный перевод, — ответил Айзек, глядя куда-то мимо ремонтника. — Странная у них архитектура… Ну, да там всё странное. Я пойду, Гедимин. Извини, что отвлёк.

…Гедимин не дотерпел — информация ещё перекачивалась с прибора на прибор, когда он развернул голографический экран и уставился на мелькающие значки, чувствуя, как ускоряется биение сердца, и в груди медленно теплеет. «Здесь — показания из активной зоны,» — он остановил убегающую строку, оставив новые данные рябить где-то внизу экрана, за видимым полем. «Излучение интенсивнее на два порядка. И при этом не… Стой!»

Он выделил пару экранов, развернул графики — и еле слышно хмыкнул, увидев, что не ошибся. Омикрон-излучение выдавало ровную линию, «сигма» следовала за ним — и вдруг резко вскинулась, выдав серию пиков и провалов. График «омикрона» остался ровным — реактор вроде бы не отреагировал на внезапную пульсацию. Гедимин проследил за ним дальше, — через восемьдесят секунд «сигма» снова взвилась, но пульсация слегка отличалась от предыдущей — на один пик и три микросекунды протяжённости. Сармат насчитал ещё четыре скачка на выделенном участке.

«Что это? Расстабилизация?» — он задумчиво смотрел на график, пытаясь найти хоть какой-то эффект от «плясок» интенсивности. « Sa hasu! Это даже не изучение на ощупь. Это вообще… Так. Тихо. Как может проявляться реакция?»

Он задумчиво сощурился и, помедлив секунду, свернул графики. Интервалы, на которых «сигма» выписывала зубцы, он запомнил наизусть — и, переведя взгляд на фиксатор положения стрелки-указателя, сразу их опознал. Там, где заканчивалась пульсация, указатель разворачивался в другую сторону, — реактор излучал энергию вовне разными участками, и пульсация указывала, когда переходить с одного на другой.

Гедимин прокрутил запись чуть быстрее, глядя на вертящуюся стрелку, и вполголоса помянул размножение «макак». «Управляющая пульсация. Одна из… Мать моя колба! Я когда ещё говорил — все эти штуки управляются „сигмой“, переменной „сигмой“. А у этих „мартышек“ — на всю станцию ни одного пульсатора. З-заимствователи… контактёры, пучок нейтронов им меж глаз! Они вообще читали эти показания⁈»

Гедимин пролистнул скопированные страницы, уже не приглядываясь, но взгляд поневоле зацепился за что-то знакомое, и сармат снова выругался, — перед ним была пульсация «выкачки», выжимающая энергию из накопителя. От той, которую обнаружил он сам, она всё-таки отличалась на пару микрокьюгенов и микросекунд, но менее узнаваемой от этого не становилась.

«А здесь фон гораздо ниже. Они уже не в реакторе. Видимо, им показывают накопитель, работу с ним… Has— sulesh!» — он стиснул зубы. «Чем они слушали⁈ Их прямо носом тыкают в эту пульсацию, в управляющие коды… Что там Айзек молол — „нам такого не говорили“⁈ Ему что, как Гварзе, реактор мозги поджарил?»

Он резко развернулся к двери, но сообразил, что Айзека догонять бесполезно, а связь в экранированном туннеле не сработает. Тяжело вздохнув, он опустился на стул и, положив перед собой руки с закреплёнными на запястьях приборами, тупо смотрел, как мелькают последние строчки. Отображение можно было и отключить — всё равно сейчас не было сил вникать в информацию, но Гедимин его оставил и не выключал устройства, пока мелькание не прекратилось.

«Пульсация „сигмы“… ну естественно, чем ещё всё это добро может управляться?» — он досадливо поморщился. «Мы с Хольгером бились об неё, как об стену. Но мы-то пробирались наугад, вслепую, а эти…»

Он снова включил запись и пролистнул несколько страниц, глядя на графики. Сначала излучение было очень слабым, но не было участка, на котором оно вовсе отсутствовало бы. Три линии шли то параллельно друг другу, то пересекаясь, — «сигма», «омикрон», «гамма».

«Пульсирующее гамма-излучение,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Что-то новое. Интересно, к чему оно относится… А, эти радиофаги вроде бы им общаются. Это речь… Так, ещё раз проверить тот кусок с накопителем…»

Он добавил на координатную сетку ещё один график, для гамма-излучения, — и, проследив за ним, невесело ухмыльнулся. Через считанные секунды после управляющей пульсации (видимо, применённой к какому-то накопителю) ту же «волну» изобразил график интенсивности гамма-излучения. Неизвестный Куэнн-инженер повторял для «гостей» «вслух» — и Гедимин почти видел, как он пытается показать «на пальцах». Отчего-то в груди заныло, и сармат, досадливо щурясь, прижал к рёбрам кулак. «Так и знал. Когда объясняешь — объясняешь всё… Как Айзек мог это пропустить⁈ Ни он, ни Гварза вроде бы не идиоты…»

Он выключил приборы и несколько секунд сидел неподвижно, угрюмо глядя на свои руки. «Там были какие-то посредники. Переводчики с куэннского… Похоже, это они… не очень понимали, что им говорят. Может, Бронны…» — Гедимин вспомнил бочонки с сингитом и ухмыльнулся. «Тогда понятно. Знают язык, но не терминологию. Может, в их языке и слов-то таких нет. У них там что-нибудь… про сверление деревяшек и волокуши. Мне бы туда, в этот Город Каналов… и лучше без посредников. Побольше бумаги, дозиметр, голопроектор, — и мы договоримся…»

16 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«А вот ещё одна,» — Гедимин провёл пальцем вдоль светящихся зигзагов на экране и записал на исчирканный сверху донизу листок ещё несколько цифр. «Излучение по-прежнему слабое. Какие-то пояснения про накопитель… А, вот дублирующая кривая, — гамма-кванты. Надо же… Этот инженер проговаривает каждый код. Показывает и проговаривает. Может, ещё и на листке рисовал. Контактёры, мать моя пробирка…»

На часах было без пятнадцати десять, — сармат сидел за расшифровкой уже четвёртый час. Он прикинул, сколько экранов осталось, и досадливо сощурился. «Сегодня не закончу. И завтра тоже.»

Процесс шёл медленно; его немного ускорило разбиение ленты на интервалы по пять минут — отдельные экраны, которые сармат мог охватить зрением и более-менее осмыслить. Он отслеживал «сигму», красную черту на графике — где-то ровную, где-то — выписывающую зубцы. Всё, что было похоже на пульсации, он проверял по интенсивности гамма-излучения; если находил похожие участки, брался за ежедневник и переписывал данные от руки. Старые записи, скопированные, уже лежали в прочной капсуле, замурованные в стену лаборатории; ещё одну копию Гедимин думал сделать для Ренгера. Отчего-то ему было неспокойно — всё казалось, что с минуты на минуту явится местная охрана, приведёт с собой экзоскелетчиков из-за стены, и ценная информация исчезнет так же внезапно, как появилась.

«Только мозг. Что смогу запомнить — то моё. Все носители…» — сармат вспомнил чёрный экран передатчика после аварии в Кларке и пустую коробку в доме Конара и досадливо поморщился. «Всё уничтожаемо. Запомнить как можно больше… А, вот ещё одна пульсация. Эту знаю — она подогревает реакцию при смешивании. А, вот и повтор на гамма-графике… И ведь знали, что Куэнны общаются в гамма-диапазоне! Как пропустили⁈»

Он проследил графики до конца «экрана» — больше пульсаций не было. Закончив последние записи и спрятав ещё один скопированный лист в капсулу, сармат посмотрел на выключенные приборы и тяжело поднялся на ноги. Перед глазами до сих пор плыли разноцветные линии — зелёная, красная, синяя…

23 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Люк бронированного фургона медленно открылся. В глаза Гедимину ударил искусственный свет — здесь, на входе в камеру дезактивации, стояли особенно яркие фонари, в их лучах каждая пылинка была заметна за километр. Сармат привычно сощурился и наклонил голову, проходя под рамкой дозконтроля. Сигнализация молчала — на южном берегу Атабаски, почти не задетом бомбардировками, было относительно «чисто».

— Редкое зрелище — Гедимин без скафандра, — слабо ухмыльнулся Вепуат, глядя, как сармат затаскивает снятую броню в отмывочную камеру. Его пропустили первым — он справлялся быстрее других и, пока они разбирались со скафандрами, успевал сам отмыться и освободить душ.

Гедимин молча выбрался из комбинезона. Ликвидаторы меняли одежду каждый день, всю, до нижнего белья, и её проверяли на дозконтроле так же тщательно, как скафандры. Вепуат рассказывал о смывах и анализах на эа-вирус, — Гедимин ёжился, но верил, особенно после изучения отчётов той же лаборатории. Вируса на «территориях» было много, и январские морозы ничуть ему не повредили. «Биологи… наизобретают дряни,» — он сердито щурился, чувствуя себя без скафандра предельно беззащитным. «А запрещают почему-то не микробиологию, а ирренций. И потом делай, что хочешь…»

Он поморщился, вспомнив излучатель, уползший в дюны. Чем больше сведений копилось в его ежедневнике, тем более сильную досаду вызывали эти воспоминания. «Три десятка пульсаций. Явно управляющие. Для реактора, для накопителя… На чём мне их проверять? Палкой по столу выстукивать⁈» — он резко отвернулся к стене и беззвучно выругался. «Переключить» заклинивший мозг обычно удавалось холодной водой, но в душевой ликвидаторов «баловство» с температурой не одобрили бы. Гедимин с силой провёл пальцами по вискам, стараясь не думать об ирренции. «Займись пока теорией. Практики у них тут было много. Даже до взрывов дошло. А потом будут говорить, что у меня всё взрывается. Tzaat hasulesh!»

…Выход из камеры дезактивации вёл внутрь здания, в штаб; выходить через ангар, там, где был вход, строго запрещалось, и даже Гедимин после пары взысканий был вынужден это усвоить. Он ускорил шаг, с тоской покосился на глухую стену. «Сброшу данные — и вниз. Ещё два экрана осталось, надо сегодня закончить.»

— Гедимин! — догнал его уже на пороге оклик Скегги. Командир ликвидаторов даже вышел из-за стола. Гедимин машинально прикинул, успеет ли Скегги перехватить его, но опомнился и сам нехотя шагнул навстречу.

— Что?

Скегги усмехнулся.

— Зайди на склад. У Ренгера что-то со стерилизатором…

— Иду, — отозвался Гедимин уже без раздражения. «Надо сделать. Местных ремонтников пока дождёшься…»

Ренгер стоял в стороне от стеллажей над каким-то контейнером, обёрнутым защитным полем. Увидев, что Гедимин вошёл, он молча кивнул на рычаг у двери — «закрой». Сармат удивлённо мигнул.

— Насчёт гамма-источников, — негромко сказал Ренгер, когда Гедимин подошёл к нему. — Есть кобальт. Подойдёт?

— Кобальт? — Гедимин присел на корточки, разглядывая наскоро начерченные маркировки на коробке. Внутри было четыре контейнера — стандартных, для высокоактивных образцов; когда-то их делали из обеднённого урана, и сармат, вспомнив об этом, невольно вздохнул. Радиостойкий фрил расковыривать для опытов было бессмысленно.

— Где вы его взяли? — не сдержался он, глядя на экран сканера. Фрагменты радиоактивного кобальта лежали в деформированных свинцовых капсулах, — такие перестали делать задолго до войны, а эти ещё и были повреждены до полной непригодности.

— Чего ни найдёшь у мартышек… — отозвался Ренгер, внимательно наблюдая за вознёй Гедимина с контейнером. — Если бы его не расколотили, ещё двадцать лет у них простоял бы. Инструкции же не для Хомо Сапиенс пишут… Ну так — подойдёт или нет?

Он настороженно сощурился. Гедимин покосился на анализатор, проверяя массу, и кивнул.

— На первое время сойдёт. Через пять лет придётся менять.

— Пять лет… Далеко загадываешь, — Ренгер едва заметно усмехнулся. — Можешь забирать. У тебя там ведь почти всё готово?.. Мы со Скегги тебя не торопим, но…

Он выдал извиняющуюся ухмылку. Гедимин кивнул.

— Скоро будет. Мне нужно пару дней — кое-что закончить. И буду делать «арктусы».

«Ещё надо посмотреть, что там с кобальтом,» — думал он, с контейнером в руках спускаясь в «лабораторный» туннель. «Там сейчас месиво из всякой дряни. Старые источники… Придётся чистить. А через пять лет — по-новой. Надо будет придумать что-то другое… может, за пять лет я доберусь до ирренция?»

01 марта 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На часах было полседьмого, — раннее-раннее утро, только-только пробившийся сквозь тучи намёк на свет, час до восхода и столько же — до рабочего вылета. В штабе были только дежурные — и Вепуат, устроившийся со своими дронами за столом Гедимина. Из приоткрытой соседней комнаты доносился приглушённый голос Скегги. Гедимин, проходя мимо, хотел заглянуть — деятельности сонного и подавленного мозга только и хватало, что на вялое любопытство — но тут за своим столом шевельнулся Ренгер.

— Ну, как? — негромко спросил он, внимательно глядя на Гедимина. Тот качнул головой и тяжело опустился на ближайший стул.

— Корпуса все готовы. А химию не поторопишь, — он досадливо сощурился. — Минимум неделя.

— Видно, материал был совсем негодный, — Ренгер сощурился в ответ. — Скегги уже сам не рад, что дал его тебе. Если хочешь бросить…

Гедимин отмахнулся.

— Было бы что-то получше — наверное, уже нашли бы?..

Он включил смарт, лениво скользнул взглядом по ленте новостей и зацепился за знакомую фамилию. «Михал Йонице, ведущий специалист в области органической химии…»

«Йонице? Ещё жив?» — слегка удивился Гедимин, разворачивая статью. «А так давно всё это было, — „слизь Йонице“, лекции Вольта, первые скважины…»

«Площадь суши, пригодной для жизни, на Земле составляет всего семнадцать процентов. Об этом заявил на собрании Совета безопасности Солнечной системы…» — Гедимин пропустил несколько общих фраз и остановился на следующей цифре: «уверенное расширение 'чистых» территорий на 1,5% в год и прогнозируемый рост до 2%«. Гедимин еле слышно хмыкнул и покосился на Вепуата. 'Рост? Определённо, нам поднимут нормы. Не напасёшься реагентов на всю их сушу.»

«Доклад специалистов из Университета Монаша, Австралия, был посвящён состоянию акватории. 'Это чудовищно,» — подытожил один из них на пресс-конференции по завершении собрания. «Не только не идёт речи о восстановлении биосферы — мы до сих пор не знаем, каковы масштабы её заражения. Ни один сколько-нибудь крупный водоём ещё не вернулся к довоенному состоянию.»

«Водоёмы?» — Гедимин озадаченно посмотрел на приложенную фотографию. «Это будет трудно. Отфильтровать всю воду, вычистить дно… да, ещё реки… интересно, Атабаску кто-нибудь проверял? На ирренций в иле, на радионуклиды, на эа-вирус…»

«Михал Йонице, ведущий специалист в области органической химии, утверждает, что на современном уровне технологий „очистка“ акватории невозможна. „Реагенты, подобные красному сольвенту, имеют ограниченную область применения. Использование их в водоёмах не приведёт ни к чему, кроме гибели водных организмов,“ — заявил профессор Йонице. Однако эксперименты с красным сольвентом, как стало известно, уже ведутся на малых водоёмах Старой Европы…»

Гедимин задумался было, с чего бы он начал очистку открытого водоёма с хотя бы одной втекающей и одной вытекающей рекой, но его мысли прервали голоса из соседней комнаты. Скегги и новобранец возвращались в главное помещение; услышав голос «новобранца», Гедимин изумлённо мигнул.

— Разве что специально что-нибудь сломать, — говорил Иджес, выбираясь в комнату. — Тут у вас чинить нечего. Даже и искать не буду. Там, где работает Гедимин, мне делать нечего. Ставьте меня сразу в эту вашу разведку. Гедимин — ваш механик, я не буду позориться.

Скегги хмыкнул.

— Если Гварза чуть не подпустил тебя к реакторам, значит, ты чего-то стоишь. Гедимин о тебе говорит хорошо. Пока займёшься нашим флотом — четыре глайдера в ангарах, сейчас за ними следят дежурные, но это не дело. А там видно будет. Хороший механик нам в любом случае не повредит.

— Иджес, — окликнул Гедимин, поднимаясь с места. Сармат с радостной усмешкой шагнул ему навстречу.

— Ты здесь? Почему не на базе? Тебя… — Гедимин запнулся. — Выгнали, что ли? Что у них там…

— Heta! — Скегги придержал его за плечо, пока Иджес растерянно мигал. — Всё в порядке, ремонтник. Нам тоже нужны толковые сарматы. Раз на станцию его не взяли…

Иджес смущённо ухмыльнулся, пожимая протянутую руку.

— Да, решил к вам перейти. На базе… они, в общем, справляются. Ликвидаторы сказали, тебе тут нужна помощь…

Гедимин покосился на стойки, где рядами лежали, дожидаясь вылета в дюны, плазменные «пушки», вспомнил о полном ящике почти готовых «арктусов» и о радиоактивной дряни, из которой ещё предстояло выделить кобальт.

— Нужна, — он крепко сжал руку Иджеса. — Ты давно работал с плазмой?

Скегги похлопал обоих сарматов по плечам и весело хмыкнул.

— Ренгер тесты у тебя принимал? — спросил он у Иджеса. — Тогда остаются стрельбы. Бластеры — в нашем тире, тяжёлое оружие — на подземном полигоне. На этой неделе потренируйся с новичками, будешь готов — позовём Гварзу, сдашь и начнёшь работать.

Гедимин, уже собравшийся, пока есть время до вылета, отвести Иджеса в лабораторию, показать чертежи и что-нибудь поручить, осёкся и растерянно посмотрел на Скегги.

— Сейчас он кто? — спросил он, кивнув на Иджеса. — Ликвидатор? Или ещё нет?

— Судя по скафандру — уже да, — ухмыльнулся Скегги, похлопав Иджеса по наплечнику. — Хорошая броня. Иджес пока не в штате. Вроде как испытательный срок. Может, он от нас через день сбежит. Не все приживаются.

Гедимин недовольно сощурился, но Иджес остался спокойным, только ухмыльнулся в ответ.

— Я работал с атомщиком, ликвидатор. Чем ты меня удивишь? Двадцатиметровым червяком?

— На разведке червяки обычно мельче, — буркнул Гедимин, вклиниваясь между Иджесом и Скегги. — Помещаются в пробирку. Как там твой детектор? Работает?

Иджес тронул пальцем лицевой щиток — за стеклом, мешая рассмотреть лицо, горели четыре жёлтых светодиода.

— Проверяю каждый день. Мне одного раза хватило, — его глаза на секунду потемнели. — Что там про плазму?

03 марта 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин приземлился на дно ложбины, в последний момент смягчив падение, и выпрямился, глядя, как вокруг оседает поднятый им снежный вихрь. Из «пурги» выглянул недовольный Вепуат, смахнул снег с лицевого щитка и проворно сунул в пробирку что-то белое, блестящее, с волокнистым хвостом и микроскопическими конечностями.

— Спугнул? — Гедимин проводил взглядом стаю зимних эфемеров, удирающую вверх по склону. Они были гораздо крупнее «снежных мышей», — какие-то мелкие хищники. «Где-то тут должны быть мыши,» — подумал сармат, глядя под ноги и виновато щурясь — после его приземления искать тут «мышей» или их норы было бессмысленно. Из-под снега торчал обрывок кожистой скорлупы с необычно разлохмаченным краем; Гедимин выломал его с куском льда и показал Вепуату.

— Органика. Пища для «мышей», — кивнул тот. — Сытное и тихое место. До потепления дюны будут кишеть эфемерами.

— На озере актинии встречались? — спросил Гедимин, которому на секунду стало не по себе. «Вернуться к побережью? „Мыши“ — ладно, но если эту тварь пропустим…»

— В Атабаске и без них тесно, — отозвался Вепуат, укладывая обрывок скорлупы в пробирку. — А вот здесь, по заливам и в отрезанных прудах… Смотри под ноги, ремонтник. Ты в последнее время задумчивый, и явно не о том.

Гедимин присматривался к ледяным складкам на пологом склоне — пока песок был рыхлым, ветер вздыбил его маленькими волнами, а быстрый перепад температур сделал их твёрдыми, как камень. Их гребни отчётливо напоминали ту плавную пульсацию, которую сармат нашёл в «дозиметрии Города Каналов», — одну из относящихся к реактору. Гедимин, забывшись, начал было сопоставлять высоту и протяжённость волн, но, услышав последние слова Вепуата, прервал расчёты на середине и угрюмо сощурился.

— Давай работать.

Он взял пробирку и наклонился, расчищая поверхность песчаного льда. Вепуат должен был отойти — в низине ещё хватало нетронутого снега и несобранных органических остатков, но вместо этого он придвинулся ещё ближе и остановился, внимательно разглядывая Гедимина. Тот озадаченно мигнул.

— Ты от нас уходишь? — спросил Вепуат. — Обратно к Маккензи? Надо было ожидать, — он совсем не дурак, он бы тебя так просто не отпустил…

— Чего⁈ — Гедимин неуверенно усмехнулся.

— Ты лучше скажи, — Вепуат уставился себе под ноги. — Мне ведь ещё напарника искать. И Иджеса я не возьму. Даже если попросишь. Пусть до Йигиса докапывается со своими гонками!

Гедимин мигнул.

— Я никуда не иду, — буркнул он. — Новых станций не строят, а на работающих я не нужен. А Иджес ещё стрельбы не сдал. Когда вы успели сцепиться?

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Ты уже третью неделю бродишь, как в тумане. Только что в стены не врезаешься. Вот и сейчас, — куда ты поплыл?

Гедимин, думавший, что надо бы связаться с Айзеком и натыкать его носом в пульсации, снова оборвал мысль на середине и недовольно посмотрел на Вепуата. «Чего он привязался? Теперь ещё и думать запрещено?»

— И это с тех пор, как приходил тот… оператор, — Вепуат выразительно скривился. — С тех пор ты сам не свой. Потом ещё этот Иджес… Ты ведь предупредишь, когда тебя заберут? От Скегги ничего толком не узнаешь. Только смеётся…

— Меня никуда не забирают, — сердито ответил Гедимин. — Я думаю, что делать с вашей «плазмой». Есть чертёж, а испытаний не было. Может, придётся всё переделывать. А Иджес будет мне помогать. Когда уйдёт из ремонтников и сдаст все зачёты. А сейчас, пока есть время, надо подумать. Теперь успокоился?

— Работай, — отозвался Вепуат, наконец отодвинувшись, и зашагал по щиколотку в снегу к следующему квадрату. Гедимин проводил его озадаченным взглядом. «А если меня и заберут — ему-то что? Дроны он чинит сам, собирать пробы любой новобранец может. Про реактор ему неинтересно. И я не рассказывал. Незачем. Странный он, в общем…»

07 марта 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— С Иджесом в отряд не пойду! — с порога услышал Гедимин возмущённый возглас Вепуата. Разведчик стоял у окна, скрестив руки на груди, и над его головой, посвистывая, кружил дрон.

— Велика потеря, — отозвался Иджес. Он стоял неподалёку, и на его груди светлела новая полоска-«нашивка» — стрельбы он всё-таки сдал.

— Ну, иди в дежурные, — равнодушно сказал Ренгер, поднимаясь из-за стола. — Йигис возражать не будет.

— Против разведки — не будет, — согласился Вепуат и, протянув руку, поймал дрон на лету. — А против Иджеса в напарниках?

«Что у них там?» — Гедимин, только что выбравшийся из лаборатории и думавший спокойно почитать новости, настороженно сощурился. «Иджеса взяли в отряд? К Вепуату? А меня тогда куда?»

— А, вот и неподелённый Гедимин, — хмыкнул Скегги, до сих пор молча наблюдавший за спором. — Хорошо, что пришёл пораньше. Я беру Иджеса в штат, так что сегодня у него первый день в разведке.

— Хорошо, — кивнул Гедимин. — Третьим в наш отряд?

Вепуат фыркнул.

— Разведчики работают по двое, — спокойно ответил Скегги. — А ты, Гедимин, переходишь в дежурные. Дневная смена, с шести до шести. Пока занимаешься оружием, а там посмотрим. Есть мысль перевести тебя в одиночники.

При последних словах Вепуат вздрогнул, а Ренгер поднял взгляд от записей и задумчиво посмотрел на Гедимина. Ликвидаторы, собравшиеся у соседнего стола, внезапно притихли.

— Ладно, — пожал плечами Гедимин после секундной попытки вспомнить, что такое «одиночник». — Так даже удобнее. Тогда решай, что с оружием. Я сегодня соберу все «арктусы». Нужен будет один плазмомёт для опытов. И он может их не выдержать. Сопла у них… надо всё проверять.

Скегги, покивав, указал на ближайшую стойку. Ликвидаторы, притихнув, следили за его движениями, а когда с места сдвинулся Гедимин, переключились на него.

— На твой выбор, — сказал Скегги. — Можешь этот взять — с ним обычно хожу я. Когда всё заработает, зови на испытания. Всем придётся переучиваться. Тут с плазменными резаками мало кто работал.

— Иджес работал, — буркнул Гедимин; ему сильно не нравилось, как косятся друг на друга Иджес и Вепуат. — Он покажет. А я пойду. Работы много.

12 марта 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Скегги остановился в паре шагов от огневого рубежа и внимательно следил, как Гедимин поднимает плазмомёт, неторопливо переводит переключатели в нужное положение и с коротким предупредительным возгласом направляет оружие на мишень. «Пуск» — и внутри ствола тихо засвистело, всасывая воздух в плазменную камеру; доля секунды — и на метр от сопла вытянулась плотная «трубка» защитного поля. Гедимин разрядил первый аккумулятор и увидел — сквозь все щиты, сквозь нематериальный ствол — как белесое расширение внешней камеры наливается изнутри белым огнём. Он скосил глаз на термодатчик — ствол, несмотря на всю защиту, ощутимо нагрелся. Внешняя камера держалась, не растворяясь, но отчётливо мигала, то уплотняясь, то выгорая изнутри. «Двадцать один, двадцать два…» — отсчитывал про себя Гедимин, наблюдая за трубкой защитного поля. «Двадцать пять… Attahanqa!»

Защитное поле вывернулось наизнанку, поршнем выдавливая содержимое камеры в узкое сопло. Три плиты, притащенные на полигон с полосы препятствий, засветились изнутри и рухнули на пол, разрезанные наискосок. Края разреза ещё светились розовым, когда Гедимин поставил плазмомёт на предохранитель и положил его на стойку, недовольно щурясь на термодатчики.

— Сильно греется, — пожаловался он, когда Скегги, отойдя от разрубленных плит, остановился рядом с ним. — У сфалта есть система охлаждения. А тут её впихнуть некуда. Если только поверх ствола отдельным кожухом.

Скегги, тронув ствол пальцем бронированной перчатки, выразительно хмыкнул.

— Ренгер говорит — ты хочешь сделать идеальную «плазму». А для нас и такая сойдёт. Давай сюда, моя очередь.

Гедимин без особого интереса смотрел, как Скегги разряжает аккумуляторы, нарезая обломки плит тонкими ломтями. Разрезы получались неровными — со сварочными аппаратами ликвидатор, похоже, никогда не работал. Ствол продолжал греться — не настолько, чтобы проплавить броню, но голыми руками Гедимин за него не взялся бы.

— Теперь покажи объёмный взрыв, — потребовал Скегги, опустив плазмомёт на стойку. Гедимин мигнул.

— Ты же всё разрядил… А, нет, не всё, — он, покосившись на индикатор, забрал у Скегги оружие. «Как раз осталось на два выстрела. Дался им этот объёмный взрыв, мать моя пробирка…»

…Термодатчики показывали уже под три сотни («Это Фаренгейт,» — напоминал себе Гедимин, когда ему становилось не по себе), когда Скегги, налюбовавшийся на чёрно-красное облако остывающего газа, поставил оружие на предохранитель и закинул за спину.

— Хорошо сработано, ремонтник, — он одобрительно хлопнул Гедимина по плечу. — Сколько ты сделаешь за день? Один, два?

— Два — точно, — ненадолго задумался Гедимин. — Если Иджес вечером задержится, можно ещё один.

— Не торопись, — сказал Скегги. — Я всё равно не могу разоружить весь отряд. По две штуки в день — уже хорошо. Сиди тут, посмотрю, что там наверху осталось.

Он направился к выходу. Гедимин протянул было руку к рычагу, чтобы убрать барьеры, но остановился.

— Куда с плазмомётом? Я же сказал — перегрев…

— Остынет, — отмахнулся Скегги. — Покажу сарматам. Там уже всем интересно.

— Потом верни, — буркнул Гедимин, поднимая рычаг. — Подумаю, что с охлаждением.

Скегги с ухмылкой обернулся и успокаивающе помахал ладонью.

— Не напрягай мозги, ремонтник. Я же сказал — идеальных штук нам не надо. Обойдёмся работающими.

«Сопла вы будете менять каждый квартал, с таким перегревом,» — думал Гедимин, сердито щурясь на гаснущие в коридоре светодиоды — Скегги вышел, и лишнее освещение отключилось. «Эти стволы не рассчитаны на удержание плазмы. Сформировалась — и сразу наружу, плевком, а не струёй. Или всё менять, или вешать внешний кожух…»

Он взял со стойки свой сфалт, привычным движением вскрыл корпус и взглянул на трубки системы охлаждения. «Пока тянет. Пока тут шесть аккумуляторов, а не батарея накопителей на тысячу кьюгенов. А если дойдёт до реактора…» — он оборвал себя на полумысли и досадливо поморщился. «Если дойдёт. Пока у меня одни чертежи. А от них корпус не нагреется.»

17 марта 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ещё две новых «пушки», — объявил Скегги, тронув бронированной ладонью оружейную стойку. — Пока есть время — вниз, тренироваться. С неполадками — к ремонтнику.

Ликвидаторы на секунду притихли, быстро что-то обсудили, и к стойке подошли двое. Скегги, одобрительно кивнув, подобрал два подвернувшихся плазмомёта и переложил на стол Гедимина. Один из ликвидаторов в дальнем углу зашевелился было, но, наткнувшись на выразительный взгляд Скегги, махнул рукой и потянулся за подсумками для гранат.

— Хорошо, что март холодный, — вполголоса заметил Ренгер. — Можно спокойно возиться с оружием. В июле-августе не то, что модернизацию, — мы аккумуляторы заряжать не успеваем.

В штаб, разминувшись с двумя ликвидаторами, вошёл Иджес, хотел было сесть у двери, но увидел Гедимина и с радостной ухмылкой направился к нему. Ремонтник молча протянул ему руку и опустил на стол поднятый было плазмомёт.

— Уходишь? — Иджес, погрустнев, кивнул на «пушки». — Жёваный крот! Работаем вместе, а видимся реже, чем когда я на битумокачке сидел.

Он, вспомнив что-то, фыркнул в респиратор.

— Вчера через заднюю дверь протащили в душевую три куба снега. Жаль, быстро растаял. От горячей воды мы его прикрыли, но от пара там не спрячешься.

Гедимин усмехнулся.

— И что комендант?

— Недомерок — он и есть недомерок. Кто набрал их в коменданты⁈ Нет, нормальный сармат туда не пойдёт, но всё-таки…

Иджес, не договорив, махнул рукой.

— Оружие пробовал? — посерьёзнев, спросил Гедимин, кивая на стойку с плазмомётами. Здесь были только модифицированные — сармат сам настоял на разделении, чтобы не было путаницы.

— Скегги велел пострелять, и я пострелял, — ответил Иджес. — Бабахает хорошо. А зачем было делать резку, я не понял. У нас тут противники — живые твари, не на крейсерах, что там резать, да ещё плазмой?

Гедимин не стал ни фыркать, ни щуриться, хоть досада и шевельнулась внутри.

— Заранее не знаешь, с чем столкнёшься, — отозвался он. — Вдруг до крейсеров дойдёт… Значит, в деле пока не пробовал?

Иджес покачал головой.

— Нет, пока обходилось без стрельбы. Не в кого. Не по деревьям же палить.

Йигис, молча наблюдавший за Иджесом из-за соседнего стола, встал и сердито фыркнул.

— Не спи на ходу! Территории — это тебе не в ангаре сидеть. Наступишь на актинию…

Иджес отмахнулся.

— Опять про своих актиний! Во всём лесу ни одной твари, кроме мышей размером с ноготь. В них мне, что ли, палить плазмой⁈

Гедимин постучал пальцем по его наплечнику.

— Осторожней там, — сдержанно предупредил он. — Тут летает такое, что жрёт корабли. А снизу… те же пирофоры, — куда они ушли, так никто и не знает.

Он вспомнил ещё одно животное, не выползающее на поверхность, — «каменного змея», замеченного за охотой на пирофор. В окрестностях Ураниум-Сити оно вроде бы не появлялось… по крайней мере, справочник об этом умалчивал. «Каменный… структура, сопоставимая с камнем. Вот тут-то резак и пригодится…» — подумал он, но промолчал. «Лучше пусть обходятся без стрельбы. Я против не буду.»