Общаясь с Еленой Уайт Вестница Божья в повседневной жизни

Елена Уайт никогда не сомневалась в Божественном характере своего особого призвания. Относительно своего первого видения в декабре 1844 года она смело заявила, что «Дух Святой сошел» на нее и дал видение (Ранние произведения, с. 14). Относительно второго видения Елена сказала следующее: «Господь… велел мне идти и рассказывать другим то, что Он открыл мне» (Очерки жизни Елены Уайт, с. 69). Иными словами, с самого начала она заявила, что Бог призвал ее к особому пророческому служению для адвентистского народа.

Не пророк?

Если ее пророческое призвание не подлежит сомнению, можете подумать вы, тогда почему она не претендовала на звание пророчицы? 3 октября 1904 года в Батл–Крике перед аудиторией в две с половиной тысяч человек Елена Уайт заявила, что она не притязает на звание пророчицы. Как и следовало ожидать, ее заявление вызвало бурную реакцию и в Церкви, уже разделившейся в результате конфликта с Келлогом, и в более широких кругах. Газеты Батл–Крика трубили новость, что женщина, которую адвентисты считали пророчицей, по ее собственным словам, не является таковой. Елена Уайт и другие объясняли, что именно она имела в виду, но страсти, разгоревшиеся в связи с ее высказыванием 3 октября, еще долгое время сотрясали общественность. Наконец, в июле 1906 года Елена Уайт опубликовала дополнительное объяснение своего спорного высказывания и толкование своей роли в адвентистской Церкви, как она понимала ее.

«Некоторые, — говорила она своим читателям, — споткнулись на моих словах о том, что я не претендую на звание пророка. Они спросили: почему?

Я не имею никаких притязаний, кроме одного: я призвана Богом быть Господней вестницей; Он призвал меня в юности быть Его вестницей, принимать Его слово и нести ясную и определенную весть во имя Господа Иисуса.

Еще давно в моей юности меня спрашивали несколько раз: пророчица ли ты? Я всегда отвечала, что являюсь Божьей вестницей. Я знаю, что многие называют меня пророчицей, но я не притязаю на это звание». С другой стороны, она заметила: «Если другие называют меня пророчицей, что ж, я не спорю с ними» (Избранные вести, т. 1, с. 31, 32, 34; курсив мой. — Дж. Н.).

«Почему я не называю себя пророчицей?» На этот вопрос она дала своим читателям два ответа. Во–первых, «в эти дни многие, смело называющие себя пророками, являются позором для дела Христа». Во–вторых, «мое служение заключается не только в выполнении обязанностей «пророка»» (там же, с. 32). В другом случае, высказываясь по поводу конфликта, вызванного ее утверждением, г–жа Уайт сказала: «Мое поручение включает пророческую работу, но этим не заканчивается» (Избранные вести, т. 3 с. 74).

Возможно, последнее высказывание отражает суть дела в понимании Елены Уайт. Бог призвал ее к служению, которое большинство людей считает пророческим, но оно не ограничивалось этой функцией.

Однако ее призвание не подразумевало руководящей роли в адвентистской Церкви. «Никто, — заявляла она, — никогда не слышал от меня о моих притязаниях на роль лидера Церкви. У меня есть весьма ответственная работа, которую я должна выполнять, — передавать письменно и устно данные мне наставления. И не только адвентистам седьмого дня, но и всему миру. Я издала много книг, больших и не очень, некоторые из них переведены на несколько языков. Это моя работа — открывать Писания другим людям так, как Бог открыл их мне… Я уполномочена принимать и передавать Его вести. Я должна выступать перед людьми лишь в качестве вестницы, у которой есть весть» (Свидетельства для Церкви, т. 8, с. 236, 237). Как мы увидим в последней части этой главы, г–жа Уайт видела четкое различие между своей ролью и ролью церковного руководства. Следует отметить, что другие люди, притязавшие в XIX веке на роль пророков, к примеру, Иосиф Смит и Мэри Бейкер Эдди, не видели этого различия.

Хотя Елена Уайт не занимала руководящего положения в адвентистской Церкви, большую часть последних лет своей жизни она имела документы рукоположенного служителя. Однако она всегда подчеркивала, что ее рукоположение было совершено не людьми, но Самим Богом (Дочери Божьи, с. 252). «Братья» в 1870–х годах без вопросов называли ее «проповедником» (Защита, с. 9, 10). И хотя верно, что большую часть своей жизни она была, пожалуй, самым влиятельным служителем в адвентизме, мы не должны путать ее роль с ролью руководителя Церкви. Она была, по ее собственным словам, Божьей вестницей, чтобы передавать то, что Он открывал ей через Своего Духа. На эту уникальную роль в адвентизме Елена Уайт претендовала, и она ее совершала.

Передающая Божью весть

Если бы кто–нибудь спросил Елену Уайт, какую часть своего служения она считала самой важной, вестница Божья, наверное, ответила бы, что писательскую деятельность. Всю жизнь г–жа Уайт горела желанием выразить свою весть печатным словом, но не потому, что это была ее весть, а потому, что, как она сама выразилась, Бог дал ей эту весть для Своего народа. Говоря об истине, содержащейся в книгах «Патриархи и пророки», «Великая борьба» и «Желание веков», она говорила: «Начертанная в моем сердце и разуме Святым Духом, она столь же неизгладима, как и Закон, который был начертан перстом Божьим на каменных скрижалях» (Литературный евангелизм, с. 126). Благодаря личному опыту, она убежденно могла написать: «Эти книги исходят не от сестры Уайт. Они содержат те наставления, которые Бог давал ей на протяжении всей ее жизни. Они содержат тот драгоценный, утешающий свет, который Бог милостиво дал Своему слуге, чтобы передавать его миру» (там же, с. 125).

Сознание того, что она записывает наставления Божьи, наполняло вестницу Божью глубоким чувством ответственности. Она стремилась почтить Бога своим служением. «Я живу, испытывая трепет перед Богом, — писала она президенту Генеральной конференции в 1892 году. — Я не знаю, как обрисовать и как описать пером грандиозную тему искупительной жертвы. Я не знаю, как показать истины в живой силе, в которой они были представлены мне. Я трепещу и боюсь, как бы недостойными словами не умалить великий план спасения. Я склоняю мою душу в страхе и благоговении перед Богом и спрашиваю: «Кто способен к сему?» Как мне говорить, как писать моим братьям, чтобы они увидели лучи света, сияющие с небес?» (Письмо 40, 1892).

Писательская деятельность Елены Уайт во многих отношениях преобладала в ее служении. Она ложилась спать чаще всего около восьми часов вечера и вставала очень рано утром. В 1896 году она так рассказывала о своем писательском труде: «Я просыпалась в час или два. Как раз в это время я могла писать. Моя рука быстро двигалась по бумаге, а голова работала ясно. Я чувствовала сильный духовный подъем. Иногда я оказывалась под таким сильным впечатлением от истины и важных событий, которые ожидают нас, что лишалась физической силы и лежала обессиленная от сознания вечных реалий, открывающихся перед нами» (Письмо 59, 1896). Эти слова передают глубину ее чувств.

Другим примером привычки писать рано утром является случай, описанный г–жой Уайт в 1906 году. Она легла спать ранним субботним вечером, а проснулась около 22:30. «Я получила наставление и обычно редко остаюсь в постели после того, как такое случается… Я встала с кровати и писала в течение пяти часов так быстро, как только могла… Затем я отдохнула… Потом я вручила материал моей машинистке, а в понедельник утром он уже ожидал меня… Я пишу как можно больше, пока другие члены моей семьи спят. Я развожу огонь, а затем пишу непрерывно часами» (Письмо 28, 1906).

Разумеется, г–жа Уайт не всегда могла позволить себе трудиться долгими тихими утренними часами, но передавать весть ей так или иначе было необходимо. В одном таком случае, по рассказу Дж. Уайта, она написала шесть страниц Свидетельств, пока проповедовал Дж. Н. Андрюс. «Она сидела в метре с небольшим от кафедры и использовала Библию как опору. Потом, когда ее спросили, что она думает о брате Андрюсе, как о проповеднике, она ответила, что ничего сказать не может, потому что недостаточно долго слушала его» (Ревью энд Геральд, 1863, 8 декабря). Очевидно, она была не только деятельной женщиной, но и обладала исключительной способностью концентрировать свое внимание.

За свою жизнь г–жа Уайт написала огромное число книг она также подготовила материал более чем для пяти тысяч статей, вышедших в периодической печати, и более чем для восьми тысяч писем и рукописей (проповеди, свидетельства различным людям и дневниковые записи). И в течение всего этого времени она вела хозяйство, растила двух сыновей и других детей и регулярно выступала перед разными по числу аудиториями. Запись в дневнике от 28 января 1868 года дает нам представление о том, как сложно было Елене Уайт писать свои вести наряду с выполнением домашних обязанностей: «Брат [Дж. О.] Корлисс (молодой обращенный) помогал мне приготовить завтрак. Все, что мы брали в руки, было мороженым. Все в нашем погребе замерзло. Мы приготовили мороженую репу и картофель… Я испекла восемь протвиней булочек, подмела комнаты, помыла посуду, помогла Уилли [в возрасте тринадцати лет] положить снег в бойлер, поскольку у нас нет ни колодца, ни иного водоема. Сложила свою одежду, отдохнула несколько минут. Позаботилась об обеде для Уилли и для себя. Как только мы закончили есть, приехали мой муж и брат Эндрюс. Обеда не было. Я снова начала готовить. Вскоре собрала им поесть. Так прошел почти весь день — ни одной написанной строчки. Мне грустно от этого. Я очень устала. Моя голова утомлена» (Рукопись 12, 1868; курсив мой. — Дж. Н.). Учитывая такую загруженность, не удивительно, что г–жа Уайт довольно рано развила привычку писать по утрам.

Писательский труд был увлечением Елены Уайт до конца ее жизни. Даже в 1913 году она еще следила за публикацией своих работ, хотя ей исполнилось восемьдесят шесть лет. «Сила моя — не та, что была раньше, — говорила она студентам Тихоокеанского унионного колледжа в Северной Калифорнии, — но пока я жива, я не сложу своего оружия» (Элма Е. Маккиббин. Рукопись, «Мои воспоминания», 1956, 15 февраля).

Публичные выступления Елены Уайт требовали от нее не меньшего напряжения, чем писательский труд. Ее постоянно приглашали выступать, она непрерывно ездила, принимая эти приглашения, хотя в то время езда была медленной и изнуряющей. Ее самоотверженность как публичного оратора проявилась в том, что к 1885 году она поездом двадцать четыре раза пересекла Соединенные Штаты от Калифорнии до восточного побережья. Нужно помнить, что трансконтинентальная железная дорога существовала только шестнадцать лет, и такие длительные путешествия были лишь очень небольшой частью ее поездок, поскольку она выступала перед адвентистами и неадвентистами не только в Северной Америке, на также в Европе, Австралии и Новой Зеландии.

Вновь и вновь осознание порученной Богом миссии побуждало Елену Уайт отправляться в путь. «Когда я стою перед большим собранием, — говорила она президенту Генеральной конференции в 1902 году, — мне кажется, что я приведена к великому белому престолу, чтобы отвечать за души, стоящие предо мной и еще не приготовленные к встрече Господа в мире» (Письмо 138, 1902). В следующей главе мы вернемся к Елене Уайт как публичному оратору.

До сих пор мы отмечали, что она не сомневалась в своем служении как Божьей вестницы, и Он руководил ею в ее писательском труде и в устных выступлениях. Однако это водительство Божье вовсе не означало, что ее религиозные представления все время оставались неизменными. Например, в 60–е года, когда она обращалась к теме великой борьбы, ее произведения отличались большей сложностью и утонченностью. Более того, иногда она, подобно нам, спешила с выводами, но потом признавала свою неправоту (см. Свидетельства для Церкви, т. 1, с. 563). Время от времени ее личное понимание отдельных вопросов становилось более глубоким, так что она приходила к выводам, совершенно противоположным тем, которых придерживалась раньше. К таким вопросам относится время начала субботы, а также тот факт, что 22 октября 1844 года действительно произошло важное событие. В таких случаях изучение Библии, а также ее видения помогали ей углубить и расширить свои представления (см. Министри, 1993, октябрь). Наконец, через беседы с другими адвентистскими руководителями она иногда осознавала, как улучшить, претворить в жизнь и даже понять написанное. Иными словами, то, что Елена Уайт являлась Божьей вестницей, никогда не означало, что она была всезнающей. Она была подобна нам в том смысле, что с течением времени ее понимание духовных вопросов развивалось. Ее дар не наделил ее сверхъественной способностью не ошибаться.

Добросовестный член Церкви

Как мы отметили выше, в Церкви адвентистов седьмого дня Елена Уайт не занимала официального руководящего положения. Ее роль, по ее собственному мнению, заключалась том, чтобы представлять Божьи вести руководству и помогать ему. Кроме того, она была верным членом Церкви, считавшим, что Бог может открывать Свою волю через Свою Церковь. Пример того, как Бог раскрывает Свою волю через Церковь, мы находим в обстоятельствах, происшедших в течение двух лет ее пребывания в Европе (с 1885 по 1887 гг.). Она сама не хотела ехать в Европу. На этом настояло руководство Генеральной конференции. В течение долгих месяцев г–жа Уайт молилась о том, чтобы познать Божью волю. Однако ясного ответа не последовало. Наконец, она «решила выполнить постановление Генеральной конференции и отправилась в путь, доверяя Богу». Только позднее, заметила г–жа Уайт, пришла уверенность, что она «поступила в соответствии с волей Божьей» (Ревью энд Геральд, 1885, 15 сентября). Следовательно, вестница Божья верила, что Бог открывает Свою волю посредством Церкви.

Эта вера проявилась также в ее отношении к поручению служить в Австралии с 1891 по 1900 гг. Как в случае с поездкой в Европу, она не хотела ехать, молилась об этом, но не получила света относительно Божьей воли. Она не совсем хотела на 65–м году жизни прокладывать путь для новой работы в далекой стране, но вновь поехала, потому что Церковь попросила ее об этом. Позднее, оглядываясь на прошлый опыт, г–жа Уайт выразила свое привычное в таких обстоятельствах отношение: «Я послушалась голоса Генеральной конференции, поскольку всегда старалась делать это в те моменты, когда сама не имела ясного света» (Избранные вести, т. 2, с. 239). Спустя несколько дней после такого письменного утверждения она написала, что, по ее убеждению, «Господь в Своем провидении привел» их туда «в нужное время, несмотря на все испытания и бедствия, обрушившиеся» на них (Письмо 40, 1892).

Елена Уайт настойчиво боролась за создание церковной организации в 1850–е годы и за ее реорганизацию в 1901 году. Она считала, что церковная структура, хотя и несовершенная, была лучше любого альтернативного варианта. В 1909 году, когда А. Т. Джоунс (известный по 1888 году) и другие деятели пытались привести адвентизм к конгрегационалистской форме церковного правления, она сделала следующее заявление на сессии Генеральной конференции: «Кое–кто считает опасными все усилия по наведению порядка, в них усматривается попытка ограничить личную свободу, установить своего рода папизм, которого нужно бояться. Эти обманутые люди полагают за добродетель хвастаться своей свободой думать и поступать». Такие идеи, заметила г–жа Уайт, внушает дьявол. «О, как бы возликовал сатана, если бы он мог преуспеть в своих усилиях проникнуть в среду этих людей и разобщить их работу в то время, когда имеется большая нужда в крепкой организации» (Свидетельства для Церкви, т. 9, с. 257, 258).

«Отдельные братья, — продолжала она, — распространили такие взгляды, что по мере приближения к концу времени, каждое дитя Божье будет трудиться независимо от всякой религиозной организации. Но мне поведал Господь, что в нашем деле не должно быть такого, чтобы каждый поступал независимо от окружающих». Даже небесные звезды, отметила Е. Уайт, подчиняются общему закону, контролирующему их движение. Христиан, стремившихся работать независимо, она сравнила с необученными лошадьми, которые, находясь в одной упряжке, тянут в разные стороны и создают замешательство. «Если, — добавила она, — люди несут Христово иго, они не могут двигаться в разных направлениях» (там же, с. 258).

Г–жа Уайт заявила: «Бог определил так, чтобы авторитетом обладали собравшиеся со всех концов земли на Генеральную конференцию представители Его Церкви» и что если сессия большинством голосов примет решение, «то не следует упорно отстаивать личную независимость и суждения отдельных людей, но необходимо покориться» (там же, с. 261, 260). Следует также отметить, что подобные утверждения она тщательно уравновешивала другими, в которых заявляла, что церковное руководство не вправе брать под контроль все, но должно оставлять место для индивидуальности (см. там же, с. 259, 260).

Елена Уайт не питала иллюзий относительно совершенства Церкви. Фактически она находилась в таком положении, что знала о проблемах Церкви больше, чем кто–либо еще. Однако это знание не отвернуло ее от Церкви даже в вопросе о десятине. В 1890 году она писала, что «недостойные служители получают некоторую часть собираемых средств, но неужели из–за этого кто–либо осмелиться не давать в сокровищницу Божью и оказаться под угрозой проклятия Божьего?» «Я не осмеливаюсь. Я возвращаю десятину с радостью и щедро, говоря вместе с Давидом: „От руки Твоей полученное мы отдали Тебе"» (Рукопись 3, 1890).

В заключение можно сказать, что Елена Уайт видела в себе не только Божью вестницу, в своих произведениях и выступлениях излагавшую перед Церковью Его идеи, но и считала себя верным членом Церкви, верившим в Церковь и поддерживавшим ее, несмотря на определенные недостатки.

X. М. С. Ричардс вспоминал, как в 1909 году в Боулдере, штат Колорадо, Елена Уайт выступала в помещении, вмещавшем около тысячи человек. Крыша здания была жестяной. «Я помню ее, — рассказывал он, — как приятную пожилую женщину–мать. У нее в руках была большая Библия в мягкой обложке, и как только она произнесла первые слова, начался дождь. Вы можете себе представить, с каким шумом он колотил по железной крыше. Конечно, у г–жи Уайт не было усиливающей звук аппаратуры, но она обладала сильным проповедническим голосом… громко звучащим и перекрывающим шум дождя… Она читала библейские стихи, но не обращалась к Библии, а цитировала каждый текст наизусть. Один текст за другим. Цитаты естественно вписывались в ее речь» (Министри, 1976, октябрь).

Сильный оратор

Воспоминание Ричардса отчасти помогает представить себе публичное выступление женщины, которая в наше время более всего известна как писательница. Однако Елена Уайт в свое время была популярным оратором, произнесшим тысячи проповедей в самых разных аудиториях. Со временем она развила именно тот стиль проповедования, который так ценился и в адвентистской Церкви, и вне ее.

Л. Кристиан, который впервые услышал г–жу Уайт в Миннеаполисе в 1888 году, дает нам еще одно краткое представление о манере ее публичных выступлений: «Она начала говорить своим низким, приятным, мелодичным голосом о Божьем намерении спасти человечество… Она просто говорила нам о дивной Божьей любви и Его усилиях спасти людей. Она говорила об Иисусе совсем по–новому, как об очень дорогом и близком Друге. До сих пор я никогда не слышал подобной проповеди…

Меня особенно сильно поразил ее голос. Он был очень естественным и красивым. Со стороны могло показаться, что она говорила слушателям, находящимся в полугора метрах от того места, где она стояла. Я раздумывал, слышат ли ее другие люди. Позднее в 1905 году на конференции в городе Такома Парк… я имел возможность проверить ее голос. Она стояла впереди на возвышении, обращаясь к пятитысячной аудитории; часть слушателей находилась в самом отдаленном конце большого шатра. Я сидел впереди и говорил себе: сидящие сзади никогда не услышат ее и не узнают, что она говорит. Тихонько выйдя, я обошел палатку и войдя снова с другой стороны, встал сзади большой толпы — я слышал каждое слово и каждый слог настолько четко, будто я находился впереди» (Плоды духовных даров, с. 45,46).

Между 1957 и 1959 годами Хорас Шоу, профессор–лингвист, опросил 366 человек, слышавших речь Елены Уайт. Он составил общую картину, которая, полностью соответствовала воспоминаниям Ричардса и Кристиана и сообщениями о ее выступлениях, сделанных другими слушателями г–жи Уайт, когда она еще была жива. Многие слушатели отмечали силу ее голоса — необходимое качество хорошего оратора в то время, когда еще не было микрофонов. Многие люди свидетельствовали, что Елена Уайт говорила ясно, обдуманно, неторопливо. Кроме того, она умело управляла голосом, изменяя интонацию, чтобы добиться необходимых оттенков.

Поразительно, но почти все, слышавшие ее, сообщают, что она мало жестикулировала и редко выходила из–за кафедры. «В ее манере выступать, — сделал вывод Шоу, — не было ничего поразительного». Именно голос был главным средством общения. Умело и естественно управляя им, она говорила с убеждением, которое захватывало аудиторию, хотя она говорила по часу, по полтора и даже дольше. В большинстве случаев, г–жа Уайт не пользовалась конспектами, хотя иногда (в зависимости от цели) читала из рукописи.

X. Шоу рассказывает несколько случаев, указывающих на то, что во время выступления она сохраняла спокойствие, даже если ей угрожала опасность или если вдруг возникало замешательство. Несколько раз фанатики и психически неуравновешенные люди пытались напасть на нее во время проповеди. Один такой человек сел на балконе настолько близко к выступавшей, насколько это было возможно. «Прямо посреди служения, — сообщил Г. У. Петтит, — этот человек бросился вниз, намереваясь упасть сверху прямо на г–жу Уайт. Он упал примерно в метре позади нее… Служители схватили его и вывели вон из церкви. А г–жа Уайт продолжала говорить, будто ничего не произошло. Она была совершенно спокойна». В других случаях удалить таких людей помогала полиция, но дошедшие до нас свидетельства отмечают, что Елена Уайт всегда сохраняла хладнокровие и продолжала говорить, иногда даже не упоминая о случившемся (см. X. Л. Шоу. Риторический анализ выступлений г–жи Елены Г. Уайт, с. 507–528).

Как и следовало ожидать, Елена Уайт умело пользовалась образными выражениями и иллюстрациями. Например, однажды она сравнила эффективность служителя, который был неторопливым на дело и быстрым на составление планов, с эффективностью «бутафорских орудий» (Письмо 31, 1886). В другом случае, разговаривая с работниками образования, она иллюстрировала проблему учителей, не имеющих самообладания, рассказом из собственной жизни. Однажды, когда она сидела рядом с учеником, оказывающим дурное влияние на других, учитель запустил в него линейку, но она попала в Елену и поранила ее.

Затем она продолжала внушать, что хорошие учителя должны быть не только проницательными, но и максимально выдержанными.

Г–жа Уайт умела не только прекрасно говорить, но была очень впечатлительной. Как она однажды выразилась: «Бог дал мне свидетельство, чтобы нести его людям. Он не дал его другому человеку, и я должна провозглашать это свидетельство, которое, подобно огню, пылает в моем сознании» (Письмо 36, 1878). В 1888 году пресса Миннеаполиса отметила этот внутренний импульс. В газете «Джорнал» сообщалось, что «она говорит медленно, отчетливо и выразительно». За несколько дней до этого та же самая газета отметила, что Елена Уайт говорит с «внутренним огнем» (Джорнал, 1888, 13 октября). Внучка Элла делится своими воспоминаниями о впечатлительности Елены Уайт. Как–то г–жа Уайт говорила о несравненной любви Христа. Неожиданно она «прекратила проповедь и воскликнула: „О Иисус, я люблю Тебя! Я люблю Тебя!"», а затем продолжила свою весть (Молодежный руководитель, 1948, 30 марта).

Жена Уилли сообщает одну интересную деталь, которая говорит о полной самоотдаче ее свекрови в выступлениях. После часовой проповеди, вспоминала Мэй, «свекровь становилась мокрой от пота, хоть одежду выжимай. После проповеди она не оставалась для разговора с людьми. Мы уводили ее в другую комнату и обтирали губкой. Я должна была брать для нее свежее нательное белье, потому что вся она была мокрая от пота». Это чаще всего происходило во время ее проповедей в больших аудиториях, где ей приходилось громко говорить (Этель Мэй Лейси Уайт Карроу. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 11 июня).

Распространение идей воздержания и самые большие аудитории.

Самая многочисленная аудитория собиралась на выступлениях Елены Уайт во время съездов воздержания. Самым масштабным мероприятием такого рода был съезд в Гроувленде, штат Массачусетс, состоявшийся в августе 1876 года. До места лагерного собрания легко было добраться на поезде и пароходе из Бостона и Гаверхила. Пароходы курсировали дважды в день, и восемнадцать поездов подъезжали ежедневно, причем все останавливались как раз на месте проведения богослужения. Субботние богослужения посещались хорошо, но воскресные отличались непредвиденным наплывом людей. «Воскресенье, — сообщала племянница, — было оживленным днем лагерного собрания. Из городов Лоуренс, Ньюбурипорт, Гаверхил и других шли заказные поезда, и в девять часов утра аудитория наполнялась мыслящими людьми, которым пастор Уайт проповедовал около часа.

Из окрестных городов продолжали стекаться люди, и поезда приходили, наполненные людьми. После тридцатиминутного перерыва устанавливалась глубокая тишина, г–жа Уайт поднималась на возвышение среди огромного множества людей и начинала говорить им о христианском воздержании» (Знамения времени, 1876, 14 сентября).

Елена писала так: «Какая сцена открылась передо мной! В этой роще собралось около двадцати тысяч человек. Только что прибыл третий поезд, составленный из пятнадцати вагонов. Все сиденья, все стоячие места, а также возвышение для выступающих и ступени были заполнены. Я видела перед собой море голов, и должен был подойти еще один поезд… Сотни людей уезжали в экипажах, потому что до них уже не долетал голос говорившего» (там же).

После воскресной проповеди специальный комитет пригласил Елену Уайт выступить в зале города Гаверхил. Там она отметила, что на сцене к ней присоединились самые уважаемые и умные люди города. «Королеве Англии, — писала она, — не было бы оказано большей чести… рядом со мной находились самые прекрасные и избранные люди города. Меня несколько раз прерывали рукоплесканиями. Я никогда не одерживала более впечатляющей победы… Я никогда не была свидетелем такого энтузиазма в вопросах воздержания, какой проявили эти благородные люди во время моего выступления» (Письмо 42, 1876; курсив мой. — Дж. Н.).

В следующем году состоялось повторное выступление в Гроувленде. На этот раз в газете Гаверхила «Дейли бюллетень» сообщалось, что «поезда со всех направлений привезли тысячи людей. Г–жа Уайт говорила на тему христианского воздержания. Эта леди — красноречивый и впечатляющий оратор, она удерживает внимание толпы четкой дикцией и убедительной логикой» (Дейли бюллетень 1877, 27 августа, приведено в книге «Артур Л. Уайт о Елене Г. Уайт», т. 2, с. 67).

В Европе Елена Уайт совершала служение для неадвентистов не только по вопросам воздержания, но и по сугубо религиозным вопросам. Например, в Норвегии она проводила съезд по воздержанию в гимнастическом зале для военных, потому что это был самый большой зал в городе. Она особенно оценила то, что организаторы водрузили над кафедрой американский флаг, очевидно в ее честь. Среди посетителей присутствовал епископ официальной церкви и большое число духовенства.

В одном норвежском городе организаторы не могли найти достаточно большого лекционного зала, поэтому местные власти отвели для лекции Е. Уайт танцевальный зал. Ее платформа представляла собой шесть сдвинутых столов для пива, накрытых большим ковром. Седьмой стол поставили поверх помоста — он служил кафедрой. «Мы сомневаемся, — с иронией заметила г–жа Уайт, — что прежде этот зал или столы для пива использовались со столь здоровой целью. Люди пришли и заполнили сиденья, галереи, все стоячие места и слушали с очень большим вниманием, пока я говорила им о любви Христа и Его самоотверженной жизни» (Исторические очерки иностранных миссий адвентистов седьмого дня, с. 207).

В свои восемьдесят с лишним лет г–жа Уайт была энергичным оратором. В ноябре 1909 года она написала сыну Эдсону, что «в пятницу 26 ноября» ей «исполнится восемьдесят два года». «Многие удивляются, что в моем возрасте я могу выступать перед большой аудиторией. Но меня поддерживает Господь» (Письмо 144, 1909). Стремление проповедовать о Христе не оставляло Елену Уайт до конца дней. В 1904 году она писала: «Я не думаю, что мои труды предназначены только нашему народу, они были написаны для всех, кто еще не имеет света истины» (Письмо 195, 1904).

Жизнь Елены Уайт представляет собой непрерывный цикл евангельского служения, совершаемого в той или иной форме. Страницы ее писем и дневников полны примеров, описывающих ее евангельскую деятельность. Например, 28 июня 1903 года она написала собрату–адвентисту: «Мы делаем все возможное, чтобы донести истину до тех, кто живет поблизости. Были проведены три богослужения на природе в Калистоге [в нескольких милях от дома в Северной Калифорнии] и в Хот Спрингс Парке. Я выступала на каждом служении. Я делала это, желая привлечь тех, кто не посещает церковь». Г–жа Уайт продолжала писать, что на следующей неделе они будут проводить евангельское собрание еще ниже от Калистога по долине Напа в маленьком городке Санкт–Хэлин. Г–жа Уайт также участвовала во встречах в доме ветеранов вблизи Янтвилла. «Все люди вокруг, — писала она, — нуждаются в Евангелии. Кто больше, чем эти престарелые люди, нуждается в нем?» Она верила, что для нее и для других адвентистов там существует хорошая возможность потрудиться. «Мы все, — пришла она к заключению, — должны сделать все, от нас зависящее, чтобы привести души к познанию истины. Нам необходимо трудиться для наших соседей. Эта работа возложена на каждого. Бог помогает нам сделать все, что в наших силах, для наших ближних» (Письмо 122, 1903).

Работа для ближних

Г–жа Елена Уайт была не только успешным публичным оратором, она также проявляла ревность и настойчивость в личном благовестим. В анкете, заполненной на сессии Генеральной конференции в 1909 году, на вопрос: «Когда, где и в каком качестве вы начали трудиться в деле Божьем?» она ответила: «В 1842 году в штате Мэн, благовествуя молодым друзьям».

Вскоре после собственного обращения, рассказывает Елена Уайт, «я хотела помочь моим юным друзьям прийти к свету и при каждой возможности использовала мое влияние для этой цели». В результате она начала организовывать встречи молодежи. Одни были значительно старше Елены, другие женаты, а некоторые «пусты и беспечны». «Мой опыт, — писала Елена, — звучал для них подобно пустой выдумке, и они не вняли моим призывам». Однако несмотря на неприятие, юная Елена не отчаивалась: «Я решила не прекращать усилий, пока эти дорогие души, за которых я так сильно переживала, не покорятся Богу. Несколько целых ночей я провела в усердной молитве…

Некоторые из молодых людей встретились с нами из любопытства, чтобы послушать, что я скажу; другие считали, что я слишком настойчива в своих усилиях, особенно когда они не проявляли интереса со своей стороны. Но на каждой из наших небольших встреч я продолжала уговаривать их и молиться за каждого в отдельности, пока они не покорились Иисусу, признавая заслуги прощающей любви. Каждый обратился к Богу» (Очерки жизни Елены Уайт, с. 41, 42).

Другой пример, когда Елена проявила себя в деле личного благовестия, имел место в Наймсе, во Франции. Молодого обращенного постигло глубокое разочарование. Отчасти его причиной стало отношение к нему со стороны более старших членов Церкви. В результате юноша перестал соблюдать субботу и стал работать часовых дел мастером. Г–жа Уайт увидела в его профессии повод для встречи с ним. В конце концов, подумала она, можно ведь починить у него часы.

Находясь в мастерской, она не только поговорила с мастером, но и пригласила его на собрания, где она должна была выступить. «Он пришел, — писала она, — когда по его расчету должна была говорить я и сидел, неотрывно смотря на меня на протяжении всего выступления». Видя заинтересованность молодого человека, Елена беседовала с ним в течение двух часов и «убедила его в опасности его положения». «Я сказала ему, что допущенная братьями ошибка не может служить причиной того, чтобы огорчать сердце Христа, Который настолько возлюбил его, что умер ради его искупления… Затем я со слезами умоляла его изменить свое направление, оставить служение сатане и греху… и вернуться, подобно блудному сыну, в дом Отца».

К сожалению, если бы молодой человек решился соблюдать субботу, то потерял бы свою работу. Елена Уайт не ушла в сторону от столь деликатной ситуации. Напротив, она побуждала его принять «незамедлительное решение» и ревностно молилась с ним. «Я сказала ему, — заметила Елена Уайт, — что отважусь и не дам ему уйти, пока он перед Богом, ангелами и всеми присутствующими не скажет: „С этого дня я буду христианином". Как возрадовалось мое сердце, когда он сказал эти слова». На следующий день юноша отказался от этой работы и начал соблюдать субботу (Евангелизм, с. 449—451).

Елена Уайт была изобретательным человеком. Она все время искала новые методы благовестия. Г–н Рэдли, фермер, живший около Касл Хила (сейчас окрестности Сиднея, Австралия), был близок к тому, чтобы принять адвентистскую весть, но все–таки отверг ее. Г–жа Уайт чувствовала побуждение посетить его и взять с собой несколько своих книг. «Я говорила с ним, — рассказывала она делегатам Генеральной конференции на сессии 1901 года, — словно он уже был адвентистом. Я говорила ему о его ответственности за соседей, поскольку он имел познание Божьей истины».

«Он смотрел на меня как–то странно, — вспоминала г–жа Уайт, — будто хотел сказать: „Я думаю, вам не известно, что я отверг истину,… и мы не соблюдаем субботу". Но я знала это. Однако я говорила с ним так, словно он был с нами. „Теперь, — сказала я, — мы хотим помочь вам начать трудиться для ваших соседей. Я хочу подарить вам несколько книг"». Когда он попытался отказаться от книг, сославшись на то, что он может пойти в библиотеку, Елена настояла, чтобы он все же принял подарок, так как, по ее словам, он никогда до этого не пользовался услугами библиотеки. Наконец фермер согласился. Затем Елена вспоминала: «Мы преклонили колени и молились вместе, но когда мы встали, по его лицу текли слезы. Он сказал: „Я рад, что вы пришли ко мне. Спасибо за книги"». Благодаря ее посещению, фермер и его семья присоединились к Церкви, а принесенные ею книги помогли этой семье привести в Церковь других людей (там же, с. 451, 452).

От сердца к сердцу

Елена Уайт обладала умением делать общественные и личные призывы. Например, в 1876 году она написала Уилли, что на публичном собрании в штате Мэн после часового выступления, она «призвала выйти вперед тех, кто еще не был обращен, кто отпал от Церкви или чувствовал, что грехи разлучили его с Богом. Прежде чем она закончила говорить, вперед вышли шестьдесят пять человек. Глубокие чувства наполнили всех собравшихся. Многие плакали, многие со слезами исповедовали грехи. Родители умоляли детей, а молодые люди настоятельно просили своих сверстников отдать свое сердце Богу». «Я стояла на ногах около четырех часов, обращаясь к грешникам…» (Письмо 44, 1876).

Однако свои публичные евангельские призывы Елена Уайт делала не только с кафедры. Она всегда хотела быть ближе к аудитории. Например, в Хобарте, Тасмания, как Елена рассказывала своим читателям, после того как часть присутствовавших вышла вперед в ответ на ее призыв, произошло следующее: «Я спустилась к слушателям и, подойдя к самому последнему сиденью в палатке, обратилась к нескольким молодым людям, приглашая их полностью отдать свои сердца Иисусу. Все пятеро вышли вперед». Затем г–жа Уайт подошла к нескольким плачущим девушкам и пригласила их подойти к кафедре. Они также откликнулись (Ревью энд Геральд, 1896, 11 февраля).

Из всех духовных призывов, сделанных Еленой Уайт в течение жизни, один из самых трогательных был обращен к сестре–двойняшке за несколько месяцев до ее смерти в 1891 году. Как мы уже отметили в главе 6, Лиззи, по–видимому, была единственной из всех семерых братьев и сестер, которая в своей жизни не исповедовала никакую религию. Она приняла миллеризм, но несправедливое исключение в 1843 году из Методистской церкви за ее веру во Второе пришествие, вероятно, озлобило ее, настроив против религии на всю оставшуюся жизнь. Поскольку призыв одной двойняшки к другой был крайне трогательным, я частично приведу его.

Написав о любви Иисуса Христа и Его готовности спасти всех, приходящих к Нему, Елена умоляла свою больную сестру: «Неужели ты не веришь в Иисуса Христа, Лиззи? Неужели ты не веришь, что Он твой Спаситель, что Он доказал Свою любовь к тебе, отдав Свою драгоценную жизнь за твое спасение? Все, что требуется от тебя — это принять Иисуса как твоего драгоценного Спасителя. Я молюсь самым ревностным образом, чтобы Господь Иисус открылся тебе и Рубену. Твоя жизнь в этом мире состоит не из удовольствий, а из печалей. Если ты перестанешь сомневаться в Иисусе и поверишь, что Он умер ради твоего спасения, если ты придешь к Нему такая, как есть, отдашь себя Иисусу и положишься на Его обетования живой верой, Он станет для тебя всем, чем только ты пожелаешь.

Каждому спрашивающему: „Что мне делать, чтобы спастись?", я отвечаю: „Веруй в Господа Иисуса Христа". Не сомневайся ни на мгновение, что Он хочет спасти тебя такой, какая ты есть… Никого нельзя заставить быть спасенным. Господь Иисус никого не принуждает. Он говорит всем: „Изберите ныне, кому служить"…

Христос понес за нас проклятия греха, чтобы мы не погибли. С ним поступили как с преступником, чтобы грешник мог получить Его праведность. Он был осужден за наши грехи, в которых Он не принимал участия, лишь бы мы были оправданы Его праведностью, к которой мы не причастны.

Ты, моя дорогая сестра, и твой муж должны надеяться на Его милость и верить в Иисуса Христа, Который в силах спасти вас. Почему? Потому ли, что на вас нет вины? Нет, потому что вы — грешники, а Иисус говорит: „Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию". Когда дьявол шепчет тебе: для тебя нет надежды, не верь ему, ибо „так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную". Что больше Господь мог для тебя сделать, чем Он сделал, дабы побудить тебя любить Его? Положись на Его слова и вверь свою беспомощную душу Иисусу Христу.

Дорогая сестра, нет ничего удивительного в том, что ты должна сделать. Ты чувствуешь себя несчастной, страдающей и сокрушенной, и именно таковых Христос приглашает прийти к Нему. „Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас…" Не пренебрегай такими великими обетованиями. Руки, которые были пригвождены ко кресту за тебя, простерты, чтобы спасти тебя. Страдая от болезни и ожидая смерти, ты не должна бояться. Друзья могут посочувствовать тебе, но не в силах спасти тебя. Твой врач тоже не спасет тебя. Но есть Тот, Кто умер, чтобы ты могла жить вечно. Верь в то, что Иисус услышит твое исповедание, примет твое покаяние, простит каждый грех и сделает тебя дочерью Божьей. Иисус Христос ходатайствует за тебя. Отдашь ли ты с верой свое сердце Христу? Я хочу, чтобы ты покоилась на груди Христа. Я молюсь за всех вас, чтобы любовь Иисуса согрела ваши холодные сердца и вы обрели в Нем мир, радость и праведность… Если Христос станет твоим Другом, тебе нет нужды бояться смерти. Тебе будет казаться, что ты только закрыла глаза здесь и сразу открыла их на небесах. Тогда мы встретимся, чтобы никогда не разлучаться. Ты должна принять Иисуса. Он жаждет дать тебе Свой мир и озарить тебя светом Своего лица. Лиззи, сердце мое жаждет видеть, что ты доверяешь Иисусу, ибо Он может дать тебе Свою благодать и понести все твои тяжкие страдания. Он любит тебя. Он хочет спасти тебя» (Письмо 61, 1891; курсив мой. — Дж. Н.).

Таким был сердечный вопль сестры Елены к сестре–двойняшке Лиззи. К сожалению, он не возымел действия. Лиззи умерла 21 декабря 1891 года в Горхаме, штат Мэн, месте своего рождения. Трудно было даже представить, что жизненные пути двух сестер–двойняшек окажутся настолько разными.

Время от времени слова многих церковных руководителей цитируются неверно, их мысли сознательно искажаются людьми с целью что–либо доказать. Елене Уайт были знакомы эти проблемы, но ее ситуация осложнялась тем, что ее сторонники считали ее мысли богодухновенными. Следовательно, совет сестры Уайт имел больший «вес» при доказательстве той или иной точки зрения.

Искажение ее слов

Факты искажения произведений Е. Уайт, которые огорчали саму писательницу во время ее жизни, тревожат нас и сегодня. Например, некоторые люди использовали ее совет в качестве средства устрашения, чтобы влиять на других. Д. Ч. Кресс писал об этом г–же Уайт в 1900 году в связи с доктором Дж. X. Келлогом. «Некоторые братья, — говорил он, — использовали свидетельства, данные для исправления и спасения [Келлога], как средство устрашения, чтобы уничтожить его и подорвать его влияние». Такое искажение ее слов, предположил Кресс, настроило доктора враждебно к г–же Уайт, поскольку он отождествил ее с теми, кто хотел уничтожить его, и не понял искреннего побуждения сестры Уайт помочь ему (Письмо Д. Ч. Кресса Елене Г. Уайт, 1900, 18 октября).

В 1881 году г–жа Уайт выражала свое сожаление по поводу использования ее слов как «средства устрашения».

Следовательно, мы видим, что и в те дни Елена Уайт имела дело с независимыми составителями компиляций. Безусловно, многие из них имели искренние мотивы, однако это не защищало их от заблуждений при использовании ее работ. Очень часто неверные представления о религии побуждали этих людей не только искажать произведения вестницы Божьей, но и бросать на нее тень своего собственного неуравновешенного характера.

Воплем отчаяния можно назвать слова Елены Уайт, написанные в 1900 году служителям Генеральной конференции: «Сказанное мною в частных разговорах, повторялось людьми с неосвященным сердцем и разумом таким образом, что начинало означать совершенно противоположное по смыслу ранее сказанному. Я боюсь разговаривать даже с моими друзьями, ибо после бесед я слышу: сестра Уайт сказала это или сестра Уайт сказала то.

Мои слова весьма сильно искажаются и извращаются, и я прихожу к выводу, что воля Господа заключается в том, чтобы я сторонилась больших собраний и частных бесед. То, что я говорю, преподносится в таком искаженном свете, что представляется новым и странным для меня. Сказанное мною смешивается со словами других людей, желающих подтвердить свои собственные теории» (Избранные вести, т. 3, с. 82, 83; курсив мой. — Дж. Н.).

В свои последние годы жизни Елена Уайт стремилась предотвращать подобные проблемы, прибегая к помощи Дорес Е. Робинсон, которая присутствовала при частных беседах и «кратко записывала разговор, чтобы слова вестницы Божьей не были ложно истолкованы… ради чьих–то интересов» (Элла Уайт Робинсон. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 25 июля).

Елене Уайт причиняли боль не только те, кто читал ее произведения и воспринимал ее слова через «призму своих собственных предрассудков» или предположений, но также те, кто искажал смысл ее идей вследствие небрежной передачи. В связи с этим она писала: «Человек, сам не до конца понявший смысл сказанного, потом повторяет услышанные высказывания и утверждения, привнося в них собственный оттенок значения. Его слушатель, в свою очередь, воспринимает это в точном соответствии со своими предубеждениями и представлениями». Чтобы избежать подобных проблем, г–жа Уайт советовала людям «не доверять необоснованным слухам о том, что сестра Уайт якобы сделала, сказала или написала». «Если вы желаете знать, что Господь открыл через нее, читайте ее опубликованные труды» (Свидетельства для Церкви, т. 5, с. 695, 696). Таким был совет женщины, встречавшей на своем пути непонимание. (На тему поисков уравновешенного подхода к произведениям Елены Уайт ознакомьтесь дополнительно с книгой «Читая труды Елены Уайт» из этой серии.)

Способы решения конфликтов

Из–за того, что Елена Уайт претендовала на роль Божьей вестницы и давала некоторые советы, ведущие к конфронтации, всю свою жизнь она была мишенью для нападков и критики. Иногда бывали случаи, когда она считала необходимым защищать себя, как например, во время кризиса, связанного с Келлогом, в начале 1900–х годов (см. Артур Л. Уайт о Елене Г. Уайт, т. 6, с. 89—103). Хотя в некоторых случаях (например, когда ее публично обвинили в рождении двух детей до вступления в брак), она позволяла другим встать на свою сторону, совершенно основной позицией г–жи Уайт было избегать самозащиты (см. Артур Л. Уайт о Елене Г. Уайт, т. 2, с. 284).

В 1854 году Джеймс Уайт сообщил о принципе, которого она держалась в большинстве случаев на протяжении всей ее долгой жизни. «В нашу задачу, — писал Джеймс Уайт, — не входило оставлять Божью работу ради того, чтобы спорить с неразумными людьми. Сатана хочет, чтобы мы были заняты этим, но Бог предусмотрел для нас лучшее дело. Наш долг — советовать членам Церкви остерегаться влияния тех, кто вносит разделения, а затем передавать дело в руки Божьи» (Ревью энд Геральд, 1854, 5 сентября).

Елена Уайт пошла еще дальше в своем совете, когда написала: «Лучший способ бороться с заблуждением — это открывать истину и обрекать нелепые идеи на вымирание из–за недостатка к ним внимания. В сравнении с истиной слабость заблуждения очевидна для каждого разумного человека. Чем чаще повторяются ошибочные утверждения, тем сильнее становится заблуждение. Чем чаще другие слышат о делах сатаны, тем приятнее его сатанинскому величеству» (Свидетельства для проповедников, с. 165).

Г–жа Уайт боролась с заблуждением, защищая истину, а не избегая критики. Когда Майлс Грант, адвентист первого дня, один из ее главных оппонентов в 1870–е и 1880–е годы, в одном и том же с ней здании проводил собрания, направленные против проводимых ею собраний, она написала в своем дневнике: «Я могла бы ответить ему и оправдать себя, но я не упомяну даже его имени. Я сохраню за собой право говорить истину о любви тем, кто ее услышит… Я хочу, чтобы люди видели истину, какова она есть в Иисусе» (Рукопись 29, 1885).

Несколько лет спустя вестница Божья повторила эту мысль: «Мне вновь и вновь напоминалось, что я не должна пытаться рассеивать смущение, вносить ясность, когда вера расходится с чувством и когда проявляется неверие. Я не должна впадать в уныние, но обязана говорить слова Господни с авторитетом, а все последствия предоставить в руки Божьи» (Избранные вести, т. 3, с. 75).

Несмотря на то, что несколько раз в своей жизни г–жа Уайт считала необходимым как–то защищаться, вышеприведенные цитаты обозначают основные принципы, которых она придерживалась в большинстве случаев при встрече с оппозицией.

Пожалуй, самый важный принцип, лежащий в основе отношения Елены Уайт к критике, определялся ее духовными приоритетами. «Я стремлюсь, чтобы никакое разногласие и никакой скептицизм, — писала она в 1905 году, — не заронили в меня ни единой мысли о воздаянии тем, кто противодействует моей работе, ибо я не могу позволить лишить меня душевного мира… Ничто так не ценно для меня, как знать, что Христос является моим Спасителем» (Рукопись 142, 1905; курсив мой. — Дж. Н.).

Этими словами мне хотелось бы закончить книгу об уникальной личности Елены Уайт, потому что в них отражена мысль, ставшая средоточием ее жизни и служения.