Обсидиановый пепел

Эпилог

Как только портал закрылся за спиной Магды, а магистр Долины Водопадов поспешил в свой дворец, прижимая к груди новый смысл своего существования, дверь храма приоткрылась и в святилище показалась усатая морда Тори. Не той молодой, полной надежды рыси, которая впервые отправилась исправлять прошлое. Нет, это была уже старая ослабленная кошка из текущей реальности.

Рысь потрусила к центру храма и, остановившись перед лежащим на его плитах белым пером, подняла голову и протяжно завыла. Храм эхом повторил ее рык отчаяния. Тори, уставшая и обессиленная, легла на плиты золотого видгарского храма, положив голову на лапы и поджав уши. Больными глазами рысь смотрела на белое перо — единственное, что осталось от любимого человека, которого она так и не смогла спасти.

Сбилась со счета сколько раз уже возвращалась в прошлое, вмешивалась в предначертанное, меняла дороги собственной жизни. На ее памяти столько возможных вариантов развития событий, что уже и не помнит, какой истинный. Бывало, она теряла всех их. Лоран побеждала, убивая полукровок и захватывая власть. Бывало, получалось ее победить без потерь. Почти… Единственное, что не удавалось изменить — смерть Варда. Любимый хилфлайгон погибал. Она его спасала от когтей демона — в него попадал арбалетный болт или другой демон оказывался шустрее, были и абсолютно абсурдные смерти. И вот теперь Вард закрыл ее собой и отдал собственное сердце, спасая.

Находясь в облике рыси, Магда тысячи раз видела его смерть. И сердце, чужое сердце, разрывалось от боли, как впервые, а отчаяние с каждым циклом все больше и больше вгрызалось в душу. Она не понимала, что делает не так. По легенде принц вернул свою возлюбленную, когда хилфлайгон простил его и отдал собственное сердце. Вард сделал это, прочел сакральную формулу наконец, но не вернулся. Его перо — единственное, что осталось от красавчика лекаря.

А у нее больше нет сил. Обычно в этот миг сознание только-только обращенной рыси сливалось с ее разумом. И перед новым циклом Тори вспоминала все свои неудачные попытки, чтобы потом рассеяться в новом цикле, попытаться снова. Но она больше не пойдет туда. Сил нет видеть его смерть. Лучше лечь и умереть рядом с его частичкой. И может Бездна наконец соединит их, если уж боги прокляли.

Тори подняла голову и завыла еще раз будто получила смертельную рану. А после положила голову на лапы и пообещала себе, что не сдвинется с места, пока не заберет ее Бездна.

Рысь не двигалась семь дней. Мысли уже путались в голове, язык стал сухим и слишком большим от жажды и подаренное сердце вроде как стало стучать слабее. Но видгарская магия упрямо поддерживала в хозяйке жизнь. От голода и жажды начались галлюцинации. Тори казалось, что пламя на алтаре Пылающего напоминает древний лес, его языки формировали деревья, ветви и листья. Чего только не померещится на пороге Бездны. Тори не реагировала, только протяжно вздыхала и снова устремляла взгляд на белое перо у самой морды.

Когда солнце поднялось в седьмой раз, вместе с рассветом в огненный храм, ворвался сильный поток воздуха, распахнув двери с такой силой, что они врезались в противоположную стену. Но рысь даже ухом не повела. Вихрь не пожелал мириться с ее пассивностью, вырвал прямо из-под носа белое перо и поднял в воздух.

Тори вскочила на лапы и попыталась сбить непослушное перо, вернуть себе частичку Варда. Но вихрь, будто играя, поднял его к потолку и понес в огненному алтарю.

Сердце замерло. Она не могла потерять последнее напоминание о Варде. Не обращая внимания на слабость, рысь из последних сил побежала к алтарю и запрыгнула в пламя, но поздно.

Огонь уже коснулся белого пера, оно вспыхнуло, почернело в миг и стало медленно опускаться на угли. Не обращая внимания на жар от пламени, который кусал шерсть, рысь рыкнула и попыталась лапой хватить перо, но оно тут же рассеялось пеплом. В ярости захотелось разметать божественный алтарь, который лишил ее последнего дорогого воспоминания.

Тори завыла, зарычала, заскулила и не сразу заметила, как поднявшийся в воздух пепел формирует человеческий образ: сильные натренированные ноги, узкие бедра, грудь, на которой так любила засыпать, широкие плечи любимого человека, два огромных белых крыла, квадратный подбородок, губы и безумно красивые глаза, в которых пламя давно смешалось с небом.

Образ обрел плотность и краски, но Магда не заметила этого. Огонь сжигал шерсть, больно кусал, уничтожая навеянный магией образ. Лапы удлинились и превращались в человеческие руки и ноги, кошачье тело вытягивалось, формируя женский силуэт. Обернувшись человеком, Магда с непривычки не удержалась на ногах и вздрогнула, когда ее подхватила за талию сильная мужская рука, а нос ткнулся в широкую знакомую до боли грудь. От него пахло ветром и целебными травами, а теперь немного пеплом. Магда вцепилась в родные плечи и не решалась поднять голову, опасаясь, что все это лишь шутка ее ослабленного сознания.

А он гладил по голове и шептал:

— Все, сердце мое, теперь все хорошо, — и целовал в макушку.

Осознание того, что он жив, накатило волной. Душу свело судорогой, сердце застучало, как безумное. А из глаз впервые в жизни сплошным потоком хлынули слезы. Магда ревела, уткнувшись ему в грудь, смывая слезами все свое горе, все мучительные воспоминания о тысяче его смертей.

Вард, пару раз взмахнув крыльями, вынес их из пламени и бережно опустился на каменные плиты храма, не разжимая объятий.

— Тише, любовь моя! — шептал он.

— Ты жив, — твердила Магда, все еще не в силах поверить.

Рыдания и всхлипы разрывали грудь.

— Я отчаялась уже. Я столько раз… столько раз видела твою смерть… И каждый раз думала, что умру сама от боли. А ты… ты обещал, что не умрешь. И умер! — вдруг разозлилась она. — Ты умер! Я никогда не прощу тебе того, что ты умер.

Она зло ударила его по плечу и попыталась оттолкнуть, но Вард только сильнее сжал ее в своих объятиях, молча выслушивая внезапную истерику. Магда бушевала недолго. Вместе со слезами наружу вышла вся боль, душа очистилась и стала как никогда легкой. Вард все это время обнимал ее.

— Ты должен был сразу вернуться. Почему ты сразу не вернулся?

— Я был рядом, но ты меня не видела, — устало ответил он. — Когда я отдал тебе свое сердце, мое тело утратило плотность и его частицы стали ветром. Но душа осталась с тобой. Я всегда был рядом. Всегда! Все эти циклы. Наблюдал, как ты страдала и был не в силах помочь.

— Я не понимала, что мне нужно было сделать. У меня ничего не получалось, — всхлипывала Магда.

— Я поделился с тобой сердцем. Оно теперь у нас одно на двоих. А значит и я теперь немножко видгар. И убить меня может только прямой удар в наше общее сердце. Поэтому видгарская магия восстановила меня из последнего уцелевшего пера. Нужно было только бросить его на алтарь. Но ты никак не хотела с ним расставаться — пришлось помочь. Хоть это было и сложно. Я с трудом научился управлять воздухом без тела. Теперь же все будет хорошо. Теперь я никуда и никогда не исчезну. Обещаю!

— Если исчезнешь — я тебя сама убью, — пообещала ему, а слезы все бежали по щекам.

Когда почти перестала всхлипывать, любимый мужчина переместил руку вверх по спине. От неожиданной ласки по телу пробежали мурашки, Магда непроизвольно выгнулась ему навстречу, а этот гад вдруг взял и почесал ей за ухом.

— Что ты делаешь?! — подняла она голову, встречаясь наконец с его глазами, в которых затаились искорки смеха.

— Странно, а когда кошкой была, нравилось. Или по животику почесать? — что он и поспешил сделать, чуть отстранив от себя девушку.

Магда растерянно захлопала глазами, не ожидая от него такого странного поступка. Не сразу дошло, что он шутит, намекая на ее звериную форму. Вспомнила сама, как часто терлась о его ноги и выпрашивала ласку. Вроде и сознание человеческое осталось, а инстинкты все равно брали свое. И это было так до Бездны приятно, когда почесывал и поглаживал шерстку. Даже мурлыкала. Но сейчас смутилась от его напоминания. Захотелось стукнуть гада, но губы сами расплылись в улыбке. Действительно забавная ситуация.

— Ну, наконец-то ты улыбаешься, сердце мое, — облегченно выдохнул Вард, заключая ее лицо в свои ладони, а в глазах обожание и любовь.

Очень нежно коснулся ее губ своими, подарив поцелуй. А у Магды ноги подкосились от неземного счастья.

— С кошками я еще не целовался, — продолжил поддевать этот невыносимый лекарь. — Хотя ты активно пыталась меня облизать, я помню.

— Я тебя сейчас пну, — пообещала Магда.

Да, облизывала, а он так забавно отбивался иногда. Вард фыркал ей на ухо, пытаясь сдержать хохот. И Магда сама рассмеялась, обнимая его и прижимаясь.

— А еще, сердце мое, у тебя были шикарные усы, — пробормотал этот невыносимый лекарь.

— И зубы, — парировала Магда и несильно укусила его за плечо.

Боги! Он же из Бездны только вернулся и опять ерничает. Испортил такой момент. Но на самом деле бить его и ругаться не хотелось. По телу волной цунами гоняло кровь счастье.

— Вот теперь я узнаю мою огненную девочку, — с любовью прошептал Вард, целуя в нос.

И Магда обняла его крепче, счастливо рассмеявшись. Мой! — шептала магия. — Невыносимый, умерший и воскресший! Самый близкий и любимый человек на свете. Все циклы стоили этого момента. Пусть она тысячи раз сгорала в собственном пламени. Но согласна гореть снова, если он восстанет из пепла вместе с ее душой.

Рука Варда, нежно поглаживала ее по обнаженной спине. Он ласково поцеловал любимую. Потом еще и еще раз. Его ласки стали настойчивей, видимо, мужчина осознал, что они обнажены и прижимаются друг к другу. А еще у них демонову вечность не было близости. Его губы спустились к шее, Магда застонала и прикрыла глаза, наслаждаясь долгожданной лаской.

— Мы в храме, — напомнила она, когда от ласк Варда воспламенилась кровь. — Боги разгневаются, а сама выгнулась ему навстречу, прижимаясь.

— И пусть, — хрипло прошептал он, целуя за ушком. — Даже сам Карающий не помешает мне тебя любить.

Карающий презрительно фыркнул, наблюдая за своими любимыми творениями через обсидиановое зеркало. Вот же наглец!

Совсем одемонели эти смертные. Предаются любовным утехам прямо в храме. Варна не потерпела бы такого непотребства. Конечно, она многое делала для того, чтобы соединять сердца влюбленных. Но не на плитах же храма. Богохульники!

Но он не Пылающий воин, чтобы испепелять праведным гневом. Он хуже. Карающий злорадно усмехнулся.

В зеркало он уже не смотрел. Не хватало еще подглядывать. Его интересовал обсидиановый узор двух обнаглевших чад. Нити энергий причудливо переплетались в единую сеть и пульсировали в такт.

— Карающий ему не помеха, — пробурчал молодой бог. — Вот и мучайся теперь с ней вечность.

И он ловко связал их нити, объединяя во всех перерождениях. А потом усмехнулся и завязал получившийся узел бантиком.

Магда и Вард наконец закончили свою возню. Они лежали на плитах золотого храма, отдыхая после любовной игры. Вард поднял руку, чтобы поправить ей волосы и заметил магический браслет на своей руке. Такой же был и у Магды.

— Что это? — недоуменно спросила девушка.

А казалась такой сообразительной, — вздохнул Карающий. Сильная огненная, но иногда очевидные вещи доходят до нее с трудом. Как в случае с пером, например. Он уже даже психанул и помог хилфлайгону, сделав вид, что это сам смертный ветром овладел, а не Карающий лично пришел и отнес это демоново перо в огонь.

— Кажется, нас поженили, сердце мое, — рассмеялся Вард.

Умный хилфлайгон! Карающий довольно хмыкнул.

Магда рассматривала свое запястье, поворачивая руку. Кожу обоих украшал сложный узор из переплетенных нитей, но когда смертные перевернули руку, то с удивлением уставились на милый бантик на внутренней стороне запястья.

Карающий посмеивался, наблюдая за их ошарашенными и недоуменными лицами. Теперь будет всем посмевшим заниматься любовью в храме такие бантики завязывать. Помечать осквернителей. Надо еще как-то сообщить об этом в мире. Пусть прячут свои бантики.

Первым заржал Вард, за ним рассмеялась Магда.

— У богов прекрасное чувство юмора, — заметил хилфлайгон, а Карающий хмыкнул. — Бантик? Серьезно? Карающий, кому такое в голову пришло?!

Вот же сделали его имя ругательством. Фер закатил глаза и мысленно послал ответ наглому хилфлайгону:

— Скажи спасибо, что я тебе кое-что другое на бантик не завязал, богохульник, — но на его губах осталась улыбка.

Смертный услышал его. Побледнел в миг, сел и испуганно повернулся на статую Пылающего.

— Не поминай имя бога в суе, он может и ответить, — злорадно заметил Карающий, наслаждаясь бледным и перепуганным видом Варда.

— Что случилось?! — забеспокоилась огненная.

Еще одна маленькая темная. Его дитя. Ему часто пеняли, что он слишком привязывается к собственным творениям. Но молодой бог ничего не мог с собой поделать. Для него они никогда не были просто пешками в игре, хоть Первый и считает иначе.

— Береги ее, — передал бог хилфлайгону. — Она твоя во всех перерождениях. Заслужили.

— Спасибо! — прошептал Вард и потом ошарашено пробормотал Магде. — Все же заниматься этим в храме было плохой идеей. Или я схожу с ума, или только что со мной говорил бог.

Магда тут же испуганно обняла его, прижалась всем телом.

— Не отдам! Даже Карающему не отдам!

— Да нужен он мне, — фыркнул Фер. — Будь счастлива, дитя! Твои испытания окончились.

Магда так же его услышала. Вздрогнула, но быстро расслабилась. Все же темные всегда были со своим богом на короткой ноге.

Карающий вздохнул. Ради них нарушил правила, и Первый ему этого не пожалует. С него станется убить молнией всех игроков. И он будет иметь на это право. Главное правило игры — не вмешиваться напрямую. Фер вмешался, и теперь Первый может сделать тоже самое. Нужно спрятать лишние фигуры, чтобы соперник не догадался о жульничестве и не нарушил правила сам.

Остался последний штрих и можно передохнуть пока подрастет малышка Марго. Молодой бог взмахнул рукой. В черном обсидиановом зеркале, которое теперь показывало территорию перед храмом, блеснуло северное сияние. Из временного вихря появились принцесса Крис и мастер Лерон. Его любимый темный, который отчаянно сквернословил, сообразив, что появился совсем не там, где исчез и не тогда.

— Да когда же это закончится? — ругался он, топая ногами, но при этом не забывал осматриваться.

Ба, а эту пару скоро тоже ждет пополнение. Пришла пора родиться братьям темного принца. Карающий довольно улыбнулся. Вот родятся сыновья у темного и он перестанет швырять их по временам. Здесь Первый для них не угроза.

Двери золотого храма приоткрылись, выпуская на свет Варда и Магду. Наглые дети замотались в храмовую алтарную ткань. Вот же негодники! Ничему жизнь не учит. Добавить еще что-нибудь похабное к бантику?

Увидев деда, Магда растерялась, но потом с радостным воплем кинулась темному на шею.

Они еще не заметили, что золотой город видгаров больше не мертв. В нем кипит жизнь. Громко переговариваются и хохочут видгары, хлопают крыльями хилфлайгоны, а сейчас прямо к ним спешит синеволосый мужчина.

Крис заметила его первая. Побледнела и изумленно прошептала:

— Дедушка?