Обучение военному делу в Средневековье. Краткий экскурс по верхам

Прикладная маркграфология

… или о том, как прикладывали Роланда

Прежде, чем наше повествование вступит под мрачную сень Ронсевальского ущелья — скорее, Ронсевальского прохода — небольшой экскурс в номиналистику. То бишь, в титулатуру.

Все привыкли к фразе "бояре и дворяне". Тот самый нелюбимый учебник истории, от постоянной критики и пренебрежения обросший броней цинизма круче реаниматолога, определяет разницу так.

Бояре — владельцы собственных земель по праву наследования. Которые земли им никто не жаловал. Такие земли назывались "аллоды". Помните, еще игру компьютерную выпустили? Несколько позже битвы в Ронсевале, конечно, но тоже довольно давно.

Ну, а раз король землю НЕ давал, то и отнять ее не властен. Только правом силы — но это прямая война. А средневековый король всего лишь первый среди равных. Ведь знать средневековой Европы по большей части потомки завоевателей, всех этих германских-франкских риксов-конунгов. И без верной своей дружины король мало на что пригоден.

Ну и вот, не станет дружина молча смотреть, как одного из них обирают. Живо король на беличьей шкурке поскользнется. Или там на охоте его кто-то чисто случайно за зверя примет, как детеныша Вильгельма Завоевателя — его так и называли: Руфус, то есть "Рыжий" — и прострелит насквозь. Или не случайно, как отца хуннского хагана Модэ. Летай иль ползай, конец известен.

Так вот, в любом европейском государстве было старое боярство, которое землей королю не обязывалось. Оно эту землю наследовало с римских и до-римских времен. На славянской земле первый владелец земли мог вообще быть первым человеком, кто поселился тут после ухода ледника — самый благородный и бескровный способ, кстати. Потому что в той же Англии обитали до-кельтские племена, потом их вышибли кельты королевы Боадицеи, которых заровняли легионы Рима, упавшее знамя которых подхватили рыцари короля Артура, которых вырубили саксы королей Альфреда и Аэллы, которых уже рыцарской атакой раздолбали норманы Вильгельма Завоевателя — и только из суммы этого всего появились англичане. Попробуй там найди земельные грамоты, это разве что на нижней стороне Стоунхенджских камней сохранилось. Тяжелые камушки, никто не переворачивал.

Таких вот землевладельцев прижать можно было только прямой силой. Сильный король, как Филипп IV Красивый, Железный Король Франции, мог такое сделать. Популярный в дворянской среде король, как Эдуард III Английский, мог сплотить дворянство под флагом завоевания Франции и тоже повесить одного-другого Роджера Мортимера.

А вот если король оказывался не очень сильным, то бароны — тут под словом "бароны" понимаются знатные люди вообще — втыкали ему в нужный разъем… Кому Хартию Вольностей, кому просто раскаленный прут. Ну и потом на голубом глазу объявляли, что-де "король помер от естественных причин".

Кроме владетельного дворянства — что землей владело не от короля — было дворянство жалованое. То есть, именно "дворяне", люди с королевского двора. Это те самые всадники из предыдущей серии, которых Карл Мартелл обрядил в броню и повелел скакать с пиками. А чтобы всадник мог купить себе броню — я не зря постоянно напоминаю, что она стоила как половинка боинга — Карл ему жаловал землю. Феод.

Фиксируем разницу.

Аллод — это личное, от предков. Оно твое от рождения до смерти. Аллоды были не только у дворян. Скажем, в Великом Княжестве Литовском, Русском, Жемойтском века до пятнадцатого дожили вольные крестьяне, владеющие землей от деда-прадеда. Правда, земли той могло быть на курятник и две яблони — но аллод.

Феод — это жалованье за службу. Плохо служишь — отберут.

В этой разнице суть феодализма. Если сатрапы царя персидского плохо управляли землей, то царь мог их казнить. Но отторгнуть их родовые земли и передать более толковому человеку не имел права, это наверняка привело бы к бунту или заговору знати. Максимум, царь мог передать землю наследнику того же рода. И если царь кому жаловал землю, то именно как подарок. Без обязательств.

А вот Карл Мартелл землей ОБЯЗЫВАЛ. Пока ты служишь, ты с этой деревни кормишься. Перестанешь служить — вали обратно в свой аллод и сиди там на двух десятинах гоголем.

Отношения между сюзереном (кто жалует) и вассалом (кому жалуют) оформлялись КАЖДЫЙ РАЗ ЗАНОВО. И вассал каждый раз должен был согласиться: если я буду плохо служить, король ИМЕЕТ ПРАВО отнять феод обратно. Это НЕ ПРИЧИНА бунта.

Церемония присяги (оммаж) повторялась при каждом вступлении в должность наследника каждого феода. И если сюзерен гневался, что вассал не явился на войнушку по призыву — то просто не утверждал оммаж.

Специально для Мани Миркевич: Столетняя Война между Англией и Францией формально началась с отказа английского короля Эдуарда приносить королю Франции оммаж за герцогство Аквитанское, наследуемое английской короной потому, что Ричард Львиное Сердце сын Алиеноры, внезапно, Аквитанской. Но род герцогов Аквитанских был давним вассалом короля Франции. И формально король Эдуард был обязан французскому королю служить, и в войско его являться на 40 дней со своим припасом. Так что хитрый король Эдуард уклонялся от призыва, когда это еще не стало мейнстримом.

Именно эта земельная мобильность, именно необходимость всякому наследнику рода КАЖДЫЙ РАЗ лично присягать сюзерену — и держала своенравных рыцарей в узде. А уже их руками король укрощал старое земельное дворянство. Когда же те и другие сговаривались, король должен был опираться на вольные города — "коллективных феодалов", нанимать войско на заемные от городов деньги и выбивать дурь из митингующих оппозиционеров. Получалось не всех, но риск обломаться всегда был.

С другой стороны, плохому сюзерену оммаж могли отказаться приносить. Вроде ты и король, и почет тебе и уважение — а всех земель только родовой аллод. Все, что твой предок нам пожаловал, мы тебе не вернем, пока не начнешь править, как нам угодно.

Ничего похожего нигде на Востоке не было никогда. Царь правил как хотел, а любое возмущение против царя — падишаха — хана считалось мятежом и подавлялось без предисловий.

Вот эта мобильность, необходимость любому европейскому королю — даже могучему и легендарному — крутиться и думать, постоянно думать, вертеть в уме тысячи политических — династических — военных комбинаций и позволяла Европе развиваться быстрее Востока. Восток начинал раньше, имел громадную фору в людях, культуре, ресурсах — той же плодородной земле, которая основа экономики аж до девятнадцатого века! — но Европа сильно обогнала Восток именно по части общественных отношений. По части организации. По части использования того, что уже есть.

В Японии есть точнейший аналог: эпоха "Сражающихся царств". Там какие-нибудь мелкие Санада из Уме должны были лезть из кожи, чтобы их не стоптали крупные игроки. Тут поневоле будешь и ремеслам покровительствовать, и крестьян постараешься не обижать, и на торговцев не наплюешь.

Полное сходство политической картины и методов на двух разных по культуре — климату — менталитету окраинах Евразии доказывает, что мы тут видим проявление именно исторической закономерности, а не случайную флуктуацию.

Так вот, в те времена титул и родословная были инструменты как лопата и нож, это сейчас перед ними трясутся.

Первый титул — барон. Бароны владели землей или на правах аллода или на правах феода. Барон переводится просто как "человек". Видите ли, дорогие будущие попаданцы, в Средние Века человеком считался не кто попало, а только родившийся в знатной семье. Остальные были или "человек барона Хренищенко" или "человек вождя Хрольда Козолюба" или "человек Великого Новгорода". А чтобы так вот просто "человек" — это нет. Это только если ты барон.

Конкретно фразу: "Человек начинается с барона" озвучил только в 19веке австрийский дворянин, подавлявший Венгерское Восстание 1828–1830 года — понятно, уже не та эпоха, не тот менталитет. Но австриец всего лишь озвучил носившееся в воздухе. Если мы поднимем старые судебники, все эти "Саллические — Аллеманские — Франкские — Ярославовы Правды", то увидим там цену за голову раба, вольного горожанина, княжьего гридня, их жен отдельно — а вот цены за голову "просто человека" мы там нигде не найдем. До иезуитов и инквизиции не было в праве абстрактной категории: "человек", вот как у чукчей нет слова "снег" — только один из двадцати конкретных видов снега: наст, пухляк, кича, бус и так далее.

За баронами шли герцоги — с латинского DUX, то есть "Вождь". Это чаще всего та самая древняя аристократия, потомки лесных германских вождей, владеющие огромными кусками земли, повелевающие племенами. Первые древние короли покупали таких вождей титулами только на ступенечку ниже собственного, потому как не горели желанием гонять всю королевскую рать (аж целых тридцать конников!) за голожопой оппозицией по просторам Тевтобургского леса. Римляне вон, попробовали уже. А у них и конников было больше, и даже была пехота — помогло?

В славянских землях "вождь" был конунг, коназ — князь. Но князь чаще был самостоятельным правителем, никому ничем не обязанным. Потому что изначально должность конунга вообще-то выборная. Любой мог им назваться, встав на возвышение. Если люди его поддерживали, появлялся новый конунг. А дальше кто пробился, тот и княжит. Остальные бродяжат.

Поэтому в общей лестнице князь считается чууууууточку выше герцога.

Стоямба, подскочат здесь заклепочники. А где графы? Маркизы? Виконты? Ведь за герцогами уже короли, а там и Император — "король королей", REX REGNUM, а графы-то где?

А графов первым начали назначать короли франков. И были графы, конечно, не просто "писцами", как переводится с латыни "grafo" — они первоначально исполняли должность королевских комиссаров. И надзирали за какой-то местностью. Все ли бароны там блюдут указания короля, все ли исправно на смотрах представлены, не пропивает ли кто дареного коня и доспехи, все ли верно служат Карлу — или кто замыслил перекинуться к вестготам Теодориха.

Ну и писали, конечно, много. Опер сказал — писать про всех!

То есть, графы — продукт развития и усложнения феодальных отношений. Самостоятельным титул стал тогда, когда очередной король пожаловал очередному графу феод — а тот мог поделить землю на баронии, чтобы создать уже собственных вассалов. Или сберечь кусок земли цельным, чтобы и детям что-то осталось. Что король утверждает оммаж в большинстве случаев, понятно: каждый раз просто из прихоти роды тасовать не будешь. Большой риск на беличьей шкурке поскользнуться. Вот если найдется какой косяк, тогда сдавайте чернильницу, граф!

Ну а со временем, за три-пять поколений, пожалованный феод начинали считать родовым владением уже и сами короли, и владеющие этой землей вассалы. Большой род всегда мог представить на королевскую службу должное число воинов, так что земля отнималась редко, только в случае, когда род пресекался. Вымирал на войне или от эпидемии, или просто не оставлял наследников.

Теперь посмотрим на карту Франции. Она типа слоника такого: в океан вытянулся хоботом Бретонский полуостров, Париж примерно где у слоника глазки, а передние ноги слоника наступили внизу на Испанию, и та от обиды наморщила Пиренеи.

Карл Великий тоже как-то посмотрел так на карту, взял угольную палочку или перо с чернилами — история не сохранила — и провел на карте две черты. Марки. Потому что марка — это "черта". Вот как на Руси были засечные черты от татар, точно так и с теми же целями Карл Великий создал понятие "Марка".

Одна черта отсекала от Франции бретонский полуостров, и созданная там административная единица именовалась "Бретонская марка". Вторая черта отсекала Испанию, и та марка именовалась "Испанская".

В каждой марке жили люди — то есть, бароны, конечно. Ну и для надзора на всеми пограничными баронами были поставлены специальные графы марок.

Маркграфы.

Рыцарь Роланд — маркграф бретонской марки. То есть, граф-пограничник, щит Карла Великого с запада, от выживших в бретонских чащобах диких кельтов.

Ущелье Ронсеваль — проход в Пиренеях между Францией и Испанией — находится в испанской марке. Роланд служил на западной границе, а умер на южной, такая вот ирония судьбы.

Впоследствии марки породили понятие "маркизат". Вроде графство, но чуть покруче. Вроде как есть "батальон" — а есть "отдельный батальон". Численно то же самое, но у командира самостоятельности больше. Ну, а по "маркизату" и титул появился, "маркиз".

Любой средневековый титул — земля или ресурс. Не могло быть просто "барона" или "купца". Только "барон Шеффилд" или "купец пятой гильдии". Титул в Средние Века четко обозначал принадлежность человека к общности, команде, к группе. К людям, что за него впишутся в драке. К людям, что заложат за него деньги. К людям, что отомстят за его смерть.

Не беспокойтесь, сегодня Роланд умрет. Просто мне неохота переходить к этому моменту, и я оттягиваю развязку как могу.

И потому скажу еще про "виконта". "Граф" на большинстве языков звучит как "conte", а потому ви-конт это "вице-граф". Заместитель графа. Чаще всего наследник. Отсюда традиция считать "виконта" самостоятельным титулом, чуть ниже графа. Точно так же наследник престола Франции традиционно получал во владение земли Дофине — "Дельфинарий", в переводе, потому что это Марсель и чуть севернее. Задние ноги слоника на карте. Средиземноморский берег там совсем рядом. Отсюда традиционное, устоявшееся к эпохе Жанны ДАрк, титулование наследника Франции — "дофин".

Когда же титул перестал обозначать земельное владение и стал обозначать только ранг человека, "кто перед кем должен сколько раз делать ку" — вот, например, Суворов, граф Рымникский, князь Италийский не владел ни городом Рымник, ни Италией, он там побеждал, и титулы эти ему присвоили для почета — тогда и Средневековье кончилось.

Но мы пока в самом начале рыцарской эпохи. Рыцари у нас еще не в пластинчатых латах: Европа не умеет катать листы, да и никто не умеет. Но ничего: есть кольчуги, научились высверливать пики из прямослойного ясеня. Феодальная система более-менее устаканилась, графы пишут, бароны служат, герцогов Карл Великий пока не наплодил столько, чтобы в ногах путались. Процесс идет.

И вот в какой-то момент Карл Великий решил сходить на Сарагоссу. Так сказать, с ответным визитом за Пуатье. Правда, прошло порядка двух веков, ну так у нас тут Средние Века, традиции, родовая память и все такое. Север помнит, как писано у Джона Мартина.

Или Карл просто решил сходить на юг, потому что данов на севере и венгров на востоке он уже отоварил вплоть до принятия Иштваном христианства, и драться с известным противником ему надоело. А может, сами арабы, накурив коней по заветам предков, тоже надышались и сдуру напомнили Карлу о своем существовании каким-либо лихим набегом.

Для похода Карл Великий призвал самых опытных бойцов — и в том числе Роланда, маркграфа бретонского. У пограничников во все эпохи огромная практика настоящих боев — пусть маленьких, но в них убивают ничуть не понарошку. А что граница испанская, так пиренейские баски ничуть не хуже бретонских кельтов по дикости. Будет где проявить боевое искусство.

Кроме Роланда Карл Великий собрал еще бойцов со всех краев Империи Франков, куда входила и современная Германия. И вторгся в арабскую Испанию точно по плану: ди эрсте колонне марширт на Сарагоссу, а ди цвайне колонне марширт отвлекающим ударом.

Как пишут легендарные братья Стругацкие: "По непроверенным данным, Кристобаль Хунта привел Карлу Великому натасканного на мавров дракона, но узнав, что Карл Великий собирается воевать с соплеменными басками, рассвирепел и дезертировал." Тогдашние баски были соплеменны Карлу Великому ничуть не больше, чем чеченцы Шамиля императору Александру. Сейчас напиши подобное даже в фанфике, так заклепочники помидорами закидают. А тогда, видишь, прокатывало у мэтров и светил. Так что есть прогресс, есть.

Сарагоссу взять не удалось: арабы тоже еще не растеряли куражу, и со стен отстреливались вполне умело. Зато все, что снаружи, франки аккуратно сложили, упаковали и погрузили на взятые тут же возы.

Охранять трофеи поставили опять самых опытных бойцов под командованием бретонского маркграфа. Карл Великий пошел с войском вперед, а обоз потянулся следом и, конечно, отстал.

Карл Великий подумал, что поход, конечно, получился — но не вполне. Надо как-то меры принять. А то не сделают ли франкские рыцари ошибочных выводов. Например, что Акелла промахнулся и можно его уже подвинуть на престоле путем поскальзывания на беличьей шкурке. Так что Карл призвал менестрелей и поставил им боевую задачу: написать, как войско франков взяло Барселону. И Сарагоссу. И Кордову. И еще кто что вспомнит. Только про Киев и Константинополь не пишите, потому как народ не знает, где это и все равно не оценит.

Ну, менестрели и написали красивенную балладу, как, взявши город, "берут бароны ломы и кувалды" — прямо вот бароны лично! — "Они мечети жгут, кумиры валят" — а тут верю. "Ревнует Карл о вере христианской. Велит он окрестить в купелях наспех! Всех мавров Сарагоссы поголовно. Отсрочку только Брамимонде дали: пусть в милый край французский едет с Карлом. И добровольно христианкой станет". Колхоз, короче, дело добровольное: хочешь — крестись, не хочешь — хм… Возможны варианты, но все печальные.

Пока менестрели считали на пальцах слоги, выверяя ритм, войско догнал звук рога.

О, подумали менестрели, как это мы не подумали про трагического героя!

В арьергарде войска происходило вот что. Выждав, пока обоз растянется по узкой дороге в Ронсевальском проходе, баски, которые не задумывались что они, оказывается, соплеменные этим жирным на раене фраерам, демонстративной атакой оттянули прикрытие конвоя за угол — а потом закидали дротиками с лесистых склонов. И ничего им ни рыцари, ни дестрие сделать не смогли, потому что "танконедоступная местность" была даже на картах Гудериана и Катукова тысячу сто лет спустя. Понимая, что хрен с ней, с репутацией, Роланд кинулся трубить в рог; сцену эту потом повторяли сотни раз. Тот же последний бой Боромира с орками как раз об этом.

Рог услыхали и помощь пришла — просто чуть позже. Баски успели перебить стражу и пограбить обоз. По легенде, Карл Великий смог только подобрать расколотый рог да выщербленый чуть ли не в обломки меч маркграфа, легендарный Дюрандаль — баски не унесли его потому, что имели много более ценной добычи, заботливо отобранной франками для себя. Меч этот потом не раз всплывал во французской истории всякий раз, как требовалось показать что очередной спаситель страны послан самим господом — ну или архангелом Михаилом, покровителем Франции.

Вернувшись к войску, Карл Великий предъявил менестрелям покоцаный Дюрандаль и сказал: не дай бог еще и баллада получится плохая — я вам тогда покажу критику с разбором.

Менестрели вняли, и до сих пор битва в Ронсевальском ущелье входит в золотой фонд рыцарской культуры, определяя один из его духовных ориентиров, маяк.

Отсюда мы видим, что опытный пиарщик может прославить верность, честь, воинское мастерство на каком угодно материале. Даже на основе битвы за узлы с награбленным барахлом сюзерена. Да еще и проигранной.