ОЧЕРК XVIII Последние крупные эпидемии чумы на Кавказе (1838–1843)

В начале XIX столетия произошли значительные изменения в экологии природных очагов чумы на Кавказе. Изменение климата привело к уменьшению территорий пустынных зон и, соответственно, к уменьшению количества песчанок. Можно допустить, что имело место влияние еще каких-то других, неизвестных сегодня природных факторов, приведших к резкому снижению активности носителей и переносчиков чумы (усилители природного резервуара чумы). В результате суммарного воз действия таких факторов к началу 20-х годов XIX столетия высокогорные кавказские очаги чумы (Закавказский высокогорный и Центрально-Кавказский) «угасли».

По данным М.И. Галанина (1897), в начале 1820-х гг. в Закавказье чума проявляла себе небольшими вспышками только в горах, отделяющих Трабзон от Эрзурума. В 1824 г. возобновились пульсации природных очагов Великого Евразийского чумного «излома», продолжавшиеся до 1843 г. В Месопотамии, Малой Азии, Курдистане и северных районах Персии эпидемические события повторяются в той же последовательности, что и в период предыдущих пульсаций (1773–1819), однако имеют меньший масштаб и более сжаты по времени. В 1827 г. чума наблюдалась на местности между Константинополем и Трабзоном, а также в Эрзуруме. В 1828 г. чума охватывает Карс, Эрзурум и появляется в русских владения в Закавказье — отдельные случаи болезни в Гори и Горийском уезде, Александрополе, Малой Каракилисе. Среди заболевших чумой преобладают военнослужащие, вернувшиеся с театра военных действий в Северной Персии (Карс, Ардаган, Эрзурум), поэтому их считают заносными. В 1830 г. чума появилась в Армении, в деревне Эймлау (27 июня 1830), но быстро закончилась, отняв жизни у 27 человек. В 1829 г. чума началась в Египте и Сирии. Одновременно активизируются в направлении с запада на восток Балканские и Причерноморские очаги чумы. Эпидемии вспыхивают в Константинополе (1825) и в Одессе (1829). В 1830 г. чума появляется в деревнях, расположенных вдоль долины Верхнего Евфрата, выше широты Алеппо (Халеб-эс-Шаба — город на севере Сирии). Летом этого же года чумой были поражены Мосул, Киркук и Сулеймения. С ноября 1830 г. чума разгорается в Багдаде, сначала отдельными случаями, внезадно перешедшими в марте 1831 г. в эпидемическую катастрофу (погибло несколько десятков тысяч человек). Затем она опустошает местность в районе развалин Вавилона и город Наджеф, погубив почти все его население, которое не смогло сбежать к соседним племенам, оградившим себя от «зачумленных» военной силой. Население города Lemloun было истреблено полностью, сам же город до конца столетия лежал в развалинах.

В начале декабря 1831 г. чума «пришла» в Басру (последний раз она «появлялась» в городе в 1773 г.) и свирепствовала с большей силой, чем в Багдаде. По свидетельству побывавших там европейцев, город в июне 1832 г. оставался совершенно безлюдным. В мае 1832 г. эпидемия достигла Бушира, главного персидского города на восточном берегу Персидского залива, оставив в нем живыми не более одной десятой жителей. В ию не чума «продвинулась» ю жнее, обнаруж ивш ись в Lingam. Весной 1833 г. эпидемия возобновилась в Багдаде, унеся жизни 3 тыс. человек.

В 1834 г. возобновились крупные вспышки бубонной чумы в турецком Причерноморье. Чума наблюдалась в Пергаме, Смирне, Трабзоне, Лазистане, Багдаде; в 1835 г. — сильная вспышка чумы в Трабзоне; в 1836 г. — по всему побережью между Синопом и Батумом, в Смирне; в 1837 г. — в Трабзоне, Банбурте; в 1838 г. — в Самсуне, Трабзоне, Бруссе. В этом же году чума появилась в близи Карса и Эрзурума, где продолжалась до 1843 г.

По данным В.И. Еременко с соавт. (2000), в 1835–1836 гг. отдельные случаи чумы регистрировались в станице Баталпашинская (ныне город Черкесск — Прикаспийский Северо-Западный очаг чумы) и в Дагестане, в области Гимры (Восточно-Кавказский природный очаг чумы). Однако далее на север чума «не распространилась».

Летом 1837 г. чума вновь появилась у русско-турецкой границы.

Чума в Грузии. В августе 1837 г. в Тифлисе было получено извещение, что в городе Кобулетти, лежащем в 10-ти верстах от русской границы, появилась чума. От Озургетской таможенной заставы туда командировали офицера для определения достоверности слухов. Вот что оказалось: в июле месяце, 4 и 5 числа, в Кобулетти, на городском базаре, умер скоропостижно один местный житель. Смерть его напугала горожан, но при осмотре трупа «чумных знаков» не было найдено. Через три дня скоропостижно умер один грек и тоже без наружных признаков чумы; тогда испуганные жители начали уходить из города в деревни и леса. На 4-й день после смерти грека умер еще один житель, которого похоронили уже без всякого осмотра. Через несколько дней заболел турок, у которого уже на теле были «чумные знаки», через 12 часов он умер. Отец этого турка и два духовных лица, находившиеся при нем безотлучно, не заразились, а у бывшего при нем еще одного турка появились (как сказано в донесении) «на ляжках круглые наподобие железов затверделости». Турок, удалившись из города в селение, скоро выздоровел. После этого случая остальные жители и начальник города выехали в окрестные селения и леса, а в городе осталось лишь три человека, которые уверили офицера, что они не боятся чумы. Благодаря бегству населения чума прекратилась. Турецкое начальство уведомило русские власти, что оно поставило караул около города Кабулетти, чтобы не впускать в него жителей, как в сомнительный город.

По данным Ф.И. Дербека (1905), в конце июня 1838 г. тифлисский военный губернатор донес главноначальствующему на Кавказе генералу Е.А. Головину (1782–1858), что в некоторых санджаках ахалцихской провинции появилась чума и что им приняты меры против дальнейшего распространения заразы. Однако чума появилась и в самом Ахалцихе. Тогда тифлисский военный губернатор поручил «Комитету о предохранении Закавказского края от чумной заразы», начальнику ахалцихской провинции, инспектору карантинов и всем начальникам пограничных провинций принять меры против распространения чумы.

Вся ахалцихская провинция была оцеплена кордоном из пехоты и казаков и, кроме того, оцеплены кордоном зараженные места. На дорогах, ведущих из ахалцихской провинции в соседние, учреждены временные карантины, в которых приезжие из зараженной провинции должны были выдерживать «полный карантинный термин», все бумаги, поступившие из этой провинции, подвергались «карантинному очищению». В тифлисском карантине, кроме того, производилось вторичное очищение всей корреспонденции, прибывшей из разных мест закавказского края и отправляющейся из Тифлиса в Россию. Вещи окуривались и проветривались в карантинах по правилам карантинного устава. Окуривание бумаг и писем производилось хлором, в особых ящиках, причем пакеты надрезались по углам и прокалывались, чтобы хлор мог проникнуть внутрь их. Платья постель, белье и другие металлические и не деревянные вещи, бывшие в употреблении у больных чумой, а также «сор, выносимый из дому», велено сжигать под наблюдением надежных чиновников.

Зараженные места предписывалось тщательно окуривать, вымывать и проветривать не менее 8 дней, а ветхие и малоценные дома, которые не стоили труда очищения или которые нельзя было очистить, сжигать. Но сжигание допускалось только в крайнем случае, так как оно могло бы «поселить излишний страх и уныние в народе и тем еще более способствовать распространению заразы». Велено было внушить жителям, чтобы они не скрывали тех своих вещей, которые после очищения все должны быть возвращены. За сокрытие вещей грозило строгое наказание по «карантинным законам» Помимо того, жителям было предписано самим погружать сомнительные вещи в проточную воду на несколько часов.

Ахалцихе был разделен на несколько частей. В каждую назначили комиссара и помощ ника для наблюдения за здоровьем жителей; введено обязательное оповещение о каждом заболевании чумой. Устроены карантины для помещения больных, причем д ля выздоравливающих лю дей и вновь поступающих отведены особые отделения. Продовольствие оцепленного города обеспечивалось подвозом из благополучных мест, для чего на карантинной линии устроили 3 базара «с соблюдением всех карантинных осторожностей». Церкви, бани и «все публичные места» закрыли, всякие сборища запретили.

Ввиду того, что эпидемия ограничилась только этой местностью, в августе был отменен обсервационный срок, установленный в карантинах «Кавказской линии» и предписано пропускать проезжих и товары «по одной наружной окурке». Ахалцихская провинция оставалась оцепленной, пока там продолжалась чума. Жителям города было запрещено всякое сообщение с санджаками. Ввоз товаров в Ахалцихе и оттуда в Грузию прекратили до прекращения эпидемии. Бедные жители города и находившиеся в лагере снабжались продовольствием за казенный счет.

Чума не ограничилась старым городом и по мере развития эпизоотии чумы среди грызунов, все чаще стала появляться в новой его части, хотя с самого начала эпидемии их разделили кордоном. Затем чума вспыхнула в соседней деревне Або. Зараженные дома немедленно были оцеплены. Однако в окрестностях Ахалцихе чума прекратилась, и 10 ок тября Головин велел снять карантинную линию вокруг провинции, к чему его побудила, помимо прекращения эпидемии, трудность карантинной службы войск, расположенных в горах на протяжении 700 верст.

Из чумного селения жителей выводили в специально устроенные лагеря. Их делили на чумные, сомнительные и обсервационные. Чумные селения после вывода жителей подвергали дезинфекции. После прекращения чумы в селениях, жители и их имущество подвергались очищению по правилам карантинного устава, под наблюдением врачей, затем назначался 20-дневный обсервационный срок, жителей приводили к присяге (они клялись, что ничего не утаили) и осматривали раздетыми: мужчин — врач, женщин — повивальная бабка. Некоторые меры, принимаемые тогда русскими властями, выглядели очень жестокими, но еще более жестокой была сама эпидемия чумы. У больных матерей отбирали здоровых грудных детей и отправляли их в наблюдательный пункт. Детей, больных чумой, отбирали у здоровых матерей и отправляли в чумной барак для лечения.

Чума в Ахалцихе продолжалась до конца октября, оцепление с города было снято только 22 декабря 1838 г.

В следующем году, 7 мая, чума обнаружилась в деревне Цынубань, в 10 верстах от Ахалцихе и 24 июня в селении Тамале, в 40 верстах от Ахалцихе. В короткое время в Тамале от чумы умерло 30 человек. Были сразу приняты карантинные меры. Однако 26 июня чума вновь появилась в Ахалцихе, где сразу стала проявляться в молниеносной септической форме и в форме тяжелой бубонной чумы (с карбункулами и петехиями), смерть наступала через 3–4 дня. Головин вновь приказал оцепить город и устроить карантин. В июле-августе течение болезни стало медленнее и мягче. Всего тогда чумой заболело 90 человек, из них погибло 60 (смертность 64 %). У местных жителей болезнь протекала легче, чем у солдат, прибывших из России. Среди последних заболело 10 человек, умерло 8 (смертность 80 %). Эпидемия чумы прекратилась к концу августа, а 20 октября было отпраздновано освобождение города Ахалцихе и Ахалцихской провинции от «чумной заразы». Ввиду бедственного положения жителей Ахалцихе, Николаем 1 была дарована льгота в уплате податей, которую затем он отсрочил до 1842 г.


7 декабря чума появилась среди солдат ахалцихского гарнизона, но к концу января она полностью прекратилась. Тогда же было подмечено, что чума, появляясь в ахалцихской провинции, с каждым разом становилась «слабее и менее опустошительной». Это явление объяснили карантинными мерами.

Чума в Армении. В сентябре 1840 г. чума появилась в Александро-поле (сегодня это город Гюмри в Армении) среди солдат, поступивших в батальонный лазарет, затем в двух окрестных деревнях. Эпидемия продолжалась до декабря. В Александрополе заболели чумой 231 человек, из них умерли 177. В окрестных деревнях заболели 37 человек, из них умерли 30. В декабре военнослужащих, выезжавших из Закавказского края, стали пропускать через карантины на кавказской линии «без задержания».

В феврале 1841 г. чума обнаружилась в деревнях Гюзель-дара и Колани-кирлан Эриванского уезда (Армения). В марте уже новых заболеваний не было. Всего тогда заболели 11 человек, из них умерло 7. Затем чума появляется в нескольких деревнях Эриванского уезда и на казачьем посту, в 8 деревнях А лександропольского уезда (июнь), а августе — в трех деревнях Эриванского уезда, в сентябре — в деревнях на северо-востоке от Гумри. Эти вспышки не имели упорного характера и прекращались карантинными мероприятиями. Всего на Кавказе за 1841 г. заболели чумой 1536 человек, из которых погибли 758.

В мае 1842 г. чума появилась в селение Вартанлур Эриванского уезда. Дело было доведено до крайности стараниями местных чиновников. Уездный начальник вместе с тремя врачами 14 июня 1842 г. произвел осмотр жителей, бывших под сомнением после 14-дневной обсервации. Ни у кого из них подозрительных на чуму симптомов не нашли, поэтому было решено снять оцепление. Затем последовал приказ привести к присяге 12 почетных лиц, что в деревне они не скрыли ни одной вещи больных чумой. Устроили аналой, священник принес завернутые в пелену евангелие и крест. Помощ ник уездного начальника прочитал присяжный лист, 12 почетных лиц приняли присягу, целовали евангелие и крест. Целовал их и сам священник, а через несколько дней все они умерли от легочной чумы.

Последний раз крупная вспышка чумы обнаружилась в Закавказье весной 1843 г. в трех деревнях Эриванского уезда, которые сразу же были оцеплены. Тогда погибли 37 человек, однако до конца XIX столетия чума на Кавказе была редким явлением.

Клиника болезни. Толозан наблюдал следующие явления у больных: жажца; сухость языка, покрытого желтоватым налетом; боли в пояснице; иногда рвота или понос; бубоны паховые подмышечные, заушные и шейные; часто встречались карбункулы и петехии. Трупы быстро переходили в разложение, трупное окоченение было очень слабо выражено (Дербек Ф.И., 1905).

Загрузка...