Одержимость Ростовщика (СИ)

9

— Я же говорила вам, что после пробы он сразу кинет её, — вместо приветствия кричит Лола в глубь квартиры, "любезно" оповещая о моём приходе и… уходит.

Ничего не говорит. Ничего не спрашивает. Не улыбается. Встречает так обыденно, будто я ненадолго отлучалась в магазин за продуктами и вернулась, забыв купить то, что она просила.

Не скрою. Мне обидно. Но на тёплый приём со стороны сестры я и не рассчитывала. У нас никогда не было тех тёплых отношений, которые обычно возникают в семье между родными людьми. Не было поддержки. Точнее поддержка была, но лишь с моей стороны, потому что всегда отчаянно надеялась, что если буду хорошо себя вести, буду помогать ей, то в один день старшая сестра изменит своё отношение. Изменит свои взгляды и мы однажды мы станем настоящей семьёй.

Не помню где, но я читала, что любовь надо заслужить. Это не то чувство, что приходит к кому-то лишь по нашему желанию. Его нужно добиваться. Нужно бороться. Быть достойной… И я боролась. Всю сознательную жизнь старалась. Стремилась ради того, чтобы однажды и меня полюбили. Хотя бы немного.

— Что это значит? — кричал отец, спускаясь по лестнице со второго этажа, едва входная дверь закрылась за нашими спинами. — Я же велел тебе обслужить этого… — стушевался, только сейчас заметив Стэна.

— Папа, он не…

— Что за бездарная девчонка?! — в тон ему кричала мама, выходя из кухни, не дав мне всё объяснить. — Единственная вещь, где ты могла хоть как-то пригодится и то никакого толка! Даже ноги раздвинуть нормально не можешь…

— Я пришла за своими вещами, — впервые перебиваю собственную мать.

— Что?

— Рагнар меня не прогонял. Я пришла за своими вещами, — повторила чуть ли не крича. — Пока весь долг не будет выплачен, он сказал, что я буду жить в его квартире.

Содрогаюсь. Я, что?.. накричала на них? Первый раз повысила голос на родителей.

Под грозным взглядом отца закрываю рукой рот, чтобы заставить себя замолчать. Но добиваюсь своего. Они больше не ругают. Не бросаются злыми словами в присутствии Стэна, а именно он стал причиной моего срыва.

Одно дело, когда отец с матерью кричат на меня наедине. Родители же часто ругают своих детей, когда те ошибаются. Совершают проступки. Это нормально. К этому я привыкла и потому никогда не смела им ни в чём перечить. Только прислушивалась к словам старших, чтобы понять, в чём поступила неправильно и исправиться.

Но раньше они ругали без лишних глаз и ушей. Никогда в присутствии посторонних не повышали голоса, иначе картина "идеальной семьи" рисковала дать трещину.

Сейчас же дело обстояло иначе.

Когда за спиной стоит посторонний человек и становится невольным свидетелем твоего позора…

От такого стыда хочется провалиться сквозь землю. Особенно, если этот свидетель — охранник Рагнара. Верный работник моего палача, который точно доложит обо всём, что произошло. В последнем я не сомневалась.

— Значит переезжаешь к нему? — более спокойно спрашивает мама. — Ну, и хорошо. Так даже лучше.

Лица родных мне людей меняются. Взгляды становятся сначала задумчивыми. И вот они уже цепко уставились на меня.

А мне хочется спросить… Почему лучше? Для кого лучше? Однако забываю все слова, после того, как неожиданно смягчается мамин тон.

— Хорошо, дорогая. Иди.

" Дорогая?"

Я и дышать забываю из-за внезапного проявления нежности. Она ведь никогда меня ласково не называла. Только по имени.

— Поднимайся, — торопит Стэн, слегка толкая в спину и рядом раздаётся тихий смешок.

Лола в открытую улыбается глядя на нас. Чувствует своё превосходство по сравнению со мной. И это понятно. Любимая дочь. Папа с мамой никогда бы не поступили с ней таким образом.

Поднимаясь наверх мне даже не нужно оборачиваться. И так знаю, что Стэн идёт за мной. Следует молчаливой тенью, исполняя приказ нашего общего хозяина.

Моя комната находится на втором этаже, вместе со всеми остальными спальнями и ванной.

Сколько себя помню, родители всегда старались придерживаться на людях красивой картинки про счастливую семью. Всем улыбались, были приветливы и естественно на людях не демонстрировали различие между мной и Лолой. Только соседям было известно о происходящем. Единственным отличием является лишь то, что моя комната была немного меньше других. Да, и обставлена проще.

Односпальная кровать, шкаф с одеждой, комод и рабочий стол с ноутбуком. На стенах плакаты с любимыми BIGBANG и Мадонной.

Достаю чемодан, сумку и в первую очередь складываю в них все свои документы, после дорогие мне вещи. Дневники, альбомы, но ещё раз обдумываю всё. Вдруг повредится что-то или ноутбуком сломается… Меняю расклад. Достаю из шкафа одежду и сложив кладу в чемодан.

— Отвернитесь, пожалуйста, — прошу Стэна, когда дело доходит до нижнего белья. О чём-то глубоко задумавшись, мужчина не сразу слышит мою просьбу. — Мне нужно взять кое-что… личное.

Удивительно, но он сразу делает так, как его просят. Не усмехается. Ни подшучивает, а просто отворачивается. Возможно после увиденного его отношение меняется и он испытывает жалость к лишённому родительской любви ребёнку. Как когда-то миссис Потс. На душе остаётся неприятный осадок. Не люблю, когда меня жалеют. Чувствую себя из-за этого беспомощной, а я не такая. Не хочу быть такой. Хочу вызывать к себе уважение… любовь.

Наконец сложив одежду, между вечерним платьем и курткой, кладу ноутбук. Сверху идут уже дневники, шкатулка с небольшим количеством дорогих украшений. Совсем небольшим, но для меня дороже них нет ничего. И дело было вовсе не в цене.

Родители подарили их мне, чтобы я носила при выходе в свет, а когда дело касалось важных встреч мама с папой не скупились. Красивая картинка обязана выглядеть соответствующе. Никаких фальшивок. Никакой дешёвки. Дочери Алекса Хостера обязаны выглядеть лучше всех.

Увы, когда очередь дошла до книг, то место в сумке хватило не для всех. И там были не только учебники, но и любовные романы, которые я хранила в тайне ото всех под матрасом и в самой глубине шкафа под одеждой.

— Наконец-то, — возликовал Стэн, стоило мне закрыть сумку.

Одной рукой взяв тяжёлые сумку и чемодан, мужчина дождался пока выйду я и спокойно шагал позади. На его лице не дрогнул ни один мускул, будто груз и правда никак не беспокоили его.

Внизу нас ждали отец с матерью. Счастливые и довольные. Если бы здесь находился посторонний человек, не знающий правды о нашем положении, он бы решил, что заботливые родители провожают повзрослевшую дочь в самостоятельную жизнь. Лола лежала на диване с телефоном в руках и старательно что-то набирала, потеряв к нам всякий интерес.

— Ну… я пошла?

Остановившись в двух шагах от двери, я всё ждала, что они скажут хотя бы что-то на прощание, но папа не перестаёт удивлять. Подходит и обнимает сам. Доводит до изумления даже сестру, а я не верю. Отец давно не обнимал меня вот так… в отсутствие "зрителей", для которых он и устраивал бы игру. Я даже не помню, когда они обнимали меня просто так.

— Ты сделала правильный выбор, — хвалит, торопливо хлопает по плечу и отпускает.

Больше мне ничего не говорят. Ничего не желают, а я…Весь день я пытаюсь разобраться в себе. Разобраться в собственных желаниях, мыслях. Понять, что не так, ведь вроде должна прыгать от счастья. Папа похвалил меня. Не просто похвалил, но и обнял. О большем я и мечтать не могла.

Однако…

Я добилась чего хотела, но счастливой себя не чувствовала.