Одержимость Ростовщика (СИ)

4

С тех пор, как Рагнар покинул свой кабинет, оставив меня одну размышлять над его "великодушным" предложением прошло не более десяти минут.

Я всё ещё сидела на том же самом месте, раздумывая над тем, как мне следует поступить. Уйти и собственноручно толкнуть семью к бездомному существованию, но зато сохранить свою честь. Или продать её, но сохранить спокойствие семьи.

Выбор был очевиден, но принять его так просто и сразу… это было выше моих сил. Кто знает, что Рагнар будет делать со мной. Как будет утолять свои желания. Пусть я и девственница, но о занятии любовью мне тоже немного известно. Однакласницы в школе и подруги в университете любили хвастаться своими достижениями: парнями и опытами. И не все из них я понимала. А отвечать Рагнару было нужно уже сегодня.

Если я попрошу дать телефона позвонить родителям, согласятся? Не важно. Буду настаивать на своём, пока не разрешат. Сейчас, мне как никогда прежде необходим мамин совет

Не успела я подойти к двери, как кто-то из охраны вошёл в кабинет и протянул телефон. Сказали, что босс, то есть Рагнар приказал.

Я не стала долго думать над тем, с чего вдруг он проявляет такую заботу. Просто взяла мобильник и преисполненная надеждой набрала знакомые цифры, прислушиваясь к гудкам, которые отчего-то казались сейчас нескончаемыми.

— Алло, мама?

— Дженевьева? — растерянно спросила она. — Зачем ты звонишь? Что-то случилось?

— Мама, он меня отпускает, — сделав вид, что не заметила холода в родном голосе, я сообщила радостную новость.

— Как отпускает? — всполошилась она и кажется поставила меня на громкую связь. — Он так быстро простил весь долг?

— Ого, сестрёнка, — смеялась рядом Лола. — Ты оказалась таким в постели, что ему было проще простить деньги, лишь бы избавиться от тебя?

Потирая переносицу, я глухо выдохнула. Поддержку от сестры можно было и не ждать. Она никогда и не выказывала её, поэтому фразу сестры я просто пропустила мимо ушей. Хотя и не до конца понимала её смысла.

— Нет, не простил. У нас ещё ничего не было. Я отказалась, а он…

Я уж было собралась всё рассказать ей. Спросить совета, какое решение принять. Но там и без меня всё решили.

— Не смей уходить от него, поняла?! — воскликнула мама. — Хочешь чтобы мы все на улице оказались с протянутой рукой?

Сзади послышался грохот стула и звон вилки, падающего на тарелку. Они, что… ели? Пока я здесь провожу самые страшные мгновения своей жизни, они спокойно обедают и никак не переживают? Не думают над тем, как помочь мне выбраться?

— Но, мама?.. Я хочу домой. К вам.

— Не будет у тебя дома, если уйдёшь сейчас. И родителей тоже не будет.

— Слушай внимательно, — испуганно и зло рычал отец, выхватив трубку. — Чтобы даже не смела перечить ему. Оставайся там и обслужи это урода так, чтобы забыл о нас и о деньгах. Ничего страшного с тобой не случится, если дашь пару раз трахнуть себя, а я умирать не хочу.

Мои глаза расширяются. Никогда отец не говорил так со мной. Ласковым он и так никогда не был. Я даже привыкла, но чтобы так, как сейчас…

— Папа… я же ваша дочь…

— Поняла или нет?! — крича настаивает он.

— Поняла, — заставляю себя ответить ему, глотая слёзы.

Больше они ничего не добавляют. Отключают телефон. Показывают, что не желают больше меня слушать.

Упав на пол, я зарылась в ладони. За что они так? Я ведь ради них… Я ради них и так бы пошла на это. Без колебаний отдала бы себя палачу, если бы они просто попросили, а не бросили меня, как кусок мясо на растерзание зверю.

********

Прошло ещё по меньшей мере два часа… Два часа полных терзаний, сомнений, отчаяния и осознаний собственной беспомощности.

Дождавшись, пока чёрный спорткар выедет за пределы дома, я прикрываясь всё той же несчастной рубашкой и пряча опухшее после слёз лицо, почти сразу вылетела из комнаты. Под сопровождение охранника скрылась в предоставленной мне спальне. Той самой, из которой бежала утром и так надеялась не вернуться.

Горничной оказалась светловолосая девушка. Молодая совсем. Возможно моя ровесница. Она несколько раз заходила ко мне. Проверяла съела ли я принесённый завтрак и недовольно искажала лицо, когда видела, что к еде я не притронулась.

Аппетита не было совсем. Я даже не смотрела в сторону серебряного подноса, поставленного на деревянную тумбу возле кровати, а просто сидела на уже убранной постели, обдумывая слова мужчины и всё больше убеждалась, что выбора как такого у меня нет.

Все прошедшие два часа я искала способы, как бы избавиться от долга. Обдумывала каждый шаг, лазейку. Каждую возможность ускользнуть из рук ростовщика, при этом не подставляя близких, но проблема в том, что и возможностей у меня нет.

Сбежать уже не получится. Поймают сразу, ведь как выяснилось тут везде камеры. Хотя могла и сама догадаться. В таком доме их не могло не быть.

А даже, если и получится то куда бежать? Исходя из последних событий я была уверена, что дома меня не примут с распростёртыми объятиями. И укрывать не станут.

Их поступок и недавний разговор я списала на страх перед ростовщиком. Глупо. Наивно. Но я отчаянно не хотела верить, что моим единственным родным людям плевать на меня. И в душе всё же искрилась маленькая надежда, что может и немного, но они жалеют о сделанном и не бросят дочь на улице. Они ведь мои родители.

Но тут же сталкиваюсь с очередной преградой. Сбегать мне уже не надо. Меня здесь не держат насильно, но если я уйду от долгов отца это не избавит. Нам придётся как-то выкручиваться. И Рагнар предельно ясно сообщил, как в таком случае мы будем отдавать долг. В борделе. Сами выплатить столь огромную сумму мы не сумеем. Скорее всего так и будет. Отец ведь говорил, что у него нет денег.

Можно было бы конечно заработать их подрабатывая в кафе официанткой или других местах, куда принимают студентов, но зарплаты там маленькие, а Рагнар не станет ждать, пока мы наберём нужную сумму. Может он и "сама доброта", но судя по его словам из случайно подслушанного мною разговора, если дела касалось работы, то мужчина был непреклонен. Он не проявит милосердие. Ему нет дела до чужих чувств.

Это был факт. И чем больше я это понимала, тем больше впадала в отчаяние. Руки дрожали. Глаза обжигали солёные капли слёз. Хотелось кричать, биться головой о стенку, лишь бы не принимать правду. Жестокую правду о том, что мне предстоит совершить. Продать себя, как какая-та падшая женщина. Стать товаром.

Стирая влажные капли с лица, дрожащими руками хватаю с подноса стакан с водой и за раз осушаю его. Но из-за спешки вода попадает не в то горло и часть выходит обратно вместе кашлем.

Горло ещё горит, но я не обращаю на это внимание. По сравнению с тем, что меня ждёт сегодняшней ночью, жжение кажется чем-то несущественным.

Пытаюсь успокоиться и внушить себе, что надо взять себя в руки. Истерика и слёзы не решат проблем. Сейчас никто, кроме меня самой не поможет мне и моей семье. От долга не избавится, а значит так нужно сделать, если я хочу спасти нас всех…

Какие бы отношения у нас прежде не складывались, но они моя единственная семья. Кроме родителей и сетры у меня больше никого нет. Я должна… Тем более это не так страшно, как оказаться в борделе. Нужно только потерпеть один раз. Ведь так? Максимум два-три раза. Рагнар получит своё и отпустит меня. А после я постараюсь вернуться к прежней жизни. Буду учиться, никто и не узнает об этом.

Нужно только потерпеть… Нужно продержаться…

Повторяю себе, как молитву и не замечаю, как проходит день. Солнце скрывается за горизонтом и уже луна диктует свои права на чёрном небосводе. А вместе с взошедшей луной с улицы доносятся звуки въезжающего автомобиля.

В рефлексе подбегаю к окну и вижу, как знакомый спорткар останавливается у дома. Внушительная, мощная фигура выходит из салона. Ночью, под светом фонарей Рагнар выглядит ещё ужасающе, чем под светом солнца. Без всяких проблем он взглядом находит моё окно и дрожь проносится по телу от того, насколько предвкушающе загораются его глаза. Глаза довольного хищника, уверенного, что добыча в его руках.