Она (Новая японская проза)

1

«Сколько весят две бумажки — десять тысяч и пять тысяч иен? Один грамм? Навряд ли. Эти тонкие бумажки куда легче». Спускаясь по станционной лестнице, Ицуко упорно боролась с неотвязной мыслью: сколько могут весить деньги, которые она сегодня вечером истратила?

Голова кружится от выпитого, и она никак не может сосредоточиться. В самом низу яростный порыв холодного осеннего ветра едва не сбил ее с ног. Она споткнулась, не удержала равновесия и ударилась спиной о стену вокзала. «Ну и хороша же ты сегодня, Ицуко Тояма!» — пробормотала она себе под нос и захихикала.

Собрав последние силы, Ицуко поплелась дальше. От станции до дому пешком минут пятнадцать, но в этот вечер дорога показалась ей гораздо длиннее.

У девушек из канцелярии заведено провожать старый год загодя в тесном кругу. На сей раз хлопоты взяли на себя Сатоми Кавада и еще новенькая, только недавно пришедшая в компанию. Благодаря их стараниям устроили шумную вечеринку. Правда, было скучновато да и денег ушло ну просто уйма. Это было буквально написано у всех на физиономиях яснее ясного. Может, поэтому Ицуко так сегодня и наклюкалась.

Чтобы добраться до дому, Ицуко должна четыре раза завернуть за угол. На первом углу стоит лавчонка, где торгуют бэнто,[10] она открыта до девяти вечера. На втором углу — авторемонтная мастерская. Из-за ее ворот до поздней ночи несутся какие-то лязгающие механические звуки. Правда, вывеска гаснет довольно рано, и на улочке становится совсем темно. Но по ночам здесь, в сущности, безопасно. Во всяком случае, до сих пор у Ицуко не было поводов для беспокойства. Все местные живут тут с незапамятных времен. Такие, как Ицуко — обитатели многоквартирных домов, — сюда забредают очень и очень редко, а потому здесь все тихо и мирно.

В округе полно стариков. Это и понятно: многие живут здесь с рождения и до смерти. Ицуко вдруг вспомнился один забавный эпизод. Месяца два назад она возвращалась домой с последней электрички. И на этом же самом месте к ней подбежала запыхавшаяся женщина в белом переднике и спросила, не встречала ли Ицуко по пути дедулю.

— Свекор мой, он совсем из ума выжил! Ночь не ночь, ушел из дому — и пропал…

На женщине просто лица не было. Ицуко никаких «дедуль» не видела, так она и ответила. Женщина извинилась и побежала дальше, к станции. Спустя несколько дней Ицуко отправилась за покупками в супермаркет и неожиданно снова наткнулась на давешнюю женщину. Та держала за руку крошечного сгорбленного старичка и покупала ему шоколадку. В свободной руке у деда была игрушечная труба, в которую он время от времени дудел. Видно, совсем впал в детство. «Да, тяжкое это дело — ходить за стариком, который к тому же норовит улизнуть из дому», — подумала тогда Ицуко. Ей тотчас же вспомнились собственные родители, жившие в ее родном городе, и настроение у нее от этого испортилось.

За третьим углом начиналась улочка с несколькими продовольственными магазинами. Но уже час ночи, и они закрыты, так что путь освещали лишь звезды, луна да уличные автоматы с сигаретами и прохладительными напитками. Правда, дальше находился еще один источник света — круглосуточный универсам. За его стеклянной стеной можно было разглядеть продавца в желтой форменной куртке и нескольких покупателей.

У магазина было странное название — «QUESTIONS & ANSWERS», сокращенно «Q & А» — то есть «Вопросы и ответы». Он принадлежал, видимо, не слишком процветающей фирме, потому что Ицуко больше нигде не встречала такого же названия. Этот магазин, похоже, переживал далеко не лучшие времена. Покупатели, правда, сюда захаживали, но по сравнению со всякими «SEVEN-ELEVEN» и «MINI STOP», понатыканными на каждом углу, вид у него был неказистый. Тем не менее ноги сами понесли Ицуко к «Q & А», впрочем, после вечеринок ее обычно так и подмывало завернуть сюда. Почему-то на подходе к дому у нее всегда разыгрывался зверский аппетит, и каким бы скверным ни был этот магазин, но уж больно удачно стоит — никуда даже сворачивать не нужно.

Автоматическая дверь распахнулась с негромким скрипом,

— Добро пожаловать! — раздался голос стоявшего за кассой продавца.

«Видно, студентик, подрабатывает по ночам. Совсем молоденький, лицо незнакомое. Недели две здесь, наверное, не больше».

Парень старательно складывал чеки. Ицуко побрела между прилавками, рассматривая товары. Она почувствовала, как согреваются в теплом воздухе магазина окоченевшие на осенней стуже щеки и пальцы.

Корзина для покупок тоже была желтая — под цвет форменной куртки продавца. Дамскую сумочку Ицуко повесила на плечо, чтобы не мешала. Справа от входа — стойка с журналами, слева — шампуни, мыло, моющие средства и прочая мелочевка. Вспомнив, что дома на исходе туалетная бумага, Ицуко взяла с полки упаковку в четыре рулона. Вообще-то бумагу и моющие средства она всегда покупала в супермаркете на дешевых распродажах, но сегодня почему-то машинально положила бумагу в корзинку. Пройдя вглубь магазина, к витрине с замороженными продуктами, Ицуко заметила мужчину в темно-сером костюме с переброшенным через руку пальто. Он стоял в глубокой задумчивости перед полкой с закусками к пиву и кондитерскими изделиями. «Довольно упитанный, с сильной проседью. Типичный администратор среднего звена, — подумала Ицуко. — В нашей фирме такие на каждом шагу. Физиономия багровая, глазки совсем осоловелые, все время мигают. Прилично, видно, набрался. Похоже, ползет домой тоже с пирушки. Только непонятно, зачем так важничать, если выбираешь паршивые картофельные чипсы? Он просто прилип к ним, никак не решит, какие купить — со вкусом говядины с васаби[11] или сливочного масла. Одним словом, пьяный, что с него взять».

За спиной у мужчины холодильный шкаф с молоком, на которое нацелилась Ицуко. Но она не решилась подойти ближе. Затем свернула в соседний проход и пошла обратно к кассе, стараясь не встречаться взглядом с пьяным.

В этот момент опять раздался режущий скрип входной двери. Ицуко подняла глаза. Продавец снова завел свое «Добро пожа-а-аловать!».

В дверях появился щупленький мальчишка, росточком по плечо Ицуко. Первый-второй класс средней школы. Большущие очки в черной оправе. Не обращая внимания на других покупателей, паренек мельком глянул на полку с журналами и прямиком направился в глубь магазина — туда, где лежали бэнто и бутерброды.

Ицуко невольно улыбнулась. Она уже не раз встречала здесь этого мальчугана. Имени, конечно, не знает, но лицо знакомое. В таких местах это часто бывает. Ицуко помнила еще нескольких клиентов.

Ну что, очкарик, корпишь над уроками до глубокой ночи, а мама по ночам не готовит, вот и пришел купить что-нибудь перекусить? Желудок-то своего просит!

Мальчик внимательно обследовал полку с бутербродами. Ицуко же, пройдя мимо кассы, остановилась у витрины, в которой уныло лежали два пудинга «а-ла мод» с застывшими сливками.

Пока Ицуко вздыхала над пудингами, очкарик выбрал бутерброды и торопливо прошел туда, где по-прежнему стоял истуканом красноглазый «администратор». Ицуко и самой нужно было туда за молоком, но до смерти не хотелось идти мимо дядьки. Так что очкарик волей-неволей стал подопытным кроликом. Интересно, что будет? Мальчишка подошел к холодильному шкафу с пачками молока и попытался открыть дверцу. Но на его пути торчал пьянчужка. Дверца неминуемо огреет его по спине.

— Извините, пожалуйста! — вежливо сказал очкарик.

Да, хорошо воспитан, ничего не скажешь. Не стал молча хлопать дверцей, а сначала извинился. Только вот дядька…

Но дядька даже не обернулся, лишь переместился в сторону, не меняя позы и по-прежнему пожирая тазами полку с закусками. Очкарик наконец смог открыть дверцу и извлек небольшую упаковку молока.

Но Ицуко все еще колебалась. Если поторопиться, пока мальчишка еще не закрыл дверцу, то можно успеть. Но этот тип в сером костюме, похоже, плохо соображает.

«Нет, не пойду, — решила Ицуко. — Этот дядька — это же как мина замедленного действия. Очкарику повезло, отделался благополучно. Но неизвестно, когда мина рванет. Да, видно, сегодня придется от молока отказаться…»

Ицуко повернула обратно. Снова послышался скрип открывающихся дверей. Секундой позже от кассы донесся изумленный возглас продавца. Ицуко оглянулась. Первое, что бросилось ей в глаза, была желтая куртка кассира. И только потом она разглядела черную тень у входа.

Мужчина. Да, определенно мужчина, в мотоциклетном шлеме. Лицо закрыто щитком. В черной кожаной куртке. Правая рука вытянута вперед, к продавцу. Вроде бы ничего страшного. Но в этой вытянутой вперед руке было нечто весьма похожее на пистолет…

2

«Убедительно просим не входить в магазин в шлемах с закрытыми щитками!». Ицуко видела такую надпись, красующуюся на двери магазина. Причем не от руки, а напечатанную на специальной табличке. В каждом универсаме должна быть такая табличка. Из соображений безопасности.

За какую-то долю секунды эта фраза несколько раз промелькнула в мозгу Ицуко. Как последняя идиотка, она думала только об этой дурацкой табличке. Между тем человек в черном, стоявший у входа, скомандовал:

— Всем не двигаться!

Голос прозвучал глухо, искаженный щитком шлема.

впрочем, никто и не думал двигаться. По крайней мере, ни продавец, ни Ицуко. Продавец даже руки поднял, хотя ему никто пока не велел этого делать. Ицуко тоже застыла как изваяние, с продуктовой корзинкой в руке.

Пистолет в руке грабителя был гладкий, серебристого цвета и походил на хромированную детскую игрушку. Ствол короткий, массивный. Не разберешь, настоящий или нет. Как тут проверишь? Зато понятно другое — палец правой руки в светло-серой перчатке прижат к спусковому крючку,

Ицуко вдруг вспомнила про «администратора» и очкарика. Они ведь там. у витрины с морожеными продуктами! А рядом — как раз служебный выход. Ицуко не раз видела, как через него проходили работники магазина. Если очкарик и дядька не растеряются, то успеют юркнуть туда и убежать.

Но похоже, грабителю тоже пришла в голову та же мысль. Потому что он, держа на прицеле кассира, поднял голову и посмотрел в сферическое зеркало на потолке.

Ицуко тоже, словно завороженная, перевела взгляд на зеркало, В его искривленной поверхности отражались крохотные искаженные фигурки очкарика и выпивохи.

Грабитель опустил голову и крикнул:

— Эй, вы, двое! Живо сюда! Стрелять буду!

Из-за щитка голос звучал очень глухо, даже трудно разобрать слова. Однако было ясно, что «стрелять буду!» относится не к невидимым очкарику и пьянчужке, а к продавцу, в чью голову направлен пистолет.

Ицуко не отрываясь следила за фигурками в зеркале. Оба — по крайней мере, трезвый очкарик — застыли, явно не понимая, в чем дело. Кто там кричит? Откуда этот голос? И как он собирается в меня стрелять?!

«Ну беги же, беги! — безмолвно заклинала Ицуко очкарика. — У тебя же под носом дверь! Беги и спаси всех нас! Звони в полицию: номер 110!» — едва не крикнула она. Но увы…

— Умоляю, подойдите сюда, — дрожащим голосом попросил продавец, втянув голову в плечи. — Он же меня убьет…

Ицуко невольно зажмурилась. Есть же на свете придурки, которые собственными руками затягивают себе петлю на шее! Мальчишка мог убежать, не высунься этот болван. И все тогда были бы спасены.

— Умоляю… — плачущим голосом повторил продавец.

Крошечная фигурка в зеркале сдвинулась с места. Все. Очкарик идет сюда.

Он возник из-за полок прямо за Ицуко. Обернуться она не могла, так что мальчишки не видела, но по придушенному возгласу поняла, что он рядом,

— Тебе понятно? — с явной угрозой в голосе спросил его грабитель.

Очкарика, похоже, повергло в шок не столько появление грабителя, сколько вид трясущегося от ужаса продавца, к виску которого был приставлен пистолет.

— Вам дурно? — участливо осведомился он.

Продавец ничего не ответил.

— А теперь второй, живо сюда! — рявкнул грабитель.

В зеркале отражался «администратор», все еще пялившийся на картофельные чипсы. Ицуко даже задохнулась от волнения.

— Да он же совсем пьяный! — не выдержала она. — Ничего не соображает!

Лица грабителя она видеть не могла. Зато заметила, как зажмурился от ужаса продавец. Видно, решил, что бандит со злости выстрелит в него.

— Ты! — Грабитель шлемом указал на очкарика. — Пойди приведи его сюда!

Но очкарик не сразу ринулся выполнять приказание. Сначала он положил на полку бутерброды и пачку молока и только потом направился вглубь магазина.

— Послушайте, — вежливо обратился он к пьяному. — Пройдите, пожалуйста, к кассе. Дело в том… что там грабитель.

— А? Что? — опешил тот. Ицуко впервые услышала голос «администратора».

— Там грабитель, — повторил очкарик. Голос у него заметно дрожал. — И он говорит, что убьет продавца…

Ицуко не отрывала глаз от зеркала. «Администратор» некоторое время тупо смотрел на мальчишку, потом отодвинул его в сторону и двинулся к выходу. Ицуко сначала почувствовала сильный запах спиртного, потом увидела серый пиджак — и возле кассы возникла фигура «администратора».

— Г-грабитель? К-какой такой грабитель? — заплетающимся языком спросил он.

— Делайте как вам говорят, прошу вас! — с рыданиями в голосе по просил продавец. — Он меня застрелит!

У пьянчужки забегали налитые кровью глазки. Он заметил пистолет.

— Эт-та ч-что, настоящий, да? Н-не верю!

«Администратор» бесцеремонно ткнулся в грудь бандита. У Ицуко душа ушла в пятки. И все тело разом стало воздушным, беспло1ным.

Реакция грабителя была мгновенной. Правая рука дернулась, дуло на долю секунды оторвалось от виска продавца. У Ицуко мелькнула мысль, что он выстрелит в «администратора», но нет — пистолет взметнулся вверх. Ицуко бросила взгляд на потолок. В зеркале отразился металлический ствол. Но уже в следующее мгновенье раздался оглушительный грохот и дождем посыпались зеркальные осколки. Казалось, отразившийся в зеркале пистолет-двойник изнутри разнес стекло на кусочки.

Ицуко схватилась за голову, заслоняя лицо от осколков. «Сейчас бабахнет еще раз», — подумала она. Но пистолет молчал.

Когда она открыла глаза, грабитель стоял, снова приставив пистолет к голове продавца. Только теперь лицо у продавца было белое как мел, а руки он держал выше прежнего.

— Ну как, поверил? — с издевкой спросил грабитель. «Администратор» медленно попятился. Ицуко слегка подвинулась и тронула его за локоть. Она и сама не поняла, зачем это сделала — из страха за жизнь пьянчужки, или просто ей захотелось за кого-нибудь уцепиться.

— Эй! Я же сказал — не двигаться! — повторил грабитель. Это явно относилось к Ицуко, очкарику и «администратору». Потом он повернулся к продавцу:

— Ты! Запереть дверь, живо!

Дуло пистолета не отрывалось от виска бедняги.

Продавец, как деревянная кукла, сделал шаг вперед, извлек из-под стойки кассы связку ключей и на негнущихся ногах направился к входной двери. Дуло пистолета неотрывно следовало за ним.

— Только дернитесь, и я разнесу ему башку! — пригрозил человек в шлеме. Впрочем, это было понятно и без пояснений. Ицуко, очкарик и «администратор» стояли как громом пораженные, не в силах пошевелиться. Они даже не подняли кверху руки, как это сделал продавец. Страшно стоять под дулом пистолета, но еще страшнее сознавать, что от тебя зависит жизнь другого человека. Никому даже в голову не пришло, что можно швырнуть чем-то в грабителя, отвлечь его внимание и броситься к спасительному выходу.

Между тем продавец запирал дверь. Грабитель встал у него за спиной, даже руку с пистолетом слегка опустил, чтобы случайный прохожий не смог ничего разглядеть снаружи. «Господи, сделай так, чтобы кто-нибудь сейчас пришел! — взмолилась Ицуко. — Прямо сейчас, сию секунду! Но вряд ли от этого будет какой-то прок, — тут же подумала она. — Скорее наоборот. Чем бы все это кончилось? Кого тогда застрелит бандит — прохожего, продавца или всех остальных? Или засядет в универсаме, взяв их в заложники?».

Продавец запирает дверь. Один замок вверху. Один замок внизу. Еще один — посередине. Магазин работает двадцать четыре часа в сутки, круглый год и без выходных. Между тем три замка. Интересно, для каких оказий они предназначены?

Грабитель виден только наполовину. Впервые со спины. Ицуко вдруг заметила, что его куртка очень потерта внизу да и хлопчатобумажные брюки цвета хаки довольно потрепанны. И тут Ицуко бросился в глаза сильно оттопыренный задний карман.

Наконец продавец запер дверь.

— Ключи сюда! — приказал грабитель.

Продавец как стоял лицом к двери, так и стоял, только молча протянул назад связку ключей.

Грабитель принял их левой рукой и попытался засунуть в задний карман брюк. Но там что-то лежит, причем довольно внушительного размера. Ни рука, ни ключи в карман не влезают, да и перчатка мешает. Правая рука занята пистолетом, что, похоже, сильно раздражает грабителя.

Ицуко следила затаив дыхание. Пальцем левой руки, в которой зажата связка ключей, бандит поддел и выбросил то, что лежало в кармане, после чего засунул в него ключи. Что-то с громыханием покатилось по полу,

Ицуко не верила своим глазам. Она почувствовала, как сзади нее пошевелился очкарик. «Администратор» тоже растерянно моргнул,

На полу лежала обыкновенная детская погремушка! Сантиметров десять длиной. К круглому бледно-желтому цилиндрику приделана ручка. Похоже, для самых маленьких детей. Зачем грабителю погремушка?

— Вы обронили погремушку! — сорвалось у Ицуко с языка. Но она тут же закрыла рот. К чему говорить очевидное? Тем более что грабитель не обронил погремушку, а намеренно выбросил ее на поп.

Ицуко чуть не прыснула. От смеха ее удержал только хруст стекла под ногами, Грабитель волен носить при себе что угодно, но пистолет-то у него все-таки настоящий. Не стоит об этом забывать.

Засунув ключи в карман, грабитель освободившейся рукой ухватил продавца за воротник.

— Пошел назад!

Это тоже, видно, для того, чтобы никто ничего не заметил снаружи.

Продолжая целиться в голову продавца, грабитель приказал Ицуко, «администратору» и очкарику:

— За стойку! Лицом вниз, руки за голову! Живее!

Он даже не подошел к пленникам, не подтолкнул их — просто легонько ткнул пистолетом в голову продавца. Этого оказалось достаточно.

— И без фокусов!

Ицуко не выдержала:

— А корзинку можно поставить на пол?

— Брось под ноги!

Она так и сделала. У очкарика руки были уже пустые. «Администратор» вообще еще не успел ничего взять с полки. Ицуко посмотрела на их лица и первой пошла вперед.

Под ногами хрустело битое стекло. «Хорошо, что сегодня на мне мокасины, а не мои любимые лодочки. Все каблуки бы поободрала», — подумала Ицуко.

Почему в голову лезет всякая ерунда? Может, от страха? Или оттого, что дрожат коленки?

Следом за Ицуко поплелся очкарик. У «администратора» физиономия все еще была интенсивно-багрового цвета, и его основательно пошатывало. Как ни силен шок, а все же алкоголь выветривается не сразу, тем более, что выпил он прилично.

Они уже собирались лечь на пол, когда грабитель остановил их:

— Обувь на стойку! Шевелитесь!

Через несколько секунд на стойке выстроились в ряд мокасины Ицуко, теннисные тапочки очкарика и потрепанные, но с новехонькими шнурками ботинки «администратора». Грабитель толкнул продавца:

— Возьми ботинки!

Продавец послушно сгреб все три пары и попытался удержать их. Тапочка очкарика едва не вывалилась из пальцев, и он поспешно подхватил ее.

Ицуко медленно опустилась на пол. На линолеуме виднелись черноватые разводы и следы каучуковых подошв, но в общем было не слишком грязно.

Очкарик почему-то улегся на спину.

— Дурачок! — тихонько сказала Ицуко. — Нужно лицом вниз.

Очкарик растерянно моргнул и покорно перевернулся на живот. «Администратор» долго кряхтел, устраиваясь поудобнее. Видно, мешал живот. Удостоверившись, что вся троица лежит, сцепив руки на затылке, грабитель повернулся к продавцу:

— Веди в служебный кабинет! Пошел!

По хрусту зеркальных осколков Ицуко поняла, что они идут к проходу. Над ее головой раздался голос бандита:

— И зарубите себе на носу: если вздумаете дурить, ему конец! Так что это на вашей совести.

Ицуко зажмурилась и ждала, когда уйдет грабитель. Идиот. Они же за стойкой кассы, А тут как раз телефон!

Но только она подумала об этом, как снова послышался голос грабителя:

— Ах да, телефон!

Тут же раздался треск обрываемого провода. Все, телефона больше нет.

Хруст стекла становился все тише, явно отдаляясь. Вскоре ботинки зашлепали по чистому полу, Послышался скрип открываемой двери.

Внезапно в зале погас свет. Наверное, выключатель — в служебном кабинете. Тут же наступила мертвая тишина. До этого момента Ицуко, как ни Странно, не сознавала, что в магазине тихо звучит музыка. Она заметила это только тогда, когда мелодия оборвалась. Похоже, трансляция. Новейшие хиты поп-музыки. За секунду до того, как мелодия Смолкла, молодой мужской голос страстно выводил: «Люблю тебя, люблю тебя…»

Тишина в магазине — это было совсем скверно. Молчание и тишина — не самый подходящий товар. От этого жуткого молчания все переменилось до неузнаваемости. Круглосуточный универсам, в котором нет света, музыки, продавцов… Не магазин, а призрак какой-то!

— Неужели никто ничего не заметит? — спросил очкарик, опершись о пол подбородком. Возможно, оттого, что он старался говорить тихо, голос его прозвучал неожиданно басовито, почти как у взрослого мужчины.

— Некому замечать! — унылым шепотом отозвалась Ицуко. — Ночь же. Кругом ни души.

— Интересно, а наружная вывеска тоже погасла?

— Скорее всего.

— Неужели и этого никто не заметит?

— Я же сказала: некому замечать. На улице пусто.

Мелкие зеркальные осколки долетели даже сюда, за стойку. Ицуко сдула их, чтобы не поранить щеку.

— Странно как-то… Мы ведь не связаны, а двинуться с места не можем, — снова нарушил молчание очкарик. Он был на удивление спокоен.

Ицуко приподняла голову и посмотрела на «администратора». Тот лежал с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в пол. Навряд ли он в обмороке, просто пьяному море по колено.

Ицуко немного успокоилась. Хорошо, когда никто не размахивает пистолетом у тебя под носом. Даже если продавцу по-прежнему угрожает смерть… Одно дело, когда ты это видишь, и совсем другое, когда не видишь. Как говорится, две большие разницы. Все равно ничем ему не поможешь. Руки связаны.

— У этого типа голова неплохо варит, — пробормотала Ицуко, обращаясь к мальчишке. — Телефонный шнур выдрал, дверь запер, ключи унес с собой. Все засыпал осколками, а нас заставил снять обувь.

К ее удивлению, очкарик презрительно фыркнул.

— Ну, что касается обуви, то он просто собезьянничал. Передрал из фильма «Крепкий орешек».

— А что, там есть такая же сцена?

— Ну да. А вы что, не помните?

Ицуко покачала головой. Нет, не помнит. Но похоже, сцена действительно важная, раз ее скопировали.

— А что это выпало у него из кармана? — спросил очкарик и засопел, пытаясь носом сдуть зеркальные осколки.

— Детская игрушка. Погремушка.

— А зачем она ему?

— Понятия не имею. Но раз он ее выкинул, значит, не очень нужна.

— Но ведь зачем-то он ее в карман положил? — Очкарик приподнял голову. — Мне показалось, что он нарочно обронил эту вещь.

Тут из служебного помещения донесся какой-то приглушенный стук, Ицуко вздрогнула.

Мальчишка привстал на локтях, но Ицуко поспешно дернула его за свитер.

— Не высовывай голову! Пулю захотел?

— У него только один пистолет. Он не может целиться сразу в двоих.

— Ну хорошо. Давай подними шум. Может, продавцу удастся улизнуть, пока грабитель будет выяснять, в чем дело. Только будь готов к тому, что он застрелит тебя. Впрочем, если тебе все равно…

Очкарик плюхнулся на пол.

— Скажете тоже… — пробурчал он.

Некоторое время оба молчали.

Из кабинета больше не доносилось ни звука. Слышалось только хриплое дыхание «администратора».

— Вам что, плохо? — спросил очкарик.

Тот ничего не ответил.

Тогда он протянул руку и легонько потряс его за плечо. Осоловелые красные глазки открылись.

— Как вы думаете, нас убьют? — неожиданно спросил «администратор». Язык у него все еще заплетался.

— Не знаю, — честно ответил очкарик. — Вообще-то, рассуждая здраво, если первой жертве не повезет, то у остальных появится шанс убежать.

— Тогда давайте бросим продавца и убежим!

Ицуко и очкарик потрясенно молчали, не зная, что и сказать.

— А как вы это себе представляете? — наконец заметила Ицуко. — Наружная дверь-то заперта.

— Ну-у, можно разбить стекло…

— Если мы это сделаем, он начнет палить без разбора, — ответил очкарик. — Но даже если мы убежим, что будет с продавцом? Если его убьют, вина ляжет на нас. Я не хочу, чтобы потом меня показывали на всю Японию в криминальных новостях!

Бросить продавца… Это уж совсем подло. Порядочные люди так не поступают.

Однако слова очкарика, похоже, совсем не задели «администратора». Он и бровью не повел.

— Я вот что думаю… Ну и пусть меня убьют! Я только рад буду.

Ицуко даже голову приподняла, чтобы взглянуть на «администратора». Его лицо смутно белело в полумраке, освещаемое лишь тусклым светом с улицы.

— Не надо, успокойтесь, — сочувственно сказала Ицуко.

«Администратор» даже фыркнул.

— А я совершенно спокоен. Я вот лежу и все думаю… Ссуда на дом еще не выплачена, а тут страховку за меня получат. Лучше мне умереть… От моей смерти домашние только выиграют!

Очкарик тоже глянул «администратору» в лицо. Очки у него сползли на нос.

— Ну что вы такое говорите?

— Сегодня приказ вышел… — «Администратор» даже не старался понизить голос. — Попал под сокращение. Тридцать лет проработал в коммерческом отделе, а теперь буду чем-то вроде сторожа на складе.

«Так вот почему он так надрался сегодня!» — подумала Ицуко.

— Тридцать лет… — горестно повторил «администратор». — Год-то к концу подходит… Отгуляем все вместе — и проводы старого года, и прощальный банкет.

— Но нельзя же из-за такой ерунды желать себе смерти! — возразил очкарик.

«Администратор» только вздохнул.

— Что в этом смыслят младенцы?

Ицуко вдруг задумалась. Если ее убьют, никто тоже особенно горевать не станет. На ее место в фирме возьмут кого-то другого. Не такая уж она незаменимая. Коллеги, может, погрустят немного, но скоро утешатся. Может, некоторые даже немножко обрадуются, особенно Сатоми, которая любит покрасоваться на телеэкране, — о ней ведь напишут в газетах, по телевизору покажут как подругу потерпевшей! Родители… Да, те, конечно, с ума сойдут от горя. Но одних родителей мало. Тоска… В сущности, кроме родителей, у нее никого и нет. Жизнь без красок, без выбора — все равно что групповая поездка по жесткому графику вместо индивидуального тура.

— Мало что вляпалась в заложницы, так еще в таком паршивом месте! — Ицуко невольно вздохнула. — Нет чтобы какой-нибудь шикарный бар или супермаркет где-нибудь в Симо-Китадзаве или Дзиюгаоке…

«Администратор» расхохотался.

— Какая разница, где тебя убьют! Для тебя же это ничего не меняет, — язвительно заметил он.

— Но ведь вам-то не все равно, где работать, — возразил очкарик, — в коммерческом отделе или на складе.

«Администратор» помолчал. Потом презрительно сплюнул.

— Я же сказал — младенец!

Было слышно, как на улице взревел автомобильный двигатель. Машина сорвалась с места и умчалась. Снова наступила тишина.

— Родители, наверное, уже беспокоятся? Ицуко повернулась к мальчику.

— Да нет. Папаша дрыхнет. Он так устает за день, что хоть из пушек пали, не проснется. А мамаша сегодня в ночь.

— Работает?

— Угу. Медсестрой.

— А тебе разрешают выходить на улицу гак поздно?

— Так я ведь совсем рядом живу. Как живот подведет ночью, так и бегу сюда. — Очкарик коротко рассмеялся и заглянул Ицуко в лицо. — Я вас тоже здесь частенько вижу.

Ицуко кивнула.

— Да. И я тебя запомнила.

— Я тоже. Одна живете?

Ицуко снова кивнула.

— Я так и думал.

С беспокойством поглядывая в сторону служебного выхода, очкарик еще ниже пригнул голову.

— Что-то там совсем никакого движения, — заметил он.

— Вообще-то преступник должен вернуться. За деньгами из кассы.

— Так-то оно так, но… — Парнишка задумался. — На кассу он даже и не посмотрел.

— Может, решил забрать деньги потом?

Они еще подождали — хотя слово «ждать» было несколько неуместно в подобной ситуации. Но ни преступник, ни продавец не появлялись.

«Странно все это, — подумала Ицуко и взглянула На стрелку часов. — Прошел ровно час». Она решительно поднялась.

В разбросанных по полу осколках зеркального потолка отражался свет. Причем не только уличные огоньки. Дверь служебного кабинета была приоткрыта и оттуда исходило яркое электрическое свечение. Следом за Ицуко поднялся и мальчуган.

— Пойдем посмотрим, что там?

«Администратор» и не думал подниматься, так что Ицуко с очкариком, переступив через него, вышли из-за стойки кассы. Ицуко пошла по правой стороне, очкарик — по левой. К приоткрытой двери они подошли с двух сторон и дружно прильнули к щели.

Тишина. Грабителя не слышно. В горле у Ицуко пересохло, в голове стоял звон.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — позвал из-за двери очкарик.

Ни звука. Потом послышались какое-то невнятное мычание и вроде как скрип ножки стула. Ицуко с очкариком вместе влетели в комнату. В ярком свете люминесцентной лампы за столом сидел продавец, прочно привязанный к стулу. Руки и ноги у него тоже были связаны упаковочной веревкой. Рот залеплен клейкой лентой. Рядом щерился ухмылкой выпотрошенный сейф.

«Администратор» с радостью побежал в полицейский участок сообщить о случившемся. Ицуко еще не успела закончить фразу, как он уже пулей вылетел через заднюю дверь. В ожидании полиции Ицуко с очкариком достали из автомата банки с горячим кофе, уселись прямо на полу рядом с мертвенно-бледным. все еще дрожащим продавцом и стали потягивать обжигающий напиток. Однако, до того как завыла полицейская сирена, Ицуко все же встала и подошла к автоматической двери — удостовериться, что там лежит действительно погремушка. Да, погремушка, бледно-желтая, с оранжевым утенком на пластмассовом корпусе.

— Ничего нельзя трогать до приезда полиции! — напомнил очкарик.

Ицуко не решилась взять погремушку в руки. Но ей до смерти хотелось послушать, как она гремит, — и кончиками ногтей она легонько потрогала игрушку. Та отозвалась негромким мелодичным стуком.

3

Когда дело было предано огласке, жизнь вокруг Ицуко забурлила. Телефон не смолкал, к ней беспрестанно заглядывали сослуживцы. С одной стороны, они действительно беспокоились за Ицуко, с другой — изнывали от любопытства. Поскольку Ицуко в общем-то отделалась легко, все жаждали послушать «страшные рассказы» о происшедшем. Наконец все это стало невыносимым, и Ицуко взяла со следующего дня оплачиваемый отпуск. Все равно пришлось бы брать несколько дней, поскольку она ждала вызова из полиции. Родители рвались немедленно приехать в Токио, но Ицуко решительно пресекла все попытки. Последний год у отца было плохо со здоровьем, а кроме того, Ицуко сейчас хотелось побыть одной. Родители, конечно же, начали уговаривать ее вернуться домой. Услышав по телефону плачущий голос матери, Ицуко и сама едва не растрогалась до слез.

Сыщиков оказалось двое. И оба — совсем не из тех, о ком втайне мечтала Ицуко, а Сатоми и явно. «Если будут симпатичные, то обязательно познакомь меня!» — просила она. Скорее они как две капли воды походили на пожилых начальников из фирмы Ицуко. Однако оба были отменно вежливы и обходительны, во всяком случае по отношению к ней, А уж как там с остальными тремя потерпевшими, Ицуко не знала. Всех допрашивали поодиночке. Полицейские даже попросили потерпевших не перезваниваться и не обсуждать случившееся.

— Ваша память может подвести вас, и вы только окончательно все запутаете, — пояснили они. — Разбираться в происшедшем — дело специалиста, тут нужно подходить с умом.

Ицуко добросовестно рассказала, что происходило в ту ночь, что она видела и что слышала. Все подробности были занесены в протокол. Однако сами сыщики не слишком распространялись о ходе расследования. Даже о том, что из сейфа похищено пять миллионов иен, Ицуко узнала из газет.

Как и следовало ожидать, дела у магазинчика «Q & А» шли не блестяще, и владелец решил продать его с земельным участком и всем содержимым. Пять миллионов иен, лежавшие в тот вечер в сейфе, составляли как раз задаток. Так что грабитель не случайно набрел на «Q & А», он шел туда наверняка, за деньгами. «ПРЕСТУПНИК ХОРОШО ЗНАЛ СИТУАЦИЮ В МАГАЗИНЕ!» Увидев в газете такой заголовок, Ицуко вспомнила перепуганное лицо продавца. Нет, что-то не похоже на инсценировку.

Потом сыщики обратились к ней с просьбой — никому не говорить о погремушке.

— Это очень важная деталь для следствия, она может навести нас на след. Мы и всех остальных попросили об этом и от журналистов скрываем.

Ицуко клятвенно обещала держать рот на замке, но в свою очередь взяла с сыщиков обещание: когда закончится следствие, рассказать ей, для чего преступнику понадобилась погремушка.

— А зачем вам? — удивились полицейские,

— Просто так, интересно, — ответила она. — Уж слишком все это невероятно.

Ицуко вышла на работу спустя неделю после происшествия. Как и следовало ожидать, весь первый день ее еще донимали, но вскоре ажиотаж пошел на убыль. Она правильно сделала, что дала страстям поостыть, Газетчики тоже угомонились. Ограбление обошлось без жертв, так что новых сообщений не появлялось, Оставалось только ждать вестей от полиции, как вдруг… на девятый день в утренней газете она наткнулась на фотографию «важного свидетеля происшествия» — некоего Сюити Сасаки, двадцатилетнего юноши. Из заметки следовало, что Сасаки — автослесарь, проживает в соседнем квартале, а работает в мастерской, мимо которой Ицуко ходит каждый день. Он не появлялся в ней после той ночи, когда произошло ограбление. Его мотоцикл стоит у дома, исчез только мотоциклетный шлем с щитком. Мотоцикл слишком бросается в глаза, его легко обнаружить, поэтому Сасаки, использовав вместо маски шлем с щитком, пешком скрылся с места преступления — строил догадки автор заметки. Ицуко сразу вспомнила рев заводимого мотора, когда они лежали за стойкой. На фотографии лицо у Сасаки было довольно устрашающее, к тому же он выглядел несколько старше своих лет. Вообще-то лица преступника Ицуко не видела, только шлем с щитком, так что фотография ей ничего не говорила. Но ей подумалось, что, возможно, Сасаки и есть тот самый грабитель. Вот если бы голос услышать… Тогда можно было бы что-то сказать…

Поразмыслив, Ицуко решила, что лучше не донимать расспросами полицию, а самой сходить на место происшествия. Перед работой она заскочила в «Q & А».

Знакомого продавца в магазине не оказалось.

— В этот день работает другая смена, к тому же после ограбления парень так и не появлялся, видно, решил уволиться, — довольно нелюбезно пояснил ей продавец, стоявший у кассы. Ему было слегка за тридцать. Узнав, что Ицуко — одна из потерпевших, он сразу смягчился.

— Значит, вы не просто так интересуетесь?.. А то в последнее время любопытные житья не дают.

— Да нет, я свидетельница, — подтвердила Ицуко. — Только нас почему-то держат в неведении относительно хода расследования. Вы не в курсе, откуда вообще возник этот Сасаки?

Продавец обвел взглядом магазин. К счастью, покупателей не было.

— Говорят, что у преступника была с собой погремушка.

— Ну да. Я ее видела собственными глазами.

— Когда полицейские сказали об этом, мы сразу поняли, что это он, Сасаки. У нас работа посменная. В магазине шесть… нет, пять продавцов. И все знают этого Сасаки.

— Он ваш постоянный клиент?

— Ну да, Живет в соседнем квартале. А на работу в автомастерскую ездит или на мотоцикле, или на велосипеде. Несколько раз в неделю непременно заезжает к нам за покупками. И почти всегда поздней ночью. Уже почти год. А последний месяц парень все время таскал с собой погремушку в кармане. На ней еще утенок нарисован.

Выяснилось, что Сюити Сасаки частенько являлся в магазин в шлеме с закрытым щитком, видно, снимать — целая морока. Продавцы как-то и внимания не обращали. Между собой они прозвали его «парень в шлеме», но когда он стал таскать с собой погремушку, к нему прилипло новое прозвище — «погремушечник». А еще «придурок».

— Придурок?

Продавец рассмеялся.

— Ну конечно, придурок. Посудите сами, здоровенный такой детина, а разгуливает с погремушкой для младенцев!

Придурок… Но ведь не настолько же, чтобы взять с собой погремушку на ограбление! К тому же откуда он мог знать про пять миллионов, что лежали в ту ночь в сейфе?

Продавец вдруг весь ощетинился.

— Зачем говорить такие вещи? У нас у всех могут быть неприятности. Мы же работаем здесь, разве стали бы делать подобные глупости?

В общем-то, оно, конечно, так… Но…

— Хозяева приходят и уходят, а мы остаемся. К чему нам создавать себе проблемы?

«Наверное, он прав», — подумала Ицуко. Она извинилась и уже хотела выйти, как что-то вдруг остановило ее. Называя число работников магазина, продавец оговорился!

— Скажите… У вас кто-нибудь увольнялся недавно?

Продавец поморщился,

— Как вам не совестно! Вынюхиваете туг точно сыщица!

— Ну так было или не было?

— Да, было, — нехотя признал продавец. — Уволился тут один в конце прошлой недели. Но при чем здесь это?

Да, собственно, ни при чем. Хотя, впрочем…

В тот вечер Ицуко отчего-то места себе не находила. Даже заснуть не могла. Не отдавая себе отчета в своих действиях, она все время поглядывала на часы. Наконец наступил час, когда в ту ночь в магазин ворвался грабитель. Ицуко накинула жакет и вышла на улицу.

Разумеется, ноги сами понесли ее в «Q & А». К ее изумлению, там уже торчал очкарик. Когда Ицуко хлопнула его по плечу, он заулыбался.

— Что, очень перепугались? Еще ни разу сюда с той ночи не приходили!

Ицуко изумилась.

— А ты что, уже не в первый раз?

— Да я тут каждый вечер!

А очкарик-то, оказывается, не такое уж наивное дитя!

— Не страшно вспоминать? — поинтересовалась Ицуко.

— He-а, нисколечко! — Мальчишка махнул рукой, в которой был зажат бутерброд с ветчиной. — Правда, если дома узнают, такую головомойку устроят!

— Понятное дело.

Ицуко купила закуски к пиву и сладости и вместе с очкариком вышла из магазина, где не было никаких перемен, если не считать нового зеркала на потолке.

— Как вы думаете, это Сасаки ограбил магазин? — спросил очкарик. Изо рта у него вырвалось белое облачко пара.

— А ты как думаешь?

— Ну, вы прямо как сыщик. Отвечаете вопросом на вопрос.

Ицуко улыбнулась.

— Не знаю. Из-за этого шлема я лица не разглядела, да и голос был искажен. Вот продавцы — те уверены, что преступник — Сасаки. Из-за той погремушки. Говорят, что он чокнутый.

— Ну, это было бы слишком просто, — мягко заметил очкарик. — Правда, похоже, что преступник рассуждал так же примитивно.

Ицуко остановилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Думаю, что Сасаки эту погремушку подобрал на улице. Потому и носил ее с собой.

— Подобрал?!

— Именно. Он ведь частенько бывал здесь по работе. Нашел погремушку — и подобрал.

— И держал ее при себе?

— Ну да. Наверное, хотел при случае вернуть хозяину. Ничего другого просто в голову не приходит.

— Странно все как-то… — Ицуко рассмеялась. — Значит, знал, кто хозяин. Почему же тогда не зашел прямо в дом? Всегда ведь можно как-то связаться. Отдал прямо в руки — и дело с концом.

Очкарик покачал головой.

— Думаю, они были знакомы не настолько близко. Ну, взять, к примеру, хотя бы нас с вами. Встречаемся в магазине — но и только. Даже не знаем друг друга по имени, верно? И уж тем более, адреса. Вот если бы вы что-нибудь потеряли, а я нашел, тоже, наверное, стал бы носить с собой, чтобы вернуть при встрече. Разумеется, если это была бы такая же маленькая безделушка. И уж тем более, если бы шел в магазин!

Ицуко изумленно смотрела на очкарика. Хотя зрение у него неважнецкое, а глаз зоркий!

— Проблема в том, что мы не знаем, кто хозяин игрушки. Вот если бы найти этого человека…

Расставшись с очкариком, Ицуко долго обдумывала его слова. Они не давали ей покоя и на второй, и на третий день. Даже на работе, перелистывая документы или печатая на процессоре, она бессознательно думала о них.

Спустя полмесяца после ограбления вся канцелярия собралась, чтобы проводить старый год. Гуляли допоздна, и Ицуко едва успела на последнюю электричку.

Было еще холоднее, чем в ночь ограбления. Ицуко брела домой под пронизывающим ветром. Проходя мимо авторемонтной мастерской, она невольно приостановилась и посмотрела на ворота. Неужели человек, угрожавший убить ее, трудился здесь в поте лица, чиня машины и мотоциклы? Трудно поверить. Но еще труднее поверить, что преступник подобрал бы погремушку, чтобы вернуть ее при случае владельцу. Впрочем, если догадка очкарика верна…

Ицуко чихнула. Она плотнее застегнула воротник пальто и зашагала дальше. Завернув за угол, она увидела смутно белевшую в темноте фигуру. Человек направился к ней через проезжую часть улицы. Вглядевшись, Ицуко узнала ту женщину, которая когда-то разыскивала пропавшего деда.

— Уж ты прости меня, деточка, — обратилась женщина к Ицуко точно так же, как и в тот раз.

Но Ицуко поспешила спросить:

— Что, опять дедуля пропал?

Женщина прижала руки к покрасневшим на морозе щекам.

— Почему — опять?

— Да мы с вами уже встречались!

— Вот как? Он сюда частенько забредает, наверное, поэтому… — Женщина устало опустила голову. — Просто беда с ним. Холод, жара ли, а уйдет — и пропал. Я уже и двери запирать пробовала, все равно умудряется открыть их. Меня порой даже сомнение берет, действительно ли он ничего не соображает?

— Нет, не встречала я вашего деда, — покачала головой Ицуко. — А если сообщить в участок?

— Да я всегда так делаю. — Женщина еще на шажок подошла к Ицуко, словно не желая выпускать «жертву», с таким трудом пойманную на морозе. — Замучилась я с ним. Как игрушку свою потерял, так просто слег от горя. Совсем не ходил. А вот сегодня — нате вам!

Игрушка!

Ицуко словно ожгло. Потеряли игрушку?

Тогда в супермаркете дед как ребенок радовался шоколадке и в руках у него тоже была игрушка, кажется, труба…

— Скажите… Он потерял… случаем не погремушку? На ней еще утенок нарисован. Желтая такая.

Глаза у женщины округлились от изумления.

— А… как вы узнали?

Ицуко с женщиной, которую звали Имаи, на другой же день пошли к следователю. Имаи рассказала, что полгода назад вот так же, поздней ночью отправившись на поиски пропавшего деда, встретила парня на мотоцикле.

— Я его совсем не знаю. Но он такой вежливый, обходительный. Спросил, что случилось, и пошел искать вместе со мной. Даже в участок сбегал сообщить, что старик нашелся. Вот и вся история. Да, в тот раз у деда была с собой погремушка с утенком, его самая любимая игрушка. Дед часто брал ее с собой, потому-то и потерял с месяц назад. Парень не сказал, как его зовут. У него у самого на родине восьмидесятилетний дедушка, так что наш старик, признался он, тоже вроде как не чужой ему… У парня был еще такой чудной выговор, похоже не местный.

Имаи не знала, что Сюити Сасаки стал «свидетелем номер один» по делу об ограблении.

— Да когда мне газеты-то читать? Телевизор и тот не могу посмотреть спокойно. Все с деда глаз не спускаю!

Не прошло и трех дней, как арестовали настоящего преступника. Сыщики устроили засаду у дома его дружка и довольно долго поджидали его там. Парню исполнилось девятнадцать. В магазине он просто подрабатывал. Как и предположила Ицуко, именно он уволился как раз накануне ограбления. Преступник сам указал место в горах Титибу, где искать труп Сюити Сасаки. Тело был только слегка прикопано. Смерть наступила в результате многочисленных травм.

В багажнике машины бывшего продавца обнаружили волосы Сюити Сасаки и следы крови, Группа крови была та же, что и у погибшего. Грабитель скрылся с места преступления на этой самой машине. Это шум ее двигателя слышала Ицуко в ту памятную ночь. Сюити Сасаки носил с собой погремушку, заходил в магазин в шлеме с закрытым лицом, работал в соседней авторемонтной мастерской, и адрес его было несложно узнать — все это пригодилось для осуществления плана преступника: явиться в магазин с закрытым лицом, в шлеме, нарочно обронить погремушку, чтобы все решили, что грабитель — Сасаки. Оставалось заполучить по гремушку и спрятать труп Сасаки. Убить его было несложно: парень жил один и всегда возвращался домой поздно ночью. Сасаки считали чокнутым, и это было весьма на руку преступнику. На такого запросто падет подозрение, думал он.

В ту ночь работал новенький продавец, и он легко попался на удочку. Узнав подробности, остальные тоже подумали, что грабитель — Сасаки, частенько заходивший в магазин с погремушкой. Но полицию провести не удалось. Розыск Сасаки начали вовсе не потому, что полиция поверила в его виновность, а чтобы усыпить бдительность настоящего грабителя. Сыщики с самого начала шли по верному следу.

Преступник признался, что совершил ограбление потому, что понадобились деньги на развлечения. Кроме того, ему ужасно хотелось хотя бы разок выстрелить из купленного пистолета. В общем, не встреть Сасаки старика, не приди ему в голову идея вернуть погремушку, то не влип бы в такую историю и остался бы жив. Какая горькая ирония судьбы!

Ицуко была так потрясена, что даже не вышла на работу.

С того дня она больше не заходила в «Q & А». К счастью, все обошлось для нее самой благополучно, но мысль о нелепой смерти Сюити Сасаки была просто невыносимой.

Как-то на автобусной остановке она столкнулась с Имаи и дедом. Дед в теплой вязаной шапочке держался за руку невестки, в свободной руке он сжимал желтую погремушку с утенком. Увидев ее, Ицуко даже приостановилась. Значит, полицейские вернули погремушку. Что ж, хоть в этом повезло. Хоть память осталась.

«Администратора» среднего звена Ицуко больше не видела. Похоже, он обходил десятой дорогой злополучный универсам. Наверное, после того происшествия работает себе преспокойно на новом месте и уже не думает, что было бы лучше, если бы его застрелили.

А вот с очкариком Ицуко неожиданно встретилась на станционной платформе. Всего один раз, дня через два, как все закончилось.

Очкарик сошел с электрички в компании таких же мальчишек, видимо одноклассников. Был субботний вечер, и Ицуко собиралась ехать в город. Ей захотелось окликнуть очкарика, сказать, что он правильно угадал, — и только. Мальчишка тоже заметил Ицуко, но подойти не смог. Весело щебечущая стайка ребят, окружив его, увлекла за собой. Ицуко хотела было догнать его. Очкарик заметил это краешком глаза, но у самой лестницы как-то растерянно пожав плечами, вместе с приятелями стал спускаться по ступенькам.

Магазинное знакомство, горько усмехнулась Ицуко, одиноко стоя на платформе. В каком-либо другом месте они никогда бы не разговорились. Только в круглосуточном универсаме возможно такое.

Вот и ладно, подумала она. Такое уж это место. Особый мир с ночной жизнью.

Наконец с оглушительным грохотом подкатила электричка. В последнюю секунду Ицуко снова подумала о судьбе Сюити Сасаки. Интересно, чем бы все кончилось, если бы продавец универсама знал парня по имени? Тогда бы никто не думал, что он ненормален. Знали бы, что погремушку носит с собой не случайно. Возможно, тогда Сасаки не стал бы жертвой убийцы. В маленьких магазинах постоянных клиентов знают в лицо. А знакомый всем человек не станет входить в магазин в шлеме с закрытым лицом.

Впрочем, круглосуточный универсам — не такое место. Это каждому ясно.

В электричке Ицуко мурлыкала ту самую песенку, что передавали а ночь ограбления. Как раз перед тем, как отключилось радио. «Люблю тебя, люблю тебя…».

На этом месте песенка оборвалась. Ицуко тоже умолкла на том же месте…

Hitojichi Kanon by Miyuki Miyabe

Copyright © 1996 by Miyuki Miyabe

© Г. Дуткина, перевод на русский язык, 2001