Глава 14

Окна первого этажа тепло светились в сгустившихся сумерках. К вечеру похолодало, и в воздухе робко перепархивали первые снежинки. Неужели прошло уже семь месяцев? Или всего семь месяцев?

Входная дверь распахнулась чуть ли не раньше, чем Корсаков позвонил. На пороге стояла пожилая дама самого благообразного вида, а из-за ее спины сверху вниз, несмотря на то что сидела на полу, на него надменно взирала полосатая кошка.

— Контр-адмирал Корсаков? — приветливо осведомилась дама. — Добрый вечер. Прошу вас, проходите. Мария Александровна предупредила нас о вашем визите. Меня зовут Надежда Игнатьевна. Позвольте ваш бушлат.

Никита вошел в небольшой холл и огляделся. Мягкий рассеянный свет. Бежевые стены. Пара банкеток. Цветы в большой вазе. Старомодная кованая подставка с одиноким зонтом в ней. Огромное зеркало. Откуда-то сбоку тянет жаром и ароматом свежей выпечки. Выскользнувшая из неприметной двери экономка, уже избавившаяся от его бушлата, фуражки и перчаток, с улыбкой пояснила:

— Мария Александровна и ее экипаж благополучно приземлились. Муж отправился их встречать. Желаете осмотреть дом?

— Мне не хотелось бы затруднять вас, сударыня… — начал Никита, но женщина только махнула рукой.

— Помилуйте, ваше превосходительство, никаких затруднений. Ужин почти готов, осталось только присмотреть за мясом. Хотя… раз вы так любезны, думаю, Матрена не хуже меня справится с ролью гида.

Кошка встала, потянулась и нетерпеливо дернула хвостом, оглядываясь на Корсакова, которому ничего не оставалось, как рассмеяться и направиться вслед за ней.

Полчаса спустя он стоял в кабинете, смотрел в темноту за окном и рассеянно поглаживал Матрену, запрыгнувшую на стол и требовательно бодавшую его руку всякий раз, когда он начинал манкировать своими обязанностями. Жилище Мэри понравилось ему. Здесь было уютно и тихо, во всем чувствовалась умелая, опытная и благожелательная рука. Правда, у него создалось впечатление, что в доме почти не живут: стены, мебель, даже терминал в кабинете излучали ожидание и легкую досаду. Странная мысль, откуда она взялась? Никита решительно встряхнулся и покосился на насторожившуюся кошку. Та развернулась на столе мордочкой к двери, вытянула шею, прислушиваясь к чему-то, беззвучно стекла на пол и гибкой тенью скользнула в сторону холла. Ну наконец-то!

* * *

— Итак, дамы и господа, все вы, присутствующие здесь, входите в состав Регентского Совета. Поздравлять я вас не буду, ибо, безотносительно к произошедшему, поздравить мне вас не с чем. Работа предстоит большая. Гигантская работа. Главная наша задача — не допустить кризиса власти на местах, так что, боюсь, об отдыхе в ближайшее время и вам и мне придется забыть.

Константин говорил негромко, но веско. Спешно собранные со всех концов Империи члены Малого Совета, переименованного в Регентский, слушали его молча и, казалось, даже не дышали. За все десять лет своей работы Совет впервые собрался в полном составе. Почти в полном. Кресло напротив Сергея Ремизова оставалось вызывающе пустым, и именно на это кресло нет-нет, да и косился контр-адмирал Корсаков, ставший сегодня действительным членом Совета.

— Я прекрасно понимаю, что сложившаяся ситуация потребует всех ваших сил и всего вашего времени, без остатка. Тем не менее мне хотелось бы осветить еще один момент. Как всем вам известно из опубликованных бюллетеней, его величество жив, хотя состояние здоровья не позволяет ему в данное время руководить Империей. Довожу до вашего сведения, что никакого подхалимажа и лизоблюдства я не потерплю. Разнообразные проявления верноподданнических чувств по отношению к моей персоне должны пресекаться немедленно и жестко. Никаких криков «Слава регенту!». Узнаю, что кто-то из вас потворствует таким благоглупостям — разругаемся.

Корсаков посмотрел на окно, за которым только-только начало светать, и еще раз перевел взгляд на пустое кресло. Перед самым началом заседания Константин отозвал его в сторону, помялся и, со словами:

— Полагаю, вы вправе знать об этом! — протянул кристалл с копией донесения, переданного из Пространства Лордан.

Никите показалось, что стены зала надвинулись на него, мешая дышать, и он медленно ослабил узел галстука ставшими вдруг непослушными пальцами. Кровь гулко бухала в ушах, губы Константина шевелились совсем рядом, но контр-адмирал его не слышал. «Сектор А-5 полностью разрушен». Сектор А-5. А-5. «…место довольно смешное, а уж сектор А-5 так и вовсе»… да будь оно все проклято!

Наконец Корсакову удалось сосредоточиться, усилием воли отсечь ироничный голос, рассуждающий о реалиях Пространства Лордан и услышать великого князя.

— …пропавшей без вести. Мария Александровна обладает фантастическим чутьем, и я не могу исключить вариант, при котором она покинула Лордан до нападения. В связи с последними событиями вся система кодов связи в Империи изменена, а своим флотским коммуникатором она в… хм… командировках не пользуется исходя из соображений секретности. Так, во всяком случае, утверждает князь Цинцадзе.

— Не пользуется, — кивнул Никита. Огонек надежды был робким, еле тлеющим, но он все-таки был. — Более того, свой флотский коммуникатор она оставила на «Титове».

— Ну, вот видите! Никита Борисович, я понимаю, что утешать вас, а тем более обнадеживать, сейчас неуместно, но все же мой вам совет: постарайтесь не предаваться отчаянию раньше времени. Графиня этого не одобрит.

Взгляд Никиты, тяжелый и одновременно острый, Константину понравился. Последняя его фраза предназначалась для того, чтобы злость на непрошеного советчика встряхнула контр-адмирала и это, кажется, удалось. Ничего, пусть злится. Успеет еще нагореваться. А может, горевать и не придется. У кошки девять жизней, бельтайнцы же, по наблюдениям великого князя, определенно состояли в непосредственном родстве с кошачьими. Конечно, Мария Александровна бельтайнка только на пятьдесят процентов, но четыре с половиной в любом случае больше единицы. Знать бы еще, не исчерпала ли она лимит…

На другом конце Новограда князь Цинцадзе выслушал донесение и отдал приказ.


Один из чудом уцелевших наружных видеодатчиков показывал картину, неприятно удивившую Мэри. Обе защитные крепости «Цербер» находились в положении «полная боевая готовность». Барражировавшие вокруг них патрульные корабли так же недвусмысленно ощетинились открытыми орудийными блистерами, причем помимо стандартных катеров присутствовали еще и эсминцы. И даже… ого! Крейсера! Похоже, за время их отсутствия в Империи что-то произошло. Что-то исключительно скверное. Плохо остаться без связи. И коммуникатор, в который она по памяти ввела несколько знакомых кодов, почему-то отказывается соединять ее с кем бы то ни было…

— Мэтт, мы можем подать сигнал бедствия? Как-то мне не по себе…

— Уже. А то мы хоть и сменили идентификаторы, а что-то мне подсказывает, что их либо не слышат, либо имеют в виду.

Похоже, Мэтью был прав. Одни из патрульных кораблей отделился от своих товарищей и направился к «Джокеру», отдавая лучом света приказ заглушить двигатели, лечь в дрейф и подготовиться к стыковке. Кольцо вокруг яхты замкнулось. Ой-е-ей…

Мэри решительно сняла шлем и отбросила его в угол рубки.

— Что застыли? Шлемы долой, они должны видеть нас отчетливо. Оружие убрать. Всем сидеть. Когда войдут — заложите руки за голову. Говорить буду я. Джон, Эрик еще спит?

— Спит, куда он денется, — проворчал медик, — а даже если бы и не спал, все равно пристегнут так, что двигаться не может. Дверь там не заперта, но это и все.

Мэри кивнула, подошла к сейфу и достала из одной из ячеек, запрограммированных на самоуничтожение при несанкционированном доступе, карточки имперского идентификатора. Раздала их команде. Рори секунду помедлил и включил программу готовности к стыковке. Вовремя — патрульный корабль, размерами значительно превосходящий бельтайнский корвет, подошел уже вплотную. Несколько томительно долгих минут… автоматика сообщает о выравнивании давления и открытии люка… уверенные тяжелые шага множества ног в ведущем к рубке коридоре…

Вошедшие в рубку и рассредоточившиеся вдоль стен десантники увидели четырех человек, лежащих в ложементах с заложенными за голову руками. Бритоголовая женщина в пилотской броне без шлема стояла лицом ко входу. Оружие на поясе отсутствовало. Поднятые руки она широко развела в стороны. Между указательным и средним пальцами правой была зажата стандартная идентификационная карточка.

Слегка пригнувшись, порог рубки переступил высокий сухощавый офицер. Окинул взглядом открывающуюся картину, слегка усмехнулся уголком плотно сжатых губ, вскинул руку к виску.

— Капитан-лейтенант Левин. Представьтесь, пожалуйста.

— Капитан второго ранга Сазонова, — отозвалась Мэри.

Если Левин и подал какой-то знак, она этого не уловила. Но один из десантников отделился от стены, вынул из ее пальцев карточку и отдал ее офицеру. Человек, вышедший из-за спины Левина, поднес поближе терминал-определитель. Секунда… другая… зеленый огонек… каплей кивает самому себе…

— Госпожа капитан второго ранга, необходимо выполнить еще одну формальность. Позвольте вашу руку. Мэри плавно сделала два шага вперед, подчеркнуто медленно опустила правую руку — левая по-прежнему оставалась над головой — и протянула ее Левину. Какое-то движение в коридоре… в рубку протиснулся еще один мужчина, в руках которого, как без особого удивления отметила Мэри, был самый мощный из портативных анализаторов. Не тратя времени на извинения, он быстро сделал соскоб кожи, уколол ее палец тонкой длинной иглой, заложил полученное в контейнер анализатора и уставился на экран. На сей раз процедура заняла куда больше времени, но в конце концов безопасник утвердительно склонил голову.

— Мария Александровна Сазонова. Подтверждено.

Левин, улыбаясь теперь в открытую, протянул руку, которую Мэри с удовольствием пожала.

— Добро пожаловать домой, госпожа капитан второго ранга. Извините за то, что формальности несколько затянулись, но в Империи введен режим чрезвычайного положения, и…

— Причины? — перебила его Мэри. Подчиненные Левина так же обстоятельно производили проверку членов экипажа, но это ее уже не интересовало.

— Покушение на его императорское величество, — голос Левина ощутимо похолодел. — Вы не знали?

— Какое-то время нам было не до новостей, — скривилась Мэри. Каплей понимающе хмыкнул — состояние «Джокера» действительно не предполагало времени и возможности интересоваться происходящим в Галактике. — Покушение, говорите… Его величество жив?

— Жив, но…

— Ясно. Регентство? — какое-то представление об имперских порядках она, слава Создателю, успела все-таки получить.

— Так точно.

— Константин Георгиевич?

— Так точно.

— Понимаю… Господин капитан-лейтенант, на борту «Джокера», в каюте номер три, находится пассажир, — («Я знаю», — пробормотал Левин), — которого очень хочет видеть его светлость князь Цинцадзе. Вы поможете нам добраться до Кремля?

— Разумеется. Что касается его светлости, то он приказал связать вас с ним немедленно после прохождения вами процедуры идентификации. Прошу к нам на борт, отсюда вы все равно не сможете ничего сделать, коды связи изменены во всех системах, занимаемых Империей.

Мэри саркастически усмехнулась. Даже если не брать во внимание смену кодов, оборудование связи «Джокера» пострадало настолько сильно, что было сейчас абсолютно бесполезной грудой металла и пластика, даже сигнал бедствия, поданный Мэтью, был световым. Она подошла к сейфу, вынула из него шелковый мешочек с кристаллом, спрятала его под броню и оглянулась на уже поднявшегося на ноги связиста.

— Мэтт, слей запись боя на носитель. Три копии. Нет, лучше четыре. Одну отдашь мне. Живей. Господин капитан-лейтенант, — это уже Левину, — на «Джокере» и, возможно, во всем прилегающем пространстве, нет ничего более ценного, чем та запись, которую сейчас переносит на кристаллы мой канонир. Как только он закончит, следует немедленно переправить содержание записей, а впоследствии и носители в Адмиралтейство, Министерство обороны и Службу безопасности. Отдайте приказ о демонтаже записывающего оборудования яхты, его также следует отдать безопасникам. Вряд ли кто-то обвинит нас в фальсификации, но береженого Бог бережет.

— Так серьезно? — Левин напрягся, его и без того весьма заметный нос, казалось, стал еще более впечатляющим и надвинулся на Мэри.

— Еще серьезнее. Клянусь, я хотела бы, чтобы все это мне приснилось. Или привиделось спьяну. Или чтобы мне оторвали голову за неуместную шутку крайне дурного тона, моя голова, поверьте, небольшая цена в данном случае. Увы… А, Эрик! — перешла она на уник, глядя на ван Хоффа, все еще сонного и нетвердо держащегося на ногах, которого в этот момент заводил в рубку один из десантников. — Приветствую вас на территории Российской империи. Как вам понравилось путешествие?

— Я его проспал, — буркнул Эрик. — Что это ваш парень мне такое вкатил, до сих пор голова как не своя.

— Зато на плечах осталась. Согласитесь, по сравнению с этим все остальное мелочи.

Эрик желчно усмехнулся, но промолчал.


Мэри выторговала четверть часа для себя и своей команды. Левин настаивал на том, что выйти на связь с князем Цинцадзе графине Сазоновой следует незамедлительно, но та уперлась. Пусть она бросает на борту яхты большую часть своего имущества и неизвестно, когда увидит (и увидит ли) его вновь, но и дальше путешествовать в броне? Помилосердствуйте, каплей, всему есть предел!

Она переоделась, запихала в небольшую сумку платье от Франчески Корсо — Никите должно понравиться! — парик, пару туфель и украшения. Окинула взглядом каюту, вздохнула… как бы ни повернулась жизнь, летать «Джокер» не сможет еще долго. Если сможет вообще. Ладно, что уж тут поделаешь. Наверное, Келли все-таки доволен, ведь его подарок, пусть и не слишком долго прослуживший, спас ей жизнь… все, пора, а то она, не ровен час, еще расплачется.

На борту катера Левин что-то говорил, глядя на виртуальный дисплей, с которого добродушно взрыкивал князь Цинцадзе. Заметив, что собеседник смотрит мимо него, капитан-лейтенант обернулся и с видимым облегчением перевел дух.

— Прошу вас, госпожа капитан второго ранга! — слегка поклонился он и уступил Мэри место перед дисплеем. Корабль закончил расстыковку и направлялся теперь к «Церберу-два».

— Вот и ты, — не озабочиваясь приветствиями, проворчал Ираклий Давидович, вглядываясь в лицо Мэри. — Хороша, нечего сказать. Мы тут с ума сходим… ладно, извини, это я так, по привычке. Деду я уже сообщил, что ты нашлась, так что можешь не беспокоиться.

— А его высочеству? — осведомилась Мэри, устраиваясь в кресле. Катер шел мягко, ускорение совсем не ощущалось, но снова подошедший Левин непреклонно вложил в ее ладонь защелку страховочного ремня.

— Пока нет. Сейчас идет заседание Регентского Совета, его высочеству не до того.

— Ой ли? — холодно прищурилась она. — Вы уже получили запись?

— Получил. Только пока не смотрел. Что-то интересное?

— Более чем. Хотя, я думаю, это действительно терпит, по крайней мере лишние полчаса ничего не решат. Надеюсь.

Ее интонация Ираклию Давидовичу определенно не понравилась. Не то чтобы он мог похвастаться по-настоящему хорошим знанием оттенков голоса своей «крестной внучки», но кое-что уже научился улавливать. Впрочем, если она говорит, что время еще есть…

— У тебя имеются вопросы? Или подождешь до Кремля?

— Имеются, — кивнула Мэри. — Кто покушался на императора?

Цинцадзе еле заметно вздрогнул, но тут же вернул на лицо невозмутимое выражение. Представления этой, временами весьма вздорной, девицы о приоритетах не переставали его удивлять. Он подал знак, и сидящий рядом с Мэри Левин что-то переключил на пульте, который держал в руках. Кресло Мэри и дисплей перед ним окутала матовая сфера полной конфиденциальности. Она только покачала головой: с такой техникой ей до сих пор сталкиваться не приходилось. Слышала, конечно, краем уха, но… Обычные «коконы тишины» — сколько угодно, хоть бы и на «Гринленде», однако тут, видимо, предполагалось исключить и возможность читать по губам.

— Официально — граф Уваров.

— А неофициально?

— Не граф Уваров. Хоть и очень похож, даже ДНК-грамма совпадает, — Цинцадзе испытующе смотрел на Мэри, ожидая, должно быть, ее реакции.

— Клон, — она не спрашивала, скорее, утверждала.

— Молодец, — в голосе Цинцадзе прорезался акцент, что случалось не так уж часто.

— С тарисситовым имплантом.

— Молодец, — судя по всему, князь был доволен ею и немного зол, но не на нее, а на сложившуюся ситуацию.

— Угу, — Мэри потерла подбородок, ненадолго задумалась и снова подняла глаза на своего собеседника. — В связи с этим у меня остался только один вопрос.

— Это какой же?

— Почему я до сих пор не в наручниках? Ираклий Давидович усмехнулся, несколько раз соединил ладони в символических аплодисментах и снова посерьезнел.

— Были бы у меня на то основания — давно бы уже перед дознавателем сидела. Но оснований нет. Не только оснований — повода не вижу. Нечего ухмыляться. Думаешь, теряю хватку? Верно, теряю… но не до такой степени. Уж совсем-то за рухлядь меня не держи.

— Извините, Ираклий Давидович, — покаянно пробормотала Мэри.

— Вот так-то лучше. Хорошо, дорогая. Сегодня отдыхай, а завтра… впрочем, что это я. У тебя свое начальство есть. Тебя прямо сейчас связать с великим князем, или подождешь, пока Совет закончится?

— Можно и подождать. А вот с контр-адмиралом Корсаковым я хотела бы переговорить сразу по прибытии на «Цербер».

Цинцадзе слегка приподнял брови, но комментировать не стал, только кивнул, и дисплей опустел.


Совет шел своим чередом. Хотя какой уж тут черед… Давно были забыты карты, определяющие очередность выступлений. Спросив разрешения у дам, мужчины закурили, и если бы не безукоризненная работа системы кондиционирования — дым в прямом смысле слова стоял бы коромыслом. Корсаков активно включился в обсуждение, хотя эта активность и давалась ему с некоторым трудом. Однако дело есть дело. Времени пребывать в растрепанных чувствах попросту нет.

А развернувшаяся за столом дискуссия как нельзя лучше способствовала упорядочиванию мыслей. Тем более что сейчас многие из присутствующих вставали с места, ходили по залу, снова садились… кто-то опустился ненадолго в кресло Мэри, и оно уже не привлекало внимания. Почти не привлекало. В окружающем его шуме он не сразу расслышал сигнал вызова коммуникатора. Точнее, расслышал, но не поверил собственным ушам, поскольку перед началом заседания Совета выставил запрет на входящие вызовы и сообщения. Кто это, интересно, смог его преодолеть? Ого…

Торопливо отойдя в угол зала, где было не так шумно, он коснулся сенсора приема и негромко проговорил:

— Слушаю вас, ваша светлость, — и тут же задохнулся, потому что в его ухе знакомый голос чуть насмешливо произнес:

— Тогда уж «ваше сиятельство»!

— Мэри! — ахнул Никита во весь голос, и все обернулись к нему, а Константин торопливо обогнул стол и подошел почти вплотную. Глаза его, как Корсаков отметил с изрядной долей раздражения, сияли. Ну уж нет, ваше высочество, до вас очередь еще дойдет, а пока… он поднял ладонь и великий князь притормозил, понимающе кивая.

— Да… да… угу… «Цербер-два», ясно… на Регентском Совете… здесь, рядом со мной… сейчас… ваше высочество, Мария Александровна спрашивает, можно ли перевести вызов в визуальный режим.

— Конечно! — Константин взял левую руку Никиты, вгляделся в коммуникатор и быстро ввел кодовую группу. Огромный экран осветился и на нем возникла Мэри. Корсакову показалось, что она похудела с их последней встречи. Впрочем, не исключено, что дело именно гак и обстояло — таким бескровным, заострившимся было ее лицо. Смотрела она, однако, бодро, бледные губы уверенно улыбались.

— Ваше высочество! Я имею честь доложить вам об успешном завершении своей миссии в Пространстве Лордан. Разрешите вам представить, — она сделала приглашающий жест, и рядом с ней появился мужчина средних лет, который даже в изрядно перепачканном и измятом костюме ухитрялся выглядеть элегантно. — Эрик ван Хофф!

Константин слегка склонил голову. Поклон Эрика, как с удовольствием отметил Петр Савельев, был существенно ниже. Похоже, уроженец Нового Амстердама решил покамест отложить в долгий ящик свои демократические взгляды и соответствующее воспитание. И правильно. Не на родине, чай, и тем более не на Лордане. Мэри шевельнула бровью, и ван Хофф исчез, как и фон, скрытый конфиденциальной сферой.

— Ваше высочество, помимо господина ван Хоффа и добытых им сведений я доставила информацию, которая, я уверена, покажется вам — и Регентскому Совету — интересной. Правда, запись довольно короткая, мой корабль прилично потрепали еще в самом начале отхода. Яхта, пусть даже и очень дорогая, не вполне предназначена для полномасштабного боя, вы понимаете. Но на что посмотреть, определенно имеется. Вы можете сейчас принять пакет?

— Разумеется, графиня, — кивнул Константин.

Пару минут спустя изображение Мэри переместилось на вспомогательный экран, а на большом возникло пространство, окружающее Лордан. Члены Совета, имеющие отношение к армии и флоту, подходили ближе, всматривались, переглядывались, кто-то вполголоса выругался. Великий князь молчал. Молчал и Корсаков, хотя это и было непросто. Контрадмиральские погоны он носил по праву и теперь прекрасно видел не только нападавших, но и то, с какого ракурса велась запись. Сомнений не было: Мэри вырвалась чудом, и сейчас его ладони сами собой сжимались в кулаки от ярости, бессилия и запоздалого страха.

— Расстояние до объекта соответствует действительности? — самым светским тоном осведомился Константин. Лицо его было нарочито бесстрастным.

— Да. Впечатляет, не правда ли? Обратите внимание на спектрограмму брони. Вот куда пошел орланский вариатив. Честно говоря… не мне давать вам советы, ваше высочество, но охрану зоны перехода следует максимально усилить. Я уходила от Лордана напрямую на Кремль, больше ни на что ресурса не хватало, и так-то выбрались без маршевых и с одним маневровым из восьми. Как бы к нам гости не пожаловали. Конечно, это было бы изрядной наглостью с их стороны, но согласитесь — на палубах этого монстра вполне хватит места для любого количества наглости, еще и останется.

— Соглашусь, — зло, по-волчьи усмехнулся великий князь. — Так… что-то мне подсказывает, что это уже не инцидент. Это война.

Мэри молча кивнула.

— Причем не исключено, что это наша война. Хорошо, я все понял. Вы сейчас направитесь на Кремль, не так ли?

— Его светлость князь Цинцадзе любезно распорядился, чтобы меня, мой экипаж и пассажира доставили на «Пересвет». Оттуда — прямо домой, если вы не дадите мне других указаний.

— Ни в коем случае. Отдыхайте. Однако завтра я рассчитываю увидеть вас на совместном заседании Регентского и Государственного Советов. О докладе не думайте, этого, — он коротко дернул подбородком в сторону большого экрана, — более чем достаточно.

Мэри распрощалась и исчезла со вспомогательного экрана. Шум в зале возобновился с новой силой. Корсаков отошел к одному из боковых столиков и залпом выпил стакан воды. Только сейчас, когда напряжение последних часов отпустило его, он понял, в какой жгут были все это время скручены его нервы. Он совсем было собрался вернуться к столу и принять участие в обсуждении, когда коммуникатор, который он так и не заблокировал, принял текстовое сообщение. Совсем короткое. Адрес и подпись. Никита улыбнулся, набрал слово «Буду» и нажал на сенсор отправки.


На «Пересвете», одной из орбитальных станций Кремля, Мэри уже ждали. Непосредственно возле переходного шлюза стоял Василий Зарецкий, пренебрегший на сей раз этикетом и заменивший церемонный подход к ручке крепким объятием.

— Маша! — выдохнул он, отодвигая ее от себя и встревоженно вглядываясь в бескровные губы и тени, окружившие запавшие глаза. — Ох, и заставила же ты нас поволноваться… плохо выглядишь, красавица. Вот уж верно говорят: лица нет. Что, земля под ногами горела? И, разумеется, где заварушка, там ты в первых рядах, не живется тебе спокойно. Видел я запись, так до сих пор волосы дыбом. Тяжко пришлось?

— Не кудахтай, Василий! — поморщилась она. — Мне еще как пить дать предстоит все это от деда с бабушкой выслушать. Да и супруга твоя не откажется принять участие в воспитательном процессе, знаю я ее. Хоть ты меня не тереби!

— Понял! — легко согласился Зарецкий. — Насчет Катеньки ты не беспокойся, ее я попридержу, а вот Николай Петрович… и в особенности Ольга Дмитриевна… права ты, с какой стороны ни посмотри. Ладно, авось отбояришься. А это, — уже на унике добавил он, — надо полагать, и есть знаменитый господин ван Хофф? Полковник Зарецкий, рад личному знакомству.

Эрик пожал протянутую руку и неуверенно покосился на Мэри. Она ободряюще кивнула.

— Думаю, Эрик, мой свояк прибыл сюда прежде всего по вашу душу. Отправляйтесь. Я не знаю ваших предпочтений в отношении климата, но, думаю, здешний холод в любом случае не так страшен, как тот, что царит сейчас в остатках сектора А-пять. Василий! Это, — она протянула Зарецкому мешочек с кристаллом на шнурке, — следует немедленно передать его светлости. Лично в руки, я на тебя рассчитываю.

— Не переживай. Идемте, господин ван Хофф. Мэри проводила взглядом удалявшуюся пару — двоих мужчин окружили словно вышедшие из стен крепкие парни в штатском, — вздохнула и, подав знак экипажу «Джокера», двинулась, выверяя каждый шаг, в глубь станции. Впрочем, пройти она успела только несколько метров. Человек в пилотской форме с погонами кап-три приблизился к ней и почтительно козырнул:

— Госпожа капитан второго ранга!

— Без чинов, — поморщилась Мэри.

— Есть без чинов. Дмитрий Пономарев. Мне приказано доставить вас и ваших людей на планету. Следуйте за мной.

По дороге к ожидающему челноку Мэри связалась с Надеждой Игнатьевной, сообщив вероятное время прибытия («Иван Кузьмич уже в порту, ждет вас!») и предупредив о том, что к ужину ожидается гость. Невозмутимости экономки можно было только позавидовать: она всего лишь уточнила, как следует принимать господина Корсакова. Как саму Марию Александровну? Очень хорошо. Какие-нибудь пожелания в том, что касается меню? Как вам будет угодно. Ждем.


Стоя в дверном проеме, Корсаков, уже успевший избавиться от кителя (ничтоже сумнящеся он повесил его в шкаф в хозяйской спальне), наблюдал, как пять человек идут по дорожке. Впереди медленно шла Мэри. Казалось, она с трудом передвигает ноги, а сохранение подобающей офицеру осанки требует от нее сознательных усилий. Во всяком случае, через два шага на третий она начинала сутулиться и тут же выпрямлялась, разворачивая плечи. Это, впрочем, не мешало ей нетерпеливо отмахиваться всякий раз, когда один из близнецов, идущий слева и чуть сзади, пытался поддержать ее под локоть. Рассудив, что безобразия следует пресекать в зародыше, Никита сбежал с крыльца и, не слушая слабых возражений, подхватил Мэри на руки, недовольно буркнув сконфуженному Мэтту:

— Что, сам догадаться не мог?

Минуту спустя он осторожно опустил свою ношу на одну из банкеток в холле, расстегнул на Мэри куртку, стянул ее и, присев на корточки, принялся возиться с застежками ботинок. У входной двери громила-двигателист что-то негромко втолковывал высокому пожилому мужчине, чья гражданская одежда не могла скрыть многолетнюю привычку к ношению формы. Мужчина степенно кивал.

— Никита, — Мэри сидела, устало прислонившись к стене и полуприкрыв глаза, — Никита, я могу разуться сама.

— Можешь, — не стал спорить Корсаков. — Но не будешь. По крайней мере, сегодня не будешь точно. Надежда Игнатьевна! — Экономка подошла поближе; за процессом разоблачения хозяйки дома она наблюдала с нескрываемым удовольствием. — Мария Александровна поужинает наверху. Скажем, через сорок минут. После того, как примет ванну.

С этими словами Никита снова взял Мэри на руки и начал подниматься по лестнице, шагая через ступеньку и косясь под ноги, чтобы не наступить на важно, хотя и быстро, перебирающую впереди лапами Матрену. Принадлежащий одному из близнецов голос насмешливо произнес за его спиной по-русски:

— А говорила — мы следующие на очереди… Женщина! Семь пятниц на неделе!

Разумеется, в спальню кошка проникла тоже первой, однако слишком уж зарываться не стала, удовольствовавшись тем, что с самым независимым видом пристроилась в ногах кровати.

— В кресло, — слабо улыбнулась Мэри, и Корсаков, неопределенно хмыкнув, усадил ее, забрав с постели и подсунув под голову большую подушку. Еще бы плед… или одеяло… может быть, шугануть животину? Ага, такую, пожалуй, шуганешь…

— Ванну я тебе сейчас наберу. Погорячее?

— Да. Что-то я мерзну, — виновато пожала плечами она.

Никита только головой покачал. Нет, конечно, командир сказала отстать — медик и отстал, но надо же и голову на плечах иметь. Что, наступление реакции незаметно? Вздохнув, Корсаков направился в ванную, пустил воду и задумался, оглядываясь по сторонам. В дамских ванных комнатах ему бывать доводилось, хоть и не слишком часто. И теперь он с изрядной долей недоумения пытался сообразить, где Мэри держит ароматические добавки для воды, раз уж полки шкафчиков пусты. Или у нее их попросту нет? Такое тоже вполне может быть, но сейчас хорошая доза растворимых в воде релаксантов пришлась бы весьма кстати. Экономку, что ли, спросить? Нет уж, не надо нам тут сейчас посторонних. Пока так, а там видно будет.

Вернувшись в спальню, Никита обнаружил, что Мэри задремала. Он остановился в паре шагов от кресла, соображая, что делать: будить, или пусть поспит. Все-таки будить, решил он наконец и, подойдя вплотную, осторожно прикоснулся к плечу.

— Мэри… Мэри, ванна готова… просыпайся!

— Угу… сейчас, — она совсем по-детски потерла глаза кулаками и потянулась. — Ты уверен, что не хочешь есть? А то водные процедуры могут затянуться…

— Ничего, я подожду, — улыбнулся Никита. — Тебе помочь, или сама?

— Сама, — Мэри встала, еще раз потянулась и скрылась в ванной.

Корсаков занял освободившееся кресло и начал от нечего делать играть в гляделки с Матреной, прислушиваясь к плеску, доносившемуся из-за неплотно прикрытой двери. Некоторое (совершенно, по мнению Корсакова, недостаточное) время спустя плеск прекратился, а еще через несколько минут на пороге ванной появилась Мэри, завернутая в огромную купальную простыню, край которой волочился за ней по полу, как шлейф.

— Ну вот почему ты не полежала подольше? — проворчал Никита. — Тебе совершенно необходимо расслабиться, а горячая вода…

— Не могу. Не могу расслабиться, — почти жалобно пробормотала Мэри, подходя поближе. — Не получается. Совершенно дурацкая ситуация: я знаю, что я на Кремле и этот безумный бой позади…

— Да уж, бой, судя по всему, был еще тот, — Корсаков, не вставая, протянул руку, сгреб Мэри и переместил к себе на колени. Она вздохнула, обняла его рукой за шею и взъерошила волосы на затылке. Пальцы другой руки бездумно скользили по воротнику рубашки.

— Знаешь… то ли я старею, то ли просто вымоталась сильнее, чем обычно, хотя с чего бы? Ну, бой… можно подумать, мало их было… только я вот хожу, говорю, ванну принимаю… и до сих пор не могу поверить в то, что осталась жива.

Никита потерся носом о ее ключицу, покрепче прижал к себе и вдруг улыбнулся.

— Не можешь поверить, что жива? Ничего, сейчас я тебе докажу…

Сунувшаяся было в дверь экономка, держащая поднос, покраснела, удивительно быстро для своих габаритов отступила назад и осторожно прикрыла створку ногой. Повернув голову к ухмыляющемуся мужу, она прошипела уголком поджатых губ:

— И нечего скалиться, старый ты греховодник! Давай тащи сюда столик, прямо в коридоре накроем. Там сейчас не до нас… и уж тем более не до ужина, — а чуть позже, уже дойдя до нижней ступеньки лестницы, вдруг ткнула благоверного локтем в бок и вполне добродушно заметила:

— Хорошие детки будут!

Никита проснулся по сигналу коммуникатора, торопливо отключил его и покосился на лежащую рядом Мэри. Спит… Ей-то хорошо, подумал он с шутливым раздражением, вся ее одежда тут, в доме, а вот ему надо немедленно выбираться из постели и соображать, где раздобыть свежую рубашку. Не может же он явиться на заседание Советов в той, которую содрал и бросил вчера где-то тут, в комнате. Да и побриться надо. Как ни крути, придется вставать. А как же не хочется…

Он поднялся, на ощупь собрал одежду, кое-как привел себя в божеский вид и тихонько выскользнул в скупо освещенный коридор. Там его ожидал сюрприз: на том самом столике, с которого он вечером забрал подносы с ужином, стоял большой пакет со знакомой эмблемой «Флотского старшины». Корсаков заглянул внутрь и с трудом удержался от восхищенного возгласа. В пакете ждали своего часа рубашка, белье, бритвенный прибор и халат. Судя по ярлычкам на одежде, размер был его. Не иначе отставной десантник постарался, больше некому. Как же он с размером-то угадал? Хотя… ну конечно же бушлат! Да, умеет его невеста подбирать людей, что в экипаж, что в дом.

— Доброе утро, ваше превосходительство! — Иван Кузьмич словно соткался из воздуха рядом с Никитой. — Господин О'Нил сказал мне, что Мария Александровна собирается сегодня во дворец, а поскольку вы тоже входите в состав Регентского Совета, я подумал…

— Вы правильно подумали, — одобрительно кивнул Никита. — Могу я попросить вас довести до ума мои брюки? Они, конечно, почти не мнутся, но…

— Разумеется. Я подожду здесь. Завтрак будет подан в девять часов. Ваши брюки я положу сюда же, на столик. Что-нибудь еще?

— Это все. В девять часов, вы сказали? Мы спустимся.

Корсаков вернулся в спальню, набросил халат и через щель в двери протянул брюки дворецкому. Тот поклонился и исчез.

Никита удовлетворенно вздохнул, снял халат и рубашку и снова лег. Предусмотрительность нанятого Мэри обслуживающего персонала сберегла ему еще около двух часов для сна. Или не для сна…

Загрузка...