Парфянское царство

Глава X Траян в Армении и Месопотамии

Приложив немало усилий и заплатив дорогую цену, дабы решить вопрос об армянском престоле, Рим сумел хотя бы на время сохранить Армению в сфере своего влияния. Этому способствовало и то, что в 72 году в Парфию вторглись аланы, и она вынуждена была защищать свои восточные границы, на которые долгое время обращала мало внимания. Воспользовавшись тем, что парфяне повернулись к востоку, Рим на какой-то период ослабил свой интерес к Азии и переключился на иные направления. В результате о том, что происходило в эти годы в Парфии, мы знаем очень мало. Очевидно лишь то, что во второй половине I века западная граница Парфии по-прежнему проходила по Евфрату^{579}.

Отмечен выпуск в апреле 78 года на монетном дворе Селевкии-Ктесифона монет царя Пакора II. Но там, причем в тот же самый месяц, чеканил свои монеты Вологез I^{580}. Из этого мы можем сделать вывод, что у Вологеза, который пребывал на парфянском престоле уже много лет, появился сильный соперник. Борьба между ним и претендентом на трон продолжалась до конца 79 года, когда Вологез, судя по данным Глава X. Траян в Армении и Месопотамии 139 нумизматики, ушел в небытие^{581}. Пакор II^{582} крайне редко упоминается в источниках, причем нигде не говорится, был ли он родственником Вологеза. Очевидно, однако, что трон он приобрел отнюдь не мирным путем.

Из важных событий этого времени необходимо упомянуть появление в 79 году на Востоке Лже-Нерона, в роли которого выступил некто Теренций Максим родом из Малой Азии. Назвавшись чудесно спасшимся императором и довольно быстро обзаведясь сторонниками, он некоторое время скитался по восточным провинциям и в конце концов обратился за защитой к Артабану IV, который объявил себя парфянским царем, притом что Пакор II никуда не делся и даже чеканил монеты в Селевкии в 80–81 годах^{583}. Не исключено, что у Артабана были столь же далеко идущие, сколь и фантастические планы посадить Лже-Нерона на императорский трон. Но вскоре обман Лже-Нерона раскрылся — а может быть, просто изменились планы Артабана — и самозванец был предан казни^{584}.

Затем и сам Артабан IV исчез с политического горизонта. Во всяком случае, к 82/83 году ни он, ни кто-либо еще из соперников Пакора II более не чеканил свои монеты. Пакору в 89 году также пришлось, по требованию императора Домициана, принять участие в судьбе Лже-Нерона, но уже другого, чье имя история не сохранила. Этот Лже-Нерон в конечном счете был выдан римлянам^{585}.

У Домициана под конец его правления, возможно, был план войны на Востоке. Во всяком случае, поэмы Стация, получавшего свежую информации о посещавших императора идеях, наполнены мыслями о такой экспедиции^{586}. Предполагалось, что одна римская армия переправится через Евфрат у Зевгмы и пойдет на Бактрию, а потом, может быть, и дальше — на Индию. Другая армия должна была занять Месопотамию. В Сирию был направлен опытный военачальник, прежде уже повоевавший на Востоке, Марк Меций Целер, чтобы заблаговременно подготовить бывшие там легионы к войне^{587}.

Монета с изображением Вологеза II

Но в 96 году Домициан умер. План его, однако, не был предан забвению, хотя и подвергся значительной коррекции. Ставший в 98 году императором Траян, при котором западные рубежи империи распространились до естественной преграды — Атлантического океана, перенеся центр тяжести римской внешней политики на Восток, задумал, судя по всему, решить парфянскую проблему раз и навсегда. Считается, что в самом начале его правления между ним и Пакором^{588} возник спор по какому-то пограничному вопросу, но вряд ли именно это определило его дальнейшие действия.

У Пакора, вероятно, хватало трудностей и без отношений с римлянами. Его монеты в это время чеканились в Селевкии-Ктесифоне с большими перерывами, причем один составил пять лет (88–93 годы), а другой — восемь (97-105 годы). Мы знаем, что в 105/106 году в Парфии появился еще один царь — Вологез II, а в 109/110 году чеканить свои монеты стал Хос-рой — брат или зять Пакора^{589}. Между Вологезом II и Хосроем началась борьба за трон^{590}, но при этом и Пакор продолжал существовать и править какой-то частью страны. Как все это уживалось вместе, трудно сказать.

Последний датированный выпуск монет Пакора относится к 96/97 году, что дало повод предположить, что вскоре после этого Пакора уже не было в живых. Но согласно китайским источникам, в 101 году парфянский царь Маньцю, которого принято отождествлять с Пакором, послал китайскому императору в дар львов и страусов^{591}. Есть и еще одно свидетельство в пользу того, что Пакор пребывал в добром здравии и продолжал играть важную роль в парфянской политике. Царь даков Децебал, долго и кроваво воевавший с Траяном, подарил Пакору раба Каллидрома — судя по имени, грека, который несколько лет жил при Пакоре. В конце концов ему досталась гемма с изображением Пакора^{592}. Можно предположить также, что Пакор отправил в помощь дакам парфянских катафрактов, — во всяком случае, одетые в броню воины на колонне Траяна, которые считаются сарматами, с таким же успехом могут считаться парфянами^{593}. И, вероятно, именно Пакора II упоминает в одной из своих поэм Марциал^{594}. В 110 году^{595} Пакор решил заработать, продав Абгару VII, сыну адиабенского царя Изата, Осроену, которая в свое время входила в состав армянской державы Тиграна И, а затем перешла к парфянам; при этом Осроена осталась в вассальной зависимости от Парфии.

О дальнейшей судьбе Пакора ничего не известно, хотя есть сведения о его монетах, чеканенных в 115/116 году^{596}. Зато в источниках появляются его сыновья. Его сын Аксидар примерно в 110 году или немногим позже занял армянский трон, причем поспособствовал ему в этом Хосрой, который сверг правившего в Армении Тиридата (об этом Тиридате мы почти ничего не знаем)^{597}. Видимо, Хосрой, когда это произошло, уже окончательно сменил Пакора и утвердился в качестве парфянского царя. Судя по всему, действия Хосроя в Армении вызвали недовольство Рима и стали поводом римских кампаний против Армении и Парфии, которые, впрочем, все равно назревали^{598}.

Траян к этому времени одолел даков и мог вплотную заняться Парфией, тем более что к этому его вынуждало происходящее в Армении. К тому же он знал, что Парфия, которую претенденты на престол рвут на части, переживает состояние анархии, и это повышало соблазн отхватить часть ее территории. Осенью 113 года, предположительно 27 октября^{599}, Траян отбыл морем из Рима, что, собственно, можно считать первым актом военной кампании^{600}. В Афинах его уже ждало парфянское посольство: убоявшийся войны Хосрой просил о мире и предлагал заменить Аксидара на армянском троне, которого, впрочем, он уже успел сместить, его братом Пар-тамазирисом. Траян не удостоил послов ответом и отказался принять привезенные ими подарки^{601}.

Затем он отправился, возможно по морю, в Эфес^{602} и далее через Ликию в Киликию, а в начале 114 года уже был в Антиохии^{603}, куда также прибыли послы с изъявлением лояльности и подарками от правителя Осроены Абгара VII, который пытался лавировать между парфянами и римлянами, всеми силами демонстрируя дружеские чувства как к тем, так и к другим. Из Антиохии Траян совершил поездку в Гелиополь, чтобы задать тамошнему оракулу вопрос об исходе войны с Парфией^{604}. Кроме того, находясь здесь, он принял участие в освящении в храме Юпитера части добычи, захваченной у даков, по поводу чего будущий император Адриан сочинил стихи^{605}.

Подготовка к войне велась тщательно. Против Парфии были собраны значительные силы: в дополнение к легионам, постоянно дислоцированным в Палестине и Сирии, из Паннонии были переброшены ветераны, прошедшие через дакийские войны, а также легионы из Египта^{606}. Мы не обладаем полной информацией о войсках, которыми располагал Траян, но наверняка можем утверждать, что против парфян были готовы выступить IV Скифский^{607} и VI Железный^{608}легионы из Сирии, X «Легион из пролива»^{609} и по крайней мере часть III Киренаикского легиона^{610} из Иудеи, а также XVI Стойкий Флавиев из Коммагены^{611}. К ним, возможно, следует добавить I Вспомогательный, II Неустрашимый Траянов, VII^{612} и XI Клавдиевы, XV Аполлонов и XXX Победоносный Ульпиев легионы^{613}. Из Египта в Сирию также были отправлены многочисленные вспомогательные отряды под командованием префекта Валерия Лоллиана^{614}.

Из Антиохии Траян перебрался в Мелитену, поближе к армянской границе^{615}, и здесь получил заносчивое послание от Партамазириса, который к этому времени, без согласия римлян, возложил на себя царскую диадему и желал в этом своем новом качестве встретиться с Траяном. Не получив ответа, Партамазирис вскоре написал еще одно письмо, куда более сдержанное, в котором просил прислать для переговоров наместника Каппадокии Марка Юния. Траян отправил к нему сына Юния; тем временем римляне без сопротивления вошли в Арсамосату^{616}. Сам же Траян явился в Саталу, дабы принять здесь прибывших продемонстрировать свою лояльность Риму правителей с Кавказа и Прикаспия. Среди них были царь албанов, которого Траян одарил золотом, а также цари иберов, сарматов и колхов^{617}. Особо Траян отличил богатыми подарками царя гениохов и махелонов Анхиала^{618}. Эти события, вероятно, нашли отображение на римских монетах с надписью REGNA ADSIGNATA (то есть «вверенные царства»)^{619}. Часть владетелей привели в Саталу к Траяну свои войска, в том числе брат иберийского царя Митридата Амазасп, который, однако, вскоре умер и был похоронен около Нисибиса^{620}.

Обзаведшись многими совсем не лишними союзниками, Траян, наконец, решил встретиться с Партамазирисом, чего тот так долго добивался. Римский император принял армянского монарха в крепости Элегея, к западу от современного Эрзерума, в присутствии всей своей армии. Началась встреча с того, что Партамазирис снял диадему и положил к ногам Траяна. Армия при виде этой сцены радостно взревела, вообразив, что Партамазирис сдался на милость императора, а сама сцена впоследствии была изображена на римской монете с надписью REX PARTHVS («парфянский царь»)^{621}. Но Партамазирис вовсе не думал о сдаче — он надеялся, что диадема вернется к нему обратно, как это когда-то произошло с Тиридатом I. Однако он просчитался: в намерения Траяна не входило оставлять его на троне.

Поняв, что надежды его не оправдались, Партамазирис стал просить Траяна о разговоре с глазу на глаз, полагая в этом свой последний шанс. Разговор состоялся, но, видно, ничего приятного для себя Партамазирис не услышал, поскольку после него он выглядел взбешенным. Расставшись с Траяном, он бросился вон из римского лагеря, но легионеры, по приказу Траяна, не дали ему уйти. Партамазириса подвели к императору, и тот потребовал, чтобы следующий их разговор был при воинах, дабы его мог слышать каждый желающий. Партамазирис стал говорить, что явился к Траяну не как побежденный, а лишь за тем, чтобы получить из его рук армянский трон. Траян же сказал, что у Армении больше не будет царя, так как с этого момента она становится римской провинцией^{622}.

Партамазирису и бывшим при нем парфянам было позволено уйти из римского лагеря, но армяне из его свиты, которые в одночасье стали римскими подданными, получили приказ остаться. Напоследок Партамазирис упрекнул Траяна за то, что он так с ним обошелся, поблагодарив, однако, за то, что он отпустил его с миром^{623}. Но стоило бывшему армянскому царю выехать за пределы лагеря, как командир римского отряда, данного ему в сопровождение, убил его^{624}. Позднее Траян заявил, что это было сделано по его приказу, поскольку Партамазирис заслужил наказание^{625}.

Пока происходили эти события, римский полководец родом из берберов Луций Квиет, в свое время отличившийся в боях с даками, был послан привести в повиновение воинственных мардов, живших восточнее озера Ван^{626} и, как, во всяком случае, сообщает Арриан, преуспел в этом^{627}. Примерно в это же время на границе земель лазов и сагинов^{628}, недалеко от Железных Ворот, был оставлен римский гарнизон^{629}.

Таким образом, покорение Армении и связанных с нею территорий шло своим чередом, причем давалось это значительно проще, чем можно было предполагать в начале кампании. Траян лично руководил решением этой задачи: отдавал приказы войскам, вникал в сведения, которые сообщали лазутчики, давал указания распускать ложные слухи о передвижении римских отрядов, делал выговоры провинившимся и т. д^{630}.

Когда Армения стала римской провинцией^{631}, туда был назначен наместник-прокуратор. До нас дошли имена первых троих — это Луций Катилий Север^{632}, Гай Атилий Клавдий^{633}и Тит Гатерий Непот^{634}. Завоевание Армении было отмечено монетой с надписью APMENIA, выпущенной на Крите^{635}. А Траян в связи с этим событием присоединил к своему официальному титулу еще один, которым особенно гордился, — Optimus («Лучший»)^{636}.

Убедившись, что Армения никуда из его рук не уйдет, Траян двинулся на юг, в сторону Мардина и Нисибиса, входивших в это время, вероятно, в состав Адиабены^{637}. Здесь была взята крепость Аденистра, где находился союзный парфянам правитель Адиабены Мебарсап, причем важную роль в этом сыграл центурион Сентий, ранее отправленный с посланием к Мебарсапу, который заточил его под арест^{638}. Когда римляне подошли к Аденистре, Сентий поднял восстание среди пленных. Восставшие убили командира местного гарнизона и открыли ворота римлянам. Мебарсап бежал в собственно Адиабену^{639}. Вслед за этим Луций Квиет без боя занял Сингару^{640}, Либану^{641} и, возможно, Тебету^{642}. Некто Манн, о котором известно только, что он правил территорией около Эдессы, отправил в помощь Мебарсапу своих воинов, но все они погибли в боях с римлянами^{643}.

Продолжая свое победное шествие, римляне заняли столицу Осроены Эдессу. Как только Траян подошел к городу, Абгар VII отправил ему навстречу своего юного сына Арбанда. Траян попенял ему за то, что войска Абгара не участвовали в военной кампании римлян. Арбанд честно ответил, что причина в страхе, который Осроена испытывает перед парфянами. После этого перед римлянами предстал и сам Абгар, вышедший из города в сопровождении 250 катафрактов и заявивший, что готов добровольно отдать Осроену Риму, хотя сам немало заплатил за нее. Римлянам он преподнес дары — панцири, коней и 60 тысяч стрел. Траян принял три панциря и вернул остальное. Абгара он переназначил осроенским правителем, хотя, по Арриану, в Эдессе существовали силы, которые этого не хотели^{644}.

Примерно в это время к Траяну явились послы от Манисара — вероятно, взбунтовавшегося парфянского вассала^{645}, против которого начал поход Хосрой. Манисар успел захватить какие-то территории в Месопотамии и Армении и теперь сообщал, что готов отдать их римлянам. Траян, однако, отказался заключать с ним договор, заявив, что серьезно будет разговаривать с Манисаром лишь тогда, когда тот явится сам и подтвердит все свои обещания^{646}. Насколько важным считали римляне личное изъявление покорности, свидетельствует военная экспедиция, затеянная против Спорака, правителя Антемусии — района между Каррами и евфратской Апамеей. Этот Спорак навлек на себя беду тем, что не явился вместе с прочими царьками, когда те прибыли продемонстрировать свое повиновение силе римского оружия. В результате ему пришлось бежать из своего города Батны^{647}.

Монета с изображением Хосроя I

Если не считать похода Хосроя против Манисара, источники ничего более не говорят о участии в военных действиях парфян. Можно предположить, что они предпочли в этот период сопротивляться силами своих верных вассалов — таких, как Мебарсап. Возникают вопросы: в чем причина бездействия парфян и где вообще была их армия? Ответ на них дают монеты, отчеканенные в Селевкии-Ктесифоне в 105/106 году и в последующие несколько лет. Судя по ним, Вологез II и Хосрой непрерывно воевали за власть в Парфии, причем монетный двор принадлежал то одному, то другому. Не забудем и Пакора, который, очевидно, какое-то время был третьим участником внутрипарфянской борьбы^{648}. Претенденты на единоличную власть в Парфии ожесточенно бились между собой, им было не до внешнего врага. Страна пребывала в жутком хаосе, и организовать сопротивление римлянам было просто некому.

Завершив дела в Эдессе, Траян направился в Антиохию, где и провел зиму 114/115 годов, едва не став в начале 115 года^{649}жертвой катастрофического землетрясения, превратившего в руины большую часть города. Император со свитой, когда Антиохию и гору Касий близ нее сотрясали подземные толчки, обретался под открытым небом на ипподроме. Число жертв при этом достигло десятков тысяч, среди прочих погиб консул Марк Педон Вергилиан.

За кампанию 114 года, особенно за взятие Нисибиса и Батны, Траян получил победный титул[21] Parthicus («Парфянский»), окончательно закрепленный за ним римским Сенатом 20 февраля 116 года^{650}, уже после захвата Ктесифона^{651}.

Всю зиму войска, оставленные в Нисибисе и его окрестностях^{652}, занимались строительством судов^{653}. С наступлением весны эти суда перевезли по суше к Тигру, где из них стали делать мост для переправы. Пока из одних судов строили мост, с других, сновавших по реке, лучники прикрывали строителей, поскольку с противоположного берега велся беспрерывный обстрел. Но когда переправа была наведена, враг ушел без боя^{654}. Больше в источниках об этом флоте нигде не говорится, и остается предположить, что его построили только для того, чтобы преодолеть Тигр. После этого римские войска устремились вглубь Адиабены, которая, очевидно, находилась под контролем Хосроя^{655}, и вскоре вся она была захвачена. Территория Адиабены вошла в новую римскую провинцию, названную Ассирией^{656}.

Мы точно не знаем маршруты следования Траяна, но установить, каким путем шли при нем римские войска, можно, сравнив его кампанию с другими, более поздними и лучше описанными в источниках экспедициями. Бесспорно, что армия Траяна находилась на Евфрате, — об этом в письменных источниках есть многочисленные свидетельства^{657}; кроме того, в Дура-Европос на Евфрате была воздвигнута триумфальная арка. Упоминаний в источниках о том, что на Тигре действовало еще одно римское войско, нет. Мы считаем, что часть армии Траяна спустились по Евфрату на судах, тогда как другая часть шла параллельно реке. Периодически — там, где встречались утесы и изгибы реки, — эти две части расходились, например, в районе Дура-Европос^{658}.

Римляне прошли мимо высокой стены, о которой говорили, что ее построила Семирамида^{659}, прошли через города Фалигу^{660} и Дура-Европос, где соорудили упомянутую арку. Затем миновали Анату^{661} и вышли к Озогардане, где был проведен смотр войск^{662}; на месте этого смотра еще во времена Аммиана Марцеллина, то есть более чем через двести лет после описываемых событий, существовало специально устроенное для Траяна возвышение^{663}. Ниже современного Багдада, где Евфрат и Тигр близко подходят друг к другу, были начаты работы по транспортировке всей флотилии к Тигру. Сначала хотели вырыть канал, но затем распространились слухи, что Евфрат расположен намного выше Тигра, и это, вероятно, заставило изменить первоначальный замысел. Есть также версия, что канал не стали рыть из-за того, что в реках был слишком низкий уровень воды, поскольку дело происходило глубокой осенью. Как бы то ни было, лодки перевезли к Тигру на повозках и на них — во всяком случае, часть войска — достигли Ктесифона, который сдался без боя. Здесь римляне захватили богатую добычу, в том числе золотой трон Хосроя и его дочь. Сам Хосрой бежал, как только Траян вошел в город^{664}.

О Селевкии источники не говорят; возможно, она осталась в руках Пакора, поскольку здесь, опять-таки предположительно, чеканились в это время его монеты. Если принять версию, что Пакор был еще жив и во внутрипарфянских распрях, дабы вернуть трон, пытался найти в римлянах союзников, то им не было никакого смысла атаковать Селевкию.

В честь одержанных побед на монетах, датированных этим временем, была помещена надпись PARTHIA CAPTA («покоренная Парфия»)^{665}. Монеты с легендой ARMENIA ET MESOPOTAMIA IN POTESTATEM P. R. REDACTAE («Армения и Месопотамия переданы под власть римского народа») были выпущены в ознаменование создания двух новых провинций^{666}.

Взяв Ктесифон, император отправился вниз по Тигру с флотилией из 50 судов; сам он следовал на большой, плохо управляемой, но чрезвычайно искусно украшенной галере, где во время движения собирал военный совет^{667}. По пути было захвачено несколько городов, в том числе Акра^{668}, Ората^{669} и Апамея-на-Тигре^{670}, располагавшаяся в том месте, где Тигр разделяется, — налево течет сам Тигр, а направо — его приток Селас^{671}. Далее Тигр тек по землям Харакены, царь которой Аттамбел V, несмотря на угрозы парфян, продолжал хранить верность Траяну; это, впрочем, не было оценено по достоинству, и Аттамбел получил приказ впредь платить Риму дань^{672}. Есть указание на то, что, когда флотилия добралась до Персидского залива, здесь на берегу была воздвигнута статуя Траяна^{673}. Судя по всему, это путешествие состоялось зимой 115/116 года.

Обратно Траян следовал через Борсиппу и остановился неподалеку от нее, в Вавилоне, где совершил жертвоприношение в комнате, в которой, как считалось, умер Александр Македонский^{674}. В Вавилоне, в начале весны 116 года, его настигло известие, что взбунтовались территории, только что присоединенные к империи, причем многие оставленные там римские гарнизоны, подвергшись внезапному нападению, не смогли дать мятежникам должный отпор и были уничтожены. Произошло все это, надо полагать, из-за того, что римляне, как и прежде, не придавали значения разведке — в отличие от парфян.

В результате происшедших событий брат Хосроя Мехердат (форма имени Митридат) вернул Парфии часть территории в долине Среднего Евфрата. Правда, Мехердату сильно не повезло: он умер, упав с коня. Ему наследовал его сын Санатрук, который одновременно стал и царем Армении^{675}. Этот Санатрук одержал несколько локальных побед над римскими отрядами, которые понесли большие потери.

Траян отправил против восставших две армии — под командованием Луция Квиета и Аппия Максима Сантры. Луций Квиет захватил после осады Нисибис, а затем сжег Эдессу, которой уже владели парфяне. Что же до Абгара VII, то он к этому времени бежал в Бактрию или Гирканию. Кроме того, Квиет, по приказу Траяна, перебил всех иудеев, которые во время восстания выступили с парфянами заодно^{676}. В сущности, действия иудеев можно рассматривать в ряду других их антиримских выступлений в период владычества Рима на Востоке. Другой римский полководец, Максим, оказался не столь удачлив: его армия была разгромлена, а сам он погиб от руки некоего Арбака (Аршака?)^{677}. Чуть позже римское войско, которым командовали Эруций Клар и Юлий Александр, безжалостно расправилось с Селевкией-на-Тигре, разграбив и предав город огню.

Сестерций императора Траяна с надписью REX PARTHIS DATUS

Хосрой направил на помощь Санатруку своего сына Пар-тамаспата во главе большой армии. Но вскоре между двоюродными братьями Санатруком и Партамаспатом начались трения, о чем в конце концов узнали и римляне. Траян увидел в этом шанс разрушить всю парфянскую военную стратегию и, не скупясь на посулы, пригласил Партамаспата на тайную встречу. После этого Партамаспат повернул оружие против Санатрука и наголову разбил его войско, а затем захватил его самого и убил^{678}. За это Траян на созванном в Ктесифоне собрании парфян (вероятно, проримски настроенных) и римлян объявил Партамаспата царем и увенчал его диадемой^{679}, что нашло отражение на монетах с надписью REX PARTHIS DATUS («царь, данный парфянам»)^{680}.

В Армении, однако, сопротивление римлянам продолжилось и после смерти Санатрука. Возглавил его Вологез II. Он столь успешно воевал против наместника Луция Катилия Севера, что тот оказался перед трудным выбором: или признать за Вологезом права на территорию и договариваться, или подвергнуть себя и свои отряды смертельной опасности. Север счел за благо заключить перемирие и обратился за инструкциями к императору. Траян, вникнув в ситуацию, отправил к Вологезу послов и согласился отдать ему часть Армении, опасаясь в случае продолжения военных действий потерять значительно больше — вплоть до того, что ему самому будет заперт выход из Месопотамии^{681}.

В конце весны 117 года Траян пошел^{682} на север вдоль Тигра, оказался вблизи Хатры, которая, возможно, была центром парфянского сопротивления^{683}, и осадил ее. Тут римляне с опозданием обнаружили, что в окрестностях нет ни еды для людей, ни корма для коней, очень мало воды, да и та весьма плоха. Дион Кассий пишет, что успеха осады не хотел бог солнца и, кроме того, римлянам досаждали тучи мух, которые настойчиво садились на пищу и падали в воду. Во время приступа возникла неразбериха, и Траян, которого затянуло в самый центр битвы, чудом остался жив, когда была отбита атака римской конницы и она в беспорядке отступила. Римляне смогли разрушить часть городской стены, но проникнуть в образовавшуюся брешь им так и не удалось. Прошло еще несколько дней страданий войска под палящим солнцем, и осада была снята^{684}. Неудача под Хатрой послужила своего рода сигналом для отступления римских войск повсюду, причем не только с Тигра и Нижнего Евфрата, но даже из более северных городов, вплоть до Дура-Европос, откуда римляне ушли до наступления осени 117 года^{685}.

Впрочем, весна еще не закончилась, как Траян задумался о новом походе в Месопотамию, поскольку стало ясно, что иначе новые провинции не удержать. Партамаспат лишился парфянского трона (позже, уже от императора Адриана, он утешился тем, что получил Осроену), и имеются основания считать, что вновь усилился Хосрой^{686}. Но осуществить свои планы императору не было суждено. После осады Хатры он ощутил недомогание, а затем чувствовал себя все хуже и хуже и, наконец, поняв, что болезнь одолевает, решил возвращаться в Рим. Траян умер в пути, в начале августа 117 года^{687}.

Восточная кампания Траяна не была успешной, хотя иногда ее оценивают по-другому^{688}. Во всяком случае, она оказалась бесполезной. Об этом говорит хотя бы то, что сам Траян видел необходимость повторить поход в следующем году. Неудача эта кажется тем большей, что силы парфян были разобщены и римляне не встретили, во всяком случае сначала, серьезного отпора. Но как только парфяне нашли способ объединиться, все изменилось — разгорелось антиримское восстание, заставившее императора трубить отступление. Его войска потерпели ряд поражений, самым чувствительным из которых стала гибель легионов Максима. Впрочем, подробное, в деталях, историческое исследование о кампании Траяна еще впереди.