Пепельная столица

Глава 5. Возвращение во внешнее кольцо

Нуаркх неделю прозябал в Саантире. Он успел зализать раны, обсудить с наемниками маршрут предстоящего путешествия и познакомится с Арахкетом, которого с подачи Синтры все, кроме Гаора, называли «Мракоцвет». Он, подобно другим хранителям, родился в теле обыкновенного солдата, а право на второе рождение и почетный титул заслужил своим мастерством. Питаемый ферментами Королевы он начал увеличиваться и обрастать дополнительным слоем мощной мускулатуры. Катаклизмы Урба и змеи набросились на будущего Хранителя в момент уязвимости, выдворили из родного мира и отдали на растерзание Перекрестку Миров. Это коварное место вмешалось в ход перерождение, оставив Мракоцвету пугающие уродства и прозвище, которое их подчеркивало. Плоть Арахкета выглядела как каменное масло, застывшее посреди бурного кипения. Правую половину темно-синего панциря уродовали нагромождения заворачивающихся пластин хитина, которые складывались в цветочные бутоны. Искалеченная рука досаждала весом лишних пластин, которые терлись друг о друга и мешали конечности плавно двигаться. Не спаслись от Перекрестка и жвала, которые канули вместе с голосом гиганта.

Несмотря на уродства, внешность Мракоцвета не располагала к жалости. Макушкой он задевал потолок в каждом втором доме, его панцирь был массивнее и прочнее стальных лат, а левая рука сдержала больше силы, чем тело большинства Хинаринцев. Непомерный обсидиановый клинок, пропитанный Искусством прорицательниц, и пламенная пика, выточенная из костей змей, дополняли внушительный вид нависающего гиганта.

Подобно Гаору, Мракоцвет отправился бороздить раскаленные барханы на ногах, которых у него была целая дюжина. Синтра и Нуаркх положились на выносливость семижильных ходоков.

— Может, все же перекинемся в клемб? — снова предложил одноглазый тоннельник и бросил взгляд на резной приклад, который торчал из-за плеча разгневанной Синтры.

— Оставь меня в покое, костяшка, — раздраженно буркнула бледная и даже не посмотрела в сторону Нуаркха. Ее озлобленные пурпурные глаза вонзались в лица враждебных пепельных, которые делили с наемниками проспект Нар'Кренти. Страх перед лже-всадниками окончательно перекричал в них голоса разума и совести. Уже несколько дней горячие словесные перепалки или косые взгляды приводили к тому, что голубая кровь вскипала на раскаленном темно-пепельном граните. Причина нападений лже-всадников казалась местным очевидной, а каждый бледный обратился в потенциального соучастника. Виновность Синтры большинство считало априорно доказанной, из-за ритуальных шрамов небесных всадников, которые покрывали ее тело. Символ Пяти Копий, блестевший на груди, пока уберегал женщину от гнева толпы, но не спасал от паршивых мыслей. Только гордость мешала ей натянуть на голову закрытый капюшон из шкуры мимика.

— Седло натерло? — ехидно поинтересовался Нуаркх, изучая насупленное лицо Синтры, — вы мягкотелые такие нежные.

— Неблагодарные сволочи! Сколько их шрамов я взяла на себя?! — прошипела бледная, обводя взглядом ближайших прохожих, — теперь я даже не могу позволить Ортиссу размять крылья! Стражники наделают в портки и попытаются его сбить! Представляю, как зудят от бездействия мускулы моего мальчика!

— Воспринимай нервозность стражи, как возможность попрактиковать маневры уклонения, — небрежно посоветовал Нуаркх и блаженно присвистнул, стоило прохладной тени Саантирской стены упасть на разгоряченное лицо. Синтра горько ухмыльнулась, а короткий смешок дернул ее широкие печи. Зыбкая улыбка исчезла с красивого лица, стоило привратнику перегородить ей путь древком широкого копья.

— Я покидаю этот прогнивший городишко! Разве не этого ты хочешь!? — прогремела Синтра, раздраженно стискивая кулаки.

— Успокойся. Такая у него работа, — негромко проговорил Гаор, неспешно сближаясь с замявшимся, вспотевшим стражником. Пока Змей терпеливо показывал необходимые грамоты, Мракоцвет положил на вздувшееся плечо бледной огромную ладонь. «Все будет нормально» — Хранитель, лишенный половины жвал, стучал когтем по ближайшей стене, чтобы изобразить подобие языка тоннельников. Синтра мягко улыбнулась и мягко пожала протянутую руку.

Не прошло и минуты, как гигант Гаор отпустил вытянувшегося по струнке солдата и пригласил компаньонов следовать за ним. Врата Голода остались позади. Истощенный Нар, изображенный на железных створках, проводил наемников печальным взглядом. Плащи из шкур мимиков быстро приспособились к монотонному темно-пепельному пейзажу и превратили фигуры путников в размытые, прозрачные силуэты.

На дороге они встретили несколько подозрительно озабоченных караванщиков, которые намеривались пройти лабиринт восточных ущелий и доставить в Нар'дрин дары плодородной почвы Фенкриса. Торговцы, бредущие в обратном направлении, были еще мрачнее и попадались крайне редко. Вдобавок, между далекой громадой восточного бастиона и Саантиром курсировали дирижабли — Гончие, а небо над пограничной крепостью охраняла целая флотилия небесных судов. Уже тогда авантюристы осознали, что Карлик заготовил для них несколько неприятных сюрпризов.

Панорама, окружавшая восточный бастион, излучала неоспоримое величие и вечность пепельных пустынь. Небеса наливались пурпуром заката, неспешно остывало дыхание песчаного моря. Горбатые барханы грозили погрести высокие стены под тучными телами, а ветер завывал в трещинах отвесных пиков. Неторопливо и неумолимо он крошил опустевшие причалы и монолитные стены бастиона, который стойко охранял проход в восточные ущелья. Как мрачные напоминания о неотвратимом роке, в стенах ущелья темнели провалы древних руин Каэт'Анара — черно-синего города. Как и его наследник — Саантир, Каэт'Анар поражал размахом. Щербатые грудные клетки заброшенных колоннад можно было найти в каждом ответвлении восточной дороги. Обвалившиеся стены обнажали холодный мрак просторных залов, углубившихся в черные недра скал. Обезлюдевшие жилые кварталы, не уступавшие Саантирским районам чуземцев и ремесленников, взбирались на вершины отвесных утесов. На угловатых колоннах и ржавых штырях флагштоков развевались выцветшие штандарты Внешнего Кольца Саантира. Небольшой городок Саантирских рудокопов укрывался от песчаных бурь в обветренных останках Каэт'Анара. Из-под проломленных куполов древних залов блестели очаги жмущихся глиняных домишек. Выщербленные каскады обветшавшего дворца стали пешеходным проспектом, который обрамляли самые крупные здания поселения.

Городок, выросший под стенами восточного бастиона, выглядел так, будто на него уже обрушился гнет седьмой войны Верха и Низа. Проход в каньон перекрывал массивный заслон, наспех сработанный из толстых стальных пластин. Нуаркха и его спутников приветствовал не шум оживленного торгового маршрута и не умиротворенный шепот засыпающего городка. Горячий воздух наполняли хорошо знакомые стоны раненных. Они доносились они из-под выбеленных шатров Дочерей Нара, которые разлились по улицам небольшого поселения и накатывали на стены бастиона. Силы внешнего кольца тоже не дремали. Небо затмили тучные исполины — Гончие. Закрученные вершины скал блестели янтарными глазками очагов, от которых грелись дозорные. Кипящий деятельностью и страданиями котел окружало плотное кольцо Нар'Катиров. Под их впалыми животами разбили лагери насупившиеся караванщики, которым теперь ни за что не довести до Нар'дрина свежие фрукты.

— Что здесь творится? — не спешиваясь, поинтересовалась Синтра у тучного торговца в сине-белых цветах Нар'дрина. Пепельный сидел в обнимку с открытой бочкой и выуживал вялые фрукты из-под осколков подтаявшего льда.

— Только Акрати тут не хватало! — угрюмо съязвил караванщик, — сначала вы на треть задираете стоимость афри, а теперь докучаете идиотскими расспросами!

— Хочешь получить по наглой роже, «пепельный»? — не растерявшись, огрызнулась Синтра. Последнее слово она презрительно сплюнула.

— Просто скажи, почему перекрыли каньон, — безразличным тоном вмешался Гаор, осаживая Синтру и погружая караванщика в тень своей внушительной фигуры.

— А я откуда знаю?! Стража со мной не советуется! — дерзко ответил «пепельный». Под немигающим взглядом медных глаз он быстро растерял храбрость и поспешно добавил извиняющимся тоном, — что-то связанное с этими Нарак'Каэт — Зверерожденными.

— Видишь, было совсем не сложно, — Синтра не проигнорировала возможность снова задеть караванщика. Пепельный и его темнокожие коллеги ответили гневными взглядами раскалено-красных глаз.

— Успокойтесь, — снова вмешался отстраненный голос Змея. Затем он пристально изучил фрукты, которыми давились жадные торговцы, и добавил, — Могу я купить ящик афри и пару горстей красной мороси?

— Тридцать серебра за афри и двенадцать за морось! — уверенным, нагловатым тоном отозвался караванщик, оказавшись на своей территории. Его намерение торговаться даже в столь скверной ситуации вынудило Нуаркха присвистнуть от смеха.

— Что смешного, костяшка? — раздраженно отозвался караванщик, — в Нар'дрине афри разбирают по тридцать пять за ящик! Хватит мне убытков!

— Еще три дня и твоим товаром будут брезговать даже скреты! Ты уверен, что окажешься в Нар'дрине прежде, чем это произойдет? — поинтересовался Нуаркх гнусавым голосом, — более того из-за кочевников Нар'дринсие жители понесут такие убытки, что на твои фрукты даже не посмотрят. Думаю, десять серебряных хаков за афри и семь за морось, это очень щедрое предложение.

— Ах ты одноглазый Хаэкран'Каэт! Нар'дринцы даже умирая с голоду, не откажут себе в крепленом африте! Двадцать два Хака или проваливайте!

Саантирские солдаты, то и дело косившиеся на перегороженный каньон, знали не больше раздраженного караванщика. Только один заросший щетиной и кисло вонявший рядовой пояснил авантюристам происхождение искалеченных и до дрожи запуганных раненых. Это были Нар'дринские шахтеры, потрошившие руины Каэт'Анара. Их отрезала от безопасности родных стен орда агрессивных кочевников — Зверерожденных.

От взмыленных и вечно спешащих офицеров не удалось узнать ничего нового, кроме пары заковыристых оскорблений на тему светлой кожи Синтры. В результате авантюристы избрали самый простой путь и решили безучастно дождаться, пока конфликт рассосётся сам по себе. Либо пока не наступит некая катастрофа, напряженное ожидание которой витало в воздухе. Дожидаться развязки было решено вдали от основного поселения. Выбор Нуаркха пал на уединенные руины скромного храма Нара, до которого не доносилась большая часть стонов и криков, а шансы поймать бомбы лже-всадников были мизерными.

Забытые, обветренные руины стремительно превратились в оживленный лагерь. Лежанки накрыли вездесущий пепельный песок. Баулы со снаряжением заняли полки и ниши, которые веками хранили лишь пыль. Ходоки неспешно забрели внутрь и всадники освободили их от груза. Утомленные животные блаженно растянулись в прохладном углу и по-Хинрински подложили передние лапы под вытянутые морды. Благодаря Гаору и его переносной кухне теплый свет раскаленных камней впервые за сотни лет коснулся вытянутого монумента с острым ликом Нара и пустого постамента для подношений. Плавная незатейливая мелодия, полившаяся из флейты Мракоцвета, развеяла вековую тишину и принесла странный уют под уединенный свод. Искалеченный Хранитель находил покой и удовлетворение в том, сколь просто ему давались складные ноты. Синтра льнула к обернутому дорожным плащом плечу Мракоцвета и расслабленно покачивала ногой в такт мелодии. До того, что флейта была выточена из кости змея, никому, включая Гаора, дела не было.

— И что теперь делать? — Синтра повесила в воздухе вопрос, который, в той или иной мере, интересовал каждого из собравшихся.

— Немного подождать, — спокойно ответил Гаор, под его раскрытой ладонью ярко-желтый афри расслаивался на тонкие ломтики.

— Не слишком рад такому положению дел, — признался Нуаркх и со звонким хлопком откупорил неказистую бутылку любимого дрянного сидра. С присущей ей элегантностью, Синтра протянула за бутылкой руку. Нуаркх исполнил немую просьбу женщины, после жадного глотка.

— Что мы будем делать, если заслон не уберут завтра или послезавтра? Может быть, есть путь через старые штольни? — продолжил тоннельник, смакуя грубое, обжигающее послевкусие.

— Я бы не надеялся на это. В пепельных пустынях принято их обрушать, чтобы оставлять Зверерожденных и бандитов без мест для засад, — ответил Змей и мановением руки отправил ломтики афри парить в раскаленном воздухе над очагом. Там им компанию составили уже подрумяненные кубики птичьей грудки, которые медленно вращались в золотистом тумане душистого Ориекского масла. Сочные дольки начали обильно истекать соком, который при встрече с кипящим маслом громко скворчал и выдыхал густой ароматный пар.

— Внешнее Кольцо скоро начнет действовать. Каждый день простоя это большие убытки казначеев и Хинаринской торговой компании. К тому же это место буквально просит быть разбомбленным, — рассудил змей, и Синтра поддержала его кивком.

— В любом случае нужно добиться встречи с тем, кто знает, что твориться за заслоном, — после задумчивой паузы заключил Нуаркх. Легким прикосновением охладительного жезла он остудил порядком нагревшийся сидр в бутылке Синтры, чем заработал благодарную улыбку. Тело женщины не могло остыть после прогулки под палящим Саантирским солнцем. Половина пуговиц на дорожном одеянии была распахнута, а разгоряченную кожу шеи, груди и живота инкрустировали капельки пота.

— Иначе то, что вынудило кочевников напасть на рудники, может стать для нас неприятной неожиданностью, — закончил мысль Нуаркх.

— Они могли быть заложниками банального голода, — предложил Гаор, отправляя в ароматную сферу фруктов и мяса горьковатые ягодки красной мороси, а также щедрые горсти измельченных клубней черволиста.

— По крайней мере, от этого врага ты нас убережешь, — промурлыкала Синтра, затягиваясь манящим ароматом и подергивая острым носком сапога в такт флейте хранителя, — но костяшка может оказаться прав. Зачем нападать на рудники, если караваны ломятся от припасов? Они, наверняка, прятались от чего-то.

— Осторожность не бывает лишней, — кивнул Нуаркх и перемолол жвалами кусок свежего афри. Синтра прыснула со смеха, слегка расплескав Сидр. Когда хохот отпустил ее, женщина картинно вытерла слезинку с густо подведенного века и сказала:

— С твоих жвал это звучит довольно странно.

— Почему это? — во взгляде Нуаркха сверкнула коварная искра, — разве у меня и у вас такие уж разные жизни?

— А что между нами общего? — пожала плечами Синтра, забираясь все глубже в ловушку коварного собеседника, — мы рискуем жизнью ради чего-то, а не ради пустой гробницы! Хотя бы ради того же золота!

— Хочешь сказать мне нужен повод для того что бы получать удовольствие? — прощелкал Нуаркх, неторопливо складывая за головой длинные руки, — не ожидал подобного от тебя…

— О чем ты говоришь? — напряглась женщина.

— Синтра, не заводись… — не отрываясь от готовки, пробормотал Змей.

— Выходит, ты берешь деньги с тех на кого запрыгиваешь каждую ночь? — медленно и четко поинтересовался Нуаркх, когда все голоса замолкли. Мелодия Мрокоцвета запнулась и обернулась последовательностью свистящих смешков, — я, конечно, не осуждаю, у каждого свои предпочтения…

— Аф'хаасфати'фа'Хаат! — выпалила Синтра, но в ее глазах вспыхнул задор, — я выдавлю тебе второй глаз! Гаор!

— Синтра, остынь, — успокаивающе ответил Змей и разочарованно покачал головой, когда бледная протянула раскрытые ладони.

— Сначала мне дерзят никчемные, провонявшие скретским дерьмом Саантирцы, а теперь еще и он! — вспыхнула наемница, размахивая перед Лим'нейвен растопыренными кистями, — нет, Гаор! Теперь мне не обойтись без небольшой разминки!

— Синтра, он прав, — продолжил наступление Нуаркх, — пусть в твоем Доме насилие было единственным способом решать проблемы. Но существуют и другие пути, ты можешь просто выговориться.

— Заткнись, костяшка! — огрызнулась Синтра и многозначительно закатала рукава, обнажая тугие четко-очерченные мускулы предплечий. В ее голосе впервые проскользнули нотки настоящей злобы, — Гаор, я все еще жду! Мракоцвет, музыку!

Хранитель отсмеялся, а затем заиграл гораздо более бойкую и энергичную мелодию. К рукам Синтры потянулись крупинки темно-пепельного песка. Блестящие кристаллики, словно щупальца, обхватили ее кисти и предплечья.

— Неужели я все-таки попал в мягкое место? — удивленно прощелкал Нуаркх, внимательно изучая напрягшееся лицо Синтры широко раскрытым глазом. Затем он непроизвольно вздрогнул, когда теплый песок начал укутывать острые шипы на его костяшках, — тогда это, конечно, объяснит постоянный зуд в штанах. Ты просто хочешь тепло и любовь, в которых тебе отказали в детстве.

— О! Гаор, теперь мне нужна еще и дубинка! — процедила женщина и гулким ударом оставила выбоину на постаменте для подношений, подняв в воздух облачко пыли и острые осколки. Под ее дорожным одеянием видимо очертились тугие мускулы, а бутылка сидра, оставленная на алтаре, опрокинулась и выплеснула содержимое на песок.

— Синтра, это тоннельник. О чем ты думаешь? — Гаор не оставлял попыток избежать стычки и сопутствующего балагана, но песок под его рукой начал подниматься и закручиваться в вытянутом вихре.

— О том чтобы разбить ему рожу, Гаор! Чем ты слушал! — выпалила бледная, вновь протягивая Лим'нейвен руку.

— Дай ей дубинку, не хочу, чтобы было слишком просто! — небрежно махнул рукой Нуаркх, подёргиваясь от смеха.

— Вы сами этого захотели, — устало пробормотал Гаор и отдал женщине короткий, перекрученный жезл, с которого еще сыпались одинокие песчинки, — только отойдите за монумент. Не хочу жевать рагу с песком.

Синтра ухватилась за оружие зубами и освободила руки. Затем она выгнулась дугой и уперлась лопатками в подстилку, на которой лежала. Оттолкнувшись сильными руками, она подлетела в воздух и грациозно приземлилась на песок. Женщина выхватила оружие из оскаленных зубов и потянулась вверх, разминая плечи.

— Пощелкай напоследок пастью, ведь сейчас я ее сломаю! — вызывающим тоном воскликнула «бледная» и рассекла воздух свистящим взмахом жезла.

— Думал, ты никогда не соберешься, — отозвался Нуаркх и, приспустив на секунду пропыленную маску, громко щелкнул двумя парами жвал.

Когда оба оказались в тени монумента, Синтра не стала ждать приглашения. Стремительно двигаясь по волнистой траектории и поднимая в воздух клубы песка, она ринулась на тоннельника, которому едва ли доставала до груди. Ложные выпады и сбивчивый ритм делали атаки Синтры непредсказуемыми и коварными. Физическая сила, недоступная большинству Хинаринских мужчин, высвобождалось в каждом увесистом ударе. Нуаркх чувствовал, как вязкая кровь сочиться из открывшихся ран, а ударные волны, пробегающие по панцирю, оборачиваются прикосновениями раскаленной кочерги в местах трещин и пробоин. И все же на натиск тоннельник отвечал лишь ехидной ухмылкой. Пользуясь тем, что может говорить, не сбивая дыхания, он вновь уязвил соперницу:

— Настойка из мраколесного светоча? На что еще ты готова пойти, чтобы поспевать за коллегами-мужчинами? — выкрикнул сгруппировавшийся тоннельник и резко разорвал дистанцию прыжком, — разве ты не знала, что от этой дряни бывают приступы злобы и раздраженности? А еще растут усы!

— Побереги себя костяшка, закрой рот! — язвительно парировала Синтра, победно осматривая раны Нуаркха. Тоннельник разминал крупно дрожащую левую кисть и стряхивал в песок тяжелые черно-зеленые капли, скопившиеся под панцирем. Отдышавшись, женщина растянула губы в хищной улыбке и снова возобновила нападение. Синтра держалась слева, там, где защита Нуаркха постепенно трескалась, вместе с пластинами предплечья. Уже после нескольких легких ударов тоннельник начал болезненно шипеть и вздрагивать, а Синтра стала вкладывать еще больше силы в тяжелые, размашистые удары. Нуаркх упал на одно колено, не выдержав яростного натиска. Синтра захохотала, предвосхищая триумф, и занесла дубинку для финального удара, который затолкает оскорбления обратно в глотку тоннельника. Но Нуаркх неожиданно продемонстрировал превосходное владение телом, которое должны были забрать боль и изнеможение. Усилие, вложенное в удар, не позволило Синтре отступить и уберечься от кистей Нуаркха, сжавшихся на лодыжке и правой руке. Несмотря на отчаянные удары, посыпавшиеся на его костяную маску, Нуаркх ухмыльнулся, оторвал Синтру от земли и швырнул в монумент Нара. Тоннельник не вложил в бросок и трети силы. Холодный камень не переломал ребра женщины, а лишь вмял плечо в ее челюсть и выбил из груди болезненный стон.

Далеко не с первой попытки Синтра смогла подняться на четвереньки и уткнуться лбом в песок. Женщина чувствовала привкус крови и то, как мощный приступ кашля разрывает легкие. Оторвавшись от земли, она исподлобья посмотрела на Нуаркха, который рухнул на колени и мелко дрожал от смеха. Горящие легкие и кости, ломящиеся от боли, почти убедили ее прекратить противостояние. Чувствуя это, Нуаркх язвительно сощурился и медленно процедил:

— Видишь? Все такая же беззащитная, как в детстве.

Синтра натянула отвлекающую улыбку и выждала пару секунд, чтобы окончательно прийти в себя. Нуаркх был уверен, что Синтра не стерпит ядовитых слов, но световая бомба застала его врасплох. Когда уютную полутьму разорвала ослепительная вспышка, глазное яблоко Нуаркха обернулось шариком раскалённого добела железа. Первая мысль, вспыхнувшая в терзаемом разуме, вопила выцарапать глаз и не дать ему окончательно впечься в мозг. Нуаркх устоял и воздел руки в тщетной попытке уберечься от неминуемой мести разозленной Хинаринки. Его ладонь лишь смягчила восходящий удар, с треском врезавшийся в челюсть. Отростки на остром подбородке не почувствовали боль, но превратили удар в оглушительный колокольный звон. Кровь прыснула из-под лицевых пластин оглушенного тоннельника.

Симбионт, скрывавшийся под неряшливо заштопанным веком, не поддался световой бомбе. Он видел вздувшиеся мускулы Синтры, которой натерпелось обрушить вертикальный удар, затмевавший по силе все предыдущие. Когда кисть женщины замерла в точке наивысшего подъема, Нуаркх ребром ладони хлестнул ее запястье. Вскрикнув от боли и удивления, Синтра выронила оружие из онемевшей руки. Ее разогнанный корпус продолжал лететь к Нуаркху и его второй руке, сжатой в массивный кулак. Синтра отчаянно выругалась за вскинутыми руками, почти ощущая, как костяшки Нуаркха перемешивают в ее внутренности. Но конец сражения ознаменовал лишь сильный толчок, милосердно опрокинувший Синтру на спину. Нуаркх не собирался калечить свою охрану.

После пережитого напряжения, песок показался удивительно теплым и уютным. Бледная отречено слушала гул двух сердец, колотивший в уши и заставлявший взор пульсировать. Обхватив ребра, отзывавшиеся вспышками боли на робкие вздохи, она приподнялась на локте уставилась на Нуаркха. Тоннельник до сих пор не поднялся с колен. Одной рукой он держался за трещащую голову, а второй осторожно двигал похрустывающие жвала.

— Почему я вообще повелась? — просипела Синтра, медленно усаживаясь и подбирая ноги.

— Может у тебя больше скретов в голове, чем ты хочешь признать, — болезненно морщась, пробормотал Нуаркх, а потом указал в направлении молчаливых компаньонов, — в может, тебе просто захотелось развеять скуку, которую нагоняют эти истуканы.

Синтра коротко усмехнулась, проследовала взглядом в указанном направлении и обнаружила Змея, который был вовсе не так умиротворен и безразличен как раньше. Гаор, вытянув шею и плавно двигая массивной головой, внимательно прислушивался к чему-то. Мракоцвет прекратил играть и следил за напрягшимся Лим'нейвен.

— К нам быстро приближаются пятеро, — тихо проговорил Гаор, оглянувшись на Синтру. Змей зажмурил глаза и оскалился, — у одного из них клинок из черного железа.

В следующие полминуты события развиваться в стремительном темпе, за которым помутненный разум Синтры не вполне поспевал. Движением ног Мракоцвет погреб раскаленные каминные камни под темно-пепельным песком и вернул заброшенный зал во тьму. Жестом он приказал встрепенувшимся ходокам оставаться на месте и потянулся к вещам Синтры. Неважное состояние женщины было для хранителя кристально ясным. Ножны с изящным скимитаром из черного железа и арбалет, мастерски вытканный Гаором, полетели Нуаркху. Скиталец уже был на ногах, ловко поймал оружие и ринулся к бледной, которая так и не нашла сил окончательно подняться.

— Какая замечательная работа! Если тебя порубят на куски, то я заберу арбалет себе! — громко прошептал тоннельник, бесцеремонно вздергивая девушку на ноги. Затем он неохотно отдал изящный арбалет и вонзил скимитар у ее ног. От резкого подъема Синтру немного замутило, но отточенные рефлексы перехватили у запаздывающего мозга контроль. Они заставили бледную укрыться в тени алтаря и навести оружие на единственный вход. Арбалет, словно живой, проворачивался в поисках жертвы, а разрывные болты нетерпеливо дрожали в кассете.

Нуаркх не был уверен во враждебности нападавших, поэтому копье Синагара не покинуло металлической темницы. В руках тоннельника появилась увесистая алебарда из черного железа, выкованная по схемам тоннельных скитальцев. Для хинаринцев она была некомфортно тяжелой, а толстое древко вырывалось из коротких пальцев. Занеся оружие над шипастым плечом, Нуаркх замер слева от выхода. Место рядом с Синтрой занял Мракоцвет и его пламенная пика. Конус свободного Тепла, который извергнет острый наконечник, запечет нападающих в собственных латах, а выживших перекроит непредсказуемым, уродливым образом. Перекресток, богатый свободным Теплом, уже провернул похожий трюк с самим Мракоцветом.

Гаор, подобно Нуаркху, затаился у входа, а сферу кипящей похлебки отправил парить под потолком. Трансформированное тело змея представляло странное и пугающее зрелище, даже Нуаркх с интересом наблюдал за исполинским неподвижным силуэтом. Вес огромного Лим'нейвен нес необъятный хвост, а корпус и выгнутая шея исчезли в тенях над двухметровой входной аркой. Дорожный плащ спал с не по-Змеиному широких плеч и обнажил корпус, сильно напоминавший синитский. Неправдоподобно вытянутый, слабо мерцающий клеймор готовился обрушиться на первого, кто ворвётся в лагерь. В тоже время Гаор сохранял черты, присущие исключительно Урбским Змеям. Его грудная клетка не раздувалась от вздохов, а тело сохраняло неестественную неподвижность. Змей растворялся в тенях и был пугающе незаметен. Только крошечные глаза, слабо просвечивающие сквозь закрытые веки, намекали на его присутствие.

— Властью Десницы! Сложите оружие! — в пещеру влетел сильный женский голос. Никто из наемников не последовал властному приказу, только Гаор уставился на Синтру и Мракоцвета из-под опущенных век. Хинарика и хранитель синхронно кивнули и принялись сверлить вход прищуренными глазами. Сквозь скрипение натянутой тетивы, Синтра стала различать шелест стальной чешуи и шуршание тяжелых сапогов на мягком песке. Затем в разлаженный хор стали, кожи и камня вернулся поставленный командный голос:

— Повторяю! Сложите оружие! Покиньте здание! — призыв прозвучал еще тверже и настойчивее. После короткого и бесплодного ожидания, голос добавил тише, — шеренгой по двое. Щиты поднять.

Синтра напряглась и прильнула к дереву резного приклада. Мракоцвет шумно выдохнул и приложил древко пики к скуле, пестрые лоскуты высушенного мха коснулось его деформированных челюстей. Свет, что лился в пещеру, перекрыли спины приближающихся гостей. Хинаринка с тревогой осознала, что закатное солнце окутывало фигуры сверкающим ореолом и окрашивало в равномерно черный цвет, не оставляя возможности разглядеть накидки Внешнего Кольца. Гаор уже разминал пальцы на эфесе меча, а Нуаркх поудобнее перехватил пугающую алебарду.

— Среди вас есть Каменный Страж!? — выкрикнула Синтра, вспомнив про загадочный клинок из черного железа, приближение которого почувствовал змей, — продемонстрируй Нар'Охай, и мы опустим оружие!

— Откуда такая подозрительность! Мы буквально у подножья восточного бастиона! Мое имя Рикиоти Хан Арак! — ответил раздраженный женский голос из-за стены каплевидных кожаных щитов. После напряженной паузы очень узнаваемая дуга Нар'Охай, прикованная к толстому запястью, поднялась над вжатыми в плечи головами. Клинок был куда убедительнее цветастых накидок, поэтому Синтра решилась опустить арбалет и выйти из-за укрытия. Мракоцвет последовал ее примеру, и медленно отвел пику.

— Теперь и вы опустите оружие, здесь вам не на кого его направлять, — потребовала Синтра, поднимая вверх руку с эмблемой Пяти копий. Солдаты не спешили следовать ее просьбе и нервно косились на нависающую фигуру Урбского исполина.

— Мне доложили, что вас будет минимум семь. Где остальные? — сдержано, но твердо, поинтересовалась каменная страж. При этом она положила руки на плечи солдат, приказывая им расступиться и опустить щиты из шкур каменных саламандр. Внешность женщины полностью соответствовала ее мощному голосу и высокому званию. Складки плотной рубиновой робы не могли скрыть крупной, мускулистой фигуры. Тяжелый Нар'Охай казался невесомым прутиком на массивном плече. От бюста с площадей Нар'Кренти симметричное и широкое лицо стража отличалось живыми желто-розовыми глазами и уложенным набок плюмажем шевелюры, который крепила к скальпу начищенная медная скоба. Полоски красновато-золотого металла закручивались спиралями под острыми скулами, подводили крупные раскосые глаза и словно подвеска вились по шее.

В отличие от солдат, каменная страж проявила предписанную по чину выдержку и не выпустила испуганный вздох, когда Гаор показал необъятную тушу из укромной тени. «Глаз ткача» глядел сквозь стоический фасад и видел два встрепенувшихся сердца. Они забились еще беспокойнее, когда солнце упало пурпурным бликом на три метра стали, которые змей играючи вскинул себе на спину.

— Я ожидал от каменного стража большего, чем видимость смелости! — заговорил Нуаркх, неторопливо покидая убежище и беззаботно наваливаясь на алебарду. Солдаты оторвали глаза от Гаора и резко развернулись на монотонный голос. Саантирец, оказавшийся ближе всех, подпрыгнул от испуга и направил на Нуаркха скимитар.

— От сил Внешнего Кольца я, впрочем, не ожидал и этого. Вы можете только отнимать трофейные арбалеты.

— А я ожидала, что один из вас любит дерзить и не в состоянии соблюдать простейший этикет, — холодно оборвала Нуаркха страж. Ей удалось скрыть подступающую злобу от солдат, но не от симбионта и его язвительного носителя.

— Вы… Гаор, верно? Я многое о вас слышала, — обратилась страж к змею, показательно утратив интерес к тоннельнику, — до меня донеслись звуки боя, у вас все в порядке?

— Спасибо за беспокойство, страж. Но оно излишне. Мои товарищи немного повздорили только и всего, — поблагодарил стража змей, неторопливо скрывая лезвие непомерного клеймора, — иногда им нужно выпустить пар.

— Скоро вам представиться еще одна возможность это сделать, — заверила его Рикиоти и спрятала хищную дугу черного лезвия в массивные лакированные ножны, украшенные медными орнаментами, — даже принимая во внимание вашу репутацию, я удивлена, что вас всего четверо. И где хоаксы?

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, — спокойно признался Гаор, усаживаясь на песок. Взгляд холодных мерцающих глаз абсолютно не соответствовал вежливым и сдержанным интонациям. — Если вы не против, я хотел бы задать пару вопросов о том, что здесь происходит. Возможно, вы даже позволите соблазнить себя сизокрылкой под сладко-пряным соусом.

— Я не собираюсь сопротивляться, — призналась страж, жадно втягивая аромат, который не смог перебить даже отряд пропотевших солдат, — Саантирские пайки просто ужасны.

Осознав близость долгожданного ужина, наемники снова расселись на места, с которых их согнали перепалки и вторжение Саантирской стражи. Разве что Синтра заняла место поближе к Рикиоти. Благодаря паре капель масла, отшлифованные каминные камни вновь излучали тепло и мягкий свет, который озарил не только стены забытого храма, но и завистливые лица Саантирских солдат. Сохраненная Гаором сфера еды опустилась из-под мрачного свода и принялась, побулькивая, доходить в жаре воскресшего очага.

— Итак, вы наняли наших братьев и сестер разобраться с тем, что твориться на восточной дороге? — поинтересовался Гаор, протягивая стражу пустую миску и кружку молодого африта, чтобы оттенить яркий сладко-пряный соус, — с полудня мы занимались пополнением запасов и не появлялись в бастионе. Могли упустить эту новость.

— Нар'дринские шахты подверглись неожиданно агрессивному нападению Зверерожденных. Они вели себя гораздо бесстрашнее, чем раньше. Среди них были даже самки и детеныши, — пояснила страж, начав неспешно смаковать вино. — Туда их загнал древний и огромный каньонный исполин, явившийся из сердца пустынь. Ловчие заполонили руины Каэт'Анара и истребили всех, кого застали в ущельях. Завтра на рассвете, вместе с силами Нар'дрина мы попробуем разобраться с этим балаганом.

— Такое поведение вызывает определенные подозрения, — рассудил Змей, маска переводчик дергалась в такт низкому, ритмичному голосу.

— Вы уверены, что исполин не обратил Зверерожденных в Ловчих, прежде чем они напали? — вклинилась Синтра, декольте которой стало еще откровеннее.

— Уверенна. Твари действовали слишком хитро для ловчих. Ужас перед исполином просто переборол их страх перед нами, — ответила Рикиоти, презрительно морщась.

— Не хотите рисковать солдатами и дирижаблями в бою с исполином. — Заключил Гаор, уставился на стража и накренил вбок массивную голову. Замерев на несколько секунд, он обдумывал ситуацию, — не считая нас, в Саантире сейчас две партии, которые способные прогнать его. На кого пал ваш выбор?

— На все три, — не колеблясь, ответила Страж, — с этой проблемой надо разобраться в кротчайшие сроки, и я должна использовать все доступные ресурсы. Включая вас.

— Очень жаль. Но мы не можем терять здесь время. У нас есть свое собственное дело, — не медля отозвался Гаор.

— Боюсь, что это не просьба. Власть Десницы обязывает вас мне подчиниться, независимо от собственных целей, — твердо потребовала Рикиоти, не отводя взгляда от наемников. Затем она добавила более мягким тоном, — более того, вы все равно не войдете в каньон, пока проблема не будет решена.

— Вы уверены, что хотите свидетелей вашему геноциду кочевников? — закинул наживку Нуаркх, сверля стража выжидающим взглядом.

— Это не просто бродяги или шайка бандитов, это Нарак'Каэт — Зверерожденные! — в повышенном тоне отозвалась Рикиоти. Глаза девушки вспыхнули праведным негодованием, а унизительное прозвище она выплюнула как гнилой афри, — истребление опасного зверья нельзя считать геноцидом!

— Глупо отрицать, что мягкотелые склонны самую малость сгущать краски и оправдывать жестокость высокими речами, — растягивая слова, ответил Нуаркх. Тоннельник говорил громко, чтобы его речь докатились до каждого в этом зале. Гнев, старавшийся пробиться сквозь каменную маску стража, явно доставлял ему извращённое удовольствие.

— О чем ты, костяшка!? Ты видел, что произошло с рудокопами? — еще резче парировала Рикиоти, раздраженно указывая рукой в направлении палаток дочерей Нара. Африт расплескался в ее чашке и пролился на раскаленные камни, очаг на несколько секунд исчез в голубой вспышке шипящего пламени, — посмотри на их тела! По-твоему, следы укусов и рваные раны им оставили те, кого можно считать Хинаринцами?

— А вы считаете, что достаточно элегантное убийство не требует осуждения? — в еще более небрежной и ленивой манере продолжил Нуаркх. После он поймал укоряюще-утомленный взгляд Синтры, которая успокаивающе придерживала стража за плечо, — к тому же я уверен, рудокопы не проявили и толики гостеприимства.

— Можешь также быть уверен, что им не дали шанса его проявить! — гневно процедила Рикиоти, звонко ударяя железной кружкой по ножнам Нар'Охай и подаваясь к Нуаркху.

— Я не разделяю проблемы этого тоннельника, — поспешил вмешаться умиротворенный Гаора и заставил тишину вновь повиснуть в лагере. Что бы еще сильнее сгладить острые углы он направил маслянистые струйки похлебки в миски. Только как все попробовали долгожданную еду, он продолжил, — меня больше интересует вопрос платы за нашу работу.

— Как вы смеете требовать платы от Десницы, который приютил вас в стенах своего города? Доверил вам черное железо! — оскорбленно воскликнула страж и указала на скимитар Синтры.

— Он делает это не бесплатно, а в обмен на наши золото, налоги и жизни. Более того, подумайте, сколько вам будет стоить один сбитый дирижабль. Мы обойдемся дешевле, — Отозвался глубокий, но мелодичный голос бледной. Наемница уже довольно близко подобралась к стражу, словно Синский иглошерст к обреченной жертве. Ее откровенный наряд и грация, проявлявшаяся в каждом жесте, отбивали у Рикиоти всякое желание противиться.

— Но не намного, — Добавила наемница, не удержав алчную натуру.

— Я даже не собираюсь пересказывать это оскорбительное предложение казначеям, — резко отмахнулась Страж.

— Хорошо, у меня есть другое предложение, которое устроит обе стороны, — не сдался Нуаркх. Рикиоти пронзила его неприязненным, брезгливым взглядом, но перебивать не стала, — оставьте меня с телами исполина на несколько часов, и я компенсирую наемникам их труды.

— Боюсь, к органам этих существ уже проявили интерес в храме Черной Крови, — поспешила отказать Рикиоти, но сделала это менее уверено, чем раньше.

— Вы верно шутите? — мерзко ухмыльнулся тоннельник, — их туши начнут гнить раньше, чем мы успеем достать хотя бы половину сокровищ.

— Я отошлю письмо в храм Черной Крови, — поразмыслив, произнесла Рикиоти, — Это все что я могу обещать.