Передышка

Глава 1

Вы никогда не задумывались над тем, что пробуждение похоже на смерть, только наоборот – шиворот-навыворот. Всю мою сознательную жизнь меня занимал этот процесс перехода от состояния неосознания к состоянию осознания себя. Однако до сих пор, даже имея в своём распоряжении инструменты и возможности, недоступные для большинства смертных, Я не смог не только его познать, но даже уловить сам момент перехода. Вот ты закрыл глаза и пред тобой, в режиме курьерского поезда, промелькнули все важные события прошедшего дня. И в очередной раз ты убеждаешься, что до совершенства тебе далеко. Затем незаметно ты засыпаешь и оправляешься в свободное парение в "Мире Дрём", от которого у тебя утром не остаётся ни воспоминаний, ни эмоций. Лишь иногда мы помним жалкое их отражение в виде снов, которые при свете дня быстро увядают, словно сорванные цветы, оставленные без воды.

Обычно из "Мира Грёз" нас выдёргивает настырный звонок будильника или другой посторонний шум. Даже если ты просыпаешься сам, без посторонней помощи, это совсем не значит, что такого воздействия не было, просто наше сознание не успело на него отреагировать. И вот ты, словно рыба, выкинутая на берег, лежишь в своей постели и пытаешься настроиться на этот грубый, приземлённый мир. И чтобы не расстраиваться лишний раз, усилием воли выдёргиваешь себя из Великого Забытья и отправляешься покорять новый день, предвкушая новую ночь.

На этот раз, возможно ради разнообразия, моё пробуждение ничего общего с вышеописанным стандартным пробуждением не имело. Скорей оно было похоже на пловца, который на последнем издыхании вынырнул из морских глубин на поверхность воды, к воздуху, и жадно, почти на разрыв лёгких, пьёт его.

Мне не удалось распознать причины моего пробуждения. В комнате царила тишина, за стеной, шумно, с одышкой, работал не опознанный мной прибор. Со двора доносились смех и трудно различимый говор.

– Ну вот, оклемался, а то я беспокоиться уже начал, – проворчал хорошо знакомый мне голос.

– Где мы?

– Тебе пока вредно это знать. Опасности нет. Лежи, сибаритствуй, сил набирайся. Э нет, глаз не открывай, а то сразу всё очарование момента пропадёт. Вот наберёшься сил, тогда "сюрпрайз" для тебя будет.

Спорить было совершенно лень, разум плыл по течению куда-то в направлении "Страны Снов", при этом медленно прокручивая перед собой прошедшие за последнюю неделю события. Мозг лениво перекатывал, словно сосательную конфетку за щекой, стоп-кадры наиболее врезавшихся в память сцен. Это занятие так утомило меня, что я даже не заметил, как меня накрыло лоскутным покрывалом, я провалился куда-то… и падал, падал, падал. Проснулся резко, словно от рывка строп. Ощущения были схожи с теми, которые испытываешь, когда летишь в свободном падении, и тут срабатывает парашют. Смесь восторга и сожаления, облегчения, что все закончилось хорошо, и разочарования, что все закончилось. Неожиданно меня пронзила мысль, что вся моя прошлая жизнь мне только приснилась.

– Ты здесь? – позвал Я Умника.

– А где мне ещё быть?

– Сколько?

– Чего?

– Времени сколько?

– 5:11:34

– Педант.

– И?

– Напрягают меня слишком правильные и аккуратные педанты – таки ждёшь, что они тебя "строить" начнут… и "лечить"…

– Лечить? Это можно…

И снова беспамятство. На этот раз сон был такой липкий и тягучий, что никак не хотел отпускать меня из своих объятий. Когда следующий раз моё Я вынырнуло на поверхность сознания, был штиль. Ощущение, что проспал не меньше суток. Голова по-прежнему тяжёлая. Прислушался к себе, чувство разбитости тоже никуда не исчезло. Мысли текли короткими дозированными рывками, как точки и тире в азбуке Морзе.

– Сколько? – с трудом подумал я.

– 5:15:23, - невозмутимо ответил Умник.

И добавил, очевидно, уловив моё удивление

– Прошло 229 секунд.

Сказать, что я удивился, это ничего не сказать, но вступить в диалог с Умником я не успел. Меня просто зажевало обратно в сон. Веки налились чугуном, не было сил и желания, чтобы их приподнять. Усталость во всем теле буквально клонила меня к подушке. Я не стал сопротивляться и снова уснул.

Следующее пробуждение оказалось намного приятней предыдущего, голова ясная, сил в теле гораздо больше. Привычно обращаюсь к Умнику.

– Сколько?

– 5:17:23, - невозмутимо ответил Умник

– Того же дня? – робко поинтересовался я.

– Того же утра, – безжалостно добивает меня Умник.

На это раз я всё же рискнул открыть глаза: в комнате полусвет-полутьма; влево от меня парит полупрозрачная фигура с серебряными крыльями, головы и лица не видно. От удивления я даже лишился слов.

– Счёт времени открыт. Время – колесо; рано или поздно всё возвращается к тому, с чего началось. Помни, ничто не доставляет такое удовольствие, как возможность творить будущее, – произнесла фигура, растворяясь в воздухе.

– Умник, ты это слышал?

В мире царила Тишина. Умник не отвечал. Я ещё не успел испугаться потере своего друга, как снова уснул. На этот раз сон был плавным, как течение равнинной реки. Снилось море. Прозрачное и тёплое, ласковое и манящее, пляж из белого песка и солнечный диск, наполовину погружённый в море…

Очередной раз из состояния дрёмы меня вывели чьи-то лёгкие шаги и сопутствующий им резкий цитрусовый запах. Словно в оранжерею попал или фруктовую лавку. Я лежал, не открывая глаз, и, как в детстве, по звукам и запаху старался представить того, кто приближается ко мне. На этот раз образ складываться не спешил, уж слишком взаимоисключающими были входные данные. Вошедший остановился, верней остановилась (то, что это была особа женского рода, я был практически уверен), напротив меня, на расстоянии протянутой руки, и занялась каким-то делом. Удушающие волны густого аромата нахлынули и буквально затопили меня.

– А можно убрать подальше это химическое оружие? – спросил я, чихнул и открыл глаза.

Моему взору предстала убогая комната, практически без мебели, с двумя дверьми грязно пастельного цвета. Окна в ней были почему-то снизу закрашены белой краской, и только верхний край оставался прозрачным. Стены были выкрашены в ярко-зелёный цвет и местами уже успели облупиться. Когда-то белый потолок носил следы потёков и выглядел, по меньшей мере странно, если не сказать, жёстче. Наконец очередь дошла и до виновницы переполоха. Напротив меня стояла девушка, одетая в белый мешковатый халат и белую шапочку странной формы. Все её лицо занимали большие очки, не дававшие рассмотреть, что скрывается за ними, и сильно выпяченные губы ярко красного цвета.

– Так можно что-то сделать с этой удушающей субстанцией? – повторил я свой вопрос.

Девушка издала звук, сравнимый с рёвом сирены, и грохнулась в обморок. Я попытался встать с кровати и обнаружил, что весь обмотан жгутами непонятного назначения.

– Умник, ты что-то понимаешь? Куда мы попали? – обратил я к своему alterego.

– На данный момент я рассматриваю три основные гипотезы. С вероятностью 0,316 мы попали в игру нового поколения, в которой время течёт намного быстрее, чем в реальном мире. С вероятностью 0,278 – это параллельный мир, очень похожий на наш. И наконец, с вероятностью 0.241 мы попали в прошлое нашего мира. Остальные варианты я не рассматриваю, так как на данный момент их вероятность настолько мала, что легко может сравниться с методической погрешностью.

– Насколько я понял, у тебя есть связь с миром Zero[1]?

– Нет. Есть только доступ к базам данных. Никаких активных действий произвести не могу, только пассивное чтение.

– Дату и время удалось установить?

– Да, тут есть слабое подобие СЕТИ. Так что дату я тебе могу сказать точно – 28 мая 2014 года.

– Местоположение?

– Россия. Московская область. Город Серпухов. Городская больница имени Семашко. Отделение реанимации и интенсивной терапии.

– Перс и легенда?

– Корнеев Дмитрий Петрович.

– Однофамилец? – перебил я Умника.

– Судя по анализу ДНК, которые я смог провести, это один из твоих родственников. С вероятностью 0,61 – "прямой предок".

От неожиданности я даже не стал больше задавать Умнику вопросов, чем он и воспользовался, продолжив пичкать меня информацией.

– Корнеев Дмитрий Петрович. Дата рождения 27 марта 2000 года. Ученик 9 "А" класса гимназии?1582 города Москвы. 27 мая 2014 года попал в автомобильную аварию вместе с родителями. Оба родителя погибли, подросток находился в коме два дня, семь часов, сорок одну минуту, семь секунд. Из близких родственников – старшая сестра, Корнеева Анна Петровна, 1995 года рождения. Студентка второго курса факультета "Лечебное дело" Российского национального исследовательского медицинского университета им. Н.И. Пирогова. Кроме неё в наличии: дядя по материнской линии – Волошин Евгений Николаевич, его жена Волошина Наталья Леонидовна и их дочь Милена, одногодка "нашего мальчика".

– Блин, снова старшая сестра. Что за наказание такое?

– Когда тебя наличие старшей сестры тяготило? Я не припомню.

– Ну не все такие разумные как Милка…

– Как насчёт доступа к памяти перса? – перевёл я стрелки со скользкой темы.

– Для перевода её в активный режим и усвоение твоим мозгом потребуется порядка суток. На это время желательно, чтобы объект находился в состоянии комы.

– Приступай к разблокированию и усвоению памяти, – отдал я приказ и практически сразу потерял сознание, не успев даже договорить фразу до конца.

Следующий раз я проснулся от желания. Желания, свойственного всякому живому организму. Хотелось есть, пить, а главное смыть с себя весь пот, которым я успел пропитаться пока валялся без сознания.

Рывком сев на кровать, я осмотрелся. На этот раз в комнате никого не было. Несколько минут ушло на то, чтобы освободить моё тело от различных проводков и трубок, которых было понатыкано в меня, словно иголок в ежа. Со второй попытки мне удалось сесть на кровать, а когда я встал на ноги, меня ждало сразу два неприятных сюрприза: ноги меня держали с трудом, а главное, я оказался на целых двадцать с хвостиком сантиметров ниже, чем привык, и это доставляло огромные неудобства.

– Ничего, тело молодое, откормим и прокачаем, – как мог, успокаивал меня Умник.

С трудом держась за стенку, добрался до окна, немного повозился с ним и открыл, чтобы глотнуть свежего воздуха, вместо него меня обдало пылью и запахом дизтоплива от проехавшего грузовика. Отдышавшись, продолжил свой путь и вскоре добрался до первой двери, но она оказалась запертой. Я прислушался: из-за неё шёл устойчивый гул, очевидно, там находился коридор. Собравшись с силами, я продолжил своё путешествие и вскоре достиг второй двери. За ней оказалась маленькая комнатка, в которой стояла душевая кабинка. На то, чтобы влезть в неё и включить воду, сил у меня хватило. Из душа потекла чуть тёплая вода, которая приятно бодрила уставшее тело. Поток воды словно смывал с меня слабость и болезнь. Не помню, сколько я простоял под душем, из состояния покоя меня вывел шум открывающейся двери. На пороге стояли трое: уже виденная мною медсестра и две женщины в районе тридцати лет, очевидно, врачи. Вместе они уставились на меня, словно голого мужика никогда в жизни не видели, от такого внимания я даже немного смутился.

– И куда это они все уставились? – задал я риторический вопрос.

– В корень зрят, – неожиданно удачно пошутил Умник.

Второй день я прохлаждался в больнице, регулярно посещал различные процедуры и сдавал десятки анализов. Одной крови из меня выкачали больше литра. Несмотря на все мои заверения, что я здоров, врачи не спешили меня выпускать из своих цепких рук.

Справедливости ради стоит сказать, что условия для больных были сносными для данного времени. Если честно, действительность даже превзошла мои ожидания: просторная палата на четверых, сытная, хоть и простая, еда и большое количество свободного времени. Единственное, что меня раздражало, это ограничение свободы. От нехитрых развлечений, игры в карты и заглядывание под халатики медсестёр, я самоустранился. Играть в карты с соперниками намного слабее не доставляло никакого удовольствие, а медсестры в лучшем случае с трудом дотягивали до среднего уровня.

Так что осталось общение с Умником, который, несмотря на то, что был сильно занят (просеивал йобибайты информации, чтобы составить представление о времени, в которое мы попали), выделил значительный объём своей мощности для общения со мной. Надо сказать, что о временах "Дикого интернета", предшествовавших "Черным годам" несмотря на обилие информации, а может именно благодаря ей, достоверно известно очень мало. Намного меньше, чем о начале и даже середине двадцатого века, вот такой вот парадокс. По большому счёту о "Чёрных годах" мы располагаем только легендами и воспоминаниями людей их переживших, во многом противоречащими друг другу.

Такое положение дел вполне объяснимо. Во времена, когда вирус выкашивал людей, как триммер траву, когда выживал один из тысячи, а то и меньше, было как-то не до сохранения информации. Поэтому мне только и оставалось, как ходить на процедуры и размышлять над своим незавидным положением. Надо ли говорить, что основными вопросами, над которым я размышлял, были вопросы: "Для чего я сюда попал?" и "Что мне нужно сделать, чтобы вернуться обратно?".

То, что я нахожусь в виртуальном пространстве и то, что мне предстоит выполнить какой-то квест, лично у меня сомнения не вызывало. Ну не мог виртуальный божок перенести меня в прошлое или в параллельный мир. Напрямую задать Умнику вопрос про привидевшуюся мне фигуру я не рискнул, ещё решит, что у меня крыша поехала. Косвенные расспросы привели меня к мысли, что Умник никого не видел, и это была моя индивидуальная галлюцинация.

Размышляя, почему я оказался в этом мире, я пришёл к выводу, возможно навеянному книгами про попаданцев, что моё появление в этом мире не случайно. Поэтому при помощи Умника я выбрал несколько ключевых событий, которые могут кардинально изменить течение истории.

Вопреки распространённому мнению таких событий не много: "стрела времени" [2] не очень любит, когда её пытаются согнуть, и обладает большой жёсткостью. Для начала я выбрал временные рамки: скорей всего это события после 2022 года, вряд ли стоит ожидать от школьника и студента, что он сможет реально повлиять на мировую историю. А если абстрагироваться от логики ИИ, то это скорей 2032 год и позже.

– Так что там у нас происходило эпохального?

Проанализировав большое количество исторических событий, я выбрал семь, которые в той или иной мере могли повлиять на будущее мира. И тут я крепко задумался: данных для дальнейшего выбора у меня не было, но для машинной логики наличие решения задачи обязательно. Отсюда вывод: или я что-то упускаю, или я пошёл не тем путём. Два дня я ломал голову над этой дилеммой, пока в одно прекрасное утро не понял, что решение задачи всегда было у меня перед глазами – 2053 год, начало ЭПИДЕМИИ, в ходе которой вымерло около 99 % населения Земли, что ещё более глобального можно найти в этом временном промежутке? Когда я наконец созрел сверить с Умником свои выводы, оказалось, что они совпали, как две половинки одного кода. Значит задача максимум – предотвратить появление вируса или найти вакцину от него. Задача минимум – создать жизнеспособную группу, вокруг которой в дальнейшем начнёт формироваться один из центров новой цивилизации. Умник привёл ещё один аргумент в пользу этой теории.

В Серпухове процент выживших в ходе ЭПИДЕМИИ был в десятки раз выше, чем в целом в мире. Учёные так и не смогли объяснить этот феномен. Да если говорить начистоту, моим современникам мало что было известно о тех трудных годах. Несмотря на множество исследований и большое количество монографий и статей, ЭПИДЕМИЯ и всё, что с ней связано, окутано шлейфом недомолвок и полуправды, которая, словно туман, поднимающийся вечером у воды, мешает рассмотреть берег.

Но пока меня эти вопросы волновали мало, для меня сейчас во главу угла становились два вопроса, важных для любого крупного проекта – это люди и деньги. Если с деньгами вопрос более-менее решаемый, по крайней мере, понятно в каком направлении думать, да и Умник сможет помочь советом, то вот с людьми – сплошной туман, я сам не большой спец в этом вопросе, к тому же на помощь Умника тоже вряд ли стоит рассчитывать. Впрочем, сейчас меня занимали менее глобальные, но более важные вопросы. Необходимо было наконец покинуть больницу и попытаться обжиться в этом архаичном мире. А для этого надо больше есть и спать. На этой мысли я снова погрузился в мягкие объятия Морфея.

Наконец настал тот день, когда я смог покинуть стены больницы. Пятница 6 июня 2014 года – первый мой выход в новый мир. На улице было солнечно и жарко. На небе ни облачка. Умник тоже не обнадёжил, отметив, что через 1 час 14 минут температура достигнет суточного максимума и составит 27,4 градуса по Цельсию.

Встречать меня из больницы явилась внушительная делегация из всех моих здешних родственников в лице сестры Анны, дяди Жени, его жены Наташи и дочери Милены. Я ещё раз оценивающе прошёлся по родственничкам. Дяде Жене было за сорок. Пивной живот и лысина делали похожим его на Карабаса Барабаса, только без бороды. Не думал, что могут быть военные с такой комплекцией. Несмотря на свой вес, он был очень общительным и энергичным человеком. Высокий и объёмистый он внушительно нависал над остальными, стягивая на себя основное внимание.

Затем я обратил внимание на остальных встречающих. Аня оказалась хрупкой миловидной девушкой. Маленькая, стройная и со смешливой улыбкой она сразу пришлась мне по душе. Радовало, что моё подростковое либидо на неё никак не реагировало. Зато тётя будила в моем подсознании различные сексуальные желания. Не очень высокого роста, смазливая мордашка с пухлыми губками и чуть вздёрнутым носиком, крупная грудь, стройные ножки, которые охотно выставляются напоказ, и светлые вьющиеся волосы. Это был тот тип женщин, глядя на которых с первой минуты и далее возникает только одна мысль: "перегнуть через стол и…". Сделав для себя пометку, что стоит от неё держаться подальше во избежание эксцессов, я перенёс свой взгляд на свою кузину. Чисто внешне, в отличие от своей мамы, Милена меня не впечатлила. Хотя фамильное сходство явно проглядывалось. В лице и позе девушки было что-то детское, невинное и вместе с тем вызывающее. Чуть вздёрнутый носик, пушистые ресницы, огромные синие глаза, смотрящие с любопытством. Обыкновенный "желторотый головастик", из которого неизвестно кто "вылупится", то ли царевна-лягушка, то ли жаба.

Меня быстро вывели из больницы и усадили на заднем сидении автомобиля вместе с Миленой, а сами о чём-то долго беседовали с моим лечащим врачом и психологом. Автомобиль был мало похож на аэродинамические зализанные модели моего времени. Огромный и квадратный он излучал уверенность, надёжность и респектабельность. Поэтому, скользнув по нему взглядом и пробормотав дежурное приветствие, я опустился в мягкое кожаное кресло и продолжил свой диалог с Умником.

– Это что за монстр такой?

– Кроссовер "KiaSoul", – проинформировал меня всезнайка.

– Машина для кросса? – удивился я.

– Хмм, – высказался Умник. – Почти угадал.

– Можешь узнать, о чём они там так активно шепчутся?

– Дело в то…, - и через мгновение я стал незримым свидетелем их тетралога [3], суть которого сводилась к тому, что тётка и мой лечащий психолог резко выступали против моего возвращения в Москву, убеждая мою сестру, что мне в Серпухове будет лучше. Увлёкшись, я практически забыл про девушку, которая составляла мне компанию, но она сама напомнила о себе.

– Я рада, что ты теперь у нас будешь жить, – произнесла Милена.

Голос у неё оказался приятный, бархатистый. Никак не вяжущийся с её образом девочки-аниме.

– Правда, правда. Главное, чтобы они переключились на тебя и не мешали мне жить.

– А лучше бы помогли материально, – машинально продолжил я.

Возникла напряжённая пауза, во время которой я постарался осмотреть машину изнутри. Автомобиль мне казался смутно знакомым, салон пропах кожей и табаком, эта смесь будоражила память моего реципиента, но я так и не смог ухватить за "хвост" цепочку ассоциаций.

– Так, стоп. С чего ты решила, что я буду у вас жить?

– Так я слышала, как мама и папа вечером на кухне говорили, что самый лучший вариант, чтобы ты с нами жил, так по любому будет лучше и удобней.

– А кому лучше-то?

– Тебе конечно. Я не горю особым желанием, чтобы у нас в трёхкомнатной квартире появилась ещё одна особь. И без тебя тесно.

– Поверь мне, и я не горю особым желанием менять Москву на какой-то провинциальный городишко, – гордо ответствовал я. После чего наступила долгожданная тишина.

На самом деле я немного лукавил: переезд в Серпухов имел несколько положительных моментов. В частности, сведение к минимуму вероятности встречи с бывшими знакомыми. Возможность начать практически с чистого листа дорогого стоит. Ведь для этого надо вырвать все старые листы, порвать на мелкие кусочки и выбросить, а лучше сжечь и развеять по ветру. А мы жалеем прошлое, начинаем листать старые записи, находим недописанные страницы и пытаемся их дописать. В итоге продолжаются старые истории, болят старые раны…

К минусам я относил активное желание моих ближайших родственников заполучить меня к себе. Конечно, хорошо бы ошибаться, но не верю я в людской альтруизм.

– Умник, – воззвал я к своей "лучшей половине" – есть ли возможность постоянно прослушивать разговоры моих родственничков? Сдаётся мне, они "пишут неправильный код"[4].

– Легко. Их коммуникаторы настолько плохо защищены от прослушивания и сканирования, что я с вероятностью 0,53 подозреваю в этом злой умысел разработчиков.

Наконец "переговоры" закончились, все расселись в машине. Я оказался зажат между Аней и Миленой. Из такой позиции много не разглядишь, справедливости ради стоит сказать, что смотреть, по большому счёту, было не на что. Большое скопление машин и людей, вызывало во мне только отрицательные отклики.

Смирившись, я закрыл глаза и, как говорится, ушёл в себя, активно обсуждая с Умником, насколько наши представления о данном времени отличаются от реальности. Умник сообщил, что различия существуют, но в пределах корреляции модели. Бурная дискуссия на тему, куда мы всё-таки с ним попали, была прервана резкой остановкой автомобиля. Выйдя из машины, я понял, что значит термин "каменные джунгли". Машина стояла во дворе, зажатом между двумя внешне похожими на растянутый аккордеон шестнадцатиэтажками.

– Сразу видно, что дома строили для военных, и те выстроены "затылок в затылок", – прокомментировал увиденное Умник.

– Четыре по десятибалльной школе, – оценил я его шутку.

Тем временем все покинули машину и направились к подъезду, пришлось следовать в арьергарде, чтобы не вызывать лишних вопросов. Запах в подъезде оставлял желать лучшего, явно пахло не сосновым лесом или морским берегом: пахло пылью, плесенью и ещё чем-то, чего не было в моей картотеке запахов. Мотор лифта обречённо взвыл бездомной собакой и потянул кабину наверх. Квартира оказалась убогой и абсолютно не уютной. Про дизайн и компоновку мебели я даже не заикаюсь. Сплошное нагромождение отдельных предметов – ни стиля, ни концепции. Мне отвели среднюю комнату, которая до моего появления скорей всего служила залой, она была зажата между комнатой Милены и спальней её родителей. Вид из окна не впечатлял: прямо по курсу шестнадцатиэтажка – копия той, в которой я сейчас находился, слева из-за деревьев проступали склоны мусорного полигона. Устроившись поудобней на кожаном диване, я притворился уснувшим, на самом деле при помощи Умника пытался разобраться в архитектуре местной Сети. Эта задача настолько захватила нас, что я благополучно "проспал" ужин.

Наконец к часу ночи мы разобрались с алгоритмами построения и научились сносно ориентироваться в этой системе, примерно так, как недавно въехавшие хозяева в старом особняке. Впрочем, это скорее всего ненадолго, как может быть что-нибудь постоянное в доме, где двери, окна и лестницы все время меняют свои местоположения.

Выйдя из интернета, я оправился на кухню в поисках съестного. В холодильнике нашлись котлетки, хлеб, кетчуп и другие ингредиенты. Соорудив бутерброд к кофе, я собрался перекусить, когда в коридоре раздались крадущиеся шаги, а вслед за звуком на кухню вплыла моя тётя. От неё явно несло спиртным. Босиком, одетая в одну ночную сорочку, дёргаясь как в припадке хореи, [5] она производила неизгладимое впечатление. Я сначала испугался, не поехала ли у неё крыша, но затем заметил в её ушах внутриканальные "уши [6]" и успокоился, насколько это возможно в подростковом возрасте рядом с полуголой женщиной. Сорочка совсем не скрывала её фигуру, а местами даже очень выгодно очерчивала её достоинства. Я почувствовал излишнее возбуждение, угораздило меня попасть в это подростковое тело. В отличие от меня она не очень хорошо ориентировалась в полутьме, которая царила на кухне, но отчего-то зажигать свет не спешила.

Мои мысли усиленно вертелись вокруг одного вопроса, как бы ей дать знать, что на кухне она не одна и при этом не испугать, а то визгу будет… Умник помогать мне в данном вопросе отказался. Сказав, что он в человеческой, тем более женской, психологии не разбирается и разбираться отказывается, так как это вредно для его эвристического блока. Он потом такие коленца выдаёт, что сжигает логические цепи на раз. Я надеялся, что её смутит практически мгновенно закипевший чайник или она разглядит мою тушку, расположенную на стуле, зажатом между холодильником и столом. Но тётя ушла в себя и самозабвенно выделывалась под неслышную мне музыку. Поэтому я решил действовать и аккуратно протиснулся между ней и столом и спешно покинул кухню.

Оказавшись в своей комнате, я аккуратно прикрыл дверь. Давненько я так не нервничал. Сердце стучало, словно я прошёл донжон повышенной сложности или попался Ромуальдычу при нарушении режима. Под впечатлением от произошедшего я моментально смолотил все, что успел себе приготовить, и блаженно расслабился у окна, за которым была шикарная летняя ночь. Ущербный месяц весел буквой "С", заливая всё вокруг лунным серебром. С улицы тянуло свежестью, периодически доносился то громкий смех, то мат. Звякала посуда, явно не из-под сока, и громыхало нечто, что здесь называли музыкой. Многократно отразившись от стен домов, звук диким демоном взмывал ввысь, кружась под чуть заметными в лунном свете звёздами, откуда низвергался вниз на уши спящих. Наконец нервы у кого-то из живущих в окрестных домах не выдержали, у площадки затормозил патруль блюстителей порядка. После небольших переговоров полицейские, довольные жизнью и собой отправились восвояси, а дискотека под открытым небом возобновилась с прежним размахом.

Я пожал плечами и закрыл окно – типичный пример из жизни клептократического общества. Умник счёл момент подходящим и услужливо вывалил на меня все материалы по данному направлению, от экономических моделей до психотипов, наиболее распространённых в таком обществе. От чтения меня периодически отвлекал шум, который просачивался сквозь раму окна. Да, со звукоизоляцией в этом мире все обстоит очень печально, но при желании этот вопрос вполне решаемый. За окном громыхнуло, полил дождь, с улицы потянуло прохладой. Компания с визгом и матами разбежалась. Дождь барабанил по асфальту, стучался в окна – эта мелодия, так хорошо знакомая с детства, убаюкала меня, и я уснул, незаметно для себя.

Утро следующего дня началось с отчёта Умника о том, что он смог накопать по моему персу. Для начала он воспроизвёл ряд интересных диалогов. Благодаря им передо мной ясно, как в солнечный день, вырисовались все расклады, сложившиеся вокруг меня. Если вкратце, то дело обстояло следующим образом.

После смерти родителей моего перса, ну, если проще, моих родителей, мамин брат и его семья – это единственные близкие родственники, которые у нас с Аней остались. Отец рано потерял родителей и воспитывался бабушкой с дедушкой, которых мой носитель плохо помнил, так как они умерли, когда ему не было ещё и шести. Вот бабушку и дедушку по маминой линии я помнил хорошо, так как любил бывать у них. Конечно, эта любовь была взаимной, и не удивительно, что, когда бабушка Нина умерла, по её завещанию дом делился на четыре доли: половина дома отходила мне, а мама и дядя Женя получали по четверти дома. Я думаю, что такой расклад не очень порадовал мою тётку, которая "корью не болела, но деньги любила".

Отец обменял дядину четверть дома на свой новенький кроссовер, который он толком и не успел поюзать, и собирался этим летом его капитально перестроить. Так что интерес тёти к моей персоне объясним, вдруг получится с племянника ещё что-то поиметь. А дядя у меня, не скажу, что подкаблучник, но достаточно легко управляемый. Тётя легко им манипулирует, как подросток своим коммуникатором. Дядя был согласен во всем потакать своей жене, лишь бы его иногда отпускали на рыбалку и поиграть в преферанс. С тётей всё было предельно ясно. Она любила красивую жизнь и модные наряды, поэтому деньги у неё надолго не задерживались, впрочем, как и любовники. Свою страсть к командованию и манипуляциям она в полней мере удовлетворяла в школе, где преподавала английский язык. Вот летом её близким приходилось непросто: отлучённая от школы Наталья Леонидовна отрывалась на родных по полной программе.

Поэтому Я и Аня рассматривались дядей и кузиной в качестве сдерживающего фактора. Тут неплохое поле для интересной Игры. Жаль, во время учёбы я не налегал на предметы, которые способствуют покачиванию PQ [7], очевидно пришло время наверстать упущенное. Поручив Умнику подготовить мне материалы по данной тематике, я продолжил распутывать сложный узел семейных отношений.

С сестрой тоже было все ясно и понятно. Аня была бесхитростной натурой, и талант лицедейства ей был чужд. Она была рада спихнуть меня тёте с дядей, так как, во-первых, не была уверена, что справится со мной, во-вторых, жизнь в однокомнатной квартире на пару с младшим братом значительно ограничивает свободу молодой девушки, а у Анны наклёвывался серьёзный роман. В-третьих, она действительно думала, что в Серпухове мне будет лучше: не так часто будут тревожить воспоминания и переживания. Родительскую квартиру Аня собиралась сдавать, чтобы на время учёбы жить на вырученные деньги как рантье. Меня без средств на существование она оставлять тоже не собиралась. От бабушки остался дом в Серпухове, и теперь я был законным хозяином этого дома. Тётя предлагала его продать, а деньги пустить на моё образование. Аня же предлагала сдавать, хотя бы до моего совершеннолетия, а там я сам решу.

Кроме того, Умник собрал информацию о погибших родителях. Мама – Матвеева Татьяна Михайловна – преподавала биологию в гимназии рядом с нашим домом. Будучи студенткой биофака МГУ подавала большие надежды, но выйдя замуж за отца, порвала с наукой и сосредоточилась на воспитании детей. Отец – Корнеев Пётр Семёнович – был модным архитектором и на пару со своим другом детства, на паритетных началах, владел архитектурным ателье, с которым в ближайшее время тоже надо будет разобраться. Самый простой способ – продать. Не думаю, что папин партнёр даст настоящую цену, поэтому выгодней искать покупателя на стороне. С другой стороны, архитектурное ателье – это неплохой постоянный доход и хорошая площадка для старта. Не откладывая в долгий ящик этот вопрос, попросил Умника прокачать данного перца.

– Откуда у меня эти странные слова? Наверное, остались в наследство.

Надо сказать, что в отличие от меня, Умник в этом мире чувствовал себя, как рыба в воде, легко ориентируясь в его хитросплетениях. Не успел я эту мысль обдумать как следует, а Умник уже выдал информацию на компаньона моего отца и даже фотографии где-то нашёл, явно неофициальные.

Лелайс Александр Германович, 1970 года рождения. Окончил с отличием 14 среднюю школу города Твери. В 1993 году окончил Московский архитектурный институт по специальности "Реставрация и реконструкция зданий". В составе команды "МАрхИ" принимал активное участие в спортивном ЧКГ движении. Мастер спорта по практической стрельбе. С 2009 года – совладелец (вместе с Петром Корнеевым) и коммерческий директор архитектурного бюро "Абрис". Оборот бюро в 2013 году составил -1034021,4 долларов США.

Холост. Фотографии и список девушек, с которыми он наиболее часто встречается, прилагается.

– А фотографии откуда? – решил уточнить я мучавший меня вопрос.

– Если бы ты видел, что некоторые выкладывают в социальные сети, то не удивлялся такой малости, – ехидно ответил он мне.

За окном по-прежнему лило. Грозовой фронт проходил через город и решил задержаться по крайней мере на завтрак. Было сыро и скучно. Не в силах сидеть в четырёх стенах, я решился на вылазку за пределы комнаты. Пробравшись на кухню, обнаружил, что там никого нет. Уничтожив все следы ночного перекуса, я принялся за сооружение новой порции бутербродов, используя всю свою фантазию и не боясь экспериментировать. И так увлёкся этим процессом, что остановился, когда закончился хлеб. К этому моменту и кипяток поспел. Так что я принялся уничтожать созданные шедевры так рьяно, что аж за ушами хрустело, причём так громко, что я не заметил, как на кухне нарисовалась Аня.

– Дядя Фёдор, а ещё неправильный бутерброд у тебя есть? – спросила она, подцепив ручками с тарелки огромный бутер с ветчиной, на который я уже положил глаз.

– Он тебе в рот не полезет, возьми более элегантные, – предпринял я слабую попытку спасти присмотренный для себя бутерброд.

– Ты не представляешь, сколько может сожрать один студент медфака, – промурлыкала она, вгрызаясь в бутерброд.

Отчаявшись вернуть своё, я перевёл взгляд на горку оставшихся бутербродов, выбирая, каким продолжить свой завтрак. Однако и этому бутерброду не суждено было порадовать меня. Милена, как чёртик из табакерки, возникла у стола и, присоединяясь к завтраку, сцапала именно тот бутерброд, который я выбрал для себя. Настроение заметно ухудшилось, я даже стал подозревать, что Вселенная в заговоре против меня. Но новый бутерброд вселил в меня оптимизм и примерил с действительностью.

За завтраком выяснилось, что дяди и тёти дома не было, они отправились на дачу. Так что мы были предоставлены сами себе. Я счёл удобным случаем посетить дом, в котором жила бабушка, и за завтраком озвучил своё желание. Аня оказалось очень лёгкой на подъём и поддержала меня. Миленка сначала ломалась, но, когда поняла, что мы пойдём при любом раскладе, увязалась с нами. Решили идти пешком. Умник уверял, что за час мы легко доберёмся до дома, а знакомиться с городом лучше всего в результате пешей прогулки. Город мне не понравился. Возможно, из-за постоянных сравнений с городом, в котором я родился и вырос. И не удивительно, между ними было очень мало общего, разве что храмы и пара тройка старинных зданий. Миновав площадь Ленина, где рабочие не славянской наружности лениво клали плитку в двух скверах, окаймляющих площадь, мы двинулись дальше, в сторону Заборья, и, пройдя больницу, гортеатр, жалкую пародию на парк, не доходя музея, свернули влево, забираясь вглубь частного сектора.

Я решил вставить свои две копейки в женский диалог и поинтересовался, хотя прекрасно знал ответ, ещё по прошлой жизни:

– Почему этот район города называется Заборье?

Ответ Милены меня признаться обескуражил:

– Так ведь тут частный сектор сплошной, и заборы высоченные, под два метра. Вот все сидят за своими заборами, поэтому район так и назвали – Заборье, – без тени сомнения ответствовала она.

Ну да, про бор, который был между деревней и кремлём, стоящий на Соборной горе, уже мало кто помнит. Это в моё время его восстановили в виде красивого парка. Умник аж восхитился, как ловко произошла подмена понятий. За спорами об этом социальном феномене мы незаметно добрались до цели нашего путешествия.

Дом стоял, утопая в зелени, видно было, что природа, как подросток, оставленный без присмотра, старалась оттянуться по полной. В когда-то ухоженном палисаднике хозяйничала крапива. Малина тоже претендовала на эту полоску земли, зажатую между забором и тротуаром. И первые её отряды просочились через забор, отвоёвывая плацдарм для дальнейшего наступления. Поэтому островок цветущих цветов, в которых Умник опознал наперстянку, казался чудом из чудес.

– Какой клёвый колокольчик, – произнесла Милка, – Дима, сорви мне эту красоту.

– А сама никак?

– Там же такая крапива…Димыч, будь мужчиной, – захныкала Милена, начиная давить на жалость.

– Зачем цветок рвать? Он очень быстро завянет. Тем более я не хочу становиться участником преступления.

– Не подозревала, что ты "зелёный", может ещё и виган? – поддав яду в голос, поинтересовалась кузина. Аня молча слушала нашу перепалку, улыбаясь одними глазами.

– Причём тут экология? – возмутился я, – Просто, если ты кого отравишь и отправишь на тот свет, я не хочу проходить по делу в качестве соучастника.

– Это как?

– Просто. Ты разве не знаешь, что наперстянка, а именно её ты просишь срезать, очень ядовитая?

– Правда? – хлопая ресницами, уточнила у Ани Милена.

– Не знаю, сейчас уточню, ответила та.

– O" кей, Google. Наперстянка.

– Так дверь заперта. Как войти? – спросил я Аню.

– Находчивость, умение и логика! – ответила она, улыбаясь чему-то своему.

– У тебя есть ключ?

– Именно! – сказала она, протягивая мне связку из двух массивных ключей, в которых чувствовалась основательность, не свойственная современным вещам. Пока Милена и Аня читали про наперстянку, чтобы убедиться в моей правоте, я колдовал над входным замком, который заржавел и не хотел нас впускать в дом. Наконец, он сдался под моим напором.

– Леди, прошу следовать за мной, – прошептал я, распахивая дверь пошире. Заржавевшие петли скрипели и не спешили поддаваться. Мне в моём нынешнем теле стоило больших усилий, чтобы её открыть. Я себе ещё раз пообещал, что серьёзно займусь прокачкой своего перса.

Открыв калитку, мы проникли на территорию дома, где в отсутствии хозяйской руки бурно разрослись сорняки. Поднявшись по скрипучим ступенькам на крыльцо, я отпёр дверь. Дверная ручка удобно легла в мою руку, словно протянутая для приветствия рука дома. И я сразу почувствовал комфорт и теплоту, которые меня окутали, словно тёплый махровый халат.

Перешагнув порог, я оказался в широкой прихожей, залитой солнечным светом, проникающим в неё сквозь стеклянную крышу. Пахло сухим тёплым деревом с лёгким оттенком душицы, лаванды и камфоры. Я сразу почувствовал себя уютно и комфортно, как дома.

В доме была огромная кухня с террасой и две большие комнаты. Из всей мебели в наличии остались: колченогое кресло, два обшарпанных табурета и огромный, неподъёмный кожаный диван, с потрескавшейся и местами порвавшейся кожей. Остальная мебель исчезла в неизвестном направлении, как и обширный дедовский инструмент. Пока девчонки разбрелись по приусадебному участку в поисках чего вкусненького, я решил слазить на чердак, ведь каждому мальчишке известно, что всё самое интересное хранится на чердаке.

Чердак встретил меня прохладой и запахом трав, высушенные пучки которых во множестве висели под крышей. Выглянув из чердачного окна, я отметил, что Милка и Аня увлечены поеданием одичавшей клубники, так что я мог спокойно продолжить свои исследования.

– Что ищешь? – спросил Умник.

– Это же очевидно. В каждой комнате есть дверь, и здесь должна быть. Где дверь?

– Подсказать?

– Нет, я сам. Это был риторический вопрос. И, кстати, спасибо.

– За что?

– Ты подтвердил, что я был прав.

Под недовольное бурчание Умника за пучками трав обнаружилась дверь. Такая солидная деревянная дверь с замком. Я попробовал оба ключа, имеющихся у меня в наличии, но ни один не подошёл. Я даже отчаялся: взломать замок без инструмента мне явно было не по силам, но потом вспомнил, что бабушка часто ругалась на деда за то, что он ключи под половиком оставлял. Половика здесь не было, поэтому пришлось подумать, где бы я спрятал ключ, если бы такая мысль мне пришла в голову. А – недалеко от двери и Б – он должен легко извлекаться из своего схрона.

Третья попытка оказалась удачной: ключ нашёлся в выемке между дверной коробкой и стеной. Замок оказался в хорошем состоянии, и после двух оборотов дверь открылась.

Моему взгляду предстал уютный кабинет. Массивный стол, с компьютером. Компьютерное кресло. Шкура на полу. Полки книг. Кресло-качалка у камина. Диван с чайным столиком. Всё это залито солнцем, светящим сквозь четыре окна, сделанных в крыше, и витраж, занимающий всю заднюю стену кабинета. И настолько по душе мне пришёлся этот кабинет, что я решил оставить этот дом себе и поселиться в нём.

Наконец я рискнул войти в открывшуюся комнату. Входя в какую-либо дверь, мы делаем маленький шаг в пространстве и большой во времени. Каждая дверь ведёт не только в данное помещение, но также в его прошлое и текущее нам навстречу будущее. Я шагнул и понял, что этот дом никогда никому не отдам.