ПереКРЕСТок одиночества 4: Часть вторая

Глава 7

Глава седьмая.

Квадратная панель нашлась, но оказалась она не совсем там, где предсказывал Чифф — что доставило мне несколько крайне неприятных минут. Добрался я сюда достаточно легко, не было ни обвалов, ни сходов, можно сказать обычная прогулка в горку, но я уже был настолько вымотан, что мне требовалось как минимум сутки отоспаться. А лучше часов так на сорок восемь ограничить себя во всех лишних движениях и в попадании на холод — вот уж где чуть ли не с тоской вспомнишь свой налаженный быт в прогретой тюремной келье, где я выхаживал в тапочках по чистейшему кирпичному полу… Накопленная усталость скапливалась и я уже с некоторым трудом сохранил спокойствие и продолжил поиски.

Чифф указывал место на высоте примерно моей груди в правой стороне. Направление подтвердилось, а вот высота оказалась гораздо ниже — панель скрывалась у самого пола и, как оказалось, была обведена широкой красной полосой. Сначала я озадачился, а затем понял — логично ведь так подстраховаться.

Что если сюда приползет не способный подняться на ноги человек? Что ему тогда делать?

Подыхать под спасительной панелью, с тоской глядя вверх?

Возможно, однажды так и произошло, где с другими подобными механизмами и здесь учли опыт ошибок горьких.

После сильного тычка панель легко открылась, а внутри нашелся едва теплый на ощупь и совсем земной на вид короткий рычаг. С шумом выдохнув, я дернул его на себя. Щелчок… и я застыл в ожидании, не сводя взгляда с неподвижной и снова покрывшейся изморозью двери.

Еще несколько громких щелчков… и я глазам своим не поверил, когда от краев двери пошел сначала зыбкий дымок, а затем послышалось шипение и повалил густой пар. Все продолжалось секунд десять, после чего раздался лязг и дверь мягко ушла внутрь. В темноту упало яркое прямоугольное световое пятно из проема, высветив мои глубокие следы. Там за высоким порогом решетчатый пол, там горит яркий белый свет и там полная тишина.

Выждав некоторое время, но не услышав и не увидев ничего подозрительного, я рискнул заглянуть внутрь и обнаружил уже в целом знакомый на вид просторный тамбур — тут могло бы поместиться никак не меньше десяти плотно стоящих человек. На противоположной стороне тамбура еще одна закрытая дверь, но она уже снабжена скобой дверной ручки, а выше имеется овальное стеклянное оконце, за которым тоже горит свет. Мне в лицо била ровная волна хорошо прогретого и ничем не пахнущего воздуха. В тамбуре сухо, не считая уже залетевшего и начавшего таять на решетчатом полу снега. На одной из стен большая цветная схема с человеческими фигурками — какая-то инструкция. Рядом с проемом открытой внешней двери еще один рычаг.

Все бы хорошо… Но на самом деле все выглядит очень плохо.

Почему здесь тепло и сухо?

Я сам бывал на заброшенных здешних базах. Чифф бывал и много успел мне рассказать. Все наши рассказы сходились на том, что здешние технологии очень живучи, легко оживают после многих лет простоя, и достаточно быстро освещают и прогревают доверенное им пространство. Достаточно быстро… но ведь не мгновенно же. Сейчас в тамбуре уже поползла вода по стенам, но, когда дверь открылась первый раз, стены были сухие — в этом я полностью уверен. Внутренняя система жизнеобеспечения уже функционировала в тот момент, когда я дернул за рычаг разблокировки.

И что делать?

Сделав пару больших шагов, я вошел в тамбур, пересек его и резко заглянул в оконце на внутренней двери. Увидел я узкий коридор с до боли знакомыми кирпичными стенами, с приятным взглядом освещением, с чистым кирпичным же полом. На вид тут абсолютно сухо. Коридор шел по прямой метров пять, а затем сворачивал налево. Главное же — коридор был пуст, и я незамедлительно толкнул дверь. Она легко поддалась, а ка только отошла сантиметров на тридцать, внешняя дверь с легким скрежетом начала закрываться. Я дернулся было, но тут же успокоился — это вполне нормально. Не выстужать же все помещения, если какой-нибудь раззява забыл закрыть за собой дверь.

— Здравствуйте, люди добрые — прошептал я, стаскивая теплые, но не слишком удобные меховые перчатки и запихивая их в карманы.

Следующим движением я расстегнул куртку, вытащил пистолет Люгера, щелкнул предохранителем и нацелил ствол на центр пустого коридора. В другом внутреннем кармане лежал пистолет ТТ. Я можно сказать вооружен до зубов. Особенно, если добавить к пистолетам короткую рогатину за спиной, ледоруб, лопатку и нож.

— Не торопись, но и не медли — я произнес эти слова подобном мистическому заклинанию и обращался я к себе самому.

Я очень боялся кого-нибудь пристрелить.

Первое, что пришло мне на ум, как только я понял, что здесь тепло и сухо, а значит кто-то должен регулярно дергать за рычаги — мы нашли очередную Пальмиру.

Еще одно крохотное и никому почти неизвестное тайное местечко каких-нибудь отшельников, не желающих поддерживать связи с сетью убежищ Пристолпья. Как они сюда попадают? Да как угодно — найденный мной вход больше похож на заднюю дверь, чем на главный вход. Поэтому очень бы не хотелось пристрелить мирно шаркающего на шум старичка боровичка…

Второй самый вероятный вариант — мы наконец-то нашли еще «живую» чужую базу и где-то в нескольких метрах от меня сейчас встают со своих мест озадаченные услышанным с непривычной стороны лязгом солдаты… И это, пожалуй, худший вариант из возможных. Меня просто пристрелят… и когда я не вернусь, спустя скажем двенадцать, максимум пятнадцать часов, сюда попытаются добраться ждущие меня старики… и их будет ждать та же самая незавидная участь. И посему при плохом раскладе, мне нужно думать не о победе, а о побеге — всех убить все равно не смогу, вряд ли здесь всего пара дежурных, а вот своих предупредить я обязан.

Что-то привлекло мое внимание — подсознание уже уцепило, обработало и вынесло какое-то решение, но сознательно я продолжал фокусироваться на повороте коридора. Ничего не слышно, никого не видно. Немного расслабившись, я позволил себе прислушаться к собственным мыслям и… присел и коснулся свободной рукой пола. Проведя по кирпичам, поднес их к глазам и… не сдержался, испустив крайне долгий облегченный выдох. Тут может и есть кто живой, но вот этим коридором они вряд ли пользуются — после того как я провел пальцами, на кирпичах остался темный след, где я стер достаточно толстый слой пыли. Пригнувшись, почти уткнувшись лицом в пол, я взглянул под углом и убедился, что тут все покрыто нетронутым слоем пылью. Здесь давно никто не ходил. Возможно, очень давно. А вон там стенная неглубокая ниша с очередным знакомым предметом…

Подойдя, я уже смелее провел ладонью и стер пыль с прозрачного материала. Высвобожденный свет тут же ударил в лицо разноцветными сполохами. Причудливо же я, наверное, смотрюсь тут, весь закутанный в меха абориген, уткнувшийся носом в запаянную в стекло «икебану» с шестью алыми цветами. Стеклянный куб стоял в освещенной нише, радуя своим видом каждого проходящего мимо. Ну или радовал раньше…

Вот ведь дилемма.

Это место обитаемо или нет?

Вытащив подзаряженный смартфон, я уподобился туристам, принявшись делать фото за фото. При этом я медленно продвигался к повороту, а достигнув его, сначала присел, выставил за угол смартфон и сделал фото, чтобы утянуть девайс обратно и рассмотреть экран. Разглядев, я поднялся и шагнул за угол уже без всякой боязни, вживую разглядывая только что увиденное на смартфоне.

Раздевалка. Большая раздевалка. Я такую уже видел на той заброшенной базе.

Просторное прямоугольное помещение, стальные шкафы по одной стене, всего их около пятнадцати. Вдоль другой стены тянутся лавки, в нескольких нишах стоят подсвеченные «икебаны», с потолка льется ровный теплый свет. В дальнем конце комнаты видна широкая стальная дверь, а еще одна с оконцем и расположена ближе ко мне в стене между лавками. Мягко шагнув, я заглянул и обнаружил душевую.

Пыль… Везде пыль. Нетронутым ковром она тянется по всему полу, покрывает лавки и шкафы, ватными валиками скопилась вдоль стен, валами поднялась по углам. Тихий едва слышный шелест говорит о исправной работе невидимой вентиляции — она то вместе с горячим воздухом и нагнетает сюда миллионы складирующих пылинок. И этот простой факт только добавляет странности. Без постоянно работающей приточки не было бы и пыли. Но здешние технологии подразумевают прямое и постоянное участие человека в старте и функционировании любого механизма. Кто-то должен был все это время дергать за рычаги, чтобы здесь ничего не промерзло. Но при этом этот кто-то не ходит по полам, не касается стен и не стирает уродливой пыли со светящихся прекрасных икебан…

Пока я думал, то на месте не стоял. Пройдясь по всей раздевалке, я побывал в душевой и убедился, что туда исправно подается горячая вода. Стер пыль с зеркала и в нем отразилось мое обмороженное щетинистое лицо в чешуйках отмирающей кожи, с морщинистыми набрякшими веками, с покраснелыми глазами, сине-белыми губами и все это на фоне начавших приходить в себя багровых щек.

Из зеркала на меня смотрел незнакомый диковатый старик в меховой одежде…

А ведь достаточно недавно я был активным успешным бизнесменом, носил элегантные костюмы, а мое лицо впечатляло ровным загаром, идеальным бритьем и точно рассчитанной полуулыбкой.

Беззвучно рассмеявшись, я картинно развел руками и зажатый в руке пистолет — полученный от луковианцев — звякнул о каменную раковину. Этот звук привел меня в себя и заставил вернуться в тамбур, где я скинул уже душащую меня меховую куртку с шапкой, стащил верхние штаны и сапоги. Портянки размотались сами, и я встал на решетку мокрыми носками. Подумав, стащил и оба свитера. В результате на мне остались только насквозь мокрые от пота растянутая футболка, легкие штаны, носки и оба пистолета. Снятое я разложил в тамбуре и в коридоре таким образом, чтобы их начала подсушивать вентиляция и при этом, в случае чего, я мог бы хватать предмет за предметом и быстро надевать в нужном порядке — я бы не хотел в результате бегства оказаться на морозе в одной футболке и босиком. Там, в тупике рядом с малозаметной дверью, температура гораздо ниже сорока по цельсию. А может и ниже пятидесяти — и я ничем не могу объяснить столь резкий перепад температур.

Вернувшись к шкафам, я поочередно распахнул каждый, отошел чуть назад и… изумленно замер, неверующее таращась на их содержимое. В каждом из них свободно висело по красному или оранжевому комбинезону с большим капюшоном. Серо-белый клетчатый внутренний плотный подклад, толстые рукава с болтающими на них перчатками… В верхнем отделении находились шапки, причем в каждом шкафу их было несколько. Там же защитные очки, полумаски, еще перчатки, какие-то пояса, карабины… Внизу, в дополнительном отделении, стояли сапоги и высокие ботинки с липучками. На подошвах мощные стальные шипы. Там же по бухте красных и оранжевых веревок с карабинами и крюками. И наконец на дверцах висели пустые сдутые рюкзаки — тех же ярких расцветок. Пройдясь вдоль ряда шкафов, я остановился у большого металлического контейнера, доходящего мне примерно до середины бедра и, немного повозившись, откинул верхнюю крышку, по которой прокатилась нисходящая волна пыли.

— Али Баба сюда еще не заглядывал — пробормотал я, сверху-вниз глядя на сокровища этой «пещеры разбойников».

Первое что бросилось в глаза — две знакомые пушки с заплечными ранцами. Они лежали в отдельных открытых боксах, созданных явно под это оружие. По соседству заняли место четыре винтовки, уложенные бок о бок. Винтовки имели привычный и непривычный вид одновременно — что-то из старых фантастических фильмов с их лаконичным дешевым дизайном с парой странноватых добавлений там и сям, но в целом с привычным прикладом, стволом и прочим. Дальше шли какие-то закрытые стальные коробки, аккуратно уложенные друг на друга. Здесь же обнаружились дополнительные веревки, карабины, крючья, свернутая веревочная лестница со стальными перекладинами и с десяток плотно перетянутых штук, что были либо маленькими палатками, либо же спальными мешками.

Я сделал много фотографий шкафов и содержимого контейнера. Потом открыл часть коробок и сделал еще столько же фото. Убрав смартфон, погладил рукой винтовки, но вытаскивать их не стал — пока что мне хватало собственного вооружения. Постояв над сокровищами, я принял решение и пошел дальше, не став пока возвращаться в пункт наблюдения. Как-то маловато я достиг. И честно говоря, здесь, в тепле, в сухости, ощущая как быстро оживает измученное тело, я пока совсем не хотел возвращаться в мороз.

Ведущие наружу двери были не заперты и открылись почти бесшумно. Первое на что я обратил внимание — дугообразный след на полу, появившийся там, где открытая мной створка стерла слой пыли. Тут он еще толще, что объясняется скорей всего размером нового помещения — я оказался в торце хорошо освещенного широкого короткого коридора, куда со всех сторон выходило по двери. Всего четыре двери — и я стоял за одной из них. Осталось проверить три и сначала я занялся боковыми, благо они были открыты нараспашку.

За левой дверью обнаружилась небольшая комната с парой стоящих бок о бок стальных столов на колесах. Шкафчики, много характерного инструмента и приспособлений, в которых угадывалось не слишком продвинутое медицинское оборудование. Судя по размерам и скудности обстановки, тут что-то вроде небольшого медпункта, где окажут срочную первичную помощь, а затем покатят пострадавшего дальше. В углу даже не письменный стол, а что-то вроде небольшой конторки. Столешница пуста, пара отделений под ней тоже. Вообще есть ощущение, что здесь неспешно и вдумчиво собрали все, что уже больше не требовалось и унесли это с собой.

За правой дверью я отыскал комнату побольше и ее предназначение тоже определялось влет — комната отдыха и столовая. Пара столов, лавки, отдельные металлические стулья необычно формы, стенные ниши с икебанами, открытая коробка с какой-то настольной игрой — если не ошибаюсь. Несколько стеклянных стаканов на отдельном столике, там же кувшин. И пыль. Везде пыль. Всеми этими комнатами не пользовались очень давно.

За последней четвертой торцевой дверью, куда я заглянул с большей осторожностью, обнаружилось куда более темное и все столь же теплое и пыльное пространство. До следующей необычной стены всего пара метров, а сама стена представляет собой стальную решетку от пола до потолка. С той стороны на решетке висят какие-то железные и вроде бы… матерчатые? — щиты. Так как там, по ту сторону решетки, достаточно много яркого света, он пробивается сквозь матерчатую завесу и благодаря этому я различил на части щитов какие-то вроде как слова, узоры и даже рисунки. Такое впечатление, что я как в детской сказке вдруг оказался на театральной сцене и стою с обратной стороны главных декораций, оставаясь невидимым для зрителей. Здесь также полутемно, пахнет пылью и, почему-то, еще тут пахнет вкусной едой — едва ощутимо, но пахнет. Запах очень знакомый… и пугающий одновременно.

Что за чертовщина?

Оставаясь за приоткрытой дверью, я присел и, глядя на пыльный пол, задумчиво затих, пытаясь переварить все увиденное. В этом положении меня и застал вдруг скрипучий бодрый голос, говорящий громко и на чистейшем русском языке:

— Давай быстрее, Коля! И там провошкались с мытьем! Через полчаса уже еду раскладывать, а мы еще сами не трапезничали!

— Иду как могу! — ворчливо огрызнулся второй, отвечая на всем том же родном мне русском языке — Хотя должен лежать — я вчера вон как ногу супом обварил в спешке этой проклятой!

— А что поделать? — уже примирительно отозвался первый, оставаясь столь же бодрым — На кухнях всегда суматоха. Сидельцев вон сколько кружит — и каждого надо накормить! А их сотни да тысячи! И все голодные! Ну давай же, Коля! Нам потом еще рыбу потрошить.

— Опять все руки изрежем себе… вечно перчаток не додают! Сколько я уже крови пролил на этих проклятых кухнях…

Они прошли мимо меня — и мимо решетки с щитами — и начали удаляться, продолжая привычную беседу.

— Ну… тебе если что не нравится, Коль, то ты просто попросись обратно в келью тюремную рычаги дергать — думаю, тебе в просьбе твоей не откажут.

— Тьфу на тебя!

— Да уж больно ты сегодня всем недовольный.

— Всем я довольный! — огрызнулся второй — Счастьем лучусь! И еду разложим и рыбу выпотрошим. Лишь бы начальство наше иноземное не сердилось и глаза не пучило укоризненно…

— Вот-вот! Сам знаешь — с котловыми лучше не ссориться. Мы тут как у Христа за пазухой и обратно в ту клятую карусель крестовую я совсем не хочу. Давай быстрее, Коля! А к ночи смажу тебе ногу гусиным салом… и чайку попьем с сигаретками.

— Ох! Надо бы не забыть и по пачке сигарет отправить вместе с едой…

Дальнейших слов я разобрать не смог. Но мне хватило и услышанного. Оглушенный, я аккуратно прикрыл дверь, вернулся в коридор, дошел до раздевалки и начал собираться в обратный путь.

Я понял куда попал.

Кухни.

Там за решеткой находилось место, откуда я в прежние тюремные места несколько раз в день получал вкуснейшее пропитание…

— Не крыса ли я грабительская? — со смешком поинтересовался я, оседлав недавно появившийся в убежище еще не порубленный чурбачок.

Сидел я у остывающей печурки, стоящей на выровненных камнях недалеко у входа. Внутри стало ощутимо теплее, но появилась и влажность — с каменных стен сходили остатка растаявшего снега.

— А тебе не все равно? — даже не глядя на меня, спросила Милена, не собирающаяся выпускать из рук то, что можно было бы назвать электронным планшетом, не будь эта штука толщиной в десять сантиметром.

Настоящая плита в стальном корпусе и с экраном на одной из сторон. Весила эта штуковина больше пяти килограммов. Устройство отыскалось в сундуке и хранилось в специальной походной коробке с ремнями. Внутри имелись какие-то провода, странноватые то ли кристаллы, то ли лампы, нечто вроде длинных стальных гвоздей — с кристаллами на шляпках. Стоило Милене увидеть все это, как она мгновенно заграбастала коробку и больше от себя далеко не убирала. По моей оценке, это что-то вроде портативного здешнего компьютера, но скорей всего он крайне специализирован — учитывая наличие всяких странных зондов и кристаллов с медными проводами.

— Ну как сказать… Не то чтобы все равно — ответил я, переводя взгляд на остальных, разглядывающих разложенную на шкурах добычу — Даже далеко не все равно. Если меня будут ругать за расхищение казенного имущества — это одно. А вот если расстреляют у ближайшей стенки…

— Тебя так и так расстреляют. Ты беглый узник и вредитель по их меркам — парировала Милена, опуская «планшет» на колени.

— Вот теперь я спокоен и готов погореть с добычей в руках — улыбнулся я и сделал большую затяжку трескучей самокруткой, сразу вспомнив про слова тех «застенных» ворчливых старичков, говоривших, что надо бы не забыть подкинуть по пачке сигарет кому надо.

По пачке.

Не по паре штук, а по пачке. И я был почти уверен, что речь шла именно о фабричных сигаретных пачках, каждая из которых содержит по двадцать сигарет. Никаких изысков и дороговизны. Я медленно вспоминал все виденные мной в этом мире «наши» сигареты — Золотая Ява, Беломор, Донской табак, Астра, Прима, Тройка. Я никогда не был спецом по сортам табака и не особо задумывался над ценовым диапазоном, но эти марки известны многим, и они дешевы. И соответственно доступны для закупки в большом количестве — особенно если закупает не частное лицо, а некая «организация».

Я уже не раз и не два задумывался о том, откуда в этом крохотном ледяном мирке постоянно появляются кое-какие лекарства, сигареты, конфеты и прочие такие мелкие и такие желанные достижения человеческой цивилизации. А чайная заварка? Очень редкое кофе? Сахарок?

Сидельцем я старался узнать как можно больше информации о тюремном быте, зная, что каждая мелочь сильно пригодится, если придется отсидеть все сорок лет. Но как только я попал сюда вниз, то разом забросил ставшую неинтересной мне тюремную тему. И быть может упустил из виду целый пласт важнейшей информации, которая напрямую влияет и на снежный мир внизу под тушами тяжело летящих тюремных крестов…

Да я много чего забросил — те зашифрованные записи, поход к разбитым крестам, сбор информации о Замке…

И этому есть оправдание — я один и постоянно в движении. Это только в фантастических книгах единственный герой способен отыгрывать роли как минимум десяти человек, являясь гениальным механиком, неплохим портным, прекрасным дешифровщиком, уникальным бойцом и душевным исполнителем на дуде.

— А говорили на русском, да? — уже второй раз спросил до недавних времен безымянный луковианец, впервые представившись, когда я подарил ему принесенный с собой нож с ножнами и все это на широком ремне.

Его звали Дэдо Лидич. Прозвище Склока, если перевести с луковианского. Как он сам с кривоватой усмешкой признался, его практически изгнали аж из двух бункеров, а по пути в третий на отшибе, познакомился с Чиффом, в чью старую машину попал в качестве попутчика. Разговорились, поняли, что разделяют взгляды на многое из происходящего здесь и на этом сдружились. Вскоре Дэдо уже работал на Чиффа, став одним из самых верных его соратников.

— На русском — подтвердил я и фыркнул — Да какая разница? Пусть хоть на марсианском говорят — там не хозяева говорили, а… даже не знаю, как обозначить тех, чьи подрагивающие от беспокойства голоса я слышал.

— Кухонная прислуга? — предположил Чифф.

— В точку — кивнул я — Кухонная прислуга. В прошлом они были сидельцами и дергали рычаги как мы. Вживую я их увидеть не сподобился пока, но на слух голоса у них помоложе ваших и постарше моего. Нечто среднее, полагаю.

— Сорок? Пятьдесят?

— Примерно так — согласился я — Но это чисто мое ощущение.

— То есть четыре десятка лет они в застенках не провели?

Прикрыв глаза, я заново вспомнил весь тот разговор, снова ощутил особую бодрость, не слишком злое бурчание и те особые нотки, с какими обычные честные работяги упоминают не каторгу, а скорее подшипниковый забор, где они начали свой трудовой путь молодыми практикантами и вот уже подходят к пенсии, проработав там всю рабочую жизнь…

— Вряд ли — хмыкнул я — Нет у них той особой сдержанной печали как в ваших голосах. Но глупо ведь гадать. Все что я слышал — так это два голоса, раздающиеся из-за прикрытой тряпками решетки. Там может быть что и кто угодно. Слишком много предположений, основанных на услышанных и увиденных мной обрывках сведений. Шаткая получается конструкция… Ведь все может быть совсем иначе, чем представляется. Чувствую себя сейчас персонажем из пещерной аллегории Платона.

— Пещерная аллегория Платона? — Чифф искренне заинтересовался — Я знаю, что Платон это один из земных философов далекого прошлого.

— Он самый. И он же аллегорию, названную платоновской пещерой — ответил я и поднялся — Не волнуйтесь — в этот раз я соберу куда больше информации. Микрофон готов, Милен?

— А что его готовить? — она искренне удивилась, протягивая мне аккуратно свернутый провод — Главное не потерять. И главное не умереть в леднике. Вы ведь не забыли про заполненную смертью ледяную трубу?

Я пожал плечами:

— Это того стоит.

— А ты ведь улыбался задумчиво последние минут так десять — вспомнил Дэдо — О чем думал, Охотник? Если не секрет, конечно.

— Улыбался? — удивился я и, увидев кивок, напряг память — О чем я думал? А! Смешно, но я думал о том, что база врага оказалась большой кухней, кормящей всех сидельцев. И что там даже плохого учинить ничего нельзя — иначе сотни сидельцев не получат пропитания. А это уже может привести к массовой гибели. Это первое, о чем я подумал. Потом было второе и третье.

— Прямо интересно… — Чифф задумчиво кашлянул — Мысль действительно пугает. О чем еще думал?

— Столько ледяных глыбы лезет и лезет… Я ведь реально ожидал увидеть в конце тоннеля первопричины образования такой массы льда. Но почувствовал лишь жуткий холод, а увидел только лезущую из дыры будто нарезанную ломтями ледовую пробку. Туда дальше не протиснуться… там и кошке не проскочить. Чересчур уж большой объем льда и все больше похоже на очень неспешную конвейерную ленту…

— Верно. И что?

— Может ли это быть как-то связано с постоянно поступающей в кресты питьевой водой? С той водой, что мы все использовали для питья, уборки и помывки — я оглядел задумавшихся стариков — Я телепортацию и затраты энергии на нее не трогаю, но ведь саму воду тоже надо откуда-то брать. Есть у нас задачки по математике, звучащие как: «сколько литров воды вытечет из неисправного крана…». А там наверху сотни и сотни всегда приоткрытых водных кранов. Это второе, о чем я подумал. И третье — если мы вдруг чего натворим, и сидельцы реально перестанут получать еду, немалое их количество перестанет и стрелять по Столпу — так не позволит ли это твари чуть прийти в себя и вырваться?

— Эк ты завернул — крякнул Чифф — Убив поварят, прикончим и тирана, образно выражаясь?

— Скорее освободим — поправил его Филимон — Ух! Аж мороз по коже! Не знаю про поварят и тиранов, а вот армия без горячего питания долго не повоюет. Полевая кухня важна! Сытое пузо дух бодрит! Я вот как вспомню те шикарные тюремные ужины… так порой вернуться туда ненадолго хочу. А что? Скажете сбрендил? Может и так. Зато у меня там всегда было чисто, тепло, даже уютно и очень сытно… Эх… Один только любимый красно-черный коврик прикроватный чего только стоил… до сих пор кляну себя, что забыл его там в спешке… — помолчав, он махнул рукой — Да ты продолжай, Охотник. О чем ты там еще думал? Или закончил перечислять? Вроде там у тебя три пункта было… Хотя один вопрос есть и у меня! Чего это негодяи вдруг забросили раздевалку, да еще вместе с такой шикарной одежкой и оружием?

Я рассмеялся:

— Да этих ворочающихся в голове пунктов можно еще немало создать. Вот четвертая мысль… Почему не растет ледник там снаружи? Вниз по склону слетает немало глыб, но дальше определенного радиуса вся эта ледяная масса не уходит. Это, кстати, не мой вопрос, а Милены — она на основе взятых у вас фотографий создала что-то вроде видео, охватывающего немало лет и… ледник вырос лишь чуть-чуть за эти годы. Так куда девается вся прущая из горы масса льда? Как оказалось мы находимся на заднем так сказать дворе большой кухни… а что, если это они обеспечивают кресты водой? Излишки воды уходят в сброс, замерзают, вываливаются наружу — считай в девственно стерильные условия… откуда при нужде всегда можно телепортнуть нужное количество воды обратно внутрь для плавления, фильтрации… и прямиком туда — в кресты… Почему это остается незаметным? Да потому что проще забирать лед из-под ледника, там, где спрессованного льда действительно много. В результате случаются те самые громкие и внезапные обрушения сераков…

Оглядев ошарашенные лица, я дождался первого комментария и его произнес Чифф:

— О таком мы даже не думали… а ведь мы ученые. Обычно ледники растут медленно, к тому же это только сейчас я вживую наблюдаю весь проходящий подземным путем объем льда, а снаружи ты видишь лишь злобные частокол белых клыков, пожравший немало моих друзей…

— Да — вздохнул я — Снаружи ты видишь лишь ледяную стену, за которой изредка что-то грохочет и рушится. Изначально я тоже думал лишь про неустойчивые глыбы, а дыру в горе считал просто чем-то вроде ледникового аппендикса. А проход оказался источником. Насчет «мы даже не думали» — это тоже нормально. Лично я постоянно заставляю себя пытаться думать не в привычных мне земных рамках, а в рамках здешних реалий — например, где телепортация чего угодно и куда угодно является бытовым явлением.

Помолчав, я продолжил:

— Насчет вопроса Фили о забрасывании раздевалки — тут как раз все логично. Ответ прост: слишком опасное это дело. Я там был — я знаю. На собственной шкуре испытал каково это перепуганным козлом прыгать по ледяным глыбам, буквально лопатками ощущая, как тебе вслед летит айсберг размером с железнодорожный вагон. Любая вылазка через такой проход может в любой момент обернуться массовой гибелью. Поэтому они если и выходят, то через другую дверь.

— А почему комбинезоны и оружие не убрали из старой раздевалки?

— А зачем? У них всего навалом. Вряд ли есть недостаток в оборудовании или вооружении — они как-никак Столп от взлета и уничтожения всего живого на планете сдерживают. Опять же вдруг там что-то забьется в ледяном тоннеле и понадобится отправить команду для расчистки? Внешнюю дверь не заблокировали просто потому, что нет нужды — зверья тут нет, а появится, так все равно внутрь не попадет. Человеку пройти сквозь ледник тоже невозможно — они вряд ли предполагали, что снежные робинзоны выроют муравьиные ходы в ледяных стенах и обустроят себе стационарный пункт наблюдения на расстоянии рывка. Так что тут я странностей не вижу.

— Но там решетка поперек прохода!

— И это логично — за меня ответил Чифф — Решетку при нужде можно снять. Да думаю там и дверь найдется. И скорей всего решетка не от внешних гостей защищает, а не дает внутренним обитателям соблазна выйти погулять. Поставили решетку, закрыли щитами… и проход превратился в элемент декора.

— Согласен — кивнул я, вспоминая решетку — Там были какие-то петли сбоку. А матерчатые щиты с деревянными рамами сильно походят на плакаты времен СССР. Просто я смотрел на них с изнанки.

— С изнанки их теплого мирка — достаточно зло буркнула Милена — Гады!

— Да плевать — улыбнулся я и напомнил — Мы ведь к этой, как оказалось, кухне подбираемся не ради подглядывания за поварами и не ради диверсий. Наша общая цель все столь же проста и незыблема — мы должны обновить блок координат, после чего отсюда можно уходить.

Посветлевшая лицом Милена тряхнула головой и фыркнула:

— На кухне! Мы собираемся обновить блок координат для телепортации… на кухне… Заодно можем и салатика зожного нарубить… смешно?

— Смешно — признал я — Хотя обойдемся без салатиков. И раз мы четко знаем, чего хотим… я предлагаю отказаться от возможно пришедшей кому-нибудь в голову идеи пообщаться с тамошними кухонными прислужниками. Мы должны остаться незамеченными.

— Ты должен остаться незамеченным — заметил Чифф, протягивая мне сигарету.

— Я должен — согласился я — Нам нельзя выдать себя. По крайней мере мы должны стремиться к этому всеми силами. Для начала я вижу процесс примерно так — прокрасться туда, нащупать безопасный проход за решетку, подслушать как можно больше разговоров, по-прежнему оставаясь незамеченными.

— Ночь! — бухнул Дэдо — Ночью почти все спят.

— Кухня, могущая обеспечить горячим своевременным питанием сотни и сотни крестов, должна работать круглосуточно — не согласился с ним Чифф — Там даже ночью должна потихоньку работать пусть небольшая дежурная смена — скажем несколько десятков тех, кто притащит мешки с мукой, подготовит корнеплоды, выпотрошит рыбу…

Филимон задумался вслух:

— Где они рыбу берут? Жирную, свежую, много…

Ему никто не ответил, а я продолжил размышлять вслух:

— Дэдо мыслит верно — действовать надо ночью. Чем больше людей спит — тем меньше бродит, где не надо. И тем легче нам действовать. Мы останемся тихими и незаметными кухонными мышками. Сделаем свое дело — и столь же тихо уйдем. И максимумом причиненного нами вреда будет наглое, но секретное разграбление всего полезного из зоны раздевалки и медпункта.

— Какое впечатление о нас это создаст? — задумчиво спросил Чифф.

Я усмехнулся:

— Честное! И без прикрас!

— А как же твоя боязнь расстрела?

Я отмахнулся:

— Это больше шутка, чем реальное переживание. Чего переживать? Как только меня поймают, назад пути уже не будет. Снисхождения тоже можно не ждать. Меня вернут в ближайший свободный тюремный крест на следующие сорок лет. Или отдадут хозяевам планеты — а те со мной поступят точно также, либо расстреляют у ближайшей стенки. Так что я не собираюсь прикидываться пай мальчиком и игнорировать могущие нам сильно помочь вещи и снаряжение только для того, чтобы никто не назвал меня вороватым. Я вон и добрых друзей луковианцев обнес — и ничего, вроде как работаем вместе. Ведь так, Чифф?

— У меня к тебе претензий ноль — улыбнулся старый луковианец — И постарайся не попасться, Охотник. Хотя тебя уже впору называть Лазутчиком или Разведчиком.

— О! Разведанная карта! — напомнила Милена, отложив наконец трофейный «планшет» и подтащив к себе ноутбук — Смотрим, оцениваем, поправляем, если есть ошибки.

Довольно странно смотреть на карту с уже пройденной местностью. А я тут прошагал никак не меньше половины, а остальную часть пути прополз в муравьиных ходах.

Созданное компьютером изображение не было набором совмещенных фотографий. Милена пошла другим путем, создав полную реалистичной графикой красочную карту с нарочито вывернутыми на максимум цветами. Примерно по центру изредка вспыхивала и гасла россыпь синих и зеленых точек. Я легко коснулся экрана, и карта туту же увеличилась, показав в подробностях начало ледника — ту зону, откуда мы начали наш путь. Удивленно присвистнув, я взглянул на не скрывающую удовольствия собственной работой девушку и вернулся к изучению ледника.

Тут было наглядно показано вообще все.

Место входа, каменный клык, на чьей вершине мы закрепили первую веревочную переправу, точка, где мы вгрызлись в ледяные наросты на стене и внутри них двинулись вдоль стены к истоку. Я медленно вел пальцем, укрупняя, где надо. Вот пункт назначения — где мы сейчас и находимся. Еще с десяток метров дальше и под моим пальцем так неожиданно вспыхнула яркая синяя искра, что я невольно отдернул руку. Это место, где проявляется свою активность Столп — если наши догадки верны. И это место, где до меня побывали все те так и не вернувшиеся живыми исследователи, тогда как я сам ни разу не входил в отмеченную синим зону и не собирался. Мы прошли мимо, опять прогрызя себе путь во льду. Тем самым мы избежали воздействия Столпа — той предполагаемой угрозы, что многих там свела с ума. Дальше карта чуть темнела и уходила в склон горы. Проход тоже чуть сужался, приобретая правильную форму железнодорожного тоннеля. Здесь не было ничего важного кроме точки, обозначенной как «каменная ладонь и яма спасения». Снова удивленно моргнув, я коснулся мерцающего ярлычка и на экране всплыло две сделанные мной фотографии этого места. Я снова взглянул на Милену:

— Работа проделана просто потрясающая. Точность максимальная.

— Ты дальше иди, геймер — напутствовала меня она тем тоном, что можно было обозначить как «зловещий» — Мой игровой лабиринт еще не закончен и только тебе удастся завершить эту гиблую миссию…

— Смешно — признал я, протаскивая карту дальше по экрану.

Она закончилась у решетки — той самой, где я подслушал разговор двух опаздывающих кухонных прислужников.

— Все правильно? — поинтересовалась госпожа картограф.

Постучав пальцем по паре мест, я пояснил, что тут неправильно и вскоре раздевалка чуть увеличилась в размере, а медпункт существенно уменьшился. Укоротился коридор, а его угол поворота стал круче. Вот теперь это на самом деле то место, где я недавно был и куда собираюсь снова.

— Хорошо — улыбнулся я — Даже прекрасно. Теперь, случись что со мной, идущим по моим следам будет легче.

— В том числе ради этого и делалось — спокойно ответила Милена — Тебе карта вряд ли пригодится — после того как ты исползал там каждый сантиметр. Но если там дальше путаница коридоров или лестниц и нам удастся все это зафиксировать в электронной карте, то она пригодится и тебе.

— Согласен. Вещь полезная. Хотя немного пугает, честно говоря, видеть все это воплощенным на экране — чувствую себя персонажем довольно мрачной игры.

— Саспенс с кровавым хоррором — Милена звонко рассмеялась — К сожалению ты не персонаж игры, Охотник. У тебя только одна жизнь и ни малейших шансов начать все с начала. Поэтому не лезь на рожон, ладно?

— Конечно — улыбнулся я и, задержав взгляд на экране, где снова вспыхнула и погасла россыпь ярко-синих точек, спросил — Ты продолжаешь мониторить эту активность?

— Проверяю записи раз в два часа и вношу отметки — кивнула Милена — Я вообще не люблю ничего выпускать из поля зрения. Особенно если это вылезающие из ледовых трещин энергетические щупальца злобного космического монстра, способного убить меня и превратить в ледяного ходока с пульсаром вместо сердца…