Первокурсник

Глава 11 Дора Михайловна

Лида заскочила в кабинет биологии вслед за Сашей и тут же нашла взглядом старосту группы. Подскочив к его столу, протараторила:

— Привет, Вася! В институте готовится праздничный концерт к 7-му ноября. В деканат пришла разнарядка. Так вот, ваша группа должна выставить как минимум одного участника. Изъявят желание двое или трое — ещё лучше!

— В смысле? — вылупился на неё Вася Кузнецов. — Одного участника представления или одного зрителя? Что-то я не…

— Одного артиста! Так понятнее? — подбоченилась Лида. — Вон можешь своего однофамильца выставить! Его даже гримировать не нужно. Клоун он и есть и клоун!

— Чего это сразу меня? — заныл Саша. — Пользуетесь тем, что я самый младший? Отстаньте вы уже от меня! Я хочу спокойно учиться!

— Хотел бы учиться — не сачковал бы! — парировала Лида. — Я сейчас в медпункт сбегаю и посмотрю в журнале. Что-то мне кажется, ты там вовсе не был, а справка твоя липовая!

— Тиран!.. — возмущённо завопил Саша. — Сатрап!.. Навязалась на мою голову! Где вас только находят, таких вредных! Не буду тебя больше Лидочкой звать! Теперь ты для меня Лидия Прохоровна!

— Я Сергеевна!

— Тем хуже для тебя!

— Чем хуже?

— Откуда я знаю? Сама придумай! Гораздо хуже!

Прервала их беготню по аудитории уставленной массивными столами со встроенными розетками и стоящими на каждом месте тяжёлыми микроскопами МБИ-3 преподавательница.

— Уроните микроскоп, я вас собственными руками задушу! А ну-ка, прекращайте беготню! Звонок уже две минуты как прозвенел! И кто сюда ребёнка притащил? Вы что, совсем спятили?

— Я вам не ребёнок! — сердито сопя, Саша отодвинул ближайший к нему стул и уселся. — Я тоже студент! Студбилет показать?

— Как фамилия? — строго спросила она, проходя к преподавательскому столу.

— Кузнецов! Александр Петрович! Ой! — ойкнул он, потому что проходящая мимо Лида ущипнула его за плечо.

— Ребёнок он, ребёнок! — громко сказала она от двери. — Если не понимает элементарных вещей, то значит ещё ребёнок! Вы с ним построже, Дора Михайловна! — дверь аудитории за ней захлопнулась.

— Так-так-так… Мне что-то про тебя говорили. Протеже молоденькой профессорши Колокольцевой? Ну-ну… Учти, Кузнецов Александр Петрович, поблажек тебе никаких не будет, я блатных не люблю!

— Молоденькой? К вашему сведению, ей уже тридцать четыре. Свою докторскую она защитила безо всякого блата! Я сам свидетель, сколько литературы ей пришлось перелопатить, пока она её писала. Некоторые статьи я помогал ей переводить с иностранных языков. Так что не только я её протеже, но и она в некотором смысле тоже моя протеже! И ещё! Если почувствую, что вы ко мне придираетесь, пойду в ректорат и потребую, чтобы мои знания проверяли независимые преподаватели. Мне для этого помощи со стороны Марины Михайловны не нужно. Я и сам зубастый, Дора Михайловна! Вы даже не представляете, насколько зубастый!

— Ты никак мне угрожаешь? — усмехнулась она, копаясь в своём пухлом портфеле.

— Угрожаю? Боже упаси! Это были ваши слова про блатных. Я их, кстати, тоже не люблю. Мне бы хотелось только одного — чтобы вы были ко мне столь же объективны, как и к остальным. Согласитесь, что человек, которого пытаются уничтожить, имеет право на защиту. Именно об этом я и говорил! О своём праве на защиту! Точка!

— Больно мне нужно тебя уничтожать! — фыркнула она. — Так! Приступим!.. Я буду вести у вас занятия по молекулярной биологии. Микроскопы без моей команды руками не трогать! Это относится ко всем! Не только к Александру Петровичу! Староста в этой группе имеется?

Вася Кузнецов — высокий, широкоплечий, усатый парень, успевший послужить в армии, поработать пару лет санитаром в больнице и прошедший рабфак — подал голос.

— Имеется, Дора Михайловна!

— Доложите обстановку!

— Все на месте. Двенадцать человек. Больных нет. Можно начинать.

Дора Михайловна поднялась со своего стула, заложила руки за спину, внимательно рассматривая сидящих перед ней студентов, покачалась на носках и вдруг сказала:

— Хотелось бы для начала выяснить, что вы знаете об этом не простом предмете. Меня так и подмывает… Не сочтите за придирку, Александр Петрович, но не могли бы вы в двух словах рассказать нам, что это за предмет такой — молекулярная биология? Если вас не затруднит, конечно!

В аудитории раздался дружный смех. Саша тоже усмехнулся, кивнул, исподлобья уставился на Дору Михайловну и начал свой рассказ. Прервала она его минут через пять, когда он увлечённо описывал серию изящных опытов, проведённых физиком Криком и биологом Уотсоном, приведших их в 53-м году к открытию двойной спирали ДНК.

Она подняла руку и покивала:

— Достаточно, мой юный коллега. Я вижу, вы неплохо разобрались в сути предмета. Кто хотел бы дополнить?

После окончания занятий Вася попросил всех задержаться. Ребята устало потягивались, собираясь вокруг его стола. Два с половиной часа молекулярной биологии это вам не шутка! Предмет сложный. В нём, похоже, кроме Саши, никто ничего не понимает…

Василий озабоченно оглядел всех по очереди и спросил:

— Может есть добровольцы? Ну хоть кто-нибудь что-нибудь умеет? Петь там…. стихи рассказывать…. плясать. Не хотелось бы жребий тянуть.

Почему-то после этих слов все уставились на Сашу. Он сердито фыркнул:

— Ладно! Но в последний раз! Только один я этим заниматься не буду!

— Почему? — усмехнулась Галя Воронова. — Тебе что, ассистент нужен?

— Ассистентка, — кивнул Саша. — Я неплохо танцую классику. Вальс, танго, фламенко. Но, сама понимаешь, вальс без партнёрши не танцуют. Если у них уже имеются танцоры, мы с ассистенткой могли бы показать пару фокусов. Ещё на флейте поиграть могу. Для этого мне партнёрша не нужна.

— Я танцую вальс! — подняла руку Катя. — Только что же здесь такого необычного? Вальс почти все девушки танцевать умеют.

— Вальс вальсу рознь, — возразил Саша. — Смотря кто и как его танцует. Вот мы с моей партнёршей два года назад в Москве выступали — так там в зале женщины плакали! Ленка Горохова — это моя партнёрша — она сама рыдала! И худрук наша тоже. Мне здоровенным букетом по башке приехало! Разозлился я, помню!

— Ого! В Москве? Конкурс какой-то? — удивилась Катя.

— Угу. Всесоюзный конкурс классического танца. Мы с Ленкой, кстати, в тот раз первое место взяли. Эльвиру — это наш худрук — тут же пригласили преподавателем в Московское академическое училище.

— А что насчёт фокусов? — перебил его Василий. Видимо, разговоры о танцах его не впечатлили.

— Я передумал, — помотал своими лохмами Саша. — Не буду показывать. Некоторые пугаются. Они у меня страшненькими получаются.

— Чем это? — рассмеялась Марина Пучкова. — Как это фокусы могут быть страшными.

— Своей непонятностью… — с серьёзной миной ответил он. — Вот смотри…

Он спрыгнул со стола, где сидел болтая ногами, подошёл к сидящему на своём стуле Василию и оглянулся на Марину.

— Внимательно следи за тем, что я делаю.

Он несильно хлопнул Василия рукой по плечу, после чего вернулся к столу, на котором до этого сидел и снова запрыгнул на него. Поболтав в воздухе ногами, он ухмыльнулся.

— Страшно?

Все рассмеялись, а Саша, наоборот, сделался серьёзным. Он сунул руку в карман своей куртки и достал оттуда часы на кожаном ремешке. Помотав ими в воздухе, снова спросил:

— А теперь?

Василий узнал свои часы. Он быстро сдвинул левый рукав пиджака и недоумённо уставился на пустое запястье. Начавшийся было смех оборвался.

— Ни хрена себе! — тихонько проговорил Василий, поднимаясь со своего стула. — Как ты это проделал?

Саша ухмыльнулся, протягивая ему его имущество.

— Не скажу. Я секреты своих фокусов никогда не выдаю… Поломайте головы над тем, где, когда и чем я отвлёк ваше внимание. В основе таких фокусов всегда лежит отвлечение внимания и ловкость рук.