Первокурсник

Глава 27 Саша загулял

Они отлично посидели! Сначала, конечно, все разговоры крутились вокруг случившегося в институте, а потом, как-то незаметно все пришли в хорошее настроение. Это произошло после того, как ребята стали допытываться у Сашки, откуда он узнал историю этого живодёра. Не моргнув глазом он сочинил небылицу про какого-то незнакомого человека, с которым познакомился на пляже в Сочи. Якобы тот проникся к нему столь безграничным доверием, что рассказал ему эту и множество других схожих историй. Его враньё было шито белыми нитками, но когда Миша с Наилем насели на него, Саша просто послал их в жопу. Так и сказал:

— Идите вы оба в жопу! Есть вещи, о которых я не могу говорить. Если вас не устраивает эта моя версия, то ничем помочь не могу! Давайте пить вино!

За одним столом с широкоплечим Наилем и крепко сколоченным, высоким Мишей Веселовым Сашка смотрелся котёнком рядом с двумя взрослыми овчарками, поэтому его нахальство вызвало у Снежанны неудержимый смех. Ребята было насупились, но потом Миша вспомнил, как Сашка одним движением расправился со схватившим его за шиворот гебистом, и заинтересовался тем, как он это проделал.

Сашка кивнул и бодро сочинил новую байку. В этот раз он плёл что-то про какую-то внутреннюю энергию, которую он якобы научился аккумулировать и по мере необходимости выпускать наружу. На просьбу недоверчивого Наиля продемонстрировать, он небрежно отмахнулся. Ответил в том смысле, что выпив плохо контролирует себя, поэтому такая демонстрация может привести к непредсказуемым результатам. Мол, общага, в которой они сидят, может развалиться. А может и город пострадать!

После того как отсмеялись, он без перерыва принялся травить следующую байку. В этот раз речь шла о споре, который он якобы заключил с Командующим Тихоокеанским флотом. Смеялись до слёз, до колик в животе, особенно, когда Сашка начал горячо уверять их, что эта история подлинная и произошла с ним на самом деле.

Сейчас он уснул, а они втроём сидели и тихонько переговаривались. Ребята продолжали пить пиво, а Снежанна крошечными глоточками смаковала великолепный портвейн, купленный по настоянию Сашки и на его же деньги.

Она первая услышала быстрый перестук женских каблучков в коридоре, а потом в дверь требовательно постучали. Сразу вслед за этим дверь распахнулась настежь, и в комнату на всех парах влетела Марина Михайловна!

Боже, как элегантно она была одета! Короткая, до колен, расстёгнутая шубка из светлой замши, отороченная по полам, подолу и рукавам каким-то нежным, палево-коричневым мехом — явно не кроликом. Под шубкой чёрная шерстяная юбка и элегантный пиджачок. В отворотах пиджака переливается на свету шёлковая блузочка нежно-салатного цвета. Вокруг шеи длинный вязаный шарф более густого оттенка зелёного, чем блузка. Через плечо на длинном ремешке невиданного фасона тёмно-коричневая дамская сумочка. На ногах чукотские национальные сапожки, которые Снежанна уже видела на Кате. В руке замшевые перчатки самой тонкой выделки. Несмотря на запах табака — Миша курил папиросы, а Наиль дешёвые сигареты — по комнате с её появлением разнёсся аромат незнакомых духов. Очень нежный запах!

Ребята вскочили со своих стульев, а она решительно прошла в комнату, остановилась возле стола с бутылками, стаканами и немудрящей закуской и уставилась на них сердитыми глазами.

— Асамбаев и Веселов? Мне сказали, что видели моего подопечного в вашей компании! Где он?

— Вот он, Марина Михайловна… — улыбаясь, тихо ответила за них Снежанна.

Она сама полулежала поперёк кровати, подсунув под спину сразу две подушки. На бёдрах у неё, уткнувшись носом ей в живот, лежала голова девочки подростка, которая, очевидно, крепко спала. Правая рука девочки была подсунута под подушку за спиной у Снежанны.

На недоумённый взгляд Марины Михайловны тихонько рассмеялась:

— Это парик… Он нам с ребятами истории разные рассказывал. Хотел рассмешить, вот и надел его…

Две едва заметные вертикальные морщинки между бровей Марины Михайловны тут же разгладились. Не глядя, она бросила на стол перчатки, присела на край кровати и склонилась над головой мальчишки. Губы её тронула усмешка. Освободившись от своей сумочки, она двумя руками принялась осторожно стаскивать с его головы паричок.

— Жарко же в нём, Малыш… — шептала она.

Отбросив парик на кровать, она осторожно пригладила его растрепавшиеся волосы и повернулась к всё ещё стоящим ребятам.

— Много он выпил? — тихо спросила она.

— Нет, Марина Михайловна. — так же тихо ответил Наиль. — Я ему чуть больше полстакана налил. Вон, ещё на палец осталось, посмотрите!

Марина Михайловна протянула руку к столу, взяла стакан, на который он указывал, поднесла к носу, принюхалась и левая бровь её чуть приподнялась. Осторожно пригубив янтарного цвета вино, она облизала нижнюю губку и хмыкнула:

— Неплохо! Где купили?

— В гастрономе на углу. Саша попросил купить именно эту бутылку. Мы-то с Мишей пиво пьём.

— Он вам что-нибудь должен? Вино не из дешёвых…

— Нет, Марина Михайловна, всё в порядке. Он дал целый червонец! На всё хватило…

Она кивнула.

— По какому поводу гуляем?

— Понимаете, Марина Михайловна, — начал Миша, усаживаясь на своё место, — мы все стали свидетелем одного неприятного случая. Нас вызвали в первый отдел, и там на наших глазах умер один пожилой мужчина…

Марина Михайловна кивнула.

— Да, слышала уже. Это вы проводили реанимацию?

— Да, мы со Снежкой. Непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Наиль в это время возился со вторым. У того, похоже, тоже инфаркт случился.

— Неплохо, неплохо… Хвалю. Сделать прямой укол в сердце не было возможности?

— Откуда? Под рукой ничего не оказалось. Ни адреналина, ни шприца…

— Ну да, ну да… Ну что ж, не всех мы в состоянии спасти… Вы из-за этого так расстроились, что решили вином расслабиться?

— Из-за этого тоже… — уклончиво ответил Миша.

— В основном из-за того, что Саша рассказал нам об этом человеке! — негромко добавила Снежанна.

Марина обернулась, внимательно посмотрела ей в глаза, но задавать дальнейшие вопросы почему-то не стала. Вместо этого спросила её:

— Давно он так спит?

— С полчаса… Может, чуть дольше…

Марина Михайловна кивнула, повернула голову в сторону Наиля и Миши и сказала:

— Хорошо!.. Он скоро проснётся. Максимум через полчаса. На него всегда сонливость нападает, когда он крепкого вина выпьет. У меня к вам будет просьба… Во-первых, больше ему не наливать, а во-вторых, не выпускать его отсюда, пока он полностью не придёт в себя. Не хотелось бы, чтобы его милиция подобрала и в вытрезвитель поместила.

Миша и Наиль в один голос заверили её, что не нальют и проследят, а Снежанна просто погладила Сашу по волосам.

Марина Михайловна не сразу ушла. Посмотрела на Сашу, тоже погладила его по голове, причём в её взгляде была такая нежность, что у Снежанны даже слёзы на глазах навернулись. Потом поднялась с кровати, перекинула через плечо ремешок сумочки, взяла со стола перчатки и улыбнулась Мише и Наилю:

— Пойду. Ещё дел много. Отправьте его домой не позже полседьмого!

Сашка и в самом деле проснулся вскоре после её ухода. Сначала перевернулся на другой бок, полежал с закрытыми глазами, попытался протолкнуть ладошку под её бедро. Не получилось, и он зевнул. Потом потянулся и принюхался. Почувствовав запах духов и, видимо, узнав их, резко поднялся на локоть и заспанными глазами испуганно уставился на Снежанну.

— Тётя Марина здесь была?

Ребята рассмеялись. Их смех подхватила и она.

— Была. Чего ты перепугался?

Он спустил ноги с кровати:

— Все целые? Она вам ничего не откусила?

— Да всё нормально! — смеялась Снежанна. — Чего ты так струсил? Пришла, посидела с тобою рядом и ушла. Кстати, похвалила вино, которое мы с тобой пьём.

— Ничего себе! Что это с ней?

— Дома спросишь. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально всё. В туалет только нужно. Я быстро!

Он легко вскочил на ноги и, не шатаясь и не покачиваясь, побежал в прихожку, где снял свои ботинки.

— Подожди! Я с тобой! Постоишь в коридоре, покараулишь, чтобы никто не зашёл!

— Давай быстрее! — бубнил он, торопливо натягивая ботинки. — У меня пузырь уже потрескивает. Я хорошо слышу…

— Как ты думаешь, — задумчиво спросил Миша, когда они с Наилем остались одни, — считается, что Марина Михайловна с нами за одним столом посидела?

Наиль рассмеялся и схватил со стола свою бутылку пива. Наливая из неё в пивную кружку, ответил:

— Забудь, командир! Куда ты лезешь? Профессор! Доктор наук!

Миша вздохнул:

— Красивая женщина! Просто за сердце хватает, какая красивая! Как тут забудешь?… Почему она до сих пор одна? Вот это загадка так загадка! Мне кажется, стоит ей только пальчиком поманить, и у её ног знаменитые артисты и даже космонавты валяться будут!

— Да, действительно, странно… Одни сплошные достоинства, а с личной жизнью, похоже, не складывается… Надо Снежку спросить. Она девушка. В таких делах лучше нашего должна разбираться.

Снежка, когда они с Сашкой вернулись, только плечами пожала.

— Бывает… Наверное, целиком в работу погружена. Не до мужиков ей.

Саша поддакнул:

— Точно! Она целиком в работе. На нас с девчонками времени почти не остаётся. Как сюда переехали, то у неё и выходных почти не осталось. Бывает и по воскресеньям телефон трезвонит, не умолкает.

На ужин за большим столом собралась вся семья Марины Михайловны и они с мамой. Пришлось немного подождать Сашу. Марина Михайловна сказала, что он «загулял», но должен скоро вернуться. «Загулял» означало — он где-то пил вино. От него немного пахло, когда он разделся, помыл руки и, прежде чем сесть за стол, подошёл к её стулу сзади, наклонился к ней и коротко обнял за плечи.

Весь ужин Маша была невнимательна. Она не прислушивалась к разговорам за столом, потому что решала сложную задачу — как ей поговорить с Мариной Михайловной о том, что её беспокоило? Завтра утром они уже улетают, а ясности до сих пор нет. Она поверила словам Иванки, которая сказала, что в этой семье всё решает Марина Михайловна. Если это так, то нужно разговаривать с ней!

Марина Михайловна, видимо, что-то такое почувствовала. Когда приступили к чаю, она добродушно усмехнулась:

— Ты, Машенька, сегодня что-то очень рассеяна. Не хотела бы поговорить об этом? Не здесь, разумеется. Сейчас попьём чаю и пойдём с тобой на кухню. Только давай уж и маму с собой захватим? Чувствую, разговор может затронуть серьёзные темы. Я тебя правильно поняла?

Маша чуть покраснела и кивнула, удивлённая такой прозорливостью.

— Да, Марина Михайловна. Я никак не могла подступиться к этому. Спасибо. Вы всё правильно поняли.

Марина Михайловна обратилась к Саше.

— Ты пока на кухню не суйся. Найди себе другое занятие.

Он огорчился:

— А я хотел посуду помыть. Я тихонько. Не буду вам мешать.

Иванка с Наташей дружно рассмеялись.

— Посуду он хотел помыть! Целый год не хотел, а тут вдруг захотел!

Марина Михайловна усмехнулась:

— Не дурачься, Малыш! Это будет женский разговор. Тебе это не интересно.

Кроме них троих, на кухне были и Иванка с Наташей. Они собрали со стола грязную посуду и составили её в раковину. Иванка включила воду и приступила к мытью, а Наташа расположилась рядом с ней с посудным полотенцем в руках. Увидев, что Маша медлит, Марина Михайловна подбодрила её:

— Не стесняйся, выкладывай, что у тебя там накопилось. От девочек у меня секретов нет. Тем более, как я вижу, Иванка уже что-то знает или о чём-то догадывается.

Маша кивнула.

— Да, знает. Мы вчера вечером об этом разговаривали, — она собралась с духом и начала. — Я вашего совета спросить хотела… Как вы отнесётесь к тому, если летом я приеду сюда и буду поступать в какой-нибудь техникум? Я ещё не решила в какой…

— Доча? — мама изумлённо посмотрела на неё.

— Да, мам, я хочу учиться в Иркутске. Это была идея Саши, и она мне понравилась! Закончу техникум — буду поступать в институт. Я тебе уже говорила — я хочу быть рядом!

Марина Михайловна кивнула и с лёгкой улыбкой поднялась из-за стола. Неторопливо подошла к подоконнику, взяла стоящую там хрустальную пепельницу, взяла пачку сигарет и зажигалку и вернулась на своё место.

— Мам, опять?! — возмутилась Наташа, увидев сигареты. — Ты в последнее время очень много куришь!

— Отстань, Натка! — усмехнулась Марина Михайловна.

Она достала из пачки тонкую сигаретку, щёлкнула зажигалкой и затянулась. Иванка обернулась к ней от мойки и спросила:

— Марина Михайловна, может, вина?

Не оборачиваясь к ней та кивнула.

— Да, было бы неплохо. Натка, достань, пожалуйста, бутылочку портвейна и две рюмки. Того самого, который Малыш на твой день рождения доставал. Вы же выпьете со мной, Валентина Захаровна? Портвейн замечательный. Вряд ли вы когда-нибудь такой пробовали…

Валентина Захаровна улыбнулась и согласилась. Выпить и в самом деле не помешает. Очень уж огорошила её Маша своим заявлением. Она хотела послушать, что скажет хозяйка дома. Запретить можно и позже. Всё равно такие вещи предварительно обсуждаются на расширенном семейном совете.

«Расширенный семейный совет» — это термин мужа. Так он называет их разговоры за столом, в которых принимает участие и Машенька. Узким составом совета он называет их тихие беседы под одеялом в супружеской постели. Обычно после занятий любовью… Скорее бы уже домой! Соскучилась по нему. По его улыбке, по его рукам, по запаху его кожи и волос…

— Самостоятельная дочка у вас выросла, Валентина Захаровна… — отметила Марина Михайловна, открывая поданную ей бутылку вина. Потом налила две полные рюмочки, отставила бутылку, взяла свою рюмку за тонкую ножку и откинулась на спинку стула.

— Как бы я к этому отнеслась, спрашиваешь? — она отпила глоточек и перевела взгляд на Машу. — Никак. Я не имею на тебя ни малейшего права. Такие решения должны принимать твои родители. Ты, наверное, всё же о другом спросить хотела?

Маша смешалась. Действительно, глупый вопрос!

— Да, Марина Михайловна. Извините. Дурацкий вопрос. Я просто хотела узнать, как вы отнесётесь к тому, что я время от времени буду встречаться с Сашей?

Марина Михайловна вздохнула и допила свою рюмочку до дна. Поставив её на стол, она затянулась сигаретой и стряхнула пепел в пепельницу.

— А зачем тебе это? На этот вопрос ты себе уже ответила?

Маша неуверенно кивнула.

— Иванка говорила, что вы очень не любите любопытных. Я не из любопытства, поверьте! Просто… может быть, я ему когда-нибудь пригожусь для чего-нибудь… Помощь там какая-нибудь…

Марина Михайловна кивнула.

— Так говорят все, кому он помог, или спас от беды, или, вон, вылечил, как тебя. Все хотят немедленно встать рядом, чтобы… Когда задаёшь им вопрос: «Чтобы что?» или «Для чего?» — обычно люди теряются. Никто не может сформулировать точно, для чего нужно вставать рядом. Я уж молчу о том, что нам это стояние рядом совершенно без надобности и только мешает. Они сами не понимают для чего. Может, ты знаешь ответ на этот вопрос?

Маша помотала головой. Она и в самом деле растерялась. Марина Михайловна задавала простые и очень логичные вопросы, но ей ещё не приходило в голову посмотреть на дело под таким углом. Марина Михайловна подождала, потом взглянула на пустую рюмку, которую Валентина Захаровна крутила в пальцах и потянулась за бутылкой.

Наливая вино, она негромко говорила:

— От помощи мы не отказываемся. Более того, это именно я настояла в своё время на том, чтобы Малыш, оказывая кому-нибудь помощь, ставил человека в известность о том, что это именно он оказывает ему эту помощь. Он-то, наоборот, считает, что для дела было бы лучше оставаться инкогнито. А знаешь почему я настаиваю на этом?

— Нет, не знаю. Почему?

— Потому что сегодня ты маленькая девочка, а через двадцать — тридцать лет ты станешь вполне самостоятельной, возможно, даже облечённой серьёзной властью, умной женщиной. Вот тогда мы с ним можем прийти к тебе и попросить о помощи в каком-нибудь деле. Мы сами при этом останемся в стороне, а дело будет сделано твоими руками. Это общая схема.

Маша подумала и кивнула.

— Понимаю… Вы хотите жить среди людей, не возбуждая лишнего любопытства.

— Правильно, детка! Верно поняла и точно сформулировала! В тебе хорошие задатки! Вполне возможно, что мы с тобой, действительно, ещё встретимся. Но для этого нужно, чтобы ты выбросила из головы всякие мысли о каком-то там техникуме и сконцентрировалась на учёбе. Школа, как ни крути, даёт более серьёзное базовое образование.

Она отпила глоточек портвейна, полюбовалась цветом вина в рюмке на просвет и так же негромко продолжила:

— Насколько я понимаю, из-за болезни ты должна была часто пропускать школу. Несмотря на то, что у тебя неплохо развито логическое мышление, школьные знания у тебя должны иметь серьёзные пробелы. Это так?

Маша просто кивнула, не сводя с неё глаз, а мама подтвердила это устно:

— Да, к сожалению. Из троек по гуманитарным дисциплинам мы не вылезаем.

Марина Михайловна покивала.

— Я попрошу Малыша, и он вам поможет. Это недолго. Буквально полчаса и всю школьную программу Машенька будет знать в доскональности. У неё хорошие задатки. Жалко будет, если её прошлая болезнь встанет на пути к получению хорошего образования. Только прошу вас ни с кем об этом не разговаривать.

— Конечно… Только я не понимаю… — растерялась мать.

— Неважно… Я и сама не понимаю, как он это делает. Главное, это хорошо работает. — переведя взгляд на Машу, она слегка нахмурилась. — Только и ты, Машенька, получив такую фору перед своими школьными товарищами, во-первых, не возгордись! В этом не будет твоей заслуги. Всегда помни об этом! А, во-вторых, не останавливайся на достигнутом и иди вперёд! Я думаю, родители тебе в этом помогут.

Она снова перевела взгляд на мать:

— Ей потребуется ваша помощь в выборе профессии и, конечно же, в приобретении необходимой литературы. Как вам, кстати, вино?

Наташа и Иванка дружно рассмеялись:

— Ты, мам, у Сашки этому научилась!

— Чему? — Марина Михайловна тоже рассмеялась, не понимая, впрочем, причины их смеха.

— Он тоже иногда рассказывает что-нибудь жутко серьёзное, от чего у тебя голова начинает идти кругом, а потом, безо всякой подготовки, без паузы, спрашивает тебя о какой-нибудь совершеннейшей фигне! Как ты сейчас об этом вине! — покатилась от смеха Наташа.

Марина Михайловна, смеясь, встала со своего стула, подмигнула Маше и сказала:

— Пойду с твоим учителем договариваться. Не бойся, это совершенно безболезненно.

Маша подскочила со своего места, но последовать за ней постеснялась. Постояв возле стола, отошла к окну и уставилась в темноту за ним. Там её и застал голос Марины Михайловны:

— Иди, он у себя в комнате.

Валентина Захаровна тоже поднялась из-за стола.

— Можно мне с ней?

Марина Михайловна пожала плечами.

— Не знаю… Это вы у него спрашивайте…

Саша полулежал, улёгшись поперёк кровати и подсунув под спину подушку. В руках его была книжка, которую он при их появлении захлопнул и отбросил в сторону. На его вопросительный взгляд Валентина Захаровна спросила:

— Можно мне при этом поприсутствовать?

Саша кивнул:

— Да, пожалуйста. Если будете вести себя тихо и не задавать вопросов, то оставайтесь. Сядьте только куда-нибудь, не стойте. Это может довольно долго продолжаться. Полчаса, а может, даже и дольше.

Он перевёл взгляд на Машу и похлопал себя по бёдрам.

— Устраивайся верхом, Машка! Лицом ко мне. Сейчас будем грызть гранит науки!

Маша улыбнулась и ловко взлетела на кровать. Устроилась попой у него на коленях, уставилась на него. Он хмыкнул:

— Так… Расстегни нижние пуговицы халатика и откинь полы в стороны. Я положу руки тебе на бёдра, а ты свои уложишь поверх моих! — повернув голову в сторону матери, которая уже уселась на стул в изголовье кровати, он без усмешки сказал. — Если вам неприятно это видеть, лучше уйдите сразу. Не нужно нас отвлекать, когда мы начнём…

Она кивнула.

— Я потерплю. Не обращай на меня внимания.

Саша кивнул и погладил обнажённые бёдра Маши от коленок и до самых трусиков. Найдя оптимальное положение для своих рук, он сказал:

— Устраивайся удобнее. Тебе придётся провести некоторое время в неподвижности. Не в полной неподвижности, разумеется. Двигаться можно, но постарайся при этом меня не отвлекать. Можешь, например, руками двигать. Договорились?

— Угу…

— Не задерживай дыхание. Дыши нормально. Сейчас мы с тобой займёмся подготовкой. Нужно расслабить твои мышцы. Если почувствуешь, что тебе стало неудобно сидеть, поменяй позу. Сейчас смотри в мои глаза и думай о моих руках.

— Что думать?

— Всё равно что! Постарайся на пару секунд сконцентрироваться на них. Дальше уже моя забота. Готова?

Маша кивнула и уставилась в Сашины глаза. Секунд через десять взгляд её «поплыл». Даже внешне её тело сделалось мягче и как будто круглее. Она немного ссутулилась. Саша тихонько сказал:

— Всё, Машка!.. Можешь закрывать глазки и заниматься своими мыслями. Ты мне больше не мешаешь…

Двадцать семь минут не происходило ровным счётом ничего. Машенька свесив голову вниз сидела с закрытыми глазами верхом на Саше. Его глаза тоже были закрыты. Было полное ощущение, что они оба просто спят. Через двадцать семь минут Саша пошевелился. Сначала вытащил из-под Машиной руки свою правую руку, потом левую. Маша тоже ожила. Она подняла голову, выпрямила спину, открыла глаза и похлопала ресничками. Зевнули они одновременно. Саша поёрзал:

— Слезай! У меня ноги затекли!

— Всё уже? — Маша перешагнула через его ноги и уселась на пятках лицом к нему.

— Угу… Всё… Давно уже всё. Последние минут пятнадцать я проверял тебя…

— А я ничего не чувствую.

Маша вытянула руки над головой, сцепила пальцы в замок, снова зевнула и потянулась.

— А что ты хотела почувствовать? — усмехнулся Саша, рывком усаживаясь прямо. — Пойдёшь в школу, сразу поймёшь, что произошло. Можешь у Натки какой-нибудь учебник за десятый класс попросить и полистать. Или маму попроси. Она задаст тебе пару вопросов из учебника, а ты постарайся ответить.

— Всё равно из какого учебника? — улыбнулась она.

Саша усмехнулся, вскакивая на ноги:

— Всё равно!