Первый ученик

Коля подрастает

В прихожей раздался звонок. Поправляя на ходу фартук, Варя побежала открывать дверь.

Минуту спустя в гостиную вошел Швабра. Он весь сиял. На нем был новый форменный сюртук с золотыми пуговицами, а из рукавов выглядывали белоснежные, накрахмаленные манжеты.

— Господа дома? — спросил он Варю.

— Дома, дома, милости просим.

— А, дорогой Афиноген Егорович, — раздалось из соседней комнаты, и в гостиную вошла Колина мама. Протягивая руку Швабре, она улыбнулась и сказала: — Давненько вас не видать.

— Помилуйте, — ответил Швабра, — уж я ли не частый гость? Супруг ваш?

— Дома. Хоть бы вы, Афиноген Егорович, на него повлияли. Зарылся в своих бумагах, и не подступись к нему. И вечерами, и ночами сидит, сидит, сидит. И все, знаете, над чем? Над этими разными, ну, как бы вам сказать, делами. На днях опять будет суд и опять ему выступать с обвинительной речью.

— Это суд над этими-с, над политическими-с? — спросил Швабра.

— Да, да. Я прямо не понимаю, откуда их столько берегся, этих политических.

— Хе-хе! — весело засмеялся Швабра. — Так уж устроено-с. Чем одни довольны, тем другие недовольны-с. Фантазеров много на свете. Воображают, что могут переделать мир. Да-с. Но все это пустяки. Лето, лето на носу, наступили каникулы.

— Да, — сказала мама, — как время быстро бежит. Коля уже в шестой класс перешел.

— А главное, — заметил Швабра, — по-прежнему первый ученик-с.

Мама просияла.

— Да, первый, — сказала она, но вдруг добавила: — Сколько это нам стоит, Афиноген Егорович!

— Гм… Да…

Швабра понял, на что намекает Колина мама. Ведь и ему каждый год делали подарки. Правда, обставлялось это всегда очень тактично, деликатно, но тем не менее…

Он сказал:

— Все это ничего в сравнении с прекрасным будущим вашего единственного сына. Еще три года — и он студент-с.

— А вы почему не присядете? — спросила Колина мама.

— Мерси. Спешу-с. Сегодня ведь…

— Ах, да, да, — вспомнила она, — сегодня вечер для выпускных в гимназии.

— Вот именно-с… Но не мог, проходя мимо вашего дома, не засвидетельствовать вам моего глубочайшего…

— Оставьте, пожалуйста, — перебила Колина мама, — вы так любите говорить комплименты, — и, постучав в дверь кабинета, она сказала: — Алексис, у нас Афиноген Егорович.

Раскрылась дверь, и вошел папа.

— Плохо, плохо, — погрозил он пальцем, — плохо вы воспитываете молодежь. — И, любезно поздоровавшись со Шваброй, продолжал:

— У меня есть сведения, что во всех уличных безобразиях участвовали некоторые учащиеся старших классов и в том числе…

Он сделал паузу.

— И в том числе, — сказал он, угощая Швабру сигарой, — ваши гим-на-зис-ты…

И опять погрозил пальцем.

— Ничего-с, — сказал Швабра, — сегодня многие уже стали не гимназистами, а студентами. Что прошло для них благополучно в гимназии, то не пройдет благополучно в университете. Там неблагонадежные элементы выдают себя довольно быстро. Сегодня мы провожаем окончивших, сегодня наше последнее напутственное слово воспитанникам-с. Да-с… Помню и я тот день, когда кончил гимназию… Однако разрешите откланяться. Спешу-с.

Швабра только хотел уйти, как вошел Коля. Он поздоровался и сказал:

— Афиноген Егорович, в этом году мы с мамой едем в Крым.

— Прекрасно-с, — улыбнулся Швабра, — завидую-с. А я никуда-с, хотя что ж… Мною уже не овладевает беспокойство и охота к перемене мест, как это прекрасно сказано у Пушкина. Хе-хе…

Бросив еще две-три незначительные фразы, Швабра раскланялся и исчез.

— Знаешь, мама, — сказал Амосов, — все-таки Афиноген Егорович, по-моему, не очень умный.

— Ты только заметил? — засмеялась мама. — Но это тебя не касается. Умный не умный, а кончай гимназию.

— Опротивело мне учиться…

— Да, — вздохнула мама, — еще три года тебе тянуть, бедняжке. Ну, Колечка, расскажи мне, что у тебя нового?

— Ничего, — капризно ответил Коля. — Скучно. Моя мечта поступить в военное училище. Мама, ты как думаешь, мне офицерская форма будет к лицу?

— О, ты будешь очень интересным. Ты будешь душка. В тебя будут влюбляться все барышни.

— Только я, мама, обязательно в кавалерию. Терпеть не могу ходить пешком. Бух тоже думает пойти в военное. Да, мама, чуть было не забыл. Дай мне, пожалуйста, рублей десять.

— Зачем?

— Терпеть не могу, когда в кармане пусто.

— Но я же тебе недавно давала.

— Я уже потратил.

— Ах ты мой транжирка, — ласково обняла Колю мама и радостно подумала: «Весь в меня!»

Она дала ему пятнадцать рублей и сказала:

— На, купи себе что хочешь.

Коля отправился по магазинам. Купил себе пирожных, коробку папирос (папиросы он дома никому не показывал и курил их втихомолку) и, зайдя в офицерский магазин, купил себе пару блестящих золотых погон. Дома примеривал погоны перед высоким трюмо и, выпячивая грудь, самодовольно улыбался.

Потом сел и задумался.

— Скорее бы, скорее вырасти и стать настоящим офицером…