Песни ветра

* * *

Солнце землю рисовало,

Синий с жёлтым размешало,

Цвет зелёный получило

И все листья им покрыло.

Любовалось каждый день

И поспать катилось в тень.

Утром встало, в облаках:

Зелень блёклая в дождях,

Разобиделось светило,

Луч горячий засветило,

Перекрыло первый слой

Новой краской, золотой.

Дождь всё лил, не утихая,

Цвет природы приглушая,

Листья мокрые в коврах,

Все в коричневых тонах.

Бросив взгляд, сквозь туч оправу,

Солнцу стало не по нраву,

Забелило прежний слой

Белизной.

* * *

Когда мы сняли маски,

Нарисовали глазки

И губы подвели,

Враз вздрогнули мужчины

И тут же, как павлины,

Хвостами зацвели.

Все дамы, все красотки,

И «от бедра» походки,

Браслеты да колье,

Притягивают взоры

Летящие узоры,

Плетений, ришелье…

Они считали: серость

Навечно в Души въелась

И мир наш стал иной,

Мы им лишь улыбнулись

И радуги вернулись,

И небо синевой.

* * *

Я тебя ревную к шкафу. На него глядишь ты чаще,

И внимательней гораздо к содержимому его.

А меня не замечаешь, словно странный черный ящик:

Ни добавить, ни убавить, не увидеть ничего.

Я пишу тебе посланья в тонком мире, и в реале,

Обнимаю тебя словом, строчкой, фразой и рукой.

Ты приемлешь всё, как сказки, жизнь, застывшую в коралле,

И не видишь в том ни смысла и ни пользы никакой.

Я тебя ревную к шкафу. В зеркала его глядишься.

А когда-то, точно также, ты смотрел в мои глаза.

Я сама всё понимаю, понапрасну суетишься,

Чувств поток над горизонтом, истекая тихо за…

* * *

Было время, что газеты

Жизнь кончали в туалете.

И журналы тоже часто

Там заканчивали путь,

Оттого-то их сюжеты

Изучали даже дети,

Были грамотны отчасти,

Кто побольше, кто чуть-чуть.

А теперь, в новейшем мире,

Верх берёт аполитичность,

Зря мы голову морочим,

Что пороков всех не счесть.

Ведь виною: что в сортире

Нечему влиять на личность,

Там попутно, между прочим,

Больше нечего прочесть.

Все газеты заменила

Туалетная бумага,

Всюду котики, щеночки,

Листиков, цветочков тьма.

Несомненно, это мило.

Несомненно, это благо.

Но ни буковки, ни точки,

Ничего в ней для ума.

В завершенье этой саги,

Не открою вам секрета,

И под дулом пистолета

Я скажу: «Секрета нет!»,

Все рисунки на бумаге

Это клоны интернета,

Что потом, из туалета,

Вновь кочуют в интернет.

* * *

Разрешают все вопросы

Жалом, полным яда, осы.

В интернете эти роли

На себя взвалили тролли.

* * *

«Отстань! Ты что ко мне пристала?!

Тебе других субъектов мало?!

Гвоздичный дух твоя заслуга.

Но ты отнюдь мне не подруга!

И перестань меня касаться,

Мы не любовники, ласкаться.

Ты пропускаешь на корню

Тот факт, что я тебя гоню,

Не обижаясь ни на йоту,

Вникая лишь в свою заботу!»

Тут на дисплей я отвлеклась,

И эта маленькая мразь

Коварный план свой завершила.

Вот он, кружения секрет:

Ей до меня и дела нет,

Она лишь кровь мою испила,

Забытые напомнив лица.

Не так ли люди, иногда

Проводят целые года,

Чтоб выпить кровь и отвалиться.

* * *

Нам твердят кино и книги,

Популярней нет интриги,

У красавиц, их финансов,

Пред дурнушками нет шансов.

Хоть последние скромнее,

Но зато куда умнее.

В них влюбляются, без меры,

Выгодные кавалеры.

И в финале лейтмотива

Из дурнушки уж поп-дива,

Все красотки в стороне…

Что-то знать не так во мне,

Не пойму я и сама,

Ни красы нет, ни ума.

* * *

Кличете нас бабочками часто,

Что летят на ваш призывный зов.

Не смешите, надо разобраться,

Кто на самом деле «змеелов».

Вы готовы вечно к искушенью,

Головы кружит победы дух,

А потом стремитесь, тихой тенью,

Ускользнуть, как уж иль желтобрюх.

Наполняя сладострастья ядом

Ласковый поток бессвязных слов,

Мы вас ловим восхищённым взглядом,

И нарядом нежных мотыльков.

Не сбежать вам, не укрыться в щели,

Сам закрыл ловушку ловелас.

Вы вовек жениться б не хотели,

Если б не подлавливали вас.

* * *

– Будь добр, сними с конфорки кашу.

И надо будет простоквашу

Из холодильника достать.

Да почини уже кровать!

– Послушай, дай передохнуть

И примоститься где-нибудь.

Не жизнь, а просто поле боя,

Ни сна здесь нет и ни покоя.

– А помнишь, мы чуть не расстались,

Когда одни с тобой остались.

Я избегала острых тем,

А ты кипел от всех проблем,

Ругал себя и белый свет,

Кричал, что жизни больше нет,

Что тошно, в доме без детей,

Так провести остаток дней.

– Зачем напомнила о том?!

Так было хорошо вдвоём!

Теперь в квартире дочка, Жучка,

Кот Рыжий, внучка-почемучка,

Сын и невестка, попугай…

Хоть сам из дома убегай.

* * *

«Спать пора! Уснул бычок,[5]

Лёг в коробку на бочок.

Сонный мишка лёг в кровать,

Только слон» не может спать.

А куда ему ложиться?!

Негде даже приСЛОНиться!

«Он слонихе шлёт поклон»,

Отключила телефон.

Надо ж было ему, сдуру,

Ляпнуть про её фигуру:

«Где мол талия твоя?»,

Вот остался без жилья.

Серп луны глядит в окно.

Все по норам спят давно.

Слон пошёл от дома прочь,

ПроСЛОНяется всю ночь.

Крики с улицы слышны?!

Это топчутся слоны,

В их кроватях мишки спят,

А бычки их сторожат.

* * *

– Привет, ну как тебе погода?!

– Дожди с заката до восхода,

И от восхода до заката

Бежит река небесных вод.

– Ну да, погода странновата,

Но сами помнится когда-то

Так ждали вы дождей приход.

– Дожди важны, конечно, очень,

Да и пора, подходит осень

К порогу первых зимних дней,

Но как бы было всё прекрасно,

Когда б днём чисто, сухо, ясно,

А ночью бурный бег дождей.

* * *

У любви по интернету

Часто очень краток срок.

На крутую тему эту

Преподали мне урок.

Признавались, что любили,

И прекрасно я пою,

А потом чуть не прибили

За насмешливость мою.

Расписали, что я злая,

Не подружат со мной вновь.

Вот ведь грустная какая

Виртуальная любовь.

А надежды подавала,

Смайликов, сердечек рать…

Надо же?! Не оправдала.

Ну бывает, что сказать?!

* * *

У нас пропал сегодня свет.

А с ним компьютер, интернет,

Зарядок череда.

А в морозилке тает лёд,

Ещё чуть-чуть и потечёт.

И всё. Прощай еда!

Все телевизоры молчат!

Лифты закрытые стоят.

Ни плитки, и ни чая,

Не включишь кондиционер,

Вот разве в парк какой, иль сквер,

Мангалы разжигая.

Но за окном плюс тридцать пять,

Не слишком хочется гулять,

Тем более коптиться.

Опять же, все лифты стоят,

Двенадцать этажей подряд,

А после возвратиться.

Ещё немного подождём,

Вот ток дадут, и всё путём,

Работать и светиться.

Но мысль мелькает в голове,

А если так неделю? Две?

* * *

Он метил всё сравненьями крылатыми:

Мрак был волшебной сказкой перевит,

Сверкала ночь рубинами, агатами…

Авантюрин, опал, гранат, пирит…

Он говорил загадками, цитатами,

Ведя её сквозь мыслей лабиринт,

То шёпотом, то с гулкими раскатами,

И всё твердил: она над всем царит,

Цветок нежнейший, фея эфемерная,

Без пошлости всех низменных утех.

Он говорил… Но билась нотка нервная,

В истерику окрашивая смех.

Тёк монолог, не клеилась беседа,

Жонглировал словами, как факир,

Критиковал вульгарность сердцееда

И мир, что стал похожим на трактир.

И, видимо устав от многословий,[6]

Подталкивая к лавочке в тени,

Вдруг прохрипел: «Ну что ты хмуришь брови?!

Не девочка! Мы здесь с тобой одни!

Что замерла, как каменная свая?!

Тут тишина, природа, благодать…».

И долго вслед смотрел, не понимая,

С чего она вдруг бросилась бежать.

* * *

Мне в торт надо было варёной сгущёнки,

Я сына просила, он внуку сказал.

И внук позвонил: «Ба, ты хочешь варёнки?

Конечно куплю. Да схожу на развал.

Сейчас забегу, приготовь на них бабки».

«Купи, принесёшь, я верну, плюс добавки».

«Ну, ба, ты смеёшься, такие деньжищи,

Едва наскребу я, быть может, треть тыщи».

«Да и половины то хватит с лихвой!»

«Варёнки?! С такою смешною ценой?!»

«Да я ж не прошу покупать тебя ящик,

Лишь баночку в тесто и баночку в крем».

Внук долго смеялся: ну батя заказчик!

Варёнки, варёнка… запутал совсем.

* * *

Как Музе быть, когда порой случится,

Ей в мужика отчаянно влюбиться?!

Она ему про радуги, цветочки,

Пылающие звёздным небом ночки,

Что полнят переливом соловьи…

А он ей про сомнения свои,

Про нестабильность мира и валюты,

Что отменили многие маршруты.

Она ему: «Ты мне совсем не рад?»

А он: «Все в масках, но не маскарад».

Что делать ей? Умолкнуть и жалеть?

Иль упорхнуть и радость мира петь?

Вздыхает Муза, выбор невелик,

Как ни крути, всё впереди тупик.

* * *

Шли годы, летели, ракетой взмывали,

Мы так безнадёжно от них отставали.

За ратью вновь движется целая рать,

И видно, нам их никогда не догнать.

* * *

Жарка на печке, и жарко на улице.

Плотно повис по над городом смог,

Словно кальян великанами курится,

Так, что и ветер развеять не смог,

Или при жарке сгорела вся курица,

И лишь курит сизоватый дымок.

Улиц улитки заполнены лицами.

Вид озабоченный, грустный у лиц.

Кофточки, юбочки, шорты со шлицами,

Воздух горяч, как под крышей теплиц.

Блицем под лавочкой, с булками, пиццами,

Парочка, крошки хватающих, птиц.

* * *

Я часто удивленье вызывала,

Впадая, с прямотой своей, в немилость,

И вопрошали у меня бывало:

«Ты здесь живёшь, или с луны свалилась?!»

Мне нелегко даются жизни практики,

Хотя теорию смогла усвоить.

Муж говорит: «Ты из другой галактики!».

Возможно правда. Для чего мне спорить?!

Теперь, когда он начинает злиться,

Я думаю: «Куда ж мне возвратиться?».

* * *

Меня после обеда тянет в сон,

Что вызывает волны интереса.

Я ем ведь меньше собственного веса,

Не так, как крокодил или питон.

Кастрюльку супа, щей или борща.

Горбушку хлеба с мясом, маслом, сыром.

А на закуску булочку с кефиром,

Селёдочку, копчённого леща.

Для почек и для печени: арбуз.

Слив, персиков от авитаминоза…

Ну разве же большая это доза?!

Так, не еда, всего лишь перекус.

А тянет в сон, и устоять нет сил.

В чём суть причины вовсе непонятно.

Врач со мной спорил долго и невнятно,

Наверно он диплом себе купил.

Твердил упрямо: «Надо меньше есть!».

Куда уж меньше?! Я ж не ем второго.

Придётся мне искать врача другого.

Иль может вправду на диету сесть?!

Себе оставлю хлеба, мяса, сыра,

Кастрюльку супа, щей, или борща,

Сельдь, булочку, копчёного леща,

Но откажусь, пожалуй, от кефира.

* * *

Ты так заботливо мне льстила,

Весь день на кухне проводила,

Всё подавала, прибирала,

За пивом весело бежала…

И я, в тенетах плутовских,

Забыл о женщинах других.

И вкусно пил! И вкусно ел!

А ты исчезла… Беспредел.

Бесчувственна и вероломна.

Твоя стратегия никчёмна.

Теперь другого приручаешь.

И слышал я: уже скучаешь.

Его раскормишь и уйдёшь,

Как я, он станет нехорош.

* * *

Мир выдумывает сказки,

Чтоб себя не узнавал.

А теперь ещё и маски.

Жизнь почти как карнавал.

Я, кровати отвергая,

На диване сплю один,

Говорю: «Прости родная,

Соблюдаем карантин».

А жена со мной не спорит,

Но коварна, как змея,

Всё бурчит, когда готовит:

«На два метра от меня».

Я за стол. Она мне: «Слушай,

Карантин не нарушай!

Там, на табурете, кушай!

Только маски не снимай».

* * *

Не ем, не пью ночами я,

Ни из пиал, ни из стаканов…

Смеётся надо мной семья

И прославляет не меня,

А обнаглевших тараканов.

* * *

Где-то, в районе доступности уха,

Голубь на грани безумия ухал,

Поезд по стыкам гулко стучался…

Звук колёс замер, голубь остался.

Он всё кричал, выдыхая натужно.

Снизу авто просигналили дружно.

Рокот вертушки кружил над домами.

Гул самолёта прошёл облаками…

Звуки рождались и затихали,

Лишь вздохи голубя не смолкали,

Бились в мозгу, отвлекая от дел,

Прогнать пытались, но он не летел.

Вдруг мата раздался аккомпанемент,

И голубь замолк, испарившись в момент.

Поезд по стыкам гулко стучался…

Звук колёс замер, мат продолжался.

Рокот вертушки кружил над домами,

Гул самолёта прошёл облаками…

Звуки рождались и затихали,

Лишь фразы с матом всё не смолкали,

В мозг проникал гадких слов беспредел…

Лучше бы голубь и дальше пыхтел.

* * *

В десять вечера отбой.

Только стуки за стеной

Нарушают тишину,

Заградив дорогу сну.

Наконец-то стук стихает.

Дрёма силу набирает.

Смех и крики за окном

Не дают забыться сном.

Молодёжь угомонилась.

Жуть охранная включилась,

Кличет, воет и орёт,

Так, что просто уши рвёт.

Час, другой… она умолкла.

Нить рассвета блещет в стёкла.

Что-то грохает, ревёт:

Транспорт, кто их разберёт.

Время к четырём утра,

Муэдзинам петь пора.

Птиц, чуть сонное, ворчание.

Ветра свежее дыхание.

Крик… лай… мат со всех сторон.

Я проваливаюсь в сон.

* * *

Каждый жизнь ведёт свою,

И в семейном круге.

Я об этом говорю

Без конца супруге.

Где гуляю в конце дня,

Моё дело, кстати,

И чтоб пьяного меня

Не гнала с кровати.

А она долбит своё:

Должен то да это…

Как мне убедить её,

Жду от вас совета.

Я б сбежал, с ней жизнь не мёд,

Только жаль беднягу,

Без меня ведь пропадёт

Баба ни за флягу.

* * *

Любила петь песни цыган и Севилью,

И пахла печеньем, корицей, ванилью,

Я так обожал эти запахи, звуки,

Лишь с нею одной не страдал я от скуки.

Полвека почти с той поры пролетело.

Мне пенье её все печёнки проело.

Корицу с ванилью терпеть не могу,

Как запах заслышу, из дома бегу.

* * *

Ты с солнца лучиком играл,

Мне нежно ноги обнимал

И через лужи проносил,

Защитой в непогоду был.

Ты согревал меня в мороз,

Служа мне правдой, на износ,

И обувал меня, как мог,

Мой, старый, сношенный сапог.

Две латки, сломанный каблук…

Жаль расставаться, добрый друг.

Вслед за тобой уйду и я

В крутой вираж небытия.

Смешно вот так, над сапогом,

Взгрустнуть о времени своём.

* * *

Ешь всё, хоть днём, хоть по ночам!

Кайфуй, раз есть моменты!

И мило улыбнись друзьям

В ответ на комплименты.