ПГТ Крапивное. Том первый

Давно, давно, давным-давнее,

Чем само давнее давно,

Народы были поумнее,

Росли без всякого кино,

Без огоньков и новогодних

Без электрических, и тех,

Имели сказок для потех

Так получается народных.

Водилось сказочников много,

Но эти тоже был народ,

Чай, не поэт, навроде бога,

Что эти нынче, ну их в рот.

Но мне далёко до фантазий,

Всё будет просто в нашем сказе,

Заметь, что нашем, ибо личность,

Как научил великий Кант,

…хотя и Канта можно вычесть,

Кто не народ — не вариант,

Он — не народ, — Иммануил,

Допустим, имя что сменил,

Но сам послушай: Кант Народ,

Звучит? Скорей наоборот.

Итак, убрав, что не звучало,

Мы приближаемся к началу,

А как народ-то заступал?

Де «жил да был». Отличный план,

Пойду и я по тем стопам,

Готовы?

Жил да был Ебан.

В том государстве, номер сколот

Иль тридевятое, как знать,

Ебан достался нам не молод,

Когда добрались рассказать,

Видать, затянут был пролог,

Но сказ народный, я не мог

Прибавить или же убавить,

Итак, Ебан седой старик,

Едва справлялся царством править,

Мешали враг, жена, парик,

Две неизвестные болезни,

Одна известная, и песни,

Он очень песни уважал,

Их часто пел, и сам, и хором,

При эту царству не служа,

Забыл, так скажем, о котором,

Где, все мы помним, сколот номер,

А те, кто знали сильно помер.

Зато имеются дощечки,

Где расшифрованы насечки

Названья царств в урочный час,

Дошли в сохранности до нас,

Как у халифа халифат,

Был у Ебана Ебанат.

Там проживали ебанатцы

И ебанатки, — житель местный,

И три-четыре иностранца,

Но те — народ неинтересный.

Имелись там ебанатята,

Признаться, тоже небогато

По нашим данным, на семью

Ноль целых, в среднем, семь десятых,

Плодились плохо. Взять свинью,

Она плодилась аккуратно,

Но ебанатцы как-то нет,

Чтоб не страдать ебанатятам,

Такой, возможно, аргумент.

Поскольку множество страданий

Имеет детский человек.

Похолоданий, голоданий,

Дерзанья всяческого грех.

Дерзать Ебан ещё в младые,

Лихие годы запретил,

В указе буквы золотые,

И пенью выдуман мотив,

Почти как гимн для Ебаната,

Там очень сильные слова:

«За дерзь всеякую расплата —

Дерзца кастрить и ны дрова».

Мы пару слов не прояснили,

Но ебанатцы не дерзили.

И зла на олуха держава,

Нигде не пишут, чтоб держала.

Как полагалось, хитрый враг

Дерзил то жён, а то посевы,

Дерзил особенного в горах,

Они на карте то, что слева.

Посередине водоём, —

Как не сдерзить, дерзил и в нём.

Иной, подвергнут дерзновенью,

За разом раз, аж нету сил,

Придёт домой, глотнёт пельменю,

Сорвётся вдруг и задерзил…

Понятно, стража тут как тут,

Кастрить беднягу волокут,

Кастрят, как велено, сперва,

Ну а потом уж «ны дрова».

Так шли года, и супостаты

По Ебанатовой вине

Настолько став распоясаты,

Что ни бревна чтоб на бревне,

Ни чтоб мосточка над рекой,

Ни в доме утвари какой,

Во Ебанате не осталось,

Настолько им распоясалось,

И вот, в трагический сей миг,

Херак, скопытился старик.

Наследный сын царя Ебана

Пошёл хандрить на свой макар

Навроде как аэроплана,

Запряг ворон, они кар-кар

И унесли далече принца,

Он, правда, должен был свалиться,

Не долетая до далече,

Но долетел и крыть тут нечем.

Что ебанатцам было делать?

Иных наследных не нашлось,

Рыбалят, сеют, косят, мелят —

Покраше быт, повыше нос,

Дровишки стопками под осень

Плодиться стали на ноль-восемь

И шло к ноль-девять, говорят,

А как же враг, ужели рад,

Что оживает Ебанат?

Вот тут и кроется загадка,

Не донеслась до наших дней

Причина вражьего упадка,

Нет ни свидетельств, ни идей.

Конец неплох, поди, у сказки,

Однако рублен топором

И белой нитью — неувязки,

Чтоб потянуть, так нет сторон…

А были б — с этой или с той?

По самой логике простой,

Врага чтоб выдерзить как след,

Так ебанатцам был запрет.

Или какой-нибудь чтоб рыцарь

Туда пришёл и всем помог,

Но без принцесс, за хером лысым

Ходить — не рыцарский конёк.

Простая логика гласит,

Что нам у сложной бы спросить.

Да как ты спросишь, если сказ

Писал народ без выкрутас.

На том у нас и тупичок

А все кто слушал, чок-чок-чок,

И значит, будьмо, по глотку,

И всем, как водится, медку.