Поединок столетия

ФАЛЬШИВКА

Газета «Нахтаусгабе» поспешила раньше других опубликовать следующее сообщение: «Во время допроса, произведенного следователем верховного суда. имперским советником доктором Фогтом и представителем берлинского полицей-президиума комиссаром Гейсигом, с бесспорностью установлен тот факт, что болгары — участники поджога рейхстага были организаторами взрыва Софийского собора восемь лет назад».

На самом же деле «организатора» взрыва Георгия Димитрова к тому времени уже полтора года не было в Болгарии. Трагедия, разыгравшаяся 16 апреля 1925 года на центральной площади Софии, не только явилась для него полной неожиданностью, но и причинила ему глубокую боль. Этот явно ошибочный, ужасающий по своим последствиям шаг был актом отчаяния измученных преследованиями людей и красноречивее всяких слов говорил о том, что творилось на его многострадальной родине.

…Правительство, во главе которого стоял профессор Цанков, уже много месяцев свирепо расправлялось с тысячами болгар. Оно мстило за народное восстание в сентябре 1923 года, надеясь виселицами и пулями уничтожить стремление простых людей освободиться от бесправия, страха и нищеты. Гнет и террор усиливались день ото дня. Отчаявшиеся, изверившиеся жертвы этого террора, не видевшие выхода и не подчинявшиеся партийной дисциплине, стали на ошибочный путь индивидуальной мести, все последствия которого они вряд ли могли предвидеть.

Впрочем, уже первый такой акт, казалось, должен был бы остудить слишком горячие головы. В сентябре 1924 года смерть от руки мстителя настигла профессора Милева, вдохновителя погромов и главаря вооруженных банд, которые наводили ужас на мирное болгарское население. Власти откликнулись на это убийство массовыми казнями, запретом и разгромом рабочих организаций.

Болгарские коммунисты призывали отказаться от такого способа борьбы, который только ухудшает положение народа и дает властям лишний повод для расправы с инакомыслящими. Но когда неустойчивые, недостаточно сознательные люди страдают от безысходности и отчаяния, они теряют способность рассуждать хладнокровно.

15 апреля 1925 года в Софии прозвучал еще один выстрел. На этот раз был убит отставной генерал Георгиев, председатель так называемой военной лиги и фашистского общества «Кубрат», фактически управлявших страной. Легко можно было представить, каким горьким эхом отзовется этот выстрел в судьбах тысяч и тысяч людей. Но оказалось, что и это еще не все, что акт мести будет совершен не только над живым Георгиевым, но и над мертвым. Впрочем, меч был занесен не над телом убитого генерала, а над головой здравствующего царя. Только случайность спасла его от верной гибели.

Днем 16 апреля в соборе Свети Крал дворовая аристократия и военное начальство собрались на отпевание «генерала-мученика». Храм был переполнен. Не хватало только царя: срочные дела задержали его. Церемонию отложили на сорок минут. Но часовой механизм адской машины, еще с ночи установленной заговорщиками в соборе, ничего об этом «не знал»…

Вдруг город сотрясся от взрыва. Купол собора рухнул; под его обломками погибло около двухсот человек; пятьсот приглашенных отделались тяжелыми ранами.

Тотчас была пущена в ход фальшивка. Болгарские газеты опубликовали «секретную инструкцию Коминтерна». Там говорилось, что 15 апреля 1925 года в балканских странах начинается «большая революция», и взрыв в Софийском соборе явится для нее сигналом.

Через несколько дней во многих заграничных газетах была опубликована декларация ЦК Болгарской компартии, подписанная Георгием Димитровым и Василем Коларовым. Болгарские подпольщики сумели отпечатать ее в виде листовок и распространить по всей стране: «Центральный Комитет Болгарской коммунистической партии не имеет ничего общего ни с покушениями на царя Бориса, ни со взрывом в Софийском соборе. Компартия всегда была противницей индивидуального террора. Она предостерегает рабочих и крестьян от увлечения подобными средствами борьбы. В то же время компартия не может осуждать тех, кто, рискуя своей жизнью, поднял руку против тиранов, кто, заблуждаясь, был убежден в том, что этим он служит своему народу. Вся ответственность за подобные действия падает исключительно на варварский, кровожадный режим, царящий в стране».

Этот варварский режим давно готовил окончательный разгром всех своих подлинных и даже мнимых противников, всех, кто в какой-то мере был опасным для захвативших власть убийц с учеными титулами и степенями. Взрыв в соборе оказался счастливой находкой, тем долгожданным поводом, который можно было использовать, чтобы покончить с малейшими признаками свободомыслия. И прежде всего — с коммунистами, с теми, кто им сочувствовал.

…И вот теперь Георгия Димитрова, который всегда осуждал террор как средство революционной борьбы, не только обвиняют в причастности к старому взрыву на его родине, но и стараются взвалить на него вину за другой — провокационный — акт, организованный германскими фашистами.

Неужели кто-нибудь, если только он в здравом уме и твердой памяти, может поверить такому вздору? Казалось бы, ни один мало-мальски разумный человек не посмел бы теперь вытаскивать старую басню на свет божий. Но многие ли помнят газетные разоблачения трехлетней давности? Кто будет рыться в старых подшивках?

А кроме того, как здорово получается: террорист, взорвавший Софийский собор, нелегально пробирается в другую страну, чтобы и там что-нибудь взорвать и поджечь. Вот он, коммунистический заговор в действии!..

Но болгарские-то власти отлично знают, что Димитров никакого отношения к взрыву собора не имеет.

Трижды с тех пор заочно судили его на родине, но ни разу не ставили ему в вину причастность к взрыву. Неужто в Софии промолчат?

Нет, в Софии не промолчали. После того как Берлин сообщил, что к делу о поджоге рейхстага привлечены «один из организаторов взрыва Софийского собора и два его союзника», начальник столичной полиции Тодоров официально заявил о своем желании «участвовать в допросе трех болгар, с тем чтобы по окончании процесса в Германии они были доставлены на родину и предстали перед болгарским судом по обвинению в организации взрыва».

Это значило вот что: если Димитрову, Попову и Таневу удастся избежать казни в Берлине, они попадут в руки софийских палачей.