А. В. ТИМОФЕЕВ
Биографическая справка
A. В. Тимофеев. Гравюра 1830-х годов. Воспроизведено с фронтисписа книги Тимофеева «Опыты», ч. 1, СПб., 1837.
Алексей Васильевич Тимофеев родился 15 марта 1812 года в городе Курмыше Симбирской губернии. Двенадцати лет он был отправлен в Казань, где четыре года проучился в местной гимназии, а потом еще три года в Казанском университете (на нравственно-политическом отделении). Окончив его в 1830 году со званием кандидата юриспруденции, Тимофеев едет в Петербург и вскоре устраивается там на место помощника столоначальника в департамент уделов.
В 1832 году он публикует прозаическую пятиактную драму «Разочарованный» в неистово-романтическом вкусе, а в следующем году — три небольших сборника по двенадцать песен каждый. Неуспех этих изданий[229] не охладил писательского энтузиазма Тимофеева. В 1833 году он напечатал «Послание к Барону Брамбеусу» (то есть О. И. Сенковскому), в котором, между прочим, взывал: «Научите меня, ради бога, как мне сделаться известным!.. я не имею расположения ни к какой службе. Для гражданской слишком беззаботен; для военной слишком чувствителен; для ученой — слишком мало учен; я родился быть поэтом»[230]. «Послание», как и некоторые художественные произведения Тимофеева, было написано в том серьезно-наивно-курьезном тоне, который отдавал мистификацией, но на самом деле был чужд подобной цели.
Заигрывание с Бароном Брамбеусом кончилось тем, что последний вдруг предоставил Тимофееву самую обширную в то время литературную трибуну в России — журнал «Библиотека для чтения». Подобно Кукольнику, Тимофеев сделался присяжным сотрудником журнала Сенковского по отделу «изящной словесности», который он в течение 1835–1839 годов из месяца в месяц наполнял своими стихами и прозой. Не довольствуясь этим, Тимофеев печатает отдельными изданиями свои «фантазии» — «Поэт» (1834) и «Елисавета Кульман» (1835), повесть «Художник», пьесы «Счастливец» (1834), «Рим и Карфаген» (1837). В 1837 году он уже выступает с трехтомным собранием своих сочинений под заглавием «Опыты». В том же году по случаю издания немецкого перевода «Елисаветы Кульман» Сенковский печатает панегирический отзыв о Тимофееве-поэте, провозглашая его достойным преемником Пушкина («Библиотека для чтения», 1837, № 4).
Популярность Тимофеева в кругах малокультурной провинциальной публики — в основном на вкусы этих читателей и ориентировалась «Библиотека для чтения» — была своеобразно отмечена Белинским. В уста одного из персонажей своей пьесы «Пятидесятилетний дядюшка» (1838), действие которой происходит в глухой провинции, Белинский вкладывает реплику: «Ах, я больше всего люблю господина Тимофеева… А мистерии его — какие страшные — все о преставлении света…» Другой персонаж с такими же примитивными запросами поддакивает: «Да, господин Тимофеев — поэт важный — пишет с большим чувством — лучше Пушкина»[231].
Как поэт и беллетрист Тимофеев в 30-е годы выступал в личине отчаянно мрачного байронизма. Неподлинность этого байронизма в эпоху стеснения всякой протестующей мысли не казалась очевидной, особенно в начале литературной деятельности Тимофеева, поскольку отсутствие глубины и серьезности в его критике нравов могли быть отнесены за счет незрелости его таланта. В 1834 году с Тимофеевым познакомился цензуровавший его книги либерально настроенный А. В. Никитенко. По его словам, это был человек, одаренный «пламенным воображением, энергией и талантом писателя. Доказательством того служат его „Поэт“ и „Художник“, две пьесы, исполненные мысли и чувств. Он совершенно углублен в самого себя, дышит и живет в своем внутреннем мире страстями, которые служат для него источником мук и наслаждений… Я не мог допустить к печати его пьес без исключений и изменений: в них много новых и смелых идей. Везде прорывается благородное негодование против рабства, на которое осуждена большая часть наших бедных крестьян. Впрочем, он только поэт: у него нет никаких политических замыслов»[232] (запись в дневнике от 11 июня 1834).
Испытавший на себе ярмо крепостной неволи, Никитенко проникся симпатией к творцу повести «Художник», герой которой — крепостной интеллигент, страдающий от униженного общественного положения. Но он не сразу разглядел, что «смелость» Тимофеева не шла дальше либеральной, подчас рискованной фразеологии, а благородное «негодование» возбуждалось не чем иным, как инерцией абстрактной отрицающей мысли.
Романтическая отрешенность от жизни и углубленность в себя во многих случаях способствовали обогащению внутреннего мира и открытию новых художественных ценностей. Но у поэтов литературной периферии такая отъединенность таила опасность разрыва внутреннего мира с живой действительностью, что неминуемо вело к опустошению замкнутого в себе сознания. Поэзия Тимофеева — яркая тому иллюстрация. Аскетическая сухость его художественного воображения, впрочем весьма подвижного, подстегиваемого неукротимой жаждой самовыражения, восставала против реальной жизни, как бы осуществляя над ней акт мести.
Поэзия Тимофеева сохраняет видимость идеалов — точку зрения абстрактного совершенства, с высоты которой люди, их интересы и поступки выглядят безмерно порочными и мелкими, а вся человеческая история — сплошной летописью преступлений. Обвинение падшего человечества во всевозможных грехах у Тимофеева вполне логично завершается идеей божественного возмездия, воплощенного в картинах конца света (мистерия «Последний день», стихотворения «Последнее разрушение мира», «Последний день Помпеи» и др.).
Единственный положительный герой Тимофеева — поэт, художник, гениальный мечтатель. Но он не живет реальной жизнью и даже не нуждается в ней. Его предназначение в том, чтобы умереть, то есть удалиться в свое истинное небесное отечество, почить в лоне бога. Такова «положительная» сущность этого образа.
Тимофеевская критика действительности, в которой иногда попадались социально острые обвинения, в целом была крайне легковесной и безобидной, ибо удары ее направлялись на отвлеченные, общечеловеческие пороки. Стремление схватиться за что-нибудь конкретное, прикоснуться к почве народной жизни у Тимофеева были, и в ряде случаев эти попытки оказывались не совсем тщетными. В частности, заслуживают внимания его песни на фольклорные и деревенские мотивы («Простодушный», «Борода», «Свадьба» и др.). Но в основном сочинения поэта сохраняют лишь исторический интерес, как яркое выражение крайностей в романтизме 30-х годов.
С 1840 года имя Тимофеева исчезло со страниц «Библиотеки для чтения», а в 1842 году Белинский говорит о нем как о совершенно забытом стихотворце[233], хотя тот продолжал печататься в «Маяке». Но с 1843 года Тимофеев вовсе замолк. Он переменил службу — ушел из редакции «Журнала министерства народного просвещения», где числился с 1836 года, и поступил столоначальником в департамент министерства юстиции. Через три года Тимофеев получил назначение в Уфу и здесь в течение четырех лет прослужил в должности губернского прокурора. Затем он взял отставку и поселился в имении жены, брак с которой сделал его состоятельным человеком.
В 1856 году Тимофеев обосновался в Москве и снова вступил в службу. Четырнадцать лет подряд он занимал пост секретаря при московских генерал-губернаторах. В 1870 году Тимофеев в чине действительного статского советника удалился на покой. Все эти годы он не переставал сочинять. «У него со временем развилось странное направление, — рассказывал Никитенко: — он писал и прятал все написанное. У него полны ящики исписанной бумаги, которые он мне показывал»[234] (запись от 28 марта 1856 года). Никитенко характеризует теперь Тимофеева как писателя-машину, для которого творчество. «было род какого-то животного процесса, как бы совершавшегося без его ведома и воли. Он мало учился и мало думал. Как под мельничными жерновами, у него в мозгу все превращалось в стихи» [235] (запись в дневнике от 28 марта 1856 года).
Неожиданно для всех Тимофеев снова выступил на литературной арене в 1875–1876 годах с огромным стихотворным опусом в несколько тысяч строк под заглавием «Микула Селянинович, представитель земли». Отчаянный байронист стал певцом народа-земледельца, олицетворенного в образе Микулы Селяниновича[236]. Но и теперь Тимофеев остался верен себе: былинный Микула под его пером превратился в головную схему, в абстрактное собирательное понятие, обозначающее крестьянство вообще. В результате повествование вышло далеко за пределы национальной тематики. Первоначальное название поэмы — «Воскрешение мертвых» — прямо формулировало ее главную мысль: пробуждение порабощенного народа от многовекового мертвенного оцепенения, воскрешение его изначальной, древней свободы. Однако самоотверженная борьба русского крестьянства за лучшую долю вовсе выпала из поля зрения Тимофеева. Его глубоко пассивное, схематичное сознание было не в состоянии отразить какой бы то ни было деятельный образ жизни, а тем более героический. Вопиющее несоответствие приемов изображения с темой первостепенной жизненной важности, монументальный размах и художественная бесформенность свидетельствовали о падении творчества Тимофеева до уровня отъявленной графомании. С 1876 года его имя в печати не появлялось. Умер Тимофеев 1 июля 1883 года.
325. МИЗАНТРОП
Не удивляйся, милый мой,
Что я угрюмый и немой,
Среди забав, во цвете лет,
Смотрю так холодно на свет!
Одним приемом выпил я
Всю чашу сладкого питья,
И на холодном, мутном дне
Одна лишь желчь осталась мне.
Одним ударом я разбил
Картину счастья, и без сил,
С разочарованной душой
Упал, подавленный судьбой.
Но уж очнулся, милый мой,
С душой капризной и больной;
И ей смешны с тех пор и рок,
И добродетель, и порок.
Не удивляйся, милый мой,
Что я угрюмый и немой,
Среди забав, во цвете лет,
Смотрю так холодно на свет!
Одним приемом выпил я
Всю чашу сладкого питья,
И на холодном, мутном дне
Одна лишь желчь осталась мне.
Одним ударом я разбил
Картину счастья, и без сил,
С разочарованной душой
Упал, подавленный судьбой.
Но уж очнулся, милый мой,
С душой капризной и больной;
И ей смешны с тех пор и рок,
И добродетель, и порок.
326. ПРОСТОДУШНЫЙ
Говорят, есть страна,
Где не сеют, не жнут,
Где всё песни поют.
Где мужья видят жен
В месяц раз, много — два,
Где всё песня одна…
Где живут так и сяк,
Чтоб блеснуть, да пожить,
Да поесть, да попить.
Где умен, кто силен,
Где отцы — чудаки;
Где все носят очки.
Где есть всё напрокат;
И друзья, и жена,
И парча, и родня.
Где всё лезет, ползет
Тихомолком, тайком,
Всё бочком, червячком.
Где сквозь солнце льет дождь,
Где всегда маскарад:
Пой, пляши — рад не рад.
Где ж она, та страна,
Где не сеют, не жнут,
Всё поют да ползут?
Говорят, есть страна,
Где не сеют, не жнут,
Где всё песни поют.
Где мужья видят жен
В месяц раз, много — два,
Где всё песня одна…
Где живут так и сяк,
Чтоб блеснуть, да пожить,
Да поесть, да попить.
Где умен, кто силен,
Где отцы — чудаки;
Где все носят очки.
Где есть всё напрокат;
И друзья, и жена,
И парча, и родня.
Где всё лезет, ползет
Тихомолком, тайком,
Всё бочком, червячком.
Где сквозь солнце льет дождь,
Где всегда маскарад:
Пой, пляши — рад не рад.
Где ж она, та страна,
Где не сеют, не жнут,
Всё поют да ползут?
327. ТОСКА ПО ОТЧИЗНЕ
Ах вы, ветры, ветры буйные,
Ветры буйные, залетные,
Принесите вы мне весточку
От родной моей сторонушки!
Там так ярко солнце красное,
Там свежи луга зеленые,
Там родная Волга-матушка,
Там звучна так песнь разгульная!..
Скучно, душно, ветры буйные,
Жить в темнице разукрашенной,
Видеть небо всё туманное,
Слышать песни всё зловещие.
Всюду светит солнце красное,
Есть повсюду люди добрые,
Но нигде нет другой родины,
Нет нигде ее радушия.
Разнесите, ветры буйные,
Грусть-тоску мою, кручинушку,
Успокойте сердце бедное, —
Всё изныло в злой неволюшке,
Так и рвется горемышное!
Скучно, горько на чужбине жить!
Посмотрел бы хоть на родину,
Хоть взглянул бы на родимый кров.
Ах вы, ветры, ветры буйные,
Ветры буйные, залетные,
Принесите вы мне весточку
От родной моей сторонушки!
Там так ярко солнце красное,
Там свежи луга зеленые,
Там родная Волга-матушка,
Там звучна так песнь разгульная!..
Скучно, душно, ветры буйные,
Жить в темнице разукрашенной,
Видеть небо всё туманное,
Слышать песни всё зловещие.
Всюду светит солнце красное,
Есть повсюду люди добрые,
Но нигде нет другой родины,
Нет нигде ее радушия.
Разнесите, ветры буйные,
Грусть-тоску мою, кручинушку,
Успокойте сердце бедное, —
Всё изныло в злой неволюшке,
Так и рвется горемышное!
Скучно, горько на чужбине жить!
Посмотрел бы хоть на родину,
Хоть взглянул бы на родимый кров.
328. ПЛОВЕЦ
Лети, челнок мой легкокрылый,
Куда судьба тебя влечет;
Сквозь мрак полуночи унылой,
Быть может, звездочка мелькнет…
Быть может, там — в дали туманной —
Тебя твой день желанный ждет,
И над страною безымянной
Родное солнышко взойдет.
Лети, лети, мой легкокрылый,
Куда судьба тебя влечет!
Среди полуночи унылой,
Быть может, час твой уже бьет!
Лети, челнок мой легкокрылый,
Куда судьба тебя влечет;
Сквозь мрак полуночи унылой,
Быть может, звездочка мелькнет…
Быть может, там — в дали туманной —
Тебя твой день желанный ждет,
И над страною безымянной
Родное солнышко взойдет.
Лети, лети, мой легкокрылый,
Куда судьба тебя влечет!
Среди полуночи унылой,
Быть может, час твой уже бьет!
329. КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСЕНКА
(Любительницам чрезвычайно страшного)
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
В темной роще
Есть могила;
В мрачном лесе
Есть другая.
В темной роще
Стонет голубь;
В черном лесе
Воют совы.
Пусто, тихо
В роще темной;
Мрачно, дико
В лесе черном.
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
Жили-были
Брат с сестрою.
Демон в брата
Поселился;
Брат в сестрицу
Вдруг влюбился.
Клара с братом
Разлучилась;
Клара в келью
Заключилась.
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
Страшно в полночь
Выла буря,
Вихрь бил в ставни,
Дождь лил ливмя;
Чудно, страшно
Каркал ворон,
Страшно, шумно
Было в поле;
Шумно, чудно
Было в келье.
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
В темной роще
Через утро
Появились
Крест с могилой.
В мрачном лесе
Через месяц
Путник встретил
Труп холодный.
Труп был черен,
Уголь углем;
Вместо носа
Кость да яма,
Рот исклеван
Ястребами;
Лоб источен
Весь червями;
Возле трупа
Нож булатный…
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
В темной роще
Есть могила;
В мрачном лесе
Есть другая.
В темной роще
Стонет голубь;
В черном лесе
Воют совы.
Пусто, тихо
В роще темной;
Мрачно, дико
В лесе черном.
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
Жили-были
Брат с сестрою.
Демон в брата
Поселился;
Брат в сестрицу
Вдруг влюбился.
Клара с братом
Разлучилась;
Клара в келью
Заключилась.
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
Страшно в полночь
Выла буря,
Вихрь бил в ставни,
Дождь лил ливмя;
Чудно, страшно
Каркал ворон,
Страшно, шумно
Было в поле;
Шумно, чудно
Было в келье.
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
В темной роще
Через утро
Появились
Крест с могилой.
В мрачном лесе
Через месяц
Путник встретил
Труп холодный.
Труп был черен,
Уголь углем;
Вместо носа
Кость да яма,
Рот исклеван
Ястребами;
Лоб источен
Весь червями;
Возле трупа
Нож булатный…
Спи, малютка,
Спи спокойно,
Баю-баиньки-баю!
330. СВАДЬБА
Нас венчали не в церкви,
Не в венцах, не с свечами;
Нам не пели ни гимнов,
Ни обрядов венчальных!
Венчала нас полночь
Средь мрачного бора;
Свидетелем были
Туманное небо
Да тусклые звезды;
Венчальные песни
Пропел буйный ветер
Да ворон зловещий;
На страже стояли
Утесы да бездны,
Постель постилали
Любовь да свобода!..
Мы не звали на праздник
Ни друзей, ни знакомых;
Посетили нас гости
По своей доброй воле!
Всю ночь бушевали
Гроза и ненастье;
Всю ночь пировали
Земля с небесами;
Гостей угощали
Багровые тучи.
Леса и дубравы
Напились допьяна,
Столетние дубы
С похмелья свалились;
Гроза веселилась
До позднего утра.
Разбудил нас не свекор,
Не свекровь, не невестка,
Не неволюшка злая —
Разбудило нас утро!
Восток заалелся
Стыдливым румянцем;
Земля отдыхала
От буйного пира;
Веселое солнце
Играло с росою;
Поля разрядились
В воскресное платье;
Леса зашумели
Заздравною речью;
Природа в восторге,
Вздохнув, улыбнулась…
Нас венчали не в церкви,
Не в венцах, не с свечами;
Нам не пели ни гимнов,
Ни обрядов венчальных!
Венчала нас полночь
Средь мрачного бора;
Свидетелем были
Туманное небо
Да тусклые звезды;
Венчальные песни
Пропел буйный ветер
Да ворон зловещий;
На страже стояли
Утесы да бездны,
Постель постилали
Любовь да свобода!..
Мы не звали на праздник
Ни друзей, ни знакомых;
Посетили нас гости
По своей доброй воле!
Всю ночь бушевали
Гроза и ненастье;
Всю ночь пировали
Земля с небесами;
Гостей угощали
Багровые тучи.
Леса и дубравы
Напились допьяна,
Столетние дубы
С похмелья свалились;
Гроза веселилась
До позднего утра.
Разбудил нас не свекор,
Не свекровь, не невестка,
Не неволюшка злая —
Разбудило нас утро!
Восток заалелся
Стыдливым румянцем;
Земля отдыхала
От буйного пира;
Веселое солнце
Играло с росою;
Поля разрядились
В воскресное платье;
Леса зашумели
Заздравною речью;
Природа в восторге,
Вздохнув, улыбнулась…
331. ПОЭТ
СЦЕНА 1
Пещера на берегу моря. Вдали цепь утесов, кругом лес. Ночь. Гроза. Посреди пещеры полуразрушенная гробница. На одном из обломков сидит Поэт. Из гробницы вылетает слабый стон.
Поэт
Кто здесь?
Голос
(из гробницы)
Твой Гений!
Поэт
Мой Гений, коварный обманщик!
Голос
Он прилетел за примиреньем.
Поэт
Поздно!
Голос
Мир — отблеск бога, человек!
Мириться никогда не поздно.
Поэт
Оставь меня!
Голос
Поэт, Поэт!..
Я искуплю твои страданья,
Отдам в сто крат, чего лишил!
Ты возродишься новой жизнью,
Всё расцветет кругом тебя,
Ум озарится вдохновеньем,
В груди проснется пыл страстей,
Душа сольется с небесами,
В тебе воскреснет новый мир!..
Поэт
Умолкни, соблазнитель!
Голос
Я сотворю тебя владыкой,
Царем и неба, и земли;
Отдам все царства, и народы
Тебя почтут, как божество.
Ты станешь выше человека,
В своей душе вместишь весь свет!
Я дам тебе святую силу
С природой сердцем говорить,
В сердцах людей читать, как в книге,
И понимать добро и зло;
Я дам тебе целебный ба́льзам
От всех несчастий и невзгод,
Раскрою таинства природы,
Вручу златой, волшебный жезл —
И одичалую пустыню
Ты превратишь в небесный рай,
Огонь — в студеный ключ, чертоги —
В безвестный, мрачный, душный гроб!
Смотри, какой хаос в природе, —
Вой ветра, грохот, блеск, гроза.
Вихрь гонит вихрь и гром за громом;
Светло, как в полдень, жжет глаза!..
Всё стонет, в ужасе дрожит…
То бог с вселенной говорит!..
Как этот бог великий, грозный,
Ты станешь с миром говорить!
И твой язык, досель ничтожный,
В душе людей, как божий глас,
Кипящим звуком отзовется…
Поэт
Исчезни, злой дух!
Голос
Ты отвергаешь чашу жизни,
Святой, божественный фиал!
Дитя, напуганное громом!
Ты позабыл, что без него
И солнце летнее — зараза,
Что вы живете разрушеньем,
Что и душа, небесный цвет,
Есть только вечная могила…
Да! И в душе страсть губит страсть,
Одно желание — другое,
Надежда — горе, горе — смех;
Мысль тонет в мысли, чувство в чувстве…
От жизни к смерти — только шаг!
Жизнь без поэзии — пустыня,
Холодный остов без души,
Добыча жалкая расчетов,
Огонь без света…
Поэт
Да, ты прав!
Жизнь без поэзии — пустыня,
Изъеденный червями труп.
Но что ж поэзия, злой демон,
Твой расхваленный дар небес?
Всё тот же остов на ходулях,
Под галванизмом — тот же труп!
Оставь меня!
Голос
Неблагодарный!
Я с любовью нежной матери
Пред тобою здесь стою
И с улыбкой примирения
Чашу жизни подаю…
Пред тобою отверзается
Мир блаженства и мечты,
Мир прелестный вдохновения,
Свет небесной красоты!..
Ты ж, наскучив светом, жизнию,
Избалованный судьбой,
С ядом в сердце, хладным призраком
Встал меж счастьем и собой!
Вдохновенье — гость залетный здесь,
Улетит и не воротится,
Унесет с собой все радости,
Все мечты и наслаждения…
Поэт
Оставь, оставь меня, мой Гений!
Не чад волшебных вдохновений,
Не ты, не жизнь наскучили мне… Нет!
Я сам себе наскучил — я, весь свет.
Земля и небо!.. Жизни сладость
Не соблазнит меня. Я жил.
Жизнь давит в гроб меня! Мне душно
Под этим сводом неба. Да!
Я весь разрушился; уснули
Желанья, воля, вся душа…
Осталось только чувство жизни,
Одно слепое чувство…
Голос
Нет!
В твоей груди всё те же страсти,
Всё та же воля, та же жизнь!
Поэт — Везувий! То вдруг вспыхнет,
Вдруг заклокочет, закипит,
То вдруг охладеет, затихнет,
Замрет, как могила, и спит,
Пока не блеснет вдохновенье…
Одна лишь искра — и опять
Везувий мертвый — гром и пламя!
Поэт
Какой же искрой можешь ты
Зажечь усопшие мечты!
Каким волшебным вдохновеньем
Ты оживишь холодный труп!
Нет, нет! Оставь меня, мой Гений!
Я изнемог для вдохновений!
Я сам не чувствую себя!
В глазах темно, в душе темнее…
На сердце камень, ум заглох,
В ушах то гул колоколов,
То вдруг могильное молчанье…
Отвсюду веет пустотой,
В ногах свинец, во всем хлад смерти.
О, этот камень во сто крат
Счастливее меня… Он — камень!
А я… я чувствую, живу,
Томлюсь, дышу, смотрю, страдаю;
Хочу понять… не понимаю!
Хочу рассеяться… нет сил!
Хочу желать — и нет желаний!..
И день и ночь влачу, как груз,
Свое безжизненное тело…
Один, как бог, во всей вселенной,
И то в оковах!
Слушай, дух!
Я готов с тобою примириться, готов снова предать себя на жертву всем твоим ужасным пыткам. Одно условие! Пробуди во мне какое-нибудь желание, укажи какую-нибудь цель в этой мелочной, бездушной жизни… Какую-нибудь цель, которая заняла бы меня, хотя на несколько дней. Несколько дней деятельности — и я доволен!
Гроза усиливается.
Голос
Любовь и дружба.
Поэт
Те же бредни,
Что и поэзия!.. Одна —
Дитя холодного расчета,
Под маской чувства эгоизм;
Другая — чад, угар, горячка;
Сначала — Этна, а потом…
Потом — простая мыть — желанье!
И что любить? Кого любить?
Кого, мой Гений?
Голос
Добродетель!
Поэт
Всё та же песня, тот же чад!
Скажи мне, что за добродетель
У нас на свете? Мишура
Под пышным именем святого;
Огонь, блудящий в темну ночь,
Без теплоты и без сиянья,
Смесь с суеверьем ханжества́…
Нет, нет, мой Гений! Дальше!
Голос
Слава!
Поэт
Еще что, слава!.. Слава — дым
(Давно-старинное сравненье!):
Вдали — как радуга, вблизи —
Тошнит и ест глаза!..
Голос
Свобода…
Поэт
Умолкни, злой, коварный дух:
Пока есть тело — нет свободы;
Одна лишь жажда, жар, тоска,
Порывы бешенства… Свобода —
Семь тощих, жалких, бедных букв,
И — необъятное значенье!
Соедини в себе весь свет,
Будь выше всякого созданья, —
Ты только бедный, грешный раб…
Один лишь бог свободен! Дальше!
Голос
Богатство, почести, чины!..
Поэт
Как! Неужели весь уж список
Твоих блестящих, громких слов!..
Любовь и дружба, добродетель,
Свобода, слава и… конец!
И ты подумал, искуситель,
Что я, отвергнувши любовь,
Свободу, славу, добродетель,
Прельщусь игрушками детей —
Холодным золотом, чинами!..
Безумец жалкий! Где твой ум,
Где прелесть хитрого соблазна?..
Богатство, почести, чины!..
Поди, поди, презренный демон,
Куй сети женщинам!
Голос
Постой,
Еще прелестное желанье,
Высокий, гордый идеал,
Цепь бесконечная стараний,
Трудов и подвигов венец!
Проснись, восстань и твердым шагом
Иди к той цели и…
Поэт
Глупец!
Желать венца… Ожить для смерти,
Для обольстительной мечты
Под власяною багряницей!
Я в свете жил, мой адский дух!..
Я с ним знаком. Я знаю, видел…
Безумье, скука, зависть, ложь,
Корысть под маской патриота,
Желанье в образе судьбы;
Повсюду случай, ум в оковах,
Слепой инстинкт и ханжество!..
Все это уже присмотрелось мне, мой Гений, давно присмотрелось, наскучило, надоело, опротивело! Нового прошу я у тебя, нового, которое не имело бы в себе ни малейшего отпечатка человечества. Мне несносно одно уже это название, один образ этой бездушной машины. Я болен, мой Гений, болен омерзением к людям. В моем сердце нет более ни капли крови — одна желчь, один ад, одно презрение. Я ненавижу себя самого, ненавижу это тело, эти члены… Пробуди во мне желание, которое бы не имело в себе ничего общего с здешним, и — я снова твой!
Голос
Величие!
Поэт
Величие?.. Что такое величие? Я не понимаю тебя, мой Гений! Покажи мне что-нибудь великое — один пример, одну картину!
Голос
Не один — тысячу примеров! Я покажу тебе сожигающего свою руку Муция…
Поэт
Я покажу тебе сумасшедшего, раздробляющего свою руку молотом… И это также величие? Не правда ли?
Голос
Я покажу тебе женщину, которая обожает любовника и остается верною своему мужу!
Поэт
Я покажу тебе более. Я покажу тебе голодного школьника, сидящего сложа руки перед блюдом бифстека, до которого запрещено ему дотрогиваться! И это также величие, мой Гений?.. Между тем все это величие — простая березовая розга, которою пригрозили школьнику!
Голос
Я покажу тебе Катона, умирающего вместе с республикою!
Поэт
Я покажу тебе увядшую красавицу, заключающуюся в монастырь.
Голос
Рим, осажденный Аннибалом!
Поэт
Стадо волков, осажденное охотником!
Голос
Мать, умирающую за сына!
Поэт
Медведицу, кидающуюся на рогатину охотника, чтобы дать время своим детям скрыться в берлогу!
Голос
Поэта, смотрящего с презрением на мнение света, попирающего все преграды и препятствия и твердым шагом идущего к избранной им цели!..
Поэт
Скупого, смотрящего теми же глазами на свет, попирающего все преграды и препятствия и твердым шагом идущего к избранной им цели! Тот же раб господствующей страсти… Разница в одной цели!
А кто им избрал эту цель?..
Что ж здесь великое, мой Гений?
Скажи, пред чем благоговеть!
Где эта цель порывов духа?
Где этот гордый идеал?..
Одно лишь пышное названье,
Блестящий, светлый метеор!
Вдали — звезда, едва не солнце,
Не смеешь ввериться глазам…
Вблизи — вонючий запах серы,
Едва мерцающий огонь!..
Но я извиняю тебе и эту фантасмагорию! Покажи мне картину, которая уничтожила бы меня; обмани меня, и мы друзья по-прежнему!
Голос
Смотри!
Ветер мгновенно утихает. Часть неба разверзается и открывает огненную бездну, изрыгающую миллионы молний. Тучи, земля и море освещаются береговым заревом. Наступает грозная тишина. Вдруг страшный удар грома над самою пещерой. Все небо в пламени.
Поэт
(равнодушно)
Потом?
Голос
Чего ж тебе еще?
Поэт
Я жду великого!
Голос
Но разве это?..
Поэт
Это?.. (Презрительно улыбается.) Заставь меня благоговеть, и я преклоню пред тобою колена!
Голос
Благоговеть!.. Бездушный! Я покажу тебе необозримые степи Африки и пирамиды египетские; покажу тебе славный Рим со всеми его зданиями и героями, во всей его древности и величии…
Поэт
Ты сам в сетях теперь, мой Гений!
Ты уничтожил сам себя!
Благоговеть!.. Пред чем? Пред глиной,
Перед работою детей!
Дитя — во всем дитя: в желаньях,
В страстях, в душе, в уме, в делах.
Что может вылиться из чаши,
Налитой мутною водой?
Какого золота дождешься
От самохвала кузнеца,
Весь век кующего железо?
Чего великого искать
В ничтожных замыслах пигмеев,
В делах бессмысленных детей,
Когда в их лучшем, божьем храме —
В душе, зародыше их дел, —
Нет ни величия, ни жизни!
Когда вся их душа, вся жизнь
Лишь только рабство, цепь желаний,
Лишь только мелочный расчет
С скупой судьбою!
«Пирамиды!..»
Что в пирамидах я найду?
Кичливость гордого владыки,
Безумный труд, кровавый пот,
Бряцанье заступа и цепи!
Пред чем же тут благоговеть?
Не пред бездушными ль камнями,
Нагроможденными горой?
Иль пред искусством? В птичьих гнездах
Искусства больше, чем во всех
На этом свете пирамидах!
«Величье Рима! Славный Рим!..»
Опять всё те же пирамиды,
Опять всё тот же новый блеск!
«Величье Рима» — притесненья,
Разбой, пожары, грабежи…
А «слава Рима» — бич вселенной,
Гроза бессмысленных врагов!
Давно ли ужас стал великим?
Давно ль с отчаяньем в душе,
Со злобой в сердце, с правом мщенья
Все от великого бегут!
Ты б показал твой Рим державный
Им разоренным городам!..
Тот низкий трус, кто б в униженьи
Пред ним колена преклонил!
А что ж теперь величье Рима,
Что весь твой славный, грозный Рим?
Кладбище, царская порфира
В пыли, заплатах и дырах!
Голос
Я покажу тебе всю землю!
Поэт
И что ж увижу? Черный шар,
Покрытый дрязгом и червями.
………………………………
Где есть один хоть человек,
Там нет великого, мой Гений!
Голос
Ты в заблуждении, Поэт!
Я знаю одного, который выше всех людей, выше самого величия, которому недостает одного могущества, чтобы сделаться <богом>.
Поэт
Умолкни, льстец!
Не на своем ты месте!
Голос
Еще один, последний пример величия — вечность!
Поэт
Я человек, мой Гений; растолкуй мне это слово.
Голос
Закрой глаза! Что пред тобою?
Поэт
Со всех сторон седая мгла!..
Толпа нестройных привидений…
Какой-то новый, чудный мир
Без света, без границ, без звуков —
Мир беспредельной пустоты!
Я в нем и бог, и прах ничтожный;
Он часть меня, и я весь в нем…
(Постепенно воспламеняясь)
Долой, долой, земное тело!
Воспрянь, владычествуй, душа!
Ко мне, ко мне, мой мощный Гений!
Ты победил, — я снова твой.
Нас ждет великое: предвечный,
Необработанный хаос!
Мы воззовем его в пределы,
Вдохнем начало бытия,
Осветим новым светлым солнцем,
Дадим красавицу луну,
Совокупим все наслажденья
И создадим волшебный мир —
Мир, полный жизни и довольства,
И без судьбы, и без конца!
Мир идеальный совершенства,
Венец, достойнейший творца!
Гений! Я хочу быть творцом!
Со всех сторон дикий хохот. Продолжительная молния освещает пещеру. Страшный удар грома; гробница разваливается на части и открывает обвитый саваном скелет.
Землетрясение; лес загорается, море начинает выступать из берегов, утесы с треском падают. Гром, молния, свист, грохот, всеобщее разрушение… Невидимая сила увлекает Поэта на воздух.
СЦЕНА 2
Эфир. Поэт, окруженный сиянием, несется в эфире.
Поэт
Куда влечешь меня, мой Гений?..
Мы пролетели целый свет.
Земля и звезды — всё под нами,
И даже солнце… Мы одни
Под этим черным, страшным небом.
Кругом глухая пустота!..
Еще далёко ль?
Голос
(из лучей)
Мы на месте.
Смотри, чернеется вдали
Скелет разрушенной планеты —
Цель наших поисков!
Твори!
Поэт
О, ближе, ближе!.. К самой цели!
Чтоб каждый знак мой, каждый вздох
Там отзывались звучным эхом!
Чтоб между нами навсегда
Исчезло время и пространство!
Я весь горю, я весь в огне,
Душа и сердце в упоеньи…
О Гений мой! Ко мне, ко мне!..
Я весь пылаю вдохновеньем…
Мы создадим такой мир, которому позавидует целая вселенная!
Пусть этот остов превратится
В пустой, эфирный, круглый шар,
Покрытый тучными слоями
Земли, каменьев и воды!
Пусть под землею загорится
Неугасаемый огонь
И землю держит и питает!
Пусть на поверхности земной
Зазеленеет лес прохладный
И луг с цветною бахромой;
Пусть над долиною нарядной
Шумит игривый ручеек,
И светлый, радужный поток,
Раздавшись пышною рекою,
Летит и плещется волною.
Но чтобы не было ни бездн,
Ни черных пропастей, ни гор!..
Пусть слово «ужас» никогда
Не существует в нашем мире!
Голос
Ты в заблуждении, творец!
Твоя земля — кругом равнина;
Настанет осень, дунет вихрь,
Холодным морем разольется,—
Ничто полей не защитит:
Родятся язвы и болезни,
Зараза, голод и чума —
И буйный ветер без преграды
По всей земле их разнесет!
Поэт
Ты позабыл о пламе, Гений,
Что я зажег внутри земли!
Что все поветрия, заразы
На нашей грешнице земле?
Ее же дети! Самый воздух
Ее нахлебник!.. И его
Она и холит, и питает,
Как мать родная, и, как мать,
Своей же кровью заражает!
И даже солнце часто там
Пред ней от ужаса бледнеет!
Но здесь весь этот тонкий яд,
Все испарения, все язвы —
Огонь подземный всё сожжет,
И до поверхности достигнет
Один лишь ключ живой воды —
Источник жизни и питанья!
Да будет солнце и луна,
Но солнце яркое без зноя,
Без утомительных лучей,
Чтоб в самый светлый летний полдень
Оно горело, но не жгло;
Луна же — бледная, как пламя
В полупрозрачном хрустале!
Да будут дождь, и гром, и молнья,
Но дождь без слякоти, а гром
Без разрушительного жала!
Да будут звезды и планеты
Ярчей алмазов! Чтоб земля
Не знала тьмы; чтоб днем и ночью
На страже бдели небеса
И беззащитную хранили!
Да будут лето и весна,
Без бурной осени, без зноя,
Без разрушительной зимы!
Пусть круглый год цветет природа…
Голос
Поверь мне, вечная весна
Наскучит так же, как и осень!
Однообразие скорей
Убьет, притупит наслажденье,
Чем вся безжизненность зимы!
Поэт
Однообразье — да. Но разве
Без бурной осени, без вьюг
Не может быть разнообразья?
Как будто мертвая зима
К разнообразью создана!..
Давным-давно б все отказались
От бурь, ненастья и зимы,
Когда б не цепь — необходимость!
Нет, нет, мой Гений! Пусть всегда
Цветет роскошная весна.
Да будет лев золотогривый,
И серна, странница полей,
Но чтобы не было ни змей,
Ни пресмыкающихся гадов,
Ни хищных птиц, ни хищных рыб,
Ни ядовитых насекомых!
Чтоб и в воде, и на земле —
Везде, отныне и вовеки
Цвел неразрывный, вечный мир!
Да будет!
Является новая вселенная.
Смотри, смотри!.. Как блещет солнце,
Как улыбается земля,
Какой роскошною волною
Отвсюду льется жизнь и свет!..
Какой прелестной пеленою
Моя мечта облечена!..
О Гений, Гений! С чем сравнить
Минуту сладкую восторга
Отца и матери, когда
На свет родится им дитя!..
Когда, приняв его в объятья,
В слезах, в волненьи, чуть дыша,
Вопьются жадными глазами
В его безмолвные глаза…
Но слей восторг всех матерей,
Все наслажденья и восторги,
Ты не создашь и самой тени
Блаженства бога… моего
Неизъяснимого блаженства!
Смотри, смотри! Как всё блестит,
Как всё исполнено роскошной,
Беспечной неги, свежих сил,
Цветущей, юной, мощной жизни!..
Как беззаботная земля
Под злато-бархатным покровом,
В венке из роз и вся в лучах,
Вся в украшеньях, вся в цветах,
Подобно ангелу-младенцу,
То затрепещет, то замрет,
То улыбнется, то вздохнет
В своей воздушной колыбели!..
И это всё — мое, мое!..
Мое дитя, мое творенье!
Часть самого меня… Я сам!..
Голос
Твой мир величествен, прекрасен!
Недостает одной души,
Недостает лишь человека —
Души вселенной!..
Поэт
Да, ты прав!
Недостает лишь человека.
Итак, да будет человек!
И первый дар ему — бессмертье.
Голос
Прекрасный дар! Но берегись,
Чтоб он не сделался отравой,
Свинцовой ношей! Этот дар
Больших потребует издержек!
Чтоб поддержать его, едва ль
Всего могущества достанет!..
С какой бы радостию демон
На полчаса тяжелой смерти
Свое бессмертье променял!
И самый демон!.. Берегись же,
Чтоб вместо нектара блаженства —
Отрады горькой не поднесть!
Поэт
Не беспокойся, добрый Гений!
С бессмертьем вместе человек
Получит и другой дар — счастье!
Голос
Получит счастье!.. Да, легко,
Едва четыре слова! «Счастье…»
Земля и счастье — ад и рай,
Свобода ангела и цепи!
Каким же пламенем сольешь
Ты эти цепи и свободу
В одно бессмертное звено?
Твой мир наскучит человеку,
Наскучит так же, как и всё!
И он умрет в своем бессмертьи,
В своем раю… Живой умрет —
Потом тебя же проклянет!..
Поэт
Мой план обдуман слишком верно,
Чтоб изменить мне… Человек
Получит тело без болезней,
Без недостатков, без греха;
Всегда цветущее здоровьем
И преисполненное сил,
Свободное от всех страданий,
Венец чудесной красоты;
Пусть он владеет всей вселенной,
Пусть всё покорствует ему:
Земля, огонь, вода и воздух;
Пусть всё живущее, весь свет
Его и любит, и лелеет;
Ни зло, ни горе, ни беда
Да не сожгут его чела!
Голос
Ты подарил ему лишь силу,
Одно могущество… Потом!
Ты подаришь свободу воли?
Поэт
Свободу воли без границ;
Пусть будет он, как ты, свободен —
Свободен телом и душой!
Голос
А если он, как ты, захочет
Быть богом?..
Поэт
Нет! Я дам ему
И всеобъемлющий рассудок,
Самосознание и ум.
Голос
А если этот ум вдруг спросит:
К чему так создан этот мир,
А не иначе? Что с ним было?..
Начнутся поиски, томленье,
Придет бессонница, хандра…
И бедный ум в трудах зачахнет!
Поэт
Трудов не будет: человек
С минуты самого рожденья
Узнает всё; и с бытием
Получит дар и всепознанья;
Весь мир раскроется пред ним,
Как перечитанная книга.
О, сладко, Гений, всепознанье —
Сосуд могущества земли
И грозной власти над природой!
Какая тайная судьба,
Какой гигант — крылатый случай —
В кровавый спор войдет тогда
С его бессмертною душою,
Какая бурная река
Захлещет власть его волною
Иль черный, злой водоворот
Ладью в пучину занесет!..
Голос
Ты дашь ему желанья, страсти?
Поэт
Желанья — да; желанья — жизнь,
Душа души; но страсти — язвы,
Всепожирающий огонь Эхидны!
Нет, страстей не надо…
Сноснее смерть, безумье, ад,
Чем это гнусное отродье
Проклятья, ада и греха;
Пусть человек, родясь, встречает
Свой мир улыбкой, а не плачем,
Пусть наслажденья с колыбели
Ему сопутствуют вовеки…
Голос
Где ж наберешь ты наслаждений,
Чтоб твой бессмертный человек
Мог наслаждаться целый век!..
Подумай только лишь — бессмертье:
Оно поболее столетья.
Где ты сокровищ наберешь,
Чтобы наполнить это море
Без берегов и без границ,
Когда и самые столетья,
И самый мир с своей землей,
С своими звездами и солнцем,
Утонет в этой пустоте,
Как звук пустой в зыбях эфира..
Ты человека создаешь
Для наслаждения и хочешь,
Чтоб наслаждался он вполне
С своею бледною душою,
С бездушной льдиною — умом;
Ты дал природе гром и молнью,
Земле — огонь, и солнце — дню;
У человека ж отнимаешь
Его и солнце, и огонь,
Его последнее блаженство —
Игру волшебную страстей.
Ты опасаешься, что страсти
Вольют кипящий, жгучий яд
В его младенческую душу;
Лиши их огненного жала,
Как молнию. И в душу влей
Одно очищенное пламя.
Поэт
Знаком ли детям пыл страстей,
Порывы буйного восторга?
И кто из нас, кто из людей
С их высочайшими страстями
Не променял бы пыл страстей
На наслаждения детей!..
Голос
Поэт, Поэт! В твоей вселенной,
В твоем божественном раю,
Лишь будут дети и младенцы.
Зачем же детям хочешь дать
И всеобъемлющий рассудок,
И беспокойный, хитрый ум!
Рассудок — лишнее ребенку,
Дитя и должно быть дитя!
Иначе быть оно не может:
Оно и счастливо лишь тем,
Что без ума, что дремлет в неге
Средь обольстительных картин!
Поэт
Оставь меня!
Голос
Еще два слова!
Ты человеку отказал
В страстях высоких, благородных.
И вот смотри: твой самый план,
Затканный счастьем и цветами,
Блестящий план, златой узор
Его блаженств и наслаждений,
В себе несет зародыш зла,
Источник черного раздора!..
Поэт
Я повелел: не будет зла
В моей вселенной! Прочь!
Голос
Не будет!
Ты это думаешь, творец?
Но вот два юноши, два друга
В томленьи сладостной любви
Игрой таинственной судьбы
Одной красавицей прельстились.
Ты допускаешь им любовь,
Ты хочешь сам, чтоб это чувство
Соединяло всех! Положим,
Великодушнейший из них
Ее сопернику уступит,
Но вот — уже утрата, да!
А где утраты и лишенья,
Там счастья нет — далёко счастье!
Но вот в них закипела кровь,
Вот непокорная любовь
Им шепчет: вы свободны оба,
У обои́х равны права,
Пускай же сила — судия
Решит, кому владеть до гроба,
И что ж тогда?
Поэт
Умолкни, Дух!
Голос
Все люди будут жить в пещерах…
Иначе им и жить нельзя!
Так создана твоя земля.
Но если вдруг одна пещера
Придет по мыслям двум семьям…
Тогда?
Поэт
Будь проклят!
Голос
Слушай!
Поэт
Прочь!
Исчезни!
Окружающее его сияние начинает меркнуть.
О!.. Мой ум! Мой ум!
Ко мне на помощь!.. Гибну!
Сияние гаснет совершенно; новосозданная вселенная исчезает. Со всех сторон мрак и пустота.
СЦЕНА 3
Большой европейский город. Площадь. Вдали видна гавань. Множество народа. Шум, говор, движение. Вечер. На углу площади великолепный дом, в котором по временам раздаются звуки музыки и веселые восклицания; несколько в стороне лежит покрытый рубищем больной, расслабленный нищий. Черты лица его искажены душевным страданием. Это Поэт.
Толпа пьяных ремесленников
(поет)
Вино нам и друг, и спасенье, и грех;
Вином запиваем и слезы, и смех.
Вино утешает, вино веселит,
В вине-то весь рай в западне и сидит!
1-й ремесленник
У меня есть жена —
И ревнива, и зла!
Целый день словно тень
Вечно бродит за мной.
Если бы не вино,
Я погиб бы давно!
2-й ремесленник
У меня так, друзья,
Ребятишек семья,
И ни хлеба, ни дров, —
Хоть бы в омут готов!..
Если бы не вино,
Я погиб бы давно!
3-й ремесленник
Я сейчас из тюрьмы;
Целый месяц сидел, —
Всё глазел да зевал,
Божья дня не видал!
Если бы не вино,
Я погиб бы давно!
4-й ремесленник
Это всё трын-трава,
Бабьи сказки, слова!..
Пропадай голова!
Было б только вино!
Если бы не оно,
Мы погибли б давно!
Голоса в толпе
Куда ж теперь? — Идем ко мне!
Моя жена нам будет рада:
Я ей несу с собой кой-что,
И ей, и ребятишкам! — Верно,
Хозяин отдал вам сполна
Всё ваше жалованье… То-то!
А наш — так черт его возьми!
Последнее готов засрочить,
Хоть с голоду умри! — Ну, ну!
Нашел, о чем теперь калякать!
Идти, ребята, так идти!
Как раз полиция нагрянет
И всех в кутузку заберет!..
Некоторые, отделившись от толпы, подходят к Поэту.
А! вот еще один из наших!
Товарищ! — Эй! товарищ! Встань!
— Оставь его: не видишь разве, —
Он пьян… Рукой не шевелит!
Несколько голосов
Ну, что ж вы там еще? — Идемте!
Идем! Идем!.. Да брось его!
Пускай лежит! Очнется к утру!
— Молчи! — Послушайте, друзья,
Давайте окна бить!.. — Пустое!
— Уж лучше вломимся в таверну
И выпустим вино из бочек!..
— С ума сошли вы, что ли?
— Вишь умница какая!.. Ну!
— Зевать тут нечего! На приступ!
— Молчите! — Что вы! — Тише! — Что?
— Эй! Все ли здесь? — Все, все!.. Готовы!..
— Ребята! Станемте кричать!
Ура! — Дружнее! — Ну! Дружнее!
— Ура! Ура! Ура! Ура!..
Шум и крик.
Давайте лучше петь! — Пожалуй!
— Ну петь, так петь — ин, начинай.
(Поют.)
У кого есть беда да жена,
Тот уж пей без просыпа вина…
(С шумом проходят в улицу.)
Поэт
Счастливцы!..
1-й прохожий
А! здорово, милый!
Куда идешь, куда бредешь?
2-й прохожий
Куда? Да вот и сам не знаю!
Куда глаза теперь глядят!
Жена уехала кататься,
Детей гулять всех отпустил,
Так что-то скучно!..
1-й прохожий
Мне так доктор
Велит поболее гулять
Да строже наблюдать диету.
Такая дурь всё в голове,—
И сам не знаю, что такое!
Чуть ночь — хоть со света беги!
Бессонница, тоска, удушье,
И не глядел бы ни на что!
2-й прохожий
Желудок, верно, засорился,
Пройдет! Попробуйте-ка вы
Хоть раз, ложась в постель, затылок
Водой холодной намочить.
Мой зять, дай бог ему здоровье!..
3-й прохожий
Мое почтение!
1-й и 2-й прохожие
Ба, князь!
— Какой у нас прекрасный вечер.
— Отколь? — Куда? — Здоровы ль вы?
3-й прохожий
О нет! Ужасно как расстроен!
Вот скоро целый месяц, да —
Несчастье за несчастьем! Словно
Все сговорились на меня!
Вчера издохла Итальянка…
Вы помните?.. Еще щенком
Подарена мне графом Павлом!
Недели две тому назад
Пропала женина болонка;
И наконец почти сейчас
Наш повар умер от удара.
1-й прохожий
Куда же вы?
3-й прохожий
Да вот иду
К m-me Melanie. Говорят,
Что за отъездом — так ли, нет ли? —
Все повара ее отходят…
Желаю весело гулять!
(Отходя)
Глупцы!..
1-й прохожий
Насилу отвязался!
Вот сумасшедший! Весь свой век
Всё ищет повара да кухни!..
Куда же нам?
2-й прохожий
Мне всё равно!
1-й прохожий
Теперь пойдемте мы хоть в гавань?
2-й прохожий
Куда угодно! Я весь ваш!
Проходят.
Фигляр
(выглядывая из балагана)
Сюда, сюда, честны́е господа! Здесь показываются разные удивительные штуки!
Толпа народа бежит к балагану.
Поводильщик с медведем
Ко мне, ко мне, честны́е господа! За два гроша вы увидите редкостные вещи.
Толпа народа кидается смотреть медведя.
Мальчик с райком за плечами
Кто больше? Кто больше? Представление начинается!
Толпа народа лезет смотреть раек.
Поэт
И вот я снова в этом свете,
И снова тот же человек, —
Без всякой цели!.. О, будь проклят
Весь этот мертвый, грязный свет,
И всё, что чувствует, все люди!
Всё, всё живущее, я сам!
И я еще желал чего-то
В своем холодном, мертвом сне…
Я мог желать… Безумец жалкий!
Чего бы не дал ты теперь,
Чтобы уснуть опять, как прежде!
Тебе тяжел был этот сон
С его бездушной пустотою;
Ты ждал бессонницы, страстей,
Кипящей лавы, — и дождался!
Теперь беснуйся, плачь, страдай,
Кляни, грызи свои оковы!..
(Делает усилие, чтобы приподняться, и не может пошевелить ни одного члена.)
Проклятые! Ужель и вы
Против меня все в заговоре?..
Хоть ты, мой бедный, грешный ум,
Товарищ жалкий и надменный,
Утешь меня!.. Ужель и ты
Меня оставил и умчался
Вслед за безумною мечтой?
О нет, коварный, адский Гений,
Ты не лишил меня ума;
Ты только отнял вдохновенье,
У сердца — жизнь, а у души —
Ее могущество и силу.
А этот глиняный аршин,
А этот хрупкий, ржавый циркуль
Ты мне оставил. Ты не мог
Лишить того, что все имеют,
Чем может хвастаться меж нас
Последний скромненький ребенок!
Натужься же, мой мощный ум,
Натужься и, собрав все силы,
Роди какую-нибудь цель
В великом, мерном этом свете!
Вот обезьяны и фигляры,
Вот дрессированный медведь,
Вот поводильщик, цепи, лямки,
И даже деньги… Избирай!..
Из одной улицы выходят рука в руку мужчина и женщина.
Женщина
Посмотри, мой друг, как весело,
Как прелестно всё кругом!
Посмотри, какими искрами
Солнце брызжет свет и жизнь,
Как кипит и как волнуется
Здесь на площади народ!..
Мне сегодня так приятно всё,
Так отрадно на душе,—
Так бы вся вот и рассыпалась!
Посмотри, мой милый, вверх!
Солнце с небом словно празднуют
Свой прелестный день рождения…
Мужчина
(улыбнувшись)
Земля ж на пир приглашена!
Теперь ты весела, счастли́ва,
И всё так весело вокруг;
В минуту ж скуки и веселый
Тебе наскучит, надоест,
И всё, что ныне так прелестно,
И это небо, и земля,
И эта праздная толпа,
Тогда покажется несносным!
Так всё зависит здесь от нас!
Женщина
Не от нас ли же, мой милый друг,
Здесь зависят и все радости!
Часто сами отгоняем мы
От себя и рай, и счастие!
Счастье пригреет нас,
Словно весна;
Кажется, весело
Так на душе;
Всё недовольны мы
Счастьем, судьбой!
Вспомнишь прошедшее,
Взглянешь вперед,—
Мысли за мыслями,
Вздохи да бред;
Тут и предчувствие,
Тут и тоска,
Тучи за тучами…
Хвать — и беда!
Мужчина
Ты пра́ва, да! Но часто случай,
Ничтожный случай, сущий вздор
Всё наше счастье отравляет!
Взгляни на солнце!.. Вот пример!
Где больше жизни, как не в солнце,
Где больше блеска?.. И меж тем
Одно лишь облачко, одно лишь только,
Один простой, прозрачный пар,—
И солнце яркое мертвеет!
У всех людей своя печаль;
У всех своя тоска и скука,
И радости свои; но есть,
Мой друг, еще меж нами люди,
Которым нет уж ничего
Под этим небом, у которых
В душе давно сгорело всё,
Чем мы все держимся на свете,
Что нас так с жизнию дружит,
Что нам так мило… И осталась
Одна лишь горькая осадка —
Холодный змей с свинцовым жалом!
И для них здесь нет ни радостей,
Ни надежды, ни весны!
Их весна без солнца красного,
День без света…
Женщина
Но зато
Сколько в свете, милый, встретишь ты
Вечно счастливых людей,
Вечно в дружбе с наслаждением,
Без тоски и без забот,
Полных счастья, жизни, радостей,
И довольства, и утех!..
Всё их тешит, всё им нравится,
Всё пленяет их собой!
Черный день проходит призраком
Иль в дремоте, иль во сне;
Ночь приносит им спокойствие,
Неудачи…
Ах, взгляни!
Верно, нищий и больной…
Подойдем к нему, друг мой!
Мужчина
Просто пьяный — не ходи.
Видишь — спит… Так не буди!
Женщина
Ах нет, право, он больной!
Подойдем к нему, друг мой!
Подходят к Поэту.
Мужчина
Не надобно ль тебе, мой друг,
Чего-нибудь?
Поэт
Твой друг?.. Да, правда!
Мы по ничтожеству друзья,
Гораздо больше… — братья!
Мужчина
(отстраняя от него свою подругу)
Дальше!
Женщина
Что говорит он, милый мой?
Мужчина
Пойдем! Ему нужнее доктор,
Чем наша помощь!
Женщина
Неужель
Ты хочешь так его оставить!
Мой бог! Он страшно так глядит!
Мужчина
Подай три пфеннига иль крейцер!
Скорее!.. Кинь! Теперь пойдем!
Отходят.
Поэт
(после некоторого молчания)
Нет, люди добры!.. Я напрасно
Их так безумно презирал!
Голоса в толпе
Мое почтение! Куда это вы так спешите? — Да вот, говорят, корабль с птицами пришел, так бегу купить попугая! — Поздравляю, братец, с выгодною партией! — Благодарю покорно! Приходи завтра обедать! — Что вас так давно не видно? — Пишу программу нового балета. — Слышали вы новость? — Что такое? — Прическа переменилась! — Пойдемте есть устрицы! — Чем занимается ваша супруга? — Не знаю хорошенько; кажется, делает корпию! — Как поднялась ныне цена на парики! — Чем кончилась вчера ваша игра? — Почти ничем!.. Мы играли только, чтобы убить время! — Да, вы не можете представить себе, как я обижен по службе! — Какой прекрасный экипаж у вашего брата. — Я только и добиваюсь до полковничьего чина, а там, пожалуй, хоть трава не расти! — Новый знакомый наш получил 50 000 наследства! — Разве старик уже умер? — Слава богу! — Поедете вы завтра на бал? — Беда, если у нас будет неурожай винограда!
Поэт
Вот эти люди!.. Вот они,
С своей обычной суетою
И с жалкой низостью в душе!
Пигмеи в платье эгоизма!..
Вот все они! И где они?..
Где это мудрое созданье
Святой премудрости творца,
Порфирородный царь вселенной?..
Где этот гордый человек?
Когда утратил он стяжанье,
Ему врожденное творцом?
Когда успел разоблачиться,
Уничиженный суетой,
Из этой царской багряницы?..
Пусть тело — вечный раб земли,
Болезней, случая и смерти…
Какое б ни было оно,
Всё тело — прах, земля — и только!
Но этот чистый, мощный дух,
Часть вечно движущейся силы,
Чистейший отблеск божества,
Сам разум, сила, воля, власть…
Как он мог пасть? И… как же пасть!..
(Задумывается.)
Вот и я, гигант подоблачный,
Начинаю упадать!..
Сам собою я возвысился
До величья божества,
И потом, убитый немощью,
Уничтожил сам себя!
От всего теперь осталася
Только грусть лишь на душе,—
Чувство тихое, как вечером
Майский, тихий ветерок!
Вот и мой, знать, приближается
Вечер жизни — нищеты!..
(После некоторого молчания.)
Как прекрасно божье солнышко,
Как прекрасен божий мир!
Вот земля вся покрывается
Драгоценною фатой;
Вся природа наряжается
В летний, праздничный наряд!
И пойдут все за дарами к ней:
Земледелец с бороной,
Красна девица с корзинкою,
Жнец пойдет с своим серпом,
Семьянин — с своей заботою;
А уж я… Мой час настал!..
(На глазах его навертываются слезы.)
О, если б кто страдальца бедного
Меня на солнце перенес!
Да! умереть бы мне хотелося
На вешнем солнце!.. Умереть!..
Здесь так холодно,
Всё так пусто и мертво!
(Смотрит с беспокойством на проходящих.)
Кто снесет меня!
Все так заняты собой!..
Балкон дома, возле которого лежит Поэт, вдруг наполняется народом.
1-я женщина
Как вам нравится наш молодой поэт?
2-я женщина
О, очень! Я не видала мужчины ловчее его!
Девица
Какой прелестный мадригал написал он мне в альбом!
Пожилой мужчина
Да! этот человек много обещает! До сих пор я не слыхал о нем ни одного дурного отзыва! Особенно хвалят его характер!
Молодой человек во фраке
Читали вы его последнее сочинение?
Военный
Мельком! Прекрасно написано!
Мужчина в очках
А!.. Да!..
Старик
Наш век богат поэтами!
Молодой стихотворец выходит на балкон.
1-я женщина
А мы сейчас лишь говорили о вас!
Стихотворец
Благодарю покорно за внимание!
2-я женщина
Скажите нам какой-нибудь экспромт!
Стихотворец
Позвольте, — сюжет!
3-я женщина
Какой угодно! Скажите хоть мне что-нибудь!
Стихотворец
(грациозно улыбаясь)
Вам?
(Начинает взбивать свои волосы и потом, немного подумав, говорит)
Всегда прелестна, весела,
Капризна часто, но мила;
Как ангел, кроткая душой, —
Всегда царица красотой!..
Вот ваш портрет:
В нем лести нет!
Прелестней вы всех муз и граций!
(Раскланиваясь)
Вам преданный — Евсей Гораций!
Несколько голосов
Не правда ли, прелестно! — А как мило! — Какое чувство! — Какая откровенность! — Браво! Браво!
Рукоплескания.
Поэт
(стараясь приподнять свою голову)
Беснуются здесь, что ли?
Девица
(взглянув с балкона вниз)
Ах!
(Падает в обморок.)
Голоса на балконе
Что случилось? — Она в обмороке! — Воды! Воды!.. Спирта! — Ах, боже мой, она испугалась этого нищего! — Прикажите отогнать его! — Скорее! Скорее! — Распустите шнуровку! — Пошлите за полицейскими! Это просто какой-нибудь бродяга! — Как вы себя чувствуете? — Прикажите взять его в полицию!
Поэт
И умереть спокойно мне
Не позволяют эти люди!
Еще мгновение, друзья,
Одно мгновенье, — и потом
Ни полуслова, ни полвздоха!
В глазах его начинает темнеть. Все предметы освещаются бледным светом; шум на площади превращается в глухой ропот отдаленного водопада; небесный свод спирается и открывает бесконечную пустоту.
Благодарю тебя, мой бог!
Вдруг видит стоящего возле себя Гения. На голове его венок из белых роз; в правой руке оливковая ветвь.
А! Это ты!
Гений
Я за тобою!
Тебя уж ждут на небесах!
Поэт
Еще последнее желанье,
Последний грех! Не откажи!
Гений
Проси!
Поэт
Ничтожества, мой Гений!
Гений
Тебе ничтожество!.. О нет!
Тебе назначено бессмертье!
Поэт
Мой Гений, сжалься надо мной!
Меня убьет твое бессмертье!
Пока жива моя душа,
Мне не знавать нигде покоя!
Я превращу и самый рай
В обитель черную страданий!
Еще ли мало я страдал
На этом свете?
Гений
Успокойся!
Там уж не то, что было здесь!
Вся эта жизнь — одно горнило,
В котором золото-душа
Должна очиститься, чтоб вечной,
Небесной цепи быть звеном!
Чем больше горя и страданий
Кто в этой жизни перенес,
Тем больше вечной он достоин,
Ему тем лучше будет там!
С минуты самого рожденья
Ты мне Предвечным поручен,—
И я берег тебя, как сына,
Как драгоценнейший залог
Союза бога с человеком!
В твоей душе самим творцом
Зажжен огонь небесной жизни,
Чтоб этот мрачный, мертвый мир
Не оставался без светила,
Без утешительной звезды.
Ты был звездою в этом мире,
Святой лампадою во тьме
Греха, недугов и печали.
Теперь сгорел здесь твой елей,
Земные узы разрешились, —
И весь святой, небесный огнь
Быть должен взят в свою отчизну!..
Между тем солнце начинает закатываться, и угасающие лучи его освещают умирающего Поэта.
Поэт
Твои слова отрадны мне!..
Гений
Ты показал в своих созданьях
Всю бедность сил и нищету
Порывов духа человека,
Когда он в бешенстве страстей,
В томленьи гордого рассудка,
Мечтой надменной залетит
За учрежденные пределы;
И всё величие его —
Когда, сковав себя смиреньем,
Поправ могущество страстей,
С младенческой душой, спокойно
Идет назначенным путем!
Твое последнее созданье,
Твой идеальный, чудный мир,
В котором ты хотел найти
Твой славный образ совершенства,—
Целебный ба́льзам для души
Всегда больного человека!..
Поэт
О Гений мой, поймут ли нас!
Поймут ли люди нас, мой Гений!
Свет ищет злой хулы во всем,
Одной хулы и вольнодумства!..
Великое — не для него!
Гений
Расчет твой с этим светом кончен!
И с этих пор ты будешь жить
Благословением потомства.
Умрут вельможи и цари,
Умрут республики и царства,
Умрут столетья, но пока
На свете будет это солнце,
Ты не умрешь! Твоя душа —
Душа земли; твое величье —
Величье бога и людей;
Твоя могила — вся вселенна!
Поэт
О, Гений мой!..
Гений
(указывая на солнце)
Смотри!
Солнце, коснувшись горизонта, начинает вдруг расширяться, багровеет, загорается необыкновенным огнем и, раздвинувшись во все стороны, обливает своими лучами весь город. В самой средине его вдруг образуется великолепный храм.
Гений
Пора,
Поэт!
(Указывая на лучи)
Вот путь наш к небесам!
(Указывая на солнце)
Вот наш венец… и — вот твой Храм.
В эту самую минуту толпа народа окружает Поэта. Гений берет его за руку и исчезает с ним в лучах. Среди толпы остается один труп. Солнце закатывается.
1834
СЦЕНА 1
Пещера на берегу моря. Вдали цепь утесов, кругом лес. Ночь. Гроза. Посреди пещеры полуразрушенная гробница. На одном из обломков сидит Поэт. Из гробницы вылетает слабый стон.
Кто здесь?
(из гробницы)
Твой Гений!
Мой Гений, коварный обманщик!
Он прилетел за примиреньем.
Поздно!
Мир — отблеск бога, человек!
Мириться никогда не поздно.
Оставь меня!
Поэт, Поэт!..
Я искуплю твои страданья,
Отдам в сто крат, чего лишил!
Ты возродишься новой жизнью,
Всё расцветет кругом тебя,
Ум озарится вдохновеньем,
В груди проснется пыл страстей,
Душа сольется с небесами,
В тебе воскреснет новый мир!..
Умолкни, соблазнитель!
Я сотворю тебя владыкой,
Царем и неба, и земли;
Отдам все царства, и народы
Тебя почтут, как божество.
Ты станешь выше человека,
В своей душе вместишь весь свет!
Я дам тебе святую силу
С природой сердцем говорить,
В сердцах людей читать, как в книге,
И понимать добро и зло;
Я дам тебе целебный ба́льзам
От всех несчастий и невзгод,
Раскрою таинства природы,
Вручу златой, волшебный жезл —
И одичалую пустыню
Ты превратишь в небесный рай,
Огонь — в студеный ключ, чертоги —
В безвестный, мрачный, душный гроб!
Смотри, какой хаос в природе, —
Вой ветра, грохот, блеск, гроза.
Вихрь гонит вихрь и гром за громом;
Светло, как в полдень, жжет глаза!..
Всё стонет, в ужасе дрожит…
То бог с вселенной говорит!..
Как этот бог великий, грозный,
Ты станешь с миром говорить!
И твой язык, досель ничтожный,
В душе людей, как божий глас,
Кипящим звуком отзовется…
Исчезни, злой дух!
Ты отвергаешь чашу жизни,
Святой, божественный фиал!
Дитя, напуганное громом!
Ты позабыл, что без него
И солнце летнее — зараза,
Что вы живете разрушеньем,
Что и душа, небесный цвет,
Есть только вечная могила…
Да! И в душе страсть губит страсть,
Одно желание — другое,
Надежда — горе, горе — смех;
Мысль тонет в мысли, чувство в чувстве…
От жизни к смерти — только шаг!
Жизнь без поэзии — пустыня,
Холодный остов без души,
Добыча жалкая расчетов,
Огонь без света…
Да, ты прав!
Жизнь без поэзии — пустыня,
Изъеденный червями труп.
Но что ж поэзия, злой демон,
Твой расхваленный дар небес?
Всё тот же остов на ходулях,
Под галванизмом — тот же труп!
Оставь меня!
Неблагодарный!
Я с любовью нежной матери
Пред тобою здесь стою
И с улыбкой примирения
Чашу жизни подаю…
Пред тобою отверзается
Мир блаженства и мечты,
Мир прелестный вдохновения,
Свет небесной красоты!..
Ты ж, наскучив светом, жизнию,
Избалованный судьбой,
С ядом в сердце, хладным призраком
Встал меж счастьем и собой!
Вдохновенье — гость залетный здесь,
Улетит и не воротится,
Унесет с собой все радости,
Все мечты и наслаждения…
Оставь, оставь меня, мой Гений!
Не чад волшебных вдохновений,
Не ты, не жизнь наскучили мне… Нет!
Я сам себе наскучил — я, весь свет.
Земля и небо!.. Жизни сладость
Не соблазнит меня. Я жил.
Жизнь давит в гроб меня! Мне душно
Под этим сводом неба. Да!
Я весь разрушился; уснули
Желанья, воля, вся душа…
Осталось только чувство жизни,
Одно слепое чувство…
Нет!
В твоей груди всё те же страсти,
Всё та же воля, та же жизнь!
Поэт — Везувий! То вдруг вспыхнет,
Вдруг заклокочет, закипит,
То вдруг охладеет, затихнет,
Замрет, как могила, и спит,
Пока не блеснет вдохновенье…
Одна лишь искра — и опять
Везувий мертвый — гром и пламя!
Какой же искрой можешь ты
Зажечь усопшие мечты!
Каким волшебным вдохновеньем
Ты оживишь холодный труп!
Нет, нет! Оставь меня, мой Гений!
Я изнемог для вдохновений!
Я сам не чувствую себя!
В глазах темно, в душе темнее…
На сердце камень, ум заглох,
В ушах то гул колоколов,
То вдруг могильное молчанье…
Отвсюду веет пустотой,
В ногах свинец, во всем хлад смерти.
О, этот камень во сто крат
Счастливее меня… Он — камень!
А я… я чувствую, живу,
Томлюсь, дышу, смотрю, страдаю;
Хочу понять… не понимаю!
Хочу рассеяться… нет сил!
Хочу желать — и нет желаний!..
И день и ночь влачу, как груз,
Свое безжизненное тело…
Один, как бог, во всей вселенной,
И то в оковах!
Слушай, дух!
Я готов с тобою примириться, готов снова предать себя на жертву всем твоим ужасным пыткам. Одно условие! Пробуди во мне какое-нибудь желание, укажи какую-нибудь цель в этой мелочной, бездушной жизни… Какую-нибудь цель, которая заняла бы меня, хотя на несколько дней. Несколько дней деятельности — и я доволен!
Гроза усиливается.
Любовь и дружба.
Те же бредни,
Что и поэзия!.. Одна —
Дитя холодного расчета,
Под маской чувства эгоизм;
Другая — чад, угар, горячка;
Сначала — Этна, а потом…
Потом — простая мыть — желанье!
И что любить? Кого любить?
Кого, мой Гений?
Добродетель!
Всё та же песня, тот же чад!
Скажи мне, что за добродетель
У нас на свете? Мишура
Под пышным именем святого;
Огонь, блудящий в темну ночь,
Без теплоты и без сиянья,
Смесь с суеверьем ханжества́…
Нет, нет, мой Гений! Дальше!
Слава!
Еще что, слава!.. Слава — дым
(Давно-старинное сравненье!):
Вдали — как радуга, вблизи —
Тошнит и ест глаза!..
Свобода…
Умолкни, злой, коварный дух:
Пока есть тело — нет свободы;
Одна лишь жажда, жар, тоска,
Порывы бешенства… Свобода —
Семь тощих, жалких, бедных букв,
И — необъятное значенье!
Соедини в себе весь свет,
Будь выше всякого созданья, —
Ты только бедный, грешный раб…
Один лишь бог свободен! Дальше!
Богатство, почести, чины!..
Как! Неужели весь уж список
Твоих блестящих, громких слов!..
Любовь и дружба, добродетель,
Свобода, слава и… конец!
И ты подумал, искуситель,
Что я, отвергнувши любовь,
Свободу, славу, добродетель,
Прельщусь игрушками детей —
Холодным золотом, чинами!..
Безумец жалкий! Где твой ум,
Где прелесть хитрого соблазна?..
Богатство, почести, чины!..
Поди, поди, презренный демон,
Куй сети женщинам!
Постой,
Еще прелестное желанье,
Высокий, гордый идеал,
Цепь бесконечная стараний,
Трудов и подвигов венец!
Проснись, восстань и твердым шагом
Иди к той цели и…
Глупец!
Желать венца… Ожить для смерти,
Для обольстительной мечты
Под власяною багряницей!
Я в свете жил, мой адский дух!..
Я с ним знаком. Я знаю, видел…
Безумье, скука, зависть, ложь,
Корысть под маской патриота,
Желанье в образе судьбы;
Повсюду случай, ум в оковах,
Слепой инстинкт и ханжество!..
Все это уже присмотрелось мне, мой Гений, давно присмотрелось, наскучило, надоело, опротивело! Нового прошу я у тебя, нового, которое не имело бы в себе ни малейшего отпечатка человечества. Мне несносно одно уже это название, один образ этой бездушной машины. Я болен, мой Гений, болен омерзением к людям. В моем сердце нет более ни капли крови — одна желчь, один ад, одно презрение. Я ненавижу себя самого, ненавижу это тело, эти члены… Пробуди во мне желание, которое бы не имело в себе ничего общего с здешним, и — я снова твой!
Величие!
Величие?.. Что такое величие? Я не понимаю тебя, мой Гений! Покажи мне что-нибудь великое — один пример, одну картину!
Не один — тысячу примеров! Я покажу тебе сожигающего свою руку Муция…
Я покажу тебе сумасшедшего, раздробляющего свою руку молотом… И это также величие? Не правда ли?
Я покажу тебе женщину, которая обожает любовника и остается верною своему мужу!
Я покажу тебе более. Я покажу тебе голодного школьника, сидящего сложа руки перед блюдом бифстека, до которого запрещено ему дотрогиваться! И это также величие, мой Гений?.. Между тем все это величие — простая березовая розга, которою пригрозили школьнику!
Я покажу тебе Катона, умирающего вместе с республикою!
Я покажу тебе увядшую красавицу, заключающуюся в монастырь.
Рим, осажденный Аннибалом!
Стадо волков, осажденное охотником!
Мать, умирающую за сына!
Медведицу, кидающуюся на рогатину охотника, чтобы дать время своим детям скрыться в берлогу!
Поэта, смотрящего с презрением на мнение света, попирающего все преграды и препятствия и твердым шагом идущего к избранной им цели!..
Скупого, смотрящего теми же глазами на свет, попирающего все преграды и препятствия и твердым шагом идущего к избранной им цели! Тот же раб господствующей страсти… Разница в одной цели!
А кто им избрал эту цель?..
Что ж здесь великое, мой Гений?
Скажи, пред чем благоговеть!
Где эта цель порывов духа?
Где этот гордый идеал?..
Одно лишь пышное названье,
Блестящий, светлый метеор!
Вдали — звезда, едва не солнце,
Не смеешь ввериться глазам…
Вблизи — вонючий запах серы,
Едва мерцающий огонь!..
Но я извиняю тебе и эту фантасмагорию! Покажи мне картину, которая уничтожила бы меня; обмани меня, и мы друзья по-прежнему!
Смотри!
Ветер мгновенно утихает. Часть неба разверзается и открывает огненную бездну, изрыгающую миллионы молний. Тучи, земля и море освещаются береговым заревом. Наступает грозная тишина. Вдруг страшный удар грома над самою пещерой. Все небо в пламени.
(равнодушно)
Потом?
Чего ж тебе еще?
Я жду великого!
Но разве это?..
Это?.. (Презрительно улыбается.) Заставь меня благоговеть, и я преклоню пред тобою колена!
Благоговеть!.. Бездушный! Я покажу тебе необозримые степи Африки и пирамиды египетские; покажу тебе славный Рим со всеми его зданиями и героями, во всей его древности и величии…
Ты сам в сетях теперь, мой Гений!
Ты уничтожил сам себя!
Благоговеть!.. Пред чем? Пред глиной,
Перед работою детей!
Дитя — во всем дитя: в желаньях,
В страстях, в душе, в уме, в делах.
Что может вылиться из чаши,
Налитой мутною водой?
Какого золота дождешься
От самохвала кузнеца,
Весь век кующего железо?
Чего великого искать
В ничтожных замыслах пигмеев,
В делах бессмысленных детей,
Когда в их лучшем, божьем храме —
В душе, зародыше их дел, —
Нет ни величия, ни жизни!
Когда вся их душа, вся жизнь
Лишь только рабство, цепь желаний,
Лишь только мелочный расчет
С скупой судьбою!
«Пирамиды!..»
Что в пирамидах я найду?
Кичливость гордого владыки,
Безумный труд, кровавый пот,
Бряцанье заступа и цепи!
Пред чем же тут благоговеть?
Не пред бездушными ль камнями,
Нагроможденными горой?
Иль пред искусством? В птичьих гнездах
Искусства больше, чем во всех
На этом свете пирамидах!
«Величье Рима! Славный Рим!..»
Опять всё те же пирамиды,
Опять всё тот же новый блеск!
«Величье Рима» — притесненья,
Разбой, пожары, грабежи…
А «слава Рима» — бич вселенной,
Гроза бессмысленных врагов!
Давно ли ужас стал великим?
Давно ль с отчаяньем в душе,
Со злобой в сердце, с правом мщенья
Все от великого бегут!
Ты б показал твой Рим державный
Им разоренным городам!..
Тот низкий трус, кто б в униженьи
Пред ним колена преклонил!
А что ж теперь величье Рима,
Что весь твой славный, грозный Рим?
Кладбище, царская порфира
В пыли, заплатах и дырах!
Я покажу тебе всю землю!
И что ж увижу? Черный шар,
Покрытый дрязгом и червями.
………………………………
Где есть один хоть человек,
Там нет великого, мой Гений!
Ты в заблуждении, Поэт!
Я знаю одного, который выше всех людей, выше самого величия, которому недостает одного могущества, чтобы сделаться <богом>.
Умолкни, льстец!
Не на своем ты месте!
Еще один, последний пример величия — вечность!
Я человек, мой Гений; растолкуй мне это слово.
Закрой глаза! Что пред тобою?
Со всех сторон седая мгла!..
Толпа нестройных привидений…
Какой-то новый, чудный мир
Без света, без границ, без звуков —
Мир беспредельной пустоты!
Я в нем и бог, и прах ничтожный;
Он часть меня, и я весь в нем…
(Постепенно воспламеняясь)
Долой, долой, земное тело!
Воспрянь, владычествуй, душа!
Ко мне, ко мне, мой мощный Гений!
Ты победил, — я снова твой.
Нас ждет великое: предвечный,
Необработанный хаос!
Мы воззовем его в пределы,
Вдохнем начало бытия,
Осветим новым светлым солнцем,
Дадим красавицу луну,
Совокупим все наслажденья
И создадим волшебный мир —
Мир, полный жизни и довольства,
И без судьбы, и без конца!
Мир идеальный совершенства,
Венец, достойнейший творца!
Гений! Я хочу быть творцом!
Со всех сторон дикий хохот. Продолжительная молния освещает пещеру. Страшный удар грома; гробница разваливается на части и открывает обвитый саваном скелет.
Землетрясение; лес загорается, море начинает выступать из берегов, утесы с треском падают. Гром, молния, свист, грохот, всеобщее разрушение… Невидимая сила увлекает Поэта на воздух.
СЦЕНА 2
Эфир. Поэт, окруженный сиянием, несется в эфире.
Куда влечешь меня, мой Гений?..
Мы пролетели целый свет.
Земля и звезды — всё под нами,
И даже солнце… Мы одни
Под этим черным, страшным небом.
Кругом глухая пустота!..
Еще далёко ль?
(из лучей)
Мы на месте.
Смотри, чернеется вдали
Скелет разрушенной планеты —
Цель наших поисков!
Твори!
О, ближе, ближе!.. К самой цели!
Чтоб каждый знак мой, каждый вздох
Там отзывались звучным эхом!
Чтоб между нами навсегда
Исчезло время и пространство!
Я весь горю, я весь в огне,
Душа и сердце в упоеньи…
О Гений мой! Ко мне, ко мне!..
Я весь пылаю вдохновеньем…
Мы создадим такой мир, которому позавидует целая вселенная!
Пусть этот остов превратится
В пустой, эфирный, круглый шар,
Покрытый тучными слоями
Земли, каменьев и воды!
Пусть под землею загорится
Неугасаемый огонь
И землю держит и питает!
Пусть на поверхности земной
Зазеленеет лес прохладный
И луг с цветною бахромой;
Пусть над долиною нарядной
Шумит игривый ручеек,
И светлый, радужный поток,
Раздавшись пышною рекою,
Летит и плещется волною.
Но чтобы не было ни бездн,
Ни черных пропастей, ни гор!..
Пусть слово «ужас» никогда
Не существует в нашем мире!
Ты в заблуждении, творец!
Твоя земля — кругом равнина;
Настанет осень, дунет вихрь,
Холодным морем разольется,—
Ничто полей не защитит:
Родятся язвы и болезни,
Зараза, голод и чума —
И буйный ветер без преграды
По всей земле их разнесет!
Ты позабыл о пламе, Гений,
Что я зажег внутри земли!
Что все поветрия, заразы
На нашей грешнице земле?
Ее же дети! Самый воздух
Ее нахлебник!.. И его
Она и холит, и питает,
Как мать родная, и, как мать,
Своей же кровью заражает!
И даже солнце часто там
Пред ней от ужаса бледнеет!
Но здесь весь этот тонкий яд,
Все испарения, все язвы —
Огонь подземный всё сожжет,
И до поверхности достигнет
Один лишь ключ живой воды —
Источник жизни и питанья!
Да будет солнце и луна,
Но солнце яркое без зноя,
Без утомительных лучей,
Чтоб в самый светлый летний полдень
Оно горело, но не жгло;
Луна же — бледная, как пламя
В полупрозрачном хрустале!
Да будут дождь, и гром, и молнья,
Но дождь без слякоти, а гром
Без разрушительного жала!
Да будут звезды и планеты
Ярчей алмазов! Чтоб земля
Не знала тьмы; чтоб днем и ночью
На страже бдели небеса
И беззащитную хранили!
Да будут лето и весна,
Без бурной осени, без зноя,
Без разрушительной зимы!
Пусть круглый год цветет природа…
Поверь мне, вечная весна
Наскучит так же, как и осень!
Однообразие скорей
Убьет, притупит наслажденье,
Чем вся безжизненность зимы!
Однообразье — да. Но разве
Без бурной осени, без вьюг
Не может быть разнообразья?
Как будто мертвая зима
К разнообразью создана!..
Давным-давно б все отказались
От бурь, ненастья и зимы,
Когда б не цепь — необходимость!
Нет, нет, мой Гений! Пусть всегда
Цветет роскошная весна.
Да будет лев золотогривый,
И серна, странница полей,
Но чтобы не было ни змей,
Ни пресмыкающихся гадов,
Ни хищных птиц, ни хищных рыб,
Ни ядовитых насекомых!
Чтоб и в воде, и на земле —
Везде, отныне и вовеки
Цвел неразрывный, вечный мир!
Да будет!
Является новая вселенная.
Смотри, смотри!.. Как блещет солнце,
Как улыбается земля,
Какой роскошною волною
Отвсюду льется жизнь и свет!..
Какой прелестной пеленою
Моя мечта облечена!..
О Гений, Гений! С чем сравнить
Минуту сладкую восторга
Отца и матери, когда
На свет родится им дитя!..
Когда, приняв его в объятья,
В слезах, в волненьи, чуть дыша,
Вопьются жадными глазами
В его безмолвные глаза…
Но слей восторг всех матерей,
Все наслажденья и восторги,
Ты не создашь и самой тени
Блаженства бога… моего
Неизъяснимого блаженства!
Смотри, смотри! Как всё блестит,
Как всё исполнено роскошной,
Беспечной неги, свежих сил,
Цветущей, юной, мощной жизни!..
Как беззаботная земля
Под злато-бархатным покровом,
В венке из роз и вся в лучах,
Вся в украшеньях, вся в цветах,
Подобно ангелу-младенцу,
То затрепещет, то замрет,
То улыбнется, то вздохнет
В своей воздушной колыбели!..
И это всё — мое, мое!..
Мое дитя, мое творенье!
Часть самого меня… Я сам!..
Твой мир величествен, прекрасен!
Недостает одной души,
Недостает лишь человека —
Души вселенной!..
Да, ты прав!
Недостает лишь человека.
Итак, да будет человек!
И первый дар ему — бессмертье.
Прекрасный дар! Но берегись,
Чтоб он не сделался отравой,
Свинцовой ношей! Этот дар
Больших потребует издержек!
Чтоб поддержать его, едва ль
Всего могущества достанет!..
С какой бы радостию демон
На полчаса тяжелой смерти
Свое бессмертье променял!
И самый демон!.. Берегись же,
Чтоб вместо нектара блаженства —
Отрады горькой не поднесть!
Не беспокойся, добрый Гений!
С бессмертьем вместе человек
Получит и другой дар — счастье!
Получит счастье!.. Да, легко,
Едва четыре слова! «Счастье…»
Земля и счастье — ад и рай,
Свобода ангела и цепи!
Каким же пламенем сольешь
Ты эти цепи и свободу
В одно бессмертное звено?
Твой мир наскучит человеку,
Наскучит так же, как и всё!
И он умрет в своем бессмертьи,
В своем раю… Живой умрет —
Потом тебя же проклянет!..
Мой план обдуман слишком верно,
Чтоб изменить мне… Человек
Получит тело без болезней,
Без недостатков, без греха;
Всегда цветущее здоровьем
И преисполненное сил,
Свободное от всех страданий,
Венец чудесной красоты;
Пусть он владеет всей вселенной,
Пусть всё покорствует ему:
Земля, огонь, вода и воздух;
Пусть всё живущее, весь свет
Его и любит, и лелеет;
Ни зло, ни горе, ни беда
Да не сожгут его чела!
Ты подарил ему лишь силу,
Одно могущество… Потом!
Ты подаришь свободу воли?
Свободу воли без границ;
Пусть будет он, как ты, свободен —
Свободен телом и душой!
А если он, как ты, захочет
Быть богом?..
Нет! Я дам ему
И всеобъемлющий рассудок,
Самосознание и ум.
А если этот ум вдруг спросит:
К чему так создан этот мир,
А не иначе? Что с ним было?..
Начнутся поиски, томленье,
Придет бессонница, хандра…
И бедный ум в трудах зачахнет!
Трудов не будет: человек
С минуты самого рожденья
Узнает всё; и с бытием
Получит дар и всепознанья;
Весь мир раскроется пред ним,
Как перечитанная книга.
О, сладко, Гений, всепознанье —
Сосуд могущества земли
И грозной власти над природой!
Какая тайная судьба,
Какой гигант — крылатый случай —
В кровавый спор войдет тогда
С его бессмертною душою,
Какая бурная река
Захлещет власть его волною
Иль черный, злой водоворот
Ладью в пучину занесет!..
Ты дашь ему желанья, страсти?
Желанья — да; желанья — жизнь,
Душа души; но страсти — язвы,
Всепожирающий огонь Эхидны!
Нет, страстей не надо…
Сноснее смерть, безумье, ад,
Чем это гнусное отродье
Проклятья, ада и греха;
Пусть человек, родясь, встречает
Свой мир улыбкой, а не плачем,
Пусть наслажденья с колыбели
Ему сопутствуют вовеки…
Где ж наберешь ты наслаждений,
Чтоб твой бессмертный человек
Мог наслаждаться целый век!..
Подумай только лишь — бессмертье:
Оно поболее столетья.
Где ты сокровищ наберешь,
Чтобы наполнить это море
Без берегов и без границ,
Когда и самые столетья,
И самый мир с своей землей,
С своими звездами и солнцем,
Утонет в этой пустоте,
Как звук пустой в зыбях эфира..
Ты человека создаешь
Для наслаждения и хочешь,
Чтоб наслаждался он вполне
С своею бледною душою,
С бездушной льдиною — умом;
Ты дал природе гром и молнью,
Земле — огонь, и солнце — дню;
У человека ж отнимаешь
Его и солнце, и огонь,
Его последнее блаженство —
Игру волшебную страстей.
Ты опасаешься, что страсти
Вольют кипящий, жгучий яд
В его младенческую душу;
Лиши их огненного жала,
Как молнию. И в душу влей
Одно очищенное пламя.
Знаком ли детям пыл страстей,
Порывы буйного восторга?
И кто из нас, кто из людей
С их высочайшими страстями
Не променял бы пыл страстей
На наслаждения детей!..
Поэт, Поэт! В твоей вселенной,
В твоем божественном раю,
Лишь будут дети и младенцы.
Зачем же детям хочешь дать
И всеобъемлющий рассудок,
И беспокойный, хитрый ум!
Рассудок — лишнее ребенку,
Дитя и должно быть дитя!
Иначе быть оно не может:
Оно и счастливо лишь тем,
Что без ума, что дремлет в неге
Средь обольстительных картин!
Оставь меня!
Еще два слова!
Ты человеку отказал
В страстях высоких, благородных.
И вот смотри: твой самый план,
Затканный счастьем и цветами,
Блестящий план, златой узор
Его блаженств и наслаждений,
В себе несет зародыш зла,
Источник черного раздора!..
Я повелел: не будет зла
В моей вселенной! Прочь!
Не будет!
Ты это думаешь, творец?
Но вот два юноши, два друга
В томленьи сладостной любви
Игрой таинственной судьбы
Одной красавицей прельстились.
Ты допускаешь им любовь,
Ты хочешь сам, чтоб это чувство
Соединяло всех! Положим,
Великодушнейший из них
Ее сопернику уступит,
Но вот — уже утрата, да!
А где утраты и лишенья,
Там счастья нет — далёко счастье!
Но вот в них закипела кровь,
Вот непокорная любовь
Им шепчет: вы свободны оба,
У обои́х равны права,
Пускай же сила — судия
Решит, кому владеть до гроба,
И что ж тогда?
Умолкни, Дух!
Все люди будут жить в пещерах…
Иначе им и жить нельзя!
Так создана твоя земля.
Но если вдруг одна пещера
Придет по мыслям двум семьям…
Тогда?
Будь проклят!
Слушай!
Прочь!
Исчезни!
Окружающее его сияние начинает меркнуть.
О!.. Мой ум! Мой ум!
Ко мне на помощь!.. Гибну!
Сияние гаснет совершенно; новосозданная вселенная исчезает. Со всех сторон мрак и пустота.
СЦЕНА 3
Большой европейский город. Площадь. Вдали видна гавань. Множество народа. Шум, говор, движение. Вечер. На углу площади великолепный дом, в котором по временам раздаются звуки музыки и веселые восклицания; несколько в стороне лежит покрытый рубищем больной, расслабленный нищий. Черты лица его искажены душевным страданием. Это Поэт.
(поет)
Вино нам и друг, и спасенье, и грех;
Вином запиваем и слезы, и смех.
Вино утешает, вино веселит,
В вине-то весь рай в западне и сидит!
У меня есть жена —
И ревнива, и зла!
Целый день словно тень
Вечно бродит за мной.
Если бы не вино,
Я погиб бы давно!
У меня так, друзья,
Ребятишек семья,
И ни хлеба, ни дров, —
Хоть бы в омут готов!..
Если бы не вино,
Я погиб бы давно!
Я сейчас из тюрьмы;
Целый месяц сидел, —
Всё глазел да зевал,
Божья дня не видал!
Если бы не вино,
Я погиб бы давно!
Это всё трын-трава,
Бабьи сказки, слова!..
Пропадай голова!
Было б только вино!
Если бы не оно,
Мы погибли б давно!
Куда ж теперь? — Идем ко мне!
Моя жена нам будет рада:
Я ей несу с собой кой-что,
И ей, и ребятишкам! — Верно,
Хозяин отдал вам сполна
Всё ваше жалованье… То-то!
А наш — так черт его возьми!
Последнее готов засрочить,
Хоть с голоду умри! — Ну, ну!
Нашел, о чем теперь калякать!
Идти, ребята, так идти!
Как раз полиция нагрянет
И всех в кутузку заберет!..
Некоторые, отделившись от толпы, подходят к Поэту.
А! вот еще один из наших!
Товарищ! — Эй! товарищ! Встань!
— Оставь его: не видишь разве, —
Он пьян… Рукой не шевелит!
Ну, что ж вы там еще? — Идемте!
Идем! Идем!.. Да брось его!
Пускай лежит! Очнется к утру!
— Молчи! — Послушайте, друзья,
Давайте окна бить!.. — Пустое!
— Уж лучше вломимся в таверну
И выпустим вино из бочек!..
— С ума сошли вы, что ли?
— Вишь умница какая!.. Ну!
— Зевать тут нечего! На приступ!
— Молчите! — Что вы! — Тише! — Что?
— Эй! Все ли здесь? — Все, все!.. Готовы!..
— Ребята! Станемте кричать!
Ура! — Дружнее! — Ну! Дружнее!
— Ура! Ура! Ура! Ура!..
Шум и крик.
Давайте лучше петь! — Пожалуй!
— Ну петь, так петь — ин, начинай.
(Поют.)
У кого есть беда да жена,
Тот уж пей без просыпа вина…
(С шумом проходят в улицу.)
Счастливцы!..
А! здорово, милый!
Куда идешь, куда бредешь?
Куда? Да вот и сам не знаю!
Куда глаза теперь глядят!
Жена уехала кататься,
Детей гулять всех отпустил,
Так что-то скучно!..
Мне так доктор
Велит поболее гулять
Да строже наблюдать диету.
Такая дурь всё в голове,—
И сам не знаю, что такое!
Чуть ночь — хоть со света беги!
Бессонница, тоска, удушье,
И не глядел бы ни на что!
Желудок, верно, засорился,
Пройдет! Попробуйте-ка вы
Хоть раз, ложась в постель, затылок
Водой холодной намочить.
Мой зять, дай бог ему здоровье!..
Мое почтение!
Ба, князь!
— Какой у нас прекрасный вечер.
— Отколь? — Куда? — Здоровы ль вы?
О нет! Ужасно как расстроен!
Вот скоро целый месяц, да —
Несчастье за несчастьем! Словно
Все сговорились на меня!
Вчера издохла Итальянка…
Вы помните?.. Еще щенком
Подарена мне графом Павлом!
Недели две тому назад
Пропала женина болонка;
И наконец почти сейчас
Наш повар умер от удара.
Куда же вы?
Да вот иду
К m-me Melanie. Говорят,
Что за отъездом — так ли, нет ли? —
Все повара ее отходят…
Желаю весело гулять!
(Отходя)
Глупцы!..
Насилу отвязался!
Вот сумасшедший! Весь свой век
Всё ищет повара да кухни!..
Куда же нам?
Мне всё равно!
1-й прохожий
Теперь пойдемте мы хоть в гавань?
Куда угодно! Я весь ваш!
Проходят.
(выглядывая из балагана)
Сюда, сюда, честны́е господа! Здесь показываются разные удивительные штуки!
Толпа народа бежит к балагану.
Ко мне, ко мне, честны́е господа! За два гроша вы увидите редкостные вещи.
Толпа народа кидается смотреть медведя.
Кто больше? Кто больше? Представление начинается!
Толпа народа лезет смотреть раек.
И вот я снова в этом свете,
И снова тот же человек, —
Без всякой цели!.. О, будь проклят
Весь этот мертвый, грязный свет,
И всё, что чувствует, все люди!
Всё, всё живущее, я сам!
И я еще желал чего-то
В своем холодном, мертвом сне…
Я мог желать… Безумец жалкий!
Чего бы не дал ты теперь,
Чтобы уснуть опять, как прежде!
Тебе тяжел был этот сон
С его бездушной пустотою;
Ты ждал бессонницы, страстей,
Кипящей лавы, — и дождался!
Теперь беснуйся, плачь, страдай,
Кляни, грызи свои оковы!..
(Делает усилие, чтобы приподняться, и не может пошевелить ни одного члена.)
Проклятые! Ужель и вы
Против меня все в заговоре?..
Хоть ты, мой бедный, грешный ум,
Товарищ жалкий и надменный,
Утешь меня!.. Ужель и ты
Меня оставил и умчался
Вслед за безумною мечтой?
О нет, коварный, адский Гений,
Ты не лишил меня ума;
Ты только отнял вдохновенье,
У сердца — жизнь, а у души —
Ее могущество и силу.
А этот глиняный аршин,
А этот хрупкий, ржавый циркуль
Ты мне оставил. Ты не мог
Лишить того, что все имеют,
Чем может хвастаться меж нас
Последний скромненький ребенок!
Натужься же, мой мощный ум,
Натужься и, собрав все силы,
Роди какую-нибудь цель
В великом, мерном этом свете!
Вот обезьяны и фигляры,
Вот дрессированный медведь,
Вот поводильщик, цепи, лямки,
И даже деньги… Избирай!..
Из одной улицы выходят рука в руку мужчина и женщина.
Посмотри, мой друг, как весело,
Как прелестно всё кругом!
Посмотри, какими искрами
Солнце брызжет свет и жизнь,
Как кипит и как волнуется
Здесь на площади народ!..
Мне сегодня так приятно всё,
Так отрадно на душе,—
Так бы вся вот и рассыпалась!
Посмотри, мой милый, вверх!
Солнце с небом словно празднуют
Свой прелестный день рождения…
(улыбнувшись)
Земля ж на пир приглашена!
Теперь ты весела, счастли́ва,
И всё так весело вокруг;
В минуту ж скуки и веселый
Тебе наскучит, надоест,
И всё, что ныне так прелестно,
И это небо, и земля,
И эта праздная толпа,
Тогда покажется несносным!
Так всё зависит здесь от нас!
Не от нас ли же, мой милый друг,
Здесь зависят и все радости!
Часто сами отгоняем мы
От себя и рай, и счастие!
Счастье пригреет нас,
Словно весна;
Кажется, весело
Так на душе;
Всё недовольны мы
Счастьем, судьбой!
Вспомнишь прошедшее,
Взглянешь вперед,—
Мысли за мыслями,
Вздохи да бред;
Тут и предчувствие,
Тут и тоска,
Тучи за тучами…
Хвать — и беда!
Ты пра́ва, да! Но часто случай,
Ничтожный случай, сущий вздор
Всё наше счастье отравляет!
Взгляни на солнце!.. Вот пример!
Где больше жизни, как не в солнце,
Где больше блеска?.. И меж тем
Одно лишь облачко, одно лишь только,
Один простой, прозрачный пар,—
И солнце яркое мертвеет!
У всех людей своя печаль;
У всех своя тоска и скука,
И радости свои; но есть,
Мой друг, еще меж нами люди,
Которым нет уж ничего
Под этим небом, у которых
В душе давно сгорело всё,
Чем мы все держимся на свете,
Что нас так с жизнию дружит,
Что нам так мило… И осталась
Одна лишь горькая осадка —
Холодный змей с свинцовым жалом!
И для них здесь нет ни радостей,
Ни надежды, ни весны!
Их весна без солнца красного,
День без света…
Но зато
Сколько в свете, милый, встретишь ты
Вечно счастливых людей,
Вечно в дружбе с наслаждением,
Без тоски и без забот,
Полных счастья, жизни, радостей,
И довольства, и утех!..
Всё их тешит, всё им нравится,
Всё пленяет их собой!
Черный день проходит призраком
Иль в дремоте, иль во сне;
Ночь приносит им спокойствие,
Неудачи…
Ах, взгляни!
Верно, нищий и больной…
Подойдем к нему, друг мой!
Просто пьяный — не ходи.
Видишь — спит… Так не буди!
Ах нет, право, он больной!
Подойдем к нему, друг мой!
Подходят к Поэту.
Не надобно ль тебе, мой друг,
Чего-нибудь?
Твой друг?.. Да, правда!
Мы по ничтожеству друзья,
Гораздо больше… — братья!
(отстраняя от него свою подругу)
Дальше!
Что говорит он, милый мой?
Пойдем! Ему нужнее доктор,
Чем наша помощь!
Неужель
Ты хочешь так его оставить!
Мой бог! Он страшно так глядит!
Подай три пфеннига иль крейцер!
Скорее!.. Кинь! Теперь пойдем!
Отходят.
(после некоторого молчания)
Нет, люди добры!.. Я напрасно
Их так безумно презирал!
Мое почтение! Куда это вы так спешите? — Да вот, говорят, корабль с птицами пришел, так бегу купить попугая! — Поздравляю, братец, с выгодною партией! — Благодарю покорно! Приходи завтра обедать! — Что вас так давно не видно? — Пишу программу нового балета. — Слышали вы новость? — Что такое? — Прическа переменилась! — Пойдемте есть устрицы! — Чем занимается ваша супруга? — Не знаю хорошенько; кажется, делает корпию! — Как поднялась ныне цена на парики! — Чем кончилась вчера ваша игра? — Почти ничем!.. Мы играли только, чтобы убить время! — Да, вы не можете представить себе, как я обижен по службе! — Какой прекрасный экипаж у вашего брата. — Я только и добиваюсь до полковничьего чина, а там, пожалуй, хоть трава не расти! — Новый знакомый наш получил 50 000 наследства! — Разве старик уже умер? — Слава богу! — Поедете вы завтра на бал? — Беда, если у нас будет неурожай винограда!
Вот эти люди!.. Вот они,
С своей обычной суетою
И с жалкой низостью в душе!
Пигмеи в платье эгоизма!..
Вот все они! И где они?..
Где это мудрое созданье
Святой премудрости творца,
Порфирородный царь вселенной?..
Где этот гордый человек?
Когда утратил он стяжанье,
Ему врожденное творцом?
Когда успел разоблачиться,
Уничиженный суетой,
Из этой царской багряницы?..
Пусть тело — вечный раб земли,
Болезней, случая и смерти…
Какое б ни было оно,
Всё тело — прах, земля — и только!
Но этот чистый, мощный дух,
Часть вечно движущейся силы,
Чистейший отблеск божества,
Сам разум, сила, воля, власть…
Как он мог пасть? И… как же пасть!..
(Задумывается.)
Вот и я, гигант подоблачный,
Начинаю упадать!..
Сам собою я возвысился
До величья божества,
И потом, убитый немощью,
Уничтожил сам себя!
От всего теперь осталася
Только грусть лишь на душе,—
Чувство тихое, как вечером
Майский, тихий ветерок!
Вот и мой, знать, приближается
Вечер жизни — нищеты!..
(После некоторого молчания.)
Как прекрасно божье солнышко,
Как прекрасен божий мир!
Вот земля вся покрывается
Драгоценною фатой;
Вся природа наряжается
В летний, праздничный наряд!
И пойдут все за дарами к ней:
Земледелец с бороной,
Красна девица с корзинкою,
Жнец пойдет с своим серпом,
Семьянин — с своей заботою;
А уж я… Мой час настал!..
(На глазах его навертываются слезы.)
О, если б кто страдальца бедного
Меня на солнце перенес!
Да! умереть бы мне хотелося
На вешнем солнце!.. Умереть!..
Здесь так холодно,
Всё так пусто и мертво!
(Смотрит с беспокойством на проходящих.)
Кто снесет меня!
Все так заняты собой!..
Балкон дома, возле которого лежит Поэт, вдруг наполняется народом.
Как вам нравится наш молодой поэт?
О, очень! Я не видала мужчины ловчее его!
Какой прелестный мадригал написал он мне в альбом!
Да! этот человек много обещает! До сих пор я не слыхал о нем ни одного дурного отзыва! Особенно хвалят его характер!
Читали вы его последнее сочинение?
Мельком! Прекрасно написано!
А!.. Да!..
Наш век богат поэтами!
Молодой стихотворец выходит на балкон.
А мы сейчас лишь говорили о вас!
Благодарю покорно за внимание!
Скажите нам какой-нибудь экспромт!
Позвольте, — сюжет!
Какой угодно! Скажите хоть мне что-нибудь!
(грациозно улыбаясь)
Вам?
(Начинает взбивать свои волосы и потом, немного подумав, говорит)
Всегда прелестна, весела,
Капризна часто, но мила;
Как ангел, кроткая душой, —
Всегда царица красотой!..
Вот ваш портрет:
В нем лести нет!
Прелестней вы всех муз и граций!
(Раскланиваясь)
Вам преданный — Евсей Гораций!
Не правда ли, прелестно! — А как мило! — Какое чувство! — Какая откровенность! — Браво! Браво!
Рукоплескания.
(стараясь приподнять свою голову)
Беснуются здесь, что ли?
(взглянув с балкона вниз)
Ах!
(Падает в обморок.)
Что случилось? — Она в обмороке! — Воды! Воды!.. Спирта! — Ах, боже мой, она испугалась этого нищего! — Прикажите отогнать его! — Скорее! Скорее! — Распустите шнуровку! — Пошлите за полицейскими! Это просто какой-нибудь бродяга! — Как вы себя чувствуете? — Прикажите взять его в полицию!
И умереть спокойно мне
Не позволяют эти люди!
Еще мгновение, друзья,
Одно мгновенье, — и потом
Ни полуслова, ни полвздоха!
В глазах его начинает темнеть. Все предметы освещаются бледным светом; шум на площади превращается в глухой ропот отдаленного водопада; небесный свод спирается и открывает бесконечную пустоту.
Благодарю тебя, мой бог!
Вдруг видит стоящего возле себя Гения. На голове его венок из белых роз; в правой руке оливковая ветвь.
А! Это ты!
Я за тобою!
Тебя уж ждут на небесах!
Еще последнее желанье,
Последний грех! Не откажи!
Проси!
Ничтожества, мой Гений!
Тебе ничтожество!.. О нет!
Тебе назначено бессмертье!
Мой Гений, сжалься надо мной!
Меня убьет твое бессмертье!
Пока жива моя душа,
Мне не знавать нигде покоя!
Я превращу и самый рай
В обитель черную страданий!
Еще ли мало я страдал
На этом свете?
Успокойся!
Там уж не то, что было здесь!
Вся эта жизнь — одно горнило,
В котором золото-душа
Должна очиститься, чтоб вечной,
Небесной цепи быть звеном!
Чем больше горя и страданий
Кто в этой жизни перенес,
Тем больше вечной он достоин,
Ему тем лучше будет там!
С минуты самого рожденья
Ты мне Предвечным поручен,—
И я берег тебя, как сына,
Как драгоценнейший залог
Союза бога с человеком!
В твоей душе самим творцом
Зажжен огонь небесной жизни,
Чтоб этот мрачный, мертвый мир
Не оставался без светила,
Без утешительной звезды.
Ты был звездою в этом мире,
Святой лампадою во тьме
Греха, недугов и печали.
Теперь сгорел здесь твой елей,
Земные узы разрешились, —
И весь святой, небесный огнь
Быть должен взят в свою отчизну!..
Между тем солнце начинает закатываться, и угасающие лучи его освещают умирающего Поэта.
Твои слова отрадны мне!..
Ты показал в своих созданьях
Всю бедность сил и нищету
Порывов духа человека,
Когда он в бешенстве страстей,
В томленьи гордого рассудка,
Мечтой надменной залетит
За учрежденные пределы;
И всё величие его —
Когда, сковав себя смиреньем,
Поправ могущество страстей,
С младенческой душой, спокойно
Идет назначенным путем!
Твое последнее созданье,
Твой идеальный, чудный мир,
В котором ты хотел найти
Твой славный образ совершенства,—
Целебный ба́льзам для души
Всегда больного человека!..
О Гений мой, поймут ли нас!
Поймут ли люди нас, мой Гений!
Свет ищет злой хулы во всем,
Одной хулы и вольнодумства!..
Великое — не для него!
Расчет твой с этим светом кончен!
И с этих пор ты будешь жить
Благословением потомства.
Умрут вельможи и цари,
Умрут республики и царства,
Умрут столетья, но пока
На свете будет это солнце,
Ты не умрешь! Твоя душа —
Душа земли; твое величье —
Величье бога и людей;
Твоя могила — вся вселенна!
О, Гений мой!..
(указывая на солнце)
Смотри!
Солнце, коснувшись горизонта, начинает вдруг расширяться, багровеет, загорается необыкновенным огнем и, раздвинувшись во все стороны, обливает своими лучами весь город. В самой средине его вдруг образуется великолепный храм.
Пора,
Поэт!
(Указывая на лучи)
Вот путь наш к небесам!
(Указывая на солнце)
Вот наш венец… и — вот твой Храм.
В эту самую минуту толпа народа окружает Поэта. Гений берет его за руку и исчезает с ним в лучах. Среди толпы остается один труп. Солнце закатывается.
1834
332. ПИРАТЫ
Мы живем среди морей
В кораблях летучих,
Лес наш — тучи; соловей —
Плеск валов гремучих.
Не посеявши, мы жнем;
Не прося, имеем;
День проходит полуднем,
Будни — юбилеем.
Если ж праздник задаем
Перед общей сменой —
Облака горят огнем,
Море брызжет пеной.
Нам не нужны ни друзья,
Ни отцы, ни сваты;
Не роднясь, мы все родня;
Не женясь, женаты.
Корабли и острова
Дань несут без платы…
В небе царствуют грома,
На море — пираты!
Мы живем среди морей
В кораблях летучих,
Лес наш — тучи; соловей —
Плеск валов гремучих.
Не посеявши, мы жнем;
Не прося, имеем;
День проходит полуднем,
Будни — юбилеем.
Если ж праздник задаем
Перед общей сменой —
Облака горят огнем,
Море брызжет пеной.
Нам не нужны ни друзья,
Ни отцы, ни сваты;
Не роднясь, мы все родня;
Не женясь, женаты.
Корабли и острова
Дань несут без платы…
В небе царствуют грома,
На море — пираты!
333. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ
Туманно солнышко взошло,
Из леса путник показался,
В глазах родимое село…
Чу! Звон к заутрене раздался.
«Конец тяжелому пути!
Привет тебе, село родное!
О, ярче, ярче ты свети
На небе, солнце золотое!
Не ждут иль ждут меня друзья?
Свиданье сладостно для друга.
Не изменился, тот же я;
Всё та же ль ты, моя подруга?
Одних давно, быть может, нет,
Другие, может быть, далёко;
Кого умчал веселый свет,
Кого закон тяжелый рока!»
И грустно, грустно посмотрел
Он на родимую дорогу;
Вздохнув, суму свою одел
И тихо помолился богу!
Туманно солнышко взошло,
Из леса путник показался,
В глазах родимое село…
Чу! Звон к заутрене раздался.
«Конец тяжелому пути!
Привет тебе, село родное!
О, ярче, ярче ты свети
На небе, солнце золотое!
Не ждут иль ждут меня друзья?
Свиданье сладостно для друга.
Не изменился, тот же я;
Всё та же ль ты, моя подруга?
Одних давно, быть может, нет,
Другие, может быть, далёко;
Кого умчал веселый свет,
Кого закон тяжелый рока!»
И грустно, грустно посмотрел
Он на родимую дорогу;
Вздохнув, суму свою одел
И тихо помолился богу!
334. ЧЕЛНОК
Страшно на небе,
Страшно на море!
Черные тучи, взвившись горами,
Рвутся, грохочут, тонут в огне;
Бурные волны стелются, скачут;
Гром, непогода, буря, гроза.
Ветер хохочет,
Ветер свистит;
Море клокочет,
Море кипит.
Мрачен, пуст, одинок
Мчится в море челнок…
Бедный челнок!
Тихо на небе,
Тихо на море!
Море спокойно, море уснуло;
Ветры молчат; кругом тишина;
Всё опустело, солнце как пламя;
Душно, уныло, глухо, мертво.
Воздух чуть дышит,
Солнце палит,
Искрится, пышет:
Море горит.
Грустен, пуст, одинок
Мчится в море челнок…
Бедный челнок!
Ясно на небе,
Ясно на море!
Море дрожит от кликов победных:
«К берегу! Пристань! Пристань! Ура!»
Гордый корабль, взмахнув парусами,
Режет, бросает, топит валы.
Пристань открылась,
Берег скалой.
Всё приютилось,
Всё на покой.
Где ж челнок? — Одинок
Бесприютный челнок!
Бедный челнок!
Страшно на небе,
Страшно на море!
Черные тучи, взвившись горами,
Рвутся, грохочут, тонут в огне;
Бурные волны стелются, скачут;
Гром, непогода, буря, гроза.
Ветер хохочет,
Ветер свистит;
Море клокочет,
Море кипит.
Мрачен, пуст, одинок
Мчится в море челнок…
Бедный челнок!
Тихо на небе,
Тихо на море!
Море спокойно, море уснуло;
Ветры молчат; кругом тишина;
Всё опустело, солнце как пламя;
Душно, уныло, глухо, мертво.
Воздух чуть дышит,
Солнце палит,
Искрится, пышет:
Море горит.
Грустен, пуст, одинок
Мчится в море челнок…
Бедный челнок!
Ясно на небе,
Ясно на море!
Море дрожит от кликов победных:
«К берегу! Пристань! Пристань! Ура!»
Гордый корабль, взмахнув парусами,
Режет, бросает, топит валы.
Пристань открылась,
Берег скалой.
Всё приютилось,
Всё на покой.
Где ж челнок? — Одинок
Бесприютный челнок!
Бедный челнок!
335. ДОМОВОЙ
Ты детей уложи
И потом нам скажи
Сказку,
Как в пустой раз избе
Домовой дал тебе
Таску.
«Да, лежу раз одна,
Ни светца, ни огня —
Глухо!..
Кто-то скрипнул… опять,
Перекстилася, глядь —
Ухо!
Весь седой, в охабне,
Нараспашку ко мне.
Кто тут?
Вся дрожу! А в избе
Пропадай хоть себе —
Омут!
А старик на меня;
Я туда, я сюда…
Тёмно!
Что ты? Что ты? Поди!
Перестань! Погоди!
Полно!
Глядь — Савелий! Не он…
А такой же, как лен, —
Савка!
Я наотмашь рукой,
Что есть силы, с мольбой —
Лавка!
Знай-ка, знай, да молчи,
Что лукавый в ночи
Строит!
Да, бывают дела!
Не напрасно молва
Ходит».
Ты детей уложи
И потом нам скажи
Сказку,
Как в пустой раз избе
Домовой дал тебе
Таску.
«Да, лежу раз одна,
Ни светца, ни огня —
Глухо!..
Кто-то скрипнул… опять,
Перекстилася, глядь —
Ухо!
Весь седой, в охабне,
Нараспашку ко мне.
Кто тут?
Вся дрожу! А в избе
Пропадай хоть себе —
Омут!
А старик на меня;
Я туда, я сюда…
Тёмно!
Что ты? Что ты? Поди!
Перестань! Погоди!
Полно!
Глядь — Савелий! Не он…
А такой же, как лен, —
Савка!
Я наотмашь рукой,
Что есть силы, с мольбой —
Лавка!
Знай-ка, знай, да молчи,
Что лукавый в ночи
Строит!
Да, бывают дела!
Не напрасно молва
Ходит».
336. ВЫБОР ЖЕНЫ
Русская песня
Не женись на умнице,
На лихой беде!
Не женись на вдовушке,
На чужой жене!
Женишься на вдовушке —
Старый муж придет;
Женишься на умнице —
Голову свернет.
Не женись на золоте,
Тестевом добре!
Не женись на почестях,
Жениной родне!
Женишься на золоте —
Сам продашь себя;
Женишься на почестях —
Пропадай жена!
Много певчих пташечек
В божиих лесах;
Много красных девушек
В царских городах.
Загоняй соловушку
В клеточку твою;
Выбирай из девушек
Пташечку-жену.
Не женись на умнице,
На лихой беде!
Не женись на вдовушке,
На чужой жене!
Женишься на вдовушке —
Старый муж придет;
Женишься на умнице —
Голову свернет.
Не женись на золоте,
Тестевом добре!
Не женись на почестях,
Жениной родне!
Женишься на золоте —
Сам продашь себя;
Женишься на почестях —
Пропадай жена!
Много певчих пташечек
В божиих лесах;
Много красных девушек
В царских городах.
Загоняй соловушку
В клеточку твою;
Выбирай из девушек
Пташечку-жену.
337. ТОСКА
«Оседлаю коня, коня быстрого,
Полечу, понесусь легким Соколом
От тоски, от змеи, в поле чистое;
Размечу по плечам кудри черные,
Разожгу, распалю очи ясные.
Ворочусь, пронесусь вихрем, вьюгою,—
Не узнает меня баба старая!
Заломлю набекрень шапку бархатну,
Загужу, забренчу в гусли звонкие;
Побегу, полечу к красным девушкам —
Прогуляю с утра до ночной звезды,
Пропирую с зари до полуночи,
Прибегу, прилечу с песней, с посвистом, —
Не узнает меня баба старая!»
«Полно, полно тебе похваляться, князь!
Мудрена я, тоска, — не схоронишься!
В темный лес оберну красных девушек,
В гробовую доску — гусли звонкие,
Снегом, льдом занесу поле чистое,
Иссушу, изорву сердце буйное;
Прежде смерти сгоню с света божьего!
Изведу я тебя, баба старая!»
Не постель постлана́ в светлом тереме —
Черный гроб там стоит с добрым молодцем;
В изголовья сидит красна девица,
Горько плачет она, что ручей шумит,
Горько плачет она, приговаривает:
«Погубила тоска друга милого!
Извела ты его, баба старая!»
«Оседлаю коня, коня быстрого,
Полечу, понесусь легким Соколом
От тоски, от змеи, в поле чистое;
Размечу по плечам кудри черные,
Разожгу, распалю очи ясные.
Ворочусь, пронесусь вихрем, вьюгою,—
Не узнает меня баба старая!
Заломлю набекрень шапку бархатну,
Загужу, забренчу в гусли звонкие;
Побегу, полечу к красным девушкам —
Прогуляю с утра до ночной звезды,
Пропирую с зари до полуночи,
Прибегу, прилечу с песней, с посвистом, —
Не узнает меня баба старая!»
«Полно, полно тебе похваляться, князь!
Мудрена я, тоска, — не схоронишься!
В темный лес оберну красных девушек,
В гробовую доску — гусли звонкие,
Снегом, льдом занесу поле чистое,
Иссушу, изорву сердце буйное;
Прежде смерти сгоню с света божьего!
Изведу я тебя, баба старая!»
Не постель постлана́ в светлом тереме —
Черный гроб там стоит с добрым молодцем;
В изголовья сидит красна девица,
Горько плачет она, что ручей шумит,
Горько плачет она, приговаривает:
«Погубила тоска друга милого!
Извела ты его, баба старая!»
338. БОРОДА
Борода ль моя, бородушка!
Борода ль моя бобровая!
Поседела ты, бородушка,
До поры своей, до времени!
Поведешь, бывало, гаркнувши,
Усом черным, молодецкиим —
Красна девица огнем горит,
Дочь боярска тает в полыми!
Прикушу тебя, косматая,—
Басурманин злой с коня летит,
Дряблый немец в норы прячется!
Занесло тебя, кудрявую,
Да не снегом, да не инеем —
Сединой лихой, кручиною!
Растрепал тебя, родимую,
Да не ветер, да не лютый враг —
Растрепал тебя мудреный зверь,
Что мудреный зверь — змея-тоска
Борода ль моя, бородушка!
Борода ль моя бобровая!
Борода ль моя, бородушка!
Борода ль моя бобровая!
Поседела ты, бородушка,
До поры своей, до времени!
Поведешь, бывало, гаркнувши,
Усом черным, молодецкиим —
Красна девица огнем горит,
Дочь боярска тает в полыми!
Прикушу тебя, косматая,—
Басурманин злой с коня летит,
Дряблый немец в норы прячется!
Занесло тебя, кудрявую,
Да не снегом, да не инеем —
Сединой лихой, кручиною!
Растрепал тебя, родимую,
Да не ветер, да не лютый враг —
Растрепал тебя мудреный зверь,
Что мудреный зверь — змея-тоска
Борода ль моя, бородушка!
Борода ль моя бобровая!
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги