Ф. И. Ленкевич

Год и место рождения Федора Ивановича Ленкевича неизвестны. Учился он в Московском университете, видимо на юридическом факультете. После его окончания служил в Петербурге в Комиссии составления законов, в должности помощника редактора. Сослуживцами Ленкевича были А. Х. Востоков и В. В. Попугаев.

Литературная деятельность Ленкевича началась в. 1801 году, когда он еще находился в Московском университете: в 10-й части журнала «Иппокрена» были напечатаны две его оды, посвященные Александру I, приехавшему в Москву для венчания на престол. Основные мотивы обеих од чрезвычайно характерны для того времени: осуждение деспотизма и наивные надежды на нового монарха,

8 апреля 1805 года, видимо не без влияния Попугаева и Востокова, Ленкевич обратился в Вольное общество с письмом, в котором просил принять его в члены Общества. К письму были приложены следующие произведения Ленкевича: 1) «О договоре общественном, или О происхождении гражданского общества. Мысли, почерпнутые из Шлецеровой политики»; 2) «Стихи на новый 1805 год»; 3) «Начало четвертой песни «Энеиды». Перевод с латинского».

Членом Вольного общества Ленкевич сделался несколько позже: 15 июля 1805 года. С этого времени и до последнего года своей жизни Ленкевич чрезвычайно активно участвовал в жизни Общества. Он регулярно посещал его собрания, читал на них свои произ— ведения, как прозаические, так и стихотворные, в том числе «Гимн благотворительности», «Феодицею», «Гимн богу» и ряд других, выступал с речами на заседаниях (7 октября 1805 года произнес речь в связи со смертью И. П. Пнина). Свои произведения он печатал в «Любителе словесности» <1806> и «Цветнике» (1809).

Умер Ленкевич, будучи еще совсем молодым, в конце 1810 года.

222. К ДРУГУ МОЕМУ НА НОВЫЙ ГОД

В машине, движимой превечным,

В кругу вращающихся сфер,

Своим движеньем бесконечным

Дающих времени размер, —

Урания рукой истекший

Показывает ныне год.

Колеса тяжки заскрипели,

Свершив вкруг оси оборот,

Златые цепи зазвенели:

10 Пробил, пробил мгновенно год...

Пробил — и в вечности безмерной

Отдался томный звон часов.

Пробил — и вдруг порядком прежним

Часов начался новый год.

С течением их скоробежным

Всё в мире движется, живет,

И смертный, в сонм творений брошен,

Влечется в вечность вихрем сим...

Природа тихо помавает:

20 Лахеза вдруг проводит нить, —

Сей атом чувства получает,

И искра жизни в нем горит.

Пылинка праха оживилась,

И — бысть в сем мире человек...

А тот — уже у ног природы,

Лелеющей его, ползет,

Она его подъемлет, водит,

Дитя с улыбкою идет...

Ты счастлив будешь ввек, младенец,

30 Коль будешь с матерью ходить!

Того весна уж расцветает,

И в здравом теле кровь кипит.

Он страстию любовной тает,

За всем гоняется, бежит,

Цветы прекрасны собирает

И часто ловит мотыльков...

А в том ум зрелый, полновесный

Есть царь бунтующих страстей,

На поприще сей жизни тесной

40 Средины он достиг своей:

«Моих пробило уж двенадцать!» —

Супруге нежной говорит...

Тому уже дней на закате

Последний жизни луч горит

И часто долга о расплате

Природа в слабостях твердит.

Уже ему смерть крышку гроба

Подъемлет хладною рукой...

К сей цели, друг мой! все стремимся,

50 Всех жребий в урне скрыт одной...

Он выйдет... и — мы очутимся

На ладии вдруг роковой...

Блажен, кто жизнью насладится

В умеренности золотой!..

Нам краткость жизни запрещает

План мыслей долго простирать;

Крылами время помавает

Минуты наши сберегать.

Вот, друг мой, вот урок приличный

60 Тебе и мне на Новый год!

<1802>

223. К БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ

Благотворительность священна!

Душа миров, творений мать!

Тобою движется вселенна:

Твоя всесильна благодать

В дождях, в росах с небес нисходит

И светит в солнечных лучах,

Когда б в одних громах с эфира

Творец являл нам власть свою!

Мы б видели владыку мира

Иль грозного в нем судию,

Но бога, но отца творений

Еще, еще не зрели б в нем...

Стада ли наши тучны, сильны,

Златятся ль класами поля,

Иль наши житницы обильны?

Благотворительность! тебя

Благословим за дар природы:

Дары ее — дары твои.

Там странник мира утомленный

Зрит над собою горы туч

И внемлет бури разъяренны...

Но твой блеснет лишь кроткий луч —

И радуга отрад сияет

На темных облаках скорбей...

Что власти без тебя? — Лишь бремя,

Под коим стонет правота.

Что острый ум? — Разврата семя;

И мудрость мудрых? — Слепота;

И сила сильных? — Бич для слабых;

И вера верного? — Мертва.

При дремлющей уже лампаде,

Во мраке, тишине ночной,

О благе царств, о их ограде

Цари беседуют с тобой:

Они не спят — чтоб спал спокойно

В стране их и последний раб.

Луна спешит на своды темны,

Чтоб воскресить умерший день;

Ты — к узникам в затвор подземный,

Чтоб оживить их мрачну тень...

И солнце рос еще не снимет,

Уже отрешь ты много слез...

Тебе хвала, благодаренье

И в сердце и в устах моих!

Мне жизнь моя есть наслажденье

Бесчисленных даров твоих;

Мне в смерти на тебя надежда,

И смерть моя — уже не зло...

<1805>

224. ФЕОДИЦЕЯ

Трикраты молния багрова,

Биясь, блеснула в облаках,

Трикраты гром, катясь за нею,

В отзывах дальних рокотал.

Отверзлися воздушны хляби,

И град и дождь шумел с небес.

Но гром умолк, престала буря,

И — бысть повсюду тишина:

Перст божий радугу живую

10 На влажных пишет облаках...

О ты, что в гордости надменной

Или в унынии души

На промысл ропщешь дерзновенно

Иль втайне стонешь о судьбе, —

Воззри на знамение мира

Меж небесами и землей!..

Доколе будет мысль смущенна

В сомнениях, в мечтах блуждать,

Доколе, сын земли и неба,

20 Не примиришься сам с собой?

Да воспарит душа бессмертна

Превыше молний и громов,

К жилищу света невечерня!

Что будет перед ней Земля

Меж новых Лун и новых Солнцев,

Меж мириадами миров?

Увы! лишь малая пылинка,

Чей слабый и дрожащий блеск

В сиянии Сатурна тонет

30 Иль гаснет в синеве небес...

И что ж, что суть герои света,

О коих племенам земным

Немолчно возвещала слава?..

Во дни неведений моих —

Когда лишь мудрствовал земная —

Я мнил: «Се страшны боги суть!

Се грозны чада громовержца!»

Но взор и ум простерт горе,

И се! мой бог, мой громовержец

40 Явился — смертный человек...

Но ах! почто труды, болезни,

Почто страдание и смерть

На малой, бедной сей песчинке,

Что называем мы землей?

Ах! могут ли плачевны стоны

По ней ползущих червячков,

Что мы зовем словесной тварью, —

Ах! могут ли сквозь треск громов,

Который твердь трясет эфирну,

50 К престолу бога восходить?..

Престаньте, Гераклиты, плакать

И мудрствовать против небес!

Ваш плач есть тщетный плач младенца,

И ваша мудрость — слепота.

Кто может в миг единым взглядом

Вселенну целу обозреть,

От атома до серафима.

Чтобы постигнуть мысль творца,

Пред коим тысяча эонов

60 Суть токмо — яко день един?..

Спросите, мудрецы, природу,

Почто, на землю пад, зерно

Не возродится в виде древа,

Когда в истленье не прейдет?

Кому открыта цепь чудесна

Великих действий и причин?

Кто б мог провидеть, что крупинка,[49]

Найденная у вод морских,

Покажет путь к уразуменью,

70 Как погашать небесный огнь?..

Единый лишь всевышний знает,

Почто со древа лист падет

Иль огненна из Этны лава

Рекой палящею течет;

Разрушится ль детей рукою

Висящее гнездо птенцов,

Иль в прах и пепел превратится

Данайской ратью Илион.

А нам, нам то дано лишь ведать,

80 Что всё, как есть, так должно быть.

Благий творит одно благое,

Но есть на свете человек —

И зло на свете существует;

Но есть на свете человек —

И существует добродетель...

Ключ ада и рая... у нас.

Достоинство всех дел — свобода.

Се мерило добра и зла!

Ах, без нее и сам бы ангел

90 Не мог достойным быть небес...

Да мимо идет туча скорби,

О смертный, от твоей главы!

Надежды кроткой облак светлый

Да распрострется над тобой!

Помысли о судьбе великой,

Что ждет тебя на небесах,

Что на минуту лишь едину

Ты призван во юдоль сию,

Что жизнь — рассветше токмо утро

100 Бессмертия души твоей...

<1806>

225. ДВА ЗОРОАСТРОВА ГЕНИЯ

Ты истину изрек, о мудрый Зороастр!

Вселенна двух духов во власти:

Один дух злобы и коварств,

Влекущий за собой напасти.

Прещеньем дышит он, наводит бледный страх

И сеет мятежи и в весях и в градах.

Другой есть ангел-покровитель,

Народов и царей хранитель.

Где кроткий сей повеет дух,

Там облекаются в красу полей пустыни,

Смеется холм и злачный луг

И дышат радостью долины...

Как бездна, алчен тот, неумолим, как смерть;

Сей благ, как утра свет или весення твердь.

Тому гремят проклятья, мщенья,

Сему — хвалы, благословенья...

Но правда держит царствий вес —

И зло добра не побеждает...

Благого благость воссияет,

Как Феб на высоте небес;

А злобы дух в своем стремленьи,

Крутясь, крутясь, исчезнет вмиг...

Рекут народы в изумленьи:

«И всё губил... и сам погиб...»

<1805>

226. ГОРАЦИЕВА ОДА 34, КН. I

PARCUS DEORUM CULTOR. Е. С.[50]

Безумных мудрецов[51] последуя стезям,

Я редко воздавал почтение богам,

Но ныне ветрила обратно направляю,

Да более в путях моих не заблуждаю.

Зане Зевес, грядый всегда по облакам,

Дробимым быстротой огней светло-багровых,

Днесь с колесницею коней своих громовых

Внезапно устремил по чистым небесам:

Земля и зыби рек, Атланта тверды ребра,

И Стикс, и адовы восколебались недра...

Бог силен превратить свет в тьму и тьму во свет;

Великих вержет вниз и малых возвышает...

Там с шумом счастие венцы с одних срывает,

Здесь на чело других с улыбкою кладет.

<1807>

227. РЕКА

Смотри — как лоно вод сребрится,

Качая солнца лик на радостных зыбях!

Там каждая волна златится

В рассыпанных огнях;

Но та ж волна, протек, уж боле не светлеет...

Не такову ль судьбу и человек имеет?

На месте славном он и славен и почтен,

Лишась же оного... незнаем и забвен.

<1807>

228. ГИМН БОГУ

Воспой, воспой, душа бессмертна,

И неба и земли творца!

Пусть мысль живая, быстролетна,

С конца вселенной до конца,

В священном, кротком изумленьи

Несется через всё творенье

Сквозь велелепие миров,

И, благость зря неизреченну,

Воздаст ей жертву сокрушенну —

Благодаренье и любовь.

Созданья лествица чудесна,

Творец! утверждена тобой;

Ее же верх есть твердь небесна,

Твоей простертая рукой.

И солнца огнь неугасимый,

И прах, по воздуху носимый,

И однолетний древа лист,

И кедр — ливанской сын вершины,

И трость — смиренна дщерь долины, —

Всё, еже бысть, тобою бысть.

Но чье из земнородных око

К тебе возможет досягнуть?

Когда бы некий ум высокий

Измерить мог вселенной путь

И множил бы его тем тьмами

Иль неисчетными звездами,

То и в сравнении таком

Степень была бы меньше зрима

От атома до серафима,

Чем меж твореньем и творцом.

Он там... Он здесь... Он всюду сущий;

Весь мир исполнь хвалы его;

Прошедши веки и грядущи —

Одно мгновенье для него...

Состав земли и мира тленен, —

Один он вечен, неизменен;

Незрим, — но всё и всюду зрит,

Незрим, — но каждое мгновенье

И небеса, и всё творенье,

И сердце нам о нем гласит...

Творец премудрый и всесильный,

Держащий цепь существ в руках!

Вселенная есть храм твой дивный;

Светила, зримы в небесах,

Суть огнь тебе вечно горящий,

А гимн, хвалу твою гремящий,

Есть всех согласие миров.

От человеков же хваленье —

Твоих законов исполненье,

К тебе и к ближнему любовь.

<1807>

229. ГОРАЦИЕВА ОДА 2, КН. III

Трудами ратными стяжавый отрок крепость

Сурову нищету да учится сносить,

Да, грозным копием кротя парфян свирепость,

На поле, на коне средь бурь обыкнет жить.

Воююща царя супруга сановита

И с нею дочь ее блестящей красоты

На витязя сего, чья грудь смертям открыта,

Укажут, воздохнув, стен твердых с высоты:

«Се ярый лев, — рекут, — приблизиться претящий!

И горе жениху, кому неведом бой,

Коль раздражит в нем дух, отмщением кипящий,

И изведет его в сражение с собой».

Умреть за родину и славно и приятно.

От смерти и беглец нигде не убежит:

Ни робкого хребта уклоньшихся обратно,

Ни трепетных колен она не пощадит.

Но доблесть твердая чужда уничтожений,

На поприще честей она не знает пасть.

И независимо от буйных черни мнений

Приемлет на себя или слагает власть.

Для доблести пути к бессмертию возможны:

Она отважно выспрь несется от земли,

Оставя под собой внизу толпы ничтожны,

Что пресмыкаются постыдно век в пыли.

И благочестное храненье доброй веры

Вознаграждается равно в свою чреду:

Я разгласителя священных тайн Цереры[52]

Во утлу ладию с собой не посажду.

Не прииму его под кров един с собою:

С виновным часто Зевс невинного казнит.

Месть неба шествует медлительной стопою,

Но рано, поздно ли — преступника сразит.

<1810>

Загрузка...