Попутный катафалк

Борис натянул на себя под джинсовую куртку свитер, но через несколько минут на улице почувствовал, что жарко ему не будет. Он вышел в переулок, который должен был вывести на улицу, где ходил городской транспорт. До пригородной автостанции можно было добраться на троллейбусе.

На узком тротуаре он замешкался, зачуяв знакомый запах. Его большое тело требовало еды, кофе только разбудило желудок. На тротуар выходит окошко пирожковой – популярное место кормежки студентов общежития.

Борис раздумывал, что больше полтинника на еду он потратить не может, так как билет на автобус стоил полторы гривны. Хватало только на один «тошнотик» – жареный пирожок с ливером. Он уже прошел окошко, перед которым торчал только один человек. Этот факт подвинул его к принятию решения и Борис остановился, чтобы повернуть назад.

В этот момент кто-то или что-то решительно отодвинуло его к стене здания.

Это была невысокая костлявая старуха в платке и коротком плюшевом пальто, можно сказать, куртке. Со словами: «Ходют здесь всякие покойники, пройти нельзя», – она потопала дальше, не оглядываясь.

Борис некоторое время оторопело смотрел ей вслед. Тонкие кривоватые ноги, обутые в длинные шерстяные носки и мужские ботинки, явно не по размеру, были широко расставлены и осторожно ступали по замерзшим лужам в выбоинах тротуара, уже слегка припорошенных снегом.

Бориса разобрала злость: «Черт подери! И эта каракатица туда же! Что б ты шлепнулась об лед!» – выругался он в уме. Старуха успела отойти уже метров на пятнадцать, но вдруг оглянулась и молча показала ему кукиш. Из-под платка на голове выбивались седые неопрятные пряди. В следующее мгновение она уже шагала дальше, а Борис опять застыл в недоумении.

«Вот ведьма проклятая, мысли читает!» – он подал деньги в окошко.

– Говорите, что вам! Проснитесь же, наконец!

– Извините! Один «тошнотик», то есть я хотел сказать с ливером…

Борис взял горячий пирожок в салфетке и уже собрался уходить. Он все еще был в состоянии близком к ступору.

– Сдачу не забудь!

– Да, спасибо!

Пирожок оказался горячим только сверху. Борис съел его на ходу за три укуса.

«И здесь подсунули вчерашний. Ну что за день такой, блин!» – выругался он уже вслух, спугнув двух девушек, обминавших его.

На этом неприятности не закончились.

– До поворота на Зарябинки, – Борис протянул гривну с полтинником в окошко билетной кассы автостанции.

– Билет стоит две гривны.

– С каких это пор?

– Уже неделю, молодой человек! С двадцать пятого числа…. Или платите, или отойдите и не мешайте другим пассажирам.

Нужно идти прямо на посадку. Водители частенько брали без билета.

– Ваш билет? – решительно встретил Бориса водитель.

– Мне до поворота на Зарябинки, я заплачу!

– Сегодня на трассе контролеры. Не хочу терять работу из-за твоей гривны. Дуй в кассу, парень, пока есть места….

Не скажешь же водителю при всех, что у тебя не хватает полтинника на билет.

Борис принял решение быстро. Нужно на троллейбусе добраться до выезда из города. Там можно сесть без билета, а потом расплатиться уже при выходе из автобуса.

В троллейбусе он ехал по студенческому проездному билету.

Борис стоял на задней площадке и смотрел в протаявшее окошко на обмерзшем стекле. Он молил бога, чтобы рейсовый автобус их не опередил, иначе ждать следующего придется около часа, если не подвернется что-либо другое.

Судьба явно отвернулась от Бориса сегодня. За каких-то двести или триста метров до остановки знакомый автобус их обогнал.

Открытая всем ветрам автобусная остановка была пуста. Все пассажиры уехали.

Большое тело Бориса все больше остывало, коченели ноги, коченели руки в карманах куртки. Вместо простого решения: сесть на троллейбус и вернуться в общагу, попросить у кого-нибудь пятерку до завтра и поехать домой по-людски автобусом, даже в этом случае он успел бы добраться в Зарябинки засветло, Борис стал останавливать попутки: грузовики и все, что было похоже на автобус. Легковые он пропускал. Иномарки никогда не останавливались, а прочие брали вдвое больше, чем на автобусе.

Через некоторое время ему повезло. Автобус марки УАЗ замигал правым подфарником, прижался к обочине и остановился входной дверью точно напротив Бориса.

Водитель открыл дверь. Борис мигом влетел в салон и обомлел. Две лавки по стенам во всю длину салона и на полу гроб, обитый красным.

Катафалк! Михаил повернул назад, но водитель уже успел закрыть дверь.

– Остановите, я выйду!

– Да не бойся, ты! Подвезем! Тебе куда? – спросил грузный парень с коротко стриженой головой, он был без головного убора.

Водитель, похожий комплекцией на штангиста, но в вязаной шапочке тоже заговорил:

– Мы в крематорий, а тебе куда?

Только теперь Борис разглядел, что кроме водителя гроб сопровождал еще один парень.

– В Зарябинку!

– Так это по дороге!

– Четыре километра по трассе от крематория, – уточнил Борис.

– Ну, вот! За час доберешься. А то мы видим, человек околевает на морозе….

– Спасибо! – почти успокоился Борис.

Сопровождающие сочли необходимым представиться:

– Гена! А это Витек, – показал на водителя парень с непокрытой головой.

– Борис! – вынужден был назвать себя Борис.

– Сыграем? – не унимался Гена в порыве гостеприимства, в руках его была колода карт. Их позы говорили о том, что они уже играли до этого.

– Спасибо, не хочу!

– Мы по маленькой!

– Спасибо! Я еще не отошел от двух суток преферанса….

– Сразу видно, студент. Кто еще может баловаться преферансом, – заметил Гена и спросил после паузы. – Угадал?

– Угадал.

Борис сел на правую лавку ближе к выходу и стал смотреть на дорогу через переднее стекло автобуса.

– А мы люди простые и режемся в «очко». Щекочет нервы куда лучше, чем преферанс. Витек, я прав? Ты сегодня в пролете! Как с дела с твоими нервишками? Я банкую, ставлю десятку. Согласен?

– Давай, сниму. Думаю, непруха закончилась. Теперь твоя очередь волноваться…

– Быть того не может…

Вдруг крышка гроба съехала в сторону, и раздался хриплый мужской голос:

– А как же я? Буду третьим…

У Бориса под вязаной шапкой зашевелились волосы на голове. Он оглянулся и увидел в гробу мужчину средних лет. Шапку пришлось снять, так как голове стало жарко. Мужчина сдвинул покрывало на ноги и сел. Он был одет в черный костюм и белую рубашку с галстуком. Под пиджаком был виден шерстяной жилет. Худощавое морщинистое лицо «покойника» было бледным, мешки под глазами, как с перепою.

– Лежи спокойно. Ты уже наигрался, – ответил Гена.

– Ну, тогда останови. Хочу отлить. Не доеду….

Гена поднялся и шепнул что-то водителю. Справа и слева от дороги уже были поля. Вдоль дороги тянулась голая лесополоса. Витек сдал вправо на обочину и остановился у съезда на проселочную дорогу.

Вышли все трое: Витек, «покойник», последним Гена. Борис наблюдал за странной компанией. Они ушли довольно далеко по проселку за посадку. Снег уже был по щиколотку. Мела поземка. Время шло, а троица о чем-то беседовала. За это время отлить можно было уже три раза даже после полдюжины пива.

Наконец все вернулись в том же порядке. «Покойник» тер озябшие руки.

– Борис, будем знакомы, меня зовут Александр, но зови меня Вист. Моя фамилия ничего и никому не скажет. А вот для знатоков преферанса моя кличка скажет о многом. Сразу вспомнят, как я их обдирал неоднократно…

– Давай сыграем лучше в «очко», – не унимался Гена.

– Без Бориса не буду, – выдал вдруг «покойник».

– Да у меня денег нет, – не выдержал Борис.

– Совсем, совсем? – не унимался Вист.

– Одна гривна, – признался Борис.

– Бедный студент! Ну, как ребята, делаем студенту скидку. Мы ставим по десятке, а он гривну.

Гена и Витек переглянулись и молча кивнули.

– Давай, не обижай ребят. Корову не проиграешь….

– Не в гривне дело. Спасибо, что подвезли, но я не понимаю, что у вас тут происходит.

– Прикол. В чистом виде прикол. Понимаешь, у меня сегодня день рождения и я придумал такой прикол. Вчера пустили слух, что я умер. Меня отвозят в крематорий, там друзья со мною прощаются и едут в ресторан, где уже заказаны поминки…

– А где друзья?

– Приедут на своих машинах. Не трястись же им в катафалке. Короче, они поднимают за упокой моей души, а тут появляюсь я со словами: «Ну не свинство, пить на моих поминках и без меня, да еще в мой день рождения». Ну, что-то в этом роде….

– Ладно, – сдался Борис, теперь он доберется до дома и без денег.

Банковал Вист. Гена и Витек проиграли еще по десятке. Витек вел катафалк и умудрялся играть. Его ослуживал Гена. Когда подошла очередь Бориса брать карту, Вист предложил.

– Позволим студенту пойти ва-банк бесплатно один раз. Проиграешь – выбываешь, выиграешь – банк твой и играем дальше.

Гена и Витек опять молча кивнули.

– Давай карту, – согласился не раздумывая Борис.

Первой пришла десятка, потом девятка.

– Хватит, – остановился Борис.

Вист после второй карты имел четырнадцать очков. Рискнул взять третью. Выпала восьмерка – перебор.

Борис облегченно вздохнул. Гривна не деньги, но азарт его уже захватил. Он сорвал банк в пятьдесят одну гривну.

– Поздравляю! – сказал Вист. – Буратино теперь богатенький и благотворительность прекращается, – он передал карты Гене. – Но мы можем разрешить студенту играть в долг

– Ставка удваивается, – объявил Гена и бросил на крышку гроба, который служила им карточным столом, двадцатку.

Через четверть часа Борис уже был должен Висту сто десять гривен.

– У меня есть предложение, давайте заедем к Борису домой. Он со мной расплатится. И ему не придется топать по морозу, и мне спокойнее. Крематорий подождет десять минут….

Такая возможность слегка утешила Бориса, расстроенного очередной неудачей. Катафалк подвез прямо к воротам их дома.

Мать была удивлена неожиданным появлением сына. Безропотно отдала деньги и надеялась услышать объяснения.

Когда Борис расплатился, неугомонный «покойник» выдал еще одну идею.

– Боря, даем тебе пять минут. Ты захвати дома, что собирался. Мы возьмем тебя с собой в крематорий. После церемонии прощания, она будет короткой, мои друзья вернутся в город. А мы за ними на этом же катафалке и прямо в ресторан.

Как ни хотелось Борису отведать материнского борща и пирога, но перспектива избежать вставания ни свет, ни заря, чтобы попасть на первый автобус и успеть на занятия, перевесила. Он согласился ехать на катафалке.

Мать Бориса удивилась еще раз, что сын не остается ночевать, но тот заверил, что в ближайшую субботу приедет. Он подумал: «Свидания с Татьяной отменяются на неопределенный срок, будет время для поездки домой».

Минут через семь в дорогой дубленке, подарок отца, поверх джинсовой куртки и с полиэтиленовым пакетом, куда мать впопыхах загрузила картошку, лук, сверток с салом, Борис сидел в катафалке и уминал кусок пирога, прихваченный им со стола на кухне.

Его попутчики понимающе ухмылялись.

Когда Борис дожевал пирог, Вист разразился новым предложением:

– Боря, вижу ты парень, что надо. Мне жаль, что я обыграл тебя на эту сотню. Стипендия, небось и того меньше…

Борис кивнул.

– Вот видишь! А я выигрывал тысячи долларов, заметь, не гривен, за одну ночь. Для меня сотня, тьфу… мелочь. Хочу дать тебе возможность сегодня заработать. С этим приколом я перегнул. Не учел, что суеверный. В день рождения лежать в гробу… Короче, сморозил глупость. Ты мне можешь помочь. Вернешь свой проигрыш….

– Чем я могу помочь? – спросил Борис.

Он действительно не понимал, что от него хотят.

– Сыграешь роль покойника за меня….

– Еще чего! А как же друзья? Гримера в вашем театре нету, – пошутил Борис. – Они сразу увидят подмену.

– Лицо можно наполовину прикрыть тюлем. Там полумрак и целовать покойника мои друзья не будут, – губы Виста растянулись в ухмылке.

Гена и Витек коротко заржали.

– Поцелуев не будет, это уж точно – добавил Гена.

– Карточный долг и сверху сто долларов, – не унимался Вист.

– Нет.

– Двести.

– Я тоже суеверный, – Борис вдруг вспомнил слова каракатицы.

– Жаль, такая возможность тебе помочь пропадает зря.

– Да он в этот гроб не поместится, – вставил Витек, который до этого хранил молчание.

– Спорим, поместится, – парировал Вист.

– На две сотни, – не унимался Витек.

Сегодня он тоже проигрался.

– Согласен, но мы не можем разрешить наш спор без Бориса. Кто выигрывает, отдает половину ему. Согласен?

– Согласен!

– Теперь слово за Борисом. Боря, уважь людей, – обратился к Борису Вист.

– Ложусь и сразу встаю, – уступил Борис.

– Больше и не нужно. Только дубленку сними. С ней ты точно не поместишься. В дубленках не хоронят….

Катафалк остановился на обочине.

Крышку гроба сдвинули набок, Борис снял дубленку и бросил на лавку. Он сел в гроб и не без содрогания, лег на спину.

– А ну не спеши вставать, – запричитал Витек притворным голосом. – Если я проиграл, то должен сам убедиться…

– Как для него делали, – наклонился к Борису Вист.

Борис на секунду расслабился, и тут Витек и Гена одним движением надвинули крышку гроба и навалились на нее всем весом. В этом они мало уступали Борису. Правая рука Бориса осталась зажатой между крышкой и стенкой гроба. Борис пытался вырвать руку и поднять крышку, но у него ничего не получалось. Ноги тоже были прижаты крышкой ко дну гроба так, что ими нельзя было пошевелить. От напряжения вздулись вены на шее, вот-вот лопнут…

– Да ширяй быстрее, а то этот бугай сейчас вырвется, – услышал Борис голос Витька.

В онемевшую руку, зажатую крышкой гроба, выше кисти вонзилась игла. Борис пытался повернуть руку, чтобы помешать завершить укол. Он рисковал сломать иглу, но об этом не думал. Что-то горячее ударило в предплечье и потекло выше. Он почувствовал, что его тело разбухает и становится невесомым. Потом он отключился.