Последний жрец богини Лу. Том III

Глава 8. Долиной смертной тени

Гарен остановился на постоялом дворе, куда он зашел вместе с неизвестным мне мужчиной неприметной наружности. Оба были слишком далеко, чтобы я мог прочитать их мысли, так что пришлось щупать сознание конюха и других рабочих заведения, чтобы понять, проживает у них магик или нет.

Окончательно я убедился, что Гарен никуда не исчезнет, когда коснулся мыслей молодой разносчицы, которая сейчас набирала воду из колодца во дворе. В ее голове, будто белка в колесе, по кругу носилась паническая мысль о том, что ей сегодня вечером опять придется идти в комнату к магу, иначе хозяин заведения выпрет ее с работы — возьмет девку посговорчивее. Я не стал слишком углубляться в душевные терзания неизвестной — все и так было понятно, мерзости мне в жизни хватало и без подробностей интимной жизни этой жирной свиньи.

Выловив в ближайшем переулке тощего грязного пацана, который был если не беспризорником, то уж точно из «неблагополучной» семьи, и, положив в грязную ладонь всю медь, что была у меня, подрядил следить за двором.

— Если выйдет жирный лысоватый мужик, то посмотри, куда пошел. Если не вернется на двор — вечером расскажешь мне. Вернусь на заходе солнца, понял?

Пацан, ошалевший от моей щедрости, широко распахнутыми глазами рассматривал медные монеты в своей ладони, но задание уловил сразу, а когда я покрутил перед его носом серебряным, так и вовсе весь подобрался — как тощая голодная гончая, которой посулили жирный кусок мяса.

Как бы мне не хотелось лично проследить за Гареном, это было слишком опасно. Если меня заметят раньше времени, то могут перевезти Лу или вовсе убить девушку. Так что надо срочно найти Орвиста, подготовиться к ночной вылазке, а дальше все и так было понятно.

Гвардеец скучал в общем зале заведения, где мы остановились. Еда и выпивка была здесь препаршивыми, так что сейчас виконт лениво ковырял ногтем столешницу, думая о чем-то своем.

Увидел он меня не сразу — настолько был погружен в свои мысли — но когда все же сфокусировался на моем лице, то все сразу же понял. Я нашел след.

— Где? — все так же лениво, но уже как-то более сосредоточенно продолжая ковырять дерево пальцем, спросил виконт.

— На торговых рядах есть трактир, и ты не поверишь, кого я там встретил.

— М?

— Нашего общего знакомого. Гарена.

Услышав имя придворного целителя, виконт как-то весь подобрался, а палец наконец-то прекратил сражаться с материалом столешницы. Все равно этот бой плоть проигрывала.

— Уверен?

Я криво усмехнулся. Эту тварь я почую даже с завязанными глазами, что, впрочем, почти и случилось на торговых рядах. С чего-то же я стал высматривать неведомо кого среди прохожих.

— Поверь мне, это он. Кого-кого, а эту жирную свинью я узнаю из тысячи.

Я положил сверток с покупками на стол, и стал обсуждать с гвардейцем, что мы дальше будем делать.

В зале было относительно пусто, сидел виконт в самом углу, так что лишних ушей мы не опасались. Тем более теперь, когда моя магия была при мне, и я мог почувствовать чужое присутствие и внимание в нашу сторону.

Виконт одобрил мое решение идти на дело после заката. Выловим пацана, которого я подрядил следить за трактиром и магиком, если тот куда-то свалит, а потом дождемся, когда жизнь на улицах стихнет окончательно. На дело пойдем в открытую: при виконте была его куртка с синим змеем, которая сама по себе могла открыть множество дверей, при мне — баронский жетон. Оба этих предмета ни один идиот не станет присваивать, потому что самозванцев подобного типа очень быстро вешали на ближайшем столбе или дереве.

— Может, все же попробуем по-тихому?

Виконт еще сомневался, что стоит трясти всеми регалиями, что у нас были в наличии, но я только отмахнулся.

— Гарен будет верещать, как свинья. Не хочу, чтобы трактирщик побежал за стражей.

— Так он и так, и так побежит.

— Но если ты будешь в форме, а я — при жетоне, то делать он это будет не так резво, — заметил я, и виконт с этим согласился.

Вариант допрашивать Гарена магическими способами я не рассматривал. Точнее, магией я буду только перепроверять сказанное магиком. Еще при дворе я читал мысли Гарена и ничего такого, что могло бы привести к похищению и пыткам Лу, я там не заметил. Значит, эта туша что-то знает если не о противодействии ментальной магии, то о том, как незаметно «утопить» ненужные мысли поглубже, чтобы вскользь до них добраться было нельзя.

Я еще не до конца понимал, какую структуру имеет человеческая память и как грамотно с ней работать, особенно, когда дело касалось не краткосрочных мыслей, а памяти долгосрочной. Мне структура памяти виделась как огромная луковица или, если угодно, кочан капусты. Верхние слои — текущие мысли. А вот чтобы пробраться глубже, надо память расслоить, разобрать этот паззл на составные части, что я уже однажды делал — в королевской темнице, когда Кай Фотен добыл для меня трех бандитов, избивших Энжи.

При мыслях о веселой красавице я будто бы споткнулся. Находясь в пути, в дороге, гонимый вперед нуждой и желанием прийти на помощь Лу, я как-то не успевал обдумать все связанное с Калитой.

Одно было понятно точно — хоть Энжи-Калита и была приставлена ко мне Матерью в качестве соглядатая, она не была мне врагом. Во всяком случае, пока не была. Калита не раз выручала нас, не давала пасть духом и вообще ее присутствие в качестве спутника, предопределило то, кем я стал и где оказался.

Вела ли богиня свою игру? Как понимать ту историю, когда она пьяной ввалилась в мою комнату? Она так меня проверяла? Или спускаясь на землю, Калита на самом деле становится почти человеком, веселой девицей, которая не прочь выпить вина и запрыгнуть в койку к смертному?

Я вспомнил, как пытался затащить в постель Седьмую, ведомый сексуальным напряжением и винными парами, и мне стало даже как-то неловко. Вот это была бы ачивка в мой небогатый, но крайне породистый послужной список в этом мире! Сейчас я был даже рад, что Калита меня бортанула, причем сделала это очень мягко, по-дружески. Потому что не ясно, как бы Геора расценивала стремление Барда помочь мне в кризисной ситуации — преследование цели всего Пантеона или очередная минутная слабость ветреного божества?

Мысли об Энжи — для себя я решил, что при воспоминаниях о своей спутнице и помощнице буду называть ее именно так, потому что тогда она была именно ею, а не Седьмой — не отпускали меня и после того, как мы закончили обсуждать с Орвистом наш план, а гвардеец отправился прикупить всякой мелочи. Ну, там веревки, ремни, вот это все, для надежной фиксации одного толстого мага.

Я же решил прогуляться по улицам Миллера, немного размяться, нагулять аппетит. После того, как я увидел Гарена, желание есть как отбило, но я понимал, что мне надо завернуть в какое-нибудь заведение, немного поесть и потом, наверное, вздремнуть пару часов до заката.

Ноги как-то сами собой меня вынесли к местному святилищу Семерым. Было оно уже привычным на вид — полусфера, что-то среднее по размерам между часовней в Трейле и таковой в Пите.

Не долго раздумывая, я вошел внутрь. Сейчас была середина дня и никого, кроме меня, тут не оказалось, так что я спокойно снял со спины чехол с посохом, достал оружие отправился к алтарным камням Семерых. Сегодня мне надо было обратиться к каждому из богов.

Матерь я поблагодарил за возможность спасти Лу, которую она мне даровала, ослабив нашу с ней физическую связь. Раболепия я не чувствовал, скорее уважение за то, что она поверила в возможности смертного. Подтвердил свою готовность помочь ей и остальным богам в борьбе против Единого, потому что я слишком хорошо осознавал, какие угрозы и беды божество моего родного мира несло народам Таллерии.

Я не знал, как молиться Воину, но решение пришло как-то само. Прислонив посох к алтарному камню, я достал из-за пояса короткий нож, которым обычно на привалах отрезал мясо, и в несколько длинных движений под корень срезал хвост, в который были собраны волосы.

— Надеюсь, после сегодняшней встречи со своими врагами, я буду достоин косы и серебра в ней, — тихо сказал я Палу, принося традиционный воинский дар.

Когда я коснулся посоха, чтобы опять взять его в руки, руна Воина на ней коротко блеснула кроваво-красным: бог Солнца и Войны услышал меня и будет за мной наблюдать.

Сразу после молитвы Палу я перешел на другую сторону алтаря Матери, к камню ее второго сына — Фора. То, что я собираюсь совершить, будет происходить ночью, и пусть Фор не прибыл на зов Калиты, я считал, что обратиться за покровительством к богу Луны стоит.

После я подошел к камню Бога-кузнеца Сидира. Я поблагодарил его за посох, который умелый бог выковал для меня и на который поставил свою руну. Вспомнилась и пробка для самогонного аппарата, с которой ко мне прибежала Энжи. Я пообещал богу мастеров, что каждое следующее изобретение, которое я принесу в этот мир из своего, я продемонстрирую ему, Сидиру, чтобы он смог оценить мои старания.

Руна Сидира на посохе блеснула оранжевым светом горна — Кузнец услышал меня.

Следующим был Керм. Я просто поблагодарил бога купцов и богатства за то, что лото оказалось прибыльным делом и сейчас, в пути, я не знал нужды и мог не думать о деньгах, следуя за зовом сердца. Подкрепил я свою молитву кошелем с несколькими золотыми монетами и одним «королем», который я носил с собой на случай совершения крупных покупок в городе.

У алтаря Софа я был, как дома. Я поклонился Мудрецу и искренне поблагодарил его за заступничество — именно он сказал последнее слово, которое убедило Матерь спасти мою жизнь. Как и в случае с Сидиром, я пообещал делиться своими знаниями и идеями с Мудрецом и дальше. Просьба моя была стандартной — я попросил у бога-покровителя ученых мужей остроты ума и чистоты мысли, чтобы как можно дольше сопротивляться влиянию бездны. Именно чистый разум, который мог даровать Соф, сейчас был для меня нужнее всего. Руна Мудреца на посохе засветилась холодным синим светом — Соф услышал мою просьбу.

Последним остался алтарный камень Калиты — божества, с которым меня связывало большее, чем со всеми другими представителями Семерки вместе взятыми. Я долго стоял перед алтарем моей неожиданной спутницы, не находя слов, а потом вспомнил, что веселая богиня с удовольствием принимает в дар песни.

— Она не моя, но я думаю, тебе понравится, — тихо сказал я себе под нос.

Наплевав на все приличия, я уселся под алтарем Калиты, поставив посох между ног и, прижавшись затылком к холодному камню, прикрыл глаза и стал тихо напевать:

«Я помню, адмирал мне один говорил,

Мол, в море нету места мечтам и любви.

Но наша с тобой встреча не за горами,

И мою руку обжигает жар-птицы пламя.

Пусть с лязгом мечей, но я прорвусь…

Ведь никто не говорил, что будет легко…

И пусть по морю крови проложен мой путь,

У меня есть мой верный галеон.

Один против сотни врагов,

Только сердцем с тобою…

Ты же помнишь, меня ничего не берёт:

Ни ром, ни бандиты, ни море.

И меня защитит от клинков

Покров из хитина.

Ведь меня ничего не берёт,

Как спартанцев в битве при Фермопилах».

— Знаешь, не быть тебе бардом. Хотя я вроде тебя не проклинала, — голос Энжи был все таким же бархатистым, а в ее тоне слышалась добрая насмешка.

Богиня сидела у меня за спиной, на собственном алтарном камне, свесив с него ноги и болтая ими, будто бы ей лет пять или шесть.

— Тебе понравилась песня?

— Да, красивая, хотя я не поняла, о какой битве в ней говорится.

Я отвернулся от Энжи и посмотрел в темноту.

— В далекой древности, тысячи две лет назад, в моем мире была битва двух армий. С одной стороны — двести тысяч солдат огромной империи, а с другой — объединенная армия независимых городов, в пять, может семь тысяч мечей и копий. Вторые приняли бой в узком ущелье и держались несколько дней, пока их не предали и не провели врагов за спину, в тыл. С тех пор эта битва и вошла в историю моего мира, а спартанцы стали символом стойкости, — рассказал я Энжи то, что смог вспомнить о том сражении.

Богиня внимательно выслушала.

— Красивая легенда.

— Это было реальное сражение, — хмыкнул я, — по легенде воинов было и вовсе три сотни.

— Ты чувствуешь себя этим спартанцем?

— Не знаю. Врагов у меня много, а вот кто мне друг — уже не знаю.

Я обернулся и посмотрел через плечо на богиню. Теперь Бард была серьезна и о чем-то размышляла.

— Ты хочешь что-то обсудить? — прямо спросила Энжи, а в ее глазах я на секунду увидел Калиту.

Я на секунду задумался.

— Ну, для начала я бы хотел понять, как тебя называть. Энжи? Калита? Бард? Слишком много имен для одной личности.

Седьмая хихикнула и спрыгнула с алтарного камня, бухнувшись на пол рядом со мной.

— Меня устраивает Энжи. Знаешь, я уже даже привыкла за все это время. Калита звучит как-то…

— Официально?

Богиня согласно кивнула. Ну что ж, одним вопросом меньше.

— Почему ты меня спасла?

Энжи молчала, обдумывая ответ.

— Ведь Матерь сказала, что вы не вмешиваетесь в дела смертных, — продолжил я с нажимом, — так почему, Энжи?

— Ну, невмешательство богов в дела людей, это весьма спорное утверждение, — парировала Энжи, — кто-то вмешивается больше, кто-то меньше. Вон, Керм вообще тасует поднесенные дары между храмами, как простой делец между лавками, и ничего, ни у кого нет вопросов.

— Но это не отвечает на мои вопросы.

— Матерь недооценивает угрозу Единого, как мне кажется, — Энжи взяла меня под руку и устроилась поудобнее, — как недооценивает и тебя.

Я покрутил в ладони посох, рассматривая руны богов. Сейчас, из-за близости хозяйки, руна Барда светилась ровным зеленым светом.

— Но я все еще простой смертный, — просто заметил я.

— А кто дает богам силы, как ты думаешь? Мы черпаем ее из вашей веры, — спокойно ответила Энжи. — так что оценка богов тебя должна волновать не слишком сильно, особенно тебя, потому что ты этому миру вообще не принадлежишь.

Немного помолчали. Я думал над словами Энжи, богиня же мурлыкала себе под нос мотив песни, которую я ей спел. Видимо, уже подбирала ноты, чтобы положить ее на музыку своей лютни. Значит, мой дар ей понравился.

— Со мной ты, конечно же, не пойдешь?

— Спасать Лу? Нет, Антон, не пойду. Да и не воин я, сам вспомни. Тем более, за тобой сейчас следит Пал, не разочаруй нашего сурового Воина, — с усмешкой и какой-то грустью ответила богиня, — ладно, мне на самом деле пора, а ты еще планировал поесть и поспать. Кстати, отличное решение, я тоже люблю вздремнуть перед выступлением. А у тебя впереди большой концерт.

— Я справлюсь?

— Будущее сокрыто от богов, как и от людей, глупый. Мы можем только просчитывать вероятности и видеть сразу все точки происходящего, — серьезно ответила Энжи, потягиваясь и разминая чуть затекшие от сидения на твердом каменном полу ноги, — но я уверена, что справишься.

Богиня бардов вернулась к своему алтарю, водя пальцем по гладкому камню в ожидании, когда я уйду из святилища.

Я не стал спорить с Энжи — ее советы, как я сейчас осознал, вообще редко были глупыми — и тоже поднялся с пола, пряча посох в глухой походный чехол. Мои дела тут были окончены. Когда я уже почти был на пороге, богиня окликнула меня:

— И по твоему последнему вопросу. Нет, я отказала тебе не потому, что ты смертный, а я — Седьмая, а потому что я давно знаю то, в чем ты сам себе никак не можешь признаться. Иди к Лу, Антон.

Я обернулся, чтобы ответить богине, но у алтарного камня Барда было уже пусто. Энжи покинула святилище, оставив меня наедине со своими мыслями.

Памятуя о словах покровительницы артистов и путешественников, я заглянул в более-менее приличный кабак, взял жареных овощей и рыбу, уж больно хорошо она пахла на весь зал, и запил все кружкой свежего пива. Чуть осоловевший, двинулся к месту нашего с Орвистом постоя. На самом деле стоит вздремнуть пару часов — до заката времени хватало.

После посещения святилища мне стало как-то спокойнее. Ни один из семерых не отверг мою клятву, а многие боги еще и высказали мне свое расположение. Не сказать, что я искал помощи у высших сил — как выходец мертвого мира, я привык опираться только на свои, исключительно человеческие возможности, но сам факт того, что боги не будут мне мешать, уже воодушевлял.

О Лу сейчас я старался не думать, хотя, казалось бы, это глупо и практически невозможно. Я старался сфокусироваться на задаче: найти место, где ее держат. Абстрагироваться от личного, перевести все в деловую плоскость. Есть цель, вижу цель, иду к цели. Все остальное не столь важно. И первой ступенькой этой длинной лестницы был послеобеденный сон, а потом — Гарен. Уж у магика я выведаю все, что он знает.

Орвист был уже в нашей комнате и лениво развалившись на своем топчане, ждал моего возвращения. Днем Миллер был, наверное, самым безопасным местом в Клерии: куча снующих солдат, которые вырвались из лагеря за городом на прогулку, столько же стражников, куда-то спешащие клерки. Любая разборка, драка или неприятность при такой концентрации служивых вкупе с военным положением, мигом могла обернуться для зачинщика виселицей или темницей. Так что все было очень даже прилично.

Не рассказывая виконту о том, что виделся с Энжи — незачем ему знать, что богиня бардов почтила меня своим присутствием — я бухнулся на свое спальное место и, сбросив сапоги и вытянув ноги, довольно быстро отключился. Так обычно засыпают люди либо со стальными нервами, либо с чистой совестью. И то, и другое у меня сейчас наличествовало с избытком, так что блаженный сон пришел мгновенно.

Проснулся я чуть дезориентированным, но отдохнувшим и полным сил. Виконт тоже тихо посапывал, но так, вполглаза.

Мы особо не обсуждали тот факт, почему Орвист пойдет со мной спасать Лу, но на самом деле тут все было очевидно. Как богиня была зоной моей ответственности, так и я был зоной ответственности для виконта. Король поручил ему сопровождать мое тело до имения и там наблюдать, чтобы я не поехал крышей и пил отвары. Обстоятельства вынудили меня вылезти из своего угла и отправиться в путь, а сам факт похищения и пыток Лу можно было расценивать как измену королю — виконт понимал, что девушка заняла мое место при Кае Фотене и угроза ей была и косвенной угрозой его любимому монарху. Так что какого-либо морального конфликта у Орвиста не случилось, и он воспринял как наше путешествие, так и планируемые на вечер грязные делишки, как должное.

Выдвинулись из номера за полчаса до заката. Я быстро нашел переулок, где поймал мальчишку, и стал ждать, виконт же расположился на другом конце улицы. Куртку со змеем на спине он пока держал в руках так, чтобы никто не смог увидеть эмблему королевского гвардейца, а оружием на поясе в Миллере сейчас никого не удивишь: очередной наемник или молодой солдат в увале, что тут такого?

Надежды на то, что сорванец выполнил мое поручение, было не слишком много, но я надеялся на его жадность, ведь я посулил ему еще целый серебряный, если он проследит за толстым постояльцем. Через пять минут от одной из стен в глубине переулка отделилась тощая детская фигура, и ко мне быстро зашлепал босыми ногами мой юный шпион.

— Господин! Господин! Все сделал! — громко затараторил мальчишка, и мне пришлось на него шикнуть, чтобы говорил он тише.

Паренек быстро смекнул, что орать не стоит и сбавил как темп, так и громкость разговора:

— Толстяк, за которым было велено приглядеть, он короче разок вышел и прогулялся до верхнего города, где благородные живут. Мне туда ходу нет, но я подождал, вернется ли он, — начал пацан и я уже стал просчитывать, как найти Гарена среди особняков знати, что стояли вдали от доков.

— Так вот, вернулся ваш толстяк, господин. С полчаса, как вернулся, на постоялом дворе он сейчас, — быстро добавил парень видя, что я теряю интерес к его словам.

Юный шпион справедливо опасался, что если я решу, что он упустил цель, то и серебряной монеты ему не достанется.

Услышав, что Гарен пришел обратно на место своего постоя и искать по всем особнякам Миллера его не придется, я честно выудил из кошеля серебряный кло и вложил его в руку парнишки. Заработал.

— Все, беги отсюда. Кто спросит…

— Ничего не видел, ничего не знаю, — сходу ответил парень, не давая мне закончить.

Видимо, мутные поручения он выполняет уже не в первый раз, или просто с головой дружбу водил. В любом случае, сейчас ему лучше всего было бы раствориться где-нибудь в районе доков или трущобах Миллера, ведь тут дело шло о разборках среди знатных. А когда грызутся между собой аристократы, кровь простолюдина не значит ровным счетом ничего. Особенно, если ты пацан-беспризорник.

Послонявшись для виду между закрывающимися лавками, я направился к виконту и мы заняли наблюдательный пост на углу одного из домов. Я еще утром выведал из сознания девушки-носильщицы, что толстяк не особо выходит из своей комнаты — собственно, только об этом она и думала, так что нужно просто дождаться, когда стемнеет, а основная масса посетителей трактира при постоялом дворе разойдется по своим делам.

Это был относительно приличный район, да и день был будним, так что слишком долго ждать не пришлось. Через периодически открывающуюся дверь мы видели, как постепенно пустеет общий зал. Наконец, я принял решение двигаться внутрь. Подал знак Орвисту и мы молча пошли в сторону двухэтажного здания.

В общем зале было достаточно светло и по местным меркам чисто, так что мы быстро уселись за угловой столик у лестницы и заказали по кружке пива. Все же внутри было слишком много людей и надо было подождать еще. Я быстро пробежался по мыслям людей в зале, пытаясь понять, не сидит ли тут охрана магика. Вон те пара ребят за столиком, наподобие нашего, показались мне подозрительными, но это были просто двое десятников, которые выбрались попить пива в город и, если повезет, найти продажной любви.

Примерно через час большинство постояльцев поднялось наверх, а гости, зашедшие выпить, потянулись к выходу из заведения. Ночь уже опустилась на порт Миллер, так что люди спешили на боковую — завтра новый рабочий день, пора и честь знать, пусть и подавали здесь очень даже вкусное пиво.

Подав виконту знак следовать за мной, я пошел к хозяину заведения, который сейчас стоял за стойкой и ковырялся с полупустым бочонком. Орвист быстро вывернул и накинул на плечи куртку королевской гвардии, мигом приняв такой привычный для меня вид — все же в моем сознании гвардеец и его форма были неотделимы друг от друга. Он даже как-то выше ростом стал. Я же чуть расстегнул чехол своего посоха, который сейчас небрежно висел у меня на спине, и выудил из-под рубашки баронскую цепь. Пришло время потрясти регалиями и мошной.

— Уважаемый, — спокойно обратился я к трактирщику.

Мужчина недовольно поднял глаза на тех, кто отрывает его от дела. Я стоял, облокотившись на стойку, и сейчас мой жетон блестел золотом в свете масляных ламп, а гвардеец демонстративно повернулся спиной к трактирщику и осматривал цепким взглядом зал.

— А… Ваше Благородие, добро пожаловать… — осекся трактирщик, проглотив брань как только увидел, с кем разговаривает.

Когда глаза мужчины перепрыгнули с моего жетона на синего змея на спине Орвиста, он даже как-то побледнел. Очень странные поздние гости посетили его маленькое заведение. Барон, одетый простолюдином, в сопровождении королевского гвардейца, которому тут вообще не место: Кай Фотен, был на другом конце страны.

— Тише-тише… — перебил я лопотание трактирщика и положил на стойку кошель, приятно звякнувший золотом внутри, — вот тут три «короля». Мы с моим спутником сейчас поднимемся на верх по делам государственной важности, можно сказать, поручение самого короля нашего, Кая Фотена Первого, да хранит его Матерь и долгих лет жизни ему…

— Да хранит короля Матерь… — механически повторил за мной стандартную фразу трактирщик.

— Да, хранит, — зыркнул я на трактирщика, так что тот смутился, — так вот, мы к вашему постояльцу, господину приметной наружности, зовут Гарен…

Хозяин заведения побледнел и стал взглядом искать что-то в зале. Но ему не повезло: единственное, что он мог сейчас видеть, это наглого барона и непонятного гвардейца короля, вид у которых был не слишком добрый…

— Так это, он… На верху, дальние покои, специально для важных господ сделаны были…

Я выудил из мыслей трактирщика, где именно проживает столь любимый мною придворный маг. Сделав напоследок короткое внушение на тему возможного шума и игнорирования происходящего, а также о том, что мешать барону и королевскому гвардейцу общаться, пусть и на повышенных тонах, с постояльцем не стоит, мы с Орвистом стали подниматься наверх.

— Думаешь, выиграли время?

— Ну, как минимум пока он золото будет пересчитывать, — ответил я гвардейцу, — возможно, даже дважды. А там разберемся.

Мы достали наше оружие: я — посох, а виконт свой полуторный меч, и ускорили шаг.

Дверь в покои была не заперта, и когда мы вошли внутрь, то увидели крайне сомнительную с эстетической и моральной точки зрения сцену.

Давешняя девушка, мысли которой я прочитал утром у колодца, с заплаканным лицом и растекающимся по щеке синяком от мощной то ли пощечины, то ли удара, стояла на четвереньках. Магик же, одетый в одну рубашку и ничто более, примостившись за ней, сейчас сосредоточенно пыхтел, совершая движения понятного характера.

Как не удивительно, но первой на две появившиеся в комнате мужские фигуры обратила внимание именно девица. Тихо взвизгнув, она попыталась извернуться и отползти в сторону, за что моментально получила удар кулаком по спине.

— Я сказал не дергаться, сука! — прошипел Гарен, пытаясь притянуть за бедра девушку обратно к себе.

Наблюдать за это постельной сценой, которая больше походила на изнасилование, я больше не хотел, так что дал знак Орвисту помочь девушке и убедиться, что она не бросится с криками прочь из комнаты, а сам замахнулся посохом.

Я помнил о разрушительной силе артефакта, который будто бы увеличивал на порядок силу моих ударов, так что сейчас я обратился к колдовству. Пора опробовать дар богов в деле. Не просто же так Сидир выковал его точной копией моего ментального конструкта.

Не успел я подумать о своем серебристом сосредоточении магических сил, как конструкт мгновенно материализовался в моем сознании и объединился со своей физической копией. Окончательный момент слияния части моего сознания и посоха сопровождался короткой фиолетовой вспышкой, после чего вся руническая вязь и чеканка, которой был покрыт посох, как я думал, ради украшения, загорелись ровным фиолетовым свечением, в тон глаз Лу и моих, когда я пользовался заемной у богини магией.

Темными и безжизненным остались только руны трех моих покровителей и клеймо Сидира, но я еще в святилище понял, что эта часть посоха — территория богов.

В это время Гарен уже заметил двух посторонних в своем номере и попытался что-то сказать, но когда увидел магический артефакт в моих руках, замер, как кролик перед змеей. Наконец-то придворный целитель посмотрел в лицо тому, кто прервал его забавы и я заметил, как лицо магика исказила злость, отвращение и страх. Даже не страх — в его глазах промелькнул огромный, почти животный ужас.

Пока Гарен пялился на нас, его руки уже стали плести какое-то заклинание. Дурная привычка стихийников крутить пальцами, когда все можно сделать в уме, сейчас подвела мага воды.

Сейчас, когда мой конструкт был объединен с посохом, я отчетливо видел клубок сознания мага воды — только руку протяни. Где-то в груди я видел сгусток синего света, который одновременно был и душой Гарена, и его сосредоточением магических сил.

Я взмахнул перед собой посохом, прорываясь к сознанию мага. Вот он, светящийся синим клубок. Одного легкого касания хватило для того, чтобы толстяк захрипел и стал заваливаться на бок — я не нанес вреда его телу, но вот по сознанию сейчас прокатился удар ментальной части моего оружия. И я уверен, это было очень больно.

Орвист уже успокоил девушку, что-то говоря той полушепотом, и вытолкнул несчастную за дверь — пусть бежит, трактирщик уже, скорее всего, все равно отправил за стражей.

Я же, опершись на посох, встал над телом мага. Я видел, какую бурю внутри его сознания вызвала моя легкая атака, и сейчас наслаждался мучениями этой твари. Нет, никакого серьезного ущерба и если я прекращу прямо сейчас, то уже к утру все эффекты сойдут на нет и Гарен продолжит жить, как жил.

Но я не собирался останавливаться.

Вместе с виконтом мы деловито стали вязать мага, усадив подвывающего целителя спиной к кровати — развлекался с девчонкой он прямо на полу, скинув пару одеял.

— А ты тварь, ты не жилец, ты понял, я тебя…

Звуки голоса моего давнего мучителя привели меня в ярость. Вместо того, чтобы дать закончить, я схватил Гарена за кисть правой руки, которую я сейчас привязывал к ножке массивной кровати, и, не до конца понимая, что делаю, от души рванул средний и безымянный пальцы в сторону.

Послышался мерзкий хруст костей и пальцы целителя выгнулись под неестественным углом, перпендикулярно двум другим. Пленник попытался взвыть, но Орвист быстро заткнул ему рот первой попавшейся тряпкой — на полу валялось достаточно элементов и гардероба мага, и белья служанки, так что выбрать было из чего.

Из глаз Гарена брызнули слезы, но он продолжал что-то яростно мычать сквозь кляп, пытаясь выплюнуть тряпку, не потревожив при этом сломанных пальцев на руке.

Я еще раз посмотрел на сознание мага. Он быстро приходил в норму, источник сил почти стабилизировался — до этого он был похож на размазанную кляксу, то есть скоро он сможет колдовать.

— Гарен, ты все знаешь, так что у меня только два вопроса: где она и кто это задумал? — я говорил не слишком тихо, чтобы быть уверенным, что пленник меня услышит, но голос немного дрожал.

— Дыыы пыышшшыыыфф тыы ффф… — промычал Гарен и я понял, что простым этот разговор не будет.

Тем лучше для меня и хуже для Гарена.

Еще до выхода из номера я договорился с Орвистом, что он будет просто стоять у дверей и следить, не спешит ли нам кто помешать, так что сейчас, когда мы закончили его вязать, я остался с магиком наедине.

Я молча уткнул конец светящегося посоха в грудь целителя, после чего стал собирать ментальные силы для удара. Если он не хочет говорить по хорошему, то начнем, как и планировали.

В первую очередь надо было лишить его возможности к колдовству, так что сейчас я был нацелен на синий источник магии, который пылал холодным огнем в центре сознания мага, как драгоценный сапфир в серебряной подвеске.

Посох оказался прекрасным инструментом и проводником магии. Я точно и точечно разметал на части все, что делало Гарена магом, при этом не повредив сознание этой твари. Конечно, насколько я понимал, рано или поздно магия соберется вновь, нужно только время — если бы я на самом деле выжег в нем способность колдовать, это бы убило его. Но сейчас я сделал Гарена обычным жирным мужиком, который сидел привязанный к кровати.

Это понял и сам целитель, как-то смешно дернулся по сторонам, не веря в то, что потерял ощущение магии, после чего с ужасом уставился на меня.

— Где она и кто это сделал?

— Если ты считаешь, выскочка, что можешь мне указывать, пусть и снова владеешь магией, то…

Я понял, что так мы ни к чему не придем, так что пришлось перейти к части, которую я очень ждал. Это отвратительно, но я хотел сделать с этим человеком хотя бы часть того, что он и королевские палачи делали с моим телом.

Сейчас, не сдерживаясь в плане приложенных физических сил, я замахнулся посохом и опустил его, как дубину, на вытянутую вперед ногу магика. Удар оказался такой силы, что плоть буквально расплющило, а во всю сторону брызнули осколки костей, ошметки плоти и мышц, и, конечно же, кровь.

— Где она? — спросил я и, не дожидаясь ответа, нанес боковой удар основанием посоха в бедро мага, ломая самую большую и крепкую кость человеческого тела, как тростинку.

— Где она?

Я не слушал Гарена, продолжая ломать ему одну кость за другой, параллельно следя за его состоянием. Как только магик начинал отключаться, я прокачивал через его сознание собственную силу, заставляя прийти в себя, после чего продолжал экзекуцию.

Когда все кости в руках и ногах Гарена были переломаны и раздроблены, я был готов вновь его слушать.

— Так, где она? Кто это сделал? — спросил я в очередной раз.

Такой колючий и гордый еще пять минут назад маг, сейчас смотрел в угол комнаты невидящим взглядом, а по его лицу катились крупные слезы. От звука моего голоса Гарен вздрогнул, но следующего за репликой удара, ломающего очередную кость, не последовало, так что он осмелился посмотреть на меня.

— Ты за это ответишь, мразь… — прошипел магик и демонстративно сплюнул на пол.

Я был готов к такому, так что просто пожал плечами и, занеся посох над головой, одним точным ударом лишил Гарена того, что делало его физиологически полноценным мужчиной. Маг взвыл и чуть было не потерял сознание от боли, но в этот же момент я скользнул в чертоги разума и сжал его корчащееся сознание в ментальных тисках.

Конечно, было бы проще, если бы Гарен сам сказал хоть что-нибудь, а я просто нашел этому подтверждение в памяти мага, но придется работать напрямую.

Ментальный конструкт уже материализовался, так что я расслоил память мага, пытаясь выудить в ближайших воспоминаниях что-нибудь о Лу. Кто-то же должен был залечивать ее раны после пыток, и я был уверен, это делал именно Гарен. Сегодня я уже ощущал боль богини, а вот сейчас все было тихо, значит, перед ужином он как раз ходил туда, где держали девушку.

Все эти разговоры о том, что пытают по ночам — бред. В темницах нет ни дня, ни ночи, а палачи тоже люди живые, а не ночные вампиры. Так что экзекуторы спокойно приходят на работу с утреца, потом процедуры с каленым железом и рваными связками, а вечером — к жене и детям.

Вот оно! Я выудил воспоминание о каком-то особняке в верхней части Миллера, где располагались имения благородного сословия, дома, дачи и прочие постройки, которые относились к жизни аристократии. Большой трехэтажный особняк из серого камня с просторной территорией. В двадцати минутах ходьбы отсюда. На воротах — кованый герб, который я уже где-то видел. Бычья голова на щите с тремя косыми полосами. Я попытался вспомнить, откуда я знаю этот символ, но ничего на ум не шло.

Я убедился по более поздним воспоминаниям, что место найдено верное и Лу именно там: выудил из головы Гарена воспоминания о моей богине, но не стал рассматривать их слишком внимательно. Я не хотел видеть, что случилось с Лу в застенках и что ей пришлось там пережить — по себе знал слишком хорошо.

Напоследок я собрал расщепленное на слои сознание мага к исходному виду. Мне хотелось, чтобы он осознавал то, что произойдет дальше.

Вынырнув из чертогов, я нарвался на полный ужаса взгляд магика. Гарен четко осознавал, что больше мне не нужен.

Ничего не говоря, я занес посох и со всей доступной мне силой ударил концом в грудь пленника, прямо в сердце. Волшебное оружие легко вошло в плоть мага, пробив того насквозь. Гарен захрипел, изо рта мага хлынула кровь, которая залила мои руки, сжимающие посох, да и само оружие.

Руна Воина вспыхнула красным, свидетельствуя, что бог Войны принял кровавую жертву. И хотя в этом убийстве не было отваги и чести, в ней было что-то более важное. Отмщение и воздаяние по заслугам.

Выдернул оружие из обмякшего тела королевского целителя, я обтер посох и руки о первую попавшуюся тряпку и дал знак Орвисту, что нам пора двигаться дальше. Впереди была долгая ночь, а пролитая в этой комнате кровь — лишь первая капля в истоке полноводной реки, которая расплещется сегодня ночью в виденном мной особняке.

Лу, я совсем рядом, я скоро приду.